— Хех, — говорит Конни. — Полагаю, это коснется всех нас.

Телефон Ибрагима жужжит. Вообще-то телефоны положено конфисковывать у всех посетителей тюрьмы «Дарвелл», но, как только упоминаешь имя Конни, охранники позволяют оставить телефон при себе. Он проверяет входящие сообщения. Донна.

— А тебя навещает кто-нибудь еще? — спрашивает Ибрагим.

— Разные люди, — отвечает Конни. — Спортивный массажист, гадалка по картам таро, учитель испанского.

— Женщина лет сорока с небольшим, которая стала захаживать пару недель назад.

Конни пожимает плечами:

— Наверное, флористка. Заходит ко мне иногда. В камерах часто серо и уныло.

— Я не думаю, что она флористка, — говорит Ибрагим.

— Тогда это загадка. Тебе нужно от меня что-то еще или можем приступить к настоящей терапии?

— А ты мне все рассказываешь, Конни? — спрашивает Ибрагим. — Все, что знаешь?

— Это ты у нас специалист, — говорит Конни. — Вот ты и скажи.

Глава 47

Джойс

Что ж, гаражный бокс Калдеша мы отыскали без особых хлопот. Однако не торопитесь восхищаться.

Элизабет хотела найти его до нашей «очной ставки». А еще она хочет посетить завтра старшую следовательницу Риган. Я не знаю зачем, и мне очень хочется это выяснить.

Я сказала, что ячейку нашли «мы». Элизабет пришла в голову блестящая идея явиться в городской совет Файрхэвена, притворившись вдовой Калдеша.

Ох и дала же она им прикурить! Убитая горем вдова потеряла номер бокса, наполненного семейными фотографиями и памятными сувенирами. Рассказ занял добрых пять минут или около того, поскольку она действительно им увлеклась. Женщина из Совета Файрхэвена — ее зовут Лесли — все время сочувственно кивала. Элизабет закончила эффектно, отдав свою судьбу на милость Лесли, совету и самим богам.

В этот момент Лесли сочувственно кивнула в последний раз, после чего сказала, что сообщать, где находится бокс, им нельзя из-за Закона о защите персональных данных.

Я говорила Элизабет, что все этим кончится. Всю дорогу в микроавтобусе я повторяла: «Ты напрасно потратишь время, от совета ничего не добиться». А она сказала: «Я выведывала у КГБ советские ядерные секреты, уж с советом Файрхэвена как-нибудь справлюсь». Я знала, что она ошибается, и было приятно в этом убедиться. Я даже одарила Элизабет специальным взглядом «Я же тебе говорила», который всегда ее раздражает.

И тогда она прибегла к давно привычному трюку: разрыдалась навзрыд. Не могу не отдать должного — получилось убедительнее, чем всегда, но я могла бы заранее сказать ей, что это тоже бесполезно. Лесли из Совета Файрхэвена осталась безупречно невозмутимой. В какой-то момент она предложила Элизабет стакан воды, но не более того.

И вот тут вмешалась я.

Пока Элизабет всхлипывала, сидя на пластиковом стуле, я сказала Лесли, что, поскольку Калдеш мертв и все его счета заморожены, он не заплатит за гараж в этом месяце. Этот факт живо заинтересовал Лесли. Если что-то и нравится городским советам больше, чем Закон о защите данных, так это деньги.

Я сказала, что с радостью заплачу́ все, что причитается. Более того, я вижу в этом свой гражданский долг. И вот через несколько минут в моих руках уже оказалась распечатанная квитанция: 37,60 фунта стерлингов за аренду муниципального гаражного бокса за номером 1772, Певенси-роуд, Файрхэвен.

Я заверила Лесли, что займусь оплатой немедленно, поблагодарила ее за сноровку и вывела Элизабет через двойные двери на свободу.

Элизабет обратилась в саму любезность, после чего мы договорились на будущее, что КГБ она пусть оставляет себе, а местными советами, пожалуй, буду заниматься я. У каждого должна быть своя специализация. К примеру, я поинтересовалась у Элизабет, как мы попадем в бокс без ключа, но она только посмеялась.

Я сказала, что нам, наверное, стоит позвонить Нине Мишре, если мы решили покопаться в вещах Калдеша. Даже если героина там не окажется, мы можем найти что-то еще, что приведет нас к нему, и кто, как не Нина, может подсказать, на что обращать внимание. Элизабет упрекнула меня в том, что я слепо восхищаюсь Ниной, и это, возможно, правда. Мне всегда нравились сильные женщины. Сильные не в том смысле, что бодибилдерши… Ну вы понимаете, что я имею в виду. Как бы то ни было, Нина согласилась встретиться с нами после утренних лекций.

Мы прошли пешком по Певенси-роуд, это оказалось совсем недалеко. Я спросила у Элизабет ее мнение о том, пригласят ли нас на свадьбу Донна и Богдан, если решат когда-нибудь пожениться, на что она сказала: «Ты можешь сосредоточиться на деле хотя бы на две секунды?»

Наконец мы дошли до двух рядов гаражей, обращенных друг к другу. Все с ярко-зелеными воротами, к каждым из которых приклеены предупреждения о безопасности. Ворота двух или трех гаражей были открыты, изнутри доносились стуки и скрежет пил. Мы прошли до середины ряда, время от времени отступая в сторону, чтобы пропустить автомобили, пока не нашли номер 1772.

Потом Элизабет достала что-то из сумочки — я так и не поняла, что именно, какой-то тонкий кусочек металла. Она вставила эту штучку в замок гаража и резко толкнула ладонью, затем потянула ворота вверх — и они открылись.

Я не знаю, что надеялась увидеть. Наверное, что-то вроде сокровищницы — наподобие тех, что бывают в диснеевских мультфильмах: золото, драгоценности, дублоны. Но на деле в гараже оказались простые старые картонные коробки, аккуратно расставленные вдоль стен, и на каждой из коробок был нацарапан номер. Мы уже сняли крышки с нескольких из них, когда к нам присоединилась Нина, подъехавшая на такси.

В волосах у нее была очень красивая заколка.

Шкатулку мы, конечно, не нашли. Если бы нашли, я бы вам об этом уже рассказала. Ясное дело, когда на обеденном столе лежит героина на сто тысяч фунтов стерлингов, уже не до разглагольствований о заколках и бодибилдершах.

В коробках хранилась всякая ерунда: старые часы, ювелирные украшения, даже пара гравюр Пикассо. Элизабет спросила, может ли Нина пристроить это все куда-нибудь, однако Нина высказала мнение, что многие из этих вещей, скорее всего, были когда-то украдены и что лучше всего сдать их в местный полицейский участок. Я пообещала ей, что мы отправимся туда завтра. Элизабет спросила, насколько ценны гравюры Пикассо, но Нина с одного взгляда на них сказала, что это довольно очевидные подделки, так что мы с Элизабет можем взять себе по одной, если хотим. Конечно же, мы захотели, и теперь набросок с изображением голубя стоит на моей каминной полке. В Хэйуордз-Хит живет человек, который делает очень хорошие рамы, так что, когда буду там в следующий раз, непременно к нему обращусь. Я сделаю вид, будто картина настоящая. Наверное, именно так людям сходят с рук подделки произведений искусства? Всем выгодно притворяться, что они настоящие.

Кстати, у вас могло сложиться впечатление, что мне нравятся сильные женщины, но не нравятся бодибилдерши. Я имела в виду совсем другое. Бодибилдинг точно не для меня, но я понимаю, почему многим из вас он нравится. Это полезное для здоровья развлечение — второе по значимости из всех существующих.

Сейчас вы можете подумать, что день стал сплошным разочарованием, но это вовсе не так. Элизабет говорит, что найденный гараж — наша козырная карта. Теперь все, что нужно сделать, — это намекнуть о его существовании во время воскресного обеда, после чего заняться наблюдением. У каждого будет возможность найти его, и каждый захочет взглянуть.

А если кто-то не захочет, значит, героин наверняка у него.

Так рассуждает Элизабет. Более того, она попросила Нину прийти к нам на обед, чтобы сделать прозрачный намек. Просьба Нину испугала и взволновала одновременно. Наверное, это похоже на то, что я постоянно ощущаю с тех пор, как познакомилась с Элизабет.

Итак, завтра мы планируем встретиться со старшей следовательницей Риган. Чем больше информации мы сможем собрать до воскресного обеда, тем счастливее станет Элизабет. Сейчас она какая-то совсем грустная. Сегодня, кстати, были похороны, довольно необычные. Подробности расскажу потом, когда сама пойму, как мне к этому относиться.

Я спросила Элизабет, назначена ли на завтра встреча с Риган официально, и она ответила, что, конечно же, нет, но беспокоиться об этом не надо. Я напомнила ей, что микроавтобус по вторникам не ходит, но она сказала, что Рон отвезет нас, поскольку ему нечем заняться — тем более что его «Дайхацу» уже вернули из ремонта.

Мне кажется, эта неделя будет очень важной для выяснения, кто убил Калдеша. Или даже кто именно украл героин. Элизабет словно расставляет все фишечки по местам. А вдруг она что-то знает?

Алан не в настроении, ведь меня целый день не было дома. Как объяснить собаке, что такое героин и убийство? Разве что только собаке-ищейке. Алан лежит обиженный в гостевой спальне и то и дело вздыхает — просто чтобы я знала, что он еще там. Хотя я понимаю, что долго он так не выдержит. Позвольте, я позову его сюда.

И вот он входит, виляя хвостом. Великодушно простив мне все прегрешения.

Глава 48

— Старшего следователя Риган, пожалуйста, — говорит Элизабет дежурному сержанту в полицейском участке Файрхэвена.

— Как мне доложить, кто ею интересуется? — спрашивает дежурный сержант, женщина лет пятидесяти с небольшим.

— Доложите, что это Элизабет и Джойс. По поводу убийства Доминика Холта.

— Вы хотите признаться? — Сержант набирает номер на телефоне. — Пришли Элизабет и Джойс, хотят встретиться со старшим следователем Риган. Информация о Доминике Холте.

Следует недолгая пауза, после чего сержант кивает.

— Спасибо, Джим. Боюсь, ее нет на месте, — сообщает она Элизабет и Джойс, положив трубку. — Может, вы оставите свой номер телефона?

— Ее нет на месте? — удивляется Элизабет.

— Боюсь, что так. Ваши признания придется отложить.

— Что ж, это очень странно, не так ли, Джойс? — Элизабет кивает в ее сторону. — Это Джойс.

— Очень странно, — соглашается та. — Мы видели, как она вошла… — Джойс открывает блокнот, — …в 10:23, и с тех пор она не выходила, хотя мы пристально наблюдали за дверью.

— Здесь есть машины, — говорит сержант. — И вообще-то следить за полицейскими участками нельзя.

— Но мы находились на общественной территории, — возражает Элизабет. — На маленькой скамейке в парке.

— Я прихватила с собой фляжку, — поясняет Джойс.

— С тех пор из участка выехали только две машины, и Риган не было ни в одной из них, — говорит Элизабет. — А это значит, что… Сколько сейчас времени, Джойс?

— 11:04.

— Сейчас 11:04…

— Уже 11:05, — поправляется Джойс.

— И мы подумали, что старшему следователю Риган, вероятно, хватило времени, чтобы влиться в работу и провести утреннюю планерку. Теперь она, наверное, пьет кофе и просматривает электронные письма.

— Вот мы и подумали: когда еще зайти, если не сейчас? — добавляет Джойс.

— Когда, если не сейчас? — повторяет Элизабет. — Так что не могли бы вы позвонить еще разок? Просто чтобы убедиться, что ошибки нет. Нам бы очень хотелось с ней поговорить. Микроавтобус поедет в Куперсчейз в три часа дня, а у нас на сегодня запланированы и другие дела.

Дежурный сержант встает и кладет ладони на стойку:

— Дамы, это все очень забавно, но старшего следователя Риган здесь нет. Это здание можно покинуть и через другие двери.

— Мы знаем. Рон стоит у запасного выхода, — кивает Элизабет. — Риган никуда не выходила.

— А я вам говорю, что выходила, — повышает голос сержант. — Так что оставьте свой номер телефона, и я обещаю ей передать. Кроме того, я настоятельно не советую наблюдать за полицейским участком, если вы не хотите, чтобы вас арестовали.

Элизабет достает телефон и фотографирует сержанта.

— Фотография сделана в 11:07, — комментирует Джойс.

— Если еще раз это сделаете, — говорит сержант, пристально глядя в глаза Элизабет, — я вас точно арестую.

Элизабет поворачивается к Джойс и приподнимает одну бровь. Джойс смотрит на часы, на мгновение задумывается, затем легчайшим образом кивает.

Элизабет делает еще одну фотографию.

Глава 49

Саид смотрит вниз, на горы. Все, что на дне долины, принадлежит ему, и все, что на северных склонах, тоже. Южные склоны — это уже Пакистан. Кому принадлежат они, Саид не знает, но с этими людьми никогда не возникало проблем. А больше желать и нечего. В нынешние времена и так хватает неприятностей.

Он не получал вестей от Ханифа со среды. Ханиф был в Молдове, задавал вопросы и сказал, что направится в Англию, поэтому, должно быть, уже что-то выяснил. Саид не будет чувствовать себя полностью довольным, пока все не образуется. Конечно же, не будет. Его даже не должно быть в этом вертолете, потому что всякое бывает — иногда достаточно одной шальной пули, чтобы потерпеть крушение. Но альтернативой была бы шестичасовая поездка на джипе и лошади.

Ему еще не доводилось попадать в такую ситуацию, и лучше бы все исправить как можно скорее. Саид даст Ханифу еще примерно неделю. Он верит, что тот выйдет на след груза. Но это не значит, что ему можно просто звонить и болтать.

Ханиф поговорит с Митчем Максвеллом, а тот поговорит с Лукой Буттачи. Сначала вежливо, а потом уже не так вежливо, если не получит требуемого. Саид не любит, когда его кидают. В конце этого пути лежит смерть.

Конечно, и Ханифа придется наказать, если они не смогут найти общий язык. Уж, по крайней мере, у Ханифа есть мотивация.

Из открытой двери вертолета Саид наблюдает поля, на которых скоро зацветут маки, и это немного улучшает его настроение. Потому что всем очевидно, что поля красных маков в полном цвету могут означать только одно.

Прибыль.

Глава 50

Старший следователь Джилл Риган явно не из тех, кого легко впечатлить.

— А вы… — Она указывает на Джойс. — Вы были на складе, где застрелили Доминика Холта.

— Была, — не отрицает Джойс. — И это замечательно, поскольку многие не запоминают мое лицо. Или не помнят, где меня видели. Спустя годы некоторые пациенты подходили ко мне в «Сайнсбери» и говорили…

— Пожалуйста, — перебивает Джилл, — избавьте меня от ваших рассказов. Вообще-то я веду расследование убийства.

— Не очень эффективно, — замечает Элизабет. — Не возражаете, если я выскажу мнение?

— Возражаю, — отвечает Джилл. — Кто-нибудь из вас когда-нибудь ловил убийцу?

— Да, — кивает Элизабет.

— И даже не одного, — добавляет Джойс.

Джилл скрещивает руки на груди:

— У вас пять минут. Какой информацией вы располагаете? Постарайтесь меня заинтересовать.

— Могу я прежде спросить, — говорит Элизабет, — что вы здесь делаете?

— Сижу в допросной с «Золотыми девочками»[18], — отвечает Джилл. — Понятия не имею, о чем вы.

— Нет, — возражает Элизабет. — Вы прекрасно понимаете, о чем я. Почему к расследованию убийства Калдеша Шармы привлечено Национальное агентство по борьбе с преступностью?

— А вам какое дело?

— Мы налогоплательщики, — заявляет Элизабет. — Но еще и заинтересованные наблюдатели.

— Вы знакомы со старшим инспектором Хадсоном? — спрашивает Джилл у Джойс.

— Да, — отвечает та. — И с его подружкой, той самой Патрис. Вы ее знаете?

— Это он попросил вас прийти, да?

Элизабет смеется:

— Господи, нет! Думаю, он пришел бы в ужас, если бы узнал, что мы здесь.

— Он обязательно узнает, — заверяет их Джилл.

— Давайте я хотя бы изложу свою теорию, — предлагает Элизабет. — Я не считаю, что вас интересует Калдеш, или, по крайней мере, вряд ли он интересует Национальное агентство по борьбе с преступностью. Мне думается, у вас профессиональный интерес к героину.

— Жизнь не шпионский детектив, — отвечает Джилл. — И даже не «Нетфликс».

— О, я прожила такую жизнь, которая заставила бы «Нетфликс» побледнеть. Полагаю, героин был частью крупной операции Национального агентства. Вы планировали отследить его и впустить в страну, чтобы накрыть и арестовать сразу всех. Я права?

— Если на этом все, мне пора возвращаться к работе, — говорит Джилл.

— Но героин пропадает, — гнет свою линию Элизабет. — Тот самый героин, который вы позволили ввезти в страну. Который пропустили через таможню в Нью-Хейвене. А значит, вся операция провалена, и репутация Национального агентства теперь в большой опасности. Уже не в первый раз, смею заметить. Более того, застрелен невинный человек, ну, не совсем невинный, но, по крайней мере, наш друг. Я могу поверить, что вы никогда прежде не слышали о Калдеше Шарме и не предполагали, что он окажется замешан в этом деле. Короче говоря, хотя я и уверена, что вы были бы не прочь раскрыть его убийство, но, думаю, прежде всего вы хотите найти героин.

— Окей, — произносит Джилл. — Полагаю, время вышло.

— А потом убивают еще и Дома Холта, — продолжает Элизабет. — Интересно, не был ли он вашим информатором? А вдруг кто-то об этом прознал?

— Кто вы? — спрашивает Джилл.

Элизабет удовлетворенно кивает:

— Наконец-то умный вопрос. Я та, кто мог бы вам помочь.

— Как именно?

— Мы могли бы вам помочь найти героин. Верно, Джойс?

— Нам уже доводилось находить бриллианты, — подтверждает Джойс.

— Если вы знаете, где героин, и не…

Элизабет успокаивающе останавливает Джилл:

— Разумеется, у нас его нет, старший следователь Риган. Но могу поспорить, что подобрались мы к нему куда ближе, чем вы. И поскольку я хочу выяснить, кто убил нашего друга, то вот что мне хотелось бы знать: кто именно работает на вас? Кто ваш информатор, которого вы прикрываете? Им был Дом Холт?

— Я никого не прикрываю, — отрезает Джилл.

— Мм, — говорит Элизабет. — Значит, вы планировали операцию без участия кого-то изнутри? Что ж, вполне возможно. Мы проделали такое в Будапеште в 1968-м, но сейчас я вряд ли в это поверю, уж извините.

— А что было в Буда…

— Итак, Джойс назовет вам четыре имени, — продолжает Элизабет. — Один из них работает или работал на вас, и по вашей реакции мы сможем определить, кто именно. Все, что нам нужно, — это малейшее подергивание мышц.

— Хватит, — обрывает ее Джилл. — Это какой-то цирк.

— Митч Максвелл, — начинает Джойс.

Джилл встает, намереваясь выйти.

— Прошу прощения, дамы.

— Лука Буттачи, — говорит Джойс.

— Вы так произносите это имя, Джилл? — спрашивает Элизабет.

Джойс продолжает:

— Саманта Барнс.

— Я велю одному из констеблей вывести вас вон, — предупреждает Джилл.

— Доминик Холт, — произносит Джойс.

Джилл останавливается у двери.

— Если я еще раз увижу кого-то из вас, то, надеюсь, только по поводу найденного вами героина.

— Того самого героина, разумеется, — говорит Элизабет, в то время как Джилл закрывает за собой дверь.

Элизабет поворачивается к Джойс:

— А она хороша.

— Даже не вздрогнула, — соглашается Джойс.

— И это означает одно из двух. Либо она психопатка…

— О-о-о…

— …во что я не верю, — продолжает Элизабет. — Она подкрасила губы, прежде чем спуститься к нам. Хотела произвести на нас хорошее впечатление.

— Мне кажется, психопатки тоже пользуются помадой, — замечает Джойс.

— Другое объяснение тому, что она не дрогнула, Джойс, — говорит Элизабет, — заключается в том, что никто из банды не работает на Национальное агентство.

— Тогда отчего же мы ищем их здесь?

— Может, оттого, что кто-то из Агентства работает на банду?

Глава 51

Ресторан Куперсчейза многое повидал за последние несколько лет. Однажды бывший судья Верховного суда Великобритании умер здесь в ожидании пирога баноффи. А в другой раз разгорелся столь бурный семейный скандал, что восьмидесятидевятилетняя женщина в конце концов развелась со своим шестидесятивосьмилетним мужем. Здесь состоялось даже публичное предложение руки и сердца, которое было встречено с громким восторгом, но быстро и тихо забылось, поскольку оказалось, что влюбленный мужчина уже женат. В ресторане отмечались праздничные торжества и поминки, случалась новая любовь и шествие детей, внуков и правнуков и даже отмечался однажды столетний юбилей, закончившийся вызовом полиции из-за инцидента с участием мужчины-стриптизера.

Но никогда прежде здесь не видели такой странной компании, какая собралась сейчас за отдельным столом в зимнем саду. Двое самых плодовитых британских наркоторговцев, мультимиллионерша, промышляющая антиквариатом, и ее муж-канадец огромного роста, профессор исторической археологии Кентского университета, польский строитель, покрытый многочисленными татуировками, и во главе стола — гордые хозяева: бывшая медсестра, бывшая шпионка, бывший влиятельный профсоюзный деятель и до сих пор практикующий время от времени психиатр.

Тема беседы: где найти пропавшую партию героина? Прежде чем начать общение, все были представлены друг другу. Разговор порой прерывается официантами, подносящими еду, поэтому принято единогласное решение, что в такие моменты они будут притворяться оргкомитетом, обсуждающим благотворительный летний праздник.

— У каждого из нас имеются свои причины, — говорит Элизабет, — для того, чтобы прийти сегодня сюда. Митч, у вас украли героин и застрелили вашу «правую руку». Хотя, конечно, вы могли бы застрелить Дома Холта и сами…

— Я этого не делал, — возражает Митч Максвелл.

— Но кто-то же сделал, — замечает Лука Буттачи.

— Что ж, для того мы здесь и собрались, — кивает Ибрагим, — чтобы откровенно все обсудить.

— Лука, — говорит Элизабет, — вы также понесли финансовый убыток, хотя, с другой стороны, вас можно считать подозреваемым и в исчезновении героина, и в смерти…

— И надувной замок для детей, — перебивает Джойс, как только три молоденькие официантки приносят закуски. — Дело, кстати, прибыльное. Мы могли бы брать по пятьдесят пенсов за вход.

— Два фунта за вход, — говорит Саманта Барнс.

— Полтора, — возражает Митч Максвелл. — Ну серьезно! Два фунта?

— Не смей так разговаривать с моей женой, — говорит Гарт, кивком выражая благодарность официантке.

— Категорическим требованием при посещении надувного замка должно быть отсутствие обуви, — высказывается Ибрагим. — Даже если есть страховка, мы должны…

— …в смерти Дома Холта от выстрела, — заканчивает фразу Элизабет, как только отходит последняя официантка.

— Я ни в кого не стрелял, — говорит Лука.

— Это двойное отрицание, — замечает Ибрагим. — Возможно, было бы лучше…

Рон кладет руку ему на плечо:

— Не сейчас, дружище. Не забывай, он торговец героином.

Ибрагим кивает и набрасывается на свою моцареллу буффало.

— Саманта и Гарт, — продолжает Элизабет. — Вы здесь по целому ряду причин. Во-первых, благодаря вашему опыту в данной сфере. А во-вторых, потому, что вы солгали Джойс и Ибрагиму, когда говорили, что никогда не слышали о Доминике Холте.

— Мы лжем? Да ладно! — защищается Саманта. — Кто сказал?

— Так сказали Джойс и Ибрагим, и для меня этого вполне достаточно.

— Простите, но вы определенно лгали, — заявляет Джойс. — Жаль, я не заказала креветок, ваши выглядят очень аппетитно.

— И самое главное, ваш телефонный номер блокируется кодом 777, что встречается чрезвычайно редко, поэтому мы подозреваем, что днем накануне своего убийства Калдеш звонил именно вам.

— Держу пари, так же думают и Митч с Лукой, — говорит Саманта.

Двое мужчин кивают.

— Наши телефоны мы просто выбрасываем, — поясняет Митч.

— Вот почему мы хотели, чтобы вы пришли сюда, Саманта, — продолжает Элизабет. — Хотя мне в самом деле любопытно, почему вы приняли приглашение? Что для вас значит эта маленькая встреча?

— Какой хороший вопрос! Надеюсь, мы все честны?

— Насколько это возможно для компании лжецов и жуликов, — кивает Элизабет.

— Героина в партии на сто тысяч фунтов, и я готова поспорить, — говорит Саманта, — что мы могли бы организовать киоски, торгующие джемами и чатни.

— Да, и провести конкурс на лучший, — соглашается Джойс. — А судьей позвать местную знаменитость. Мы знакомы с Майком Вэгхорном, диктором новостей.

Официантка ставит на стол свежий кувшин с водой и уходит.

— И я готова поспорить, что кто-нибудь из присутствующих обязательно найдет этот героин, — возвращается к теме Саманта. — Мы с Гартом пришли посидеть, послушать и прикинуть, удастся ли нам получить какие-нибудь подсказки относительно того, где он находится.

— Чтобы потом украсть его самим, — поясняет Гарт. — Просто ради веселья — для нас это не такие уж большие деньги. Но поскольку я полагаю, что мы самые умные люди за этим столом, то шансы меня устраивают.

— Однажды я проходил тест на IQ, — говорит Ибрагим, — еще в школе, и стал…

Рон снова кладет руку на плечо друга:

— Пусть он считает, что самый умный, Иб. Это играет нам на руку.

— Но я и есть самый умный, — не сдается Гарт.

Ибрагим хочет что-то сказать, но Рон бросает на него быстрый взгляд.

— Нина здесь, поскольку она последняя, как мы точно знаем, разговаривала с Калдешем. А это значит, конечно, что она одна из подозреваемых. Это легко можно обосновать, так что простите меня, дорогая.

— Я отнюдь не в обиде, — отзывается Нина. — Я бы чувствовала себя ущемленной, если бы меня не подозревали.

— Богдан же тут на случай, если кто-то из вас попытается нас убить, — продолжает Элизабет. — У меня, конечно, есть пистолет, но вас довольно много, так что лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

— А еще я проголодался, — говорит Богдан, — и знал Калдеша.

— А как насчет вас четверых? — спрашивает Саманта. — Вы-то почему с нами? Что вам это дает?

— Что нам это дает? — переспрашивает Элизабет. — Кто-то убил друга моего мужа, и я готова поставить неплохие деньги на то, что этот кто-то сидит с нами за одним столом.

Джойс подхватывает:

— В общем, мы просто посидим и послушаем. Хорошенько пообедаем, а заодно посмотрим, не выдаст ли кто себя с головой.

— Каким бы умным он сам себе ни казался, — добавляет Ибрагим, ни на кого конкретно не глядя.

— Если найдете героин, — говорит Элизабет, — то оставьте его себе. Нам нет до него никакого дела. Итак, не начать ли нам с самого начала? Ибрагим?

Ибрагим достает папку.

— Начнем с вас, мистер Максвелл. Откуда сюда привозят героин? Из Афганистана?

— И еще пивная палатка, — вмешивается Рон. — Посмотрим, дадут ли нам скидку на местное пиво.

Основные блюда поданы.

Глава 52

Ханиф остановился в отеле под названием «Кларидж». Он в самом центре Лондона, и в нем есть номер на верхнем этаже. И это единственный номер на верхнем этаже! К услугам гостей личный дворецкий, бассейн и рояль. Ханиф не умеет ни плавать, ни играть на рояле, но то и другое отлично смотрится в его соцсетях.

Это его любимый отель по огромному числу причин. Расположен лучше некуда — рядом с элитными магазинами на Бонд-стрит и Сэвил-роу, а также художественными галереями на Корк-стрит. Плюс бар и ресторан как квинтэссенция Лондона — непринужденные, но в то же время изысканные и очень дорогие. Однако самое замечательное — абсолютная честность персонала. Ханиф, который и в лучшие времена бывает рассеян, забыл револьвер и восемьдесят тысяч фунтов стерлингов наличными на кровати, когда спускался на завтрак, а вернувшись, обнаружил, что уборщица аккуратно убрала и то и другое в ящик прикроватной тумбочки. В обычных сетевых отелях о таком уровне сервиса даже мечтать не приходится.

Вступив в контакт с Митчем Максвеллом, он предъявил ему ультиматум: найти груз к концу месяца или последует жестокое наказание. Он позаботился и о том, чтобы такое же сообщение было передано Луке Буттачи. Вообще-то крайний срок должен быть пораньше, но Ханифу ужасно хочется провести пару недель в Лондоне — он не бывал здесь с университетских времен, а еще мечтает попасть на концерт «Колдплэй» на стадионе «Уэмбли». После убийства Митча и Луки придется немедленно уезжать. К тому же немного дополнительного времени им не повредит. Ханиф никогда прежде не встречался с Лукой Буттачи, но с Митчем они познакомились в корпоративной ложе ФИФА на чемпионате мира в Катаре и отлично поладили. Поскольку Митч уверяет, что все находится под контролем, Ханиф настроен оптимистично и надеется, что его убивать не придется.

Схема с отправкой груза была идеей Ханифа, и Саид очень недоволен тем, куда все зашло. Если потерянное не будет найдено, то Ханиф, конечно, убьет Митча и Луку, но по возвращении в Афганистан нет никакой гарантии, что Саид не расправится с ним самим. Но таковы правила игры. За это ему, собственно, и платят. Сегодня днем он намеревается посетить массаж, где постарается забыть о проблемах хотя бы на часок.

А вечером в Мейфэре состоится встреча — его пригласили на званый воскресный ужин. Один из старых друзей Ханифа по Итону решил устроить целое мероприятие, увидев в соцсетях, что Ханиф в Лондоне, хотя и немного удивившись тому, что он играет на рояле.

Будет приятно пообщаться с друзьями, послушать, чем занимаются они, соврать о том, чем занимается он сам, да посмотреть, кто какого достиг успеха.

Ханиф поводит плечами, ощущая мышечное уплотнение, от которого он никак не может избавиться. Он надеется, что массажисту удастся сотворить какое-нибудь чудо.

Ханиф по-настоящему желает, чтобы его план увенчался успехом. Ему вовсе не хочется кого-то убивать. И уж точно он не хочет, чтобы убили его. На решение вопроса у него есть время до конца месяца.

В общем, приятнее всего было бы, если бы шкатулочка просто нашлась.

Хотелось бы насладиться концертом «Колдплэй», не думая о том, как придется хоронить мертвые тела.

Глава 53

Ситуация обсуждалась и разбиралась на части и за главным блюдом, и за десертом. Пока подавали кофе, разгорелся спор, стоит ли арендовать шатер или можно положиться на английскую августовскую погоду.

— Я не знал, кто такой Калдеш, пока тот не погиб, — говорит Митч.

Лука кивает:

— Аналогично. Просто какой-то мужчина со своим магазином.

— А у вас есть конкуренты? — интересуется Рон. — Не может же быть так, что вы единственные на всем южном побережье продаете героин?

— Скажу честно, — отвечает Митч, — если бы у кого-то здесь внезапно он появился на продажу, мы бы об этом услышали. Можешь убедиться у своей подружки Конни Джонсон.

— Она мне не подружка, — ворчит Рон.

— Вы по-прежнему отрицаете, что Калдеш связывался с вами, Саманта? — спрашивает Элизабет. — Гарт?

— Я была бы только рада, если бы он мне позвонил, — отвечает Саманта. — Получилась бы приятная легкая сделка. И я бы не стала его убивать.

— Гарт?

— А я бы, наверное, убил. Просто для порядка. Но я этого не делал.

— Мне в голову пришла одна мысль, — говорит Саманта. — Вдруг она окажется полезной?

— Прошу вас, — кивает Элизабет.

— Как выглядит шкатулочка, в которой был контрабандно завезен героин? Не думаю, что он останется в ней надолго, так что, вероятно, вещица где-то всплывет. А вдруг однажды эта шкатулка появится в чьем-нибудь магазине? И ваш убийца заодно?

— Весьма маловероятно, — говорит Нина.

Митч смеется:

— Уж мне-то можете не рассказывать! Хотите, покажу? Погодите минутку. Не думаю, что кто-то захочет продать это через антикварный магазин.

— Мы до сих пор не рассмотрели убийство Доминика Холта, — пытается перехватить инициативу Ибрагим. — Кто это сделал и почему.

Порывшись в телефоне, Митч находит фотографию. Он протягивает телефон Саманте. Та снимает очки и подносит экран поближе.

— Вы действительно упаковали героин на сто тысяч фунтов вот в такую штуку? Никакого изящества.

Она передает телефон Гарту, который тут же корчит гримасу.

— Разве что для лавки старьевщика. Но, детка, идея отличная. Возьми на заметку.

Он возвращает телефон Митчу.

— Этой штуки определенно не было в его боксе, — замечает Нина.

Реплику ей загодя надиктовала Элизабет.

— Где? — удивляется Митч.

— Он называл так подсобку своего магазина, — быстро говорит Элизабет. — Мы поспрашивали соседей.

— Никто не называет подсобку боксом, — настораживается Лука. — Вы пытаетесь скрыть, что у Калдеша был гаражный бокс?

— Прости, — обращается Нина к Элизабет.

И снова безупречный вброс.

— Ну хорошо, — якобы сдается Элизабет. — Да, у Калдеша имелся арендуемый бокс, но я не собираюсь говорить вам, где он находится, и…

Гарт поднимает руку.

— Нет, Гарт, даже если вы будете угрожать мне смертью.

Никого не обрадовала возникшая ситуация. И это прекрасно само по себе.

— Хотя в общем и целом, — продолжает Элизабет, — я хотела бы найти этот героин раньше, чем его найдет старшая следовательница Ронсон.

— Риган, — поправляет Лука.

— Простите. Само собой разумеется, если все здесь говорят правду, то никаких проблем не возникнет. Потому что у всех нас есть общая цель. Объединив усилия, мы можем найти героин и человека или нескольких человек, стоящих за убийствами.

— А если здесь все говорят неправду… — начинает Ибрагим.

— То рано или поздно разразится кровавая бойня, — заканчивает Рон. — Может, устроим катания на ослах? В наше время еще можно кататься на ослах или они запрещены?

Официантки пришли убрать кофейные чашки, а значит, обед подходит к концу.

Теперь все разойдутся составлять заговоры и обдумывать схемы — Элизабет могла бы поставить на это хорошие деньги.

— И что же теперь? — спрашивает Нина, прежде чем уйти.

— Теперь посмотрим, кто переживет эту неделю, — спокойно отвечает Элизабет.

Глава 54

Джойс

Мы обедали вчера с несколькими очень неприятными персонажами — и до чего же это было весело! Мы заняли отдельный кабинет в ресторане и — что бы вы думали? — многих вывели из себя. Я слыхала шепотки: «Кем она себя возомнила?» — когда ходила в туалет.

С нами были Митч Максвелл, торговец героином, и Лука Буттачи, еще один торговец героином, чье имя звучит, будто он итальянец, хотя это вовсе не так. Еще были Саманта и Гарт, с которыми мы познакомились в Петворте. Саманта чмокнула меня в щеку, а Гарт спросил: «Где Алан?» — а когда я сказала, что Алан дремлет дома у батареи, ответил: «Не на это я рассчитывал». Нина Мишра приехала тоже и долго восхищалась Куперсчейзом. Должна признать, в свете зимнего солнца это место действительно выглядит довольно мило. Нина уже планирует переезжать сюда лет через тридцать пять.

Мы не узнали ничего нового, но именно в том, чтобы не узнать ничего нового, и заключался смысл ужина. Элизабет просто решила посадить всех на одно дерево и хорошенечко его потрясти.

«Выдайте им подлиннее веревки» — так обычно говорят у нас, но Элизабет выразилась немного иначе: «Давайте посмотрим, кто кого убьет следующим».

Мне показалось, что каждый из присутствовавших знал какую-то часть общей картины, но никто не видел ее целиком. Полагаю, именно на это и рассчитывает Элизабет.

Так что теперь мы просто ждем. Позволим им начать рвать друг друга на куски и, пока они будут заняты этим, увидим, какие секреты выпадут из их карманов.

После обеда Элизабет сказала мне, что на пару дней пропадет. И звонить ей будет бесполезно. Она говорит, это срочно, и, наверное, так оно и есть.

Ее дела меня не касаются, ну и, конечно, всем нам время от времени требуется уединение. Особенно здесь. Иногда мы позволяем себе немного залезть за личные границы друг друга, и я знаю, что такое не всем по вкусу. Но мне это нравится. Я люблю находиться среди людей. Я обожаю болтать, и даже неважно, о чем именно.

Однако Элизабет другая, и я научилась это в ней уважать. Я научилась оставлять ей пространство и удерживаюсь от соблазна за ней шпионить. Правда, на днях я заметила из окна, как к ее дому ехал парикмахер Энтони. Он всегда говорит нам, что принципиально не делает визитов на дом, так что, вероятно, происходит что-то из ряда вон. Можно будет пройтись живописной тропкой по дороге в магазин — просто глянуть, задернуты ли у нее занавески. Это само по себе о многом скажет.

Зачем Энтони ездил к Элизабет? Зная ее, можно предположить, что она, скорее всего, отправилась ко Двору — чтобы встретиться с королем и получить очередную медаль. Шпионам медали почему-то вручают постоянно. Нет чтобы медсестрам. Клянусь, если Элизабет встретится с королем Карлом, не предупредив меня, то мне будет что ей высказать. Друга Джерри однажды пригласили на вечеринку в сад Букингемского дворца. Он был главой ротари-клуба или что-то в этом роде, и они собрали деньги на хоспис. Представьте себе: он не пошел, потому что играл в тот день в гольф! В моей голове это просто не укладывается.

Мне кажется, я бы смогла поладить с королевой. Она мне очень напоминает саму Элизабет. Разве что чуть более доступна.

Однако когда Элизабет пропадает, мне становится нечем заняться, а я не очень это люблю. Я могу побродить по дому какое-то время, посмотреть с Аланом «Охоту за выгодой» по телевизору. Но рано или поздно настает потребность чем-то с кем-то заняться. С Джерри было легко: я могла помогать ему с кроссвордом или говорить, что думаю по тому или иному поводу. Я часто рассказываю Алану, что думаю о том или другом, и это даже кажется нормальным, пока не взглянешь на себя со стороны.

Может, в эти пару дней оказать помощь мальчикам в их выведении брачных мошенников на чистую воду? Я могла бы посмотреть на все это с точки зрения женщины. Хотя, как утверждает Рон, Ибрагим может запросто писать такие сообщения, от которых даже грузчик зардеется.