— Свидетелями нападения была, во-первых, сестра графини, которая вызвала подмогу, — Честертон выставил большой палец руки.

— Которая после получила хорошее приданое и без проблем вышла замуж, — закончила за него Агата.

— Двое молодых офицеров, которые застали графа рубящим дверь в комнату, за которой исходила криком их любимая сестра, — Честертон сложил в щепоть указательный, большой и средний пальцы, последние два символизировали офицеров.

— И которые затем, благодаря деньгам убиенного, получили повышение по службе и также выгодно женились, — парировала Агата.

— И наконец, сама вдова.

— Которая из бедной и никому не нужной невесты превратилась в богатую вдовушку с титулом и замком.

— Ну почему же никому не нужна? У нее ведь был про запас влюбленный кузен, — не поняла Тереза.

— Вот именно, у нее был человек, за которого она на самом деле собиралась выйти замуж. Так что в результате смерти графа она обрела, повторюсь, деньги, титул и свободу выйти за любимого человека.

— Неужели вы хотите сказать, что смерть графа была подстроена? — всплеснула руками миссис Смит.

— А как же? — зло усмехнулась Агата. — Выросший в замке граф рубит дубовую дверь в комнату, в которой спряталась его жена, в то время как последняя может в любой момент вылезти из окошка, как сделала это ее сестра Анна. Что, конечно, не очень красиво и солидно для замужней женщины, зато более чем оправданно для человека, которого собираются зарубить топором. Первый этаж — ерунда, даже я бы выпрыгнула.

— Но, если я правильно поняла, дверь была изрублена топором, — вопросительно посмотрела на Честертона миссис Смит.

— Ну, никто ведь, кроме этой троицы, не мог подтвердить, что топор в этот момент находился в руках хозяина дома, — парировал угадавший, к чему ведет Агата, Финк.

— Но отпечатки пальцев? — не унималась миссис Смит.

— Можно было сначала зарезать графа, а затем взять из оружейной боевой топор, изуродовать им дверь, после чего вложить оружие в руку трупа, — Финк чувствовал подъем. С восторгом он смотрел на Агату, как вдруг его посетила странная мысль. — Простите, миссис Кристи, а почему вы назвали сестру графини Анной, мне показалось, что мистер Честертон не употреблял имен?

— Ну, потому что в сказке про Синюю Бороду, — Агата взяла в руки книгу и, полистав, открыла ее на нужной странице, — ее зовут именно Анна.

— Итак, мы имеем лежащее у всех на виду, — Честертон кивнул на детскую книжку, — преступление, которое никто ни разу даже не попытался расследовать.





Глава 13

Выездное заседание клуба детективщиков

В НАЗНАЧЕННЫЙ ДЕНЬ клуб детективщиков несколькими машинами отправился в местечко Берверли, где планировалось провести все выходные. А так как дом Флеминга не мог разместить на постой столь многолюдное сборище, было решено, что семейные пары, а именно Конан Дойл и Кристи, разместятся в санатории по соседству, там же устроилась Молли вместе с миссис Смит, ради экономии подруги заняли одну комнату на двоих. Линк, которому был необходим медицинский уход, также воспользовался услугами этого милого места. Честертон присутствовал на венчании, но из-за срочных дел был вынужден отказаться от празднований в «Олимпе». В Беверли он предполагал оказаться лишь на второй день празднования, где, как таинственно пообещала Дороти, ему отводилось особенная роль. Морби, Финк, Крофтс, не желая стеснять молодоженов, отправились в небольшую гостиницу недалеко от станции. Оставшиеся, а именно доктор Спайс и Беркли, поселились у Флемингов, так как помогали хозяевам с застольем на свежем воздухе, в частности, выносили из дома мебель и расставляли ее в саду и позже, когда на небе начинали собираться тучи, возвращали всю обстановку на прежние места. Учитывая, что погода в тот день была крайне неустойчивой, это приходилось проделывать четыре раза.

Благодаря свадьбе Финк наконец увидел мистера Кристи, и тот ему страшно не понравился. Было непонятно, как деликатная Агата способна терпеть рядом с собой эдакого солдафона. Начнем с того, что Арчибальд приехал на собственном автомобиле, но после церемонии венчания и праздничного застолья в «Олимпе» наотрез отказался везти кого-либо из гостей в Берверли. Агата не только никогда не отказывала в этой пустяшной услуге, но и сама обычно предлагала место в салоне ее авто. А так как на машину полковника рассчитывали, некоторым гостям пришлось добираться до места по железной дороге.

На второй день было решено собраться в доме Флеминга в послеобеденное время, дабы молодые могли хотя бы немного отдохнуть от гостей. В это утро живущие у них в доме гости, заранее договорившись, завтракали в санатории, дабы молодожены имели возможность выспаться.

В назначенное время все явились в гостиную Дороти без опозданий, но тут выяснилось, что Арчибальд Кристи прибыл туда раньше, осмотрел дом, найдя множество непростительных архитектурных дефектов, обругал обстановку, не в меру веселящихся детей. Последнее он сквозь зубы выговорил Дороти, с таким видом, будто бы отвыкшие от материнской заботы отпрыски Флеминга были конкретно ее педагогическим упущением. В общем, назревал самый настоящий скандал, когда явившийся помочь по хозяйству Беркли был спешно отряжен Дороти занять полковника бильярдом, а приехавший поездом Честертон пообещал, если понадобится, подменить коллегу, развлекая строптивого полковника беседой на политические темы. Из бильярдной, однако, Арчибальд вернулся не в лучшем настроении, перекинулся парой фраз с женой, после чего резко повернулся на каблуках и, не попрощавшись ни с кем, покинул дом.

После ухода скандального вояки все вздохнули с явным облегчением, были поданы чай, фрукты и разнообразные сласти. Когда все заняли свои места, а няня увела детей в сад, одетая в элегантное светло-серое платье с кремовым кружевом вокруг шеи и взволнованная больше обычного Дороти сообщила, что собирается попотчевать своих друзей особым блюдом, а именно свежим расследованием. После чего попросила, по всей видимости, посвященную в тайну Молли пригласить дожидающегося в кабинете мужа, мистера Фогеля, что та и сделала.

Судя по реакции окружающих, никто не подозревал подобного развлечения, но все были заинтригованы. Один только Честертон довольно потирал руки, впрочем, вряд ли Дороти посмела бы проводить выездное заседание клуба, не посоветовавшись с председателем. Во всяком случае, он поднялся со своего места и, изящно держа перед собой чашку чая, торжественно занял место во главе стола, как делал это обычно в клубе.

Только тут Финк сообразил, что чай подается со сливками, булочки испечены явно по рецепту миссис Смит, мебель в гостиной расставлена почти как в особняке на Бейкер-стрит, и даже зеленый, совершенно новый абажур, не сочетающийся ни с цветом обоев, ни с цветом мебели, занял место над столом. Так что приметивший поначалу для себя стоящий ближе всего к окну диванчик маркетри, имевший вид трех соединенных стульев, обтянутых полосатым шелком, перед которым стоял низенький чайный столик, Финк вовремя одумался, сообразив, что, если «докладчик» будет говорить тихо, а дети в саду расшумятся, он не сможет подвинуть маркетри вместе с одним или двумя соседями, и, пожалуй, пропустит самое интересное.

И еще одна странность: после того, как Дороти объявила о начале выездного заседания клуба, все, как по команде, выложили перед собой блокноты, карандаши и вечные ручки, при этом дамы извлекали их из нарядных, украшенных бисером и цветами из атласных лент сумочек, а мужчины — из карманов пиджаков. Прежде Финк и подумать не мог, что пишущая братия всегда готова к работе. В коридоре послышались шаги, открылась дверь, и все сначала увидели Молли, а затем следующего за нею молодого человека. Замыкал шествие Флеминг.

— Честь имею представить собранию мистера Квентина Фогеля, который и поведает нам свою историю, — Дороти красноречиво посмотрела на Честертона, после чего подошла к супругу. От Филиппа не укрылось, что Освальд крепко сжал пальчики Дороти. Чета заняла свои места за столом. При этом Флеминг не отрывал взгляда от нового гостя, словно пытаясь заранее предсказать, что тот поведает публики, чтобы первым дать правильный ответ.

Финк смотрел на Флеминга с понятным сочувствием, он-то уже несколько раз имел счастье наблюдать, как Дороти разбирала предложенные к расследованию дела, раскусывая самые твердые орешки. Конечно, пальма первенства принадлежала Агате, но Дороти тоже никак нельзя было назвать недогадливой. Наверное, теперь бедняга Освальд мечтал хотя бы не потеряться на фоне более его опытной в этих делах супруги. Последнее было бы особенно обидно уже потому, что Флеминг служил в полиции.

Финк перевел взгляд на докладчика. Молодой человек лет тридцати или, скорее, меньше, блондин с длинными не по моде волосами и почему-то непривычно голым лицом. Глаза голубые или серо-голубые, тусклые. Одет празднично, а на самом празднике почему-то не был. Впрочем, кто его знает, может, просто не успел или это действительно изысканное блюдо, подающееся на десерт? И, покажись он среди гостей раньше, никакого сюрприза уже не получилось бы.

— Прошу вас, мистер Фогель, проходите, вот ваше место, признаться, Дороти нас всех просто огорошила. Я-то был уверен, что сюрпризом станет ее рассказ или отрывок из романа, возможно, даже сопряженный с недавними событиями, но реальный случай, да еще и из уст свидетеля… — Честертон указал новоприбывшему на стул подле себя, — а вот и чашка с правильно заваренным английским чаем, — он поклонился миссис Смит. — Присаживайтесь и рассказывайте, что у вас стряслось. Передайте сюда булочки. Спешить некуда.

— Собственно, моя история тоже не требует излишне спешных мер, — молодой человек сделал вежливый глоток и отставил чашку. — Она произошла вот уже как пять лет, но неожиданно дала о себе знать буквально две недели назад, после чего я написал Дороти, и она предложила выступить перед членами вашего клуба, о котором я так много слышал. Дороти говорила мне, что выступающий здесь обязан знать, чем все кончилось, дабы члены клуба могли себя проверить. Но в том-то и дело, что я пришел за разъяснениями к вам. То есть я не смогу решить, чья версия окажется верной.

Честертон понимающе кивнул, устраиваясь поудобнее и вытягивая под столом ноги, как делал это обычно, ожидая чтение литературного текста или детективной загадки.

— Итак, с чего же начать? Начну с того, что, несмотря на принадлежность к одному из аристократических семейств Германии, долгое время моя кандидатура не рассматривалась в качестве главного наследника состояния семьи. Собственно, передо мной всегда было так много более достойных претендентов, что отец даже запретил мне думать о подобных перспективах и, упаси бог, рассчитывать на что-то подобное.

Моя мать была младшим ребенком в семье барона Отто Блана, у которого было тринадцать детей. Шестеро из них умерли еще в младенчестве, троих унесла война, но оставшиеся все равно не уступили бы ей своей очереди. В общем, понимая, что наследства нам не видать как своих ушей, отец сделал все возможное, чтобы я мог получить самое лучшее образование и профессию. Я учился очень хорошо и успевал больше других, так что уже в двадцать лет поступил на службу в ломбард «Старый город», сначала простым бухгалтером, но уже через год сделался заместителем директора.

В двадцать один год я не просто имел свой кусок хлеба, а стабильный доход, плюс перспективы роста, хозяин был доволен моей работой и собирался через годик перевести меня управляющим в новый филиал. Мне нравился ломбард, в котором я служил, это такое старинное здание с громоздкой мебелью, тяжелыми дверями и огромными подоконниками на окнах. Все в нем словно символизировало стабильность, незыблемость и надежность.

Однажды директор показал мне дивной красоты масонскую цепь, звенья которой были выполнены в виде пластинок с цветами и львиными головами, украшенными изумрудами и рубинами. Цепь была оставлена в закладе, но, по словам моего начальника, она вряд ли когда-нибудь будет выкуплена владельцем, так что через неделю можно будет либо выставлять ее на продажу, либо даже назначать торги. Впрочем, последнее было бы обидным для лица, эту цепь утратившего, так как всем известно, что во время торгов стоимость может вдруг взлететь от изначальной. И тогда человеку будет казаться, что его обворовали.

Хозяин держал цепь в бархатном черном мешочке, который на моих глазах положил в собственный сейф и запер на ключ.

«Квентин, завтра я должен срочно отбыть в Париж по делам нашего нового филиала, все дела поручаю вести вам. Собственно, ничего серьезного не предвидится. Партнеры знают, что я буду отсутствовать неделю, а с клиентами вы как-нибудь разберетесь. Оставляю вам ключ от моего сейфа, я забираю оттуда все бумаги и оставляю только цепь. Если вдруг за ней придут, вы, как обычно, примите деньги и выдадите заклад. Я не хочу сдавать ее в хранилище именно потому, что клиент может зайти в любой момент и в любой момент цепь ему должна быть возвращена. Это понятно?»

Я кивнул. После чего мы поговорили еще о делах, буквально вчера я забрал домой несколько папок со старыми квитанциями, надеясь в свободное время переписать начисто их в специальный журнал, после чего сдать оригинал в архив. Неделя ожидалась более чем тривиальной, тем не менее беспокоиться я начал уже к полудню. В это время меня навестил один знакомый — цирковой артист, он специально зашел перед обедом, чтобы мы могли посидеть где-нибудь в кафе и поговорить о наших делах, но я отказался.

Финк заметил, что при упоминании циркача миссис Смит вздрогнула, тревожно взглянув на Молли, но та беззаботно махнула ей рукой. Неужели Амалия страдает снобизмом? Странно для женщины с фамилией Смит. Впрочем, Филипп понятия не имел, из какой она происходит семьи.

— В общем, директор ломбарда уехал, а я занялся своими делами, время было летнее, духота, — продолжал Фогель. — Я сидел в своем кабинете при распахнутой двери, как вдруг заметил, что наш бухгалтер заходит в кабинет начальника, да не просто заходит сам, а вежливо пропускает вперед себя старого оценщика с двумя помощниками. Оказалось, что именно на сегодня назначена переоценка вещей, срок хранения которых иссяк. Я знал этого оценщика, несколько раз видел его помощников, собственно, практика устраиваться в свободном кабинете обычно не вызывает подозрений. Оценщик не служит при нашем ломбарде, и у него не может быть здесь своего кабинета. Он работает в уважаемой фирме, наверное, правильнее относить вещи к нему, а не вызывать пожилого человека к нам, но ломбард старается без особой надобности не вывозить ценные вещи, или вывозят, но только под полицейской охраной.

Я зашел в кабинет шефа и, поздоровавшись с оценщиком, сделал вид, что мне там что-то спешно понадобилось. На самом деле мне вдруг сделалось страшно, я все время думал про ту злополучную цепь и про то, что в то время, как оценщик честно корпит над представленными его вниманию вещами, кто-нибудь из его помощников может совершить кражу. Понимая, что на меня уже косятся, я решился, подошел к сейфу и, небрежно щелкнув замком, забрал оттуда бархатный футляр.

В моем кабинете тоже имеется сейф, и не многим хуже, чем у начальника ломбарда, все-таки я его заместитель. К тому же, находясь в кабинете, я буду его все время видеть.

Решив так, я, как уже было сказано, не ушел на обед, так что машинистке Люси Корф пришлось принести мне из кондитерской булочку, а ее брат — мой друг Майкл, видя, что я корплю над работой, сделал мне чашку чая.

Кстати, я не сказал, что в этом ломбарде все знают друг друга по многу лет. Например, отец Люси и Майкла когда-то служил здесь управляющим, теперь эта должность называется «директор». Но более склонный к боксу, нежели к математике и учету, Майкл так и не получил образования, так что его смогли устроить только курьером, а вот Люси освоила машинопись. Я снимал комнаты в доме госпожи Милз, муж которой работает водопроводчиком. Он обслуживает ломбард и еще тридцать соседних домов. А наш оценщик — тесть начальника охраны. В общем, одна дружная семья.

— Простите, а как же вы? — подала голос Молли. — Вы, получается, не член этой семьи?

— Да, вы правы, в то время нет, — Фогель улыбнулся.

— Простите, что прервала вас, продолжайте, — Молли сделала пометку в своем блокноте.

— Меж тем мое беспокойство становилось все сильнее и невыносимее. Я вдруг понял, что не могу оставить цепь в сейфе и затем спокойно уйти домой, не зная, что с ней может произойти. В какой-то момент я уже решил сдать ее на хранение в банк, с тем чтобы рано утром забрать и вернуть в сейф, но потом рассудил, что звонить в полицию и просить предоставить охрану нужно было раньше.

Наверное, я мог воспользоваться услугами наших охранников, я спустился в помещение, занимаемое местными стражами порядка, и застал там всего одного человека. Оказалось, что ночью они оставляют дежурного, у которого, внимание, есть ключи от всех кабинетов и, о ужас, запасные ключи от сейфов! То есть осведомленным преступникам не нужно взламывать сейфы, а достаточно всего лишь забрать запасные ключи у нашего сотрудника!

Твердо решив, что поговорю с начальником после его возвращения, я забрал цепь из сейфа и сунул ее себе в карман. Внешне это было незаметно. Опять же, рассудил я, все знают, когда ломбард вывозит куда-либо свои ценности, всегда рядом два рослых полицейских, опечатанный саквояж, прочее, а тут я иду к себе домой, как хожу каждый божий день. Я ведь не надел драгоценную цепь себе на шею и не стану и сообщать о происходящем. Я просто буду делать все как всегда, и никто никогда не догадается, что у меня в кармане это сокровище. Иными словами, я не отправился в банк, как собирался вначале, а спокойно пошел к себе домой, где попросил квартирную хозяйку подать мне обед.

В то время я снимал маленькую квартирку на втором этаже: спальня, кабинет и объединяющая их гостиная — расположение комнат напоминает детскую распашонку.

В моем кабинете отличный дубовый стол, вроде тех, что стоят в ломбарде, ящик стола запирается на ключ. Взглянув еще раз на цепь, я положил ее в бархатный мешочек и отправил на хранение в письменный стол. Внизу хлопотала на кухне миссис Милз; услыхав, что она зовет меня, я спустился и, забрав поднос с едой, поднялся к себе. На все про все ушло не больше минуты. Я расположился в гостиной, но неожиданно мне захотелось перебраться в кабинет. Обычно я так не поступаю, тем более что там со вчерашнего дня лежали пыльные папки с квитанциями, но я все равно отправился в кабинет, где и прикончил все, что приготовила моя хозяйка, после чего собрал посуду и отнес ее вниз.

Все было как будто бы нормально, но вдруг я понял, что напрасно забрал цепь из ломбарда, где она находилась под охраной. И если бы даже воры пробрались туда и отперли сейф, виновным считали бы охранника, а никак не меня. Я бы всегда мог сказать, что запер доверенную мне ценность согласно полученной инструкции, а теперь мне предстояло охранять масонское сокровище собственными силами.

Одна мелочь: я обладаю отличным сном, а это значит, могу просто не услышать, если кто-то начнет копаться в столе, находящемся к тому же в другой комнате. Поэтому я решил перетащить стол в спальню. Я занимаюсь спортом, поэтому перспектива передвинуть тяжеленный стол не казалась мне чем-то из ряда вон. Я снял пиджак и взялся за дело.

Наверное, мебель в этой квартире вообще никогда не передвигали, потому что не успел я дотащить стол до порога, как снизу прибежала квартирная хозяйка, но, увидев, чем я занимаюсь, оставила меня в покое. Я же регулярно платил за свои комнаты, а следовательно, имел право расставлять мебель по собственному вкусу.

Стол был невероятно тяжел. Конечно, я вынул из него все, что там находилось, за исключением запертого верхнего ящика, к тому моменту я уже не мог оставить сокровище ни на одно мгновение. Стол был уже на середине гостиной, когда неожиданно ко мне забежал Майкл Корф. Я уже говорил, что мы друзья. Собственно, мы ровесники, и неудивительно, что, работая вместе, мы сблизились. Майкл забежал ко мне поиграть в карты, кроме того, он еще вчера вечером забыл у меня портсигар.

Портсигар я действительно нашел, но забыл захватить на работу, он лежал на прикроватной тумбочке у меня в спальне. Видя, чем я занимаюсь, Майкл предложил помочь, но я отказался. Он ждал меня в гостиной, в то время как я зашел в спальню и принес ему его вещь.

Когда он удалился, я дотащил как-то стол до спальни и уже хотел вздохнуть с облегчением, как вдруг раздался дверной звонок и миссис Милз сообщила, что меня опять спрашивают.

На пороге стоял наш бухгалтер Томас Пит, которому вдруг срочно понадобились находящиеся у меня в доме закладные квитанции. Он неодобрительно покосился на кавардак, который я устроил, перетаскивая эту громадину, но ничего не сказал, а я отправился в разгромленный кабинет и принес ему три папки. Но ждать, когда он переберет все квитанции в поиске нужных ему, я был уже не способен, поэтому я предложил ему помочь донести документы до его квартиры. Она находится буквально в доме напротив. Когда я вернулся домой, ящик был взломан, а цепь пропала.

— А что говорит ваша квартирная хозяйка? Должна была она слышать, как кто-то пришел? — Морби покручивал в руках спелое яблоко, словно выбирал, за какой бочок его укусить.

В том-то и дело, что в этот вечер в ломбарде прорвало трубу и ее муж работал там, так что, покормив меня и впустив Пита, миссис Милз собрала супругу обед и отправилась со своим свертком в ломбард.

Я не стал вызывать полицию, а вместо этого выяснил цену цепи и теперь думал, откуда взять такие деньги. Разумеется, мне пришлось открыться нашему старому бухгалтеру, который, собственно, и сообщил мне сумму, которую следовало внести в кассу ломбарда до приезда начальника. Он же обещал внести ее не от моего имени, а от лица анонимного покупателя, который приобрел цепь, заплатив за нее наличными.

Вот так передо мной возникла серьезная проблема. Богатая родня не поможет, у родителей ничего нет, они и так все свои средства потратили на мое образование. Я надеялся получить ссуду в банке, но для этого нужно было, чтобы в ломбарде ничего не заподозрили, пока я находился на хорошем счету, у меня был шанс. Конечно, отдавать придется годами, но я не видел другого выхода. Если я хотел, чтобы начальник ничего не узнал, внести сумму следовало ровно за день до его приезда, когда срок по закладной закончится, а директор еще не успеет вернуться.

Такая поспешная продажа без повторной оценки, конечно, тоже нарушение правил, но в этом случае ломбард ничего не терял, и максимум — старик мог выговорить мне за излишнюю поспешность. Одно плохо — денег я так и не достал. Вместо того, чтобы сидеть в своем кабинете и честно подменять шефа, я колесил по всему городу, посещая самые разные банки и пытаясь получить нужную сумму под разумные проценты.

И вот настал роковой день, а я так и не нашел денег и уже был внутренне готов признаваться в своем непростительном проступке, когда неожиданно пришла помощь. Наша секретарша Люси Корф — девушка, которую прежде я почти не замечал, вдруг решительно вошла ко мне в кабинет и положила передо мной пакет с деньгами, после чего рухнула, обессиленная, на соседний стул. Оказалось, что, узнав от бухгалтера о моих проблемах, бедняжка продала всю обстановку квартирки, которую она занимала. Брат со своей семьей уже давно жил отдельно. Надо ли говорить, в какой я пришел восторг!

Разумеется, я тут же написал ей расписку… — Фогель прослезился. — После этого я вдруг увидел мисс Корф с совершенно новой стороны. Мы поженились через год после описанных мной событий. Я действительно возглавил новый филиал, постепенно дела налаживались, и мы уже почти что забыли и о краже, и о моей глупости, как вдруг я увидел фрагмент этой самой цепи. Я уже говорил, что цепь была массивная и состояла из соединенных пластин с цветами и львиными мордами, украшенными рубинами и изумрудами, после чего понял, что цепь была разделена на фрагменты, и эти фрагменты, возможно, обработаны таким образом, что один сделался брошкой, другой кулоном…

— На ком же вы увидели эту львиную головку? — приподнялась со своего места Агата.

— Не хотел этого говорить, но перед тем, как Люси спасла меня и я влюбился в эту милую девушку, у меня была невеста. Это был мальчишеский шаг, и он бы все равно ни к чему не привел. Но тогда я думал, что люблю ее, однажды я даже чуть не подрался с Майклом Корфом, который решил также ухаживать за Евой. Но я уже говорил, все это было чудачество. Мой отец, скорее всего, отвернулся бы от меня, приведи я в дом артистку цирка. Люси — другое дело…

— Я еще раньше заметила, что к вам в ломбард заходил знакомый артист цирка, он сильно выбивался из остального вашего окружения. Вы вроде говорили, что собирались обсудить с ним свои дела, — в глазах Агаты читался подлинный интерес.

— Это был факир Магриб, он хотел, чтобы я отстал от Евы, и предлагал в последний раз закончить дело миром. В общем, пришел объяснить, какая скучная жизнь ждет блистательную артистку, которую я запру в четырех стенах своей квартиры. Как тошно ей будет общаться с женами клерков, что она все равно рано или поздно сбежит от меня. В общем, что обычно говорят в таких случаях.

— Магриб — знаменитый гипнотизер? — оживился Конан Дойл.

— Он самый. Я посещал все выступления цирка, но, честно говоря, никогда не верил в его способности. Хотя он и грозился в один прекрасный день превратить меня во что-то мерзкое. Но, посудите сами, Магриб был старше Евы на двадцать лет. Впрочем, возможно, он был прав, учитывая, что фрагмент цепи оказался именно у нее, — Фогель вздохнул.

— А как фрагмент попал к ней? — поинтересовалась миссис Смит.

— Говорит, будто бы ей он достался вместе с букетом в тот роковой день, когда произошла кража.

— Откуда она знает про этот день? — насторожился Конан Дойл. — Вы говорили ей про это?

— Нет, просто… — Фогель смутился и принялся пить остывший чай.

— Просто Ева в тот день находилась в квартире мистера Фогеля, это же понятно, — от возбуждения Беркли раскраснелся и теперь обмахивался тонким блокнотом.

— Оригинально! — подняла брови миссис Смит. — Почему вы так решили?

— Так ведь все очевидно, — Энтони пожал плечами. — Господин Фогель решил передвинуть тяжеленный стол в спальню и при этом не воспользовался помощью своего друга, хотя тот предлагал ее. Цепь была заперта в ящике, и Майкл не смог бы добраться до нее за те несколько минут, что они бы двигали стол.

Мало этого, он сам пошел в спальню и принес оттуда портсигар, а не сказал другу, чтобы тот забрал свою вещь сам. Получается, что между трапезой и Майклом к господину Фогелю зашел гость или, скорее, гостья, которая спряталась в спальне.

Опять же, было проще позволить бухгалтеру найти нужные ему квитанции, нежели перетаскивать все папки. Но это было невозможно, так как в противном случае, он бы мог обнаружить Еву. И последнее, господин Фогель находился в таком нервном возбуждении по поводу доверенной ему цепи, что просто не мог покинуть дом, не будучи уверенным, что ценность охраняется. Еве же он доверял.

— Вы совершенно правы, — теперь Фогель сделался из красного бледным. — Уходя из дома, я шепнул Еве, что скоро вернусь, но она ушла, должно быть, не желая опаздывать на вечернее представление. Я не говорил ей о том, что принес в дом цепь, она же запомнила этот вечер, потому что он стал последним в наших отношениях. В цирке она получила большой букет, к которому прилагался, как она решила, кулон с львиной мордочкой, но она не обнаружила ни письма, ни визитки. Так как я перестал посещать ее представления, она решила, что это мой прощальный подарок. Сама она не пыталась встретиться со мной и поговорить. Хотя теперь я уже не знаю, стоит ли ей верить.

— Она не вышла замуж за Магриба? — спросила Молли.

— Нет, насколько я знаю, Магриб работает теперь где-то в Италии, — ответил за Фогеля Конан Дойл. — Я встречался с этим артистом, и, доложу вам, он настоящий знаток своего дела.

Повисла пауза.

— Что же, господа и дамы, предлагаю устроить небольшую чайную или курительную перемену, после которой хотелось бы услышать версии, — Честертон поднялся со своего места. — Я ведь прав, господин Фогель? На этом ваш рассказ обрывается? Вам нечего добавить?

Рассказчик кивнул.

Финк поднялся со своего места, заметив при этом, что Фогель взял под руку Дороти и вместе с Флеменгом они с заговорщическим видом удалились куда-то в глубь дома.

— Украшения обычно живут дольше, нежели люди, — начал свою речь после перерыва Крофтс, — поэтому ничего удивительного, что спустя годы вы встретились с фрагментом той самой цепи. Другое дело, как попал этот фрагмент к Еве, да еще в день, когда цепь была украдена из вашего дома. Почему девушка решила, что букет от вас, если там не было записки?

— На этот вопрос я как раз могу ответить, — оживился Фогель, — дело в том, что мы познакомились в начале лета, когда на ней была шляпка, украшенная ромашками, вот я и стал дарить ей огромные букеты этих полевых цветов. Еве они нравились больше роз и пионов. Я был на всех выступлениях, всегда дарил ей ромашки, поэтому, когда она не увидела меня в зале, но получила букет с подарком, просто решила, что у меня появились срочные дела. Она знала, что я жду, когда откроется новый филиал, чтобы сделаться его директором и жениться на ней. Не удивительно, что у меня было полно дел.

— А кто еще мог знать о том, что вы дарите Еве ромашки? — продолжил Крофтс.

— Я покупал цветы недалеко от нашего ломбарда, кто угодно мог заметить меня с букетом, что же до Майкла, то, я уже говорил, он тоже был влюблен в Еву…

— Майкл — хороший кандидат на вора, — заметил доктор Спайс. — Он служил в ломбарде и мог знать о цепи, он заходил в дом к господину Фогелю в день, когда произошла кража, он был влюблен в Еву.

— Можно узнать, а Майкл не получал после этой кражи какого-нибудь неожиданного наследства или, быть может, выигрывал в лотерею? — сощурилась Дороти.

— Только то, что исходило от меня, — Фогель виновато улыбнулся. — Собственно, вместе с Люси мы сейчас воспитываем его четверых детей. Сам Майкл находится в нервной клинике, я уже, кажется, говорил, что некоторое время он был боксером и получил травму головы, а его жена не справляется со всеми их многочисленными чадами. Так что старших мы взяли к себе. Близнецы уже поступили в колледж для самых младших, дочка устроена в хороший пансионат для девочек, а самого маленького мы пока держим при себе.

— Бухгалтер Томас Пит, если я правильно записал, в тот день посещал вас, и из-за него вы, собственно, и покинули квартиру, — предложил своего кандидата Морби. — Опять же, вы открылись этому джентльмену в своей беде, а он сообщил об этом мисс Корф. Хорошо, что в итоге дело приняло такой оборот, но ведь могло получиться и хуже.

— А мне не нравится парочка Ева и Магриб, тем более, повторюсь, что я лично знаю Магриба, и он действительно может загипнотизировать человека так, что тот потом себя не узнает, — Конан Дойл погладил руку внимательно слушавшей его доводы супруги и продолжил: — Судя по всему, вы спокойный и рассудительный молодой человек, не подверженный панике, паранойе или что там такое с вами происходило в тот роковой день. Я исхожу из того, что вы хорошо учились, шли к своей цели и в достаточно юном возрасте добились многого. Вы не могли не знать, что в ломбарде все время хранятся драгоценности, и в этом нет ничего необыкновенного. Стало быть, в тот роковой день с вами происходило что-то неправильное. Что-то необыкновенное, что-то из ряда вон. Я связал это с посещением вас Магриба и предполагаю, что тот мог незаметно ввести вас в транс, после чего вы стали всего бояться и допустили ошибку, забрав цепь из ломбарда.

Теперь о Еве: если они работали вместе, Магриб мог послать ее, чтобы девушка узнала, куда вы положите цепь или чтобы отвлекла вас, пока тот будет возиться с замком. Допускаю, что в итоге она как раз и взяла эту цепь. Другой вопрос — неужели она настолько глупа, чтобы носить фрагмент украденной цепи? Хотя я не прав, если Ева не видела этой цепи, Магриб мог подсунуть ей фрагмент, чтобы, придя в цирк, вы заметили его и решили, что Ева воровка. В этом случае вы бы бросили ее. Но после кражи вы больше не посещали цирка, кстати, а где в таком случае две недели назад вы могли заприметить эту вещь?

— От вас, мистер Конан Дойл, вижу, ничто не скроется, — смутился Фогель, — вынужден признаться. Я не встречался с Евой пять лет после этой самой кражи, но я тайно продолжал посещать цирк. Не каждый день, понятно, но… Скажем, по определенным значимым для меня датам. Я ходил туда в день нашего знакомства и в тот день, когда видел ее в последний раз — два раза в году, и при этом ни разу не заговаривал с ней. Но вот в последний раз она вдруг вышла на сцену с кулоном, в котором я немедленно опознал фрагмент цепи. Я прошел за кулисы, мы встретились и наконец поговорили.

— Хозяйка дома замужем за водопроводчиком, который в тот день ликвидировал аварию в ломбарде, — подумав, предложил свою версию Линк. — В этом тоже что-то есть. Во всяком случае, муж мог сообщить жене по телефону что мистер Фогель предположительно принес домой дорогую вещь, а после она услышала, а потом и увидела, как тот перетаскивает через всю квартиру тяжеленный стол, в котором имеется закрывающийся на ключ ящик. Водопроводчик — им ведь приходится много разной работы выполнять — мог бы и ящик взломать.

— Мне кажется, что единственный известный нам человек, который получил от всего этого выгоду, — это, уж простите меня, госпожа Фогель, она же Люси Корф, — тщательно выговаривая каждое слово, твердо произнесла Агата. Все с удивлением уставились на нее, а Фогель даже подскочил на месте от возмущения.

— Я заранее попросила вашего прощения за свое предположение, но всегда следует выяснить, кто в результате выиграл.

— Но Люси, помилуй бог! Люси продала всю обстановку квартиры! Я же говорил, что ее отец прежде заведовал ломбардом, стало быть, они жили не бедно.

— Судя по тому, что вы только что сказали, до благородного поступка Люси Корф вы никогда прежде не были у нее дома, а следовательно, не можете знать, какая мебель у нее была, — отрезала миссис Кристи. — К тому же девушка, которой родители оставили доходы, обычно не работает. Но тут мы видим, что и Люси, и ее брат были вынуждены трудоустраиваться. Причем обремененный семейством брат работал простым курьером. Девушка жила отдельно от него, значит, обстановку родительского дома они либо поделили между собой, либо, что более вероятно, продали. Сами понимаете, маленькая квартирка юной леди не допускает старомодной громоздкой мебели, тем более что мода меняется очень быстро. Иными словами, никто из нас даже приблизительно не может сказать, какую именно сумму за мебель, да еще летом, когда основные покупатели на дачах и курортах, могла выручить мисс Корф.

— Но она могла и продать мебель, и вынуть деньги из банка, — продолжал защищать жену Фогель.

— Разумеется. Просто я сделала акцент на том, что мы этого не знаем, — ровным тоном продолжала Агата. — Далее мы установили, что она принесла деньги молодому человеку, в которого, скорее всего, была влюблена, благодаря чему он ответил ей взаимностью. Благодарность, если разобраться, страшная вещь. Еще вчера мистер Фогель собирался жениться на Еве, прекрасно сознавая, что отец не одобрит его выбор, и заранее готовясь к борьбе, а сегодня он настолько ослеплен благородным поступком Люси, что бросает ради нее свою невесту.

Если убрать любовь мисс Корф к господину Фогелю, если рассматривать ситуацию одним только холодным рассудком, мы получаем более чем выгодное вложение капитала. Да, Люси продала свою мебель, но в результате обрела перспективного, молодого и очень симпатичного мужа, который будет боготворить ее до гроба, — Агата нежно улыбнулась зардевшемуся молодому человеку. — Потеряла ли она что-нибудь? Она все себе вернула с лихвой. Да и Майкл, который явно участвовал в этом деле, не остался в накладе. Если я правильно поняла, вы ведь брата собственной жены наверняка в хорошую клинику поместили, да и о детях его заботитесь и, случись что, вдову одну не оставите.

С другой стороны, если бы вы не влюбились тогда в Люси, а продолжили отношения с Евой, вы, как благородный человек, несомненно, со временем вернули бы мисс Корф все до последнего цента, так что никакого риска.

— Вы считаете, что Люси?! — губы Фогеля дрожали.

— Кроме того, Майкл имел возможность помочь сестре избавиться от конкурентки. Поэтому, заметив, что бухгалтер выводит вас из дома, — а то, что бухгалтер связан с Люси, мы уже установили, — он дождался, когда оттуда выйдет Ева, взломал замок и забрал мешочек с цепью, после чего отсоединил одно из звеньев и, купив букет ромашек, вложил подарок в него. Скорее всего, он полагал, что, увидев кулон на шее Евы, вы порвете с ней всяческие отношения. Что же до полиции, он понимал, что, побоявшись огласки, вы не посмеете обратиться за помощью к властям. Собственно, ваше выступление в клубе детективщиков это подтверждает, ведь, несмотря на то, что среди нас сегодня два полицейских, мы не имеем возможности дать ход делу.





Глава 14

Новый поворот

— ЖАЛКО ЭТОГО ФОГЕЛЯ, — рассуждал, сидя на заднем сиденье машины миссис Кристи, Морби. Рядом с ним устроился Финк, на переднем сиденье рядом с Агатой вполоборота к шефу разместилась верная Молли. — Обратился бы сразу же в полицию, вывели бы эту Люси как миленькую на чистую воду.

— А мне Еву жалко, она так и не вышла замуж. Наверное, его ждала, — смахнула слезу Молли.

— Пусть разводится, — махнул рукой Финк, любуясь со своего места профилем Агаты.

— Ага, а четверо детишек Майкла? А обязанности… — Молли казалась расстроенной.

— Ерунда, живем в двадцатом веке, развод — обычное дело, — Морби закурил. — Неприятное, но, спору нет, не смертельное. Сами слышали, он до сих пор ходит посмотреть на нее.

— А мне кажется, он не сможет порвать с этой Люси, деловой человек обязан следить за репутацией. — Агата не отрывала взгляда от дороги, и Финк не мог разглядеть ее лица, но по ее голосу он понял, что она поглощена какими-то своими мыслями.

Впрочем, Финку также было о чем подумать. Во время перерыва Конан Дойл, взяв инспектора под локоток, предложил прогуляться вместе по саду.

— Начало этой истории точь-в-точь как в моем рассказе «Берилловая диадема», написанном в 1886 году. Не читали? Тогда перескажу сюжет: особа королевской фамилии оставляет банкиру в залог диадему. Да. Именно так, — он кивнул каким-то своим мыслям. — Банкир берет диадему домой, запирает, обратите внимание, в ящик стола, а ночью застает сына, в руках которого сломанная диадема, из которой несколько камней бесследно исчезли. Сначала мне показалось, что Дороти наняла талантливого актера, я шепнул Беркли, чтобы он сообщил председателю в то время, как моя жена задаст вопрос самой Дороти. И если Фогель не актер, она сейчас уже, наверное, проверяет, на месте ли ее драгоценности.

— Я так понял, что, если в доме мошенник, мне следует провести задержание?

— Вот именно! Но только если я дам вам знать. В конце концов, мало ли какие случаются совпадения. Толковые писатели обычно не выдумывают все подряд, а берут ситуации из окружающей их жизни, из газет, да мало ли откуда, но и преступники, уверяю вас, время от времени почитывают книжечки и…

— Как бы он посмел заявиться сюда с историей, почерпнутой из вашего рассказа, и теперь, не смущаясь, повторить ее в глаза автору?

— Рассказ, что называется, древний, в первый раз выходил аж сорок лет назад, а нашему гостю, по его же словам, двадцать шесть лет. Возможно, он читал его еще в детстве, давно позабыл автора, суть же рассказа отпечаталась у него на подсознании. Или его готовил для этой поездки кто-то, заставив заучить историю, созданную на основе моей «Берилловой диадемы».

В это время Молли вышла на веранду и, помахав им, пригласила вернуться и перекусить. На этот раз маленький столик в углу комнаты был сервирован кофейными чашечками. Явное нарушение правил клуба, впрочем, на выездном заседании обошлось без строгостей.

Незаметно разминая запястья и потягиваясь, как человек, которому необходима минимальная разминка после долгого сидения, Финк украдкой оглядел собрание. Честертон был занят чтением какой-то книги из библиотеки Флеминга, скорее всего, восстанавливал в памяти «Берилловую диадему», ища совпадения. Беркли, Дороти и Флеминг отсутствовали, Фогеля тоже пока не было видно.

— Даже если председатель рассчитывает эффектно положить перед нашим сегодняшним докладчиком книгу, он ничего не добьется. В случае, если молодой человек не помнит, откуда у него эта информация, или если историю за него придумали, он просто заметит имя автора и сопоставит с тем, что я здесь, — продолжал Конан Дойл.

— За то время, что мы прогуливались, Беркли мог уже вывести Фогеля на чистую воду, и в этом случае, возможно, нашему другу нужна помощь? — Финк отклонил предложенную ему чашку. — Как думаете, куда Дороти могла отвести Фогеля и Беркли для разговора? Кстати, старины Флеминга тоже не видно… Если Фогель окажет сопротивление, надеюсь, Беркли и Флеминг будут рядом.

— Двое крепких мужчин. Они справятся, — Конан Дойл взял с подноса шоколадное печенье и с наслаждением вдохнул кофейный аромат. — А если парень окажется крепким орешком, что же, в доме более чем достаточно мужчин, для того чтобы поймать мерзавца. Если только Дороти не пожелает по старой дружбе вывести его через сад. Кстати, удивительно. В доме трое детей, но ведут они себя, прямо скажем, идеально. По крайней мере, после того, как гувернантка вывела их в сад, я их более не слышал и не видел. Я ведь тоже отец и прекрасно понимаю, насколько сложно угомонить этих пострелят.

В этот момент дверь распахнулась, впустив в гостиную хозяйку дома под руку с господином Фогелем. Недовольный и усталый Флеминг плелся рядом. Служанка поспешила принести им по чашечке кофе, в это время в гостиную вернулись все остальные.

Делая вид, будто бы заинтересовался пейзажем за окном, Финк незаметно прошел за спину Фогеля, ожидая сигнала к наступлению.

Доброжелательно оглядев собрание и попросив себе еще одну чашечку кофе, Честертон положил на стол книгу, как бы между прочим поинтересовавшись у Конан Дойла, давно ли она переиздавалась.

Разговор был самым обычным, писатели перебросились парой замечаний относительно обложки и иллюстраций, Финк не мог видеть выражение лица Фогеля, так как тот сидел к нему затылком, впрочем, по лицу Честертона он не заметил никакой тревоги. Конан Дойл тоже заметно расслабился, должно быть, жена сообщила ему, что опасения излишние.

В результате, когда с кофейной паузой было покончено и служанка убрала чашки, заседание продолжилось, и о «Берилловой диадеме» больше не вспоминали.

И вот теперь Филипп Финк сидел в машине Агаты Кристи, вспоминая разбор дела Фогеля, запоздало соображая, что следовало сказать и какие вопросы задать, дабы показать себя в наилучшем свете.

Странная штука — жизнь, понятно, когда писатель одалживает у нее сюжет, чтобы затем обогатить им литературу, но когда все происходит как по писаному… Как будто бы кто-то наверху специально разыгрывал представление в стиле расследований Шерлока Холмса, но в последний момент испугался, что его обвинят в плагиате, и быстро переписал финал.

Впрочем, каким он будет, этот финал? Хорошо, если Дороти потом расскажет, развелся ли Фогель со своей Люси и женился ли на Еве. А если нет? Если Фогель сочтет себя оскорбленным и больше не встретится с Дороти и не напишет ей? В этом случае он, Финк, так и останется в неведении относительно того, чем же закончилась эта история.

И тут совершенно неожиданно в голову инспектора Финка пришла мысль, что все это интеллектуальное расследование ни в коем случае нельзя считать завершенным. Версия о том, что во всем виновата Люси, принадлежала Агате, в чьей проницательности он уже имел возможность убедиться, но что, если предложенный миссис Кристи вариант развития событий просто показался окружающим самым интересным и захватывающим, и на этом основании они признали его верным? Что, если участники заседания просто подпали под обаяние блистательной Агаты, чей авторитет в клубе считался непререкаемым? Опять же, Дороти была знакома с мистером Фогелем, отчего Агате не знать Еву? Она не пропускает ни одной театральной премьеры и, возможно, время от времени посещает и цирковые представления. Кстати, практически все циркачи выступают на частных вечеринках и в клубах, а лучшая подруга Кристи — владелица клуба «Олимп». И, если предположить, что Агате знакома Ева, отчего же ей не помочь той устроить ее личную жизнь? С другой стороны, возможно, что Кристи знала не Еву, а Люси, при этом находясь с последней в неприязненных отношениях. Такая утонченная, изысканная женщина, как Агата, ни за что не опустится до обыденных средств мести, но сделать то же самое изящно и оружием, которым она владеет в совершенстве, это очень даже похоже на нее…

Так Ева или Люси, Люси или Ева? Финк был уверен, что Фогель видит Агату в первый раз. Но что мешает жене встречаться со своей знакомой вне дома? В том же «Олимпе», в дамском магазине, в театре или на художественной выставке? Двадцатый век не глухое Средневековье, когда женщина сидела в окруженной со всех сторон рвом башне.

С другой стороны, вряд ли Люси не рассказала мужу, что познакомилась с той самой Агатой Кристи, и вряд ли, оказавшись в клубе детективщиков, он не понял, кто перед ним. С другой стороны, если знакомой Агаты была Ева, с которой Фогель не общался пять лет и поговорил только теперь, вряд ли их беседа касалась светских контактов циркачки. Взбешенный своим открытием, Фогель прорвался за кулисы, осыпая артистку обвинениями. Они говорили об украденной цепи, фрагмент которой находился у циркачки на груди, и о том, как он к ней попал. Обсуждали свои отношения — словом, то, что действительно было важно.

Интересно, как Дороти познакомилась с Фогелем?

— Мне кажется, нам лучше вернуться, — вдруг неожиданно громко произнес Финк. — Такое чувство, что я уже видел этого Фогеля.

— И я тоже, только почему-то никак не могу вспомнить где, — неожиданно поддержал его Морби. — Думаю, следует связаться с Флемингом и узнать, что у них там происходит, но сначала заедем на Бейкер-стрит и покопаемся в моей картотеке. Если Фогель не актер, как предположил Артур, то он вполне может оказаться преступником: где еще два полицейских могли видеть его лицо, как не в полицейской картотеке или в ориентировке?

Пока Морби разбирал картотеку, Финк выяснил телефон полицейского участка, на территории которого располагался дом Флеминга. На даче телефон еще не устанавливали, что сильно усложняло ситуацию.

— Странное дело, решительно ничего не могу найти! — Морби казался озадаченным.

— А где вы искали? — Финк подошел к картотеке, рядом с которой теперь были разложены фотографические карточки преступников.

— «Случайные гости» — воры, проникающие на различные частные вечеринки вроде свадьбы или похорон и затем крадущие подарки, — пояснил Морби для мисс Стоун.

— Не сходится, «случайные гости» обычно не знакомы хозяевам, а Дороти представила Фогеля как своего давнего знакомого.

— Ничего подобного. Дороти просто сказала «честь имею представить собранию мистера Квентина Фогеля» и при этом ни словом не обмолвилась, как давно она его знает. Возможно, молодой человек обратился к ней как к писательнице, пишущей детективы, и та решила, что его история послужит неплохим развлечением для нашего клуба.

— Полностью разделяю ваше мнение, — в комнату вошла Агата, о которой Финк совсем забыл, выскочив из машины, едва та остановилась у знакомой калитки на улице Бейкер. Должно быть, миссис Кристи припарковалась, после чего прошла в особняк вслед за своими друзьями. — Мне то и дело присылают письма читатели, есть и такие, кто просит заняться частным расследованием, но обычно я препоручаю их Терезе, а уж она находит вежливую форму отказа.

— Вам — понятно. Вы известная писательница. Но разве у Дороти издано много книг? — Финк сам удивлялся своей грубости.

— Три года назад вышел неплохой детектив «Чье тело?», — Кристи склонилась над фотографиями и какое-то время их изучала.

— Джин Дойл должна была поговорить с ней о Фогеле и «Берилловой диадеме», — начал было Финк.

— Поняла, — Агата выскочила из комнаты и бросилась к телефону в передней.

— Филипп, свяжитесь, пожалуйста, с ближайшим с Берверли полицейским участком, пусть пошлют туда полицейского, — распорядился Морби. — Миссис Кристи?

— Мне нужно заправить машину, и я готова ехать, — Агата снова появилась в дверях кабинета. — Артур и Джин еще не вернулись. Трубку сняла их домоправительница. Я позвонила мужу, но кухарка сказала, что Арчи тоже пока еще не появлялся, а ведь он должен был давно уже добраться до дома!

При упоминании о грубом полковнике Финк только повел плечами и поспешил отвести взгляд. Все понимали, что Агате стыдно за поведение супруга, тем не менее первым, к кому она решилась обратиться за помощью, был Арчи.

— Возможно, никакой опасности не существует и все это пустые страхи, — глаза Молли были расширены, нижняя губка дрожала, что говорило о том, что секретарша страшно напугана и не верит тому, о чем говорит.

— А если это все-таки не «случайный гость»? — Финк буквально чувствовал, как уходит драгоценное время.

— Поищем мужчину, приблизительно 25–30 лет, Молли, помоги мне. Нас интересуют люди с длинными светлыми лицами, без шрамов.

— Со светлыми глазами, — помог Финк.

— И со светлыми волосами, — Молли поставила на стол ящик карточек.

— Светлые волосы не примета, — подобно пасьянсу Морби раскладывал на столе карточки. — Самое обидное, что большинство наших клиентов запечатлены здесь с усами, бородами или бакенбардами, в то время как мистер Фогель явился перед нами с чисто выбритым лицом. Кстати, Филипп, на будущее заметьте, оригинальная маскировка. Полиция привыкла уже к тому, что преступник надевает парик и приклеивает бороду, а он вдруг уничтожает все эти приметы и предстает перед нами, простите, дамы, практически нагишом. И что же, получается, каждый день видевшие его патлатую морду в ориентировке полицейские, после данного преображения, проходят мимо, точно преступник сделался невидимым. Ну, ничего, и мы не лыком шиты, слава богу, в наших карточках не только фотографии, но и подробные описания примет преступников. А в случае с Фогелем мы четко разглядели его нос, подбородок, скулы, лоб, глаза, словом…

— Признаться, я уже подумала, что кому-то придется перерисовывать портреты этих господ, но только без бород и усов, — Агата скользила взглядом по фотографиям преступников, не зная, с чего начать.

— Итак, Молли, ты отбираешь нам мужчин от двадцати пяти до тридцати лет, а наша задача для начала отсеять неподходящих. Начнем с носа и цвета глаз — это самое простое. Нос у Фогеля небольшой, но совершенно ровный, он стоял ко мне в профиль, и я обратил внимание. Ни малейшей горбинки. Смотрим на фотографию и потом сверяемся с описанием, портрет может быть затемнен, а вот в описании все, что нам нужно, дано.

— Вот он! — неожиданно воскликнул Морби, ткнув в какую-то фотографию. — Здесь, конечно, усики и другая прическа, но все же узнать можно.

— Говард Шримптон, — вслух прочел Финк. — Что? Разбой? Применение огнестрельного и холодного оружия, крайняя жестокость. Тут написано, что в настоящее время клиент отбывает наказание в Пентонвиле.

— Говард Шримптон?! — воскликнули одновременно Молли и Морби. — Сводный брат Дороти.

— Все — в машину! — Агата ринулась к выходу, а Финк к телефону, но так как в участке Берверли никто не снял трубку, он дозвонился до Скотленд-Ярда и, вкратце обрисовав Нарракоту ситуацию, попросил прислать подмогу.

Все находились в машине, когда последним в нее сел Финк.

— Мне очень неудобно за еще одну небольшую задержку, но нам может не хватить горючего, — Агата свернула в сторону Бонд-стрит и, подъехав к утопающему в цветах особнячку, два раза нажала на клаксон. Прошла минута, через резную калитку навстречу им вышел мужчина средних лет. Агата спросила его о чем-то, и тот с видом образцового дворецкого степенно удалился. Друзья не успели понять, что к чему, когда ворота неожиданно сами собой распахнулись и им навстречу выехал массивный черный кадиллак. Все тот же дворецкий поставил машину рядом с машиной Кристи, после чего Агата вылезла из машины, скомандовав остальным последовать ее примеру и занять места в кадиллаке. Когда все разместились и Кристи попрощалась со своим знакомым, тот сел за руль ее автомобиля, машина Кристи въехала во двор дома, после чего калитка закрылась, на двери щелкнул замок.

— Это дом Нэн, она одалживает мне свою машину, когда у меня возникают проблемы, — объяснила она. — А сейчас я подумала, что не приметила, где по дороге можно заправиться, и решила сэкономить время.

Только теперь Финк сообразил, что мог отправиться в это путешествие на полицейской машине, не подвергая опасности Агату и Молли, не рискуя стариком Морби. Впрочем, кто сказал, что полицейская машина как раз в этот момент свободна?

Оставалось уповать на то, что полиция Берверли доберется до дома Флеминга раньше.

— Прекрасно владеет огнестрельным оружием, знаком с приемами бокса и восточной борьбы, психопат, — Морби громко читал досье Рудольфа Шримптона, отчего делалось еще страшнее.

— Ну что этот Фогель, или, как его, Шримптон, хочет от Дороти? — Молли была на гране истерики. — Полковник совершенно прав: дом старый, ремонта не было лет тридцать. Сомневаюсь, что там можно найти какие-нибудь сокровища. Да и Дороти… разбогатеешь ли, корректируя чужие тексты и сочиняя дурацкую рекламу? Если он приехал к сестре за деньгами, то лучше бы, право, попытался в очередной раз зарезать кого-нибудь в темном переулке. Больше проку.

— Если Говард явился к Дороти, то либо с тем, чтобы она помогла ему спрятаться, либо решил отомстить, — Лицо Морби потемнело. — А может, все же я ошибся, и это не он? Вот посмотри, Филипп.

Финк взглянул на фотографию, сходство было несомненным.

— Психопату, мне кажется, не обязательно иметь какую-нибудь причину вдруг пожелать смерти другому человеку, — не отрываясь от дороги, внесла свою лепту ужаса Агата. — Возможно, он считает, что у сестры, водящей дружбу с полицейскими, была возможность вытащить его из тюрьмы. Или ему не понравилась книга Дороти, она ведь вполне могла использовать для ее создания что-то из его истории, так что теперь Говард рассчитывает преподать ей урок. Или собирается поквитаться за прежние обиды с Флемингом. Не написано в карточке, кто принимал участие в задержании этого молодого человека? Может, Освальд проявил грубость или случайно наступил убийце на больную мозоль?

— Флеминг недавно в полиции и, мне кажется, ничего еще особенно серьезного не совершал, — Финк помотал головой. — До недавних пор его основным занятием были протоколы и опрос свидетелей, причем не главных свидетелей, а когда посылают полицейского обойти многоквартирный дом и выяснить, не слышал ли кто-нибудь из соседей подозрительных звуков, не видел ли во дворе или на лестничной клетке посторонних. Первое задержание, в котором он хоть как-то участвовал, произошло на квартире Фельтона, когда тот чуть было не убил Дороти. А потом я взял его с собой в тюрьму Пентонвиль.

— И по данным картотеки Говард Шримптон находится именно в этой тюрьме, — напомнила Агата.

— Кстати, как происходит расследование по делу молодого Юстаса и был ли суд над похитителями стряпчего? — несмотря на крайнее волнение, Молли была готова слушать и слушать.

— Сэра Юстаса отпустили за отсутствием состава преступления, удивляюсь, что ты не слышала, — Морби огорченно смотрел на дорогу.

— Как же отсутствие, ведь его видели над трупом отца?

— Все произошло именно так, как мы и предсказывали, суд счел, что, поскольку младший Юстас в момент убийства отца находился в тюрьме, он не мог этого сделать. И, следовательно, его обвинили без оснований, и нужно искать другого преступника, внешне похожего на Адама. Что же касается убийства любовницы, ему и тут все сошло с рук, так как адвокат отметил, что оба преступления совершены с особенной жестокостью, что, несомненно, выдает почерк убийцы, которого и следует искать, приложив для этого все силы и средства. Чем мы сейчас и занимаемся, — вздохнул Финк. — Что же касается похитителей, о них, разумеется, тоже не забыли, но тут дело совсем безнадежное, думаю, что на ближайшем слушании история с Адамом Юстасом повторится и их тоже отпустят.

— Неужели никто не способен что-либо предпринять? Можно же пронаблюдать за тюрьмой, — Агата ловко объехала лужу на дороге, отчего тяжелая машина опасно вильнула, но тут же выровнялась.

— Мы же не можем установить слежку за каждым охранником, — вяло улыбнулся ей Финк.

— А проследить за начальником тюрьмы? За входящими и выходящими из Пентонвиля?

Финк пожал плечами.

— Что тут сказать, идеи, как разоблачить этих облеченных властью мошенников, есть, но вы же понимаете… — он виновато вздохнул, бросив на Агату печальный взгляд.

— В интересах следствия никакие сведения не разглашаются, — закончил за него Морби.

* * *

ПЕРВОЕ, ЧТО ОНИ увидели, подъехав к дому Флеминга, была припаркованная у калитки машина полковника Кристи.

Охнув, но не показав, что она опознала машину, Агата припарковалась рядом.

— Морби, надеюсь, вы при оружии, — Финк кивнул на кобуру. — Дамы, попрошу не выходить из машины.

Он огляделся. Детей не было рядом, уже удачно.

— Я пройду через главный вход, а вы, Морби, попробуйте обогнуть дом и зайти со стороны лужайки. Если Говард всего лишь решил укрыться в новом доме сестры, мы просто проявим бестактность, вторгаясь без разрешения в частные владения, если нет…

— Не учи ученого, — с неожиданным для его возраста проворством Морби побежал за дом, пригибаясь так, чтобы его было не видно из-за давно не стриженных кустов сирени. А Финк с самым беззаботным видом направился по центральной дорожке к крыльцу, когда где-то в доме раздался крик и тут же на пол рухнуло что-то тяжелое. Далее можно было уже не маскироваться.

В три прыжка Финк влетел на крыльцо, распахнул незапертую дверь, быстро проверил, не притаился ли кто-то за косяком, и, влетев в холл, остановился, замерев и слушая. В воздухе разносился запах горелого. Неожиданно до инспектора долетел пронзительный женский визг, и Финк бросился направо, как ему самому показалось, в сторону кухни. По крайней мере, ему помнилось, что именно оттуда служанки выносили блюда с угощениями.

Впереди раздавались голоса, мужчина о чем-то спорил с женщиной, при этом они почти орали друг на друга. Финк влетел на кухню, застав удивительную картинку: посреди помещения лежал привязанный к стулу Флеминг, над его недвижным телом Дороти пыталась отбиваться тяжелой чугунной сковородкой от наступающего на нее с кочергой в руках Говарда. Когда их орудия встретились, раздался металлический звон. Заметив полицейского, молодой человек отпрыгнул в сторону, предварительно метнув свое оружие в сторону Финка, Филипп перепрыгнул через кочергу, при этом выронив револьвер, и тут же Дороти швырнула в Говарда сковородку, но тот ужом бросился на пол, завладев оружием.

— А я и не ждал такого подарка, — хищно осклабился молодой человек. — Ну что же, если мистер полицейский решил сам снабдить меня огнестрельным оружием, теперь самое время закончить наш маленький импровиз.

Направляя оружие то на Дороти, то на Финка, то на Финка, то на Дороти, он словно не мог выбрать, кого пристрелить первым.

— Не делай глупости, Шримптон, дом окружен полицией. Пока тебя ждет каторга, а за нападение на полицейского при исполнении — виселица, положи на пол оружие и сдайся.

— Ага, уже сдался, — облизнул губы Говард, теперь он уже совершенно не походил на того респектабельного человека, каким представился вначале. — Уйди с дороги, отзови своих барбосов, и я, так и быть, исчезну, никого не убив.

Финк взглянул на лежащего без движения Флеминга. Жив или мертв? Скорее жив, стала бы Дороти так биться над мертвым телом, хотя, с другой стороны, была ли у нее возможность это проверить?

— Сейчас я тихо отхожу и освобождаю тебе выход с кухни, — Финк поднял руки, так, чтобы преступник их видел, и попятился к ближайшей стенке.

— Так я тебе и поверил, — продолжая угрожать оружием, Говард метнулся к двери в сад, — а ну, сестренка, давай-ка вместе выглянем наружу и проверим, нет ли там засады.

— Не трогайте мисс Сэйерс. — Финк попытался встать между ним и Дороти, но Говард рывком притянул ее к себе.

— Медленно подходишь к двери… Куда она выходит?

Дуло уперлось в шею Дороти.

— В сад, служанка подает обед прямо из кухни, проходя через эту дверь. Там деревянная веранда и три ступеньки вниз, — пролепетала она.

— Отлично. Теперь давай, — он обхватил Дороти левой рукой, пятясь вместе с ней к выходу. Правая рука по-прежнему сжимала револьвер, — вот так.

Говард развернул Дороти лицом к двери в сад.

— Поверни ручку.

Женщина повиновалась, по ее лицу текли слезы. Финк стоял, боясь пошевелиться. Дверь распахнулась. Все еще сжимая в объятиях Дороти, Говард выглянул, быстро осмотревшись и, должно быть, никого не заметив, с силой толкнул свою заложницу, так что она перелетела полкухни и упала на тело своего мужа. Дверь хлопнула, и в следующий момент раздался грохот и выстрел.

Перепрыгнув через ноги Дороти, Финк распахнул дверь и чуть не упал, споткнувшись о борющихся людей. Их было двое, внизу трепыхался преступник, а на нем, заламывая руки своей жертве, так, что тот не мог бы даже пошевелиться, не причинив себе боль, восседал полковник Кристи. Револьвер валялся рядом, его дуло еще дымилось. Финк было подумал, что Говард вот-вот вырвется, но тут же заметил приближающегося к ним с револьвером в руке Морби.

Финк защелкнул на преступнике наручники, после чего забрал свое оружие и вернулся к Дороти. Флеминг был жив, но оглушен, при помощи холодных компрессов его быстро привели в чувство.

Сдав Говарда подъехавшим полицейским, все участники драмы дали свои показания и сообщили адреса, после чего Молли поставила тяжелый чайник на плиту, а Агата отправилась на машине в санаторий, куда Дороти услала прислугу с детьми, и вскоре привезла всю компанию домой.

Флеминг пострадал не так сильно, как все полагали вначале. Преступник допрашивал его при помощи раскаленной кочерги, но, когда тот стал орать от боли, Говард замахнулся кочергой, Флеминг, слишком резко отклоняясь от удара, упал вместе со стулом на пол и, ударившись головой, потерял сознание. После чего Дороти завладела тяжелой сковородкой, на которой перед этим готовила еду для своего сводного брата, и приняла бой над телом мужа. Вряд ли она смогла бы продержаться достаточно долго против такого человека, как Говард, но, на счастье, в этот момент на помощь подоспел Финк.

— Я плохо спал ночью, отчего на утро у меня образовалась жуткая мигрень. А когда такое случается, я обычно злюсь и срываюсь на любой пустяк, — с самым беззаботным видом рассказывал полковник, лавры героя явно добавили ему хорошего настроения и манер. — Ко всему прочему, я где-то оставил свой бумажник, последнее меня просто взбесило. Поэтому я постарался как можно скорее покинуть этот гостеприимный дом. Супруга знает, я подвержен внезапным вспышкам гнева, и в такое время самое лучшее — оставить меня в покое, дать побыть одному. В общем, я уехал от вас к своему приятелю, живущему всего в нескольких милях от этого места, — рассказывал очень довольный собой полковник Кристи. — И именно там, за картами, я вдруг явственно вспомнил, где оставил свой бумажник. В бильярдной!

Поняв это, я решил не затягивать и забрать его как можно быстрее. В общем, когда я подъехал к дому, взору моему открылось странное зрелище: я увидел, как незнакомый мне молодой человек схватил миссис Флеминг и, держа ее за волосы, буквально тащит в дом. Я не был вооружен. Мистера Флеминга не было рядом, поэтому я прошел со стороны сада, и, прокравшись к двери, ведущей на кухню, уже хотел ворваться туда, когда услышал, что кто-то сделал это до меня.

Далее я смекнул, что преступник будет ретироваться через заднюю дверь и, вспомнив армейскую выучку, забрался сначала на перила, а потом устроился под деревянным навесом, упираясь руками и ногами. Трудновато с отвычки-то. В общем, когда наконец распахнулась дверь и вооруженный преступник появился на пороге, я просто перестал держаться и низвергся на парня подобно гигантской лягушке.

— Я бы скорее сравнил ваш прыжок с атакой притаившегося в ветвях леопарда, — польстил полковнику Морби.

— Не знаю, как это выглядело со стороны, — смутился Кристи, — положение было более чем неудобным, у меня все тело застыло, ума не приложу, как при падении я не выбил себе коленные чашечки. Я проделывал нечто подобное в молодости, но тогда и сейчас — большая разница.

— Я так рада, что ты не покалечился, — Агата протянула мужу чашку с чаем.

— Что же все-таки Говард хотел от вас? — Арчибальд Кристи в упор смотрел на забинтованного и перемазанного йодом новобрачного.

— Чего хотел? — Флеминг умоляюще посмотрел на Финка, и тот был вынужден разрешить все рассказать, это было меньшее, чем друзья могли отблагодарить храброго полковника за помощь.

— Полиция располагает подтвержденной уже информацией о том, что дирекция Пентонвиля отпускает преступников, которые, оказавшись на свободе, совершают свои черные дела, а потом возвращаются в тюрьму, тем самым обеспечивая себе надежное алиби, — со вздохом начал он. — Мы с мистером Финком посещали Пентонвиль, и, видимо, именно поэтому кто-то, кто стоит за всем этим, подослал ко мне Говарда Шримптона. Во всяком случае молодой человек явился в наш дом утром, когда здесь были только мы с Дороти, слуги и наши дети, — он выразительно посмотрел на супругу. И та беззвучно заплакала. — Он догадался или знал, что никто не явится раньше заранее назначенного времени, и потребовал, чтобы мы показали ему наш детективный клуб и указали на полицейского, который вместе со мной посетил Пентонвиль. Заседание было назначено, Дороти действительно собиралась прочитать главы из романа, но, согласно уставу клуба, она не имела права просто привести гостя, не дав при этом никаких объяснений. С другой стороны, он не собирался оставлять нас одних, понимая, что мы предупредим вас об опасности. Пришлось представить поганца как мистера Фогеля, после чего он поведал свою историю.

— Это я наскоро сочинила ему историю по мотивам «Берилловой диадемы», в надежде, что Артур опознает свое детище и все вместе мы схватим преступника, — Дороти вытирала глаза. — Но только это ничем не помогло: когда Джин подошла ко мне, спрашивая, случайно ли это сходство, Говард был рядом, и мне пришлось сказать, что это обычное совпадение. Ужас, я чуть все не испортила!

— Мы не могли ни предупредить, ни позвать на помощь, единственное, что успела Дороти, — это распорядиться, чтобы гувернантка и служанки проводили детей в гостиницу, на детский праздник, и велела не показываться дома, пока их не позовут. Говарду она объяснила, что, если дети не явятся на праздник, как это было давно запланировано, из гостиницы за ними пошлют кого-то из слуг, а зачем ему лишние свидетели? Еще одна служанка по договоренности заканчивала свою работу, подавая кофе, после чего переодевалась и возвращалась к своей хозяйке. Так что за нее мы были спокойны. Но Дороти смогла только спрятать детей и слуг, при этом, если бы она произнесла хотя бы одно лишнее слово, Говард без колебаний проткнул бы мне ножом селезенку. Во всяком случае, пока она отдавала распоряжения, он дружески обнимал меня за плечи, все время тыча острием мне в бок.

— Во время перерыва он снова забрал нас обоих, и, даже когда леди Дойл спросила Дороти о Фогеле, мы не могли ничего сделать. Я сам просил Дороти молчать и делать вид, что все прекрасно, потому что к тому времени я уже понял, как Говард опасен. И мы не хотели, чтобы пострадал еще кто-то.

— Полагаю, после этого приключения тебя наградят, — Финк дотронулся до плеча Освальда.

— Да, дорогой, наша совместная жизнь начинается с таких… — Дороти закрыла лицо руками, и Флеминг, поднявшись, нежно обнял супругу.

— С тобой моя жизнь начинается заново. До встречи с тобой я думал, что уже давно умер.





Глава 15

Линк

В ОБЫЧНОЕ ДЛЯ СЕБЯ время, в золотом октябре, Джим Нарракот отправился на отдых в свою любимую Баварию, а Рамс после истории с отравлением сестры и скандалом с женой Фельтона на службе разве что значился. Так что все руководство перешло к Финку.

После службы он сам проводил до вокзала и усадил в поезд спешащего на какую-то важную консультацию Морби. На этот раз клиентом оказался пожилой коллекционер, нашедший отставного инспектора через их общего друга Конан Дойла.

Поездка должна была занять не менее двух недель, вещи в дорогу любимому шефу собрала аккуратная Молли, но Филипп был удивлен: преданная секретарша не нашла времени проводить Морби до вокзала. Впрочем, она бы там все равно не пригодилась. Тяжелый чемодан до машины Финк дотащил сам, а на вокзале его с успехом заменил носильщик.

На перрон они прибыли минут за пятнадцать до отправления, так что Финк прошел вслед за другом в вагон и присел напротив него на мягкий, удобный диванчик.

— Не вини Молли, честное слово, она не виновата, — понимая, чем заняты мысли Финка, похлопал его по руке Морби. — Я уговорил ее отправиться на благотворительный бал клуба фотографов «Объектив» с нашим Линком. Посуди сам, не мог же он пойти туда вообще без дамы. А Молли и присмотрит за ним, и пьяного доставит до дома. Благо все равно по дороге.

Финк кивнул.

— По правде сказать, это я уговорил ее, в конце концов, я здоров и, не окажись под рукой тебя, мог бы дотащить чемодан сам. Ты не подумай, — Морби встрепенулся, видимо, решив, что обидел Филиппа, — я, разумеется, рад и страшно тебе благодарен за то, что ты оторвался от дел, чтобы проводить старика до поезда, просто говорю, что, если бы ты был занят, справился бы и сам.

— Разумеется, да я и не занят, — Финк понимал, что менее всего на свете Морби хотел бы его обидеть. — А часто у них там проходят балы?

— Раз в год, причем бал всегда приурочен к итоговой выставке. Линк все не дождется, когда ему сделают персональную, но, судя по всему, на это не приходится рассчитывать. Во всяком случае, если полагаться только на средства «Объектива». Каждый год одно и то же: большой зал для общей выставки — так сказать, по итогам года, лучшее, что удалось сделать, и еще пара-тройка залов для выставок ушедших в прошедшем году фотографов. Печально, конечно. Но Линк слаб глазами и уже много лет не фотографирует, а в молодости активно участвовал в выставках, ни одной не пропустил, — Морби вздохнул. — Страшно, когда человек стареет и уже не может заниматься любимым делом. Остается только пересматривать, перечитывать, вспоминать…

— А почему бы не скинуться и не сделать выставку фотографий Линка? Вряд ли это стоит очень дорого, — принялся размышлять вслух инспектор. — У Линка в квартире по стенам развешаны прекрасные виды природы. Нам нужно будет арендовать зал, разумеется, со всей обслугой, подготовить остальные фотографии, пригласить прессу. Если я правильно понимаю, в основном члены клуба детективщиков более-менее обеспеченные люди. Миссис Кристи могла бы призвать на помощь свою подругу, владелицу клуба «Олимп», вот вам и помещение для банкета.

— Все так, все так, — Морби задумался. — Дело в том, что мы уже предлагали Линку нечто подобное, но он наотрез отказался. Гордый, видишь ли. Не примет благотворительности на свой счет, ему, видишь ли, нужно, чтобы о его существовании вспомнили в этом чертовом клубе. Чтобы все было официально. Чтобы статьи выходили в правильных газетах и журналах, в общем, не представляешь, каким он может быть упрямцем и занудой.

— Но можно ведь подойти в этот клуб и потолковать с местным президентом. Кем бы он ни был, но ведь должен понимать, что Линк пожилой человек и известный в прошлом фотограф. Какая ему разница, кто внесет деньги за эту выставку? Мы попросим его, чтобы Линк думал, что это целиком и полностью инициатива клуба, дирекции, комиссии, жюри или кто там решает, чьи выставки будут проходить в этом году?

— Рискованно, — Морби задумался, глядя в окно на спешащих занять свои места пассажиров и провожающих. — А если они потом проболтаются Линку, неудобно получится.

— А если потребовать слово джентльмена?

— Разве что, разве что…

В этот момент проходящий по вагонам проводник сообщил, что поезд вот-вот отправится и провожающие обязаны незамедлительно покинуть вагон. Финк и Морби обнялись.

— Филипп, если я что-то понимаю в твоем характере, томик Бернса в данный момент находится у тебя в нагрудном кармане?

Финк кивнул, автоматически нащупывая книжицу.

— Вот что, если это, конечно, не волшебный талисман, не одолжишь мне его на эту поездку. Не взял ничего почитать.

Финк протянул Морби потрепанный томик стихов в зеленоватой обложке.

Они пожали друг другу руки, и инспектор вышел из вагона.

В тот вечер Финку совсем не хотелось возвращаться домой, он гулял, вдыхая запахи дождя и осенней листвы, в голову лезли строки Китса. Должно быть, бернсовский период сменился китсовским, хотя это вряд ли…





Вовеки не замрет, не прекратится
Поэзия земли.
Когда в листве,
От зноя ослабев, умолкнут птицы,
Мы слышим голос в скошенной траве
Кузнечика. Спешит он насладиться