— Догадайтесь! — подмигнула ей Женя.

— Деньги… Понятно. Да уж, у нас все можно купить…

— Не забывайте, кто у нас Льдов! — Женя подняла указательный палец кверху. — Он — Льдов! К тому же он отец моего ребенка…

— Никогда не слышала, чтобы у Матвея Евгеньевича был ребенок.

— Ну теперь-то знаете!

Охранники благополучно довели их до машины, Алевтина села рядом с Женей, и они поехали в Бородки.

Во время поездки Женя пыталась выяснить подробности жизни Льдова, иногда забывая, что представилась Гороховой его бывшей возлюбленной, которая родила от него ребенка. Больше всего ее, конечно, интересовали их отношения с Лорой — была ли любовь? Ничего определенного Алевтина сказать не могла, пару раз повторив, что «свечку она не держала», но подозревала, что Льдов наверняка испытывал к этой «невозможной» женщине чувства, близкие к любви, которая, скорее всего, была замешена на благодарности.

Увлекшись воспоминаниями, Горохова с жаром рассказывала, насколько безрассуден подчас бывал Матвей Евгеньевич, когда тратил на «эту Лору» бешеные деньги. Когда покупал ей бриллианты, шубы, потом купил машину и наверняка — квартиру.

— А в каких отношениях вы сами были с Лорой?

— Мы с ней ладили, — коротко ответила Аля. — Иногда мне казалось, что и я завишу от нее. Потому что понимала, стоит ей бросить Льдова, как он утонет в своем депрессивном болоте, и я останусь один на один с совершенно беспомощным человеком!

— Вы жалели его или боялись потерять работу?

— Скажу честно: и то, и другое. Когда Лора была с ним, Льдов наполнялся силами. Знаете, как в играх-бродилках герои прикасаются к голубым столбам с маной.

— Не поняла.

— Мана в играх — это источник волшебной энергии. Вот и Лора была для Матвея Евгеньевича той самой голубой маной. Зарядившись ею, Льдов отправлялся в длительные командировки, заключал какие-то невероятно выгодные контракты… Иногда мне казалось, что в такие моменты он и сам был способен заряжать энергией окружающих.

— Вы серьезно про ману? Алевтина, вы сами-то верите в это? А вам не приходило в голову, что все это — своеобразная игра Льдова? Что он, будучи влюбленным и не желая отпускать от себя Лору, притворялся как бы больным, слабым? Ведь только таким образом он мог удержать ее возле себя.

— Ну, не знаю…

— Я вот лично думаю, что ваш Льдов — великий эгоист и манипулятор!

— Но он ведь и ваш… — заметила Горохова, напоминая Жене, кем она сама приходится Льдову. — А вы-то с ним как познакомились?

— Случайно… Он сразу понравился мне. Вы же не будете отрицать, что Матвей — очень красивый мужчина. Я влюбилась, потеряла голову, а когда забеременела, решила оставить ребенка, хотя знала, что Льдов никогда не женится на мне, что он еще не созрел… Я же видела, что он не такой, как все, что и сам иногда бывает как ребенок…

«Вот, пожалуй, на этом, — решила Женя, — я и остановлюсь».

Она очень боялась переиграть и выдать себя.

— Ну да, это вы правильно заметили, он точно ребенок.

— А как они расстались с Лорой?

— Далась вам эта Лора… — раздраженно заметила Алевтина.

— А вы сами, когда узнали, кто такая Лора и чем занимается, разве не удивились? Я вот лично совсем недавно узнала об этом агентстве «обнимашек». Лора… Ну да, я все хочу о ней знать!

— Ревнуете, что ли? — усмехнулась Аля.

— Понимаете, была бы она проститутка, скажем, и за определенные услуги Матвей одаривал бы ее бриллиантами и деньгами, я бы еще поняла. Не каждая женщина способна дать мужчине то, что он хочет. Но зарабатывать баснословные гонорары за обнимание — это уж извините… Какое-то паразитирование!

— Да, примерно так это и выглядело со стороны, — вздохнула Аля.

Женя пыталась выведать у нее какие-то детали быта в доме Льдова, его пристрастия, может, ненормальности. Хотела понять, почему в его доме никогда не принимали гостей, и если кто и приходил, то только по работе, чаще всего заезжал с документами Вадим Горный. Женя переключила внимание Гороховой на него, завалила ее вопросами.

Так, в разговорах, они как-то совсем быстро добрались до Бородок.

— Давно здесь не была… — Женя намеренно долго петляла по деревне, пока Алевтина, как-то гнусно усмехаясь, не подсказала ей короткий путь.

— Я ни разу вас не видела у нас…

Женя мгновенно отреагировала на это «у нас». Едва сдержалась, чтобы не прокомментировать. Будучи в доме Бронниковых домработницей, она никогда не позволила бы себе это нахальное «у нас».

— Я когда-то давно была здесь, но ночью, поэтому ничего не помню…

— Это здесь… — сухо произнесла Горохова, и, когда машина остановилась, она достала из сумочки пульт и открыла им ворота. — Поехали!

— Алевтина… — начала Женя, выйдя из машины и сделав несколько шагов по хрустящему гравию дорожки, — вы не сердитесь на меня за то, что я как бы заставила вас приехать сюда за вещами… Так уж все сложилось. И я знаю, что вы ни в чем не виноваты. Что вас заставили давать показания против Матвея…

— Да чего уж там… Я все понимаю. Все-таки я основательно потрепала ему нервы…

Алевтина достала ключи и сама открыла дверь, отключила сигнализацию. Действовала уверенно и быстро.

Женя, оказавшись в холле, поспешила запереть за собой дверь.

— На всякий случай… Вдруг он где-то здесь… — сказала она, надеясь, что помощь совсем рядом, в доме.

— Кто? — машинально спросила Аля. Потом, спохватившись, кивнула. — Он всегда появлялся неожиданно… Он стал для меня настоящим кошмаром!

— Да уж… Представляю себе, как вам сейчас тяжело… — с сочувствием произнесла Женя. — Вы здесь так долго проработали.

— Да… Но мне и самой уже хочется поскорее убраться отсюда и забыть весь этот кошмар.

Она вдруг подошла к Жене и заглянула ей в глаза:

— Вы что-то знаете… Да? Его не поймали, иначе вы бы не запирались… Но те, кого вы наняли, знают, где он. И, главное, кто он. Кто? Не расскажете?

— Это его двоюродный брат.

— Что-о-о-о?! У него есть брат?

— Да. Сводный. Они почти не общались. Его зовут Виктор, и он постоянно просил у Матвея денег. Игрок. И он, как вы понимаете, единственный наследник. И ему хорошо известно о душевной болезни Матвея. И он знал, что, если его обвинят в убийстве и посадят в тюрьму, то долго он там не протянет. Так что, как видите, мотив самый обычный — деньги. Большие деньги.

— Но как на него вышли?

— Думаю, прошерстили его родственников.

— И где он сейчас?

— Знать бы… — уклончиво ответила Женя. — Но я же заперлась, так что давайте собирайте свои вещи, да и поедем поскорее отсюда.

И Алевтина словно по команде бросилась куда-то в глубь дома, крикнув Жене: «Я быстро!»

Женя пошла следом.

— Это ваша комната?

— Да…

Маленькая комната с кроватью, шкафом и письменным столом. Алевтина принялась сваливать на кровать все вещи из шкафа. Потом кинулась в бельевую и принесла оттуда чемодан, принялась хаотично вминать туда джинсы, майки, свитера, халаты, ночные рубашки… Вся одежда была простая, в основном та, в которой она здесь убиралась, готовила.

— Знаете, в доме ничем таким не пахнет… — сказала Женя, высовываясь из комнаты в холл. — Я имею в виду трупный запах… Здесь кто-нибудь убирался?

— Давайте не будем об этом, а то меня стошнит… Это вы не чувствуете запах, а я — чувствую.

— Эх, если б точно знать, что этого Виктора здесь нет, пошла бы в сад, прогулялась…

— Вот интересно, как бы он появился здесь именно сейчас? — сгребая в пакет со стола баночки с кремами, духи, сказала Алевтина. — Он же не может телепортироваться. Откуда ему знать, что я сейчас здесь?

— А как вы думаете, зачем он приходил к вам в больницу? Что хотел? Весь персонал напугал…

— Да откуда мне знать? — отмахнулась от Жени Горохова. — Если бы хотел убить, убил бы… Но зачем? Я же все равно не видела его лица. Наоборот, я думаю, он хотел бы, чтобы я выступила на суде как свидетельница, понимаете? Чтобы окончательно утопила Льдова!

— Но зачем-то он приходил в больницу!

— Напугал. Вернее, запугал меня до смерти. Или, может, он такой же сумасшедший, как и Матвей Евгеньевич. Надо поскорее убираться отсюда…

Она опустила крышку чемодана на ворох одежды, надавила на нее коленом и пыталась закрыть. Женя бросилась ей помогать.

— Это все? Больше вещей нет?

— Мне надо кое-что в саду забрать… Я же и за садовника была. Не то что копала или косила, нет, я нанимала для тяжелых работ одного человека, но за растениями следила. Кусты стригла кусторезом, розы подрезала… Кусторез, конечно, не мой, а вот секатор — мой, дорогой, итальянский. Мне же снова придется работу искать. Скорее всего, помощницей по хозяйству и устроюсь. Пойду в одно агентство…

Подхватив чемодан, Алевтина вышла из комнаты (Женя шла следом) и направилась к выходу.

— Сейчас вот только секатор возьму, и все, сразу же поедем!

— Хорошо, я подожду вас здесь. А вы не покажете мне ту спальню?

Горохова опустила на пол тяжелый чемодан. Посмотрела с удивлением на Женю:

— Вы серьезно? Зачем это вам?

— Да просто любопытно… Никогда не видела место преступления.

— По коридору вторая дверь налево, — ухмыльнулась Алевтина и потащила чемодан к выходу.

Она вышла из дома, Женя подошла к двери, ведущей в спальню Льдова, и приоткрыла ее.

Да, запах есть. Может, и не трупный, скорее какой-то химический. Комнату отмыли, постель перестелили. Эксперт, который вырезал фрагмент матраца, заботливо застелил это место покрывалом.

Какая спальня! Деревянные панели, высокие окна с красивыми гобеленовыми портьерами, широкая кровать, тончайшее постельное белье в тонкую полоску…

Льдов мог быть здесь счастлив и любим. А вместо этого он всю сознательную жизнь борется со своими страхами, паническими атаками, одиночеством. Дошел, бедняга, до того, что пригласил к себе совершенно незнакомую девушку, чтобы она по-человечески просто обняла его, пожалела, успокоила. Мог бы подружиться с той же Алевтиной, да и сблизиться с ней…

Послышались шаги, дверь спальни распахнулась, и она увидела Алю. Лицо ее побагровело, словно ее только что держали за ноги вниз головой.

— Да что случилось, Аля? Кого ты увидела в саду? Он здесь? Ты заперлась?

Но Горохова молчала. Вращала глазами и смотрела на Женю с выражением полного ужаса!

— Ну, не змею же ты там увидела… Пойдем на кухню, выпей воды, успокойся…

Аля послушно пошла на кухню, выпила воды.

— Сядь, успокойся, — приказала ей Женя и села напротив нее. — Или прямо сейчас поедем?

— Нет… — прогнусавила Аля сквозь слезы. Глаза ее наполнились слезами.

— Ну-ну, успокойся. Найдешь другое место… Кстати, ты нашла секатор? И вообще, что произошло?

— Секатор украли.

— Всего-то? Ты из-за него так расстроилась? Он что, из золота был сделан?

Вместо ответа Аля встала, достала из буфета бутылку коньяку, плеснула в стакан большую порцию и залпом выпила. И теперь сидела с видом человека, только что похоронившего свою любовь.

— Где хранился твой секатор?

Аля снова отмахнулась от нее.

— Случайно, не в пакете из-под торфа?

Аля медленно подняла голову, встретилась взглядом с Женей, которая открыла свою сумку и достала оттуда объемный, сложенный в два раза грязноватый бумажный пакет с надписью «Торф. Кислый».

Горохова смотрела на пакет как загипнотизированная.

— Ты ведь была влюблена в Льдова. И мечтала выйти за него замуж, устроив таким образом свою жизнь, — начала Женя, не сводя с нее глаз. — Но он отверг тебя. Твоя самая близкая подруга Карина, которая завидовала тебе, твоей высокооплачиваемой работе и тому, что ты живешь в доме с красивым и очень богатым мужчиной, как-то раз попросила тебя познакомить ее с Матвеем. Ты ей, само собой, отказала. Карина трудилась скромным бухгалтером и получала в несколько раз меньше тебя. Ты же, получая примерно сто тысяч в месяц и при этом подворовывая у Льдова продукты, чувствовала свое превосходство над ней. К тому же ты жила в своей квартире в то время, как твоя подруга снимала у тебя комнату. Конечно, ты подкармливала ее, тебе это ничего не стоило. Но все равно в ее глазах ты была благодетельницей и всячески напоминала ей об этом. Она чувствовала себя обязанной тебе.

Аля молча налила себе еще коньяку и снова выпила залпом. Щеки ее пылали, на носу выступила испарина.

— Когда в этом доме появилась молодая красивая женщина Лора, ты возненавидела ее с первых минут. Льдов, который был к тебе совершенно равнодушен и который не замечал тебя как женщину, просто прикипел к девушке-«обнимашке». На твоих глазах разворачивалось грандиозное зрелище, просто-таки волшебное: Лора совершенно фантастическим образом превратила Льдова в своего раба, который готов был сделать для нее абсолютно все, только лишь за то, чтобы она всегда была рядом с ним. Вероятно, поначалу он на самом деле воспринимал ее как девушку из агентства, наделенную редкими способностями располагать человека к себе. Но потом Льдов влюбился в нее без памяти. И теперь уже она нужна была ему не для того, чтобы успокаивать его, а чтобы его объект любви был постоянно на его глазах. Тебе же приходилось выполнять в доме грязную работу, готовить, работать в саду, накрывать стол на двоих… Ты люто ненавидела Лору. И считала просто-таки вселенской несправедливостью такое положение дел. День, когда Лора объявила Льдову о своем уходе, ты не забудешь никогда. Это была радость, одуряющая радость. Наконец-то, подумала ты, она исчезнет. И тогда Льдов, брошенный, несчастный, может быть, и обратит свое внимание на тебя, на девушку, которая столько времени заботится о нем. Но тебе предстояло еще одно испытание, которое ты так и не выдержала: Льдов в благодарность Лоре за то, что она жила с ним столь долгое время, заплатил ей какую-то немыслимую сумму. Возможно, подарил квартиру, машину… «За что?» — недоумевала ты. Этот поистине царский жест Льдова убил тебя. И неважно, знала ли ты о договоренности Льдова с Лорой о том, что часть этих денег была выплачена ей в качестве аванса за то, что, в случае, когда ему станет совсем уж невыносимо, он вызовет ее к себе. И вот Лора уходит, унося в клювике миллионы. Казалось бы, все. Эта история подошла к концу. Но проходит не так уж и много времени, как Льдов вызывает ее снова к себе. Кстати, а тебе известна причина, по которой она бросила его?

Аля взглянула на Женю и снова ничего не сказала.

— Лора встретила свою любовь и должна была выйти замуж. Но не вышла. И знаешь почему? Да потому, что Льдов сделал все возможное, чтобы убедить Лору в том, что ее избранник обманул ее. Что он женат, что у него молодая жена и что они ждут ребенка. В качестве доказательства он предоставлял ей фотографии ее избранника в обществе своей молодой жены… Но это уже другая история, и тебя она не касается. Важно то, что Лора вернулась к Матвею. Теперь уже была его очередь приводить ее в чувство, успокаивать. Она то куда-то уезжала, то возвращалась, она металась, ей было очень плохо… Но потом произошло чудо — оказалось, что на самом деле ее жених чист перед ней и не предавал ее. Что они просто потерялись, а тот частный детектив, которому Льдов щедро оплачивал его услуги, что-то там перепутал… Или Льдов так захотел. Вот такая история. И здесь начинается новый поворот в сюжете — Лора теперь уже, казалось бы, навсегда уходит от Льдова и выходит замуж за своего возлюбленного. И снова путь свободен, и ты, Аля, начинаешь действовать… Возможно, снова подкатываешь к нему, но натыкаешься на Льдова, как на ледяную глыбу. И ты начинаешь уже ненавидеть его! Живя с ним под одной крышей, ухаживая за ним, видя его разным, и сильным, и слабым, и раздетым, и полным сил, ты бы уже и хотела воспринимать его, как близкого и родного тебе человека, да не получается. И понимаешь, что дальше так продолжаться не может. Что перспективы с Льдовым нет. А тебе уже пора идти своим путем, найти мужчину для жизни, выйти замуж, рожать детей. Короче: грузовик с конфетами проехал мимо тебя…

Горохова налила себе еще коньяку. Выпила. Она пьянела на глазах и выглядела жалко.

Камилла Уэй

— И тогда ты решила, что и тебе тоже полагается щедрое вознаграждение за твои труды и преданность. Но ты не Лора. И знала, что, когда ты объявишь ему о своем уходе, может, он и даст тебе немного премиальных, но ты-то достойна другого. Ты — лучше Лоры. В тысячи, миллионы раз! И тогда ты придумываешь чудовищный план. Я бы даже сказала, дьявольский! В результате этого плана вы бы с преданной тебе подругой Кариной заработали кучу денег, практически ничего не делая. И, согласись, только тебе (ну, быть может, еще Лоре), было известно, как бы отреагировал Льдов на вашу задумку. Ты, которая знала Льдова как облупленного, которая понимала, с кем имеет дело, решила надавить на самое его больное место — на его хрупкую психику.

О чем мы солгали

Альберту и Сидни
В тот вечер Карина приехала в этот дом, чтобы сыграть свою роль. Ты тщательно подготовилась, чтобы раскидать по дому вещи, предметы, принадлежащие Карине, словно они с Льдовым были любовниками. Заранее вызвала на дом медсестру из медицинского центра, чтобы та взяла у Карины кровь для анализов. Но на самом деле вы, заплатив ей за работу, сказали, что вам эта кровь нужна для приворота, что вы собираетесь добавить ее в пищу какому-то там парню… Возможно, вы провернули этот трюк не с одной медсестрой. У меня есть доказательство только на одну медсестру, она уже дала показания, призналась в этом. Возможно, была еще одна.

1

Кембриджшир, 1986

Когда Льдов вернулся вечером домой, он и понятия не имел, что в доме прячется Карина, хотя она точно попала на камеру. Ты, Алевтина, наполнив виноград жидким снотворным, молилась только об одном — чтобы Матвей поел этого винограда. Ты же отлично знала все его привычки. Он поел винограда и уснул. И пока он спал, вы принялись за дело.

Я поняла не сразу, что это отрубленная голова. И только потом, подойдя вплотную, увидела: это Луси. Брызги желтого на белой подушке показались мне издали то ли скомканным носком, то ли измятым платочком. Но как только я разглядела нежный хохолок, крохотный поникший клювик, то сразу все поняла. Неожиданно для себя догадалась и о большем, в тот миг все стало ясным.

Под утро Карина, облив себя кровью, легла рядом с ним, изображая мертвую. Льдов, проснувшись и увидев рядом с собой «труп» с перерезанным, как ему показалось, горлом, в панике выбежал из спальни… Он, как всякий нормальный человек, хотел уже вызвать полицию, но ты убедила его в том, что, если он это сделает, то подпишет себе этим приговор. Да! Еще же вы вложили в его руку нож!!! Вот такую шикарную подставу вы ему, ни в чем не повинному человеку, твоему благодетелю, устроили. Ты знала, что его это убьет… И что он уже не оправится. Но, зная, как он доверяет тебе и считает, несмотря ни на что, близким человеком, поверил тебе. «Что же мне делать?» — спросил он тебя, трясясь от ужаса. И тогда ты успокоила его, сказав, что сама все сделаешь: вывезешь труп, приберешься в доме…



Я прошептала: «Ханна?» В коридоре за дверью в спальню скрипнула половица. Голову словно сдавило обручем. Я позвала громче, все еще дрожащим от страха голосом: «Ханна, это ты?» В ответ – тишина, но я ощущала ее присутствие, чувствовала, что она здесь рядом, выжидает, прислушивается.

И Льдов, понимая, что только ты и можешь его спасти, умоляет тебя сделать это, говорит, что готов заплатить тебе любые деньги. Он привык за все расплачиваться. Даже за любовь. Уверена, что он сам и предложил тебе пять миллионов рублей наличными, которые хранились у него в сейфе. Вы-то с Кариной, может, рассчитывали на меньшую сумму, но надо знать Льдова! За свое душевное спокойствие он готов был отдать тебе, как говорится, полцарства! Он открывает сейф и передает тебе эти деньги. И после этого уезжает на работу, где только и ждет твоего звонка, когда ты скажешь ему, что все сделала, как и обещала. Что он может быть спокоен.



А где все это время находится Карина? Правильно! Лежит себе в кровати и ждет, пока Льдов уедет. После чего, грязная и липкая от собственной крови, перемещается из дома в гараж, в твою машину. Ты забираешь деньги, и вы вместе с Кариной едете как бы домой, где должны распилить деньги поровну.

Карина счастлива — у нее теперь будут деньги. Может, не такие большие, но все равно, если подкопить, то можно будет купить комнату.

Я не хотела дотрагиваться до моей маленькой птички, не могла смотреть на тонкую коричневую линию застывшей крови в том месте, где головку отсекли от тела, на ее полуоткрытые остекленевшие глаза. Меня замутило при мысли о том, была ли она жива или мертва, когда все это произошло.

Вы доезжаете до леса, где Карина должна привести себя в порядок, отмыться. Ты достаешь бутылку с водой, пакет с тряпками (ты же подготовилась!) и там, в лесу, когда Карина стоит перед тобой раздетая, в крови, ты тряпками, смоченными водой, начинаешь помогать ей смывать с нее кровь. Не могла же она принять душ в доме, куда в любой момент может вернуться либо сам хозяин, либо по его сигналу — полиция! И в машине ехать в таком кровавом виде она тоже не могла, вдруг кто увидит через стекло? И вот ты моешь ее, поливая холодной водой из бутылки и вытирая шею и грудь сухими тряпками…

Войдя в комнату, я увидела Ханну: она стояла у окна и глядела на сад. Я окликнула ее, она повернулась, прекрасные карие глаза смотрели мрачно, на губах блуждала еле заметная улыбка. Она сказала: «Да, мамочка… Что-то случилось?»

И тут что-то происходит с твоими мозгами, с твоей начавшей чернеть душой… Ты видишь Карину и понимаешь, что эта девушка теперь всю оставшуюся жизнь будет держать тебя на крючке — она опасный свидетель. Сначала ты мысленно убиваешь ее, но когда понимаешь, что, устранив ее, ты убиваешь сразу трех зайцев — избавляешься от свидетеля, получаешь все деньги, а заодно и подставляешь неблагодарного и ненавистного тебе Льдова, — ты возвращаешься в машину за ножом…

2

Хотя, кто знает, быть может, ты заранее его приготовила. Или все-таки просто возила его с собой в машине просто так, на всякий случай, колбасу резать или грибы собирать… Этого я знать не могу. И ты убиваешь свою подругу Карину.

Горохова закрыла лицо руками и теперь, тихонько мыча сквозь слезы, раскачивалась из стороны в сторону.

Лондон, 2017

— Убила ее, не умеючи, конечно же. Просто поглубже, чтобы уж наверняка, воткнула пару раз нож куда-то ей в бок, попав прямо в печень… Ты не могла в этот страшный момент думать о том, что в постели Льдова она лежала якобы с перерезанным горлом, кровь-то из пробирки или откуда там… вы налили ей на горло, на подушку… Вот так. Она стояла перед тобой обнаженная, тоже с тряпкой в руке, смывая кровь водой, и тогда черти заплясали у тебя перед глазами…

Женя замолчала. Ей и самой стало дурно.

Клара проснулась от шума дождя, сирены, ревущей где-то далеко на Олд-стрит, и от глубоких ударов баса, равномерно пульсирующего из колонок соседей. Она сразу же поняла, что Люка не было – ни в их кровати, ни дома. Клара просто лежала без движения, глядя в темноту, затем потянулась за телефоном, на экране высветилось время: 04.12. Ни пропущенных звонков, ни сообщений. Через щели в занавесках был виден дождь в ярко-оранжевом свете уличных фонарей. Внезапно под окном ее квартиры на Хокстон-сквер раздался пронзительный женский хохот и через мгновение послышался нестройный цокот каблучков.

— Когда она рухнула на землю и перестала дышать, ты сложила все тряпки и бутылку в пакет и спрятала, зарыла в хвою…

— Вот дура… — проговорила хриплым голосом Горохова и грязно выругалась. — Забыла про пакет…

Прошел целый час, прежде чем она забылась сном. А за дверью спальни голубой свет уже начал проникать в темные углы квартиры, предметы мебели постепенно обретали форму, их цвета и очертания проступали из сумрака подобно очертаниям кораблей. В клубах и барах на площади затихла жизнь, давно ушли последние посетители. Скоро остатки ночи смоет шуршание щеток и скрип колес уборочных машин, люди покинут свои дома и потянутся к автобусным остановкам и станциям метро, начнется новый день.

— А я все ломала голову, откуда эти тряпки? Что ими отмывали? Причем экспертиза показала, что кровь принадлежит Карине! Мы все долго не могли понять, почему на теле Карины не просто кровь, а раствор крови с водой… И откуда эти тряпки? Кто обмывал мертвое тело? Да уж, слишком много было вопросов и каких-то нестыковок.

Потом ты выволокла тело твоей близкой подруги на обочину, села в машину, прихватив ее одежду, которую потом где-то выбросила, и вернулась обратно домой. Вернее, к Льдову. Ты знала, что вернешься, а потому не запирала дом. И вернулась, как говорится, огородами, чтобы камеры тебя не засекли. Возможно, ты оставила открытой дверь задней террасы. Ты вернулась в дом, собрала окровавленную постель и сунула в стиральную машинку. Нарочно!!! Но матрац-то был еще влажным от крови! Ты не знала, что еще сделать, тебе было плохо, тебя тошнило от всего того, что ты проделала… Но ты вымыла полы в спальне, застелила чистую постель, прибралась, уничтожила оставшийся виноград и вернулась домой.

Сверху еще доносились монотонные пульсирующие звуки, когда она, усевшись на кровати и завернувшись в одеяло, уставилась в телефон, а в ее измученном мозгу рождались все новые и новые догадки. Вчера в офисе они не смогли перекинуться и парой слов, Клара ушла, ничего не зная о его планах на вечер. После работы она ненадолго встретилась с подругой в баре и потом рано легла спать, полагая, что в скором времени он вернется домой. Стоит ли позвонить ему сейчас? Клара помедлила. Они съехались только шесть месяцев назад, меньше всего ей хотелось быть девушкой, которая вечно ноет, придирается, сует нос в его дела и устанавливает комендантский час, их отношения строились иначе. Наверное, он где-то весело проводил время. Ей не привыкать. Такое случалось и раньше, несколько бокалов подкреплялись еще несколькими бокалами, в итоге он шел отсыпаться к какому-нибудь приятелю.

У тебя было алиби — возле твоего подъезда ты как раз попала на камеру. Получалось, что после отъезда Льдова на работу ты через какое-то время тоже поехала домой. Потом ты расскажешь мне и всем остальным, что Карину убил безумный Льдов. И что это он попросил тебя избавиться от трупа, а не наоборот, не ты ему это предложила. Да, ты же подсунула в сумку Карины визитку Матвея… Знала, что для следствия это будет какая-никакая, но зацепка. Визитка — Льдов — Бородки… Конечно, ты не профессионал, тебя никто не учил убивать, но ты убила. Лишила жизни девушку.

Но сейчас что-то не давало ей покоя, но что? Он не только не написал, но и вообще не пришел домой.

Ты выдумала какого-то мужика в балаклаве, который якобы давал тебе под угрозами инструкции, как тебе действовать, чтобы Льдова посадили. Ты даже выпрыгнула из окна своей квартиры, выдумав, что это он к тебе пришел и собирался убить или что там… Знала, что не разобьешься, что, может, сломаешь ногу… Но пять миллионов того стоят!

Лишь в душевой кабинке Клара вспомнила, какое сегодня число. Среда, двадцать шестое. Собеседование Люка. Она застыла с открытым флаконом шампуня в руке. День важного собеседования, после которого можно было рассчитывать на серьезное повышение.

Алевтина, услышав сумму, подняла голову. Взгляд ее был мутным. Она была пьяна.

Он готовился к нему задолго; исключено, чтобы Люк гулял где-нибудь всю ночь перед событием, так много значившим для него. Быстрым движением Клара выключила воду и, на ходу заворачиваясь в полотенце, поспешила в комнату за телефоном. Нажала на кнопку вызова, с нетерпением ожидая гудка соединения. Где-то внизу раздался резкий вибрирующий звук. Присев на корточки и заглянув под кровать, Клара увидела его на пыльном полу – забытый, затерянный телефон Люка. «Черт», – выругалась она вслух, и в ответ, словно удивившись звуку голоса, резко оборвалась пульсирующая над ее головой музыка.

— И в больницу к тебе никто не приходил, потому что этого парня в черной шапке с прорезями в природе не существует!!! Ты тоже это выдумала, рассказала одной медсестре, та — другой, третьей… И вот по больнице поползли слухи… Ты — безбашенная гадина, понимаешь?!!! Ты — исчадие ада!!!

Она открыла почту и, конечно же, нашла сообщение от Люка, отправленное вчера вечером в 18.23 с рабочего адреса.

Горохову вырвало.



— И да! Деньги! — оживилась Женя, несмотря на то что уже очень устала, да и голос ее срывался: — Очень интересная тема. Тебе надо было так спрятать деньги, чтобы, в случае если у тебя дома будут работать эксперты (а они точно будут, жертва-то жила там), их не нашли. Но не в банк же их нести! Я пыталась представить себя на твоем месте (признаюсь, это было нелегко) и поняла, что идеальное место для этого — дом Льдова. Но спрятать надо не в самом доме, потому что и здесь тоже будут работать эксперты, а где-то рядом. В надежном месте. В садовом домике, в пакете из-под торфа, к примеру!

Привет, милая! Снова забыл телефон дома. Останусь на работе часов до восьми, надо уточнить пару вещей к собеседованию, потом домой – хочу выспаться перед завтрашним. Проводишь время с Зои, не так ли? До скорого, Л.

— Отдай, тварь!



И Горохова, внезапно вскочив, метнулась к столу, выхватила из подставки с ножами первый попавшийся нож и бросилась на Женю…

Час спустя, идя по направлению к Олд-стрит, она велела себе собраться. Он наверняка передумал, вот и все. Решил пропустить по пинте с ребятами из его команды, а потом завис с ними на всю ночь. Предупредить не мог, так как телефона под рукой не было – добавить больше нечего. Она вот-вот увидит его в офисе и он – явно смущенный, страдающий от похмелья, – будет рассыпаться в извинениях. Так почему же так щемит сердце? Под сырым и бесцветным, как старая жвачка, апрельским небом Клара шла вдоль уродливой, уже закупоренной транспортом, магистрали, мимо суровых громадных зданий у кольцевой развязки, по широким тротуарам, заполоненным жителями пригородов со стаканчиками кофе в руках, в наушниках, устремленных в телефоны – или же погруженных глубоко в себя, ничего не замечающих вокруг, – все, как один, стекались к выложенному белой плиткой входу в подземку, которая затягивала их вглубь, уносила на огромной скорости и вновь выплевывала в другом конце города.

Издательство, где они оба работали, располагалось в центре Сохо. Они познакомились там три года назад будучи сотрудниками разных журналов – она публиковалась в финансовом вестнике, он возглавлял отдел дизайна в журнале по архитектуре, выходившем раз в квартал, – и вскоре начали встречаться.

29. Июль 2023 г.

Это был ее первый день в Бриндл-Пресс. Желая произвести хорошее впечатление, Клара вызвалась приготовить и разнести утренний чай. Она, пока заливала кипятком чайные пакетики и добавляла молоко и сахар, с волнением пробегала глазами по списку сотрудников и, не осознав, что поставила на поднос слишком много чашек, поспешила из кухни. Когда поднос выскользнул из рук и звучно грохнулся на пол, зрелище было просто неописуемым: разбросанные повсюду осколки фарфора, дымящиеся потоки темной жидкости и промокшее насквозь платье, столь тщательно подобранное для «первого дня».

На лужайке возле дома Ребров с Кузнецовым жарили шашлык. После дневной жары вечерняя прохлада опустилась на сад и горячие головы недавно бушевавших, вскипевших яростью братьев Бронниковых.

Черт! Черт, черт, черт. Только тогда она заметила его, высокого симпатичного парня, стоявшего в проеме и весело наблюдавшего за ней. «Ох», – произнес он и нагнулся, чтобы помочь ей. Она простонала:

Женя с повязкой на плече, прижав к себе маленького Мишу, сидела на террасе и боялась проронить слово.

– Господи, я идиотка!

Борис ворвался в больницу ураганом, разметав всех на своем пути, ворвался в перевязочную и только после того, как увидел, что Женя ранена только в плечо, то есть что травмирована не так серьезно, как рисовалось в его распаленном воображении, немного успокоился и рухнул на стул.

Он рассмеялся:

Медсестра холодным тоном попросила его покинуть кабинет.

– Не переживай, – утешил он и добавил, – я – Люк.

— Пообещай мне, — ледяным тоном проговорил Борис уже у двери, — что больше никогда, слышишь, никогда, не станешь ввязываться в такого рода дела.

В тот вечер, когда новые коллеги пригласили Клару в паб отметить начало работы, девушка увидела его сидящим за барной стойкой – взгляды встретились, ее сердце бешено забилось, и карие глаза Люка, казалось, приковали ее к месту – как если бы он протянул руку и прикоснулся к ней.

Она молчала. Знала — что бы она сейчас ни ответила, будет взрыв, Борис будет ругаться, выкрикивая в присутствии постороннего человека и без того очевидные вещи, потом начнет угрожать разводом, и закончится вся эта губительная для них обоих тирада тем, что он заклеймит ее как плохую мать и, чего доброго, пригрозит лишить ее родительских прав. В запальчивости он способен и на такое.

А сейчас, когда она подошла к рабочему столу, раздался телефонный звонок, мигала кнопка внутреннего вызова. Клара рванула трубку телефона: «Люк?»

Но в этот раз она не сердилась на него, понимала, что им движет любовь и страх ее потерять, и ей хотелось только одного — чтобы все это поскорее закончилось и они вместе вернулись домой. Никто не знал, какие чувства она испытывала после того, как узнала от Реброва, что протрезвевшая после холодного душа Горохова дает признательные показания, что готова сотрудничать со следствием.

Но это была его ассистент, Лорен.

Это была ее маленькая победа, пусть и омраченная ранением и реакцией на это обезумевшего мужа.

– Клара? Куда он, мать его, делся?

Никто из тех, кого привлекли к этой операции, не знал, кто именно убийца, преступник, и, как потом рассказывал Валера, люди Кузнецова ждали появления в доме мужчины. И только когда находящиеся внутри дома Кузнецов с Ребровым подобрались незаметно к кухне, где Женя упивалась разоблачением пьяневшей на глазах Алевтины Гороховой, и услышали озвученный ею предполагаемый ход событий, приведший к убийству Карины Жуковой, стало ясно, кто настоящий убийца.

Ее щеки залил румянец.

В момент, когда Горохова набросилась на Женю, вовремя подоспел Ребров. Он сильным ударом отбросил Алевтину в сторону и выбил из ее руки нож, которым она, к сожалению, уже успела полоснуть по плечу Женю.

– Я не знаю.

В машине Женя тоже молчала, выслушивая произносимые по кругу обвинения в свой адрес.

Когда Борис наконец устал и замолчал, она сказала:

На другом конце повисла неловкая пауза.

— Вы же все всё знали про Лору, ты и Ребров… Может, поговорим об этом?

Теперь настала его очередь замолчать. Чувствовал ли он свою вину перед ней — вопрос. Наверное, нет, поскольку был скован обещанием скрывать чужую тайну.

– Что, ты не… разве ты не видела его сегодня утром?

И вдруг она услышала:

– Он вчера не ночевал дома, – призналась Клара.

— Но как, как ты догадалась, что это она?

Последовала еще одна пауза, пока Лорен переваривала новость.

– Хм.

— Слишком много было каких-то нелепостей… несоответствий… И главное, конечно, это пакет в лесу… Ну не мог убийца обмывать тело жертвы. Он спешит, ему надо было как можно скорее покинуть лес… Да и крови на постели было слишком много, причем в разных местах. И белье в стиральной машине… И все остальное. Мне было ясно одно — убийство совершил тот, кто очень хорошо знал Льдова. И только он виноват в том, что следствие так затянулось.

Клара услышала, как Лорен громко сообщила присутствующим: «Он вчера не ночевал дома», – а затем мужской хохот, недвусмысленные комментарии, и хотя она не все отчетливо разобрала, общий тон был понятен – ну и дрянной же мальчишка этот Люк. Они прикалывались, ясное дело, и их беззаботный смех действовал в некотором роде успокаивающе. Она все еще крепко сжимала трубку, когда вновь зазвучал голос Лорен:

— Ты имеешь в виду то, что он скрыл от нас, что заплатил Гороховой?

– Ладно, не волнуйся. Наверное, сдох засранец в какой-нибудь канаве, – пошутила она. – Увидишь его, передай, что Чарли в ярости: Люк пропустил совещание, а сегодня обсуждали обложку нового номера. До связи! – И Лорен повесила трубку.

— Разумеется! Но я понимаю, почему он промолчал. Потому что если бы признался, что заплатил ей пять миллионов за то, чтобы она избавилась от трупа, то его точно признали бы убийцей. Только человек, который виноват, мог бы так поступить. Горохова же воспользовалась этим. Она понимала, что эти деньги являются доказательством его вины. Во всяком случае, в глазах следователя.



— Но как она могла убить свою единственную подругу? Как у нее рука не дрогнула? И каким же изощренным умом надо обладать, чтобы придумать этот дьявольский план и осуществить его, причем постоянно дополняя его все новыми и новыми замутками?

Возможно, стоило пройтись по списку его контактов, обзвонить друзей. А что, если он скоро придет? Расстроится, что она подняла такую шумиху. Он просто обязан объявиться рано или поздно, в конце концов, люди именно так и поступают – они возвращаются.

— Чем-чем?



— Отвлекухами, — отмахнулся от нее Борис, не поворачивая головы.

Неожиданно на память пришел Джо Маккензи, лучший друг Люка, и впервые за это время Клара приободрилась. Мак. Уж он-то знает, что делать. Она схватила мобильный, выбежала в коридор, чтобы позвонить ему и, едва услышав столь хорошо знакомый выговор жителя Глазго, почувствовала себя спокойно.

Машина уже вылетела из города и мчалась в сторону Подольска.

– Клара, как дела?

Она представила себе его бледное серьезное лицо, небольшие карие глаза, рассеянно выглядывающие из-под копны темных растрепанных волос.

— Я поняла, о чем ты. Поначалу у нее, я полагаю, был вполне себе четкий план, который они разработали вместе с Кариной. Но все изменилось, когда она решила избавиться от подруги, и после этого ей пришлось в спешке разрабатывать новые ходы. То, что она выпрыгнула из окна, было, конечно, делом рискованным, но практически стопроцентно избавляло ее от подозрений. Потом появление мужика в больнице, которого никто не видел… И ведь на камерах его нигде не было! Если бы у нее было время и возможность подготовиться и к этому, она запаслась бы мужской одеждой и балаклавой и пробежалась бы, переодевшись во все это, по больничному коридору, и тогда ей было бы еще проще избежать подозрения. Но этот вариант запутывания следствия оказался ей не под силу. К тому же не стоит забывать, что она же реально спрыгнула с третьего этажа, растянула ногу, получила множество ушибов. Ей реально было больно. Плюс ее общее психологическое состояние. Она же человека убила. Не знаю только, осознала она это или нет. Возможно, что и не осознала, и жила в каком-то сложном пограничном состоянии, ее психика точно дала сбой. Ну не может адекватная молодая женщина не испытывать душевных мук после того, как убила близкую подругу. А потому я не удивлюсь, когда после психолого-психиатрической экспертизы ее признают невменяемой.

– Ты видел Люка? – спросила она.

— Ой ли! Да она здоровее всех нас будет! Невменяемая!!! Ты шутишь, что ли? Взять нож и всадить его в свою подругу. Ладно бы еще в сердцах, разозлившись на что-то, будучи на самом деле в невменяемом состоянии, в шоке, в состоянии аффекта… А ведь убила просто из-за денег.

– Одну секунду. – На заднем плане ревели «The White Stripes», и пока Клара с нетерпением ждала, она мысленно рисовала себе, как он пробирается сквозь хаос своей фотостудии; потом звуки музыки резко оборвались и Мак спросил:

– Люка? Нет. Почему? Что за … – ты разве не..?

— Не только из-за денег. Чтобы не оставлять свидетеля, понимаешь? Она не могла позволить Карине всю оставшуюся жизнь просто своим существованием напоминать ей о том, что она сотворила с Льдовым. К тому же, это мы не знаем Карину, ее характер. Возможно, она, желая купить себе комнату, стала бы шантажировать Алевтину.

Она начала быстро говорить, слова безостановочно слетали с ее губ: про то, как Люк забыл телефон, про его сообщение и несостоявшееся собеседование.

— Может, ты и права. Ты прости, что я наорал на тебя там, в больнице… Я уж напридумывал себе такое!.. Женя, а если бы Ребров не успел? Что, если бы нож попал не в плечо, а… Даже не могу это произносить, потому что сразу же представляю.

— Боря! Нет бы поддержать меня, обнять! Ты только и знаешь, что кричишь! Я же раскрыла убийство!!!

– Да, дела, – сказал Мак, как только она закончила. – Это все странно, тут ты права. Люк никогда бы не пропустил собеседование. – Он задумался. – Я обзвоню всех. Спрошу, не видел ли кто его. Может, он ушел в загул и проспал, ты же его знаешь.

Потом еще какое-то время ехали молча, и вдруг Борис предложил пригласить на ужин Ивана Кузнецова.

Однако через полчаса Мак прислал эсэмэс: «Никто про него не слышал. Буду держать руку на пульсе, уверен, он найдется».

— Мы так долго морочили ему голову, трепали нервы… Он и без того чувствовал себя виноватым в том, что упустил Льдова… Как думаешь? Надо бы его угостить хорошенько, поднять его самооценку, парень-то он неплохой. Он совсем еще молодой следователь, и у него мало опыта. Может, они с Валерой подружатся и будут полезны друг другу?

Клара не могла избавиться от ощущения, что что-то пошло не так. Несмотря на смешки коллег, она не думала всерьез, что он с другой женщиной. Даже если предположить, что была другая женщина, связь на одну ночь, конечно же, не могла так затянуться. Она заставила себя взглянуть правде в глаза: истинная причина ее беспокойства в том, что у Люка завелся «сталкер».

Конечно, Женя была не против. Хотя помнила, как и сам Кузнецов, неожиданно нагрянув к ним в дом в поисках Матвея, перепугал всех до смерти. Она до сих пор не знала, где тогда спрятался сам Льдов. А что, если на самом деле под кроватью в их супружеской спальне?

— Должен же он увидеть тебя, человека, который так облегчил ему задачу и вычислил убийцу! Да, вот еще что! А как ты догадалась про кровь? Ну, что девчонки запасли кровь Карины?

Все началось около года назад, когда Люк стал употреблять это слово в кавычках, относясь к происходившему с долей юмора. И даже окрестил сталкера «Бэрри», смешным безобидным именем, показывая этим, насколько беспечно он ко всему этому относился. «Бэрри снова наносит удар», – говорил Люк после очередного злобного комментария на Фейсбуке или молчаливого телефонного звонка, или непрошеного подарка, присланного по почте.

— В телефоне Алевтины я нашла одного абонента, записанного, как «Лаб». Пробила по интернету номер, и выяснилось, что он принадлежит одному медицинскому центру со специализацией типа «анализы с выездом на дом». То есть такая частная лаборатория, когда ты вызываешь медсестру домой, она берет у тебя анализы, и потом тебе на почту приходят результаты.

Но стали происходить более странные вещи. Сначала кто-то подсунул под дверь конверт с фотографиями. На каждой из них был Люк в повседневной обстановке: вот он стоит в очереди в кафе, а вот идет к метро или садится в их машину. Как сказал Мак, кто бы ни сделал снимки, он должен был следовать за Люком по пятам с широкоугольным объективом. Клару до сих пор трясло. Фотографии просунули через прорезь в почтовом ящике, откровенно цинично, как будто хотели сказать: «Смотри, что я могу, это так просто». Хотя она умоляла вызвать полицию, Люк и слышать об этом не хотел. Он словно нарочно решил притвориться, будто ничего не происходит, что это всего лишь назойливое недоразумение, которое пройдет само собой. Сколько бы Клара ни уговаривала его, он оставался непреклонен.

— Да ты же мне уже рассказывала про тот центр! Я помню! Наташа сдавала кровь, да?

— Да. Потом я отправила туда Реброва, чтобы он нашел медсестру, которая подтвердила бы, что взяла кровь у Жуковой, но не для анализа, а, скажем, для приворота…

А потом… три месяца назад Клара и Люк поздно вернулись домой после вечеринки и обнаружили, что дверь взломана. Они обошли квартиру в полной тишине, осознавая, что здесь уже побывал чужак и порылся в их вещах; и то чувство отвращения и страха, которое Клара при этом испытала, ей уже не забыть никогда. Но вот странное дело – они нашли квартиру в идеальном порядке: ничего не украдено и, насколько она могла судить, не сдвинуто с места. И только на кухонном столе оставлена записка от руки на страничке, вырванной из блокнота Клары: «Я буду за тобой приглядывать, Люк».

— Но как ты догадалась?!

По крайней мере, это напугало Люка достаточно, чтобы разрешить Кларе обратиться в полицию. Полицейские объявились лишь на следующий день и не продвинулись в поисках ни на йоту – соседи ничего не видели, отпечатков пальцев обнаружено не было, а поскольку все вещи целы и на своих местах, так называемое «расследование» тихо сошло на нет.

— Да потому что крови было слишком много, ее словно разлили по шее Карины, по подушке, постели…

И что еще более загадочно – после этого незнакомец, кем бы он ни был, потерял, казалось, всякий интерес. Неделя за неделей никаких происшествий… Люк торжествовал. «Видишь? – спрашивал он. – Говорил тебе, когда-нибудь ему наскучит». Хотя Клара пыталась выкинуть эту историю из головы, она была не в состоянии забыть ни угрожающий тон записки, ни то, что преступник бродил где-то рядом, выжидая удобного случая.

— Но ты же не видела!

— Ребров мне рассказал, а ему — Кузнецов. Понимаешь, рана снизу, а кровь наверху. Причем кровь не какая-нибудь киношная, девчонки подготовились основательно и заполучили именно кровь Карины! И вот, когда Ребров нашел эту медсестру и сообщил мне об этом, тогда картина преступления была окончательно ясная.

И вот теперь Люк исчез. А что, если «Бэрри» приложил к этому руку? Стоило ей только об этом подумать – она тут же мысленно увидела Люка, как он смеется и закатывает глаза: «Господи, Клара, хватит все так драматизировать!» На смену утру пришел день, нарастало дурное предчувствие, и вместо любимого кафе во время обеда Клара направилась прямиком к подземке.

— Но почему ты не рассказала ничего Реброву?

Через полчаса она уже была на Хокстон-сквер. Стоило только увидеть их сквот, здание из желтого кирпича в самом дальнем углу улицы, как Клару наполнило чувство уверенности в том, что Люк ждет ее дома; она пробежала последние несколько сотен ярдов мимо ресторанов и баров, мимо черных оград и утопающих в тени газонов центрального парка, остановилась, тяжело дыша, перед входной дверью, с нетерпением открыла ее ключом и взлетела по лестнице к их квартире. Вошла и не обнаружила там никого.

— Боялась, что ошибаюсь…



— А деньги?

Клара опустилась в кресло, вокруг было невыносимо тихо и спокойно. Она взяла с кофейного столика фотографию, которую вставила в рамочку, как только они съехались с Люком. Их совместное фото, сделанное знойным июньским днем три года назад в парке Хэмпстед-Хиз – прижавшись к друг другу, Люк и Клара со смехом смотрят в камеру. В то первое лето на них волной нахлынули бесконечные обжигающие дни, город принадлежал лишь им двоим. Это была любовь с первого взгляда, легкая, как дыхание, Клара еще не встречала никого, похожего на Люка – красивого, жизнерадостного, ласкового, полного энергии и очарования молодого человека, считавшего Клару – к ее величайшему изумлению – столь же неотразимой. Она смотрела на фотографию, на пойманное в объектив мгновение счастья, запрятанное под стекло, и водила пальцем по его лицу. «Где ты? – прошептала Клара. – Где ты, черт тебя подери, Люк?»

— Льдов — темная лошадка. И трус. И зная его немного, примерно представляя себе, в каком он был состоянии, когда увидел якобы труп Карины и когда Горохова предложила ему избавиться о тела, он должен был ее мотивировать на это и, само собой, отблагодарить. Он же верил ей! Он надеялся на нее! И он сам авансом заплатил ей, дал ей пять миллионов рублей! Большую сумму она попросить не рискнула, хотя, завидуя страшно Лоре, которая, по ее мнению, вообще ничего особенного для Льдова не делала, но которую он буквально осыпал деньгами и бриллиантами, хотела бы получить куда больше…

В эту секунду хлопнула входная дверь на первом этаже и ее сердце ёкнуло. Затаив дыхание, Клара вслушивалась в нарастающий шум шагов на лестнице. Когда шаги замерли на их площадке, Клара вскочила с кресла и бросилась открывать дверь, но с удивлением обнаружила там не Люка, а соседку с верхнего этажа, уставившуюся на нее с не меньшим изумлением.

— Но как ты догадалась, где она спрятала деньги?

Клара не знала имени женщины, поселившейся над ними шесть месяцев назад. Ее возраст сложно было угадать, где-то между двадцатью пятью и тридцатью пятью годами. Тощая шатенка с прямыми длинными волосами и тонкими чертами лица под толстым слоем косметики. Случалось, Клара и Люк сталкивались с ней на лестнице, но за все время, пока они здесь жили, она ни разу не ответила на их приветствие, попросту проходила мимо шаркающей походкой, глазами в пол. Когда же один из них поднимался к ней в квартиру, чтобы попросить сделать потише музыку, гремевшую в динамиках сутками, она не открывала дверь, лишь прибавляла звук до тех пор, пока они не уходили.

— Ну, во-первых, я сразу поняла, что речь идет о наличных. И что спрятать она могла где угодно, но только не у себя дома. Просто я подумала, где сама бы спрятала… Чтобы и не дома, и почти дома… У нее же была возможность попасть на территорию Льдова. И только она, работая в саду, знала о существовании садового домика и знала, куда можно спрятать пять толстых пачек денег. Борис, я уже устала от этой темы… Расскажи, как Петр? Ты давно говорил с ним?

— Он же тебе все рассказал.

– Могу чем-нибудь вам… – начала было Клара, но женщина уже направилась к лестнице. Клара молча смотрела ей вслед, однако волнение и стресс дали о себе знать. – Извините! – выпалила она и соседка мгновенно застыла: нога занесена над следующей ступенькой, взгляд отведен в сторону. – Я по поводу музыки. Может, хватит уже? Грохочет всю ночь, а иногда и большую часть дня, нельзя ли время от времени выключать ее совсем?

— Да. Но обстоятельства изменились. Наташа беременна. Быть может, он передумает?

Сначала Клара решила, что женщина не станет ей отвечать, но та медленно повернула к ней лицо. Прежде чем снова отвести глаза, густо подведенные черным карандашом, она посмотрела на Клару в упор и, с легким намеком на улыбку, тихо спросила:

— Я не знаю. Он страдает.

– Где Люк, Клара?

Женя закрыла глаза. Борис включил музыку. Это был медленный джаз, слушая который хотелось почему-то плакать.

Клара до того растерялась, что онемела.

Она вспомнила рассказ Петра. Вот так же вдвоем с ним они ехали в Бородки, и он признался ей в своих страданиях. Как же созвучна была эта музыка, эти постанывания саксофона, с чувствами глубоко несчастного человека.

– Прошу прощения?

— Я застал их в саду, в самом заросшем уголке, под яблонями, они сидели на скамейке, и голова Льдова лежала на ее коленях. Я замер… Я не верил своим глазам! Наташа гладила его голову, а он все твердил, как заклинание: «Лора, моя Лора…» А потом они страстно поцеловались…

За ужином, который накрыли на террасе, мужчины много пили и громко обсуждали, какой должна быть охрана дома.

– Где Люк, Клара?

Время шло, но никто из братьев Бронниковых так и не нашел времени заняться этим вопросом.



Шашлык, который готовили на углях счастливый Кузнецов с Ребровым, удался. Собрались все, не было только Льдова.

Наташа сделала знак Жене, она все поняла и пошла в дом. Наташа последовала за ней. Они расположились на кухне, прикрыв за собой дверь, чтобы их не могли услышать на террасе. Даже окно закрыли.

Кто бы мог подумать! Соседке были известны их имена. Возможно, увидела надпись на почтовом ящике, но смущало то, как она это произнесла – обыденным, привычным тоном, с такой странной улыбкой на губах.

— Кофейку? — спросила Наташа.

– О чем вы говорите? – спросила Клара, но женщина повернулась и продолжила подниматься по лестнице. – Извините! Почему вы интересуетесь Люком? – ответа не последовало.

— Можно.

Клара проводила ее взглядом. Казалось, весь мир сговорился против нее, задумав сыграть с ней какую-то невероятную шутку. Дверь этажом выше открылась и захлопнулась, и Клара, наконец, вернулась домой. Постояла несколько секунд в их маленькой прихожей, прислушиваясь, пока сверху не начал бить по потолку привычный пульсирующий звук баса.

— Я уже собралась. Возьму лишь самое необходимое.

Уже половина второго – самое время возвращаться на работу, иначе коллеги будут волноваться. Но Клара не пошевелилась. Пора начать обзванивать больницы? Надо поискать номера телефонов – так, по крайней мере, она будет что-то делать. Клара направилась в кладовку, которую они использовали как кабинет, оживила ноутбук Люка простым нажатием мышки, и сразу же высветилась страница Gmail и почтовый ящик Люка.



— Наташа, ты убьешь его…

На мгновение палец завис над мышкой, пока она, осознавая, что не следует совать нос куда не просят, смотрела в экран. Но потом взгляд упал на список папок. Среди привычных «входящие», «черновики» и «корзина» была одна, названная просто – «сука». Испытав легкий шок, Клара открыла ее. Там было не менее пятисот сообщений, присланных в течение последнего года с разных аккаунтов, подчас по пять штук за день – тут было отчего разинуть рот. Она начала кликать по ним и читать одно за другим.

— Он сам принял это решение. Женя, он же сам тебе сказал, что у него появилась другая…



Женя промолчала — она не имела права рассказать ей всю правду. Что Петр, беззаветно любя Наташу и зная, что она любит Льдова, решил ее отпустить. Но, чтобы она не чувствовала себя виноватой, придумал себе любовницу. Для этого даже договорился с коллегой Бориса, женщиной-адвокатом, чтобы та подтвердила это, на тот случай, если Наташа решит проверить это. Вот это был план так план!

Видел меня сегодня, Люк? А я тебя «да». Смотри в оба!

Как же тяжело было молчать! И знает ли Наташа, что Петр застал их в саду, видел, как они целовались? Что знает, что она и есть Лора…