Антонина Петровна в серой шали, повязанной вокруг пояса, прихрамывает на правую ногу, буквально волоча ее за собой. Я резко оборачиваюсь назад – со стороны дома Тимофеевых медленно идет на меня Павел в трауре: черный костюм и черная рубашка, черный галстук развязан и развевается на ветру. Я перевожу взгляд левее и вижу Лилю. Она ползет по траве на четвереньках – на ней черная короткая шубка и почему-то варежки. На шее у нее я замечаю ошейник. На поводке ее ведет Вера Петровна в рваной ночнушке до пят. Рядом с ней идут Ксюша и Ольга, одетые как близняшки. Вдруг я замечаю, как в действительности похожи мать и дочь. Из их подъезда с громким лаем выскакивает болонка Муся и проносится через весь двор стрелой. Собака подбегает к Ольхову. Он идет по дорожке от своего дома за руку с женой. Дарья будто бы на последних месяцах беременности – живот у нее просто огромный. Со стороны «избы» движутся ко мне Фокины в своей неизменной манере – под ручку, плотно прижавшись друг к другу. Свободные руки болтаются, как плети.

Я верчу головой, перевожу взгляд с одного на другого, а соседи подходят все ближе, смыкаясь плотным кольцом. Фокины, Ольховы, Майя, Вера Петровна, Ксюша с матерью, Антонина Петровна, Павел… Кого-то не хватает.

– Где Анжела? – спрашиваю я.

Люди вокруг начинают переглядываться, хихикать, а вскоре и вовсе во дворе эхом начинает разноситься звонкий смех.

– Где она? – я перехожу на крик.

Все они, как по команде, поднимают руки и показывают пальцем в мою сторону. Я опускаю взгляд и вижу изуродованное тело Анжелы прямо перед собой. Трава, залитая кровью, кажется в темноте черной.

Я села в кровати, проснувшись от собственного крика. Схватилась руками за голову и провела ладонями по лицу. На лбу была испарина. Спустя пару минут в дверь тихонько постучали, и я услышала:

– Все в порядке?

Я сглотнула ком в горле, силясь ответить, но выдавила из себя только какое-то подобие писка. Джокер приоткрыл дверь и заглянул в комнату. На нем был светлый джемпер и брюки. Неужели он так быстро успел одеться, чтобы добежать сюда?

– Который час? – догадалась спросить я.

– Половина восьмого.

Мне казалось, будто с момента, когда я, наконец, уснула, прошло минут пятнадцать. Возможно, так оно и было.

– Дурной сон, – отмахнулась я.

Он подошел ближе.

– Ты нормально себя чувствуешь?

– А что, хреново выгляжу?

– Лоб мокрый. – Он приложил руку. – И горячий.

– Все нормально, правда, – заверила я. – Просто бессонная ночь и страшный сон.

Взгляд его упал на тумбочку, где до сих пор лежал кулон в форме стрелы.

– Не видел раньше у тебя такого, – спокойно произнес он.

Выглядело это настолько естественно и непринужденно, что я почувствовала накатывающую на меня ярость.

– Нашла на улице.

– Вещица настолько тебе приглянулась, что ты решила хранить ее поближе, прямо на прикроватной тумбочке?

Он что, мне не верит? Или пытается задеть, прекрасно зная, как она у меня появилась?

– Вовсе нет. Более того, я про нее и думать забыла. Просто Кузьмич вчера подарил мне новогодний подарок. Я не стала дожидаться праздника и нашла в свертке занятную книгу. О рунах.

Сделав акцент на последнем слове, я замолчала, внимательно наблюдая за Бергманом. Он был невероятно красив, черт подери! Будто внешность его была создана таким образом специально – чтобы отвлекать от истинной сущности.

– М-м-м, руна воина, – произнес Максимильян таким тоном, будто мысль только что посетила его голову. – Думаешь, это знак?

– А ты что думаешь? – предпочла я ответить вопросом на вопрос.

– Предпочитаю верить, что враг повергнут.

– Все-таки Вадим – Черный Колдун?

– Девушке решать.

– А если я решу, что это не случайность? Вадим выжил и послал мне эту руну в качестве намека?

– Не замечал в нем поэтических наклонностей. Поэт у нас один.

«Знать бы только, действительно ли он – Поэт, а Вадим – Черный Колдун. И если так, то кто из оставшихся двоих моя истинная любовь, Воин, а кто – Климент, обреченный на предательство Девушки?»

– Не замечала, – с опозданием ответила я. – Скорее наоборот.

– Максимильян Эдмундович, к вам посетитель, – услышали мы голос Лионеллы из-за двери.

«Так рано», – подумала я и нахмурилась.

– Поспи, Димка раньше десяти не проснется.

Я действительно быстро заснула. На этот раз обошлось без сновидений. Либо, пробудившись, я не смогла их вспомнить. Впрочем, до встречи с Бергманом я вообще не помнила свои сны.

Когда я открыла глаза, на улице было уже светло. Приняв душ, я спустилась в столовую. Поэт и Джокер пили кофе. Вскоре дверь в кухню бесшумно распахнулась и Лионелла вынесла завтрак. Максимильян к еде не притронулся. Скорее всего, успел позавтракать раньше. Он, в отличие от Димки, не имел привычки подолгу спать.

Впрочем, как оказалось, Поэт ночью времени даром не терял.

– Навел справки по поводу совпадения отчеств двух соседок. Вера Петровна Басаева – единственный ребенок в семье. Так что никаких старших сестер у нее нет. У Антонины Петровны тоже уже никого – только сын с семьей.

– Ты сказал «уже»…

– Была сестра, Мария, но она умерла.

– Старшая?

– Нет, младше почти на восемь лет.

– Когда это случилось?

– В середине пятидесятых, кажется. Но Мария Матвеева совершенно точно мертва. Это не как исчезнувшая без следа мать Лили, которая внезапно может оказаться кем-нибудь из соседок.

– Кем же?

– Ну, по возрасту подходит Ольга, мама Ксюши, например.

– И какой резон ей прятаться столько лет, бросать дочь?

– Времена такие были, спасала свою жизнь как могла.

– А теперь ее старшая дочь живет с ней в соседнем подъезде и не подозревает, что мать жива-здорова? Ну нет, слишком много совпадений на один квадратный метр.

Я действительно отказывалась в это верить. Однако невольно начала примерять роль матери Лили и на Ольхову, хоть та и была моложе, и даже на Тимофееву, что было совсем уж абсурдно.

Убедившись, что мы с Поэтом закончили завтракать, что было весьма любезно со стороны Джокера, он заговорил:

– Итак, вскрытие подтвердило, что Тимофеева скончалась от потери крови. На ее теле около десятка ножевых ранений. Некоторые из них совершенно не опасные для жизни, но весьма болезненные, другие наоборот – глубокие и четкие.

– Их наносили двое? – предположила я.

– Похоже на одну руку, просто разное усилие.

– Или намерение. В случае если жертву сначала пытали, потом добивали.

– Зачем ее пытать? Что такого ценного она могла сказать? – удивился Димка.

– Например, покаяться, – спокойно ответил Максимильян.

– Точно! Конечно. Лилей могла двигать жажда правды. Она просто хотела услышать от единственной свидетельницы убийства десятилетней давности, действительно ли отец к нему причастен.

– И что Анжела, по-твоему, ответила, учитывая печальный итог? – спросил Димка.

– Правду: что Володин вынудил наговорить тогда на отца Лили.

– Не обязательно, – вмешался Максимильян. – Ответ, что отец Лили и есть настоящий виновник убийства, мог ей точно так же не понравиться.

– Поехали, – скомандовала я. – Надо срочно поговорить с ней. Доводов у нас достаточно.

Судя по реакции мужчин, они не были со мной безоговорочно согласны. Однако возражать не стали, и вскоре мы загрузились в «Ягуар» Джокера.

– Выходит, – с грустью в голосе начал Димка, – послания Ольховым никак не связаны с Анжелой?

– Я бы не торопился с выводами.

– Есть версии, как это можно связать воедино?

– Разумеется: угрожали Виталию и Дарье, чтобы отвести от себя подозрение.

– Делали вид, что целью была вовсе не Тимофеева, а Ольхова? – догадался Димка.

– Или любая из соседок, в случае если послания приходили не только нашим клиентам. Думаю, что скоро мы об этом узнаем. Сейчас Тимофеев вплотную занят похоронами. Ничего конкретного в полиции на него нет, но вскоре ему придется ответить на ряд вопросов.

– Кстати, а что с уликами, следами? Снег все-таки.

– Отпечатков не обнаружили – преступник действовал в перчатках. А следы… Вчера был ледяной наст. Снег, подтаявший на солнце, замерз плотной коркой. Ничего, за что можно было бы зацепиться.

– Хотели бы найти, нашли бы, – фыркнул Поэт. – Как пить дать, повесят все на мужа. А у того, как назло, и алиби-то нет. Вряд ли они примут всерьез показания девчонки. Сколько ей, кстати? – обратился он ко мне.

– Семь.

– То-то и оно.

Бергман припарковался на противоположной стороне сквера. Я припустила в сторону дома Ольховых, не обращая внимания на мужчин. Мы спустились во двор, и только тогда я поняла, что идти втроем, вероятно, не стоит.

– Зайдем за Климом, – предложил Максимильян. – Полагаю, нам лучше отправиться с ним вдвоем. Поэт, вы с Девушкой ждете в доме.

Я хотела было возразить, но по взгляду Джокера поняла, что делать этого не стоит. Немного сникнув, я нажала кнопку дверного звонка, и через пару минут дверь нам открыл Клим.

Мы вошли, и Бергман коротко посвятил его в новые вводные по делу о смерти Анжелы и ее возможной связи с Лилей.

– Не зря она тебе вчера показалась странной, – обратился Клим ко мне.

– Настороженной, – поправила я.

– То, что она не сбежала сразу после убийства, дает нам все шансы застать ее дома.

– Глупо было бы бежать на ее месте, – нахмурился Димка. – Это же как расписаться в собственной причастности.

– Ладно, погнали, – скомандовал Клим, застегивая пуховик.

Я тяжело вздохнула: очень хотелось присоединиться, но здравый смысл настойчиво повторял, что это может быть опасно. Только почему-то здравый смысл в моей голове имел голос Джокера.

Димка отправился в гостиную, чтобы осмотреть антикварные часы Ольховых на предмет чипа. Признаться, удивил. Я и думать о них забыла. Все это сейчас казалось таким неважным, пустым.

Поэт аккуратно снял часы со стены, а я устроилась у окон напротив. Отсюда был отлично виден двор, который сейчас был пуст, если не считать нескольких краснопузых гостей у кормушки Ветровой.

Я нервно поежилась, представляя, как Максимильян с Климом начинают разговор с Лилей. Учитывая присутствие Джокера, должно обойтись без грубой силы.

Однако всего через пару минут дверь второго подъезда открылась, и я увидела две знакомые фигуры. Мужчины что-то обсуждали, не торопясь уходить. Они приблизились к ближайшему окну на первом этаже и попытались заглянуть в квартиру, благо рост позволял. Клим особенно старался, складывая руки у лица, чтобы дневной свет не мешал обзору. Наконец оба отстранились.

Я громко выругалась, стукнув кулаком по подоконнику:

– Говорила же, надо было вчера ехать! Сразу, как ты нашел информацию. Мы ее упустили. Чего и следовало ожидать.

– Ты не знаешь, где Виталий хранит инструменты?

– Ты вообще слушаешь то, о чем я говорю? – возмутилась я. – Ее нет.

– Притаилась и не открывает, – беспечно ответил Поэт. – Не наводи панику раньше времени.

– Джокер с Климом пока не возвращаются, чего-то ждут. Топчутся возле дома.

– Ну вот, я же говорю.

– Где инструменты – не знаю. Кажется, на третьем этаже есть кладовка.

Димка не спеша пошел вверх по лестнице, а я не сводила взгляда с мужчин во дворе. Неужели они просто будут ждать? Засаду можно устроить и тут, возле этих самых окон, где сейчас стою я. Впрочем, если Лиля захочет покинуть квартиру незамеченной, ничто не помешает ей воспользоваться форточкой того окна, что на другой стороне дома. Кстати, в него они не хотят заглянуть?

Я собралась было приоткрыть окно и окликнуть их, но вовремя остановилась. Вместо этого, понимая, что такой поступок не понравится ни Климу, ни тем более Максимильяну, спустилась вниз и уже через несколько секунд была во дворе.

– Почему вы не обойдете вокруг дома? – спросила я, приближаясь.

– Почему ты не сидишь там, где мы тебя оставили? – возмутился Клим.

Я виновато опустила глаза – ответить мне, в общем-то, было нечего.

– Неужели ты думаешь, что мы бы не догадались, что в квартире больше одного окна?

– Тише, перестаньте спорить, – шепотом призвал к порядку Бергман. – Пойдем, – скомандовал он, и мы отправились вслед за ним за угол дома.

– Лиля любит свежий воздух, – кивнул Клим на неплотно прикрытую форточку.

– Сбежала наша Лиля через это самое окно, опоздали мы.

– Отставить пессимизм, – скомандовал он в ответ и прильнул к окну.

Спустя секунду он отпрянул и, не стесняясь в выражениях, описал то, что увидел. Из всего сказанного я поняла только, что он немало впечатлен и раздосадован.

– Надо сообщать конкурентам, – сказал он в заключение.

Максимильян приблизился к стеклу. Без колебаний я тоже сделала шаг в сторону окна. Клим схватил было меня за руку, но я резко ее выдернула.

Лиля лежала на кровати лицом вниз в одной футболке. Цвет ее определить было невозможно – сейчас она была багровой, как и постель, на которой лежала девушка.

– Это Лиля, – зачем-то сказала я, сообразив, что Максимильян ее до этого не видел.

Он кивнул и отстранился от стекла. Клим успел отойти в сторону и сейчас с кем-то разговаривал по телефону. Нам он сделал знак уходить в особняк Ольховых. Я подумала, что самим Ольховым сюда, похоже, лучше в ближайшее время не возвращаться. А еще в голове возник совершенно неуместный вопрос. Я вдруг подумала, успела ли Лиля заказать Мусе в Интернете модный ошейник с чипом.

Полиция прибыла к немецкому дому очень быстро. Судя по тому, что доносилось до нас с улицы, картина их также раздосадовала и впечатлила, как и Клима. Нет, пожалуй, чуточку больше.

Я мерила гостиную шагами, не в силах сидеть на месте. Вдруг взгляд мой остановился на стене, где еще недавно висели часы. Димка давно закончил ревизию, но почему-то не торопился вешать их на место, оставив на обеденном столе. Я сделала пару шагов, наклонилась над резным деревянным домиком с циферблатом и тихо позвала:

– Ну… сейчас самое время! Что же ты спряталась? Страшно?

Обернувшись, я увидела недоуменный взгляд Димки.

– Плохо спала, – пояснила я.

– Там все чисто.

– Никаких чипов?

– Никаких.

– Мистика.

– Она самая.

Я бережно взяла часы за корпус, они оказались неожиданно тяжелыми. Димка подскочил ко мне, и мы вместе повесили их на стену. Клима в гостиной уже не было, а Бергман что-то сосредоточенно набирал в своем телефоне.

– Спасибо, – сказала я Димке.

Взяла его за руку и крепко сжала.

– Пустяки. Жаль, что не удалось подтвердить твои догадки.

– С догадками в целом у меня последнее время не очень. Порадуй ты меня. Кто это мог сделать?

– Маньяк.

– И ты туда же! Помнится, Джокер убеждал меня, что теперь, когда Черный Колдун в лице Вадима повержен, наша миссия заключается в том, чтобы с этими самыми маньяками бороться, – я выразительно посмотрела на Бергмана.

Он оторвал взгляд от экрана телефона, но ничего не сказал.

– И кто следующая жертва? Они же выбирают их по определенному сценарию? – с вызовом спросила я.

– Давай подумаем, – легко предложил Димка.

Он подошел к своему ноутбуку, оставленному на подоконнике, и через минуту показал мне на экране фото Лили.

– Золотистые волосы, с рыжиной, вьющиеся.

– И?

– На старом снимке у Тимофеевой волосы рыжие. Возможно, это ее натуральный цвет. К тому же кудрявые.

Я невольно покосилась на свою каштановую прядь, свисающую у лица. На солнце мои волосы всегда отдавали рыжиной.

– Выходит, следующей жертвой маньяка могу стать я?

– Не хотелось бы, – вмешался Максимильян.

В голосе ни тени иронии.

– Не слишком ли много совпадений для маньяка? Все-таки и Анжела, и Лиля имеют отношение к той давней истории с Кукой, и как будто бы след ведет именно туда.

– К тому же умирают друг за другом, – продолжил Бергман.

– Так ты веришь в маньяка или нет? – возмутилась я.

– Не сбрасываю со счетов. Дождемся информации о том, когда наступила смерть Лили и как это произошло.

Я бросила взгляд в окно, но с дивана, на котором я устроилась, двор видно не было. Только покатую крышу немецкого дома и хмурое небо. Подумать только, около часа назад я предвкушала разговор с Лилей и была уверена, что многое прояснится. И вот я здесь, в чужой гостиной, и все только еще больше запуталось.

– Что же выходит, – услышали мы голос Клима с лестницы после того, как хлопнула входная дверь. – Когда-то некий Кука связался с барышней местного авторитета. Тому это, в свою очередь, настолько не понравилось, что он решил ловеласа подставить, что не без успеха ему удалось с помощью все той же дамы. Признаюсь, у меня есть вопросы.

– Валяй, – вскинул голову Димка.

– Обстоятельства смерти того самого охранника известны?

– В подробности не вдавался… не успел. Огнестрельное ранение, никаких отпечатков. Из свидетелей только Анжела Журавлева, в замужестве Тимофеева.

– Сколько Кука уже отсидел?

– Девять лет.

– А дали ему?

– Сейчас найду. – Димка быстро застучал по клавишам. – Двенадцать.

– Значит, решение убить Анжелу скорее Лилино, не его. Неужели он всего три года не дотерпел, чтобы сделать это собственными руками? Вместо этого так некрасиво подставляет дочь.

– Единственную, – со значением произнес Димка.

– Ну вот. Это как же надо ее не любить! Скорее поверю, что это целиком инициатива Лили. Кому-то ее финт не понравился настолько, что она тут же поплатилась за него жизнью. Вопрос: кому и как он так быстро все это провернул?

– Володину? – предположила я.

– Ему-то это зачем? Враг давно наказан, сам он счастливо женат. Да он наверняка вздохнул с облегчением, когда узнал, что Анжелу убили, – ответил Димка.

– А что, если Лиля его шантажировала? Возможно, за эти годы ей удалось найти еще какого-то свидетеля или другие доказательства причастности Володина к тому давнему делу?

– Ну так и убивал бы ее сразу, а не ждал смерти Анжелы. Более того, после гибели Тимофеевой избавляться от Лили так себе затея, не мы одни вспомним ту давнюю историю, связав двух женщин, – заметил Клим.

Максимильян, долго отмалчивавшийся, сложил руки в замок и сказал:

– Охранник Володина был убит. Что, если это сделала сама Тимофеева и ее свидетельство против Куруа не следствие сговора с Володиным, а попытка выгородить себя? Лиля каким-то образом узнает правду и решает шантажировать вовсе не Володина, а саму Тимофееву. Более того, кто-то ей в этом помогает. Вчера на подъезде к дому с Красного переулка они с сообщником встречаются, чтобы забрать у Анжелы деньги. Скорее туда отправляется подельник Лили. Сама она не рискует, боясь быть обнаруженной. Далее что-то идет не по сценарию, и ему приходится убить Анжелу, либо это изначально было частью плана.

– А Лиля?

– Лилю он убивает, чтобы не делить с ней полученные шантажом деньги. Живут Тимофеевы небедно, в этом девушка могла убедиться за время соседства. Соответственно, и сумма за молчание могла быть названа весьма приличная.

– Интересно, как они шантажировали Анжелу? – оживилась я. – В какой форме?

– Есть догадки? – уточнил Максимильян.

– В доме Тимофеевых все это время могли также появляться послания в виде траурных букетов и прочего. Это может быть способ отвести подозрения от той давней истории с убийством охранника и, соответственно, Лили. Вроде как не одним Тимофеевым поступали угрозы… Если они действительно были, в полиции быстро об этом узнают. Ну а о записках, которые приходили Ольховым, им уже известно.

– В таком случае они точно сведут все к маньяку, – вздохнул Поэт, главный сторонник справедливости.

– Так или иначе, в том старом деле стоит покопаться, – откликнулся Клим. – Постараюсь узнать о нем как можно больше.

Он внимательно посмотрел на меня и нахмурился:

– Что-то вспомнила?

– Не совсем. Если предположить, что та старая история – не более чем совпадение? Мир тесен, а город этот и вовсе небольшой, – начала я, сама толком не зная, как сформулировать догадку. – Ксюша Романюк все не идет у меня из головы. Странноватая девочка, бесстрашная, ведущая себя так, будто бросает вызов…

– Как и все подростки, – справедливо заметил Максимильян.

– Но не все увлекаются историями про Великую Отечественную и пытки. Особенно, конечно, меня тревожит последнее. Анжела умирала в мучениях, истекая кровью. Кто-то наносил ей порезы с целью причинить страдания и боль. Что это, как не пытка? Девчонка перестала отличать свои фантазии от реальности. Решила воплотить в жизнь тайное желание. К тому же вчера, когда я зашла к ней домой, она мылась…

– Нормальное желание принять душ и навести марафет перед походом в кино с молодым человеком, разве нет? – спросил Максимильян.

– Возможно. Кстати, о кино. Сходить в кино на ужастик может быть способом продлить ощущение, когда адреналин бушует в крови. Не удивлюсь, если они и целовались на последнем ряду во время просмотра.

– Монстр какой-то эта Ксюша, – покачал головой Поэт. – А она справилась бы с Анжелой в одиночку?

– Ну ведь мы допускаем мысль, что Лиля смогла бы ее одолеть. Я считаю, что при должной подготовке, да. Тем более они худо-бедно знакомы, а значит, Тимофеева могла подпустить убийцу довольно близко. Кем бы из соседок она ни была. Ну и тот самый парень, что был с ней в кино, может быть подельником. К тому же еще вчера утром она сказала, что собирается купить нож… именно ножом убили Анжелу несколько часов спустя.

– Ребячество, – хмыкнул Клим, кажется, не особо в мою версию веря. – Не более.

Впрочем, я и сама не понимала, насколько эта догадка может быть близка к реальности.

– Этого ей показалось мало, и она пришила еще и студентку из соседнего подъезда? Почему не старушек? С ними совладать было бы, пожалуй, легче, – заметил Клим.

– Не скажи, – возразил Поэт. – Я однажды видел в супермаркете, как две старушки дрались за последний экземпляр журнала «Огородник и садовод»… Там такая прыть, такая воля к победе. Спортсмены позавидуют.

Я невольно улыбнулась, представив эту картину и Димку, пытающегося разнять старух. В том, что он не смог пройти мимо, я даже не сомневалась.

– Если дело действительно именно в наслаждении от процесса, то вполне понятен выбор барышни, – вмешался Джокер. – Молодой организм будет дольше бороться за жизнь. А значит, можно продлить удовольствие от пыток.

– Хорошо, – Клим кивнул. – А Ольховы и угрозы в их адрес: что это? Часть игры? Выходит, Дарья – следующая жертва?

– И ее очередь настанет тридцатого числа… – тихо произнесла я, испугавшись собственной догадки.

Бергман предложил всем переместиться в «дом с чертями». Димка молча кивнул, ему было безразлично, где сидеть, уткнувшись в компьютер. Впрочем, он мог и стоять. Клим отказался. Во-первых, хотел дождаться окончания работы конкурентов, во-вторых, не хотел покидать дом. Я была почти уверена, что сейчас, когда кругом люди в форме, злодей вряд ли пошлет курьера с очередной курицей в коробке. Впрочем, как знать. Немного поколебавшись, я тоже решила задержаться в особняке Ольховых.

– Соберу вещи, – сказала я.

– Мы с Поэтом можем тебя дождаться.

– Не стоит, – заверила я. – Надеюсь, Клим меня подвезет. Не будет же он снова ночевать тут в надежде встретить злоумышленника. – Я посмотрела на него, но он никак на мои слова не отреагировал. – В конце концов, есть такси.

Мы простились, и как только за Максимильяном с Димкой закрылась дверь, я действительно отправилась вниз собирать вещи. Лично у меня желания ночевать здесь точно не было. Если Климу так хочется быть поближе к месту событий, пожалуйста. Впрочем, в ночное время посылок хозяевам ни разу не доставляли.

Немного поколебавшись, я поднялась на третий этаж и, стоя посреди коридора, позвала:

– Покажись…

Девчонка не пожелала появиться. Но внутреннее ощущение четко давало понять, что встреча с покойником сегодня неотвратима. Более того, он или она где-то рядом.

– Мне надо попасть на место, где погибла Анжела, – заявила я Климу.

Он как раз поднялся на третий этаж.

– Без проблем, – пожал он плечами. – Одевайся.

Забор у Тимофеевых был установлен таким образом, что со стороны двора их дом было не обойти. Мы поднялись к Гоголевскому скверу и прошли по улице Ильича до Красного переулка. Свернули налево, и тут я замедлила шаг.

– Еще метров пятьдесят вперед, там начинается подъездная дорожка к дому Тимофеевых.

Я не ответила, резко развернулась и увидела ее. Она стояла позади нас. Длинные волосы распущены, но от прежней густоты не осталось и следа. Присмотревшись, я поняла, что они выглядят мокрыми. И точно, с кончиков струилась густая темная субстанция, похожая на кровь. Анжела сделала шаг в мою сторону и тут же исчезла.

– Ты куда? – тихо позвала я.

– Знакомого увидела? – хохотнул Клим.

– Анжелу, но лишь на долю секунды. Вспышка, и все…

Клим взял меня за руку и вывел на подъездную дорожку. Примерно на полпути от Красного переулка до дома Тимофеевых Клим остановился:

– Тут, – произнес он.

Впрочем, это было понятно и без его слов. Прямо под нашими ногами на снегу виднелись пятна крови. Дорога была изрядно вытоптана. Осколки собрать так никто и не удосужился.

– Что же наши конкуренты не заинтересовались стеклом?

– Полагаю, что его было гораздо больше и основную часть они собрали. – Клим присел. – Похоже на битые бутылки. Посмотри.

Я опустилась на корточки рядом с ним и стала разглядывать осколки на снегу.

– Димка сказал, что дом перед нами принадлежит какому-то Солнцеву. Прописан он в другом месте, но не исключено, что эту недвижимость он использует для запоев. Другое применение ей мне сложно придумать. А стекло – всего лишь побочное явление алкоголизма.

– Выглядит нежилым, – согласился Клим.

– Место для убийства выбрано идеально. Ни камер, ни посторонних глаз. С одной стороны откос оврага, с другой два дома, один из которых необитаем, а второй условно жилой. Да и переулок, с которого теоретически можно было бы что-то заметить, фактически безлюдный. По крайней мере, мы пока не заметили ни души.

– Возможно, мы имеем дело с маньяком, и он скорее выбирал место, а не жертву…

Наши рассуждения прервал звук подъезжающего автомобиля. Мы как по команде встали на ноги. В этот момент с нами поравнялся черный джип. Автомобиль притормозил, окно со стороны водителя опустилось, и мы с трудом узнали в осунувшемся мужчине с огромными мешками под глазами красавца Павла.

– Привет, что это вы тут сидите?

Вместо ответа Клим начал было выражать дежурные соболезнования. А я подумала, кому как не владельцу похоронного бюро знать, как правильно это делать. В этот момент задняя дверь распахнулась и с высокого порожка машины на снег соскочила хорошенькая девчушка в розовой шапке.

– Добрый день, вы моя новая няня? – обратилась она ко мне.

– Эльза, это мои хорошие знакомые, Лена и Клим. И нет, Лена не няня.

– Я могу посидеть с ребенком, если необходимо, – предложила я.

Клим в недоумении посмотрел на меня. По правде говоря, я сказала это из вежливости. Однако, к моему удивлению, Павел не спешил отказываться. Я поняла, что помощь ему действительно нужна.

– Мне неудобно, честное слово… Родители Анжелы заняты подготовкой, ну вы понимаете… Моя мать в дороге, живет за тысячу километров отсюда. Вечером встречаю ее на вокзале. Наша постоянная няня, Алевтина Ильинична, заболела, а Лиля не берет трубку…

– Все в порядке, – успокоила его я.

– Садитесь, давайте проедем на территорию, – предложил он.

– Мы пешком, – подмигнул Клим.

Девочка запрыгнула обратно в машину, и они покатили к дому. Ворота стали медленно отъезжать, а Клим обратился ко мне:

– Зачем?

– Ты видел, на нем лица нет. Надо человеку дать если не вздремнуть, то хотя бы в душ сходить…

– Я не могу оставить тебя одну в их доме.

– Почему?

– А что, если убийца – Тимофеев?

– Ну мотив убить супругу у него наверняка бы нашелся, но соседку-то зачем? Впрочем, не можешь меня оставить, посидим с девчонкой вместе. От нас не убудет. Или у тебя есть планы поважнее?

– Перенесу, – пробурчал он, когда мы оказались за забором.

Мы вошли в дом, и Эльза, едва успев разуться, взяла меня за руку и увлекла за собой в детскую. Ее комната находилась на первом этаже, что не могло не радовать. Вряд ли отсюда она могла бы что-то разглядеть, даже если в момент убийства матери смотрела в окно.

Я поняла, что не спросила у Павла, сообщил ли он дочери страшную новость. Поэтому решила быть в разговоре с ребенком осторожной. Впрочем, девочка сама начала много и увлеченно говорить, показывая мне свои игрушки.

– А давай в лото? – предложила она, перейдя на «ты».

– Давай, – легко согласилась я.

– Мы с Лилей любим поиграть в лото. Но там реакция хорошая нужна. У тебя с этим как?

– Прекрасно, – заверила я. – А кто такая Лиля?

– О, Лиля – это моя подруга. Вот такая! – Девчонка сжала кулачок и подняла большой палец вверх. – Она мне даже уроки делать помогает, только никому не говори… Ладно? Вообще-то я сама должна задачки решать…

– Значит, она тебя старше?

– Немного.

– На сколько же?

Эльза крепко задумалась, смешно сморщив лоб. Наконец вскочила на ноги, подбежала к столу, схватила карандаш и стала что-то записывать.

– На пятнадцать лет, – наконец сказала она.

– Ого, большая разница! – удивилась я. – И как же вы подружились?

– Во дворе. У нас во дворе, который с другой стороны дома, живет Муся. Это такая маленькая белая собачка. Она ужасно милая! Поэтому мы с Алевтиной Ильиничной вечером выходим туда на прогулку, чтобы поиграть с Мусей. Вот там мы и встретили Лилю. Она живет в соседнем с Мусей подъезде. Алевтина Ильинична болтала с хозяйкой Муси, а я с Лилей. Так и познакомились.

– Значит, она стала ходить к вам домой, чтобы поиграть с тобой? – осторожно спросила я.

– Ну да. Знаешь, у меня сколько игр? – Она подбежала к шкафу, открыла одну из створок, и я увидела полки, от пола до потолка заставленные настольными играми.

– Ух ты, – присвистнула я. – У меня в детстве было раз в двадцать меньше.

– Скучное у тебя было детство, – тяжело вздохнула Эльза. – Ну, давай в лото! Чур, по три карточки, по одной мне уже не интересно. Спорим, я выиграю?

– Это мы еще посмотрим!

Я с трудом дождалась момента, когда можно будет выйти из комнаты на поиски Клима. Играть в лото было довольно увлекательно, но я никак не могла отделаться от мыслей о том, кто играл здесь с Эльзой до меня.

Наконец, под тем предлогом, что хочу пить, я вышла в гостиную, где увидела презабавную картину. Клим спал, сидя на диване: ноги вытянуты, руки скрещены на груди, а голова смешно опустилась на грудь.

– Что это с ним? – удивилась Эльза, выйдя из комнаты вслед за мной.

– Устал, – улыбнулась я.

Девочка прошла в зону кухни, деловито подставила табурет к столешнице, достала стакан и налила мне воды из графина. Я легонько ткнула Клима в плечо. Он вздрогнул, одним движением согнул в коленях ноги и поднял голову.

– Кто здесь? – спросил спросонья.

– Свои, – донесся с кухни звонкий голос девчонки. – Кстати, а папа где?

– Пошел немного отдохнуть, – ответил Клим.

Девочка поднесла мне стакан воды.

– А можно мне тоже? – попросил Клим.

– Поспать, попить, может, тебя еще и покормить? – съязвила я.

– Это можно, – отозвалась Эльза. – Сейчас посмотрю, что есть в холодильнике.

– А ты сама давно ела?

В ответ она только пожала плечами. Я прошла в кухню, вымыла за собой стакан и открыла холодильник. Не придумала ничего лучше, как по-быстрому сделать бутерброды. Через пару минут мы уже сидели за столом и дружно их уминали. Мы с Климом с кофе, а Эльза – с молоком.

Так нас и застал Павел.