— Погодите, дайте договорить, — сказала Фела. — Когда они сделали это открытие, они тем самым смогли восстанавливать зрение людей, которые до того никогда не видели. Не ослепли, а родились слепыми.
Элодин с любопытством вытянул шею.
— Когда они получали возможность видеть, — продолжала Фела, — им показывали предметы. Шар, куб и пирамиду, лежащие на столе.
Говоря, Фела одновременно показывала эти предметы руками.
— И медики спрашивали их, какой из этих предметов круглый.
Фела сделала паузу для пущего эффекта, обвела нас взглядом.
— Так вот, они не могли это определить, глядя на них! Им нужно было сначала потрогать. И только прикоснувшись к шару, они понимали, что он круглый.
Элодин радостно рассмеялся, запрокинув голову.
— Что, правда? — спросил он у Фелы.
Она кивнула.
— Фела получает приз! — вскричал Элодин, вскинув руки. Он полез в карман, достал что-то бурое и продолговатое и сунул ей в руку.
Фела с любопытством посмотрела на предмет. Это оказался стручок молочая.
— Квоут же еще не рассказывал! — напомнила Бреан.
— А, неважно! — бросил Элодин. — Что интересного может рассказать Квоут?
Я насупился — так выразительно, как только мог.
— Ну ладно, — сказал Элодин, — выкладывайте, что там у вас!
— Наемники-адемы владеют тайным искусством, которое называется «летани», — сказал я. — Именно это искусство делает их столь могучими воинами.
Элодин склонил голову набок.
— В самом деле? — спросил он. — И что же это за искусство?
— А я откуда знаю? — непочтительно сказал я, надеясь его разозлить. — Говорю же, оно тайное!
Элодин вроде бы ненадолго призадумался, потом покачал головой.
— Нет. Интересно, но на факт не тянет. Это все равно, что сказать: сильдийские ростовщики владеют тайным искусством, которое называется «бухгалтерия», и именно оно делает их столь могущественными финансистами. Тут недостает сути!
И он снова выжидательно уставился на меня.
Я попытался придумать что-то еще, но не мог. Голова у меня была забита сказками о фейри и поисками чандриан, зашедшими в тупик.
— Вот видите? — сказал Элодин Бреан. — Он безнадежен!
— Я просто не понимаю, зачем мы тратим на это время! — буркнул я.
— А вы можете предложить что-нибудь получше? — осведомился Элодин.
— Да! — взорвался я. — У меня есть тысяча куда более важных дел! Например, узнать имя ветра!
Элодин торжественно воздел палец, пытаясь изобразить мудреца, но удалось ему это плохо: мешала листва в волосах.
— Малые факты приводят к великому знанию! — провозгласил он. — Точно так же, как малые имена приводят к великим!
Он хлопнул в ладоши и нетерпеливо потер руки.
— Ладно! Фела! Откройте свой приз, дадим Квоуту урок, которого он так жаждет!
Фела переломила сухой стручок молочая. Белый пух летучих семян вывалился ей на ладонь.
Магистр имен знаками показал ей, чтобы она подбросила семена в воздух. Фела взмахнула рукой, и кипа белого пуха взмыла под потолок аудитории, а потом плюхнулась обратно на пол. Мы проводили ее взглядом.
— А, черт! — сказал Элодин. Он подошел к клубку семян, подобрал их и принялся размахивать руками, пока комната не наполнилась парящими в воздухе пушистыми облачками.
Тогда Элодин принялся гоняться за семенами по всей комнате, пытаясь поймать их руками. Он вскакивал на стулья, бегал по кафедре, запрыгнул на стол.
Все это время он хватал семена. Поначалу он делал это одной рукой, как будто ловил мячик. Но это ему не удалось, и тогда он принялся хлопать в ладоши, словно ловя муху. Когда и это не сработало, он попытался ловить семена, сложив обе ладони горсточкой, так, как ребенок ловит светлячка.
Но так ни одного и не поймал. Тем больше он суетился, тем лихорадочней носился, тем стремительней хватал. Это длилось минуту. Две. Пять. Десять.
Наверно, это могло бы продолжаться до конца занятия, но в конце концов Элодин споткнулся о стул и тяжело рухнул на каменный пол, порвав штанину и разбив в кровь колено.
Он схватился за ногу, сел и принялся яростно браниться. Я за всю свою жизнь не слыхивал подобной брани. Он орал, рычал, плевался. Он ругался как минимум на восьми языках, и, даже когда я не понимал слов, у меня подводило живот и волосы на руках вставали дыбом от одного только тона. Он говорил такое, что меня пот прошиб. Он говорил такое, что меня затошнило. Он говорил такое — я даже не знал, что такое можно сказать.
Думаю, он бранился бы куда дольше, но, набирая воздух для очередного залпа брани, он нечаянно вдохнул одно из парящих в воздухе семян молочая, принялся отчаянно откашливаться и отплевываться.
В конце концов он выплюнул семя, перевел дух, встал на ноги и захромал прочь из аудитории, не сказав больше ни слова.
Для магистра Элодина это было довольно тривиальное занятие.
* * *
После занятий Элодина я перекусил у Анкера и отправился на дежурство в медику, смотреть, как более опытные эл\'те ставят диагнозы и лечат поступающих пациентов. Потом отправился за реку, в надежде отыскать Денну. Это была уже третья вылазка за три дня, но погода стояла славная, солнечная и бодрящая, и после того, как я столько времени провел в архивах, мне хотелось чуть-чуть размять ноги.
Сначала я завернул в «Эолиан», хотя было еще слишком рано и Денны тут быть не могло. Я поболтал со Станчионом и Деочем и отправился дальше, по трактирам, которые она имела обыкновение посещать: «Краны», «Мешок и бочонок», «Собака в стене». Там ее тоже не оказалось.
Я обошел несколько городских садов. Деревья там почти облетели. Навестил все лавки, торгующие инструментами, какие смог найти, осматривая лютни и расспрашивая, не видели ли они красивую молодую женщину, которая присматривала себе арфу. Нет, не видели.
К тому времени уже совсем стемнело. Так что я снова зашел в «Эолиан» и принялся неторопливо бродить в толпе. Денны по-прежнему видно не было, зато я встретил графа Трепе. Мы выпили вместе, послушали несколько песен, и я ушел.
Я поплотнее закутался в плащ и направился назад в Университет. Улицы Имре теперь сделались куда более оживленными, чем днем, и, хотя было довольно холодно, город приобрел праздничный вид. Из трактиров и театров лилась музыка десяти разных видов. У ресторанов и выставочных залов толпился народ.
И тут, среди низкого гула толпы, послышался звонкий смех. Я узнал бы его где угодно. Это смеялась Денна. Я знал ее смех как свои пять пальцев.
Я обернулся, чувствуя, как мое лицо само собой расплывается в улыбке. Ну да, вот так всегда. Мне удается ее найти только после того, как я отчаялся и оставил поиски.
Я окинул взглядом толпу и без труда ее нашел. Денна стояла у входа в небольшое кафе, на ней было длинное платье из синего бархата.
Я шагнул было в ее сторону, но остановился. Я увидел, что Денна разговаривает с кем-то, кто стоит за распахнутой дверцей кареты. Ее спутника было не видно, видна была только его макушка. Он носил шляпу с высоким белым пером.
Секунду спустя Амброз захлопнул дверцу кареты. Он улыбнулся Денне широкой чарующей улыбкой и снова сказал что-то, что заставило ее рассмеяться. Его парчовая куртка сверкала в свете фонарей, его перчатки были того же темного, царственно-пурпурного цвета, что его сапоги. Это должно было бы выглядеть безвкусным, но нет, ничего подобного.
Пока я глазел на них, проезжавшая мимо двуколка едва не снесла меня — и поделом бы мне было, поскольку я торчал посреди дороги. Кучер выругался и махнул на меня кнутом. Кнут огрел меня по затылку, но я этого даже не почувствовал.
Я вновь обрел равновесие и посмотрел в их сторону как раз вовремя, чтобы увидеть, как Амброз целует Денне руку. Потом он изящно подставил ей локоть, она взяла его под руку, и они вместе вошли в кафе.
ГЛАВА 16
НЕВЫСКАЗАННЫЙ СТРАХ
Увидев Амброза с Денной, я впал в мрачное настроение. Я возвращался в Университет, и голова у меня шла кругом от мыслей о них. Зачем Амброз это делает, неужели только из мести? Как это вышло? О чем думает Денна?
Проведя ночь почти без сна, я попытался заставить себя не думать об этом. Вместо этого я с головой зарылся в архивы. Книги — плохая замена женскому обществу, зато добыть их куда проще. Я утешался тем, что разыскивал чандриан в укромных уголках архивов. Я читал и читал, пока глаза не начинали гореть и голова не наливалась свинцом.
Прошел почти целый оборот, а я по-прежнему ничего не делал, только посещал занятия и копался в архивах. Я надышался пылью и обзавелся непроходящей головной болью от многочасового чтения при свете симпатической лампы, а также болью в спине от того, что сидел, согнувшись в три погибели над низеньким столиком, листая выцветшие останки Гилеевых каталогов.
Помимо этого я нашел одно-единственное упоминание о чандрианах в рукописном томике ин-октаво, озаглавленном «Пречудный Альманах Простонародных Суеверований». Насколько я мог судить, книжке было лет двести.
Книжка представляла собой сборник верований и легенд, составленный историком-любителем из Винтаса. В отличие от «Особенностей брачных игр драккусов обыкновенных», здесь не было попыток доказать либо опровергнуть эти легенды. Автор просто собрал и свел воедино народные предания и местами снабдил их краткими комментариями касательно того, как эти верования меняются в зависимости от местности.
Это был впечатляющий труд, явно потребовавший многолетних изысканий. Там было четыре главы о демонах. Три главы о фейри, причем одна из них целиком была посвящена историям о Фелуриан. Там были страницы, посвященные шаркунам, грызням и троввам. Автор записал песни про серых дам и белых всадников. Пространный раздел про курганных жителей. Шесть глав о народной магии: восемь способов сводить бородавки, двенадцать способов говорить с мертвецами, двадцать два приворота…
Вся статья о чандрианах занимала менее страницы.
«О Чендрианах мало что можно поведать. О них ведомо всякому. Любое дитя знает песню о них. Однако же историй про них в народе не рассказывают.
Поставьте любому Фермеру кружку пива, и он часами будет повествовать о Даннерлингах. Но стоит лишь помянуть Чендрианов, и уста его замкнутся, подобно гузну Пряхи, он коснется железа и отодвинется подальше.
Многие полагают, что разговоры о Фэейе накликают беду, однако же в народе все равно о них говорят. Чем столь отличны Чендрианы — воистину, того не ведаю. Один весьма нетрезвый Кожевник в городе Хиллесборроу сказал мне вполголоса: „Будешь о них разглагольствовать — они за тобой явятся!“ Сдается мне, что таков невысказанный страх неученого народа.
Итак, изложу то, что сумел проведать, хотя все сие весьма обыденно и расплывчато. Чендрианов несколько, и число их различно. (Вероятней всего, семь, на что указует их имя.) Они являются и вершат различные злочины, а по какой причине — то неведомо.
Есть знаки, кои указуют на их Появление, однако на сей счет мнения расходятся. Чаще всего поминают синий огонь, однако слыхал я также о скисшем вине, слепоте, урожае, сохнущем на корню, неодолимых бурях, выкидышах у женщин и солнце, темнеющем в небе.
В целом же Тема сия представляется мне Бесплодною и Утомительною».
Я закрыл книгу. «Бесплодною и Утомительною»… Как это знакомо.
Но хуже всего было даже не это. Все, что тут написано, я уже и так знал. Хуже всего было то, что это был лучший источник информации, который мне удалось откопать более чем за сотню часов долгих поисков.
ГЛАВА 17
ИНТЕРЛЮДИЯ
ИГРА ПО РОЛЯМ
Квоут поднял руку, и Хронист оторвал перо от бумаги.
— Давайте на этом пока остановимся, — сказал Квоут, кивая в сторону окна. — А то вон Коб сюда идет.
Квоут встал и отряхнул фартук.
— Могу ли я посоветовать вам немного привести себя в порядок?
Он кивнул в сторону Хрониста.
— А то у вас такой вид, словно вы занимались чем-то недозволенным.
Квоут спокойно удалился за стойку.
— Само собой разумеется, что ничего подобного вы не делали. Ты, Хронист, скучаешь в ожидании работы. Потому ты и разложил свои письменные принадлежности. Тебя огорчает, что ты застрял без лошади в этом забытом Богом городишке. Но ничего не поделаешь, приходится исходить из того, что есть.
— Ого! — ухмыльнулся Баст. — Тогда дай роль и мне тоже!
— Используй свои сильные стороны, Баст, — сказал Квоут. — Ты пьешь с нашим единственным постояльцем, потому что ты лодырь и бездельник, которого никому даже в голову не придет нанять для работы в поле.
Баст довольно ухмыльнулся.
— И что, я тоже скучаю?
— Ну а как же, Баст? Что тебе еще остается?
Он свернул полотняную салфетку и положил ее на стойку.
— Ну а мне скучать некогда. Я суечусь по хозяйству, у меня сотня мелких дел, которые необходимо делать для того, чтобы в трактире все было как надо.
Он окинул их взглядом.
— Хронист, развались повольготнее! Баст, если не можешь перестать ухмыляться, начни, по крайней мере, рассказывать нашему приятелю историю про трех попов и Мельникову дочку!
Баст ухмыльнулся еще шире.
— Да-а, славная история!
— Ну что, роли все получили?
Квоут взял салфетку со стойки и направился к двери на кухню, сказав по пути:
— Явление второе. Входит Старый Коб.
На деревянном крыльце послышался топот, и в «Путеводный камень» раздраженно ввалился Старый Коб. Он скользнул взглядом по столу, за которым ухмыляющийся Баст оживленно жестикулировал, рассказывая какую-то побасенку, и направился к стойке.
— Эй, Коут! Ты тут?
Секунду спустя трактирщик выбежал из кухни, вытирая мокрые руки фартуком.
— А, Коб, привет! Чем могу служить?
— Грейм прислал за мной мальчонку Оуэнсов, — раздраженно сказал Коб. — Ты не знаешь, зачем я сюда приперся, когда надо овсы возить?
Коут покачал головой.
— Я думал, что он сегодня возит пшеницу у Маррионов.
— Дурость какая! — буркнул Коб. — Ночью дождь собирается, а я тут торчу, а овсы в поле стоят не вывезены!
— Ну, раз уж ты зашел, может, хлебнешь сидру? — предложил расторопный трактирщик. — Только утром отжал!
Обветренное лицо старика немного прояснилось.
— Ну, раз уж все равно ждать… — проворчал он. — Кружечка сидра не помешает.
Коут ушел в кладовку и вернулся с кувшином. На крыльце снова послышались шаги, и в дверь вошли Грейм, Джейк, Картер и ученик кузнеца.
Коб гневно уставился на них.
— Ну и что за такие важные дела, ради которых стоило вытаскивать меня в город в разгар дня? — осведомился он. — Солнышко так и жарит…
Из-за стола, за которым сидели Хронист и Баст, раздался взрыв хохота. Обернувшись, все увидели побагровевшего Хрониста, который хохотал, прикрывая рот ладонью. Баст тоже ржал, стуча кулаком по столу.
Грейм подвел остальных к стойке.
— Я тут узнал, что Картер с мальчиком взялись помочь Оррисонам отогнать овец на рынок, — сказал он. — В Бэдн, да ведь?
Картер и ученик кузнеца кивнули.
— Понятно… — старый Коб посмотрел на свои руки. — На похоронах вас, стало быть, не будет.
Картер сурово кивнул, но Аарон выглядел ошеломленным. Он обводил взглядом всех присутствующих, но они стояли неподвижно, глядя на старого крестьянина у стойки.
— Ладно, — сказал наконец Коб, подняв глаза на Грейма. — Это хорошо, что ты нас собрал.
Он увидел лицо мальчика и фыркнул.
— У тебя такой вид, парень, как будто ты свою кошку задавил. Овец продать надо. Шеп это знал. И он не стал бы думать о тебе хоть на йоту хуже из-за того, что ты делаешь то, что надо.
Он похлопал ученика кузнеца по спине.
— Сейчас сядем, выпьем, проводим его, как полагается. Вот что важно. А уж то, что будет нынче в церкви, — это так, поповская болтовня. Мы умеем прощаться лучше их.
Он взглянул за стойку.
— Коут, принеси нам его любимого.
Трактирщик уже суетился, доставая деревянные кружки и наполняя их густо-коричневым пивом из небольшого бочонка за стойкой.
Старый Коб поднял кружку, остальные последовали его примеру.
— За нашего Шепа!
Грейм заговорил первым.
— Когда мы были мальчишками, мы как-то раз пошли на охоту, и я сломал ногу, — начал он. — Я ему говорю: беги, мол, за помощью, а он нет, не бросил меня. Соорудил небольшую волокушу буквально из ничего, на одном упрямстве. И притащил-таки меня в город.
Все выпили.
— А меня он с моей женушкой познакомил, — сказал Джейк. — Даже не помню, поблагодарил ли я его как следует…
Все выпили.
— А я когда свалился с крупом, он меня каждый день навещать приходил, — сказал Картер. — Мало кто приходил, а он вот — да. И суп мне носил, что его жена варила.
Все выпили.
— Он был добр ко мне, когда мы сюда переехали, — сказал ученик кузнеца. — Шутил со мной. А как-то раз я загубил тележную пару, которую он принес починять, так он ни слова не сказал мастеру Калебу…
Он судорожно сглотнул и нервно огляделся.
— Я его любил, правда…
Все выпили.
— Он был храбрей всех нас, — сказал Коб. — Первым бросился с ножом на того мужика вчерашнего. Был бы этот ублюдок нормальный, на том бы все и кончилось.
Голос у Коба слегка дрожал, и на миг он сделался маленьким, усталым и старым, таким старым, каким и был на самом деле.
— Однако вышло все не так. Дурные нынче времена для того, чтобы быть храбрым человеком. Однако же он все-таки был храбрым. А лучше бы я был храбрым и погиб вместо него, а он бы сейчас сидел дома и целовал свою молодуху…
Остальные загомонили и осушили кружки до дна. Грейм кашлянул, прежде чем поставить кружку на стойку.
— Я не знал, чего говорить… — негромко произнес ученик кузнеца.
Грейм хлопнул его по спине и улыбнулся.
— Ты хорошо сказал, мальчик.
Трактирщик кашлянул, и все обернулись к нему.
— Надеюсь, вы не сочтете за дерзость… — сказал он. — Я-то не знал его так хорошо, как вы все. Недостаточно хорошо для первого круга, но, может быть, достаточно для второго.
Он теребил завязки своего фартука, словно стеснялся, что вообще вылез говорить.
— Я понимаю, еще рановато, но мне хотелось бы опрокинуть с вами по рюмочке виски в память Шепа.
Мужики одобрительно загудели. Трактирщик достал из-под стойки стаканчики и принялся их наполнять. И не из бутылки: рыжий наливал из одного из массивных бочонков, которые стояли на полке за стойкой. Бочковое виски стоило по пенни за глоток, так что атмосфера сделалась куда душевнее, чем могла бы быть в ином случае.
— За что пить-то будем? — спросил Грейм.
— За то, чтобы кончился уже, наконец, этот паскудный год, — предложил Джейк.
— Ну, это же разве тост! — укорил его Старый Коб.
— За короля? — предложил Аарон.
— Нет, — возразил трактирщик. Голос его звучал на удивление твердо. Он поднял свой стаканчик. — За старых друзей, которые заслуживали лучшей участи!
Люди по ту сторону стойки торжественно кивнули и осушили стаканчики.
— Ох, Господь и владычица, ну и доброе виски, — почтительно сказал Старый Коб, слегка прослезившись. — Щедрый ты мужик, Коут. Я рад знакомству с тобой.
Ученик кузнеца поставил было свой стаканчик, но стаканчик тут же опрокинулся набок и покатился по стойке. Мальчик подхватил его прежде, чем он свалился на пол, и с подозрением уставился на круглое донышко.
Джейк разразился зычным крестьянским гоготом, а Картер аккуратно поставил свой стаканчик на стойку кверху дном.
— Я уж не знаю, как это делают в Рэннише, — сказал мальчику Картер, — но в наших краях именно поэтому и говорят — «опрокинуть рюмочку».
Ученик кузнеца смутился и поставил свою рюмку на стойку кверху дном, вслед за остальными. Трактирщик ободряюще улыбнулся ему, собрал рюмки и скрылся на кухне.
— Ну чего, — бодро сказал Старый Коб, потирая руки, — успеем еще насидеться, когда вы вернетесь из Бэдна! А погода ждать не станет, да и Оррисонам, наверно, не терпится отправиться в путь.
После того как гости один за другим удалились из «Путеводного камня», Квоут вернулся с кухни и подошел к столу, за которым сидели Баст и Хронист.
— Шеп мне нравился, — тихо сказал Баст. — Коб, конечно, наглец и старый зануда, однако он обычно понимает то, о чем говорит.
— Коб понимает вдвое меньше, чем ему кажется, — возразил Квоут. — Это ты всех спас вчера вечером. Если бы не ты, эта тварь прошлась бы по залу, как крестьянин, молотящий пшеницу.
— Ну Реши, это же неправда! — воскликнул Баст оскорбленным тоном. — Ты бы ее остановил! Ты же это можешь.
Трактирщик только плечами пожал. Ему явно не хотелось спорить. Баст сурово поджал губы и прищурил глаза.
— И все же, — негромко сказал Хронист, нарушив молчание прежде, чем оно сделалось слишком напряженным, — Коб был прав. Шеп поступил храбро. Это следует чтить.
— Не буду я этого чтить, — сказал Квоут. — На этот счет Коб был прав. Сейчас плохие времена для того, чтобы быть храбрым.
Он сделал знак Хронисту, чтобы тот снова взялся за перо.
— И все-таки мне тоже хочется, чтобы я был похрабрее и Шеп сейчас сидел дома и целовал свою молодуху…
ГЛАВА 18
ВИНО И КРОВЬ
В конце концов Вил с Симом вырвали меня из теплых объятий архивов. Я упирался и проклинал их, но они были тверды как скала, и вскоре все мы втроем бросали вызов ледяному ветру, шагая по дороге в Имре.
Мы пришли в «Эолиан», заняли столик у восточного очага, чтобы можно было смотреть на сцену и греть спину. После пары кружек моя ненасытная тяга к книгам поутихла, превратившись в тупую боль. Мы болтали, играли в карты, и мало-помалу я даже начал получать от этого удовольствие, невзирая на тот факт, что где-то поблизости, несомненно, бродит Денна, держа под руку Амброза.
Несколько часов спустя я сидел за столом, размякший, сонный, угревшийся у очага, а Вил с Симом яростно спорили о том, является ли верховный король Модега настоящим правящим монархом или всего лишь номинальным главой. Я уже почти засыпал, когда на наш столик брякнулась тяжелая бутылка, а вслед за этим раздался тоненький перезвон винных бокалов.
У нашего столика стояла Денна.
— Подыгрывайте! — вполголоса сказала она. — Вы меня ждали. Я опоздала, и вы рассержены.
Я сонно завозился на стуле, пытаясь проморгаться.
Сим отважно ответил на вызов.
— Мы тебя уже час ждем! — сердито насупился он и решительно постучал по столу двумя пальцами. — И не думай, будто достаточно будет угостить нас выпивкой, и это все уладит! Я требую извинений!
— Ну, вообще-то это не совсем моя вина, — сказала Денна, исходя смущением. Она обернулась и указала в сторону бара.
Я посмотрел туда, опасаясь увидеть Амброза в его треклятой шляпе, самодовольно пялившегося на меня. Но то был всего лишь лысеющий сильдиец. Он отвесил нам короткий неуклюжий поклон, нечто среднее между приветствием и извинением.
Сим мрачно зыркнул на него, потом обернулся к Денне и нехотя указал на свободный стул напротив меня.
— Ну ладно. Так что, в уголки-то играть будем или как?
Денна опустилась на стул, спиной к залу. Наклонилась и чмокнула Симмона в лоб.
— Молодчина! — сказала она.
— Я, между прочим, тоже сердился! — заметил Вил.
Денна подвинула ему бутылку.
— За это можешь разливать!
Она расставила перед нами бокалы.
— Дар от моего навязчивого ухажера.
Она раздраженно фыркнула.
— И почему им непременно надо что-нибудь тебе всучить?
Она задумчиво посмотрела на меня.
— Ты чего такой молчаливый?
Я потер лицо.
— Просто не рассчитывал увидеть тебя сегодня, — сказал я. — Так что ты застала меня в тот момент, когда я почти задремал.
Вилем разлил бледно-розовое вино и раздал всем бокалы. Денна изучала надпись на горлышке.
— Сербеор… — протянула она. — Я даже не знаю, хорошего ли оно урожая.
— Да нет на самом деле, — небрежно заметил Симмон, беря свой бокал. — Сербеор ведь атуранское. А по году урожая различаются только вина из Винтаса.
Он пригубил вино.
— Что, в самом деле? — спросил я, глядя в свой бокал.
Сим кивнул.
— В применении к дешевым винам это понятие просто не имеет смысла.
Денна отхлебнула и кивнула.
— Но все равно вино недурное, — сказала она. — Что, он все еще там стоит?
— Стоит, — ответил я, не глядя.
— Ну что ж, — улыбнулась Денна, — похоже, придется вам потерпеть мое присутствие.
— А ты в уголки вообще играла когда-нибудь? — спросил Сим.
— Боюсь, что нет, — ответила Денна. — Но ничего, я быстро учусь!
Сим объяснил ей правила с помощью Вила и меня. Денна задала несколько толковых вопросов — очевидно, общую идею она уловила. Я остался доволен. Поскольку она сидела напротив, она должна была быть моей партнершей.
— А как вы обычно играете? — спросила она.
— Когда как, — ответил Вил. — Иногда за сдачу. Иногда партиями.
— Что ж, тогда будем играть партиями, — сказала Денна. — И на что?
— Ну, можем для начала сыграть партию без денег, для тренировки, — сказал Сим, отбрасывая упавшую на глаза челку. — Раз ты пока только учишься…
Денна лукаво глянула на собравшихся.
— Мне особого обращения не требуется!
Она сунула руку в карман и бросила на стол монету.
— По йоте для вас не слишком дорого, а, мальчики?
Для меня это было слишком дорого, особенно при партнерше, которая только-только выучилась играть.
— Ты поосторожнее с этими двумя, — сказал я. — Они тебя живьем съедят.
— Ну, это мне ни к чему, — заметил Вилем. — Я бы предпочел взять деньгами.
Он порылся в кошельке, достал йоту и положил ее на стол.
— Я мог бы сыграть и без денег, но, раз уж она находит подобную мысль оскорбительной, я разобью ее в пух и прах и заберу все, что она согласна выложить на стол.
Денна усмехнулась.
— Да, Вил, такие парни, как ты, мне по душе!
Первая сдача была сыграна неплохо. Денна, правда, проиграла взятку, но мы бы все равно не выиграли: карты легли не в нашу пользу. А вот на второй сдаче она ошиблась при торговле. Сим ее поправил, она расстроилась и принялась торговаться наугад. Потом случайно зашла не в очередь, не такая уж страшная ошибка, но она зашла валетом червей, так что все догадались, какие карты у нее на руках. Она и сама это поняла, и я услышал, как она пробормотала сквозь зубы что-то явно неженственное.
Вил и Сим, верные своему слову, безжалостно воспользовались случаем. У меня на руках карты были слабые, так что я мог лишь сидеть и наблюдать, как они выиграли следующие две взятки и принялись смыкаться вокруг нее, точно голодные волки.
Только у них ничего не вышло. Она ловко прорезала, потом выложила короля червей, что было совершенно непонятно, поскольку раньше она пыталась сыграть валетом. Но следом она выложила и туза.
Я догадался о том, что все ее ошибки были сплошной мистификацией, чуточку раньше, чем Вил с Симом. Мне удалось ничем себя не выдать, пока я не увидел, что до них мало-помалу начинает доходить. Тут я расхохотался.
— Не задирай носа! — сказала мне Денна. — Я ведь и тебя одурачила. Когда я зашла с валета, у тебя был такой вид, словно тебя вот-вот стошнит.
Она прикрыла рот ладошкой и сделала большие глаза.
— Ой, нет, я никогда в уголки не играла! Может, вы меня научите? А правда, что иногда играют даже на деньги?
Денна бросила на стол еще одну карту и забрала взятку.
— Вот, пожалуйста! Скажите спасибо, что я всего лишь дала вам по рукам, а не обдирала как липку весь вечер напролет, хотя вы этого вполне заслуживаете.
Она неумолимо прибрала к рукам остальные карты, и это дало нам с ней такую солидную фору, что остальная партия оказалась у нас в руках. После этого Денна не пропустила ни единой взятки и играла так ловко и уверенно, что Манет по сравнению с ней выглядел ломовой лошадью.
— Это было весьма поучительно, — сказал Вил, подвигая к Денне свою йоту. — Возможно, мне потребуется время, чтобы зализать свои раны.
Денна подняла свой бокал.
— За доверчивость образованных господ!
Мы чокнулись и выпили.
— А что это вас давно не было видно? — спросила Денна. — Я вас уже почти два оборота высматриваю.
— Зачем бы это? — спросил Сим.
Денна окинула Вила и Сима расчетливым взглядом.
— Вы ведь тоже в Университете учитесь, да? В том самом, где учат магии?
— Ну да, — любезно ответил Сим. — Мы до ушей переполнены великими тайнами!
— Мы ежедневно играем с темными силами, которые лучше было бы оставить в покое, — небрежно заметил Вил.
— Кстати, это называется арканум, — сообщил я.
Денна с серьезным видом кивнула и подалась вперед.
— И, я так понимаю, вы трое в целом знаете о магии почти все, что следует знать.
Она обвела нас взглядом.
— Так вот, расскажите мне: как это работает?
— Это? — переспросил я.
— Магия, — сказала она. — Настоящая магия.
Мы с Вилом и Симом переглянулись.
— Ну, это сложно… — сказал я.
Денна пожала плечами и откинулась на спинку стула.
— Времени у меня полно, — сказала она. — А мне надо знать, как это работает. Покажите мне! Сделайте что-нибудь волшебное.
Мы неловко заерзали на стульях. Денна расхохоталась.
— Нам не положено… — объяснил я.
— Почему? — спросила Денна. — Это потревожит какое-нибудь космическое равновесие?
— Это потревожит констеблей, — ответил я. — Тут на такие дела смотрят косо.
— Да и университетским магистрам это не по душе, — добавил Вил. — Они очень заботятся о репутации Университета.
— Да ладно вам, — сказала Денна. — Я же слышала историю о том, как вот этот самый Квоут вызвал нечто вроде демонского ветра.
Она ткнула большим пальцем себе за плечо.
— Прямо тут, во дворе.
Неужели ей про это Амброз рассказывал?
— Это был просто ветер, — сказал я. — Демоны тут ни при чем.
— И его, кстати, за это высекли, — сказал Вил.