Патрик Ротфусс
Грозовое дерево
Утро: «Узкий проход»
Басту почти удалось выскользнуть через черный ход трактира «Путеводный камень».
На самом деле он даже уже был на улице: обеими ногами за порогом, и почти что затворил беззвучно дверь, когда услышал голос наставника.
Баст помедлил, держась за щеколду. Нахмурился, глядя на дверь, которой оставалось не более пяди до того, чтобы закрыться совсем. Нет, он не выдал себя шумом. Это он знал. Все укромные уголки трактира он знал наизусть: знал, где какая доска в полу вздыхает под ногой, которое окно скрипит рамой…
Петли черной двери иногда поскрипывали, под настроение, но это обойти было нетрудно. Баст передвинул руку на щеколде, приподнял дверь так, чтобы не давила всем весом, и медленно и бесшумно ее закрыл. Ни единого скрипа. Дверь закрылась легче вздоха.
Баст распрямился и ухмыльнулся. Лицо его было миловидным, и лукавым, и диким. Он походил на озорного мальчишку, который сумел украсть и съесть луну. И улыбка его была, как последний кусочек недоеденной луны: колючая, белая и грозная.
– Баст! – послышалось снова, уже громче. Это был не крик, ну что вы: его наставник ни за что не опустится до того, чтобы орать. Однако если уж он хотел, чтобы его услышали, такая пустячная вещь, как дубовая дверь, не была помехой его баритону. Его голос разносился повсюду, подобно зову рога, и Баст почувствовал, как его имя тянет туда, точно рука, сомкнувшаяся у него на сердце.
Баст вздохнул, тихо отворил дверь и снова вошел внутрь. Он был черноволос, высок и хорош собой. Когда он шел, казалось, будто он танцует.
– Чего, Реши? – отозвался он.
Вскоре трактирщик вошел на кухню. На нем был чистый белый фартук, и волосы у него были рыжие. А в остальном он был до боли неприметен. И на лице его отражалась тупая безмятежность, свойственная скучающим трактирщикам всего света. Невзирая на ранний час, он уже выглядел усталым.
Он протянул Басту книгу в кожаном переплете.
– Ты ее чуть не забыл, – сказал он без тени сарказма.
Баст взял книгу, сделав вид, что страшно удивился.
– Ой, да! Спасибо, Реши!
Трактирщик пожал плечами, и его губы сложились в улыбку.
– Не за что, Баст. Пока будешь бегать по делам, раздобудь еще яиц, ладно?
Баст кивнул и сунул книгу под мышку.
– Больше ничего не надо? – услужливо спросил он.
– Ну, и, может, морковки заодно. Сделаю-ка я рагу сегодня на вечер. Нынче у нас поверженье, народу набьется, надо же их чем-то кормить.
Говоря это, он слегка приподнял один уголок губ.
Трактирщик уже собрался было уйти, но остановился.
– Ах, да. Вчера вечером парнишка Уильямсов забегал, тебя спрашивал. Передать ничего не просил.
Он приподнял бровь, глядя на Баста. Этот взгляд говорил больше, чем он говорил.
– Понятия не имею, чего ему надо, – отвечал Баст.
Трактирщик неопределенно хмыкнул и снова направился в общий зал.
Не успел он пройти и трех шагов, а Баст уже вылетел за дверь, навстречу утреннему солнышку.
Ко времени прихода Баста его уже дожидались двое детей. Они играли на огромном полуповаленном серовике, что лежал у подножия холма: забирались наверх по его покатому боку и спрыгивали в высокую траву.
Зная, что мальчишки за ним следят, Баст поднялся на невысокий холм не спеша. На вершине холма стояло то, что ребята называли «грозовым деревом», хотя сейчас от него оставался только ствол без ветвей, ненамного выше человеческого роста. Кора с него давно уже облетела, и солнце выбелило древесину, точно голые кости. Лишь на вершине опаленного ствола, даже столько лет спустя, чернела неровная отметина.
Баст пальцами дотронулся до ствола и медленно обошел вокруг дерева. Двигался он по часовой стрелке – в том же направлении, как солнце движется по небу. Правильный путь для созидания. Потом повернулся и сменил руки, медленно сделав три круга противосолонь. Этот путь – вопреки миру. Путь разрушения. Он ходил и ходил взад-вперед, будто дерево – катушка, а он наматывает и разматывает.
Наконец он сел, привалясь спиной к дереву, и положил книгу на ближайший камень. Тисненые золоченые буквы сияли на солнце: «Целум тинтуре». Баст принялся забавляться, кидая камушки в протекавший по соседству ручеек, что взрезал пологий склон холма напротив серовика.
Минуту спустя на холм медленно поднялся кругленький белобрысый мальчишка. Это был младший сын пекаря, Бранн. От него пахло потом, свежим хлебом и… и чем-то еще. Чем-то неуместным.
В медленном приближении мальчишки было нечто ритуальное. Поднявшись на низкий холм, он немного постоял тихо, единственный шум издавали двое детей, играющих внизу.
Наконец Баст обернулся и смерил мальчишку взглядом. Ему было лет восемь-девять, не больше, хорошо одетый и более пухлый, чем большинство детей в городке. В руке он держал скомканную белую тряпку.
Мальчишка нервно сглотнул.
– Мне нужна ложь.
Баст кивнул.
– Какая?
Мальчишка неуклюже разжал руку: тряпка оказалась самодельной повязкой, заляпанной ярко-алым. Она слегка прилипла к руке. Баст кивнул: это было то самое, что он почуял прежде.
– Я с ножами мамиными игрался, – сказал Бранн.
Баст осмотрел рану. Неглубокий порез вдоль мясистой части ладони возле большого пальца. Ничего серьезного.
– Очень больно?
– Это ерунда по сравнению с тем, как меня выпорют, если она узнает, что я с ножами баловался.
Баст сочувственно кивнул.
– Нож вытер, на место убрал?
Бранн кивнул.
Баст задумчиво постучал пальцем по губам.
– Тебе померещилась большая черная крыса. Ты испугался. Ты бросил в нее ножом и порезался. Вчера один из ребят рассказал тебе про то, как крысы во сне отъедают солдатам уши и пальцы на ногах. Тебе теперь кошмары снятся.
Бранна передернуло.
– А кто мне об этом рассказал?
Баст пожал плечами.
– Назови кого-нибудь, кого ты не любишь.
Мальчишка злобно ухмыльнулся.
Баст принялся загибать пальцы, перечисляя:
– Прежде чем кидать нож, испачкай его кровью.
Он кивнул на тряпку, которой мальчик замотал руку.
– От нее избавься. Кровь запекшаяся, явно не свежая. Разреветься как следует сумеешь?
Мальчик покачал головой, явно несколько смущенный этим фактом.
– Ну, соли в глаза вотри. Напусти соплей побольше перед тем, как побежать к ним. Ори погромче и хлюпай носом. Потом, когда спросят насчет руки, скажи маме, что нож, наверно, сломался, и ты очень извиняешься.
Бранн слушал, кивал, сперва медленно, потом все энергичнее. Он разулыбался.
– Да, здорово придумано!
Он нервно огляделся по сторонам.
– А что я тебе должен?
– Тайны какие-нибудь есть? – спросил Баст.
Сын пекаря немного поразмыслил.
– Ну, Старина Лант спит с вдовой Криль… – с надеждой начал он.
Баст махнул рукой.
– И уже не первый год. Это все знают.
Баст потер нос и спросил:
– Можешь притащить мне две сладкие булочки сегодня, попозже?
Бранн кивнул.
– Недурно для начала, – сказал Баст. – А что у тебя в карманах?
Парнишка порылся в карманах и протянул Басту обе руки. У него нашлось два железных шима, плоский зеленоватый камушек, птичий череп, запутанная веревочка и мелок.
Баст потребовал себе веревочку. Потом, стараясь не дотрагиваться до шимов, взял двумя пальцами зеленоватый камушек и вопросительно вскинул бровь. Поколебавшись, мальчик кивнул. Баст положил камушек в карман.
– А вдруг меня все равно выпорют? – спросил Бранн.
Баст пожал плечами.
– Это уж твое дело. Ты просил ложь. Я тебе придумал ложь, хорошую. Если бы ты хотел, чтобы я избавил тебя от неприятностей, это был бы другой вопрос.
Лицо у сына пекаря сделалось разочарованным, но он кивнул и побрел прочь с холма.
Следом на холм поднялся мальчишка чуть постарше, в оборванной домотканой одежде. Один из мальчишек Аларда, Кейл. У Кейла была разбита губа и вокруг ноздри запеклась кровь. Он был в такой ярости, какую только способен испытывать десятилетний мальчишка. Лицо его было мрачнее тучи.
– Я застал своего брата, когда он целовался с Греттой за старой мельницей! – сказал он, едва поднявшись на холм, не дожидаясь, пока Баст о чем-нибудь спросит. – А ведь он же знал, что она мне нравится!
Баст только развел руками и пожал плечами.
– Месть! – бросил мальчишка.
– Публичная месть? – уточнил Баст. – Или тайная?
Мальчишка потрогал языком разбитую губу.
– Тайная, – сказал он вполголоса.
– Большая месть? – спросил Баст.
Мальчишка поразмыслил, потом развел руки фута на два.
– Вот такая.
– Хм-м, – сказал Баст. – А если по шкале от мыши до быка?
Мальчишка потер нос, поразмыслил еще.
– Ну, с кошку где-то, – ответил он. – А может, с собаку. Но не с собаку Чокнутого Мартина. А с бентоновских собачонок.
Баст кивнул и задумчиво запрокинул голову.
– Ага, ладно, – сказал он. – Нассы ему в сапоги.
Мальчишка посмотрел на него скептически.
– Что-то на собаку это не тянет.
Баст покачал головой.
– Нассы в чашку и спрячь. Пусть постоит денек-другой. Потом как-нибудь вечерком, когда он поставит сапоги к огню, налей этой мочи ему в сапоги. Лужу делать не надо, так, смочи слегка. К утру все просохнет, наверно, даже вонять особо не будет…
– Ну, и какой в этом смысл? – сердито перебил мальчишка. – Эта месть и на блоху не потянет!
Баст вскинул руку, останавливая его.
– Когда у него вспотеют ноги, от него начнет разить мочой, – спокойно сказал Баст. – Если он наступит в лужу, от него начнет разить мочой. Стоит ему походить по снегу, и от него начнет разить мочой. Ему сложно будет догадаться, в чем дело, а все будут знать, что воняет от твоего брата!
Баст ухмыльнулся мальчишке.
– Подозреваю, твоя Гретта больше не захочет целоваться с парнем, который подпускает в штаны!
Искреннее, неподдельное восхищение разлилось по лицу мальчишки, точно восход в горах.
– Это самая паскудная выдумка, про какую я слышал в своей жизни! – благоговейно выдохнул он.
Баст попытался напустить на себя скромный вид, но не преуспел.
– Ну, а что у тебя есть для меня?
– Я нашел дикий улей, – сказал мальчишка.
– Для начала сгодится, – сказал Баст. – А где?
– Там, за Ориссонами. За Малым ручьем.
Мальчишка присел на корточки и нарисовал на земле карту.
– Понятно?
Баст кивнул.
– Ну, а еще?
– Ну-у… Я знаю, где Чокнутый Мартин держит свою винокурню.
На это Баст вскинул брови.
– Да ну?
Мальчишка нарисовал еще одну карту и дал кое-какие пояснения. Потом встал и отряхнул коленки.
– Ну чо, мы в расчете?
Баст пошаркал ногой по земле, затирая карту.
– В расчете.
Мальчик одернул рубашку.
– И тебе еще передать просили… Райк хочет с тобой поговорить.
Баст твердо покачал головой.
– Он знает правила. Скажи ему, что нет.
– Да я уж говорил! – ответил мальчишка, преувеличенно пожимая плечами. – Ну, скажу еще раз, если увижу…
Кроме Кейла, других детей на холме не оказалось, так что Баст сунул под мышку книгу в кожаном переплете и отправился гулять. Набрал и поел лесной малины. Напился из Конюшева колодца.
Наконец Баст забрался на вершину ближайшего утеса, как следует потянулся и запихал «Целум тинтуре» в кожаном переплете в крону раскидистого терновника, там, где большая ветка уютно прилегала к стволу.
Потом посмотрел на небо, голубое и чистое. Ни единого облачка. И ветра почти нет. Тепло, но не жарко. Дождя не было целый оборот. День нынче не ярмарочный. До полудня поверженья еще несколько часов…
Баст слегка наморщил лоб, как будто производил сложные вычисления. И кивнул самому себе.
Баст направился с утеса вниз, мимо дома Старины Ланта, через заросли ежевики, которые росли вокруг хозяйства Аларда. Дойдя до Малого ручья, он срезал несколько тростинок и принялся рассеянно их подрезать блестящим ножичком. Потом достал из кармана веревочку и связал тростинки вместе – вышла аккуратная пастушья свирель.
Он подул в свирель и склонил голову набок, вслушиваясь в нестройную мелодию. Еще немного поработал блестящим ножичком и подул снова. На этот раз мелодия была отчетливее, отчего и диссонанс резал ухо куда сильнее.
Снова засверкал ножичек: раз, два, три… Потом Баст спрятал нож и поднес свирель к лицу. Вдохнул через нос, втягивая аромат сырой зелени. Облизнул свежесрезанные концы тростинок – его язык мелькнул внезапным пугающим алым.
Потом Баст набрал воздуху в грудь и подул в свирель. На этот раз звук вышел яркий, как лунный свет, живой, как плещущаяся рыбка, сладкий, как краденое яблочко. Улыбаясь, Баст зашагал прочь через холмы на задах у Бентонов и вскоре заслышал негромкое, бездумное блеянье пасущихся вдалеке овец.
Минуту спустя Баст перевалил гребень холма и увидел пару десятков жирных, глупых овец, щипавших травку внизу, в зеленой долинке. Долинка была тенистая и уединенная. Поскольку дождя давно не случалось, это означало, что здешнее пастбище лучше. А крутые склоны не давали овцам разбредаться, так что и особо приглядывать за ними нужды не было.
В тени раскидистого вяза, нависавшего над долинкой, сидела молодая женщина. Она сняла башмаки и чепчик. Ее длинные, густые волосы были цвета спелой пшеницы.
Тут Баст заиграл. Мелодия была опасная. Нежная, и звонкая, и неспешная, и лукавая.
Заслышав ее, пастушка насторожилась – по крайней мере, так показалось поначалу. Вскинула голову, обрадовалась было… но нет. Она даже и не посмотрела в его сторону. Просто встала на ноги и потянулась, высоко приподнявшись на цыпочках, сцепив руки над головой.
И, словно бы по-прежнему не замечая обращенной к ней серенады, молодая женщина взяла лежащее поблизости одеяло, расстелила его под деревом и опять села. Это, конечно, немного странно, ведь раньше она сидела там без одеяла. Ну, наверно, ей просто холодно стало.
Баст продолжал играть, спускаясь по склону долинки в ее сторону. Он не торопился, и мелодия, которую он наигрывал, была и нежной, и игривой, и томной одновременно.
Пастушка ничем не подавала виду, что замечает мелодию или самого Баста. Более того, она вообще отвернулась и смотрела в дальний конец долины, словно интересуясь, что там поделывают овцы. Повернув голову, она выставила напоказ прелестную линию шеи, от идеального, словно раковина, ушка до плавной выпуклости груди, что виднелась под корсажем.
Не сводя глаз с молодой женщины, Баст наступил на ненадежный камень, споткнулся и неуклюже пробежал несколько шагов вниз по склону. Он выдул резкую, визгливую ноту, а еще несколько нот потерял, пока бешено размахивал рукой, пытаясь удержать равновесие.
Тут пастушка расхохоталась. Однако она продолжала подчеркнуто смотреть в другой конец долины. Ну, возможно, овцы сделали что-нибудь забавное. Ну да. Наверняка. Овцы иногда такие смешные бывают!
Но все равно, нельзя же до бесконечности смотреть на овец. Она вздохнула, расслабилась и откинулась назад, прислонившись к косому стволу дерева. При этом подол ее юбки нечаянно задрался чуть повыше колена. Лодыжки у нее были округлые, загорелые, покрытые тончайшим пушком медового цвета.
Баст продолжал спускаться с холма. Походка его была изящна и грациозна. Он выглядел как кот, скрадывающий добычу. Казалось, будто он танцует.
Пастушка, по всей видимости, убедившись, что с овцами все в порядке, снова вздохнула, прикрыла глаза и откинула голову на ствол дерева, повернув лицо к солнцу. Она как будто бы уснула, однако, сколько она ни вздыхала, ее дыхание отчего-то заметно участилось. И когда она беспокойно шевельнулась, устраиваясь поудобнее, рука ее упала таким образом, что подол платья нечаянно задрался еще выше, обнажив бледную гладь бедра.
Очень трудно ухмыляться, играя на пастушьей свирели. Однако же Басту это удалось.
Солнце подбиралось к зениту, когда Баст вернулся к грозовому дереву, приятно вспотевший и несколько встрепанный. Никаких детей возле серовиков на этот раз не было, что Баста вполне устраивало.
Поднявшись на вершину холма, он вновь быстро обошел вокруг дерева, по одному разу в каждую сторону, чтобы убедиться, что его мелкие ухищрения по-прежнему действуют. Потом плюхнулся к подножию дерева и прислонился к стволу. Не прошло и минуты, как глаза у него сомкнулись, и он принялся слегка похрапывать.
Миновало чуть больше получаса, когда его разбудили почти беззвучные шаги. Баст как следует потянулся и заметил тощего конопатого мальчишку в одежде, которая уже миновала ту грань, до которой вещи называются просто «поношенными».
– А, Кострел! – весело воскликнул Баст. – Какова дорога до Тинуэ?
– Ну, как по мне, то довольно солнечная, – ответил мальчишка, поднявшись на вершину холма. – А я тут чудную тайну на обочине нашел. Подумал, что тебе, возможно, станет интересно.
– Ага! – сказал Баст. – Ну что ж, присаживайся. И что же за тайна тебе подвернулась?
Кострел, скрестив ноги, уселся на траву неподалеку от Баста.
– Я знаю, где купается Мберли.
Баст приподнял бровь, выражая умеренный интерес.
– В самом деле?
Кострел ухмыльнулся.
– Ах ты, мошенник! Не пытайся сделать вид, будто тебе все равно.
– Нет, конечно, не все равно, – сказал Баст. – В конце концов, это шестая по красоте девушка во всем городе.
– Шестая?! – вознегодовал мальчишка. – Не шестая, а вторая, и ты это знаешь!
– Ну ладно, четвертая, – снизошел Баст. – После Ани.
– У Ани ноги тощие, как у цыпленка, – спокойно заметил Кострел.
Баст улыбнулся мальчику.
– Ну, каждому свое. Но да. Мне интересно. И что тебе нужно взамен? Ответ, услуга, тайна?
– Мне нужна и услуга, и информация, – ответил мальчишка с самодовольной ухмылочкой. Темные глаза на тощем личике смотрели пронзительно. – Мне нужны хорошие ответы на три вопроса. Дело того стоит. Потому что Мберли – третья по красоте девушка в городе.
Баст открыл было рот, словно собираясь возразить, потом пожал плечами и улыбнулся.
– Услугу – нет. Но я дам тебе три ответа на заранее названную тему, – сделал он встречное предложение. – На любую тему, кроме того, что касается моего хозяина: он мне доверяет, и его доверия я нарушать не стану.
Кострел кивнул в знак согласия.
– Три полных и адекватных ответа, – сказал он. – И чур, не увиливать и не дурить!
Баст кивнул.
– При условии, что вопросы будут точные и конкретные. Чтобы не было этих вот «расскажи все, что ты знаешь про это и про то».
– Так это же не вопрос, – заметил Кострел.
– Именно, – сказал Баст. – И обещай больше никому не говорить, где купается Мберли.
Кострел на это слегка надулся, и Баст расхохотался.
– Ах ты, хитрюга! Ты ж небось собирался это продать двадцати разным людям, а?
Мальчишка непринужденно пожал плечами, не отнекиваясь и не смущаясь.
– Это же ценная информация.
Баст хмыкнул.
– Три полных, честных ответа на одну тему, при условии, что я единственный, кому ты это сказал.
– Ты единственный, – угрюмо ответил парень. – Я к тебе первому пришел.
– И при условии, что ты не скажешь Мберли, что кто-то об этом знает.
Кострел на это так оскорбился, что Баст даже не дал себе труда дождаться, пока он согласится.
– И при условии, что сам ты туда не придешь.
Темноглазый парнишка прошипел пару слов, которые удивили Баста куда больше, чем то, что он пользуется словами вроде «адекватный».
– Так и быть, – проворчал Кострел. – Но если ты не знаешь ответа на мой вопрос, я имею право задать другой!
Баст поразмыслил и кивнул.
– И если я выберу тему, про которую ты мало что знаешь, я имею право назвать другую.
Баст снова кивнул.
– Это справедливо.
– И ты дашь мне почитать еще одну книжку, – сказал парень, сверкая темными глазами. – И медный пенни. И расскажешь, какие у нее груди.
Баст запрокинул голову и расхохотался.
– По рукам!
Они ударили по рукам. Тощая рука мальчишки выглядела хрупкой, как птичье крылышко.
Баст прислонился к грозовому дереву, зевая и потирая затылок.
– Ну-с, итак. Какая же тема тебя интересует?
Тут угрюмая физиономия Кострела немного просветлела. Он взбудораженно улыбнулся.
– Я хочу знать про фейе!
Баст продолжил широко зевать как ни в чем не бывало. Это был немалый подвиг. Трудно зевать и потягиваться, когда в животе у тебя такое ощущение, словно ты проглотил кус горького железа, и во рту вдруг пересохло.
Однако Баст был, можно сказать, профессиональный притворщик, так что он зевнул, потянулся, и мало того – даже лениво почесался под мышкой.
– Ну? – с нетерпением спросил мальчик. – Ты про них достаточно много знаешь?
– Ну… немало, – ответил Баст. На этот раз скромный вид дался ему куда лучше. – Полагаю, больше, чем многие другие.
Кострел подался вперед. Тощее личико было исполнено пристального внимания.
– Я так и знал. Ты не здешний. Ты действительно много знаешь. Ты в самом деле повидал мир!
– Ну, отчасти да, – признал Баст. Он посмотрел на солнце. – Ладно, задавай свои вопросы. А то мне к полудню надо в одно место.
Мальчик серьезно кивнул, потом уставился в траву перед собой, обдумывая вопрос.
– Какие они?
Баст, застигнутый врасплох, немного поморгал. Потом беспомощно рассмеялся и всплеснул руками.
– Тейлу милосердный! Да ты понимаешь, что этот вопрос совершенно безумный? «Какие они»! Да такие, как есть.
Вид у Кострела сделался негодующий.
– Ты мне тут шима не строй! – сказал он, тыча в Баста пальцем. – Я же сказал: не увиливать!
– Да не увиливаю я! Честно! – Баст развел руками. – Просто на этот вопрос ответить вообще невозможно. Вот если бы я тебя спросил, мол, люди, они какие – что бы ты мне сказал? Что можно на такое ответить? Людей слишком много, они все разные.
– Ну да, это сложный вопрос, – сказал Кострел. – Дай мне сложный ответ.
– Да он не просто сложный! – сказал Баст. – Его хватит на целую книгу!
Мальчишка пожал плечами, явно не испытывая ни капли сочувствия.
Баст насупился.
– Я мог бы возразить, что твой вопрос не точен и не конкретен.
Кострел вскинул бровь.
– Так мы, значит, спорить будем? А я-то думал, мы тут информацией обмениваемся. Полно и открыто. А то ведь, если бы ты меня спросил, где купается Мберли, а я бы тебе сказал «В ручье», ты бы, пожалуй, счел, что я тебя обвешиваю, а?
Баст вздохнул.
– Ну ладно, ты прав. Но если я возьмусь тебе пересказывать все слухи и обрывки сведений, которые я когда-либо слышал, на это уйдет целый оборот. Большая часть из этого будет бесполезна, а часть, возможно, даже не соответствует истине, поскольку об этом я знаю из сказок.
Кострел нахмурился, но прежде, чем он успел возразить, Баст поднял руку.
– Давай я поступлю вот как. Несмотря на то что твой вопрос был достаточно неконкретен, я дам тебе ответ, который обрисует ситуацию в целом, и… – Баст запнулся, – и открою одну настоящую тайну, связанную с этой темой. Идет?
– Две тайны! – сказал Кострел. Его темные глаза взбудораженно сверкали.
– Ну ладно.
Баст вздохнул.
– Так вот, когда ты говоришь «фейе», ты имеешь в виду всех, кто живет в Фейе. А это множество разных существ, которые… ну, просто существа. Как животные. Вот здесь водятся собаки, белки, медведи. А в Фейе – раумы, деннерлинги и…
– И троввы?
Баст кивнул.
– И троввы. Они действительно существуют.
– И драконы?
Баст покачал головой.
– Насколько мне известно – нет. Драконов больше не существует…
Кострел, похоже, был разочарован.
– Ну, а что же дивный народ? Вроде волшебных лудильщиков и прочих?
Мальчишка сощурился.
– Только имей в виду, это не следующий вопрос! Я просто стараюсь уточнить нижеследующее!
Баст расхохотался, не в силах сдержаться.
– Господь и владычица! «Нижеследующее»! Твою матушку что, выездной судья напугал, когда она была тобой беременна? Откуда ты слов-то таких набрался?
– Я просто не сплю в церкви! – пожал плечами Кострел. – И еще отец Леоден мне иногда свои книжки почитать дает. Так как же они выглядят?
– Да как обычные люди, – сказал Баст.
– Как мы с тобой? – спросил мальчишка.
Баст спрятал улыбку.
– Ну да, в точности как мы с тобой. Если бы ты встретился с одним из них на улице, ты бы на него и внимания не обратил. Но есть и другие. Некоторые из них… ну… Они другие. Более могущественные.
– Как Варса Бессмертный?
– Некоторые да, – согласился Баст. – Но некоторые могущественны в других отношениях. Вроде как наш мэр. Или как ростовщик.
Лицо у Баста сделалось кислым.
– И многие из них – они… с ними не стоит иметь дела. Они любят дурачить людей. Играть с ними. Причинять им вред.
Радостное возбуждение Кострела несколько поувяло.
– Звучит похоже на демонов…
Баст замялся, потом нехотя кивнул.
– Некоторые из них действительно очень похожи на демонов, – признался он. – Ну, или настолько близки к ним, что разницы, считай, никакой.
– А похожие на ангелов среди них есть? – спросил мальчик.
– Ну, хотелось бы думать, что это так, – сказал Баст. – Надеюсь, что да.
– А откуда они берутся?
Баст склонил голову набок.
– Это твой второй вопрос, а? – спросил он. – Подозреваю, что да, потому что это не имеет никакого отношения к тому, как выглядят фейе…
Кострел поморщился: он, похоже, был несколько смущен, хотя Баст не мог понять, чем именно: то ли тем, что слишком увлекся, задавая вопросы, то ли тем, что попытался тихой сапой задать лишний вопрос и попался.
– Извини, – сказал он. – А правда ли, что фейе не могут лгать?
– Некоторые не могут, – сказал Баст. – Некоторые не любят. Некоторые лгут охотно, но при этом ни за что не нарушат обещания или данного слова.
Он пожал плечами.
– Есть и такие, кто отлично умеет лгать и делает это при любой возможности.
Кострел хотел было спросить что-то еще, но Баст кашлянул.
– Признайся, – сказал он, – это довольно хороший ответ. Я даже дал тебе несколько дополнительных вопросов, чтобы помочь, так сказать, уточнить тему.
Кострел кивнул, несколько надувшись.
– И вот тебе твоя первая тайна! – Баст поднял один палец. – Большинство из фейе не бывают в этом мире. Им тут не нравится. Этот мир им трет, все равно как рубаха из мешковины. Но когда они сюда приходят, некоторые места нравятся им больше прочих. Им нравятся глухие места. Потаенные. Необычные. Существует очень много разных фейе, разных дворов и домов. И все они ведут себя в соответствии со своими желаниями… Но, – продолжал Баст тихим, заговорщицким тоном, – что по душе всем фейе – так это места, связанные с неукротимыми, подлинными вещами, что творят облик мира. Места, тронутые огнем и камнем. Места, что близки к воде и воздуху. И когда все четыре сходятся вместе…
Баст сделал паузу, ожидая, что мальчишка захочет что-нибудь вставить. Но лицо Кострела утратило хитрую проницательность, что отражалась на нем прежде. Он снова выглядел как ребенок, с приоткрытым ртом и изумленно расширенными глазами.