Сергей Недоруб

Золотая коллекция. Звуки Припяти



STALKER

Издательство признательно Борису Натановичу Стругацкому за предоставленное разрешение использовать название серии «Сталкер», а также идеи и образы, воплощенные в произведении «Пикник на обочине» и сценарии к кинофильму А. Тарковского «Сталкер».

Братья Стругацкие – уникальное явление в нашей культуре. Это целый мир, оказавший влияние не только на литературу и искусство в целом, но и на повседневную жизнь. Мы говорим словами героев произведений Стругацких, придуманные ими неологизмы и понятия живут уже своей отдельной жизнью подобно фольклору или бродячим сюжетам.



Серия «Stalker» основана в 2013 году





© Недоруб С., 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Глава 1

Марк

– Значит, слушайте сюда. Есть куча способов откинуть копыта в Зоне. Но не так много, как в городе. Грузовик вас не собьет, в канализацию не провалитесь, кирпич на башку не свалится. Короче, романтика! Все, что здесь нужно, чтобы не склеить ласты раньше времени – это соображалка.

Проводник по кличке Бергамот выразительно постучал себя толстым пальцем по голове. Трое сталкеров внимали ему с почтением.

– И именно соображалку мы с вами сейчас должны поставить на место. Собственные мозги с этого момента – ваши лучшие друзья. Если нужны подробности, я объясняю. Вы все привыкли, что вас окружает Система. Если вас придавит тачка, вы идете в суд. Если беспредельщики подрезали кошелек, вы бежите стучать ментам. Так вот, в Зоне всего этого нет. Знать это мало, нужно этим жить. Понятно?

– Понятно, – охотно согласился самый молодой из троицы.

– Ни хрена тебе не понятно, Орех. Это тебе не экзамен, где надо вспомнить то, что прочитал в книжке. Когда на тебя смотрит дуло, или ведро «жгучего пуха» летит в морду, или какая-нибудь чернобыльская сволочь с кучей когтей хочет вспороть тебе брюхо, ты сразу же забываешь о понтах и вспоминаешь, как ты любишь жизнь и маму. Проверено поколениями, малыш.

Сталкеры слушали инструктаж проводника в заброшенном доме Рубежа. Все были облачены в стандартные куртки новичков, выданные им Бергамотом. Куртки были поношенными, но прочными и без повреждений – еще одно доказательство, что никто из прежних их владельцев не получил шальную пулю и не напоролся на клыки мутировавшего кабана. Проводник не мог не гордиться этим.

– Так что на всякий случай напоминаю, – подвел итог Бергамот. – Раскидывать мозгами почаще, халтурить поменьше. И будет вам счастье. Усекли? Выдвигаемся.

Его команда вышла, а Бергамот задержался, чтобы еще раз проверить рюкзак.

Предстоящая ходка ему не нравилась. Совсем не нравилась.

В двери показалась тощая фигура.

– Не ходи с новичком, – произнес вошедший.

Бергамот набросил рюкзак на плечо и устремил на него гневный взгляд.

– Я проводник, Мифуна! – громыхнул он басом. – Что, я должен тебе напоминать, кто мы? Отойди!

Оттеснив Мифуну в сторону, Бергамот махнул рукой поджидавшим его сталкерам.

– Наливаем вечером, – бросил он на прощание и во главе троицы сталкеров зашагал в дебри Зоны.

Опираясь на дверной косяк, Мифуна смотрел ему вслед.

– Возвращайся живым, брат…



Бергамот был грузным и видавшим виды мужиком, возрастом за пятьдесят, обладающим широкими знаниями о Зоне, разумеется, в тех пределах, в которых Зона подвергалась изучению. Он не отличался особенными талантами выживания, у него не было повышенной чувствительности к аномалиям. Меткая стрельба тоже не являлась его сильной стороной. Сам сталкер никогда на это и не претендовал. И все же Бергамот пользовался уважением за ответственное отношение к делу и наличие собственной, довольно немудреной философии. Бергамот верил, что Зона не может сама по себе влиять на человека, и всем депрессиям, сумасшествиям и бессвязным мыслям есть четкие объяснения, не содержащие никакой мистики. Просто они, вероятно, неизвестны по причине засекреченности и сложных особенностей психологии сталкеров. Он не признавал никакого «духа Зоны» – только дух естественной матушки-природы вокруг себя, которую «испоганили радиацией». Чернобыль для Бергамота был еще одним примером человеческой глупости и самонадеянности. Ярким показателем того, как люди создают что-то новое, чтобы заявить на весь мир о своей гениальности, а позже, если их изобретение вдруг ударяет по ним самим, пускаются в оправдания, отнекиваются от всех причин и последствий и готовы приплести мистику и высшие силы, чтобы скрыть собственное бессилие. Слабость, слабость и еще раз слабость. Как во внешнем мире слабые духом сетуют на жизнь, которая их в очередной раз обломала, так и здесь, за Барьером, продолжают кивать на Зону, якобы поглощающую волю всех, кто в ней находится.

Кроме того, Бергамот всегда приводил группу назад в полном составе. За несколько сотен ходок в Зону он не потерял ни одного человека. Это делало его бесценным проводником и отличным наставником для новичков, особенно молодых.

Новичкам в Зоне нужно учиться двум главным вещам: искусству выживания в условиях аномалий и боевой самозащите – соответственно, стажеры часто делились на «природных» и «боевых». Бергамот не принуждал никого осваивать оба навыка одновременно. Свою группу он всегда набирал лично. По обыкновению, в ее состав, кроме него самого, входили один «природный» сталкер и один «боевой». «Природный» должен был искать безопасный путь наравне с ведущим, и в качестве тренировки Бергамот иногда пропускал его вперед, контролируя каждый шаг стажера. Для успешного прохождения теста новоявленный сталкер должен был самостоятельно локализовать хотя бы одну аномалию, определить ее свойства, границы и окружить камнями, нарисованной мелом чертой или обозначить любым другим способом.

«Боевой» стажер не должен был заботиться об аномалиях, его цель – обеспечить защиту команды с помощью оружия. С автоматом в руках он обозревал окружающее. При появлении опасности вроде стада кабанов, стаи собак или банды мародеров «боевой» стажер без лишних слов открывал огонь. Для сдачи теста ему надо было по окончании ходки отчитаться о каждом потраченном патроне. Этот пункт добавили после того, как случаи ненужной стрельбы по шевелящимся кустам стали происходить все чаще.

Стажерам предписывалось брать на ходку только один автомат Калашникова, за которым Бергамот старательно ухаживал, и классический детектор аномалий без дополнительных наворотов вроде определителя оптимального пути. Да еще минимум защиты. Все.

Перед ходкой проводился инструктаж, на котором определялись цели вылазки и возможные опасности. В группу, если получалось, добавляли еще одного человека – замыкающего. Это мог быть только сталкер, побывавший в ходках Бергамота и успешно прошедший оба теста. Его задачей являлся контроль территории позади команды. Исполнять приказы проводника он должен был наравне со стажерами.

После ходки Бергамот сдавал найденные артефакты перекупщику, половину вырученных денег оставлял себе, часть переходила к замыкающему, остальное делилось поровну между стажерами. Заканчивалось все совместной пьянкой.

Бергамот стал первым, кто придумал такую систему обучения выживанию в Зоне, и многие проводники тут же взяли ее на вооружение. Разумеется, тесты и их прохождение в сталкерских кругах имели чисто символическое значение, выражавшееся тем не менее во вполне реальных переменах в отношении к стажеру – более теплом приеме, росте доверия и тому подобном. Пройти тест предлагали не всем. Из тех, кому предлагали, любой мог отказаться без особых последствий и избрать путь одиночки. Если новичок хотел вступить в клан сталкеров, то прохождение тестов не давало никаких привилегий, однако отказ от них сводил его шансы до нуля.



Четверо сталкеров двигались друг за другом сквозь заросли. Ведущим был Бергамот. С болтом, который он перебирал пальцами одной руки, и ножом в другой, с автоматом за спиной, Бергамот зорко всматривался в любой подозрительный куст или камень в поисках любого из восьмидесяти известных ему признаков аномалий. Предостережение Мифуны было благополучно забыто – он сосредоточился на выполнении задачи. Проводник не имеет права отступать от того, чему сам обучает новичков.

Следом шел Марк, парень лет двадцати-тридцати. Более точно Бергамот сказать затруднялся, хотя обычно он угадывал возраст человека по многим внешним признакам. Понять характер стажера и его внутреннюю суть он также не сумел, отчего испытывал досаду. У Марка все показатели были настолько противоречивы, что это сбивало с толку. Немного мальчишеское лицо было прорезано суровыми складками мужчины в возрасте, ясный взгляд зачастую переходил в безжалостный, добрая улыбка то и дело исчезала – Марк стискивал зубы, а в глазах его загорался невиданный ранее огонь. Наверняка много боли было в душе у парня, и он с ней постоянно боролся. Плавные движения вдруг сменялись резкими. Казалось, Марк видит больше, чем Бергамот, хотя это было просто невозможно. Тем не менее с обязанностями «природного» стажера он справлялся отменно: локализовал целых три аномалии раньше Бергамота, одну из них – без применения детектора, с помощью болтов. Болты он бросал странно, вроде бы четким движением, но немного не в ту сторону, хотя это был не промах, а сознательное прицеливание. Впрочем, результатов это не меняло. Парень производил впечатление надежного напарника.

Третьим в группе двигался Орех. Это был неплохой сталкер, простой двадцатилетний паренек, уже прошедший с Бергамотом тест на «природного». Бергамот сильно подозревал, что Орех накинул себе пару-тройку годков. Сейчас молодой сталкер исполнял обязанности «боевого» стажера и отчаянно стремился справиться с ними как можно лучше, так как хотел после ходки примкнуть к какому-нибудь из кланов. Орех избегал одиночества. Бергамот это одобрял: парень, уважающий клан и старших, далеко пойдет, если будет во всем стараться. Орех и старался, как мог: он извещал Бергамота о каждом движении на обозримом пространстве и держал автомат на изготовку. Бергамот не одергивал его, так как бодрые рапорты Ореха немного снимали напряжение, вызванное присутствием Марка.

Четвертым и последним членом команды, замыкающим, шел Пластун. Вечно угрюмый, он редко общался с другими и только бурчал что-то невнятное на все вопросы. За исключением, конечно, вопросов Бергамота. Приказы он выполнял быстро, но с видимой неохотой. Пластун, которому было лет сорок, уже больше года ходил по Зоне одиночкой, зарабатывая на жизнь дешевыми артефактами, пока окончательно не надоел бодрому торговцу Исидору своим унынием. После этого он решил обратиться к Бергамоту и хоть как-то поднять свой авторитет. Он побывал с Бергамотом на двух ходках, чуть ли не самых коротких у проводника за всю карьеру, во время которых ткнул пальцем на некоторые из уже известных постоянных аномалий. Стрелять же не довелось вообще. Бергамот поскрипел зубами, но тест принял. Сейчас Пластун скучающим взглядом обозревал окружающее, держа руку на кобуре с пистолетом «Форт-12». Бергамот не думал о Пластуне, зная, что это последняя с ним общая ходка. Кроме того, местность была безопасной, и он вполне доверял Ореху и собственному «калашу» за спиной.

«Калаш» Бергамота имел уникальную особенность: его детали располагались зеркально. Это случилось, когда Бергамот при одиночной вылазке попал в такую переделку, что автомат оказался безнадежно испорчен. После того как проводник выбросил его в ближайшую, окаймленную бурым мхом болотную лужу, раздался непонятный хлопок, и автомат вышвырнуло обратно. Он был совершенно новый, но зеркально отображенный. Бергамот, присвистнув, взял его в руки, перезарядил и сделал несколько выстрелов. «Калаш» работал просто превосходно. Привыкнув к левостороннему затвору, Бергамот привязался к своему обновленному оружию, которое, как оказалось, вообще перестало заклинивать и ломаться. Благо конструкция по-прежнему позволяла пользоваться обычными магазинами. Исидор предлагал за него огромные деньги, но Бергамот отказался. Попытаться принести торговцу второй автомат, обработанный тем же способом, было бы глупостью – уникальные вещи тем и хороши, что их на массовое производство не поставишь.

Территория, через которую направлялись сталкеры, относилась к Рубежу – относительно безопасному участку на самом краю Зоны. К югу находился военный блокпост, приближаться к которому было опасно для жизни, так как можно было запросто нарваться на пулеметный огонь и выслушивать вопросы уже потом. Очень немного было сталкеров, которые могли пробраться к блокпосту и вернуться живыми и даже с рюкзаком, полным различного гражданского барахла, выменянного на найденные в Зоне артефакты.

С востока и запада Рубеж, равно как и сама Зона, был огражден бетонным Барьером с орудиями, растяжками, колючей проволокой, камерами наблюдения и часто сменяемыми часовыми. От блокпоста Барьер отличался только тем, что преодолеть его было нельзя. Такой вариант даже не рассматривался. Автоматические орудия на турелях с режимом опознавания «свой-чужой» после первого же неудачного прорыва мутантов были перестроены на тотальное истребление всего живого, без разбора происхождения. Потенциальный, хотя и маловероятный сбой техники должны были компенсировать человеческие глаза, руки и нервы. За ликвидацию прорыва полагалось множество всяческих наград и поощрений, но каждый военный, находящийся у Барьера, знал, что основной приз – собственная жизнь. Если прорыв остановить не удавалось, в дело вступали вертолеты, полностью выжигавшие квадрат вместе с оборонительными силами.

Попадающая под огневую мощь Барьера территория была отделена от Зоны по-детски выглядящим забором из проволочной сетки. Смехотворное и очень длинное сооружение оберегало сталкеров от зоны действия орудий. Перелезать через забор и даже подходить к нему вплотную было опасно – пространство между ним и Барьером было щедро усеяно различными осколками, противопехотными минами и артефактами, усиливающими радиацию. Поговаривали, что во всей Зоне не найти столько артефактов, и тут замешаны некоторые достижения ученых, по понятным причинам проявлявших к Зоне большой интерес.

Как бы то ни было, но многие новички недоумевали, глядя на проволочную сетку, окружающую Рубеж, однако штурмовать ее не решались, особенно узнав, в чем дело. Если же и попадались бреши в заборе, проделанные, например, кабанами или особо ретивыми сталкерами, то они быстро латались неизвестным никому способом, что порождало новую волну слухов и сплетен. Во всяком случае, после каждого радиоактивного Выплеска забор был снова на месте. Ветераны-сталкеры уверяли, что лично видели, как проволочный забор выдерживает артиллерийский удар, хотя в иных случаях его можно было спокойно продырявить кусачками.

Группа Бергамота направлялась на обычную охоту за артефактами. Пробираясь вдоль забора, сталкеры оказались вдали от людных мест. Бергамот рассчитывал обойти таким образом весь Рубеж и вернуться к исходной точке поздно вечером. Это был один из хорошо известных ему маршрутов.

Стоял как раз один из тех дней, когда Бергамот чувствовал усталость, которую никому никогда не показывал. Все чаще стали одолевать незнакомые ранее мысли. На смену азарту исследователя пришли головная боль и повышенное давление. Бергамот знал, что с возрастом не поспоришь, а вылазки в Зону требовали все большего оправдания, чтобы их продолжать. Пожилой проводник с каждой ходкой понимал, что все сильнее устает от Зоны, и подумывал о возможной смене приоритетов. На крайний случай с Исидором можно бы договориться и об экстрадиции за пределы Барьера. Так сказать, за заслуги перед сталкерским обществом. Поселиться в любой из заброшенных деревень, уже частично обжитых бывшими сталкерами. Рассказывать молодняку разные истории в обмен на сто грамм. А там, глядишь, и задуматься о тех, кого знал до Зоны. Что ему в этой жизни терять?

– Стоп, – тихо сказал Марк.

Бергамот остановился и на всякий случай прислушался внимательнее. Не может быть, чтобы он чего-то не заметил. Проводник часто мысленно беседовал на ходках сам с собой, но это делалось на уровне подсознания, в то время как сам он был предельно сосредоточен на Зоне. Не успел он и рта раскрыть, как стажер бесцеремонно взял его за плечо, чуть отодвинул и кинул болт метров на пять вперед.

Раздался громкий треск, и болт улетел куда-то в сторону. Бергамот застыл на месте.

– «Трамплин», – пояснил Марк. – В связке с «поролоном».

– Какой еще «поролон», черт побери? – спросил Бергамот, вглядываясь вперед и чувствуя, как к горлу подкатывает ледяной ком. – И где ты «трамплин» нарыл? Да ты от радиации перегрелся!

Быть такого не могло, чтобы он, ветеран Зоны, не заметил двух аномалий сразу. Детектор также хранил спокойствие.

– Не верь всему, что видишь, – сказал Марк. – Есть же куча других признаков. Горло не холодит, например?

Орех и Пластун выглядели озадаченными. Бергамот прислушался к себе и понял, что стажер прав. Внутри словно застрял кусок льда. Сам он только один раз подходил близко к аномалии «поролон» и очень хорошо помнил ощущение буквально стынущей в жилах крови. Но «поролон» – это снежный трехметровый вихрь, его видят как глаза, так и датчики. Тут должно быть другое объяснение.

– Все просто, – сказал Марк, слегка присев и медленно обводя кусты взглядом. – Вблизи других аномалий «поролон» становится невидимым. А вместе с ним и соседние ловушки. И для глаз, и для детекторов.

Бергамот не нашел, что ответить. Подобное объяснение он слышал впервые. Но не было повода сомневаться в словах стажера – ведь тот обнаружил невидимый «трамплин», хотя и непонятно, как ему это удалось. Внимательно осмотрев заросли с места, проводник ничего не обнаружил. Поймав взгляды Ореха и Пластуна, Бергамот увидел в них недоверие.

Старый проводник растерялся. Рушились все его представления о Зоне.

– Лады, «трамплин» мы засекли, допустим. С «поролоном» что будем решать? – спросил Бергамот, переборов гордость.

– Ничего. Разве что сунуться в «трамплин».

– Не катит, – усмехнулся Бергамот. – Думаю, желающих полетать здесь немного. Будем бросать болты.

Он сунул руку в мешочек с болтами. Марк тут же ее перехватил, к чему-то прислушиваясь и даже не глядя на Бергамота, что окончательно разозлило проводника.

– Послушай, ты, – вспылил он, но Марк его прервал:

– У твоего «поролона» от трех до шести вихревых центров. Он исчезнет лишь при поражении каждого из них. Кинешь болт неправильно – и он срикошетит тебе в глаз.

– Откуда ты все это знаешь?! – громко спросил Бергамот.

Орех с Пластуном напряглись. Марк повернул голову и взглянул на них через плечо.

Раздался громкий визг, и Орех моментально вздернул «калаш». Пластун, медленно вытаскивая пистолет, отошел в сторону. Из кустов показалась морда, похожая на кошачью. Мгновение – и существо, размером не больше кошки, мощным прыжком перелетело на ветку, издав повторный визг.

Бергамот, не сводя глаз с создания, осторожно снял с плеча автомат.

– Монстера, – пробормотал он.

Марк плавно поднялся:

– Слишком маленькая.

– Плодятся, твари, – сказал Бергамот.

Впервые в жизни он встретился с маленькой монстерой, а до этого даже не был точно уверен в их существовании. Встреча с большой наверняка была бы для него последней. Хотя и маленькую не стоило недооценивать. Тем более что мать могла бродить поблизости.

– Стреляем сразу после меня, – отдал приказ Бергамот и взял монстеру на прицел.

Издалека донесся такой же визг, отчего Орех подскочил на месте и взволнованно выдохнул. Вторая монстера, тоже маленькая, появилась с другой стороны и ощерилась.

Пластун, отходивший спиной назад, внезапно остановился – третья монстера смотрела на него с дерева, вцепившись когтями в ствол на уровне его головы.

Некоторое время никто не шевелился.

– Не стрелять, если не нападут, – сказал Бергамот еле слышно. Три монстеры. Две невидимые аномалии. Кажется, отработал свое. Прощайте, сталкеры. Вечная память всем нам.

Первая монстера подняла хвост, и Орех, словно вспомнив из прочитанной в детстве книги, что у хищников это знак атаки, выстрелил ей в голову. Монстера, избежав пули, моментально перепрыгнула на другое дерево, две ее подруги скрылись. Этого хватило, чтобы Бергамот быстрым движением сорвал висящий на спине автомат, снял его с предохранителя и расстрелял первую тварь, предугадав направление ее следующего прыжка. Монстера с визгом свалилась на землю и исчезла в кустах.

Марк за это время успел забраться на дерево. Бергамот никак не отреагировал – странностей у стажера, по-видимому, хватало с избытком. Выбросив Марка из головы, он перезарядил автомат. Орех собрался последовать его примеру, но занервничал, и сделать это быстро ему не удалось.

– Не торопись! – рявкнул Бергамот.

Остальные монстеры вылетели из зарослей и впились проводнику зубами в обе ноги.

Бергамот с громким криком упал и принялся кататься по земле. Хотя он был стреляным воробьем и даже знал по себе, что такое пуля в кости, все равно те ощущения не шли ни в какое сравнение с нечеловеческой болью, которую доставили зубы порождений Зоны. Орех, всхлипывая, перезаряжал автомат трясущимися руками. Пластун, вскинув «Форт», принялся палить по монстерам. Обе получили по нескольку пуль, прежде чем отцепились от проводника, и Бергамот с удивлением обнаружил, что боль полностью стихла.

Одна монстера прыгнула ему на грудь, и он машинально заслонился стволом автомата, принявшего на себя зубы хищника. На мгновение мелькнули безумные глаза живучего создания, и Бергамот с яростным воплем отбросил его от себя.

Другая монстера пронеслась мимо ошарашенного Ореха, которому удалось, наконец, вставить новый магазин, и зацепила в прыжке Пластуна. Сделав два шага назад, он вскрикнул, и за его спиной проявился таинственный «поролон».

Вихреподобная белоснежная аномалия, разметав на части рюкзак, отбросила Пластуна на несколько метров в сторону. Всплеснув руками, сталкер свалился на зеленую траву.

В следующую секунду Бергамот увидел зрелище, которое запомнил до конца дней.

С тихим шорохом сверху спрыгнул Марк. Изящно повернувшись к аномалии, он выбросил руки вперед. Из его ладоней, под разными углами и с разной скоростью, вылетело шесть болтов. Каждый из них попал в намеченное желтоватое пятно – а их тоже было шесть, – беспорядочно блуждающее по аномалии. Снежный ветер мигом собрался в шар, который стал уменьшаться, и секунды за три сжался в точку, после чего взорвался мириадами безвредных ледяных осколков.

На месте «поролона» осталось только легкое облако, неслышно метнувшееся над травой в поисках добычи. Ближе всего оказалась зацепившая Пластуна монстера, которая с шипением попятилась назад, но было поздно: облако коснулось ее, моментально обволокло и сжало до размеров апельсина. Раздался дикий хрип, и тело монстеры вместе с облаком трансформировалось в сине-голубой шар.

Монстера, попробовавшая на вкус ствол автомата Бергамота, прижалась к земле, глядя на Марка. Бергамот сразу понял, что случилось с ее подругой. Артефакты – это чаще всего результат взаимодействия аномалий с живыми телами, после чего не остается ни того, ни другого, лишь непонятные предметы, обладающие неизвестными свойствами. Стажер разрядил «поролон» так, как и объяснял: атакой сразу на шесть вихревых центров. После чего остаточное облако аномалии поглотило монстеру, преобразовавшись в артефакт… Но, черт побери, он сделал это не пулями, а болтами!

«Монстеры на Рубеже! – мысли в голове задыхающегося Бергамота метались, словно сталкеры в момент Выплеска на открытой местности. – Три мелкие особи сразу! Сталкер, воюющий с аномалиями с помощью болтов! Какая, к чертям собачьим, оценка ситуации?! Зона… Зона!»

Марк медленно наклонился и поднял пистолет Пластуна, который тот выронил, когда проявился «поролон». Артефакт «поролона» лежал перед ним. Монстера пристально смотрела на Марка, не двигаясь с места. Орех держал ее под прицелом, не решаясь стрелять. Он был слишком потрясен всем происходящим. Смертью замыкающего, серьезным ранением Бергамота, тем, что монстеры оказались на Рубеже, чего еще никогда не случалось. И, конечно же, поведением второго стажера. Кроме того, все знали, что монстеру не убить с помощью пяти-шести пуль. Нужно минимум несколько магазинов, чтобы уничтожить наверняка. Значит, и самая первая особь, ускользнувшая в кусты, где-то рядом и усиленно регенерирует.

Игра в гляделки продолжалась недолго. Монстера прыгнула на Марка. И «природный» стажер снова дал повод для легенд, рано или поздно оседающих в памяти матерых сталкеров как былины Зоны, что передают за бутылкой водки в сталкерских барах. Марк пнул ногой артефакт в сторону монстеры, вскинул «Форт» и выстрелил один раз.

Пуля прошла сквозь летящий артефакт, разнеся его на части, попала твари в голову – и монстеру постигла та же участь. Кровавые брызги и ошметки тела так и не долетели до пораженного Бергамота, испарившись в воздухе. Проводник почувствовал, как его на мгновение объяло невыносимым жаром, и с проклятием отвернулся.

Бросившись вперед, Марк молниеносным движением выхватил автомат у Ореха и расстрелял ту монстеру, что появилась из лесу первой. Выстрелы взметнули ее в воздух и измолотили с головы до хвоста. С громким воем монстера упала в «трамплин», который моментально разрядился, выбросив тело за забор.

На Барьере с жужжанием развернулись автоматические орудия. Серия залпов сотрясла воздух, разорвав монстеру на клочки. Несомненно, с ней было покончено.

Наступила тишина.

Орех, прислонившийся спиной к толстому стволу, обалдело осел на землю и вытаращился на Марка. Бергамот хотел подняться, но, выругавшись, оставил эту попытку – прокушенные ноги надолго вывели его из строя.

Марк сделал глубокий вдох-выдох. Затем вернул Ореху автомат и подтащил к парню Бергамота. После чего поднял пистолет и вынул магазин.

– Надо же, одна пуля оставалась, – произнес он и оглядел команду. – Все целы?

Бергамот и Орех смотрели на него как на героя комиксов. Марк немного смутился, подошел к телу Пластуна и махнул рукой:

– Орех, сюда! Он жив!

– Иди, – толкнул Ореха Бергамот, и молодой сталкер подбежал к Марку.

– Как жив? – спросил он.

– Очевидно, рюкзак принял на себя основную энергию аномалии, – пояснил Марк, осматривая Пластуна и нащупывая пульс. – Думаю, он может выжить, если поскорее оказать ему помощь.

– Ты сможешь?

– Не знаю. Я не врач.

– Подтащите меня к нему, – громко велел Бергамот.

Марк и Орех подошли к проводнику, но тот сумел встать самостоятельно, держась за ветки. Кое-как доковыляв с помощью стажеров до замыкающего, Бергамот упал возле него, обливаясь потом.

– Мой рюкзак, – сказал он. – Принесите его.

Скоро вся группа сидела рядом на траве. Бергамот умело перебинтовал Пластуну грудную клетку, принявшую удар монстеры и пострадавшую при падении сталкера на землю. Затем извлек из кармана рюкзака военную аптечку и занялся своими ногами. Укусы были неглубокие, а концентрация яда у маленьких монстер не превышала уровня, который можно снять инъекцией лекарства.

– У меня, дружок, к тебе два вопроса. Как ты убил монстеру одним выстрелом? – спросил он, закончив с процедурами и глотнув из фляги.

– Дело в том артефакте, – пояснил Марк. – «Поролон-экстра». Так я его называю. Активная часть аномалии «поролон».

– И что он делает? – спросил Орех.

– Единственное его свойство, известное мне, – это многократное ускорение всего, что через него проходит. В данном случае это была пуля из пистолета. Ускоренная в сотни раз, она получила энергию, которая позволила ей разнести монстеру сильнее, чем из миномета. Остаток энергии испарил части тела вместе с самой пулей.

Бергамот хмыкнул, обдумывая услышанное.

– Ну, ладно. Тогда второй вопрос. Тот самый, на который ты не успел ответить. Откуда ты все это знаешь? Откуда ты вообще взялся?

Бергамот смотрел пристально, но Марк выдержал его взгляд.

– У меня было время исследовать Зону и выработать тактику поведения, – ответил он.

– Похоже на то, – произнес Бергамот задумчиво. – Раз так, то тактику ответов на подобные вопросы ты тоже продумал, верно?

Марк ничего не ответил и поднялся на ноги.

– Скоро стемнеет, – сказал он. – Нам нужно возвращаться.

Он вопросительно взглянул на Бергамота, но тот лишь горько усмехнулся:

– Ты видишь, в каком я состоянии, супермен? Теперь ты ведущий. Ты и приказы отдаешь. Но знай, мне ты ничего не должен. За братву всегда отвечаю я.

– Я понимаю, – кивнул Марк, глядя в глаза проводнику. – Орех, я буду поддерживать Бергамота. Ты понесешь Пластуна. Справишься?

– Да, да, я справлюсь, – торопливо ответил Орех и бережно взвалил на плечи еще не пришедшего в себя Пластуна. Потом подхватил автомат и рюкзак. Ему было тяжело, но он держался.

– Отлично, – сказал Марк, надев оба оставшихся рюкзака, Бергамота и свой собственный.

Затем сунул «Форт-12» в карман и набросил ремень левостороннего «калаша» на плечо.

– Ну, давай, сталкер, – подбодрил он Бергамота, и тот расхохотался во всю мощь своих могучих легких.

Старый проводник смеялся, не стесняясь слез. Он точно знал, что это была его последняя ходка. И что бы ни случилось, его репутация осталась на высоте. Он не потерял за всю жизнь ни одного человека из своей группы. А последней вылазкой, быть может, дал Зоне нового проводника – умного и бесстрашного.

– Двигаем в бар, – сказал ветеран Зоны и успокоился, чувствуя себя счастливым.

Напряжение полностью спало. Сталкеры осторожно направились к самому близкому убежищу. К бару «Рубеж».

Спустя некоторое время Марк почувствовал на себе чей-то взгляд. Он оглянулся и увидел вдали что-то темное. Взяв одной рукой бинокль и поддерживая другой Бергамота, он поднес оптику к глазам и вздрогнул.

Неподалеку от места битвы сидела огромная монстера. Ее ненавидящий взгляд был направлен точно на Марка.

Глава 2

Бар «Рубеж»

Утро следующего дня ознаменовалось ясной погодой. Хотя погодные условия в Зоне нисколько не зависели от остального мира и все окружающее в ней воспринималось иначе, четвертое марта словно пробило брешь в ее невидимом коконе, подарив необычайно красивое небо и яркое солнце. Листья деревьев, отчаянно противостоящих мутации, то и дело поворачивались параллельно солнечным лучам, пропуская их к почве, чтобы потом снова скрыть ее от взоров небесного светила. Прячущийся в кустах кабан сидел и смотрел на облака, вопреки распространенному мнению, что глядеть вверх ему не положено. Дохлый чернобыльский пес, учуяв кабана, глухо зарычал, но нападать не стал – в одиночку это было опасно, а всю его стаю уничтожили сталкеры. Нужно было затаиться и ждать, пока мимо не пройдет новая стая, и попробовать прибиться к ней.

Со стороны блокпоста подул ветер, принося с собой листву и обрывки солдатских разговоров. Но для условно дохлого пса это ничего не значило, хотя он и обладал пси-способностями, превышающими человеческие, и мог бы при желании в общих чертах понять, о чем идет речь. Важнее всего был запах соевой колбасы, который на таком расстоянии не уловила бы и самая обученная нормальная собака. Взмахнув искривленным хвостом, дохлый пес решился и потрусил к блокпосту с твердым намерением раздобыть пищу или погибнуть в борьбе. Другого способа жизни он не знал и не имел желания выдумать себе новый.

С зеленой ветки, соседствовавшей с почерневшими, сорвалась необыкновенно красивая бабочка и полетела на север. Радиация, выкидывающая нелепые шутки с природой, в этом случае сотворила непревзойденный шедевр красоты и чистоты генов. Шансы найти себе подобную у бабочки были ничтожно малы, однако поиск стоил того, чтобы потратить на него свою короткую жизнь и попытаться создать новый биологический вид.

Два одиноких дерева стояли вдали друг от друга. Никто из проходящих между ними существ не знал, что эта пара соединена системой прочных корней, протянувшихся на глубине в десятки метров. И что каждый из этих представителей растительности Зоны внимательно впитывал все звуки в радиусе сорока шагов и передавал собрату, предупреждая обо всех событиях, за которыми шла опасность. И сидели вокруг каждого из них стада кабанов, внимательно слушая, что им говорит дерево, запоминая, где идет опасный зверь вроде человека. И всем было невдомек, что деревья взращивают новое поколение подземных собратьев, скромно выглядывающих наружу, – маленькие кустики, которые в моменты опасности попросту скрываются в земле.

Зона жила своей жизнью, борясь за существование с помощью всех своих воспитанников. Тысячелетиями сформированные законы, по которым развивалась природа, внезапно допустили брешь в системе, когда один из ее винтиков – человек – забыл свою роль в общем движении. Так родился Чернобыль. Обе аварии, 1986 и 2006 годов, сделали свое дело. Зона унаследовала от природы стремление к выживанию любой ценой. Теперь с этим ответвлением в мировой эволюции боролись те, кто его и породил. Люди. А может, виноваты были вовсе и не люди. Никому неизвестно.

Большинство сталкеров в этот день находилось в баре «Рубеж», располагавшемся в подвале под развалинами АТП «Вагонстрой». Бар охранялся кланом «Небеса». На всей территории были расставлены часовые. У входа в подвал стояли два боевика клана, чьей обязанностью было не допускать в бар сталкеров с оружием. Вся амуниция сдавалась невзрачному оружейнику по кличке Лапша, суетливому парню, который никогда никому не смотрел в глаза. Он был человеком Исидора, местного торговца.

Исидор по праву являлся главной персоной в баре, да и в южной части Зоны вообще. Добродушный круглоголовый толстяк с пышными усами постоянно сидел в самой охраняемой комнате подвала, за которой находился склад. Торговец являлся связующим звеном между обитателями Рубежа и внешним миром, поддерживая шаткие отношения с военными Барьера. Личности его основных клиентов были скрыты за семью печатями. Исидор скупал все найденные в Зоне артефакты и боевые трофеи, пользуясь очень гибкой системой расценок. У него всегда можно было разжиться аптечками, патронами, стволами, батарейками, а также устно подписаться на оказание специфических услуг за отдельное вознаграждение, используя собственные таланты, в основном из сферы тихого устранения неугодных. Подобные слухи широкого распространения не имели, хотя этому немного и способствовала местная сивуха. Но все, разумеется, понимали, что на практически самой военизированной территории мира порядки установлены соответствующие. Было фактом, что конкуренты Исидора на Рубеже долго живыми по Зоне не ходят. Тем не менее торговец неизменно встречал каждого, кто заходил к нему «по делу», широкой улыбкой Деда Мороза.

В большом подвальном зале стояли обшарпанные разномастные столики. На стенах висели плакаты и неизвестно каким образом сохранившийся потрепанный календарь на 1986 год. За наспех сколоченной стойкой восседал бармен Шпиль, бритоголовый, долговязый и худой кришнаит, умудрившийся приплести собственные убеждения к миру Зоны. Клиентов он обслуживал с вечно удивленным лицом, поскольку считал, что такое выражение должно придать его облику некую одухотворенность. Впрочем, действительно придавало.

Меню большим разнообразием не отличалось, равно как и постоянством: консервы, баночная тушенка, невесть откуда взявшийся хлеб не старше двух дней, обязательная водка и напитки попроще, продовольственные пайки по персональным заказам, которые Шпиль умело упаковывал в оберточную бумагу. В иной день в баре можно было даже поесть горячей, только что поджаренной картошки с дурманящим запахом курятины, исходящим от разогретого окорочка. Исидор знал, как поддержать репутацию заведения, заодно срубив немалое количество «капусты».

Народу, как всегда, было полно. За столиком в углу расположились четверо сталкеров из клана «Ранг» – строгой и серьезной полувоенной организации, ставившей своей целью защиту мира от Зоны и поддержание порядка в ее пределах. Если Зону условно считать государством, а сталкеров гражданами, то «ранговцы» были ее армией, милицией и службой безопасности одновременно.

Другой столик, ближе ко входу, занимали два ветерана Зоны, а рядом сидели и стояли человек шесть помоложе. Звали ветеранов Труба и Плотник. Попивая оплаченное новичками пиво, Труба довольно покрякивал и горделиво и снисходительно посматривал на своих спонсоров, а Плотник вдоволь разглагольствовал о Зоне. Темы были обычные: Барьер, Заслон, Пьедестал.

– Неужели никому не удалось проникнуть через Заслон? – взволнованно спросил молодой парень, держа новенький рюкзак обеими руками.

– Никому из обычных людей, малыш, – ответил Плотник, заговорщицки улыбаясь уголком рта. – Дерзай, и, возможно, ты станешь первым.

– Значит, кто-то все же проходил? – спросил «малыш».

– А черт его знает, что представляет собой Заслон и откуда он взялся, – сказал Плотник. Одной рукой он затушил окурок в консервной банке, служившей пепельницей, а в другой уже держал новую сигарету, которую тут же прикурил от поспешно поднесенной одним из слушателей зажигалки. – Представь такую темную и огромную стену в Ржавом лесу, закрывающую проход в глубь Зоны. Вертолеты через Заслон не летают. Пройти сквозь него на ту сторону невозможно – он хоть и похож на стену из дыма, но плотный, как сундук на чердаке твоей бабушки. Зато оттуда пробраться можно спокойно. Откуда, по-твоему, все эти твари берутся? Из-за Заслона.

– И вы там были? – спросил другой новичок.

– А как же, – ответил Плотник, выпуская кольца дыма. – Был, стоял рядом и даже трогал стволом «винтореза». Жаль, выковырнуть кирпичик не получилось. Подарил бы тебе, как напоминание о вреде курения.

Новички заржали. Сталкер средних лет в сером плаще, сидевший у стойки и аккуратно прихлебывавший кофе из небольшой чашки, посмотрел на Плотника и одобрительно покивал головой. Затем уставился куда-то перед собой и тяжело вздохнул.

– Домой хочу, – сказал он.

Эти слова услышал Орех, который тоже расположился у стойки и к тому времени уже порядком захмелел. Рядом с ним сидели двое сталкеров: проводник Мифуна и Дубарь, клановец из «Небес».

– А чем Зона не дом? – спросил Орех с задором.

Сталкер подернул плечом, но ничего не ответил.

– Хорош пить, – сказал Мифуна. – Ты мне лучше о новичке еще раз расскажи.

– Блин, я тебе уже три раза на пальцах растолковал! – воскликнул Орех. – Если что непонятно или не веришь, спроси сам у Бергамота, когда он ходить сможет.

– Долго ждать придется. А к нему, сам знаешь, Исидор не пустит.

– То-то и оно, – покивал Орех. – Ты, это… Купи мне фисташек, может, я и повторю.

– Какие, на хрен, фисташки, придурок! – в сердцах выпалил проводник, забирая у Ореха стакан. – Ты в Зоне, не забыл?! Или не допер, что тогда случилось?

– Что случилось? – переспросил раскрасневшийся Орех. – Марк спас нас всех. Давай лучше за него выпьем. Шпиль! – он щелкнул пальцами. – Налей мне еще. Дубарь оплатит.

Дубарь пнул его ногой, и Орех скривился от боли. Мифуна шепотом выругался и подался к Ореху.

– Теперь послушай меня, пацан, – сказал он жестко. – Твой Марк вытащил твою задницу, я понимаю. Для тебя он герой. Вот только я про него могу тебе совсем другое рассказать.

– А че такое?

– А то, что твой новый друг на самом деле полный идиот, которому, ясное дело, сильно везет, как и всем ему подобным. А твой рассказ про него, как про героя, с моим мнением, понимаешь ли, не очень вяжется. Или я перестал разбираться в людях, пусть меня Зона съест.

– Это почему же? – недовольно спросил Орех.

Мифуна немного отодвинулся от него.

– А ну-ка, скажи мне, что ты знал о Марке до ходки, – потребовал он.

– Ничего, – помотал головой Орех.

– А я знал. И был уверен, что он провалит первый же тест. Сталкер Марк ничем не отличался от всех самоуверенных придурков, которые приходят в Зону, чтобы склеить ласты в первый же день. Поверь мне, пацан, я знаю этот взгляд у молодых бакланов.

– Но Марк не погиб, – заметил Орех. Уважение к проводнику, ветерану Зоны, немного отрезвило его.

– Нет, не погиб, – согласился Мифуна. – Вот это меня и настораживает. Хотя ведет себя так, что должен был отдать концы сразу же. Сталкер Марк пришел всего неделю назад, насколько я помню. И сразу же отказал Исидору в просьбе найти хвост черноволка.

– Ну и правильно сделал! – воскликнул Орех. – Я бы тоже не пошел в одиночку на черноволка. Но…

До Ореха, наконец, дошло. Репутация в Зоне значит много, и нужно ее зарабатывать сразу же. Нельзя отказывать торговцу в первой просьбе. Любой, кто шел в Зону, знал об этом от посредников, которые переводили желающих за Барьер особыми методами и за большие деньги. Инструктаж был коротким, но емким. Вряд ли Исидор действительно хотел отправить новичка на верную смерть, дав задание отыскать волчий хвост. Марку следовало просто согласиться и тут же услышать, что никуда идти не нужно и что он отличный парень, раз не испугался в первый же час помочь торговцу, рискуя жизнью в битве с опасным мутантом. Или же проявить сообразительность и отыскать нужный предмет другими путями. Купить, украсть, обменять. Наконец, сколотить команду и пойти на черноволка в группе.

Мифуна правильно понял, почему изменилось выражение лица Ореха, и хлопнул того по плечу:

– И это только начало. Спустя сутки он притащил Исидору «Ночной Лик», и объяснил, что это вроде как его извинение за отказ от задания, полученного накануне.

– Где можно на Рубеже достать «Ночной Лик»? – спросил Орех, внутренне сжимаясь. Возможность найти один из самых дорогостоящих артефактов в месте, где они находиться просто не могут, была, в его понимании, за пределами не только реальности, но и фантастики.

– Вот это уже другой вопрос, на который ни я, ни Исидор не сумели найти ответа. На Рубеже нет аномалий «молнияра», стало быть, получить «Ночной Лик» невозможно. Кроме того, я знаю точно, что сталкер Марк все это время не покидал пределов Рубежа. Купить тоже не получилось бы – денег у него столько быть не могло.

– Исидор ничего у него не спросил?

– Исидор обычно не задает вопросов. Но тут не утерпел и задал.

– А что Марк?

Мифуна цокнул языком:

– Облом тут вышел. Подловить сталкера Марка на каких-то секретах не удалось. Он сказал, что наткнулся на «молнияру» в доме на южном хуторе.

– Какой-то из заброшенных домов?

– Точно. Исидор не поверил и послал Шахматиста сходить с новичком и посмотреть. Шахматист хоть и туп как пробка, но никогда не лжет. Так вот, он сходил и посмотрел.

– И что? – спросил Орех с нетерпением.

– Разряженная «молнияра» в самом деле была на хуторе.

Орех присвистнул.

– Как новичок обнаружил «молнияру» и как она появилась в здешних краях, не знаю, – сказал Мифуна. – Я уже молчу о том, что только одна «молнияра» из ста может теоретически дать «Ночной Лик».

– Мне бы его везение, – пробормотал Орех. Иметь артефакт, повышающий выносливость до бесконечности, было его мечтой.

– Везение… – повторил за ним Мифуна. – После этого сталкер Марк стал себя вести так же, как и все остальные. Бергамот предупреждениям не внял, хотя и говорил я ему – не бери ты новичка в группу, плохо кончится.

– Тогда бы все мы полегли, – сказал Орех.

И тут же ухватился за только что родившуюся мысль:

– И те монстеры еще сколько наших бы убили! Да если бы Марк не расправился с ними, все те салабоны, что торчат возле Трубы и Плотника, уже лежали бы в могилах! То, что от них осталось бы…

– Ты и сам вчера салабоном был, – осклабился Мифуна. – Скажи спасибо Бергамоту, что, как только Марк втащил его к Исидору, он первым делом распорядился утвердить тебе и твоему новому другу пройденное испытание.

– Я же запорол оружейный тест, – смущенно сказал Орех.

– Ну, уж не знаю, что ты там делал, но таково слово Бергамота. Ты же на «природного» сдал уже, верно?

– Верно.

– Значит, считай, что полностью прошел крещение Зоной.

Орех посидел неподвижно, затем расправил плечи и шумно, с облегчением вздохнул. Дубарь покосился на него с уважением.

– Но-но, не расслабляйся, парень, – вкрадчиво прошелестел Мифуна. – Я еще не закончил рассказывать. Ну, допустим, что монстеры появились на Рубеже случайно и что сталкер Марк не имеет к этому отношения…

– Что?! – взвился Орех.

– Тише ты, тише! – осадил его Мифуна. – Вспомни «молнияру», которая появилась, как только пришел сталкер Марк. Тоже совпадение?

– Совпадение! – горячо ответил Орех. – Если Зона меняется, то не фиг перекладывать это на героев!

– Да я бы и не сказал, что он прямо уж герой, – Мифуна скорчил непонятную гримасу. – Борланд в одиночку пришиб бы трех маленьких монстер, думаю. Или Клык. Хотя я никогда не видел маленьких монстер, но Бергамоту я верю. Шпиль, сообрази мне чаю.

Высокий бармен с лучезарной улыбкой приступил к исполнению.

– Так что меня чуть кольнула вся эта история, – продолжил Мифуна. – И я навел кое-какие справки. Угадай с трех раз, что сталкер Марк протащил с собой в Зону, когда пришел?

– Понятия не имею, – мрачно ответил Орех, поигрывая пустым стаканом.

– Рюкзак, полный разного таинственного барахла. Ты знаешь по себе, что новичков не досматривают при переброске в Зону, но, на всякий пожарный, незаметно проверяют скрытыми приборчиками. Так вот, рюкзак сталкера Марка дико фонил радиацией, разными излучениями, магнитным полем и всем остальным, названий чему я не знаю. Электроника у ребят сразу же медным тазом накрылась, но говорить новичку они ничего не стали – как-никак, есть распорядок, а атомную бомбу он на горбу все равно не протащит. И кто его знает, что он припер в этом рюкзаке. Так выглядело, будто рюкзак под завязку неэкранированными артефактами набит.

– Чу-умаа, – протянул Дубарь, впервые за все время подав голос.

– Ясное дело, артефактов у него не было и быть не могло, – продолжил Мифуна, словно не замечая выражения лица Ореха. – Но то, что он пронес какую-то научную хрень, – сто процентов. Причем безопасную для него самого. И сразу же после его появления на Рубеже содержимое рюкзака куда-то исчезло. Дальше-то он ходил налегке, как обычный салага. И это еще не все. Догадайся, что еще было у него, кроме рюкзака?

Орех молча пожал плечами.

– Сталкер Марк приволок с собой гитару.

Дубарь прыснул и отвернулся. Орех начал постукивать по стакану ногтем. Его настроение слегка ухудшилось.

– Вот и делай выводы, – изрек Мифуна и глотнул чаю, который поднес ему Шпиль.

История начинала пахнуть жареным. Орех знал, что гитары в Зоне водились. Насколько он помнил, целых девять штук. Две из них были в баре «Сто град» ближе к северу Зоны, еще три у кланов и четыре у разных одиночек, о чем ему поведал пьяный Труба. С инструментом сталкеры расслаблялись, и на душе у других было спокойнее, если рядом слышалось невнятное бренчание в сопровождении хриплого голоса гитариста, поющего песню о нелегкой жизни.

Но этим делом сталкеры занимались исключительно в проверенных и безопасных местах и компаниях. Потому что Зона – это вам не пикник на обочине. Тот, кто не понимал разницы, попросту не жил более суток. Одно дело любить гитару, и совсем другое – переть ее в Зону. Из тех, кто являлся сюда с гитарой, не выжил ни один. Добровольцы проводили расследование. Ни один. Из-за того, что изначально настроились на неверное восприятие окружающей действительности.

А гитары остались и перешли в собственность более мудрых сталкеров, которые хранили инструменты как символ уюта и единства. Так что Орех не чувствовал никакого восторга от того, что Марк тоже явился в Зону с гитарой на плече, словно выбрался из города в поход. История же с таинственным рюкзаком показалась ему сущей мистикой.

– Я… я не знаю… Должно быть какое-то объяснение, – пробормотал он, и Мифуна, к его удивлению, резко кивнул и с живостью сказал:

– Конечно, должно! Потому что сталкера Марка не видели с гитарой ни разу с тех пор, как он припер ее на Рубеж! Но я точно знаю, что он с ней пришел! Исчезла, как и шмотки в его рюкзаке!

– Может, разбил где-то, мало ли…

– Все может быть. Может, и в рюкзаке у него была какая-нибудь безобидная современная электронная хреновина. Я тебе о другом толкую – о самом факте, что он пришел в Зону, как к себе на дачу. И что пока ему просто во всем везет. Ты не такой, как он, ты серьезный сталкер, я это сразу вижу. Но мой тебе совет, Орех: бросай ты этого приятеля, пока не разделил его участь. Поверь старому проводнику, я разбираюсь в людях.

Мифуна умолк и начал пить чай большими глотками. Одинокий сталкер в сером плаще, сидящий с чашкой кофе за стойкой поодаль от него, уже давно прислушивался к их разговору.

– Возможно, сталкер Марк в настоящее время как раз дома, – выдал он фразу дня.

– Не лезь, Сенатор, – отмахнулся Мифуна. – Только не сейчас.

– Дом там, где твое сердце…

Орех обдумывал услышанное от Мифуны. Смех и шуточки, доносящиеся от стола Плотника, он уже не воспринимал. Ничего особенного вроде ему проводник и не рассказал – так, мелочи одни. Только мелочей было уж очень много. В самом деле, что он, Орех, знает о Марке? Да ничего. Но не Мифуна стоял с ним, Орехом, рядом на том месте. Не он находил аномалии раньше Бергамота, и не он рисковал собой ради спасения всех. А ценить оказанную помощь Орех умел.

– Вот что, Мифуна, – твердо сказал он. – Я тебя уважаю, но, как ты сказал, я прошел крещение Зоной. Я тоже так считаю. Но не потому, что сдал тесты Бергамоту. А потому, что своими глазами видел, как другой человек дал мне пример того, каким я сам хотел бы быть. И понял я это только в Зоне. И если Марк захочет, чтобы я ему в чем-то помогал, я буду только рад. А теперь я иду искать арты, и не останавливай меня. Будь здоров, Дубарь.

Орех слез со стула и пошел к выходу.

Мифуна покивал, прислушиваясь к своим мыслям, и лукаво улыбнулся.

– Молодец, сталкер, – сказал он вслух.

Почти сразу вслед за Орехом ушел и Дубарь. Мифуна продолжал сидеть боком к стойке, обводя взглядом посетителей и слушая чужие разговоры.

В бар вошли Ханта и Варяг, одиночки, обитающие преимущественно на Мусорке – скоплении радиоактивного мусора. Они пожали руки Трубе и Плотнику, кивнули сидящим в углу «ранговцам» и приняли из рук Шпиля кружки с пивом.

– Как оно, Мифуна? – спросил Ханта, стаскивая сталкерскую куртку.

– Живой, как видишь, – ответил проводник. – Зона меня хранит, чтобы было кому о вас, молодых, позаботиться.

Жизненная философия Мифуны сильно отличалась от убеждений Бергамота.

– Не сильно-то ты заботишься, – поддел его Ханта. – Вон, Варяг час назад чуть в «карусели» не загнулся.

– Так мне что, за вами как за детьми малыми ходить?

– Думал, все, каюк, – приглушенно сказал Варяг, залпом опустошив кружку. – Встрял по-тупому. Расслабился раньше времени.

– Зато сейчас как раз самое время, – утешил его Ханта, подсовывая Варягу под нос новую кружку. – Тут все свои, не боись.

– А ты чего напарника не прикрыл? – сурово спросил Мифуна.

– Так я занят был, слепых собак отстреливал! Хорошо, что все обошлось. Направились мы дальше, уже и до Рубежа добрались. И топает нам навстречу какой-то чушпан. С пистолетом одним, а нормального ствола у него, видно, не было. Подходит к нам и начинает что-то спрашивать. Ну, я ему говорю: «Оружие убрал, а то разговора не получится!» Он пистолет спрятал и начинает молоть какую-то чушь про то, какими новостями мы с ним поделиться можем. Я ему и объяснил в трех словах, куда ему нужно идти.

– Что ж так грубо? – зыркнул на Ханту Мифуна.

– Да не, я в буквальном смысле. Ну, там, рассказал ему коротко, куда сейчас на Мусорке лучше не соваться. А он кивнул и попер как раз туда, куда я ему не советовал. Ну, думаю, не моя проблема. А как до бара дошел, так меня словно ударило: на парня-то детектор аномалий ругался.

Мифуна поднял брови:

– Да?

– Я тебе отвечаю. Он у меня перенастроенный, очень чувствительный, в Зоне он всегда на аномалии за сто шагов пищит. Ну, да я внимания не обращаю, пока в самом деле что-то серьезное не попадется. А перед тем как чушпана того встретить, мы на перекур остановились – Варяга «каруселью» слегка контузило, он попросил посидеть чуток. Ну, и по сигаретке перекурили. И когда чушпан ушел, мы еще сидели минутку, пока дальше не пошли. Блуждающих аномалий рядом стопудово не было. Значит, детектор на чушпана и ругался.

– Монстр, точно говорю, – постановил Плотник.

– Я тоже так думаю. Только Варяг тогда мало что соображал, а я как-то внимания не обратил, что ли… А потом успокоился – чушпан двинул в сторону Борланда, мы его там раньше видели. А Борланд его встретит как надо, можно не волноваться.

– Чего это Борланд торчит на Мусорке? – спросил Плотник.

– Да мы не спрашивали. – Ханта допил пиво. – Вот… Сдали мы, значит, хабар Исидору, и сюда, здоровье поправлять.

– Здоровье поправлять дело нужное, – подмигнул Плотник. – Эй, ребятня! Быстро скинулись Ханте на пиво!

Молодые сталкеры у его стола мгновенно бросились исполнять приказ. Они уже знали, что подобные истории дают информацию, помогающую самому главному в Зоне – выживанию.

– Да нет, не монстр это был, – пробормотал Мифуна себе под нос.

Глава 3

Борланд

Небо постепенно заволоклось мрачными, не предвещающими ничего доброго тучами. Вся живность Зоны забилась по укромным местам, словно предстоял Выплеск. Но занявший позицию на куче железного хлама Борланд знал точно: Выплеска не будет. Равно как и радиоактивного дождя, несмотря на тучи. Хотя почувствовать на лице капли самого настоящего, животворного ливня он бы не отказался. Однако природа не баловала Зону обычным весенним дождем, посылая с ветром и градом одни только испытания для человеческих нервов.

Мимо груды промышленного мусора, на которой лежал Борланд, невозможно было даже пройти, не рискуя подхватить лучевую болезнь. Если, конечно, не облачиться в защитный костюм экологов, обосновавшихся вокруг озера Смоль. Борланд знал это и именно потому выбрал такое место для снайперской позиции. Здесь его никто искать не будет. Чтобы расположиться в этой точке Мусорки, ему пришлось неделю, с помощью известных ему одному психологических и физических тренировок и особых препаратов, приводить организм в состояние готовности к повышенному облучению. Да и сейчас у него на поясе висело пять артефактов «Пламенный Обруч», принявших на себя большую часть вредоносных излучений окружающей среды. Борланд знал, что даже при таких защитных мерах ему нужно срочно покидать это место через двадцать минут, двенадцать из которых уже прошли. А заодно навсегда оставить дорогостоящий «Винторез» и все снаряжение, которое будет излучать радиоактивный фон не хуже, чем все железки на этой куче.

На все это пришлось пойти ради простой, но важной цели – сделать один выстрел. Мишень уже должна была появиться в пределах видимости. Лидер сразу трех мародерских группировок, Лаваш, терроризировал со своими людьми всю Мусорку набегами из Серой долины. Две группы «ранговцев» не вернулись после рейда в долину, когда пытались убить Лаваша. Это был один из немногих боссов, державший собственных пешек на поводке слепой веры в свое могущество, которое постоянно укреплял деньгами, оружием и системой изощренных наказаний.

Борланд не принадлежал ни к «Рангу», ни к какому-либо другому клану. Но стоило ему вызваться добровольно на эту миссию, как «Ранг» тут же снарядил его кучей защитного и боевого оборудования.

Причины, по которым Борланд решил убрать Лаваша, лежали на поверхности. Личная и общественная безопасность. Мусорка являлась южным центром Зоны, который нельзя было отдавать никакой группировке, если переговоры с ней не представлялись возможными. Такова же была и одна из ключевых позиций клана «Ранг», но Борланд отказывался жить по какому-либо уставу. Хотя в «Ранге» он стал бы одним из первых людей.

И все же «ранговцы» оказали ему дополнительное содействие, организовав аварию одного из своих джипов у входа в Серую долину. Транспорт в Зоне был на вес артефактов, пусть и не очень дорогих. Цель того стоила. Перевернув джип с переодетыми телами бандитов и взорвав его, «ранговцы» ушли. Любая огневая страховка Борланда исключалась. Лаваш лично прибудет на место крушения ценного транспорта, это очевидно. Но перед этим его шестерки проведут прочесывание всех точек, где возможна засада.