– Что это? – удивленно спросила я.

– А вы посмотрите! – светясь от радости, проговорила Лариса.

Я извлекла из пакета комплект нижнего белья – умопомрачительный и совершенно мне ненужный. Сочетание выпуклых ярко-алых цветов на черном фоне было, может, и красивым, но очень непрактичным. Данный комплект скорее подошел бы какой-нибудь озабоченной женщине-вамп, мечтающей соблазнить не особо продвинутого мужчину с навязанными извне фантазиями.

– Я хочу отблагодарить вас за все, что вы для нас сделали! – с улыбкой продолжала Лариса, ожидая моей восторженной реакции.

– Не нужно, Лариса, – я решительно отодвинула комплект. – За свою работу я получаю оплату от вашего мужа и вполне ею довольна.

– Ну что вы! – Лицо Ларисы вытянулось. – Возьмите, это же от чистого сердца!

Я вздохнула и посмотрела остальное содержимое пакета. Лежавшие там маечки-шортики-пижамки показались мне куда более приемлемым вариантом. Их я еще могла пережить.

– Ну что ж, спасибо вам огромное, – произнесла я, не очень охотно принимая подарок. – Но впредь я вас прошу не беспокоиться о подобной благодарности. Поверьте, мне хватает денежной оплаты.

– Хорошо-хорошо! – закивала Лариса. – Я все поняла! А теперь пойдемте.

Мы проследовали в зал, и Лариса направилась в отдел женского белья. Покрутившись там некоторое время, она все-таки приобрела еще несколько вещей, очень похожих на те, что подарила мне. Видимо, ей не давала покоя мысль, что она оставит себя обделенной.

– Смотрите, вот эта маечка очень пикантна, правда? – вопрошала она, прикладывая к груди короткую трикотажную майку с рюшечками. – А вот эти шортики очень удобно надевать под брюки – они будут практически незаметны!

Спустя несколько минут мы, нагруженные объемистыми пакетами, вышли наконец из магазина. В дверях Лариса обернулась и небрежно проговорила:

– Девочки, запишите, пожалуйста, расходы на меня. И проценты сами посчитайте, ладно?

Девушки нисколько не возражали против этого, чуть ли не расцеловали на прощание свою хозяйку. Погрузив вещи в машину, мы сели. Судя по виду водителя, а также самой машины, за время нашего отсутствия ничего плохого не случилось. Меня это совсем успокоило, и я чуть расслабленно откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Это мероприятие, признаться, слегка меня утомило.

– Ну что, теперь домой? – с надеждой спросила я сквозь полуприкрытые веки.

– Да-да, – в один голос заверили меня мать и дочь.

Однако не успели мы проехать и двух кварталов, неугомонная Лариса сказала:

– Я предлагаю все-таки заехать по дороге в «Наполеон» и купить торт – отметить наши обновки!

– Вообще-то покупки принято обмывать! – весело подмигнула матери Вика.

– Ну, мы можем присовокупить к нему и бутылочку шампанского! – тут же нашлась Лариса.

– Не возражаю! – откликнулась Вика.

«Наполеон», магазин с кондитерской, находился как раз по дороге. И торты в нем действительно были неплохими. Не сравнить, конечно, с теми, что печет тетя Мила, но все же вполне достойными. Пока Лариса и Вика ходили за покупками, я обратилась к водителю Степанову:

– Ничего странного не заметили?

– Нет, – коротко ответил он. Но потом добавил: – Так ведь злодея-то, кажется, поймали?

– Откуда вам это известно? – удивилась я.

– Слухами земля полнится, – уклончиво сказал Владимир Сергеевич, так и не ответив прямо на мой вопрос.

– Вы бы поменьше интересовались слухами! – сухо посоветовала я, внимательно глядя в аккуратно стриженный затылок Степанова, но тот больше ни слова не сказал на эту тему.

Вскоре вернулись Вика с матерью, неся в большой прозрачной коробке высокий торт, украшенный взбитыми сливками. Открыв заднюю дверцу, Лариса оставила торт на попечение дочери, а сама метнулась к супермаркету напротив, откуда вскоре вышла с бутылкой французского шампанского. Лариса переглянулась с дочерью. Вид у обеих был очень довольным. Однако когда мы отъехали от магазина, я обратила внимание, что Вика с задумчивым и даже грустным видом смотрит в окно.

– О чем ты думаешь? – поинтересовалась Лариса.

– Так, ни о чем, – коротко отозвалась Вика, откидывая со лба длинную прядь. – Представляю себе, как буду в Москве, одна, без вас, без друзей… Я, наверное, стану жутко скучать.

Лариса часто-часто заморгала, потом произнесла:

– Но ведь ты всегда можешь приехать в гости, в любое время! Думаю, что и отец будет тебя навещать, он же часто бывает по делам в Москве. Созваниваться станем каждый день. Вы не представляете, Женя, – повернулась ко мне Лариса, – как это грустно, когда твой ребенок отправляется в чужие края один! Понимаю, как Вике будет трудно первое время!

Вика лишь вздохнула. Зато не утерпел водитель Степанов, чтобы не вставить свой едкий комментарий:

– Да уж, двухэтажный коттедж в Подмосковье, норковая шубка, машинка стоимостью в трехкомнатную квартиру, карманное содержание, равное моей годовой зарплате… Есть чему посочувствовать!

– Вы бессердечный человек, Владимир Сергеевич! – со вздохом заметила Лариса.

– Конечно, бессердечный! Не жалею ребенка, на долю которого выпали такие тяготы! – согласно кивнул Степанов. – Эх, мне бы такие трудности!

– Значит, просто завидуете! – бросила Лариса.

– Я? – моментально взвился Степанов. – Нисколько! Да мне предложи – я бы в жизни в Москву не поехал! Все туда рвутся, как будто там медом намазано! Я бы вообще лучше в деревню переехал!

– Что же вам мешает? – полюбопытствовала я.

– А то! – отрезал Степанов. – Деревня уже не та, что раньше. Работы нет, мужики спиваются, да и бабы вместе с ними. Жизни там нет совсем! Так что я уж лучше здесь.

И он, как всегда, словно подведя итог и сказав свое самое верное слово, сурово сдвинув брови, крутанул руль, направляя автомобиль в сторону Белогорского ущелья.

Никто не стал его ни разубеждать, ни поддерживать, Лариса приобняла дочь, Вика уткнулась носом в ее плечо, и до дома мы доехали почти молча.

Глава 5

Особняк Ясенева был пуст. Сам Аркадий Николаевич, видимо одолев все-таки головную боль, отправился к себе в офис. У домработницы сегодня был выходной, а Алевтина Робертовна куда-то отлучилась – наверное, по своим общественным делам. А может быть, демонстрировала таким образом свой протест против обновок, нажитых «аморальным» бизнесом.

Вика и Лариса сначала засели на кухне, где откупорили шампанское и нарезали торт – разумеется, пригласив меня составить им компанию. От шампанского я отказалась, а вот торт отведала не без удовольствия, хотя и ограничилась небольшим куском. После того как бутылка опустела, женщины, как я и предполагала, занялись распаковкой и повторной примеркой приобретенных нарядов. Однако я заметила, что пылу у них поубавилось – основной заряд эмоций и энергии они все-таки растратили в магазине. К тому же начинала сказываться предыдущая бессонная ночь плюс выпитое шампанское: мать и дочь позевывали, и вид их становился все более и более вялым. Они даже не стали обедать, перебив аппетит тортом, но попили чаю с бутербродами.

Едва Вика объявила, что на сегодня у нее нет никаких планов и она намеревается пройти к себе и немного поспать, как в дверях появилась Алевтина Робертовна. Как ни странно, вид у старушки был довольно благодушным. Она ни словом не обмолвилась по поводу покупок, но присела на стул и с улыбкой стала делиться мнением, какая на улице замечательная погода. Вика чуть удивленно согласилась, что, да, кажется, стало гораздо теплее и солнышко вон вышло, на что Алевтина Робертовна тут же заявила:

– Это бабье лето! Отличная осенняя пора! Многие любят лето, а я вот, знаете ли, всегда любила осень!

– Бабуля, у тебя много общего с Пушкиным! – улыбнулась Вика. – Ты сейчас даже заговорила в его стиле!

– В юности я писала стихи! – не без гордости поведала Алевтина Робертовна.

– Неужели? – поразилась Лариса.

– А вы думали, я всегда была старой занудой? – немного сварливо произнесла Алевтина Робертовна. – Я и сейчас стараюсь находить себе полезные занятия! Не понимаю людей, которые в пожилом возрасте сами сводят свою жизнь лишь к просмотру глупых телепередач! Всегда была против этого!

– Молодец, бабуля! – одобрила Вика, порываясь подняться.

– …Занималась общественной деятельностью, думала о помощи другим, – продолжала перечислять Алевтина Робертовна. – Следила за собой и своим образом жизни…

Она бросила пристальный взгляд на внучку и добавила:

– И подруг себе выбирала соответствующих. Не таких приятельниц, с которыми только языком трепать можно о всякой ерунде да бегать на танцы, а соратниц! Единомышленниц! И вот ведь какая досада – никто даже не подозревает, какие это замечательные люди! Каждая из них – личность! А все из-за того, что в силу возраста их ошибочно причисляют к выжившим из ума.

Она бросила еще один взгляд на Вику.

– Бабушка, думаю, ты преувеличиваешь, – заметила та.

– А вот ты, Вика, пообщалась бы с кем-то из них и сразу бы поняла, что это очень интересные люди! Например, Клавдия Федоровна…

Взгляд Алевтины Робертовны стал еще более многозначительным.

– А что Клавдия Федоровна? – поинтересовалась Вика, поняв, что бабка завела этот разговор неспроста.

Алевтина Робертовна торжественно улыбнулась.

– Клавдия Федоровна приглашает тебя в гости, – сообщила она. – Сегодня вечером она собирает у себя своих знакомых. Очень приличное общество! – подчеркнула Алевтина Робертовна. – Думаю, что общение с ними будет не только приятным для тебя, но и полезным.

– Но, бабушка… – оторопело протянула Вика. – Что общего у меня может быть с этими приятельницами Клавдии Федоровны, если между нами разница в возрасте полвека?

– Вот! – с укором вздохнула Алевтина Робертовна. – Я только что об этом и говорила! Стереотипы, стереотипы! А ведь у каждой из них есть чему поучиться!

– Но я хотела отдохнуть, – продолжала сопротивляться Вика. – Я практически не спала всю ночь…

– Сбор в семь часов, ты вполне успеешь и выспаться, и собраться. Я уже купила гостинцы и предупредила, что ты придешь! – убедительно произнесла Алевтина Робертовна, поднимаясь, пока Вика не успела ей возразить.

Она сунула в холодильник пакет с какими-то продуктами и удалилась в свою комнату. Я посмотрела на огорченное лицо Вики.

– Ты, собственно, можешь и не ходить, – не очень уверенно пожала плечами Лариса.

– Конечно, – поддержала я ее. – Это твое личное дело.

– Ладно, – вздохнув, махнула рукой Виктория. – Схожу ненадолго. А то бабушка потом нам всем совсем житья не даст!

– Мне придется тебя сопровождать, – напомнила я, но вовсе не к тому, чтобы заставить девушку отказаться от ее решения.

– Думаю, что это уже не обязательно, – посмотрела на меня Виктория. – Папа же сказал, что волноваться больше не о чем.

– Тем не менее папа же и добавил, чтобы я оставалась твоим телохранителем вплоть до отъезда, – объявила я. – Так что уж потерпи меня еще немножко.

– Да мне вовсе не приходится при этом стискивать зубы! – засмеялась Вика. – Ладно, я все-таки пойду подремлю.

– Ой, и я тоже, – рассеянно проговорила Лариса. – Я уже засыпаю на ходу…

Они разбрелись по своим комнатам, оставив меня одну. Я, признаться, с облегчением перевела дух. Длительные посещения магазинов утомляли меня порой больше, чем иная погоня со стрельбой. Так что я была рада побыть немного одна. Решив принять душ, я бросила взгляд на повязку на ноге. Ее желательно было снять, а после душа сменить на новую. Отправив окровавленный бинт в мусорное ведро и с удовлетворением отметив, что рана начала потихоньку затягиваться, я проследовала в ванную. На сей раз я осмотрела все очень тщательно, прежде чем забираться в ванну. Убедившись, что мне ничего не грозит, включила воду, подумав, что так и не поинтересовалась у Алевтины Робертовны по поводу происхождения злополучных осколков…

До вечера я успела посмотреть один вполне приличный фильм, привести в порядок ногти на руках, а также позвонить тете Миле и сообщить, что у меня все в порядке. Тетя заявила, что у нее тоже все хорошо, и сказала, что в прогнозе погоды объявили, будто ожидается резкое похолодание, и чтобы я в связи с этим заехала домой взять теплую куртку и шарф, иначе в своей ветровке с «голым горлом» рискую подхватить ангину, а это очень коварное заболевание… Словом, хорошо известный мне набор предосторожностей. Тетя Мила была стопроцентно уверена в том, что я без ее советов совершенно беспомощна. Но сердиться на тетю за ее искреннюю заботу обо мне было бы несправедливо, поэтому я просто ее поблагодарила, заверив, что так и поступлю.

Ближе к шести часам ко мне зашла Вика, которая уже успела проснуться и привести себя в порядок.

– Ну что? Готовы к общению с интереснейшими личностями? – усмехнувшись, поинтересовалась она и присела на край моей кровати.

– Я готова к своей работе, – пожав плечами, ответила я. – А интересные особы мне в данном контексте неинтересны. Вот такой каламбур, – улыбнулась я.

– Нога болит? – сочувственно спросила Вика.

– Уже практически нет, – сказала я. – У меня есть отличная мазь, которая быстро заживляет раны.

Мазь таковая у меня и в самом деле имелась: нас снабжали ею еще в «Ворошиловке», когда мы случайно травмировались на занятиях. А уж во время заданий посерьезнее она и вовсе была незаменима. Основной рецепт этого средства оставался неизменным много лет, лишь незначительные вспомогательные вещества вводились по мере процесса модернизации.

– Кстати, я спрашивала у бабушки по поводу стекла, – сообщила Вика.

– И что она сказала? – заинтересованно спросила я.

– То, что я и предполагала! – махнула рукой Вика. – Что, дескать, это мы сами что-нибудь разбили и не заметили. И скорее всего, мама, потому что она «вечно не видит дальше своего носа». Это бабушкины слова, – пояснила девушка.

– В общем, толку никакого, – констатировала я.

– Абсолютно, – подтвердила Вика.

– Что ж, могу только лишний раз напомнить об осторожности, – сказала я. – Из дома выходим полседьмого?

– Да, где-то так, – согласилась Вика и вышла.

С макияжем я заморачиваться не хотела, а вот причесаться не мешало бы: после душа я легкомысленно проигнорировала свои мокрые волосы, и теперь они были несколько встрепаны. Но вот сделать это мне не удавалось: почему-то я никак не могла найти свою расческу. Перетряхнула всю сумку, потом осмотрела поверхность трельяжа, заглянула под него и под кровать. Расческа словно сквозь землю провалилась!

Решив, что забыла ее в ванной, я отправилась туда, но и там не обнаружила расческу. С озабоченным видом спустившись в кухню, я застала там Ларису, которая сразу обратила внимание на мое лицо.

– Что-то случилось? – быстро спросила она.

– Да нет, на сей раз ничего особенного, – сказала я. – Глупо говорить, но не могли бы вы одолжить мне какую-нибудь расческу? Что-то не могу найти свою. Сунула куда-то…

– Конечно! – с готовностью сказала Лариса, и буквально через минуту я уже расчесывала перед зеркалом свои волосы.

Алевтина Робертовна перед уходом вручила нам пакет с теми самыми гостинцами, что приобрела по этому поводу. Кажется, там были какие-то конфеты, печенье и прочие кондитерские сладости. Вика кивнула бабушке, и мы отправились в гости. На этот раз водителя не было, и машину вела я. Вика со скучающим видом смотрела в окно, и на ее лице ясно читалось, что этот визит в гости для нее не очень-то желанное событие…

Клавдия Федоровна проживала в двухэтажном доме. Это был так называемый старый жилой фонд – дома, построенные еще в конце девятнадцатого века и некогда принадлежавшие зажиточным горожанам. Впоследствии они были разбиты на коммуналки и распределены среди жителей города. Так что каждая семья чаще всего жила лишь в одной комнатке, в лучшем случае в двух. Далеко не всегда эти дома были оснащены ванной и туалетом, и даже горячая вода в них зачастую отсутствовала, зато наличествовали, как правило, неудобная деревянная лестница с шатающимися перилами, плесень на стенах внутри и трещины снаружи.

Клавдии Федоровне, можно сказать, повезло. У нее было целых две комнаты, правда, одна совсем крохотная и темная, без окон. Зато квартира была отдельной, с собственной кухонькой и даже санузлом. Ремонт, конечно, не евростандарта, но все-таки обои были свежими, и пол выстелен линолеумом. Портили впечатление потолки с темными разводами по углам – видимо, крыша этого домика давно и безнадежно протекала.

Встретила нас старушка с умильной улыбкой.

– Проходите, проходите! – щебетала она своим тоненьким голоском. – Викочка! Как же я рада, что вы пришли, деточка! Да еще с подружкой! – повернулась она ко мне.

– Женя, – коротко представилась я, не став распространяться, какую функцию выполняю подле Вики. Сама Виктория также не стала впадать в красноречие.

Мы прошли в комнату, где за квадратным столом уже сидели две пожилые женщины и с улыбкой оглядывали нас довольно бесцеремонно. Обстановка в комнате показалась мне странноватой. С одной стороны, все довольно миленько: вязаные салфеточки, хрустальные вазочки и фигурки ангелочков на старом комоде. И в то же время было здесь что-то отталкивающее.

Первым делом я обратила внимание на то, что окна плотно закрыты тяжелыми шторами черного цвета, причем так, что солнечные лучи совершенно не проникали внутрь. Хотя, к слову сказать, был уже вечер и солнце скрылось, но черный цвет меня слегка покоробил. Потом я увидела, что зеркало также завешано черной тканью. Это уже вызвало у меня недоумение. Подобная традиция практикуется в домах, где есть покойник, но, судя по счастливому виду Клавдии Федоровны, все ее близкие были живы и умирать не собирались.

С люстры, расположенной прямо над столом, за которым нам предлагалось рассесться, свисали не то нити, не то веревки, кое-где переплетенные между собой. На модный дизайн интерьера это как-то не походило…

Я подошла к высокому шкафу в углу комнаты, который был буквально забит книгами под завязку, и даже наверху лежали не поместившиеся внутрь. Я сняла сверху одну из книг наугад. Название книги бросилось мне в глаза: «Ты можешь править миром!»

«Звучит заманчиво!» – усмехнулась я про себя, кладя книгу обратно. Хотела уже было пролистать еще одну, но Клавдия Федоровна громко пригласила нас за стол.

– Да ведь Аграфена еще не пришла, – заметила с озабоченным видом одна из старушек, когда мы расселись на стульях. – Может быть, подождем?

Я помалкивала. Мне было все равно – ждать неизвестную Аграфену или начинать трапезу. Есть мне не хотелось, без чая я бы тоже вполне обошлась. Я просто отсиживала здесь рабочие часы, если можно так выразиться.

– Она говорила, что может опоздать, – заметила Клавдия Федоровна, поглядывая на пузатый заварочный чайник, из носика которого шел пар. – Так что можно начать и без нее.

– Каре, Арак, Сарук, Малак, – переглянувшись, с замогильными интонациями забормотали старушки в один голос, закрыв глаза.

Тут настал наш с Викой черед изумленно переглянуться. Я вопросительно вскинула брови, Вика недоуменно пожала плечами. Потом она махнула рукой, словно давая понять, мол, чем бы дитя ни тешилось… Я же так поняла, что это было какое-то благодарственное заклинание, обращенное неизвестно к кому.

– Угощайтесь! – открыв глаза и принимая нормальный, но слишком какой-то сладко-приторный вид, предложила Клавдия Федоровна все с той же благодушной улыбкой, разливая по чашкам чай.

Угощение было довольно скромным: печенье и конфеты, принесенные нами с Викой, а также какие-то вафли, крендельки и карамельки в вазочках. Чай же оказался густым, насыщенным, настоянным на каких-то ароматных травах. После услышанных заклинаний на непонятном языке я уже с легкой опаской покосилась на чашку и на всякий случай не стала из нее пить. Не то чтобы я боялась, что меня превратят в мышонка, лягушку или вообще в неведому зверушку, просто мало ли что на уме у таких вот благообразных старушек. За их умильными физиономиями мне чудилось что-то недоброе.

Толкнув локтем Вику, которая спокойно, хоть и не очень охотно взялась за чашку, я посмотрела ей в глаза. Та поняла мой взгляд и не стала пить из чашки, похрустывая печеньем, купленным родной бабушкой.

– Викуша, мы слышали, ты собираешься поехать в Москву? – поинтересовалась тем временем Клавдия Федоровна, помешивая ложечкой в своей чашке.

– Да, – коротко ответила Вика, глядя прямо перед собой.

– Страшновато, наверное? – участливо спросила другая женщина.

Вика неопределенно пожала плечами, ничего не ответив.

– Тебе обязательно нужна защита! – выдохнула Клавдия Федоровна, с уверенностью глядя на Вику.

– Защита? – Вика удивленно подняла на нее глаза. – От кого?

– Ну, мало ли… – уклончиво произнесла Клавдия Федоровна.

– Папа сказал, что, если что, он приставит ко мне телохранителя, – поделилась Виктория.

– Да разве же я об этой защите говорю! – тихонько залилась Клавдия Федоровна смешком. – От бандитов и хулиганов телохранитель, конечно, может уберечь. А вот… – она многозначительно понизила голос.

– От кого же? – спокойно спросила Вика, перекатывая во рту печенье.

– Ну, ты сама понимаешь, – замялась Клавдия Федоровна.

– Нет, не понимаю, – просто возразила девушка.

– От того, кто сильнее нас, девочка! – испуганным шепотом произнесла одна из присутствующих приятельниц хозяйки. – От злых духов!

Вика заставила себя улыбнуться.

– Вы меня простите, но я не верю в злых духов, – сказала она.

– Ты можешь не верить, но они-то в тебя верят! – назидательно произнесла Клавдия Федоровна.

– И с помощью чего вы предлагаете от них защититься? – полюбопытствовала Вика.

Я пока не вмешивалась, видя, что девушка и сама хорошо владеет собой и держит ситуацию в руках.

– С помощью оберега, конечно! – изрекла Клавдия Федоровна.

Она быстро поднялась с месте и скрылась в темной комнатушке, вскоре появилась, неся что-то в руках. Это оказался какой-то небольшой неправильной формы предмет, подвешенный на ниточке через проделанную в нем дырку.

– Вот, – она с оттенком торжественности протянула его Вике обеими руками. – Это очень сильный талисман. Я изготовила его специально для тебя! Сейчас я прочитаю над ним заклинания, и это утроит его силу. А если ты станешь повторять слова заклинания за мной, тебе вообще не страшны будут никакие темные силы! Ну, повторяй…

Бабка закатила глаза, приняла загробный вид и собиралась уже что-то вещать, но Вика решительно произнесла:

– Клавдия Федоровна! Но это же магия чистой воды!

Клавдия Федоровна вышла из ступора и приняла человеческий облик.

– Это неизведанные, неизученные стороны нашей жизни, – проговорила она с таинственными интонациями. – Некоторым людям удалось их постичь, и теперь они призваны к тому, чтобы помогать другим! Я же просто желаю тебе добра!

– Я вам премного благодарна, Клавдия Федоровна, но, право, не стоит так беспокоиться, – решительно проговорила Вика и бросила взгляд на большие часы, украшенные резьбой и какими-то странными узорами и знаками – видимо, тоже являвшими собой магическое значение.

Я уже собралась прийти ей на помощь с тем, чтобы объявить, что нам пора уходить, но тут в прихожей раздался звонок. Да такой, что все невольно вздрогнули. Звонок прозвенел резко, с нажимом и ощущением тревоги. Все повернули голову в сторону прихожей.

– Это Аграфена! – шепотом воскликнула одна из бабулек, и Клавдия Федоровна поспешила открыть дверь.

Магический талисман остался забытым на столе. Я незаметно смахнула «оберег» салфеткой на пол, дабы он не напомнил о себе и не вернул все к началу – убеждению, что Вике просто необходимо его принять. Причем я подозревала, что приобретение это будет небезвозмездным…

Послышался шум отпираемой двери, чей-то пронзительный, громкий голос, а затем в комнату буквально вихрем ворвалась особа неопределенного возраста, довольно высокая и крепкая. Быстро пронесшись мимо нас так, что я даже ощутила холодок ветерка на своих ногах, она опустилась на стул, который только что освободила Клавдия Федоровна, и тут же налила себе чашку чая.

– Ух, как же я торопилась! Взопрела вся! – пожаловалась она, обмахиваясь салфеткой.

Особа оказалась весьма колоритной. Пышнотелая, румяная, с ярким макияжем… На голове у нее было нечто, похожее на вермишель. Чуть позже я поняла, что это ее волосы, сильно осветленные, практически белые, разобранные на отдельные тонкие пряди и скрепленные каким-то гелем или лаком. Держалась она очень уверенно, даже слишком. Создавалось впечатление, будто она не в гости пришла в чужой дом, а была здесь полноправной хозяйкой, отдающей распоряжения.

– Клавочка, мне побольше сахару, пожалуйста, – обратилась она к Клавдии Федоровне, протягивая ей опустевшую чашку. – Я чувствую, что мне нужна дополнительная энергия!

Клавдия Федоровна метнулась на кухню, откуда вернулась с сахарницей, наполненной с горкой.

– Суля, что это вы устроили? Почему сквозняк? – грозно сдвинув брови, обратилась она к другой посетительнице.

Старушка со странным именем Суля дернулась и бросила тревожный взгляд на окно.

– Никакого сквозняка нет, Аграфена, – дрожащим голосом заметила она. – Мы все очень плотно зашторили.

– Но я же чувствую, что дует! – не унималась Аграфена.

Сухонькая Суля не поленилась и прошла к окну, чтобы все проверить и лично убедиться.

– Окно закрыто, – сообщила она. – Просто здесь щели…

– Щели! – ворчливо отозвалась Аграфена, отпивая чай с оглушительным прихлебыванием. – Непременно нужно заделать! В щели может попасть посторонняя энергия! Вы понимаете, чем это чревато? – и она обвела присутствующих грозным взглядом.

Старушки послушно закивали с трепетом в глазах. Мне все меньше и меньше нравилась обстановка, и я уже было раскрыла рот, дабы сообщить о нашем с Викой уходе.

– Что это у вас? – вперив в меня обличительный взгляд, вдруг вопросила Аграфена, бесцеремонно ткнув в мою грудь пухлым пальцем, в складках которого я заметила сразу три спиралевидных кольца.

– Бюст, – чуть растерявшись, ответила я.

– Бюст! – фыркнула Аграфена. – Я спрашиваю – это что? Что это символизирует?

Я поняла, что она имеет в виду серебряную цепочку, подаренную на мой прошлый день рождения тетей Милой. Цепочка была с кулончиком в виде цилиндрика.

– Украшение, – теперь уже спокойно ответила я.

– Выбросить немедленно! – категорически заявила Аграфена.

– Почему это? – ревниво спросила я. Аграфена смерила меня снисходительным взглядом.

– Цилиндр, милочка! – пояснила она. – Крайне неудачная форма! Эта форма отталкивает удачу и призывает неприятности! Вы сами можете не осознавать, что все беды в вашей жизни вот от этой маленькой, невинной на первый взгляд штучки.

Я-то была уверена, во-первых, что никаких особых бед в моей жизни нет. А во-вторых, те, что и случались когда-то, произошли задолго до появления в моей жизни невинного цилиндрика на цепочке и уж никак не были с ним связаны. Но вслух я произносить этого не стала. Я просто проигнорировала заявление Аграфены, взглянула на свои наручные часы и сказала:

– Вика, нам пора. Нас уже ждут.

– Да, – торопливо проговорила Вика, выдавив из себя вежливую улыбку. – Мы пойдем.

– Так это вы Вика? – живо повернулась к ней Аграфена всем своим мощным корпусом. – Что же вы мне сразу не сказали! Так-так…

Видимо, поняв, что со мной она ошиблась адресом, она поднялась со стула и подошла к девушке. В глазах Виктории отразилось волнение. Аграфена пристально осмотрела ее с головы до ног и произнесла:

– Да уж… Случай весьма запущенный! Но ничего! Для меня, мага двенадцатого уровня, это не проблема! За пару вечеров все исправим!

– Что вы собираетесь исправлять? – нахмурилась Вика.

– Вашу карму, милочка! – все тем же снисходительным тоном произнесла Аграфена, мало обращая внимания на саму Вику и оглядывая комнату. – Клавдия Федоровна, комната готова?

– Конечно, Аграфена, давно! – с подобострастием воскликнула Клавдия Федоровна, распахивая дверь в темную комнатку.

Там стоял столик, вокруг которого были расставлены свечи. Клавдия Федоровна сейчас же зажгла их все, бормоча под нос какое-то заклинание. На столе был разложен лист бумаги с нарисованной пятиконечной звездой. По ее углам также были расставлены свечи. Аграфена прошла в комнату и придирчиво все осмотрела.

– Так-так, пентакль готов, – пробормотала она. – Что ж, сейчас я войду в астрал, и приступим. А вы пока подготовьте девушку.

– Слушайте! – резко произнесла Вика. – Я не знаю, что вы тут собираетесь делать, но участвовать в этом я совершенно не собираюсь! Пойдем, Женя!

Аграфена обратила на нее взгляд изумленной горгоны Медузы.

– Как это? – медленно произнесла она. – Вы собираетесь жить с этой кармой?

– Я прожила с ней двадцать три года, и вполне счастливо! И собираюсь жить и дальше, долго и еще более счастливо! – отчеканила Вика, и я мысленно похвалила ее за твердость и здравый смысл.

– Но у вас нарушен третий канал! А второй вообще весь в разрывах!

– Думаю, я это переживу, – сквозь зубы произнесла Вика.

– Но я оказываю вам помощь абсолютно бескорыстно! Первый сеанс я готова провести бесплатно!

– Мне это не нужно, – ответила Вика.

– Вы не верите мне? – воскликнула Аграфена, блеснув глазами. Она взмахнула руками, словно раненая птица, и рассмеялась горьким смехом. – Хорошо, – с драматизмом в голосе сказала она. – Тогда, может, вы поверите более авторитетному источнику. Клавдия Федоровна! Несите магический шар!

– Это еще зачем? – спросила Вика у Клавдии Федоровны.

– Аграфена хочет вызвать дух! – свистящим шепотом сообщила старушка.

– Чей? – не выдержав, поинтересовалась я.

– Не знаю, может быть, Калиостро! Или кого-то еще из великих магов! Чтобы вы из их уст получили указание на прохождение этого ритуала.

– Так, ну все! – решительно произнесла я. – Это уже слишком. Если хотите заниматься этой мерзостью – ваше дело. А мы уходим. У нас встреча с друзьями. Очень милые ребята, работают в прокуратуре. Пошли, Вика.

И я подтолкнула девушку в прихожую. Вика поспешно принялась обуваться. Аграфена осталась стоять посреди комнаты, со скорбной обреченностью наблюдая за нашими сборами, словно демонстрировала, как ей больно видеть, что молодые люди добровольно отказываются от своего счастья. Периодически она вздыхала и покачивала головой, отчего вермишелины ее казались колышущимися антеннами.

Клавдия Федоровна выскочила за нами в прихожую и ухватила Вику за рукав.

– Вы поймите, – зашипела она, – Аграфена – маг высшей категории, специалист по очищающим обрядам! И она готова бескорыстно оказать вам помощь! Поверьте, она лучше знает! Она заранее заявила, что на вас наведена сильная порча, Вика! Не будьте столь легкомысленны! Если не снять порчу – ничего в вашей жизни не получится! Все будет разрушено! Обычно сеансы Аграфены стоят больших денег, я только из уважения к Алевтине Робертовне согласилась помочь вам!

– Это бабушка вас попросила? – резко вскинув голову, спросила Вика.

– Нет, Алевтина Робертовна некомпетентный в этих сферах человек! Это я сама! Я знаю, что вам нужно довериться Аграфене! – продолжала убеждать старушка.

– Прощайте, Клавдия Федоровна. Спасибо за угощение! – проговорила Вика, толкая дверь и выскакивая на лестницу.

Там пахло сыростью, ветхим тряпьем и кошками, но даже этот запах показался мне глотком свежего воздуха после пропитанной оккультизмом квартирки. А уж когда мы вышли на улицу, я с радостью втянула свежий, прохладный воздух. Вика молча шла рядом, губы ее были плотно сомкнуты. И лишь когда мы сели в машину, сказала:

– Простите, Женя, что вам пришлось из-за меня подвергнуться этому.

– Да пустяки, – отмахнулась я. – Я же человек закаленный, меня трудно пронять. И потом, в сущности, это не из-за тебя. Ты такая же жертва, как и я, – засмеялась я, чтобы немного подбодрить ее.

– Ну, бабушка! – качая головой, произнесла Вика. – Я-то, дура, думала, что она просто хочет перетянуть меня на свою сторону, убедить заняться охраной животных и вступить в члены их общества! А она вон до чего дошла!

– Подожди, ты что, всерьез думаешь, что Алевтина Робертовна подбила Клавдию Федоровну на всю эту эзотерическую чушь? – повернулась к ней я.

– А кто же еще? Это же она сказала, что Клавдия Федоровна меня приглашает!

– А я вот так не думаю, – проговорила я. – Клавдия Федоровна же сказала, что бабушка некомпетентна в магических обрядах. И вообще, Алевтина Робертовна представляется мне далекой от магии женщиной. Она вполне прагматична. Мне кажется, это инициатива самой Клавдии Федоровны. Она находится под сильным влиянием этой Аграфены. Надо будет, кстати, выяснить, что это за особа. Думаю, она должна заинтересовать правоохранительные органы…

– Все равно, я обязательно выскажу бабушке все, что думаю! На этот раз все! – не могла успокоиться Вика.

– Поговорить, конечно, нужно, но только не в грубой форме, – посоветовала я. – И сначала выясни, чего она на самом деле хотела.

– Ладно, постараюсь, – проворчала Вика. Когда мы приехали в Белогорское ущелье, она, сняв сапоги, первым делом прошагала к комнате бабушки, дабы высказать свое возмущение. Однако это ей не удалось: оказалось, что Алевтины Робертовны нет дома.

– Куда это она намылилась? – удивленно спросила Вика саму себя. – Никаких заседаний, кажется, у них на сегодня не намечалось…

– Ладно, ты пока успокаивайся, а я пойду к себе, – сказала я, поскольку увидела, что из своей комнаты вышла Лариса и у Вики появилась аудитория, на которую она сразу же и принялась выплескивать свои эмоции.

Я прошла в свою комнату и принялась переодеваться. На левом носке увидела небольшое красное пятно. Я сняла носок и осмотрела повязку. Так и есть: кровь все-таки понемногу, но сочилась из раны. Нужно было поменять повязку. Попутно я подумала о том, что не очень-то красиво получилось, когда я бросила в пустое мусорное ведро окровавленный бинт. Наверное, надо было его как-то замаскировать, сложить в пакетик… Решив исправить свою оплошность, я спустилась к тому самому ведру, в которое опустила сегодня днем использованную повязку.

Ведро было пустым. В нем лежал чистый пакет. И это выглядело странно, потому что домработница, в обязанности которой вменялось выносить мусор и менять в ведре пакеты, сегодня не приходила. И вообще, когда я выбрасывала бинт, в ведре практически ничего больше не было.

«Неужели вид моего бинта настолько нарушил чье-то душевное равновесие, что этот «некто» решил, не дожидаясь домработницы, сам выбросить мусорный пакет?» – подумала я. Но расспрашивать и выяснять, кто это сделал, было как-то неудобно, и я просто замяла этот инцидент, тем более что он не стоил ломаного гроша. Мысленно же пообещала, что впредь не стану разбрасывать такие, можно сказать, интимные вещи.

Когда я пошла к себе, снизу послышался шум. Перегнувшись через перила, увидела, как в дом вошла Алевтина Робертовна, на которую сразу же набросилась Вика. Еще ни разу я не видела ее в таком возбужденном и гневном состоянии.

– Бабушка, ты совсем сошла с ума? – наступая на старушку, кричала она. – Что ты затеяла? Тебе что, заняться больше нечем?

– Что случилось, Вика? – невольно отступая, спросила Алевтина Робертовна.

– А ты как будто не знаешь! Сама все подстроила!

Алевтина Робертовна взяла себя в руки и приняла вид оскорбленного достоинства.

– Может быть, все-таки изволишь объясниться? – холодно спросила она. – А то сыплешь одними обвинениями, не сообщая об их сути, чем лишаешь меня возможности защищаться!

Вику, к слову, отрезвил этот холодный уверенный тон, она сразу понизила голос, и хоть и волнуясь, но уже гораздо спокойнее изложила свои претензии. Даже мне, наблюдающей за этой сценой сверху, было видно, как расширились глаза Алевтины Робертовны. Она продолжала слушать внучку, а лицо ее с каждой секундой наливалось решимостью. Наконец, ни слова не говоря, она отстранила Вику и прошествовала к лестнице, даже не сняв пальто. Пройдя мимо меня – я отскочила в сторону, – она скрылась в своей комнате, а я подошла к ее двери, и мне было слышно, как Алевтина сняла телефонную трубку. Еще через полминуты я услышала ее полный возмущения голос:

– Вы что же это творите, Клавдия Федоровна! – начала она без предисловий. – Я вас просила рассказать девочке о милосердии, заинтересовать ее правильными вещами, дать ей верные жизненные установки! А вы что сделали?

Клавдия Федоровна в ответ верещала так, что даже мне было слышно.

– Ваша внучка – легкомысленная, взбалмошная особа! – истерически визжала она.

– Это вы свихнувшаяся особа! – не осталась в долгу Алевтина Робертовна.

– Что-о? – задохнулась от гнева оккультная старушка. – Теперь я понимаю, в кого она такая! У вас вся семья такая! Вы… На вас всех нужно навести порчу! Тогда, может быть, вы что-нибудь поймете! Но будет поздно!

– Я добьюсь того, что упеку вас или в психушку, или в тюрьму! – прогремела Алевтина Робертовна. – Слышите? В тюрьму!

– А сами окажетесь в могиле! – выкрикнула в ответ Клавдия Федоровна, и мне показалось, что все эти слова старушке словно диктовал кто-то. И еще раз подумала о том, что личность Аграфены обязательно нужно установить через правоохранительные органы…

Алевтина Робертовна с силой шваркнула трубку на место и вышла из комнаты с пунцовыми пятнами на щеках. Она прошла вниз, в кухню, достала чашку и попыталась налить в нее из чайника. Руки у нее дрожали, и она даже плеснула себе кипяток на палец, после чего громко вскрикнула и, оттолкнув чашку, опустилась на табуретку, едва пряча слезы.

Мне даже стало ее жаль, и я сама налила чаю Алевтине Робертовне, спустившись на кухню вслед за ней.

– Спасибо, – механически ответила Алевтина Робертовна, поднося чашку к губам.

– Давайте я вас покормлю, – ласково предложила Лариса. – Я купила курицу гриль.

– Лора, ты же знаешь, я не ем мясного, – отчеканила Алевтина Робертовна, но без своей обычной неприязни к невестке в голосе. – Я вполне обойдусь творогом.

Лариса вздохнула и, достав из холодильника коробочку с творогом, протянула ее свекрови.

– Бабуля, хочешь шоколадку? – предложила Вика, которая уже чувствовала себя виноватой.

Алевтина Робертовна заставила себя улыбнуться и сказала:

– Давай! И вообще, давайте посидим все вместе, пообщаемся в кои-то веки… А то живем в одном доме, и все по своим углам.

Лариса в изумлении остановилась посреди кухни, явно не ожидавшая ничего подобного от свекрови. Вика тоже была весьма удивлена. Я, в общем, тоже, хотя меня мало касались перемены, произошедшие со старушкой. Я не знала, надолго ли это, и сомневалась, чтобы своенравная Алевтина Робертовна вдруг в один миг стала мягкой и пушистой. Оставалось лишь надеяться, что какие-то изменения к лучшему в ней все же сохранятся. Так или иначе, мы хорошо и не скучно скоротали остаток вечера на кухне, вплоть до приезда Аркадия Николаевича, который сегодня припозднился.

Спросив у меня, нет ли каких новостей, и получив отрицательный ответ, он кивнул и принялся за жареную курицу. Я, правда, вскользь упомянула об осколках стекла в ванной, которыми порезались два человека.

– Врач нужен? – нахмурился Ясенев.

– Да нет, все уже благополучно заживает, – сообщила я. – А у Ларисы и вовсе рана не такая глубокая.

Ясенев тут же успокоился и отмахнулся:

– Не берите в голову, Женя! Ну, кто-то из женщин что-то разбил, а теперь не хочет признаться, надеясь в душе, что подумают на кого-то другого. А следовательно, ни на кого конкретно. И он сам в безопасности. Обычная людская психология.

– А что разбили-то? – продолжала я приставать к нему.

– Да какая разница! – поморщился Аркадий Николаевич. – Вот еще я стану голову ломать над такой ерундой! Нужно будет – купим новое!

Что «новое», он, однако, не уточнил, но я уже и не трогала его, поняв, что только раздражаю своими пустячными расспросами.

«И впрямь ерунда, – подумала я. – Чего я к этому прицепилась?»

Спать семейство Ясеневых в тот вечер отправилось сразу после одиннадцати. Я тоже не стала задерживаться, тем более что фильм, который хотела было посмотреть перед сном, не понравился мне с первых же кадров. Выключив ди-ви-ди, я опустила голову на подушку и очень скоро заснула…

* * *

Сон оказался не очень спокойным, сквозь него я постоянно чувствовала какую-то смутную тревогу… Ворочаясь с боку на бок и натягивая на голову одеяло, пыталась снова заснуть, но мне что-то мешало. Наконец решила встать и выйти на балкон покурить. Накинув на плечи теплый халат и сунув ноги в тапочки, я взяла с тумбочки пачку сигарет и пошлепала к балконной двери.

В Белогорском ущелье было прохладно. Щелкнув зажигалкой, я с удовольствием затянулась и выпустила дым вверх, созерцая небо, усыпанное звездами. Тихо шелестя, сбрасывали последнюю листву деревья. Желтые, красные листья пролетали прямо перед моим лицом и опускались на землю. Стрекотал кузнечик, каким-то чудом не отправившийся еще в зимнюю спячку. Но все эти звуки и шорохи были негромкими, а в целом атмосфера была умиротворяющей. И вдруг в ней диссонансом прозвучал пронзительный звонок домашнего телефона…

Я сделала три подряд глубокие затяжки, быстро затушила окурок в пепельнице и вернулась в комнату. В ночной тишине слышался доносившийся откуда-то приглушенный голос Ясенева. Вскоре к нему присоединился и голос Ларисы. Слов было не разобрать, только через некоторое время я услышала, как Лариса громко ахнула, а следом мне неожиданно показалось, что она запела.

Раздались шаги, внизу включился свет, кто-то забегал туда-сюда. На всякий случай надев брюки и рубашку, я решила спуститься и узнать все-таки, что произошло, но тут торопливые шаги приблизились к двери моей комнаты, послышался стук. Я открыла дверь.

Это была Лариса. Она вовсе не пела – она плакала. В этот момент я, признаться, испугалась, что кто-то умер, и стала лихорадочно перебирать в голове всех домочадцев, убеждая себя, что все они дома и что с ними-то уж точно ничего не должно было случиться.

– Что? – вымолвила я, и, поскольку Лариса продолжала молча лить слезы, я тряхнула ее за плечи и повторила свой вопрос.

– Пожар! – вытаращив глаза и обретя наконец дар речи, сказала Лариса.

– Где? – встрепенулась я. – У нас?

– Нет, – всхлипнула Лариса. – В моем магазине! Только что позвонили из полиции, сказали, что все сгорело! Все, все, вы понимаете?

Честно говоря, мысленно я перевела дух. Пожар в магазине показался мне сущим пустяком в сравнении с тем, о чем я только что подумала. Видимо, Лариса уловила мое настроение, потому что она тут же разревелась в полный голос и, опустившись на кровать, принялась перечислять свои беды:

– Только что новый товар получила-а-а! Вы сами видели! Сколько шуб, вы представляете? Они теперь все сгорели! И здание тоже испорчено! Это значит, еще и ремонт делать за свой счет! И выручка сегодняшняя вся в магазине осталась, значит, тоже сгорела-а-а!

– Успокойтесь, это все-таки не смертельно, – пыталась я хоть как-то утешить Ларису, но она ничего не воспринимала.

Через некоторое время в комнату заглянул Аркадий Николаевич. Он был уже в костюме и даже при галстуке.

– Женя, нам нужно проехать на место пожара, я прошу вас сопровождать… – произнес он. – Понимаю, что уже ночь, но…

– О чем вы говорите? Конечно, я поеду! – откликнулась я. – Тем более что уже практически готова.

Я хотела было причесаться, но вспомнила, что треклятая расческа так и не нашлась, а ту, что дала Лариса, я оставила в ванной, поэтому плюнула на все и просто нацепила на лохматую голову кепку, предварительно пригладив свои вихры руками. Ясенев бросил взгляд на супругу, шагнул к кровати и несколько раз мелко похлопал ладонью по ее спине.

– Ну-ну-ну-ну-ну, – быстро заговорил он. – Будет убиваться-то! В конце концов, не наш дом сгорел!

– Вот именно! – вставила я. – А шубы – дело наживное!

– Только товар новый пришел! – подняв на мужа красные глаза и прижав руки к груди, принялась по новому кругу жаловаться Лариса уже ему, но Ясенев не стал выслушивать длинные тирады, просто сказал:

– Ничего-ничего, купишь новый товар, еще лучше! Пойдем, пойдем!

И повел Ларису к выходу. Внизу он помог ей натянуть куртку, и мы все пошли к его «БМВ». Ясенев сам сел за руль, ехать по пустынной дороге было легко, и очень скоро мы добрались до места, где находился магазин Ларисы, из которого мы еще сегодня – точнее, вчера – выходили такие счастливые и довольные.

Встретил нас один из полицейских, уныло слонявшихся посреди обгорелых руин. Пожарные уже уехали, огонь был потушен, но перед нами предстало печальное зрелище. Почерневшие стены, обуглившаяся дверь, запах паленой шерсти. Лариса несмело шагнула вперед, походила по пепелищу, потом присела, попытавшись извлечь что-то из-под бесформенной массы на полу, но тут же брезгливо отдернула руку и поднялась. Новая порция слез градом покатилась из ее глаз.

В отчаянии махнув рукой, она отошла в сторону, утирая глаза насквозь мокрым платком.

Ясенев с нахмуренным видом подошел к козырнувшему ему полицейскому, небрежно достал паспорт и показал его. Страж порядка принялся объяснять ситуацию, Ясенев слушал вполуха. Собственно, делать здесь было нечего. Никаких особенных вопросов у полиции ни к Ясеневу, ни к его супруге не было. Но показания Аркадия Николаевича, уложившиеся в несколько строчек, были записаны.

– Может, у вас была оформлена страховка? – сочувственно обратился полицейский к Ларисе.