— Здесь нет.

— Чего нет?

— Планов относительно Новой Эры. Хотя много второстепенных деталей о нас.

— Но это та самая тетрадь, разве не так? — спросил Роберт.

— Одна из них, — ответил Залиан. — Где-то должна быть вторая часть. — Он перевернул тетрадь, и они увидели то, что до сих пор оставалось незамеченным. Это была большая цифра “I”, начертанная зеленым карандашом.

— О Господи! Кажется, я знаю, где другая. Роберт повернулся к Розе, явно почувствовавшей себя смущенной.

— О чем ты? — спросил он.

— Помнишь я говорила тебе о старухе, родственнице Шарлотты? — Смущенное выражение на лице Розы сменилось виноватым. — Я помогала ей перетаскивать вещи. Ей бы одной не справиться. Одна из коробок открылась, она была переполнена, и кое-что выпало...

— Включая записи, которые я нашел.

— Возможно. Просто я помню, как подняла тетрадку и положила ее обратно.

— Кажется, ты говорила, что она не взяла ни одной книги.

— Это была не книга, а простая школьная тетрадь.

— Подожди, — сказал Залиан. — Почему ты так хорошо все запомнила?

— Потому что я видела цифру “2” на обложке.

Залиан и Роберт одновременно застонали от разочарования.

— Ты должна раздобыть ее, — сказал Залиан. — Завтра утром. А теперь мне пора. Надо убедиться, что остальные добрались без приключений.

— Подожди! — крикнул ему Роберт. — Ты когда-нибудь скажешь нам, что все это значит?

— Давайте будем надеяться, что вам это не понадобится, — отозвался Залиан, не останавливаясь. — Если мы проиграем, вы прочитаете об этом в газетах. Достаньте другую тетрадь, тогда поговорим.

— Пошли, Роберт. Я устала.

«Интересно, они тут что, сутками сидят в этой будке?» – подумала я.

Несмотря на холодную ночь, по лицу Розы текли ручейки пота, размазывая по блестящим щекам пятна смазки. Едва Роберт отвернулся, Залиан исчез между трубами.

Илюха, не подозревающий никакого подвоха, разглядев знакомую машину, открыл ворота. Я стремительно заехала внутрь. В одной руке зажала пистолет, на тот случай, если охранник вдруг заметит, что за рулем вовсе не его напарник. Однако он на место водителя даже не взглянул.

Роберт и Роза еще постояли наверху, переводя дух и вглядываясь в чуждый пейзаж. Вдалеке сверкала огнями рождественская елка на Трафальгарской площади. До них даже доносились отдельные звуки песенки “Тихая ночка”.

Пока он закрывал ворота, я успела выйти из машины и, неслышно подойдя к нему сзади, направила дуло пистолета ему в правую ягодицу.

— Послушай. Кажется, будто ничего не было, — прошептала Роза.

– Привет. Помнишь меня?

Измученные и обессиленные, они ступили на верх пожарной лестницы, чтобы, медленно переставляя ноги, пройти долгий путь вниз, и только желтая луна была молчаливой свидетельницей их ночных приключений.

Он так и застыл на месте, только повернул голову и скосил на меня испуганный глаз.

– Привет, говорю, или оглох? А может, не узнаешь меня? Согласна, я сама себя сейчас с трудом узнаю, – с этими словами я нажала на пистолет и сделала вмятину в его мягкой ягодице, после чего не удержалась и съязвила: – А ягодицы не мешало бы подкачать, слишком мягкие.

– Спасибо за совет, – буркнул он недовольно, однако, как мне показалось, бесстрашно.

Восемнадцатое декабря

– Где моя сумка, телефон и оружие? – перешла я сразу к делу.

– Здесь… внизу, в подвале.

Четверг

Я перевела пистолет выше, ткнув его охраннику под ребро.

– Пошли.

Дойдя до двери, он послушно открыл железную дверь, ведущую в подвал. При ее скрипе я невольно содрогнулась. Нервы, видимо, совсем расшатались…

Подвал оказался комфортабельным помещением, оборудованным под тренажерный зал. Здесь же размещалась и сауна. Пол выложен плиткой из какого-то новейшего материала. Мягкий желто-коричневый оттенок его прекрасно сочетался с деревянной отделкой стен.

Глава 24

Мою сумку я увидела сразу – она лежала в углу на кожаном диване. Я подтолкнула охранника вперед, одной рукой проверяя содержимое сумки. Видимо, пистолет решили положить обратно в сумочку, я сразу ощутила знакомый металл в своих пальцах. Все остальное тоже было на месте.

Прихватив сумку, я немного постояла в раздумье. Может быть, попытаться проникнуть в кабинет к суровому хозяину?..

Морг

Но тут же себя одернула – вот уж точно, дурная голова ногам покоя не дает. Да и что мне это даст? В данном случае уже ничего. А то, что мне нужно, я уже выяснила.

Снова нежно подтолкнув охранника Илюху в бок пистолетом, я скомандовала ему двигаться вперед. Возле двери висела связка ключей. Прихватив ее с собой, я отвела неудачливого молодого человека в одну из кабинок. Я решила запереть охранника в неработающей сауне – по крайней мере, он от этого не пострадает, а у меня будет время, чтобы спокойно убраться из этого негостеприимного дома.

В “Каприччиозу” не приходили поесть, потому что тесто здесь всегда было сырое, цыплята непрожаренные, телячьи котлеты безвкусные. Сюда приходили совсем за другим: посмотреть на стены с уличными сценками Палермо да послушать пение пылких официантов, которые откровенно предлагали себя вместе с переперченным мясом и вполне были способны заставить посетительниц забыть о плохой еде и даже оставить им большие чаевые, преподнеся гвоздики или выразив восхищение их глазами.

Выйдя из подвала и заперев его на ключ, я огляделась. Вокруг – тишина и ни души.

Интересно, сам господин Фирсов еще не вернулся или спокойно спит в одной из комнат своего шикарного особняка? А его супруга?..

Иэн Харгрив и Джэнис Лонгбрайт оказались тут, потому что даже после полуночи повар еще что-то готовил в “Каприччиозе” и расположена она была недалеко от морга. Джэнис любила трапезничать с Иэном, который обыкновенно бывал неистощим на анекдоты и веселые истории. Он очень привлекал своей неуспокоенностью и своим любопытством к жизни, только ей хотелось, чтобы он серьезнее отнесся к их отношениям и предложил ей жить с ним вместе.

Тут же проскользнула мысль: а почему хозяин дома не заведет себе собаку? В таких домах, должно быть, полагается… Или считает, что его охрана круче всяких собак. Впрочем, я только облегченно вздохнула, не хватало мне еще канители с собаками.

Больше мне здесь делать было нечего. Снова открыв железную дверь, я покинула этот красивый особняк в надежде, что больше никогда сюда не вернусь.

На сей раз Харгрив был молчаливее обычного. Он зачарованно следил, как Джэнис уничтожала порожное. У нее был чудовищный аппетит для женщины, она выглядела так, словно могла съесть еще целую поваренную книгу. Уже несколько недель он намеревался попросить ее руки, но все не находил подходящего времени и места, чтобы сделать ей предложение, поэтому они говорили о чем угодно, только не о том, о чем больше всего хотели говорить.

* * *

— Я всегда плотно ем перед тем, как идти в морг, — сказал наконец Харгрив. — Обязательно надо набить себе желудок. — Он смотрел, как Джэнис поднесла салфетку ко рту и стерла остатки крема с безупречной верхней губки. — Это уже четвертый труп. По одному на день. — Он махнул рукой официанту. — Молодой мужчина неанглийского происхождения был найден в финансовом районе, поэтому нам лучше посмотреть на него сегодня, прежде чем что-нибудь появится в газетах. Еще одна провокация Каттса насчет снайпера — и мы будем иметь дело с паникой в городе.

До дома я добралась на такси. Как хорошо, что в наше время можно спокойно оплатить эту услугу, не имея наличных. Достаточно просто установить на своем телефоне нужное приложение.

Водитель, возрастной хмурый дядька, всю дорогу подозрительно косился на меня, скромно сидевшую на заднем сиденье. Однако мне на это было глубоко наплевать, главное, скорее оказаться дома, в родных стенах…

— Би-би-си уже сообщила о нем сегодня, ты не слышал?

В ванной я проторчала, наверное, больше часа, изведя почти полкуска мыла. Несколько раз помыла голову, два раза почистила зубы и прополоскала рот хлоргексидином. Тело мое было щедро покрыто синяками и жутко болело. Кажется, я поняла это только сейчас, когда расслабилась.

— Нет. Я внизу просматривал списки пропавших без вести.

После ванны я попыталась было поесть, но никакого аппетита не было, и даже вкуса еды я не чувствовала. Уложив на хлеб кусок куриного рулета, залила его кетчупом, откусила пару раз, потом долила сверху майонеза, еще раз откусила и отложила в сторону. Выпив полную чашку горячего кофе, я налила еще рюмку коньяка и залпом его выпила. По телу расплылось приятное тепло и я почувствовала себе лучше…

— Ты говорил с Каттсом? — спросила Джэнис, отставляя тарелку. — Тебе не кажется, что он знает больше, чем полиция? Не мешало бы докопаться, откуда у него информация.

После нехитрого перекуса я снова глянула на себя в зеркало и горестно вздохнула. На меня смотрело не совсем знакомое существо с внушительным фингалом под правым глазом и сильно распухшим носом.

— Я уже думал об этом, но ты же понимаешь, он ни за что не раскроет свой источник. А тем временем трупы падают с неба по всему городу, и ни один из них не дает никакой зацепки.

«Ты прекрасна и неотразима!..» – вспомнились слова Элана, когда он меня увлеченно рисовал буквально несколько дней назад.

К вечеру Харгриву удалось идентифицировать трупы. Все жертвы числились пропавшими и были занесены в картотеку.

Я усмехнулась. Интересно, что бы он сейчас сказал по поводу моей внешности?

— Похоже, чем больше ты раскапываешь, тем меньше в тебе уверенности, — сказала Джэнис. — Знаешь, наш любимый начальник уже предложил расставить на крышах патрули, естественно, в стратегических точках Уэст-Энда.

Элан…

Да бог с ним, с этим Эланом. Никого не хочу ни видеть, ни слышать. Мне нужно восстановиться и прийти в норму.

— Он мне говорил. Мы пытались навести справки обо всех подростках, которые числятся у нас, и что же я слышу? “О, конечно, на нас надвигается нечто ужасное, но Бог его знает, кто в это втянут”. — “Что — ужасное?” — “Не знаю, просто я слышал от кого-то”. — “От кого?” — “Не помню”. Ну вот, остается надеяться, что сегодняшняя ночь нам что-то подскажет. — Харгрив бросил салфетку на стол и поднялся. — Пойдем, пока мимо нас не провезли еще что-нибудь сладенькое...

Достав из аптечки одну хитрую мазь и скинув халат на пол, я тщательно втерла ее в каждый синяк на теле. Эта мазь была настоящей находкой и выручала меня, признаюсь, уже не в первый раз. Дня через три следы от синяков будут практически неразличимы.

Немного подумав, я развела в стакане с водой нимесил и добавила к нему таблетку парацетамола. А теперь надо постараться уснуть.

— А, Баттерворт, как мило с твоей стороны, что ты пришел! — насмешливо проговорил Харгрив, приваливаясь к “шкафу” с ящиками, в котором содержались трупы. — А я думал, ты пляшешь где-нибудь в дискотеке и тебя не отыщут.

Я включила кондиционер, наполняя квартиру приятной освежающей прохладой. Укрывшись легким пледом, я свернулась клубком и закрыла глаза. Под пледом было так хорошо, тепло и уютно, что все произошедшие со мной события начинали казаться просто страшным сном…

— Нет, сэр, — сонно ответил Баттерворт. — Я был в постели. И он вытянул пояс пижамных штанов в качестве доказательства своей честности.

И на целые сутки я словно выпала из реальности. Помню, один раз я проснулась по естественной нужде и потом словно зомби прошла на кухню, выпила стакан воды и снова завалилась спать. Через какое-то время снова проснулась, опять прошла на кухню…

На кухонном столе сиротливо лежал недоеденный мною рулет. Никаких эмоций он у меня не вызывал. С большим усилием я попыталась-таки представить пищу, которая бы меня вдохновила хоть немного, но попытка моя оказалась тщетной. Что ж, будем считать этот день разгрузочным…

— Что ж, здоровее будешь. Только в нашей работе здоровым быть трудно, а умным, Баттерворт...

Выпив стакан воды, я вернулась в кровать и снова отрубилась. Единственно, отметила про себя, что на улице темно, но сколько сейчас времени, мне было абсолютно наплевать.

Харгрив хмыкнул. Ужин с чесноком и общество Джэнис привели его в хорошее настроение. Он усомнился, стоит ли ему придираться к парню, даже если учесть, что его отец скоро отправляется на пенсию. Однако Баттерворт был на удивление удачной мишенью. Он не мог устоять. Да и, Господь свидетель, ему надо встряхнуться, если он хочет чего-то добиться.

Окончательно я проснулась, когда было уже светло и солнце нещадно светило мне в окно. Я глянула на часы – час дня. Получается, я проспала больше суток. Ничего себе я дала храпака. Зато спать мне больше совсем не хотелось и чувствовала я себя вполне бодро. Вот только мой желудок сводило от голода.

— Кто знает, может быть, ты еще всех нас удивишь. Итак, что у нас тут... — Он задержался, чтобы ткнуть в живот Баттерворту своим проникотиненным пальцем. — На редкость неприятное зрелище. Ты что ел на ужин?

Грозное урчание в животе явно извещало меня о том, что надо капитально поесть. В этот момент я точно поняла, что никогда бы не выдержала изнурительного голодного марафона. Просто не представляю себе, каким образом некоторые люди, преследуя благородную цель очищения организма, умудряются голодать длительное время. Стоило мне не поесть примерно сутки, а такое ощущение, что год во рту ни крошки не было!

По-быстрому приняв душ, я отправилась на кухню, где в считаные минуты умудрилась соорудить себе вкуснейший и ароматнейший, при этом вполне обильный, завтрак. Или это уже обед? Да не суть важно…

— Свинину с карри, сэр.

Яичница из трех яиц сопровождалась двумя приличного размера бутербродами – один был с ветчиной, другой с сыром. Сегодня этот нехитрый завтрак – или все же обед? – показался мне просто райским блюдом.

— Прекрасно. А теперь поглядим. Мистер Финч, не будете ли вы так любезны...

Я умяла яичницу минут за пять, при этом периодически закусывая ее солеными огурчиками, которые с удивлением обнаружила в глубинах своего холодильника. Двух бутербродов мне не показалось много, я запила их большой чашкой крепкого кофе и наконец-то поняла, что наелась.

Ну вот так-то лучше, Танюша, это совсем другое дело. Теперь можно жить дальше.

Утолив голод и помыв посуду, я отправилась к зеркалу, для того чтобы в подробностях рассмотреть свою внешность. Она оказалась ничуть не лучше, чем вчера. Конечно, если не подходить к этому вопросу с точки зрения цветовой композиции – сегодня декор у меня под глазом был гораздо шикарнее. Ну и ладно…

Итак, Татьяна, чем планируешь заниматься дальше? Продолжить то, чем решила заниматься, – поисками негодяя, который похитил Лизу? Тоже мне, мисс Робин Гуд, но…

Финч выдвинул ящик, от которого отошел Харгрив, и расстегнул “молнию” на пластиковом мешке, в который были помещены останки Ника, бывшего члена команды 7Н. То, что предстало взорам полицейских, было куском мяса, лишенным всяких человеческих признаков. Джэнис разглядывала его из-за спин мужчин с исключительно профессиональным интересом.

Не зря говорят, что инициатива бывает наказуема. Вот и меня никто не просил заниматься этим делом, а я из-за своего чувства справедливости и неуемного характера влезла в совсем не нужные мне разборки. Зато я с чистой совестью могу считать эту версию отработанной. Господин Фирсов и его бесшабашная охрана оказались к похищению абсолютно не причастными. И, надеюсь, с этими людьми я больше никогда не столкнусь.

Однако не в моих правилах сдаваться и опускать руки. Начатое дело я всегда довожу до конца. Поэтому даю себе еще день на восстановление и продолжаю поиски. С какого конца, правда, мне начинать, я понятия не имела, но точно знала, что выход найдется, так же как и версии дальнейшего расследования.

Но я и предположить не могла, что в самое ближайшее время поневоле втянусь в это дело совсем с другого конца и доберусь до совершенно неожиданной и страшной разгадки…

— Мой мальчик, ты никогда не догадаешься, где нашли этого красавца. Меньше двух часов назад он украшал собой часы банка “Мидлэнд”. Финч, насколько я понимаю, у вас было время осмотреть его. Есть что-нибудь интересное для нас?

Мое безмятежное пребывание в квартирных условиях прервал телефонный звонок.

– Алло, Татьяна, – услышала я голос Кири. – Ты куда пропала? У тебя все хорошо? Я вчера звонил, ты трубку не брала.

Финч подошел к изголовью и низко наклонился, почти коснулся носом лица покойника, хрустя при этом коленными суставами. От него так и несло одеколоном, с помощью которого он старался избавиться от запаха химикалий, случайно пролитых за день на халат.

– Да, телефон был выключен. Я только недавно его включила. Володя, все хорошо у меня, жива-здорова… Просто решила немного, так сказать, отключиться от этого мира и побыть в единении с собой.

— Несмотря на холодную ночь, тело еще сохраняет тепло. Первая стадия трупного окоченения. — Он повернулся кругом, задев шариковой ручкой кусок кожи. — Ректальная температура...

– Понятно, а то я уже начал волноваться. Как там твое расследование? Нашла того, кто виновен в похищении той девочки? Хотя вряд ли… если бы нашла, то я бы об этом знал. Ты бы сразу мне об этом сообщила. Или участковый…

— Это так важно? — спросил Харгрив, кривя лицо.

– Нет, Володя, не нашла. Но собираюсь в ближайшее время снова этим заняться.

– Немного странный у тебя голос, ну ладно… У тебя точно все хорошо?

— Да, если тебе надо знать время смерти, — возмущенно отрезал Финч. Ему нравился Харгрив, но его легкомыслие раздражало Финча. — Вычитаем ректальную температуру из нормальной и делим на одну целую и пять десятых. Теперь посмотрите, гравитацион... уменьшение крови на ногах и ягодицах, здесь и здесь... — Он тыкал в труп своей ручкой. — Это означает, что он был помещен на часы буквально через несколько минут после того, как наступила смерть.

– Володя, все хорошо. Не переживай. Если что, я тебе потом все расскажу. А если интересно, то могу дать наводку на один склад подпольной продукции в районе Пролетарского.

– Хм… Я думаю, коллегам с Пролетарского будет интересно. Что ж, свяжусь с ними, потом, если что, тебя наберу. Ох, Татьяна… – Киря удрученно вздохнул в трубку. – А у меня, как всегда, завал. Вчера в нашем Кировском районе, недалеко от школы, мужика одного задушили. Похоже, очередной висяк. Да и никому не нужен этот алкаш, нанимать расследовать его смерть никто не будет. А то можно было бы тебе работку подкинуть… Ладно, Татьян, я побежал работать, если что – на связи!

Баттерворт уже запихал пижаму обратно и пристально глядел на труп, отчего понемногу карри стал подниматься у него в животе.

Стоило мне отключиться, как айфон, еще находящийся в моей руке, снова зазвонил. Кому это я еще понадобилась? Ни с кем разговаривать у меня не было никакого желания. Еще один день я пробуду в депрессии, а потом…

— Множество следов внешних повреждений, — продолжал Финч. — Сломана ключица, также голени и несколько ребер. Порваны мускулы. Очень пострадала кожа. Некоторые раны как бы налагаются друг на друга, как, например, на лопатках.

Я глянула на дисплей.

— Из чего следует, мистер Финч, что причина смерти... — перебил его Харгрив, неприятно усмехаясь, в основном для того, чтобы еще больше помучить констебля Баттерворта, у которого веснушки на лице выступили так ярко, словно он внезапно заболел корью.

Звонил Элан.

Интересно… И что ему нужно от меня? Неужели решил объясниться? Может, не брать трубку? Но внутри меня что-то екнуло, и я ответила.

– Слушаю, – сухо произнесла я.

— Не могу с уверенностью сказать, что он умер в результате повреждений, так что придется резюмировать, что он умер в результате потери крови.

– Привет, – услышала я его голос.

– Привет.

— Бедняга! — прошептала Джэнис, единственная, выразившая сочувствие мертвому.

– Как ты?

– Нормально.

— Мистер Финч, будьте добры, объясните, каким образом могли быть нанесены эти повреждения?

– Татьян… слушай, я хотел поговорить с тобой. А еще лучше – увидеть тебя.

Я ничего не ответила, продолжая молчать в трубку.

– Татьяна, ты слышишь меня?

– Слышу.

– Давай поговорим. Я тут понял… В общем, понял, что скучаю по тебе. Хочу тебя увидеть, пожалуйста!

– Хорошо, – так же сухо ответила я. – Давай увидимся.

– Где и когда?

– Приезжай ко мне. В любое время.

Финч наклонился над трупом, как всегда, влюбленный в предмет своих исследований.

– Ого!.. Конечно, я приеду. Говори уже наконец свой адрес.



…В дверях моей квартиры он появился минут через сорок. Я просто тупо сидела и ждала. Я не стала суетиться и приводить себя в порядок. Какая есть, такая и есть. Пусть увидит меня немного в другом обличье.

Сначала я увидела большой букет ярких красивых цветов, а потом появился он со своей четкой стрижкой и идеальной бородой. Черные пронизывающие насквозь глаза, легкая улыбка, приятный парфюм…

– Танюша, я так… Господи! Что с тобой случилось? Кто это сделал? – улыбка с его губ моментально слетела, а глаза расширились.

– Издержки профессии. Ерунда…

– Ерунда?! Да это же… Татьяна, кто эта сволочь? Да кто посмел такое с тобой сделать? Скажи мне! Я его!..

– Успокойся, – я взяла букет из его рук и положила на рядом стоящий комод. – Если честно, я тоже рада тебя видеть.

– Татьяна, ты это… Прости меня. Я был глуп и…

– Извиняю, – перебила я его. – Тебе не страшно будет целовать меня такую?

– О чем ты говоришь?! – с жаром произнес он и впился жадным поцелуем в мои губы…

* * *

– Пам-пара-пам-парам!.. Тумба-патумба-тумба-паратумба!.. – весело подпевала я заводной песенке, льющейся из моего переносного динамика.

Я стояла у плиты и варила кофе. Настроение было приподнятое. И внешний вид мой мне уже более-менее нравился. Как бы я ни хорохорилась, но пребывать постоянно в таком виде, когда рядом со мной мужчина, я не могла. И убедилась в очередной раз, что косметика творит чудеса. В общем, примерно через двадцать минут прилежной и кропотливой работы я была практически однотонной. До такой степени, что решилась даже провести по щекам пару раз румянами и от этого стала совсем свеженькой. Нос, кстати, заметно уменьшился и почти не болел, но все равно выдавал меня. Волосы я в очередной раз вымыла и высушила феном, изобразив на голове некий беспорядок.

Боковым зрением я заметила движение.

– Танюша, ты меня извини, но поешь ты ужасно. Лучше не делай так, – Элан появился в дверях кухни в одних трусах. – И что это за странную музыку ты слушаешь?

– Вообще-то мне абсолютно все равно, как я пою. Это поет моя душа. А музычка вполне ничего так, заводная, мне нравится, это евродэнс.

– Я предпочитаю немного другую музыку, ну ладно… А вот кофе ты готовишь божественный. – Элан подошел сзади и приобнял меня, уткнувшись носом в шею.

– Осторожно, а то кофе убежит. Не отвлекай меня своими объятиями.

Кофе закипел, я отставила турку и обернулась. Элан тут же заключил меня в объятия и прижал к себе.

– Осторожно, – попросила я, слегка поморщившись. – Я пока еще не готова к таким страстным объятиям.

– Извини, – Элан ослабил хватку. – А вот со мной ты можешь делать что хочешь!

– Да?.. А как ты хочешь? Я могу пряником, – я коснулась губами его шеи и жарко выдохнула, – а могу и кнутом, – с этими словами я схватила длинную кофейную ложку и шутя ткнула ему в бок, слегка надавив.

– Да я давно уже понял, что ты опасная штучка. Но я выбираю пряник! – он перехватил мою руку, пытаясь вырвать ложку.

Однако не успел это сделать. Я схватила его за запястье и несильно выкрутила ему руку, заведя ее за спину.

– Все, все! Я сдаюсь! – он захлопал свободной рукой себя по бедру. – Я же сказал, что выбираю пряник!

– Хорошо, пряник так пряник, – я отпустила своего мужчину и принялась разливать кофе.

– Ничего себе у тебя хватка! Ты чем-то занималась?

– Немного карате, – скромно ответила я.

– Чувствуется… Танюш, а перекусить у тебя ничего нет?

– Могу предложить только яйца и бекон. У меня даже хлеб закончился.

– Я могу сбегать в магазин, – предложил Элан и отпил кофе из чашки. – Ммм, вкуснятина! Могу также прихватить розового игристого и красной икры. Танюш, хочешь красной икры?

– Хочу. Но давай не сегодня. Я правда рада тебя видеть. Рада, что мы поняли друг друга, но… На ночь я тебя не оставлю. Мне сейчас не до этого, сам понимаешь…

– Понимаю. Жаль, конечно. Но… сегодня уникальный день. Ты пригласила меня к себе домой. Впервые за все время! Это здорово!

– Приятно, что ты это оценил. Так тебе сделать яичницу с беконом?

– Да ладно, не надо. А вот за продуктами я тебе сбегаю и куплю все, что тебе нужно.

– Спасибо. Не откажусь.

– Кстати, Татьян, помнишь, я тебе говорил про художественную выставку?

– Помню.

– Так вот она уже послезавтра.

– Ну здорово.

– Поэтому завтра я весь день буду дописывать одну картину, а вечером надеюсь увидеться с тобой.

– Посмотрим, – уклончиво ответила я.

– Что значит «посмотрим»? И вообще… я хочу, чтобы на выставке ты тоже была. Там буду не только я, еще собирутся другие местные художники. Будет на что посмотреть.

– Какие мне выставки с моим видом?! Я из дома выходить не хочу, – тут я была честна и совсем не лукавила.

– Да ладно тебе. Ты сейчас так замаскировалась, что почти ничего не видно. Правда, твой нос… – Элан хихикнул.

– Ничего смешного, – обиделась я.

– Просто я вспомнил, как ты возмущалась, что я тогда нарисовал тебе слишком большой нос. Поверь, сейчас он у тебя намного больше.

– Ха-ха!.. Это все ты виноват. Нарисовал мне такой нос, вот оно и отразилось в реальности.

– Ой, не говори ерунды. И я уверен, что до послезавтра твой носик вполне придет в норму. Ты, кстати, к врачу не ходила? Может, стоит показаться?

– Не стоит. Само все пройдет. А перелома нет, нос целый, в этом я уверена.

– Ну, смотри, тебе виднее…

* * *

Послезавтра наступило незаметно.

Выставка проходила практически в центре города, в большом и светлом здании бывшего ДК какого-то предприятия. Помещения в этом здании давно сдавались в аренду. Здесь были и экспоцентр – причем не один, и конференц-зал, и разные студии для фотосессий. Тут часто проводились всевозможные выставки, лекции или семинары и даже тематические ярмарки.

Устроители, видимо, надеялись на большое количество посетителей и рассчитывали на успех. Элан слегка нервничал и переживал по поводу некоторых моментов. По поводу своей готовности, качества освещения залов, расположения картин, даты открытия… А также о том, как публика оценит его работы и будут ли продажи.

Открытие выставки состоится в полдень, а сама выставка продлится аж до десяти вечера.

Перед выставкой я посетила свою подругу Светку, которая, охая и вздыхая по поводу моей опасной работы, навела отличный марафет на моем пострадавшем лице. И даже нос умудрилась замаскировать, который, кстати, практически зажил. А также нарастила мне две пряди светлых и длинных локонов, которые в виде «завлекалок» спадали спереди на плечи.

На самой выставке я появилась примерно к часу дня. На мне были блестящие босоножки на высоком каблуке и короткое черное платье свободного покроя, но с длинными рукавами, которые скрывали неприглядные пожелтевшие следы на коже от недавних синяков.

– Татьяна, – заулыбался Элан, завидев меня. – Ничего себе ты дылда! Почти на полголовы выше меня.

– А тебя это смущает?

– Нисколько! Ты шикарна!

– Спасибо. А за дылду отдельное спасибо. Такого комплимента мне еще не говорили.

– Танюша, ты не просто дылда, ты самая прекрасная дылда на свете! Ой!.. – Элан замолчал, виновато смотря на меня.

– Да, лучше молчи, – посоветовала я. – Ты просто мастер делать комплименты.

– Наверное, я просто немного волнуюсь, – признался он. – Да и людей что-то пока не очень много.

– Подожди, еще весь день впереди. Ладно, пойду пройдусь, посмотрю работы других мастеров.

– Посмотри. Кстати, в соседнем зале проходит выставка декоративных кур. Не хочешь сходить? – Элан засмеялся.

– Нет, спасибо, – я тоже засмеялась, – хотя… декоративные куры – это, наверное, интересно. Ни разу не видела. Но выставка кошек мне была бы намного интереснее.

– Кстати, после обеда обещали ребята подойти.

– Ты имеешь в виду своих друзей Григория и Марка?

– Да. Гриша даже хотел купить какую-нибудь из моих картин. Хотя я бы ему и так подарил. А он ни в какую. Говорит, обязательно куплю.

– Настоящий друг.

– Ага… Кстати, внизу, в фойе, есть хороший буфет. И там вроде делают неплохой кофе. Можешь потом сходить туда. И принеси мне латте, а то я пока не хочу отлучаться.

– Хорошо, но чуть позже, пока хочу посмотреть картины.

Через некоторое время открытие выставки было в самом разгаре. Я медленно двигалась в небольшом потоке посетителей, наслаждаясь созерцанием искусства. Через некоторое время я снова вернулась к скучающему Элану.

– Скучно как-то, – произнес он. – Людей мало, несмотря на то что выходной. Я так и знал, что в этом городе людям неинтересно искусство. Надо, пожалуй, валить из этого города.

– Не паникуй раньше времени. Смотри, вон та кучка людей, кажется, заинтересовалась твоими работами, – ободряюще произнесла я.

– Хм… Интересно, что они там так обсуждают?

– Я умею читать по губам, – не моргнув глазом, соврала я.

– Правда? – удивился Элан и тут же полушепотом попросил меня: – А ты могла бы определить, о чем они говорят? Они что-то так оживленно обсуждают.

– Без проблем. Вон тот высокий мужчина с проседью говорит, что несколько полотен ему довольно сильно понравились, и он даже готов купить парочку, если картины будут продаваться по окончании выставки.

– Правда?!

– Да, – кивнула я и с серьезным видом продолжила сочинять на ходу: – А вот та тетенька в цветастой тунике… интересно, ей не жарко? Ну ладно, так вот, она просто в восторге и ей сложно сказать, какая из картин ей понравилась больше. Она говорит, что только талантливый художник может создать такие шедевры. Вот… А та крашеная блондинка бальзаковского возраста говорит, что ей понравилась только одна картина. Хм… Да и сам посмотри, какое у нее кислое лицо, словно она только что лизнула лимон.

– Мне кажется, она вообще все это время молчала. Как ты поняла, что сказала эта тетка, если она даже рта своего не раскрыла? – Элан скептически посмотрел на меня, заподозрив неладное.

– Так у нее на лице это написано!

– Что написано? Что она только что лизнула лимон?.. Татьяна, ты прикалываешься, что ли?

– Конечно, я пошутила. Не умею я читать ни по каким губам, – призналась я.

– Да ну тебя!.. Шутница, блин.

– Зато подняла тебе настроение. Пойду схожу в буфет.

– Давай. Не забудь мне латте.

В буфете я взяла себе кофе американо и, немного подумав, решила съесть один эклер. Устроившись за маленьким столиком в самом углу, я стала не спеша пить кофе и лениво наблюдать за публикой.

Через некоторое время я заметила знакомую фигуру. Присмотревшись внимательнее, я узнала Андрея Бондаренко, бывшего мужа Ольги. Видимо, они вместе со своей молодой супругой тоже решили посетить выставку. А почему бы и нет? Выходной день, есть свободное время, почему бы не сходить на художественную выставку и не приобрести себе понравившуюся картину?

Также я пришла к выводу, что наш городок – это одна большая деревня. А на подобных мероприятиях всегда есть шанс встретить знакомых. А у меня такая возможность возрастает в разы, ибо я знаю очень много людей в этом городе, да и клиентов у меня было не менее сотни. Главное, не встретить того, с кем встречаться было бы нежелательно. А то помню, как на одной индийской выставке я встретила одну особу, которую, по просьбе нового клиента, уличила в коварной измене своему мужу. Данная особа была безумна зла на меня, потому что благодаря мне лишилась хорошего мужа и всего его состояния, которым она беззастенчиво пользовалась. И, увидев меня на выставке, она чуть не вцепилась мне в волосы, устроив при этом настоящую истерику… Надеюсь, на этом мероприятии я не повстречаю подобных знакомых.

Первой на меня обратила внимание жена Бондаренко. Мило улыбнулась и поздоровалась.

– Здравствуйте. Вы же Татьяна? – спросила она.

– Все верно. Вы меня узнали. Я вас тоже узнала, Наталья. Добрый день, Андрей, – кивнула я ее супругу.

– А… это вы. А я смотрю, лицо знакомое, но не смог сразу вспомнить. А мы вот… решили с супругой сходить на эту выставку. Давно хотели приобрести интересную картину в нашу гостиную.

– Уверена, вы обязательно подберете то, что вам нужно. Поверьте, тут есть чем поживиться.

– Ну вот и отлично. Ладно, хорошего дня, – супруги попрощались со мной и пошли в выставочный зал.

Я заскочила в туалет, проверила свой мейкап на лице, слегка попудрила носик и снова вернулась в буфет. Заказала латте навынос для Элана и отправилась обратно в выставочный зал.

Завидев Элана, я слегка притормозила. Рядом с ним терлись, в прямом смысле этого слова, две разукрашенные малолетки. Вульгарный макияж, клетчатые юбочки и цветные гольфы до колен. Волосы по бокам стянуты в две косички. Тоже мне, Лолиты недоделанные.

– Вы же художник? – жеманно спросила одна из них. – Как здорово! Обожаю художников, особенно таких красивых. Можно сделать с вами селфи на фоне ваших картин?

Видно было, что Элан не очень хотел фотографироваться с этими юными особами, но вежливо улыбнулся и согласился.

Я впритык подошла к ним и молча протянула ему кофе.

– О!.. Спасибо, – смущенно проговорил Элан и взял картонный стакан, пытаясь при этом отделаться от назойливых девиц.

– Ну и лошадь! – хихикнула одна из девиц, когда я отошла примерно на метр от них.

Сегодня прямо какой-то день уникальных комплиментов: то дылда, то лошадь. Может, и правда не стоит с моим ростом носить обувь на высоком каблуке.

Я ничего не ответила – не хватало еще вступать в перепалку с глупой низкорослой малолеткой. Пусть завидует. Тоже мне, Пеппи Длинныйчулок.

Я отошла чуть в сторону и подошла к милому интеллигентному дедку, увлеченно рассматривающему картины Элана.

– Вам нравится? – спросила я и обворожительно улыбнулась.

– О!.. Конечно, милая леди. Очень интересные работы, – произнося это, дедок развернулся ко мне лицом и его взгляд оказался прямо напротив моей груди. Несколько секунд дедок был в легком ступоре, потом наконец соизволил поднять глаза кверху. – Простите, вы, наверное, манекенщица?

Ну хоть один более-менее нормальный комплимент за сегодня. Хотя слово «манекенщица» из уст этого дедка прозвучало немного вульгарно, но все же это лучше, чем дылда или лошадь.

– Нет, я художница, – ответила я, продолжая улыбаться.

– О!.. Как неожиданно. А я думал, что художник – это тот молодой человек с красивой бородой.

– Мы оба художники. Это наши совместные работы, – сказала я и даже не моргнула глазом.

– О!.. Великолепно! – произнес дедок и осмелился слегка приобнять меня за талию. Затем кивнул на одну из картин и спросил: – На этой картине вы применили технику лессировки? Чем вы ее делали?

– Специальной кисточкой, – ответила я первое, что пришло в голову.

– Но там используются специальные краски. Вы какие использовали? – не унимался дотошный дедок.

– Специальные – полупрозрачные, – ответила я наобум и, кажется, попала в точку.

– О!.. Просто в эпоху Возрождения многие художники использовали лессировку как технику смешивания красок, но они не соединяли их на палитре, а вместо этого рисовали тончайший слой поверх основного цвета, – блеснул дедок эрудицией и хитро посмотрел на меня. – А какие художники вам нравятся, милая леди?

Я тут же лихорадочно стала вспоминать всех художников, которых знала.

– Мне очень нравится Валентин Серов «Девочка с персиками», – сказала я первое, что вспомнила.

– О!.. Это немного неожиданно…

– Я заметила, как вы смотрели на эту картину, – перебила я дедка, не дав ему возможности что-либо еще спросить у меня, и указала на картину, где были изображены осенний лес и мост через речку.

– О!.. Верно вы подметили, прекрасная леди. Мне очень нравится, когда на холсте изображают природу…

– Это Мордовия, – ляпнула я, вспомнив, как первый раз увидела эту картину дома у Элана.

– О!.. Мордовия, – дедок даже не удивился. – Я там был и не один раз, очень красивые и живописные места. И ведь действительно Мордовия, как я сразу не узнал. Это вы писали?

– Да, эту картину писала я, – нагло соврала я, надеясь, что этот дотошный дедок не будет интересоваться, чем и как я ее рисовала.

– Замечательно. Я уже хочу приобрести эту картину.

– Я очень рада, что вам понравилось. С радостью отдам эту картину в ваши руки. Приобрести ее можно будет ближе к концу выставки.

– О!.. Непременно. Вы только отметьте, что картина уже продана.

– Конечно! Насколько я знаю, вы можете оставить свой адрес, и уже завтра картину доставят вам на дом.

– Вот это сервис, – восхитился дедок.

В это время к нам подошел Элан и с кислой миной поинтересовался:

– О чем вы тут так мило беседуете?

– О!.. Молодой человек, мы тут так мило беседовали с этой прекрасной барышней, она замечательный собеседник и явно талантливый художник…

– Художник? – удивился Элан.

– Этот милый господин хочет приобрести вот эту картину, – быстро защебетала я, продолжая наигранно улыбаться.