Марина Сергеевна Серова

Месть под парусами

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.



© Серова М.С., 2021

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2021

Глава 1

Прогулочный теплоход легко разрезал водную гладь. Волны разбегались по сторонам, пенились барашки на гребнях, солнечные блики гуляли по воде и изредка заставляли прищуриваться прогуливавшихся по палубе людей. Запахи, доносившиеся из кубрика, дразнили обоняние, живописная природа на проплывающих берегах услаждала взгляд, даже крик чаек не раздражал слух.

Анатолий Борисович Гарин, глава небольшой, но уверенно стоящей на ногах фирмы по поставкам стоматологического оборудования с незамысловатым названием «МедТех», с удовольствием разглядывал расслабленные лица своих сотрудников. Главы отделов собрались здесь, чтобы за накрытым столом отметить пятилетие фирмы и поговорить о будущем.

Погода радовала солнечным днем, а мелкие брызги воды приятно освежали лицо. Все-таки его секретарше Анечке пришла в голову замечательная идея устроить праздник на теплоходе!

Анечка вообще была большой умницей. Звезд с неба не хватала, но благодаря старательности, трудолюбию и харизме, подкупающей людей с порога, она бессменно работала плечом к плечу с Анатолием Борисовичем с самого рождения «МедТех». Впрочем, как и остальной коллектив. Текучки кадров в фирме практически не было, и Анатолий Борисович по праву гордился этим обстоятельством.

По палубе сновали официанты, двое, парень и девушка.

«Интересно, встречаются ли они?» – задался вопросом Гарин, замечая томные взгляды, что бросала стройная девчушка на высокого парня с плавными, какими-то текучими движениями.

Впрочем, мужчина тут же забыл об этом, увидев приближающуюся к нему молодую высокую женщину, что занималась организацией этого праздника.

– Елена, – вежливо склонил голову Анатолий Борисович, – простите, если отрываю от важных дел, просто хотелось бы узнать, когда начнется непосредственно действо?

– О, конечно! – с готовностью отозвалась женщина, раскрыв папку, которую держала в руках. – Буквально в течение получаса мы причаливаем к берегу. Блюда, посуда, приборы уже готовы. Столы и стулья мои ребята уже привезли на место банкета. Вам останется лишь сойти на берег и немного осмотреться, пока официанты сервируют стол.

– А случайным людям мы там не помешаем? – забеспокоился Анатолий Борисович. – Не хотелось бы, чтобы наш праздник кто-то посчитал неприятным соседством.

– О нет, не волнуйтесь об этом! – успокоила его Елена. – То место, где будет проходить ваш банкет, – частная территория. Мы давно сотрудничаем с владельцем земли, и накладок до сих пор не было. И сегодня не будет! – уверила женщина. – У нас имеется годами выверенный план действий.

Елена оказалась права – все происходило словно по сценарию, а может, так оно и было. Еда была вкусной, шампанское – игристым, разговоры – веселыми.

День можно было бы назвать идеальным, если бы он не заканчивался так быстро. Под хорошее настроение и беседы текли душевные, все с шутками да прибаутками. Совсем не хотелось обращать внимания на сгущающиеся сумерки. Хотя и тут устроители банкета позаботились о гостях. На палубе теплохода вдруг зажегся прожектор, освещающий берег, точнее, столы и сидящих за ними людей.

Парень-официант вытащил на берег мангал, разжег его и засуетился над заранее замаринованным мясом. Совсем скоро по поляне поплыл дурманящий запах. Шашлык буквально таял во рту, шампанское благополучно оказалось отставленным в сторону, а по рюмкам полилась прозрачная водка. Смех становился все громче, шутки – раскованнее, и теперь было сложнее уследить за всеми сразу.

Анатолий Борисович неспешно переходил от группки людей к следующей группке. Хотелось успеть уделить внимание всем им.

Раздобревший директор внезапно понял, как сильно повезло ему с коллективом. И коллектив, кажется, полностью отвечал ему взаимностью.

Зато, когда все поднялись на борт, готовые отправляться по домам, произошло неожиданное.

– Погодите-ка, – внезапно сделал шаг вперед начальник службы безопасности, который практически не прикладывался к рюмке в этот томный вечер. – Кто видел Комарова?

Все присутствующие недоуменно переглянулись. Действительно, Сергей Комаров уже давно не попадался никому на глаза, несмотря на то, что до этого он весь вечер был на виду. А теперь никто толком не мог вспомнить, когда видел его в последний раз.

– Мы с ним про рыбалку говорили, но это давно было, еще шашлыки только готовились, – подал голос кто-то из толпы. – А потом я его не видел, кажется. А вы, Вадим Романович?

Начальник службы безопасности, тот самый Вадим Романович Белых, обвел всех цепким взглядом и отрицательно качнул головой.

– Что же делать? – громко воскликнула кадровичка Нелли Юрьевна, в голосе которой явственно слышались истерические нотки. – Мы же не могли просто так потерять человека!

– Комаров не из тех, кого можно было бы так просто потерять, – мрачно процедил сквозь зубы Белых.

– Что вы так помрачнели, Вадим Романович? – хохотнул кто-то. – Может, человеку просто отлить приспичило.

– Может, – тот согласно кивнул. – Однако проверить нужно. Без него все равно не поплывем.

Белых спустился на берег, зажег фонарь и отправился в сторону редкой лесополосы, потому что только там можно было укрыться от яркого света прожектора и только туда можно было отбежать по нужде тому, кто не хотел подниматься на борт.

Анатолий Борисович же, бросив взгляд на притихших сотрудников, понял, что вечер внезапно перестал быть томным.

Администратор Елена, которая на протяжении всего вечера сновала туда-обратно, тихо проговорила:

– Я спросила своих ребят и команду. На теплоход отдельно от вас никто не поднимался.

Она нервно прижала пальцы к вискам, вздохнула и уже собиралась было что-то сказать, как на палубу взбежал запыхавшийся Вадим Романович:

– Надо вызывать полицию.

– Не нашел? – вскинулся Гарин.

– Нашел. – Мужчина хмуро посмотрел на директора. – Он мертв.

Заохали женщины, заматерились мужчины, Нелли Юрьевна и вовсе вознамерилась потерять сознание от таких новостей, но, оглядев взбудораженную толпу, с обмороком решила повременить.

Анатолий Борисович побледнел и резким кивком позволил Вадиму Романовичу самому разбираться с органами правопорядка. Откровенно говоря, Гарин не умел и не любил общаться с полицией, отчего-то робея, изредка даже заикаясь, и это при том, что сам он никогда не привлекался даже за неправильную парковку.

Пока полицейские добирались до места, Анатолий Борисович приблизился к Белых.

– Что же все-таки случилось, Вадим Романович? – стараясь не привлекать внимание шокированных новостями сотрудников, тихо спросил он.

– Я нашел Комарова в лесочке, лежащим возле дерева. Сначала решил, что тот просто дозу спиртного не рассчитал, вот и прилег отдохнуть, однако я ошибался. Сергей был задушен. Скорее всего – собственным галстуком. Именно он был обернут вокруг его шеи.

– А может, – Гарин ухватился за пришедшую в голову мысль, – Сергей сам… того…

– Не думаю. – Белых скептично хмыкнул. – Он ведь лежал под деревом, а не висел на нем. В то, что он сам себя задушил, я не поверю.

– Может, отравился? – зачем-то продолжал предлагать версии Гарин, как будто тем самым мог изменить случившееся.

– Исключено. Расширенные зрачки и белки глаз, налитые кровью, я бы мог еще списать на что-то еще, да и синюшность тоже, однако странгуляционная борозда на шее не оставила простора для фантазии.

– Что? – переспросил Анатолий Борисович, не уверенный, что правильно расслышал.

– След от удавки, – пояснил Белых, проведя по своей шее ребром ладони, – в нашем случае – галстука.

– Вы очень подкованы в данном вопросе, Вадим Романович, – серьезно взглянул на него Гарин.

Мужчина собирался что-то ответить, как до ушей донесся звук полицейской сирены, и Белых, пробормотав напоследок что-то вроде «Позже поговорим», отправился встретить полицейских.

Анатолий Борисович словно в каком-то жутком полусне наблюдал за тем, как пристань наводнилась машинами с мигающими проблесковыми маячками, как забегали туда-обратно люди, в форме и в штатском, как невысокий, плотно сбитый человек подошел к Вадиму Романовичу.

Гарин пытался понять, с кем сейчас разговаривает его начальник службы безопасности, однако вот так, на расстоянии, сделать это было проблематично. Именно поэтому мужчина вынужденно приблизился, чем и спровоцировал интерес к собственной персоне.

Человек, что до этого выслушивал рассказ Вадима Романовича, обернулся к Гарину и представился следователем Кругловым.

Анатолий Борисович предсказуемо растерялся и вряд ли смог бы хоть сколько-нибудь внятно ответить на поставленные вопросы, если бы не Белых, надежно вставший плечом к плечу.

Гариным овладела даже некая досада: взрослый, состоявшийся мужчина, директор, а не обычный клерк, а робеет при виде красной корочки. Но ничего, как раз эта досада на самого себя и помогла ему собраться настолько, чтобы как-то пережить последующие расспросы.

К Круглову то и дело подбегали какие-то люди. До Анатолия Борисовича доносились фразы, которые он предпочел бы никогда в своей жизни не слышать.

«Следов волочения нет». «При первичном осмотре частиц кожи или крови на галстуке не обнаружено, но это нужно будет тщательно перепроверить, потому что ссадина на шее имеется». «Смерть наступила совсем недавно, тело еще не успело остыть. Правда, тут нужно сделать скидку на теплую погоду». «Точнее скажу после вскрытия».

В конце концов тело Комарова погрузили в машину и увезли.

Опросив всех, кто был на теплоходе, записав данные и адреса, парни с блокнотами так же удалились. И когда наконец теплоход двинулся в обратный путь, уже никто не обращал внимания ни на красоту августовской ночи, ни на мерный плеск волн, разбивающихся о борт судна, ни на прохладный ветер.

Гарин тогда, снова и снова обводя взглядом сотрудников, никак не мог выбросить из головы предательскую мысль: ведь это кто-то из них, таких хороших, знакомых и привычных, оказался способен убить Комарова.

* * *

Когда ничем не выдающимся теплым летним утром раздался телефонный звонок, я как раз вышла из душа и не спеша потягивала кофе, бездумно глядя в окно.

Неизвестный номер на дисплее мигом заставил собраться. Предчувствие меня не обмануло – незнакомый мужской голос с приятной хрипотцой в первую очередь поинтересовался:

– Татьяна Александровна Иванова?

– Верно. Вы не ошиблись, – подтвердила я.

– Частный детектив? – все же счел нужным уточнить голос.

– И снова верно. – И я примолкла в ожидании, которое, судя по неуверенным интонациям звонившего, могло затянуться.

Но вопреки опасениям долго ждать не пришлось.

– Ваш номер телефона дал мне человек, которому вы однажды помогли, – наконец отмер обладатель приятного голоса. – Вы помните Долгова?

Долгова я помнила. Известный в своих кругах композитор, периодически дающий концерты, на которых исполнял произведения собственного сочинения, внезапно стал объектом преследования.

Несмотря на внезапно обрушившуюся на него популярность, Долгов, кажется, так и не смог привыкнуть к мысли, что теперь он – звезда. И что у такой выдающейся личности могут быть фанаты. И не всегда эти фанаты бывают адекватными.

Когда он обнаружил, что вышла из строя видеокамера, установленная на воротах у его частного дома, он не забеспокоился. Хотел обратиться в фирму, которая занималась установкой, да позабыл об этом желании с присущей творческим людям рассеянностью. Все равно, мол, он за этими записями не следил, так зачем ему нужны были лишние заботы.

Затем куда-то исчезли наручные часы, дешевые, совершенно непрезентабельные, однако бесконечно дорогие Долгову как память. Именно эти часы подарил ему сын с первой своей зарплаты. А с сыном отношения были очень теплыми, несмотря на то что с его матерью они развелись давным-давно. После пропажи часов Долгов забеспокоился, но опять списал произошедшее на свою рассеянность. Решил, что сам куда-то положил, а куда – не помнил.

Но когда на домашний адрес стали приходить написанные от руки письма, верить в случайности уже не получалось. Сперва в письмах сквозило неприкрытое восхищение, затем какая-то больная одержимость каждым шагом композитора, а вскоре и вовсе появились намеки на то, как прекрасно было бы сначала Долгова ото всех спрятать, а потом и умереть вместе.

Этого Долгов уже не вынес и обратился ко мне. Мне тогда пришлось прятать его по знакомым, гостиничным номерам и съемным квартирам до тех пор, пока не удалось вычислить безумную фанатку, растерявшуюся от наших хаотичных перемещений, а оттого и потерявшую бдительность.

С Долговым мы расстались добрыми приятелями, он даже как-то прислал мне приглашение на концерт, которым я благополучно и с удовольствием воспользовалась.

– Конечно я помню его, – вынырнула я из своих мыслей. – Вам нужна моя помощь?

– Да, – выдохнул с каким-то облегчением мужчина. – Мы можем поговорить не по телефону?

– Само собой.

– В таком случае не могли бы вы подъехать к офису компании «МедТех»? Я сейчас сброшу адрес в сообщении. Только в сам офис не поднимайтесь. Недалеко есть небольшой парк, там разговаривать будет намного удобнее.

– Почему? – невольно заинтересовалась я.

– Я все объясню при встрече, Татьяна Александровна.



Парк, в котором мы встретились с Анатолием Борисовичем Гариным, был небольшим, но уютным. Августовское солнце проглядывало сквозь кроны деревьев и вовсю ласкалось, словно пытаясь урвать еще немного времени перед наступлением осени.

Анатолий Борисович неспешно вышагивал по парковой аллее, чуть склонив голову, сцепив руки за спиной. Он был широкоплеч и высок, ронял слова размеренно, тихо, вдумчиво.

Я исподтишка разглядывала породистое лицо с нахмуренными бровями, но пока не перебивала. А он рассказывал о случившемся накануне подробно, так, как я и просила. И то, с каким старанием он подошел к моей просьбе, подкупало. Как подкупала и его манера вести себя с пока еще малознакомой женщиной. Вежливо склоненная голова, галантно поддержавшая мой локоть рука перед крутой ступенькой, приятный голос. Впрочем, о голосе я что-то такое уже думала.

Услышав всю историю от начала до конца, я наконец поняла, почему он не захотел разговаривать в офисе. По всему выходило, что убить Комарова мог любой из присутствующих на банкете.

– Анатолий Борисович, мне нужны имена людей, присутствующих на банкете.

– Могу ли я рассчитывать, Татьяна Александровна, что вы возьметесь за это дело? – взглянул на меня Гарин с такой надеждой, что я не смогла бы отказать, даже если бы хотела.

Но я не хотела. Дело обещало быть интересным, хоть и запутанным. Потому в ответ на вопросительный взгляд я согласно кивнула.

Мужчина тут же достал из портфеля тонкую стопку бумаг:

– Взгляните, Татьяна Александровна, Анечка подготовила все необходимое: имена, должности, контактные телефоны всех наших сотрудников, а также номер телефона компании «Дельфин», администратор которой занималась организацией банкета.

– Вы наверняка знали, что может мне понадобиться, – улыбнулась я Гарину, довольная возможностью иметь дело с ответственным человеком. – Кстати, позвольте уточнить. Вы упомянули о некой Анечке. Можно подробнее? Я не вижу ее имени в этих бумагах, – проговорила я, просматривая листки с отпечатанной информацией.

– Анечка – это моя секретарша, – начал свой рассказ Анатолий Борисович. – На самом деле она не просто секретарь, но и надежная помощница. Анна работает у меня с самого открытия фирмы. И за все это время она не подвела ни разу, ни разу не ошиблась. Анечка – дочь моих близких друзей. С ее отцом мы и вовсе дружим со школьной скамьи. Она у них поздняя, долгожданная, выстраданная, вымоленная. Залюбленная до предела, однако капризной никогда не была. Удивительно, правда? – мужчина тепло улыбнулся, не дожидаясь, впрочем, ответа. – Всегда, на любой праздник, на любую встречу друзья брали дочку с собой. Анютка никогда не мешала разговорам, а все вокруг умилялись, какой замечательно послушной росла девочка. Ее невозможно было не любить. Так что, пожалуй, я с тех пор и по сей день отношусь к ней, как относился бы к собственной дочери. Своих-то детей у меня нет.

Гарин на мгновение приостановился, но тут же махнул рукой:

– Впрочем, это обстоятельство не имеет никакого отношения к делу. А информации об Анечке в бумагах нет, потому что на банкете она не присутствовала. Она лишь предложила идею и нашла организатора.

– А почему же вы не взяли ее с собой на праздник? – Я на самом деле немного удивилась, ведь было бы логично, если бы директор захотел видеть рядом с собой свою верную помощницу.

– Водки выпить я могу и без помощи секретаря, – неловко пошутил Анатолий Борисович. – В действительности же никто из присутствующих глав отделов не брал с собой своих помощников. Не мог же я столь явно отделяться от коллектива. Да и ни к чему столь юному созданию слушать не слишком трезвые разговоры.

Я согласно покивала, но мое желание поговорить с чудесной секретаршей Анечкой никуда не исчезло.

Ничего, я еще успею это сделать. А в данный момент необходимо было уточнить:

– Анатолий Борисович, скажите, есть ли кто-то, в ком бы вы сомневались? Кто-то, кто чисто гипотетически мог бы желать смерти Комарову?

– Если и есть, я об этом ничего не знаю, – сокрушенно качнул головой Гарин. – Мне казалось, что наш коллектив в меру дружный, веселый, здоровый, не побоюсь этого слова. Они для меня словно семья, поэтому и так неприятно сознавать все произошедшее. Еще вчера я бы руку дал на отсечение, что никто из них не способен на преступление, но теперь… Теперь я боюсь верить. И ошибиться тоже боюсь. Потому и нуждаюсь в вашей помощи. И можете быть уверены, Татьяна Александровна, если вы выясните, что кто-то из моих людей причастен к убийству, я покрывать никого не стану. Впрочем, и невиновных в обиду не дам.

– Отлично. – Я ободряюще улыбнулась. – А то ведь, знаете, всякое бывает. Рука руку моет, профессиональная этика, все дела. Ваш же подход к делу мне нравится, Анатолий Борисович.

Я придержала мужчину за локоть, вынуждая того остановиться, и еще раз перелистала бумаги с именами:

– Так как, вы говорили, зовут того человека, который нашел тело Комарова?

– Вадим Романович Белых, – с готовностью ответил Гарин и тут же выудил из стопки нужный листок. – Он первым заметил отсутствие Сергея и отправился на его поиски.

– Значит, с Вадимом Романовичем я хотела бы пообщаться в первую очередь. Вы нас представите?

– Конечно, Татьяна Александровна, – едва заметно улыбнулся мне Гарин. – Пойдемте, я провожу вас в офис, прямо к кабинету Белых.

Но стоило нам развернуться по направлению к зданию, как взгляд зацепился за тоненькую фигурку, чуть ли не вприпрыжку двигающуюся нам навстречу.

– Анечка? – удивленно вскинул брови Гарин.

– Анатолий Борисович, – с легкой укоризной в голосе проговорила чуть запыхавшаяся девушка. – У вас назначена встреча, вас уже ожидают.

– Почему ты не позвонила?

Аня позволила себе слегка снисходительно улыбнуться:

– Вы забыли телефон в кабинете. Вот, – и она протянула директору вышеназванный гаджет.

– Что ж, – подумав пару секунд, произнес Гарин. – Татьяна Александровна, вы сможете немного подождать, пока я закончу с делами? – И добавил после того, как я кивнула: – Анечка составит вам компанию.

Девушка с готовностью посмотрела на меня:

– Конечно!

После того как Гарин быстрым шагом удалился, я снова зашагала по аллейке в глубь парка.

– Расскажите мне о своем шефе, – попросила я шедшую рядом со мной девушку.

– Вы наверняка сами заметили, какой он, – с легкой улыбкой заговорила девушка. – Всегда вежливый, мягкий. Как будто не из нашего времени. Как будто жизнь не оставила на нем своих отпечатков. А ведь тоже не всегда у него все было хорошо. Папа рассказывал, что даже в молодости дядя Толя таким был. А тогда года такие странные были. Молодежь ходила в клешах и на платформах, слушала запрещенных «Битлов», пили портвейн на танцплощадках. Анатолий Борисович всегда сторонился подобных гуляний. И как-то так сложилось, что за все это время так и не нашел себе пару. А потом уже и не искал. Работал главным инженером на заводе, насколько я помню. У него, кажется, никакой семьи, кроме нашей, и не было.

– Он рассказывал, что любит вас как родную дочь, – ввернула я.

– Дочь, да, – отчего-то слегка погрустнев, подтвердила Анечка.

А мне показалось, что в этих грустных интонациях глубоко спрятано совсем не дочернее чувство.

Но углубиться в эти размышления я не успела, потому что звонок Анечкиного мобильного раздался вдруг оглушительно громко.

Анатолий Борисович, закончив с делами, сообщил, что ждет меня у входа в офис.

Глава 2

Офис был… как офис. Как куча других офисов, в которых мне доводилось бывать ранее.

Почему-то мне казалось, что вся контора должна бы гудеть как растревоженный улей, напуганная либо же заинтригованная не самым, скажем прямо, тривиальным событием, однако на удивление повсюду царила вполне умиротворенная атмосфера.

Девушка на ресепшене кивнула директору и ненавязчиво улыбнулась, протягивая тонкую папку:

– Анатолий Борисович, заезжал курьер из поликлиники, привез документы. Вы сейчас посмотрите или позже через Анечку передать?

– Я сам заберу, Марина, только посмотрю у себя в кабинете.

Вышеназванная Марина смерила меня любопытным взглядом, но удержалась от каких-либо вопросов.

Я кивнула в знак приветствия и, следуя за Гариным, прошла через турникет. Не успели мы приблизиться к лестнице на второй этаж, как директора перехватила еще одна девушка со стопкой бумаг:

– Анатолий Борисович, вам тут из юротдела документы передали.

Гарин слегка кивнул, принимая бумаги из рук в руки, и тепло спросил:

– Как Тёмочка? Выздоравливает?

– Да, уже уверенно поправляется, спасибо! – девушка расцвела в улыбке и, на ходу поправляя волосы, направилась в обратную сторону, звонко цокая каблучками аккуратных туфелек.

– Сын сотрудницы умудрился летом подхватить воспаление легких, вы представляете? – счел нужным объяснить мне Гарин этот короткий диалог, хотя я ни о чем таком и не спрашивала.

За время нашего короткого путешествия по офису компании «МедТех» Анатолия Борисовича окликали еще несколько раз. Казалось, всем было необходимо поговорить именно с ним, отдать документы именно ему, словно и не существовало секретарей и помощников. И ни один человек ни словом, ни взглядом не дал понять, что хоть как-то в курсе событий прошлого вечера.

Теперь я еще лучше понимала сказанные ранее директором слова о практически семейной атмосфере и о его нежелании подозревать кого-то из привычного окружения в совершении особо тяжкого преступления.

Тем временем мы оказались в просторном холле.

– Татьяна Александровна, – обратился ко мне Гарин, – если позволите, я занесу пока бумаги в кабинет, а после представлю вас нашему начальнику службы безопасности.

– Конечно! – кивнула я, про себя снова отмечая безупречные манеры моего нынешнего работодателя. – Я подожду.

Когда Анатолий Борисович скрылся за дверью с табличкой, на которой было написано его же имя, я с любопытством огляделась.

Просторный холл с широким, почти во всю стену окном. Мне бы хотелось сказать, что из окна открывался роскошный вид, но нет, взгляд останавливался лишь на парковке перед офисом.

Зато сам холл отличался каким-то домашним уютом. Вместо привычных стульев для посетителей вдоль стен стояли мягкие даже на вид диваны, между которыми на низких журнальных столиках лежали ворохи журналов.

Ради интереса я взяла пролистать парочку. Женский глянец, мужской, несколько каталогов с продукцией – всё для того, чтобы любому посетителю не было скучно.

Я отложила в сторону журналы и снова повертела головой по сторонам. Светло-серые стены удачно дополняли металлические кашпо с живыми растениями, чьи побеги спускались чуть ли не до пола. Вполне живо.

Интересно, кто занимался обустройством? Неужели неоднократно упомянутая Анечка?

Погрузиться в эти размышления мне не дал Гарин, быстрым шагом вышедший из кабинета и кивнувший мне, без слов приглашая следовать за ним.

Кабинет начальника службы безопасности также с именной табличкой на двери находился буквально в нескольких шагах от директорского.

Анатолий Борисович, предварительно коротко постучав и услышав такой же короткий отклик, распахнул передо мной тяжелую дверь:

– Прошу вас, Татьяна Александровна!

В очередной раз внутренне улыбнувшись галантности Гарина, я вошла в кабинет и тут же прикипела взглядом к худому мужчине, стоящему у окна к нам спиной, заложив руки за спину.

– Вадим Романович, я хотел бы представить вас одной очаровательной девушке. Обратите же на нас внимание, – с мягкостью в голосе произнес Гарин, прежде чем закрыть за собой дверь.

– Здесь быстро разносятся слухи, – хмыкнул мужчина и все-таки обернулся к нам. – Зная, что вы пришли с незнакомой девушкой, Анатолий Борисович, и помня о том, чей телефон мы искали с утра пораньше, я делаю вывод, что передо мной частный детектив Татьяна Александровна Иванова.

Он слегка склонил голову в знак приветствия и протянул руку для рукопожатия, а я, прежде чем ответить, поймала себя на мысли: «Ёрничает или же всегда так общается?»

Пока я рассматривала высокого, очень худого, почти тощего мужчину с тонкими губами, острыми скулами и светлыми, практически льдистыми глазами, тот колючим взглядом так же пристально прошелся по мне. Казалось, этот взгляд можно было даже почувствовать.

Наверное, молчание слегка затянулось, потому что спустя пару секунд Анатолий Борисович неловко кашлянул и проговорил:

– Что ж, не буду вам мешать, общайтесь. А у меня много дел.

Когда за Гариным закрылась дверь, Вадим Романович слегка дернул уголком губ, что, по-видимому, должно было означать усмешку:

– Так о чем же вы хотели со мной поговорить, Татьяна Александровна?

– Расскажете, что произошло вчера, Вадим Романович. – Раз Белых решил перейти сразу к делу, я не собиралась препятствовать.

– Разве Анатолий Борисович не рассказывал? – Правая бровь удивленно приподнялась.

– Рассказывал, конечно, – утвердительно кивнула я. – Однако мне было бы очень интересно послушать и вас. Ведь именно вы нашли тело, если я не ошибаюсь.

– Не ошибаетесь. – Белых вздохнул. – То, что произошло, – моя вина.

Я, конечно, поняла, что он имел в виду, но не могла удержаться и смолчать, потому хмыкнула:

– То есть вы признаетесь в убийстве?

Вадим Романович невесело ухмыльнулся:

– Сарказм я оценил, Татьяна Александровна, но, согласитесь, преступление произошло по моему недосмотру. Я не смог проконтролировать…

Но я его перебила:

– Вина за преступление лежит на преступнике, а не на вас. Поэтому вместо того, чтобы посыпать сейчас голову пеплом, лучше помогите мне понять, кому была выгодна смерть Комарова? Кто мог желать избавиться от него?

– Если бы я только знал, Татьяна Александровна…

– Давайте без отчества, – предложила я, снова перебив.

– Как скажете, Татьяна. – Показалось или Белых все-таки слегка улыбнулся? Вот уж до чего скупой на эмоции человек!

– Вы общаетесь с кем-нибудь близко тут? Приятельствуете?

– Нет, – отрицательно качнул головой мужчина. – Я выполняю свою работу и ранее думал, что выполняю ее хорошо. Дружеских отношений ни с кем как-то не сложилось.

– Почему? – искренне удивилась я, ведь Вадим Романович производил впечатление неглупого человека, с острым юмором, интересного.

– Я сам не стремлюсь к сближению, если честно. Когда ты привязан к кому-то, становится тяжело объективно оценивать его поведение и поступки.

– Где-то я слышала, что человек, отягощенный привязанностями, становится уязвимым, как ёжик без иголок, – понятливо кивнула я.

– Хорошая фраза, я запомню, – снова выдал намек на улыбку Белых. – Итак, о вчерашнем вечере, – вернулся он к теме нашего разговора. – О чем именно вам рассказать?

– Для начала скажите, как именно вы нашли тело?

– Я просто пошел по линии света прожектора, рассудив, что далеко в лесополосу в незнакомом месте человек в темноте не сунется, но и на свету отливать, простите, – он покосился на меня, – не станет.

– Логично. – Я кивнула, принимая его измышления.

– Стараюсь. – В светло-серых, почти прозрачных глазах мелькнула насмешка. – В общем, я не ошибся. Сначала я светил примерно на уровне собственного роста, но ничего, то есть совершенно ничего, кроме растительности, не увидел. Затем еще раз прошелся тем же путем, в этот раз уже направлял свет по земле. И когда заметил виднеющиеся в зарослях кустов ноги, сначала подумал, что Комаров просто упал и уснул. Понимаете, – Белых поморщился, – на банкете никто никого не ограничивал в количестве рюмок с горячительным. Многие были, хм… хороши. Поэтому я сперва не придал никакого значения увиденному.

– Как я понимаю, очень скоро вы убедились в обратном? – Заметив, что Вадим Романович замедлил рассказ, словно снова погружаясь в воспоминания и коря себя за то, в чем не был виноват, я слегка его поторопила.

– Да, я заглянул за те кусты, подсвечивая фонариком, и в первое мгновение даже не поверил собственным глазам. Неприятное было зрелище, доложу вам. Вы когда-нибудь видели задушенных, Татьяна?

– Речь сейчас не обо мне, – не стала ни подтверждать, ни опровергать его интерес я и добавила: – Но прекрасно понимаю ваше замешательство. Картина, должно быть, оказалась впечатляющей.

– Не то слово! – Белых рвано выдохнул. – Его глаза были так выпучены, что я где-то на периферии сознания даже слегка удивился, что они оставались в орбитах. И пальцы, скрюченные в судороге. И отекшее лицо. Да еще и расстегнутые штаны. Видимо, Комаров действительно отходил, чтобы отлить, простите. И его галстук, обернутый вокруг шеи, и странгуляционная борозда, виднеющаяся из-под галстука. Я все это увидел, но осознал чуть позже, уже по пути обратно на теплоход.

Белых говорил, а я смотрела на него и думала, что обычный обыватель вряд ли выхватил бы скорым взглядом все эти детали. Да и вообще вряд ли знал бы, на что стоит обращать внимание. А вот Белых…

– Где вы служили, Вадим Романович?

– Что? – На мгновение мужчина бестактно нахмурился, выдернутый из собственных воспоминаний.

– Вы ведь совершенно определенно где-то служили, – более развернуто ответила я на застывший в светлых глазах вопрос и пояснила: – Среднестатистического клерка на такую должность, как ваша, не возьмут. По знакомству? Не думаю. Насколько я поняла, Анатолий Борисович души не чает в своей компании и ее коллективе, а потому к выбору того, кто радеет за ее безопасность, он подошел со всей ответственностью.

– Вы правы во многом, Татьяна, но ошиблись в одном. – По тонким губам Вадима Романовича скользнула тень улыбки. – На эту должность я действительно попал по знакомству, как вы изволили выразиться. Однако лишь потому, что мы с Гариным давно знакомы и он прекрасно знал, на что я, в общем-то, гожусь.

Я кивнула, принимая такой ответ, и все-таки уточнила:

– В милиции? В войсках?

– А вы не отступаете, – казалось, развеселился Белых, хотя по выражению лица едва ли это можно было понять.

– А вы не отвечаете! – в ответ нарочито беспечно отозвалась я, давая понять, однако, что я не отступлюсь от вопроса, ответ на который очень уж меня заинтересовал.

– Служил, Татьяна, вы не ошиблись, – смирился с неизбежным Белых. – Сначала в армии, потом в военизированной охране на одном закрытом предприятии. Информацию о заводе, к сожалению, предоставить вам не могу, – добавил он, предвосхищая мой возможный вопрос. – Да это и не имеет значения.

Я снова кивнула и задумалась. Если принимать во внимание военную подготовку Вадима Романовича, то он вполне мог совершить это убийство. Только зачем? Их сферы деятельности в фирме никак не пересекались, а за пределами офиса, если верить Белых, они не соприкасались никоим образом. Или же в данном случае старое доброе первое правило любого расследования «Ищи, кому выгодно» не работало. Но как такое может быть?

Коротко тряхнув головой, ненадолго отгоняя эти размышления, я спросила:

– Как вы сами думаете, кто мог бы быть настолько силен физически, что мог бы задушить довольно-таки нехрупкого мужчину?

– Как я уже сказал, Татьяна, Сергей Васильевич Комаров ни в чем себя не ограничивал вчерашним вечером. И в алкоголе в том числе. Вполне вероятно, что справиться с настолько пьяным мужчиной смогла бы и слабая женщина. Само собой, я не могу это утверждать наверняка, но в данном вопросе, боюсь, не могу вас навести хоть на сколько-нибудь дельную мысль. Анатолий Борисович считает весь коллектив чуть ли не семьей, и представить, что кто-то мог быть настолько озлобленным на своего коллегу, довольно сложно.

– Согласна. – Я задумчиво прикусила губу, понимая, что и у Вадима Романовича было туговато с выбором подозреваемых. – А что вы можете сказать об отношениях внутри коллектива?

– Знаете, Татьяна, – Белых едва заметно улыбнулся, – об этом вам лучше всего расскажет наш менеджер по подбору кадров Нелли Юрьевна. Она, кажется, знает все обо всех.

– Спасибо! – В отличие от Вадима Романовича я на улыбку не поскупилась. – Я схожу к ней сразу же после обеда.

Белых молча кивнул на прощание и снова развернулся к широкому окну, складывая руки за спиной, давая понять тем самым, что разговор можно считать законченным.

Выйдя из дверей офиса на крыльцо, я тут же достала телефон и набрала знакомый номер.

– Киря, помоги! – воскликнула сразу, как только услышала голос в трубке.

– Что нужно? – Друг был предельно лаконичен.

– Информация о человеке. Всё, что получится найти. – Я тоже не горела желанием разбрасываться словами.

– Что мне за это будет? – явственно услышала я хитринку в голосе Кирьянова.

– А что ты за это хочешь? – насмешливо фыркнула в ответ.

– Обед. В кафешке, адрес которой я скину тебе в сообщении сразу после того, как, также в сообщении, получу твои данные. Вернее, того человека, о котором ты узнать хотела. Я в тот район как раз по делам отправляюсь.

– Договорились!

Получив сообщение с адресом, куда мне предстояло отправиться, мысленно я прикинула маршрут. По пути нужно было заехать на заправку, поскольку, если мне не изменяет память, моя машинка уже проголодалась.

Удивительно, но на заправке, которая так замечательно располагалась прямо на пути следования к месту встречи с подполковником Кирьяновым, была очередь. Да, всего несколько машин, но тем не менее это было непривычно. Работала всего одна колонка. Машины двигались медленно. Нежаркое августовское солнце слепило глаза, вынуждая надеть солнцезащитные очки.

Я было погрузилась в раздумья, мысленно прикидывая план последующих действий, который, впрочем, во многом зависел от того, что на обеде расскажет мне Киря, как вдруг…

Впереди едущая машина внезапно встала как вкопанная и нырнула мордой куда-то вниз. Причем так резко, что я даже вздрогнула и порадовалась, что не успела начать движение. Со стороны водителя выпорхнула тоненькая девушка и, обойдя машину, присела рядом с передним колесом. Расстояние между нашими машинами было небольшим, что совершенно не давало мне возможности для маневра. К тому же поток автомобилей к работающей колонке не останавливался, плавно огибая нас по дуге.

Мысленно пожав плечами, я приготовилась подождать, пока что-то как-нибудь не разрешится, как вдруг девушка из пострадавшего автомобиля резко отшатнулась и совершенно неизящно шлепнулась на обтянутый брендовой юбкой зад. Ее губы сложились в удивленную букву «О», широко раскрытые глаза быстро заморгали, и я все-таки решилась также выйти, справедливо рассудив, что чем быстрее найти выход из данной ситуации, тем скорее я смогу продолжить заниматься собственными делами.

Я остановилась рядом с девушкой, обвела взглядом валяющиеся на асфальте рядом с открытым люком разводной ключ, несколько гаечных ключей, моток троса, еще какие-то неопознанные инструменты и недоуменно посмотрела на девушку. Не поняла, от чего она шарахнулась, как черт от ладана. Но, опустившись на корточки возле нее и проследив, куда она смотрела, сама чуть не потеряла равновесие. Из-под колеса, провалившегося в люк, на нас смотрели глаза. Вполне живые человеческие вытаращенные глаза, только, кажется, очень злые. Откровенно говоря, я бы тоже злилась, если бы меня сверху машиной прихлопнуло.

– Эй, отомри, коза, – резко обратился обладатель злых глаз к владелице вышеупомянутого транспортного средства. – Откатывай в сторону свою колымагу!

– Но как? – едва выдавила из себя девушка.

– Да хоть на руках относи, меня не волнует! – огрызнулся сидящий в люке мужчина.

Девушка только глазами хлопала, время от времени пытаясь что-то сказать, но не могла вставить и слова в гневную тираду невольного узника.

А тот распалялся все больше и больше.

– Права купила, ездить не купила? – выдал он почти классическое. – Или там, где ты машину зарабатывала, не водить учили, а чему-то другому? Какого хрена ты на дорогу не смотришь, курица слепая?

Я уже собиралась вмешаться, но вот тут девушка отмерла:

– А какого хрена при проведении работ никаких предупреждающих знаков не стоит? Или открытый люк лентой оградить ума не хватило? А может, тебе треугольник подарить? Он красивый, красненький. И насчет курицы…

И тут она выдала такую тираду, что я покраснела, а портовые грузчики, услышь они этот дивный набор слов, с большой долей вероятности всем коллективом запили бы с горя от ощущения собственной несостоятельности.

– Так что, – закончила свою прочувствованную речь автолюбительница, – есть что сказать по делу – предлагай. Нечего предложить – прихлопнись и не отсвечивай.

Тот что-то проворчал, кажется, не вполне цензурное, но, видимо, тоже был шокирован и порядком выбит из колеи, а потому открыто возникать не стал.

В наступившей паузе я решилась подать голос:

– А если поднять машину домкратом, а потом подсунуть под колесо крышку люка?

Девушка смерила меня оценивающим взглядом, немного пораскинула мозгами и согласно кивнула:

– Можно попробовать, а уж если не выйдет, вызову техпомощь.

Если не вдаваться в подробности, то моя идея оказалась удачной. Правда, трудиться пришлось нам обеим в четыре руки. Но не могла же я бросить в такой ситуации подругу-автовладелицу.

Уже выезжая с заправки, убедившись, что к назначенному Кирьяновым времени вполне успеваю, я фыркнула от смеха, вспоминая ошалевший взгляд невольного узника люка.

Эх, даже жаль, что не додумалась включить диктофон, ведь такие речевые обороты не могли оставить меня равнодушной.

Все еще посмеиваясь, я припарковалась возле кафе, где Кирьянов назначил мне встречу.

Хорошее кафе, уютное. Хотя вряд ли Киря подбирал место встречи по соображениям уюта, скорее всего, оно просто было ближе всего остального. А вот мне здесь понравилось. И занавески спокойного кофейного цвета, и скатерти на пару тонов светлее, и вазочки с небольшими букетиками на каждом столе. Интересно было рассматривать и картины на стенах. Конечно, не репродукции маститых художников. Я бы подумала, что рисовал кто-то из своих, может быть, знакомых, но явно не обделенный талантом.

В общем, атмосфера была самая располагающая к душевному разговору, осталось только дождаться Кирю, который запаздывал. Хотя нет, я взглянула на экран мобильника, это я приехала раньше.

За окном очень удачно располагалась парковка. Я пялилась на подъезжающие машины и перебирала в памяти листы с маленькими фотографиями и краткой информацией обо всех фигурантах дела.

Интересно, раскопала ли что-нибудь к этому времени полиция? Нужно будет спросить у Вадима Романовича.

Почему-то мне казалось, что именно Белых будет держать руку на пульсе. Тут же остановила себя. Я ведь уже решила, что вначале выслушаю, что раскопал Кирьянов. Но все же чувствовала, что могу доверять этому прямому, малоэмоциональному мужчине.

Хороший я все же выбрала столик. С моего места было прекрасно видно то место, куда припарковался Кирьянов и он сам, вышедший из машины. Даже сквозь стекло было заметно, что тот пребывает в добродушном настроении.

Я уже предвкушала, как поделюсь с другом приключением на заправке, когда тот вихрем ворвался в кафешку, уже заранее улыбаясь.

– Чему радуешься? – поинтересовалась я.

– Сегодняшний день удивительно богат на чудаков, – фыркнул Кирьянов. – Мне сразу с двумя посчастливилось встретиться уже до обеда.

– Расскажешь? – Я предвкушающе подобралась.

Друг насмешливо угукнул, но предупредил, что сначала желает заказать обед. Подозвал официантку, потыкал пальцем в меню и, ожидая заказ, уставился на меня:

– Ты-то почему ничего не заказываешь?

– Не хочется пока, думы разные головушку буйную одолевают, – отшутилась я. – Кофе лучше себе возьму. Так что там у тебя с твоими чудаками?

– Ну слушай! – Киря снова расфыркался. – Приехал я за консультацией по одному очень важному делу к одному очень важному человеку. Сидим мы у него в кабинете, дела обсуждаем. Тут звонит его мобильник, жена на проводе. Важный человек берет трубку, меняет строгую интонацию на мурлыкающую и урчит дражайшей половине, что и к ужину он успеет, и ничуть не задержится, и хлеба купит, и так далее. В этот самый момент в кабинет, предварительно коротко стукнув в двери, входит гораздо менее важный человек. Слегка вжав голову в плечи, пытается всучить своему начальнику стопочку документов на подпись. Тот роняет взгляд на документы, видимо, находит их достаточно важными и говорит в трубку так ласково-ласково:

– Подожди, зайка!

Владимир хрюкнул от смеха, глубоко вдохнул и продолжил:

– Не знаю, что уж там жена ответила, а вот этот кадр у двери скромно глазки в пол опустил и отвечает:

– А… Да… Хорошо.

Кирьянов расхохотался так заразительно, что и я не удержалась от смеха, только лишь представив выражение лица этого самого важного человека.

– Такие вот бывают недоразумения, – все еще посмеиваясь, проговорил друг, глядя, как я промакиваю салфеткой уголки глаз от слез, выступивших от смеха. – А хочешь, расскажу про случайность?

Я кивнула, и Киря философски заметил:

– Ты ведь прекрасно знаешь, как одна малюсенькая случайность может завалить все дело. Или же наоборот, помочь распутать самый запутанный клубок. Так вот. В одном районе начали угонять машины. Причем иномарки не трогали, брали, что попроще. В основном, конечно, пользовались спросом «Жигули», «Нивы» и прочие «ВАЗы». Следствие предполагало, что автомобильные номера свинчивались, номера на двигателях перебивались, а сами машины разбирались на запчасти, а затем так, по запчастям, и распродавались. Иначе как можно было объяснить полное отсутствие каких-либо следов? Это была присказка, а вот тебе и сказочка.

Висеть бы этому делу об угонах долго и нудно, если бы не случилось внезапно некое плановое мероприятие под незатейливым названием «Меры борьбы с административными правонарушениями». Несколько человек, которые и должны были активно изображать борьбу с нарушителями, решили по-тихому удрать и устроить себе внеплановый выходной. Да и то верно – мало ли где именно в районе они проводят душеспасительные беседы с явными нарушителями.

Собрались, значит, пацаны, закупились закуской да выпивкой и рванули за город, чтобы спокойно посидеть в лесочке, пива попить, сосиски на костре пожарить. Пикник, конечно, удался, вот одному и приспичило со временем отойти по естественной надобности в кустики. Он уже практически сделал свое дело, как вдруг вроде послышалось что-то. Потом он и сам не мог сказать точно, что именно услышал. Говорил: то ли приглушенные голоса, то ли шум двигателя, хотя, если честно, я не знаю, как можно было их перепутать. Пошел он на звук, выглянул из-за кустов осторожно и обмер: на полянке двое молодых парней, приглушенно матерясь, скручивали номера с синей «восьмерки», которая нынешним утром прошла в ориентировках как свежеугнанная.

Вернулся наш доблестный парень в круг друзей, рассказал обо всем, и взяли они угонщиков с такой доказательной базой, что не подкопаешься. А то, что пахло от парней пивом да костром, так это ерунда, мелочи.

– Ребят же не наказали? – с коротким смешком уточнила я.