Марта Альварес

Мистиклэнд. Легенда о пяти королевах

Для Игуа, которая все-таки не разбила сердце дракону…
Original title: MYSTICLAND: La leyenda de las cinco reinas Text & Illustrations © Marta Álvarez and Laia Lо́pez, 2019 Originally published by Originally published by La Galera, an imprint of Grup Enciclopèdia Translation rights arranged by IMC Agencia Literaria, SL All rights reserved.



© Герн А. А, пер., 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024



Пролог

Когда-то на земле существовало прекрасное королевство, населенное феями и наядами, нимфами и сатирами, а также другими сказочными существами, которых едва ли могло породить человеческое воображение. Многие считали, что правила в этих краях королева Нора, ведь она обладала не только добрым сердцем, но и волшебным даром – повелевать природным миром, окружающим ее.

Однако царствовали в этих землях еще четыре девушки. Королева Ирис была мудрой советницей, умеющей понять и успокоить сердца тех, кто обращался к ней за помощью. Таких людей приходило много, но, чтобы найти ее, нужно было постараться: иногда Ирис отдыхала у озера, рисуя на берегу; иногда – на поляне, красками повторяя очертания заката…

Третью королеву звали Эрин. Единственное, что могло сравниться с ее красотой, – это ее сила. Девушка была настолько красива, что жители соседних королевств пытались ее опорочить, распространяя слухи и небылицы. Они выдумывали, будто есть лишь красивая оболочка, скрывающая пустоту внутреннего мира Эрин. Однако никто никогда не осмеливался ей противостоять или напасть на ее королевство.

На самом деле вместе с Эрин земли защищала и четвертая королева – Луна. По легенде, она умела разговаривать с духами и наслаждалась чтением преданий о них каждую ночь под россыпью звезд.

Но Луна была не единственной любительницей звездного неба, которое сияло ослепительным светом благодаря дару пятой королевы Ханы. Это свечение заливало королевство, будь то золотые переливы солнца или серебристые лунные блики. Говорили, что она сама родилась из блеска солнечных лучей, и, когда она смеялась (а смеялась она очень часто), откуда ни возьмись вырастала радуга, из которой королева плела крылья новорожденным феям.

Жизнь в Мистиклэнде действительно напоминала идиллию, и ее обитателям было трудно представить себе время без защиты и утешения пяти королев. А дело в том, что очень немногие вспомнят, что стоит у истоков волшебной истории. Воспоминания размыты и запутанны, будто все это случилось во сне. Но, к счастью для тебя, дорогой читатель, я помню.

Хотя, конечно, я не считаюсь…

Или все-таки считаюсь?

Но вернемся к королевам…

Нет, они не всегда были такими – с завораживающими крыльями и собственным королевством. Я скажу больше: было время, когда за их головы назначали цену…

Но я тороплю события. Как говорится, давайте начнем с самого начала.

В одном из местечек величественного Мистиклэнда, чье название я уже не припомню, жили пять прекрасных девушек: первая была принцессой, вторая актрисой, третья шила платья и костюмы, четвертая пекла торты и пироги, а пятая… была настоящей загадкой.



По ту сторону зеркала



Легенды гласят, что когда-то в далеких землях жила молодая девушка, которая очень любила мечтать. Но что самое главное, она не просто мечтала – она видела волшебные сны.

Жизнь вокруг протекала своим чередом, но этой жизни ей было недостаточно, и поэтому каждую ночь она погружалась в свои сновидения все глубже и глубже. Ей снились чудеса и магия; красота, очарование и существа, населяющие просторы волшебного королевства. Она мечтала об этом мире так много, в красках представляя эти образы, что, неизвестно как, ее сны стали явью, и на свет появился Мистиклэнд.

Те, кто до сих пор верит в эту историю, говорят: самой первой ей приснилась Цветная Луна, и в месяц, когда та сияет высоко в небе, Мечтательница бродит среди людей в поисках чистых, невинных сердец, чтобы в награду исполнить их заветное желание.

После луны она создала солнце, звезды и все остальное – до мельчайшей песчинки, сверкающей в озере. Она наполнила воды наядами и русалками. Во снах к ней являлись цветочные поля для фей и сатиров и драгоценные камни для эльфов, обитающих в горах. Она также придумала мистические круги, выложенные волшебными грибами, которые переносили всех желающих из одного конца королевства в другой, чтобы каждый житель Мистиклэнда мог насладиться красотой этих земель. И, увидев, что ее творение совершенно, Мечтательница окружила его высокой, непреодолимой стеной, чтобы никто и никогда не смог изменить его облик.

Поговаривают, будто каждая легенда скрывает внутри себя жемчужину истины. Пусть сегодня никто уже не верит в Мечтательницу, но нельзя отрицать, что стена существует и за ней простираются Запретные Земли. Какие опасности они таят в себе? Эту загадку никто не осмеливается разгадать. Конечно, некоторые отчаянные смельчаки пытались это сделать, но ни один из них не вернулся назад.

По крайней мере, так гласят легенды.



Глава первая

Нора была лишь одной из тысяч загадок, запрятанных среди каменных домов и густых лесов Мистиклэнда, но сама она об этом не подозревала. В действительности девушка много чего не знала, но винить ее в этом нельзя: как же ты узнаешь, что происходит вокруг, когда живешь заточенная в башне?

По крайней мере, эта башня была весьма уютная: с мягкой кроватью, диваном для чтения и волшебной кладовой, из которой Нора могла брать любую еду, которую только пожелает. Благодаря магии девушки внутри всегда пахло дикими фруктами, а вьющиеся вдоль стен лианы никогда не переставали цвести. Они змейкой струились от спинки кровати до потолка, высовываясь в окна, будто стремились полюбоваться прекрасным пейзажем Мистиклэнда, виднеющимся снаружи. Конечно, родители Норы могли запереть ее в гораздо худшем месте, чем эта башня. Сундук у подножья ее кровати был полон книг с легендами и историями с весьма показательными примерами.

Откуда-то сверху доносилось лишь щебетание птиц, которое в такие особые дни, как сегодня, дополнялось тихими отголосками суеты в дворцовых садах. Нора сопротивлялась соблазну выглянуть наружу, когда вдруг услышала еще один из немногих знакомых ей звуков: постукивание каблучков ее сестры Эрин – та явно поднималась по винтовой лестнице, ведущей в башню.

Она, в отличие от Норы, могла перемещаться по дворцу по своему желанию. Вероятно, она была рождена специально для того, чтобы стать принцессой, о чем говорило все ее существо – от густых блестящих волос до живописного шрама на подушечке пальца. Эрин была смелой, красивой и сильной. Такие девушки обычно вдохновляют и внушают авторитет. В этом она очень походила на свою мать, королеву Фату, но никак не на Нору. Сравнивать Эрин и Нору – это все равно что сравнивать костер с пучком зеленого салата.

К тому же (как и некоторые обитатели Мистиклэнда) Эрин обладала чарами – особым магическим даром, который наделял девушку выдающимися физическими способностями. Нора видела, как та поднимала шкаф одной рукой или одним прыжком преодолевала сотни ступенек башни и через считанные секунды появлялась в саду, приветствуя сестру так, словно только что вернулась с прогулки по лугу. Нора тоже обладала волшебным даром, но никогда не применяла его на практике перед Эрин. Девушка не хотела показывать то, что у нее плохо получалось. Так, в присутствии Эрин Нора не делала практически ничего, кроме дыхания.

Обычно Эрин заходила без стука, хотя скрип старой двери безошибочно предупреждал хозяйку комнаты о чьем-то визите. Зная любовь сестры к эффектным появлениям, Нора предпочла остаться на диване. Ее взгляд замер на развороте книги, и девушка, не обращая внимания на скрип двери, принялась ждать Эрин с одной из ее обычных приветственных фанфар, таких как «Та-дам!», «Та-да-дам!» или…

– Та-да-да-да-дам!

Великолепно, целых три «да»! Наверняка новость очень важная. Нора помнила только один раз, когда Эрин нанесла «тройной удар»: сестре было девять лет, и у нее получилось приготовить свое первое лечебное зелье (правда, после того как Эрин его выпила, она неделю икала синими пузырями, но все равно это было большое достижение).

Нора подняла глаза, ожидая увидеть сестру в праздничном платье, которое Ирис, придворная швея, сшила для бала. Бал должен был состояться через три дня, и Нора решила, что Эрин хочет похвастаться нарядом. Но нет, причина ее прихода заключалась явно в другом, ведь Эрин была в пижаме. Что ж, для многих ее тонкий, покрытый вышивкой пеньюар мог показаться одеждой, достойной самой изысканной вечеринки, но для сестры это был всего лишь легкий халат, который она накидывала на плечи, чтобы не замерзнуть утром.

Но зачем тогда нужна эта триумфальная тирада?

– У меня для тебя подарок!

С озорной улыбкой Эрин достала сверток, спрятанный под халатом, и, покрутив его в воздухе, бросила Норе. Когда сестра поймала его, то, что было внутри, скомкалось в ее пальцах под блестящей шелковистой оберткой.

– Подарок? – спросила Нора в растерянности.

Одна из ее любимых легенд рассказывала об эльфе, исполняющем желания. Однако цена за его волшебство была непомерно высока – например, служить ему всю оставшуюся жизнь или скатиться с крутого холма, чтобы развлечь его. И подарок от Эрин почему-то напомнил Норе об этой сделке с… эльфом.

Хотя Эрин вовсе не была плохой. Ну, почти никогда. А когда и бывала, то уж точно не специально. «И как же мило, что она решила сделать мне подарок именно сейчас, когда в замке такая суета перед балом…»

– Ну, открывай же! – настаивала Эрин. – Я попросила Ирис сшить это специально для тебя. Ну, то есть не совсем «для тебя», конечно. Я сказала, что хочу подарить его подруге. Ты только взгляни, как оно прекрасно!

Услышав это, Нора поняла, что находится внутри свертка, и почувствовала себя глупо, потому что сама не догадалась.

– Это платье, – пробормотала она. – Для бала.

– Оно невероятно красивое! – не переставала повторять Эрин. Желудок Норы сжался от тоски, потому что она знала: это правда. – Я продумала каждую мелочь: там есть и капюшон, и маска! Родители даже не узнают, что ты покидала башню.

Нора представила, как открывает сверток и надевает платье, которое в ее воображении было ослепительно красивым и напоминало переливы блестящего шелка; как спускается по лестнице, ведущей из башни, и попадает в прекрасный зал для танцев (Эрин в красках описывала его каждый год); как пробует угощения королевского банкета, поражающие своим вкусом и разнообразием; и как впервые беседует с кем-то, кто не был ее сестрой, отцом или матерью, возможно, с другой феей, или сатиром, или эльфом…

Девушка уже готовилась развернуть упаковку, а ее воображение все еще продолжало летать. К ней подходили и просили передать канапе или восхищались прекрасной работой Ирис, и тогда Нора… отвечала им… отвечала им…

Что?

О чем она вообще могла говорить, если никогда не покидала башню? Она, принцесса, существование которой настолько смущало ее родителей, что им пришлось скрывать ее от всего мира?

Нора оставила сверток на диване.

– Дело не в том, чтобы сбежать из башни втайне от родителей, Эрин. А в том, что я не могу выходить отсюда. Для моего же блага.

«Для твоего же блага».

Это оправдание она слышала на протяжении всей своей жизни, без объяснений… хотя Нора и не была уверена, что эти объяснения ей нужны. Она боялась обнаружить нечто пугающее, если продолжит спрашивать, поэтому и не осмеливалась задавать вопросы. Вот почему ей не нравились ежегодные попытки Эрин убедить ее поговорить с родителями. Сестра упрекала Нору в том, что та не борется за свою свободу, и эти усилия в очередной раз напоминали девушке, что она, Нора, трусиха.

– Для твоего же блага, для твоего же блага… – ворчала Эрин. – Для твоего же блага тебе нужно хоть раз увидеть настоящее солнце и познакомиться с новыми людьми. Я, конечно, лучшая компания, какую только можно найти во всем королевстве, но немного разнообразия тоже не помешает.

– Правда, Эрин, я тоже не очень хочу идти, – солгала Нора. – Я не знаю, что там принято делать. Наверное, балы не для меня, – а вот это она сказала на полном серьезе.

Она подошла к ближайшему окну, и ее взгляд упал на виноградную лозу, тянувшуюся вдоль стены башни ко дворцу. Листья и желтые цветы рассыпались по прелестному пейзажу – садам, жемчужным крышам, блестящей мощеной дорожке и большому озеру, окружающему дворец. Поверхность этого озера, обычно гладкая и блестящая, как зеркало, сегодня была будто усеяна крапинками: величественными королевскими кораблями и более скромными, ветхими судами, рассекающими воду на пути ко дворцу. Они перевозили людей, украшения и деликатесы, все необходимое для подготовки к балу, чтобы тот был, как всегда, зрелищным.

Башня Норы была так высока, что девушка могла различать дома на другой стороне берега, деревни, расположенные еще дальше, холмы сатиров, шахты гномов и сияющую стену. Она даже могла заметить зловещие очертания Запретных Земель, простиравшихся за горизонтом – таинственную панораму, полную ужасов и легенд.

Нора улыбнулась вместо того, чтобы вздохнуть. Она всегда так делала. Когда ей было грустно, она смотрела в окно, размышляя о жизни в Мистиклэнде, и делала вид, что увидеть эту жизнь – то же самое, что прожить ее.





Внизу под башней корабли, которые видела Нора, плыли по воде, оставляя за собой блестящие следы. Озеро было настолько широким, что переправа занимала почти сутки, но даже после стольких часов пути пассажиры не уставали созерцать красоту водоема. Они уже приближались ко дворцу, и отражение его бесчисленных башен и арок трепетало на поверхности воды. Русалки выглядывали наружу, наблюдая за путниками, а те выходили на палубу, чтобы так же понаблюдать за обитательницами озера. Или, в случае Луны, чтобы справиться с приступом морской болезни.

Ей следовало бы остаться в каюте. У нее бы и так закружилась голова, потому что вокруг пахло грязными ногами, водорослями и мочой тритона (это подтвердил дух, живший недалеко от погреба), но по крайней мере там не было бы десятка русалок, кричащих ей проклятия и грозящих кулаком. В любой другой ситуации Луна бы поспешила огрызнуться в ответ, но ее желудок был слишком расстроен для такой авантюры, поэтому девушка просто прошипела что-то себе под нос, сперва вытерев рот тыльной стороной ладони.

В кармане что-то звякнуло, латунный предмет сверкнул, когда Луна взяла его в руки. Она знала на ощупь его рельеф: щит Короны с вишневой ветвью и гроздью ягод (символы родов короля Леньо и королевы Фаты), а под ними надпись, выкованная витиеватыми мелкими буквами: «Кондитер».

Этот значок прибыл в пекарню бабушки Луны около недели назад – в конверте с прилагающимся к нему письмом. Девушка никогда бы в этом не призналась, но она прочитала письмо столько раз, что если бы захотела, могла бы рассказать наизусть.

«Его Величество король Леньо Храбрый и Ее Превосходительство королева Фата Магистр Алхимии рады сообщить, что Вы были выбраны для участия в банкете, который состоится на ежегодном Балу Цветной Луны. К письму прилагаем отличительный знак с печатью Короны. Держите его при себе, поскольку он позволит пройти на королевский корабль, который и доставит Вас во дворец. Вы должны прибыть за три дня до мероприятия, чтобы иметь достаточно времени для необходимых приготовлений».

Луна жила в такой маленькой деревне, что жители этих земель даже забыли отметить ее на карте, но и там слышали о Бале Цветной Луны: его устраивали во дворце в последнюю ночь пребывания этой волшебной луны на небе, празднуя возвращение короля Леньо из похода, в который он отправлялся каждый год, чтобы сдержать силы Проклятия.

Луна мало что знала об этом празднике, только россказни старушек, которыми запугивали детей: давным-давно жизнь в Мистиклэнде была спокойной и мирной, пока однажды на его окраинах не стали происходить странные вещи. Откуда ни возьмись то появлялись дома, то вырастали невиданные прежде растения, на ровном месте возникали горы или приходили отряды неведомых существ. Как ядовитые грибы, каждый день появлялись новые, зловещие и необъяснимые вещи. «Но стена защищает нас от опасностей Проклятия», – неустанно шептали люди.

Почти никто не мог сказать, что это были за опасности и откуда они исходили, но все помнили, что первым им противостоял король Леньо, который каждый год отправлялся со своей армией вглубь земель Мистиклэнда, пытаясь остановить таинственные превращения, подстерегающие за стеной в Запретных Землях. Никто не знал, что именно они там делали и куда ходили, но король пробыл там весь месяц Цветной Луны, ведь именно в это время волшебство – самое чистое и могущественное.

Луне эти истории казались чепухой, суевериями вроде тех, в которые верила ее бабушка. Но остальные жители королевства, похоже, были убеждены в их правдивости, потому что, когда король и его свита вернулись, на весь Мистиклэнд прогремел роскошный бал во дворце. Для его подготовки придворные глашатаи колесили по городам и деревням в поисках артистов, поваров и шутов, которые развлекли бы гостей. Именно так они нашли Луну.

Вернее, ее десерты.

– Если ты думаешь, что я позволю тебе участвовать в банкете этой тщеславной и лживой королевы, ты очень ошибаешься, – предупредила ее бабушка, увидев приглашение.

– Кроме того, ты-то сама что забыла во дворце? Ты ж всегда говоришь, что танцы – это ерунда, – добавила ее сестра Гала.

Сестра была права, хотя Луна, конечно, этого не признавала. Она ненавидела все, что было связано с этим праздником: людей, украшения, суету, снова людей… Но она так же сильно ненавидела сидеть взаперти в этой скучной деревне, с любопытными соседями по обе стороны от дома, кустами ромашек и стадами овец, с волками. В общем, когда бабушка запретила ей принимать приглашение, Луна поступила самым логичным образом: спрятала сумку с ингредиентами и латунный значок с королевской печатью и… сбежала из дома.

– Уважаемые гости! Дамы и господа, господа и дамы, а может, господамы! Прошу минуточку внимания!

Луна отвела взгляд от своего значка. Посреди палубы стоял старик в малиновых очках и сопровождал свою речь такими активными жестикулированиями, что чуть не сорвал парик проходящего мимо сатира.

– Нам предстоит еще одно небольшое путешествие, но вы не отчаивайтесь! Вам не придется ждать бала, чтобы насладиться развлечениями, ведь наши замечательные приглашенные артисты уже здесь, на корабле! – сказал он, и мгновенно вокруг него собралась толпа любопытных зевак. – Ита-а-ак, совершенно бесплатно перед вами выступит несравненная, единственная и неповторимая… Сияющая танцовщица!

Над палубой вспыхнул ослепительный свет. Толпа аплодировала, наполовину испуганная, наполовину удивленная, но Луна только с ворчанием закрыла глаза. Когда надоедливый свет наконец рассеялся, она увидела, что старик удалился в угол и играет на бубне, украшенном лентами, который он достал из внутреннего кармана своего жилета, а на его месте теперь стояла миниатюрная девушка, одетая в яркое платье. Широкий подол кружился вокруг нее в ритме танца под удары бубна: да, ее движения напоминали скольжение воздушного змея в небе. Однако не ее танец покорил зрителей, а ее магия.

Танцовщица держала веер, и вокруг него плясали искры золотого света. Она обводила им вокруг своего тела, пластично двигаясь, и огни поднимались вверх и падали, сливаясь в линии, которые окутывали ее сверкающим вихрем. Луна старалась не выглядеть впечатленной, но ничего не могла с этим поделать. До этого момента единственным волшебством, свидетельницей которого она могла стать, было ее собственное и ее бабушки. Конечно, она слышала, что далеко за пределами ее деревни существовали самые разные магические дары, способные заставлять предметы исчезать, взрываться, гипнотизировать людей… Однажды призрак рассказал ей, как повстречал эльфа, умеющего развеивать запах сыра с плесенью, щелкнув пальцами три раза. Луна подозревала, что призрак просто пытался выглядеть интересным собеседником, но даже в таком случае ей было любопытно посмотреть на магические способности других обитателей Мистиклэнда.





Мелодия закончилась динамичным ритмом. Пока звук затихал на ветру, вспыхнул еще один шар света, и танцовщица исчезла. Публика разразилась аплодисментами. Старик принял их с поклоном, перевернул бубен и начал расхаживать среди людей, ожидая благодарности. Некоторые награждали его серебряными монетами, другие скупились отдавать деньги, но все вокруг были поистине очарованы магическим исчезновением девушки.

Все, кроме Луны. Потому что она знала: танцовщица не исчезла. Девушка чувствовала чары артистки – это была часть ее дара. Но почему она не могла ее видеть?.. Луна заметила, что, пока старик протягивал зрителям бубен, из некоторых карманов вылетело по несколько монет. На секунду они повисали в воздухе, а затем исчезали. И тогда она поняла: танцовщица стала невидимой! В этот момент Луна почувствовала руку, вцепившуюся в ее юбку.

– Ага!

Одним движением Луна поймала воровку – та явно пребывала в растерянности, так как не ожидала быть обнаруженной. Через мгновение она вновь стала видимой.

Луна ожидала увидеть выражение стыда на ее лице, но танцовщица быстро вытащила руку из кармана девушки и, горделиво выпрямившись, встала рядом с ней.

– Та-дам! – воскликнула она, размахивая веером. Как будто ее внезапное появление тоже было частью номера!

– Вы сами видите, господамы! – быстро сказал старик. – Сияющая танцовщица… еще и телепортируется! У этой молодой девушки целых два волшебных дара!

Все вокруг снова зааплодировали, пораженные. Луна была настолько потрясена наглостью танцовщицы, что даже не смогла открыто выразить недовольство, и продолжила молча наблюдать, как толпа постепенно рассеивается, а наиболее любопытные зрители оставляют монеты и восхищенно свистят. Невероятно. Неужели за пределами ее деревни люди были настолько глупы? Или путешественников кто-то околдовал?

– Просто удивительно, – фыркнула она. – У них воруют из-под носа, а они еще и аплодируют!

– Воруют? Что за глупости!

Луна подпрыгнула от неожиданности. Танцовщица снова появилась рядом с ней и теперь смотрела на девушку с лучезарной и совершенно бесстыдной улыбкой. Прежде чем Луна успела возразить, другой голос добавил:

– Скажите, юная леди, хорошо ли быть щедрым? Как вы считаете? – Луна оглянулась через плечо. Старик в очках подошел к ней сзади. Она должна была его услышать: переполненный монетами бубен музыканта звенел, когда он проходил мимо.

– Это…

– Совершенно верно! Быть щедрым – это хорошо! – прервал ее старик. – Поэтому, когда кому-то нравится наше представление, но он не считает нужным вознаградить нас за старания, мы с внучкой призываем его быть более щедрым.

Танцовщица кивнула с таким энтузиазмом, что Луне показалось, будто один из бантиков вот-вот слетит с ее головы.

– Но вы сказали, что представление бесплатное.

– А еще я сказал «господамы», – он с улыбкой пожал плечами, словно его объяснение было исчерпывающим.

– Но… но… Вы сказали, что внучка обладает двумя дарами, а это ложь, – огрызнулась Луна. Не то чтобы ее волновал сам факт обмана: если зрители были так глупы, чтобы позволить себя одурачить, они это заслужили, но она не могла позволить им поверить, будто они обманули и ее тоже! – Ты не телепортировалась. Ты управляешь светом, чтобы казаться невидимой. И это твой единственный дар.

– Ай, что за ерунда! Да, управлять светом – мой дар, но у меня еще много других способностей! Я умею петь, танцевать… отменно лгать, – танцовщица взглянула на Луну с внезапно пробудившимся интересом. – А у тебя?

– У меня что?

– У тебя есть волшебный дар? Или способности, или что-то в этом роде?

Луна не ответила. Она никогда никому не рассказывала о своей магии, по крайней мере никому, кроме бабушки, сестры или призраков, с которыми она говорила. Но ей и не пришлось придумывать оправдание, потому что ее собеседница ответила сама:

– Конечно же, он у тебя есть! Если ты оказалась на этом корабле, значит, тебя пригласили на бал и ты наверняка умеешь делать что-то особенное. Я собираюсь петь. У меня есть друг, он служит при дворе и рассказал обо мне королеве. Королева Фата! Он говорит, что ее крылья напоминают водную завесу. Когда я ее увижу, я спрошу, как она их получила. Однажды я видела выступление нимфы с крыльями, и с тех пор мне всегда хотелось…

– О нет, еще одна любительница крыльев…

Крылья были чем-то поистине экзотическим в Мистиклэнде, и многие считали их символом мудрости и силы. Но Луне это казалось чепухой. На самом деле единственная тайна заключалась в том, что никто не знал, как получить эти крылья. Девушка, естественно, не выглядела слишком впечатленной, однако делиться с танцовщицей своими убеждениями она не собиралась.

Опираясь на перила, воровка продолжала тираду о королеве, крыльях и бале. Она расспрашивала Луну о ее жизни, семье, любимом трубадуре… Обо всем. Сначала Луна вежливо прервала ее (сказав: «Не твое дело, замолчи!»), но это не сработало. Не было никакой возможности заставить ее прервать монолог. И некоторое время спустя, глядя на воду и позволяя ветру окончательно развеять ее головокружение, Луна обнаружила, что тоже вовлеклась в беседу. Может, потому, что знала: в любом случае они скоро достигнут берега, и каждая пойдет своей дорогой. Луна была уверена, что больше никогда не увидит спутницу.

– Ой, я забыла! – опомнилась танцовщица. – Меня зовут Хана. А тебя?

Глава вторая

Легко можно предположить, что быть принцессой – значит получать все, что хочешь, по щелчку пальцев, но это оказалось неправдой. Да, Эрин действительно могла сделать многое, едва щелкнув пальцами, но это были простые, обыденные вещи, например, позвать слугу, вскружить вокруг себя немного золотой пыли или переломить пополам стальной стержень.

Хотя ладно, кого я пытаюсь обмануть? В Эрин не было ничего земного, и ей это несказанно нравилось. Да, она обожала быть принцессой. Обычно Эрин купалась в восхищении окружающих, как будто это был невесомый шлейф парфюма ее матери, но в такие дни, как сегодня, это скорее расстраивало. Потому что больше всего она хотела наслаждаться радостными моментами вместе с сестрой, но никогда, никогда прежде ей не позволяли этого делать.

Она хотела, чтобы Нора задумалась: а что если мир за пределами башни и книг с легендами и вправду чудесен? Эрин не понимала сестру. Что такого интересного можно найти на пожелтевших страницах? Ничего.

Каждый год девушка подталкивала Нору к протесту, но, не сумев убедить ее, принималась уговаривать королеву, чтобы та позволила дочери покинуть башню. Но каждый раз она получала в ответ короткое «нет» и каждый раз пробовала снова и была намерена продолжать, пока не добьется успеха. А добиться его она собиралась обязательно: если и было что-то сильнее тела Эрин, так это ее воля.

Девушка прошла по коридорам мимо комнат и арок, двигаясь к своей цели, и даже не обернулась, поравнявшись со входом в мастерскую своего отца, – там она бы обнаружила десяток деревянных солдат, которых король вырезал лишь наполовину. Конечно, он закончит дело и, воспользовавшись своим даром, оживит деревянную армию и подчинит ее своей власти. Но не сегодня.

Эрин также предпочла не заглядывать в химическую лабораторию (мамы все равно бы там не оказалось), ровно как и в свои покои. Единственная причина, по которой девушка могла туда вернуться, сводилась к нежеланию предстать перед королевой в пеньюаре, даже в таком красивом и элегантном. Ей следовало бы принарядиться во что-нибудь более грациозное и впечатляющее, одним только видом заявляя: «Я здесь принцесса! А ты кто такая, чтобы мне приказывать?»

Ну ладно, это была ее мать. И… ну, и еще королева. И человек, которым Эрин бесконечно восхищалась и которого уважала больше всех на свете.

Так, пустяки.

Эрин было интересно, где же находилась королева. Может, в тронном зале наблюдает, как идет подготовка к балу? Может, прогуливается между красочных навесов, которые художники уже начали возводить в садах? Или принимает какого-нибудь аристократа, недавно появившегося в одном из мистических кругов на главной площади? Или, может быть?..

– Ты сейчас серьезно?

Голос матери испугал Эрин. Она обернулась. Королевы там не было, но острый слух девушки позволил ей расслышать эти слова, как будто бы мать шептала ей их на ухо. Поговаривали, что слух принцессы был настолько тонким, что она могла услышать, оскорблял ли ее кто-то на другом конце Мистиклэнда (если кому-то в голову вообще могло взбрести оскорбить ее). Возможно, люди преувеличивали, а источником некоторых слухов была сама Эрин… Но так или иначе, шепот королевы доносился не с окраины Мистиклэнда, а из ближайших покоев, поэтому для Эрин не составило труда его услышать, как и сиюминутно последовавший ответ.

– У меня почти получилось, любовь моя… Передовой отряд обнаружил неподалеку загадочный артефакт…

Если бы не ее уверенность в превосходном слухе, Эрин бы не поверила своим ушам… ведь она только что услышала голос отца… а это было невозможно. Она никогда не видела его в месяц Цветной Луны, вплоть до самого бала, когда он триумфально входил в зал, завершая свой поход.

Так было всегда. Королева объявляла его имя, и он появлялся в дверях большого зала с поднятым луком, а отряд верных солдат следовал за ним своей твердой походкой. Король останавливался у трона своей жены и целовал ее, а затем ласково гладил по макушке Эрин, сидевшую рядом, и вручал ей какой-нибудь красивый цветок, сорванный во время похода. Больше всего она любила розы.

Эрин осторожно приблизилась к покоям матери. Двигаясь на цыпочках очень-очень медленно, она прислушалась к ее ответу:

– Я не могу поверить… Я столько лет себе не находила места из-за… этого, – Эрин представила, как ее мать будто выплевывает только что произнесенное слово. – Буквально сегодня я получила очередной чертов подарок. Одуванчик… ни один бал не обходится без одуванчика, уже пятнадцать лет… Как он это делает? Он же под замком!

– Не обращай на него внимания, любимая. Скоро я найду шар, и тебе больше не придется переживать из-за этого мерзкого эльфа.

Эрин еще ближе подошла к двери. Это была безупречная серебряная плита, украшенная кораллами, без единой трещины, через которую можно было бы заглянуть внутрь, за исключением крошечной замочной скважины. Обычному человеку это бы мало чем помогло, но для Эрин было более чем достаточно. Она прижалась лицом к двери, и магия обострила ее зрение.

И она все поняла.

Мама была единственным человеком в комнате. Она стояла рядом с письменным столом, на котором были выстроены в ряд сотни маленьких бутылочек, наполненных разноцветными эликсирами, и ее правая рука, обычно умелая и нежная, теперь дрожала, сжавшись в кулак. В кулаке виднелся смятый лист бумаги. Левой рукой королева опиралась на стену с зеркалом.

И там, в зеркале, был ее отец.

На самом деле со своего места Эрин не могла четко видеть магическое отражение, но она поняла, что именно там было: ее отец, который, судя по тому, что она слышала, собирался найти важный… шар?

Но что это за шар?

Очевидно, слежку придется продолжить, если она хочет узнать правду. Или, может быть, стоит пойти и спросить об этом напрямую? Это было бы так в стиле Эрин.

В ту миллисекунду, которую девушка затратила на принятие решения, ее тело начало действовать само по себе. И да, движения принцессы отличались особым размахом – неважно, входила ли она в комнату, смешивала зелья или… чихала.

– АПЧХИ!

Она так сильно чихнула, что ударилась о дверь, и ее голова оказалась по ту сторону двери.

Что ж… По крайней мере, теперь все отлично видно. Встревоженная чудовищным чиханием, мать Эрин схватила одну из бутылок со стола, готовясь швырнуть ее в злоумышленника, который выбил дверь. Даже так она выглядела величественно. Королева была одним из двух человек, которым удавалось произвести впечатление на Эрин (вторым, конечно же, был ее отец).

Когда королева узнала дочь, выражение ее лица из встревоженного превратилась в сердитое. Она опустила зелье, но это не сделало ее вид менее устрашающим.

Мать Эрин отреагировала так быстро, что ее бело-голубая шевелюра все еще колыхалась от внезапного поворота головы, обнажая тонкую линию чешуек небесного цвета, проходившую вдоль шеи. Она также расправила крылья, тонкие и полупрозрачные, как острый кристалл.

– Во имя Мечтательницы, Эрин… Что ты здесь делаешь?

– Я… э-э… я… искала свое… – Эрин украдкой оглядела комнату, – …волшебное зеркало.

– У тебя нет волшебного зеркала.

– Я сказала «волшебное зеркало»? Я имела в виду «гребень». Да, точно… Я искала свой гребень. Ты его не видела?

Эрин захотелось выругаться на саму себя. Обычно врала она феноменально, но матери всегда удавалось заставить ее потерять самообладание. Они с мамой были во многом похожи, но самое важное сходство заключалось в следующем: обе ненавидели, когда им вешали лапшу на уши – у обеих были такие красивые волосы, что им вряд ли бы подошло украшение из макарон.

Королева подняла бровь.

– Ты искала свой гребень у меня в комнате?

Она произнесла это, подойдя к двери и слегка ее толкнув. Замок и вовсе слетел с петель. Эрин сразу же выпрямилась, поправляя свой пеньюар как ни в чем не бывало.

– Ладно, ладно, признаюсь… Я пришла поговорить с тобой о Норе, когда совершенно случайно…

– О, дорогая, – прервала ее мать с грустным выражением лица. – Ты знаешь, что твоя сестра не может…

– Не переводи тему! – рявкнула Эрин, стремительно входя в комнату. – Где папа?

Она уже хотела указать на зеркало обвинительным жестом, но поняла: в нем не было и следа отражения короля – только просторы комнаты. Ее мать, должно быть, растворила образ, когда услышала чихание.

Королева посмотрела на зеркало, на Эрин и, наконец, на дыру в двери. И покачала головой.





– Ты слышала, да? – спросила она, на секунду поджав губы, но затем улыбнулась. – Не волнуйся за папу. Он всего лишь…

– Как мне не волноваться? Он мой отец! Я имею право знать, где он.

– А я имею право вести личные беседы без слежки, или тебе так не кажется?

– Я не следила за тобой! – в этот момент королева бросила красноречивый взгляд на дыру в своей двери… – Ну, сперва не следила… Но я ничего не могла с этим поделать! О каком шаре идет речь? Что за одуванчики? Кто их тебе посылает?

Она собиралась добавить: «Кто бы это ни был, от него и мокрого места не останется», – но не успела. При упоминании одуванчиков лицо матери побледнело еще сильнее, поэтому Эрин решила не продолжать.

– Об этом тебе тоже не нужно беспокоиться, – прежде чем Эрин успела ответить, королева подошла к дочери и обняла ее. – Я серьезно. А если хочешь помочь, иди оденься и убедись, что с украшениями к балу все в порядке, хорошо? Сделаешь все правильно – и тогда я, может, приду оценить ту очень сложносоставную сыворотку правды, над которой, я знаю, ты работала за моей спиной…

Ах, эти слова так ласкали ее эго… но Эрин не собиралась позволять себе отвлекаться на такой дешевый трюк! К счастью для себя, она была вторым самым упрямым, извините, упертым человеком во всем Мистиклэнде. А к несчастью… первым таким человеком была королева.

Эрин ничего не могла от нее добиться, несмотря на все старания. Ее мать переводила тему разговора так же мастерски, как и процеживала эликсиры, и через некоторое время, даже не зная как, Эрин обнаружила себя идущей в направлении главного зала, как и велела ей мать.

До бала оставалось три дня, но декорации, конечно, уже были безупречны. Свет, отражающийся в разноцветных витражах, заливал все – от сводов, украшенных водными мотивами в честь принадлежности матери к царству наяд, до остроконечных окон, через которые внутрь проникали цветущие вишневые ветки. Кругом парили в воздухе сотни разноцветных стеклянных сфер, подсвеченных свечами – маленькие подобия Цветной Луны. В глубине зала располагалась лестница, ведущая к тронному возвышению. Трон из вишневого дерева предназначался королю, а из камня, покрытый виноградными лозами, – для королевы; трон Эрин совмещал в себе обе традиции (кстати, он был возмутительно меньше, чем нужно).

Из окон доносились мелодии уличных музыкантов, перебирающих струны арф и лютней. Сам зал уже был заполнен слугами, передвигавшими банкетные столы и подносы перед носами любопытных аристократов, пробравшихся сюда посплетничать, хотя, конечно, все бросали свои дела, как только Эрин проходила мимо них.

Она принимала реверанс старой нимфы с розовыми волосами, когда столы вдруг начали трястись. Блики цветных сфер запрыгали на плитке, и вибрирующая волна пробежала по всей комнате. Несколько человек не удержались на ногах и упали. Склонившаяся перед Эрин нимфа тоже потеряла равновесие, но принцесса проворно схватила ее, чтобы не дать ей удариться о землю. И у нее на руках женщина потеряла сознание. И не только она. Словно повинуясь сигналу, все присутствующие в одно мгновение рухнули на землю.

– Эй! Эй!

Восклицание Эрин эхом разнеслось по периметру комнаты, которая внезапно погрузилась в полную тишину. Встревоженная принцесса уложила потерявшую сознание старушку на пол и принялась осматривать ее… но оказалось, что это не обморок. Нимфа не потеряла сознание, как и другие гости. Эрин напрягла слух и нашла этому подтверждение. Они… спали?

Да, судя по их тихому дыханию, сомнений не было: все присутствующие только что уснули глубоким сном… одновременно.

Все, кроме Эрин.

Но то, что они уснули необъяснимым образом, было еще не самой худшей новостью. Самое страшное было то, что некоторые проснулись. Вернее, пугало то, какими они стали, проснувшись.

Глава третья

За несколько минут до того, как почти все гости бала уснули загадочным образом, придворная швея Ирис успела пожалеть о последнем принятом решении. А именно: надеть хрустальные туфли.

Всему виной было некое предчувствие. По крайней, мере ей казалось, что это предчувствие. Волшебный дар позволял девушке управлять собственным разумом и разумом других, как ей захочется, и она отлично контролировала свою силу… за исключением снов.

А сны у Ирис были самые разные. Иногда весьма обыденными: например, пришить пуговицу, заставляя иглы парить в воздухе с помощью телекинеза; иногда – непонятными, как будто она оказалась в просторном кабинете еще с тремя десятками человек, и они слушали, как кто-то рассказывает о загадочной штуке, называемой «математикой». Но бывали случаи, когда девушка просыпалась с тревожным чувством, и некоторое время спустя ее сны сбывались. Хотя не всегда, конечно. Иногда, сколько бы странных ощущений ни испытывала Ирис, сон оставался просто сном.

Как же это досаждало! И именно по причине своих снов Ирис оказалась здесь в хрустальных туфлях (самой неудобной обуви, которую только могли придумать), потому что накануне вечером она увидела себя в них и интуитивно почувствовала: этот элемент важен.

– А еще тебе приснилось, что ты запустила эту туфлю в голову гному в поварском колпаке, – подметил Крис. – Думаю, это был самый обычный сон.

Ирис посмотрела на старшего брата. Свет, проникающий через стеклянные окна (потому что да, во дворце Мистиклэнда, даже в служебных коридорах, подобных этому, были стеклянные окна), окрасил его насмешливую гримасу золотыми и белыми крапинками.

– Кстати, где ты взяла хрустальные туфли?

– Один из садовников, сеньор О, может превратить хрусталь во что угодно, придать ему любую форму. Это его волшебный дар. Такие творения он называет «своим мнением»… – Ирис улыбнулась, увидев выражение лица Криса. – Согласна, это немного занудно. Так или иначе, проснувшись, я вспомнила о нем и попросила сделать мне туфли. Знаешь, на случай, если придется отбиваться от гнома.

Старший брат машинально кивнул, хотя уже не слушал ее. Его внимание резко привлекло окно, внизу которого вовсю шла красочная подготовка к предстоящему празднику.

Обычно перемещение по дворцу напоминало прогулку внутри пузыря из жемчуга, золота и кораллов, но с приближением бала этот пузырь взрывался яркими цветами. И дело было не только в шторах насыщенных оттенков, которые королева приказала развесить повсюду, и не только в разноцветных сферах, балансирующих у потолка. Такое впечатление производил живой поток всевозможных существ, прибывших во дворец, – из-за подносов с десертами всех вкусов, кортежей и подмостков, нагромоздившихся во внутреннем дворике и украшенных тюлем, перьями и шелками… Ирис собственноручно помогала подготовить наряд для одной из выступающих, своей подруги Ханы, которая должна была быть где-то среди артистов.

Для таких слуг, как Ирис, это были утомительные дни, но они того стоили. Каждый бал вдохновлял ее на создание бесчисленных гобеленов, которыми девушка не могла налюбоваться. Теряясь в своих работах, она чувствовала прилив гордости и счастья (тем более, Ирис еще не знала, что ее младший брат однажды высморкался в одно из ее творений).

– Работа с хрусталем, значит… Какой необычный дар. Не то что у других, – дразнясь, Крис высунул язык. – У тех, кто говорит, будто у них на ногах надеты колбы из-под зелья.

– По крайней мере, от моего дара не болит голова, – усмехнулась в ответ Ирис.

– Глу-у-упо-о-ости-и-и! – пропел Крис.

Услышав его голос, проходившая мимо служанка ускорила шаг, чтобы скорее исчезнуть из виду. Крис сделал грустное лицо и перестал петь.

Его дар был настоящим проклятием. Бедный Крис очень любил музыку… но музыка не любила Криса. Слушать, как он поет, было невыносимо: каждый раз, когда юноша пытался взять пару нот подряд, о себе заявляло его волшебное умение вызывать головную боль у любого, кто окажется рядом. И он никак не мог обрести контроль над своим даром, потому что так и не нашел никого, согласного на подобные эксперименты.

– Сними их, раз они такие неудобные, – посоветовал Крис, наблюдая, как Ирис едва сдерживается, чтобы не взвизгнуть от боли. – Я слышал, что ходить босиком – сейчас писк моды у русалок.

– Как они могут ходить босиком, если у них нет ног? Потерплю еще немного, ничего. Заодно покажу их Хане, ей-то обязательно понравятся! Думаешь, они уже приех?.. А-а-ай!

Ирис пошатнулась. Коридор начал качаться из стороны в сторону, как знамя, развевающееся на ветру. Ее стеклянные туфельки стучали по дрожащему полу, и девушка схватилась за брата, пытаясь сохранить равновесие, но…

– Крис!

Ее брат потерял сознание. Оперевшись на вибрирующую стену, Ирис попыталась приблизиться к нему, но когда она была уже в шаге от него, юноша вдруг поднялся. Его губы растянулись в улыбке.

– Ты в порядке? – пробормотала Ирис. – Что случи?..

Она резко замолчала, поскольку поняла, что неправильно истолковала выражение лица Криса. Да, его губы изогнулись, но эта кривая линия напоминала улыбку так же, как меч – швейную иглу.

– Крис, что?..

Он начал петь. Ирис вскрикнула. Голос брата ощущался как горсть камешков, царапающих череп девушки.

– Крис, что ты делаешь?! Замолчи!

Но пение не прекращалось, и тогда Ирис сделала первое, что пришло в голову: схватила брата за руку и использовала свою магию, чтобы проникнуть ему в голову. И там она обнаружила…

Пустоту.

Не было ни намерения, ни образов окружающего мира, ни одной поверхностной мыслишки – ничего способного объяснить, какого черта Крис задумал атаковать ее с помощью своих способностей. Он как будто спрятался в дыре собственного разума. Он как будто спал.

Ирис постаралась еще глубже проникнуть вглубь его сознания, пока не почувствовала какое-то движение – единственный импульс был похож на грязный черный беспорядок вперемешку с искрами, вращающимися в этой пустоте. Как будто что-то сломалось.

Не прерывая пения Криса, неподалеку послышался рев, за которым последовало короткое: «Эй, оставь меня в покое!» – и ругательство (ввиду всей драматичности ситуации рассказчица решила его не повторять). Но было ясно одно – тому, кто его произнес, грозила опасность.

Крик сбил внимание Ирис и вырвал ее из разума брата. Девушка попыталась снова проникнуть в его сознание, но Крис начал петь громче, отчего у нее затуманилась голова. Ирис оторвала пару лент, украшавших ее рукава, скрутила их и заткнула ими уши.

Песня Криса превратилась в шепот. Ирис все еще находилась под ее влиянием, но теперь, по крайней мере, могла слышать и свои мысли. Она трясла обезумевшего брата за плечи, называла его по имени и ругала. Все было бесполезно.

Ирис осмотрелась вокруг в поисках решения, и ее взгляд упал на окно. Гости повалились на землю, распластав плащи и юбки по изумрудной траве. Некоторые остались стоять, но девушка не могла видеть, что они делают, да у нее и не было времени это выяснять.

Справа виднелись несколько дверей. Недолго думая, Ирис толкнула Криса в одну из них. Комната оказалась складом, и, пока брат оправлялся от удара, девушка подняла тяжелый стеллаж с помощью телекинеза. Старые подсвечники и ведра, стоящие наверху, с грохотом упали, но Ирис это не волновало. Она вынесла всю мебель из кладовой и заблокировала ею дверь.

В коридоре все еще слышалось отвратительное пение Криса. Ирис не хотела бросать его, но очередной крик заставил ее быстро принять решение. Поборов приступ раскаяния, она побежала на шум.





На кухне произошли два важных события – одно хорошее и одно плохое. Хорошим можно было назвать то, что Луна внезапно придумала самое оригинальное ругательство. А вот бросить его в лицо поварихе, попытавшейся ударить ее ножом для ветчины, оказалось не лучшей идеей. Видимо, женщина не оценила ее творчество.

Поначалу все шло хорошо: Луне удалось завершить путешествие без приступа тошноты (то есть без нового приступа) и отвязаться от танцовщицы-клептоманки и ее дедушки в саду. Она пошла осмотреть кухню и обнаружила там только одну повариху, – гномиху с грубой кожей, но гладкими, как галька, руками.

– А ты кто такая?

Луна похвасталась ей латунным значком, символизирующим, что именно она была выбрана в качестве кондитера для банкета, и еле удержалась, не показав женщине язык, когда та убедилась, что значок подлинный.

Ворча, кухарка приветствовала ее, склонив голову, увенчанную белым колпаком длиной с дымоход. Луна ответила тем же жестом и продолжила наполнять пакеты с ингредиентами лиловым сахаром.

И тут женщина потеряла сознание.

По крайней мере, так показалось Луне.

Секунду спустя дама поднялась с отсутствующим видом и несколько мятым колпаком. Дар Луны сразу подсказал ей: что-то не так. И эта теория подтвердилась, когда ей в лицо полетел нож.

Девушка вскрикнула и вовремя отстранилась. Повариха вытянула руки, и все металлические предметы в комнате прилипли к ней, словно к магниту. Потому что на самом деле так оно и было. В этом и заключался ее волшебный дар!

Увернувшись от овощечистки (на самом деле она задела и «подровняла» ей челку), Луна поспешила воспользоваться своим волшебством. Энергия хлынула наружу и создала фиолетовый защитный барьер, загородив девушку от гнома, но это не остановило соперницу, продолжавшую запускать в нее ножи, кастрюли и даже пугающе острую ложку.

Кухонная утварь искрилась, сталкиваясь с щитом, и после нескольких атак Луна начала ощущать силу ударов. Она не могла держать защиту вечно, но единственным способом сбежать было добраться до кухонной двери, а гном-магнит как раз стоял между ними.

Повариха бросила в нее огромную металлическую миску. Удар о барьер оказался сильным, и Луна даже пошатнулась. Она врезалась спиной в стол, и посуда на нем зазвенела. Но плохо было то, что не столкновение заставило их дрожать, а магия гнома.

Сила соперницы прорывала энергетическую завесу.

Луна оглянулась через плечо и кое-что осознала:

– Вот черт…

Снова раздался грохот. Луна осмелилась оставить без присмотра вилки, которые уже собирались впиться в нее сзади (довольно безрассудное поведение, которому рассказчица настоятельно не рекомендует подражать), и снова устремила взгляд перед собой. Неожиданно дверь кухни распахнулась, и на пороге возникла девушка с голубыми волосами и в одежде придворной слуги.

Если вновь прибывшая и была впечатлена, увидев Луну за фиолетовым энергетическим щитом и гнома-повариху, окруженную плавающей посудой, ее изумление не длилось ни секунды. Она всего лишь поморщилась, как бы говоря: «Серьезно? Ну ладно…» – а затем сняла туфлю и швырнула ее в голову гнома. Луна не осознавала, что туфля, о которой идет речь, была сделана из хрусталя, пока та не разбилась на тысячу осколков, а повариха не упала на пол без сознания. Металлическая посуда тоже рухнула вниз.

Шум заглушил шаги девушки с голубыми волосами, подошедшей к поварихе и опустившейся возле нее на колени. Через несколько секунд она вздохнула с облегчением, прошептав:

– Спит.

Затем она выпрямилась и повернулась в сторону Луны.

– Эй! Стой на месте и не двигайся! – крикнула та.

Энергетический барьер треснул. Между пальцев Луны мгновенно возник шар фиолетового эфира. Она словно говорила: «Я не шучу».

– Подожди, подожди! – испуганно крикнула голубоволосая девушка. – Я хочу тебе помочь!

– Откуда мне знать, что ты говоришь правду?

– Я только что разбила туфлю о голову Дорис!

– О чью голову?

– Поварихи!

«Я только что разбила туфлю о голову Дорис!» – это было самое странное объяснение, которое Луна когда-либо слышала, но она решила, что этого достаточно. Барьер рассеялся, и девушка сделала шаг вперед, пальцем указав на гнома.

– Какая муха ее укусила?

– Это случилось со многими. Все вдруг заснули… и проснулись вот такими, – новая знакомая бросила взгляд на лежащую без сознания повариху, когда та всхрапнула. – Будто одержимыми.

Луне потребовалось несколько секунд, чтобы ответить. Пока она молчала, издалека до них доносились какие-то крики и удары.





– Ладно, ну… – что еще можно сказать незнакомке, которая только что запустила туфлей в голову другой незнакомке, пытающейся проткнуть тебя горстью десертных вилок? – Спасибо тебе за… за это. Мне, наверное, пора.

– Давай я тебя провожу, – девушка сняла вторую хрустальную туфлю и надела поварские ботинки, поспешно завязав шнурки. – Меня зовут Ирис. Я здесь работаю. А сейчас я пойду в сад, нужно проверить, все ли в порядке с моей подругой… Хотя тебя это сейчас не особо волнует, – она откашлялась. – Если хочешь вернуться на корабль или телепортироваться через мистический круг, я покажу самый короткий путь. К тому же, если мы пойдем вместе, мы сможем защититься, если столкнемся с кем-то еще… Э-э… с кем-то… вот таким. И, может, мы найдем еще кого-нибудь, кто не спит. Таких, как мы, должно быть еще много, да?

И я уверяю вас, что Ирис искренне в это верила. Бедняжка…

Глава четвертая

На самом деле во всем Мистиклэнде было только пять человек, которые не провалились в сон. И все пятеро находились во дворце.

Эрин, на которую напали в большом зале. Ирис и Луна, пробиравшиеся по коридорам служебного крыла. Хана, воровка-танцовщица, которая пряталась в садах, спасаясь от каких-то тройняшек… Ее случай, кстати, был весьма занимательным, ведь все трое обладали одинаковым даром: их тела покрывались твердыми и острыми, похожими на наросты из слоновой кости, шипами, и нападающие были полны решимости проверить, как глубоко они смогут пронзить кожу Ханы.

А пятым человеком, который продолжал бодрствовать…

Пятой была, конечно же, Нора.

Она продолжала читать и больше не позволяла себе выглянуть в окно: при мысли о жизни, бурлящей внизу, ее одолевала тоска. Однако не обращать на нее внимания оказалось труднее, чем могло представиться. Девушка не отрывала взгляд от книги, но почувствовала внезапную дрожь, а также услышала крики и удары, доносившиеся из садов.

– Наверное, репетируют, – подумала она.

И эту репетицию отлично было видно с высоты башни…

Нора колебалась всего несколько секунд, а затем поднялась так быстро, что чуть не уронила на пол сверток с платьем – она до сих пор не осмелилась его открыть. Девушка рассчитывала увидеть массивные театральные подмостки, но сперва увидела только множество людей, лежащих на земле повсюду: в цветочных клумбах, на дороге, между колоннами. Некоторые виднелись среди кресел партера и фургонов артистов… Она также заметила, что некоторые дерутся, бросают друг в друга предметы и применяют всевозможные чары, и, никогда прежде не видевшая никакой магии (кроме способностей членов ее семьи), Нора замерла от восторга.

Среди непонятного ворчания актеров вдруг раздался пронзительный голос:

– Эй, не трогай меня!

Нора не сразу поняла, кому он принадлежит, ведь кричавшая девушка… то появлялась, то исчезала! «Должно быть, это ее дар – становиться невидимой!» – удивилась она.

Девушка на улице, миниатюрная и темноволосая, убегала от трех одинаковых детей, подхватив подол своего красивого платья. Она была невероятной актрисой! А ее умение появляться в поле зрения и мгновенно исчезать! Это ж надо так умело изобразить, будто ты действительно спасаешься от погони, а нервы заставляют терять контроль над своими силами… Только если это не…

– Ох, во имя Мечтательницы! – воскликнула Нора. – Это не репетиция!

Но что она могла сделать? Девушке необходимо было помочь, но как? Нора в ужасе прижалась к подоконнику. Свисающая из окна лоза почуствовала ее беспокойство и начала расти, с головокружительной скоростью скользя к земле. И тогда Норе в голову пришла идея.

«Нет, даже не думай», – приказала она самой себе. «Девушка меня увидит… А меня никто не должен видеть».

«Но я должна ей помочь!»

«Если меня обнаружат…»

– Серьезно, это совсем не смешно! – кричала девушка из сада. – А в мире очень мало вещей, которые не могут меня рассмешить!

Нора обеими руками ухватилась за лозу. Магия потоком хлынула из ее пальцев, и растение стало длиннее и мощнее. Она нервно сглотнула, прежде чем крикнуть:

– Эй, хватайся!