Роман Богословский, Ирина Клинских

Хой! Опасный путь через туман

Пусти меня, отдай меня, Воронеж:Уронишь ты меня иль проворонишь,Ты выронишь меня или вернешь, —Воронеж – блажь, Воронеж – ворон, нож…Осип Мандельштам
Издательство выражает благодарность за помощь в работе над книгой Алексею Фомичеву, Андрею Кузнецову, Сергею Кимцову, Александру Кузьмичеву.



В оформлении переплета использован рисунок Павла Курбанова



Концепт рисунка Сергей Кимцов, Александр Кузьмичев





© Косыгин Р. А., 2022

© Издательство АО «Молодая гвардия», художественное оформление, 2022

Вступление

1991 год, август, Москва. CCCР крушит тяжелый молот демократии, а у «Сектора Газа» пауза между гастролями. В процессе запись альбома «Колхозный панк». Клавишник Алексей Ушаков, Юра Хой, звукорежиссер Андрей Дельцов и гитарист Игорь Жирнов спокойно работают над аранжировкой на студии Gala Records. Вдруг к ним врывается один из сотрудников и возбужденно говорит: «В “Зеленом театре” сегодня “Сектор” выступает, а вы еще тут?!» Юра быстро все понимает: «Едем туда, это какая-то подстава!» Разбираться поехали все вместе: Жирнов, Ушаков, Дельцов и Хой. Они каким-то образом безо всяких билетов прорываются на концерт вместе с толпой, и тут ведущий объявляет: «На сцене группа “Сектор Газа”!» К микрофону выходит Фидель Симонов, о котором вы еще услышите, и начинает «петь» под запись с голосом Хоя. Юра от такой наглости взрывается, протискивается к сцене. Остальные за ним, пытаются остановить его: «Юра, стой, стой, не надо…» Но Хой никого не слышит. Выбегает на сцену, бьет по микрофонной стойке ногой. Охранники моментально его скручивают, стаскивают вниз, передают «хулигана» «Ночным волкам», которые следили на концерте за порядком. Ушаков, который бежал сзади, получает в ухо, остальных оттесняют, они теряют друг друга в толпе. А байкеры вовсю метелят Хоя и Жирнова за сценой… Юра пришел на квартиру уже ночью, весь разодранный, в синяках и в крови. И за что получил? За то, что пытался помешать каким-то левым людям выдавать себя за «Сектор Газа». Тогда Юра Хой неслабо пострадал за справедливость. Нападений на него будет еще много, пусть и не в виде физического воздействия. Моральные удары бывает вынести гораздо сложнее.

Часть 1

Из детства в рок-н-ролл

Троечники правят миром

Роман Богословский. 1964, год рождения Юры, выдался богатым на разного рода потрясения и громкие общемировые события. Тонут в конфликтах Южный Вьетнам, Бразилия и Боливия. Нобелевскую премию получают философ Жан-Поль Сартр и защитник «черной расы» Мартин Лютер Кинг. Но этот общественно-культурный подъем будет несколько смазан, а потом и вовсе стерт натиском музыкальной контркультуры. Годом ранее молодое поколение двух континентов погрузилось в истерию «битломании» – явление доселе невиданное в популярной музыке. В то же время в СССР заканчивается хрущевская «оттепель» и начинается 18 летний период брежневского «застоя». Именно в эти годы произойдет формирование и становление одного из самых эпатажных, противоречивых и самобытных авторов-исполнителей СССР, а позднее и молодой России Юрия Клинских, который вытряхнет из страны ее застарелую пыль под псевдонимом Юра Хой. Разгадке его феномена всецело и до конца посвящена книга, которую вы держите сейчас в руках. И нам, авторам, крайне важно, что будет думать при чтении этих страниц каждый из вас. Вы станете читать эту книгу, смеяться и грустить, серьезно задумываться или просто наслаждаться; будете спорить с нами или соглашаться, но по-настоящему понять Юру и его музыку мы сможем только вместе. Дави на газ, любезный читатель. У тебя «Восход» или «Ява»? А – не важно. Просто погнали!

Юрий Николаевич Клинских родился 27 июля 1964 года в Воронеже в семье авиационного инженера Воронежского авиационного завода Николая Клинских и клепальщицы того же предприятия Марии Клинских, в девичестве Власовой. У мамы маленького Юры уже были дети – двое мальчиков от первого брака – девятилетний Леонид и десятилетний Анатолий. Жили супруги Клинских скромно, по-среднесоветстки, ничем особенным не выделяясь. Они и помыслить не могли, какое действие плюс-минус через четверть века окажет их младший сын на всю советскую, а затем и российскую культуру.

И здесь я обращаюсь к равноправному автору этой книги, старшей дочери Юры Ирине Клинских, рука об руку с которой мы доведем это повествование до последней точки. Ира, расскажи для начала об обстоятельствах рождения папы и его детстве.



Ирина Клинских. Надо все хорошенько вспомнить. У бабушки был первый муж. Собственно, от него и родились два папиных родных брата – Анатолий и Леонид. В дальнейшем с первым супругом Иваном Япрынцевым бабушка развелась. Как она говорила мне: «Там была сложная история…» Через какое-то время она встретила моего дедушку Николая, и они с первого взгляда влюбились друг в друга. Дед понял, что хочет прожить всю оставшуюся жизнь с этой женщиной, даже при наличии у нее двоих детей. Дальше события развивались как в обычной советской семье: они зарегистрировали брак, и вскоре у них рождается мальчик, которого назвали Юрой. На тот момент бабушке было 32 года, дедушке 30 лет. Жили все вместе, большой семьей. Сначала на улице Челюскинцев, а позже, когда папа пошел во второй класс, переехали на улицу Циолковского.



Роман Богословский. Понятно. Это вполне обычная история, как и вообще детство Юры Клинских. В 1970 году он идет в первый класс обычной воронежской школы и окончит девять классов. Девятилетка станет первым и последним учебным заведением для него. По Сети гуляет школьная фотография, на которой кто-то сделал довольно трогательную приписку: «В далеком 1979 году никто из 8 “б”, да и из всей школы № 30, не подозревал, что имя Юры Клинских скоро прогремит на всю страну». И это факт, ведь в те годы Юра особых надежд не подавал: в учебе не отличался, в общественной жизни замечен не был. Однако уже в ранние школьные годы в его характере проявился любопытный парадокс. С одной стороны, учиться он не любил, к хорошим оценкам не стремился, при этом вполне комфортно чувствовал себя в одиночестве за разглядыванием картинок в научно-популярных журналах, за чтением книг. И вообще шпаной и оболдуем в полном смысле слова Юра не был. Он относился к тем пассионариям, которые образовывают себя сами. Американцы даже название для этого феномена придумали – self-made man. Таких людей от всех остальных отличает безошибочное чутье на то, что им пригодится в жизни, а что нет. Слепая же вера в абсолютную власть хороших оценок над будущим – это не про них. Вся дальнейшая жизнь Юры доказывает, что он был именно таким человеком. Он всегда точно знал, что именно ему в данный момент нужно, и находил пути, порой самые невероятные, для достижения результата, на который сам же себя и ориентировал. Верно говорят, что троечники правят миром.

Юра не был забитым ребенком, в разборках и драках лишний раз старался не участвовать, по отношению к одноклассникам вел себя вполне корректно, сдержанно. Но порой мог довольно творчески пошутить, особенно если вначале задели его. В своем интервью одноклассник «Клина» – так Юру называли друзья – Юрий Лобашов вспоминал, как будущая рок-звезда тайком взял портфель одноклассника, который чем-то его обидел, и, напихав туда наглядных пособий из кабинета зоологии – сушеных змей и муляжей фруктов, – поставил его на место. При этом, конечно, не забыв пожаловаться учительнице, что ему неприятно смотреть, как отличник ворует школьную собственность. В общем, методы борьбы с неугодными вполне уже эпатажные.

Однако и у самого Юры иногда бывали проблемы. Все из-за покладистого характера и врожденной интеллигентности. Мама Мария Кузьминична вспоминала, что порой его били, отнимали деньги, которые давала она сыну на обед. Бытует расхожее мнение, что Юра был отъявленным хулиганом. Однако дело обстоит совсем иначе, грубость, ругань, драки – все это было от него далеко. Что называется, не в его характере.

Мне думается, что как раз из дипломатичного и в меру мягкого отношения к действительности проистекают неоднозначные отношения Юры с нецензурной лексикой. Стоит ли говорить, что этот вопрос в будущем станет для него «про`клятым», потому что разгневанные родители юных поклонников и охочие до сенсаций журналисты совместными усилиями сделают «Сектор Газа» «самой матершинной группой страны», о чем мы еще поговорим. А пока ситуация складывается следующим образом.

Однажды Юра в разговоре с мамой сетует на то, что мат – повсюду. В общественном транспорте, в школе, во дворе – везде. Сам он в это время еще не употребляет матерных слов, по крайней мере свидетельств обратного я не встречал. И в его молодом сознании возникает когнитивный диссонанс – то ли разрешенное запрещено, то ли запрещенное разрешено. Он мечется между запретом родителей и согласной на все улицей. И в случае с обычным ребенком вопрос решается быстро и однозначно – где запрещают, не ругаюсь, где можно – крою, как сантехник. Но в случае с Юрой Клинских простые решения и очевидные социально-бытовые схемы не работают или работают по-своему.

Вне сомнений: Юра еще в школьные годы оценил непостижимую силу и особую глубину смыслов русского крепкого словца. Но ни в юности, ни в зрелости вне музыкально-концертной жизни Юрий Клинских мат в речи почти не употреблял. Зато как явление с громадной пробивной энергетикой в своем песенном творчестве он обойти его не только не мог, но и не хотел. Говоря проще – Юра мат уважал, обращался с ним умело и обходительно. Сколько ни старайтесь, вы не найдете ни в одной его песне матерного слова, стоящего не на месте, без которого можно было бы обойтись. Завершая до времени эту тему, скажу, что родительский запрет на «плохие слова» Юра, конечно, в будущем нарушит. Но сделает это самым интересным из возможных способов – дозированно интегрирует в свое творчество. И только для того, чтобы показать народную жизнь целиком, а не в припудренно-слащавом виде, как это делали в то время многочисленные ВИА и другие псевдоэтнические коллективы. Как видите, детский диссонанс разрешился сам собой: то, что нежелательно в жизни, органично выглядит и вполне применимо на сцене, в музыке.

От Гоголя до AC/DC

Роман Богословский. Чем жили дети в 70-е, кроме школы? Ответ прост и однозначен – улицей. Те уже непоправимо далекие времена были совершенно не похожи на нынешние, «гаджетоцентричные». Летом во дворах пацаны гоняли в футбол, занимались на турниках, зимой – коньки, лыжи, санки. Если не в каждом дворе, то через один в больших и малых городах размещались профессиональные или стихийные хоккейные «коробки» и «поля». По словам родителей, лет до восьми Юра все свободное время проводил на улице, во дворе, всецело поглощенный играми с друзьями. Но в какой-то момент «казаки-разбойники», салки и прятки по подвалам ему наскучили. Дворовым забавам он предпочел одиночество своей комнаты и чтение. Николай Гоголь и современные в то время «ужастики» про вампиров, вурдалаков и упырей, рекомендованные отцом Пушкин, Зощенко и особенно Лермонтов, в подражание которому он уже тогда начнет писать стихи – Юра читал много, но довольно хаотично, без особенного плана. Любил он тогда приключенческую литературу, например «Виннету – вождь апачей» Карла Мая, зачитывался Джеком Лондоном. Позже Юриной настольной книгой стало «Забавное Евангелие» французского мистификатора Лео Таксиля, за которое автор-безбожник получил серьезный нагоняй от католической церкви. Но более всего в детстве, юности и взрослой жизни Юра тяготел к мистической литературе. Его завораживали потусторонние тайны, борьба светлых и темных сил. Ну а с появлением в доме Юры видеомагнитофона со скоростью весенней капели в его квартире росли залежи видеокассет с фильмами ужасов и триллерами. Особую любовь к этой теме Юра сохранит на всю жизнь.

Чтение, несомненно, способствовало первым поэтическим опытам. Юра вообще не слишком охотно говорил о своих первых стихах, хотя они, как это всегда бывает в любой творческой биографии, как раз и стали первой ступенью той самой лестницы, что привела его в итоге прямиком в сердца миллионов людей. Ира, дополни меня в части музыкальных пристрастий отца в подростковый период. Я представляю, что это была за музыка, но услышать это от тебя было бы прекрасно.



Ирина Клинских. Тут нужно начать чуть издалека. Папа родился крепким и здоровым мальчиком. Развивался он как обычные мальчишки, но бабушка всегда замечала в нем что-то особенное. Говорила: «Все ребята бегают на улице целый день, а Юра сидит, что-то записывает, переписывает песни в тетрадку – тексты Высоцкого и иностранщину». А позже брат Анатолий научил Юру играть на гитаре. Старшие братья постоянно слушали иностранные и советские рок-группы: «Машина времени», «Воскресенье», «Аквариум», Queen, Slade, AC/DC, Deep Purple, Kiss и многие другие. Так папа втянулся в мировую рок-культуру. Дедушка постоянно писал стихи и поздравительные тексты, а бабушка обладала хорошим слухом и голосом. Она даже разучила несколько гитарных аккордов, пела разные песни. Дед играл на баяне – в общем, творческая была семья.



Роман Богословский. То есть получается, что музыка, поэзия и проза окружали Юру со всех сторон. И все это на него сильно влияло. Но и еще кое-что. На семидесятые годы в СССР пришелся всплеск страсти населения к спиртным напиткам. К 1979 году среднее потребление чистого спирта на душу выросло до 10, 4 литра в год. Естественно, до уровня девяностых и начала нулевых этот показатель недотягивает, но все равно это много. В 1972 году, за 13 лет до горбачевской, в стране началась антиалкогольная кампания. В 1975-м в СССР создали наркологическую службу, а еще в конце шестидесятых по всей стране начали открываться лечебно-трудовые профилактории – ЛТП. Позднее Юра Клинских, тогда уже Хой, посвятит этому явлению советской жизни песню, которую так и назовет – «ЛТП».

Понятно, что городские жители могли поживиться и пивом, и вином, и водкой. Пусть не каждый день и не каждый раз «досыта», но всё же. А в деревне пили… конечно, самогон! Употребляли много и самозабвенно. Порой это было смешно, порой – страшно, печально и дико. Само собой, весь этот угар происходит в русских деревнях и сейчас. И я вовсе не просто так задержался на том, что алкоголизация в семидесятых была на пике. Этот факт имеет самое прямое отношение к нашему герою – Юре Клинских.

Ведь темы «вокруг алкоголя» станут мощнейшим топливом, вновь и вновь разжигающим творческий костер в душе Юры на протяжении всей его жизни. А знакомство с традициями и «русскими особенностями» употребления самогона и других спиртных напитков он почерпнет как раз в деревне, где пьянство традиционно доведено до абсурда. Каждое лето Юра с братьями ездил отдыхать в Поселок Ильича, в народе просто Ильич, что неподалеку от Воронежа в южном направлении. Именно там он впитывал все, что представляла собой сельская жизнь в Стране Советов в семидесятые годы. Именно оттуда он привезет сначала в Воронеж, затем в Москву, а потом и во всю Россию темы, истории и смыслы, в которых житель деревни и его причудливый быт – это центр мира, хотя и довольно сложного, часто убогого, как бы чуть поломанного, а порой даже трагического.

«Милая», или История одного знакомства

Роман Богословский. Темы деревни, ее природы, закатов, тихой глади воды, затаившегося в вечернем сумраке кладбища всегда занимали особое место в жизни Юры. И точно так же дело обстоит у миллионов людей по всей стране, просто мало кто обладает этой специфической особенностью психики – в правильных тонах, подходящим для этого голосом, интонацией, ритмом – выразить эту любовь, склониться перед ухабистой проселочной дорогой в низком поклоне. Юра Клинских уже с юных лет хорошо представлял, как это сделать. Ира, расскажи про «Ильич», что-нибудь из детства отца. И я в самом начале книги хочу поблагодарить твою маму Галину Клинских. Понятно же, что многое здесь – это ее воспоминания, поданные через тебя.



Ирина Клинских. Ты прав. Мама как раз и есть главный информатор – это ведь и ее история тоже. Папа часто проводил время в «Ильиче». Каждые каникулы мальчишки стремились уехать из города, ведь лето – самое благодатное время. Дети собирались вместе, бегали по теплой траве, купались в пруду и речке Икорец – она чистая, прохладная. Они ходили туда целой гурьбой, плескались, резвились. И вот однажды дедушка решил научить моего папу плавать. Сели они в лодку, поплыли на середину реки. И там дед просто выкинул его за борт со словами: «Плыви!» Помню, папа рассказывал, как ему было страшно и обидно, но потом он понял, что только так и можно достичь цели, особенно мужчине. И он выплыл. Дедушка, конечно, контролировал процесс, сидя в лодке, чтобы в случае чего прийти на помощь.



Роман Богословский. Жизнь часто будет кидать Юру на середину реки. Ира, расскажи еще вот о чем. Ведь отец не только найдет множество тем и персонажей для своих последующих песен в Ильиче. Именно там произойдет еще одно важное для всех вас событие – встреча с милой девушкой Галей Тарарёвой…



Ирина Клинских. Да-да. Там все и началось. Папа и мама познакомились в том же поселке. Она тогда училась в воронежском политехническом институте, а параллельно работала на заводе «Электроника». Летом всех незамужних девушек посылали разнорабочими в совхозы. Так, маму на все лето отправили на сборку урожая в Поселок Ильича. А папа перед армией решил провести все три месяца у бабушки – соответственно, там же. Конечно, ребятам было интересно, когда приезжали новые девчонки. Каждый как бы выбирал для себя девушку. Так и началась история их знакомства, а в будущем – большой любви, супружества и рождения двух дочек – меня и моей сестры Лили. А было все так. Мама со своей подругой Тамарой возвращалась домой. Навстречу шли парни и, как это обычно бывает, переглянулись с незнакомыми девчонками. На следующий день мама с подругой осталась дома – им нужно было читать конспекты, так как приближались экзамены. Они погрузились в чтение, как вдруг за окном раздались звуки гитары и пения. Мама выглянула в окно и поняла, что это тот самый парень, который вчера тоже ей приглянулся.

Вот так почти каждый вечер папа исполнял для моей мамы песни, тексты которых тогда писал уже сам. Одна из ранних композиций – «Милая» – была написана специально для нее, своей возлюбленной. Пока оба жили в «Ильиче», по вечерам они гуляли, взявшись за руки. И, конечно, влюбились друг в друга. Мама была скромной девушкой, папа – полная противоположность. Контрастная получилась пара. На ее фоне он казался хулиганом.

Прошло два месяца. Маме нужно было возвращаться в Воронеж на учебу и работу, папе – идти в армию. Так они разлучились на два года. Но он постоянно писал любимой романтические письма, она, в свою очередь, отправляла письма взаимности. Таким образом через время и расстояние они поддерживали душевную связь друг с другом. И ждали встречи после долгой разлуки. Маме тогда было 19, папе исполнилось 18 лет.

«Приветствую всех вас, мои родные»

Роман Богословский. Перед тем, как Юра уйдет служить, он уже кое-что запишет. Но зайдем чуть издали. Влияние куплетиста Михаила Савоярова на весь русский рок и эстрадную музыку предательски недооценено. Этот шансонье вовсю стебался над социально-бытовым укладом современной ему жизни еще в 1916 году. «Король эксцентрики» был настолько популярен, что в его поклонниках числился сам Александр Блок, а фотографии массово печатались в виде почтовых открыток. Артист «грубого стиля» – так называли Савоярова критики. Но это вовсе не мешало ему собирать неизменные аншлаги на концертах, а, наоборот, подогревало интерес публики. Если шутки ради скрестить Савоярова еще с одним «чудодеем» чуть более позднего времени поэтом Даниилом Хармсом и дать в руки электрогитару, то на выходе мы получим и «АукцЫон”, и «Н.О.М.», и «Звуки Му» сразу.

Для нашей книги важно то, что Савояров вовсю использовал и, можно сказать, популяризировал такие виды воздействия на слушателя, как мелодекламация, шуточные монологи, комические куплеты и прочие частушки-прибаутки. Вполне органично и жизненно такой способ общения со слушателем впитал в себя идейный наследник Савоярова, исполнитель, в том числе и «неподцензурных» песен Аркадий Северный, который в середине – конце семидесятых годов был крайне популярен в определенных кругах. И, конечно, Юра Клинских, который имел склонность интересоваться всем необычным, полуподпольным и запретным, с записями Северного был знаком, а его подходом к построению концертов – как минимум вдохновлен.

И ведь не только он один: монологи и приветствия в начале альбомов-концертов и/или так называемые «вставки» между песнями будут использовать у нас многие – от «Братьев Жемчужных» до группы «Х… Забей». Но своей визитной карточкой это сделают лишь две команды – «Сектор Газа» и «Гражданская оборона» (в альбоме «Все идет по плану» Егор Летов вообще разговорам между песнями присвоит статус отдельных произведений). Дополню: концертные конферансы и прочие «словесные телеги» в том или ином виде со сцены произносят почти все музыканты. Но именно Аркадий Северный и его патрон Рудольф Фукс одними из первых придумали делать это на записях. На этом общее у Юры Клинских и Северного не заканчивается: оба были страстными почитателями русского поэта, слагателя «срамных од» Ивана Баркова.

В общем, Юра Клинских таким подходом к композиции и компоновке материала сильно вдохновился. Каких только «аудиопостановок» не окажется на его будущих альбомах: самоконферансы, декламация, представление музыкантов, шуточная история создания группы, монологи-подводки к песням, аудиодискография. А панк-опера «Кащей бессмертный», в народе просто «Сказка», выйдет буквально пропитанной стёбом и ерничеством, аккуратно и педантично уложенным Юрой в стихотворную форму.

Подача музыкального материала через диалоги и декламации будет крушить наповал. Но об этом в свое время. А пока поговорим о первой Юриной записи, которая как раз и начинается с «представления альбома».

В 1981 году будущая рок-звезда Юрий Клинских впервые пробует себя в качестве автора и исполнителя собственных песен, которые неумело записывает на самый обычный магнитофон, подыгрывая себе на самой простой гитаре. Но эта самопальная, подростковая, даже еще детская запись представляет большой интерес. Ведь именно от нее тянутся прочные нити к основному корпусу Юриного зрелого творчества.

«Приветствую всех вас, мои родные подруги и друзья. Сейчас пою я джаз, а дальше песни написал какие я…» – еще несмелым, незрелым голоском начинает Юра свое вступление. То, что дебютная запись стартует именно с «представления альбома», факт любопытный. Молодой человек еще не уверен в себе. И чтобы психологически защититься от возможной критики, он, во-первых, записывает сразу всех слушателей в «родные», в «подруги и друзья», как бы с самого начала настраивая их на дружеское, теплое к себе отношение. И второе. Начиная свой эксперимент именно таким образом, он как бы берет в союзники и помощники своих кумиров, у которых этот прием и перенял. Такой подход станет сопровождать Юру на протяжении всей его творческой карьеры – он всегда будет приглашать слушателей в друзья, а опираться станет на лучшие, с его точки зрения, образцы мировой музыки. Точнее будет сказать: Юра влегкую станет переплавлять все, что покажется ему близким и интересным. Владимир Высоцкий и Аркадий Северный с одной стороны, группы Creedence Clearwater Revival и Sweet с другой – для него это все едино, он не будет разделять музыку на категории и жанры. «Есть хорошая музыка, а есть плохая» – эту мысль Юра не раз повторит в своих интервью.

И тут нужно сказать о некоторых наиболее интересных песнях той записи. В песенке «Первая любовь» в мелодии и интонации слышится ранняя «Машина времени», а гитара между припевом и куплетом сильно напоминает вступление к известной детской песне про Буратино. Здесь же Юра уже пытается изобразить рок-надрыв – слышно, как он почти срывает связки к концу последнего припева. Текст довольно легковесный, написанный быстро, без особых раздумий. «Подруга шестиструнная» – мелодически и тематически это чистый Высоцкий, любовь и почитание к нему пронизывают песню. «Про лето» – и снова Владимир Семенович приходит на помощь Юрию Николаевичу в части мелодии и интонации. Текст представляет собой эдакий сборник всего, что «кайфового» может быть в деревне летом. И конечно, написана она под впечатлением от ежегодного отдыха Юры у бабки с дедом в Поселке Ильича, он даже упоминается в тексте. Эта незатейливая песня, кстати, ведет прямиком к будущим хитам – «Ява» и «Авто-мат»: карданы, цилиндры, карбюраторы и прочие запчасти Юра начал втаскивать в советскую музыкальную культуру еще тогда. Любопытно также слышать первую версию песен «Без вина» и «Вампиры», эдакие дворовые варианты будущих хитов альбома «Зловещие мертвецы». Эту кассету Юра дозапишет через четыре года, случайно обнаружив ее дома. Голос его заметно возмужает: на первой стороне пел 17-летний подросток, а на второй – молодой мужчина, прошедший армию и заимевший семью.

Обратившись к этим записям, можно сделать первый вывод. Подросток Юрка Клинских из Воронежа уже испытал себя в качестве автора и исполнителя. Понятно, что первая запись от совершенства неизмеримо далека, но это был лишь пробный шаг. Заручившись поддержкой любимых исполнителей, вооружившись обычной шестиструнной гитарой, он сделал это – записал на пленку песни, написанные им самим. Обычно в подростковом возрасте начинающие музыканты поют известные хиты и проверенные шлягеры, не осмеливаясь показывать свои собственные сочинения даже близким друзьям. Юра же с первого раза через свой конфуз переступил.

Герой «Танк-рока»

Роман Богословский. В ближайшие два года музыка никуда не денется из жизни Юры. Правда, это будет не слишком приятный для слуха ритм кирзовых сапог, ударяющих маршем десятков ног по плацу. Воспоминания Юры об армии вполне стандартны, но последствия совершенно особенные – это несколько его песен, связанных со службой. Да, в армии трудно, но этот путь нужно было пройти без сожалений. Именно там, в танковых войсках, Юра получил мощный заряд, который потом расходовал всю оставшуюся жизнь. И родилась бы у него песня «Пора домой», которая стала всенародным хитом, если б он на себе не прочувствовал все тяготы армейского быта и радость от скорого возвращения домой – большой вопрос. Ира, что ты знаешь о папиной службе?



Ирина Клинских. Не так много. Папа ушел в армию в 18 лет на два года. Он служил в танковых войсках на Дальнем Востоке в городе Благовещенске, был механиком-водителем. Здесь реальность и мечты совпали: папа всегда хотел управлять именно танком! Точнее его «должность» звучала так – механик-водитель гусеничного бронетранспортера. К счастью, иногда у него было свободное время, а в части имелась гитара. Он играл на ней и написал за время службы несколько песен. Странно, но папа почему-то не привез ни одной фотографии с сослуживцами. Маме он потом рассказывал обо всех «прелестях» армейской жизни, в том числе про «дедовщину». Это, наверное, остается в армии неизменным на все времена. Хотя к папе, по его словам, никто особенно не докапывался, относились, в основном, с уважением. Мама вспоминала, что пришел он из армии совсем худеньким. Она когда его увидела, сразу жалеть начала.



Роман Богословский. Да уж. Было б легко, все бы служили… Идем дальше. В 1982 году, когда Юра Клинских уходил в армию, рок-музыка в СССР, естественно, уже была, но развивалась хаотично, рывками, без даже минимальной уверенности в завтрашнем дне. Однако в марте 1981 года в Питере был открыт «Ленинградский рок-клуб» – первая организация в стране, основной задачей которой стала легализация и систематизация непредсказуемого питерского рок-движения. Одна из первых панк-групп страны «Автоматические удовлетворители» к 1983 году выпустила два магнитоальбома, любимая Юрой группа «ДК» записала четыре. Уже третий год подряд в тусовке обсуждали эпохальный рок-концерт «Тбилиси-80». На первом фестивале «Ленинградского рок-клуба» заявляют о себе «Аквариум», «Пикник», «Странные игры». В тот же период статьи молодого рок-журналиста, тогдашнего гитариста группы «Звуки Му» Артемия Троицкого, советская печать не очень-то жалует, но они стабильно пишутся, ждут своего часа. Словом, вроде бы все идет по плану, но до золотых времен наши рокеры еще не допели.

Ко времени Юриной демобилизации ситуация меняется парадоксальным и причудливым образом. С одной стороны, вроде бы все хорошо – на Ленинградском телевидении начинает выходить программа «Музыкальный ринг», через год откроется «Московская рок-лаборатория», которая даст кров многим будущим звездам – «Черный обелиск», «Ва-банкъ», «Ногу свело», «НАИВ»… На втором фестивале «Ленинградского рок-клуба» дебютируют «Кино» и «Алиса», в Ленинград приедет режиссер Ричард Дентон, чтобы снять для BBC фильм о композиторе Сергее Курехине, СССР впервые посетит американка Джоанна Стингрей и познакомится с Борисом Гребенщиковым, что будет иметь самые благоприятные последствия для русского рока. То есть рок-музыка в стране развивается, расширяется во все стороны и уже довольно нагло запускает свои пальцы в клепаных перчатках во все сферы советской действительности. Но!

С другой стороны иной вид. В 1983 году советское правительство начинает закручивать гайки совсем уж крепко – рок-музыка подвергается еще большим гонениям и всяческой опале. Любая организация концертов без участия государства была объявлена незаконной частной деятельностью. Имелись у этого процесса сакральные жертвы. Вокалистку группы «Браво» Жанну Агузарову арестуют прямо на концерте. Ее без церемоний и раздумий увезут сначала в Бутырскую тюрьму, а затем поместят в Институт психиатрии им. Сербского. Алексей Романов из «Воскресенья» при странных обстоятельствах оговорит сам себя – сознается в том, что получал деньги за «левый» концерт, – и просидит полгода в Бутырке.

В нашем случае особенно важно отметить, что в 1984 году в Омске Егор Летов и Кузьма Рябинов создают группу «Гражданская оборона». Вскоре у команды появляются первые записи. Искренняя, бескомпромиссная, агрессивная и в то же время горько-ироничная музыка «Гражданки» постепенно, но уверенно расходится по стране. И конечно, попадает в Воронеж, где производит глубокое впечатление на Юру Клинских, а уважение к творчеству Летова навсегда поселяется в его сердце.

Интересно, что влияние Егора практически не сказалось на музыке «Сектора». Юра четко разграничивал свои музыкальные предпочтения и собственное творчество. Да, в его песнях многое можно распознать, но заимствовал он всегда для чего-то определенного – высмеять, выразить конкретную идею или мысль, перевернуть явление с ног на голову, поставить особый акцент. Но музыка «Обороны» для этого не подходила. Она нужна была Юре в качестве «топлива», стимула, да и просто слушать ее было по кайфу. Именно на первых записях «Гражданки» изумленный Юра впервые услышит панковский выкрик «Хой!», а чуть позже сделает его частью собственного образа. Ровесники по возрасту, целеустремленные неформалы-одиночки Егор Летов и Юрий Клинских пройдут по жизни разными дорогами. Но каждый в итоге совершит свою собственную революцию. О их единственной встрече мы еще поговорим.

В таком переходном состоянии застал Юра Клинских советский рок-мейнстрим и андеграунд, когда вернулся из армии. Новые смыслы и веяния выплеснулись на него стремительным водопадом. Он осознавал: то, что еще пару лет назад находилось в глубоком подполье, буквально на глазах превращается в рокочущую волну, которая набирает мощь и высоту так же быстро, как это было двадцать лет назад в Америке и Англии. И никакие структуры, официальные распоряжения партработников и запреты уже не смогут ее сдержать. Но столицы – столицами, Сибирь – Сибирью, а что же происходит в родном Воронеже?

Пирком да за свадебку

Роман Богословский. В своем хите «Эстрадная песня» Юра в нарочито ироничном ключе перечисляет советских фаворитов сцены – «Самоцветы», «Песняры», «Верасы»… Воронеж на пороге перестройки – это бесконечная карусель выступлений заезжих ВИА, полуроковых групп, эстрадных и народных исполнителей. В 1984 году городские Дома культуры, парки и зал филармонии штурмуют «Веселые голоса», «Красные маки», Жанна Бичевская, «Самоцветы». Но уже начинают появляться и коллективы более ориентированные на рок, «новую волну» и металл – «Динамик» Владимира Кузьмина, группа «Галактика», Сергей Сарычев, «Интеграл» Бари Алибасова, группа «Диалог», ныне забытый «Рок-спринт» и прочие «Савояры» – несть им числа. Юра за всем этим до поры наблюдает, размышляет, делает выводы, многие из которых вскоре лягут в основу создания группы «Сектор Газа». А пока он дозревает до собственного проекта и пишет песни «в стол», вся остальная жизнь никуда не девается. 20 июля 1985 года девушка Юры Галя Тарарева становится Галиной Клинских, а он сам – мужем, главой семьи. Ирина, расскажи, как это было? Как проходила свадьба, где?



Ирина Клинских. В 1984 году папа вернулся из армии. Мама дождалась его, встретила. Они общались, встречались, гуляли вечерами. И вскоре поняли, что хотят создать настоящую семью – со свадьбой, а потом и детьми, как положено. Свадьбу сыграли все в том же «Ильиче», где и познакомились. Это было грандиозно! Пригласили всех родственников, играла гармонь, звучали частушки. Папа позвал группу из Воронежа. Вся деревня гуляла два дня. После торжества мама переехала в его квартиру, где они стали жить большой семьей, все вместе, с моими бабушкой и дедушкой.



Роман Богословский. Ира, а как отца приняла семья мамы? Обычно против рокеров и прочих «волосатых хиппи» у старшего поколения масса предубеждений… Хотя Юра и не был тогда волосатым, но принадлежность к рок-культуре – это само по себе приговор в то время.



Ирина Клинских. Ничего подобного не было. Папу приняли сразу. Никаких споров, осуждений. Бабушка по маминой линии с самого начала и всю оставшуюся жизнь его любила. Уже после свадьбы всегда ждала и радовалась его приездам в Усмань, где они жили. А за что его было не любить? Да, папа был творческим человеком, но никогда не сидел сложа руки. Он начал работать еще до армии, а когда пришел, тоже сразу трудоустроился. Он понимал, что есть музыка, а есть семья, которую надо кормить. И не сидел, музы не ждал. Все делал параллельно.



Роман Богословский. А что у отца было с работой, если более конкретно? Существует много всяких легенд на этот счет. Достоверно известно, что он несколько лет проработал инспектором ГАИ. В остальном лишь слухи и догадки. Давай развеем их раз и навсегда. Как тебе такое предложение?



Ирина Клинских. Оно мне нравится. Ради такого случая я сделала полную выписку из папиной трудовой книжки. Давай по ней пробежимся:



1981 год, Воронежский завод полупроводниковых приборов, слесарь-ремонтник производства.

1984 год, УВД Воронежского облисполкома, инспектор ГАИ (работал в этой должности непрерывно три года).

1988 год, завод при Научно-исследовательском институте бытовой видеотехники, ученик оператора с ЧПУ, в том же году получил второй разряд оператора станков с ЧПУ.

1989 год, Воронежский филиал ВНИИСК (Научно-исследовательский институт синтетического каучука), складское хозяйство (грузчик).

1990 год, принят в кооператив «Гала» на должность «артист».

1993 год, принят в МП «Менеджмент» на должность «артист».

1996 год, принят в «С. Б. А. Рекордз» на должность «артист».

1998 год, принят в «С. Б. А. Мьюзик Паблишинг» на должность «артист».

2000 год, работа прекращена в связи со смертью Ю. Н. Клинских.



Роман Богословский. Вот теперь все понятно. И подобная ситуация – сегодня грузчик, завтра артист – наблюдалась в восьмидесятые повсеместно. Чаша сия не миновала многих, кто сегодня числятся в статусе легенд рока. Виктор Цой работал кочегаром в котельной, Майк Науменко – сторожем, Константин Кинчев – учеником фрезеровщика и чертежника, Петр Мамонов – лифтером, грузчиком, кочегаром. В плане работы и заработка – то были темные и мутные времена для самодеятельных рокеров. Однако и рассвет не заставил себя ждать.

На пороге рок-клуба

Роман Богословский. Чтобы пройти путем воронежского рок-движения восьмидесятых, которое впоследствии привело к созданию рок-клуба, нужно вернуться чуть назад и обратиться к одной из сильнейших в Черноземье групп того времени – «Фаэтон». Эти ребята играли довольно замысловатую музыку, что-то среднее между хард– и арт-роком, но и свадебной «заказухой» баловались – деньги-то нужны. Были и еще две фирменные группы – «E2-E4» и «Старый город». Пожалуй, эта троица не только задавала общий музыкальный тон в городе, но и аккумулировала вокруг себя зарождающееся длинноволосое сообщество, тусовку. Жаль только альбомов никто из них не оставил. Мне удалось найти лишь одну концертную запись «Старого города» 1987 года. Писаться тогда было негде. Студий, доступных для рокеров, не существовало.

Группа «Фаэтон» образовалась в 1980 году, изначально была студенческой и базировалась в воронежском политехе, где жили большие и давние традиции «студенческого рока». Команда так и называлась официально – рок-группа «Фаэтон», уже не ВИА. В ней играли два ключевых для будущего «Сектора Газа» человека – Андрей Дельцов и Алексей Ушаков.



– Группа «Фаэтон» хорошо зарабатывала. На свадьбах. Мы играли Pink Floyd и Deep Purple вперемешку с итальянской «Феличитой» и сочинениями Giorgio Moroder, – рассказывает Андрей Дельцов. – Но куда ж без «Мясоедовской» и «Цыганочки»! Как ни странно, с таким сумасшедшим репертуаром мы были востребованы – 350 рублей на четверых за два дня, и это не считая веселых свадебных приключений и самогона в подарок. Отмечу, месячный оклад молодого инженера тогда составлял 120–140 рублей. Еще в школах на выпускных играли. Да, хорошая работа была в группе «Фаэтон»! Это странное немузыкальное название, производное от факультета ФАЭМ воронежского политехнического института, придумал Виталий Борисов, в то время один из энтузиастов воронежского рока. Ничего социально значимого у команды не вышло, разве что за музыку к спектаклю воронежского Молодежного театра «Голый король» по Евгению Шварцу мне не стыдно. Тем не менее тот период жизни мне дорог – он многое дал. Поэтому, когда все «фаэтоновские» идеи переросли в создание профессиональной студии звукозаписи, а в Воронеже появились группы, которые в ней записывались, я Юре пригодился. С моим тогдашним опытом, знанием музыки, электроники и сведения звука.



Претензии со стороны официальных институтских лиц к «Фаэтону» были, но они стойко игнорировались музыкантами. Когда парни закончили институт, нужно было искать репетиционную базу на стороне. И таковая нашлась в ДК им. 50-летия Октября, или по-народному – в «Полтиннике». Кроме занятий собственным творчеством и подработкой на свадьбах, группа стала «базовым ансамблем» при ДК – выезжала на конкурсы патриотической песни, смотры, фестивали. При этом коллектив потихоньку обрастал аппаратурой. Именно эта база вскоре превратится в прославленную в песнях Юры Клинских студию Black Box, на которой будут записаны почти все альбомы группы «Сектор Газа».

В 1985 году к власти в СССР пришел молодой энергичный генсек Михаил Горбачев и объявил сначала «ускорение», а потом и «перестройку». Почувствовав первые ростки свободы, рок-движение в стране ширится, захватывая все новые территории. Во всю мощь заявляют о себе и сбиваются в стаи «металлисты», «панки», «аквариумисты», поклонники музыки в стиле «новой волны». Количество любительских групп увеличивается с каждым днем, рок-музыка становится основой жизни и образа мыслей для миллионов молодых и горячих голов. Вся эта «поганая молодежь» шаталась по улицам, затевала драки, постепенно превращаясь в огромную и неконтролируемую силу. Для того чтобы хоть как-то сдерживать бушующее море неформалов, по всей стране продолжают создаваться рок-клубы на манер Ленинградского. В 1985 году начинает работу «Московская рок-лаборатория», в 1986-м открывается «Свердловский рок-клуб». Вскоре дозреет до этой затеи и Воронеж: лучше поздно, чем никогда…

В это время Дельцов с Ушаковым понимают – нужно записываться, ведь без записей, альбомов группы как бы и не существует. И они начинают еще более пристально работать над созданием студии звукозаписи, а параллельно делают своими руками звуковую аппаратуру. Количество концертов в Воронеже увеличивалось с каждой неделей, на прокате аппарата можно было отлично заработать. Но это не главный бонус в то время. Основное – знакомства, связи. В том числе – с партийными функционерами. Молодые и наиболее активные комсомольцы и их старшие товарищи по партии тогда уже смекнули, что с музыкантами, тусовкой лучше дружить и договариваться – пришли другие времена. А рок-музыканты прекрасно понимали, что функционеры – их пропуск в официальную концертно-студийную жизнь, а значит, – прямой путь к зрителю и слушателю. Короче, они как никогда стали нужны друг другу. Само время заставляло их сотрудничать.

Ныне покойный Александр Кочерга, получивший за столь звучную фамилию прозвище «Ухват», как нельзя лучше подошел на роль буфера между рок-сообществом и официальными лицами. Ухват был человеком деятельным, напористым, деловым. С одной стороны, он хорошо разбирался в современной музыке, был в тусовке, с другой – близко общался с комсомольцами и прочими официальными лицами города. Первой картой колоды стал концерт, организованный в 1986 году. Никого из «звезд» рока привезти не удалось, и официально рок-клуб еще не был открыт, но это было уже вполне показательное выступление, которое состоялось в качестве пробы, чтобы продемонстрировать – мы готовы. Все прошло гладко и позитивно, при полном аншлаге, после этого партийные функционеры решили дать новоявленному объединению свою собственную площадку – ДК «ТЭЦ-1».

Рок-папа

Роман Богословский. А пока Юра все сильнее вливается в тусовку и прокручивает в голове варианты выступлений с собственной музыкой, в семье Клинских происходит важное событие: 3 августа 1986 года на свет появляется первый ребенок Юры и Галины – дочь Ирина. Ира, расскажи о своих первых, да и вообще о самых ярких воспоминаниях об отце.



Ирина Клинских. Как и любой ребенок, я помню родителей осознанно лет с шести-семи. Мама, папа – это моя семья. Сегодня дети другие. Мой сын знает, если мамы долго нет, она уехала на гастроли, это ее работа. Я же в детстве не понимала, что такое гастроли. Папы нет – значит, он на работе, а работа где-то далеко. Для меня он был прежде всего родителем, и никем другим. Одни из первых ярких воспоминаний – это второй или третий класс. Папа привез мне из заграницы куклу – Кена. Барби он подарил мне ранее, а теперь вручил еще и Кена. Сколько было радости – просто не передать! Это же космос! А вообще я, конечно, скучала. Ведь он часто уезжал надолго. Один раз его не было почти год. Концерты, фестивали, гастроли шли непрерывным потоком. Зато когда он приезжал – это был настоящий праздник. Я обожала моменты, когда мы ездили к бабушке в Усмань, гуляли, купались. Позже родилась моя младшая сестра, в Усмани родился двоюродный брат – мы часто бывали все вместе, одной большой семьей. В Поселок Ильича тоже ездили, не забывали вторую бабушку. У меня об этом столько воспоминаний! Это было душевно и радостно. Пожалуй, это и есть главные впечатления того периода – мы все вместе и мы любим друг друга.

Уже в подростковом возрасте я начала воспринимать папу по-другому. Он открылся для меня не только как родитель, но как известная и всеми уважаемая личность, как человек творческий. Когда он записывал свой последний альбом «Восставший из ада», советовался со мной, какой из вариантов песни «Ночь страха» включить в итоговую работу. Помню, папа подошел ко мне и говорит: «Ира, помоги мне выбрать вариант, какой, по-твоему, лучше?» Я настолько прониклась вторым вариантом, что выбрала его. Папа сказал: «Всё. Оставляем эту версию». И вообще мое формирование в плане музыкальных предпочтений началось с его многочисленных дисков. Он всю жизнь собирал коллекцию аудиоальбомов – по периметру комнаты размещались полки, которые папа делал на заказ. И все они были заставлены кассетами с фильмами – ужасы, мистика, приключения. И крутыми, лицензионными дисками с музыкой. В каких бы городах и странах он ни гастролировал, записи приобретал везде. Каждый раз по приезде папы домой коллекция масштабно пополнялась. И я, пока его не было, на нашем музыкальном центре слушала альбом за альбомом – рэп, металл, рок, всё на свете. Лично меня на тот момент зацепил стиль house. Помню, был такой диск с черно-белой обложкой – к сожалению, не запомнилось название группы, – это был мой любимый альбом в то время. И особенно мне нравилась одна песня, которую я слушала постоянно. А потом клала диск на стеллаж, вставляла в ту же ячейку, чтобы папа не заметил – у него все было аккуратно разложено, все по порядку. Вот тогда, среди этих дисков в его комнате, у меня сформировались свои взгляды на музыку.

Вот еще момент, который запомнился, оказался одним из самых ярких. У папы был концерт в «Юбилейном». Мы пошли на него втроем – дедушка, мама и я. Подходим к Дворцу спорта, а там столько народу! Вот именно тогда я поняла масштаб популярности папы, что он просто нереальный. Ну и правильно, откуда мне было знать это раньше? Ну, что-то слышала краем уха, но нужно же увидеть, понять. В общем, папа нас встретил, провел через черный ход в зал. Пока он нас вел, его увидели, заметили, узнали. Все кричали, визжали: «Юра! Юра!» На концерте было настоящее буйство, рубилово. Первым выступал «Сектор Газа», потом – Гарик Сукачев. Я прекрасно отношусь к нему, но мой детский ум тогда зафиксировал – на «Секторе» энергетики в зале было больше. Что я могла тогда понимать? Ничего. Я просто чувствовала.

Папу уважали все, и он отвечал людям тем же. Часто обычные мужики, что выпивали во дворе, подходили к нему, что-то рассказывали, он им что-то рассказывал – папа всегда запросто со всеми общался. Просили деньги – он не скупился. Он был простым и открытым человеком.



Роман Богословский. Ира, это даже хорошо, что мы, благодаря тебе, зашли в хронологию чуть дальше. Тем интереснее читателю будет узнать, как же все это начиналось. Я понимаю, история не терпит сослагательного наклонения, но всё же – как отнесся бы отец к тому, что ты сейчас вместе с писателем пишешь о нем книгу?



Ирина Клинских. Об этом мне трудно судить. Папа был человеком самодостаточным. В чем я точно уверена, это в его положительном мнении относительно гастролей, концертов, которыми я сейчас занимаюсь. Он был бы рад, что я продолжаю его дело, что оно живет. Папа предполагал: может закончить жизнь рано… И что его детище разнесут по кусочкам, как это и случилось сразу после его ухода. И вот это моя, можно сказать, миссия – сохранить его наследие, не дать ему угаснуть – конечно, это радовало бы его. Главное, чтобы память о нем жила. Я говорила с мамой на все эти темы. И она сказала: даже подумать бы не смог о том, что я, девушка, дочь, буду нести его слово в массы. Думаю, и хорошей книге о нем был бы рад.



Роман Богословский. Тебе было всего 14 лет, когда Юра ушел из жизни. Он не видел тебя уже полностью раскрывшимся человеком. Надеюсь, что видит сейчас. Ну а пока я возвращаю читателя в конец восьмидесятых, когда все только начиналось.

Гаишник с бутылкой вина и гитарой

Роман Богословский. Первый фестиваль рок-клуба состоялся в марте 1987 года. Столичным хедлайнером стала еще малоизвестная, но уже до крайности эпатажная «Коррозия металла». По словам очевидцев, это было грандиозно – армия милиции, толпы металлистов по всему городу. Казалось, что фестиваль просто убрал всю остальную жизнь на несколько дней. В мае того же года проводится второй фестиваль – гвоздь программы – группа «Крематорий». И тоже полный аншлаг. Неизменный костяк местных команд блистает на обоих фестах, это воронежская троица – «Фаэтон», «Старый город», «E2-E4». После таких событий горком комсомола сдается окончательно, и в Воронеже появляется официальный рок-клуб с печатью, билетами и гардеробщицей.

Юра Клинских находится в гуще всех этих событий, не пропускает ни одного концерта и сейшена, мечтая только об одном – побыстрее сколотить собственную группу, чтобы конкретно отрываться и рубиться на радость себе и людям. В то время он уже крепко «сидел» на «Гражданской обороне» и выглядел соответствующе – взъерошенный хаер, длинная шинель, золотая фикса, гитара под мышкой, в руке пакет с «пузырем» вина. Словом, настоящий панк-бард. И это был отнюдь не эпатаж. Он просто так выглядел и чувствовал себя органично. Тогда Юра уже ведет толстую тетрадь, куда планомерно записывает текст за текстом, песню за песней. На репетициях и шумных попойках что-то играет, пробует, пытается обратить на себя внимание друзей. Но природная стеснительность еще мешает ему заявить о себе чуть более громко.

Мы же помним, что Юра в то время работал в ГАИ. Всей рок-клубовской тусовке от этого только польза – форма отвязанного панк-гаишника многое решала: найти машину, чтобы привезти столичных «звезд» с вокзала до места дислокации, достать ящик бухла в условиях «сухого закона», срочно найти автобус для перевозки аппаратуры – все это Юра решал на раз, о чем по Воронежу до сих пор ходят легенды и байки. Сергей «Паук» Троицкий рассказывал мне, что однажды они с Юрой угнали автобус. Подтверждений этому я не нашел, но сам посыл мне нравится – гаишник, угоняющий автобус! Сильно же.

Примерно в то же время за Юрой Клинских закрепляется короткое и звучное погоняло «Хой». Он крепко подцепил панковский выкрик в песнях Егора Летова, я уже касался этого. И так сей победный клич запал Юре в душу, что он кричал «Хой!» везде, где было возможно – на концертах, тусовках, при исполнении своих песен под гитару. Так и приклеилось. Юрий Клинских стал Юрой Хоем: сначала эпатажным воронежским панком, а потом – голосом улиц и дворов сел и городов по всей стране. Вооружившись новой фамилией, Юра как бы сознательно менял свою судьбу, жизнь, да и само советское пространство.

«Сектор Газа» – «Шинный», «ТЭЦ», «ВОГРЭС», «СК»

Роман Богословский. Сюжет в одной из программ «Время» за 1987 год: «По требованию группы арабских стран-членов ООН Совет Безопасности срочно собрался в пятницу вечером для рассмотрения положения на оккупированных палестинских и других арабских территориях. Поводом для немедленного созыва совета послужили сообщения о волне репрессий, которые израильские оккупационные власти обрушили на жителей Западного берега реки Иордан и сектора Газа». И подобных сообщений в прессе того времени было много, ведь 1987 год – это самое начало так называемой «первой палестинской интифады» – борьбы палестинцев против израильских оккупантов. Понятное дело, что сочетание «Сектор Газа» то и дело доносилось из телевизоров и радиоприемников в квартирах советских граждан и закрепилось в памяти народной.

Жители Левого берега города Воронежа сразу же применили это название к месту своего проживания. Ведь загрязненность отходами, загазованность, задымленность этой территории просто зашкаливали. Да и не нужно далеко ходить, достаточно послушать одну из ранних песенок Юры Хоя «Сектор Газа» – она как раз повествует о состоянии экологии места его жительства и расположения ДК «ТЭЦ-1» лучше любых статей и телесюжетов: «Вам здесь не дебри-джунгли: вытри гарь скорее с губ. Здесь ядовитый воздух, каждый здесь живой труп. У всех здесь в легких мусор, наше дело здесь труба. Здесь воздух углекислый забивается в зубах…» Ну а в припеве через запятую перечисляются виновники всех этих бедствий и неприятностей – «Шинный», «ТЭЦ», «ВОГРЭС», «СК»… Оставалось только сопоставить – городок Газа расположен на левом берегу Иордана, а загазованный район родного города – на Левом берегу реки Воронеж. И далекое палестинское сочетание заиграло в столице Черноземья новыми красками.

По расхожей легенде назвать группу «Сектор Газа» первому пришло в голову как раз Ухвату, крестному отцу рок-клуба и первому патрону Юры Хоя. Якобы он берег это название для кого-то еще, но все же решил отдать его новоявленному рокеру-самородку. Как это было на самом деле, теперь уже вряд ли кто вспомнит, да оно и не важно. А важно другое: 5 декабря 1987 года Юра Хой впервые выступает со своими песнями на сцене рок-клуба уже с названием «Сектор Газа». Полного электрического состава еще нет, на сцене лишь двое – Юра Хой, гитара, вокал, и Михаил Финк, бас-гитарист группы «Декрет о мире», которого Юра попросил подыграть, чтобы не «тусоваться» на сцене совсем уж одному. Вот так скромно и незатейливо в тот морозный вечер родилась на свет группа «Сектор Газа» и сразу запомнилась местной тусовке. Никакой зауми, все просто, понятно, драйвово и по-свойски.



– Я заметил Юру как рок-музыканта, когда он впервые вышел на сцену рок-клуба и спел песню «Колхозный панк». Я, может быть, видел его и ранее, но он в мою память не записался. Впрочем, это был скромный человек. Скажу, что я считаю корнем его успеха. Одним из приемов в творчестве Хоя была антикомплиментарность к себе, а на сцене – к своему герою. Чистое чувство юмора – deadpan, dry sense of humor, – говорит Андрей Дельцов. – Мало найдешь артистов, и вообще людей, которые так стебаются над собой, как это делал Юра – и в жизни, и на сцене. Наверное, поэтому его сценический герой сразу понравился людям. Хой, в первую очередь русский поэт, а исконно русский юмор весьма тонок и сродни английскому – сравните юмор Ильфа и Петрова и того же Джерома К. Джерома или О. Генри. Кажется, англичане подметили, что над собой, а не над другими, смеются настоящие аристократы. Вот и делаем выводы, кем, по сути, был Хой.

Стёб всему голова!

Роман Богословский. О музыкальном стиле «Сектора» и россыпи мнений по этому поводу мы еще поговорим, а пока стоит рассмотреть, чему вопреки и в то же время благодаря чему группа вообще родилась. И почему у Юры стали все чаще появляться песни, которые высмеивают, выставляют напоказ то, что общество и политики обычно стараются спрятать, затушевать – проституция, наркомания, кумовство, смешной и пьяный быт колхозников, бесчинства отцов-алкоголиков. Что-то казалось ему смешным по факту, как, например, колхозный панк, все мечты которого только в том и заключаются, что лишь бы уехать из родной деревни на «Воронежский пятак». И Юра стебается над этим по-доброму, с любовью. Но есть явления, которые смешны, но смех этот с примесью горечи и разочарования – бесконечные обещания Горбачева, заведомо невыполнимый мирный договор СССР и США, деградация партийной номенклатуры, полный бардак и неразбериха везде и всюду. И тут Юра смехом, злой иронией, черным юмором не просто спасается, а как бы наносит свой личный удар по гниющей системе; своим фееричным зубоскальством он приводит мир в нормальное состояние, создает противовес. И поскольку он занимается музыкой, чудовищные изъяны, провалы и перегибы раздражают Юру больше всего именно в этой сфере. Соответственно, ее он пытается выправить, скорректировать на свой лад. Он не думал ни о каком перевороте в политическом и социальном смысле. Здесь иное. Над политикой он потешался так же, как и над всем остальным. Основной его посыл был в другом: давайте скажем правду и вместе над ней – и над собой – посмеемся. Ну а если вдобавок сможем изменить что-то в себе или других – тогда вообще ништяк.

Рассмотрим это с двух сторон. Вокально-инструментальных ансамблей я уже касался ранее. Их было в то время огромное множество, и чем ближе время шло к девяностым, тем более гротескное зрелище они собой представляли. Но это еще ладно, ВИА как явление существовало давно, все уже смирились. Но кроме ВИА в середине – конце восьмидесятых появилось и стало повсеместным такое явление, которое я обычно называю «советский металл» – генетически оно связано с ВИА напрямую, поскольку оттуда и выросло. В филармониях и Домах культуры вдруг смекнули, что пришло время «тяжелого рока» и надо «лепить» группу за группой как можно скорее – можно же упустить волну! И если, к примеру, «Ария», «Черный кофе» и «Круиз» смотрелись вполне убедительно, то существовала целая армия групп, которые выглядели совсем уж пародийно и пафосно – «Тяжелый металл» (одно название чего стоит), группы «Раунд», «Спрут», «Феникс», «Сталкер», «Август».

Тематика песен у этих команд зашкаливала – пели про роботов, НЛО, космические корабли, про конец гонки ядерных вооружений и прочий мир во всем мире. Хой слышал в этом сплошную пафосную фальшь. Так же и большинство групп «Воронежского рок-клуба» оставляли Юру в разочаровании. С его точки зрения, они тоже исполняли нечто невнятное, ходульное и нудное. Он все это видел, слышал, наблюдал, анализировал… А потом решил: все это нужно как следует простебать!

С другой стороны, Юра Хой был въедливым меломаном, большим почитателем «трушной» рок-музыки, а конкретно в 1987 году он вдохновлялся своими ровесниками – панками и русскими рокерами, которые уже пребывали в статусе «звезд» – Цой, Майк, БГ, Андрей «Свин» Панов, и, естественно, Егор Летов. Юра не был музыкантом, нот не знал, на гитаре играл средне, как все. Но у него все ширилась тетрадь с собственными песнями, некоторые из которых он уже исполнил на первом концерте – «Я – мразь», «Колхозный панк», «Сумасшедший труп», «Спокойной ночи, малыши» и другие. И по реакции публики понял, что для дальнейшего движения его голоса, умения играть на гитаре и подачи текстов вполне хватит, нужны только электрический состав, репетиции, записи. У Летова и «Удовлетворителей» – дерьмовый звук, играют они плохо, но народ ломится на их концерты! Юра прекрасно понимал, что где-то «около панка» он вполне сможет обрести себя. И уверенность эта росла день ото дня. А вот с работой в это время у Юры уже наметились проблемы. Из ГАИ он уходит – и этому рад. Быть гаишником он не любил и не хотел, всю дальнейшую жизнь относился к этому факту с иронией. Ира, я правильно понимаю, что столь специфическая работа Юру тяготила, да и с начальством возникали трения?



Ирина Клинских. Всё так. ГАИ – это выполнение определенного плана, верно? То есть нужно было штрафовать всех и за все подряд. И, насколько я знаю, если штрафов было выписано мало, начальство высказывало недовольство. Всю «выручку» инспекторы должны были отдавать в «казну», сам понимаешь. Но папа всю жизнь был борцом за справедливость. И работать в ГАИ, как он сам говорил, ему было «не в кайф». Он просто не мог штрафовать своих же земляков. В общем, не было там справедливости – и в этом весь смысл, что и заставило его бросить полосатую палочку навсегда.



Роман Богословский. Как говорится, гаишник – это не работа, не призвание, а мировоззрение. В общем, как мы помним из трудовой книжки, после увольнения из органов Юра какое-то время поработает оператором ЧПУ в НИИ бытовой видеотехники, потом немного грузчиком в НИИ синтетического каучука – и все. После этого и до конца жизни «второй работы» у Хоя больше не будет. Только музыка. К ней и вернемся.

Цой без «Кино», Кинчев без «Алисы», Майк без «примочки»

Роман Богословский. 9 июня 1988 года электрический состав «Сектора Газа» играет на втором фестивале рок-клуба и сразу же получает приз зрительских симпатий. На сцене с Юрой еще не полноценный состав, а просто товарищи по тусовке: барабанщик Олег «Крюк» Крючков и басист Семен Титиевский. Кто-то играл и на гитаре, но за давностью лет личность гитариста стерлась. Известно только, что звали его Максим. Итак, выступал уже не просто Юра Хой с акустической гитарой, а все-таки какая-никакая группа. Нужно сказать, что многие фэны «Сектора» отсчитывают рождение коллектива именно с этой даты.

Движуха вокруг рок-клуба помогла привезти в город всю плеяду тогдашнего рок-авангарда. В конце восьмидесятых в Воронеже побывали почти все нынешние классики: «Наутилус Помпилиус», «Бригада С», Виктор Цой (без «Кино», выступал сольно), «Тайм-аут», «ДДТ», «Телевизор», «Альфа», Александр Градский, «Аквариум», «Зоопарк». Кстати, осенью 1988 года на разогреве у группы «Постоянство памяти» – тогда в ней пел ставший впоследствии известным бард-матершинник Александр Лаэртский – выступает «Сектор Газа». Уже ощущалось, что Хой сотоварищи совсем серьезно настроены и готовы к рывку вперед.

Вполне типичная для того времени история произошла с приездом «Алисы». Сначала по городу прошел слух, что выступать будет вся группа целиком. Потом афиши со столбов почему-то быстро пропали, и поползли шепотки, что приедет один Константин Кинчев. Все дело было в том, что воронежские организаторы подумали «как бы чего не вышло» и решили перестраховаться: кто такие «Алиса», понятно – бунтари и анархисты, а вот кто такой Кинчев – вроде бы и не ясно, какой-то певец, мало ли певцов… В итоге Константин Евгеньевич выступил вдвоем с бас-гитаристом, и все остались довольны.

Юра Хой с огромным интересом относится к заезжим рок-звездам, а членство в рок-клубе и тусовке позволяет ему пообщаться с ними напрямую. В те времена посидеть вместе в чьей-то квартире после концерта считалось абсолютно нормальным. Вино, разговоры, обмен впечатлениями, пение под гитару на кухне – это и была жизнь, ее соль и вещество. А просьба одолжить инструмент на концерт, в отличие от сегодняшнего времени, выглядела совершенно обычным делом. К примеру, после обильных дружеских возлияний Юрий Шевчук выступал с акустической гитарой Сергея Тупикина, будущего участника «золотого состава» «Сектора». Зачастую и ночевали музыканты у знакомых, а не в гостиницах – все это больше напоминало коммуну хиппи, нежели серьезную гастрольную жизнь. В те времена Юра познакомился с Кинчевым, Цоем и Григоряном. Трудно сказать, какое впечатление питерские «звезды» произвели тогда на Хоя, но к музыке «Алисы» и «Кино» он всегда будет относиться с большой симпатией. Я попытался выяснить подробности общения с Хоем у Армена Сергеевича Григоряна, но он дал понять, что это была жуткая пьянка, поэтому рассказывать особенно нечего. И на том спасибо. Как раз это и есть сама суть рассказа.

Существует легенда, что в 1988 году Хой во время знакомства в Воронеже отдал Константину Кинчеву кассету с записями «Сектора» и попросил передать ее Майку Науменко. Здесь есть противоречие, ведь в указанном году у «Сектора Газа» еще не было ни одной записи: два магнитоальбома появятся лишь в следующем, 1989 году. Возможно, Хой дал Кинчеву кассету с записью одного из рок-клубовских сборных концертов, где были песни «Сектора» в том числе. Специально для этой книги я обратился к Константину Кинчеву, и он подтвердил факт передачи записи, но конкретно года Константин Евгеньевич вспомнить не смог. Ну и ладно, зато теперь это уже не легенда, а реальное событие.

Есть и еще одна забавная история тех времен. Байка о «примочке» Майка Науменко. То ли кто-то из воронежских рокеров купил ее, а потом перепродал Юре, то ли приобретал у Майка уже специально для Хоя – не вполне ясно. Но факт в том, что Майк сделал пусть и маленький, но все же вклад в развитие «Сектора».

Вообще, инструменты того времени в Воронеже оставляли желать лучшего, но при этом не были уж совсем отвратительными. Основные поставщики – ГДР и Болгария. Гитара Musima, барабаны Tacton или Amati, бас-гитара Action – вот стандартный ряд инструментов того времени в провинциальных Домах культуры и всяких юношеских центрах. Конечно, не пик совершенства, но и не тот шлак, что производили в самом СССР – совершенно убийственные гитары «Урал», полупионерские ударные установки Rmif и т. д. Много было и самопала: выпилить инструмент из двери? Легко! Первая гитара Юры Хоя как раз и была самодельной. Одним словом, «Сектору» для начала вполне хватало. Для репетиций и первых концертов в Воронеже – с лихвой.

Нам «Плуги-вуги» танцевал «Колхозный панк»

Роман Богословский. В апреле 1989 года состоялся первый выезд группы «Сектор Газа» с концертной программой за пределы родного города. Играли в Череповце на третьем фестивале местного рок-клуба. В конце восьмидесятых был нормой обмен группами, выезды на концерты. Рок-клубы, сформированные во многих городах страны, отправляли своих музыкантов показаться на чужбине, а к себе приглашали команды из других городов, чтобы посмотреть, послушать, сравнить. Это было большое и славное движение, жаль, что век его оказался слишком коротким.

Запрос из Череповца пришел в воронежский горком – мол, пришлите кого-нибудь к нам на фестиваль. Ухват тогда плотно дружил с Хоем, понимал, что ребятам надо продвигаться, развиваться. И было принято решение, что на Вологодчину поедет именно «Сектор Газа». Существует ошибочное мнение, что концерт был посвящен памяти Александра Башлачева, который погиб зимой 1988 года. Однако это не так. То был плановый рок-клубовский фестиваль.

Серия концертов в родном Воронеже укрепила в Юре веру в себя. Он уже не стесняется, чувствует себя уверенно и свободно. Вид у него вполне органичный для того времени и исполняемой музыки – серьга-крест в ухе, всклоченные волосы, джинсовая безрукавка. Как и положено на выступлении андеграундной группы, что-то вечно отключается, Юра бросает играть, трогает провода, шевелит джек-штекер. Перед песней «Видак» он говорит: «Воронеж считается столицей видеотехники, у нас выпускают видаки…» Годом ранее Юра как раз недолго работал на заводе «Видеофон», и песня появилась по горячим следам. Сергей Тупикин на этом концерте пока еще играет на гитаре. Заметно, он не очень понимает, что ему делать с этим инструментом, поэтому просто чешет пространные соло-импровизации. Но это мало кого заботит – зрители колбасятся, качают головами, а это главное. На песне «Аборт или роды» через всю сцену проползает какой-то совершенно убитый чувак, но до этого никому нет дела. По итогу можно сделать вывод – первый концерт за пределами Воронежа был далек от совершенства, но о группе узнали, заговорили. Тогда же Юра Хой дал первый в своей жизни автограф.

Тем временем дела у парней из группы «Фаэтон» идут на спад. Коллектив постепенно стал расползаться. У каждого появились собственные интересы и проекты. Кто-то уехал из страны, кто-то создал новую группу – всё, как обычно. На поломанном «Фаэтоне» дальше поехали двое: уже знакомые нам клавишник Алексей Ушаков и тогда еще гитарист Андрей Дельцов. И надо было собирать новый состав. Так, к группе присоединились: барабанщик Александр Якушев, уже знакомый нам бас-гитарист Сергей Тупикин, позже пришел гитарист Вадим Глухов. Группу решили назвать «Маленький принц» и рванули на гастроли по родной области. Тогда же к коллективу присоединяется будущая участница студии «Ласковый май» Наталья Грозовская. Все перечисленные прекрасно знают Юру, они давно варятся в одном музыкальном котле. И когда Хой решает сделать первые записи, естественно, обращается к Дельцову и Ушакову – отцам-основателям студии Black Box, которая, как мы уже знаем, базировалась в ДК им. 50-летия Октября.

Тогда студия еще не была таковой в полном смысле слова. Скорее, Дельцов с Ушаковым экспериментировали, пробовали разные варианты. Купили секвенсор, два катушечных магнитофона «ТЕМБР 2-М». В общем, комплектовали свой «черный ящик», пробовали что-то записывать. Именно в то время и пришел к ним Юра Хой с огромным желанием записать альбом. Дельцов согласился сразу: «Давай запишем, а чего! Заодно и проверим все на деле». Запись «Сектора» была для новоявленной студии фактически первой. И тут перед Хоем встал вопрос с выбором песен для записи. Юра принес с собой заветную тетрадь, в которой было уже 70 текстов с аккордами. Стал играть и петь их по очереди под гитару, чтобы выбрать для альбома наиболее подходящие. После каждой песни в студии стоял дичайший хохот: что-то друзья уже слышали, но многие песни Юра исполнял впервые. И каждая вызывала бурю восторженных воплей. Хой пел с драйвом, с драматизмом, с акцентами. Тексты были предельно стёбными, искренними, сочиненными от всей широты русской души. И пелось о том, что окружало каждого из парней в быту, на улице, в деревне, на работе – везде. Все присутствующие тогда впервые наблюдали «парадокс Хоя» – поет он на разрыв, смешивая в себе Высоцкого и Летова, лицо сосредоточенное, а слова при этом – сплошная хохма и издевательство. В итоге Юра отобрал 27 песен и решил записать сразу два альбома.



– Юра пришел записывать свой первый альбом в нашу воронежскую студию Black Box. Впрочем, слово «студия» к ней подходило с натяжкой. Скорее это был закрытый клуб – то есть место, где можно было пообщаться, выпить, потом поближе пообщаться (с девочками), ну и между делом как-то кривенько записать звук. Но Юра пришел именно за делом, а не за разговорами. Он горел идеей записать два альбома за три дня и был зажат в рамках бюджета от проданного накануне мотоцикла «Ява». В его тогдашнем списке приоритетов «прообщать», если не сказать грубее, эти деньги было недопустимо, поэтому он принимал участие только в том, что касалось записи. Работа кипела. Было не до тусовки. Конечно, выпивали, но не до поросячьего визга, а чисто для прихода музы. Травы или чего покруче, кстати, ни у кого не было. Короче, «Наркологический Университет Миллионов» был еще впереди.



Но тут же у Юры появилась новая проблема – кто будет участвовать в записи? Студии как таковой еще нет, и позволить музыкантам сбиваться в надежде на запись дублей возможности тоже нет: то есть играть и петь каждую песню нужно было правильно с первой до последней ноты. Тогдашний концертный состав «Сектора» с этой задачей мог и не справиться… Помогло то, что в студии крутилось множество знакомых музыкантов. Поэтому в записи участвовали они все. Один что-то советовал, другой играл на гитаре, если не получалось, брал бас или садился за ударные, а гитару брал кто-то другой – то есть это был шумный балаган, сейшен, в котором все рождалось здесь и сейчас. Особенно интересно, что гитаристы играли полностью импровизированные соло, которые второй раз повторить уже не могли. А барабанщику Крючкову помогал другой ударник – Александр Якушев. Он стучал за него по хэту, ведь сам «Крюк» по нему порой не попадал. Рядом на столе стояли водка, вино и пиво. И кому играть надоедало, тот шел и накатывал себе стакан, надоедая другим «советами из-за стола». И тем не менее все понимали, что это не просто репетиция, а все-таки серьезная работа. Отметился на записи и музыкант Игорь «Кущ» Кущев, который позже займет место лидер-гитариста в «Газе» и запишет гитару в трех уже официальных альбомах группы, задав таким образом ей своеобразный «гитарный вектор» и стиль на будущее. «Кущ» откликнулся на мою просьбу сказать пару слов для данной книги, хотя с годами делать это он любит все меньше.



– В концепции, в звучании, в тематике песен я никогда не предлагал Юре что-то менять. Потому что по звуку, по смыслам, по подаче – мы попали точно в цель: я совершенно не ожидал, что саунд тяжелой гитары, использованной, условно говоря, в панк-роке, так полюбится народу. Единственная моя просьба заключалась в том, чтобы со сцены не звучали маты. В альбомах – да, согласен, но на концерте не нужно это. Я просил Юру либо просто молчать, либо заменять некрасивые слова на более приемлемые аналоги. Кстати, позже он так и делал – поворачивал микрофон в зал, и публика пела все сама, за него.



Группа «Сектор Газа» выстрелила на периферийной тематике. Юра писал свои песни для простых людей. Он не выделывался, не изощрялся, не пытался угождать, к примеру, интеллигенции. Хотя со временем обрел массу почитателей и в этом стане. Он руководствовался только своим чутьем. Хой многих музыкантов любил и уважал, но понимал при этом – смысла сверяться с Ричи Блэкмором или Джими Хендриксом просто нет – они свое дело сделали. И то, что звучало внутри него, он выносил к слушателю в максимально незамутненном виде. Так поступал и я, играя свои партии.



Ко мне Юра относился по-дружески. Мы все его любили. Моя дочка всегда его ждала, спрашивала: «Папа, а как там дядя Юра, когда придет?» Помню, как-то он зашел к нам в гости и подарил дочке снежок, украшение новогоднее. И сказал: «Береги, в этом твой папа на сцене выступал!» В Юре полностью отсутствовало жлобство и спесь. Никогда он и насчет денег не скупился, хотя мы были тогда нищими. Помню, в Москве с ним тусовались – голодные ужасно! Ехали в студию «Мир» на запись альбома «Ночь перед Рождеством». На метро хватило, а на еду нет. Поскребли по карманам, набрали на один чебурек. Пополам его разделили, хотя бы что-то съели.



Как сыграно – так судьбой сказано. Может, сейчас я в десять раз круче лабал бы свои соло, но зачем? В том материале, в то время они были нужны именно такими. Все было сделано типа тяп-ляп, но типа клево. Это же прикол! Мы смеялись, стебались, мы были молодыми. Где-то я играю грязно, где-то вообще вхожу в раж и бью по гитаре кулаком – вот так оно и требовалось. Иногда я увлекался солешниками, было такое. Юра аж не знал, как меня остановить. Хватал мою гитару за гриф, перекрывая все струны, и орал: «Хватит, хватит “узоров”, прекращай солировать!» Я говорил: «Юра, да я только начал!»



В начале лета 1989 года у группы «Сектор Газа» появились два первых «неофициальных» магнитоальбома – «Плуги-вуги» и «Колхозный панк» – последний не путать с официальным альбомом 1991 года, о нем речь впереди. Надо сказать, что понятие «магнитоальбом» ничем особенным от статуса «альбом» не отличается. Разница лишь одна – магнитоальбомы в СССР записывались и выпускались подпольно, а распространялись нелегально. Так было и с этими двумя – сами записали и всеми доступными способами доводили до слушателя. С оригинальной бобины, записанной на магнитофон «ТЕМБР», группа и ее друзья переписали материал на кассеты и стали по мере сил распространять по стране. Но при всем том драйве, с которым альбомы записывались, всем было понятно, что запись эта не профессиональная. Но Юра все равно был рад – это уже что-то!

Альбомы распространяли так. Вначале отдавали друзьям и знакомым. Если кто-то ехал в командировку в другой город – давали несколько кассет с собой. На чужбине нужно было пойти в киоск звукозаписи, обычно они располагались в районе центральных площадей, на рынках или вокзалах. Требовалось отдать свою кассету, получив в замен чистую – такой вот обмен. Но несмотря на все эти усилия выстрела не произошло. Магнитоальбомы «Плуги-вуги» и «Колхозный панк» еще не сделали группу всенародно известной, но ценность их не только в раритетности и историчности. А еще и в том, что набор песен, которые вошли в оба альбома, – это более чем на 80 процентов будущие хиты группы. В ближайшие два-три года они будут перезаписаны с более качественным звуком, с другими аранжировками – и выстрелят на всю Россию-матушку. Все 27 песен распределятся впоследствии уже по официальным альбомам «Сектора» – «Колхозный панк» (1991 год), «Гуляй, мужик!» (1992 год) и «Сектор Газа» (1993 год). Еще немного – и целую кучу песен, впервые записанных Юрой в стесненных условиях, будут горланить подростки от «Владивостока до Бреста», как пел Сукачев. Среди них такие боевики, как «Видак», «Банка», «Пасха», «Колхозный панк», «Плуги-вуги», «Утопленник», «Местные», «Эстрадная песня» и т. д.

Буянил Летов на «Буране»

Роман Богословский. Когда активные деятели рок-клуба решили пригласить в Воронеж «Гражданскую оборону», в верхах они получили однозначное «ни в коем случае!». А вдруг беспорядки? А если приедет целый поезд «люберов» избивать местных панков? Это же анархия, поножовщина, кровь. Но как в 1989 году запретить что-то окончательно? Это сделать уже не так просто, перестройка на всех парах несется к станции «Август 1991». Билеты отлично продавались, и понятно, что рок-клуб не хотел терять деньги. Череда переговоров и уговоров в итоге принесла хотя и не самый лучший, но все же результат. Осенью Егора Летова с группой пригласили отыграть концерт на стадионе «Буран». Было холодно, лил дождь, обстановка становилась все более нервозной.

По идее и логике «Г. О.» должны были стать хедлайнерами, то есть играть в самом конце в качестве почетных гостей. Как местная разогревающая группа, «Сектор Газа» планировалась к выступлению в начале. А дождь льет и льет. Вода попадает на сцену, что-то в аппаратуре начинает искрить, ломаться, все нервничают, орут друг на друга. Летов говорит: «Мы не будем ждать до конца, отыграем первыми и уедем». Благодаря погоде и ужасным условиям концерта «Сектор» играл последним, то есть вопреки логике стал гвоздем программы.

От всего происходящего Егор просто с ума сходил. Какая-то стремная гримерка где-то под сценой, куча непонятного народу шатается туда-сюда, вокруг бутылки, сигаретный смрад… Но Юре нужно было одно – познакомиться с кумиром. И он долго не решался это сделать – природная стеснительность мешала. Но друзья музыканты все же уговаривают его подойти к Летову. И он пошел. И сказал: «Привет, я Юра, группа “Сектор Газа”, я тебя уважаю, слушаю твою музыку…» Что ответил Игорь Федорович доподлинно неизвестно, но знакомство получилось скомканным и конфузным. Летов Хоя не воспринял. Тут и обстановка, и нервы – все наложилось. Юра, конечно, расстроился. И вообще – иначе он представлял себе великого Летова – крупным, воинственным. А тут какой-то щуплый волосатик в очках, да еще и ведет себя по-свински. С тех пор Хой в своей любви к Егору Летову как-то поостыл. Музыку его продолжал ценить, а как личность – увы. Но что было, то было. Юра быстро все забыл и двинулся дальше. Вскоре после «Бурана» происходит первое выступление «Сектора» в Питере на рок-фестивале во Дворце спорта «Юбилейный». До взрыва осталось полшага.

Покусала вошь ядрена всех зловещих мертвецов

Роман Богословский. Конец восьмидесятых – начало девяностых стало временем больших перемен для советской рок-музыки. Разбушевавшийся ангел смерти начал друг за другом убирать ключевых фигур этой масштабной игры. В 1988 году, как я уже упоминал, выбросился из окна Александр Башлачев, в августе 1990-го разбился на машине Виктор Цой, Янка Дягилева погибла при невыясненных обстоятельствах в мае 1991 года, а в августе покинул этот мир печальный романтик Майк Науменко. Те, кто остался в живых, метались между заграницей и Родиной, искали себе очередные места под солнцем и новые смыслы. И всем уже стало ясно – тотальный «Ласковый май» с неумолимым напором вытесняет рокеров с больших стадионов на периферию. Но у Юры Хоя и его «Сектора Газа» совершенно особая судьба. Когда у всех начался спад, у него – стремительное восхождение. 1990 год стал для панков из Воронежа переломным и решающим.

В те времена студия Black Box продолжает развиваться и прирастать аппаратурой. В их арсенале появляются клавиши Roland D-20, компьютер Atari, восьмидорожечный магнитофон Fostex R8, пульт, обработка – довольно круто, особенно по тем временам. На этом оборудовании как раз и были созданы два альбома «Сектора Газа», с которых начинается всероссийская история группы – «Зловещие мертвецы» и «Ядрена вошь». Весь материал для обоих альбомов был записан в рекордно короткие сроки – за четыре дня. Особая роль в процессе записи и сведения принадлежит звукорежиссеру Андрею Дельцову, который смог услышать, распознать, полностью понять и правильно записать Юру Хоя и его музыку. Неудивительно, что Дельцов останется с Хоем до конца, будет работать до последнего альбома.



– Музыку надо уметь слушать и слышать, и это не «тренируется». И деньги тут не главное. Конечно, чтобы быть хорошим музыкантом, без ремесла никуда, но эта роль не определяющая. Порой достаточно хоть как-то владеть музыкальным инструментом, чтобы быть при этом популярным исполнителем. Это как раз Юрин случай. Именно применительно к музыкантам, и вообще творческим людям, можно говорить о природном даре. А если к таланту прибавить «натренированных» музыкантов – будет «бомба». Хой создал «Сектор Газа» именно по такому рецепту. Он – основной талант, носитель идеи, остальные – помощники-ремесленники. Поэтому в группе не задерживались люди, не умевшие следовать этому правилу. Юра всегда точно представлял себе результат, который в итоге должен получиться, и говорил исполнителям – хочу так и этак. Я был толковым исполнителем, поэтому много сделал в формировании звучания «Сектора Газа». Но, подчеркиваю, «наитие» было Юрино. Он не выпячивал и не озвучивал, что «он тут главный». Хой тактично и уверенно давал это понять. Если участники группы предлагали идеи и ему они нравились – он их принимал. Но, как правило, его задумки были интереснее и объемнее, чем наши – прежде всего потому, что сочинителем проекта был он, и всё продумывал максимально глубоко. А мы были просто исполнителями. Даже Игорь Жирнов – прекрасный музыкант, великолепный аранжировщик, у него звуковых идей было на сто «Секторов Газа» – никогда не пытался доминировать, – вспоминает Андрей Дельцов.



Первые профессиональные записи уже наиболее полно манифестировали парадоксальный стиль группы, который до времени я назову «где-то между»: это не окончательно рок-музыка, это точно не поп-музыка, это уж совсем не ВИА и тем более не народная музыка – это просто «Сектор Газа», который отовсюду вобрал в себя все то, что было необходимо для его существования.

В те майские дни 1990 года, когда оба альбома были готовы, группа собралась попить пивка и послушать готовый материал. И когда музыка заиграла, абсолютно все поняли: это выстрел, это бомба, эти записи вскоре будут звучать по всей стране. И они были правы. Кассеты тиражировали и раздавали по уже опробованной ранее схеме – в киоски звукозаписи Воронежа и других городов. Буквально через неделю в тусовке уже ходили такие разговоры: «Приезжаю позавчера в Ростов-на-Дону, иду на рынок, а там “Сектор” из ларька играет». И дальше – Пермь, Екатеринбург, Ижевск и даже Владивосток. Все это произошло за каких-то полмесяца. Юра Хой любил использовать глагол «бахнуть». И вот оно бахнуло. А Юра тогда еще работал грузчиком. И вот хохма: к заводу подъезжали машины на разгрузку, из окон которых вовсю орал он сам: «Ой ты моя ядрена вошь, за что меня ты так грызешь…»

А пока страна напитывалась новыми смыслами от хулиганов из Воронежа, Юра с группой выступали, где придется. В том числе в самых неподобающих для этого местах. Сами посудите: где школа и где песни про грязные носки?.. Эту веселую историю мне поведал воронежский писатель и меломан Ярослав Солонин, который записал ее со слов своего отчима Александра Маркина. В начале лета 1990 года кто-то додумался пригласить «Сектор Газа» выступить на выпускном балу в школе № 60 города Воронежа. Естественно, педагоги, завучи и директор не знали, что это за музыканты такие. О чем, конечно, вскоре пожалели. Играла группа на отвратительной школьной аппаратуре, потому что другая просто отсутствовала. Слов было почти не разобрать, однако уже на второй песне строгий педагогический состав понял, что дело неладно. Учителя в панике метались по залу, зато выпускники получали кайф, посмеиваясь над выражениями лиц математичек и историчек. Через несколько дней в одной из местных газет появился материал, который написал какой-то ретивый молодой комсомолец. Статья была пропитана гневом и негодованием. И больше всего журналиста озадачила песня «Ядрена вошь». Он возмущался, что группа позволяет себе петь о таких «интимных вопросах». Но главное в том, что никто из участников той истории не подозревал, что через каких-то несколько месяцев эти оборванцы-матершинники станут лидерами основных музыкальных чартов страны.

В записи альбомов «Зловещие мертвецы» и «Ядрена вошь» участвовали семеро парней и одна девушка: Юра Хой – вокалист, автор всех идей и песен, кое-где играл на акустической гитаре; Татьяна Фатеева – бэк-вокал; Алексей Ушаков – клавишные; Игорь Кущев – гитара; Сергей Тупикин – соло-гитара и бас-гитара; Семен Титиевский – бас-гитара; Олег Крючков и Александр Якушев – ударные. Начинающую воронежскую певицу Таню Фатееву познакомил с Хоем Игорь Кущев. На ближайшие три года она станет настоящей изюминкой концертных выступлений группы, любимицей публики, особенно мужской ее части.

В дальнейшем альбомы «Сектора» станут записываться с привлечением минимального количества людей. Процесс за редкими исключениями Хой решит построить таким образом: основу, ткань композиций, готовит к работе сначала Юра. Затем идет процесс программирования барабанов, бас-гитары, звуковых эффектов. Все это сохраняется в секвенсор или клавиши. Сверху на этот шампур, по мере необходимости и в соответствии с творческим замыслом, записываются другие инструменты – гитара, балалайка, домра. И, конечно, вокал. А в окончание процесса, уже на московской студии, накладывается основная гитара. Такой вариант работы был и удобным, и гораздо менее затратным: сделал основную часть в Воронеже дома или на Black Box, потом приехал в Москву и записал гитару – вот и все. Поэтому дальше мы в основном будем говорить о концертных составах группы, чем о студийных.

Итак, «Зловещие мертвецы» и «Ядрена вошь» – два первых официальных альбома группы, песни, с которых до сих пор звучат под гитару летними ночами при луне во всех концах страны и перезаписываются рок-группами в качестве кавер-версий. Первая сторона «Зловещих мертвецов» повествует, что называется, «обо всем понемногу». Тут и совместное с Boney M вступление, переходящее в рок-частушку, и мрачный хард-роковый номер об опасности сифилиса, и переделанный на хоевский лад городской фольклор «Сидели два еврея на тоненьком суку», и песенка про русский мат – о ней я уже упоминал в самом начале. «Русский мат» – это песня-ключ, подсказка, которую оставил Юра всем тем, кто станет клеймить его за нецензурщину. Песня «Без вина» выдержана в стиле ранних AC/DC и повествует о том, как же скучна и однообразна жизнь в отсутствие алкоголя. Мы уже встречали эту композицию на первой записи Юры. Зубодробилка «Голубой» весьма напоминает Sex Pistols, но на воронежский манер, и вряд ли ее целью было оскорбление гомосексуалистов – я слышал и такую версию. Цель этой песни – постебаться, повеселить себя и народ честной.

Вторая сторона альбома целиком представляет из себя мистический триллер, хоррор, замешенный на народном фольклоре, русской классической литературе и американских фильмах ужасов. Эти шесть песен объединены в концепцию и производят впечатление магического музыкального спектакля. Тот же подход и те же смыслы Юра использует и на последнем альбоме «Сектора» – «Восставший из ада». Образы смерти, страха, вампиров, упырей и прочего чернокнижия пройдут с Хоем по всей его судьбе. Таков он был. Юра не играл в жизнь, он жил. И все свои интересы использовал для создания песен. Помните строчку из Кинчева: «…где каждый в душе Сид Вишез, а на деле Иосиф Кобзон»? Это точно не про Юру. Он был в душе Хой и на деле Хой.

Работа «Ядрена вошь» по стечению обстоятельств выстрелила тогда больше, чем «Зловещие мертвецы». И у многих сложилось впечатление, что именно это и есть первый альбом группы. В него вошли песни, которые вобрали в себя все то, о чем в приличном обществе говорить не принято – деревенский скотник сгорает от страсти к коровам, импотент разговаривает со своим вялым органом – встань, встань! Простой советский мент обирает алкоголиков «в шараге под названием “трезвяк”, алкаш переходит на полинаркоманию, потому что его закодировали – ну и так далее. Хиты альбома – это песни «Носки», заглавный шлягер «Ядрена вошь», разгильдяйско-романтическая вещичка «Возле дома твоего» и, конечно, «Вечером на лавочке» – песня, которая в некотором роде стала тогда визитной карточкой группы.

Таким успехом она обязана шуточному вокальному диалогу, который ведется как бы в мыслях парня и его пассии. Партию этой самой девушки, которая сильно желает соития, но «чувак» этого никак не понимает, и «как пенек сидит вахлак», исполнила голосистая Татьяна Фатеева, о которой я уже упоминал. На «женскую роль» пробовались и другие вокалистки, но когда они знакомились с текстом, сразу отказывались. А Таня взяла и согласилась. Эта песня-сценка разила наповал сразу и безоговорочно. Естественно, попала она и во всевозможные хит-парады страны. Трудно представить, сколько подростков по всему союзу включали ее и, хихикая, начинали подпевать, как только родители уходили на работу. Ровно так поступал и я. Ира, что можешь сказать о двух этих альбомах?



Ирина Клинских. Если говорить о папиных альбомах вообще… Сейчас, уже в сознательном возрасте, я понимаю, что это – просто круто. Каждый альбом несет в себе определенную глубину. Многие говорят, что «Сектор Газа» – это про мат. Но это не так. Папины песни про отражение человека. То, что есть в нем самом, вот ровно то он и слышит из динамиков. «Зловещие мертвецы» – альбом своеобразный. И ты верно сказал о его связи с последней папиной работой. Оба мощные, достаточно тяжелые. Что говорить, первый альбом получился даже зловещим – прямо по названию. Моя любимая песня в нем – «Нас ждут из темноты». Если говорить об альбоме «Ядрена вошь» – это «Возле дома твоего», «Вечером на лавочке». И, конечно, «Носки». С одной стороны, это хохма, а с другой – абсолютно жизненная история. Вообще, его первые вещи – это все про народ, про социум. Многие истории взяты из жизни и превращены в песни. Поэтому папино творчество до сих пор так близко людям. Где-то они над собой посмеются, где-то задумаются над поступками, где-то примут к сведению информацию. А вообще… так как папа мой родитель, некоторые композиции я воспринимаю тяжело. Я начинаю вслушиваться, примеряю текст к реальности. Хотя насчет этого многие заблуждаются. Его сценический образ сильно отличался от него в повседневной жизни. Но такая путаница происходит довольно часто. И не только с ним одним.



Роман Богословский. О да! И об этом я скажу чуть позже более развернуто. Что мы имеем? Два фирменных альбома записаны и вовсю распространяются участниками группы и их друзьями по киоскам звукозаписи. Песни «Сектора» звучат уже повсеместно, переписываются с кассеты на кассету, количество поклонников растет в геометрической прогрессии. А дальше наша история подходит к студии и одноименной группе «Ласковый май». Все, что связано с детищем Андрея Разина, – это отдельная большая история, которая еще дождется своего летописца. Для нашей же книги интересен факт, что звукорежиссер «Сектора» Андрей Дельцов подрабатывал тогда на гастролях «Мая». И, кстати, ездил именно с тем составом, в котором пел любимец девочек Юра Шатунов. В одну из поездок Дельцов взял с собой только что записанные альбомы «Сектора Газа» и дал их послушать концертному администратору группы Фиделю Симонову и остальным сопровождающим. Как и ожидалось, «секторовский» драйв вкупе с отсутствием любых лексическо-тематических табу взорвали представления «маевских» менеджеров о современной музыке. И ушлые птенцы гнезда Андрея Разина сразу смекнули – надо бы этими парнями заняться. Уточню: работать в плане раскрутки было уже особенно незачем, так как свое дело сделали киоски звукозаписи. А вот помощь в организации и систематизации гастрольной жизни группе требовалась.

И вскоре раздался звонок из Москвы. Соратник Разина Фидель Симонов предложил Хою свои услуги. В тот момент среди музыкантов, которые тусовались вокруг группы, сразу началась дележка мест – кто же в итоге поедет в Москву? Парни начали отталкивать друг друга плечами. Ведь никто не рассчитывал на что-то серьезное. И когда это вдруг произошло, каждый захотел стать участником концертного состава группы. Но в то время Юра решает оставить все почти без изменений – «Крюк» на ударных, Титиевский на басу. За гитару встал Игорь Кущев, который активно участвовал в записи обоих альбомов не только как гитарист, но и как аранжировщик. В концертный состав вошла и эффектная вокалистка Татьяна Фатеева. Кстати, гитаристом в «Секторе» мог стать Андрей Дельцов – этот момент обсуждался. Андрей даже отыграл с группой несколько концертов. Но чему быть, того не миновать: Дельцов был нужен коллективу именно как саунд-продюсер и «звуковой волшебник».

Как гласит летопись, в 1990 году «Сектор Газа» дал всего два концерта, оба в Воронеже – полуподпольное выступление в школе № 60 не в счет. Один в родном «Полтиннике» – разогревали группу «Дети», зал был набит битком. Второй на сборном шоу «Пир во время перестройки», где хедлайнером был некогда известный певец Вячеслав Малежик. Пожалуй, именно на этом заканчивается рок-клубовская история «Сектора Газа». Да и сам рок-клуб вскоре прекратил свое существование. Для всех без исключения в стране наступали другие времена.

«Ночь перед Рождеством» – первый альбом «московского» периода

Роман Богословский. К новому, 1991 году Юра отобрал материал для нового альбома. Он вышел в феврале – и записывался на московской студии «Мир». Хой решил судьбе не противиться: раз группу затягивает в Москву, надо там и писаться. Уже совсем скоро процесс записи превратится в отлаженную систему, но пока еще Юра движется на ощупь.

«Сектор Газа», «Ночь перед Рождеством», пятый оригинальный, третий официальный альбом. И здесь мне хочется рассказать свою историю знакомства с этой записью. Она, правда, произошла не в год выхода этой работы, чуть позже, но не суть. В школе, на большой перемене, подбегает ко мне одноклассник и говорит: «Пойдем за спортзал». А за спортзалом – это место для курения у нас было, только там можно было надежно спрятаться от учителей. И вот мы идем с ним – я и еще пара двоечников. И не понимаем – в чем же дело, вроде не курить зовет. А за спортзалом мой тезка Роман… спел нам, ошалевшим, наизусть альбом «Ночь перед Рождеством» от начала до конца, от первого до последнего слова. Я запомнил это на всю жизнь. А что? Ведь во вступлении Юра дает ясную установку: «Ребята, я совет вам дам, крутите нас без пап и мам, чтоб не схватить вам по ушам – они такой не любят срам». Мой друг Роман совету внял – и просто запомнил все песни с нескольких прослушиваний. Правильно, зачем подставляться перед родителями, постоянно перепрятывать кассету… Куда лучше вместо уроков и стихотворений школьной программы выучить наизусть целый альбом «Сектора» и петь его друзьям. Им весело, тебе почет и уважение – всем в кайф!

Альбом получился довольно пестрым, даже фееричным. Несомненные хиты – это «Ява», «Снегурочка» и разухабистая «Кума», которую частенько исполняют на свадьбах, когда уже «совсем хорошо». Но скрепляет работу, задает ей мистическо-лирический тон одноименная песня – «Ночь перед Рождеством». В ней Юра раскрывает себя как хранителя литературных смыслов и образов. Ряд выстраивается абсолютно четкий. Само название – это Гоголь, а внутри полифонический коктейль из «Метели» Пушкина, «Чертовых качелей» Сологуба и, естественно, «Демона» Лермонтова. И все это приправлено извечной русской тоской, чистой любовью к своей женщине и вороному коню, сказочной тайной родного бездорожья. Эту песню слышать на альбоме довольно странно, он полностью «секторовский», раздолбайский. И вдруг в самом конце эта вещь… Как-то сразу начинаешь чувствовать все прослушанное ранее по-иному. В конце 2020 года вышел очередной трибьют-альбом с песнями «Сектора Газа». И группа «ДДТ» исполнила в нем именно эту песню. Ирина, как думаешь, почему Шевчук выбрал «Ночь перед Рождеством»? Вы же долго общались…



Ирина Клинских. Да, я была на студии группы «ДДТ». У них там все грандиозно. Работает огромное количество музыкантов, весьма внушительных размеров помещение. Юрий Юлианович и сам весь такой… большой русский человек. Я думаю, что эту песню он просто сразу почувствовал, осознал ее, как свою. Композиции для трибьюта выбирались свободно, никто никому не навязывал. И вот Шевчук сделал свой выбор. То есть ответ прост – стилистика и определенная душевность этой композиции, как мне кажется, его и привлекли. Текст он немного изменил – спел, как услышал внутри себя, это нормально. По мне, так его кавер получился отличным.

Роман Богословский. Ну да. Такой прямо еще более русский народный «Сектор Газа», чем сам «Сектор Газа» у него вышел. Что ж, а нам снова пора далеко назад во времени. В феврале состоялось важное для Юры и группы выступление в Москве, в ДК «Меридиан». Называлось это действо «Фестиваль хулиганской музыки». В концерте, кроме «Сектора», участвовали группа «Эмигранты» и молодая певица Виктория Жукова, которая чуть позже стала известной как Вика Цыганова. У нее в 1991 году как раз вышел альбом с абсолютно «секторовским» названием – «Гуляй, анархия!».

Часть 2

От «Золотого состава» до «Кащея бессмертного»

«Что, не заводится? А ты подсоси!»

Роман Богословский. На том концерте в «Меридиане» встретились трое – будущий муж и продюсер Жуковой поэт Вадим Цыганов, Фидель Симонов и начинающий продюсер Сергей Савин, которого с записями «Сектора» как раз Цыганов и познакомил. С этого момента короткое пребывание Фиделя на посту администратора группы подходит к концу. История умалчивает, какой разговор состоялся у Савина с Симоновым в тот раз… Источник, близкий в то время к группе, сказал однозначно – Симонов «кинул» «Сектор» на деньги. И это все решило. Я там не был, утверждать не берусь, но версию озвучить обязан, особенно если она – единственная.

Выступление в «Меридиане» стало для группы большим прорывом – о «Секторе Газа» заговорила теперь не только провинция, но и столица. И уже ранней весной группа играет первый большой сольный концерт в Москве на стадионе «Лужники». По легенде, деньги, собранные с продажи билетов, как раз и прикарманил Симонов. Жаль, что видеозаписи того выступления не сохранились, и составить о нем впечатление можно только со слов очевидцев. Народу было тьма-тьмущая, все рубились и орали, как и положено. С этого момента идет отсчет тому бесконечному гастрольному чесу, который станет главным занятием «Сектора» на несколько лет вперед. После «Лужников» группа понеслась по стране и ближнему зарубежью – Тюмень, Орел, Ливны, Свердловск, Луганск, Донецк, Мариуполь, Таганрог, Смоленск, Ставрополь, Киров, Пенза, Псков и так далее. За один только 1991 год «Сектор» отыграл около сотни концертов.

И тут настал момент поговорить о кадровом вопросе. Есть мнение, что Юра был тираном и признавал в группе только одну власть – свою собственную. Другие говорят – нет, он был вполне демократичен, слушал мнение каждого. Истина, как обычно, где-то посередине. Но так происходит всегда: если дело выходит на серьезный уровень, кто-то обязательно откалывается. И это нормально. Вот и «Сектор» ждала переукомплектовка, так как склоки и разногласия начались у музыкантов еще во время записи альбома «Ночь перед Рождеством» в студии «Мир».

Ряд музыкантов выражал недовольство тем, что Юра выдвигается на главную роль… Момент совершенно дикий. А кто, если не автор песен и создатель группы? В общем, некоторым Москва чуть затуманила мозги. В итоге «Крюк», Титиевский и Кущев группу покидают и возвращаются в Воронеж. Тупикин окончательно становится бас-гитаристом, за ударные садится знакомый нам еще по магнитоальбомам Александр Якушев. Роль клавишника берет на себя Алексей Ушаков, который с самого начала помогал «Сектору» всем, чем только можно. Главным украшением группы остается бэк-вокалистка Татьяна Фатеева. Новым гитаристом стал энергичный и в полном смысле слова рок-н-ролльный Владимир Лобанов, который до «Сектора» уже вовсю играл тяжелую музыку. То есть что такое хард-рок и хеви-метал, прекрасно знал, поэтому быстро влился в коллектив. Именно эту «великолепную пятерку» плюс Юра Хой фанаты называют золотым концертным составом «Сектора Газа». Предлагаю послушать, что поведал мне гитарист Владимир Лобанов о тех бесшабашных годах.



– Я рос на фирменной западной рок-музыке. Но и, к примеру, группа «Воскресенье» на мое становление тоже повлияла. До «Сектора Газа» играл в команде «Чин-Чин», а до нее – в «Легионе». Я всегда активно двигался на сцене, это моя органика, я не люблю стоять на месте – это же рок-н-ролл! Он требует драйва.



Свел нас с Юрой мой школьный товарищ Андрей Пронькин – он занимался у «Сектора» продажей фотографий и кассет на концертах. Конечно, когда я впервые услышал «Газ» – был крайне удивлен, даже обескуражен. Я совершенно не представлял, как буду играть столь неформатную музыку. Короче, поехал на прослушивание, куда-то в район Марьиной Рощи. Взял с собой гитару, провода, «примочки». И сделал это зря. Захожу – почти пустая квартира, стол и диван, больше ничего. Включать гитару, естественно, не во что. Поговорили, узнали друг друга, вот и все прослушивание. Юра объяснил, что уже через неделю надо ехать на гастроли – концертов много, все они уже «забиты» в график. Потом мы пошли с Хоем на улицу, и в ближайшем музыкальном киоске он купил несколько альбомов «Сектора Газа». Ручкой отметил мне песни, которые нужно выучить для концертов – штук 17. Приехал я домой, стал слушать эти кассеты… Конечно, был шокирован, сознаюсь честно. Но работа есть работа. А схема была такая: основные партии, конечно, снимал с кассеты, а уже сольные «запилы» делал свои собственные.



Гостиницы были далеко не первого класса, но на тот период вполне нормальные. Иногда селили всех отдельно, бывало, что по двое. Но Юрка всегда жил в «люксе», и выпить после концерта обычно собирались у него. Как-то все равно было, если честно, я особо на удобствах не запарен. Да и в гостиницах времени мы почти не проводили – в два, три часа уже выезжали на площадку, делали саунд-чек. В шесть начинался концерт. После него – в гостиницу, все уставшие… Нужно спать ложиться, ведь завтра все начнется заново. И так город за городом, день за днем, неделя за неделей. Поначалу было интересно, а потом усталость накопилась жуткая. Города, поезда, самолеты – все мелькало перед глазами.



Прямо на первом же концерте на стадионе. Народу собралось много, люди балдели, подпевали Юре – вот тогда я понял, что попал в достаточно популярный коллектив. Но, к сожалению, заработки музыкантов были не очень. Юра – парень простой, и вряд ли он до конца понимал все финансовые тонкости и расклады концертной деятельности в России 90-х. Популярность у группы была бешеная, а бытовой жизненный фон у всех нас оставался на низком уровне – яхт и самолетов нет, репетиционной базы нет, денег особо нет. Хой, естественно, как главный в проекте зарабатывал побольше нашего, но все равно мало. В общем, в «Секторе» я чуть больше трех лет продержался, потом подался в бизнес. Но, конечно, мне приятно, что именно тот наш состав фанаты называют «золотым».



Череда концертов нарастала, и естественно, группа более серьезно работала над внешним видом. Стало понятно, что нужно выстраивать концертный имидж. Решили далеко от панка и рока не уходить, сделав акцент на рваной джинсе. Это стало основой образа. Ну а сверху – веревочки, браслеты, фенечки – чем больше ты на себя навешаешь, тем пристальнее будут разглядывать. Придумывали и движения каждого музыканта на сцене. Это только кажется, что можно перемещаться, как хочешь. На самом деле все должно быть спланировано – иначе участники группы начнут врезаться друг в друга. Отрабатывать сценическое поведение было негде, кроме как в гостиницах, поездах, на саундчеках, но этого вполне хватало.

Вот некоторые примеры той нехитрой, но важной работы. Песня «Вечером на лавочке» предполагала, что нужно заранее понимать, кто именно и с каких сторон вынесет стулья, чтобы Юра и Таня показали свой мини-спектакль. Под «Ядрену вошь» надо было делать синхронные прыжки. Когда дело доходило до «Мента» – всеобщий марш. «На «Яве» Юра изображал, что накручивает «ручку газа» под соответствующий звук мотора, но мотоцикл глох. Алексей Ушаков констатировал: «Юр, не заводится…» На что Хой отвечал: «А ты подсоси!» И начиналась песня. Ира, тебе-то папа в каком образе больше нравился? В разухабисто-джинсовом или каким он позже стал – строгим, опрятным, в рубашке?



Ирина Клинских. Я не могу выделить какой-то один стиль, в каждом из них что-то есть. Это же было становление человека, а потом – его развитие. Папа рос, развивался, менялся, в том числе и внешне. Мне нравилось и джинсовое рванье, бунтарство, но и более поздний образ тоже. Есть же разница между молодым анархистом и зрелым мужчиной? Во второй половине девяностых папа посерьезнел, начал выступать в брюках, шелковых рубашках. Вот это мне не сильно близко. Мне нравится что-то среднее между официальным и раздолбайским стилями.



Роман Богословский. Я понял. Нечто среднее – это когда он в 1996 году в «Горбушке» выступал. Обычный такой вид, согласен. Сейчас самое время вернуться к началу нашей книги, где говорится о конферансах, вступлениях, декламациях. Если Аркадий Северный притащил этот жанр из живого концерта в студийную запись, то Юра поступил ровно наоборот – на записях он использовал «телеги», шутки-прибаутки постоянно, а вот в концертах пришел к межпесенным байкам не сразу. И все благодаря своей застенчивости. А когда «воткнулся в тему», стал все чаще рассказывать разные истории и анекдоты между песнями. Публика принимала, улюлюкала, свистела – Юре это нравилось. И разговорам между песнями он стал уделять все большее внимание. А еще Хой все больше симпатизировал пению на несколько голосов. В одном из городов вступление к песне «Як на хуторе» пели аж вчетвером – Хой, Ушаков, Лобанов и Фатеева.

Поначалу Юре было трудно петь целый концерт день за днем – он же не был профессиональным опытным певцом, связки быстро садились. В такие моменты подключался Алексей Ушаков и подпевал Юре – где-то на октаву ниже, где-то в терцию. Но по мере увеличения количества концертов Хой научился экономно расходовать свои силы. И в итоге нашел именно ту позицию в гортани, которая позволяла петь долго и без последствий для связок.



Здравствуй, Gala. Как хорошо с тобою стало!

Роман Богословский. Это сегодня толпы молодых дарований бегают за продюсерами и идут на самые экстравагантные уступки, лишь бы петь на сцене и получать за это деньги, желательно как можно дольше и больше. А в предательски уже далеком 1991 году директор отдела артистов и репертуара первого в России частного звукозаписывающего лейбла Gala Records Сергей Кузнецов нашел Юру сам. Они созвонились, договорились встретиться в студии. Пообщались, все детально обсудили. Результатом переговоров стали контракт на выпуск пяти альбомов «Сектора» на Gala Records и устные договоренности о частичной перезаписи прежнего материала группы с новым звучанием и качеством. Двумя годами позже Gala Records станет официальным представителем компании EMI Group в России. По иронии судьбы, Юриных кумиров группу Sex Pistols в EMI в свое время отшили – уж очень много было связано с ними скандалов. А вот Юра Клинских из Воронежа, который всего-то год назад еще работал грузчиком, только что положил к себе в карман контракт на пять альбомов с «дочкой» EMI в России! Спустя восемь лет после смерти Юры Сергей Кузнецов рассказал ресурсу OpenSpace о том, что на бэк-каталоге «Сектора Газа» компания до сих пор хорошо зарабатывает. И на вопрос: «Как вы думаете, почему?» – ответил: «Это надо спросить у народа». Еще один важнейший вклад Кузнецова в группу «Сектор Газа» был в виде знакомства Юры со студийным гитаристом Gala Игорем (Егором) Жирновым. Егор и Юра обретут абсолютное взаимопонимание, новый гитарист будет схватывать идеи и задумки Хоя на лету. Все гитарные партии на всех альбомах «Сектора», начиная с «Колхозного панка», записаны именно Жирновым. Впрочем, пусть он сам расскажет нам обо всем.



– О «Секторе Газа» в 1990 году я прочитал в каком-то журнале, но что они лабают, не слышал. И где-то через год я уже на Gala работал сессионным гитаристом, мне говорят, мол, тут пацаны из Воронежа приехали, попробуй с ними поиграть, позаписывать музыку. «Сектор Газа» называются. Ну я и вспомнил, что читал о них. Короче, согласился – интересно же. Вот с записи «Колхозного панка» как раз и начали. Выпили вместе пару раз, порассуждали, пообсуждали – в общем, сошлись, как надо. Пару раз Хой у меня жил в Москве, я у него в Воронеже тусовался. Помню, меня поразила его домашняя коллекция видеокассет с ужасами. Это ж надо так в тему врубаться!



Альбом «Колхозный панк» мне реально понравился, клёвая музыка. Пусть до этого я играл совсем другое – группы «Джокер», «Черный обелиск», «Э. С. Т.», много попсы переиграл – с Николаевым, Королевой, Булановой сотрудничал. Но тут реально вставило, цепануло. Было в Юрином музле что-то особенное – дерзкое, веселое, забористое.



Я же в «Рондо» у Иванова давно и плотно работаю, но на гастролях мы с Юркой никогда не пересекались. «Газ» приезжает в город, а мы уезжаем. Или они уже отчалили, а мы только приехали. Так я ни разу и не побывал на выступлении «Сектора». И никого из его концертных гитарюг я лично не знал. Но стопроцентно скажу, что Кущ обалденный гитарист. Году в 1994-м я услышал первые альбомы «Газа», где он играл. «Ява», «Голубь», «Ночь перед Рождеством»… Круто!



У всех рокеров тогда было мало концертов, работали за копейки, в большинстве случаев на дерьмовом аппарате. Дело доходило до того, что в «Рондо» мы играли несколько песен из репертуара «Круиза», чтобы как-то поддержать их певца Сашку Монина, брали его с собой на гастроли. Вертелись тогда, кто как мог. А у Юрца концертов валом, график был расписан на месяцы вперед. Но у нас с ним никогда не шла речь, чтобы я играл на сцене. Мы работали только в студии, а воронежские пацаны мотались с ним по городам и весям.



На Gala в девяностых писалась почти вся российская попса. Но именно Юрец их «материально поддерживал» все девять лет. Его не узнавали в лицо на улицах, но он реально создавал базу, «латал экономку» этой конторы. Потому так крепко они за него и держались.



Весь секрет нашего с Юркой сотрудничества в том, что мы быстро поняли друг друга. Так продолжалось все годы работы. Я его слышал, а он меня – вот и все. Не могу сказать, что мы стали друзьями, скорее приятелями, но в работе проблем вообще не было. Он ко всему подходил серьезно, любительство отсутствовало напрочь. Ну и я работал с полным погружением.



Мы много придумывали вместе, прямо на ходу. Причем Юрка, не будучи профессиональным гитаристом, бывало, подсказывал мне, как сыграть в том или ином месте. Он, к примеру, видит, что я сижу и думаю, какой штрих выбрать. И говорит мне: «Мочи вот так, тут так нужно!» – и показывает руками, ногами, всем телом, как надо играть. Или говорил: «Руби грязнее, жестче!» У себя в голове он четко слышал конечный результат. И отклонений вправо-влево не допускал.



Сто пудов даю – то, что мы так хорошо сошлись, произошло на фоне того инцидента в «Зеленом театре». Мы тогда только познакомились, а уже вместе попали в замес… Это сразу сблизило нас, расположило друг к другу. Музыкантам для работы важно полное доверие. Вот именно оно и родилось между нами в тот момент, когда байкеры нас метелили. Юрок понял, что я свой. А я тогда распознал в нем эту черноземную брутальную энергию.



Юрец был меломаном-профи. На «Горбушке» он покупал столько дисков, сколько мог унести с собой. Это и иностранная попса, и тяжелый рэп, и альтернатива, и классический металл, и death-metal типа всяких Carcass`oв – этих страшных рычащих групп. Кстати, Хой был первым, кто включил мне Red Hot Chili Peppers. Печально, что он рано ушел. Но зато интересно наблюдать за процессом, как год за годом Юрка превращается в легенду. Бронзовеет Юрок всем на радость.



В августе 1991 года коммунистический режим и политический строй, против которого протестовало все советское подполье и диссидентство, перестали существовать. Но «секторовскую» тусовку это мало волновало – ребята молодые, счастливые, уже знаменитые, с тремя альбомами за плечами и с контрактом еще на пять. Но огорчения все же случались. Если вы помните, книга началась с вступления, в котором говорится об избиении Юры Хоя байкерами на концерте в «Зеленом театре». Эта история имела вполне стандартное для того времени продолжение – разборки. К людям, которые били Юру, поехал директор Савин. В ходе долгих и тяжелых переговоров с пистолетами и угрозами стороны решили, что никто никому ничего не должен – и разошлись. Вопреки различным слухам и домыслам никакого серьезного вреда здоровью Юры то избиение не причинило. Небольшие раны и ссадины быстро зажили – и тот эпизод благополучно забылся.

Мотивы поведения Фиделя Симонова в той ситуации вполне понятны. Во-первых, как сотрудник разинской поп-фабрики «Ласковый май», в «левых» концертах он видел только плюсы: ведь чем в большем количестве городов за один день выступит одна и та же группа, тем больше денег это принесет. И ничего, что исполнители на сцене липовые – запись-то звучит одна и та же, инструменты в руках есть, пусть и не подключенные к усилителям, да и артистов в лицо никто особенно не знает. Разин и сам открыто рассказывал в различных телешоу, что сколотил на этом подходе целое состояние. Ясно, что в 1991 году Юру Хоя в лицо мало кто знал. Поэтому создать «левый» «Сектор Газа» не составляло труда, чем и занялся Фидель, когда Юра порвал с ним отношения. Надо помнить, что он имел двойные мотивы насолить «Сектору» – обогатиться и отомстить Хою за уход под крыло Савина.



Я имею свой баян, или Метаморфозы «Колхозного панка»

Роман Богословский. Инцидент в «Зеленом театре» и слухи о гастролях «левого» «Сектора Газа» по стране еще сильнее сплотили Сергея Савина, Юру, музыкантов группы и только-только появившийся в жизни Хоя лейбл Gala Records. И первое, что решено было сделать – это более масштабно заявить о группе из разных источников. Понятно, что слава и популярность нужны любому музыкальному коллективу. Но в тот период стояла и вторая задача – Юру нужно было раскручивать через медиа для того, чтобы «левые» «Секторы Газа» уже не смогли выдавать себя за настоящую группу. Чем больше людей будут знать музыкантов оригинального состава в лицо, тем сложнее мошенникам станет обогащаться. Интересный факт: как раз в 1991 году на разогреве у «Сектора Газа» иногда работала группа «Мальчишник». Я обратился к музыкантам с просьбой рассказать что-то о их общении с Хоем, о знакомстве. Но оказалось, что лично они не пересекались, так как «разогревали» другой состав, то есть «левый» «Сектор Газа».

А в сентябре у группы вышел новый альбом – «Колхозный панк». Вокруг него и было решено выстраивать кампанию по более масштабной раскрутке «Сектора». Сначала в киосках появилась кассета с фотографией всей группы – для узнаваемости. Затем «Сектор Газа» впервые попадает в эфир Центрального телевидения – выступает в «Программе “А”», что производит фурор и активно обсуждается в музыкальной среде. Чуть позже Gala Records – а не «Мелодия», как многие думают – выпускает виниловую пластинку «Колхозный панк» – тоже с большой фотографией группы. Тираж – 100 000 экземпляров. Маловато для большой страны, но все же. Ира, что скажешь об этой работе?



Ирина Клинских. «Колхозный панк» стал переломным альбомом для папы. Тогда он начал сотрудничать с профессиональным лейблом, это отразилось на качестве записи, подаче материала. На этом диске пропорционально представлены стебные и серьезные песни. Мне нравятся они все без исключения, но особенно я выделяю «Утопленника», «Колхозного панка» и «Пасху».



Роман Богословский. Согласен, выстрел получился громким. И на пластинке работа не закончилась: в довершение группа снимает свой первый видеоклип. Для съемок выбрали главный хит альбома, песню «Колхозный панк». По договоренности Сергея Савина клип снимали ночью, в одном из небольших московских театров. Естественно, без какого-либо сценария. По стечению обстоятельств вся сцена театра была декорирована фуфайками – они висели в несколько рядов. С собой у «Сектора» были только магнитофон, чтобы включить песню, и инструменты. Остальное нашли на месте – шапки-ушанки, шорты, бутафорскую корову, баян, забор, какую-то сетку – ну что еще нужно для клипа на песню о колхозном панке? В общем, реквизит собрали в течение часа. И даже остатки грима, что забыли в гримерке артисты, – тоже применили. И вроде можно приступать к съемке, но вдруг заходит сторож тетара и орет: «Вы тут не громыхайте! Ночь кругом!» Пришлось барабаны накрывать какой-то тканью, чтобы они как можно тише звучали. Быстро всё отсняли и уехали.

Для того времени клип получился вполне приличным, разудалым и веселым. Благодаря ему десятки тысяч людей по всей стране увидели участников группы в лицо: именно это и было основной задачей. Видео попало в программу «50/50». Крутили клип и другие каналы, не всегда в прайм-тайм, но все же. Нужно понимать, что сейчас это кажется каплей в море. Но в 1991 году потоки информации были еще не столь ужасающими, поэтому предпринятые меры принесли свои плоды – поклонники, наконец, стали идентифицировать группу. И концерты «левых» «Секторов» постепенно сошли на нет, а имя Фиделя Симонова затерялось в мутной истории российского шоу-бизнеса. И все же Андрей Дельцов считает, что с клипами группе не сильно везло.



– Видеоклипы «Сектора Газа» мало ротировались по соображениям этики уходящего «совкового» поколения. Помните знаменитый афоризм Фаины Раневской: «Странно: жопа есть, а слова нет?!»? Тогда по этому принципу действовали те, кто допускал клипы на ТВ. Поэтому и не везло «Сектору» с эфирами. Время было такое, постсоветское. Впрочем, если тогдашний телеэфир чудесным образом наполнился бы клипами Хоя – не факт, что это сыграло бы на популярность «Сектора». Скорее нет.



В 1991 году группа «Сектор Газа» становится завсегдатаем различных рейтингов и хит-парадов. Продажи альбомов через киоски звукозаписи в Москве вышли на лидирующие позиции к середине лета. Естественно, в регионах это случилось гораздо раньше, просто исследований там не проводили. Вскоре «Сектор» стартует с 18-го места в хит-параде газеты «Московский комсомолец» и к концу зимы становится номером один. В том же году по опросам журнала «Пульс» группа не только входит в десятку лучших исполнителей страны, но и поднимается на первое место по версии этого издания, оставив позади «Алису», «Рондо», «Наутилус Помпилиус», «Мастер», «Арию», «ДДТ» и других рокеров. Рейтинг был поделен на жанры, и «Газ» лидировал в разделе «рок». Первое место в строке «поп» занимала группа «Технология».

Один из негативных моментов гастрольной жизни – она отнимает почти все время артиста. Семья и дети неизбежно уходят на второй план. Музыканты «Сектора» мечутся между концертами и городами, Москвой и Воронежем. При этом их жизнь в Москве оставляет желать лучшего – Савин выделил им полупустую квартиру. Естественно, каждый скучал по родному дому и своей постели. И если остальные могли бывать дома чаще, то Юра нужен был в Москве почти постоянно, ведь все основные дела и проблемы лежали именно на нем. Конечно, ему кто-то был необходим рядом, он живой человек, молодой мужик в самом расцвете сил. И этот «кто-то», девушка по имени Ольга, появилась. Но как бы сильно Юра ни втягивался в новые отношения, мыслей о том, чтобы развестись с женой, бросить детей, у него никогда не было. На Юрином творчестве эти отношения тоже никак не сказались. Поначалу он просто спасался от одиночества незнакомого города, а потом втянулся – вот и все. Каждый из читателей, кто без греха – первый брось в Хоя камень. Мы все – люди. И репетиции судьбы ни у кого нет: мы прямо из колыбели выходим на сцену жизни.

Название и тематика песни «Колхозный панк» сыграли в истории «Сектора Газа» поистине фатальную роль. Бесшабашный Юрин стёб обернулся ему печатью «колхозности» – стиль группы станут обзывать «колхохным панком», а негативно настроенная к Хою общественность вкупе с журналистами и самого Юру так наречет. А дело до банальности простое. В деревне люди непритязательные, но им тоже хочется быть на гребне волны. В конце восьмидесятых субкультура панков докатилась и до сел, это неизбежно. Но была воспринята и осмыслена сельскими подростками по-своему, в народном, лубочном ключе. Начитанный городской парень Юра Клинских это явление заметил, его наблюдал и осмысливал, проводя летние месяцы в деревне. Так и родился текст этой песни, в котором баян соседствует с кабаном, ухват и метла с «шухерным выщипом» (понятно, что нормальный ирокез в деревне носить не получится). Но даже этот колхозный неформал, «первый парень на весь край», понимает, что его образ слишком отличается от общепринятого в среде трактористов и доярок. И поэтому желает поскорее надеть свой «пянжак» и уехать на «Воронежский пятак». То есть Хой поет о таком явлении, как «колхозный панк», именно с точки зрения городского парня, которому дико смешно наблюдать наивных ряженых «панк-механизаторов». Но со временем наши критики из народа и газет всё смешали и поместили самого Юру в эту песню, обставив все так, будто он поет про себя. И, к сожалению, чтобы отодрать персонажа композиции от ее исполнителя, одних только моих усилий не хватит. Здесь нужно, чтобы люди сами включали голову. И для начала поняли простой факт: житель города-миллионника просто не может идентифицироваться с человеком, который поет: «на хрен брошу все хозяйство и поеду в город я». Не знаю, что у меня получилось, но я хотя бы попытался…



«Эй, гуляй, мужик, пропивай, что есть!»

Роман Богословский. К концу 1991 года группа «Сектор Газа» стала одним из ведущих игроков еще молодого, но уже российского, а не советского шоу-бизнеса. И в гастрольной круговерти, в череде съемок Хой не забывает про подготовку нового альбома. Мы ведь помним Юрину тетрадь? В ней еще много песен – нужно лишь выбрать, что-то изменить, аранжировать и записать. И вот в самом начале 1992 года на студии Gala Records выходит пятый официальный альбом группы – «Гуляй, мужик!». Ира, что скажешь об этой работе папы?



Ирина Клинских. Этот альбом, как и другие, будто переломный момент для меня. В каждой папиной работе есть его особый взгляд на жизнь, его интересы, состояние, настроение. Мы как-то ехали на концерт в Тулу, слушали эту запись и решили сделать для концерта песню «Як на хуторе», но немного по-своему. Мы с Таней Фатеевой пели ее в народных костюмах, как положено. Вообще, вот эта папина народность – она здесь ярко выражена. Так и видится разудалый фольклорный хор. «Колхозная» – отличная песня. «Бомж» – хит, сама суть сострадания к человеку, который все потерял. Папа это отлично передал – не важно, при каких обстоятельствах герой песни превратился в бомжа. Важно, что ему плохо и одиноко. Пропил все? Прогулял? Подарил? Тебя никто не судит, тебе сопереживают. Выделяю и песню «Вурдалак». Но чувствую ее несколько по-другому, без мистики. Строчку «я влюбился в вурдалака» я понимаю как то, что герой полюбил девушку с жутко стервозным характером.



Роман Богословский. Да, это странный, неровный альбом. С одной стороны, он содержит политическую сатиру и серьезную социальную лирику, а с другой – абсолютный стёб, бьющий ниже любого пояса. Три наиболее серьезные композиции Юра поместил на альбоме рядом – «Я устал», «Л.Т.П.» и «Бомж». Последняя сразу же стала учебным материалом для всех начинающих гитаристов страны и впоследствии оказалась одним из самых известных хитов группы. Песня «Бомж» была написана Юрой давно. Это понятно хотя бы по строчке «я простой советский бомж, а не шпана», но по степени актуальности в 1992 году ей просто не было равных. Нищая, расколотая, грязная страна валилась в пропасть экспериментов и псевдореформ. А люди без определенного места жительства стали дополнительным украшением этого процесса, так сказать, бонусом с неприятным запахом. И песня попала в самый ноющий нерв общества. Только и оставалось плюнуть на все четыре стороны и заорать, чтобы слышали от колхоза до Кремля: «Гуляй, мужик! Пропивай, что есть!»

Разудалую часть альбома представляют песни в уже привычном «секторовском» духе – «Мастурбация», «Трипак», «Як на хуторе», «Моя бабка». Но основной изюминкой релиза вместе с песней о бомже стали, конечно, «Частушки». У многих до сих пор группа «Сектор Газа» ассоциируется именно с частушками – настолько эпатажными они получились. По степени концентрации мата группа не превзошла их ни до, ни после. И в этом есть своя подоплека. Постараемся ее вскрыть.

Близкие Юры вспоминали, что к началу девяностых он уже вдоволь натерпелся наездов и порицаний за то, что использует нецензурную лексику в своих песнях. Хоя сильно напрягал этот парадокс – получалось, что общество врет самому себе, когда воротит лицо от «Сектора». То есть в социуме существуют гомосексуализм, зоофилия, наркомания, алкоголизм, проституция, онанизм, нецензурная брань, но оно само как бы закрывает глаза на свои же грехи? И когда кто-то просто берет и ставит перед людьми гигантское зеркало, как бы говоря: «На, смотрись, вот что ты содержишь в себе!», они истерично вопят: «Безобразие! Чего это он выдумал? Чему это он учит наших детей! Такое нельзя показывать, слушать, видеть, знать!» В общем, Юру эта ложь и фальшь, конечно, злила всегда, а тут достала окончательно. И своими частушками он словно говорит – вот, послушайте, что вы поете на свадьбах, юбилеях и прочих пьянках. Вы себе такими нравитесь, а?

Частушки в Юриных песнях уже встречались. Вспомним первый официальный альбом «Зловещие мертвецы» и его заглавную песню – «Ой, ты, травушка зеленая». Как раз в ней Хой частично использует народные, а не похабные частушки из сборника «Заиграй мой гармонист» (воронежские колхозные). Для того чтобы вдохновиться исконно почвенным творчеством, он специально ходил в библиотеку, знакомился с тем, как и что писали и пели его великие земляки – композитор и фольклорист Константин Массалитинов и известная частушечница Мария Мордасова. Один куплет из ее репертуара Юра включил в песню без изменений:

Я в колхозе звеньевая:Боевая, смелая;Ловко я плясать умеюИ в работе первая.

Я, собственно, вот о чем. Если кому-то вдруг еще раз захочется поговорить о частушках в контексте группы «Сектор Газа», включайте «Ой, ты, травушка зеленая», а потом сразу «Частушки» из альбома «Гуляй, мужик!» – просто для сравнения. Сразу станет понятно, где Юра воспевает здоровый русско-советский быт, а где кривляется и пародирует сниженную общественную мораль и пошлую явь пьяных провинциальных свадеб. Шутовство испокон веков для того и существовало, чтобы социум не очень-то погружался в дерзкую идею о своей непогрешимости. Бухаешь и куришь траву ночами, потом колотишь жену, а утром как ни в чем не бывало идешь на работу в свой уютный кабинетик? «Сектор Газа» расскажет об этом твоим соседям, не сомневайся.