– Спасибо! – отвечаю я и бегу прочь. – Спасибо!

Выбегаю наружу и мчусь дальше, пока не выбиваюсь из сил, хватая ртом воздух. Я не хочу, чтобы это оказалось правдой, но это реальность: я думала, что Лукас руководил похищением из своего дома в Вильнюсе, а он все время был рядом, в Хейвен Клифф. Он – мой тюремщик.

Мой разум взрывается, пока я иду домой, опустив голову, втянув ее в плечи. Вот почему он никогда со мной не разговаривал – опасался, что я узнаю его по голосу. Оказавшись дома, замираю в коридоре, окутанная тишиной. Потом иду на кухню, сажусь за стол, достаю из кармана телефон. Дрожащими руками набираю в поисковике: «стокгольмский синдром».

Эмоциональная реакция, которая может возникнуть у жертвы после пребывания в плену: ощущение, будто она сблизилась с похитителем, что скучает по нему, оказавшись в разлуке. Людей, страдающих от стокгольмского синдрома, мучают воспоминания, жертвы могут испытывать бессонницу, ночные кошмары; они повышенно подозрительны к окружающим.


Так вот, значит, что со мной?

Поднимаюсь наверх и, не раздеваясь, ложусь на матрас, кутаясь от стыда в одеяло. Как я могла сблизиться с человеком, который убил Хантера? Я закрываю глаза, мечтая провалиться в забытье. Но оно не наступает.

14

Спустя несколько дней у меня снова звонит телефон. Это снова Пол Карр.

– Амели, вы, наверное, слышали, что в следующую среду в церкви состоится церемония прощания с Жюстин Элан и Линой Мелькуте.

Я чувствую облегчение. Последние несколько дней я не заходила на страницу «Эксклюзива» в социальных сетях.

– Спасибо, что сообщили, – говорю я. – Мне бы не хотелось ее пропустить.

– М-м… – Повисает неловкая пауза. – Боюсь, вас просят не приходить.

Мое сердце грохочет.

– Почему?

– Похоже, это связано с интересом, который пресса проявляет к вам. Они беспокоятся, что вы окажетесь в центре внимания.

– Кто? – требовательно спрашиваю я. – Кто запрещает мне туда идти?

– Надеюсь, вы понимаете…

– Нет, не понимаю. Не могли бы вы связаться с тем, кто поручил вам передать это послание, и сказать, что мне необходимо там присутствовать. Я хочу со всем этим покончить.

– Боюсь, связаться я ни с кем не могу, – голос Пола звучит печально. – Но меня не просили бы это передать, если бы послание не было чрезвычайно важным. – Он снова умолкает. – Можете ли вы подтвердить, что прислушаетесь к нему?

Вины Пола тут нет, он просто передает сообщение.

– Да, конечно. До свидания, Пол.

Я вежливо прощаюсь, но в моей душе все кипит. Я сделала все, о чем меня просили люди, которые так жестоко сломали мою жизнь. Но я им не поддамся. Я приду в церковь, нравится им это или нет.

В столовой я открываю ноутбук и захожу на страницу «Эксклюзива». Там теперь еще больше сообщений о Жюстин и Лине, а также подробности о службе, которая состоится в среду в церкви Святой Анны, недалеко от офиса «Эксклюзива». Отмечаю время – два часа дня – и делаю то, о чем раньше и не думала. Ищу статьи о нашей с Недом свадьбе.

Поразительно, сколько этому уделялось внимания, особенно в желтой прессе. Правда, Нед считался одним из самых привлекательных мужчин в Англии, поэтому, вероятно, удивляться нечему. Я читаю разные статьи и выясняю то, что мне и так уже известно: состояние Неда досталось ему в наследство от деда; его отец и дед рассорились – в основном из-за того, что Джетро Хоторп не одобрял, как Нед-старший баловал внука. Но есть и что-то новенькое: в восемнадцать лет Нед так сильно избил какого-то парня, что тот угодил в больницу. Полгода спустя Хоторп-младший попал в автокатастрофу, его красный «феррари» врезался в дерево, а девушка, которая была с Недом в машине, получила травмы, несовместимые с жизнью.

Даже не знаю, почему я так потрясена. В Лас-Вегасе Нед рассказывал, что пара эпизодов с его участием разозлили Хоторпа-старшего, поскольку тому пришлось отложить запуск Фонда. И все же он умолчал, что из-за него погибла девушка, а парень оказался в больнице. Неудивительно, что Джетро Хоторп как огня боялся любого скандала с участием сына.

Продолжаю поиски, вдруг найдется что-то еще, и уже собираюсь остановиться, когда натыкаюсь на публикацию 2008 года о смерти бывшей подруги Неда Хоторпа, которая задохнулась во время сексуальных игр.

Затаив дыхание, я медлю, боясь читать дальше. Но там всего четыре строчки. В заметке сказано лишь, что девушка по имени Таня Хотон раньше состояла в отношениях с Недом. С кем она занималась сексом, когда умерла, не упоминается. Полиция расследует обстоятельства ее смерти. Я ищу похожие статьи в том же году, в следующем, и дальше – вплоть до сегодняшнего дня, надеясь найти результаты этого расследования. Но ничего нет. Совсем ничего. Значит, кто-то постарался все замять.

Во мне разгорается гнев, который уже ничем не унять: Неду все сходило с рук, и все только потому, что его отец так влиятелен. Твержу себе: нет, я не знаю наверняка, причастен ли Нед к смерти Тани Хотон, но все на это указывает – от способа убийства до способов заметать следы.

Вспомнив, что хотела выяснить, что именно СМИ писали о нашем с Недом браке, возвращаюсь к тем статьям. Обо мне совсем немного. Журналисты явно копались в моем прошлом: есть упоминания о том, что я сирота, и в семнадцать лет, после смерти отца, считалась пропавшей без вести. Но основное внимание сосредоточено на нашем знакомстве с Недом и внезапной свадьбе. В интервью Вики и другие сотрудники «Эксклюзива» говорили о том, как были удивлены, поскольку и не подозревали, что мы встречались. Охотницей за богатством меня никто не называл, по крайней мере открыто. Но читая их слова, я вижу, что за ними скрывается.

О самоубийстве Неда статей намного больше. Из них я узнаю, как его травили после обвинения в изнасиловании и какая кампания развернулась в прессе. Становится понятнее, почему он мог принять решение покончить с собой. Но мне не нравится, что его выставляют жертвой – он слишком виноват.

Есть еще кое-что, что я хотела, но не решалась сделать. Тем не менее, заглянув себе в душу, набираю в поисковике: «В Дорсете найдено тело мужчины». Открываются несколько ссылок, я быстро, с колотящимся сердцем, их просматриваю, отметая каждую, пока не натыкаюсь на ту, которую надеялась не найти: в среду, четырнадцатого августа, на шоссе Б-222, недалеко от Хейвен Клифф, обнаружен труп мужчины. Вероятно, жертвы бандитского нападения.

Комната будто плывет перед глазами, я хватаюсь за стол и жду, когда голова перестанет кружиться. В то время все мои мысли занимало убийство Лины, которое произошло за несколько дней до того, как убили Хантера. И мне казалось неправильным горевать о едва знакомом человеке. Но сейчас меня захлестывают волны горя – я думаю о том, что могло бы случиться, если бы Лукас не приказал его убить.

Лукас. Невыносимо вспоминать о нем: теперь я знаю – это он меня похитил. Но пока только он может ответить на мои вопросы. Мысли вновь возвращаются к звонку Пола, который запретил мне проститься с Жюстин и Линой. Пресса якобы примется осаждать меня, но с чего бы? Церемония прощания целиком и полностью посвящена Жюстин и Лине. Даже если кто-то меня узнает, никто не спросит, почему я пришла, все знают, что я работала в журнале. Предупреждение держаться подальше связано с кем-то еще, кто придет туда, – и похитители не хотят, чтобы я с ним столкнулась. Этим человеком может быть только Лукас. И если Лукас приедет из Вильнюса или Лос-Анджелеса на службу, значит, существует вероятность, что он остановится в своем «доме вдали от родного края», в особняке в Хейвен Клифф.

15

Я схожу с поезда на станции Борнмут и иду на стоянку такси. Водитель приоткрывает окно.

– Куда вам, милочка?

– В Хейвен Клифф, пожалуйста, – говорю я, садясь в машину.

– Адрес подскажете?

– Особняк называется «Альбатрос», но я забыла, по какой дороге ехать.

– Ничего страшного… – Он тыкает в кнопки навигатора. – Нашел.

– Отлично, спасибо!

Я устраиваюсь на сиденье и смотрю в окно, стараясь успокоиться. Не представляю, что произойдет в ближайший час, но знаю, чего бы мне хотелось. Лукас в особняке, он соглашается на разговор, признается, что это он велел убить Хантера, похитить нас с Недом, и также признается в убийстве Неда. Подтверждает: все это – расплата за смерть Лины, потому что он любил ее или потому что должен был за ней приглядывать. Выслушав его, я ухожу и отправляюсь в полицию с записью на телефоне, которую сделала тайком.

Однако я не столь наивна и сомневаюсь, что все пойдет так, как мне хочется.

– Вот мы и на месте, – говорит водитель минут через пятнадцать.

Я выглядываю из окна: передо мной высокая белая стена с черными коваными воротами. В нескольких ярдах – небольшая черная калитка. Из нее я выходила, когда притворялась, будто ищу Неда на пляже.

Заплатив водителю, вылезаю из такси. Рассматриваю окна второго этажа в доме, где меня две недели держали в плену. Когда похитители привезли нас сюда, я не почувствовала в воздухе запах моря. Наверное, страх, который сковал меня, пока нас тащили из машины, притупил мои чувства. Но даже если бы этого не произошло, я бы и не подумала, что это тот самый особняк, где мы с Недом обедали с Лукасом. В моем воображении нас держали в каком-то старом заброшенном доме посреди леса.

Жду, когда такси уедет, и только потом нажимаю кнопку внутренней связи. Пока ответа нет, рассматриваю обе стороны дороги и отмечаю, что дома здесь стоят довольно далеко друг от друга. Я могла бы кричать сколько угодно, никто бы не услышал.

Опять нажимаю кнопку, опять нет ответа, и меня вдруг охватывает ярость: если Лукас собирается завтра посетить службу, он уже должен быть здесь. Именно поэтому я не приехала сюда вчера или позавчера – боялась, что его не окажется на месте.

Нажимаю кнопку интеркома снова и снова, отказываясь верить, что за этими белыми стенами Лукаса нет. Но он мог остановиться и в Лондоне, поближе к церкви. Правда, от Борнмута ехать на поезде всего пару часов, и, уж конечно, Лукас должен появиться на службе и оплакать женщину, которая значила для него так много, что в отместку за ее смерть он решился на похищение и убийство.

Отхожу в сторону, надеясь усыпить подозрения Лукаса на случай, если он наблюдает за мной с помощью камеры над воротами. Иду вдоль стены направо и в конце обнаруживаю еще одни ворота, не такие величественные, как главные.

Камеры здесь нет, вокруг никого, я хватаюсь за верх створки и пытаюсь подтянуться. Металл слишком гладкий, чтобы уцепиться ногами, ботинки лишь скребут по нему, и я снова падаю на тропинку. Подхожу к каменному столбу справа от ворот, и на этот раз мне, упираясь о его шершавую поверхность, удается подтянуться. Успеваю быстро заглянуть на участок и тут же теряю точку опоры, но все-таки замечаю: ворота выходят на заросший деревьями участок сбоку от дома. Именно здесь нас с Недом провели внутрь той ночью, когда привезли сюда.

Возвращаюсь к главным воротам, нажимаю звонок и долго держу, не убирая палец, злясь, что Лукас не отвечает и все идет не так, как я рассчитывала. Я потерпела поражение, нельзя околачиваться тут вечно. И все же поднимаю голову, смотрю прямо в камеру и, отчетливо шевеля губами, говорю Лукасу: «Увидимся завтра».

16

Я иду в церковь. Она уже полна народа, но я не хочу стоять позади, это лишь привлечет внимание.

Поворачиваю направо в боковой проход и сажусь с краю на скамью, надеясь, что девушка, которая подвинулась, чтобы дать мне место, не из журнала. Опускаю ниже поля голубой шляпки, закрываю волосами лицо по бокам.

Где же он?

Пока идет служба, стараюсь отгородиться от звуков приглушенных рыданий вокруг. Боюсь, что если заплачу, то не сумею остановиться. Вспоминаю Жюстин и нашу последнюю встречу за обедом у Кэролайн, когда она смешила нас рассказом об интервью, которое брала у знаменитого жокея в конюшне, полной лошадей. А вот о Лине вспоминать хорошее труднее.

Служба подходит к концу, и я быстро поднимаюсь, чтобы покинуть церковь до того, как толпа двинется по центральному проходу. План таков: встать где-нибудь сбоку и рассматривать тех, кто проходит мимо, пока не увижу Лукаса. Но торопливо шагая к двери, я замечаю мужчину, выходящего из тени с другой стороны рядов: он так же направляется к двери – спешит выйти, как и я. Сердце стучит быстрее: это не Лукас, но этого человека я знаю. Я уверена. Пытаюсь понять, кто это: среднего роста, среднего телосложения…

Может быть, я все же ошибаюсь и это кто-то незнакомый?.. Он пробирается к выходу, а когда подходит к двери, я задерживаюсь, чтобы посмотреть на него внимательнее, и вижу обритую голову. Кусочки головоломки встают на место – это Карл, точно Карл.

Пробиваюсь сквозь толпу, устремившуюся наружу, и замечаю, что он направляется через парк, который окружает церковь, к главной дороге. Меня охватывает паника: если его машина где-то рядом, он уедет, и я не успею с ним поговорить.

– Карл!

Он идет, не оглядываясь. Но я заметила – заметила! – как он вздрогнул, когда я окликнула его. Это без сомнения Карл. Он шагает быстрее, выход есть в каждом углу по периметру парка, Карл спешит к тому, что слева, поэтому я бегу к правому. Шляпа слетает у меня с головы, когда я выскакиваю на дорогу, но я не останавливаюсь, а мчусь к левым воротам. Я вижу его сквозь прутья ограды – он идет с опущенной головой и даже не подозревает, что в любую секунду столкнется со мной. Пробиваюсь к воротам, расталкивая людей, те удивленно вскрикивают. Наконец Карл поднимает взгляд и видит меня, мчащуюся ему наперерез. В его глазах вспыхивает тревога, он пытается обогнуть меня, но я замечаю это и преграждаю ему путь. Бывшему охраннику приходится остановиться.

– Мне нужно с вами поговорить, – задыхаясь, бормочу я. – Я знаю, вы Карл. Кажется, и вы знаете, кто я такая.

Он безучастно смотрит на меня. Глаза у него темные, почти черные. И тут его лицо светлеет.

– Миссис Хоторп… Прошу прощения, раньше мы так близко не встречались, потому я не сразу вас узнал. – Он оглядывается на церковь. – Я хотел отдать дань уважения усопшим.

– Почему?

– Извините?

– Я спросила, почему вы хотели отдать им дань уважения, если не знали Жюстин и Лину? Вы проработали у Неда всего несколько дней. Вы никогда не встречались с ними.

– Их история тронула сердца многих, миссис Хоторп.

И тут я замечаю его акцент. Австралийский или, может быть, южноафриканский, не знаю. На миг меня охватывает сомнение. Мужчина, который охранял Неда, говорил без акцента. Срабатывает чутье. Я права, это точно.

– Нет, – качаю я головой. – Я знаю, зачем вы пришли. Покончить со всем этим.

– Вряд ли я вас…

– Не стоит. – Я понижаю голос: по тропинке к нам направляются люди. – Может, вы и говорите с другим акцентом, но я знаю – вы один из тех двоих, кто держал нас с Недом в плену.

Он озирается с беспокойством.

– Вы здесь одна? Может, позвать кого-нибудь?

– Не надо обращаться со мной как с душевнобольной.

Он бросает взгляд на часы.

– Простите, но мне пора.

Карл пытается меня обойти, но я снова преграждаю ему путь.

– Нет. Мне нужны ответы, и после всего, что я для вас сделала, вы мне должны. Итак, говорите – где Лукас? Почему его здесь нет?

Он смотрит на меня так озадаченно, что на миг мне кажется, будто я ошиблась. Но то же самое чутье снова подсказывает: я права.

– Если откажетесь говорить со мной, – бросаю я в ярости, – я пойду в полицию и скажу, что видела, как Нед Хоторп убил Лину Мелькуте.

Я замечаю по его глазам: он дрогнул. Но сомнение исчезает так же быстро, как появилось.

– Да, так и было, – выдавливаю я. – Я видела, как Нед убил Лину. Видела, как он задушил ее собственными руками. Я пряталась за дверью библиотеки и все видела. И еще видела, как в упор застрелили Хантера – но вы-то, конечно, и так это знаете. Об этом упоминалось в письме с инструкциями. – Я едва замечаю, что он берет меня под локоть и направляет к скамейке, едва замечаю слезы, текущие по щекам. – Вы хоть представляете, каково мне было видеть все это? Вы-то, наверное, легко с этим справились, но я никогда не смогу избавиться от кошмаров, пока не получу ответы.

– Я понимаю, вы не хотите это слышать, – говорит Карл, пока я роюсь в сумке в поисках салфетки. – Но, миссис Хоторп, пожалуйста, поверьте: я понятия не имею, о чем вы.

Я вспыхиваю от гнева.

– Вот именно: я вам не верю! – Я встаю, закидываю сумку на плечо. – И я не миссис Хоторп! Знаю, вы думаете, что я не пойду в полицию, а я пойду. Пока я не получу ответов, я никогда не вырвусь на свободу, останусь такой же пленницей, как раньше. – Я сглатываю слезы. – Представляете, я могу спать только на матрасе в темной комнате с заколоченным окном! Вот что со мной творится, вот в кого вы с Лукасом меня превратили. – Я иду прочь, потом оборачиваюсь. – Передайте Лукасу от меня кое-что. Скажите ему – где бы он ни был, я его достану.

17

Я быстро ухожу, но не настолько, чтобы Карл не мог меня догнать, он ведь побежит следом, он должен. Подойдя к выходу, я замираю, жду, что он меня окликнет и расскажет все, что мне нужно. Но ничего не происходит, и что-то умирает в глубине моей души. Я хочу рухнуть на землю и сдаться. Если Карл мне не поможет, кто тогда остается? Полностью осознаю ситуацию. Уйди я сейчас – никогда не получу ответов на свои вопросы. Как только Карл скроется из виду, я потеряю его навсегда.

Я разворачиваюсь. Но охранника и след простыл. Кручусь на месте, пытаясь понять, куда он ушел, и вдруг снова замечаю – он быстро идет по тротуару на той стороне ограды. Должно быть, прошел через другую калитку.

Бегу за ним, и когда почти догоняю, замедляю шаг и следую на безопасном расстоянии. У него на плече сумка, которую я раньше не заметила. В конце дороги Карл останавливается, крутит головой налево и направо, потом смотрит на часы. Значит, не собирается переходить на ту сторону, ищет такси. Сердце замирает. Если он сейчас сядет в машину, я потеряю его навсегда, разве что другое такси подъедет сразу за первым и я попрошу водителя ехать следом. «Пожалуйста, пусть такси не будет!» – про себя умоляю я. Наверное, кто-то слышит эти мольбы, потому что через пару минут Карл быстро переходит дорогу.

Спешу за ним. Я знаю, куда он направляется: впереди станция метро. Сбегаю по ступенькам, следую за Карлом через турникет, спускаюсь по эскалатору на линию Пикадилли и выхожу на платформу.

Страх, что Карл может увидеть, как я за ним иду, начинает испаряться. Если бы он что-то заподозрил, то хотя бы раз обернулся и проверил. Подходит поезд. Вхожу в тот же вагон, что и Карл, но через двери на другом конце. Сажусь и исподтишка наблюдаю за ним – бывший охранник безучастно смотрит вперед, зажав сумку коленями и погрузившись в мысли, о которых я могу лишь догадываться. Карл – тюремщик Неда, я это знаю. Зачем же еще ему приходить на прощание с Жюстин и Линой, с женщинами, которых он даже не знал? Только в том случае, если они все же были знакомы. Я роюсь в памяти, но мои подруги никогда не упоминали кого-то с похожим именем.

Вскоре вагон заполняется людьми, но я спокойна – Карла мне все равно видно. План таков: следовать за ним до самого дома и, раздобыв адрес, доставать его день и ночь, пока он не согласится со мной поговорить. И только когда Карл не обращает внимания на остановки, даже не проверяет, где находится, я понимаю: он не боится пропустить свою станцию, потому что едет до конечной. Бросаю взгляд на карту на стене: конечная – аэропорт Хитроу, пятый терминал.

Сердце начинает колотиться. Я ведь не смогу пробраться за ним на рейс… Он может улететь куда угодно. Вспоминаю акцент Карла, и сердце снова заходится. А вдруг он направляется в Южную Африку или Австралию? Как я его там отыщу?

Поезд прибывает на конечную. Карл подходит к двери, секундой позже я выхожу за ним. Жду, когда он направится к эскалаторам – я должна убедиться, что он не станет оглядываться. Карл начинает подниматься по ступеням эскалатора слева, обходя стоящих справа людей. Кажется, он торопится, так что я тоже поднимаюсь пешком.

Оказавшись наверху, он срывается с места и бежит через зал. В панике мне кажется, будто он меня заметил. Но Карл мчится, на ходу роясь в кармане и вытаскивая телефон. Подбегает к зоне досмотра с отдельным входом, прикладывает телефон к консоли и торопливо минует барьер. Мгновением позже и я добираюсь туда, но мне остается лишь стоять и смотреть, как он исчезает из вида.

18

Ночью, пока я лежу, свернувшись на матрасе, меня вдруг посещает мысль. А вдруг Карл работал в той же охранной фирме, что и Хантер? Я часто видела ее название на переднем кармане форменного пиджака Хантера и запомнила его. Может, если позвонить им и позвать Карла к телефону, удастся что-нибудь выяснить? Конечно, шансов мало – на замену Хантеру Нед мог вызвать охранника из другой компании. Но попытаться стоит. С трех утра я посматриваю на часы. В девять звоню.

– Здравствуйте, я пытаюсь найти охранника, которого мы наняли в прошлом году. Его направили к нам из вашего агентства. Его звали Карл – извините, фамилию не помню.

– Уточните название вашей компании, пожалуйста? – спрашивает женщина.

– Журнал «Эксклюзив».

– Подождите минутку, проверяю… Боюсь, я не вижу ваш журнал среди клиентов.

– Хм, наверное, его прислали из другой охранной фирмы. А среди ваших сотрудников есть кто-то по имени Карл?

– Нет. Единственный Карл – это наш директор, мистер Хантер, и он больше здесь не работает.

Телефон выскальзывает у меня из рук и падает на пол. С лица сбегают краски. Голова кружится, я бреду через кухню в сад глотнуть свежего воздуха. Карл Хантер? Что за ерунда? Неужели это совпадение – двух человек зовут одинаково, только у одного это имя, а у другого – фамилия?

Или к «нашему» Хантеру мы тоже обращались по фамилии? А если так, означает ли это, что те двое родственники? В таком случае похищение – расплата не только за убийство Лины, но и за смерть Хантера?

Кажется, что голова вот-вот взорвется. Массирую виски и твержу себе, что все будет хорошо, я докопаюсь до истины. Но как? Каждый раз, когда я думаю, что продвинулась вперед, что-нибудь всегда отбрасывает меня назад.

Иду на кухню, поднимаю с пола телефон и задумываюсь. Несколько мгновений спустя план готов. Я снова звоню в охранное агентство, если что – изменю голос, чтобы женщина меня не узнала. Однако на звонок отвечает мужчина.

– Соедините, пожалуйста, с Карлом Хантером, – прошу я.

– Извините, он больше у нас не работает.

– Ах вот почему он не забирает у нас свои костюмы. Он сдал их в нашу химчистку почти месяц назад. У вас есть его номер телефона?

– Боюсь, нет.

– Может быть, адрес? Костюмы дорогие, жаль, если он не сможет их забрать. Хочу обсудить с ним курьерскую доставку…

Мужчина на том конце линии смеется.

– Почему нет? Только выйдет дороговато – он вернулся в Новую Зеландию.

Сердце подпрыгивает – я попала в точку.

– Он оттуда родом? Я заметила, что мистер Хантер говорит с акцентом, но не разобрала, с каким.

– Да, он из Новой Зеландии.

– А как насчет его брата? Может быть, у него есть контакты мистера Хантера?

– Брата? Не знал, что у мистера Хантера есть брат.

– Хм, а я точно слышала, что он говорил, будто работает с братом. Или с кузеном…

– Но не у нас, поверьте.

– Однако он говорил это несколько месяцев назад, – не отступаю я. – Кажется, мистер Хантер сказал, что его брата все так и зовут по фамилии – Хантер. Вроде бы он взял его на работу охранником.

– Серьезно? Наверное, мне нужно проверить записи.

– Вы можете проверить? Я уже говорила, костюмы очень дорогие.

– Минутку… – Я жду, все еще потрясенная, что получила подтверждение – фамилия Карла действительно Хантер. – Нет, боюсь, ничего такого тут нет.

– Что ж, тогда придется отдать его костюмы на благотворительность. Спасибо, вы очень помогли.

Я кладу трубку и обдумываю все, что узнала. Почему нет записей о том, что Хантер работал в той фирме, ведь ее название было вышито на его нагрудном кармане?

И как теперь найти Карла в Новой Зеландии? Никак, уныло думаю я. Все равно что искать иголку в стоге сена. Из упрямства достаю ноутбук, набираю в Гугле «Карл Хантер Новая Зеландия» и получаю 12 800 000 результатов. Пробую «Карл Хантер безопасность Новая Зеландия» – результатов теперь 8 810 000. Я ввожу его имя, «Новая Зеландия», затем название охранного агентства и пробую поиск по картинкам, однако ничего не получается.

Разочарованно бреду на кухню, прижимаюсь лбом к окну. Если я не найду Карла, не найду и Лукаса. А если не смогу докопаться до правды, то никогда не буду свободна.

19

Я вхожу в здание, в котором находится офис Пола Карра, и направляюсь к стойке приема посетителей.

– Мне нужно поговорить с Полом Карром.

Молодой человек на пару лет старше меня поднимает взгляд.

– У вас назначено?

– Нет.

– Хотите записаться?

– Нет, мне нужно встретиться с ним немедленно.

– Боюсь, это невозможно.

– Пожалуйста, передайте ему, что пришла Амели Ламон. Думаю, он захочет со мной поговорить.

Клерк вздыхает, берет трубку телефона и нажимает кнопку.

Отхожу от стойки, стараясь успокоиться. Мне нужно было – я была обязана – сначала позвонить. Но я опасалась, что адвокат предложит просто сообщить ему суть дела по телефону, а я хотела встретиться с ним лично, чтобы посмотреть, много ли он знает. Теперь лишь Пол мог мне помочь.

– Рад вас видеть, Амели. – Передо мной стоит Пол. – Не хотите пройти в кабинет?

Иду за ним, извиняясь по пути.

– Надо было сначала позвонить…

– Ерунда, – улыбается Пол и указывает на пару приземистых кресел перед небольшим столиком. – Я попросил Бена сварить нам кофе. Как ваши дела?

Приносят кофе, и эта пауза помогает мне увильнуть от ответа. Пол ставит чашки на стол и садится в кресло.

– Чем я могу вам помочь?

– Даже не знаю, можете ли… – отзываюсь я.

– Расскажите, что вас тревожит?

И тут я понимаю: он не знает, что со мной произошло. Тогда он бы не задавал подобных вопросов. А если Пол не знает, как он может помочь?

От безысходности по щекам текут слезы, и я не могу перестать плакать.

– До того как мы с вами снова встретились после смерти Неда, я угодила в передрягу, это было ужасно, и с тех пор я не в силах оставить прошлое позади. Я пыталась от него отгородиться, уверяла себя, будто все хорошо. Но я не могу, и боюсь, это навсегда. Мне нужно кое-что выяснить, но на мои вопросы ответить некому, и это ужасно тяжело. Мне двадцать лет, а я чувствую себя старухой. Я видела и делала такое, отчего не могу спать по ночам. Кажется, меня использовали как пешку в какой-то игре… – Я осекаюсь, боясь, что сболтнула лишнего, и вытираю глаза рукавом свитера. – Я была в церкви, когда прощались с Жюстин и Линой, увидела одного человека и подумала, что он может мне помочь. Но он притворился, что не понимает меня, и постарался выставить меня сумасшедшей. – Подняв взгляд на Пола, замечаю, как на его лице мелькает… Кажется, это гнев. Я обреченно спрашиваю: – Вы знали, правда? Знали, что я была в церкви?

Я жду, что он отчитает меня, спросит, почему я ослушалась запрета. Но Пол поднимается, подходит к окну и смотрит в него, повернувшись ко мне спиной. У меня замирает сердце. Похоже, будет еще тяжелее, чем я думала.

– Могу я спросить, есть ли у вас какой-то план? – интересуется он, и в моей душе разгорается слабая искорка торжества. Похоже, я все-таки напугала Карла, когда заявила, что найду Лукаса.

– Вообще-то я подумывала об отпуске, – отвечаю я.

Если Пол намерен передать наш разговор Карлу, попробую надавить на него.

Пол оборачивается.

– Правда?

– Да, у меня есть время и деньги, а также незаконченное дело.

– И куда собираетесь поехать?

– Хочу оказаться как можно дальше от дома. Так почему бы не отправиться в Новую Зеландию?

Выражение его лица остается неизменным, однако сам Пол застывает как изваяние. Жду, что он запретит мне туда ехать и предложит отправиться в какое-нибудь экзотическое место. Будет убеждать, что мне нужно отдохнуть.

– Думаю, это просто отличная идея, – говорит Пол.

– Правда? – Я пристально смотрю на него.

– Да. У вас на примете какое-то конкретное место?

– Вряд ли. – Я осмеливаюсь высказать свою догадку: – Решила, что доберусь до Веллингтона, а там посмотрим.

Пол кивает.

– А я вот слышал, что начинать лучше с острова Южный, есть там такой город – Крайстчерч.

Сердце усиленно колотится.

– Крайстчерч?

– Да. Рядом, на полуострове Бэнкс, есть поселение Акароа. Там должно быть красиво.

Стараюсь говорить ровно и спокойно:

– Может, и правда лучше начать оттуда. Наверное, стоит отправиться прямо сейчас, как считаете? Здесь у нас почти зима, значит, там как раз наступает лето.

– Идеальное время года.

– А… Вы случайно не знаете, где я могу остановиться в Акароа?

Пол качает головой.

– Увы, нет. Но, думаю, вы легко найдете жилье где-нибудь на побережье. – Он делает паузу. – Вам стоит увидеть Пурпурный пик. Говорят, на холмах строят красивые дома. А теперь, – заявляет Пол, – боюсь, у меня назначена еще одна встреча.

– Конечно, – торопливо вскакиваю я. – Спасибо, что приняли меня. Вы очень помогли.

– Надеюсь, вы получите все ответы.

– Спасибо. – Я задумчиво смотрю на него. – Но вы едва ли захотите составить мне компанию, правда? В моей поездке в Новую Зеландию.

– Думаю, Амели, это путешествие вам нужно совершить одной, – улыбается Пол.

20

Еду на такси в аэропорт. Со мной тот же чемодан, который четыре месяца назад я брала с собой в Лас-Вегас. Вокруг провожающие обнимают на прощание друзей и родственников.

– Отдыхай как следует и напиши, когда приземлишься, – говорит мать дочери и прижимает ее к себе, а я отвожу взгляд.

Я уже прошла онлайн-регистрацию на рейс, поэтому направляюсь прямо к стойке сдачи багажа. Вспоминаю о Поле Карре и сообщении, которое получила от него утром: «Счастливого пути и удачи, Пол».

Хорошо, что хоть кому-то известно, куда я лечу. Если я вдруг исчезну, Пол узнает. Это успокаивает.

Я поняла – проблеск гнева, который я заметила, признавшись, что была в церкви, был адресован не мне, а Карлу – потому что тот отказался со мной поговорить и вел себя так, чтобы я поверила, будто все выдумала. Иначе зачем Пол помогает мне? Зачем сказал про Акароа?

Путешествие тянется долго. Примерно тринадцать часов до Сингапура, остановка на пять часов, затем десятичасовой перелет до Крайстчерча. Во время первого полета я запрещаю себе думать. Читаю, ем, сплю, смотрю фильмы. К тому времени, когда я сажусь в самолет на Крайстчерч, меня начинает мучить тревога.

Даже обладая всей информацией, которая у меня есть, вряд ли я найду Карла. К тому же следует быть осмотрительнее. Я внимательно прочла все об Акароа – поселение совсем маленькое. Если я начну расспрашивать о Карле Хантере, который строит дом где-то в холмах, до него дойдут слухи. А я хочу его удивить.

Наконец самолет приземляется. Спускаюсь по трапу и вместе с остальными пассажирами прохожу паспортный контроль, а потом следую в зону выдачи багажа. Пока жду свой чемодан, пишу Полу короткое сообщение: «Приземлилась в Крайстчерче. Спасибо».

Вижу свой чемодан, ставлю его на пол, открываю и убираю внутрь плед, который брала с собой в салон самолета, а потом направляюсь к выходу. Я заказала такси до Акароа, где забронировала номер в гостевом доме на набережной. У выхода поджидает мужчина с табличкой в руках, на которой написано мое имя; подхожу к нему.

– Добро пожаловать в Крайстчерч, – широко улыбаясь, говорит он и забирает у меня чемодан. – Первый раз здесь?

– Да, – улыбаюсь я в ответ.

– Надеюсь, и не в последний.

Таксиста зовут Билл. По дороге он рассказывает, что в Акароа живет его кузен. Мгновение я колеблюсь: не спросить ли про Карла Хантера? Но все-таки не решаюсь. И слушаю то, что и так уже читала в путеводителе: что Акароа было первым и единственным в Новой Зеландии французским поселением, о пляже Френч-бей, гавани и пристани. А когда Билл расспрашивает обо мне, выдумываю себе жизнь, о которой мечтала – ту, где я беру отпуск на год перед началом учебы в магистратуре, где мои родители живут в Великобритании и ждут меня, где у меня есть друзья в Австралии и я обязательно с ними когда-нибудь увижусь.

Мы добираемся до места. Разница во времени столь велика, что я не могу дождаться, когда лягу спать. Такси останавливается перед небольшим строением, Билл относит в дом мой чемодан и уходит, а я иду регистрироваться. За конторкой хозяйка по имени Гленда – она добра и дружелюбна. Пока мы поднимаемся по лестнице в мой номер, я рассказываю ей ту же историю, что и Биллу.

Номер симпатичный. Он состоит из спальни и ванной и еще одной большой комнаты с диваном, столом, стульями и кухонной зоной. А еще есть балкон с видом на море.

– В холодильнике молоко и масло, в шкафчике чай, кофе, хлеб и прочие мелочи, – рассказывает Гленда.

– Спасибо, – отвечаю я, с благодарностью глядя на вазу с киви, мандаринами, яблоками и авокадо. – Вы так добры.

– Пожалуйста. Если что-то нужно, дайте знать.

Принимаю душ, забираюсь в постель – в Англии сейчас середина ночи – и засыпаю, размышляя о том, зачем Карлу понадобилось совершить такое долгое и утомительное путешествие из Новой Зеландии, чтобы попасть на церемонию прощания с девушками, которых он даже не знал.

21

Два дня даю себе на то, чтобы справиться с джетлагом и осмотреться: прогуливаюсь по Акароа и пляжу Френч-бей, любуюсь чудесными пейзажами, дышу свежим морским воздухом… И постоянно высматриваю Карла.

Плана у меня как не было, так и нет, нужно его придумать. Но если я замечу Карла, поступлю, как в нашу последнюю встречу, – пойду за ним.

Дождавшись затишья у конторки Гленды – одни гости выписались, другие еще не заселились, – подхожу к хозяйке.

– Как у вас дела? – спрашивает она.

– Все хорошо, спасибо. Здесь так красиво и спокойно.

– Это точно. И погода для этого времени года просто отличная. – Она облокачивается на конторку, чтобы поболтать. – Чем сегодня займетесь?

– Я хотела найти одну семью, с которой мои родители познакомились в Англии. Возможно, они эмигрировали в Акароа, и мы потеряли их из виду. Родители просили отыскать их, раз уж я здесь, – театрально вздыхаю я. – Не представляю, как это сделать без адреса.

– А фамилию вы знаете?

– Да, Хантер.

– Вон там на холмах, один парень строит дом, – кивает она, указывая куда-то за гостиницу. – Кажется, его зовут Хантер. Но вряд ли он ровесник ваших родителей, ему, наверное, лет тридцать или сорок. Правда, еще несколько месяцев назад он жил в Великобритании, так что, похоже, вы не его ищете.

Немного отступаю, сердце в груди колотится так, что ей наверняка слышно. Кажется, это именно тот, кто мне нужен.

– Да уж, он точно не подходит, – соглашаюсь я в таком потрясении, что едва понимаю, о чем говорю. – Моим родителям пятьдесят, а та пара эмигрировала два года назад.

– Может, он их сын или еще какой-нибудь родственник?

Я качаю головой.

– У них детей, кажется, не было. Родители об этом не упоминали. – Лихорадочно соображаю, о чем еще спросить – так, чтобы это не выглядело подозрительно. – Дом на холмах – наверное, это очень красиво. Хотя далековато отсюда.

– Совсем нет. Если это там, где я думаю, то есть где-то на пути к вершине, то пешком туда можно добраться примерно за час.

– Серьезно? Боже, место там, наверное, просто идеальное.

– Прогуляйтесь, поболтайте с ним. Хотя держится он довольно замкнуто.

– Ну что вы, не буду его тревожить, это точно не та семья. Родителям скажу, что пыталась. А вообще-то, позвоню-ка я им прямо сейчас, они еще не спят – поздно ложатся.

И я ухожу, пока Гленда не принялась задавать новые вопросы.

Меня трясет так, что я роняю ключ-карту на пол. С трудом открываю дверь. Пройдя через весь номер, выхожу на балкон и стою, вцепившись в перила и глядя на море. Это должен быть Карл. Все сходится: и возраст, и недавнее возвращение из Великобритании, и дом на холмах.

Только теперь я понимаю, что должна его бояться. Однако Пол вряд ли отправил бы меня сюда, если бы считал, что Карл может мне навредить. Дома в Рединге я оставила письмо на случай, если не вернусь из Новой Зеландии или если мое тело выбросит на берег. Или если его вообще не найдут.

Письмо адресовано Энтони Барристону, и в нем я рассказываю все: как Нед убил Жюстин и Лину; что, скорее всего, Кэролайн погибла от рук моего мужа или его помощника; и что Хантера убил Лукас или кто-то из его подручных. Я обвинила Карла и Лукаса в своем похищении и описала, что они велели мне делать в обмен на свободу. Вот в чем, оказывается, злая ирония судьбы: знай я, что буду находиться в полной неизвестности и терзаться сожалениями, не рвалась бы так на волю.

Гленда сказала, что к дому Карла идти примерно час, поэтому я беру с собой бутылку воды из холодильника, надеваю бейсболку, проверяю, захватила ли очки, и бегу вниз по лестнице.

– Я ошиблась, – говорю я Гленде, пожимая плечами. – Друзей моих родителей звали Хамбер, а не Хантер. К тому же они старше моих родителей, им должно быть уже за семьдесят. – Принужденно смеюсь. – Наверное, они уже и не живут здесь.

– А вы узнайте на почте, – предлагает Гленда. – Там могут помочь.

– Хорошая идея, так и сделаю. Но не сегодня. Хочу еще раз прогуляться по пляжу Френч-бей.

– Отдыхайте!

Выйдя на улицу, поворачиваю налево, прохожу немного и снова поворачиваю, сверяясь с картой на телефоне. Дорога постепенно поднимается в гору, становится круче. Через пятнадцать минут она раздваивается. Снова поворачиваю налево и шагаю вверх. Вопреки всему, вопреки тому, что меня сюда привело, время от времени останавливаюсь полюбоваться яркой зеленью местных деревьев и захватывающим видом на море. В воздухе разливается потрясающая тишина, я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя так спокойно. И осознав, что это было в Лас-Вегасе, в день, когда мы с Недом поженились, осознаю горькую иронию ситуации.

Домов вокруг не так уж много, а те, мимо которых я прохожу, выглядят так, будто стоят тут много лет. Продолжаю подниматься, ищу строящийся дом, и уже собираюсь поворачивать назад, потому что дорога превратилась в узкую тропинку, как вдруг замечаю что-то среди деревьев. Прохожу дальше, и впереди, на участке размером с футбольное поле, вижу стены дома. Крыши пока нет, леса все еще стоят, но первый этаж, с верандой вокруг здания, кажется, закончен. Останавливаюсь, чтобы оглядеться. Место оказалось более уединенным, чем я думала. Если это тот самый дом, Карл может быть неподалеку.

Отхожу к деревьям, затем крадусь по кромке участка и еще раз осматриваю местность из укрытия. Дом стоит под небольшим пригорком, и я могу рассмотреть его сверху. Участок завален инструментами, слева от дома есть сарай. Признаков жизни не видно, но я жду еще двадцать минут и ухожу. Торопливо шагаю обратно по дорожке, надеясь, что не столкнусь с Карлом… Я пока не готова с ним увидеться. Если он на машине, то, может быть, примет меня за очередную туристку, которая возвращается из похода. Но если Карл идет пешком и мы встретимся лицом к лицу, он меня узнает.

Успокаиваюсь я, только оказавшись в городе. Мысль о том, что мне придется вернуться в это безлюдное место, пугает.

22

Поднимаюсь по холму к дому, надеясь, что на сей раз все сделала правильно. Сейчас утро, и воздух намного прохладнее, но это пока.

Вчера, как и позавчера, я добралась сюда только после обеда, потому что с утра купалась в море. И снова участок был пуст. Но строительное оборудование явно двигали, виднелись свежие следы машины, и я поняла – тот, кто здесь был, вероятно, уже закончил работу. Вот почему сегодня я встала так рано.

Приближаясь к дому, слышу голоса. Сердце колотится, я прижимаюсь к деревьям, затем подползаю ближе, раздвигая ветки.

Первое, что замечаю, – у дома стоит большой автомобиль, похожий на грузовик. А второе – на его капот опирается женщина.

Не знаю, почему меня потрясает наличие в жизни Карла женщины, однако это именно так. Меня глубоко ужасает, что человек, который держал людей в плену, паршиво с ними обращался и угрожал, может вернуться к обычной жизни.

У женщины темные волосы, она с кем-то разговаривает; я слышу переливы ее голоса, хотя сама нахожусь слишком далеко, чтобы разобрать слова. Она смотрит в сторону сарая, ближайшего строения ко мне – и вскоре оттуда выбегает маленькая черная собака. Слышу звонкий смех женщины, когда песик бежит к ней, а затем снова скрывается в сарае. Раздается звучный мужской голос, и я замираю, затаив дыхание и дрожа каждой клеточкой тела. И тут из сарая выходит обладатель этого голоса с собачкой в руках. Меня охватывает разочарование: это не Карл, этот человек выше ростом, и у него длинные волосы. Но я его знаю, я в этом уверена. Неужели Лукас?..

Но вот он поворачивается – и я наконец вижу его лицо. Пячусь, мир вокруг исчезает. Этого не может быть. Но это он.

Хантер.

23

Прерывисто дыша, падаю на колени. Не могу поверить в происходящее.

Это не может быть Хантер, Хантер мертв, я видела, как его застрелили, я видела его в луже крови. Боль в груди сокрушает. Пытаюсь наполнить легкие воздухом, но дышу слишком часто, а зная, к чему это приведет, паникую еще сильнее. Роюсь в рюкзаке, ищу бутылку с водой, откручиваю крышку, делаю глоток и едва не захлебываюсь. И тогда я зажимаю рот руками, пытаясь успокоиться и подавить звуки, которые издаю. Из глаз текут слезы. Наконец удается справиться с собой.

Дрожа, оседаю на землю. Откуда здесь Хантер? Я ведь видела, как его убили, и читала о том, как нашли тело. Это же невозможно… Наверняка это сон – сон или кошмар. Скоро я проснусь, в номере в Акароа или у себя дома в Рединге.

Лежу в зарослях, не представляя, сколько прошло времени. И лишь услышав шум двигателя, сажусь. Пытаюсь угадать, в какую сторону едет машина. Так, ясно, она направляется к дороге. Хантер и та женщина уехали.

Беру воду, пью. Мне хочется одного – вернуться к себе в номер. Я ничего не понимаю. Не могу придумать, зачем Хантеру инсценировать свое убийство. Но каковы бы ни были его мотивы, я ему этого не прощу.

И все же – это дом Хантера или Карла? Судя по словам Пола, здесь живет Карл. Наверное, адвокат отправил меня сюда, потому что Хантер может объяснить, как найти его брата. Выхожу из леса и шагаю по тропинке к дому, надеясь найти то, что подскажет, кому он принадлежит. Глубоко задумавшись, не сразу замечаю, что грузовик по-прежнему на месте.

Быстро приседаю, сердце у меня бешено колотится. Наверное, тут была еще одна машина – машина, которую я не заметила, она стояла за грузовиком. Неужели Хантер все еще здесь? Или та женщина? Крадусь обратно в лес и наблюдаю за домом. Через пару минут из сарая выходит Хантер, подходит к грузовику, открывает дверь и забирает что-то из кабины. Отблеск солнечного света подсказывает, что это его телефон. Хантер замирает на миг, бросает взгляд на экран телефона. Так странно видеть его в джинсах и джинсовой рубашке. С того времени, как я видела его в последний раз, он похудел, волосы стали длиннее. Он кладет телефон обратно в машину, вытягивает руки над головой, а потом просто стоит и смотрит на свой недостроенный дом, окруженный потрясающим видом. Все это время он был здесь, в Новой Зеландии, жил своей чудесной жизнью, пока я горевала и страдала. При мысли об этом меня трясет от злости.

Он возвращается к сараю, оставив дверь машины приоткрытой. Я бегом скатываюсь со склона, чтобы перехватить его, пока он не уехал. Судя по звукам, доносящимся из строения, Хантер где-то в глубине. Осторожно приближаюсь, ступая бесшумно. Хочу видеть его потрясенное лицо, когда он заметит меня на пороге. Но повернув за угол, я замираю: за ручку двери прицеплен открытый навесной замок. Не думая ни секунды, устремляюсь вперед, захлопываю створку и закрываю замок.

– Эй! – доносится из сарая голос Хантера. – Это ты, Мара? Забыла что-то? – К двери приближаются шаги. – Очень смешно! Давай-ка выпусти меня.

Сердце так грохочет в груди, будто вот-вот взорвется. Пячусь от двери, словно он может вырваться оттуда.

– Мара! – стучит в дверь Хантер. – Ну ладно, славно повеселилась.

Я вдруг обретаю голос.

– Сказал покойник.

Повисает мертвая тишина, точно весь мир затаил дыхание.

– Амели?.. – Недоверие в его голосе придает мне сил. Он такого не ожидал. – Это ты? Боже мой, что ты здесь делаешь?!

– Это ты что здесь делаешь?! – кричу я, не пытаясь скрыть гнев. – Разве тебя не похоронили в какой-нибудь дыре?

– Слушай, я могу объяснить…

– Ну так объясняй, я жду.

– Не так. Если я просуну под дверь ключ от замка, ты меня выпустишь?

– Нет. Я открою дверь, только когда ты расскажешь, зачем имитировал свою смерть, почему не помог мне, хотя прекрасно знал, что собой представляет Нед и что он натворил. – В сердцах ударяю ладонью по двери сарая. – Погибли люди, Хантер! Которых я любила, которых ты знал. Все умерли: Кэролайн, Жюстин, Лина. – Мой голос срывается, я пинаю створку. – Как ты мог?

– Амели… – говорит он. – Пожалуйста. Позволь мне объяснить.

– Давай, – резко отвечаю я. – Объясни, зачем заставил меня поверить, что ты мертв?

– Хорошо. Только сяду – здесь, у двери. Предлагаю и тебе сделать то же самое. – Он ненадолго умолкает. – Потребуется время.

Что-то глухо ударяется о дверь – Хантер садится. Подхожу ближе и тоже сажусь лицом к сараю.