— Ладно, жди! — Андрей отключился, а Лена, положив телефон на стол рядом с собой, снова повернулась к компьютеру.
«Добравшись наконец до чудо-дерева, Беляна постаралась отдышаться, пригладить волосы, оправить порванное испачканное платье… Хотя бы и чужое, но священное место надлежит чтить, это каждому известно. На всякий случай она даже поклонилась… И тут в траве у корней дерева увидела нечто такое, что чуть не расплакалась.
Тонкими кожаными шнурками там был привязан маленький рыжий котенок — так крепко, ловко и умело, что даже пошевелиться не мог. Звереныш, видимо, уже обессилел и даже не пытался освободиться, но, завидев Беляну, рванулся к ней, забился всем телом, издавая какой-то странный, задушенный писк. Его большие зеленые глаза смотрели с такой надеждой!
А черные птицы спускались все ниже и ниже… Еще немного — и несдобровать ему.
На миг Беляна заколебалась. С одной стороны, негоже забирать то, что предназначено богам или духам, а с другой… Она знала, что, если просто уйдет сейчас, этот взгляд будет преследовать ее всю жизнь, сколько бы она ни продолжалась.
Кар, кар… Вороны уже кружат прямо над головой. Беляна сжала губы, махнула рукой.
— А ну, кыш, вы, проклятые!
И, опустившись на корточки, принялась распутывать кожаные шнурки».
Время уже подходило к полуночи, а Лена с Андреем все сидели на кухне. Давно выпит чай, съедены пироги (курьер по доставке еды уже внес адрес Лены в свою базу постоянных клиентов, о чем радостно сообщил, вручая купон на скидку), а они никак не могли наговориться.
Выслушав историю Ольги Поляковой, Лена почему-то загрустила.
Кеннеди всегда просыпался с трудом. Еще не очнувшись полностью, он прошаркал через спальню к шкафу: нащупал халат и направился в кухню. Там потыкал пальцами в кнопки плиты-автомата, заказывая завтрак. И с усмешкой подумал: как-нибудь в полусне вместо обычной яичницы с беконом закажу бифштекс на тосте.
— Надо же, — вздохнула она, — многие завидуют богатым… И никто не думает, через что им приходится пройти, прежде чем добиться этого!
Когда он вернулся в спальню, чтобы одеться, Мардж уже вышла из ванной и растиралась полотенцем со всегдашним утренним ожесточением.
— Ну да, ну да. — хмыкнул Андрей, — деньги счастья не приносят, но каждый почему-то хочет убедиться в этом лично!
— Завтрак готов? — спросила она.
Он подумал немного и мрачно добавил:
Кеннеди кивнул и, порывшись в шкафу, достал свой лучший костюм, темно-зеленый с отделкой из красного кружева. Сегодня ему надо будет выглядеть получше, — о чем бы ни пошла речь на совещании на Девятом этаже, туда не каждый день приглашают сотрудника третьего класса из отдела по формированию общественного мнения.
— Именно поэтому у меня всегда есть работа.
— Наверное, тебе приснился страшный сон, — вдруг сказала Мардж. — Я знаю. И ты все еще не можешь забыть его.
— Да, конечно. Я тебя не разбудил?
Глава 25
Она сверкнула сияющей улыбкой, неизменно поражавшей его в пять утра. Тут они по-прежнему совершенно не походили друг на друга: он — сова, поздно вставал, зато засиживался далеко за полночь, не теряя бодрости, а она с первыми лучами вскакивала, преисполненная энергии, которая начинала иссякать часам к шести вечера.
— Нет, ты меня не разбудил. Но, вижу, сон тебя не отпускает. Расскажи-ка его — только поторопись. Ты ведь не хочешь опоздать на работу?
В который раз перелистывая дело, словно надеясь обнаружить там нечто новое, такое, на что раньше он просто не обратил внимания, Андрей почти физически чувствовал, как утекает сквозь пальцы драгоценное время. Вот уже и одни сутки миновали из трех, отведенных судьей Гречишниковой на продление ареста для Дениса Стародубцева, еще немного — и он выйдет на свободу, если не с чистой совестью, которой у него отродясь не бывало, то хотя бы с подпиской о невыезде, которую в любой момент может нарушить.
— Мне приснилось, что у нас война.
Черт. Что же делать-то, а?
— Война? С кем?
Новиков совсем было упал духом… И в этот момент, совершенно неожиданно (впрочем, как это обычно и бывает!), капризная сыщицкая удача решила смилостивиться над ним. Дверь с грохотом распахнулась, и в кабинет ворвался стажер Свирин — взлохмаченный, красный и взбудораженный до крайности.
— Григорий Нежданов нашелся! — радостно объявил он.
— О как! И где?
— В больнице, в Озерковском районе. Это километров сто от Москвы будет.
— Ничего себе… — Новиков аж присвистнул от изумления, — интересно девки пляшут! И как он туда попал?
— Куда, в больницу? Обыкновенно! Метиловым спиртом отравился. Как в себя пришел — сразу попросил, чтобы в полицию позвонили, сказал, что у него информация есть по убийству Завьяловой! Передали нам, дежурный только что принял…
— Молодец, Свирин! — Андрей мигом повеселел и хлопнул стажера по плечу. — Собирайся, поехали!
— Куда? — насторожился Свирин.
— Как куда? В эти самые Озерки! Подозреваемого допрашивать. Давай, стажер, шевелись!
Дорога до Озерков оказалась долгой и муторной. Странное дело: стоит отъехать от Москвы совсем немного — и как будто в другой мир попадаешь. Здесь — нарядные улицы и проспекты, сверкающие небоскребы из стекла и бетона, уходящие, кажется, прямо в небо, бутики и рестораны, дорогие машины снуют туда-сюда, люди спешат по своим делам… А там — разбитые дороги (Свирин шутил — по японской технологии построены, называется Тояма-Токанава), заросшие бурьяном бывшие колхозные поля, покосившиеся деревянные домишки…
Больница в Озерках производила тяжелое, даже гнетущее впечатление: облупившееся двухэтажное здание, когда-то покрашенное в охристо-желтый цвет, всем своим видом свидетельствовало о том, что лучше сюда не попадать. Внутри все выглядело не лучше: потолки в разводах, стены, выкрашенные в унылый серо-зеленый цвет, протертый до дыр линолеум под ногами… И запах! Смесь хлорки, каких-то лекарств, нечистого человеческого тела и переваренной капусты с кухни создавала незабываемый букет.
Лечащий врач Нежданова — он назвался Иваном Анатольевичем — был неприлично молод. Андрей даже засомневался, точно ли он успел окончить мединститут. Высокий, худой, похожий на кузнечика, с непропорционально длинными руками и ногами, в огромных старомодных очках, он выглядел типичным ученым чудаком из комедийного сериала.
— Больной в сознании, но очень слаб, — сразу предупредил он, — чудо, что он вообще еще жив! Его нельзя утомлять, нельзя волновать…
Андрей хотел было объяснить доктору, что поводов для волнения у человека, подозреваемого в убийстве, будет в ближайшее время хоть отбавляй, но вместо этого спросил:
— Когда он к вам попал?
Врач на секунду задумался.
— Два дня назад! У меня как раз ночное дежурство было. Я еще удивился — он ведь не местный, у нас все друг друга знают. Летом, бывает, приезжают дачники, снимают дома, а сейчас поздновато уже.
— И где он жил?
— Дом снимал, тут, неподалеку. Повезло еще, что не один выпивал, а с соседом — есть у нас один такой Степан Степаныч, вроде сторожа, присматривает за домами, куда дачники на лето приезжают. Как новый человек появится — непременно заглянет посмотреть, что и как.
— Ну, и выпить, если нальют? — прозорливо предположил Новиков.
— Именно, — подтвердил доктор, — не старый человек еще, а печень ни к черту, регулярно к нам попадает. Я его предупреждал: еще год такой жизни — и цирроз гарантирован!
Он развел руками, и Новиков заметил, что Иван Анатольевич не так молод, как показалось ему в первый момент. На лицо его уже легла печать усталости и, хуже того, безнадежности. Конечно, сохранять энтузиазм и верность клятве Гиппократа в таких условиях куда как непросто…
— И что же произошло? — спросил Андрей.
— Степан Степаныч зашел к Нежданову, — терпеливо объяснил врач, — тот как раз выпивал, компании обрадовался, но рассудил, что на двоих им маловато будет. Дал ему денег и отправил за бутылкой в сельмаг. Тот мухой слетал, благо близко… Ну, выпили, им плохо стало, оба потеряли сознание. Сторожа жена пошла искать по соседям, она часто так делала, и нашла их, скорую вызвала. Хорошо еще, что живы оба! Степаныч-то почти оклемался уже, видимо, ему меньше досталось. Этиловый спирт — это ведь антидот против метилового, противоядие то есть…
— Вот! Слышал, стажер? Запомни на всякий случай! — с серьезным видом посоветовал Андрей.
— Да я вообще-то водку не пью, — Свирин почему-то смутился, — так, если пива иногда, или вина красного…
— И каково сейчас состояние Нежданова? — спросил Андрей. — Какой прогноз?
Врач задумался:
— Трудно сказать! Я, честно говоря, не предполагал, что он выживет — обширное поражение нервной системы, слепота… И сейчас состояние нестабильное. Если останется жив — инвалидность практически гарантирована.
— Да… Невесело! — протянул Андрей.
— У нас вообще веселого мало, — коротко бросил врач, — заходите, только ненадолго.
Григорий лежал, закрыв глаза и откинув голову на подушку. Его лицо выглядело исхудавшим и измученным, и Новиков поймал себя на том, что, пожалуй, не узнал бы его, несмотря на то, что видел фотографии — так этот молодой и сильный мужчина изменился всего за несколько дней. На щеке его красовалось несколько довольно глубоких царапин.
Услышав его шаги, больной забеспокоился, зашевелился, открыл глаза, но взгляд был невидящий, какой-то стеклянный.
— Кто здесь? — спросил он.
— Я — капитан Андрей Васильевич Новиков, сотрудник Отдельного оперативно-следственного управления, веду дело об убийстве Марии Завьяловой. Мне нужно задать вам несколько вопросов.
Андрей привычным жестом достал удостоверение, раскрыл… И тут же сообразил, что это бессмысленно, потому что Нежданов его увидеть все равно не сможет.
— Я вас ждал, — признался он, — знал, что вы придете… Чувствовал.
— Меня? — удивился Новиков.
— Ну, не вас, конечно… Кого-то из ваших.
— Почему?
— Потому что я убил… — Тут его голос дрогнул, он сглотнул слюну и с трудом вымолвил: — Я убил свою мать.
— Стоп-стоп, — остановил его Новиков, — должен предупредить: наш разговор носит официальный характер и будет фиксироваться на видео.
Бледные губы Нежданова искривились в невеселой усмешке.
— Да пишите, что уж… Теперь все равно.
Новиков кивнул стажеру Свирину, чтобы установил штатив с видеокамерой, уселся на стул рядом с кроватью и, неожиданно для самого себя перейдя на «ты», со вздохом сказал:
— Ну, рассказывай, как все было… С самого начала.
Нежданов помолчал недолго, облизнул пересохшие губы и, словно собравшись с силами, заговорил — тихо, медленно. Видно, что каждое слово давалось ему с усилием, но он намерен пойти до конца и рассказать все.
— Я вырос в детдоме. Не скажу, чтобы очень плохо было — нормально. Кормили, не били… Военрук был хороший дядька, про Афган рассказывал, я хотел быть как он. Но, знаете, все детдомовские дети хотят найти свою маму. Правда, потом забывают, а я вот не забыл! Всегда мечтал об этом, каждый день. Может, поэтому и не бухал с двенадцати лет, и клей не нюхал — для нее, хотел, чтобы она мной гордилась…
— И как же вы ее нашли? — быстро спросил Новиков. Он опасался, что Григорий в любой момент может потерять сознание, так и не сказав самого важного.
— После детдома я в армию пошел почти сразу, потом остался служить по контракту. Мне даже нравилось… Когда деньги нормальные получил в первый раз, взял отпуск, поехал в свой детдом, пошел к директрисе, заплатил — и она согласилась показать мое личное дело. Там были данные моей матери — имя, фамилия, адрес…
— И вы поехали к ней?
— Поехал, — подтвердил Нежданов, — сразу же! Но там уже никого не осталось, в квартире чужие люди жили. Соседи подсказали, как найти Веру Семеновну.
— А это кто? — уточнил Новиков.
— Тетка моей матери, сестра ее отца. Она мне рассказала, что после его смерти — а он на машине разбился, давно — его жена, то есть моя бабушка, сначала мужиков водила постоянно, потом нашла себе какого-то бывшего уголовника, который бил и ее, и дочку, потом пить начала беспробудно… Может, потому мать и подалась к дальнобойщикам на трассу, а потом — сбежала из дома с подружкой Машей Завьяловой. Что с ней стало — неизвестно, мать не писала и не звонила больше. Так с концами и пропала. Вера Семеновна мне фотографии отдала, какие остались… Я потом навещал ее иногда, денег давал понемногу. Родня все-таки! Она меня жалела, хотя мою мать шалавой называла.
— Где она сейчас? — быстро спросил Андрей, сделав пометку в блокноте.
— Умерла, в прошлом году еще. Я даже на похороны не попал, в командировку уехал как раз.
— Понятно… Что дальше?
— Я искал свою мать — и не нашел. Думал, в живых ее нет. Потом решил найти ее подругу Машу, думал — может, она что-то знает о ней? Оказалось — жива-здорова, богатая стала! Бизнес-леди… — Эти слова Нежданов произнес с неожиданной гордостью.
— И ты решил с ней встретиться?
— Да! И это оказалось не так сложно. Поискал в Интернете, где живет, приехал туда, дождался ее…
— И что дальше?
— Она испугалась! Увидела меня, побледнела, я думал — в обморок упадет.
— А ты?
— Сказал, что хочу найти Ольгу Полякову, что я ее сын. А она как будто с ума сошла — стала кричать, чтобы я уходил и больше не появлялся. Я сначала не понял, почему она так… А потом пригляделся — и заметил кое-что.
— И что же это было?
— Мизинец на левой руке чуть искривленный! Вера Семеновна говорила, что она, когда маленькая была, палец прищемила дверью, сломала его, плакала сильно… А ее даже в травмпункт отвести было некому!
Григорий издал странный звук — то ли вздох, то ли всхлип — и замолчал. Когда он заговорил снова, голос его дрожал, и в нем звучала такая глубокая обида…
— Я все понял: она и есть Ольга, моя мать! Сказал ей… А она смотрела на меня, как будто я чудовище, брезгливо так. И кричала, чтобы я уходил, угрожала… Так обидно стало! Мне ведь не нужны были ее деньги, понимаете? Я только хотел ее найти, встретиться с ней, поговорить. Помочь ей, в конце концов, чем-то, если надо!
Новиков слушал его — и с немалой долей изумления вдруг понял, что маленький мальчик, который хотел найти маму, все еще жил в теле взрослого мужчины, несмотря то, что он давно вырос и даже приобрел опасную профессию.
— И что потом? — спросил он. Странно, но Нежданова было даже где-то жаль…
— Я ушел. Напиться хотел. А тут меня парень догнал. Сказал, что его зовут Денис, что он — муж Марии, то есть Ольги, то есть матери моей… И что она — та еще стерва. Мы тогда вместе забухали… Я плохо помню, как все было! Проснулся в какой-то квартире незнакомой, небольшой, но хорошей такой, красивой… Там был Денис, и он сказал, что для меня у него есть деловое предложение.
— Какое же?
— Ну… — Нежданов почему-то замялся и с трудом выговорил: — Он предложил убить ее. Сказал, что мы потом поделим наследство — он, как ее муж, а я, как сын, когда докажу родство. Есть же эти, как его…
— Тесты ДНК, — автоматически подсказал Андрей.
— Во-во, точно!
«Вот ведь хитер, подлец! — Новиков не уставал удивляться изобретательности и цинизму Дениса. — Знал ведь, прекрасно знал про завещание, про то, что даже если бы и объявился родной сын Завьяловой, то получил бы дырку от бублика, а не наследство. А значит — с самого начала не собирался оставлять его в живых, и то, что Григорий хлебнул метанола, — отнюдь не случайность… А вот то, что к нему явится местный алкаш, жаждущий халявной выпивки, а в результате они оба окажутся в больнице, — предусмотреть не смог. А кто бы смог?»
— И ты согласился?
— Да! Такое зло взяло… — Лицо Нежданова искривилось, как-то жалко, совсем по-детски, и даже показалось на миг, что он вот-вот заплачет. — Про деньги я даже особо не думал, отомстить хотел. Денис сказал: надо все продумать, дождаться подходящего момента… Я ждал. Квартиру снял, симку левую мне Денис купил — специально для связи с ним. Он все придумал: камеры отключил, ремень дал, сказал, когда приехать, где спрятаться в доме… И где потом отсидеться, пока все уляжется — здесь, в Озерках. Ключи от дома дал. Головастый вообще! Все предусмотрел — ну, почти.
— И что пошло не так?
— Когда я увидел мать, оказался с ней лицом к лицу, она говорила, чтобы я ушел, даже денег предлагала. И смотрела на меня, как на кусок говна! Я не выдержал, ударил ее, так, чтобы сразу вырубить, перенес в кресло и там задушил тем ремнем. А в это время кот на меня прыгнул сверху! Там полочка была или что-то вроде… Денис предупредил, что мать в нем души не чает, но я как-то мимо ушей пропустил — ну, кот и кот, подумаешь. Всю рожу располосовал, вот, видите — до сих пор не зажило. — Григорий показал на царапины на щеке. — Злющий, как черт! Все вокруг сразу кровью заляпал.
«Понятно, значит, вот откуда твоя кровь на шерсти кота, — думал Андрей, — ай да Алекс, ай да герой! Пытался спасти хозяйку».
— Что дальше было?
— Ну, я отшвырнул его, вышел из дома, сразу Денису отзвонился, сказал, что и как.
«Теперь понятно, зачем Денис так быстро рванул домой с Пивзавода — надо было срочно избавляться от улик! А заодно и от кота, который тоже был уликой. Значит, вот кто замывал хлоркой дорогой дубовый паркет… Поэтому и ДНК выделить не удалось. И если бы Лена не нашла кота на помойке, все пошло бы по-другому».
— Номер его где? — быстро спросил Андрей.
— В телефоне… Я так не помню! Он там всего один, я больше никуда не звонил.
«Отлично, значит, есть еще одна ниточка, — отметил про себя Новиков, — Денис наверняка тоже пользовался левой симкой, не дурак же он вести со своего номер беседы с подельником, но это лучше, чем ничего!»
— И что Денис? — спросил он вслух.
— Ругался… Сказал, чтобы я сразу ехал сюда и сидел тихо, даже из дома не выходил. Потом приехал, правда, жратвы привез, бухла… Вот этого самого. — Нежданов криво усмехнулся и вдруг спросил: — Это он нарочно, да? Как думаете?
— Полагаю, что так и есть, — со вздохом отозвался Новиков, — бутылки не выбрасывал?
— Да какое там! — хмыкнул Нежданов. — Я вообще не помню, как отрубился и сюда попал.
— Понятно, — кивнул Новиков, — значит, будем изымать… Ключи от дома где?
— Не помню, — Нежданов досадливо поморщился, — в кармане, кажется… Голова кружится, устал.
Выглядел он и в самом деле неважно — черты лица заострились, по коже разлилась синеватая бледность. Казалось, жизнь покидает его тело, осталось совсем немного…
Андрей поднялся. Понятливый Свирин проворно выключил камеру, убрал треножник и направился на выход. Уже в дверях Андрей обернулся и заметил, что Григорий открыл глаза. Чувствовать на себе его взгляд было физически неприятно, казалось, умирающий видит нечто, недоступное прочим людям.
— Ну, в общем, до свидания, выздоравливай… — произнес он, понимая, как глупо это звучит.
— А смысл? — хмыкнул Григорий. — Все равно ведь посадят теперь!
— Посадят, — честно ответил Новиков, — признание твое, конечно, можно засчитать как явку с повинной, это смягчающее обстоятельство.
Но Григорий лишь досадливо поморщился:
— И куда мне теперь — такому? В инвалидную команду? Да мне, в общем, все равно, — признался он. — Я все время ее вижу. Ничего не вижу, а ее… Все время стоит. И смотрит, так смотрит…
Речь его постепенно перешла в бессвязное бормотание, потом он замолчал и, кажется, задремал. Андрей вышел из палаты — осторожно, чуть ли не на цыпочках, стараясь не шуметь.
Лечащий врач был настроен решительно.
— Больной нетранспортабелен! Я не дам вам его никуда перевозить, — сразу же заявил он. — Этот человек — мой пациент, и я не позволю подвергать его жизнь опасности!
Андрей не ожидал такого напора. Даже странно, что в таком богом забытом месте нашелся врач, готовый сражаться за пациента…
— Этот человек только что признался в убийстве! — попытался он урезонить ретивого медика. — Представляете, что будет, если он сбежит?
Но и врача не так легко было сбить с толку.
— Представляю! Это будет чудо. Я вообще удивляюсь, как он до сих пор жив.
Пришлось звонить в местное отделение полиции и требовать, чтобы выставили охрану возле палаты, а потом — вызывать экспертную группу в дом, где останавливался Нежданов, чтобы изъяли бутылки и зафиксировали следы… В общем, провозились до ночи.
Домой Андрей вернулся совершенно вымотанный, сразу рухнул в постель и заснул, но сон не принес ни отдыха, ни успокоения — скорее наоборот. Он видел перед собой то Нежданова, то Дениса, их лица сменяли друг друга, словно в каком-то адском калейдоскопе, а откуда-то сверху на них смотрела покойная Мария и улыбалась печальной и всепонимающей улыбкой.
Глава 26
«Открыв глаза, Беляна увидела над собой дощатый потолок. Она не сразу сообразила, как оказалась в чужом доме, но жалобный писк вернул ее к реальности. Увидев рыжего котенка, что бесцеремонно тыкался ей в щеку теплым, чуть шершавым розовым носиком, она вспомнила все: и набег на деревню, и гибель родных и соседей, и то, как свалилась в овраг, а потом нежданно-негаданно оказалась в чужом незнакомом месте… Вспомнила, как нашла рыжего котенка, привязанного кем-то у корней чудо-дерева, как бежала потом через лес, прижимая к себе пищащего звереныша, спасаясь уже не от степняков-пацинаков с кривыми саблями, а от чего-то куда более страшного, похожего на темное бесформенное облако, наделенное собственной злой волей, готовое поглотить ее. В последний момент, когда казалось, что для них с найденышем все кончено, из ничего, из воздуха возникло странное создание, напоминающее огромного медведя. Поднявшись на задние лапы, он издал устрашающий рык, от которого у Беляны кровь застыла в жилах, и оба чудовища сцепились в смертельной схватке, превратившись в клубящийся вихрь.
Потом она брела куда-то, не разбирая дороги, а увидев этот дом — явно жилой, добротный, но почему-то одиноко стоящий на опушке леса, — рванула к нему из последних сил, взбежала на крыльцо, забарабанила кулаком в дверь… И упала без сознания на пороге».
Лена покосилась на часы в правом углу компьютерного экрана. Поздно уже… Время подбирается к полуночи. Значит, Андрей вряд ли позвонит сегодня — и, уж точно, не приедет.
Она тихонько вздохнула. Да, конечно, у него работа, он занят и не всегда может выкроить время для нее… Но все равно было немного обидно! Хотелось, чтобы он был рядом — всегда, а не только когда дела позволяют, хотелось обнять его, вдохнуть его запах, а потом уснуть, положив голову ему на плечо.
Но ничего не поделаешь, работа есть работа!
«Если вдуматься, судьба — большая шутница, — думала Лена, — один мужчина моей жизни никогда толком не работал, другой на работе днюет и ночует. А я все недовольна!»
Мысль показалась забавной, Лена улыбнулась и снова повернулась к компьютеру.
«Придя в себя окончательно, Беляна с удивлением обнаружила, что кто-то озаботился тем, чтобы смыть с нее кровь и грязь, и даже обрядил в чистую рубаху — странную, правда, простую, белую, без вышивок и украшений. В родной деревне такие надевали только на покойников, но, раз уж оказалась неведомо где, выбирать не приходится. С трудом приподняв голову, Беляна осмотрелась по сторонам. Изба выглядела доброжилой, чистой, ладно и надежно устроенной. Но почему не видно ни хозяина, ни хозяйки?
Словно отвечая на ее мысли, отворилась дверь, и вошла женщина. Почему-то в ее присутствии Беляна сразу оробела, хотя хозяйка вовсе не выглядела страшной — рослая, статная, в простом льняном платье темно-коричневого цвета, с белым платком, повязанным на голове. Не молодая, не старая… Лицо ее было гладким, без морщин, и даже красивым, но в глазах Беляна увидела нечто такое, что внушало ей безотчетный страх.
Как будто эта женщина вовсе не была человеком, а лишь притворялась, надев подходящую личину.
Взглянув на Беляну, она молча налила из кувшина в глиняную чашку какую-то жидкость и поднесла ей.
— Пей!
Девушка оробела еще больше, но подчинилась. Однако стоило ей чуть приподняться, как голова закружилась, перед глазами потемнело, и она снова упала без сил на лавку. Рыжий котенок все понял по-своему — угрожающе выгнул спину, взъерошил шерсть на загривке и зашипел, всем своим видом давая понять, что себя и Беляну будет защищать до последнего вздоха.
— И что за кошь с тобой приблудная? — нахмурилась хозяйка. — А ну, брысь!
Беляна хотела было возмутиться, прижала к себе котенка… Если уж там, в лесу, спасла его, то и здесь не даст в обиду!
— Это моя кошь! Моя кошь! — хотела крикнуть она, но из горла вырвался только слабый не то стон, не то хрип. „Ма-акошь…“
— Ну, что ж… — усмехнулась хозяйка, — как скажешь, тем и станешь… Имя тебе теперь будет — Макошь! Пей, не бойся. Тебе лучше станет».
Лена пробежала глазами текст, сохранила его и закрыла файл. Кот спрыгнул со своей лежанки, подбежал к ней, потерся об ногу…
— Все, пойдем спать, мой хороший! — сказала она, поглаживая любимца, и Алекс заурчал, как будто был полностью с ней согласен.
Ложась в постель, Лена думала о том, как вышло, что ее жизнь кардинально изменилась всего за несколько дней? Совсем недавно она и не помышляла о том, чтобы завести домашнее животное, начать отношения с другим мужчиной после развода, и даже поучаствовать в расследовании уголовного дела! И самое удивительное, что все это ей безумно нравится. Она, как ее героиня, будто провалилась в другой мир, где все ново и непривычно, и учится в нем жить и действовать. Верно говорят, что творчество — сублимация страхов и надежд автора. Раньше она как-то не задумывалась об этом, зато теперь поняла и прочувствовала!
Засыпая, она прижимала к себе кота и улыбалась.
Глава 27
На следующий день, едва явившись на службу, Андрей столкнулся в коридоре с Кудеяром.
— Привет! — пробасил он, протягивая руку. — Кажется, тебя можно поздравить с раскрытием? Наконец-то?
— Ну, типа того… А ты откуда успел узнать?
— Слухами земля полнится! — развел руками Кудеяр. — Ты мне лучше вот что скажи: тело Завьяловой кому выдавать для похорон? Муженек ее вряд ли сможет теперь этим заняться.
— Да, — согласился Андрей, — полагаю, в ближайшее время он будет очень занят… И совсем другими делами.
— Вот! — Кудеяр поднял вверх указательный палец. — А других родственников у нее нет…
Андрей подумал о том, что у покойной вообще-то есть еще и сын, но в силу сложившихся обстоятельств на него тоже надежды никакой. Так уж получилось, что к смерти этой женщины оказались причастны самые вроде бы близкие люди. Правду говорил известный уголовный авторитет Леша Север, романтик и философ, автор плохих стихов и неожиданно точных сентенций, «предают только свои»…
— М-да, — задумчиво протянул Андрей, — настоящее одиночество — это когда тебя некому забрать из морга! А все остальное — так, фигня.
— Согласен, — отозвался Кудеяр, — так что делать-то? Не хоронить же ее за госсчет, как бомжиху!
— Погоди, есть у меня одна мысль! Я тебе чуть позже отзвонюсь, ладно?
Войдя в свой кабинет, он первым делом принялся рыться в столе и, отыскав визитку адвоката Ярошевского, набрал номер.
— Станислав Сергеевич? Добрый день. Капитан Новиков беспокоит.
— А, здравствуйте, Андрей Васильевич! — отозвался он. — Чем могу помочь? Как продвигается ваше расследование?
— Дело раскрыто, — коротко ответил он, — я хотел обратиться к вам по другому вопросу. У Марии Федоровны нет родственников, может быть, вы знаете, кто мог бы заняться организацией похорон?
— Знаю, — усмехнулся Ярошевский, — это я. На этот случай Мария Федоровна оставила некоторые распоряжения. С кем я могу связаться?
— Хорошо, записывайте номер!
Эксперты, которым пришлось потрудиться в ударном режиме, подтвердили, что в бутылке из-под водки, изъятой из дома, в котором жил Нежданов, действительно содержатся остатки метилового спирта. Правда, отпечатков на бутылке не оказалось, кроме пальцев самого Григория, что странно — должны же остаться следы хотя бы продавца из магазина! Похоже, Денис действительно все продумал и все предусмотрел…
Ну, почти все. К счастью.
В доме нашелся волос, принадлежащий ему, причем выпавший совсем недавно. К тому же в телефоне Григория Нежданова обнаружилась незарегистрированная сим-карта с одним-единственным контактом. Номер ожидаемо был заблокирован, но компьютерщик Вадик без особого труда установил, что телефон долгое время находился в одной соте с телефоном Дениса, буквально «следовал как ниточка за иголочкой».
Как выяснилось, дом в Озерках по документам принадлежал гражданину Селиванцеву, который, унаследовав его от родителей, сам туда не ездил, но сдавал дачникам на лето, размещая объявления на популярном сайте. Вызов в Управление его изрядно напугал, поначалу он даже попытался «уйти в несознанку» по системе «не слышал — не видел — не помню». Пришлось пригрозить принудительным приводом и неприятностями с налоговой, тогда, испугавшись еще больше, Селиванцев — пузатый одышливый дядька предпенсионного возраста — явился сам и показал на допросе, что дом действительно сдавал, но ни Дениса, ни Григория в жизни никогда не видел. Еще летом, в разгар сезона, он получил предложение от неизвестного — тот написал ему в мессенджер, — а потом на карту пришла неожиданно большая сумма с сообщением «аренда на 49 лет». Поначалу он удивился — договаривались-то всего на 3 месяца! — но потом решил просто радоваться свалившейся на голову удаче и наконец-то затеял долгожданный ремонт в квартире.
— Понимаете, этот дом — он весь таких денег не стоит! Старый ведь, гнилой уже… — объяснял он, — я и не думал, что кому-то может понадобиться, а вот поди ж ты… Так и знал, что дело нечисто, так и знал!
История в самом деле выглядела несколько фантастично, однако Вадик быстро установил, что Селиванцев действительно получил перевод на означенную сумму от некой Натальи Сергеевны Саблиной, 55 лет, вдовы банкира Саблина, отошедшего в мир иной десять лет назад.
Дама, очевидно, скучала, настолько, что милостиво соизволила приехать без повестки и адвоката, и произвела настоящий фурор своим дизайнерским нарядом (длинным пальто яркорозового цвета с отделкой из перьев), лицом, являющим собой плод вдохновенного творчества целой команды пластических хирургов, и удушающе-сладким запахом духов.
Вопросам о доме в Озерках она несколько удивилась, но не стала отрицать, что действительно оплатила аренду по просьбе своего хорошего знакомого.
— Это же такая мелочь, почему нет… Денис — такой милый молодой человек! Он художник, творческая личность, собирался устроить какой-то там перфоманс. Представьте, просил оплатить аренду с моего офшорного счета на Кипре! Обещал даже деньги вернуть, но я сразу сказала, чтобы не вздумал этого делать, а то я обижусь. Ради такой суммы мне даже своего банкира беспокоить неудобно. Я решила: если уж ему зачем-то понадобился этот дом, пусть пользуется на здоровье!
Разговорившись, Наталья поведала о том, что они с Денисом несколько лет назад состояли в очень близких, романтических отношениях, но потом решили просто остаться друзьями (в этом месте Андрей с трудом удержался, чтобы, повторяя бессмертного Станиславского, не воскликнуть знаменитое «не верю!»).
— Когда-то нам было хорошо вместе, но это в прошлом. Мы же цивилизованные люди…
Она говорила вроде бы спокойно, уверенно, с легкой улыбкой на безупречно накрашенных губах, накачанных силиконом, но в глазах ее Андрей видел другое — тоску стареющей одинокой тетки, для которой время, проведенное со сладким альфонсом, осталось, возможно, лучшим воспоминанием в жизни.
Хотя, по сравнению с Завьяловой, ей, можно сказать, повезло.
Записав показания и отпустив свидетельницу (узнав, в чем обвиняют Дениса, она явно испугалась — мигом растеряла светский лоск и как будто постарела лет на десять), Андрей решил собраться с мыслями, прежде чем вызывать на допрос Дениса. В принципе, улик и так достаточно, картина сложилась полная и не противоречивая, признание обвиняемого — давно уже не царица доказательств, но Андрей уже предвкушал удовольствие заглянуть ему в глаза, когда станет ясно, что игра окончательно проиграна!
Он как раз обдумывал план допроса, когда в кармане зазвонил телефон. Странно, номер вроде бы незнакомый…
— Капитан Новиков? — послышался голос в трубке. — Это Иван Анатольевич, доктор из больницы в Озерках.
— Да, здравствуйте, слушаю вас. — Андрей поудобнее перехватил телефон. Ладонь почему-то вспотела… Вряд ли этот абонент звонит с доб рыми вестями!
И подозрения тут же подтвердились.
— Григорий Нежданов умер сегодня, — сухо сообщил врач.
— Сожалею… — вымолвил Андрей. Как ни странно, ему и в самом деле было жаль этого парня. Подумать только: в Сирии уцелел, чтобы погибнуть от рук бессовестного и циничного подонка! А перед этим — стать убийцей собственной матери, которую искал всю жизнь…
Потом пришлось договариваться об отправке трупа Нежданова в Управление и просить Кудеяра, чтобы произвел вскрытие побыстрее…
Понятно, что дело о смерти Нежданова теперь придется объединять с делом Завьяловой, и сколько времени и сил уйдет на бумажную волокиту — страшно подумать.
Когда все формальности были улажены, рабочий день уже подошел к концу. Новиков посмотрел на часы, вздохнул… Можно было бы, конечно, отложить допрос на завтрашнее утро, но, как говорится, «куй железо не отходя от кассы!»
— Без своего адвоката я ничего говорить не буду, — сразу же заявил Денис. Под глазами его залегли тени, на щеках пробивалась щетина, одежда, помятая и несвежая, потеряла вид, но все равно он умудрялся выглядеть чертовски элегантным и обаятельным! Плечи развернуты, голова чуть откинута назад, на губах играет все та же легкая, «победительная» улыбка… Неудивительно, что он так нравится женщинам! Вон вдова банкира Саблина до сих пор с душевным трепетом вспоминает о нем и готова оказать любую услугу, да не просто так, а с радостью…
— Ваш адвокат уже едет сюда, — Новиков произнес эти слова вполне миролюбиво, хотя внутри все кипело от ярости, — а пока говорить буду я.
— О чем? — иронически осведомился Денис, чуть приподняв бровь.
— Ну, например, о том, что Григорий Нежданов сегодня умер в больнице в Озерках от отравления метанолом, — так же преувеличенно-спокойно сообщил Андрей.
На миг в лице Дениса что-то дрогнуло, но он тут же взял себя в руки и задумчиво произнес:
— Очень печально… Но я не знаю, кто это такой.
— Отлично знаете, — возразил Новиков, — хотя бы потому, что дом, откуда его доставили в больницу, по вашей просьбе арендовала — а фактически купила! — ваша добрая знакомая Наталья Сергеевна Саблина. Да, я в курсе, что вы просили ее заплатить с офшорного счета, но из-за такой мизерной суммы эта дама даже не сочла нужным беспокоить своего банкира.
Пальцы Дениса непроизвольно сжались в кулаки.
— Чертова дура… — пробурчал он.
— Да, подвела вас, подвела, — с лицемерным сочувствием отозвался Новиков, — но, с другой стороны, она ведь не знала, что вы замыслили убийство!
Он помолчал недолго, подумал и уточнил:
— Даже не одно, а сразу два.
Но и Денис успел взять себя в руки.
— Два? А почему сразу не три, не пять, не десять? Вам бы романы писать, начальник! — насмешливо протянул он. — Или там сценарии к сериалам! Не пробовали? Хорошие бы деньги заработали… Могу составить протекцию, когда выйду отсюда!
— Это вряд ли, — покачал головой Андрей, — когда — и если! — это случится, я уже пенсионером буду, на даче огурцы выращивать.
Денис уже не улыбался, и видно было, что занервничал.
— Насколько я знаю, чтобы посадить человека, нужны доказательства, — произнес он, испытующе глядя Андрею в глаза. — Вопрос в том, есть ли они у вас? Повторяю, я не знаю никакого Нежданова, не знаю, как он попал в этот дом. И, главное, я не убивал свою жену, я вообще никого не убивал!
— Хватит! — рявкнул Новиков и стукнул ладонью об стол.
Денис тут же осекся, как будто понял, что шутки кончились.
Он помедлил.
— Перед смертью Нежданов успел все рассказать. Хотите посмотреть?
— Не знаю. То есть не помню повода. Но война была ужасна… И у меня такое чувство, что именно мы развязали ее.
Он включил планшет, запустил видео… Когда на экране появилось изможденное лицо Григория, самоуверенность Дениса вдруг испарилась куда-то. По мере того как умирающий говорил, он словно сдувался, как воздушный шарик, и к концу сидел на стуле сгорбившись, опустив голову, словно дряхлый старик.
— Ну, какая может быть война? Все живут в мире, дорогой. Уже много лет. На Земле больше не будет войн, Тед.
— Это он убил ее… — с трудом вымолвил Денис. Странно — у него даже голос изменился, стал слабым и хрипловатым. — Он убил ее, а не я.
— Может, не на Земле, — мрачно отозвался он. Потом попытался перебить настроение шуткой, и к концу завтрака волна бессознательного страха немного откатила. Ели молча. Кеннеди и всегда-то был не особенно разговорчив за завтраком.
— Правильно, — уже спокойно согласился Новиков, — а вы были организатором преступления. Нежданова вы использовали, играя на его чувствах… Вы все продумали, все спланировали, а потом — хладнокровно отравили подельника, потому что он вам был больше не нужен. Давайте я расскажу, как все было, если уж вы сами не хотите?
Без нескольких минут шесть Мардж сложила тарелки в мойку; над низкими коннектикутскими холмами вставало солнце. Тед закончил туалет, оттянул воротник, немного ослабив вышитый желтый шнур, и слегка припудрил эполеты золотым порошком. Мардж осталась в халате: она была художником-дизайнером и работала дома, выполняя эскизы мебели и убранства комнат.
Денис не ответил, а Новиков, истолковав молчание как знак согласия, начал свой рассказ:
Ровно в 6.18 он вышел на крыльцо, куда в 6.20 подкатил сверкающий желтый «шевроле-кадиллак» 44-й модели с Альфом Хогеном за рулем. Стол Хогена, крепкого мужчины с пронизывающими глазками на мясистом лице, стоял сразу за рабочим столом Кеннеди в офисе фирмы Стьюарда и Диноли. В эту неделю была как раз очередь Хогена возить пятерых сослуживцев на работу. К тому же из них он владел самой лучшей машиной, и ему доставляло удовольствие щеголять ею.
— Значит, дело было так: вы, Денис Александрович, давно и успешно занимались тем, что втирались в доверие к обеспеченным дамам, скажем так, не юного возраста, и жили за их счет. Неплохо жили, кстати! Занятие это, конечно, малопочтенное, но законом не наказуемое. Завьялова, хотя и постаралась себя обезопасить, чтобы ни при разводе, ни в случае ее безвременной смерти вы не получили ничего, даже согласилась выйти за вас замуж. Не представляю, зачем она это сделала…
Кеннеди трусцой сбежал вниз к машине Хогена. Оглянувшись, он помахал Мардж на прощание, с некоторой досадой отметив, что она вышла на крыльцо в полупрозрачном утреннем халате. Некоторые из пассажиров «кадиллака» были холостяками, а в отличие от Хогена Кеннеди не улыбалось хвастать в открытую своими сокровищами. Он не испытывал ни малейшего желания демонстрировать красоту Мардж ни Ллойду Просели, ни Дейву Сполдингу, да и никому другому.
— Визу американскую так проще было получить, — буркнул Денис, — она как раз в Майами собиралась… Возила меня с собой, как кота в переноске!
Он скользнул на заднее сиденье. Просели и Майк Камерон подвинулись, освобождая ему место. Хоген нажал кнопку стартера, зажужжали турбоэлектрические моторы, и машина плавно двинулась по направлению к центру города.
— А, понятно, — кивнул Новиков. — Не знаю, сколько бы еще продолжалась ваша, с позволения сказать, семейная жизнь, но Мария стала подумывать о том, чтобы уйти на покой и отправиться куда-нибудь к теплым морям, чтобы провести там остаток своих дней. Учитывая в целом хорошее состояние ее здоровья и отсутствие вредных привычек, этот период времени вполне мог растянуться еще лет на тридцать. Но брать вас с собой, очевидно, в ее планы не входило.
Видимо, Сполдинг по пути рассказывал какой-то анекдот. Теперь он выдал концовку, и все, за исключением Кеннеди, расхохотались.
— Да не очень-то и хотелось! — презрительно фыркнул Денис. — Что я там забыл, на тех островах? Что там делать? Еще тридцать лет подносить ей коктейли?
Сполдинг не нравился Кеннеди. Этот стройный молодой служащий четвертого класса жил в новостройке тремя милями дальше. Сполдинг был не женат, относился ко всему крайне серьезно, даже настороженно и почти никогда не выдавал своих истинных мыслей. Черты характера, не очень располагающие в его пользу, вероятно, поэтому после трех лет работы у Стьюарда и Диноли, он все еще оставался служащим 4-го класса. Не было секретом, что старик Диноли предпочитал выдвигать женатых людей, обладающих при этом открытым характером.
— Кстати, как узнали о ее намерении — полагаю, порылись в компьютере, да? — осведомился Андрей.
— Имеет кто-нибудь из вас представление, что это за большое дело затевается сегодня? — спросил вдруг Майк Камерон.
Денис не ответил, но по его глазам Андрей понял, что попал в точку.
Кеннеди резко повернул голову влево.
— Думаю, это было не так уж сложно — защита там вообще никакая, — продолжал он, — в принципе, вряд ли расставание с Завьяловой стало бы для вас трагедией — ну, нашли бы себе новую покровительницу, и все! Однако деньги на кодированном счете не давали вам покоя. Они сулили свободу и богатство до конца дней… И вы стали думать о том, как завладеть этой суммой.
— Какое большое дело? Тебя тоже вызвали на Девятый этаж?
Денис все так же молчал. Андрей выдержал короткую паузу и заговорил снова:
Камерон кивнул:
— Вы понимали: ради того, чтобы завладеть деньгами, супругу вам придется устранить. Но как? Вы ведь не убийца! К тому же в любом случае вы попали бы под подозрение. Мужей и жен всегда подозревают, это я вам по опыту говорю! А время шло, Мария постепенно переводила свои средства в офшор, час икс приближался… И тут появился Нежданов! Сын, от которого она давным-давно отказалась. Искал маму, как мамонтенок из мультика. Вы стали свидетелем его разговора с Завьяловой. Она прогнала его, он уходил, подавленный, и вы поняли, что это шанс. Догнали, утешили, выпили вместе, привели отоспаться к себе… И аккуратно подвели его к мысли об убийстве.
— Всех нас вызвали. Даже Сполдинга. Думаю, Диноли разослал вчера приглашения всем служащим третьего и четвертого класса. И попомните мои слова, друзья, затевается нечто великое!
При этих словах Денис дернулся, как от удара. Сейчас он был сам на себя не похож — погасший взгляд, сгорбленные плечи, морщины у рта… Только сейчас стало заметно, что на самом деле он не так уж и молод. По документам ему тридцать пять, но выглядел он гораздо моложе… А сейчас всего за несколько минут превратился почти в старика.
— А может, агентство распускают, — кисло предположил Ллойд Просели. — Или же Диноли нанял группу сотрудников первого класса у Кроуфорда и Бурштейна, а нас теперь понизят на три класса.
А Новиков говорил так мягко, почти задушевно:
Хоген покачал головой:
— Тут что-то связанное с новым крупным заказом, который заполучил старик. Я слышал, Люсиль говорила перед закрытием. Если вы испытываете сомнения, всегда можно порасспросить секретаршу Диноли. А если она отвечает с неохотой, подзадорьте ее немного, — хрипло расхохотался он.
— Как только ваша жена получила письмо из банка, она подписала себе смертный приговор. Увы, она хранила конверт в домашнем сейфе… Вы дождались подходящего момента, создали себе отличное алиби, подробно проинструктировали Григория и снабдили его подходящим орудием убийства, чтобы следствию и искать долго не пришлось. К тому же и Света с приятелем вам невольно подыграли, когда пустились в бега, обнаружив труп хозяйки… Вы отлично все продумали, и все почти получилось, правда! Если бы не кот. Он сильно поцарапал Григория, и вы поняли, что, если в доме найдут его следы, ваш план полетит к чертовой матери. Пришлось импровизировать на ходу — вы незаметно вышли через черный ход, взяли машину Гарика Шустова и поехали в Камышево, чтобы избавиться от улик, а заодно — и от кота. Правда, пока вы засовывали его в коробку, он вас тоже поцарапал, пришлось срочно менять рубашку и заклеивать царапины пластырем. Надо отдать должное вашему хладнокровию — вы сумели провернуть все быстро и ловко, незаметно вернуться на Пивзавод и даже продолжить веселье с друзьями, так, что никто ничего не заметил!
Автомобиль вывернул на главную магистраль. Кеннеди задумчиво поглядывал в окно на проносящиеся внизу, в сотне футов ниже блестящей белой ленты магистрали, городки и поселки. Рев взрыва водородных бомб отдавался у него в ушах воспоминанием ночного кошмара, к тому же он не сбросил еще до конца сонную одурь.
Андрей нахмурился:
Какая-то новая большая сделка. Даже если и так, на нем это никак не должно отразиться. Только на прошлой неделе он принялся за работу по заказу Объединенных бокситовых рудников — долгосрочный проект, целью которого было убедить население района в Небраске, что их доходы не упадут, а реки не загрязнятся в результате действий геологоразведчиков, наводнивших их район в поисках алюминия. Он едва приступил к работе, только входил в новую для себя область. Вряд ли его на этой стадии освободят. А может, и наоборот?
— Но вам опять не повезло — нашлась добрая душа, которая спасла кота из помойки и повезла в ветклинику. Да еще ветеринар проявил похвальную бдительность и, услышав по радио об убийстве, вызвал полицию. А в результате — у наших экспертов оказались в руках неопровержимые улики, доказывающие причастность к убийству Завьяловой человека, являющегося ее биологическим сыном. Ну, и алиби ваше рассыпалось, потому что выбросить кота, не покидая Пивзавода, вы бы никак не смогли! Кота вы потом все-таки отвезли на усыпление… Как будто отомстить хотели.
Планы Диноли трудно даже предугадать. Формирование общественного мнения было делом хитрым, все решала зачастую минута, а сфера приложения услуг фирмы постоянно росла.
Денис усмехнулся — кривой такой, нехорошей улыбкой.
Напряжение не отпускало Кеннеди, и на этот раз даже мягкое урчание пульсирующих под сиденьем генераторов не помогало расслабиться.
— И что, за его смерть меня тоже будут судить? — осведомился он.
В 6.52 машина Хогена свернула с Магистрали и покатила вниз по длинной эстакаде в верхний Манхэттен. В 6.54 она уже была на углу 123-й улицы и Ленокса, в сердце делового района. Сверкающая белая башня офиса фирмы Стьюарда и Диноли возвышалась прямо перед ними. Когда все вышли из машины, Хоген перепоручил ее служителям, чьей обязанностью было припарковать автомобиль на третьем этаже здания.
— Нет, — покачал головой Андрей, — за это — не будут. Кот жив-здоров, попал в хорошие руки и, кажется, совершенно счастлив. Хотя это, конечно, не ваша заслуга… Так сложились обстоятельства.
Казалось, что эта новость опечалила Дениса еще больше. Он досадливо покачал головой и прикусил губу.
В 6.57 вошли в лифт, к 6.59 уже были перед главной дверью фирмы и ровно в 7.00 Кеннеди и все его постоянные попутчики сидели за столами.
Рабочий день Кеннеди длился с 7.00 до 14.30. Этот год по распоряжению городских властей сотрудники отделов рекламы и связи с публикой работали в раннюю смену, с наступлением 1 января 2045 года начало рабочего дня для них сдвигается на 8 часов утра. Только такой сдвигающийся график работы предохранял огромный город от ужасных пробок. Требовать от всех работающих в городе являться в офис и покидать его в одни и те же часы было бы безумием.
Стол Кеннеди хранил наведенный вчера перед уходом порядок. Записка от мистера Диноли лежала в отделении для бумаг, справа. Отколов ее от остальных документов, Кеннеди перечитал записку.
Вспомнив, как кот Алекс уютно мурчит, как снует под ногами на тесной кухне, как умильно поднимает мордочку и заглядывает в глаза, выпрашивая что-то вкусное, Андрей вдруг почувствовал, как сильно ему хочется оказаться там, в этой маленькой уютной квартирке, рядом с Леной… Однако он тут же одернул себя: дело есть дело, остальное — потом! Подозреваемого надо дожать, и прямо сейчас.
«Девятый этаж
14.12
— Второй раз — и совершенно фатально! — вам не повезло из-за того, что Григория живым довезли до больницы и он успел все рассказать. Совесть замучила, не совсем был пропащий человек… Понимаю, что для вас это слово — пустой звук, и, видимо, поэтому вы не смогли учесть этот фактор, хотя, надо отдать должное, продумали почти все! Осталось только узнать, где письмо с кодом, — продолжал Андрей, — хотя, надо думать, вы его давно уничтожили…