– Спасибо! Я правда не нарочно. Он убегал. Зачем ему бежать, если он невиновен? Вот ведь чертов идиот!
Когда Даниэль приходит в сознание, он притупленно чувствует, как что-то царапает лицо, его тащат по земле. Песок и мелкие камни попали в рот, Даниэль пытается выплюнуть их, но у него не получается.
12.8.41.
Он понимает, что кто-то тащит его. Жгучая боль в спине прошла. Прислушавшись к себе, Даниэль осознает, что исчезли почти все ощущения.
Погода все последнее время все-таки неважная. Солнце, облака, ветер с востока. Печет – и прохладный ветер. \"Politique Bulgare. Mot d\'ordre: lutter contre le bolchevisme!\" (Политика Болгарии. Лозунг: бороться против большевизма! – фр.)
Он с трудом пытается разлепить губы, чтобы что-нибудь сказать, но ни единый звук не выходит из его рта.
Страна за страной отличается в лживости, в холопстве. Двадцать четыре года не \"боролись\" – наконец-то продрали глаза. А когда ко мне прибежал на Belvedere сумасшедший Раскольников [
215] с беременной женой (бывший большевицкий посланник в Болгарии), она с восторгом рассказывала, как колыбель их первенца тонула в цветах от царя Бориса [
216]. «…»
Вести с русских фронтов продолжаю вырезывать и собирать.
В отдалении слышны громкие голоса, но повернуть голову в их сторону невозможно. «Они должны помочь мне, – думает Даниэль. – Мне надо ехать в Швецию».
Кончил \"La porte etroite\". Gide\'a (\"За закрытой дверью\" Жида – фр.). Начало понравилось, дальше пошло что-то удивительно длинное, скучнейшее, совершенно невразумительное. «…»
Он отчаянно пытается поднять руки, но и руки его не слушаются. Вызвали ли они «Скорую»? У него нет никакого желания провести несколько недель в больнице, ему надо найти Кристину и ребенка.
До него доносится чья-то ругань, земля вибрирует, когда что-то тяжелое ударяется о землю. Это была его нога? Ног он тоже не чувствует.
\"Москва под ударом\" Белого [
217]:
Краем глаза Даниэль замечает Темзу. В темной бурлящей воде отражаются ночные огни. Но кто это стоит рядом с ним?
Он предпринимает еще одну попытку попросить о помощи. Кричит изо всех сил, но не слышно ни единого звука.
– За сквером просером пылел тротуар… – Там алашали… – Пхамкал, и пхымкал… – Протух в мерзи… – Рукач и глупач… И так написана вся книга.
Кто-то закуривает. Даниэль различает на слух, как чиркнула спичка о картонный коробок, вспыхнуло пламя, зажглась сигарета. Тяжелое дыхание, втягивающее дым. Когда же приедет «Скорая»?
Да, не оглядывайся назад – превратишься в соляной столп! Не засматривайся в прошлое!
Грудь теснит, дышать тяжело. Даниэль моргает. Почему полицейский не обращается к нему? Почему ничего не говорит?
Шестой (т.е. четвертый) час, ровно шумит дождь, сплошь серое небо уже слилось вдали с затуманенной долиной. И будто близки сумерки.
Если бы Даниэль мог хоть что-нибудь произнести, он объяснил бы, почему побежал. Рассказал бы, что торопится в Швецию, к своей маленькой дочке. Он уже пропустил первые месяцы ее жизни и ни в коем случае больше не хочет ничего пропустить.
Семь часов, за окнами уже сплошное, ровное серое, тихо и ровно шумит дождь. Уже надо было зажечь электричество.
В ноздри попадает запах дыма. Хочется кашлять, но и это не получается. Сколько ему здесь еще лежать?
Потом что-то происходит. Подойдя ближе, полицейский упирается ногой в его тело. Даниэль все-таки чувствует чужую ногу, угадывает прикосновение. Его опять решили переместить?
22.8.41. Пятница.
Даниэля пинают ногой в поясницу, тело раскачивается. Его пытаются перевернуть?
В прошлую пятницу (15, католическое Успенье) был в Cannes. Уже не помню, купался ли. Возвратясь, шел домой, сидел, смотрел на горы над Ниццей – был прекраснейший вечер, горы были неясны, в своей вечной неподвижности и будто бы молчаливости, задумчивости, будто бы таящей в себе сон, воспоминания всего прошлого человеческой средиземной истории.
Полицейский пинает его еще раз, кажется, с разбега, на этот раз удар ощущается сильнее. Даниэль перекатывается, чувствует, как переваливается через край и падает в воду.
Прочел в этот вечер русское сообщение: \"мы оставили Николаев\". «…»
Река темна и холодна. Он тонет сразу, пытается бороться, но тело не слушается.
Рузвельт сказал, что, если будет нужно, война будет и в 44 году.
В ушах шумит от воды и, закрывая глаза, Даниэль изо всех сил пытается сохранять спокойствие. Он думает о Кристине и ребенке – какой красивой должна быть его маленькая девочка, какие чувства он испытывал бы, обнимая ее; мысли о дочери – последнее, что остается, когда все другое затихает.
Сейчас (около полудня) газета; итальянок, газеты пишут, что война будет длиться 10 лет! Идиотизм или запугивание? Да, Херсон взят (по нем. сообщению), Гомель тоже (рус. сообщение).
Война в России длится уже 62-ой день (нынче).
40. Суббота, 21 октября
Олеандры в нынеш. году цветут у нас (да и всюду) беднее – цвет мельче, реже. И уже множество цветов почернело, пожухло и свалилось.
Как нарочно, перечитываю 3-й т. \"В«ойны» и м«ира»\", – Бородино, оставление Москвы.
Несмотря на то, что проспала она всего пару часов, Шарлотта проснулась рано и спустилась в магазин, где с нетерпением дожидалась Сэм. Шарлотте приходилось изо всех сил сдерживать себя, чтобы снова не позвонить Сэм, и отвлекаться от мыслей, гуляя между стеллажами с книгами и вдыхая запах старой бумаги и ванили, пока она не наткнулась на сборник новелл Джумпы Лахири «На новой земле», который решила почитать за завтраком.
Ветер с востока, за горами облака, дует, довольно прохл. в приоткр. окна. Но в общем солнечно.
На кухне, приготовив себе чай и бутерброды, Шарлотта начала листать книжку. Сэм говорила ей, что одно из преимуществ чтения в больших объемах – тренировка способности делать несколько дел одновременно. Умелый читатель может есть, пить и делать педикюр, не отрывая глаз от книги, так и Шарлотта – сосредоточенно старалась не выронить из правой руки тост, левой рукой перелистывая страницы.
За несколько часов, пока Сэм не появилась в магазине, Шарлотта успела прочитать несколько рассказов Лахири. Увлекшись, она почти забыла о времени, но, заслышав скрежет ключей Сэм в замке входной двери, тут же отложила книгу в сторону и поспешила в магазин.
24.8.41. Воскр.
Сэм стояла на бордовом коврике у входа и складывала прозрачный зонт.
Вчера Cannes, купался. Никого не видал.
– Какой ливень, – произнесла она, тряхнув головой.
Юбочки, легкие, коротенькие, цветистые, по-старинному простые, женств., которые носят нынешнее лето. Стучат дерев. сандалиями.
Шарлотта, до этого даже не обратившая внимания на погоду за окном, бросила взгляд на улицу, где люди спешили, защищая головы от дождя портфелями и газетами. Небо было тревожно темным, сильные порывы ветра, казалось, прибивали дождь к земле.
Немцы пишут, что убили русских уже более 5 миллионов.
– Ой, тебе дать полотенце?
С неделю тому назад немцы объясняли невероятно ожесточенное сопротивление русских тем, что эта война не то, что во Франции, в Бельгии и т.д., где имелось дело с людьми, имеющими \"lintelligence\", – что в России война идет с дикарями, не дорожащими жизнью, бесчувственными к смерти. Румыны вчера объяснили иначе – тем, что \"красные\" идут на смерть \"под револьверами жидов – комиссаров\". Нынче румыны говорят, что, несмотря на все их победы, война будет \"непредвиденно долгая и жестокая\".
Сэм покачала головой и, наклонившись, постучала по уху, прикидываясь, что вытряхивает оттуда воду.
– Да нет, не надо. Но я жалею, что не надела купальник. Вечером, похоже, до дома можно будет добираться вплавь.
Днем нынче было соверш. палящее солнце – настоящий провансальский день.
Прежде чем понять, что это всего лишь шутка, Шарлотта успела представить себе, как странно будет выглядеть Сэм, шагающая по улице в купальнике. Шарлотта устало потерла лоб.
– Ну как, хоть немного-то поспала? – спросила Сэм, отряхивая блестящее платье с крупными цветами, похожее на наряд подружки невесты из восьмидесятых, с подолом, оспаривающим закон всемирного тяготения.
Шарлотта поморщилась.
28.8.41. Четверг.
– Немного, – произнесла она. – Еще раз прости, что позвонила и разбудила тебя.
Был Andre Gide. Оч. приятное впечатл. Тонок, умен – и вдруг: Tolstoy – asiatique. В восторге от Пастернака (как от человека – \"это он мне открыл глаза на настоящ. положение в России\"), восхищ. Сологубом.
Сэм широко улыбнулась.
Вечером известие, что Персия сдалась.
– Ничего страшного! И потом, приятно осознавать, что и я в будущем могу позвонить когда угодно. В следующий раз в разгар очередного любовного кризиса я дам о себе знать.
Вчера: ранен Лаваль [
218] (на записи волонтеров франц., идущих воевать с немцами на Россию). «…»
Сэм подмигнула, и Шарлотта устало улыбнулась в ответ.
Gide видел Горького, но в гробу.
В Париже выдается литр вина на человека на целую неделю.
– Полагаю, тебе еще не удалось ничего выяснить? – аккуратно поинтересовалась она.
Сэм провела рукой по волосам, поправляя начесанные локоны.
30.8.41. Суб.
– Полицейские, похоже, начинают работать значительно раньше нас, так что Линдси уже успела кое-что нарыть. Там что-нибудь есть? – спросила она, кивнув в сторону термоса с кофе.
С утра солнце, потом небо замутилось, совсем прохладно. Ночью ломило темя и трепетало сердце – опять пил на ночь (самод. водку)!
Взяв кружку, Шарлотта наполнила ее смолисто-черным кофе и протянула Сэм.
Взят Ревель. «…»
– Здорово, – воскликнула Шарлотта, изучающе глядя на Сэм, которая отхлебывала свежесваренный напиток. – Так быстро! И что ей удалось узнать?
Кончил вчера вторую книгу \"Тихого Дона\". Все-таки он хам, плебей. И опять я испытал возврат ненависти к большевизму.
Отставив в сторону кружку, Сэм улыбнулась неискренней улыбкой, не затрагивавшей глаз.
– К сожалению, ничего хорошего. Ты уверена, что хочешь это услышать?
5.IX. Пятн.
Вдоль позвоночника пробежала дрожь, и Шарлотта оперлась о прилавок. Что именно нарыла Линдси: что Даниэль состоял в рядах ИРА, или, может быть, его подозревали в совершении какого-нибудь преступления? Хотя затем Шарлотта подумала, что неопределенность еще хуже.
Купался за эти дни 3 раза. В среду был в Ницце, завтракал с Пушкиной. Выпил опять лишнее. Спьяну пригласил ее к нам в среду.
– Да, – решительно произнесла она. – Пожалуйста, расскажи мне.
У Полонских получил письмо от Алданова.
Сэм глотнула кофе.
Дни в общем хорошие, уже немного осенние, но жаркие.
– Даниэль О’Коннор с NI-номером, который ты назвала мне, был объявлен в розыск работодателем в мае 1984 года.
Контрнаступление русских. У немцев дела неважные.
Глаза Шарлотты заблестели. Это было после того, как он отправился в Швецию. Тогда, возможно, он вовсе не исчез!
Кровь, но не сильная.
– Он уехал в Швецию! – радостно воскликнула она. – Об этом написано в его письме Саре!
Вчера ездил с М. и Г. (в Cannes), после купанья угощал их в \"Пикадилли\".
Китайские рассказы Pearl Buck [
219]. Прочел первый. Очень приятно, благородно. Ничего не делаю. Беспокойство, грусть.
Сэм взглянула на нее с сочувствием.
В газетах холопство, брехня, жульничество. Япония в полном мизере – всяческом. Довоевались, с. в. м.!
– Но я не думаю, что он в Швеции. Семью годами позже его признали умершим.
Нынче 76-ой день войны в России.
Шарлотта покачала головой.
– Признали умершим? Но ведь его так и не нашли?
7.IX.41. Воскр.
– Нет. Но они не могут никого объявить умершим без тщательного расследования. И Линдси говорит, в его деле есть пометка о том, что был сделан запрос в шведскую полицию. С момента исчезновения никаких вестей о нем не было.
Серо и прохладно. Безвыходная скука, одиночество. Нечего читать – стал опять перечитывать Тургенева: \"Часы\", \"Сон\", \"Стук, стук\", \"Странная история\". Все искусственно, \"Часы\" совершенно ненужная болтовня. «…»
Шарлотта почувствовала, как к глазам подступают слезы.
– Неправда! Ну как он мог пропасть без вести? Он всего лишь направлялся к моей матери.
Бесстыжая брехня газет и радио – все то же! Утешают свой народ. \"В Пет. мрут с голоду, болезни…\" – это из Гельсингфорса. Откуда там что-ниб. знают? «…»
Обойдя вокруг стола, Сэм сдержанно обняла ее.
– Мне ужасно жаль.
14.IX.41. Воскр.
Шарлотта закрыла лицо руками. Это не могло быть правдой! Значит, ей в любом случае не суждено увидеться с отцом. Он пропал без вести.
В ночь с 10 на 11, в час с половиной проснулся от стука в дверь – оч. испугался, думал, что с В. что-н. Оказалось – было два страшных удара, англ. бросили бомбы между Восса и Mandelieu на что-то, где будто бы что-то делали для немцев. Я не слыхал, а когда кинулся к окну, увидал нежную лунную ночь и висячий невысоко в воздухе над Восса малиновый овал – нечто жуткое, вроде явленной иконы – это освещали, чтобы видеть результаты бомбардировки. Говорят, разрушены и сожжены какие-то ангары. «…»
Все сжалось при мысли о матери. Узнала ли она хотя бы, что Даниэль направлялся к ней? Что он был рад новости об отцовстве и с нетерпением ждал встречи с ними? Или же она так и сидела в их маленькой квартирке, чувствуя себя нелюбимой и всеми покинутой?
Опять перечитываю \"Вешн«ие» воды\". Так многое нехорошо, что даже тяжело.
– Мне кажется, это так несправедливо, – вздохнула Шарлотта. – Сейчас, когда я наконец узнала, кем он был.
Сэм кивнула.
Нынче прекрасное, солнечное, но прохл. утро.
– Знаю. Это чертовски тяжко.
На фронтах все то же – бесполезное дьявольское кровопролитие. Напирают на Птб. Взяли Чернигов.
Шарлотта теребила сережку.
– Что-нибудь еще удалось узнать? Что могло с ним произойти, по мнению полиции, есть ли у них версия?
16.IХ.41. Вторн.
Сэм покачала головой.
Ждем к завтраку Левина, Адамовича и Andre Gide.
– Насколько мне известно, нет. Но Линдси обещала продолжить поиски. Как только у меня будет больше информации, я расскажу тебе.
В этот момент в магазин вошла Мартиник. Радостно насвистывая, она несла большое, затянутое пленкой блюдо, на котором красовались яркие пятна зеленого марципана вперемешку с темным шоколадом. Завидев Шарлотту, она отставила блюдо в сторону и подошла к ней.
– Душечка моя, как ты?
19.IX.41.
Шарлотта набрала в легкие побольше воздуха.
Во вторник все названные были. Я читал \"Русю\" и \"Пашу\". «…»
– Сэм помогла мне с поисками отца, и похоже, что его нет в живых.
Во время обеда радио: взята Полтава. В 9 часов: – взят Киев.
Приходили ко мне М. и Г. – Галина ревет, пила у меня rose.
– Объявлен умершим, – уточнила Сэм. – Он пропал без вести в 1984 году.
Взято то, взято другое… Но – a quoi bon? Что дальше? Россия будет завоевана? Это довольно трудно себе представить!
– Полгода спустя после моего рождения, – посетовала Шарлотта.
22.IX.41. Понедельник.
Мартиник протянула к ней руки, и Шарлотта не сопротивлялась, когда та заключила ее в свои объятья.
Русское радио: \"мы эвакуировали Киев\". Должно быть, правда, что только вчера, а не 19-го, как сообщали немцы.
– Бедняжка! С какой ужасной новости началось твое утро!
Не найдя поблизости ничего, на что можно было бы опереться, Шарлотта благодарно положила голову на мягкое плечо Мартиник. По крайней мере, приятно было ощущать, что ее утешали; узнавать обо всех перипетиях в одиночку накануне ночью было ужасно.
Г. и М. продолжают еще раз переписывать мои осенние и зимние рассказы, а я вновь и вновь перечитывать их и кое-где править, кое-что вставлять, кое-что – самую малость – зачеркивать.
Подойдя к блюду, которое принесла Мартиник, Сэм сняла пленку и склонилась над выпечкой.
– А это что такое?
Потери немцев вероятно чудовищны. Что-то дальше? Уже у Азовского моря – страшный риск…
Мартиник пригладила волосы Шарлотты.
Послал (завтра утром отнесет на почту Бахрак) Олечке письмо: три маленьких открытки шведских и стихи:
– Узнаешь? – доброжелательно спросила она.
Шарлотта устало заморгала.
Дорогая Олечка,Подари мне кроличкаИ пришли в наш домЗаказным письмом.Я его затемС косточками съем,Ушки пополамМарге с Галей дам,А для прочих всех -Лапки, хвост и мех.
– Да, это пылесосы
[33]. Твоя работа?
23.IX.41., 24.IX.41.
«…» Майский [
220], русский посланник в Англии, заявил англ. правительству, что немцы потеряли людьми около трех с половиной миллионов, но что и у русских потери очень велики, что разрушены многие индустр. центры, что Россия нуждается в англ. помощи… Это англ. радио. Французское радио сообщило одно: «Майский признал, что положение русских катастрофично, что потеря Киева особенно ужасна…»
Мартиник кивнула.
Прекрасная погода.
– Ага. Мы с Анджелой приготовили, по шведскому рецепту. Как вы думаете, они подойдут для ассортимента нашего книжного кафе?
Сэм была настроена весьма скептично.
25.IX.41.
– А на вкус они какие?
Прекрасное утро. Проснулся в 7. Бахр. и 3. поехали за картошками к Муравьевым.
– Шоколад и марципан с пуншем.
М. и Г. переписывали эти дни \"Натали\". Я еще чуть-чуть почеркал.
– С пуншем! Что же ты сразу не сказала? Разве я когда-нибудь отказывалась от блюд, в которых содержатся крепкие алкогольные напитки? – сказала она, взяв одно пирожное.
Питаемся с большим трудом и очень скудно: в городе решительно ничего нет. Страшно думать о зиме,
Мартиник подняла брови.
– Вообще-то там всего лишь экстракт пунша.
28.IX.41. Воскр.
– Ну и слава богу, – заметила Сэм, не переставая жевать. – А то сюда сбежались бы старики со всех окрестностей, отбою бы не было.
Прекрасный день, начинался ветер, теперь стих (три часа). Как всегда, грустно – веселый, беспечный трезвон в городе. «…»
– Тебе тоже надо съесть штучку, – проговорила Мартиник, поднося блюдо Шарлотте.
Третий день не выхожу – запухло горло, был небольшой жар, должно быть, простудился, едучи из Cannes в четверг вечером, сидя в заду автобуса возле топки.
Ухватив один «пылесос», она откусила кусочек. На вкус пирожные ничуть не отличались от домашних шведских.
Кончил \"Обрыв\". Нестерпимо длинно, устарело. Кое – что не плохо.
– И что теперь? – поинтересовалась Мартиник.
Очень грустно, одиноко.
Шарлотта кивнула в сторону Сэм.
– Линдси продолжит поиски, посмотрит, можно ли выяснить что-нибудь еще.
30.IX.4I. Вторник.
Сэм облизала пальцы.
Хорошая погода. Именины Веры, завтрак с Самойловыми, они привезли жареную утку.
– Кто знает, может быть, удастся выяснить обстоятельства его исчезновения. – Она повернулась к Мартиник. – Господи, какая вкуснятина! Можно мне еще штучку?
Кровь. Сказка про Бову продолжается – \"одним махом семьсот мух побивахом\". \"Полетел высоко – где-то сядет?\"
– Ну конечно!
– Они очень вкусные! – подтвердила Шарлотта. – Ты говоришь, Анджела тебе помогала?
8.Х.41. Среда.
Мартиник с гордостью улыбнулась.
«…» Вчера вечером вернулся из Ниццы Бахр. A. Gide сейчас там. Какой-то швейц. издатель, по его реком., хочет издать на франц. языке мою новую книгу. Вот было бы счастье!
В Сербии и Чехии заговоры, восстания и расстрелы. «…»
9.X.41. Четверг.
Проснулся в 6 1/2 (т.е. 5 1/2 – теперь часы переведены только на час вперед), выпил кофе, опять заснул до 9. Утро прекрасное, тихое, вся долина все еще (сейчас 10 1/2) в светлом белесом пару. Полчаса тому назад пришел Зуров – радио в 9 часов: взят Орел (сообщили сами русские). \"Дело оч. серьезно\". Нет, немцы, кажется, победят. А может, это и не плохо будет?
– Да. Она внезапно решила, что печь со мной вместе – это круто.
Позавчера М. переписала \"Балладу\". Никто не верит, что я почти всегда все выдумываю – все, все. Обидно! \"Баллада\" выдумана вся, от слова до слова – и сразу в один час: как-то проснулся в Париже с мыслью, что непременно надо что-нибудь «послать» в \"Посл. Н.\", должен там; выпил кофе, сел за стол – и вдруг ни с того, ни с сего стал писать, сам не зная, что будет дальше. А рассказ чудесный.
Когда Шарлотта увидела радость в ее глазах, по всему телу растеклось тепло. Она помнила рассказы Мартиник о том, что дочь едва с ней разговаривала.
Нынче Ницца встречает Дарлана [
221].
– Мне кажется, Анджела прекрасно справлялась, помогая нам на писательском вечере. Как думаешь, она захочет периодически подрабатывать у нас по несколько часов? Во время мероприятий или в праздники и каникулы, например?
Как живет внучка Пушкина и чем зарабатывает себе пропитание!
Сначала Мартиник закивала с энтузиазмом, но потом вид у нее стал озабоченным.
11.X.41. Суббота.
– А у нас точно есть на это средства?
Шарлотта улыбнулась.
Самые страшные для России дни, идут страшные бои – немцы бросили, кажется, все, все свои силы. \"Ничего, вот-вот русские перейдут в наступление – и тогда…\" Но ведь то же самое говорили, думали и чувствовали и в прошлом году в мае, когда немцы двинулись на Францию. \"Ожесточенные бои… положение серьезно, но не катастрофично…\" – все это говорили и тогда.
– Я думаю, да. А еще, мне кажется, ты задала тренд своей шведской выпечкой.
Сэм согласилась.
– Почти каждый день приходит народ и интересуется, что означает шведская фика. Вчера мы распродали всю выпечку без остатка.
14.X.41. Вт.
– А что с банком? – спросила Мартиник.
– Разве я вам не говорила? Извините, так много всего происходит, но с банком все под контролем. Они согласились разработать план рассрочки платежей.
– Так ты не будешь продавать лавку? – воскликнула Сэм.
Шарлотта только рассмеялась в ответ.
– Ну, я же уже сказала. Я предприму все усилия для сохранения «Риверсайда».
– Значит, фастфуд со своими гамбургерами может идти лесом, – не без лукавства заметила Сэм. – Так, может быть, пора поговорить о повышении зарплаты?
– Сэм! – произнесла Мартиник, бросив на нее укоризненный взгляд.
Рождение В. Завтракали у Тюкова.
– А что такого? Я просто интересуюсь.
Шарлотта стряхнула крошки пирожных с прилавка.
17.X.41. Пятница.
– Как только будет возможность, я обещаю заняться этим вопросом, – виновато сказала она.
Вчера вечером радио: взяты Калуга, Тверь (г. Калинин по-\"советски\") «…» и Одесса. Русские, кажется, разбиты вдребезги. д.б., вот-вот будет взята Москва, потом Петербург… А война, д.б., будет длиться всю зиму, – м.б. и больше. Подохнем с голоду. «…»
– Да, вот видишь, Мартиник, – ответила Сэм, поддразнивая Мартиник. – Наш начальник займется этим вопросом. – Она опять повернулась к Шарлотте. – Постарайся сделать это до Рождества, я хочу купить по-настоящему достойный подарок своей девушке.
Мартиник возвела глаза к небу, но Шарлотта не смогла сдержать улыбку.
18.X.41.
– А как у тебя дела с Линдси?
Вчера кончил перечитывать \"Обломова\". Длинно, но хорошо (почти все), несравненно с \"Обрывом\". «…»
Сэм громко вздохнула, хотя у нее всегда появлялся блеск в глазах, когда речь заходила о Линдси.
– Как и ожидалось. Она продолжает настаивать на моногамных отношениях и вчера спросила меня, не хочу ли я, чтобы мы жили вместе.
19.X.41. Воскр.
– Как здорово! – воскликнула Мартиник. – То есть я хочу сказать, не пришло ли тебе время покинуть отчий дом?
Пошел пятый месяц войны.
Сэм усмехнулась.
Недели 2 т.н. перечитал три романа Мориака. Разочарование.
– Посмотрим. Папа будет обескуражен. Ну чем он будет заниматься все дни напролет, если ему не надо будет заботиться обо мне?
Нынче кончил \"Lecole des femmes\" Gide\'a. Скучно, пресно, незначительно. Зачем это написано? Умный человек, прекрасно пишет, знает жизнь – и только.
– Да найдет он чем заняться, – произнесла Мартиник, начиная выставлять кофейные чашки, чтобы подготовиться к первой волне посетителей кафе, которые придут с открытием магазина.
– Кстати, – заметила Шарлотта, – я получила мейл о писателе по имени Джон Грин, вы знаете, кто это?
«Без даты»
В глазах Сэм мелькнула какая-то дикая искорка.
Когда ехал в среду 22-го из Ниццы в Cannes в поезде, голубое вечернее море покрывалось сверху опалом.
– Я обожаю его!
– Прекрасно! Его издательство интересуется, не хотим ли мы перед Рождеством организовать автограф-сессию с его участием. Судя по всему, они прочитали о «Риверсайде» в газете.
29.X.41. Среда.
Мартиник собрала кофейные чашки в две пирамиды, поставив их вплотную друг к другу.
– Да, Анджела говорила, что о нас уже много пишут и в Интернете.
«…» В среду 22-го был в Ницце, много и очень бодро ходил, в 5 1/2 вошел на набережной в грасский автобус, чуть не всю дорогу стоял, – так было много народу, как всегда, – бодро поднялся в гору домой. Утром на другой день, – в день моего рождения, 23-го, – потерял так много крови, что с большим трудом сошел в столовую к завтраку, съел несколько ложек супу (как всегда, вода и всякая зелень, пресная, осточертевшая) и пересел в кресло к радио, чувствуя себя все хуже, с головой все больше леденеющей. Затем должен был вскочить и выбежать на крыльцо – рвота. Сунулся назад, в дом, в маленький кабинет возле салона – и упал возле дивана, потеряв сознание. Этой минуты не заметил, не помню – об этом узнал только на другой день, от Г., которая, подхватив меня с крыльца, тоже упала, вместе со мной, не удержав меня. Помню себя уже на диване, куда меня втащил Зуров, в метании от удушения и чего-то смертельно – отвратительного, режущего горло как бы новыми приступами рвоты. Лицо мое, говорят, было страшно, как у настоящего умирающего. Я и сам думал, что умру, но страха не испытывал, только твердил, что ужасно, что умру, оставив все свои рукописи в беспорядке.
Прибежавший из Helios\'a (из maison de sante возле нас) доктор (оч. милый венгерский еврей) был, как я видел, очень растерян. Хотел сделать впрыскивание камфоры – я с удивившей его энергией послал это впрыскивание к черту, потребовав камфарных капель. Кроводавления у меня оказалось всего 7 – доктор сказал, что меня спасло только мое сильное от природы сердце, пульс одно время был чуть ли не совсем не слышен.
– Означает ли это, что надо соглашаться на предложение Джона Грина?
Дня три я лежал после того в постели – слабость, озноб и жар: почему-то то падала, то поднималась – температура, доходя иногда до 37,5. M.б. была и легкая отрава – за завтраком в Ницце, где дали вместо печенки какой-то мерзкий сгусток – легкого, что ли, – черно-багровый, мягкий, текущий сукровицей – я с голоду съел половину его. Вчера и нынче уже не в постели, чувствую себя не плохо, только нынче вдруг опять сильная кровь. Читал (перечитывал) эти дни Бруссона \"A. France en pantoufles\" – много интересного, но много и скучной болтовни.
Сэм и Мартиник кивнули.
В Нанте и в Бордо немцы расстреляли за эти дни 100 человек заложников (по 50 на каждый из этих городов) – за то, что и в Нанте и в Бордо в один и тот же день было убито по немцу (из высших чинов).
– А как же! Может быть, нам уже сейчас стоит запланировать еще несколько писательских вечеров? – оптимистично продолжила разговор Сэм.
Как раз во время моего припадка приходила Татьяна Мих. Львова-Толстая (дочь Мих. Льв. Толстого, сына Льва Ник.).
Шарлотта пожала плечами.