– Родня, – вздохнула Анфиса, – ближайшая. А мне это даже в голову не пришло. Петр Владимирович меня выслушал, понял, что я активная, натворю дел, позвал меня, дурочку, в гости, угостил чаем со снотворным. Потом позвонил главврачу психбольницы, своему хорошему приятелю, попросил меня оформить как больную. Якобы Семенов домой шел, а я у его подъезда сижу. Документов нет никаких, плачу, на простые вопросы не отвечаю!

Анфиса допила чай.

– Счастье, что мне встретился Лева. Иначе могли лекарствами до смерти заколоть. Рассказываю сейчас вам все и сама не верю, что так и было. Как звали главврача психушки? Борис Сергеевич Зябин. Лева его племянник! Как вам такое?

– Рождественская сказка просто, – пробормотала я.

– Ага, – по-детски ответила хозяйка. – Лева все дяде рассказал, Борис Сергеевич меня год в клинике держал, потом я узнала, что Клавдия стала главной на хлебозаводе. Директора перевели в Минск, его зама и секретаря парткома тоже куда-то отправили. А Семенов Петр Владимирович умер. Я вышла замуж за Леву, стала Зябиной. Мою историю болезни уничтожили. Супруг защитил кандидатскую, и стали мы жить счастливо. С Клавдией больше не общалась. Мама умерла, пока я в психиатрической лечебнице находилась, отец следом быстро ушел. Двое детей у нас, сын и дочь, теперь уже и внуки. Про Клаву ничего не знаю, но могу подсказать, кто вам про ее жизнь подробно расскажет. Вероника Николаева. Моя бывшая одноклассница. Она Клаву обожала. Родители у нее были пьяницами, бабушка им под стать. Жила семья в одном подъезде с Клавдией. Ника ей в ноги кланялась, шептала: «Тетя Клава, какая вы красавица!» Когда Николаева восемь классов окончила, директриса ей предложила: «Оформлю тебя на хлебозавод уборщицей. График – сутки через трое. В остальные дни ты у меня дома будешь работать – убирать, стирать, гладить. Потом мужа тебе найду».

Анфиса подлила мне еще чаю.

– Когда меня в психушку засунули, Ника у Клавдии работала. Вот она точно все про нее знает. А я, как понимаете, не в курсе. После того как из психушки вышла, ни разу со старшей сестрой не встречалась.

Глава пятнадцатая

Не успела я отъехать от поселка, как раздался звонок от Эллы Семеновны.

– Любовь моя! – закричала владелица гипермаркета. – Ты где?

Я, не ожидав, что Фабер вспомнит про меня, ответила:

– Домой еду!

– В квартире кто-то есть? – продолжила Элла.

– Сейчас выясню, – пообещала я и набрала номер Алексея.

– На проводе! – заорал прораб.

Я отодвинула телефон от уха.

– Что с ремонтом?

– Работаем, – ответил мужчина, – стараемся, все на месте, дело кипит. А что?

– Сейчас объясню. – Я перезвонила Фабер. – В квартире бригада отделочников.

– Отлично! – почему-то обрадовалась Элла Семеновна. – Вели им меня впустить.

– Зачем? – удивилась я.

– Что за вопрос? – возмутилась хозяйка гипермаркета. – Надо! Ты писательница, не должна заниматься фигней собачьей!

Я опять соединилась с прорабом, потом позвонила Саше.

– Слушаю, – тихо произнесла та.

– Отправила тебе запись нашей с Анфисой беседы. Надо найти женщину, о которой она упомянула в конце нашего разговора.

– Поняла. Начинаю, – долетело в ответ.

– Заеду на короткое время домой, посмотрю, как ремонт движется, и примчусь в офис.

У нашего дома стояла огромная фура с надписью «Ваш унитаз – наша головная боль». Я тихо хихикнула, вошла в подъезд, добралась до квартиры, оказалась в холле и замерла.

Пол был застелен белой бумагой, причем ее приклеили к плинтусам. Из глубины апартаментов летел голос Эллы Семеновны. Что она говорила? Если отбросить все непечатные слова, выражения и обороты, то останется одно лишь «вон!».

– Вилка, что случилось? – послышался сзади тихий голос соседа Кеши.

– Извини, что побеспокоили, но, поскольку из твоих владений доносятся громкие звуки, мы слегка всполошились, – подхватил Гоша, – вдруг что-то случилось.

– Да чтоб у тебя на пятке … вырос! – раздался крик Эллы. – Чтоб тебе, когда в туалет захочется, ботинок снять, потерять и не найти!

Гоша и Кеша переглянулись.

– Ты такой оборот слышал? – осведомился старший брат.

– Не люблю нецензурные слова, – отозвался младший. – Сам их не произношу, но другим замечания не делаю. Но данное высказывание необычно!

– Нетривиально, – согласился Гоша. – У человека, который его изобрел, нестандартное мышление. Подобные люди на вес золота!

В холл выбежал Алексей, увидел нас и взвыл:

– Уберите бабу!

– Добрый день, – дуэтом поздоровались братья.

– Как ваш таз? – осведомился Кеша.

– Не болит? – с сочувствием осведомился и Гоша.

– У меня нет таза! – огрызнулся Алеша и залез в шкаф.

– Как это? – заморгал Кеша. – Он у всех есть. Вы на нем сидите.

– Ты прав, брат, – согласился Гоша.

Прораб промолчал. Тут в холл выплыла Элла Семеновна, за ней, засучив рукава пуловера, шагал «бегемот».

– Вилочка! – обрадовалась дама. – Извини, пришлось разогнать кучку воров и негодяев. Где строителей взяла?

– Знакомая посоветовала, – тихо ответила я, поворачиваясь спиной к шкафу с прорабом.

Братья-соседи выполнили тот же маневр.

– С такой посоветую раззнакомиться, – выпалил Роберт.

Элла подняла указательный палец.

– Роби! Гениально!

Похоже, новый секретарь очень понравился хозяйке, раз она называет его по имени, а не кличет Натой.

– Апчхи! – донеслось из шкафа.

Фабер прищурилась:

– Кто у нас там? Роб, мальчик мой, изучи полянку.

«Бегемот» сделал шаг вперед и остановился, потому что раздался звонок в дверь. Я быстро подошла к ней и поняла, что домофон почему-то не работает. Находись я сейчас дома одна, никогда бы не распахнула дверь. Но сейчас рядом соседи, Роберт и Элла. От последней, как и от меня, в драке толку мало, но чем больше людей, тем быстрее убегает грабитель.

Я открыла дверь и увидела на лестнице дедушку с бабушкой. Старичок был одет в драповое пальто с небольшим серым каракулевым воротником. На макушке у него сидела шапка из того же меха. В моем детстве она называлась «пирожок», в рейтинге элитности и вожделенности получения товаров советских лет такой головной убор стоял на втором месте после ушанки из ондатры. Бабуля щеголяла в шубке расцветкой под леопарда и колпачке из светло-зеленой мохеровой пряжи.

– Вы, наверное, Олечка, – улыбнулся дедуля. – Мы приехали! Доброго всем дня!

Держать милых пенсионеров на лестнице показалось неприлично.

– Входите, пожалуйста, – пригласила я их, закрыла дверь и объяснила: – Наверное, вы ошиблись адресом. Здесь живем мы с мужем, Виола и Степан.

– Андрей Афанасьевич, – представился дедуля.

– Маргарита Ильинична, – представилась и бабуся. – У нас есть телеграмма.

Она вынула из сумки сложенный лист бумаги, развернула его и протянула мне.

– Вот.

Ну надо же! Телеграмма! Я так привыкла, что все сообщения приходят на телефон! Но, оказывается, есть еще люди, которые идут на почту, чтобы отправить депешу.

– Там указан адрес, – объяснил Андрей Афанасьевич. – Проверьте, может, правда ошиблись.

– Все верно, – сообщила я. – Но тут прописаны мы.

– Странно, – оценил ситуацию дедушка.

– Любая непонятность может помочь решить задачу, – отметил Кеша.

– Главное, правильно определить основную цель и не отвлекаться, – дополнил Гоша.

– Давайте пройдем в столовую, выпьем чаю, – предложила я, – спокойно поговорим.

– Гениально! – пришла в восторг Элла. – То, что надо для моих порванных в конфетти нервов. Роб!

– Как всегда, тут, – отрапортовал «бегемот».

– Ну, милый, одна нога здесь, другая там! Принеси пирожных из французской кондитерской, – велела хозяйка. – Маргарита, какие вы любите?

– Эклеры с ванильным кремом, – не стала кокетничать бабушка. – Две штуки, третий не съем! Муж будет рад зефиру, но только настоящему, белому, простому.

Элла повернулась к братьям.

– Разрешите представиться, Иннокентий, – произнес старший. – А это мой брат Георгий. Мы соседи Вилки. Всеядны, как ящеры.

– Мог бы с вами поспорить по поводу всеядности ящеров. Они относятся к отряду млекопитающих семейства панголиновых, – произнес дедушка. – Все есть не станут.

– Парням нравится любая еда, – быстро вмешалась в беседу я. – А мне корзиночку с заварным кремом.

– Понял. Разрешите выполнять? – осведомился Роберт.

– Начинай, – скомандовала Элла.

– Давайте пройдем в комнату, спокойно поговорим, – продолжила я.

Входная дверь распахнулась, вошел Степа. Он поставил дорожную сумку у вешалки и поздоровался:

– Добрый день.

– Здравствуйте, Степан Валерьевич, – слаженно поздоровались братья.

– Привет, парни, – кивнул Дмитриев.

– Милый, знакомься, – заговорила я, – Элла Семеновна Фабер, Андрей Афанасьевич и Маргарита Ильинична. У нас тут… э… ну… сейчас объясню.

– Очень хочется чаю и перекусить, – улыбнулся Степа. – Уж извините, ремонт затеяли, да он постепенно в долгострой превращается.

– Ну, теперь за дело взялась я! – воскликнула Элла. – Меня на мякине не проведешь! Построила с нуля четыре супермаркета и два гиперуниверсама. Я с завязанными глазами по запаху отличу правильную затирку от фигни, которую за нее выдают!

– Апчхи! – снова донеслось из шкафа.

– Кто-то прячется в гардеробе? – засмеялся Степан. – Муж вернулся внезапно из командировки, а у жены среди вешалок спрятан слесарь, который там краны чинит?

– Точно, – хихикнула я и открыла створку.

Алексей протянул руки.

– Степан Валерьевич! Как хорошо, что вы дома! Спасите! Меня убить хотят!

– Так за дело же убить! – сверкнула глазами Элла и ткнула пальцем в стену. – Вилочка, сколько стоила дерьмокраска, которую здесь намазюкали со всеми нарушениями процесса покраски?

– Дорого, – вздохнула я.

– А именно? – сдвинула брови Фабер. – Назови точную цифру.

– Точными бывают числа, – подсказал Гоша. – Выполняя действия над точными числами – например, деление, извлечение корня, – можно получить также приближенные числа.

– Брат, ты, как всегда, прав! – восхитился Кеша. – Теория приближенных вычислений позволяет…

– …зная степень точности данных, оценить степень точности результатов, – неожиданно закончила за Кешу бабушка.

Братья, приоткрыв рты, посмотрели на пожилую даму.

– Фамилия моей жены – Печникова, – сообщил дедушка, помогая супруге снять шубку.

– Маргарита Ильинична! – ахнул Гоша. – Не может быть!

– Ваши учебники гениальны! – закричал Кеша. – Мы из-за них полюбили математику!

– Ой-ой, – замахала руками Маргарита, – остановитесь. Терпеть не могу, когда мне поют осанну.

Глава шестнадцатая

– Что делать станем? – спросила я у Степана, когда пожилая пара легла спать в комнате для гостей.

– Андрей Афанасьевич подробно рассказал нам, что они с женой решили перебраться в столицу, – начал размышлять вслух муж. – Они работали в подмосковном НИИ, который принадлежит Министерству обороны. У пары были прекрасный дом, участок, солидные зарплаты. Все шло хорошо. Потом НИИ перевели в столицу, ученым теперь до работы ехать часа полтора. А учитывая, что за рулем дедушка, то получается почти три. Андрей Афанасьевич очень аккуратен, быстрее шестидесяти километров в час не передвигается и обязательно делает остановки на бензоколонках, чтобы ноги размять.

– Они правильно решили перебраться в столицу, – кивнула я. – Тратить жизнь на дорогу от дома до работы не стоит. Возраст у них не юный, лучше поселиться там, куда «Скорая помощь» быстро доберется, а не ждать врачей сутки.

– В какое агентство они обратились? Забыл, – вздохнул супруг.

– «Жизнь прекрасна», – ответила я. – У них роскошный офис в башне Федерация, очень интерьер Маргариту Ильиничну впечатлил. И за супругами прислали автомобиль, туда и обратно бесплатно отвезли.

– Если правильно понял, пожилой паре предложили апартаменты в Москве с доплатой в обмен на их дом, сад и все прочее, – продолжил Степан. – Квартиру ученые видели только на фото, все им очень понравилось. Вчера Андрею Афанасьевичу привезли ключи, сказали: «Деньги в банке, там открыт счет. Через три дня сможете снять всю сумму. Поскольку по договору вы обязаны после получения ключей освободить свой дом, просим вас завтра утром уехать». Пожилая пара знала об этом условии. Свой коттедж они отдали с мебелью. Ученых заверили, что в их новом жилье есть все – стиральная машина, холодильник, плита и так далее, вплоть до посуды. И они видели фото этих вещей. Собственно говоря, именно это и повлияло на их решение работать с «Жизнь прекрасна». И мужу и жене не хотелось заниматься перевозкой бытовой техники, столов, кроватей. Это сложно, дорого, в их возрасте уже тяжело подобным заниматься. Единственное, что они захватили с собой, это научная библиотека, фотографии и кое-какие памятные вещи. Все это приедет по нашему адресу завтра.

– Но почему очень умные, талантливые люди повели себя, как младенцы? – начала недоумевать я. – Отчего не сказали: «С места не сдвинемся, пока все деньги не окажутся в наших руках. Но до этого хотим лично побывать в квартире, которую получим»?

Степан почесал ухо.

– А почему большое количество людей отдает накопленные средства телефонным мошенникам? Постоянно ведь предупреждают: не верьте звонкам из банков, от следователей и так далее.

– Такие граждане наивны, а эти ученые, доктора наук, – возразила я.

– В математике и биологии они асы, в остальном такие же наивные, как и все. И если человек никогда никого не обманывал, то он и других не станет подозревать в лукавстве, – вздохнул Степан.

– Не могу назвать себя стопроцентно честным человеком, – пробормотала я. – Я порой привираю. Поэтому никогда бы не поступила так, как пожилая пара.

– Роскошный офис, – начал перечислять Степан, – вежливый, интеллигентный владелец агентства, дорогой автомобиль, который за ними прислали, альбом с фото апартаментов… Все внушало доверие. Договор составили с печатями, подписями. Мошенники такого полета, как правило, отличные профессионалы и действуют по такой схеме: снимают роскошное помещение, с клиентами общается солидный мужик в дорогом костюме, секретарша не юная блондинка, а дама за сорок в серьгах с бриллиантами. Работают несколько месяцев, потом исчезают на пару лет и опять возникают. Андрей и Маргарита дом продали, а деньги не получили. Но они все документы подписали. Долго теперь придется разбираться!

– И что делать? Очень их жаль, – вздохнула я. – Может…

– У нас две квартиры теперь, – тихо сказал Степа. – А Маргарита Ильинична очень на мою покойную маму похожа.

– И на Раису, которая меня, маленькую, в детдом не сдала, – пробормотала я. – Знаешь, у нее была такая поговорка: не надо устраивать бурю в стакане беды.

– Не понял, – удивился Степан.

– Представь, что беда – жидкость, – начала объяснять я. – Приключилась неприятность. Подумай, она огромна, как океан? Затопит все человечество? Или, как озеро, зальет деревню? Небольшой бассейн? Трехлитровый баллон? Стакан?

Я посмотрела на мужа.

– Сами переберемся наверх, а старики пусть пока внизу живут, – решил Степан. – Непременно улажу все, что с ними случилось. Но потребуется время. Твое предложение?

– Согласна! – обрадовалась я. – К сожалению, Раиса умерла до того, как я начала писать. И твоя мама не дождалась, когда ты станешь успешным! Главное, чтобы Андрей Афанасьевич и Маргарита Ильинична не начали сопротивляться. И они ужасно расстроятся, когда до них дойдет правда, что они стали жертвами мерзавцев.

– Не надо им об этом пока сообщать! – воскликнул Степан. – Скажем, что необходимо решить кое-какие вопросы. Как только все уладится, переедете, а пока лучше у нас пожить. Уговорю их, ты просто поддакивай.

– Хорошо, – согласилась я.

– Как дела с Гришиным? – поинтересовался муж.

– Все непросто, сейчас расскажу.

Степан выслушал мой рассказ и задал очередной вопрос:

– Каков план твоих дальнейших действий?

– Анфиса вскользь упомянула, что у Клавдии была домработница Вероника. Она когда-то училась в одном классе с Фисой. Саша нашла Николаеву Веронику Федоровну, она в двадцать один год поступила в педвуз, получила диплом. Начала работать в интернате воспитателем. Потом ушла в дом малютки, стала довольно быстро заведующей. У женщины интересная биография. Образования восемь классов, потом работа уборщицей на хлебозаводе и на почте. В шестнадцать лет по особому разрешению вышла замуж за Олега Никитина, родила недоношенного мальчика, тот скончался. И почти сразу девушка развелась. Дальше белое пятно. В восемнадцать работала уборщицей и училась в школе рабочей молодежи, получила аттестат с одними пятерками, поступила в педагогический институт, потом начала работать в интернате, снова вышла замуж, родила дочь. Вероника родилась на социальном дне, сначала жизнь у нее не лучшим образом складывалась. А сейчас все очень хорошо. Хочется мне с ней поговорить!

– Ну-ну, – протянул Степан. – Не вмешиваюсь в твое расследование.

– Рада выслушать совет, – тут же отозвалась я.

– Зачем тебе сведения о Клавдии? Она давно скончалась. Может, лучше поглубже покопаться в биографии твоего клиента?

– История странная, – забормотала я. – Отец сдал анализ ДНК, девочки оказались ему неродными. Но, по словам мужчины, они внешне прямо как его теща-цыганка. Темноволосые, кареглазые.

– Матвей тоже не блондин, – усмехнулся Степан. – Яркий брюнет, смуглый, они с женой похожи. Какой-то абсурд. Нет, вначале все могло показаться обычно: мужик засомневался в своем отцовстве. Он не один такой. И часто подозрения не оправдываются. Но наш случай другой. Матвей Семенович уверен, что жена не могла ему изменить. Следовательно, детей подменили. Но как? Зинаида рожала дома, в присутствии супруга. Любой парень сообразит, что не его девочки, супруга налево сходила. Но Гришин стоит на своем. На мой взгляд, это отрицание очевидно. Но это не весь абсурд. Мы случайно находим Матвея-два, почти двойника первого. А это кто? Откуда взялся клон, у которого, определенно, есть какие-то не очень хорошие тайны, иначе почему он удрал? С какой стати вообще согласился приехать к нам? Прямо ерунда какая-то!

Степан замолчал, потом предположил:

– Может, все намного проще?

– А именно? – поинтересовалась я.

Степан прищурился.

– Что, если у Матвея есть родня, о которой он не знает? – начал рассуждать муж. – Вероятно, тетя или дядя. Брат, сестра Клавдии или ее мужа. По каким-то причинам отношения прервались задолго до рождения Матвея. Случилось нечто очень неприятное, настолько гадкое, что близких вычеркнули из своей жизни навсегда. Что произошло, гадать не следует. Миновало время, выросло поколение, которое не знает, что у него есть еще близкие. Но Матвей и незнакомый ему брат – двоюродный, троюродный, семиюродный – родились очень похожими. Один раз прихожу домой из школы, а на кухне две мамы сидят. Я здорово растерялся. Потом одна ушла. Я к матери с вопросами. Та ответила: «У моего отца была сестра, это ее дочь Ольга. Отношения родственники со мной порвали давно. Они обеспечены, а я нищая, вот они и боялись, что денег просить начну. А сейчас они обеднели. Ольга приехала попросить большую сумму. Ответила ей, что не обладаю толстым кошельком».

Степан покачал головой.

– Не плюй в колодец. Одинаковые они с мамой были, как яйца! И учти, больше всего непохожими людей делают манера общения, жестикуляция, речь. Ты Матвея Семеновича хорошо не знала, увидела человека впервые. Поэтому Матвей-два тебе показался его копией. Думаю, с Зинаидой, Шурочкой или бабушкой Катей такое бы не прокатило. Надо порыться, выяснить, с кем могли разорвать все связи родители Гришина.

– Хочется поговорить с Николаевой, – пробормотала я, – вдруг она что-то знает.

– Это не помешает, – одобрил Степа. – Но я бы еще побеседовал с Александрой. Вероятно, ей известна какая-то тайна. И следует задать Матвею вопрос: «Ваши папа и мама никогда не поминали тихим злым словом родственников, которых вы никогда не видели?»

Глава семнадцатая

Утром, еще не открыв глаза, я подумала: «Сегодня воскресенье, ура, можно не бежать на первый урок!» Но в ту же секунду села на кровати, удивилась: ну с чего вдруг решила, что я школьница?

И тут нос ощутил запах. Я накинула халат и поспешила в кухню.

У плиты неожиданно обнаружился Андрей Афанасьевич.

– Вилочка, доброе утро, – ласково произнес он. – Погода-то какая хорошая сегодня! С чем оладушки хочешь? Варенье? Сметанка? Они двух видов, с яблоками и простые.

Я прислонилась к косяку. Дежавю! Раиса хорошо готовила, да вот беда – продуктов в нашем доме порой не водилось.

– Сегодня хорошо поешь в школе, – предупреждала меня в конце месяца тетка. – Добавки в столовой попроси. На ужин пустая овсянка на воде!

– А с чем? – тихо спрашивала семилетняя я.

Раиса не покупала овсяные хлопья, большая пачка с надписью «Геркулес» была ей не по карману. Тетя варила овес, который стоил копейки и всегда был в избытке в магазинах. Длинные светло-коричневые зерна брали на корм попугаям, голубям, а еще их разбирал люд, который жил на краю нищеты, – такой, как мы. Только не подумайте, что Рая пила, собирала дома веселые компании – она не прикасалась к спиртному. Просто зарплата дворника маленькая, а дети растут быстро.

– Опять ботинки малы! – ужасалась тетя. – В третий раз за осень покупать! И платье школьное до пупа!

Вещи мне приобретались на вырост, на размер, а то и на два больше. Обувь брали такую же. Поэтому сначала я путалась в подоле и шаркала подметками, а потом все становилось впору, чему я очень радовалась. Но счастье длилось недолго – платье становилось короче, рукава задирались почти до локтей, большой палец упирался в носок туфли.

Порой мне перепадали чужие наряды, иногда очень красивые. Как-то раз я, первоклашка, пришла на новогодний праздник в таком наряде и туфельках, что даже директриса ахнула:

– Виола! Ты сегодня прямо принцесса!

Радости моей не было предела, и она превратилась в ликование, когда Дед Мороз вручил всем новогодний подарок – мешочек конфет, в котором лежала игрушка, – и мне досталась небольшая пластмассовая куколка, а с ней несколько нарядов. Чуть не потеряв сознание от счастья, я села на банкетку в коридоре. Нам обещали показать спектакль с настоящими актерами, а потом еще чай с тортом. По малолетству я не понимала, что за все презенты и угощения платили родители. Я полагала, что все привезли Дед Мороз и Снегурочка. Вскоре ко мне подошла более взрослая школьница, третьеклассница. У нее тоже был кулек с подарком, но он оказался значительно больше моего. А платье у нее… не передать словами, какое прекрасное! Незнакомка села рядом.

– Привет!

– Здравствуйте, – ответила я.

– На тебе мое платье, – продолжила девочка.

– Не брала его! – испугалась я. – Тетя Раиса сегодня дала!

– Правильно, – улыбнулась моя собеседница. – Раиса у нас постельное белье стирает и гладит. Вчера она попросила у мамы денег за два дня вперед, сказала: «Хочу дочке купить наряд на Новый год. Небось все красивые придут на праздник, а моя в обносках. Того, что вы в прошлый раз заплатили, хватило на оплату подарка, спектакля и чая. А вот на платьишко уже нет. Отработаю, не обману!»

Я приоткрыла рот. Ну и ну! Тетка никогда не называла меня дочкой и все время говорила:

– Носи вещи аккуратно, нет у меня денег на шмотки и развлечения.

– Мамочка ей заплатила, – продолжила девочка, – и отдала мое платье!

– Хочешь его забрать? – пролепетала я.

Незнакомка обняла меня.

– Конечно, нет! И то, которое сейчас на мне, тоже скоро твоим станет. Я очень быстро расту. Подошла, чтобы сказать, что ты красавица! Никому не скажу, что платье принцессы моим было, а ты говори всем, что мама купила.

– Раиса мне не мама, – объяснила я, – она тетя.

– А мамочка твоя где? – изумилась девочка.

– Не знаю, – честно ответила я. – Ушла куда-то. И не вернется! Никогда ее не видела.

Третьеклассница заморгала, потом протянула мне свой новогодний подарок.

– Держи.

Я показала ей свой пакет.

– У меня уже есть конфеты.

– Бери, бери, – велела девочка. – Этот больше, и там очень красивая плюшевая собачка. Ее зовут Лера, как меня! Это тебе от меня на Новый год!

– Лера, – повторила я, не веря своей удаче. – Лера…

– Обычное имя, – вздохнула третьеклассница. – В честь папы, его зовут Валерий. А тебя как зовут?

– Виола. Но лучше Вилка. Не знаю, почему такое имя дали… У меня только тетя Рая есть.

С потолка послышалось кряхтение, а потом чей-то голос объявил:

– Проходите в актовый зал, начинается спектакль!

С Лерой мы потом пересекались на переменах, иногда разговаривали. И вдруг она пропала. Я набралась храбрости, спросила у девочки из ее класса:

– Где Валерия?

– Много будешь знать – скоро состаришься, – ответила та. – Иди отсюда, не приставай к старшим.

Пришлось уйти. Меня догнал мальчик, он тихо сказал:

– Родители Леры переехали в другой район, она ушла из нашей школы.

Я тихо заплакала и убежала. С Лерой мы больше не встречались. Собачка, которую она когда-то подарила мне, до сих пор сидит в нашей спальне на полке. Игрушка сильно постарела, истрепалась, но я с ней никогда не расстанусь!

Почему вдруг сегодня вспомнила все это?

– Вилочка, садись скорее, – повторил Андрей Афанасьевич.

Я оторвалась от косяка, подошла к столу, посмотрела на оладьи. Раиса всегда пекла их по воскресеньям, говорила:

– Сегодня праздник, Божий день. Ешь больше.

Запах оладушек для меня с тех пор – аромат счастья.

– Угощайся, – ласково говорил профессор. – Не могу считаться великим кулинаром, но оладушки мои все хвалят! Кушай, кушай. Вареньице возьми, его Рита сама варила!

Чувство недоумения, которое почему-то возникло после воспоминаний о Лере, стало еще ярче. Только сейчас я сообразила, что она всего на два года старше меня. Найти женщину можно. Списки всех учеников школы хранятся в архиве. Ну почему я раньше не додумалась до такого? Непременно отыщу Леру, покажу ей собачку-тезку…

Глава восемнадцатая

Вероника Федоровна сразу согласилась на беседу.

– Знала ли я Клавдию? – хмыкнула она. – Жаль, но да!

– Мне сказали, что вы к ней хорошо относились, вроде работали у нее, – улыбнулась я.

– Спорить не стану, – кивнула Николаева. – Могли бы и дальше сохранять хорошие отношения, но Клава – пиранья!

Веронику после восьмого класса из школы пинком под зад отправили. Поставили в году все тройки. Вот уж она удивилась! По справедливости заслужила не удовлетворительно, даже не двойки, а нули! Знаний в голове никаких. Родителей всегда пьяные, денег нет. И вдруг Клавдия помочь ей решила, взяла на хлебокомбинат поломойкой. А в «пустые» дни она на Гришину батрачила за копейки.

В пятнадцать лет влюбилась в парня, в шестнадцать забеременела. Его мамаша до смерти перепугалась – сына могут посадить, ему недавно восемнадцать стукнуло. И живо их брак устроила. Жить стали у его родителей.

– Как вспомню тот период, так вздрогну, – призналась Вероника.

Свекровь – собака, ребенок после появления на свет сразу умер, у мужа на работе постоянно ночные смены. А потом приходит Николаева домой – свекровь записку сует, а там текст: «Не люблю тебя. Развод. Прощай!» И она, дурочка, бросилась к Клавке! Она же к ней хорошо относится! Старшая подруга! Посоветует, как быть! Звонит, звонит в дверь. Не открывают. Жили они по соседству. Дома одинаковые, мебель как под копирку, кухня – шкафы с серенькими дверками. Муж у Клавки постоянно в разъездах. А она сама до ночи на службе. Директор же! В кабинете часто ночевала. Вероника решила, что Клава в очередной раз на работе осталась, вышла из подъезда, а в палисаднике тетя Мотя сидит. Ей, по ее словам, девяносто лет было, но все видела, слышала, прямо Штирлиц.

Увидела Николаеву, спросила:

– Чего? Дошла наконец-то до тебя новость? А мы-то все думаем, когда у тебя глаза откроются!

Вероника с бабкой никогда не беседовала, а тут поинтересовалась:

– Вы о чем?

Старуха давай охать:

– Неужто до сих пор не знаешь? Мужик твой любовницу завел. И с кем он спит?

Николаева на лавочку присела.

– С кем?

Пенсионерка на глазах от радости расцвела, приятно ей было новость сообщить:

– С Клавой! Директором хлебозавода!

Веронику как обухом по голове треснули, но она сумела возразить:

– Нечего врать! У нас с мужем крепкая семья!

Старуха засмеялась:

– А чего тогда твой у Клавки давно ночует?

Она в дом молнией, начала в дверь «подруги» руками и ногами колотить и орать:

– Открывай, а то пожалеешь! Мне терять нечего, а тебя из директорского кресла выпнут!

Через пять минут створка распахнулась. Клавка в халатике, румяная, растрепанная.

– Ой, Вероничка, не слышала звонка.

Девушка ее отодвинула, вошла в квартиру, нашла свое «счастье» – под кровать муж забился!

– И тут у меня в голове тумблер переключился. Щелк! Не хочу так жить. Понимаешь?

Почему-то обращение на «ты» меня не удивило. И странно, но лицо рассказчицы показалось мне знакомым.

А хозяйка продолжила:

– Не было бы счастья, да несчастье помогло. Сколько раз в школе педагоги мне твердили: «Возьмись за ум». А без толку! В одно ухо влетело – из другого вывалилось!

Я вздрогнула. Пословица звучит иначе, у нее окончание «из другого вылетело». Но я от кого-то раньше слышала вариант с глаголом «вывалилось». От кого? И почему очень важно сейчас вспомнить имя этого человека?

Вероника продолжала:

– Я ушла из дома, уволилась с хлебозавода, устроилась уборщицей на почту. Заведующая меня пожалела. По гроб жизни Елене Константиновне благодарна. Благодаря ей девятый и десятый класс окончила, в институт поступила, мужа хорошего нашла, дочь родила. Жизнь словно обнулилась и заново началась… Прости, ты меня не узнаешь?

Дверь открылась, в комнату вошла стройная женщина в ярком брючном костюме. Она помахала рукой.

– Вилка! Ты совсем не изменилась!

Я заморгала, незнакомка засмеялась:

– Плюшевая собачка как поживает? Та, из набора с конфетами? Она жива?

Меня словно выбросило из кресла:

– Лера! Ты?!

Я кинулась к школьной подруге, та рванулась ко мне.

– Вилка, – улыбнулась Вероника Федоровна. – Эх, похоже, совсем я старой обезьяной стала. Ты не узнала меня.

Лера засмеялась:

– Так удивились, когда ты с мамой связалась, и разговариваешь с ней, как с чужой. Решили тебе сюрприз устроить. Вилка, мы давно знаем, кем ты стала.

– Почему ты мне не написала? – изумилась я.

– Куда? – заморгала Лера. – Телефона не знаю, адреса тоже. В соцсетях Арины Виоловой отвечает кто-то вежливый, но не сама писательница.

– Не очень-то дружу с интернетом, – призналась я.

– Вчера долго заснуть не могла, – продолжила Лера, – вспоминала, как плакала, что мы уехали жить в другой конец города. Оказалось, родители давно кооператив строили. А мне ничего не сказали.

– Кто же такое ребенку рассказывает, – фыркнула Вероника Федоровна. – У нас была двушка, папа сумел четырехкомнатную добыть.

– Я тоже сегодня вспомнила о тебе, – сказала я Лере.

– Наверное, потому что я о тебе думала, – предположила подруга детства.

– Так, значит, сейчас начинаем беседу заново! Теперь говори откровенно, что хотела выяснить про Клавку, – велела Вероника. – У меня на нее досье собрано! Про каждый чих этой падлы мне известно!

– Мама! – всплеснула руками Лера. – Сколько лет прошло, а ты все успокоиться не можешь! Давно забыть надо!

– Успокоиться? – покраснела мать. – Забыть? Она моего мужа в свою постель уложила!

– Твой первый не котенок, его нельзя взять и уложить, – отрезала Лера. – Сам лег.

– Да что б ты в жизни понимала! – рассердилась Вероника. – Мужчины – как дети! Увидел новую игрушку и потопал. Не нагулялся бывший, молодой совсем был, только со мной встречался, вот и соблазнился. А Клавка! Ей чужое счастье поперек горла вставало всегда. Увидит, что муж жену любит, и непременно влезет! Семен у нее ни рыба ни мясо. Про все завороты налево супруги знал, но делал вид, что понятия не имеет, чем она занимается. В их паре Семен был бабой, у него такая позиция: знать ничего не желаю, слышать не хочу, не лезьте ко мне с проблемами, я деньги принес, супруге отдал, все остальное меня не касается! А я глупость совершила! В институте училась и встретила Валеру, мы друг друга полюбили. Живу у жениха, а прописана в родительской квартире. Собралась замуж. И – бац! – паспорт потеряла. Восстановить его легко, но в те годы для этого требовалось свидетельство о рождении. А оно у родителей осталось. Пришлось туда ехать. Лето жаркое, Валерка со мной отправился, одну не отпустил. А мне не хотелось, чтобы жених будущих тестя с тещей увидел – они небось пьяные валяются. Нет, он знал мою историю. Да одно дело знать, а другое – лицезреть. Оставила без пяти минут мужа на скамеечке. Вернулась часа через полтора – еле-еле документ нашла. Спускаюсь по лестнице, радуюсь: «Молодец, Ника, догадалась Валерика не прихватить – в квартире у алкоголиков ад прямо». Выхожу во двор. Жених сидит на скамейке весь красный, около него спиной ко мне какая-то баба в ярко-зеленом платье, в руку его вцепилась. Она обернулась. Клава! Я бегом к лавке: «Валера, уходим». Клавдия рассмеялась. Я парня за руку схватила, чуть не волоком до проспекта дотащила. Спустились в метро, Валерий спросил: «Эй, ты с ума сошла?» Я на него налетела: «Зачем она тебя за локоть взяла?» Слышу в ответ: «Ну взяла, и что? Не выдергивать же». А сам красный! Прямо брат огнетушителя! Вот тут решение пришло: не позволю Клавке еще и Валерика у меня отнять! Очень испугалась, что он к ней таскаться начнет, поэтому решила весь компромат на сволочь собрать. Москва большая, да метро хорошо работает, проезд пять копеек стоил! Вдруг он к Клавке ездить затеет? Вот покажу ему, с кем баба спала и спит! Спадет с глаз Валерки пелена, поймет, что захотел связаться с …, а не с приличной женщиной.

– Мама! – ахнула Лера. – Впервые слышу, что ты материшься!

– Так мы впервые о … беседуем, – отмахнулась Вероника Федоровна. – Накопали мне про мадам Гришину самосвал навоза! И я тетрадочку любимому дала: «Почитай, милый, кто тебя за руку нежно держал!» Валера забрал досье, ушел. Вечером вернулся с букетом: «Прости меня! Больше никогда не повторится».

– Господи, мама, как тебе удалось все разузнать? – изумилась дочь. – В те годы о частных сыщиках не слышали.

– В соседней квартире в доме родителей жил парень из местного отделения милиции, Федя его звали, – засмеялась Николаева. – Я к Феде обратилась, честно ему все выложила. Он понятливый, кивнул: «Нужны порочащие сведения, чтобы Клавка от Валерия отцепилась. Достану. Но не бесплатно!»

Вероника Федоровна улыбнулась.

– Месяц ему понадобился. И денег запросил тьму, но я не пожалела кровные деньги, которые копила себе на свадебное платье. Узнала имена всех Клавкиных любовников! Пригорюнилась – разве ее списком напугаешь? Бесполезно говорить: «Если моего супруга в покое не оставишь, перечень твоих мужиков отдам Семену». Гришин и так все знал, положение вещей его устраивало. Расстроилась я очень, а потом!

На лице Вероники появилась довольная улыбка.

– Сейчас принято советскую власть ругать – дескать, все плохо было тогда. Нет, много хорошего водилось. Сейчас клиник расплодилось, как кроликов, а тогда все медучреждения были государственные, мы к районным врачам ходили. Федьке в голову мысль пришла: если Клавка так упоенно с разными мужиками ширли-мырли, то, скорее всего, она чем-то плохим болела. Ну хоть триппер ей подцепить следовало! Побеседовал Федя с нашей гинекологиней, Светланой Иосифовной Поповой, та его огорчила: «Нет, у Клавдии отсутствуют проблемы, которыми интересуешься. Но одна странность случилась. Не спрашивай какая, не сообщу, я клятву Гиппократа давала».

Вероника усмехнулась.

– Клятва клятвой, а денежки-то нужны! Увидела Светлана Иосифовна любимые бумажки и забыла про своего Гиппократа разом! Так что же это оказалось?

– Что? – одновременно спросили мы с Лерой.

– Детей в семье почему долго не было? – начала рассуждать Вероника Федоровна. – У Семена проблемы по мужской части. Хорошо, если раз в год соберется жену обрадовать. Господь – шутник, послал ему в пару бабу, которой каждый день надо, да побольше. Понятно мне стало, по какой причине Сеня на похождения Клавы глаза закрывал. Жили они давно, супруга никак не беременела. Все у Гришиных было – машина, квартира, дача, деньги, а деток нет. И, по словам Светланы Иосифовны, Клавка вообще не хотела матерью становиться. Она, когда к доктору впервые пришла, сразу начала спрашивать, как не забеременеть. Доктор ей лекцию прочитала, объяснила, что главное в жизни женщины – родить. Клавдия к ней обращаться перестала, много лет не появлялась, нашла, наверное, частного гинеколога. Потом вдруг появилась в интересном положении.

Николаева поморщилась.

– Наглая она беспредельно, сказала доктору: «Вы мне не нравитесь, но на учет обязана у вас встать, иначе бюллетень не оплатят». Времена далекие, УЗИ уже существовало, но в районной лечебнице аппарата не было, доктор сердцебиение плода с помощью деревянной трубки слушала. У Клавы никаких патологий не было, но врач уловила звуки нескольких сердец и сообщила женщине, что у нее двойня. Та не обрадовалась: «Мне не нужно столько младенцев». Попова засмеялась: «Не в вашей власти ситуацию поменять. Будете ходить на прием чаще, чем другие». «Делать мне больше нечего! – обозлилась Клава. – Напридумывали глупостей!» И ушла, больше не показывалась. А спустя время до врача дошел слух, что Клавдия родила сына. Одного, а не двоих, как предполагала Светлана Иосифовна.