Когда я соединила звезды и призвала саранчу, это привело к смертям. Десятки гулямов и йотридов погибли, сражаясь на стенах. И все из-за меня. Я вернулась в этот город очистить свое имя, но утопила его в крови. И, что еще хуже, я стала кем-то таким же темным, как та колдунья, с которой я боролась. Так кто же я?

Могу ли я повернуть назад, могу ли найти истинный путь, как наставлял Хизр Хаз? Но путь к чему-либо стоящему не бывает прямым. Он змеится сквозь горы, леса и джунгли, и по дороге человека преследуют колдуны, джинны и сам Ахрийя. Отныне любой путь будет вымощен костями и выкрашен желчью.

Так почему же я ее не задушила?

Я поспала еще и проснулась после рассвета. Веры рядом не было, наверное, ушла заискивать перед Пашангом. Слабая причина оставлять ее в живых, но она давала мне время отдышаться и решить, кем я хочу стать.

Я пошла в комнату Эше, но его там не было. После недолгих поисков я обнаружила его в помещении для стражи. Он спал на тюфяке, с книгой на груди. Когда я села рядом, он всхрапнул и проснулся.

– Ну как, ты готов? – спросила я.

Он потер глаза и огляделся, сбитый с толку спросонья.

– Можно сначала позавтракать, прежде чем я узнаю, к чему должен быть готов?

Он положил книгу на пол. На обложке было написано «Сад тлеющих углей».

– Что это?

Он потянулся и зевнул.

– Она о человеке, который обнаружил подземное царство джиннов, пока искал свою мертвую жену. Страшная сказка… даже не знаю, как автор смог выдумать такие ужасы.

– Я хочу знать, что с тобой сделали, Эше. Ты сказал, что видел яйцо. Что это значит?

В Пустоши я любила есть яйца толстой птицы с длинной шеей, которая называлась дрофа. Бронзовые яйца едва помещались в ладони – и это было единственное яйцо, которое я хотела бы увидеть.

Эше подергал себя за кудри.

– Тот человек в плаще с цветочным узором хотел узнать о книге, которую мой отец спас из Золотого царства после кровавой чумы. Книге, которую я заучил наизусть. – Он почесал голову. – Самое странное, что эта книга… она о цветах. – Эше начал декламировать:

– «Красные тюльпаны – один из семисот видов тюльпанов. Они эндемичны для районов к северу и югу от Сир-Дарьи, на запад до Юнаньского моря и на восток до Мервы. Местные легенды утверждают, что лепестки стали красными от кровопролития во времена, когда сыновья Селука боролись за титул падишаха всего Востока, но это вымысел. Однако по удивительному совпадению тюльпаны красного цвета появились во время той войны, продлившейся целое столетие и по сей день остающейся самым страшным бедствием, когда-либо постигшим царства Селуков».

Я постаралась скрыть, насколько поражена тем, как он извлекает из памяти целые тома, будто строки любимых поэм.

– Тюльпаны? Может, там есть скрытый смысл, как в той книге, что ты упоминал.

– Я тоже так подумал и сказал ему, что ничего об этом не знаю, но он понял, что я лгу и… тот человек в цветочном плаще, он. – Эше тяжело сглотнул. – Он достал книгу и начал листать. Я увидел, что на каждой странице нарисована какая-нибудь кровавая руна. А потом он взял меня за руку и заставил дотронуться до одной из них. – Эше поморщился и покачал головой: – Не могу описать, что я видел. Там было яйцо, и кричащие рты, и самая горькая песня из самого холодного ада. – Во Дворце живых тоже были рты, поющие о боли. – «Почему в моей утробе эти твари?» – вот что кричали рты. Это было воспоминание.

Меня охватила дрожь. Кошмары за пределами нашего понимания. Я положила руку на плечо Эше:

– Ты сделал то, что он просил?

– Ему была нужна определенная глава, о красных тюльпанах. Я как раз закончил ее пересказывать, когда явились вы.

Я потеребила тюрбан.

– Я вдруг кое-что вспомнила. Зедра любила красные тюльпаны. Она просила слуг каждый день приносить ей свежие. – Теперь я сжала кулак: – Кем же возомнили себя Литани и тот человек в цветочном плаще, мучая тебя из-за такой ерунды?

Несколько охранников Мансура посмотрели на нас и направились к стене, полной оружия, болтая на каком-то сумбурном кашанском языке. Одни схватили сабли, другие аркебузы. На дальней стороне несколько охранников храпели во сне. Как они могли спать, когда их хозяин пропал?

– Философы знают, кто они такие, Сира. Их самоуверенность не фальшива, я бы лучше сразился с колдуньей, чем с ними.

– Почему? Башня – это просто камень и бумага. Правильно подложенная бомба положит ей конец.

– А знаешь, кто научил нас делать бомбы? Люди сражались бронзовым оружием, пока не появились Философы. Говорят, на верхних этажах Башни хранится знание, которое может разрушить город быстрее взмаха крыла колибри. Они скрывают его от нас из милосердия.

Пашанг говорил, что соединяющий звезды может поставить на колени целый город. Похоже, Философы тоже колдуны.

Мимо прошла еще одна группа стражников, грызя семечки и смеясь.

– Хизр Хаз говорил мне, что Философы служат Империи шелка.

Эше покачал головой:

– Я тоже это слышал, но люди говорят так и о нас, химьярах. – Он взял меня за руку: – Послушай, давай на время забудем о Философах. Нужно найти Зедру и остановить, что бы она ни задумала. Шаха не убивают ради забавы.

Я потерла глаз под повязкой, стараясь сделать это незаметно для Эше. Хотя давно пришло время рассказать ему.

– Эше, мне нужно кое-что рассказать…

– Я не смог остановить Ашери, и в Сирме погибли десятки тысяч. – Он хрустнул пальцами. – Я не позволю такому случиться и здесь. Не позволю тьме победить.

Тьма. Если бы Эше знал, как она взывала ко мне, как я молилась ей, то, наверное, убил бы меня в ту же секунду.

– Прости, что перебил. Что ты хотела сказать?

Я проглотила свои тайны и кивнула:

– Ничего. Ты прав. Мы должны ее остановить.

Но мои мотивы были не слишком благородными. Я не разделяла ужас Эше перед тем, что произошло в Сирме. Я лишь хотела отомстить, вернуть свое место в мире и закрепиться на нем, уничтожив врагов раньше, чем они уничтожат меня. Я тонула в тоске и ярости. Надеюсь, после того как одержу победу над Зедрой и защищу свое место, я найду благородные цели.

– Ты не прав. Ты хороший человек, Эше. Или, по крайней мере, стараешься им быть.

Он пожал плечами, будто не был уверен в этом. Знакомое чувство.

Эше отправился за завтраком, а я пошла искать кагана Пашанга. Он оказался в тронном зале с Озаром и другими визирями. Я подождала их у входа.

Озар, одетый в бордовый с бронзовым жилет с изумрудными пуговицами, приветствовал меня кивком и улыбкой. На Пашанге был чистый белый кафтан и поблескивающий синий тюрбан.

– Прекрасное утро. Эше оказался прав, Мансур с ребенком не появлялись в храме, – сказал Пашанг.

– Мой человек подтвердил это и сообщил кое-что еще, – добавил Озар. – Прошлой ночью Зедра пыталась выбежать на улицу, крича, что ей приснилось, будто сам Хисти несет ей сына, но ее остановили.

Не осталось никаких сомнений, Зедра – оборотень. По каким-то неведомым причинам она выколола мне глаз, убила Тамаза и перерезала мне горло. Вспомнив о ее злодеяниях, я перестала мучиться совестью из-за своих.

– Так почему бы нам не пойти в храм и не потребовать ее ареста? – спросила я.

– В этом нет необходимости, – ответил Озар. – Мой человек уже сообщил Хизру Хазу. Шейх посадил Зедру под домашний арест, приставив надежную охрану, и выбирает удобный момент, чтобы рассказать остальным своим союзникам. Хитрость раскрыта, и все скоро об этом узнают. Мое доброе имя и твое высокочтимое имя больше не будут проклятиями, произносимыми во тьме.

Действительно, прекрасное утро. И становится лучше с каждым словом. Хизр Хаз не глуп. Его взгляд проникнет сквозь ее завесу, и скоро все будут на моей стороне.

Пашанг вздохнул:

– Мы до сих пор не имеем понятия, где Мансур и ребенок. Что нам здесь делать без них? Какие у нас полномочия?

– Полномочия? – фыркнула я. – Начнем с того, когда это у Мансура были полномочия?

– Мансур был наследником, пока не родился Кярс, – вмешался Озар. – Шах Харан, отец Тамаза и Мансура, заставил их встать на вершине Зелтурии и поклясться, что Тамаз будет править первым, а после него Мансур. Но Тамаз нарушил клятву, и те из нас, кто достаточно стар, помнят это.

– Ты выбрал сторону из-за этой клятвы? Не похоже на тебя, паша.

Озар покачал головой:

– Почему мы спорим об этом? Я думал, мы все согласны, что Мансур должен править. Поэтому мы здесь, а не с Хизром Хазом и ему подобными.

– Я здесь из-за несправедливости, причиненной мне, моему брату и моему свекру. И я буду на стороне любого, кто ее исправит. Но не стану притворяться, что это из-за каких-то слов, сказанных на горе еще до рождения большинства из нас.

Озар жалостливо улыбнулся:

– Я не завидую тебе, султанша. Твоя рука навсегда останется той, что сразила Тамаза. Но истина часто скрывается за завесой, а время – самая плотная из завес. Несмотря на это, ты права. Я не ищу истины. И потому я спрашиваю себя: действительно ли важно, кто убил Тамаза? Кто должен стать шахом? Скорее важно то, что мы на одной стороне, а те, кто хочет нас убить, – на другой. На твоем месте я бы вспомнил, что Мансур, в отличие от Кярса, ничем не обязан Зедре, которая, как нам всем известно, спала с другими мужчинами.

Я закатила глаза.

– Того, что она сделала, вполне достаточно. Не нужно городить ложь, иначе мы будем выглядеть смешно.

Пашанг кашлянул:

– Вот что я думаю. Нет ничего хуже на войне, чем забыть, кто твой враг. Не сомневайся, Сира, это война с Кярсом, и наши головы окажутся на стене, если проиграем.

– Кярс – мой законный муж. Хизр Хаз заставит его исполнить договор. То, что я временно стала твоим союзником, не делает Кярса моим врагом.

– Законный, – ухмыльнулся Пашанг. – А ты знаешь, как легко мужчина может положить конец неконсумированному браку по тому же закону? Всего три слова, и брак расторгнут, вот так.

Он щелкнул пальцами.

– Нет, Хизр Хаз ему не позволит.

Я отвернулась к стене, когда мимо проходили несколько знакомых визирей в источающей благоухание мирры парче. Нельзя, чтобы меня узнали – напоминание о том, что в собственном доме меня все еще окружает опасность.

Озар положил жесткую ладонь мне на плечо:

– Султанша…

Я попятилась:

– Ты же не веришь, что я жена шаха, зачем так меня называешь?

– Ты знаешь, что я всегда называл тебя так не за то, что ты чья-то жена, а за присущее тебе изящество истинной султанши. Но боюсь, ты возлагаешь надежды не на тех людей. Хизр Хаз, каким бы ни был могущественным, тебя не спасет. Кярс никогда не любил этого седовласого демона. Ему нужен более снисходительный Великий муфтий, со взглядами, похожими на его собственные. Поэтому Хизр Хаз и поддерживал Мансура, пока не ударил его в спину.

Неужели Хизр Хаз, единственный честный человек, который, казалось, поверил мне, оказался очередным двурушником? Неужели мне нужно оставить надежду на то, что Кярс признает наш брак? И кем я буду для Мансура? Безделушкой, которой можно хвалиться? Я не хотела этого, я хотела быть кем-то важным. Хотела быть султаншей султанш.

– Кярс – порядочный человек. – Мои слова прозвучали фальшиво. – Ему расскажут о предательстве Зедры, и тогда он поймет, что я невиновна, и будет чтить наш брак!

– Тогда уходи, Сира. Иди к Хизру Хазу. Но как только выберешь их сторону, на нашу тебе уже не вернуться, – проворчал Пашанг.

Действительно ли я должна была выбирать? Почему обязательно нужна война? Я сглупила, открыв свои чувства? Мысли путались, и я не могла понять, что делать.

Лишь одно было очевидно: Мансур и наследник пропали. Кто их найдет, тот и решит судьбу страны. Может, звезды помогут мне в этом.

Эше стоял у зеркала в коридоре снаружи тронного зала и причесывался. Он стриг волосы так коротко, что я не понимала, зачем он их укладывает.

– Ты поел? – спросила я.

Он кивнул:

– Да, но только не достойную шаха еду, как ты обещала. Карри и ягненок – то, что ели стражники.

Глядя, как он расчесывает бороду, я поняла, что ненавижу всех… кроме него. Все здесь такие извращенные, такие коварные, такие двуличные… включая меня. Но Эше был таким, какой хотела бы стать я: целеустремленным. Я тоже жаждала иметь высшую цель. Но погрязла в гневе и желаниях.

– Эше… Мне кажется, нам не следует здесь находиться.

Он положил расческу у зеркала.

– Я мог бы сказать то же самое. История не станет восхвалять йотридов – если только они сами ее не напишут.

– Я слышала, что Хизр Хаз посадил Зедру под домашний арест. Он знает, что она оборотень. Нужно присоединиться к нему, как нам и подобает. Кроме того, я хочу поговорить с ней. Понять, зачем она все это сделала.

– Сира… разумно ли это? Пусть сторона йотридов – не сторона добра, но пока она более безопасна. Цифры говорят сами за себя: между храмом и десятками тысяч жаждущих добычи йотридов никого нет.

Верно… но недальновидно.

– А когда Кярс уравняет шансы своими гулямами, не застанет ли он нас на проигрывающей стороне?

Эше вздохнул:

– Не знаю. Но до возвращения Кярса последнее место, где я хотел бы находиться, это храм. Не думаю, что Кярс осудит свою жену за то, что она не стала рисковать и осталась в своем доме.

– Так что же нам делать?

– Ждать и стараться не попасть в трясину. – Он широко улыбнулся, обнажив белые зубы. – А пока. Я никогда не был в гареме. Интересно, как выглядит опочивальня шаха?

Я засмеялась:

– Кровать стоит в золотой клетке.

Он удивленно распахнул глаза:

– Так ты была там? Полагаю, ты не так невинна, как я думал.

– Я и правда спала там… вчера ночью.

– Вчера ночью… когда ты должна была спать со мной. Заставила меня пойти к страже, чтобы я не чувствовал одиночества.

– Я тоже была не одна, – ухмыльнулась я.

Он открыл рот:

– Что? Только не говори мне. Пашанг?

Я кивнула, выгнув брови, а затем рассмеялась.

Эше с облегчением выдохнул:

– О, благодарение Лат.

– Но на секунду ты приревновал.

– Нисколечко. У моего медного трона ждут толпы похотливых нимф.

Мы оба рассмеялись. Похоже, со вчерашнего вечера настроение Эше улучшилось и он опять стал собой. Это обрадовало меня сильнее, чем я ожидала.

Я тронула подбородок:

– Думаю, я знаю, какая комната тебе понравится.

– Для начала нужно сделать то, что я должен был сделать сразу, как попал сюда. Отведи меня в самое высокое место дворца.

Значит, в восточную сторожевую башню. Во время короткой прогулки я рассказывала Эше историю Песчаного дворца. Его построил святой правитель Забур, но затем сын Селука Рукан сровнял дворец с землей, когда забрал город у своего брата. Судя по тому, как вяло Эше кивал и хмыкал, он уже это знал или ему было неинтересно.

Подъем по извилистым лестницам без перил в сторожевой башне немного пугал меня, а Эше еще больше, но вершина того стоила. Во все стороны простирался город песочного цвета, полускрытый пыльной дымкой. Он казался таким спокойным и мирным.

– Романтичные виды, – сказала я Эше.

– Если бы я привел тебя только за этим. – Он нахмурился и обнажил кинжал. – Сира, мне нужна твоя кровь.

– Моя кровь?

– Кровью завоевателя я могу начертать руну, которая защитит нас от Зедры. Нужно также начертать руны в четырех углах дворца, поэтому мне понадобится довольно много крови. Это все равно что раскидывать сеть.

Конечно. Я как-то не думала об этом, но, похоже, моя кровь особенная.

– Я одна обладаю такой кровью?

Он покачал головой:

– Нет, но она редкая. До того дня, когда я спас твою жизнь, я ни разу не писал руны кровью завоевателя. Она является основой для многих могущественных рун. Я просто уколю твой палец.

Эше взял меня за руку и достал из кармана крошечный флакон из-под духов.

Я поморщилась от мысли о кинжале и закрыла глаза. Укол продлился всего мгновение, и то, как Эше выжимал кровь, оказалось больнее. Через несколько секунд все закончилось, и Эше перебинтовал мне палец.

Обмакнув свой палец во флакон, Эше нарисовал на стене руну, глаз внутри сияющего солнца. Затем он что-то пробормотал, и руна на мгновение засветилась.

– Готово, – с облегчением вздохнул он. – Теперь нам нужно попасть на другие высокие точки.

– Откуда у меня такая редкая кровь, Эше?

Я потеребила высокий воротник кафтана, скрывавший руны, которые Эше начертал моей кровью на шее, чтобы спасти мне жизнь и защитить от оборотня.

Он поднял руки ладонями вверх:

– За исключением твоего происхождения, я не знаю.

– Это благословение… или проклятие?

– Может, ни то ни другое. Или и то и другое.

А мой спрятанный под повязкой глаз, видящий звезды? Я так хотела показать Эше, но не смела. Тогда он узнает, что я – именно та, на кого он охотится. Порождение пустоты и звезды столь темной, что она поглощает свет.

– Эше… а если я – зло? Что бы ты сделал?

Он озадаченно скосил глаза:

– Есть разница между «не быть добром» и «быть злом».

– Считаешь себя проницательным, но не видишь, кто стоит перед тобой.

– Я вижу ту, что, подобно всем нам, борется за свое место в этом мире. Стреляет высоковато, но, как говорят Лучники Ока, «целься в солнце и попадешь в луну».

Я покачала головой. Он и правда не понимал. Но мне нужно, чтобы он знал. Я не могла больше прятаться от единственного человека, к которому не испытывала ненависти.

Я погладила повязку, готовясь снять ее и показать, кем я стала.

В уголке глаза вспыхнул свет. Под солнцем взорвались мерцающие красные звезды. Я даже не успела снять повязку, а уже видела звезды.

– Фейерверки? Откуда их запускают? – сказал Эше.

Над Кандбаджаром гремели взрывы. Действительно, фейерверки… но, что еще более странно, они взлетали над храмом. А все знали, что красные фейерверки означают лишь одно – войну.



22. Зедра

Оказаться в ловушке – уже паршиво. Но когда Хизр Хаз приказал своим людям выставить караул у меня в комнате, это стало невыносимым. Мирима куда-то переселилась. Вообще-то, так сделали все, кроме меня и Селены, которая спала на тюфяке рядом со мной.

Конечно, я возмущалась. Требовала встречи с шейхом. Напоминала, что я возлюбленная наследника престола. Но людям из ордена было плевать.

Тогда я начала угрожать, что их изобьют, выпорют, повесят, сожгут. Кто они такие, чтобы меня запирать? Какие-то попрошайки с чумазыми рожами, которые только и умеют, что поститься с рассвета до заката. Это они и считают верой, лишать себя всего?

Их полное равнодушие к мольбам меня разъярило. Но я не могла позволить злости диктовать мне, что делать. Мне пришлось взять паузу на размышления, чтобы мои действия пошли на пользу, а не во вред.

По дурости я каким-то образом себя выдала. Какой-то умник сложил все части головоломки и рассказал другим. Теперь стало совершенно очевидно: старый шейх знает. А раз знает он, то и остальные. Альянс, который я сковала против Пашанга, теперь стал моим тюремщиком.

Хуже того, у меня появился враг, которого я никак не ожидала, – Сира. Она всегда была полна сюрпризов, но соединять звезды? Как такое возможно? И если это правда, какая звезда с ней говорит?

И теперь я сидела на тюфяке, в окружении трех мужчин из ордена, наблюдающих за каждым моим движением. Я могла сидеть здесь и размышлять часами, но это меня не спасет.

– Отец, ты меня слышишь? – прошептала я. – Ты нужен мне, Отец.

Я все повторяла эти слова и повторяла, но тщетно. Наш сын где-то в городе, а его отца здесь нет, и он не поможет его спасти. Это мое бремя. Как всегда.

– Мне нужно облегчиться, – сказала я своему тюремщику.

Он бросил мне ведро.

– Ты же шутишь? Не могут же последователи святого Джамшида быть такими бесстыдными.

Он просто молча уставился на меня с отвратительной ухмылкой. И я взяла ведро. Покрутила его, пока не нашла сбоку торчащую щепку. Я ткнула ею кожу и начертала превосходную кровавую руну.

А потом покатила ведро к ногам тюремщика. Тот завороженно уставился на него. И другой тоже, и вот уже они оба выпрямились с руками по швам и застыли с немигающими вытаращенными глазами.

Я подобралась к спящей Селене. Как глупо с их стороны было оставить ее со мной. Скорее всего, они просто не знали, насколько я сильна и насколько сильна ее кровь. Я обмакнула палец в капельку слюны у нее на подбородке и лизнула; как ни отвратительна чужая слюна, она имела послевкусие соленого молока. Этот редкий вкус не был мне знаком, а значит, он силен, и весьма вероятно, его руны действуют также, как из крови завоевателя. Скорее всего, это кровь ангела, потому что давным-давно этот тип встречался среди племени, жившего в ледяных землях на западе, хотя оно вымерло еще до моего рождения. Не самое здравое рассуждение, но безумная догадка лучше, чем ничего, решила я.

Я потрясла ее, чтобы разбудить.

– Я порежу тебе палец. – Я вытащила кинжал из- за пояса впавшего в транс охранника. – Твоя кровь выведет нас отсюда.

Селена зевнула и потерла глаза.

– Моя кровь?

– В твоем сердце бьется редкий тип крови. А редкий тип может… В общем, если я права, ты сама увидишь.

Она посмотрела на застывших охранников. Я щелкнула пальцами перед их немигающими глазами.

– Теперь меня уже не должны удивлять никакие твои действия, – сказала Селена. – Ты так рьяно сражалась. Похоже, никто не может встать у тебя на пути. Честно говоря, ты меня пугаешь. И все же меня восхищают твои способности. Надеюсь, однажды я смогу так же пылко, как и ты, сражаться за то, во что верю.

Я хмыкнула. Я уж точно не пыталась стать примером для подражания.

– Селена, надеюсь, тебе никогда не придется делать и тени того, что сделала я. Надеюсь, ты состаришься в любви и умрешь счастливой. У меня почти это было, но… кончилось все плохо, а потом меня прокляли второй жизнью.

– Неужели это проклятие? Если ты сможешь быть рядом с сыном, разве это так плохо? Это же еще один шанс на счастье.

Она была права. Какая неожиданная мудрость со стороны той, у кого еще нет ни одной морщинки.

– Спасибо. – Я вытерла влагу с глаз. – Твоя забота… делает все немного проще.

– Я помогу тебе с сыном. Сделаю все, что смогу. Просто… не забывай о своем обещании. – Она протянула руку: – Да простит меня Марот.

– Я не забуду, милая. Я отправлю тебя домой. – Я поколебалась, не желая видеть кровь на ее коже. – Еще раз тебе спасибо… за то, что веришь в меня.

Я уколола острием кинжала кончик ее пальца. Выступила кровь, и Селена охнула. Я зажала палец, чтобы кровь потекла в крохотную бутылочку из-под духов. Набрав достаточно, я плеснула на рану водой и обернула палец Селены тряпицей.

Прежде чем уйти, я забрала у охранника саблю. По пути вниз по лестнице я написала кровавую руну на плоском клинке, такую я еще никогда не использовала: шестиконечная звезда, семиконечная звезда и стрела, протыкающая обе. Сработает ли эта руна, зависит от того, каким типом крови обладает Селена.

Я прошептала заклинание. К моему удивлению, руна засветилась.

Я даже не знала, как обращаться с саблей, но это не имело значения. Она была довольно увесистой, и я просто вытянула ее перед собой обеими руками. Селена держалась позади меня.

– Ты знаешь, как с ней управляться? – спросила она.

Я кивнула, надеясь ее приободрить.

Снаружи стояли три члена ордена с капюшонами на головах. При виде меня с саблей они засмеялись. И я полоснула клинком в их сторону.

Воздух вспыхнул, и загудел огонь, охватив их плащи. Я в ужасе уставилась на трех горящих людей, которые дергались, вопили и бегали. Я потрясенно охнула, глядя на дело своих рук. Селена тоже завизжала и закрыла рот рукой. Лучше бы я воспользовалась ледяной руной – замороженные не шевелятся и не издают ни звука.

Тем не менее нам нужно было идти дальше. Я взяла Селену за руку, и мы побежали в кусты позади храма, колючки цеплялись за нашу одежду. Мы продирались сквозь заросли, а сзади доносились вопли горящих людей, пока мы не добрались до переулка за храмом. Мы нырнули на улицу, и крики стали тише, пока совсем не прекратились.

Однако улица не была пуста, как я надеялась – путь к реке преграждали гулямы. Они заметили нас и пошли вперед с аркебузами наперевес.

Когда они приблизились, я выставила саблю. Я уже собралась поджечь воздух, как вдруг кто-то вышел из шеренги. Като в новом шлеме, сверкающем, как только что выплавленная монета.

– Ай-ай-ай, Зедра, – вздохнул он. – Я-то думал, ты умеешь хранить тайны.

– Сейчас не время, Като. Пропусти нас.

Он свистнул, и стена гулямов расступилась, пропуская нас.

– Девушка с саблей… мм-м… в которой таится пламя. – Он опустил аркебузу к земле. – Я ничего не имею против таких, как ты.

– Таких, как я?

– Следующих Путем потомков. Мне плевать. Хизр Хаз переусердствовал. Только глупец будет враждовать с собаками, когда вокруг бродят волки.

Что-что? Он поэтому меня запер? Но зачем приставлять ко мне стражу и следить за каждым моим движением?

Или, быть может, так он сказал остальным. Я выдала себя, когда выбежала на улицу, зовя сына. Конечно, Хизр Хаз знает. Может, он даже держит где-то моего сына и Мансура, и тот подтвердил, что в него вселились. Хизр Хаз просто сложил все фрагменты воедино и вычислил, что это я. И все же шейх явно не доверил правду своим союзникам.

Или Като принимает меня за дурочку? Расставляет силки? О Лат, я же вроде как грозная колдунья, но при этом понятия не имею, что происходит!

– Зедра, – сказал Като, когда мы проходили мимо, – ты же понимаешь, что улицы впереди – это ничья земля. Тебя могут схватить йотриды, а они не будут столь вежливы в отличие от меня. Я знаю место, где ты будешь в безопасности. – Он подошел ближе и прошептал: – Есть один дом в Стеклянном квартале. Скажи, что тебя прислал Като, и тебя ни за что не выдадут.

Он описал это место: дом, где живет его дочь. Он не лгал, я сама видела, как он ходил туда после того, как навещал сына в Глиняном переулке, когда я следовала за ним в теле дронго.

– Я дал бы тебе провожатых, – сказал Като, но это привлечет внимание. А твоя одежда… Лучше бы вам одеться в лохмотья.

Я кивнула. Нам следовало прихватить одежду по пути.

– Твоя помощь. Ты даже представить не можешь, как я ее ценю.

Похоже, я с самого начала ошибалась в Като. Он искренен и полон благих намерений, насколько возможно в этом городе.

Он поднял брови:

– Мы же друзья, разве нет? И всегда были друзьями. Когда Кярс будет стягивать с тебя одежду, шепни ему: «Это Като меня спас».

Он с ухмылкой отошел.

Стеклянный квартал лежал за мостом Святого Йорги, но его охраняли члены ордена. Мы с Селеной могли перейти по мосту Святой Ризвы в Железный квартал и пересечь его. Мы поспешили мимо гулямов дальше по улице. Сабля болталась на завязке моих шаровар.

Из-за того, что улицы не чистили всего один день, повсюду лежал слой песка. Из окон за нами наблюдали дети, словно наш лихорадочный бег служил для них развлечением. Мы держались подальше от дверей и переулков, опасаясь, что нас могут затащить внутрь – даже в самые спокойные времена для женщин без охраны существовал такой риск. Ближе к вечеру поднялся ветерок, но мы с Селеной запыхались, поскольку не привыкли к такому темпу.

Наконец мы добрались до моста Святой Ризвы. Из разговора с Сафией, точнее, с Сади, я знала, что его охраняют Лучники Ока. Они и впрямь стояли в дальнем конце – вдесятером, и Сади среди них.

Они заметили нас, когда мы пересекали мост. Сади закинула лук за спину и приблизилась. Селена тряслась от страха за моей спиной как перепуганный щенок.

– Зедра, – Селена притянула меня за кафтан, – а вдруг она отправит меня обратно в Сирм?

– Не отправит. Она же беглянка, как и ты.

Судя по выступившему на лбу и рубахе Сади поту, она стояла здесь уже довольно долго.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она, пытаясь разглядеть Селену, которая прижалась лицом к моей спине. – И кто это с тобой?

Я вытащила Селену вперед. Она закрыла лицо руками, и я убрала их.

Сади охнула:

– Селена?!

Селена наконец посмотрела на нее:

– Давно не виделись, Сади.

– Сади, – повторила я. – За нами гонятся враги, а за мостом есть кое-кто похуже. – Я протянула руку: – Ты нам поможешь?

Она снова охнула:

– И давно ты знаешь, кто я?

– Поговорим об этом потом. Пожалуйста, помоги нам. Хизр Хаз будет пытать меня за веру. Если бы я могла, то умерла бы, как мои предки, сражаясь, но не умею обращаться ни с саблей, ни с луком.

Сзади раздался топот. По улице к мосту шли люди ордена.

Сади взяла меня за руку:

– Хорошо. Я попрошу Лучников их задержать. Показывай дорогу.

Мы побежали через мост в Железный квартал – я терпеть не могла эту часть города. Но сегодня в воздухе не висел густой дым, потому что никто не работал. Я бежала впереди, Сади за мной, а дальше Селена. Мы пересекли главную улицу и даже срезали путь через переулки. Йотридов видно не было. Мы находились уже у ворот в Стеклянный квартал, как вдруг раздался грохот.

Мы втроем нырнули за низкую стену, прижавшись животами к земле. Галопом скакали сотни лошадей, поднимая копытами пыль, затемнившую воздух. Они принесли с собой запах Пустоши – сырых лошадиных шкур, навоза, травы и потных седоков. За несколько минут они промчались мимо по направлению к мосту. Неужели это йотриды атакуют храм?

Мы встали. Всего в паре шагов от нас спешившийся йотрид мочился на дорогу, рисуя на ней узор струей. Когда он нас увидел, его глаза вспыхнули, он даже член не убрал и сразу потянулся к луку, висевшему на лошади.

Но тут его шею пронзила стрела, брызнула кровь, и с вытаращенными глазами он свалился в лужу мочи.

Сади была не только точной, но и быстрой. Я даже не заметила, как она выпустила стрелу, и только теперь увидела, как она стоит, крепко сжимая лук.

Стараясь не высовываться, мы вошли в Стеклянный квартал. Там нас поприветствовала статуя святой из небьющегося стекла, ее руки тянулись к нам, словно хотели обнять всех вновь прибывших. Я не помнила ее имени, да и какая разница?

Дом любовницы Като и его дочери находился прямо перед нами, круглые крыши соседних зданий тускло поблескивали под скрывшимся за облаками солнцем. Осталось только перейти улицу, и мы в безопасности. А там я смогу вселиться в дронго и найти своего сына, не боясь Хизра Хаза или Пашанга.

Мы побежали к двери. Стеклянные стены были задрапированы темной тканью, как и у всех домов в квартале. Я постучалась в деревянную дверь и скрестила на груди руки в ожидании, глядя на Сади и Селену.

После моста мы не перемолвились ни словечком, но их напуганные глаза говорили о многом. Сади была сильной только с виду, а на самом деле мы – всего лишь три женщины, бегущие по городу, охваченному войной. И хотя Селена через многое прошла, она была почти ребенком, трудно ожидать от нее бесстрашия. Что же касается меня… мое сердце так сильно колотилось, что стук отдавался в ушах.

Я снова постучалась. А вдруг никого нет дома? Я подергала дверную ручку, но безрезультатно.

Нависла какая-то тень. Чуть дальше на улице появился человек в плаще. В плаще ордена.

– Сади! – крикнула я, указывая на него.

Не успела я схватиться за рукоять своей огненной сабли, как Сади уже вытащила стрелу и прицелилась в неизвестного.

Мужчина откинул капюшон и пошел к нам, что- то жуя. О Лат, это же он! Светловолосый, белокожий мужчина, жующий мармелад! Когда он приблизился, Сади натянула тетиву.

– Нет, Сади! Он знает, где мой сын!

– Ты… – сказала она мужчине, проигнорировав мои слова. – Что ты здесь делаешь?

За моей спиной раздались шаги. Я повернулась и увидела еще одного человека из ордена, он бросился на меня, схватил за горло и притянул к себе. Я брыкалась, но не могла вырваться. Появились и другие, они схватили Селену и Сади, которые почти не сопротивлялись. Я колотила и пинала его, но не могла справиться с мужской силой. Он затолкал что-то мне в рот. Семена. Они растворились на языке, я обмякла, а перед глазами все потемнело.

Очнулась я в комнате, пахнущей плесенью и водорослями. Она покачивалась, словно была сделана из желе, и меня затошнило. Но в результате я лишь сплюнула на пол. На столе стояли высокие чадящие свечи, освещая комнату.

Я повернулась и увидела человека в мягкой бордовой накидке евнуха, который выглядывал в иллюминатор. Значит, я находилась на корабле. Человек повернулся ко мне. Его глаза казались бездонными, а на них падали нечесаные волосы.

– Отец? Где я?

– Тебя раскрыли, Зедра. – Он отвернулся и снова посмотрел в иллюминатор. – Хадрит все понял и рассказал Хизру Хазу, но старик пока что держит эти знания при себе.

– Где наш сын? – спросила я, дрожа. – Все это не имеет без него смысла.

Он усмехнулся:

– Я слышал твои молитвы. Помнишь, что я тебе говорил? С таким же успехом ты могла бы молиться камням, я все равно ничего не могу для тебя сделать.

– Наш сын! – Я сбросила одеяло и села. – Где он?

– Время пришло. Ты не должна проиграть эту битву. Кстати, ты была права – у дочери крестейского императора и впрямь кровь ангела. – Он поднес руку к усам, и его улыбку накрыла тень. – Ты прочла мои заметки из второго тома? Там есть чудесная кровавая руна, которую можно написать кровью ангела, но тебе понадобится много крови. У крестейки ее едва хватит.

Придется пожертвовать Селеной, как я пожертвовала Сирой? Неужели это необходимо для спасения человечества?

От одной этой мысли меня затошнило. Руны, о которых я узнала из его заметок… Их и рунами не назовешь. Скорее это картины, для которых требуются ведра крови.

– А хочешь узнать, какая кровь у дочери сирмянского шаха? Ее тоже как раз хватит для той же руны. Чью кровь использовать, выбери сама.

– Ты правда собираешься обращаться со мной вот так свысока? Просто скажи, какой у нее тип крови.

Он мрачно хмыкнул:

– Девушку воскресила звезда. У нее звездная кровь, и лишь она одна во всем мире обладает такой кровью.

Я поежилась. Звездная кровь. Как и кровь ангела, ее можно использовать для этой картины из крови.

Я отмела эти мысли.

– Нет, они достойные девушки. Они не заслуживают.

– Они тебе не дочери! – Отец стукнул по иллюминатору кулаком, и стекло пошло трещинами, а я сжалась в углу кровати. – Как и Сира не была твоей подругой. – Он прыгнул на кровать, прижав меня к деревянной стенке. – А теперь она соединяет звезды и служит Спящей, она явилась, чтобы нарушить все наши продуманные планы. Если ты не будешь к ней беспощадна, мы проиграем. Потомков не станет, и Великий ужас перекует нас в огне. Хочешь навлечь это на наши головы, дорогая дочь?

– Ты мне не отец, – сказала я, ощущая вкус слез со своих щек. – Мой настоящий отец… Он меня ценил. Он бы никогда не попросил меня.

Хисти схватил меня за плечо, и меня пронзила боль.

– Думаешь, я не видел? Не наблюдал, как уничтожали мой род? Если бы я мог спасти хоть одного из своих сыновей, то спас бы! Но я сумел спасти лишь тебя! Старую дуреху, которая уцелела благодаря магии!

Я потерла синяк, который он поставил, и всхлипнула.

– Почему я? Почему все это свалилось на мои плечи?

– Думаешь, я не задавался тем же вопросом еще тысячу лет назад, когда мне пришлось спасать человечество? – Он слез с кровати и двинулся к двери. – И еще кое-что. Будь осторожна. Маг Кева больше не один. Ему помогает Марада, султанша маридов. Он придет за тобой.

Я вздрогнула, когда в голове вспыхнул образ этого чудища размером с тучу: парящая черная громада змей, чьи контуры светятся красным на солнце, с тремя головами и шестью горящими глазами.

– И как же мне сражаться с этим кошмаром?