Герман и Тамара Рыльские
Сон пятый
Дурка
– Олесе кажется, что она спит.
– Ну откуда ты знаешь?
– Видно.
– Я думаю, она просто притворяется, человек не может столько спать.
– Мо-ожет! Когда Олесе сделают укол, она тоже долго спит.
– Ей не делали никаких уколов.
Тайна уже давно слушала этот диалог, но в смысл начала вникать только сейчас. Рядом спорили две девочки. Второй, скептический голос принадлежал ребенку постарше. Пространство заполняли неясные звуки – плач, приглушенные крики, истеричный смех.
– Мила, а можно ее толкнуть?
– Зачем?
– Ну… можно?
Тайна разлепила глаза и огляделась. Она лежала на металлической койке, застеленной серыми простынями; слева к ее ложу была придвинута точно такая же больничная кровать. На ней, подобрав под себя ноги, сидела девушка лет восемнадцати в полосатой пижаме и прижимала к груди тряпичную куклу.
– Ну вот, я же говорила, что она притворяется! – улыбнулась девушка. И сама себе ответила, изменив голос: – Да-а, точно… Ты притворялась?
Здесь не было никаких детей, только девушка с куклой. Голос, которым она озвучивала игрушку, казался более взрослым и рассудительным, чем ее собственный.
– Я… где это я? – Тайна приподнялась на локтях.
Она очнулась в большом гулком помещении с высоким потолком, грязно-белыми стенами и зарешеченными окнами. На полу лежал старый, идущий пузырями линолеум. Все пространство вокруг было занято железными кроватями, сдвинутыми по две, – очевидно, для экономии места. На первый взгляд их здесь стояло не меньше пятидесяти. Шум, который слышала Тайна, производили женщины разного возраста в одинаковых больничных пижамах. Пахло туалетом, сырой штукатуркой и лекарствами.
– Ты в городской психиатрической больнице! – донесся бодрый голос со смежной кровати.
Тайна посмотрела на свою соседку и поняла, что последнюю фразу та произнесла от лица куклы.
– Меня зовут Мила. А это, – девушка согнула мягкую кукольную руку, указав на саму себя, – Олеся, моя младшая сестра.
– Понятно, – кивнула Тайна, с интересом разглядывая сестер.
Младшая, Олеся, была красивой, с темными вьющимися волосами, правильными чертами лица и большими доверчивыми глазами. Несмотря на худобу девушки, ее полная грудь ощутимо натягивала больничную пижаму. При этом Олеся казалась ребенком, запертым во взрослом теле. Определить возраст Милы не представлялось возможным, хотя выглядела она довольно потрепанной. Рыжие волосы из распущенного шнура торчали в разные стороны, как ворс у старой малярной кисти, платье из разноцветных лоскутов было сшито кое-как. Взгляд Милы показался Тайне странным, как будто неживым, но, с другой стороны, ни у кого из ее прежних знакомых не было таких глаз, намеченных крест-накрест суровой ниткой.
– А ты кто такая? – спросила Олеся, хлопая пушистыми ресницами. – Как тебя зовут?
– Тайна.
– Странное имя! Лучше бы тебя звали Катя или Наташа. Ну, или Вика. Но только не Олеся, потому что одна Олеся здесь уже есть!
– А это, значит, больница? – уточнила Тайна, пропуская мимо ушей размышления Олеси по поводу имен. – И кого здесь лечат?
– Здесь лечат дураков! – радостно сообщила девушка. – Это дурка!
– Я же объясняла тебе, что это плохое слово! – разозлилась Мила. – Не смей так говорить!
– Хорошее слово, – надулась Олеся. – Дурка, дурка, дурка!
– Иногда с ней невозможно! – вздохнула Мила.
– Не знаешь, как я здесь оказалась? – спросила Тайна у куклы.
– Как и все, наверное, – удивилась Мила. – А ты что, не помнишь?
– Нет. Мы с Кристиной дрались. А потом, кажется, убили друг друга.
– Должно быть, все-таки не убили, – заметила Мила, смерив Тайну глазами-крестиками. – Во всяком случае она тебя точно не убила.
Дверь в палату распахнулась, и на пороге возник крепко сложенный человек. Его лоб и правую бровь пересекал длинный шрам, а на пальцах были татуировки, изображавшие перстни. Тяжелый взгляд скользнул по притихшим пациенткам и остановился на Тайне.
– Пришла в себя? Хорошо! Я позову доктора…
Сказав это, мужчина ушел, и гул, наполнявший палату, возобновился.
– Кто это был? – спросила Тайна.
– Виктор, – безрадостным голосом сообщила Олеся, – санитар.
– Он-то еще ничего, – добавила Мила. – Хоть и бывший бандит. Есть вообще такие…
– Какие?
– Злые, – буркнула Олеся, пряча глаза. – Могут обидеть…
– Обидеть – это мягко сказано, – странным металлическим голосом произнесла Мила. – В нашем отделении работают трое. С Виктором и Артуром можно иметь дело. А вот с Эдиком лучше не связываться.
Произнеся за куклу последнее имя, Олеся вздрогнула, как-то разом сжалась и втянула голову в плечи.
– Короче, скоро сама все узнаешь, – поспешно добавила Мила.
– Ладно, – сказала Тайна, оглядывая помещение.
Некоторые пациентки бесцельно ходили по палате, другие с отсутствующим видом стояли возле окон. Кровать напротив занимала пожилая женщина с неподвижным взглядом – она смотрела в стену, а из приоткрытого рта на пижаму капала слюна. Ее соседка, девушка лет шестнадцати, сидела на скомканном одеяле, обхватив руками колени, и что-то бормотала. Впрочем, несколько человек вели себя вполне обычно – читали потрепанные журналы, беседовали, просто лежали, глядя в потолок.
– А для чего все эти люди здесь собрались? – спросила Тайна.
– Они не собрались, их собрали, – ответила Мила.
– А ночью они все орут! – вставила Олеся.
Ее голос снова сделался бодрым, а глаза весело заблестели. Тайна поняла, что ее новая подруга не могла долго концентрироваться на чем-то плохом – полезное качество, когда живешь бок о бок с толпой сумасшедших.
– А зачем они орут? – полюбопытствовала Тайна.
– Психи… – развела руками девушка.
В этот момент в палату вошел высокий худой мужчина в белом халате, накинутом поверх элегантного костюма-тройки. Гул снова стих, словно кто-то резко повернул ручку громкости радиоприемника. Мужчине, чье появление заставило тех пациенток, кто не полностью оторвался от реальности, замолчать и съежиться, было около сорока пяти лет. Ранняя седина и морщины лишь добавляли ему импозантности. Внимательным взглядом поверх квадратных очков он посмотрел на Тайну.
– Как ваше самочувствие? – У него был глубокий приятный голос.
– Замечательно, – пожала плечами Тайна. – Я могу идти?
– Нет! Мы еще не познакомились, а вы уже хотите уходить! – улыбнулся доктор.
– Это Игорь Валерьевич, – раздался голос Милы. – Наш психиатр!
– Спасибо, Олеся. – Доктор кивком поблагодарил девушку с куклой и перевел взгляд на Тайну. – Давайте пройдем ко мне в кабинет. Там мы сможем спокойно побеседовать.
Тайна нацепила тапочки, предусмотрительно оставленные кем-то возле кровати, и следом за врачом вышла из палаты. Коридор, где они очутились, был длинным и унылым. Справа тянулись высокие зарешеченные окна, слева – металлические двери. За окнами виднелось безрадостное, затянутое серой дымкой небо и верхушки деревьев, вздрагивающие под порывами ветра. На ветках почти не осталось листьев.
«Все еще осень», – подумала Тайна.
– Идемте же, – позвал Игорь Валерьевич. – Мой кабинет не здесь.
Тайна вспомнила другой кабинет и другого собеседника. Разговор тет-а-тет с директором приюта закончился тем, что на нее напал черный призрак. Тайна вздохнула и без особого энтузиазма поплелась за Игорем Валерьевичем.
По коридору ходили мужчины и женщины в застиранных пижамах. Некоторые пожилые пациенты медленно ковыляли, опираясь на металлические ходунки, те, что помоложе, отирались у подоконников, негромко беседуя, или же молча подпирали стены. Но все без исключения держались подальше от санитаров, одетых в бледно-голубые форменные рубашки с коротким рукавом.
Кабинет доктора напоминал библиотеку. Массивные шкафы темного дерева были заполнены толстыми книгами по медицине. На стене, за письменным столом, висели плакаты, по большей части с изображениями человеческого мозга в различных ракурсах и разрезах. Кроме напечатанных обозначений, Тайна заметила пометки, сделанные от руки. На столе стоял череп. Его пожелтевший свод был разделен на сектора, пронумерованные красным карандашом. Рядом лежала толстая книга. «Трепанация черепа», – прочитала Тайна, шевеля губами.
– Захватывающая тема, – сказал доктор, опускаясь в кресло. – Вы же знаете, что такое трепанация?
Девушка помотала головой.
– Трепанация, или, если говорить по-научному, краниотомия, известна людям с древнейших времен, – произнес доктор таким тоном, словно читал студентам-медикам заумную лекцию. – Давным-давно считалось, что сумасшествие вызывают злые духи и, если просверлить в черепе дыру, они улетят… но, впрочем, не будем отвлекаться. Давайте лучше поговорим о вас.
– Хорошо, – согласилась Тайна и, не дожидаясь приглашения, опустилась на жесткий стул. – Давайте поговорим обо мне.
– Видите ли, у нас есть одна небольшая загвоздка, – произнес Игорь Валерьевич, глядя на Тайну поверх сложенных домиком пальцев. – Вы поступили к нам в состоянии кататонического ступора, документов при вас не было. Кто вы?
– Я Тайна.
– Это я понял, – кивнул доктор. – А как вас зовут?
– Меня зовут Тайна.
– Хорошо. А фамилия?
– Такого у меня никогда не было, – сказала девушка и откинулась на спинку стула.
– Та-ак, – протянул доктор, открыл блокнот и сделал карандашом какую-то пометку. – У вас есть родственники?
– Нет, – отрезала Тайна. Перед мысленным взором возникло потное, с прилипшими прядями волос лицо Кристины. Они смотрели друг другу в глаза, пока их кровь смешивалась и капля за каплей уходила в землю. – Никого нет.
– А где вы живете? – спросил врач, продолжая что-то записывать в блокнот.
– Везде… – сказала Тайна и огляделась. – Здесь.
– Вот как… – произнес Игорь Валерьевич, постукивая карандашом по столу. – Неужели амнезия?.. – подумав немного, он снял с телефонного аппарата трубку и покрутил диск. – Доброе утро. Вы сейчас свободны?.. Замечательно… У нас новая пациентка… Нужна полная картина… Да, как обычно… Хорошо, жду.
Доктор положил трубку и посмотрел на девушку.
– Вас обследуют сегодня же.
– Кто обследует? – насторожилась Тайна.
– Врачи, конечно, – сказал Игорь Валерьевич ласковым голосом. – Это поможет поставить правильный диагноз и определиться с лечением.
– Знаете, доктор, меня не надо лечить. Я прекрасно себя чувствую.
– Но вы ничего не помните.
– Я все помню, – отрезала Тайна.
– А свое детство? Школу? Родителей? Друзей и подруг?
Тайна неопределенно пожала плечами. Ребенком она не была, в школу не ходила и возникла, по собственному убеждению, из ниоткуда, а значит, и родителей у нее быть не могло. Подруги и друзья имелись – Маша из приюта, Вера из Тупика и Фолко со своей командой любителей фэнтези, но рассказывать о них едва знакомому человеку Тайна не собиралась.
– Амнезия, – развел руками Игорь Валерьевич.
– Хорошо, пусть будет амнезия, – согласилась Тайна. – Меня все устраивает. Я имею право отказаться от лечения?
– Если я скажу, что имеете, и отпущу вас, куда вы пойдете? – поинтересовался доктор.
– Куда-нибудь. Какая вам разница?
– Огромная, – сказал Игорь Валерьевич. – Дело в том, что вы ранили человека. Девушка оправилась от раны, но попала к нам. У нее серьезное нервное расстройство.
– Кристина здесь? – скривилась Тайна.
– Значит, ее вы не забыли? Вот и прекрасно, будет с чего начать.
– А я надеялась, что она умрет…
– Неужели? – Доктор удивленно вскинул бровь. – Мы еще поговорим о вас и о Кристине. Это была необычная драка, не так ли?
– Почему вы так решили? – недружелюбно отозвалась Тайна.
– После событий в парке вам обеим потребовалась помощь психиатра. Странное совпадение, вы не находите?
Девушка промолчала.
– Кристина тоже была уверена, что убила вас. – Игорь Валерьевич облокотился на стол, его голос внезапно сделался напряженным, глаза загорелись, как у человека, одержимого какой-то идеей. – Я читал материалы следствия. На мече обнаружили вашу кровь. Там все было залито вашей кровью.
– Ну и что?
– Но вы не ранены! На теле – ни царапины!
– Так это же хорошо, – удивилась Тайна.
– Хорошо? Согласен. Но откуда кровь?
– Из раны. Кристина проткнула меня насквозь, вот здесь. – Тайна указала на собственную грудь, чуть выше солнечного сплетения.
Доктор устремил на девушку задумчивый взгляд. Маятник напольных часов в углу кабинета мерно покачивался. Из глубины здания доносились приглушенные вопли.
– Я обязательно узнаю, что произошло в парке. Это… – Игорь Валерьевич ласково улыбнулся, – поможет нам определиться с лечением.
В дверь постучали, и на пороге кабинета возник человек в белом халате и очках с толстыми линзами.
– Заходите, заходите, доктор, – сказал Игорь Валерьевич. – Вот, поручаю вашим заботам…
Под надзором молчаливых врачей и медсестер Тайна обошла множество кабинетов. Ее осматривали, проверяли рефлексы, подключали к непонятным приборам. Она устала и поэтому приятно удивилась, когда санитар привел ее в столовую.
В огромном помещении было шумно. Возле длинного металлического сооружения, разделявшего кухню и столовую, толпились пациенты с разноцветными подносами. Тайне на мгновение почудилось, что она снова в приютской столовой и сейчас на ее руке привычно повиснет Маша. Однако вместо нее из толпы вынырнула Олеся. На голову выше Тайны, она, конечно же, не могла повиснуть у нее на руке.
– Тебя уже отпустили? Хорошо! – Одной рукой Олеся прижимала к груди сестру, а в другой держала поднос.
– Хорошо, – согласилась Тайна, разглядывая поваров.
Они таскали огромные кастрюли, раскладывали еду в миски и лениво покрикивали на пациентов.
– Пойдем займем очередь, – сказала Олеся.
Большую часть столовой занимали длинные столы. Наполнив подносы, девушки сели в самом конце зала между плакатами «Мойте руки перед едой!» и «Здесь нет пап и мам, убирай посуду сам!».
– А ты помыла руки? – строго поинтересовалась Мила, обращаясь то ли к Олесе, то ли к Тайне.
– Да тут хоть мой, хоть не мой! – раздался над ухом Тайны густой бас. Рядом с девушками, грохнув подносом о стол, сел высокий бородатый парень. Его крепкие загорелые предплечья украшали вытатуированные драконы и змеи. – Все равно просрешься! Вы вообще видели, как они тут готовят? Сплошная антисанитария!
– А я тебя знаю, – сказала Тайна. – Ты – Мамонт. Мы в Талионе виделись.
– Точно! А ты – Тайна, девушка Фолко. Ты что здесь делаешь?
– Обедаю. А ты?
– Меня привезли в момент обострения! – воскликнул Мамонт и смерил девушек многозначительным взглядом.
– И как тебе здесь? – поинтересовалась Тайна. – Нравится?
– Ну ты даешь! – расхохотался молодой человек. – Я бы давно дернул с этого скотомогильника! – И чуть тише добавил: – Я здесь по делу. Последнее время мной интересуется военкомат.
– Он – нормальный, – пояснила Мила, не без помощи сестры усаживаясь прямо на стол.
– Тише ты, – цыкнул на Олесю Мамонт и указал ложкой на санитара, который прохаживался вдоль стены. – Эти уроды только с виду тупые, а на самом деле все видят и слышат.
– Говорят, здесь еще Кристина, – сказала Тайна, отхлебывая компот.
– Да. Тут она. Скоро весь фэнтези-клуб в психушку перекочует. Мы тогда ролевку замутим! Санитары будут троллями…
Посмеявшись собственной шутке, Мамонт приступил к еде. Мила ничего не ела, вероятно, по причине отсутствия рта, зато Олеся уминала за двоих.
После обеда был тихий час. Тайна в сопровождении сестер вернулась в палату, легла на кровать и стала смотреть в окно. Пациентки лежали на удивление спокойно.
– Чего это все такие притихшие? – зевнув, спросила Тайна.
– Боятся… – сказала Олеся сонным голосом. – Придет санитар и всыплет… тем, кто будет орать.
Тайна подумала, что это правильно, – она-то орать не собиралась.
За окном покачивались ветви деревьев. Какое-то время Тайна лежала, наблюдая за их размеренным, убаюкивающим движением. Она почти задремала, когда за стеклом промелькнула большая черная тень. Тайна открыла глаза, но видение уже растворилось – в окно, как и прежде, осторожно царапались кривые ветки.
– Вы это видели? – спросила Тайна у сестер.
Олеся спала, тоненько посапывая; Мила стояла на смятом одеяле и смотрела в окно. Оторвавшись от созерцания деревьев, она устремила глаза-крестики на девушку и медленно кивнула.
– Пойдем посмотрим? – предложила Тайна.
Кукла проворно спустилась по съехавшей на пол простыне, проковыляла по вытертому линолеуму до самого окна и оглянулась на девушку. Тайна, которая не ожидала такой самостоятельности от тряпичной игрушки, подошла к Миле и подсадила ее на подоконник. Вдвоем они прильнули к прутьям решетки. Их взорам открылись посыпанные щебнем и опавшими листьями дорожки, живые изгороди, деревья с пожелтевшими кронами. Единственная в этой части двора скамейка пустовала, лишь ветер перелистывал страницы забытого кем-то журнала.
Мила подергала Тайну за рукав и указала куда-то вдаль. Там, в глубине парка, виднелась темная неподвижная фигура. Незнакомец стоял, раскинув крылья, как будто собирался взлететь к небу.
– Там кто-то есть. Кто-то с крыльями. – Тайна сняла куклу с подоконника и прижала к груди, как это делала Олеся. – Мы можем спуститься и поговорить с ним. Идем, пока он не улетел.
Санитары почему-то оставили дверь незапертой, и Тайна беспрепятственно покинула палату. Мила нетерпеливо ерзала, словно подгоняя подругу. Коридор оказался пустым, как и лестница. Гулкое эхо шагов было единственным звуком, который нарушал настороженную тишину больницы. Спустившись по лестнице, Тайна и Мила очутились в полутемном холле. Тяжелая входная дверь стояла нараспашку.
В парке не было ни врачей, ни пациентов.
– Все куда-то делись, – заключила Тайна, миновав скамейку с забытым журналом. – Вот так тихий час…
В конце дорожки стоял человек, которого подруги заметили из окна. Он уже не казался темным. В белых одеждах и с белыми крыльями за спиной, юноша выглядел довольно необычно. Светлые вьющиеся локоны обрамляли красивое лицо с тонкими чертами. Тайна вспомнила Кирилла, в которого когда-то была влюблена Маша. Если бы он не умер, отравленный ядом паука, то, наверное, вырос бы похожим на это странное крылатое существо.
– Бог оставил это место… – печально изрек юноша. Он смотрел мимо Тайны и, кажется, вообще не замечал ее. – Велики прегрешения людские! Скоро обрушится гнев Господень на тех, кто поступками своими приближает день Страшного Суда.
Сказав это, незнакомец расправил крылья и, взметнув опавшие листья, поднялся к небесам. Его силуэт быстро затерялся среди темных туч.
– Да уж. Поговорили, – разочарованно протянула Тайна.
– С кем поговорили?
Девушка открыла глаза и увидела над собой лицо Олеси.
– С ангелом, – сказала Тайна, удивленно оглядываясь.
Она лежала на койке, прижимая к груди Милу.
Тихий час закончился. В дверях стоял санитар, наблюдая за тем, как сонные пациентки одна за другой покидают палату.
– Так это нормально! – захихикала Олеся, забирая у Тайны куклу. – Здесь половина больницы с ангелами разговаривает. А другая половина – с инопланетянами. И что же он тебе сказал?
– Да так… Бог что-то задумал. Проучить грешников, кажется.
– Знаешь, это тебе приснилось, – постановила Олеся.
– Нет, – покачала головой Тайна. – Мы с Милой ходили в сад. Там был Ангел.
– Мила, вы правда были в саду?
– Правда, – сказала кукла и шепотом добавила: – Тайна не такая, как остальные. Она сразу поняла про нас. И в сад мы ходили… другой дорогой.
– Так ты знаешь про нас? – выдохнула Олеся.
– Что знаю? – в тон ей прошептала Тайна.
– Ну, что мы сестры.
– Еще бы. Вы мне сами об этом сказали.
– Вот, я же говорила, – вставила Мила. – Она понимает!
– Что-то я вас не понимаю, – нахмурилась Тайна.
– Все думают, что Олесенька дурочка, – с серьезным видом заявила Олеся, – и лечат нас от раздвоения личности!
– Эй вы, поторопитесь! – раздался недовольный голос санитара.
– А куда мы должны торопиться? – поинтересовалась Тайна.
– На прогулку, – вздохнула Олеся, слезая с кровати.
– Вот здесь мы его и видели, – сказала Мила. – Только он живой был и улетел потом.
Тайна с удивлением разглядывала гипсовую статую ангела. Потемневшая от времени и непогоды фигура стояла в конце аллеи. Стебли плюща оплели постамент и тянулись выше, словно хотели удержать ангела на земле, не дать ему улететь.
– Он здесь всегда стоял, – скептически заметила Олеся.
– Ага, а вот и вы! – раздалось над ухом у Тайны.
Она оглянулась и увидела Мамонта. Поверх пижамы он накинул спортивную куртку, а вместо тапочек нацепил стоптанные кроссовки. Больница не обеспечивала пациентов верхней одеждой, поэтому на Тайне была розовая нейлоновая куртка, которую ей дала поносить Олеся.
– Привет, Мамонт, – поздоровалась Тайна.
– А Олесенька знает, кто такие мамонты! – заявила Олеся. – Это такие волосатые слоники! Только они же давно вымерли!
– Я живее всех живых, как Ильич! – снисходительно улыбнулся молодой человек. – А вы чем здесь занимаетесь?
– Памятник разглядываем, – ответила Мила.
– Лучше б здесь что-нибудь повеселее поставили. Девушку с веслом, например.
– А некоторые пациенты, – Олеся устремила на Тайну невинный взгляд, – считают, что этот ангел летает.
– Ну вот, а я о чем! – фыркнул Мамонт, пригладил бороду и произнес: – А я только что Кристину видел.
– И как она? – спросила Тайна.
– Да… как здесь можно быть? Давай сходим, поздороваемся, если хочешь.
– Хочу, – сказала Тайна. – Идем.
Парк удивлял своими размерами. Деревья подступали прямо к стенам больницы, тут и там стояли деревянные скамейки. Сейчас они были сырыми и холодными, но некоторых пациентов это не останавливало – они сидели по одному или по несколько человек, как птицы на жердочках, радостно глядя в серое небо или, наоборот, с трагическим видом опустив головы. Мамонт свернул с гравиевой дорожки и нырнул в кусты.
– Ой, а что Олеся нашла! – воскликнула девушка, поднимая что-то из травы.
– Брось гадость, – одернула младшую сестру Мила.
– Чего там у вас? – оглянулся Мамонт. – А, ясно!
Он забрал у Олеси ярко-желтую таблетку и, размахнувшись, запустил ее подальше в кусты.
– Это мое было, это я нашла! – запротестовала девушка.
– Тебе это и так выдадут, – строго произнес Мамонт. – Тут если по траве поползать, можно килограмм успокоительных и прочей дряни набрать. Одни пациенты, особенно те, что «косят», их в форточки выплевывают, а другие подбирают…
Олеся надулась, а Мамонт двинулся дальше, туда, где за кронами деревьев вздымалась стена лечебницы. Вскоре он остановился, пропуская девушек вперед. Тайна отстранила ветку и увидела Кристину. Одетая в длинное пальто, она что-то увлеченно рисовала на стене осколком кирпича.
– Заметь, – произнес Мамонт, толкая Тайну в бок, – Сама с собой разговаривает! Если только у нас не начали призывать женщин, как в Израиле, дело серьезное.
Под ногой у Олеси хрустнула ветка. Художница вздрогнула и оглянулась.
– Привет, – поздоровалась Тайна. – Все рисуешь?
– Рисую, – прошипела Кристина, закрывая спиной незаконченную картину. – А ты, я вижу, жива-здорова.
– А как же, – пожала плечами Тайна.
– А что там, на картинке? – спросила Олеся.
– Не твое дело, придурочная!
– Ладно, ладно, не нервничай, – произнес Мамонт. – Если хочешь, мы уйдем.
– Хочу! Убирайтесь! – топнула ногой Кристина.
В этот момент из-за деревьев возникли двое санитаров. Одного из них Тайна знала – это был Виктор, бывший бандит со шрамом на лице и татуировками на пальцах. Второго – тощего, похожего на лисицу типа с прыщавой физиономией, – Тайна видела впервые. Увидев его, Олеся сжалась и мелкими шажками попятилась обратно в кусты.
– Что за собрание? – Коллега Виктора отпихнул Кристину в сторону. – Симонова, ты опять стены…
Санитар замолчал, так и не закончив свою мысль. Тайна приподнялась на цыпочки, стараясь разглядеть рисунок. На стене был изображен висельник с выпученными глазами и языком, вывалившимся изо рта.
– Эд, так это же ты! – рассмеялся Виктор. – Слушай, а ведь похоже!
– Я вижу, что похоже. – Прыщавый повернулся к Кристине. – Ты у меня за это получишь!
– Отвали! – завизжала девушка и швырнула в него осколок кирпича, который до сих пор сжимала в руке.
Снаряд угодил санитару прямо в лоб. Лицо, и без того напоминавшее лисью морду, еще больше вытянулось, с кончика острого носа побежала тонкая струйка крови.
– Пойдемте, пока он не очухался, – шепнул Мамонт и следом за Олесей нырнул в кусты.
Тайна еще несколько секунд смотрела, как обозленный санитар теснит Кристину к стене. Виктор наблюдал за происходящим, сложив руки на груди и гадко ухмыляясь.
– Чего встала? – раздался из-за деревьев голос Мамонта. – Хочешь, чтобы и тебе досталось?
Тайна этого, конечно же, не хотела. Выбираясь из зарослей, она слышала за спиной глухие звуки ударов и короткие, полные ненависти вскрики.
– А где Олеся? – спросила Тайна, оглядываясь.
– Деру дала, когда Эдика увидела. А Кристина круто его изобразила. Талант!
– Виктор вроде бы страшнее, – удивилась Тайна.
– Не, – отмахнулся Мамонт. – Девушки, которые здесь лечатся, Эдика боятся. Я слышал, он позволяет себе… всякое.
Попрощавшись с Мамонтом, Тайна несколько раз обошла парк, пока не обнаружила Олесю, сидящую отдельно ото всех, под деревом. Милу она устроила на коленях. Трава была сырая, но Тайна все равно опустилась на землю рядом с сестрами.
– А я вас обыскалась. Ты чего сбежала?
– Захотела и сбежала, – отозвалась Олеся, не глядя на Тайну.
– Испугалась Эдика?
Девушка ничего не ответила, лишь втянула голову в плечи.
– Он тебя обижает? – спросила Тайна.
– Обижает, – едва слышно пробормотала Олеся.
– Почему ты не пожалуешься? Расскажи обо всем Игорю Валерьевичу.
– Об этом нельзя никому рассказывать, – нехотя произнесла девушка. – Олесенька дурочка, и ей все равно никто не поверит. Но если она хоть кому-то расскажет, Эдик ее убьет. И на клочки порвет Милу. Он так сказал.
– Это неправильно, – нахмурилась Тайна. – Хочешь, я помогу тебе разобраться?
– Лучше не лезь в это, – серьезным тоном произнесла Мила. – Ты только хуже сделаешь. Мы сами как-нибудь разберемся.
Сразу после завтрака Игорь Валерьевич пригласил Тайну к себе в кабинет.
– Рад вас видеть. – Доктор отложил в сторону книгу и улыбнулся. – Как самочувствие? Привыкли к обстановке?
– Спасибо, хорошо. Олеся и Мила мне все показали.
– Мила… – Игорь Валерьевич снял очки и протер их носовым платком. – Очень интересный случай. Но я не советую поддерживать придуманную Олесей игру – этим вы только закрепите ее фантазии.
– О чем вы? – не поняла Тайна.
– Бедняжка спроецировала образ погибшей сестры на куклу, – покачал головой доктор. – Я рад, что теперь у Олеси появилась подруга, это поможет ей вернуться к реальности.
– Так вот в чем дело, – протянула Тайна.
Выходит, умершая сестра Олеси не исчезла, не отправилась «на тот свет», если он вообще существовал, а продолжила существовать в теле игрушки. Возможно, при жизни Мила была «индиго», или же «индиго» была Олеся, и это ее способности удерживали сущность погибшего человека в теле куклы. «Иван Николаевич бы это оценил», – подумала Тайна.
– Да вы присаживайтесь, – произнес доктор. – В ногах, как известно, правды нет!
– А зачем вы меня позвали? – спросила Тайна, опускаясь на стул.
– Чтобы начать лечение, – тепло улыбнулся Игорь Валерьевич.
– Это обязательно? – скривилась Тайна. – У меня все в полном порядке.
– Что ж, а будет еще лучше!
Доктор встал из-за стола, подошел к шкафу и достал оттуда блестящее металлическое приспособление, нечто вроде часов без циферблата. С торжественным видом Игорь Валерьевич поставил его на стол перед Тайной.
– И как же вы собираетесь меня лечить? – поинтересовалась девушка.
– Методом регрессивной терапии, – произнес Игорь Валерьевич. – Если вам это о чем-нибудь говорит.
Тайне это ни о чем не говорило. Она внезапно поняла, что ненавидит сложные слова и научные термины.
Доктор щелкнул тумблером, и на странном приборе загорелась небольшая лампочка. Тайне совершенно не нравилось происходящее. Ей захотелось сбежать, но за дверью дежурил Артур, один из санитаров. Меж тем Игорь Валерьевич опустился в кресло и толкнул укрепленный в приборе маятник.
Щелчок – вспышка – щелчок – вспышка – щелчок – вспышка…
Маятник раскачивался вправо-влево, укрепленная на нем круглая линза вспыхивала каждый раз, когда оказывалась напротив лампочки. Мерные сухие щелчки раздавались, стоило маятнику максимально отклониться вправо или влево.
– Расслабьтесь, – произнес доктор. – Слушайте метроном.
Щелчок – вспышка – щелчок – вспышка – щелчок – вспышка…
Почти сразу Тайна поняла, что зловещий прибор обладает над ней странной властью. Она по-прежнему слышала голос врача, но почти не улавливала смысл слов.
Щелчок – вспышка – щелчок – вспышка – щелчок – вспышка…
Тайна почувствовала, что ее утягивает куда-то, возможно внутрь лампочки, выросшей до размеров прожектора, и сделала единственное, на что еще была способна, – зажмурилась. Внезапно метроном смолк, и наступила звенящая тишина. Тайна открыла глаза. Маятник остановился, лампочка погасла. Игорь Валерьевич держал возле уха диктофон – черную пластмассовую коробочку с кнопками. Несколько секунд из нее доносилось негромкое шипение, а потом – записанный на пленку голос самого доктора: «И что было дальше? Что вы сделали, когда Семен и Василий сбежали?» Ему ответил невыразительный, лишенный живых интонаций голос, в котором Тайна не без удивления узнала свой собственный: «Я пошла за ними. На кладбище было холодно, и я хотела согреться».
Игорь Валерьевич выключил диктофон, и шипение смолкло. Тайна непонимающе смотрела на доктора.
– Для первого раза неплохо, – сказал он, откладывая прибор в сторону. – Завтра продолжим. А пока что можете идти на обед.
– Какой еще обед? – пробормотала Тайна. – Я же только что с завтрака пришла…
– Нет, нет, самое время обедать, – возразил психиатр. – Посмотрите на часы.
Тайна оглянулась и увидела, что маленькая стрелка напольных часов указывала на цифру «1». Прислушавшись к собственным ощущениям, девушка поняла, что успела проголодаться и захотеть в туалет. Но куда делись несколько часов между завтраком и обедом? Не мог же Игорь Валерьевич вырезать их, как сцену из фильма?
– Я что, спала? – спросила Тайна.
– Можно и так сказать, – отозвался Игорь Валерьевич. – В любом случае наш первый сеанс окончен, так что идите. Я слышал, сегодня на десерт сырники. Опоздаете, останетесь без сладкого!
Покинув кабинет, Тайна направилась в сторону ближайшего туалета. Она чувствовала себя странно, так, словно зловещий маятник до сих пор качался у нее перед носом, впиваясь в мозг невидимыми клешнями. В ушах отдаленным эхом звучали щелчки метронома.