Ли Чайлд, Эндрю Чайлд

Джек Ричер: Время свободы

Посвящается всем, кого мы слишком рано потеряли
Глава 1

Совещание проходило в помещении без единого окна.

Помещение было прямоугольной формы, а окон в нем не имелось, поскольку и наружные стены тоже отсутствовали. Эта комната располагалась внутри просторного квадратного помещения, а то, в свою очередь, находилось внутри восьмиугольного, еще большего по площади. В такой вот матрешке, которая официально называлась блоком S2, и проводились заседания руководства исправительного учреждения «Минерва», расположенного в городе Уинсон, штат Миссисипи. Вместе с другим блоком – изоляционным блоком одиночных камер S1 – S2 считался во всем тюремном комплексе самым защищенным местом. Подобно средневековому замку, он был окружен как бы концентрическими кольцами крепких стен. Авторы проекта все рассчитали так, чтобы этот блок был неприступен. Как со стороны внешнего мира, даже если нападающие будут настроены самым решительным образом, так и изнутри самого тюремного комплекса, случись, чего доброго, отчаянный бунт заключенных.

Фактор безопасности играл, конечно, немаловажную роль, но главной причиной выбора именно этого места встречи было то, что сюда не мог проникнуть ни один человек из посторонних. Это гарантировало совершенную секретность совещания. Остальная часть блока S2 пустовала. Здесь не было никакой охраны. Никаких работников администрации. И все сто двадцать тюремных камер также были свободны. В их использовании не нуждались. И все благодаря курсу, избранному нынешней администрацией. Этот прогрессивный подход являлся предметом ее гордости. И к тому же обеспечивал великолепный пиар.

В помещении находились шесть человек, и за последнюю неделю это было уже третье секретное совещание. Присутствующие равномерно расположились за длинным и узким столом; к пустой белой стене было выдвинуто еще два стула. Вся мебель в комнате была изготовлена из светло-синего поликарбоната, и каждый предмет отлит целиком, без единого соединения или шва. И материал, и сама форма изделий обеспечивали высокую прочность: сломать их было не так-то просто. А цвет не позволял скрыть какую-либо поврежденную часть. Весьма практично. Хотя и не очень удобно. Мебель эта осталась здесь от прежней администрации.

Трое из присутствующих мужчин были в костюмах. Во главе стола сидел Бруно Хикс, генеральный директор и один из основателей компании «Минерва». По правую руку от него устроился Деймон Брокман, исполнительный директор компании, а также ее учредитель. Рядом с Брокманом расположился Кёртис Ривердейл, начальник тюрьмы. Человек, сидящий рядом с Ривердейлом, последний с этой стороны стола, был в униформе. Его звали Род Мосли, он служил в должности главы Управления полиции Уинсонского округа. На противоположной стороне стола, по левую руку от Хикса, сидели двое; по виду обоим было где-то под тридцать. Оба в черных футболках и джинсах. У одного был сломан нос, под глазами синяки, на лбу яркие лиловые кровоподтеки. У другого левая рука висела на перевязи. Оба старательно прятали глаза.

– Итак, есть ли у нас проблема, или ее нет? – пожимая плечами, спросил Брокман. – Может ли кто-то с полной уверенностью утверждать, что она существует? Нет. Следовательно, надо двигаться дальше согласно утвержденному плану. Слишком многое поставлено на карту, чтобы каждого куста бояться.

– Нет, – покачал головой Ривердейл. – Лично мне представляется так: если проблема возможна, это значит, что она существует. Безопасность прежде всего. Мы должны…

– Мы должны все выяснить наверняка, – подхватил Мосли. – И принять взвешенное решение. Главное, узнать, действительно ли тот человек успел заглянуть в конверт. Именно это мы и должны сделать.

Все продолжали молчать.

– Ну? – Мосли вытянул под столом ногу и пнул ею парня с перевязанной рукой. – Ты что, уснул? Что молчишь?

– Мне надо отдохнуть, – отозвался тот, подавляя зевок. – Мы гнали до Колорадо всю ночь. И целую ночь обратно.

– И что из этого? – Мосли снова пнул его ногой. – Ну, говори. Заглянул он в конверт или нет?

– Мы не знаем, – ответил парень, тупо уставившись в стену.

– Знать, заглядывал он туда или нет, мало, – сказал Ривердейл. – Если заглядывал, мы должны быть уверены, понял ли он то, что там увидел. И если понял, что собирается с этим делать.

– Заглядывал или не заглядывал… какая разница? – покачал головой Брокман. – Положим, заглянул, и что с того? Там нет ничего такого, что проясняло бы суть дела.

– Там говорится про пятницу, десять утра. Все предельно ясно: и время, и дата, и место.

– И что?! – воздел руки Брокман. – Пятница – прекрасный повод для радости или праздника. Тут нет ничего подозрительного.

– Но там была фотография, – медленно проговорил Ривердейл, подчеркивая каждое слово взмахом указательного пальца. – Восемь на десять. Ее нельзя было не заметить.

– И опять же в ней нет ничего такого, – сказал Брокман и откинулся на спинку стула. – Если, конечно, этот парень не заявится прямо сюда. В пятницу. Но и тогда ничего страшного. Мы все провернули весьма аккуратно.

– Вовсе нет. Да и как можно было? Выбирать-то пришлось всего из девяти.

По лицу Мосли скользнула улыбка.

– Смеетесь вы, что ли? Тот, которого мы выбрали, совершенный дурачок.

– Я бы так не сказал, – бросил на него сердитый взгляд Ривердейл. – И откуда вы взяли девять? Ведь было всего пять. У остальных были родственники. Так что их пришлось исключить.

– Девять… пять… какая разница? – буркнул Брокман. – Количество здесь не имеет значения. Значение имеет только результат. А он получился довольно неплохим. Даже если этот парень сюда и заявится, то насколько близко он сможет к нам подобраться? Не ближе чем на сотню метров.

– А зачем ему заявляться? Он может все увидеть по телевизору. Найти в Интернете. Прочитать в газетах.

– Начальник тюрьмы прав, – согласился Мосли. – Возможно, в данный момент не стоит обращать на это много внимания. Да и средства массовой информации следует исключить. Можно было бы запустить какую-нибудь фигню насчет того, что нужно, мол, уважать частную жизнь заключенного… что-нибудь в этом роде.

– Незачем, – покачал головой Брокман. – Думаете, у этого типа есть телевизор? Или компьютер? Или он выписывает «Нью-Йорк таймс»? Помилуйте, он же гол как сокол! Зачем выискивать какие-то проблемы? Здесь их нет.

Хикс побарабанил пальцами по столу.

– Внимание прессы для нашего бренда – довольно неплохо, – произнес он. – Мы всегда стараемся обратить на себя внимание общества. И всегда его получаем. Но если сейчас изменим этот курс, то привлечем к себе еще больше внимания. И люди станут думать, что у нас что-то не так. Однако я все же думаю, нам обязательно надо это узнать. Заглядывал он в конверт или нет? – Хикс повернулся к ребятам в футболках. – Как все-таки вы считаете? Что, по вашему мнению, наиболее вероятно? Мы примем любой ответ. А там уж будь что будет. Мы все понимаем. Ну, говорите, что вы сами обо всем этом думаете.

Парень со сломанным носом раскрыл рот и глубоко вздохнул.

– Думаю, заглянул, – промычал он.

– Думаешь? – переспросил Хикс. – Но не уверен?

– Не на сто процентов.

– Хорошо. Где был конверт?

– В сумке.

– А где была сумка?

– Лежала на земле.

– Ты ее туда положил?

– Мне нужно было, чтобы руки были свободны.

– И где она была, когда приехала машина? – спросил Хикс.

– На земле, – ответил тот, что с перевязанной рукой.

– На том же месте?

– Да кто его знает? Когда Роберт положил ее, меня там не было. А когда я ее поднял, Роберт был без сознания.

Хикс секунду-другую молчал.

– Хорошо, – сказал он. – Как долго этот тип оставался наедине с сумкой?

– Мы не знаем. Но вряд ли долго. Максимум пару минут.

– Значит, заглянуть он мог, это вполне возможно. Хотя бы на секундочку.

– Верно, – кивнул парень со сломанным носом. – Не забывайте, что сумка была расстегнута. Но вот как это случилось и почему? Мы ее не расстегивали.

Брокман наклонился вперед:

– Судя по тому, что вы тут рассказывали, сцена была масштабная. Всюду обломки. Полный разгром. И сумка могла расстегнуться случайно. Но все это нам мало о чем говорит. Кстати, другие двое не докладывали о том, что он заглядывал в сумку.

– Они вообще ни о чем не докладывали, – сказал тот, что с перевязанной рукой. – Мы даже не знаем, где они сейчас.

– Должно быть, еще на пути обратно, – сказал Брокман. – Вероятно, какие-то проблемы со связью. Но если бы причины для беспокойства действительно были, они бы нашли способ нам сообщить.

– И тот тип полиции ничего об этом не сказал, – вставил Мосли. – А это кое-что значит. Я уже пару раз разговаривал с тамошним лейтенантом.

– А я все-таки думаю, что он в конверт заглянул, – сказал парень со сломанным носом.

– Надо дать отбой, – решил Ривердейл.

– Чушь собачья! Ты умнее ничего не мог сказать? – вскинулся Брокман. – Не мы устанавливали дату. Не мы назначали время. А судья, когда подписывал постановление об освобождении. Вам это прекрасно известно. Если будем, черт побери, все время тянуть кота за хвост, то погрязнем во всяких проверках. Вы же понимаете, к чему это приведет. Тогда уж лучше сразу выстрелить себе в башку.

– Я не говорю, что надо все отложить, – нахмурился Ривердейл. – Просто считаю, что надо вернуться к первоначальному плану. Уход от него был ошибкой.

– Это решило бы нашу пятничную проблему. Если она и вправду существует. Зато потом нам будет не выбраться из более серьезной ситуации. Ситуации с Карпентером, в которой мы завязли.

– Я с самого начала говорил, что решить ее проще пареной репы. Пулю в затылок – и все дела. Хотите, сделаю это сам, если вы такой щепетильный?

– А вам известно, чего нам это будет стоить? Какой бизнес мы потеряем? Сколько денег?

– Если этот тип поймет, что к чему, мы потеряем нечто гораздо большее. Большее, чем деньги.

– Но как он сможет это понять?

– Он может явиться сюда. Вы же сами сказали. И что-нибудь тут обязательно нароет. Он служил в военной полиции. Это у него в крови.

– С тех пор как он там служил, много воды утекло, – сказал Мосли. – Вот что мне сказал лейтенант.

Хикс продолжал барабанить пальцами по столу.

– Что еще мы о нем знаем? – спросил он.

– Не так уж много. У него нет водительских прав. В Службе налогообложения нет сведений о том, что он где-то работает. С тех пор, как он уволился из армии. В социальных сетях не зарегистрирован. Свежих фотографий не существует. Сейчас он просто бродяга. Как ни печально, но больше добавить нечего. По всему, особо беспокоиться не о чем.

– Бродяга или миллионер, какая разница? Он что, сумасшедший – ни с того ни с сего проехать полстраны только потому, что заглянул в какие-то бумаги и увидел безобидную фотографию?

– Думайте себе что хотите, но меня это все-таки беспокоит, – вздохнул Ривердейл. – Всякий раз, когда мы встречались, мы думали, что проблема решена. И всякий раз ошибались. Что, если мы ошибаемся и сейчас?

– Мы не ошибались! – хлопнув ладонью по столу, заявил Брокман. – С каждой ситуацией, по мере ее возникновения, мы успешно справлялись. В девяносто девяти процентах случаев.

– В девяносто девяти. Но не в ста.

– В жизни не бывает все идеально. Иногда стаканы бьются, и приходится убирать стекло. Что мы и делали. Мы обнаружили, где у нас утечка. И заткнули ее тем способом, с которым все согласились. Мы узнали про пропавший конверт. И вернули его опять же тем способом, с которым все были согласны.

– А теперь вдруг узнаём, что этот чудак успел сунуть в него нос.

– Гипотетически. Наверняка мы этого не знаем. Но вы должны согласиться с тем, что это маловероятно. Полицейским он ничего не сказал. Нам это точно известно. И ничего не сказал сотрудникам ФБР, как и сотрудникам Федерального бюро тюрем. Мы бы об этом уже знали. Предположим, что за пару секунд, пока он держал конверт в руках, этот тип все понял. Зачем ему запоминать эту информацию? Что ему с ней делать? Шантажировать нас? Вы серьезно считаете, что он станет тащиться сюда тысячу двести миль, чтобы быть здесь в пятницу? Бросьте!

– Джентльмены! – Хикс снова хлопнул ладонью по столу. – Хватит уже. Достаточно. Вот мое решение. Заглядывал ли тот тип в конверт, мы не знаем. Это крайне маловероятно, так что не будем паниковать. Особенно если учитывать последствия. Но осторожность тоже не повредит. Нам ведь не трудно будет его узнать?

Парень со сломанным носом кивнул.

– Конечно, – согласился он. – Мимо такого не пройдешь. Ростом шесть футов пять дюймов, не меньше. Вес фунтов двести пятьдесят. Весь обросший.

– Не забудьте, что он довольно сильно зашибся, – вставил тот, что со сломанной рукой. – Уж я об этом позаботился.

– Лучше бы уж сразу пришиб, – проворчал Брокман.

– Я думал, что так оно и было.

– Почему не проверил?

– Но как? Ведь вы сами приказали тем двоим: сделать все так, будто это несчастный случай. Думаю, они тоже старались вести себя с ним соответственно. Трудно выдать все за несчастный случай, если бы я вогнал пулю ему в башку.

– Ну все, хватит! – прервал его Хикс, и все замолчали. – Вот вам мой план. Установим наблюдение. Круглосуточное. Начиная с этой минуты и в течение всей субботы. Если он сунет нос в наш город, подождем. Здесь не надо беспокоиться о том, как все выглядит.

Глава 2

Джек Ричер прибыл в город Джеррардсвилл, штат Колорадо, в понедельник утром, за два дня до того, как люди из «Минервы» в третий раз сошлись на свое тайное совещание. Добирался он на попутном грузовике, доставлявшем тюки с люцерной на ферму, расположенную неподалеку к югу от города, и последнюю милю преодолел пешком. Прогулка доставила ему большое удовольствие. Погода стояла теплая, но не жаркая. Над головой простиралось синее небо, по которому медленно плыли белые облака. На высоте мили над уровнем моря воздух был свеж и прозрачен. Вокруг раскинулась покрытая зелеными посадками плодородная равнина. Границы тянувшихся до горизонта полей обозначались опорами для поливочных труб, а между ними к солнцу стремились стебли с листьями самых разных оттенков и размеров. Слева горизонт был перекрыт горной грядой. Горы вздымались прямо из земли, без каких-либо пологих предгорий или холмов, и покрытые шапками снега вершины, словно зубцы пилы, вонзались в синее небо.

Ричер шел и шел себе по дороге, которая привела его к главной улице городка. Она тянулась примерно с полмили, и всего лишь через квартал магазины и офисы с обеих сторон уступили место жилой застройке. Здания коммерческого назначения почти не отличались друг от друга – все двухэтажные и явно построенные по одному проекту. Возраст их тоже был одинаков: судя по датам, вырезанным под самой крышей, эти дома возвели в конце XIX века. Казалось, с тех самых пор время здесь застыло навсегда. То самое время, когда дорожили мастерством в любом ремесле: фасады были сложены из известняка, мрамора или гранита; двери и окна украшены искусной резьбой, покрытой позолотой. Все это содержалось в безупречном порядке. Ричер высоко оценил то, что предстало перед его взором. Но явился он в этот город вовсе не для того, чтобы любоваться его архитектурой. Он пришел сюда с намерением посетить местный музей.

Накануне в одной закусочной Ричеру попалась в руки оставленная кем-то газета. Он наткнулся на статью, посвященную некоему зубному врачу и его металлоискателю. Этот прибор друзья и коллеги подарили доктору в день его выхода на пенсию. Подарок носил шуточный оттенок, поскольку дантист славился тем, что, обнаружив в зубах своих пациентов поставленные другими его коллегами металлические пломбы, убеждал их в том, что эти пломбы необходимо извлечь и заменить новыми. И вот, чтобы как-то занять свалившееся на него свободное время, этот человек вдруг обнаружил в себе задатки археолога-любителя. Доктор давно уже увлекался историей Гражданской войны и теперь, имея в руках металлоискатель, принялся посещать одно за другим многочисленные места баталий. И крупных столкновений, и незначительных, известных и не очень. Например, под городом Пи-Ридж в штате Арканзас, где произошло одно из сражений, он обнаружил довольно много артефактов, имеющих отношение к артиллерии, не говоря уже о других находках. Данные артефакты попали на передвижную выставку, посвященную эволюции военной тактики армии юнионистов[1]. Именно это событие привлекло внимание Ричера. Сейчас передвижная выставка открыла свою экспозицию в городке Джеррардсвилл. А поскольку до него было всего несколько миль и экспозиция еще не закрылась, Ричер решил на нее взглянуть.

По дороге он завернул в кафе, выпил чашечку кофе и до музея добрался еще до полудня. И пробыл в нем до самого закрытия. Одной из сотрудниц музея даже пришлось его выпроваживать. Звали ее Александра. Ричер разговорился с ней о выставке. Мало-помалу разговор перешел на городские ресторанчики и прочие подобные заведения, и они закончили тем, что вместе отправились перекусить гамбургерами. Александра привела его в довольно неряшливую забегаловку, с деревянными, грубо сколоченными столиками. Длинными скамейками. Скрипучими полами. И украшенными старыми долгоиграющими пластинками стенами. Но еду подали быстро. Тарелки были наполнены доверху. И стоило это удивительно дешево. Ричеру тут очень понравилось.

За едой разговор перешел на музыку, и, перекусив, они отправились прямо в бар. Небольшой. Уютный. Здесь царил полумрак. Играл живой оркестрик, который в основном исполнял блюзы. Репертуар главным образом Мэджика Слима[2], разбавленный кое-какими песенками Хаулина Вулфа[3]. Ричеру и это очень понравилось. Александра заказала два пива, а за пивом тема разговора снова сменилась. На этот раз радикально. И привела их прямиком в квартиру Александры.

Квартирка ее располагалась над магазином, неподалеку от главного перекрестка города. Совсем маленькая. Обставленная в минималистском стиле. Ну что касается мебели. А также декора. Но там все же имелся холодильник, так что они выпили еще пива. Проигрыватель компакт-дисков здесь тоже оказался, поэтому они еще немного послушали музыку. Была в квартирке и спальня. И как только они до нее добрались, больше им уже ничего не понадобилось.

Глава 3

Музей открывался только в десять утра, поэтому Ричер и Александра до самой последней минуты провалялись в постели. Правда, нельзя сказать, что все это время они провели во сне. Когда Александра поняла, что опаздывает на работу, она вскочила и побежала в ванную. После того, что они с Ричером вытворяли совсем недавно, без душа было не обойтись, в этом она не сомневалась. А Ричер тем временем сварил кофе. Потом Александра поцеловала его на прощание и поспешила в музей – охранять выбранный ею кусочек далекого прошлого. Ричер тоже принял душ, но уже спокойно, не торопясь, потом спустился по лестнице и вышел на тротуар. Интересно, думал он, что готовит ему этот город в ближайшем будущем. На секунду Ричер остановился, полюбовался горным хребтом вдалеке. Потом увидел женщину, шагающую в том же направлении, куда был устремлен его взгляд. Она шла по другой стороне улицы, на запад, и уже почти приблизилась к перекрестку. На светофоре красным горела надпись «Стойте». На противоположном углу стоял какой-то человек и тоже ждал, когда можно будет перейти улицу. А к северу двигался автобус; еще каких-нибудь несколько секунд – и он проедет между ними.



Сидящая за рулем автобуса женщина увидела впереди какое-то движение.

Перед ее глазами мелькнуло некое размытое пятно, не более того. Справа и довольно низко. Нечто округлое. Оно прочертило траекторию в четверть идеальной окружности. Как будто дыня, непонятно как прикрепленная к концу веревки, – так показалось водителю и так она объяснила на следующий день допрашивающему ее полицейскому. Только это была не дыня. Это была голова. Человеческая. Голова женщины. Мелькнувшая всего в нескольких дюймах от ветрового стекла. Именно так. Ярко освещенная солнечным светом и бледная, словно голова призрака. А потом пропала. Но не потому, что привиделась. Не потому, что так показалось водителю, хотя та Бога молила, чтобы это было именно наваждение. А потому, что голова вместе с телом продолжила свой полет. И тело упало на асфальт. Прямо перед автобусом.

И закатилось под него.

Сидящая за рулем женщина рванула руль влево. Всем своим весом дала по тормозам. Ни секунды не колеблясь. Не паникуя. Она была опытным водителем. Уже много лет крутила баранку. Но все равно было уже слишком поздно. Завизжали по асфальту шины. Заорали пассажиры. Она ощутила удар. Он передался ей через рулевое колесо. Приглушенный, дрожью пробежавший по твердому пластиковому ободу. Потом толчок, но гораздо мягче, чем если бы она проехала по глубокой яме. Или въехала, скажем, в бревно. Но, с другой стороны, в асфальте ведь не может быть костей. Которые бы с таким хрустом ломались и дробились. А у бревна нет таких органов, которые бы так лопались и брызгали кровью.

Женщина-водитель закрыла глаза и силой воли подавила подступающую рвоту. Она понимала, какое зрелище ее ждет, когда она выйдет из автобуса. Однажды ей уже довелось побывать невольным соучастником одного человека, решившего совершить самоубийство. Увы, таковы издержки ее профессии.



Человек, стоявший на противоположном углу, заметил гораздо больше.

Он видел автобус, который ехал на север. Видел женщину, которая подошла к юго-восточному углу перекрестка. У этого человека был прекрасный обзор. Он находился достаточно близко, и его словам можно было доверять. А по его словам выходило, что попавшая под колеса автобуса женщина была чем-то сильно взволнована. Даже, казалось, нервничает. Вот она посмотрела на часы. Сначала человек подумал, что она куда-то спешит. И собирается перебежать через улицу чуть ли не под носом автобуса. Но нет, перебегать не стала. Остановилась. И стояла, нервно поеживаясь и переступая с ноги на ногу, пока автобус не подъехал уже совсем близко, оказавшись почти рядом с ней. Пока у водителя не осталось никакой возможности притормозить или свернуть в сторону.

А потом эта женщина нырнула прямо под колеса.

Нырнула сама. Свидетель нисколько в этом не сомневался. Она не оступилась и не споткнулась. Не упала случайно. Она сделала это намеренно. Он судил по времени, в течение которого все происходило. По ускорению движения ее тела. По траектории кривой, им проделанной. Во всем этом видно было определенное намерение. Это никак не могло быть случайностью. Она сделала это умышленно. Другого объяснения происшедшему он не видел.



Ричер был единственным человеком, кто видел всю картину происшествия целиком.

От перекрестка он находился футах в пятидесяти. Обзору его также ничто не мешало, и угол обзора был более широким. Джек видел все: и женщину, и стоящего напротив нее через улицу и ждущего перехода человека. А еще он видел некоего третьего. Это был мужчина. Ростом примерно пять футов десять дюймов. Крепко сбитый. В серой толстовке с капюшоном и в джинсах. Он стоял на той же стороне улицы, что и женщина. Футах в восьми от нее. И в футе от проезжей части. Стоял совершенно неподвижно.

Свое место этот человек выбрал тщательно. Ричеру это было совершенно ясно. Он находился в непосредственной близости к пешеходному переходу и вместе с тем не привлекал к себе особого внимания: ну прогуливался человек без цели по улице и зачем-то остановился. От женщины он стоял достаточно далеко, и не создавалось впечатления, будто он каким-то образом с ней связан. Но, с другой стороны, был достаточно близко, и, когда автобус подъехал, мужчине оставалось сделать каких-нибудь два-три больших шага, чтобы оказаться с ней рядом. Движения его были четкими. И быстрыми. Они походили скорее на движения тени или призрака, нежели человека во плоти. Когда он возник рядом с женщиной, она его даже не заметила. Не заметила, как его нога змеей скользнула перед ее лодыжками.

Потом этот человек положил ладонь ей между лопатками и толкнул. Слегка, без особых усилий. Оптимально расчетливо. Так, чтобы не бросалось в глаза. Незаметно для посторонних. Но как раз достаточно, чтобы достичь цели. Чтобы наверняка. Чтобы она обязательно споткнулась, потеряла равновесие и врезалась прямо в передок автобуса. И не смогла отделаться лишь сломанными костями и сотрясением мозга. Незнакомец позаботился об этом, выставив ногу. Она помешала женщине быстро переступить, вновь обрести равновесие и не упасть. Поэтому она, взмахнув руками, резко качнулась вперед, в то время как ноги ее оставались на месте. Удар, и она всем телом с размаху шлепнулась на асфальт.

Резкий удар вышиб из нее дух. И больше она не сделала ни единого вздоха. Потому что буквально через полсекунды переднее колесо автобуса наехало ей на живот и раздавило его так, что он стал плоским, как сложенная газета.

Глава 4

Автобус застыл на месте под углом к краю тротуара – словно какой-нибудь пьяный юнец угнал его, а когда надоело кататься, бросил и убежал. Передняя часть автобуса частично перекрыла перекресток. Ричер увидел, как номер маршрута на электронном табло над входной дверью сменился письменным сообщением: «Вызвать полицию». Еще он увидел ноги мертвой женщины. Они торчали из-под автобуса где-то посередине между передними и задними колесами. Одна из кроссовок с ноги соскочила. Человек, который ее толкнул, быстро достал из заднего кармана джинсов черный пластиковый мешочек для мусора. Встряхнул, чтобы мешок раскрылся. Присел на корточки перед ее босой ногой. Сунул руку под автобус. Что-то там схватил и вытащил. Ричер сразу понял, что это принадлежавшая женщине сумка. Человек сунул ее в мешок для мусора. Встал. Поправил капюшон. И зашагал по направлению к югу. Его фигура становилась все меньше и наконец исчезла.

Ричер по диагонали перебежал через улицу к автобусу. На тротуаре уже толпились зеваки. Люди выскакивали из магазинов, кафешек и офисов, всем хотелось поглазеть на мертвое тело. Какой-то человек в костюме остановил машину и тоже вышел, чтобы получше все разглядеть. Но на человека в капюшоне никто не обратил внимания. Его уже совсем заслонила растущая толпа. Ричер пробирался сквозь нее, расталкивая людей по сторонам, одного даже двинул по заднице. Человек в капюшоне уже миновал последние ряды любопытствующих. Прибавил шагу. Ричер продолжал двигаться вперед, еще энергичнее проталкиваясь сквозь толпу. Проскочил в щель между последними двумя зеваками и перешел на бег. Человек в капюшоне сейчас был впереди, футах в шестидесяти. Ричер сократил разрыв до пятидесяти. До сорока пяти. Потом преследуемый, должно быть, услышал за спиной приближающиеся шаги. Бросил быстрый взгляд через плечо. Увидел бегущего за ним Ричера. И тоже бросился бежать, сжимая в руке черный пакет для мусора. Другую руку сунул под капюшон. Наверное, щелкнул по наушнику. Пролаял пару отрывистых фраз. И юркнул в уходящий влево переулок.

Ричер продолжал бежать, пока не оказался в паре футов от поворота в переулок. Остановился. Прислушался. Ничего не услышал и тогда присел на корточки, пробрался вперед и осторожно заглянул за угол. Если у этого типа в руке окажется пушка, целиться он будет на уровне головы. А если нож – изготовится для удара в живот. Но никакой угрозы Ричер перед собой не увидел. Ничего и никого вообще. Тогда он встал на ноги и шагнул вперед. Переулок отличался удивительной чистотой. Стены прилегающих одно к другому зданий были сложены из светлого кирпича. Ровненькие и опрятные. Никаких надписей или рисунков. Ни единого окошка в первых этажах не разбито. Пожарные лестницы недавно покрашены. По обеим сторонам выстроились мусорные баки. На одинаковом расстоянии один от другого. Зеленого цвета. Или синего. Все без исключения с крышками. Ни один не переполнен мусором, и на земле вокруг них не валялось ни единой бумажки.

Человек в капюшоне стоял в тридцати футах впереди. Стоял с левой стороны, прижавшись спиной к стене. Стоял совершенно неподвижно, а мусорный пакет лежал на земле у его ног. Ричер двинулся к нему. Сократил расстояние до двадцати футов. Человек поднял нижний край толстовки. Из-за пояса у него торчала прямоугольная рукоятка пистолета.

– Не двигайся, – сказал он. – Стой, где стоишь.

Ричер не послушался, продолжал идти вперед. Сократил расстояние до десяти футов.

Рука незнакомца зависла над рукоятью пистолета.

– Стой, говорю, – повторил он. – Держи руки так, чтобы я их видел. Я не хочу, чтобы кто-то сейчас пострадал. Мне этого не надо. Давай просто поговорим.

Ричер сократил расстояние до четырех футов.

– Если не считать кое-кого еще, – сказал он.

– Что? – переспросил человек в капюшоне.

– Кое-кто уже пострадал. Женщина, которую ты толкнул. Этого тебе надо было?

Человек раскрыл рот, снова закрыл и ничего не ответил.

– На землю, – приказал Ричер. – Руки за голову.

Человек в капюшоне никак не отреагировал.

– Возможно, нужды в том, чтобы кто-то еще пострадал, и нет, – продолжал Ричер. – Я имею в виду тебя. Но все зависит от того, как ты станешь себя вести.

Человек в капюшоне схватился за пистолет. Быстро. Но недостаточно быстро. Ричер схватил его за запястье, рванул его руку вправо и развернул парня лицом к стене.

– Не надо! – взвизгнул парень. – Погоди. Что ты делаешь?

– Хочу посмотреть, понравится ли тебе кое-что, – отозвался Ричер. – Жаль, правда, что нет автобуса. Зато есть кирпичная стенка. Придется ей поработать.

Ричер отпустил его запястье. Поднял руку. Положил ладонь ему между лопатками. И толкнул. Толчок оказался чудовищным. Свирепым. Яростным. Намного больше, чем требовалось. Человек попытался хоть как-то увернуться, но у него не было шансов. Сила толчка была умопомрачительно огромна. Он врезался в стену лицом. Ноги его подкосились, словно у него внутри вдруг расплавились все кости, и рухнул на землю. Из царапин на лбу хлынула кровь. Нос был сломан. Возникла серьезная опасность, что он задохнется. Или захлебнется собственной кровью. Однако ни то ни другое Ричера не слишком волновало.

Глава 5

План Ричера был таков: закинуть этого типа себе на плечо и отнести обратно к автобусу. Как раз к тому времени и полиция подъедет. Но потом он поднял тот самый пакет для мусора и решил немного повременить. Внутри пакета – сумка этой женщины. А в сумке наверняка лежит нечто такое, за что можно убить человека. В армии Ричер тридцать лет занимался расследованием преступлений. Привычка – вторая натура, она живет долго. Да и полицейских сирен еще что-то не слышно. Кое-какое время у него еще есть.

Ричер подобрал упавший на землю пистолет и сунул себе за пояс. Потом подтащил парня поближе к стенке, пристроил в устойчивом положении к ней спиной и начал с его карманов. Не нашел ничего такого, где, как он надеялся, было бы указано его имя или адрес, зато обнаружил связку ключей. Выбрал самый острый и с его помощью отрезал от верхнего края пакета парочку прочных широких полосок. Связал ими руки парня и достал из пакета сумку. Квадратная, примерно восемнадцать на восемнадцать дюймов, из искусственной кожи, рыжевато-коричневого цвета, с длинным и узеньким ремешком, чтобы носить на плече, а также с обычными ручками. Одна сторона испачкана кровью. Молния сумки застегнута. Ричер открыл ее. Порылся внутри. Сначала вынул бумажник. В нем обнаружилось водительское удостоверение штата Миссисипи на имя Анжелы Сен-Врен и домашний адрес в городке под названием Уинсон. Три доллара в трех банкнотах. Пачка квитанций из супермаркета и аптеки. И фотография Анжелы с маленькой девочкой. Года три на вид. Очень похожей на Анжелу. Мама и дочка. Сомневаться в этом не приходилось.

Ричер положил бумажник на землю и еще раз порылся в сумке. Достал ламинированную карточку на голубом шнурке. То есть пропуск на работу. Анжела работала в тюрьме под названием «Исправительное учреждение „Минерва“», которая располагалась в Уинсоне, штат Миссисипи. Потом он нашел расческу, набор для макияжа и другие личные вещи. Связку из трех ключей. А также конверт. Обычный, дешевый конверт. Почтового размера. Но адресованный какому-то другому человеку. Некоему жителю города Уинсон, штат Миссисипи, по имени Дэнни Пил. Конверт не был запечатан.

В конверте лежала черно-белая фотография, какие снимали раньше для документов, и пачка бумаг. На фотографии лицо молодого человека. Лицо вытянутое, осунувшееся, густые волосы коротко подстрижены. Стрижка сделана совсем недавно, подумал Ричер, судя по тому, что сквозь волосы просвечивает бледная кожа черепа. Он обратил внимание на глаза. Близко поставленные, широко открытые, словно парень был чем-то слегка напуган и даже немного растерян. И у этого парнишки была еще одна необычная черта. Отсутствовала одна мочка уха. Левая. Похоже, ее кто-то отрезал. Край уха был прямой и грубо шероховатый, а от него по шее тянулся уходящий к затылку шрам. Сделано опасной бритвой, подумал Ричер. Кто-то ударил парнишку бритвой по горлу, но тот, видимо, успел нырнуть под руку нападавшего и уклонился от рокового удара. Однако проделал это недостаточно быстро и в результате остался шрам. Но паренек все же избежал смерти. Как-то так.

Бумаги в пачке разделились на две группы. На документах из первой стоял штамп «Департамент исправительных учреждений штата Миссисипи», и в них содержалось жизнеописание человека по имени Антон Бегович. Впрочем, описывался только взрослый период его жизни. Там сообщалось, что в возрасте восемнадцати лет Бегович попал в одну неприятную историю. Оказался замешан в краже со взломом. А также в целой куче других правонарушений. Тяжесть обвинений выросла до такой степени, что он оказался за решеткой. Развитие событий достаточно предсказуемое и неизбежное. А в тюрьме дела у него пошли еще хуже. Не прошло и трех лет, как он оказался в одиночной камере. И провел в ней следующие семь лет. Но второй пакет документов сообщал о том, что жизнь Беговича вдруг изменилась к лучшему.

Перемена совпала с тем, что тюрьма, в которой он сидел, перешла под управление компании под названием «Минерва». Где как раз и работала Анжела. Из одиночки Беговича вернули в обычные условия содержания. Поведение его также изменилось к лучшему. Администрация исправительного учреждения ходатайствовала об апелляции. Дело в том, что в руках у полиции оказалось признание одного громилы, лежащего на смертном одре, в совершении преступлений, которые повесили на Беговича. Обнаружилось, что следователь, состряпавший это дело, десять лет назад покончил с собой, по уши погрязнув в игорных долгах. И судья принял решение выпустить Беговича на свободу. Освобождение ожидалось в самом скором будущем. Согласно последнему документу, Беговича должны были освободить в ближайшую пятницу в десять утра.

Ричер отправил фотографию и бумаги обратно в конверт. Конверт положил в сумку, туда же погрузил и остальные вещи Анжелы. Застегнул молнию и сунул сумку в пакет для мусора. Потом развязал руки своего пленника, а пластиковые узы сунул ему в карман. А сам стал размышлять о содержимом конверта. О трагической истории ошибочно осужденного человека. Интересно, какое отношение к этой истории имеет Анжела? И тут он вспомнил еще об одной трагедии. О той самой, что сейчас только начиналась. Что же теперь будет с маленькой девочкой на фотографии в бумажнике? С дочерью Анжелы, которая теперь будет расти без матери.

Глава 6

В переулок въехала какая-то машина. Черный седан. Чистенький до блеска. Сияющий лаком. «БМВ». Ричер понял это, увидев сине-белую эмблему на капоте. Символизирующую синее небо и белые облака. Об этом Ричер однажды где-то прочитал. Происхождение логотипа было связано с прошлым компании, некогда занимавшейся производством авиационных двигателей. Впрочем, какая это модель, Джек понятия не имел. К автомобилям он был равнодушен.

«БМВ» осторожно продвигался вперед. Водитель, тоже нахлобучивший серый капюшон, притормозил, остановился, опустил стекло:

– Держи руки так, чтобы я их видел. И отойди в сторонку.

Ричер даже не пошевелился.

Водитель перевел сцепление в нейтральное положение, но двигатель глушить не стал. Нажал на педаль газа два раза подряд, потом еще три раза, подождал, пока стихнет рев.

– Я сказал, отойди в сторонку, – повторил он.

Ричер не двинулся с места.

Машина остановилась в десяти футах от Ричера и футах в восьми от стены. Отключившийся тихонько лежал себе на земле в шести дюймах от каблуков Ричера. Похоже, он был приятелем водителя. Поэтому тот хотел, чтобы Ричер отошел в сторонку. Чтобы ненароком не принести вреда обоим.

Ричер продолжал стоять, где стоял.

Машина поползла вперед. Водитель вцепился в руль. И ехал так до тех пор, пока между Ричером и передним бампером не осталось и четырех футов. Потом выпрямился и резко нажал на газ. Машина рванула вперед. Правой рукой водитель продолжал держать руль. А левой нажал на дверную ручку. Распахнул дверцу и держал ее так, как держит щит конный рыцарь, желающий ударить им своего противника. Чтобы сбить его с лошади на землю. Или как минимум потеснить в сторону.

Отступать Ричер и не подумал. Вместо этого сделал шаг вперед. Прямо к машине. Поднял согнутую в колене ногу и подушечкой стопы врезал прямо в дверцу. Вложив в этот удар всю свою мощь. А также весь вес. Удар пришелся в самую середину. Металлическая обшивка дверцы с визгом вмялась, а сама дверца чуть не согнулась пополам. И с грохотом захлопнулась. Автомобиль со свистом промчался мимо Ричера и вильнул вправо. Водитель пытался справиться с управлением. С силой нажал на тормоз, но опоздал, совсем чуть-чуть. Правой передней фарой автомобиль врезался в мусорный бак, стоящий с другой стороны переулка. Фара разлетелась вдребезги. Водитель переключился на заднюю передачу и снова нажал на газ. Отчаянно принялся вертеть руль. Машина развернулась. Задняя левая фара поравнялась с ногами Ричера. С типом, валяющимся на земле в отключке, ничего не случится. Он будет в безопасности под свесом автомобиля. Но вот Ричеру деваться некуда. Под таким углом машина просто размажет его по стене.

Ричер сделал нырок в направлении улицы, перекувырнулся через голову и быстро встал на ноги. А автомобиль врезался в стену. Раздался звон бьющегося стекла. Осколки посыпались на грудь и живот лежащего без сознания. Но одежду его не пробили. Да и удар был не так уж силен, чтобы обездвижить автомобиль.

Водитель остался на месте. Понятное дело, не хотел помериться с Ричером еще и на кулаках. Но и попыток стрелять не делал. Ричер подумал, что он, наверное, желал бы обставить все так, чтобы было похоже на несчастный случай. Выглядело бы, конечно, несколько подозрительно, учитывая то, что они находились довольно близко от того места, где автобус раздавил Анжелу Сен-Врен. Но гораздо менее подозрительно, нежели оставлять тело со смертельной огнестрельной раной.

А вот Ричера в данной ситуации ничто не ограничивало. Он вытащил трофейный пистолет, полученный в схватке с лежащим теперь типом, и обошел машину кругом. Собираясь выстрелить через стекло со стороны пассажирского сиденья. Водитель это заметил и рванул вперед, прямо на середину переулка. Ричер три раза пальнул в заднее окно. Первый выстрел превратил стекло в густую непрозрачную сетку. Второй опрокинул всю массу разбитого стекла на заднее сиденье. А третий попал куда-то внутрь. Ричер был в этом уверен. Но точно утверждать, задет ли водитель, он не мог. Или пуля вошла в подголовник над сиденьем. Или в еще какой-нибудь случайный предмет.

Машина остановилась. Секунду стояла на месте. Потом на ней загорелся один из уцелевших поворотных огней. Взвизгнули шины. И «БМВ» резко дал задний ход. Ричер пальнул в авто еще три раза. Все три пули попали в сиденье водителя. Но автомобиль продолжал ехать. Прямо на Ричера. Не замедляя хода. И не сворачивая. Водитель, наверное, спустился на пол. Залез в нишу для ног – если он невысокий и субтильный, такое вполне может быть. Наверное, смотрит в экран видеокамеры заднего вида, чтобы ориентироваться. Ричер поднял ствол, пытаясь сообразить, где установлен объектив камеры. Но сразу же эту мысль отбросил. Нет времени. Он сделал ложное движение влево и тут же бросился вправо. Хотел попытаться еще раз выстрелить через окно со стороны пассажира. Оно уже было совсем близко. И тогда с неприятелем он покончит. Ричер в этом, черт побери, не сомневался.

Водитель резко вильнул вправо. С одной стороны Ричера подпирала стена. Если он двинется в другую сторону, машина его собьет. То же самое, если двинется вперед. Или назад.

Машина быстро приближалась. Заднее крыло уже в нескольких дюймах.

Бежать некуда.

Только вверх. Главное, правильно все рассчитать.

Ричер сунул пистолет за пояс. Выдержал еще долю секунды. Напружинился, взвился, поджав ноги, прямо над багажником машины и резко распрямил обе ноги. Что есть силы. Обе одновременно. Подбросил руки вверх, чтобы еще раз подпрыгнуть. Кончики пальцев коснулись металла. Шероховатого, холодного железа. Это была часть одной из пожарных лестниц. Самой нижней ее секции. В сложенном состоянии, как складные брусья в спортзале. Он ухватился за нее, подтянулся, как на турнике. Крепко сжал пальцы. Сделал мах ногами вверх.

У Ричера почти получилось. Пустая рама заднего окна поддела его носки. Он ощутил мощный толчок. Через лодыжки и колени он прошел по всему телу, включая руки до самых кончиков пальцев. Хватка сразу ослабла. Но лишь немного. Затем Ричер сжал пальцы еще крепче. Он смотрел, как движется внизу капот автомобиля. Выпрямил ноги, готовый спрыгнуть вниз, развернуться кругом и сделать еще один выстрел. На этот раз через ветровое стекло. Прямо в переднее отделение кабины. Где водителю будет уже не спрятаться.

Но тут послышался какой-то звук. Откуда-то сверху. Металлический, скрежещущий, стонущий и прерывистый. А потом раздался грохот. Резкий и громкий, словно еще один выстрел. Затем «аккорд» повторился. И еще раз. Это стонала и скрежетала железная конструкция. Кажется, она отрывалась и рушилась. Возможно, под весом Ричера. Помноженного на силу удара об автомобиль. Может быть, потому, что обслуживалась не так хорошо, как это казалось с земли. Вероятно, под слоями блестящей краски скрывались какие-то структурные изъяны. Впрочем, не важно, какова была причина, но стойки, соединяющие секцию лестницы вместе с трапиком и конструкцией следующего уровня, не выдержали. Секция задрожала. Несколько раз ее тряхнуло. Она стала медленно отходить от стенки. На десять градусов. На пятнадцать. На секунду остановилась. На какое-то время конструкция, казалось, обрела устойчивость. Замерла, но уже в новом положении. В наклонном. Под таким углом кронштейны в точках крепления держаться не могли. Они стали постепенно высвобождаться. Со скрипом и визгом, крупно вибрируя, конструкция кренилась все больше, и наконец штыри выдернулись наружу из хрупкого раствора швов кладки.

Ричеру было прекрасно видно, что происходит. Он разжал пальцы и отпустил перекладину. Ноги его коснулись земли. Он успел сделать полшага. И тут на него обрушилась масса металлолома.

Глава 7

О том, что такое закон, первые пятнадцать лет своей жизни Джед Стармер особо не задумывался.

О существовании законов, правящих миром, он, вообще-то, знал. Джед понимал, что они каким-то образом формируют окружающий мир и управляют им, но только в некоем невидимом, неощутимом, отвлеченном смысле, как, например, земное тяготение или магнитное поле. Он понимал, что в случае нарушения того или иного закона тебя ждут определенные последствия. Расплата. Кара. Или иные неприятные, как правило, дела. Он много раз видел на обочинах шоссе группы людей в оранжевых комбинезонах, которых принудили собирать мусор. Попавшись на каком-нибудь проступке, слушал предостережения приемных родителей, пугавших его детской колонией. Или тюрьмой. В конечном счете даже геенной огненной. Но на Джеда все это большого впечатления не производило. К его жизни, так ему казалось, эти страшилки не имели никакого отношения. Грабить банк он не собирался. Как и угонять чужую машину. Он даже занятия в школе прогуливал не часто. Ему и без того было о чем тревожиться. О делах куда более насущных, как, например, о том, как бы его не выгнали из дому и не заставили жить на улице. Или как не нарваться на нож или пулю, когда придет в голову пойти прогуляться. Но когда Джеду исполнилось пятнадцать лет, взгляды его совершенно изменились. День его рождения выпал на воскресенье, и, пока приемные родители были в церкви, Джед сел в автобус и проехал на нем пять миль в самый центр южной части Лос-Анджелеса, где бывать ему строжайше запрещалось. Последние две сотни ярдов Джед прошел пешком по щербатому тротуару; он упорно смотрел себе под ноги, отчаянно избегая чужих взглядов и стараясь не слишком показывать свою робость. Так он добрался до истертых ступеней каменной лестницы, ведущей в многоквартирный дом, где жила его родная мать. Взбежал наверх. Толкнул дверь. Замок был сломан, как и прежде, когда в течение двух последних лет он сюда приходил. Джед вошел в подъезд и двинулся вверх по лестнице. Два пролета. Потом длинный коридор. Нажимать на кнопку звонка не было смысла, звонок не работал, поэтому Джед постучал. И стал ждать, надеясь, что мать дома. И не пьяная. Даже надеясь на то, что она помнит, какой это день, или хотя бы узнает его, Джеда. Вышло так, что мать все помнила. И какой это день, и его самого. Она была трезва как стеклышко. И даже одета. Мать, с тлеющей сигаретой в руке, открыла дверь и сквозь шлейф синеватого дыма повела сына по коридору в большую комнату. Ставни здесь были закрыты. Повсюду валялись вещи. Одежда. Обувь. Сумки. Книги. Журналы. Компактные диски. Письма. Счета. Все это лежало отдельными бесформенными кучками, словно кто-то, правда без особой охоты, пытался навести здесь порядок, не имея никакого понятия, как это делается. Мать постояла немного посреди этого хаоса, вздохнула и жестом пригласила гостя сесть на диван. Джед пробрался к дивану и примостился на самом краешке. Она уселась с другой стороны, раздавила сигарету в пепельнице на стоящем под рукой столике. Пепельница была уже полна окурков. На ковер веером посыпался пепел. Мать снова вздохнула и повернулась к Джеду. Сказала, что поджидала его. Подарка ему, конечно, не приготовила, но приходу его рада, потому что ей нужно ему кое-что сообщить. Если точнее, у нее есть для него две новости.

Во-первых, она очень больна. У нее рак поджелудочной железы. Четвертой стадии. Джед в строении человеческого организма разбирался не очень. Что такое поджелудочная железа и зачем она человеку нужна, он не знал. Не знал и того, что означает четвертая стадия. Но по слезам в глазах матери понял, что дело дрянь. Значит, жить ей оставалось не так-то долго. Возможно, счет идет на месяцы. А может, даже на недели. Не дольше, это точно.

Второе сообщение касалось его отца. Мать хотела, чтобы сын узнал о нем правду. Или хотя бы то, что она считала правдой.



Первая новость отозвалась в душе Джеда чувством вины. Совершенно для него неожиданно. Джед не раз замечал, что, узнав о скорой кончине близкого родственника, люди обычно сильно расстраиваются. Но вот когда до него самого дошел смысл сказанного, он вдруг понял, что совсем не опечалился. Не почувствовал себя несчастным, ни капельки. Напротив, на душе стало даже легче. А он понимал, что это нехорошо. Но поделать с собой ничего не мог. У него всегда было такое чувство, будто всю свою жизнь он плыл против течения, и притом с каким-то грузом вокруг пояса. И в результате ощущал постоянную тревогу. Его мучил страх, что когда-нибудь к ним в дом вдруг явится полиция. И сообщит что-нибудь ужасное про его мать. Что она умерла от передоза, например. Или что ее зверски убили. Или она умерла, и ее полуразложившееся тело нашли в какой-нибудь грязной трущобе. И ему надо поехать на опознание. Или того хуже: вдруг мать сама заявится к ним на порог. В самом непотребном виде. Приемные родители всячески осуждали мать Джеда. Решительно и строго. И своего мнения нисколько не скрывали. Постоянно ему об этом напоминали. При каждой возможности. А ему меньше всего на свете хотелось всю жизнь ощущать вину при мысли о ней. Но теперь можно освободиться от чувства постоянной тревоги. Теперь он знает, какой конец ждет его мать. И когда. Связующая их нить скоро прервется. Наконец-то он сможет плыть дальше свободно.

Вторая новость, которую поведала Джеду мать, подействовала на него совершенно иначе. Слова матери явились для него лучиком света, озарившим тот уголок его прошлого, который прежде для него скрывался во мраке. Они четко обозначили связь между его жизнью и законом. Связь, которой он прежде не знал и не видел. Эта связь носила очень личностный характер. И определила все его дальнейшее существование. Породила в его душе совершенно новое отношение к жизни. Решимость никогда не нарушать закон. Разорвать порочный круг. Не дать возможности злому року вмешаться и в его жизнь тоже.

Ровно две недели эта решимость зрела, согревая душу Джеда. А потом дала росток, тем самым приняв качественно новую форму. Когда его приемные родители вновь отправились в церковь на воскресную службу, он засел за компьютер. Сначала, основываясь на информации, полученной им в день рождения от матери о своем отце, он поискал его имя в «Гугле». В результате вышел в новостном сайте на одну статью. Длинный и сложный рассказ о событиях, которые разворачивались в течение многих лет. Джед внимательно все прочитал. Отметил каждую важную подробность. Каждое противоречие. А когда закончил читать, ему стало казаться, что у него в голове вспыхнул мощный прожектор. Миллион ватт поистине ослепительного откровения. По сравнению с этим все, что рассказала ему мать, стало казаться до смешного бледненьким. Словно важнейшие места во всей истории она освещала тусклой свечечкой. Какое там свечечкой – простым ночным светлячком. Она совершенно упустила и не поняла суть происходившего. Теперь уже Джед осознал не просто силу закона. Но и опасность, которую несет с собой закон.

Свет, дарованный Джеду этим новым знанием, не просто пролился на его прошлое. Он также осветил ему будущее, показал, что надо делать. То есть прежде всего покинуть дом и своих приемных родителей. А потом и Калифорнию вообще.

В течение двух дней Джед составлял план действий. Наводил справки. Собирался с духом. Вот почему в то самое время, когда Ричер свернул в переулок в городишке Джеррардсвилл, штат Колорадо, Джед стоял перед комодом в спальне своих приемных родителей. Верхний ящик комода был открыт. Изношенное, растянутое нижнее белье приемной матери было сдвинуто в сторону. Под ним лежала пачка двадцатидолларовых купюр. Теперь перед Джедом стоял трудный выбор. Деньги эти были ему очень нужны. Позарез. Но красть их ему не хотелось. Страшно не хотелось преступать закон. И Джед пытался убедить себя в том, что, если он возьмет эти деньги, кражей это считаться не будет. Эти деньги уже украдены. Ведь, по сути, так оно и есть. Эти деньги выделило государство, чтобы оплатить расходы приемных родителей на его пропитание, одежду и крышу над головой. Его и еще троих приемных детишек, вместе с которыми он жил в этом доме. Но денежки эти не тратились, все лежали здесь целехонькие, поскольку одежда передавалась от старших младшим, а спать они каждый вечер ложились голодными.

Главным в этой ситуации было то, что Джеду очень не хотелось совершать преступление. Но и голодать тоже не хотелось. А также больше чем через полстраны добираться до места на попутках. Поэтому, хотел он чего-то или не хотел, три пункта оставались бесспорными. Путь предстоит длинный. Времени у него в обрез. И ни в коем случае нельзя опоздать, позволить себе этого он не может.

Глава 8

Когда Ричер пришел в себя, в ушах у него стоял страшный звон. Жутко болела ушибленная голова. Грудь придавило железной перекладиной, и было трудно дышать. Он почти сразу сообразил, что именно пригвоздило его к земле. Потом прошло еще пять минут, пока он, извиваясь всем телом, отчаянно раскачивая и толкая тяжелое железо, сумел выкарабкаться на свободу.

А в переулке, в самом начале его, уже собралась небольшая толпа. Некоторых Ричер даже узнал. Тех самых зевак, что глазели на автобус, сбивший насмерть Анжелу Сен-Врен. К убийству интерес у них успел остыть, и они решили, что происшествие в переулке окажется более любопытным. Ну да, куда занятнее смотреть, чем участвовать. И только когда Ричер почти выбрался из-под железяки, парочка молодых людей поспешила к нему, протягивая руки и якобы предлагая помощь.

Ричер оттолкнул обоих.

– Ну как, старина, ты в порядке? – решился задать вопрос один из них.

Отвечать ему Ричер не стал.

– Понимаешь, нам показалось, что кто-то стреляет, – продолжил парень и передернул плечами. – А тут выходит, просто железная штуковина обрушилась.

Ричер отдышался как следует, дождался, когда толпа разойдется, и внимательно осмотрел переулок вокруг места происшествия. На тротуаре остались отпечатки автомобильных шин. В двух местах на стене – следы краски. В ближайшем мусорном контейнере – вмятина. Везде осколки битого стекла. Пистолета не оказалось. А также тех типов в капюшонах. И машины. И пакета для мусора. С дамской сумкой. И с конвертом.



Аварийные службы прибыли, когда Ричер уже вышел обратно на улицу. Дорожное движение по всем направлениям было перекрыто четырьмя парами патрульных машин с мигающими огнями, поставленных друг к другу под углом в виде буквы V. Рядом с автобусом, где лежало тело Анжелы Сен-Врен, натянули тент. Скорее не из-за жаркого солнца, а для того, чтобы скрыть место трагедии от вездесущих телевизионщиков на вертолетах и журналюг с длиннофокусными камерами, подумал Ричер. Что явилось причиной гибели этой женщины, большим секретом ни для кого не было. Совсем другое дело, кто ее убил. А также зачем.

Четверо полицейских уже опрашивали последних свидетелей из толпы. Ричер продолжал наблюдать за происходящим, когда вдруг заметил, как позади автобуса, выйдя из-за него, появился какой-то человек в костюме. На руках его были нитриловые перчатки, а в левой он держал небольшой черный блокнот. Ричеру сразу пришло в голову, что, раз уж на место, казалось бы, рядового дорожного происшествия прислали сотрудника уголовного розыска, становится кое-что ясно об уровне преступности в городе. Впрочем, ему, Ричеру, это было на руку. Не придется тратить время на поиски полицейского участка.

На вид сыскарю было где-то чуть-чуть за тридцать. Ростом футов шесть, не больше, в хорошей спортивной форме. Короткая стрижка. Брюки с острыми стрелками спереди и сзади. Тщательно отутюженная рубашка. Аккуратно повязанный галстук. И до зеркального блеска начищенные ботинки.

Следователь, видно, почувствовал на себе взгляд Ричера, подошел и протянул руку.

– Детектив Хэрвуд, – представился он. – Хотите о чем-то спросить?

Ричер изложил все, что своими глазами видел на перекрестке и что случилось потом в переулке. Рассказывал не торопясь, для удобства восприятия разбивая всю информацию на отдельные порции. Хэрвуд все тщательно записал в блокнот. Ничего не пропустил. Выводов никаких делать не стал. Неуместных вопросов про адрес проживания Ричера и род занятий не задавал.

Когда они покончили с формальностями, Ричер взял визитную карточку Хэрвуда и пообещал позвонить в случае, если вспомнит еще какие-нибудь подробности. И ушел. Теперь он был уверен, что это дело в надежных руках. Он подумал было, не поймать ли попутку да уехать из города, но потом отложил это намерение. Голова раскалывалась. Все тело болело, ни согнуться, ни разогнуться. И он решил, что сейчас было бы лучше как следует выспаться. Быстрее все заживет. Правда, было еще кое-что. Могут вернуться ребята в серых капюшонах. Прежде всего, им придется поменять автомобиль, это обязательно. Потом, вероятно, надо будет кому-то передать конверт. Или надежно его спрятать. А уж после они начнут беспокоиться о том, что у них остался свидетель. И захотят принять меры на этот счет.

Ричер очень надеялся на то, что они попытаются это сделать.



Городишко оказался совсем небольшим. Весь день Ричер старался маячить у всех на виду, насколько это было возможно. Лениво бродил по улицам, разглядывал витрины магазинов, перебегал дорогу, сидел, попивая кофе, за уличными столиками кафе. Сначала ему даже нравилось: довольно приятный способ убить время. В центре города было много пешеходных парковых зон и других мест для приятных прогулок и отдыха. Местное население, похоже, состояло в основном из студентов, молодых родителей с детскими колясками, пижонов, щеголяющих брюками в обтяжку, и молодых специалистов в подчеркнуто повседневных костюмах. Но чем дольше продолжалась эта ловля на живца, тем больше нарастало недовольство Ричера этим занятием. Пришлось смотреть правде в глаза. Рыба на него почему-то не клевала. Тогда он бросил эту затею и двинул на юг, за город, в сторону парочки отелей, которые приметил накануне.



Но, как выяснилось, Ричер ошибался. Он понял это, едва прошел два квартала. За ним явно кто-то следил. Кто-то не спускал с него глаз. Он чуял это нутром. По затылку вдруг пробежал холодок. Первичная, животная реакция. Этакий механизм предупреждения об опасности, жестко встроенный в его мозжечок, который у человека удивительно похож на мозг рептилии. С тончайшей настройкой. Высочайшей надежности. Не обращать внимания на такие сигналы ни в коем случае нельзя.

Ричер сразу же остановился, перед первым попавшимся на пути магазином. В нем продавались шоколадные конфеты в ярких разноцветных коробках. Он стоял и разглядывал витрину. Но видел в ней не старинные жестяные банки для конфет и не высоченные горки трюфелей. А отражающуюся в стекле улицу.

Вот мимо проехал черный грузовик с высокой подвеской и хромированными колесами. Пассажирское сиденье в кабине пустовало. На Ричера водитель не обратил никакого внимания. Следующим был серебристый джип с двумя байдарками на крыше; бок его был забрызган грязью красноватого цвета. Водитель пристально смотрел в хвост черному грузовику. Потом появился белый седан. «Тойота-королла».

В памяти Ричера что-то блеснуло. Кажется, эту машину он где-то видел. Но до конца уверен в этом не был. Авто данной марки очень популярны, их везде полно. Вот машина подкатила поближе. Холодок в затылке ощущался все отчетливее. На сиденье рядом с водителем сидел пассажир. На вид лет двадцати пяти или чуть старше. Жилистый. Волосы коротко подстрижены. В синей футболке. Как две капли воды похожий на того типа, который толкнул Анжелу Сен-Врен под колеса автобуса, только физиономия девственно-чиста. Он смотрел на Ричера. Сомневаться в этом не приходилось. Не сводил глаз с него все время, пока машина проезжала мимо, потом покосился в телефон и оглянулся на Джека через плечо.

Ричер зашагал дальше. В конце следующего квартала «королла» свернула направо. Ричер представил себе, как она снова сворачивает направо. И еще раз направо. Прикинул, сколько на это уйдет времени. Потом перешел через улицу. Это дало ему повод, не возбуждая подозрений о том, что он о чем-то догадывается, посмотреть в противоположную сторону. «Королла» ждала на предыдущем перекрестке. Ричер продолжал идти дальше. Не торопясь. Но и не слишком медленно. Не совершая ничего такого, чтобы никто не мог подумать: ага, он знает, что за ним следует машина. Ричер подошел к следующему переулку и свернул туда. Почти в такой же он загнал того типа после убийства. Чистенький такой переулочек. Опрятный. С шеренгой мусорных баков. С пожарными лестницами на домах, с виду исправными. Но было здесь также одно, и довольно большое, отличие. Вплотную к стене левого здания стояла строительная вышка, как раз там, где под крышей отсутствовала часть водосточного желоба.

«Королла» мимо переулка не проезжала.

Ричер прижался спиной к стене и осторожно двинулся к уличной панели. Увидел передок белого автомобиля, который остановился у тротуара достаточно далеко от поворота в переулок – видимо, чтобы не вызывать подозрений. Тогда Ричер двинулся вдоль стены в противоположную сторону, к строительной вышке. Металлические стойки ее соединялись кронштейнами, скрепленными с помощью болтов. Очень прочными. Стронуть их с места было невозможно. Разве что при наличии инструмента. Но и с ним не так-то быстро получится. Тогда он попробовал уложенные на нижний этаж конструкции деревянные доски. Срединная доска оказалась незакрепленной. Он подцепил ее. Вынул. Понес к улице. Машина стояла почти напротив. Ричер очень надеялся на нетерпеливость ребят, которые шли по его следу. Надеялся, что им наскучит ждать, когда он снова появится. Им очень захочется подстегнуть ход событий. И они вырулят в переулок, как это сделал раньше тот тип в «БМВ». А Ричер тогда бросится вперед и доской пробьет насквозь ветровое стекло. Доска ударит водителя в грудь. Переломает ему ребра. А может, и в голову попадет. Оторвет ее с плеч долой. И какое-то время тот, кто сидит рядом с водителем, останется с Ричером один на один.

«Королла» не двигалась.

Прошло десять минут. Двадцать. Полчаса.

«Королла» стояла.

Ричер был терпелив. Он мог переждать кого угодно. Искусство ожидания он освоил еще на службе в армии. И отточил за последующие годы. Но Ричер смотрел на вещи реально. Он понимал, что бывает, когда некоторые прогнозируемые события так и не происходят, сколько бы ты ни ждал. Человек из «короллы» заглянул в свой мобильник. Следовательно, там была фотография Ричера или хотя бы словесное описание. Полученное от тех людей, с которыми он встречался ранее. Они могли также объяснить, что с ними случилось при этой встрече. Возможно даже, все четверо собрались, чтобы обсудить план дальнейших действий. И нынешняя парочка могла увидеть результат своими глазами. Так что они вполне могли осторожничать. Оказались достаточно сообразительными, чтобы дождаться более удобного момента и только тогда сделать свой ход.

Или выбрать более безопасное для этого место.

Ричера это вполне устраивало. Терпения у него хватит. Он отнес доску обратно к лесам и вставил на место. Затем преспокойно вышел из переулка на улицу и как ни в чем не бывало продолжил свой путь.



Один из отелей на окраине города выглядел довольно новеньким. Он принадлежал к гостиничной сети, поэтому был безымянным и неприметным, а это Ричеру обычно нравилось. Другой отель стоял на противоположной стороне главной улицы. Построен был, должно быть, в тридцатые годы прошлого века – длинный, приземистый, с плоской крышей. Снаружи стены были оштукатурены и покрашены в розовый цвет. В отеле имелось двенадцать комнат, дверь каждой пронумерована, все номера забраны в зеркальную рамочку в стиле ар-деко. Офис администрации располагался в самом конце коридора, если идти от города. Над крышей поднимался шест. На самом верху шеста закреплена фигурка. Неоновый стилизованный ананас в платьице желтого и бирюзового цвета. С дикой ухмылкой на лице. Непонятно было, дружелюбно он тебе улыбается или демонически скалится.

Ричер принял решение в пользу «Ананаса». Он по личному опыту знал, что небольшие и независимые заведения подобного типа гораздо больше соответствуют его потребностям. В таких отелях особо не придирались к просроченным удостоверениям личности, реже настаивали на том, чтобы клиент платил только кредитной картой. Ричер направился к ресепшену и оказался в окружении зеркал, неоновых ламп и изображений в стиле ар-деко. Стойка регистрации тоже была ими украшена. Откуда-то из дальнего угла появился человек. Худощавый. Явно по причине какой-то болезни. Волосы местами с сединой, поэтому точно определить его возраст было затруднительно. На нем была рубаха, разрисованная попугаями и пальмами. Бирюзовый цвет шортов, мешковато сидящих на его усохших бедрах, был столь ярким, что бледные ноги казались синими.

Доходяга предложил Ричеру номер за шестьдесят долларов в сутки. Ричер выступил со встречным предложением: восемьдесят наличными за номер, но с условием, что в номерах по обе стороны от него никто не будет поселен. Тот радостно согласился. Двадцать долларов сунул себе в карман, вручил Ричеру ключ от двенадцатого номера и подвинул к новоиспеченному постояльцу толстый журнал и ручку, чтобы тот расписался. Ричер нацарапал имя, поставил подпись, проследовал по длинному коридору почти до торца и вошел в свой номер. Там стояла кровать. Стенной шкаф. Стул. Имелся туалет с душем. Словом, стандартный набор. Фруктовая тема в названии отеля на внутреннюю часть здания не распространялась. Номер был немного обшарпанный, но Ричер ничего против этого не имел. Еще десять минут у него горел свет, потом он его погасил и рухнул на кровать.

Глава 9

Сначала надо купить билет, подумал Джед Стармер, а потом уже перекусить.

Джеда вряд ли можно было назвать опытным путешественником. Он лишь второй раз в жизни покидал административный округ Лос-Анджелес с тех пор, как мать привезла его сюда, когда он был еще грудным ребенком. Теперь же он уезжал отсюда навсегда, и пока ощущения были не из приятных. Вещи в дорогу пришлось собирать самому, а это оказалось не так-то просто, поскольку у него не было ни чемодана, ни даже спортивной сумки. А стащить потихоньку у приемных родителей или у кого-то из других приемных детей, с которыми он жил, ему не хотелось, поскольку это было все равно что украсть. И купить поблизости не удалось бы, поскольку магазины такие по соседству отсутствовали. И он сделал то единственное, что пришло ему в голову. Взял свой школьный рюкзачок, открыл его и весь школьный хлам выбросил в мусорный бак. А в рюкзак уложил одежду. Все самое основное, что попалось под руку, и ровно столько, сколько влезло. Подумал и прихватил из ванной, сунув в карман, зубную щетку. В последний раз оглянулся. Он ненавидел этот дом с той самой секунды, как переступил его порог. Каждую минуту, проведенную здесь, он был бесконечно несчастен. А теперь этот дом представлялся ему самым теплым и гостеприимным местом в мире.

Никогда больше он его не увидит.

Теперь перед Джедом встала очередная задача: сесть в автобус. Время шло, а тот все не появлялся, хотя по расписанию давно должен был прибыть. Но Джеда беспокоило не это. Времени у него было хоть отбавляй. Проблема заключалась в том, что он стоял тут на виду у всех. А его приемная мать по вторникам возвращалась с работы довольно рано. И машина ее всегда проезжала как раз по той улице, где располагалась автобусная остановка. Джеда на ней было видно со всех сторон. И мать обязательно его заметит. Если она сцапает его и обнаружит в кармане кучу ее собственных, как она считает, денег, страшно подумать, какие его ждут последствия.

Прошло десять минут. Двадцать. Никаких признаков общественного транспорта. Машина приемной матери тоже не появлялась. Протикало еще пять минут. Она приедет уже совсем скоро. Наверное, где-то близко. Надо что-то делать. Надо срочно искать, где укрыться. Все равно где – главное, спрятаться, как только вдали замаячит знакомое авто. Наконец послышался сиплый звук мотора, и на улице показался автобус. Он неторопливо подъехал к остановке и встал рядом с Джедом. Техническое состояние этой развалюхи вызывало серьезные опасения, но Джед не мог позволить себе ждать следующего. Иначе случится нечто непоправимое. Он забрался в салон, заплатил, сколько нужно, прошел в заднюю часть салона и весь длинный, с частыми остановками путь до угла улиц Седьмой и Декейтер старался не привлекать к себе внимания.

Джед выскочил из автобуса; перед ним, прямо через улицу, находился вокзал автобусов дальнего следования. Как хорошо, что он оказался совсем рядом. А вот район ему понравился не очень. Точнее, совсем не понравился. Всего в паре кварталов от Скид-Роу[4] – места притонов и ночлежек. Джед много о нем слышал. Даже видел этот район в кино. По тротуару здесь слонялись какие-то подозрительные люди. Очень худые на вид. Многие с сигаретой во рту. И все на него пялились. Глаза у всех как у шакалов, подумал он. Или гиен. Смотрят на него как на потенциальную жертву. На стоянке автомобилей перед вокзалом еще одна группа людей. Эти немного постарше. И лица у них более приветливые. Джед опустил глаза. Осторожно проскользнул между обеими группами и двинулся туда, где был обозначен вход в здание автовокзала.



Стоило только Джеду зайти внутрь, настроение сразу поднялось. Просторный зал, много света. В билетную кассу выстроилась очередь, ожидающие своих рейсов в разных позах расположились на сиденьях из синей проволоки, и ни один из них не удостоил Джеда даже беглым взглядом. Он по стеночке прошел туда, где выстроилась шеренга автоматов самообслуживания. Тот, что выбрал Джед, обслуживать его не спешил. Экран его был вымазан какой-то маслянистой жидкостью, но Джед все же смог сориентироваться, найти название пункта прибытия и выбрать категорию обслуживания. Отсчитал из пачки, взятой в доме приемных родителей, десять купюр по двадцать долларов и одну за другой стал совать в щель приемника. Добавил четыре четвертака из собственных. Испугался было, когда автомат вдруг замер. И облегченно вздохнул, когда из другой щели вылез наконец краешек билета.

Не обратив внимания на торговые автоматы, Джед двинулся прямо к линии раздачи в столовой. Просмотрел меню. Вдруг почувствовал, что очень проголодался. Он был бы не прочь заказать и съесть все, что тут предлагалось. Сейчас он в первые в жизни сядет за столик и будет принимать пищу, как всякий свободный, независимый гражданин; у него даже возникло чувство, что он заслужил возможность немного кутнуть. Выбор блюд здесь примерно тот же, что и в «Макдоналдсе», насколько Джед мог припомнить. С тех пор как он в последний раз пробовал фастфуд, прошло довольно много времени. Приемная мать не очень-то его этим баловала. Точнее, ей не очень нравилось раскошеливаться. Впрочем, что именно ей там не нравилось, он не знал. Но в любом случае теперь это не имело никакого значения. Ему больше не придется беспокоиться о том, что ей нравится, а что нет. Но вот о том, чтобы иметь в запасе наличные денежки, беспокоиться ему ой как придется.

В конце концов Джед забрал весь тайный запас денег из комода своей приемной матери. Когда пришел к умозаключению, что не делать этого было бы нелогично. Одно из двух: либо на эти деньги он имеет право и оставлять их было бы глупо. Либо крадет – и в этом случае, как ни крути, выносит себе приговор. После покупки билета у Джеда осталось триста долларов. С ночлегом сейчас проблем не будет. Как и в следующую ночь. Он будет ехать в автобусе. И выспится в нем. Выбора все равно нет. Но вот в четверг надо будет искать ночлег. Может быть, в отеле или в заведении типа «ночлег и завтрак». Наверное, это дорого. И в дороге надо что-то есть и пить. А в пятницу утром надо будет ехать дальше. Тоже довольно долго. Джед еще не знал, на чем он поедет. Он надеялся, что найдет какую-нибудь попутную машину и заплатит водителю. Если нет, придется взять такси. Словом, платить придется в любом случае. Возможно, много. Поэтому он решил действовать благоразумно. Заказал бургер, жареную картошку и бутылку воды в дорогу. Заплатил купюрой в десять долларов, из своих. Билет сунул в задний карман. Остальные деньги – в другой. Подождал, пока ему принесут заказ.

С едой Джед расправился за пять минут. Потом минут двадцать смотрел телевизор без звука, но с субтитрами. Их тут было два. По одному показывали новости. По другому шла спортивная программа. И то и другое его мало интересовало. Но делать-то все равно было нечего. Он прикинул, что за полчаса до отправления автобуса успеет найти место посадки и сесть в автобус пораньше, чтобы занять хорошее местечко. Когда пришло время, он отнес поднос на стойку рядом с переполненным мусорным баком, ненадолго заглянул в туалет. Когда вышел, увидел стоящего возле стены парнишку, который махал кому-то рукой. Джед узнал его. Он стоял за ним в очереди к стойке раздачи. Ел тоже в одиночестве в паре столиков от него. Джед хотел пройти мимо, но вдруг понял, что парень машет не кому-нибудь, а именно ему.

Сначала Джеду показалось, что они с ним примерно одногодки, но, когда парень подошел ближе, понял, что тот будет постарше. Ему наверняка было уже лет двадцать, а то и двадцать один. Худой, загорелый, с копной нечесаных светлых и хрустких от соли волос, какие бывают у любителей серфинга.

– Слышь, дружище, – сказал парень, протягивая руку, в которой он что-то держал – кажется, билет на автобус. – Держи, это твой билет. Ты обронил его.

Нет, этого быть не может, подумал Джед. Он помнил, что постарался понадежнее уложить билет в карман. Он был в этом совершенно уверен. Джед похлопал по карману, чтобы убедиться в этом. И сердце его замерло. В кармане было пусто. Билет куда-то пропал. Он проверил другой карман. Где должны лежать деньги. Вся его наличность… слава богу, она оказалась на месте. Все в порядке. Никаких проблем. Но прошло еще целое мгновение, прежде чем он вздохнул свободно.

Блондин заглянул в билет Джеда:

– Маршрут тысяча четыреста пятьдесят четыре? Здорово. У меня тоже.

– Спасибо тебе, – поблагодарил Джед и дрожащей рукой взял билет. – И как это я потерял его? Самому не верится даже.

– Да не за что. Со мной и не такое бывало. Так ты, значит, тоже в Даллас едешь?

– Нет, – помотал головой Джед, – у меня там пересадка.

– Двинешь дальше?

– Ну да, – кивнул Джед. – В Джексон, штат Миссисипи.

– Далековато. К родственникам?

– У меня нет родственников.

– Ты серьезно? Никого?

Джед решил ответить честно. Не хотелось врать. Но и вдаваться в подробности тоже не хотелось. Тем более с незнакомцем. Не время еще.

– Никого, – сказал он. – Я живу один.

– И родителей нет?

– Отца я даже ни разу не видел. А мать умерла от рака.

– Жесть. И что, ни братьев, ни сестер? Дядей, там, тетей?

– Нет.

– И к кому же ты тогда едешь так далеко?

– Ни к кому. А почему ты спрашиваешь?

– Да вижу, туговато тебе приходится в жизни, парень, если ты в целом свете остался один. Мне очень жаль…

– Да я уже привык, – пожал плечами Джед.

– А знаешь что? Давай поедем вместе? Хотя бы до Техаса? Вдвоем будет веселей.

– Ну ладно, – снова пожал плечами Джед. – Если тебе так хочется.

– Ты ведь в первый раз едешь на междугороднем?

Джед кивнул.

Блондин положил руку на плечо Джеда, притянул его к себе и понизил голос до шепота:

– Сейчас я тебя кое о чем спрошу. Это очень важно. Так что слушай внимательно. У тебя из вещей только рюкзак? Только вот этот рюкзачок за спиной? Скажи, что-нибудь ценное в нем есть? Ноутбук, например? Или планшет? Еще что-нибудь типа этого?

– Нет. Ничего такого нет.

– Это хорошо. Очень хорошо. Дорога – место небезопасное. Но все равно никогда не оставляй рюкзак без присмотра. Нигде. Если водитель скажет, что надо положить его в багаж, не соглашайся. Когда будешь спать, продень руку сквозь лямку. Ты меня понял?

– Понял.

– Отлично. Я пока сбегаю в туалет, надо отлить. А ты иди к автобусу. Через дверь налево. Шагай до самого конца. Стоянка шестнадцатая. Займи два места. Где-нибудь посередине, между колесами, если получится. Там меньше трясет. Через минутку я догоню.



Джед отыскал свой автобус, поднялся в салон, показал водителю билет и пошел по проходу. Больше половины мест было уже занято. Все пассажиры были старше Джеда. Некоторые на три-четыре года. Другим было лет шестьдесят-семьдесят. Одни ехали в одиночку. Другие парами. Или даже группами. Многие с наушниками. Кое-кто прихватил даже подушку. А несколько человек – и одеяло. У большинства было взято что-то с собой, чтобы не скучать в дороге: книги, наушники или компьютеры. А вот Джед к дальней поездке оказался ужасно неподготовленным. Ему вдруг захотелось повернуться и выскочить из автобуса. Броситься обратно, прибежать в дом своих приемных родителей. Сделать вид, что он и не собирался никуда бежать. Забыть обо всем, что рассказала ему родная мать. Но он взял себя в руки, прошел дальше и, увидев первую свободную пару кресел, занял ее. Сдвинулся к окошку. Рюкзачок устроил у себя на коленях. Прижал к груди. И стал слушать рокот мотора. Шипение вентилятора. Приглушенное бормотание голосов вокруг. В автобусе пахло дезинфицирующими средствами, едой – кое-кто из пассажиров уже решил перекусить. Надо настроиться на то, что все будет хорошо. Главное, взять себя в руки до того, как в автобус войдет его новый знакомый, блондин. Чтобы больше не пришлось перед ним смущаться, как прежде.

За две минуты до отправления передняя дверь автобуса с шипением закрылась. Джед хотел тут же встать. Окликнуть водителя. Сказать, что одного пассажира не хватает. Что его нужно подождать. Но не издал ни звука. Замер. И снова сел. Переложил рюкзачок на соседнее кресло. До Далласа больше тридцати шести часов езды. Он даже не знал, как этого парня зовут. Какой-то случайный попутчик, не более того. Он, конечно, благодарен ему за билет. Но очень не хотел, чтобы целые сутки с половиной ему задавали вопросы, пичкали своими идиотскими мнениями и тупыми советами до самой пересадки на следующий автобус. Он был очень рад, что остался один.

Хотя бы до пятницы, до десяти утра.

Будет ли он один после этого – совершенно другой вопрос.

Глава 10

Механизм замка щелкнул и что-то тихонько проверещал. Дверь в номер Ричера тихонько распахнулась. На аляповатый ковер упал прямоугольник света. В комнату бесшумно прокрались двое. Оба молодые, лет по двадцать пять. Оба с пистолетами в руках. Один, стараясь не шуметь, вернул дверь в прежнее положение. Пару секунд они стояли на месте. Потом двинулись к кровати. В темноте ее было почти не видно. Тусклый свет с улицы с трудом пробивался сквозь тонкие шторы. Но под одеялом можно было разобрать очертания человеческой фигуры. Очевидно, высокой и очень крупной. Как раз то, что они и ожидали увидеть.

Вошедшие зашли с двух сторон кровати. Приблизились к изголовью. Несмотря на теплую ночь, спящий укрылся с головой. Человек, стоявший со стороны окна, пожал плечами, потом ткнул стволом пистолета туда, где, по его мнению, находилось плечо Ричера.

Ответа не последовало.

Парень ткнул еще раз. Сильнее.

– Эй, ты… Просыпайся.