– Он приходил?

– Нет, но уже на следующий день кто-то вломился в лабораторию. Вывезли все, даже пустые колбы и пробирки, но главное – рабочие компьютеры и ноутбуки. Документация также пропала. Что интересно, сигнализация не сработала, так как оказалась выключена. На вахте сидит охранник, но он утверждает, что ничего не видел и не слышал.

– Простите, ваш собеседник по телефону упомянул «национальную безопасность» – он не уточнил, о безопасности какой страны речь?

– Нет. Но я не вчера родился и отлично понимаю, что означают подобные заявления! Бодаться с государством… с любым государством, с его машиной – ну, вы понимаете – отнюдь не входит в мои планы. Я – человек мирный и далекий от политики… Кроме того, я давно подумываю о переезде в более спокойное место. У моей матушки есть домик в Южной Франции, и я скопил достаточно денег, выгодно играя на бирже… Так что, пожалуй, займусь сельским хозяйством.

Ясно, он просто сбегает!

– А почему вы все-таки решили меня разыскать? – спросил Ив.

– Девочки сообщили мне, что двое, мужчина и женщина, интересовались результатами лабораторных исследований. Честно говоря, я подумал, что женщина – это мадемуазель Дегрэ… Хотелось думать, что с ней все в порядке, потому что тот звонок выбил меня из колеи и заставил предполагать самое худшее!

– Неужели ничего не осталось? Хоть каких-нибудь бумаг…

– За этим я, собственно, и пришел, – перебил Лоншар и полез в карман. – Только вот бумага, месье, в наше время – не самый удачный носитель информации. Все данные я храню в компьютере, а потом стираю за ненадобностью, но… Вот, возьмите. – И он протянул Иву черную флешку.

– Вы… успели скопировать данные?

Лоншар кивнул:

– Мне показалось, что этот случай – особенный, поэтому я и решил сделать то, чего обычно не делаю. После звонка неизвестного я понял, что поступил правильно.

– А с чего вдруг ситуация показалась вам такой особенной, ведь лабораторию тогда еще не разгромили?

– Именно потому, что я проводил детальный анализ. Я понял, что имею дело с совершенно новым видом менингита… если это заболевание, конечно, вообще можно назвать менингитом.

– То есть вы не уверены?

– Микроорганизмы, которые вызывают болезнь, на первый взгляд весьма похожи на менингококки, однако…

– Однако – что?

– Однако это – только на первый взгляд. Данные микроорганизмы существенно видоизменены и, насколько я успел заметить, способны, если так можно выразиться, «маскироваться» под менингококки. Кое-что вызвало у меня сомнения.

– А именно?

– Я ничего не могу утверждать наверняка, ведь прямых доказательств нет…

– Не темните, месье Лоншар! – всплеснул руками Ив. – Говорите яснее: каких доказательств нет?

– Искусственного происхождения этих микроорганизмов! – выпалил Лоншар.

– Что?!

– Возможно, мутация вызвана естественными причинами, средой или воздействием других микроорганизмов, но…

– Но все же вам кажется, что кто-то намеренно создал микроб, похожий на менингококк?

– По сути, в этом нет ничего такого уж невероятного: известно, что многие лаборатории, выполняя заказы военно-промышленного комплекса, работают над созданием вирусов и микроорганизмов, которые можно было бы использовать в качестве биологического оружия.

– И вы полагаете, что это – наш случай?

– Я не полагаю – лишь предполагаю… Месье Сегье, у меня самолет сегодня вечером. Думаю, долго не вернусь в Париж. И вам стоит подумать о безопасности, поверьте старому стреляному воробью! Не просто так неизвестные разгромили лабораторию, кто-то знал, что мадемуазель Дегрэ связывалась со мной, и этот кто-то не желает, чтобы правда стала известна.

– Какая правда? – безнадежно махнул рукой Ив. – Мы же ничего не знаем наверняка!

– Рано или поздно узнаете. Только вот стоит ли?

– Что вы имеете в виду?

– Именно то, что сказал: дело, в которое вы ввязались, весьма опасно и, вполне вероятно, может стоить вам карьеры и даже жизни. Опыт подсказывает, что мы имеем дело с серьезной силой, которая на многое способна и не погнушается ничем ради достижения собственных целей. Вы действительно хотите продолжать?

Ив провел рукой по все еще мокрым волосам. Он и сам не знал, хочет ли. Но теперь у него просто не было выхода. Если бы дело касалось лишь его одного, Ив, скорее всего, отказался бы от этой затеи. Однако есть еще Амели и Тамара, две женщины, которые ему небезразличны, и погиб его друг. Невозможно вернуть Ивана, но можно попытаться сделать так, чтобы больше никто не пострадал.

* * *

Мы с Тахиром возвращались в Тану. Обстоятельства требовали, чтобы правительство Мадагаскара было поставлено в известность о том, что эпидемия распространяется.

– Телефон разрядился, черт! – выругался Тахир. Мы въехали в зону действия мобильного оператора, но ввиду отсутствия в деревнях электроснабжения не смогли воспользоваться зарядными устройствами перед отбытием.

– Потерпите до дома, – посоветовала я. – Недолго осталось!

Это были первые фразы, которыми мы обменялись со времени отъезда.

– Что вы намерены делать? – поинтересовался Тахир. – Вы намекнули, у вас есть к кому обратиться по поводу исследований клинического материала – честно говоря, меня удивили ваши слова, ведь за столь краткое пребывание на острове вряд ли можно обзавестись полезными знакомствами!

– Зря вы так, – хмыкнула я, переводя взгляд с пейзажа за окном на его лицо, в темноте салона казавшееся черным. Невольно подумала о том, что, должно быть, выгляжу не лучшим образом: целый день тяжелой работы на солнцепеке определенно сказался на моем внешнем виде. О чем я думаю? Разве это имеет значение, в то время как десятки людей умирают? А скоро их будут сотни…

– Я же умудрилась встретить вас, Андрэ и Ива, верно? – добавила я. – И все это – за несколько дней!

– Нас вряд ли можно считать такими уж полезными… Исключая Ива, разумеется!

– Разумеется, – кивнула я, и мне показалось, что глаза Тахира недобро сверкнули. Наверное, это нервы. И усталость. Я действительно устала как собака, и единственное, о чем мечтала, был горячий душ.

– Так все-таки, кого вы имели в виду? – повторил свой вопрос Тахир.

– Есть одна женщина. Мы живем с ней в одном отеле.

– Туристка?

– Эжени работает в фармацевтической компании, и я подумала, что она может помочь.

– Каким же образом?

– Наверняка у них есть лаборатория в Тане. Может, удастся договориться, чтобы я в ней поработала?

– Если лаборатория и есть, то она, скорее всего, не приспособлена для таких дел, – возразил Тахир. – Не забывайте, ведь у вас в руках опасные материалы!

– Бросьте, – отмахнулась я, – это же не чума или оспа! Обычных предосторожностей будет достаточно, и мне даже не понадобится костюм для биологической защиты.

– Вам виднее…

– Вот именно!

Я не была уверена в том, что Эжени согласится, но нам позарез требовались доказательства для чиновников, ведь без них нас и слушать никто не будет, как бы Тахир ни ломился во все двери! Поэтому нужно пользоваться любой, даже самой маленькой возможностью.

– Постарайтесь управиться за один день, – попросил Тахир после короткой паузы. – Я хочу вернуть вас в деревню как можно скорее.

– Я вот не пойму, – не обращая внимания на его слова, задумчиво произнесла я, – кому нужно скрывать, что на острове эпидемия? И сейчас, и десять лет назад?

– Может, дело в туристах? – предположил Тахир неуверенно. – Хотя они экспортируют ваниль, ром и какао, Мадагаскар в конечном счете живет именно за счет туризма. Может, правительство боится, что народ испугается и перестанет приезжать на остров?

– И поэтому они убили Ивана? Бросьте, Тахир, неужели вы и впрямь думаете, что правительство Мадагаскара столь кровожадно?!

– Может, проблема в том, откуда взялось это заболевание?

– Если удастся обнародовать новость об эпидемии, возможно, опасность исчезнет сама собой?

– А может, и наоборот: если в этом участвует правительство…

– Тахир, вы не доверяете правительству, верно? – спросила я. – Не только правительству Мадагаскара, а любому правительству?

Он на мгновение опустил глаза, а когда поднял их, я прочла в них ответ, не требующий вербального подтверждения.

– Это из-за того, откуда вы родом? – снова задала я вопрос. Мне так хотелось узнать больше об этом человеке, но он упорно отмалчивался. Понятно, что, скорее всего, ему неприятно будить далекие воспоминания, но это только разжигало мое любопытство.

– А вы склонны верить всем, кто говорит, что он за демократию и мир во всем мире?

– Именно в такой версии?

– Ну, они все так говорят… И не важно, сколько жизней будет положено на пути торжества этой самой демократии!

– Что поделать? Демократия – это новая религия. Вот вы, к примеру, мусульманин, верно?

– Я не верю в Бога. Ни в какого. И у меня на это две причины.

– Какие же?

– Во-первых, если предположить, что Бог существует и Он, как утверждается, всесилен, то как Он терпит бесконечную жестокость и несправедливость, которые мучают его детей из века в век?

– Может, не так уж Он и всесилен?

– И отсюда вторая причина: если Он не так могуществен, как говорят, то зачем Ему поклоняться? Если Он не может помочь всем, значит, наша жизнь в руках лишь у нас самих! Мы сами управляем ею… вернее, нам нравится так думать, а на самом деле нашими жизнями управляют те, у кого есть власть и капитал.

– Это очень печальный вывод! – заметила я.

– Вы можете верить, во что пожелаете: блажен, кто верует, – так, кажется, говорят? А вот я не могу утешать себя тем, что «все в руках божьих», или Аллаха, или Индры, или Будды… Потому что точно знаю, что это не так!

Оставшуюся часть пути мы провели в молчании.

* * *

Тахир входил в помещение участка с неприятным трепетом: он терпеть не мог полицейских, и вид их формы, любого цвета и фасона, вызывал у него чувство, близкое к панике. И это несмотря на то что его родной дядька служит в полиции – парадокс? Сказав, что ему нужен инспектор Рамарусуна, Тахир прошел в кабинет. Вернувшись вчера вечером к себе, он первым делом зарядил телефон и увидел кучу пропущенных вызовов. Несколько из них были от Ива и Мэдди, поэтому он первым делом перезвонил медсестре, оставив француза на потом. Оказалось, что Ив передал через нее просьбу посетить полицейского инспектора, так как находится в отъезде, и Тахир прекрасно знал, по какому поводу.

– Значит, вы – друг месье Сегье? – уточнил инспектор, усаживаясь на краешек стола и пристально разглядывая Тахира. Несмотря на то что полицейский выглядел дружелюбно, от его сканирующего взгляда становилось не по себе.

– Можно и так сказать… да, друг, – быстро добавил он, чтобы не вдаваться в подробности.

– Значит, вы в курсе, что месье Сегье подал в розыск на мадемуазель Амели Дегрэ? – продолжал допытываться Рамарусуна.

– Э-э… да, разумеется.

– Есть свидетель, который утверждает, что подвозил мадемуазель Дегрэ до автобусной станции.

– Она вызвала такси из гостиницы?

– Нет, проголосовала на улице.

Что ж, хоть какое-то облегчение – по крайней мере журналистку увезли не насильно! Возможно, она даже жива-здорова?

– И куда же она отправилась с этой станции? – задал Тахир вопрос инспектору.

– Наш свидетель не в курсе. Однако он не сразу уехал, ожидая клиентов, чтобы не возвращаться порожним, и успел заметить, что мадемуазель Дегрэ прошла к камерам хранения и что-то положила в одну из ячеек.

– Вы проверили ячейку?

– Естественно. Вот что мы обнаружили. – И Рамарусуна положил на стол фотографию. На ней была изображена симпатичная, худощавая молодая женщина с вьющимися каштановыми волосами, и привлекательный мужчина, в котором Тахир без труда узнал Ива. Только на этом снимке он выглядел иначе – беззаботным и счастливым, словно его не занимало ничто на свете, кроме этой милой девушки и красоты вокруг. За спиной у улыбающейся парочки тянулась синяя цепь гор. На обратной стороне фотографии Тахир прочел: «Природа создала горы в наказание людям, когда ей захотелось их унизить… Невозможно оценить в твердой валюте то ощущение свободы и вневременности, что даруют тебе горы, когда стоишь на высоком отроге под безупречно синим апрельским небом и глядишь вокруг».

– Это все? – разочарованно спросил он.

– К сожалению, да, – кивнул тот. – Я так понимаю, снимок вам ни о чем не говорит?

Тахир покачал головой.

– И все же, – вздохнул Рамарусуна, – это должно что-то означать, иначе зачем мадемуазель Дегрэ стала бы затрудняться? Может, месье Сегье сможет что-то пояснить?

– Я обязательно с ним поговорю. Могу я забрать снимок?

– Разумеется, ведь дела открывать не придется: мадемуазель Дегрэ жива и уехала из Таны по собственному почину. По словам таксиста, с собой у нее была большая сумка – видимо, она планировала долгую поездку.

Уехала из Антананариву, но не покидала острова – что бы это значило?

* * *

– Неужели все так серьезно? – озабоченно подняла брови Эжени, когда мы завтракали с ней в столовой. – Вы думаете, мы тоже в опасности?

– Пока нет оснований так считать, – поспешила успокоить ее я. – Чтобы узнать больше, мне необходима ваша лаборатория. Ведь в вашей фирме есть лаборатория, Эжени?

– Видите ли, Тамара, я имею отношение к менеджменту и ничего не понимаю в вирусологии и фармацевтике, так как являюсь экономистом. Какие конкретно анализы вы хотите произвести? Если я буду это знать, спрошу у наших специалистов, и они подскажут, приспособлены ли наши помещения для таких вещей.

– Это должна быть бактериологическая лаборатория. Мне нужно сделать посев, чтобы определить возбудителя, а также проверить бактерии на устойчивость к антибиотикам. Кроме того, мне потребуется определить содержание в люмбальной жидкости сахара и белка, а также количество и тип лейкоцитов. Кровь, мочу и слизь из носа и горла и гной из воспаленных участков кожи я также протестирую… Как думаете, можно это устроить?

– Попробую, – вздохнула Эжени. – Страшно подумать, если вы правы и нам грозит эпидемия!

* * *

Ив сошел с трапа и окунулся в парящую жару острова. Он снял галстук и подставил лицо еле заметному ветерку, дующему с Индийского океана. Направляясь в толпе других пассажиров к терминалу, он думал о Лоншаре. Перед отъездом Ив звякнул ему, желая узнать, как тот добрался до места, но телефон молчал. Может, конечно, Лоншар сменил номер, ведь он намеревался исчезнуть без следа… И все же Ива беспокоило это молчание.

Едва выйдя из здания, он позвонил Тахиру. Тот оказался в больнице и согласился на встречу. Через полчаса они сидели в уличном кафе. Мимо, поднимая красную пыль, проносились развеселые желтенькие «такси-бе», словно караван верблюдов, движущиеся цепочкой, и «такси-бруси» или «бус-тата», более медленные маршрутки, курсирующие как внутри города, так и между населенными пунктами. Жизнь текла своим чередом, и ничто не говорило о том, что совсем рядом происходит нечто способное эту жизнь кардинально изменить.

– Значит, у нас имеется еще одна разгромленная лаборатория? – уточнил Тахир, выслушав рассказ Ива о поездке. – Хорошо, что вам удалось заполучить флешку – Тамара обрадуется… А что с квартирой Амели, вы были в полиции?

– Там сказали то же, что и Флоранс: ограбление. То, что кроме компьютеров, носителей и бумаг ничего не пропало, их, похоже, ничуть не смущает. Ну а у вас как дела – виделись с Рамарусуной?

– Да, только он ничего путного не рассказал. Ясно одно: Амели выехала из отеля сама, никто ее не похищал.

– Об этом говорили и администраторы, – кивнул Ив.

– Она взяла большую сумку, очевидно, намереваясь провести вдали отсюда продолжительное время, однако из отеля почему-то не выписывалась.

– Может, Амели хотела, чтобы все считали, что она вернется?

– Может, и так. И вероятно, по этой же причине она не стала вызывать такси из гостиницы, а поймала машину на улице. Инспектор дал адрес этого парня, водителя, так что при желании можно будет с ним поболтать. Однако не думаю, что он скажет нам больше, чем рассказал в полиции.

– И что же он сказал?

– Что Амели не сразу пошла покупать билет на междугородный рейс. Сначала она получила ключи от ячейки в камере хранения и что-то туда положила. Вот это. – И Тахир, вытащив из-за пазухи снимок, полученный от инспектора Рамарусуны, протянул его Иву.

– Боже мой, – пробормотал Ив, глядя на фото, – она его хранила… И что – все?

Тахир молча кивнул.

– Зачем прятать снимок в камере хранения? – недоуменно пожал плечами Ив.

– Там надпись на обороте, – сказал Тахир.

Перевернув фотографию, Ив пробежал глазами несколько строк, написанных знакомым почерком.

– Ну? – спросил Тахир. – Вы поняли что-нибудь?

– Ни черта я не понял! Эта фотография сделана, когда мы с Амели отдыхали в Карпатах. Я установил камеру с отложенным стартом на большом камне… Это был лучший отпуск в моей жизни. Мне казалось, что и в ее.

– Наверняка Амели надеялась, что ты… вы поймете, что к чему.

– Да ладно, Тахир, – махнул рукой Ив, – что толку продолжать «выкать»? Давай уж на «ты»! А что касается Амели – я понятия не имею, что она имела в виду!

– Может, в информации, которую ты нашел в компьютере ее матери, есть подсказка?

– Ну почему Амели не написала прямо? – раздраженно проговорил Ив. – Ведь все равно же оставила снимок в ячейке, так зачем шифроваться, как агент «007»?!

– Боялась, что ячейку вскроет кто-то другой? – предположил Тахир. – Так в конечном итоге и произошло, ведь это сделал Рамарусуна! Он передал фото мне, но другой мог поступить иначе, верно?

– Верно-то верно, – медленно проговорил Ив, – вот только нам это нисколько не помогает… А как дела у Тамары?

– У нее есть какой-то «контакт» в фармацевтической фирме в Тане. Хочет им воспользоваться.

– Удивительная женщина, настоящая заноза в заднице!

– И не говори!

– Но умная, этого не отнимешь, – добавил Ив. – И предприимчивая.

– Угу. До невозможности!

– Мне бы надо отдать ей флешку, пусть посмотрит. По мне, так это всего лишь набор информации для будущей статьи, ни одного связного предложения… Ты знаешь, где Тамара сейчас?

– Понятия не имею. Мы договорились, что вечером я к ней зайду в отель.

Достав мобильный телефон, Ив набрал номер Тамары.

– Похоже, она забыла его зарядить! – сказал он через несколько секунд. – Ну что за баба, а?! Все время ее надо разыскивать с собаками!

Заволновавшись, Тахир сам позвонил – с тем же результатом.

– Не думаю, что за такое короткое время с ней могло что-то произойти, – пробормотал он неуверенно.

– Ну да, как в прошлый раз, с террористами! Ты хоть в курсе, что это за мифический «контакт», как его найти?

– Вроде тетка живет в той же гостинице…

– Хорошо, – вздохнул Ив. – Ты возвращайся в больницу, а я постараюсь разыскать Тамару. После того как упустил из виду Амели, я не собираюсь повторять ту же ошибку!

* * *

Эжени слово сдержала. Вернувшись с работы, она принесла ключ от лаборатории и торжественно вручила его мне.

– Только отправляйтесь туда не раньше девяти вечера, – предупредила она. – До этого времени там будут уборщики, и могут возникнуть ненужные вопросы… Вы же понимаете, что это не совсем законно?

– Разумеется, – кивнула я. – Не волнуйтесь, Эжени, я вас не подставлю!

Естественно, я не рассказала соседке о том, что один работник лаборатории уже погиб из-за этого биоматериала, и я вовсе не могла поручиться за то, что у Эжени не будет из-за моего визита неприятностей. Я лишь надеялась, что Тахир поработает ногами и языком и тогда уж у тех, кто вставляет нам палки в колеса, не будет причин продолжать свою «охоту»!

В начале десятого за мной заехал Андрэ, и мы отправились по адресу, который дала Эжени. Одинокий охранник на первом этаже открыл дверь. К счастью, он не стал задавать вопросов, хотя мы с Эжени и придумали несколько правдоподобных причин, объясняющих мое присутствие в здании в столь поздний час. Кроме того, она дала мне свою идентификационную магнитную карту в надежде на то, что охранник не помнит всех сотрудников по фамилиям. Но, как уже говорилось выше, ничего этого не понадобилось: я спокойно поднялась на второй этаж и открыла дверь при помощи карты Эжени. За то короткое время, что имелось в моем распоряжении, я вряд ли могла надеяться детально изучить образцы, взятые у больных, ведь у меня нет ни подопытных крыс, ни других необходимых в подобных случаях вещей. С другой стороны, если мы, как я предполагаю, имеем дело с менингококковой инфекцией, лабораторные животные мало к ней восприимчивы. Вот если бы у меня были куриные эмбрионы! Однако полноценный анализ все равно потребовал бы не менее сорока восьми часов, а у меня этого времени нет, так что толку рассуждать? В любом случае я хотя бы пойму, права ли насчет менингита, и тогда у Тахира будет возможность предоставить чиновникам доказательства.

В лаборатории имелось все, что нужно для бактериологического анализа. Оглядевшись, я обнаружила лабораторные весы, гомогенизатор для измельчения тканей, электрический термостат, световой биологический микроскоп, вертикальные автоклавы, дистиллятор и гигрометр. Внезапно вспомнив, что не предупредила Тахира о том, что не смогу встретиться с ним вечером, я схватилась за телефон, но увидела, что он разряжен. Вот клуша: уже в который раз это со мной происходит, а я зарядное устройство постоянно оставляю в номере! Ну, теперь он мне устроит при встрече…

Что ж, ничего не попишешь, и я взялась за дело. Выбор материала для исследования обычно обусловлен клинической формой болезни, но я постаралась собрать все, что возможно: носоглоточную слизь, ликвор, кровь и гной. Предполагая цереброспинальный менингит, я начала с исследования ликвора. Собрав в стерильную пробирку, посеяла его на питательные среды. Так как ликвор во всех случаях содержал гной, предварительно центрифугировать клинический материал не пришлось. Окрасив его по Граму метиленовым синим, я определила лейкоцитарную формулу и количество «менингококков». Это был лишь предварительный микроскопический анализ, который тем не менее подтвердил мои предположения. Проблема в том, что морфологически нельзя дифференцировать менингококк от других грамотрицательных бактерий, способных вызывать менингит, – гонококков, гемофилов и так далее. Для микроскопического исследования крови я приготовила препарат «толстой капли», который высушила и также окрасила метиленовой синькой. Микроскоп показал на голубом фоне менингококки, имеющие типичную морфологию. Однако через несколько секунд капсула, окружающая их и обычно представляющая собой бесцветный ореол, внезапно стала окрашиваться в интенсивно-розовый цвет. Не веря собственным глазам, я смотрела в увеличитель, пытаясь понять, не напутала ли с реактивами. Может, не так прочла этикетки? Но они же даже не на французском, а на латыни… Проверила – нет, все верно.

«Хорошо, – сказала я себе под нос, – расслабься, ничего страшного не случилось! В конце концов, возбудитель определен! Нам есть с чем идти к специалистам и чиновникам…» Бактериологическое исследование проводят с целью выделения и идентификации чистой культуры менингококка, однако я прекрасно сознавала, что на это потребуется слишком много времени, а у меня в распоряжении меньше десяти часов. Тем не менее я решила попробовать и занялась бактериологическим исследованием носоглоточной слизи, крови и ликвора. Произведя посев материала на полужидкую питательную среду, содержащую асцитическую жидкость[13], я засунула чашки Петри в термостат и выставила температуру в тридцать семь градусов. Может, удастся договориться с Эжени и снова прийти сюда завтра? Культуры следовало инкубировать от восемнадцати часов до суток… А как сделать так, чтобы до тех пор никто тут не копался? Если обнаружится (а я уже практически уверена, что так и будет), что бактерии принадлежат к виду Neisseria meningitidis, надо будет подтвердить это образованием уксусной кислоты при ферментации глюкозы и мальтозы. После этого необходимо определить их принадлежность к серогруппам в реакции агглютинации, проведя дифференциацию выделенной культуры с другими бактериями, вызывающими менингит… Мне не давал покоя странный розовый цвет капсул, который с течением времени становился все интенсивнее, хотя, казалось бы, должно быть наоборот. В остальном все выглядело вполне «по-менингитовски»: клетки имели округлую форму диаметром около половины микрометра и располагались попарно. Обращенные друг к другу поверхности вогнутые, сами клетки полиморфны. Обычно у менингококков отношение к окраске по Граму выражено недостаточно четко, поэтому в мазках наблюдается неравномерное окрашивание, при котором молодые клетки окрашиваются интенсивно, а отмирающие и мертвые клетки – очень слабо. Однако в данном случае я не увидела разницы – все они имели одинаковую окраску. Тем не менее в остальном клетки вели себя как обычно – жгутиков не имели, спор не выдавали.

Токсические проявления менингококковой инфекции обусловлены высокотоксичным эндотоксином. Тяжесть болезни определяется количеством эндотоксина в крови больного, и именно ему принадлежит ведущая роль в патогенезе поражений сосудов и кровоизлияний во внутренние органы. Наиболее постоянный и значимый признак менингококцемии – экзантема в виде характерной геморрагической сыпи, петехии, пурпура или экхимозы. Может, именно из-за этого розовеют белки? Но в этом случае мы действительно имеем дело с каким-то новым видом менингита, который не может отличаться от других только этим странным дополнением. Должно быть что-то еще… Обычно менингококк вне организма человека быстро погибает. Ему противопоказаны как низкие, так и высокие температуры, а кипячение или ультрафиолетовое излучение убивают его моментально. Он чувствителен к действию антисептиков и дезинфектантов, особенно к солям тяжелых металлов. В растворе фенола менингококк гибнет в течение минуты, аналогичное действие оказывают раствор хлорамина, карболовой кислоты и этанола… Вот это я могу проверить достаточно быстро! Правда, в последние годы отмечается тенденция к росту числа резистентных штаммов… И все же попытка – не пытка!

Я уже начала, как вдруг услышала в коридоре звук, похожий на тихий хлопок. Дверь на этаже хлопнула? Но в здании никого, кроме сторожа, нет… Или он решил подняться и проверить, чем я тут занимаюсь? Поднявшись, я подошла к двери и выглянула наружу – никого. Неужели показалось? А если нет и по этажу в самом деле кто-то бродит? Оглядевшись в поисках «оружия», я обнаружила в углу лаборатории швабру с металлической ручкой. На вес она показалась мне недостаточно тяжелой, но, пожалуй, сойдет. Итак, со шваброй наперевес я выскользнула в коридор, стараясь производить как можно меньше шума. Пройдя несколько шагов, я замерла, прислушиваясь к тишине. Ни звука. Значит, почудилось – чего не примерещится в одиночестве и напряжении ожидания, особенно если в «анамнезе» уже есть две смерти и одно исчезновение… Нет, стоп! Планировка этажа представляла собой большую рекреацию, от которой в четыре стороны расходились узкие коридорчики. По одному из этих коридорчиков определенно кто-то шел! Я почувствовала, как пальцы, сжимающие черенок швабры, вспотели. Мне ни разу в жизни не приходилось обороняться от нападения, я совершенно не умею этого делать… Может, обойдется? Скорее всего, это сторож идет спросить, долго ли я намереваюсь здесь оставаться.

Каждый коридорчик оканчивался «черной» лестницей, и я подкралась к той, что находилась ближе ко мне, чтобы в случае чего рвануть вниз. Стоя лицом к коридору, я с трудом оторвала одну руку от ручки швабры, нащупала за спиной ручку двери и толкнула ее. И в этот момент чья-то ладонь сжала мое запястье с такой нечеловеческой силой, что я, не сдержавшись, взвизгнула. Забыв о том, что у меня есть «оружие», я попыталась вырваться, в результате чего оказалась в кольце рук, которые, как удав добычу, обвили мое тело, прижав оба локтя к бокам. Швабра со стуком упала на каменный пол. Я заорала во всю мощь своих легких – единственное, что оставалось, ведь мои телодвижения были блокированы.

– Тамара! – услышала я в ответ и с облегчением узнала голос Ива. – Тамара, держитесь!

Но радовалась я рано. Меня потащили на лестничную площадку, а я, как могла, цеплялась ногами за все выступы, желая помешать, но нападающий был силен и тянул вниз. Я ощущала себя тряпичной куклой в его руках, а ведь всегда считала, что нахожусь в отличной спортивной форме! И где же эта форма сейчас? Где чертов тренажерный зал, где бассейн три раза в неделю и теннис с отцом каждые выходные?! Да еще темнота хоть глаз выколи – никакого аварийного освещения… Чертов энергетический кризис Мадагаскара!

Мне пришлось выпустить ручку, и дверь на лестницу захлопнулась, но через несколько секунд вновь распахнулась, впуская Ива, и я почувствовала, как мой противник ослабил хватку, но недостаточно для того, чтобы вырваться. Его левая рука поднялась, и я уже нацелилась на нее, чтобы вцепиться зубами, как вдруг раздался тихий хлопок – точно такой же, какой заставил меня выйти из лаборатории. Крупное тело Ива, словно распрямившаяся пружина, рванулось вперед, подминая под себя и меня, и того, кто все еще продолжал меня держать, хотя и не так крепко, как раньше. Под напором двух тел бандит оступился на ступенях, потерял равновесие, и все трое покатились вниз. Думаю, нападавшему я была обязана тем, что не получила сотрясения мозга, проделав путешествие в целый лестничный пролет: его тело смягчило удар, и я благополучно приземлилась на мягкую человеческую массу. Однако он тоже пострадал не слишком серьезно, так как сразу же попытался вылезти из-под меня. Я не собиралась позволить ему осуществить это намерение, локтями и всем телом стараясь помешать и молотя его куда придется. Ив тоже очухался и схватил бандита за запястье. Я почувствовала свободу и откатилась к перилам. Что-то черное валялось там, и, приглядевшись, я поняла, что это пистолет – наверняка тот самый, из которого стрелял напавший на меня человек. Дуло было узкое и длинное – видимо, это и называется глушитель? Схватив оружие, я лишила его возможности повторно им воспользоваться, а значит, предоставила Иву большую свободу действий – теперь он мог не бояться получить пулю. И француз воспользовался возможностью, схватив противника за горло и ударив головой о ступеньку. Один раз, потом еще и еще, постепенно входя в раж. Я зажмурилась, не желая на это смотреть, но и мешать Иву не собиралась: в конце концов, я едва не рассталась с жизнью из-за того, из кого сейчас выбивали дух! Однако следовало прекратить избиение и попытаться выяснить, кто он такой.

– Ив, прекратите, он и так чуть живой! – воскликнула я, хватая француза за рукав.

Любой мужчина, даже самый мирный, остается таковым лишь до определенного момента. Одним для того, чтобы взорваться и выплеснуть агрессию, достаточно неосторожно сказанного слова, другим требуется долгое время и серьезная причина. Однако, в сущности, все они в одинаковой степени способны на убийство. К счастью, Ива удалось вернуть к реальности.

– Ты в порядке? – спросил он. Я несколько раз кивнула, едва обратив внимание на то, что наши отношения, похоже, перешли на другой уровень. Не вставая с колен, так как боялась, что ноги меня не послушаются, я подползла к распростертому на полу телу. Европеец – несмотря на темноту, это очевидно. Одет в хлопчатобумажный костюм защитного цвета, похожий на армейскую полевую форму. Он уже приходил в себя, и я, нависнув над ним, задала вопрос по-французски:

– Кто вы такой и зачем напали на меня?

Он посмотрел на меня и сделал рывок в попытке схватить, однако мощный хук в скулу от Ива его остановил. Голова мужчины дернулась и упала на пол. Он часто и тяжело задышал.

– Кто вы? – повторила я свой вопрос. – Кто вас послал?

Он по-прежнему не отвечал, и Ив собрался вновь угостить его зуботычиной, но я сказала:

– Надо сдать парня в полицию, пусть там разбираются! Как зовут твоего знакомого инспектора?

– Рамару… суна, – пробормотал Ив, как мне показалось, с трудом, и я встревоженно подняла на него глаза. – С тобой все в порядке?

– Н-нет…

Он вытянул руку, и я увидела, что его ладонь в крови.

– Господи, Ив, что же ты молчал?!

– Да я… не почувствовал даже…

– Куда ты ранен? – В темноте на ощупь я попыталась это определить. Наконец мои руки наткнулись на что-то мокрое и горячее.

– Плохо дело! – пробормотала я. – Нужно спуститься к охраннику и вызвать «Скорую». Нет, лучше – прямо Тахиру… Черт, черт, черт! У меня же телефон разряжен!

Нащупав сотовый в кармане Ива, я при тусклом свете экрана дрожащими руками нашла номер Тахира.

– Тамара, где тебя носит?! – было первым, что я услышала в трубке. – В отеле сказали…

– Нет времени объяснять! – перебила я. – Ив ранен, забери нас отсюда!

– Откуда – отсюда?!

Я продиктовала адрес, жалея, что отпустила Андрэ. Но откуда же я могла знать?!

– Тамара… – проговорил Ив, борясь с подступающей дурнотой и пытаясь держаться прямо. – Надо… связать этого… – Он глазами указал на бандита.

Вскочив, я кинулась обратно в лабораторию. Распахнув шкаф, вытащила одну из простыней и чистое полотенце и рванула в обратный путь. С трудом перевернув мужика на живот (на помощь Ива рассчитывать не приходилось), я накрепко стянула его запястья за спиной. Теперь можно было заняться Ивом. Аккуратно сняв с него пиджак, я сложила полотенце втрое и прижала к ране в правом боку, гадая, задета ли печень. Кровотечение было обильным, и если да, то у нас в распоряжении минут двадцать, от силы – полчаса!

– Тамара… – пробормотал он. – У меня для тебя…

– Молчи, молчи! – попросила я. – Береги силы, сейчас Тахир приедет!

– Флешка…

– Какая еще флешка? – не поняла я.

– Амели…

Мне показалось, что француз бредит, поэтому я решила не придавать значения его словам.

– Ив, послушай меня, послушай! – проговорила я, беря его лицо в ладони и глядя в глаза. – Все будет хорошо, и ты непременно все мне расскажешь, как только мы доберемся до больницы, ладно? А пока…

Задребезжал телефон Ива.

– Тахир!

– Тамара, где вы?! Я внизу, тут охранник… Он мертв. Застрелен!

– О боже… Мы на лестнице!

Мне показалось, что прошел целый час: видимо, Тахир метался по зданию, пытаясь определить, на какой именно лестнице мы находимся. Наконец дверь распахнулась.

– Тамара!

Он пулей слетел вниз.

– Что тут?!

– Ив ранен в правый бок, возможно, задета печень… Ты на машине или на мотоцикле?

– Разумеется, на машине, ты же предупредила! Ив, ты как?

– Ничего… – слабо ответил француз.

– А это кто еще?!

Тахир наконец заметил связанного бандита.

– Долго объяснять, но придется взять его с собой. Запихнем в багажник, что ли… Нет смысла снова подниматься наверх: раз этот сумел тут пройти, значит, и мы сможем – дверь внизу должна быть открыта!

– Помоги-ка! – отрывисто сказал Тахир, подставляя Иву плечо. Я пристроилась с другой стороны, и мы повели раненого вниз. По пути молодой француз обмяк, и я поняла, что он отключился. Оставалось надеяться, что не навсегда.

Загрузив Ива в машину, Тахир приказал мне оставаться на месте, а сам вернулся в здание. Через короткое время он снова появился, толкая бандита впереди себя. Тот уже полностью пришел в себя, но кашмирец был намного сильнее, кроме того, Ив здорово потрепал убийцу, да и руки я связала.

– Багажник открой! – гаркнул Тахир, и я повиновалась. Он толкнул бандита внутрь и, прежде чем тот успел помешать, захлопнул крышку. – А теперь – в больницу! – сказал кашмирец, ныряя в салон. Я последовала его примеру, запрыгнув на заднее сиденье и устроив голову Ива на своих коленях. Машина с ревом сорвалась с места.

* * *

– Нет времени вызванивать Мэдди или кого-то другого, – сказал Тахир, когда мы на каталке вкатили Ива в больницу с черного входа. – Здесь только дежурная сестра, но мне нужен ассистент. Справишься?

– Придется! – пробормотала я, сглатывая слюну. – А кровь – как же без трансфузиолога?

– Обойдемся как-нибудь!

– Но мы ведь даже не знаем, какая у него группа крови!

– B-3 отрицательная.

– Откуда…?

– В его дипломатическом паспорте посмотрел – просто здорово, что французы указывают эту деталь! Насколько я помню, у нас такая группа имеется. Если все же нет, придется переливать совместимую… А переливать сто процентов придется, он много крови потерял, пока мы его везли!

Ив дышал с большим трудом, и его синие глаза были мутными – скорее всего, он не понимал, где находится. Я в отчаянии посмотрела на Тахира. На его сосредоточенном лице читалась озабоченность. Я не хирург, но все-таки медик, а потому отлично понимала, что ситуация крайне тяжелая и ранение Ива может оказаться смертельным. Желтые глаза Тахира встретились с моими.

– Все будет хорошо, – сказал он твердо. – Раз он до сих пор жив, это хороший знак!

Я готова была расцеловать его за эти слова.

* * *

Несмотря на то что у меня ломило все тело, я ощущала невероятный душевный подъем. Иву здорово повезло: пуля прошла в сантиметре от печени, и это означало, что он выкарабкается. Работать в паре с Тахиром оказалось настоящим удовольствием – я ассистировала при операциях только во время интернатуры в хирургии, когда еще подумывала о том, чтобы выбрать этот путь, и теперь с удовольствием вспомнила все, чему меня учили. Признаться, я боялась, что руки будут дрожать, что я обязательно что-то напутаю и подведу и Тахира, и Ива, но под руководством кашмирца, кажется, справилась недурно.

– Ты молодец! – похвалил он, когда мы умывались после операции. За окном брезжил рассвет. Солнце еще не взошло, но его неяркие лучи уже позолотили небо за окном.

То, что мы перешли на «ты» в экстремальных условиях, казалось естественным, и возвращаться к старому обращению было бы странно. Поэтому я улыбнулась и ответила:

– Это ты молодец – ни одного неверного движения, как машина!

– Не знаю, принять ли это как комплимент? – хмыкнул он.

– Абсолютно, – искренне ответила я. – Я редко хвалю людей.

– Я заметил.

Он посмотрел в окно и зевнул.

– Надо ехать в полицию, а то не ровен час обнаружат труп охранника… Лучше, пока не поздно, снять с нас подозрение!

– Ты иди, – предложила я. – А я останусь с Ивом.

– Это может сделать и дежурная сестра.

– Может. Но лучше я – как-никак я обязана ему жизнью!

– Кстати, как он узнал о том, где ты?

– Думаю, позвонил Андрэ, потому что только он знал.

– И как я не догадался! Пытался разыскать твою приятельницу, но администраторша сказала, что ее нет в номере… Вот дальновидный мужик – потрудился взять телефон твоего гида, а я не сообразил! В самом деле, не появись Ив…

– Я только не понимаю, – перебила я, так как эта мысль давно меня мучила, – почему он просто меня не застрелил, бандит этот? У него ведь было оружие, и он без колебаний воспользовался им против Ива. Так почему не против меня?

Тахир задумчиво потер подбородок, на котором пробивалась темная щетина.

– Думаю, есть только одно объяснение, – медленно проговорил он. – Ты была нужна ему живой.

– Но зачем?

– Может, те, кто его послал, хотели с тобой пообщаться?

– Почему ты так уверен, что его кто-то послал?

– Неужели ты действительно полагаешь, что этот парень – маньяк-одиночка? Все это определенно связано с твоей бурной деятельностью. Только вот как они, кто бы это ни были, прознали, что ты будешь находиться в лаборатории посреди ночи? Кто, кроме Андрэ, был в курсе?

– Только Эжени и я. И ты, но ты не знал, где территориально расположена лаборатория, ведь я не успела тебя предупредить – телефон разрядился!

– Что известно твоей Эжени о наших делах?

– Практически ничего.

– А вот Андрэ… Он повсюду тебя сопровождал, знал и меня, и Ива, бывал в деревне, где мы работали – черт, да он по пятам за тобой ходил Надо прищучить этого мужичка… Но сначала – в полицию. Ты не передумала оставаться?

Я помотала головой.

– Да, пока я не уехал… Тебе надо кое-что узнать: Иву удалось заполучить материалы, добытые Амели. Ее квартиру в Париже ограбили, забрав компьютер и электронные носители, зато она догадалась отправить на электронный адрес матери кое-какую информацию. По словам Ива, она не проясняет, что произошло с Амели, но все-таки это лучше, чем ничего! Он скинул все на флешку.

– Ив что-то пытался мне сказать, но я подумала, он бредит! Где флешка?

– Должна быть в его вещах. Сейчас… – Тахир покопался в кармане окровавленного пиджака, вместе с другой одеждой брошенного на стул в углу смотровой. – Вот!

Я повертела маленький черный предмет в руках, пробормотав:

– Интересно, что же Амели удалось накопать?

– Да, еще одно: Ив выяснил, что Амели переправляла в Париж биологический материал.

– Как ей это удалось, минуя таможенный контроль?!

– Понятия не имею – похоже, у Амели большие связи. Но дело не в этом. Лабораторию, где по ее просьбе проводили анализ, разгромили, забрав все, что там было, включая документацию.

– Черт! – разочарованно воскликнула я. – Значит, мы ничего не узнаем!

– Не торопись. На эту же флешку Ив сбросил информацию, полученную от сотрудника лаборатории, который лично имел дело с Амели.

– Правда, что ли?!

– Ив так сказал. Мужик сохранил результаты исследования – просто удача! И еще повезло, что он решил разыскать Ива, иначе, боюсь, все так и пропало бы. Кстати, тебе удалось что-то выяснить в лаборатории Эжени?

– Было слишком мало времени, и я успела провести лишь некоторые тесты… Но теперь, по крайней мере, я уверена, что мы имеем дело с возбудителем, очень напоминающим менингококк. Только это – совершенно новая форма, и я как раз пыталась выяснить, что является причиной различия, когда на меня напали. Микроорганизм устойчив к карболовой кислоте и этанолу. Раствор фенола должен вызывать разрушение, но этого почему-то не происходит… Мы покинули лабораторию в такой спешке, что я не успела предупредить Эжени… Господи, я же должна ей позвонить!

– Сейчас пять утра, не говори глупостей! Кроме того, у нас труп в здании… Ладно, я поеду к этому инспектору… Рамарусуне. По крайней мере он в курсе, что мы разыскиваем Амели: может, удастся все ему объяснить?

– Тахир… – вдруг в ужасе пробормотала я.

– Что?

– Убийца… Он же до сих пор в багажнике!

* * *

Я все-таки заснула. Не собиралась, но сон сморил меня прямо на стуле, и я спала в неудобной позе, поэтому, проснувшись, почувствовала, что не только не отдохнула, но, кажется, еще больше устала. Со стоном распрямившись, я потянулась, пытаясь вернуть суставы на место.

– Привет… – услышала я и резко повернулась, отчего шея хрустнула, словно сухая ветка. На меня смотрели яркие глаза француза. Оказывается, он пришел в себя, а я и не заметила!

– Слава богу! – радостно воскликнула я. – Ты нас напугал!

– Мы в больнице?

– Да, у Тахира. Это он тебя заштопал.

– Спасибо ему. А где он, кстати?

– Сказал, что поедет к Рамарусуне.

– Это правильно, лучше не впутывать в наши дела новых людей…

– Как ты? – озабоченно спросила я, заметив гримасу на лице француза. – Больно?

– Немного…