– Я вижу, что вы предусмотрительно взяли с собой этих бугаев… Что ж, это ваше дело. Но, поверьте, беседа наша будет носить весьма миролюбивый оттенок.

– Вы сказали, что речь пойдет о моей матери… – ему не удавалось скрывать свое волнение. Даже в горле пересохло.

– А я вас обманула, – сморщила нос Земцова и игриво щелкнула его пальцами по рукаву костюма. – Мне нужно было заманить вас сюда для того… – Лицо ее меняло свое выражение прямо на глазах, так в кино человеческие лица превращаются в маски монстров. – Речь пойдет о Поварове, о том дне, когда вы приехали туда на своем черном «Мерседесе», проникли в дом Светланы Осолихиной и выбежали оттуда, оставив после себя остывающие трупы вашего отца, хозяйки и Романа Ваганова…

Макса прошиб пот. Ну, вот и все. И дядя Петя не помог. Обещал, что ни одна душа не узнает о том, что он был там, он же был у него дома, все рассказал как на духу, объяснил, что хотел сохранить семью, вернуть домой отца, что жалеет мать, и дядя Петя обещал, что все утрясет и что, даже если и появится свидетель, который видел его в Поварове, этой информации будет дан задний ход… Он обещал, обещал!!! А ведь он может в Москве все! Ну, или почти все! Друг отца, друг семьи и вообще классный мужик!

Что же случилось? Насколько ему было известно, визит некоего Александра Зимина, который якобы видел его там, и информация, которой он поделился со следователем прокуратуры, остались без внимания. Сделали вид, что не поверили ни единому его слову, что восприняли его как одного из тех городских сумасшедших, которые придумывают себе романы с известными людьми.

Хотя, по словам того же дяди Пети, при другом раскладе (то есть без участия этого самого дяди Пети, которому они с мамой устроили дома ужин и даже подарили ключи от машины, не жалко для такого-то дела!), из Зимина выпытали бы все досконально, все детали, и Макс непременно оказался бы в кругу подозреваемых!

Однако прошло пять лет. Дядя Петя до сих пор прочно сидит в своем золотом кресле… Что произошло? Может, эта Земцова и работает на него, и ему, бедному государственному чиновнику, понадобился домик в Испании на берегу теплого моря, да непременно с садом из апельсиновых деревьев?

Но спросить прямо в лоб, как он любил делать в последнее время, демонстрируя подчиненным невероятную осведомленность и власть, так и не решился.

– Я не знаю, на кого вы работаете, но деревню Поварово не забуду никогда в жизни! – Он задрал подбородок, как молодой начинающий поэт, собирающийся декламировать свой, несомненно, оригинальный, не похожий ни на что стихотворный шедевр.

– Разумеется, ведь там убили вашего отца. – Глаза Юлии Земцовой остановились на его лице, глазах, зрачках. И прожгли насквозь.

– Конечно, я был там, но тело отца уже увезли… Признаюсь, что и без его бедного тела там было на что посмотреть… Там было столько крови… Но почему вы вспомнили об этом? Кажется, убийц папы нашли и посадили, а один так и вообще умер в тюрьме… Зуев его фамилия, кажется.

– Все правильно. Только и вы не мальчик, и должны понимать, что некоторые показания нас выбивают. Сначала показания, потом – душу. На счету у банды Зуева было много похожих историй, вот их и заставили признаться в еще одной… Но вас, дорогой Максим Борисович, видели в Поварове до того, как там появилась милиция. Ведь в милицию позвонили лишь на следующий день. Трупы обнаружила местная жительница, которая регулярно на велосипеде привозила в этот дом молоко и сметану… И вы второй раз появились там уже в качестве убитого горем сына… Но днем раньше вас видели выходящим из дома, где было, повторяю, три трупа, в том числе и труп вашего отца… Скажите, что вы там делали? Знаете, вот не хочется думать, что это вы своими нежными руками взяли в руки огромный нож и, как мясник, порешили всю компанию, ну никак у меня образ убийцы не ассоциируется с вами, поверьте…

– Тогда что вам нужно?

– Хочу понять, что же в этот день на самом деле произошло и как настоящие убийцы узнали, что ваш отец проведет этот вечер (или ночь) именно в Поварове, в этом доме? Ведь если бы не его брильянты – один его собственный, другой – тот, что он собирался подарить Людмиле Дунай, да только не успел это сделать или же она не приняла подарок…

– Она не приняла подарок? – нервно хохотнул Макс. – Скорее отец не успел, его убили…

– Так, может, вы расскажете, как все было на самом деле?

– Расскажу. Но прежде вы мне расскажете, кто вы, на кого работаете и обозначите ваши цели.

– Хорошо. Я расскажу. Итак. Я работаю на свидетеля, оставшегося в живых во время этой резни… Свидетеля, который видел вас…

– Нет! Это неправда! Когда я туда пришел, все уже были мертвы! И папа, и эта женщина в красном платье… Другого мужчины, этого армянина, Вартанова, вернее, Ваганова, кажется, я не видел…

– Вот и я о том же. Что вы все-таки там были. Скажите, зачем вы туда поехали? С какой целью?

– Послушайте, но почему я должен вам все это рассказывать?

– Но если вы ни в чем не виноваты, то почему так нервничаете?

– Да потому что я вас не знаю, и вы задаете мне вопросы, на которые я не обязан вообще никому отвечать без моего адвоката…

– А я думаю, что мы спокойно обойдемся без адвоката. Мы же просто разговариваем. Ну так?.. Зачем вы приехали в Поварово?

– Чтобы увидеть отца, как он будет с этой… Дунай… Хотел испортить им всю малину, вот. Он бросил маму, изменял ей постоянно, на меня не обращал никакого внимания и только и делал, что откупался деньгами… А мне нужна была нормальная семья…

– Да все понятно. Приблизительно такой ответ я и надеялась услышать. Что было дальше? Вернее, постарайтесь вспомнить, не говорили ли вы кому-нибудь о том, что ваш отец отправляется в Поварово?

Макс почувствовал, как у него запылали щеки.

– Максим, советую вам говорить правду… Я не собираюсь вам угрожать, но если понадобится, я на самом деле могу сделать так, что у вас будет ну очень много неприятностей, связанных с этим делом…

– Но я ни в чем не виноват!

– Мне повторить свой вопрос?

– Нет, я все понял. Значит, так. Когда я узнал, что мой отец влюбился в Дунай… Вернее, не так. Спросите меня лучше, как я об этом узнал.

– Как вы об этом узнали?

– Он постоянно беседовал на эту тему с какой-то женщиной…

– Ясно, Светланой.

– Тогда я не знал, что это она… Я уже потом понял, потому что прочел в одном интервью с Дунай, что она свободное время проводит в Поварове, в доме своей бывшей гримерши…

– И?

– Мне тоже хотелось с кем-то поделиться. У меня есть один друг, ну просто настоящий друг… Сначала я долго носил в себе свой план, и даже когда ехал в Поварово, об этом никто не знал, и только потом, за несколько километров до этого злосчастного Поварова не выдержал и позвонил ему…

– Постарайтесь вспомнить, где именно это было?

– Очень странные вопросы вы мне задаете. Неужели это на самом деле так важно?

– Очень.

– Да ладно. Я все отлично помню. Я заправлял машину на автозаправке, и пока мне мыли стекла и подкачивали колеса, я и позвонил Вовану… И рассказал ему все…

– Вот теперь самое важное. Что именно вы ему сказали?

– Сказал, что еду в Поварово, чтобы накрыть там отца… Что хочу отомстить ему за все… Сказал, что он купил себе «Бентли», как будто бы ему других машин мало, пижонище, брильянты этой сучке… пардон, этой актрисе. Я был зол, во-первых, во-вторых, мне надо было разогреть себя, понимаете? Я должен был по дороге в Поварово не остыть и не передумать! Поэтому и распалял себя…

– А теперь напрягитесь и вспомните, кто еще был поблизости от вас на станции. Кто мог слышать ваш разговор с другом?

– Не знаю… Стоял там, правда, какой-то «покойник»…

– Кто, простите?

– «Пельмень»!

– Опять не поняла.

– Да вы как с луны спустились… «Пельмень», «покойник» – так называют убитые машины, рухлядь, металлолом. Тогда это был «Фольксваген», темный такой, грязный…

– А внутри никого не видели?

– Мужики какие-то сидели…

И тут Макс все понял. Смотрел на Земцову и ничего, кроме стыда, не испытывал. И даже не раскаяние за то, что натворил, сам того не ведая, а стыд, что сам не додумался…

Кажется, и она поняла, что он догадался. Усмехнулась.

– Я идиот… – прошептал он. – Но разве мог я тогда предположить, что меня услышит один из них… Я же стоял за углом, там еще окно туалета, и казалось, что вокруг меня никого нет… А потом из туалета вышел какой-то мужик, сел в машину, и они уехали… Получается, что я… я навел этих… «зуевских»?!

– Я читала их показания. Они поджидали эту машину, «Бентли», сказали еще, что она их «завела», понимаете? Что она раздражала их, как быка красная тряпка… Только вот они представили это как случайность, что они якобы откуда-то ехали и увидели, как «Бентли» сворачивает в лес, туда, к опушке, где стоит дом. А на самом деле они уже знали, что там сидит мужчина – денежный мешок, да к тому же еще и с двумя крупными брильянтами… И что женщины там будут. Одна – актриса…

– Да, я произносил это слово…

– Где актриса, там и драгоценности… То есть они поняли, что в том месте, куда направляется «Бентли», есть чем поживиться… И я никогда не верила, что они не помнили, откуда ехали, что, мол, были пьяные… Да в Поварове они все это время жили, другое дело, что кружили долго вокруг села, прежде чем заехать в магазин, осторожничали, и скрывались где-то в тихом месте, где их никто не мог увидеть… Отдыхали, тратили награбленное, наслаждались жизнью…

– Мне кажется, что я знаю, где они жили… – неожиданно сказал Макс.

– Я тоже догадалась, – вздохнула Земцова.

– Другой вопрос – что это теперь меняет, когда папу все равно не вернуть?

– Для вас, Макс, – уже ничего. Но для кого-то эта информация окажется очень даже полезной… Спасибо вам за разговор. Обещаю, вас мы больше тревожить не станем… Однако, думаю, что, если бы вы были повнимательнее и не произносили вслух того, чего не надо, в присутствии посторонних, находящихся в туалете автозаправки, то ваш отец был бы жив… А страна не потеряла бы талантливую актрису…

– Так вот откуда ветер дует… Вероятно, нашли ее тело?

Юля в ответ пожала плечами, ничего не ответив, и видно было, что мысли ее на тот момент были уже далеко. И вдруг она, словно очнувшись и спустившись на землю, улыбнулась Максу и панибратски хлопнула его по плечу:

– Послушайте, Макс, вы любите ананасы в собственном соку?

– Я? – Макс просто ошалел от этого вопроса. Какая же бурная работа, подумалось ему, происходит в мозгу этой симпатичной молодой женщины, чтобы она, следуя логической цепочке, так быстро уткнулась в жестяную банку с ананасами. Очень странное мышление. Какое-то прямо фруктовое!

– Так вы любите ананасы в собственном соку? – повторила свой вопрос Земцова.

– Не знаю… Нет, наверное. Я вообще сладкое не очень… Торт еще можно, а что?

– Всего хорошего, Макс! – И она помахала ему рукой, давая понять, что разговор окончен.

12. 2010 г. Юля, Лиза, Глафира

– Итак, подведем итоги.

Машина вылетела из Москвы и мчалась теперь по Ленинградскому шоссе в сторону деревни Поварово. За рулем сидела Юлия Земцова, нервная, напряженная и собранная. Лиза же с Глафирой, как ни странно в данной ситуации, когда расследование, казалось бы, шло полным ходом, испытывали чувство расслабленности, смешанной с ленью и праздным любопытством, как и положено гостям. Вероятно, это происходило по той причине, что здесь, на чужой территории, они чувствовали себя все равно бессильными в решении определенных вопросов. Однако самое важное, что и способствовало этому расслаблению, то, что главная героиня была жива, здорова, а потому все остальное представлялось теперь как бы простой формальностью: доказать, что это именно Загорулько с Горностаевым совершили акт насилия, возбудить против них новое уголовное дело, чтобы в результате эти двое были наказаны по всей строгости закона.

– Подведем, – согласилась с ней Лиза.

– Попытаемся представить, как все это происходило. В доме собираются четверо: хозяйка дома Светлана Осолихина и ее приятель Ваганов, Борис Щекин и наша прекрасная и ничего не подозревающая о предстоящем акте сводничества Людмила Дунай. Саша, ее молодой любовник, поверив телефонному внушению Светланы, что у Людмилы есть богатый воздыхатель, который намерен на ней жениться, понимает, что он в этом плане ему не конкурент, и уходит в тень. То есть на вечеринку он не едет. Однако, сгорая от ревности, все равно принимает решение наведаться в Поварово, чтобы своими глазами увидеть этого господина и, главное, узнать, в каких они отношениях с Людмилой. Он намеревается подобраться поближе к окнам, я так думаю, чтобы убедиться в том, что отношения Людмилы и Щекина зашли достаточно далеко и что ему на самом деле придется уступить… Так. Теперь перейдем к другому персонажу этой трагедии. Борис Щекин. Я собрала о нем кое-какой материал. В сущности, он был добрым человеком, занимался благотворительностью, и трагедия его жизни заключалась в том, что он не любил свою жену. Ну, жили и жили вместе, пока он вдруг не открыл для себя, что жизнь может быть другой… Словом, разбогатев, он стал искать какие-то новые удовольствия, менял женщин, много путешествовал, любил выпить и поесть… Обыкновенный зажравшийся, но не подлый российский банкир. Его жена, первое время страдавшая от его измен, вскоре нашла себе утешение – завела любовника, за которого была не против выйти замуж, но дожидалась удобного момента, чтобы полюбовно договориться с мужем и отхватить себе кусок пожирнее… То есть не такая уж она и святая, какой представлялась собственному сыну. Сын, Макс, – вот единственный, кто по-настоящему страдал от развалившихся отношений между родителями. Ему было важно, чтобы семья была сохранена и чтобы отец не отдалялся от матери, а наоборот – вернулся к ней… Понятное дело, что вернуть отца к матери уже не представлялось возможным, уж слишком много времени прошло с тех пор, как он начал гулять, и вряд ли она его простила бы. Да и отношения уже было не восстановить. Кроме этого, Макса раздражал тот факт, что отец слишком много денег тратит на себя, на свои удовольствия, вместо того чтобы делиться с женой и сыном. То есть если раньше его мальчишеская ревность носила душевный, психологический характер, то теперь она носила характер материальный. Он не мог допустить, чтобы отец и дальше разбазаривал семейный капитал, чтобы в его жизни, сердце и кошельке поселилась новая пассия. Но она появилась! Неожиданно для всех, и для себя тоже, Борис Щекин влюбился! Да так, что просто потерял голову. Это Максим еще не в курсе того, что его отец занялся своей внешностью, омоложением… Безоперационный лифтинг, коррекция веса, трансплантация волос – словом, он вполне серьезно занимался своей внешностью! Все это я узнала от его доверенного лица – секретарши, конечно, проработавшей вместе с ним около двадцати лет! Он даже подумывал о замораживании себя, дорогого… С целью омолодиться. Разве что не ел молодильные яблоки! И все это случилось с ним после того, как он влюбился в актрису.

– А где он ее увидел? Где они познакомились?

– Да в том-то и дело, что нигде… Просто он заболел гриппом, и ему пришлось несколько дней пластом лежать в постели дома. Жена его лечила, а сама смотрела сериал с участием Людмилы, оторваться не могла… Ну и Щекин тоже невольно просмотрел несколько серий.

После выздоровления купил еще несколько дисков с фильмами, где главные роли играла Дунай, и вроде как подарил жене. На самом же деле, когда никого не было дома (или просто запершись в своем кабинете, мол, не мешайте мне, я работаю!), просматривал серию за серией… Пока не понял, что влюбился. И, знаете, он был счастлив все это время… Но вот не знал, как подойти к этой женщине, с какого, так сказать, боку… И тогда он попросил своих людей достать координаты ее самой близкой подруги и начал действовать уже через нее. Подробности этой истории вам известны, поэтому не стану на них останавливаться. Словом, Светлана решила взять устройство личной жизни подруги в свои руки и организовала эту встречу.

Между тем Саша уже собирался в Поварово… Да и Макс, сынок Щекина, тоже не бездействовал. Он решил, что, пока отношения отца с актрисой не зашли далеко, надо что-то делать, чтобы у этой красотки вызвать отвращение к своему новому ухажеру… Макс переживал и решил поделиться своим планом с другом. И поделился. Это произошло на автозаправке, по дороге в Поварово. Пока работник заправки заливал в его машину бензин, он отошел в сторону, чтобы поговорить со своим другом. Ну и рассказал ему все в красках… И про «Бентли», и про брильянты для Дунай… Разве он мог предположить, что его услышит человек, для которого эти слова покажутся просто медом! В «Фольксвагене», стоявшем на заправке рядом с черным «Мерседесом» Макса, сидели двое бандитов, когда же к ним присоединился третий и поделился информацией, у них на раздумье ушла, я думаю, секунда! Они просто сели на хвост этому «Бентли» и таким образом выяснили, где состоится вечеринка… В сущности, с того момента все находящиеся в этом доме были просто обречены… И, забегая вперед, могу только удивиться тому факту, что Дунай оставили в живых…

– Думаю, что один из бандитов, тот, который должен был убить ее, просто в последний момент узнал в ней известную актрису… Может, в нем проснулось что-то человеческое… Чтобы понять это, можно было бы допросить Загорулько или Горностаева… Скажи, зачем мы едем в Поварово?

– Мы едем не просто в Поварово, мы едем в тот дом, хозяева которого там не появлялись со времен его строительства. Я выяснила, они давно уже уехали в Норвегию, представляете? К родственникам, что ли… Кажется, им обломилось наследство. Но дом этот они на продажу почему-то не выставили. Вероятно, надеются вернуться. Как бы то ни было, он долго простоял пустой. Ровно до тех пор, пока его не облюбовали «зуевцы». Я нисколько не удивлюсь, что они были в сговоре с продавщицей магазина. Ведь не случайно они приезжали за продуктами и выпивкой в такие часы, когда в магазине никого не было. Да и выглядели они так, что было бы грех не выдать их милиции… Думаю, что именно продавщица и подсказала им, где можно «снять» жилье. И чтобы им никто не мешал. Возможно, что за эту информацию они ей приплатили. Разве ж она когда сознается?

– Думаешь, в этом доме мы сможем отыскать следы пребывания этих бандитов? Но какой в этом смысл?

– Может, я и ошибаюсь, но мне думается, что к этому дому имеет отношение и еще одна история, о которой мало кто знает. Дело в том, что, когда я опрашивала местных жителей обо всем, что касалось дома, где жила Светлана Осолихина, мне показалось странным, что трупы обнаружила так называемая молочница… То есть женщина, которая регулярно, с тех пор как Светлана поселилась там, возила ей на велосипеде молоко. И эта женщина – родная сестра продавщицы (ее зовут, кстати, Тамара). А молочницу – Марина. Так вот. Трупы обнаружила не Марина, а Тамара! Что же касается еще одной истории – так это как раз исчезновение примерно в эти же дни, когда произошла резня у Осолихиной, Марины Ванеевой. Молочницы. Никто и не подумал связать эти две истории. Если бы не сплетни. Обыкновенные деревенские сплетни. Вот судите сами. Жили-были две родных сестры Марина и Тамара. У Марины – прекрасный муж, дети, хозяйство, коровы, и даже тот магазин, в котором работает Тамара, тоже принадлежит ей. Тамара же, как говорится, пошла по кривой дорожке, гуляла много, связалась по молодости с зэком, потом его посадили на долгое время за убийство и разбой, он вышел, да почти сразу же снова сел… Я даже не удивлюсь, если окажется, что приятель Тамары был знаком с Зуевым или же Зуев знал Тамару. Иначе откуда такое взаимопонимание?

– Да уж… Ничего себе подробности…

– И что с этой Мариной? Так и не нашли?

– Нет! Она пропала. Но поскольку хозяйство большое, и магазин, и дети, и дом… Словом, Тамара вроде как самая близкая родственница, свояченица, стала активно помогать семейству… Вот сейчас прошло пять лет, и они уже давно живут как муж с женой! Дети были маленькие, ничего не понимали… Зато теперь у Тамары есть все – и семья, и достаток, и магазин!

– И куда же делась Марина?

– Думаю, останки ее мы и найдем в этом доме… Местные называют этот дом замком, говорят, он красивый, с башенками, и стоит прямо в лесу…

– Но что она там делала? Вернее, как туда попала? – спросила Глаша, у которой мгновенно испортилось настроение. Вот уж чего она никак не ожидала, так того, что в этой истории появятся такие ужасные, трагические подробности, причем связанные еще и с другой женщиной!

От праздной расслабленности не осталось и следа. Воображение рисовало характерный зэковский дизайн некогда прекрасной гостиной – повсюду пустые бутылки, жестянки из-под рыбных и мясных консервов, заполненные высохшими, побуревшими от времени окурками, серые подушки, скомканные простыни, толстый слой пыли на полу, паутина, плесень… А в подвале, в темном углу темный комок сгнившего женского тела…

– Знаете, что-то мне уже не хочется туда, – призналась Глаша и забилась в самый угол салона. – И если бы я знала, что мы едем сюда именно для этого, то никогда бы не согласилась…

– Глафира, тебе не стыдно? – удивилась Лиза. – Ты чего, струсила?

– Разве не достаточно в этой истории одной жертвы, нашей Людмилы? И почему это мы должны заниматься еще и прочими деяниями этих скотов?

– А я вот, например, понимаю, как психологически могло повлиять на дальнейший ход событий присутствие в соседнем доме, там, где скрывались преступники, другой женщины, – сказала Лиза.

– Постой, – перебила ее Глафира, – но зачем, зачем эта продавщица отправила к ним свою сестру? Под каким предлогом? Она что, по своей воле пошла в лапы к бандитам?

– Я думаю, что Тамара обманула ее, – произнесла Земцова, – сказав, что в замке объявились хозяева, которые успели наведаться в местный магазин и договорились с Тамарой о поставке молока, то есть она якобы сказала им, что ее сестра торгует молоком, развозит на велосипеде. Думаю, только таким образом можно было заставить ничего не подозревающую Марину отправиться в этот ад… И догадалась я об этом не потому, что узнала о пропаже Марины, мне бы такое и в голову не пришло – спрашивать у местных жителей, а не пропадала ли здесь, в Поварове, женщина. Все гораздо проще. Тамара сама выдала себя. С головой. И сделала она это с величайшим цинизмом! Компот из ананасов. Ананасы в собственном соку – вот что иногда, по ее словам, заказывали бандиты. Вот даю вам голову на отсечение, что бандиты этого не заказывали. Это Тамара, зная, что любит ее сестра, сама отправляла ей эти ананасы…

– Господи, какой ужас! – воскликнула Глафира. – Отправить сестру, как ты говоришь, в ад, и передавать туда как бы от себя ананасы…

– …и шоколад с орехами, – добавила Юля.

– Чтобы подсластить ей жизнь?

– И она до сих пор не арестована?

– У нас нет никаких доказательств… Пока, – ответила Земцова. – Вот за этими доказательствами мы сейчас и едем. А что касается нашего непосредственного задания, связанного со сбором информации по делу об изнасиловании, то этим занимаются эксперты… Думаю, что они уже выехали для того, чтобы взять образцы спермы у Загорулько и Горностаева.

…Когда показался лес, все замолчали. Понимали, что где-то здесь, неподалеку, и находятся два дома, связанные между собой невидимой кровавой нитью…

Первым они увидели похожий на рождественский торт дом Светланы Осолихиной. Светло-желтого, кремового оттенка стены, парадное крыльцо с белой балюстрадой, две колонны, подпирающие крышу козырька, и запущенный, заросший травой и сорняками сад. Унылое зрелище. Проехали мимо, въехали в лес и покатили по узкой лесной дороге. Глаша представляла себе, как по этой же дороге ровно пять лет тому назад катила на велосипеде счастливая Марина, в корзинке бутылка молока, баночка со сметаной, а может, еще и яйца… Думала, что нашла новых покупателей, радовалась в душе такой удаче!

Остановились за несколько метров до дома, и хотя его еще не было видно, Юля сказала, что надо бы сначала осмотреться, а потом уже подъезжать. А вдруг там еще кто-то живет?

Прошли немного, свернули к реке, которая вдруг заблестела, как зеркало, засияла на солнце, и увидели наконец дом. Маленькая крепость, замок темно-красного кирпича с остроконечными, в готическом стиле, башенками и стрельчатыми окнами, украшенными витражами. Вокруг – высокий забор. И ворота угрожающего вида.

– И как же мы туда попадем?

– Понятия не имею…

– Но бандиты-то эти как-то попали. Не думаю, что они приехали сюда со сварочным аппаратом!

Глаша подошла к воротам, взялась за ручку и надавила на нее. И, к удивлению всех присутствующих, ворота поддались, и правая часть сдвинулась с места, поплыла внутрь… Глаша даже вцепилась в нее, чтобы ворота не открывались так быстро…

Открывшаяся перед ними картина настолько потрясла всех троих, что они какое-то время просто молча стояли и наблюдали, как молодая женщина в старых джинсах и красной кофте, звеня цепями, перемещалась по двору, пересеченному проволокой, по которой скользила цепь, что-то убирала, полоскала в воде тряпку, отжимала ее… Делала она это сосредоточенно, но вяло, так, как будто бы у нее почти не осталось сил. Но больше всего Глафиру почему-то потрясло то обстоятельство, что на женщине почти не было волос, вернее, ее кто-то так странно постриг, что местами на черепе были проплешины, а местами – клочки серых, свалянных волос. Звук раскрываемых ворот не мог не привлечь ее внимания, она повернула голову, увидела трех женщин, но, вместо того чтобы как-то отреагировать, хотя бы спросить, кто они такие, так же молча отвернулась, снова взяла в руки тряпку и принялась полоскать в ведре.

– Мне думается, что это и есть Марина, – сказала Лиза, чувствуя, как у нее от потрясения волосы встают дыбом. – Да только она не в себе… Помните, я пыталась высказать вам свою мысль… О том, как психологически могло повлиять на дальнейший ход событий присутствие в этом доме другой женщины?

– И как же?

– Если прежде их интересовали лишь деньги, словом, они грабили и убивали людей исключительно с целью, чтобы им не мешали спокойно обчистить дом, и редко когда насиловали, поскольку нервозность и страх не всегда способствуют потенции… То в этом случае большую роль сыграло то, что они каждый день, я думаю, насиловали эту бедную женщину. Пили и насиловали, пили и снова насиловали… Они распалили себя настолько, что, когда, ворвавшись в дом и по привычке убив всех, кто попался им на пути, вдруг обнаружили красивую молодую женщину, скорее всего, она в тот момент была в другой комнате или в ванной… Вот тогда-то и сработала реакция на женщину… на нормальную женщину, понимаете? Вероятно, к тому времени Марина уже была не в себе и стала им неинтересна… Как кукла, которая даже не плакала… И которую, возможно, они запланировали убить. Но не убили, опять же по причине ее безумия…

– Не стану спрашивать, как она дожила до сегодняшнего дня, – сказала Лиза, чувствуя, что готова заплакать от жалости к этой несчастной, продолжавшей с завидным упорством полоскать тряпку в ведре.

– Да понятное дело, что ее сестрица подкармливает. Ездит на велосипеде, вроде как развозит молоко… Ладно, девочки, я звоню в милицию… Только надо будет их предупредить, что в доме следует устроить засаду, чтобы дождаться приезда Тамары… Теперь ворота закрываем, вот так… И поехали. Сейчас еще и прокурору знакомому позвоню, будем дожидаться их здесь, неподалеку, спрячемся, чтобы нас не видно было…

…Спустя три часа по мягкой, переливавшейся закатными розовыми солнечными бликами и усыпанной хвоей лесной дороге (отлично просматриваемой десятком внимательных глаз) ехала велосипедистка. Волосы развевались на ветру. Она улыбалась… В корзинке у нее была бутылка молока, хлеб, колбаса и банка с ананасами в собственном соку.

13. 2010 г. Людмила, Юрген

– Я подписала контракт так, словно и не было этих пяти лет, представляешь? – Людмила прижалась к мужу и закрыла глаза.

Вот уже несколько дней они жили в квартире продюсера Игоря Мазанова и находились в состоянии постоянного стресса из-за навалившихся на них новых впечатлений и событий. Игорь, прочтя сценарий, написанный Людмилой, пришел в полный восторг, хотя в душе и недоумевал, зачем самой Людмиле понадобилось рассказывать эту страшную историю и выставлять себя в таком неприглядном свете.

– Я знаю, о чем ты хочешь меня спросить, – сказала, словно прочтя его мысли, Люда.

Они сидели за столом, пили вино, заедая его виноградом. Мазанов в который раз перечитывал подготовленный его юристом контракт. Он знал, что сериал просто обречен на успех, не говоря уже о том, какой фурор произведет возвращение Людмилы, это будет не просто бомба, это будет атомная бомба! Ему и самому не верилось, что такое возможно.

– И о чем же?

– Зачем это мне, ведь так?

– Ну да, есть немного…

– Понимаешь, я хочу это забыть. Но для этого мне просто необходимо поставить на этом деле жирную точку. К тому же преступники должны быть наказаны…

– Ты хочешь, чтобы этих двух, оставшихся в живых, призвали к ответу за изнасилование? Чтобы их опустили в тюрьме? И думаешь, что добьешься этого с помощью тех анализов, которые сделала эта врачиха из Тамбова?

– Посмотрим…

– И как ты намерена закончить сериал?

– Смотря что тебе как продюсеру нужно. Тебе нужна правда?

– Правда – это не всегда интересно. Ну, предположим, твои детективы и подготовят доказательную базу, чтобы возбудить уголовное дело об изнасиловании в отношении двух оставшихся в живых преступников. Ну и что? Они же и так сидят. Думаешь, в их убогой жизни что-либо изменится? Может, придумаем какой-нибудь новый поворот в сюжете? Ну, предположим, что актрису изнасиловали вовсе и не бандиты, а совсем посторонние люди, какие-нибудь пьяные студенты, проживающие на соседней даче и заглянувшие туда…

– Не думаю, что у них бы что-нибудь получилось при виде такого количества крови и трупов… Нет, этот вариант не подходит.

– Словом, Люда, надо подумать… Я вот всегда говорю, что правда – это не всегда интересно. Главное – ты избавилась от комплексов, обрела душевное равновесие и любимого мужчину, ты счастлива и готова вернуться в кинематограф! Это просто что-то невероятное! А над концовкой подумаем вместе, времени у нас – вагон! Но сценарий прекрасен, какие повороты судьбы! Страдание, боль, потери, любовь, одиночество… А твой Юрген – замечательный мужик, и я искренне рад за тебя… Могу себе представить, как трудно будет подбирать актера на его роль. Что же касается места съемок, то непременно надо поехать в Маркс, как ты думаешь? Я просто должен увидеть эти места, эту пивную…

– Кстати говоря, может, в конце окажется, что убийца – продюсер? – засмеялась Людмила.

– Убийца – бухгалтер! – рассмеялся ее шутке Игорь Мазанов, понимая, что конец сценарию они могут придумать любой и что это не проблема. Да и вообще, его-то финал не очень интересовал. Он знал, что в любом сериале в самом конце все должно закончиться счастливо, а счастливый конец уже есть, его и придумывать не нужно.

И, что удивительно, увидев Людмилу, живую и здоровую, он даже простил ей то, что она выбрала себе в мужья не его, известного и богатого продюсера, а какого-то там Юргена Коха, владельца пивной… Словом, он был несказанно счастлив и рад, что Людмила Дунай доверилась ему полностью, и готов был и дальше работать с ней и строить планы. И еще он предвкушал, конечно же, успех! Грандиозный успех!

– А он ведь прав, Мазанов, когда говорит, что правда – это не всегда интересно для зрителя. Юрген, ты спишь?

– Нет, не сплю. Мне вдруг стало страшно за тебя. Я понимаю, ты сейчас горишь, ты полна сил, тебя куда-то несет, и ты никак не можешь остановиться… А если во время съемок ты вдруг почувствуешь, что этот материал для тебя слишком тяжелый?..

– Юрген! – воскликнула она и села в кровати. – Мы же с тобой уже говорили об этом. Я хочу жить нормальной, прозрачной жизнью. Я устала прятаться от людей и выдавать себя за непонятную женщину с еще более непонятным именем Гражина! Я хочу рассказать людям о том, что со мной произошло, и о том, что я нашла в себе силы подняться, отряхнуться и пойти дальше, понимаешь?

– Я все понимаю, – он нежно привлек ее к себе и поцеловал, – но все равно боюсь… Может, все бросить и вернуться?

– Нет, Юрген, мой дорогой, я же всего несколько часов тому назад подписала контракт! У нас будут деньги! В перерывах между съемками мы будем с тобой путешествовать… Я чувствую себя как птица… Мне так хорошо сейчас, я так спокойна… У меня наконец-то все наладилось в жизни…

Она трепетала в его руках, тело ее дрожало, и голос изменился, она была какая-то другая, такая, какую Юрген не знал. И Юрген понял. Она уже начинала жить новой жизнью в то время, как он еще оставался в прежней. Но он должен найти в себе силы начать эту новую жизнь. И понять, принять ее, изучить законы, чтобы знать, как защитить Людмилу.

…В дверь спальни, где Людмила с Юргеном уже стали засыпать, постучали.

Людмила проснулась и сначала не могла вспомнить, где она. Так происходило с ней вот уже несколько дней с тех пор, как она покинула Маркс. Потом, сообразив, взяла себя в руки и спросила:

– Игорь, это ты?

Она почувствовала, как под одеялом Юрген обнял ее и прижал к себе.

– Да, это я, кто же еще! Поднимайтесь! Только что передавали в новостях… Слышите? Я не особенно-то придал этому значение… Но точно передали. Пожар…

– Игорь, что случилось? – Людмила встала и набросила на себя халат. Открыла дверь. На пороге стоял Мазанов. В домашних полосатых штанах и теплой кофте.

– Сейчас передавали в новостях… А потом тебе, Люда, звонила какая-то Лиза… Ты телефон оставила в кухне… Словом, я взял трубку и ответил, что ты спишь, а мне эта Лиза сказала, чтобы я передал тебе, что где-то в волжских краях, в колонии строгого режима произошел пожар. И что есть погибшие… что она навела справки – они погибли…

– Кто?

– Она сказала – «они». Вот тебе твой телефон, звони… Трудно поверить, но если речь идет об этих двоих… уголовниках твоих, то концовка, можно сказать, готова… осталось ее только записать, – и Игорь Мазанов, посвистывая, отправился на кухню – что-нибудь выпить.

…На следующий день Людмила с Юргеном переехали в квартиру Юлии Земцовой, поскольку продолжать находиться в квартире такого публичного человека, как Мазанов, было невозможно. Юля же предоставила им кров до тех пор, пока не начнутся съемки.

– Вы не переживайте, Людмила, я все равно уезжаю. Вот вам ключи, живите, сколько захотите… Перед самым отъездом я расскажу вам, как пользоваться сигнализацией, ну разные там мелочи… И еще – вы не представляете себе, как я рада была увидеть вас в добром здравии! Вы – потрясающая женщина. И, может, некоторые люди, в том числе и ваш продюсер (он же мужчина!), в глубине души и не понимают мотива вашего поступка, а мне так все ясно! Вы поднялись на такую высоту, вы так научились владеть ситуацией и своими чувствами, что вам теперь вообще ничего не страшно… и все это, конечно, благодаря вашему мужу… Юрген, вы – прекрасный и заботливый муж. И я уважаю вас за то, что вы последовали за Людмилой… Что поняли, что ей пора уже открывать новую страницу своей жизни. И вообще, я считаю, что не следует бояться перемен.

Все сидели за столом, Лиза, Глафира, Людмила, Юрген и Юлия, пили чай со штоллевскими пирогами. О последних событиях в Поварове не вспоминали – слишком тяжелая тема, да и что говорить, когда Тамару Ванееву уже арестовали и она во всем созналась, и как сестру на верную гибель отправила, и как нашла ее истерзанную, безумную, и как держала ее все это время на замке и тайком ото всех возила ей продукты… О погибших в пожаре в тюрьме Загорулько и Горностаеве тоже было все сказано раньше. Все сочли их смерть расплатой за то зло, что они причинили людям.

Мазанов с режиссером отправились в Маркс, осматривать места будущих съемок, Юрген снабдил их номерами телефонов чиновников из местной администрации, с кем можно было бы договориться о каких-то организационных вопросах. Дали ему и ключи от дома, еще не проданного, Юрген рассказал ему даже, где у него в кладовке хранятся удилища и спиннинги. Лиза с Глафирой тоже собирались в дорогу…

– Понимаю, что мне по контракту надо сохранять инкогнито, то есть не появляться нигде с открытым лицом… Чтобы никто до премьеры не знал о том, что я вернулась. Но я очень, очень хочу увидеть свою дочь… Не знаю, дотерплю ли… А с другой стороны, не уверена, что она так уж сильно мне обрадуется…

– Вы не спешите, – посоветовала ей Юля Земцова, – с ней встречаться. Постарайтесь снова привыкнуть к Москве, подышите этим забытым для вас воздухом, научите Юргена жить здесь… Отдохните, почитайте книги, сценарии, а еще лучше – отправьтесь куда-нибудь отдохнуть, во Францию, к примеру… Все равно к съемкам ничего не готово. А, Юрген? Что вы все молчите?

Кох, сидевший смирно и тихо в своем новом костюме, купленном по случаю поездки в Москву, в свою новую жизнь, кивнул и вдруг сказал, запинаясь и сильно нервничая:

– Послушай, Люся, может, дом в Марксе пока продавать не будем, а? Чтобы всегда было куда вернуться…

И все подумали о том, как же ему будет трудно приспосабливаться к Москве и незнакомой ему жизни со звездой. Однако если звезда смогла преодолеть себя и из актрисы превратиться в хозяйку пивной, то почему бы не попробовать начать все заново Юргену Коху?

Сигнал, оповещающий, что пришла эсэмэска, показался всем неестественно громким. Людмила же, чей телефон издал этот острый, электрический сигнал, вздрогнула, судорожным движением открыла телефон.

– Это Мазанов… – словно извинилась она. – Вот… Сообщение прислал… Давно не виделись… – И прочла, удивляя присутствующих:



Когда закончится дождь,
Теплый солнечный луч
Укажет дорогу.