– Нет. Я хотел передать тебе кое-какие документы.

Чувствую, как мои брови взлетают вверх.

– Значит, я снова в строю? Больше никаких поблажек?

Нэш усмехается:

– Больше никаких, доктор Ривера.

– Давно пора.

– Нам всем пришлось поставить жизнь и работу на паузу. Кому-то больше, кому-то меньше, – говорит Нэш.

Киваю. Он прав. Всем было нелегко.

– У тебя найдется минутка? Если нет, я оставлю документы у Гранта, – говорит он, глядя на часы. – Через четверть часа у меня операция.

– Минутка точно есть.

– Хорошо, тогда пойдем, проводишь меня. – Он кивает в направлении кардиохирургии, и я следую за ним.

– Как твои дела?

– Bien, – отвечаю я и замечаю скептический взгляд Нэша. – Со мной все отлично, – повторяю решительно.

– Как скажешь. Если что, то…

– Ты всегда готов меня выслушать?

– Именно.

– Знаю.

– Как паршиво все обернулось, – ворчит Нэш, проводя рукой по волосам.

– И не говори, – качаю головой. Поколебавшись, делаю глубокий вдох и добавляю: – Если бы не ты, меня бы сейчас здесь не было.

Нэш поднимает на меня взгляд:

– Если бы не я, тебя бы вообще не было в том проклятом лифте.

Качаю головой:

– Это наша работа. Ты и сам прекрасно знаешь. Не вздумай винить себя.

– Ты говоришь, как Лора, – бормочет Нэш.

– Я серьезно. Возможно, меня бы сейчас здесь не было, если бы не ты. Прежде чем войти в лифт, ты подозвал меня к себе. Тебе нужна была какая-то помощь. Я стоял рядом с кислородным баллоном. Взрывная волна пришлась бы прямо на меня.

– Это совпадение. И удача.

– Может, так и есть. Но я все равно тебе благодарен. А еще, Нэш… Я… Мне очень жаль. Прости.

– За что?

– За ту дурацкую жалобу на ваши с Лорой отношения. Мне не следовало… Я…

– Митч! – перебивает он, твердо глядя на меня. – Хватит об этом. Мы давно это прояснили. Ты думал, что поступаешь правильно, и ошибся. Бывает. Перестань казнить себя из-за случившегося.

Нэш больше ничего не говорит – видимо, я смутил его или даже разозлил. Но я не мог не сбросить этот груз с души. Иногда думаю, как сложились бы отношения Нэша и Лоры, если бы я не вмешался… А еще постоянно возвращаюсь к мысли, что мог умереть. Что меня могло здесь больше не быть. Если честно, это меня чертовски пугает.

– Вот, держи. – Нэш достает из подставки для документов несколько медкарт и протягивает мне. – Один пациент мой, двое – Лоры и Сьерры, они по уши погрязли в работе, хотя никогда в этом не признаются. Остальных недавно положили в стационар. Справишься?

– Конечно. Когда я смогу вернуться в отделение неотложки? Или в операционную?

Нэш с улыбкой качает головой:

– Скоро.

– Я не нуждаюсь в особом обращении. Операции важны, а я к тому же отстаю, потому что долго отсутствовал.

Его улыбка исчезает.

– Хорошо, ты прав. Я позволю тебе ассистировать на одной или двух несерьезных операциях, а со следующей недели ты вернешься в отделение неотложки.

– Спасибо. Лора права, ты славный парень!

– Иди уже, – ворчит Нэш, а потом смотрит на часы и уходит в операционную.

Положив документы на стойку регистрации, здороваюсь с Беллой, которая работает за компьютером.

– Это был Нэш? – Лора останавливается рядом и, наклонив голову, смотрит мимо меня, вместо того чтобы сделать несколько шагов и заглянуть в коридор.

– Ага. Он торопился в операционную. Ты что, уже соскучилась? – игриво взмахнув ресницами, спрашиваю я.

– Нет, – говорит она, надув губы.

– Никогда не встречал человека, который бы лгал хуже тебя. Серьезно. Из тебя паршивая лгунья.

– Если подумать, это скорее комплимент, верно?

– Ты права, – со смехом отвечаю я.

– Ну и отлично. – Лора подмигивает, здоровается с Беллой, не отрывающейся от компьютера, и бросает взгляд на документы у меня в руках. – Что это?

– Пациенты, которых передал мне Нэш.

– О, это карта мистера Льюиса! Он мой пациент! И когда, интересно, Нэш собирался сообщить мне об этом?!

Мистер Льюис. Пятьдесят пять лет, сердечная недостаточность, подозрение на ишемическую болезнь сердца. Окончательных результатов обследования еще нет.

– Хочешь его обратно? – в шутку спрашиваю я, чувствуя легкую тошноту: вероятность, что этот пациент не попадет в операционную или не выйдет из нее, слишком высока.

Кажется, я не готов к такому.

Миерда.

– Он очень милый. Возможно, оперировать его будет сам доктор Гарднер – зависит от того, когда назначат операцию. Результаты последнего анализа крови еще не пришли, сегодня должны провести стресс-МРТ. Но если хочешь, я продолжу заниматься лечением мистера Льюиса. В конце концов, никто не говорил мне этого не делать. – Лора забирает медкарту, и я чувствую всепоглощающую благодарность.

У меня пересохло во рту, а сердце бешено колотится. И лучше не становится, когда я открываю следующую медкарту. Пациент с раком. Вероятность излечения менее десяти процентов. Метастазы в легкие и сердце.

Хочется закричать.

Мне нужны пациенты, которых я могу спасти, а не те, за смертью которых придется наблюдать.

– Это пациент Сьерры?

– Вроде. Кажется, Сьерра упоминала его. Она знает, что теперь его лечащий врач – ты?

– Понятия не имею, – бормочу я. – Ты видела ее?

– Последние несколько часов – нет. Скоро у нее заканчивается смена.

– Хорошо. Спасибо.

В паршивом настроении складываю медкарты.

Меня пугает ощущение бессилия и уязвимости. Нужно пойти к Сьерре и попросить поменяться со мной пациентом, не объясняя, почему я не могу позаботиться об этом больном. Похоже, что после взрыва шрамы остались не только на моем теле…

Диос мио! Тихо выругавшись, прощаюсь с Лорой и Беллой и возвращаюсь к работе.

Сначала нужно навестить мистера Джуна – пациента, которого надеюсь больше никогда не увидеть. Но даже одно посещение кажется катастрофой. Меня бросает в пот, во рту пересохло.

Как бы то ни было, нужно пойти к нему, представиться и проявить профессионализм: узнать, как он себя чувствует, проверить его лекарства. Это моя работа.

– Я справлюсь. Ничего не изменилось, – бормочу тихо, чтобы никто не услышал, и сухо смеюсь. Если бы все было иначе… если бы прошлой ночью мне не снились кошмары, возможно, сейчас я бы смог в это поверить. Но не могу.

Сжимаю медкарту с такой силой, что болят пальцы, но эта боль мне необходима: она отвлекает. Сосредоточившись на ней, я стучу и открываю дверь палаты, готовясь увидеть человека, которого заждалась смерть.

Меня окутывает такой покой, что я замираю. И под «покоем» подразумеваю не тишину, царящую в комнате, а чувство, исходящее от мистера Джуна, который лежит в постели, сложив руки на животе, и смотрит в окно. Покой, полный принятия и умиротворения. Он наполняет все вокруг. Я поражен, может, потому, что мне он чужд. Мистер Джун умрет. Он знает, что умрет. Это неизбежно. Однако он не выглядит грустным. Или рассерженным. Он не собирается сражаться. По крайней мере, так написано в его медкарте. Хотя стоит отметить, что это не принесло бы результата.

Но это не имеет значения. Или? Я не…

Тяжело сглатываю: меня захлестывают эмоции, и мне трудно ясно мыслить. Понимаю, что есть много причин принять или даже приветствовать смерть… Однако оказавшись на волоске от нее из-за взрыва кислородного баллона, я испугался. Потому что не готов умирать. И теперь, при взгляде на мистера Джуна, мне интересно: стану ли я однажды таким, как он? Смогу ли обрести покой? Возможно, тогда смерть не будет казаться страшной. Или… не останется ничего, что будет удерживать меня в этой жизни.

– Здравствуйте, мистер Джун. – Мне приходится прочистить горло, потому что голос срывается. – Меня зовут доктор Ривера.

Когда я подхожу к изножью кровати, мистер Джун окидывает меня открытым и дружелюбным взглядом и здоровается.

– Что случилось с доктором Харрис?

Короткие седые волосы, аккуратная внешность, теплый голос.

– Из-за изменений в расписании вашим лечением теперь занимаюсь я. Не волнуйтесь, это временно. Доктору Харрис не терпится к вам вернуться.

Моя последняя фраза вызывает у мистера Джуна смех.

– Сделаю вид, что поверил.

Улыбнувшись, киваю.

– Есть новости? Вы все-таки ошиблись в диагнозе?

Понимаю, что он шутит, но его слова оседают у меня в желудке, как тяжелые камни. Меня бросает в пот.

– Нет, мне очень жаль… Я лишь хотел представиться, посмотреть, как у вас дела, и проверить уровень обезболивающих.

– Вот как. – Он окидывает меня задумчивым взглядом. – Вам не по себе.

– Не понимаю, что вы имеете в виду.

– Вы последуете примеру доктора Харрис и посоветуете мне сражаться? Начать лечение? Или вы думаете, что с таким пациентом, как я, вы просто теряете время? – спокойно спросил мистер Джун. Его слова ударяют меня, как пощечина.

Плотно сжав губы, несколько раз глубоко вдыхаю и выдыхаю.

– Ни то ни другое. Вы уже приняли решение. Как и сказал, я позабочусь, чтобы сегодня вы чувствовали себя так хорошо, как только возможно, и подберу верную дозировку обезболивающего. Я присмотрю за вами, пока не вернется доктор Харрис. И если вам захочется поговорить…

– Я скоро умру. Еще в этом году. У меня столько же метастазов, сколько органов. О чем здесь разговаривать?

Мое дыхание учащается, пульс – тоже. Зажимаю медкарту под мышкой и проверяю капельницу, мечтая быстрее убраться отсюда. Да, мне стыдно, но прежде и подумать не мог, что смерть будет вызывать у меня такой ужас. Что так рано окажусь в шаге от нее.

– Хорошо, мистер Джун. Похоже, все в порядке. Я могу для вас еще что-нибудь сделать?

Он качает головой, после чего я дружелюбно прощаюсь и на трясущихся ногах направляюсь к двери.

– Доктор Ривера? Мне не о чем говорить, но, если выговориться захочется вам, я всегда готов выслушать.

Его слова задевают меня так сильно, что я почти выбегаю из палаты. Каждый вдох становится испытанием. Хотелось бы мне сказать, что осмотр мистера Джуна дался мне легко, что я в полном порядке, но это не так, черт возьми. Я едва сдерживаюсь, чтобы не лечь посреди коридора и попытаться отдышаться. У меня подскакивает давление, и я цепляюсь за стену, чтобы не упасть. Перед глазами все расплывается. Меня тошнит. Я заворачиваю за угол, захожу в кладовку и опускаюсь на колени, упираясь руками в пол, покрытый линолеумом. Мои хриплые вдохи эхом отражаются от стен, туника вымокла от пота, волосы – тоже. Мои вдохи переходят в безумный смех. Прижимаюсь лбом к холодному полу и закрываю глаза.

Проклятье. Во что я превратился?



Несмотря на поздний час, еще не стемнело. Мне стало лучше. Впрочем, хуже стать и не могло. После нервного срыва я прокрался к автомату, раздобыл новую тунику и быстро переоделся. Потом умылся холодной водой. Сойдет, жить можно.

Я стою в просторном холле «Уайтстоуна», перед главным входом, и смотрю на улицу через стеклянный фасад. Я жду Сьерру. Если верить расписанию, ее смена уже закончились, но она еще не спустилась. Неужели я пропустил ее? Может быть. Возможно, стоит пойти домой, отдохнуть. Завтра мы все уладим и…

– Я же сказала «нет»!

Поворачиваюсь. Сьерра. Я узнаю ее голос где угодно. Слава богу, она еще не ушла. Вижу, как она раздраженно закатывает глаза и трет лицо, а рядом с ней…

Неужели тот самый пендехо, который на днях подкатывал к ней? Как его там? Забыл. Может, доктор Холл? А я еще думал, что этот день не может стать паршивее…

Они приближаются, не замечая меня. Я бы сказал, что докторишка идет слишком близко к Сьерре, и мне интересно, что они вообще делают здесь вместе.

– Я умею быть обходительным, – слышу я и стискиваю зубы.

– Послушайте! Мало того что у меня была долгая смена, так еще последние несколько часов пришлось терпеть вас в операционной! Теперь я просто хочу отдохнуть.

– Вы домой? – спрашивает он, и я, не выдержав, иду им навстречу. У меня больше нет сил терпеть это дерьмо.

– Привет, дорогая, – обращаюсь к Сьерре, но смотрю на идущего рядом с ней придурка. Плевать, что он в каком-то смысле мой босс.

Он мудак.

– Митч, – удивленно отзывается Сьерра, останавливаясь. Докторишка одаривает меня надменной улыбкой. – Я думала, твоя смена давно закончилась…

– Вот как выглядит отчаяние, – негромко произносит докторишка. Он обращается ко мне, но Сьерра все слышит.

– Мне нужно кое-что с тобой обсудить, – говорю я, игнорируя его.

– Мы заняты, – отвечает он.

Сьерра терпеть не может, когда говорят за нее, поэтому я улыбаюсь, предвкушая драму.

– Мы, – цедит она сквозь зубы, – ничем не заняты. Пойдем, Митч, уходим.

Сьерра хватает меня за руку и ведет на улицу. Наверняка ею движет дух противоречия, но мне все равно. Главное, что она больше не с тем докторишкой.

– Куда ты?

– Давай пойдем в бар. Мне нужно выпить, – признается она. Честно говоря, я ожидал чего угодно, но только не этого.

– Хорошо. Мне тоже не помешает стаканчик чего-нибудь покрепче. – Или даже десять. Перенесу ли я алкоголь – это другой вопрос.

– Только попробуй снова заснуть, пуская на меня слюни! – предостерегающе говорит Сьерра, и я смеюсь. Она не подозревает, но всего несколькими фразами – нет, лишь своим присутствием – она озарила мой день.

– Лора – единственная, кто так делает.

Сьерра фыркает.

– Неужели? Тогда почему в прошлый раз, когда мы были в баре, у меня все плечо было в твоих слюнях?

– У меня вопрос поважнее, – говорю я, наклоняясь к ней, – почему ты подпустила меня так близко?

Глава 26. Сьерра

– Воду, пожалуйста.

– Ты затащила меня в бар, чтобы выпить воды? А несколько минут назад все звучало не так невинно, – усмехается Митч.

– Я в курсе, как это звучало, – угрюмо возражаю я. – Просто был очень долгий и утомительный день. И, к твоему сведению, это ничего не значит. Будто между нами что-то есть.

«Пока не значит», – звучит в моей голове.

Мои слова и мысли противоречат друг другу. Чтобы не смотреть на Митча, я рассматриваю темное поцарапанное дерево барной стойки, покачиваясь на высоком табурете. Присутствие Митча заставляет меня нервничать – кожу покалывает, словно он незримо прикасается ко мне.

– Мне, пожалуйста, то же самое, – решает он и благодарит Фэй. Раз уж сам пьет воду, мог бы промолчать, воздержавшись от комментариев. В общем-то, Ривера мог воздержаться от многих комментариев.

– Сейчас все будет, – радостно отвечает Фэй.

– Насмехаешься над моим заказом, а сам не лучше, – бормочу я.

– Решил последовать твоему примеру.

Чем дольше работаю в «Уайтстоуне», тем яснее понимаю, почему доктора и медперсонал приходят сюда – пусть лишь чтобы выпить стакан воды, – вместо того чтобы идти домой.

– И в чем же дело? – спрашивает Митч.

Мне все еще сложно смотреть на него. Я не то фыркаю, не то хихикаю. Боже, похоже, я и правда слегка свихнулась.

– По-моему, это я должна спросить. В конце концов, ты ждал меня в холле после работы.

– Да, но именно ты привела нас сюда, сказав, что тебе не помешает выпить. И причина наверняка интереснее, чем та, по которой я ждал тебя внизу. Знаешь, у врачей не бывает легких дней. И в какой-то момент оправданию «очень долгий и очень утомительный день» больше никто не верит.

Господи боже, как же ненавижу, когда Митч оказывается прав. Молча проклинаю и его, и себя, и эту ситуацию. Почему я не прошла мимо, не оставила его в холле вместе с Полным Придурком – этим новым хирургом? Понятия не имею, почему решила пойти в бар с Митчем. Чтобы немного выдохнуть и расслабиться. Чтобы стереть с лица Полного Придурка самодовольную усмешку. Да, наверное, я не до конца продумала свои действия…

И вот я здесь – сижу с Митчем. Из всех людей – именно с ним. Тихо вздыхаю. И как мне ему объяснить? Что еще хуже: с каких пор меня волнует, что Митч обо мне думает или чувствует? Какого черта я поцеловала его? Почему ответила на поцелуй? Это сводит с ума – и прежде всего то, что не могу выбросить мысли о поцелуях из головы. Секс без обязательств? Нет проблем! Я спала со столькими, прежде чем стала интерном, что едва могу посчитать, и вот появляется Митч Ривера – и я не против чего-то большего?

Сжав губы, делаю глубокий вдох и едва удерживаюсь от того, чтобы дернуть себя за волосы или спихнуть Митча с чертова табурета.

– И почему этот кретин был с тобой? Ты же не согласилась пойти с ним на свидание?

Простите, что? Я поворачиваюсь к Митчу и ошеломленно смотрю на него. Он же не серьезно?

– Ты шутишь? Ты же сам слышал: мы были на операции. В неотложку поступил срочный пациент, и доктор Полный Придурок был единственным, кто оказался свободен. Операция заняла много времени. Если бы я хотела продолжить с ним общение, оставила бы тебя стоять в холле «Уайтстоуна».

– Значит, ты хотела общаться со мной?

Черт, он и правда бесит меня до безумия.

– Нет. И к сведению: воду я пью потому, что завтра у меня дежурство, а не потому, что я не пью текилу. Счастлив? – Но это не совсем правда. На самом деле я не переношу крепкий алкоголь, потому что ненавижу терять контроль. Потерять контроль – это последнее, что хочу сделать за пределами больницы в компании Митча Риверы. В последние недели я и так не очень контролировала свои порывы и уже знаю, к чему это может привести.

– Ну ладно, убедила, – серьезно говорит он, не сводя с меня глаз даже тогда, когда Фэй приносит нам воду и ставит на стойку. Я тоже едва замечаю ее, потому что не могу отвести взгляд. Чертов Митч!

Глядя в его темно-карие, почти черные глаза, размышляю, о чем он думает. Он кажется вымотанным, немного задумчивым и потерянным. Он все тот же – и другой. Окружавшей его ауры веселья, искрящегося оптимизма и ребяческого юмора больше нет. Надеюсь, что это лишь мои фантазии и на самом деле все не так. Что тот несчастный случай не лишил его легкости.

Откашливаюсь.

– Хотя это не твое дело. – Слова приходится выталкивать из себя. Кажется, будто тело сопротивляется.

– Я лишь хочу, чтобы с тобой было все в порядке. Мы же друзья.

– Митч, я… Что?!

Он отпивает большой глоток воды и ставит стакан на стойку. От холода на стекле образуется конденсат, и капелька стекает на столешницу. Митч сцепляет пальцы, положив их перед стаканом.

– Говорю… – начинает он, но я перебиваю:

– Мы не друзья, Митч. Мы ничего не знаем друг о друге. – И плевать, как эти слова болью отзываются в груди. Словно между ребер вошла тонкая иголка.

– Тогда нам стоит поторопиться и это исправить.

– Я…

– Ты переезжаешь на следующей неделе? Будешь жить с Мэйси и Джейн, да? – Теперь он прерывает меня. Словно знает, что я собиралась сказать. На самом деле это очень плохая идея.

Сокурсники, коллеги по работе – это одно, но друзья или, чего хуже, любовники? Близкие люди – это зеркало. Если кто-то знает тебя слишком хорошо, спрятать что-то становится невозможно. Приходится раскрыть все секреты, и ничего с этим не поделать. Достаточно того, что так случилось с Лорой, пусть ей пока и не все известно обо мне. Она, словно рыба-прилипала, останется со мной навсегда. Не то чтобы я хотела от нее избавиться… Ох, черт возьми!

Смотрю на красивое лицо Митча, и суета вокруг переходит в фоновый шум. В памяти всплывают моменты, когда он заставлял меня смеяться. И когда бесил. Моменты, в которые был рядом. Вспоминаю его объятия, поцелуи и с трудом сглатываю, потому что низ живота отзывается приятной тяжестью. Осознание поражает меня. Теперь, когда знаю, каково это – целовать и обнимать Митча, не смогу притворяться его другом.

Сжимаю губы.

Я не представляю, что делать.

Глава 27. Митч

Сьерра смотрит на меня, и я почти вижу, как сменяются мысли у нее в голове. Я бы все отдал, чтобы узнать, о чем она сейчас думает.

Не знаю, всегда ли Сьерра была такой, но сейчас она – сама рассудительность. Или, по крайней мере, пытается ей стать. Рассудительность редко доставляет неприятности, не причиняет боль, не отличается сложностью и помогает сохранять дистанцию. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем Сьерра наконец признает, что в долгосрочной перспективе рассудительность не работает? По крайней мере, в наших отношениях.

Она выглядит восхитительно – даже в повседневной одежде, в тусклом освещении бара. Сьерра очаровательна, умна, саркастична и невероятно остроумна. Ее амбиции поражают, и пусть она с самого начала ясно дала понять, что предпочитает быть одиночкой и справляться со всем сама, ей трудно держать людей на расстоянии. Как бы она ни старалась. Это так парадоксально, что я с трудом сдерживаю улыбку. Сначала Сьерра сблизилась с Лорой, теперь собирается жить вместе с Джейн и Мэйси… Удивительно, как она решилась на это. Я не могу избавиться от ощущения, что что-то упускаю.

А еще есть мы. Диос мио. «Мы». Понятия не имею, что это вообще включает. Наши отношения похожи на картину Пикассо: абстрактные, хаотичные и на первый взгляд бессмысленные. Но если смотреть внимательней, можно заметить логику в сочетании отдельных элементов и понять, что означает вся абстракция.

– Откуда ты знаешь о переезде? – неожиданно спрашивает Сьерра, наклонив голову набок. Выбившаяся из косы прядь спадает ей на лицо. Мне так хочется прикоснуться к ней, что пальцы подрагивают. Хочется прикоснуться к Сьерре, к ее щеке, к губам… Наши взгляды встречаются, я понимаю, что она знает, о чем я думаю. Ее глаза прищурены, челюсть напряжена…

Похоже, Сьерра не помнит, что я слышал начало ее разговора с Мэйси.

– Поцелуй, – охрипшим голосом отвечаю я, наклоняясь к ней. Она не отстраняется.

– Понятия не имею, о чем ты, – парирует она, снова отгораживаясь от меня стеной. Черт, это меня убивает.

– Как скажешь, – выдавливаю я и залпом допиваю воду. – Я был с тобой, когда Мэйси объявила большую новость.

– Большую новость? Мы просто съезжаемся. Обычное дело. – Сьерра опускает взгляд, пожимая плечами, и охватившее меня раздражение растворяется в воздухе. Я расслабляюсь и делаю глубокий вдох.

– Почему ты вообще переезжаешь?

Она слишком решительно утверждает, что переезд – «обычное дело», чем усиливает мое любопытство. Это кажется мне странным, особенно учитывая, что Сьерра не из тех, кто ценит прелести жизни в общежитии. Когда настаивают на том, что ничего не происходит, значит, что-то происходит. И к сожалению, часто что-то грустное.

– Зачем ты меня ждал? – спрашивает Сьерра, уходя от вопроса, чем укрепляет мои подозрения. Она не хочет об этом говорить. Окей. Я могу подождать.

– Нэш передал мне нескольких пациентов, включая одного из твоих. Мистера Джуна.

Сьерра будто удивляется тому, что я так легко соглашаюсь сменить тему, но быстро овладевает собой.

– Да, знаю, – скривившись, говорит она.

– Похоже, ты не очень этому рада. Хочешь забрать его обратно?

«Пожалуйста, скажи «да», – умоляю я.

– Само собой, я не в восторге. Когда у врача забирают пациентов – это плохой знак. Но Лора сказала, что ей тоже пришлось отказаться от нескольких пациентов. Значит, дело не во мне. Тогда все в порядке.

Это совсем не то, что я хотел услышать.

– Теперь ты, кажется, не рад, – добавляет Сьерра, указывая на меня.

– Забери мистера Джуна обратно, его случай не требует особого внимания.

Я уже жалею о своих словах, потому что они вызывают множество вопросов. А еще потому, что это неуважение к пациенту.

Теперь Сьерра наклоняется ко мне:

– Что ты несешь? И какого черта хочешь избавиться от пациента, чей случай не требует особого внимания? Что с тобой не так, Ривера? – Сьерра смотрит на меня, сдвинув брови, и я пытаюсь как-то не выдать себя.

– Ничего. Я не хочу забирать у тебя пациентов. К тому же Нэш и так многих мне передал.

– Хм-м-м, – задумчиво тянет Сьерра, скрещивая руки на груди.

Она мне не верит. Совсем.

– К тому же из-за переезда…

– Боже, оставь уже эту тему в покое! Забудь о ней, – перебивает Сьерра.

– Может, мне и о поцелуях забыть? О первом и о втором? – теперь я ухожу от ответа, понимая, что эта тема мне тоже не нравится. Мы разговариваем, но на самом деле отговариваемся и юлим. Это сводит с ума!

– Не понимаю, о чем ты.

– Серьезно? Так и будешь вести себя, словно ничего не произошло?

– Давай оплатим счет и пойдем. Уже поздно.

Что? Ни в коем случае! Не думая, придвигаюсь, кладу руку Сьерре на затылок и притягиваю ее к себе. Кожа к коже, жар к жару. Мои губы соприкасаются с губами Сьерры, и я целую ее.

Она напрягается, и я собираюсь отстраниться, но в следующее мгновение чувствую, как она наклоняет голову и медленно отвечает на поцелуй.

Поцелуй нежный. Спокойный и медленный. Он пробирает до костей, вызывая волны мурашек.

Как приятно. Правильно. Может, причина поцелуя в моем уязвленном эго, мне больно, что Сьерра ведет себя так, словно ничего не случилось. А может, я целую ее снова, потому что это единственное, чего мне сейчас хочется.

Единственное, что нужно.

Я знаю, что… хочу целовать ее каждый день. Снова и снова.

Желание поцеловать Сьерру и невозможность сделать это причиняют почти физическую боль.

Я наслаждаюсь каждым мгновением, вдыхая ее запах.

Пока Сьерра не кладет ладони мне на грудь и не отталкивает. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, растерянная, злая и задумчивая, и тяжело сглатывает, пытаясь взять себя в руки. Ее губы блестят после поцелуя.

– Давай расплатимся и уйдем, – откашлявшись, бормочет она, а потом отводит взгляд и знаком просит Фэй принести счет.

Это последнее, что мне сейчас хотелось услышать. Впрочем, чего я ожидал?

– Я не заберу обратно мистера Джуна, – добавляет Сьерра, и в ее словах отчетливо слышится: «Пока ты не дашь мне вескую причину».

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не начать рвать на себе волосы.

– А еще, Митч… Никогда больше не целуй меня без разрешения.

Меня словно окатывает ледяной водой, и я забываю о новом пациенте, от которого собирался избавиться.

Не хочется признавать, но я полный кретин. Мне не следовало целовать Сьерру. Не здесь, не сейчас. Ей необходимы пространство, время, забота – и я должен был дать ей все это. Но я потерял контроль и повел себя импульсивно, а теперь мне придется смириться с последствиями. С тем, что мы снова сделали шаг назад.

«Никогда больше не целуй меня без разрешения!» – эхом звучит у меня в голове, пока Сьерра старательно избегает смотреть мне в глаза.

Я и правда полный кретин…

Глава 28. Сьерра

Не уверена, во что сложнее поверить: в то, что я запретила Митчу целовать меня без разрешения, или в то, что чуть раньше ответила на его поцелуй.

После того как мы оплатили счет и вышли из бара, никто из нас не нарушил молчания. Мы стоим неподалеку от бара, не в силах ни попрощаться, ни взглянуть друг на друга. Меня охватывают странные чувства. Я никогда не хотела этого. И, что страшнее, не могу дать название тому, что происходит между нами. Кто мы друг другу? Почти незнакомцы, уж точно не друзья, коллеги – и что-то большее. Я тихо фыркаю: понятия не имею, чего хочу сама. В какой момент, черт возьми, моя жизнь стала такой сложной?!

– Давай я подброшу тебя до дома? – предлагает Митч, нарушая тишину, тяжесть которой почти физически давит на плечи. – Уже поздно и…

Перевожу на него взгляд, и слова, что я не маленький ребенок и не нуждаюсь в его защите, застревают в горле. Митч смотрит на меня так, что дыхание перехватывает. В его глазах бушует океан, и это заставляет мое сердце забиться чаще. Эмоции сменяют одна другую. То, как он выглядит, стоя рядом в мерцающем свете ночного города, засунув руки в карманы брюк, заставляет меня сглотнуть ком в горле и откашляться. Черт, из-за Митча я теряю над собой контроль и становлюсь уязвимой. Уязвимой и вспыльчивой. Как же я ненавижу это!

И до чего бесит, что Митчу нравится меня целовать – я чувствую это, несмотря на то что каждый раз он застает меня врасплох. Мы с ним словно прибой и прибрежные скалы. Скалы – непоколебимы и постоянны. Прибой – сильный, неукротимый, импульсивный. Скалы не сдвинуть, но прибой влечет за собой даже мельчайшие частички.

– Спасибо, я сама, – бормочу я.

– Хорошо, как скажешь.

– До завтра.

Я собираюсь прогуляться, чтобы оказаться дома не слишком рано. Надо уходить, чтобы избавиться от чувства тяжести, дамокловым мечом нависшим надо мной.

Взмахиваю рукой, собираясь шагнуть прочь, но меня прерывает его голос:

– Мне очень жаль. – Я замираю в недоумении, глядя на Митча. – Я будто воришка, готовый красть твои поцелуи. Не слишком уважительно с моей стороны. Что ж, если захочу поцеловать тебя снова, спрошу заранее.

Я понимаю, почему ему жаль. Да и с уважением все понятно, по крайней мере, смысл в этом есть. Но есть одно слово, которое бьет так больно, словно меня ударили в живот. Словно я сделала шаг по лестнице и ступенька проломилась подо мной. Словно меня толкнули в ледяную воду.

«Если».

И что мне ответить? Ведь именно этого я и добивалась. Это то, чего хотела. Или нет?.. Не думала, что исполнение желания может принести такую боль.

– Отлично, – говорю я. Наверное, хорошо, что я так растерянна, иначе сорвалась бы на крик. Почему он ничего не понимает?!

Какая ирония – ведь я тоже не понимаю.

Не сказав больше ни слова, я поворачиваюсь и оставляю Митча. Становится холодно, и я обнимаю себя руками.

Пустынные улицы, укрытые густой темнотой, я могу назвать единственным домом.

Отдаляясь от одной проблемы, я иду навстречу другой.

Я так и не рассказала маме. Она не подозревает, что через несколько дней я запакую вещи и уеду. К слову, не думаю сообщать ей мой новый адрес. В общем, надеюсь, что она узнает о моем переезде только тогда, когда я уеду. Вот почему откладываю сборы на последний момент. Возможно, напишу ей короткую записку.

Но ужасно боюсь, что мама все поймет до того, как я успею уехать. Представляю, как она может отреагировать. И ни один из вариантов мне не нравится. Но все лучше, чем продолжать жить с ней.

Лора дежурит в день переезда. Мэйси и Джейн полдня будут заняты на работе, так что надо как следует все продумать. Когда Митч спросил, может ли чем-то помочь, я… Мне хотелось согласиться.

Вздохнув, крепче обхватываю себя руками, пока жду зеленого сигнала светофора. Темный асфальт пересекает желтый свет машин, которые проносятся мимо. Спустя несколько минут я оказываюсь дома и с огромным облегчением понимаю, что в квартире тишина и темнота. Мамы нет, я совершенно одна.

Заправив за ухо непослушную прядь волос, включаю свет и скидываю обувь. Плечи расслабляются, и только почувствовав облегчение, понимаю, насколько они были напряжены. Даю себе минутку, потом убираю обувь в шкаф и засовываю мобильный в карман брюк.

Ноги ведут меня на кухню. Пусть уже поздно, но я проголодалась. Впрочем, заглянув в пустой холодильник, понимаю, что мои надежды на ночной перекус разбиваются вдребезги. Вода, немного просроченного молока, пара банок пива, вскрытая упаковка хлеба с крапинками плесени и маленький кусочек сыра. Вот и все.

– Проклятье.

Захлопываю дверцу и инспектирую кухонные шкафчики. Банка фасоли, полпачки кукурузных хлопьев, от которых мало толку без молока, и очень много пыли. Обычно я ем в «Уайтстоуне» или по дороге домой. Не могу вспомнить последний раз, когда мы с мамой обедали или ужинали вместе. Пожалуй, если сосчитать все такие случаи, хватит и пальцев одной руки.

Измотанная и голодная, я устраиваюсь на кухонном столе и достаю мобильный.

– Идиотка, – шепчу я, понимая, насколько разочарована, что Митч не прислал мне ни одного сообщения. Абсурд. Получаса не прошло с тех пор, как мы с ним разошлись. Нужно принять душ, выспаться и прочистить мозги, но взять себя в руки сложнее, чем я предполагала. Я отправляю сообщение Лоре, чтобы отвлечься.

«Привет. Уже спишь? Ты в Нэшляндии?»


У меня была долгая операция, и Лора давно должна была закончить смену. Разве что внезапно появилась работа.

«Я с Джексом, у Нэша двойная смена. Что случилось? Ты в порядке?»


Фыркаю.

«Неужели что-то должно случиться? Я, что, не могу просто так написать лучшей подруге?»


Вот черт.

Смотрю на дисплей, где рядом с именем Лоры подрагивает зеленая трубка – Лора решила позвонить. Я опускаю голову, ругая себя за то, что встревожила подругу. Проигнорировать звонок невозможно, поэтому я глубоко вдыхаю и отвечаю.

– Сьерра? Это ты?

– Конечно, а кого ты ожидала услышать? – почти агрессивно отвечаю я.

– Что стряслось?

– Почему что-то должно было случиться, чтобы я написала? – ворчу я, ковыряя покрытие столешницы. Все равно она наполовину рассохлась.

Лора фыркает, а потом тихо смеется:

– Да ты мне пишешь реже, чем Логан. И если он выходит на связь, то у него рыльце в пушку. Так что за «пушок» у тебя?

– Во-первых, твоему брату должно быть стыдно, что он так редко звонит. Во-вторых, никакого «пушка». – Мы одновременно начинаем смеяться, и мне становится легче. Вот уж не думала, что именно легкого разговора с Лорой мне так недоставало. – Как твои дела? Поговорила с Джесс? Йен еще жив?

– Ладно, позволю перевести тему, – откашливается Лора. – Йен ушел в сумрак.

– Будто вы оба или секретные агенты, или киллеры.

– Я вот-вот с ума сойду! – Слышу мурчание – видимо, Джекс подобрался ближе.

– Неужто Йен и Джесс флиртовали по телефону?

– Сьерра!

– Что? Или может, они просто друзья? Впрочем, оба варианта хороши. Нам же нравится Йен. Или?.. – Я бы никогда не сказала этого ему, хватит и того, что его самомнение раздуто до предела.

– Просто… Джесс скоро вернется в Штаты, и… – Голос Лоры стихает.

– Ты злишься, что она не сказала тебе. Ты случайно узнала об их переписке, и то, что Джесс скрывала это от тебя, причиняет тебе боль. Дело не в Йене… а в тебе и сестре.

– Ненавижу тебя, ты в курсе? – бормочет она, и я улыбаюсь.