Агнар Лирхус

Дворец из теней

Ибен и Кларе
Agnar Lirhus

Slottet

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.



Copyright © CAPPELEN DAMM AS 2021

Published in the Russian language by agreement with Banke, Goumen & Smirnova Literary Agency, Sweden

© Лавринайтис Е. А., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2023

«Дворец» ночью

Мы сидели в гараже Али, как вдруг нам на телефоны начали падать фотки со дня рождения. Бро из нашего класса, если их можно так назвать, сидели на резиновых кругах и покачивались на волнах бассейна, попивая апельсиновый лимонад с кусочками лимона и манго из бокалов с зонтиками. Ярко сверкали дискотечные лампы. Папа Томми жарил еду на гриле у стены. Весь класс был там.

У Томми лучшие в мире друзья! – писали они в классном чате.

Лучшая компания на свете!

Самые-самые прекрасные люди!

Это означало: Лина, Али и я не были самыми прекрасными людьми.

Лина потягивала апельсиновый сок из пакетика и разглядывала экран мобильного телефона. Мохаммед выложил видео о том, как Питер делает сальто на краю бассейна. Перед самым приземлением он изменил направление полёта и нырнул в воду, а потом возник перед камерой и улыбнулся от уха до уха: «Прикиньте, как сейчас скучно всем остальным! А нам – нет!»

Нетрудно догадаться, кто такие эти «все остальные».

В последнее время в классном чате все разговоры были только об этом. Вечеринка в бассейне «Дворца»! Во «Дворце» останавливались нефтяные шейхи и футбольные звёзды. Один известный астронавт. И директор «Гугла». А ещё «Дворец» – это любимый отель короля, и раз в год они с королевой туда приезжают. Судя по всему, когда отелю придумывали название, во внимание принималась не только схожесть здания с настоящим дворцом, но и эта привычка королевской четы.

Никому, кроме Томми, не удалось бы отпраздновать свой день рождения во «Дворце». Но отец Томми был там боссом. И не просто боссом. «Дворец» принадлежал ему.

Томми вёл прямую трансляцию на своём канале. Вся школа следила за ней. Он спрашивал у гостей, как они себя чувствуют. Их лица освещали дискотечные огни – красные, зелёные, синие, фиолетовые. На гриле скворчали бургеры и сосиски.

– Лучший праздник всех времён, – широко улыбнулась Руна. – Легендарный, – добавила она.

– Мы не можем спустить им это с рук, – сказала Лина. – Надо что-то делать.

Али улыбнулся:

– Кажется, у меня есть идея.

Так всё и началось. Поскольку у Али появился план – довольно идиотский, как я сейчас понимаю, – мы стояли перед «Дворцом» в темноте посреди ночи на самой последней неделе летних каникул. Небо было усыпано звёздами. В доме прямо напротив «Дворца» в гостиной горел свет. А вдруг нас кто-нибудь увидит? Две башни «Дворца» напоминали о средневековых замках. Али и Лина висели на заборе и заглядывали в сад.

Лина считала:

– Раз, два…

Я сделал вдох, и на счёт «три» мы перепрыгнули через ограду.

Глаза Лины сверкали в темноте. Хотя план придумал Али, командовала Лина. Так часто бывало. Если мы с Али начинали трусить и уже собирались дать заднюю, Лине было достаточно только взглянуть на нас. Лина никогда не трусила. Она ничего не боялась. Лина не из тех, кто сдаётся.

Она осветила сад фонариком из телефона. Где тут кратчайший путь к бассейну? Казалось, яблоневые ветки тянутся к нам и хотят исцарапать. В саду стояло много статуй, одна из них изображала рыцаря на вставшей на дыбы лошади. В какой-то миг мне показалось, что лошадь в самом деле вот-вот пустится галопом. Почудилось, позади меня раздались свист и скрип, и я оглянулся.

Уф. Ничего.

– Сейчас мы отомстим этому гаду, – сказала Лина.

Я молчал. Хотелось побыстрее всё закончить и убраться отсюда.

Но мы никуда не убрались. Мы ударили по рукам и побежали к бассейну – первой Лина, потом Али, позади я. Ноги будто сами несли меня по влажной траве. Меньше всего хотелось оставаться одному в темноте.

Интересно, подумал я, чем это мы занимаемся?

А ведь это было только начало.

Призрак девочки

Ночной «Дворец» казался сотканным из теней.

Бассейн напомнил о времени, которое папа, мама и я провели в Испании. Всё было очень здорово, никто не ругался, мы купались, обедали в ресторанах, болтались по улицам и ели мороженое. По вечерам мы сидели на балконе и смотрели на бассейн. Ночью его подсвечивали зелёным.

Так же выглядел и бассейн «Дворца»: края обложены серой плиткой, вокруг стоят пляжные шезлонги, а в центре дальней стены – стеклянная дверь. Именно там отец Томми жарил на гриле сосиски и бургеры. Здесь стояли две коробки лимонада, оставшиеся после праздника. Лина подхватила пару бутылок и бросила их нам. Я едва поймал свою.

И они оказались не из пластика, а из настоящего стекла!

Только представьте, что было бы, если бы я её уронил! Разбудил бы весь район! Но Лину, кажется, это не беспокоило. Наконец-то Томми получит по заслугам, наконец-то. Вот о чём она думала.

Я представлял себе девчонок на резиновых кругах, дискотечные огни, красные и синие гирлянды из лампочек, висящие на стенах. Лазер, рисующий узоры. За стеклянной дверью оказался гардероб. В нём горели таблички «Запасной выход», а в остальном было темно. На воде качались зелёные шары.

– Может, просто сфоткаемся и слиняем? – предложил я.

– Мы будем купаться. – Лина уже начала стягивать с себя футболку. Под ней оказался купальник.

Я посмотрел поверх кустарника на улицу. На той стороне находился наш мир. Обычный мир. Нормальные дома, в которых живут нормальные люди. В доме напротив в гостиной по-прежнему горел свет. Там кто-то есть? Я достал мобильник, зашёл в классный чат и подготовил сообщение. Это было моё задание. Я должен снять ролик.

– Готов? – Лина стояла на краю бассейна. Она согнулась, чтобы прыгнуть.

В голове у меня носилось множество мыслей. Чем мы занимаемся?! Томми не пригласил нас на свой день рождения у бассейна, и поэтому мы сами выложим фотки из бассейна «Дворца» посреди ночи?!

– Ты снимаешь? – Лина так и стояла, подняв руки над головой, готовая нырнуть.

Я нажал на «запись». Картинка увеличивалась и уменьшалась, пока камера не сфокусировалась. Я поднял вверх большой палец.

– Ночной заплыв! – Лина нырнула бомбочкой, взметнув тучу брызг, и поплыла кролем. – Отпад! – Она кричала слишком громко, я почти слышал, как её голос разносится далеко по окрестным улицам, по лесу, пролетает мимо школы к нашему дому. – Отпад!

К этому времени Али тоже разделся. На нём были синие плавки. Казалось, он мёрзнет – он обнимал себя руками и приседал.

– Хороша водичка! – Лина обращалась к камере. – Давай сюда, Али!

Он сел на край бассейна и соскользнул вниз. Через миг его голова показалась над поверхностью. Лина вылезла из воды, разбежалась и снова нырнула. Моя камера следовала за ней.

И вот тогда я заметил её.

Из-за стеклянной двери на меня смотрели два глаза. Я вздрогнул, рука задрожала. Я одновременно похолодел и покрылся потом. В гардеробе стояла девочка и смотрела на нас!

Лина и Али барахтались в бассейне.

Я снова посмотрел на стеклянную дверь. Неужели там и вправду девочка?!

Да. Тёмный силуэт. Тень, освещённая зелёным светом таблички «Запасной выход».

– Почему ты не снимаешь? – крикнула Лина.

Я молча кивнул в сторону двери в гардероб.

Подруга не поняла, что я имею в виду:

– Что случилось, Тур?

Я снова кивнул в сторону двери, и Лина, заметив девочку, одним прыжком выскочила из воды.

Али тоже вылез и надел свитер. Я в панике помчался вслед за друзьями. Мы удирали из отеля.

Проникновение во «Дворец»

Я проснулся со странным привкусом во рту. Вкус шерсти. В спальне было жарко. Солнце шпарило прямо на жалюзи. Который сейчас час?

Я пошарил рукой по тумбочке в поисках мобильника. Когда я вернулся домой? Вчерашняя ночь казалась сном. Звёзды. Тьма.

Бассейн.

В голове возник образ девочки. Кто она такая?

Часы в телефоне показывали двенадцать. Я проспал не все каникулы.

В чате нашего класса появились новые сообщения. Наверняка они о нашем ролике, но у меня не было сил их просматривать. Зачем мы это сделали?!

В лесу по дороге домой мы остановились. Удивительно, но Лина сохраняла полное спокойствие. Она бросила взгляд назад, в сторону «Дворца», и попросила показать ей то, что я наснимал. Мы все втроём стояли в лесу, и Лина с Али смотрели на моём телефон фильм о том, как они барахтаются в бассейне. Не произнеся ни слова, она выложила ролик в классный чат. Плим. Дело сделано. Месть свершилась. Мы могли разойтись по домам, лечь в постели и ждать реакции.

Я отыскал ролик в телефоне и нажал на воспроизведение. Картинка оказалась хуже, чем я думал, более зернистой, и приходилось напрягаться, чтобы что-то разглядеть. Звук скрежетал. Я быстро уменьшил громкость. Лина прыгнула в бассейн. Али перевалился через край. Камера скользила дальше. Я нажал на паузу и уставился на изображение. За дверью в гардероб виднелся силуэт.

Девочка. Девочка была там.

Я сделал скриншот и увеличил фотографию. Огни таблички окрасили её щёки в зелёный цвет. Глаза вроде бы карие. Чёлка короткая, мальчишеская. Мне вспомнилась прочитанная книга «Необъяснимые загадки»: в ней описывалось, как люди фотографировали обычные предметы, например дерево или качели, но когда они начинали разглядывать снимки, то обнаруживали на них нечёткие силуэты, которые оставляли привидения, духи, сверхъестественные вещи…

Эта девочка не была привидением, я так не думал – но как она там оказалась?



Я ополоснул лицо в раковине в ванной и спустился вниз. Если честно, я не был готов к маминым расспросам. Я надеялся, что она ушла в лес или куда-нибудь ещё. Странно, что она позволила мне проспать так долго. Обычно мама хочет, чтобы мы завтракали вместе. Почему она сегодня меня не разбудила?

Вопросов от папы я бы тоже не выдержал, но он, наверное, как всегда, на работе. Я думал, что мы проведём каникулы всей семьёй. Так они говорили. Отпуск дома, в Норвегии. Но в последние недели папа каждый день пропадал в офисе. Мы даже не ужинали вместе. «На работе очень много дел», – отвечал папа, когда я спрашивал, где он.

Мама сидела за столом в кухне и смотрела на экран телефона.

– Мне было интересно, когда у тебя наступит пубертатный период. – Она даже не подняла на меня глаз.

Меня бросило в жар. Пубертат?! Это ещё откуда?! Я не в пубертатном периоде! А если бы и так, я бы маме в этом не признался. Неужели можно быть такой глупой?

Я подошёл к столу. Лучше всего просто не отвечать ей.

Я открыл ящик с сухими продуктами. Мама не сводила с меня глаз.

– Ну же, мальчик мой. – Она отложила телефон и направилась ко мне с раскинутыми руками.

Я уклонился от объятий и нашёл мюсли. Потом достал варенье, молоко из холодильника, взял миску и ложку.

– Так ведут себя все юные: дрыхнут до середины дня, – вместо того чтобы извиниться, мама пыталась мне что-то объяснить. Она всегда так поступает.

А потом мне в голову пришла мысль. Это же замечательно. Я был уверен, что мама начнёт спрашивать, почему я не встал позавтракать вместе с ней. Не заболел ли я. Не случилось ли чего. Не пользовался ли я мобильным вчера вечером дольше, чем мне разрешено. Родители могли слышать, как я выскользнул на улицу. Но пубертат всё объясняет. Лучше всего ей подыграть.

Мама погладила меня по щеке. Я отстранился: хотя я и не в пубертатном периоде, но уже не малыш.

– Стеснительность – спутник пубертата, – сказала мама. – Я не шучу!

Мне пришлось приложить усилия, чтобы не расхохотаться.

Я насыпал мюсли в миску и залил молоком. Мама снова уселась за стол, положила ноги на стул рядом с моим, взяла телефон и стала листать ленту новостей.

– Бабушка очень беспокоится, – сказала она.

Я не понял, о чём она говорит.

– С чего это? – Я забросил в рот мюсли.

Мама показала мне экран мобильного. «Сегодня ночью вновь произошло проникновение во „Дворец“», – было написано на нём заглавными буквами. Еда комом встала у меня в горле, и внезапно подступила тошнота. Проникновение во «Дворец»? Это про нас?

– Должна сказать, наглости им не занимать, – мама покачала головой.

Я опустил глаза в миску. Щёки горели. Мне захотелось тут же во всём сознаться. Просто сказать вслух: «Это мы пробрались во „Дворец“», – и покончить с этим. Но я не мог так поступить.

Мама заметила моё волнение.

– Это уже четвёртое проникновение. Ты что, не помнишь воров, которые крали картины? – спросила она.

– Картины? – я старался говорить как можно спокойнее.

Мама с изумлением посмотрела на меня:

– Это даже в новостях показывали!

Я пожал плечами:

– Я не смотрю новости.

– Во «Дворце» предметов искусства на миллионы, – сказала мама. – Воры похитили четыре картины Мунка[1], – она ущипнула меня за бок. – О Мунке-то ты, наверное, слышал?

Я отвернулся. Тошнота не проходила.

– Разумеется, – кивнул я.

– Не знаю, что будет, если банкет отменят, – вздохнула мама.

– Какой ещё банкет?

Она уставилась на меня:

– Ты сейчас шутишь?

Я задумался, но так и не понял, о чём это она.

– Сегодня вечером большой банкет по случаю семидесятилетия бабушки, – объяснила мама. – Она копила деньги и готовилась к этому событию несколько лет. Только не говори, что ты забыл об этом.

– Да нет… – задумчиво произнёс я.

– Банкет состоится во «Дворце», – расстроенно сказала мама.

Лучшие воры на свете

Лина и Али сидели на нашем месте на пляже. Я увидел их с вершины холма и покатил на велике вниз. Под колёсами хрустел гравий. В голове шумело. Перед выходом из дома я прочитал несколько комментариев к нашему фильму – сколько смог. Руна прикрепила к своему комменту ссылку на газетную статью: «Самые умные воры на свете. Мастера воровского дела Лина, Али и Тур».

Я на скорости спрыгнул с велика, и он врезался в куст шиповника рядом с великом Али.

Томми и остальные наши одноклассники лежали у волейбольной площадки. Я даже не осмеливался взглянуть в их сторону.

Лина и Али были полностью поглощены своими телефонами.

– Что пишут? – спросил я.

Лина процитировала:

– «Только потому, что их не пригласили на день рождения Томми».

– Да какая разница, – сказал Али, не отводя глаз от мобильного. – Проблема в ролике. Во «Дворец» сегодня ночью забрались воры. Прикинь, а вдруг кто-нибудь отправит наше видео в полицию?

Я вздрогнул. Мне такое в голову не приходило, а вот Томми мог додуматься. Просто чтобы создать нам как можно больше проблем и выставить нас подозрительными личностями. Я легко представил, как они будут ржать до слёз – все они, у волейбольной площадки. Ведь Томми именно такой. Жестокая гадина. А если полицейским станет известно, что мы побывали во «Дворце» сегодня ночью, им же придётся что-то предпринять?

– Нужно удалить ролик, – вырвалось у меня.

– Тогда мы будем выглядеть ещё глупее, – сказала Лина. – И трусливее.

– Я согласен с Туром, – произнёс Али. – Ролик надо убрать.

– Ну не отправят же они его в полицию? – Лина неуверенно посмотрела на нас.

– А почему нет? – сказал Али. – Тогда полицейским придётся разговаривать с нашими родителями. Томми прямо мечтает об этом.

Я сглотнул и представил себе реакцию родителей, когда в нашу дверь позвонит полицейский. Вряд ли они обрадуются, если им станет известно, что я удирал из дома посреди ночи.

– Мама с папой убьют меня, если узнают, – продолжал Али.

Я вынул телефон из кармана:

– Мы сотрём его.

Лина по-прежнему сомневалась. Я хорошо её понимал, потому что тоже представлял, как глупо мы будем выглядеть. Классные дурачки.

– Вы уверены? – спросила она.

– Стирай, – ответил Али.

Я выбрал «редактирование» и нашёл функцию удаления.

– Ну что, стираю?

Али кивнул, а потом и Лина тоже.

Я нажал на «удаление». Всё, дело сделано!

Мы посмотрели в сторону волейбольной площадки. Нам полегчало. Вся переписка исчезла, все дурацкие комменты. Наши одноклассники сидели плотной группой, уставившись в свои телефоны, – они всегда так себя вели. Наверняка теперь расстроились, что мы лишили их развлечения.

Я убрал мобильный в карман.

– Искупаемся?

В тот же миг телефон пискнул. Али и Лина тоже получили сообщения. Мы переглянулись. Все трое одновременно? Я достал мобильный и моментально всё понял.

Конечно, Томми успел скопировать ролик! И теперь снова его выложил.

К нам подкатился мяч. Когда он коснулся покрывала, на котором мы сидели, Томми и его банда у волейбольной площадки разразились хохотом. На телефон посыпались сообщения, и я, отключив звук, убрал его в карман. У меня не было сил читать, что они пишут. Али вскочил и пнул мяч в их сторону.

– Чёрт, – сказал он.

Лина кусала ногти. Мне кажется, в этот момент мы все втроём представляли себе разговор с полицией.

Семидесятилетие бабушки

Во «Дворце» собралась вся семья: бабушка, дедушка, мои дяди и тёти, двоюродные братья и сёстры. Мы стояли на веранде в лучах солнца. Отсюда был виден весь сад. Войдя в отель, мы прошли мимо двери, которую перекрывала полицейская лента. Все говорили о краже, и бабушка радовалась, что её праздник не отменили. В моей голове пролетали воспоминания о прошлой ночи. Статуи. Башни. Ветки, которые хотели меня исцарапать. Но в первую очередь – девочка. Сейчас казалось, что мы находимся в другом мире. Деревья освещало солнце. Трава была ярко-зелёной. Вода из разбрызгивателя в конце сада переливалась всеми цветами радуги. Взрослые разговаривали, дети играли в саду. Аллея вела к причалу.

Тётя Сильвия бросилась маме на шею.

– Как я рада вас видеть! – Она поцеловала маму в щёку, а потом обняла меня. Я едва успел увернуться от поцелуя: от тёти Сильвии пахло вином. – Как ни увижу тебя, Тур, ты становишься всё выше и выше!

Мы группами направились в ресторан. Мама указала мне на свободный стул рядом с собой, и я послушно сел. Напротив меня за столом оказалась какая-то пожилая женщина. Раньше я её не видел. Я улыбнулся, но совершенно не знал, что сказать. На столе у каждого было по два ножа и две вилки, три тарелки и три бокала. На тарелках сверкала золотая каёмка. Можно подумать, что находишься в настоящем дворце.

Внезапно из кухонной двери вывалилась куча официантов в белых форменных пиджаках с золотым галуном по бокам, очень напоминающих цирковые костюмы.

В зале появился метрдотель.

– На закуску – тартар из лосося, – доложил он низким голосом. – На горячее – филе из испанского иберийского поросёнка. На десерт – панна котта, в которую мы, к сожалению, опрокинули бутылку ликёра «Бейлиз».

Папа засмеялся, и я этому обрадовался. У меня сложилось ощущение, что он не горел желанием идти на банкет. «Зачем мне идти на праздник твоей семьи?» – прошипел он на ухо маме перед выходом из дома.

– Приятного аппетита, – сказал метрдотель и скрылся за вращающейся дверью.

Створки остались полуоткрытыми. Наверное, их повредили. В щель пробивался белый свет из кухни.

Между мамой и мной возник официант. Он поставил перед каждым по тарелке с кусочком сырого лосося. Я никогда не любил суши. Я вообще не люблю рыбу. Мама потыкала вилкой в розовый кусочек.

– Интересно, – пробормотала она, хотя вообще-то мама тоже не любит суши. Но если бы её спросили, она бы ответила, что их обожает. Бывали даже случаи, когда она предлагала заказать суши на ужин. Но нам с папой было прекрасно известно, она их не любит. Мама всегда тыкала в них палочкой и морщила нос. В суши постоянно что-то было не так. Либо рыба несвежая, либо это оказывался не тот вид суши, который ей нравился, и она не съедала даже кусочка. Мама подозвала официанта. Он поставил на стол последние тарелки и вернулся к нам.

– Это кумжа? – поинтересовалась она.

– Простите? – быстро переспросил официант. Судя по акценту, он не был норвежцем.

– Это кумжа? Ну знаете, это такой лосось…

– Извините, я плохо говорю по-норвежски, – сказал официант. – Я принёс…

– Нет-нет, – мама отмахнулась. – Не нужно.

– Что вы говорить?

Мама перешла на английский и объяснила, что ей ничего не нужно.

– Скажите, если вам потребуется что-то ещё, – ответил официант тоже на английском.

Когда он уходил, я обратил внимание, что на его форме нашиты шёлковые розы. Воротник был из красной материи. На чёрных брюках – чёткие стрелки. Мама хотела, чтобы именно так выглядели мои парадные брюки.

За столом было тихо, все ели. Я потыкал лосося вилкой.

– Сейчас мы возьмём себя в руки и всё съедим, – прошептала мама. – Это кумжа, деликатес. Ммм. – Её передёрнуло, когда она жевала, но мама продолжала улыбаться. Я тоже положил в рот кусочек. – Да, вот так. Давай, – она подмигнула мне.

Пока мы ели, я понял, насколько устал. Официанты мухами сновали вокруг стола. Каждый раз, когда их о чём-то спрашивали, они отвечали на очень странном норвежском, а потом шли за метрдотелем. Они принесли из-за барной стойки несколько винных бутылок, вывезли несколько тележек с едой, следили, чтобы на столах не кончались хлеб и вода, наливали детям лимонад. Младшие уже наелись и носились по коридору перед банкетным залом, кричали, ссорились и плакали. Мой двоюродный брат Таге сидел на другом конце стола и улыбался.

Я скользил взглядом по помещению, в голове было то густо, то пусто. Сначала я не понимал, что вижу. А потом меня словно молнией ударило. Я заметил над барной стойкой голову с блестящими чёрными волосами. Это она! Та девочка, которую я сегодня ночью видел в гардеробе!

Прежде чем я успел обдумать этот факт, перед девочкой возник официант. Он явно злился, из его рта летела слюна. Он шипел на девочку и оглядывался, а потом уволок её за вращающиеся двери.

У меня вспыхнули щёки, в ушах застучала кровь. Что ей сказал официант? Почему он так разозлился?

– Ты куда? – спросила мама, когда я поднялся.

– В туалет.

Я направился к барной стойке. Взрослые ничего не заметили. Они, как обычно, болтали, перебивая друг друга, шутили и смеялись. Я проскользнул за стойку и присел на корточки. Какой-то официант вышел из вращающейся двери с кучей тарелок в руках. Дверь осталась полуоткрытой, и я заглянул в кухню. Там было полно блестящих металлических столов и кастрюль, с потолка свисали венчики и половники. Вытяжки с грохотом всасывали в себя пар. Пахло солью и жиром.

Официанты окружили высокого плотного мужчину с властным лицом. Казалось, они напуганы. Это что, отец Томми?! Наверняка это он! Я узнал розовое лицо, широкие плечи и, как всегда, слишком тесный костюм. Отец Томми держал за ухо девочку, ту самую, которую я видел ночью. Девочку, которая разглядывала нас.

Наверное, ей приходилось стоять на цыпочках, чтобы он не оторвал ей ухо.

Да, так и есть.

Она стояла на цыпочках.

В какой-то момент девочка скользнула по мне взглядом, а потом стиснула зубы и попыталась приподняться ещё выше.

– Она должна сидеть в подвале! – прошипел отец Томми по-английски. – Таков уговор!

Игра в детективов

Я в который раз разглядывал фотку на телефоне: да, это девочка, никаких сомнений, c чёлкой и карими глазами. На что так разозлился отец Томми? Почему она должна сидеть в подвале? И чего испугались официанты? Я ждал Лину и Али на пляже. Меня трясло. Как взрослый человек может так себя вести?!

Наконец я услышал шуршание шин по гравию. Али и Лина спускались с холма, оставляя за собой облако пыли. Али на полном ходу спрыгнул с велика, и тот уехал прямо в куст.

Я достал из сумки чипсы. Мама замечает, когда я подъедаю сладости, а когда чипсы – нет: она сама ест их каждый вечер, и все шкафчики ими забиты.

– Весело было на дне рождения бабушки? – спросила Лина.

У меня перед глазами пронеслась фотка с девочкой. Весело мне не было точно.

– Я опять видел её, – сказал я.

– Кого? – спросил Али с полным ртом чипсов.

А вот Лина поняла. Она перестала жевать.

– Ты говоришь о девочке из гардероба?

– Отец Томми чуть не оторвал ей ухо, – кивнул я.

Лина и Али поморщились. Похоже, они не восприняли мои слова всерьёз.

– Он поднял её за ухо, – сказал я, – и оно чуть не оторвалось.

– А какое отношение отец Томми имеет к этой девочке? – спросила Лина.

Я рассказал об ужине в банкетном зале. О тошнотворных суши. О том, как я устал и как мои глаза скользили по всему залу, пока не наткнулись на неё. Я описал официанта, шипевшего так, что слюни летели во все стороны, и то, что увидел, заглянув в кухню.

– Ей пришлось стоять на цыпочках, чтобы ухо не оторвалось, – сказал я.

Лина задумалась.

– Но за что?

Я пожал плечами:

– Я тоже этого не понимаю.

– Ты совершенно уверен, что это была она? – Али по-прежнему заталкивал в себя чипсы.

– Сто процентов, – ответил я.

– И совершенно уверен, что там был отец Томми? – допытывался он.

Я кивнул.

Мы все втроём погрузились в раздумья.

Наши одноклассники играли в волейбол на площадке. Девочки врубили музыку на полную катушку. О ролике мы больше ничего не слышали. Они вроде собирались с ним что-то сделать? Томми всегда прикладывает максимум усилий, чтобы создать нам как можно больше проблем.

– Мы должны вернуться и поговорить с ней, – сказал я.

– В смысле? – спросила Лина.

– Мы должны вернуться во «Дворец». – Я сделал паузу, а потом добавил: – Сегодня ночью.

– Ты что, не помнишь, что случилось вчера? – покачала головой Лина. – Мы страшно пожалели, что забрались туда ночью. Это один из самых глупых наших поступков.

– Давайте просто проверим, увидим мы её или нет, – предложил я.

– Нет, – отказался Али. – Я вздрагиваю от каждого телефонного звонка: боюсь, это звонят из полиции.

Я не знал, что ещё сказать.

– Мы останемся дома, – заявила Лина.

Я взглянул на них. В определённом смысле это хорошо. Я попытался, но мои друзья отказались. И теперь, что бы ни случилось с той девочкой, это будет не моя вина.

Я встал и пошёл в туалет. Он находился на противоположном конце пляжа, у лодок и деревянного дома. Выйдя из туалета, я вздрогнул. Передо мной стоял Томми. Казалось, он меня ждал. Я сделал вид, что ничего не происходит, и придержал для него дверь:

– Свободно!

Томми не зашёл внутрь. Что ему надо? Может, за углом меня караулят Питер и Мохаммед?

Я отпустил дверь и пошёл прочь.

– Подожди, – сказал Томми.

Я подумал, не побежать ли. Но если Томми задался целью поймать меня, мне не скрыться. Бежать бессмысленно. Будет только хуже.

– Пошли со мной. – Томми завернул за угол туалета. Я последовал за ним. Здесь нас никто не увидит. Нехороший знак. Я огляделся по сторонам и даже взглянул на крышу: вдруг там лежат парни и собираются спрыгнуть вниз и наброситься на меня.

Томми не злился, как обычно, и глаза у него не горели дикой яростью. Он растирал плечо кулаком. Наконец он сделал глубокий вдох. Сейчас всё случится, подумал я, в ожидании того, как похолодеет моя переносица, а всё лицо начнёт покалывать. Я уже много раз испытывал это и знал, что такое получить удар в лицо. Помнил розовые точки, которые начинают плясать на внутренней стороне век…

– Папа вчера видел тебя, – сказал он.

Я удивился: о чём это он?

– Ты спрятался под барной стойкой и шпионил за кухней.

– Я был на юбилее бабушки, – ответил я.

– Если ты думаешь, что кража картин – это игра, ты ошибаешься.

Кража картин?! А они здесь при чём? Я прикинулся дурачком. Я не хотел спровоцировать Томми, но и понятия не имел, что его может вывести из себя.

– Папа говорит, что ты, Лина и Али играете в детективов и пытаетесь распутать это дело, – сказал Томми. – Но это работа полиции.

– Я ничего не знаю о краже картин, – сказал я. – Я был во «Дворце» на юбилее моей бабушки. Если хочешь, можешь спросить у мамы.

Внезапно Томми локтем прижал меня за горло к стене.

– А прошлой ночью? – прошипел он.

– Когда… когда это? – я почти не мог говорить.

– Можно подумать, вы просто искупались в бассейне, – фыркнул он.

– Мы просто хотели подразнить тебя, – выдавил я.

– Такие отмазки вам не помогут.

Локоть у него оказался как каменный. Я не мог дышать.

– Отпусти, – прохрипел я, – отпусти, отпусти.

Он убрал локоть, и я повалился на жёлтую траву.

– Похитители картин – опасные люди, – сказал Томми. – Держись от них подальше!

Мама врёт

Когда я явился домой к ужину, меня всё ещё потряхивало. Папа жарил гамбургеры на веранде. Он был занят своим делом и даже не поздоровался. В последнее время такое случалось нередко, иногда папа полностью уходил в себя: я мог кричать ему, но он не отвечал, а продолжал бродить по дому, наводить порядок, пылесосить, вытирать пыль, относить вещи в подвал…

Гриль – это папина епархия. Дым от жарки поднимался вверх над его головой. Мама готовила на кухне салат. Я накрыл стол на улице и раскрыл зонтик. Солнце жарило нещадно.

Пока мы ели, все молчали. Родители таращились в свои тарелки и отправляли вилками еду в рот. Я тоже ничего не говорил. Я думал о Томми. И о девочке. И о папе Томми. Я не понимал, почему Томми так странно себя повёл. У меня очень болела шея после того, как он локтем прижал меня к стене туалета. Мне было нехорошо. Я испытывал досаду. И было немного страшно. От взгляда на кислые мины мамы и папы лучше не становилось. Мне было досадно, что дела обстоят именно так. Они всё время жалели себя, потому что постоянно ругались – и в то же время не упускали ни малейшей возможности поругаться снова. Замкнутый круг зла. Это никогда не кончится.

Я поблагодарил за ужин и вышел из-за стола, назло им поставив свою тарелку в посудомойку. По пути наверх я услышал звуки, к которым за последнее время успел привыкнуть: родители возбуждённо шептались. Был слышен громкий звон стекла и столовых приборов, слишком громкий.

Я направился прямо в ванную, быстро почистил зубы и стёр остатки солнцезащитного крема. А потом лёг в кровать. Я устал и хотел спать. Вечернее солнце плясало по книжным полкам. Я видел странные узоры – зверей, деревья, большие дома, башни… И в тот самый миг, когда я был готов провалиться в сон, мама, постучав в дверь, вошла в комнату. Глаза у неё опухли. Она улыбнулась мне и шмыгнула носом.

– Папа переезжает от нас?

Почему у меня вырвались эти слова? И как я решился задать такой прямой вопрос? Но именно это меня и интересовало. Я несколько месяцев думал об этом. С самого прошлого лета, когда всё было совершенно иначе, когда мы отдыхали в Испании и, насколько мне помнится, никто не ходил с кислым лицом.

Глаза мамы наполнились слезами, она вытерла щёку ладонью.

– Между мной и папой не происходит ничего страшного, – сказала она, опустив глаза, а потом стремглав выбежала из комнаты – наверняка потому, что расплакалась.

После её слов я никак не мог успокоиться. Я всегда легко определял, когда мама врёт. Снизу из гостиной раздались звуки ссоры, родители переходили на крик, когда уже не могли держать себя в руках.

Постепенно на улице стемнело. Занавески легко покачивал ночной бриз. Мама и папа по очереди сходили в ванную. В доме стало тихо. Между занавесками просачивался лунный свет и падал на стену.

Девочку почти подняли за ухо. Почему я должен сидеть дома?! Если мы ей не поможем, мы будем просто трусами – не теми трусами, какими нас обзывали одноклассники, а самыми натуральными трусами.

Я послал сообщения Лине и Али. Не про девочку – я всего лишь хотел выяснить, спят они или нет, потому что, если нет, я, возможно, смогу их убедить. Ответа я не получил.

Что случится, если обнаружится, что я сбежал ночью? Родителям есть дело только до себя самих. Они не думают обо мне. В любом случае, какими бы ни оказались последствия моего поступка, они не будут так страшны, как то, что случилось с той девочкой. Никто не поднимет меня за ухо.

Я заворочался, весь взмокший от пота.

Да, нужно что-то сделать. Я должен что-то сделать.

Мой первый взлом

Я проснулся от жужжания телефона, который находился в режиме вибрации, потому что я не хотел будить родителей. Я выключил его и прислушался, чтобы понять, не проснулись ли они. Из коридора не доносилось ни звука.