Валя, обжигаясь, выпила чашку крепчайшего кофе, и ей действительно стало легче, что-то в ее душе разжалось, и она заплакала.
– Поплачь, поплачь! – приговаривала Дуся, поглаживая ее по спине. – Поплачь, легче станет!
Тут подъехал «мерс» начальства. Прокурорские, а с ними – подполковник Медведкин.
– Ну, Лебедкин, – разливался он соловьем, – ну, герой! Взял-таки маньяка этого! Неужели пять убийств за ним числится?
– Больше, – нехотя проговорил капитан.
– Разберемся, выясним, – рокотал подполковник, – вот, гражданочку допросим. Вот сейчас в больницу ее отвезем…
– Не надо в больницу! – встрепенулась Тина. – Мне бы домой…
– Я отвезу, – сказала Дуся, – а ты, Петя, оставайся, почести принимай…
– Да какие там почести, – уныло вздохнул Лебедкин.
Ему не хотелось ни отчитываться перед начальством, ни разбираться с убийствами маньяка, ему хотелось спать.
Тина думала, что не заснет до утра, до того страшно было находиться в квартире, все казалось, что из-за угла сейчас выскочит Виктор в жуткой обезьяньей маске. Она зажгла все лампы, так и спала при полном свете.
И снова ей снился сон. В этом сне она шла по деревенской улочке, вдоль которой криво лепились невзрачные избы с опустевшими осенними палисадниками. Возле калиток стояли люди – тетки в заскорузлых ватниках и темных платках, старики в надвинутых на глаза кепках. Они провожали ее мрачными подозрительными взглядами, и Тина знала, что за ее спиной они переглядываются, а то и переговариваются между собой. Она чувствовала спиной враждебность деревенских жителей.
Как бывает только во сне, Тина точно знала, что ей обязательно нужно прийти в какое-то место, с кем-то встретиться, кого-то увидеть, это было очень важно для нее, от этого зависела ее судьба, а может, и сама жизнь, но вот куда прийти и с кем встретиться – она не помнила. На этом месте в ее памяти был темный провал.
Она подошла к одной из деревенских теток.
Та стояла возле своей калитки. Губы неприязненно поджаты, глаза смотрели недобро и недоверчиво.
– Куда мне нужно идти? – спросила Тина непослушными губами. – Скажите, вы должны это знать!
Тетка сморгнула, попятилась. Она явно не желала отвечать, не хотела помогать Тине, но какая-то высшая сила заставила ее сделать это против собственной воли. Женщина молча подняла руку и показала в дальний конец деревни, туда, где виднелась купа облетевших деревьев, сгрудившихся, словно заговорщики, которые что-то скрывают от непосвященных.
– Спасибо! – поблагодарила Тина и пошла дальше, чувствуя спиной тяжелый взгляд.
Она миновала еще несколько одинаковых пустых палисадников, несколько мрачных подозрительных взглядов, которые липли к ней, как осенние мухи. Деревья приближались, и теперь Тина увидела, что они скрывают.
Там, за этими деревьями, виднелись полуобвалившиеся каменные стены разрушенного храма. От церковного купола ничего не осталось, но фундамент уцелел, и среди пожухлой травы виднелись три полустертые каменные ступеньки, ведущие к церковному входу. Хотя здание было почти разрушено, в самих руинах чувствовалась былая красота и гармония.
И в это время из-за раскуроченных остатков кладки до нее донесся полный муки и одиночества стон.
Тина застыла на месте, как громом пораженная. Этот стон… она когда-то уже слышала его. То ли наяву, то ли в таком же сне. Ей было страшно, но, как это бывает только во сне, она знала, что должна идти дальше, должна увидеть того, кто прячется в этих руинах, иначе случится что-то непоправимое.
Тина преодолела расстояние, отделявшее ее от ступеней, поднялась по ним и вошла в церковь. Точнее, в то, что когда-то было церковью.
Под ногами были растрескавшиеся каменные плиты, через которые пробивались вездесущая пожухлая трава, густой бурьян и даже тоненькие деревца. Крыши не было и в помине, над головой Тины низко нависало тяжелое осеннее небо, по которому медленно ползли тучи из сырой серой ваты.
Стены церкви уцелели, и кое-где на них даже сохранилась роспись – тут и там из ржавых потеков выглядывал голубой пронзительный глаз, или впалая щека, или длинная струящаяся борода неведомого святого.
Тина медленно шла вперед, туда, где темнела пещера апсиды с чудом сохранившимся перекрытием. Отчего-то она знала – как это бывает только во сне, что именно там ее кто-то ждет. И именно оттуда донесся тот стон, который так ее напугал…
Когда ей оставалось пройти совсем немного, возле входа под полусвод апсиды вдруг возникла сутулая косматая фигура.
Это был получеловек, полузверь. Существо с длинными волосатыми руками, с мощными плечами и низким покатым лбом, под которым прятались маленькие красные глаза. Вся его фигура, весь его облик дышали огромной силой, а еще – глубокой, неизмеримой древностью, темной бездной времени. Казалось, это создание пришло из тех далеких времен, когда сама Земля была еще молодой.
Древнее существо пристально и внимательно смотрело на гостью, словно чего-то ждало от нее. Потом оно заговорило – не открывая рта, голос зазвучал прямо в голове у Тины, как будто она услышала его мысли.
Даже не мысли, а чувства, эмоции, переполняющие эту древнюю душу.
– Я скучал… ты так давно не приходила…
Тина сделала еще шаг вперед – и тут существо подняло правую руку. В ней была книга.
Казалось, огромные, грубые руки древнего создания не предназначены для книг, самое большее – они могут сжимать камень или палку. Тем не менее существо раскрыло книгу, повернув ее к Тине, страницы зашелестели и развернулись, как распустившийся цветок. А косматое создание прикоснулось к внутренней стороне обложки темным заскорузлым пальцем, и от нее отделился еще один листок, из-под которого выпала какая-то яркая картинка. Как детский бумажный самолетик, она медленно спланировала и опустилась на выщербленные плиты пола.
Тина потянулась вперед, чтобы подобрать картинку, и проснулась.
Было позднее утро. В квартире царила тишина. Тина вскочила, нашарила ногами тапочки и бросилась в прихожую.
Там, в ее сумке, лежала злополучная книга, которую она получила по почте, книга, которую носила в библиотеку, собираясь там оставить, – но принесла обратно.
Тина сама не знала, почему она так спешит, так волнуется. Ну да, это все сон.
Теперь она поняла, что древнее существо в ее сне держало в руках эту самую книгу…
Тина вытащила томик из сумки, раскрыла его и уставилась на внутреннюю сторону обложки. Изнутри она была заклеена белой бумагой, откуда-то всплыло название этого элемента – форзац. Именно под этим листом в ее сне обнаружилась картинка…
Тина заметила, что нижний уголок форзаца слегка отклеился, словно приглашая ее заглянуть под него.
Она потянула за уголок. Осторожно, с опаской, боясь, что он оторвется, но бумага оказалась податливой и медленно отклеивалась от внутренней стороны переплетной крышки… Еще одно небольшое усилие – и форзац окончательно отделился от обложки.
Как и во сне, под ним оказалась маленькая яркая картинка. Это была рекламная листовка.
На ней были изображения каких-то неизвестных Валентине зверей, среди которых она увидела и то косматое существо, которое спасло ее от Виктора.
Ниже крупными буквами было напечатано: «Общество по изучению редких и вымирающих животных». Еще ниже был адрес: Александровский парк, дом 4.
Этот адрес был знаком ей с детства – там располагался городской планетарий.
И словно какая-то сила буквально вытолкнула ее из дома.
Валентина поняла, что не случайно увидела такой яркий и отчетливый сон, не случайно нашла этот листок с адресом. Во всей истории было еще много непонятного, и если есть шанс в ней разобраться, нельзя его упустить.
Выходя из дома, она не раздумывая сунула в сумку семиконечную звезду. С ней она чувствовала себя в большей безопасности.
Возле входа в планетарий стоял большой макет динозавра, около него толпились родители с маленькими детьми. Ребятня пыталась вскарабкаться на динозавра или хотя бы сфотографироваться рядом с ним. Красочная афиша сообщала, что в помещении планетария открыта выставка движущихся муляжей доисторических животных.
Валентина подошла к женщине на контроле и спросила, где находится общество по изучению редких животных. Та на мгновение замялась, пристально разглядывая посетительницу, словно пытаясь понять, можно ли ей доверять. Тогда Тина показала ей листовку. Женщина кивнула и проговорила вполголоса:
– Поднимитесь на второй этаж, слева будет зеленая дверь.
«Что опять за тайны мадридского двора…» – подумала Тина, но промолчала и послушно направилась, куда ей велели.
На втором этаже действительно нашлась неприметная зеленая дверь. Тина толкнула ее и обнаружила полутемную захламленную комнату, чем-то напоминающую школьный кабинет биологии.
Вдоль стен стояли шкафы с какими-то колбами и бутылями, на открытых полках виднелись скелеты небольших животных, в большой банке Тина увидела заспиртованную змею.
В дальнем углу комнаты за заваленным бумагами столом сидела пожилая женщина, в которой Тина узнала Александру Ильиничну из библиотеки.
– Так это вы! – воскликнула она удивленно. – Теперь вы здесь работаете?
– А я здесь все время работала, по совместительству, – отозвалась Александра Ильинична, откладывая какие-то папки. – Здравствуй, рада тебя видеть. Насколько я знаю, у тебя теперь все в порядке?
– Более-менее, – ответила Тина, не собираясь вдаваться в детали. – Но я многого не понимаю в этой истории и пришла сюда в надежде, что вы мне все объясните…
– Ну, все – не все, но кое-что постараюсь объяснить. Присаживайся, разговор у нас будет долгий.
– Это было давно… – взгляд Александры Ильиничны затуманился, как будто она пристально вглядывалась в свое прошлое. – Вскоре после войны, когда я была еще совсем маленькой. Отец мой погиб на фронте, мама осталась одна, со мной на руках. В городе было голодно, и она отправила меня на лето к родителям мужа, к моим дедушке и бабушке. Они жили в глухой деревне неподалеку от Вологды.
Время было такое, сама понимаешь – многие деревни обезлюдели, в лесах расплодилось зверье, особенно волки, иногда они заходили даже в селения. Зато в деревне было не так голодно, все же свой огород, корова, куры…
Кроме того, дед мой держал пасеку – на лесной поляне в стороне от деревни. На пасеке-то и случилось то, что перевернуло всю мою жизнь…
Женщина замолчала, как будто не решаясь продолжать.
– Как-то раз, – снова заговорила она, – дед с вечера ушел на пасеку и утром не вернулся. И к вечеру его все еще не было, и бабушка заволновалась – не случилось ли с ним чего. Ну и решила пойти проведать мужа. Меня тоже с собой взяла – не оставлять же ребенка на ночь одного. И собачка наша с нами побежала, Жучка. К счастью, дошли на пасеку еще до темноты. Дед был жив-здоров, только очень взволнован и чем-то напуган. Бабушка приступила к нему с расспросами, он ей ответил что-то, только вполголоса – видно, чтобы меня не напугать. А я тогда глупая была, ничего не боялась, меня лишь любопытство разобрало.
Дед испек в костре картошки, мы поужинали и ушли в избушку. Отчего-то несколько картофелин дед оставил в золе. Стемнело вскоре, только дед с бабушкой спать не ложатся, словно чего-то ждут. Я тоже не ложусь – играю на полу с Жучкой.
Вдруг Жучка замерла, навострила уши, шерсть у нее на загривке встала дыбом. Дед тоже насторожился, подошел к окошку. Посмотрел, в лице переменился и зовет бабушку:
– Иди скорее! Смотри – Хозяин пришел!
Бабушка тоже встала у окна. И мне любопытно стало, поднялась на цыпочки и выглянула.
В то время уже взошла луна, и на дворе было светло, как днем. И вот – никогда этого не забуду – вижу я в этом лунном свете, как идет кто-то от леса. Идет как человек, на двух ногах… Я спрашиваю: «Деда, это кто, медведь?» А он мне: «Нет, Санюра, это не медведь, это Сам… Хозяин лесной». Ну, мне то невдомек, мне что медведь, что хозяин – не все ли равно? Просто любопытно.
А он вышел на середину поляны, и стало его хорошо видно. Он вроде человек, только очень большой и весь покрыт волосами. И руки длинные, чуть не до земли. Подошел он к нашему костру, разбросал золу, нашел картошку, которую дед оставил, сгреб в охапку, к животу прижал, совсем как человек, и пошел снова к лесу.
Смотрю – дед прямо оттаял.
– Коли Хозяин взял картошку, значит, у нас с ним, как говорится, мирный договор. Значит, никто из леса нас не обидит, никто нам ничего худого не сделает!
Что было дальше той ночью – не помню, и больше сама я Хозяина не видела, а только еще раз о нем слышала, и снова от деда. У него лошадь была, вернее, конь, звали Каштаном. Красивый такой жеребец, я его очень любила. Все время просила дедушку – деда, позволь покормить Каштанчика. Он мне давал морковку или яблоко, я протягивала коню, он из моих рук брал угощение мягкими губами и хрумкал… Ну, я отвлеклась. Короче, как-то Каштан отвязался и сбежал в лес, видно, чего-то испугался. Чего-то или кого-то. Дед, понятное дело, расстроился, отправился его искать, пока медведь не задрал или волки не съели. Целый день искал и к ночи не вернулся. Бабушка меня уложила спать, а сама сидела ждала его.
Я сперва заснула, а посреди ночи проснулась от какого-то шума, приоткрыла глаз. На столе горела свечка, за столом сидели дед с бабкой, и дед что-то рассказывал. Я прислушалась.
– Иду я мимо Седьмого поля, знаешь, где Чертов камень, а дальше там овраг – ну, тот, в который Сенька Жук по пьяному делу на лошади свалился. Слышу, из оврага вроде как стон доносится. Я было подумал, что наш Каштан туда свалился, и полез посмотреть. Спустился вниз, а там… – Дед на мгновение замолк от волнения, потом продолжил, понизив голос: – Там между корней дерева вроде как логово устроено из веток и сухих листьев, и в этом логове Хозяйка лежит. Живот у нее огромный, и стонет она, как от сильной боли. Натурально как баба, когда рожает. А рядом с ней и сам Хозяин. Сидит на корточках, раскачивается и тоже подвывает – переживает за нее. В общем, все у них как у людей – и переживают, и даже рожают в муках…
– Как же он тебя-то не заметил? – недоверчиво спросила бабушка. – Ты же говорил, он чуткий такой, каждый шорох в лесу слышит, оттого его никто и не видел?
– Да, видать, потому и не заметил, что очень за Хозяйку свою переживал! А я, как увидел это диво, тихонько из оврага выбрался да дальше побрел. А уж за Чертовым камнем и нашего Каштанчика обнаружил…
Тут, видно, дед заметил, что я не сплю, подошел, одеяло поправил и говорит:
– Спи, спи, Санюра! Ничего не бойся! И никому не рассказывай, что слышала. И что видела тогда на пасеке, тоже не рассказывай. Люди все равно не поверят, а Хозяин, он не любит, когда о нем разговаривают…
– С тех пор, – продолжила Александра Ильинична, – у меня и появился интерес к этому удивительному существу. Помню, в школе на уроке биологии, когда проходили мы происхождение человека, учитель показал нам изображение неандертальца по реконструкции академика Герасимова. Я как увидела иллюстрацию, прямо остолбенела: ведь это он, тот самый Хозяин, которого видела той ночью при свете луны на дедушкиной пасеке! Точно такая форма головы, и мощные надбровные дуги, и челюсти… Ясно вспомнила ту ночь, вспомнила это косматое существо возле костра и не удержалась, забыла, что мне дедушка говорил, и сказала на весь класс, что видела своими глазами этого самого неандертальца. Учитель рассердился, заявил, что не нужно выдумывать глупости, что неандертальцы вымерли много тысяч лет назад. А я еще настаивать стала, спорить – мол, видела, своими глазами видела, вот как вас сейчас…
В общем, учитель меня отругал, а в классе с тех пор дразнили Сашкой-троглодиткой.
После окончания школы я хотела уехать в Москву, учиться на антрополога, чтобы изучать предков человека. Но время было трудное, мама болела, и я не могла ее надолго оставить. У нас в городе был только библиотечный техникум, так что я пошла учиться на библиотекаря. Но потом познакомилась с энтузиастами, которые собирали все сведения о реликтовом гоминоиде – снежном человеке, как у нас его называли. Эти энтузиасты использовали каждый отпуск, каждые каникулы, ездили по местам, где чаще наблюдали снежного человека, – на Кавказ, в Сибирь, на европейский Север. Кстати, и в те места, где я жила у дедушки. Летом собирали материалы, записывали показания свидетелей, зимой проводили семинары, где докладывали результаты, сравнивали, пытались научно обосновать.
Самой авторитетной специалисткой в этой области была Жанна Кофман. Она старалась выделить из всех свидетельских показаний самые достоверные, отбрасывала те, что люди или спьяну выдумали, или чтобы внимание к себе привлечь, сравнивала разные показания, чтобы выделить в них общие черты. В этом деле самое сложное, самое непонятное – то, что существует очень много свидетелей, но нет никаких материальных доказательств существования реликтового гоминоида, нет ни одного трупа или хотя бы скелета, не говоря уж о живом экземпляре. Поэтому так называемые серьезные ученые и слышать о нем не хотят. Мы к ним много раз приходили, рассказывали о своих наблюдениях, но они нас на смех поднимали. Приносите, говорили, хоть какое-то вещественное доказательство его существования, тогда и поговорим. Почему у вас нет никаких доказательств?
И действительно – почему?
И вот тут-то я и вспомнила слова своего деда о том, что Хозяин очень не любит быть на виду, избегает встреч с людьми, не любит даже, когда о нем говорят. И потому не оставляет почти никаких следов.
Кроме того, почти все свидетели заявляли, что он умеет неожиданно появляться и так же неожиданно исчезать. А исследователи сходятся в том, что он, по всей видимости, обладает способностью к внушению наподобие гипноза – своеобразным животным магнетизмом, как это называли в восемнадцатом и девятнадцатом веках. Некоторые люди тоже сохранили или приобрели эту способность, но у реликтового гоминоида она имеется от природы и чрезвычайно сильно развита…
Тина вспомнила гипнотический поединок в библиотеке и спросила:
– Вы ведь тоже обладаете таким свойством?
– Да, обладаю, – ответила Александра Ильинична, пристально взглянув на девушку. – Должно быть, та детская встреча с Хозяином каким-то образом разбудила во мне эту скрытую способность, а потом я пообщалась со специалистами и развила ее. Но у реликтовых гоминоидов она гораздо сильнее.
Много лет я посещала семинары по этой теме, кстати, силами участников семинара и была подготовлена та книга. Та самая, которую ты принесла в библиотеку.
Надо сказать, что со временем интерес к снежному человеку начал убывать, да и сам гоминоид стал встречаться все реже – наверное, их просто очень мало осталось. Или активная деятельность людей заставила их уйти дальше, в еще более труднодоступные районы.
А потом… потом мне помогла моя основная специальность.
– Библиотекаря? – удивленно переспросила Валентина.
– Ну да… Разбирая фонды одной небольшой библиотеки, я нашла уникальное издание начала девятнадцатого века. Честно говоря, даже не знала, что в те времена кто-то искал или изучал нашего гоминоида. А тут обнаружила подробное описание, как в те далекие времена в Абхазии охотники выследили и поймали живого снежного человека, алмасты, как его называют на Кавказе. Это была молодая самка, и она долго жила в имении абхазского князя. Племянник этого князя был студентом, учился в Петербургском университете, он много времени посвятил изучению этого существа и в результате написал ту книгу. Он оставил подробное описание алмасты, но самое главное – сумел каким-то образом наладить с ним контакт. Гоминоид не умеет говорить, но он может вступать с человеком в прямой мысленный контакт.
– Это правда… – едва слышно проговорила Валентина.
Александра Ильинична быстро взглянула на нее, но промолчала, видимо, решила, что Валентина сама поведает, если захочет. Она продолжила свой рассказ:
– Так вот, если верить автору книги, алмасты поведала ему, что их род – очень древний, гораздо древнее нашего, человеческого. И когда-то очень давно, многие тысячи лет назад, когда гоминоиды и люди обитали рядом, на земле появились какие-то необыкновенные существа. Алмасты называла их богами и говорила, что они спустились с неба.
– Инопланетяне, что ли? – недоверчиво протянула Валентина.
– Возможно, – кивнула Александра Ильинична, – но я буду называть их так, как называла алмасты. Эти боги познакомились и с людьми, и с гоминоидами, и гоминоиды показались богам лучше, они были не так агрессивны, не воевали друг с другом. Люди же были жестоки, их племена непрерывно сражались между собой, и часто победители пожирали побежденных. Боги – как называла их алмасты – решили, что такие кровожадные существа не выживут, уничтожат друг друга, и будущее на планете – за мирными гоминоидами. Эти не то что врагов, а даже мяса не ели. Поэтому именно им боги передали несколько своих тайн, в частности развили их способность разговаривать мысленно и транслировать свои мысли другим. Например, гоминоиды могут внушать людям, что те их не видят, то есть фактически становятся невидимками. Потому-то так редки встречи и наблюдения – реликтовых гоминоидов можно увидеть, только если они сами этого захотят.
Помимо сокровенных знаний боги передали гоминоидам важный артефакт. Он похож на семиконечную металлическую звезду, в действительности же это что-то вроде сигнального рожка, издающего неслышный обычным ухом звук, который, однако, на очень большом расстоянии слышат гоминоиды – и спешат на помощь обладателю заветного артефакта.
– Вот как… – протянула Валентина, невольно прижав к себе сумку, где лежала семиконечная звезда.
Александра Ильинична, казалось, не заметив этого жеста, рассказывала дальше:
– В этой книге автор привел несколько несложных приемов, усиливающих животный магнетизм, от природы имеющийся у людей и гоминоидов. Я использовала эти приемы – и действительно приобрела гипнотическую силу. Впрочем, ты видела это в библиотеке…
Александра Ильинична замолчала, лицо ее помрачнело.
– Что же было дальше?
– А дальше… я совершила большую ошибку. Объявила о своей находке на семинаре и показала книгу коллегам. Я считала, что все участники семинара – бескорыстные, честные и порядочные люди, искренне преданные поискам гоминоида, нашего дальнего родственника. Но это оказалось не так. Среди нас нашелся человек, который решил использовать мою находку, чтобы приобрести большую власть. Власть и деньги – их ведь трудно разделить.
– Антон Антонович? – догадалась Тина. – Заведующий библиотекой имени Гуттенберга?
– Да, он, – кивнула Александра Ильинична. – Он решил, что найденная мной книга открывает перед ним большие возможности. Изложенное в ней позволяет развить гипнотические способности, а если найти тот артефакт, о котором в ней говорится, то можно воспользоваться им, чтобы выйти на контакт с гоминоидом и заставить его раскрыть доверенные ему тайны. И у него нашлось много единомышленников. Много беспринципных людей, готовых пожертвовать гоминоидом, чтобы прославиться и завладеть его тайнами.
– Но не вы!
– Нет, не я. Для меня важно, чтобы гоминоиды остались живы. Мне кажется, что в последнее время их стало гораздо меньше, ведь люди проникают все дальше и дальше, остается мало недоступных мест, где они могут безопасно существовать. И было бы преступлением отнять у них эту возможность. – Александра Ильинична тяжело вздохнула. – Я представляю, как печальна сейчас их участь. Последние представители древнего мира, последние, кто помнит юность нашей планеты, последние, кто помнит живых богов. Они видят, как сжимается их мир, как исчезают последние безлюдные островки. Было бы жестоко и несправедливо разрушить их и без того угасающий мир…
Но Антон Антонович думал иначе. Он обманом завладел той книгой и привлек на свою сторону сильного гипнотизера…
– Рудольфа Ивановича!
– Да, его. Он пообещал ему эту книгу, гипнотизер загорелся желанием завладеть ей, чтобы усилить свои способности. Помимо гипнотических способностей он обладает удивительной чувствительностью и не так давно ощутил, что тот древний артефакт, который оставили боги гоминоидам, попал в наш мир, попал в руки человека. И я тоже это почувствовала… – Александра Ильинична выразительно взглянула на Тину. Та промолчала. – Я не только почувствовала присутствие артефакта в нашем мире, но поняла, у кого он находится, и послала тебе книгу о гоминоидах со скрытым в ней указанием на место встречи. Надеялась, что ты поймешь мою подсказку и придешь ко мне. Так и вышло…
– Так и вышло, – повторила за ней Тина и открыла сумку. – Вот, возьмите, вы лучше меня знаете, что с этим нужно делать…
– Ты хочешь отдать это мне? – Александра Ильинична протянула руку к семиконечной звезде. – Но ведь Хозяин дал это тебе, он тебя выбрал…
– Да, он выбрал меня. Я видела его, говорила с ним. Он спас мне жизнь. Но он ушел. Ушел, потому что туда, в те дикие места, попали люди. Возможно, он предчувствовал, что мне понадобится его помощь, потому и сказал мне, где отыскать талисман. Но я точно знаю, что больше его не увижу, одного раза вполне хватит. Так что возьмите эту звезду. С ее помощью можно увидеть Его.
– Но не мне. – Александра Ильинична грустно показала на свои ноги.
– Тогда передайте ее тому, кто будет этого достоин!
– Ну вот… – Тина повертела пустую чашку, на дне осталась кофейная гуща.
– Хочешь, погадаю? – оживилась Дуся.
– Да нет, – Тина улыбнулась, – думаю, что все плохое со мной уже случилось, а хорошее пусть будет приятным сюрпризом.
Они сидели в той самой квартире, где Тина полтора года прожила с Виктором. Первое время ей казалось, что она и дня в ней не выдержит, но идти было некуда, а отсюда ее не гнали, потому что родственников у Виктора не было и на жилплощадь никто не претендовал.
После разговора с Александрой Ильиничной Тина заболела. Очевидно, организму надоело испытывать стресс, и он дал понять, что нужно отдохнуть, и с этой целью устроил ей ангину с высокой температурой. Звонили из полиции, требовали срочно на допрос, а она даже говорить не могла. Так что через три дня Дуся упросила начальство, чтобы ее отпустили к Тине домой. И даже пирожные принесла.
Они выпили чаю, потом кофе, съели все сладости, поговорили по делу, Тина подписала протокол, и теперь они сидели друг напротив друга как давние хорошие приятельницы и просто болтали.
– Начальство на ушах стоит, – говорила Дуся, – еще несколько убийств в разных городах под это дело подходят. Лебедкин уж со счета сбился. Замотался совсем – то туда ездит, то сюда. Наш Медведкин, говорят, на повышение пойдет, а нам, может, премию дадут. В общем, Петька прав оказался, а ему никто не верил, даже я. Ну ладно, это все текучка, а ты сама как?
– Да как? – Тина слабо улыбнулась. – Отхожу помаленьку. Собрала все его вещи, заперла в спальне, сама в другой комнате живу. На заводе черт-те что творится, народ разбегается, фирма кругом вся в долгах. Бывший сослуживец Виктора помогает разобраться, хороший он человек. Спасти дело, конечно, вряд ли удастся, но, может, хоть деньги какие-то выручить. Но все равно работу нужно искать другую. Вот закончу выставку и уволюсь.
– Смотрю, настрой у тебя правильный, – одобрила Дуся, – жизнь продолжается, все еще впереди.
– Да уж, одно в этой истории хорошо, – усмехнулась Тина, – как с маньяком развязалась, так и тот, Кирилл, из головы вон. Из головы и из сердца. Нет его, освободилась навсегда. Как подумаю – сразу такая легкость, просто петь хочется! Десять лет! Десять лет сплошных мучений, а теперь даже вспоминать о нем не хочу!
– Так и не знаешь, что с ним?
– И знать не хочу!
– Да… Мы тогда пытались его допросить – ничего не вышло. Твердит одно и то же – я должен ее привезти, тебя то есть. А поскольку это не удалось, он через какое-то время вообще свихнулся. Сидит как каменный, на внешние раздражители не реагирует.
– Да что ты? – удивилась Тина. – Обычно он болтает без перерыва…
– Пришлось вызвать психоперевозку, забрали его. Там врачи бились-бились, поняли, что он в гипнотическом трансе, но вывести не смогли. Очень, говорят, сильный гипнотизер действовал, только он и сможет обратно твоего Кирилла в человеческий облик вернуть.
– Да не мой он! – с досадой перебила Тина.
– Ну а тут как раз нашли мы того гипнотизера, по паспорту он Редькин Рудольф Иванович, только фамилию нигде не называет – не подходит фамилия к его облику.
– Это точно…
– Так вот, от библиотеки он полностью отмазался. Алиби предоставил – десять человек его в другом месте видели, сеанс гипноза он проводил.
– Вот врет-то!
– Но до этого подослали к нему на сборище одного человечка, – усмехнулась Дуся, – который взял пробу той воды, что он людям наливает. И точно ты угадала, добавляет он туда кое-что. Не так чтобы очень вредно, с нескольких доз человек наркоманом не станет, но все же незаконно. Срок полагается. В общем, прищучили его, хоть и сопротивлялся, и орал, что он – Учитель и так далее. Тут я и говорю: если вы такой могущественный, помогите человеку, выведите из транса. Он и купился, так что Кирилл твой сейчас дома. В себя пришел, только не помнит, что с ним было, может, и про тебя забыл.
– Дай-то бог! – с чувством воскликнула Тина.
– А на этого Рудольфа Ивановича мы отдел по борьбе с наркотиками напустили, – продолжала Дуся, – если он и отобьется, то больше людей дурить ему не дадут. Библиотечное дело закрыли – пострадавшая ничего не помнит, хоть и выписали ее из больницы. А в библиотеке нашли злоупотребления, так что заведующего уволили, там теперь эта…
– Александра Ильинична? – оживилась Тина.
– Ты ее знаешь?
– Немножко…
Дуся внимательно на нее поглядела и подумала, что все-таки эта Валентина многого недоговаривает. Но, в конце концов, маньяка нашли и обезвредили, это – главное.
Тина заранее подала заявление об увольнении, чтобы в оставшиеся две недели успеть подготовить выставку.
– Валентина, тебя там человек дожидается! – крикнули, когда она шла из бухгалтерии.
– Иду! – Тина распахнула дверь своего крошечного кабинетика и увидела, что за столом сидит человек – плечи широкие, борода рыжая, растрепанная, а глаза выразительные, яркие.
– Это вы? – Он вскочил с места.
– Я, – призналась Валентина. – Я – куратор вашей выставки.
Она кивнула на свой стол, где были разложены пейзажи, в углу каждого была подпись «В. Панич».
– Паничкин – длинновато получается, – улыбнулся он.
И снова Тину поразило, как хорошеет его лицо от улыбки.
– Рада вас видеть, – сказала она и поняла, что это так и есть. – Видеть наяву, а не только смотреть на ваши картины.
– А я вас всюду искал, – заявил он серьезно, – после того, как увидел вас в мастерской. Дам этих пытал, кто с гипнотизером вместе приходил.
– И как? – напряглась Тина.
– Какое там! От меня отмахнулись, мол, у Учителя неприятности с законом!
– А зачем? – строго спросила Тина. – Зачем вы меня искали?
– Как зачем? – Он развел руками. – Портрет ваш хочу написать. У вас такое лицо было, когда мы про снежного человека говорили…
– Такое? – Тина представила чуть сутулую фигуру из своего сна, гоминоида, которого она видела наяву в самую страшную ночь своей жизни.
– Да-да, вот так! – Всеволод огляделся в поисках карандаша, бумаги, кистей, красок и тут же рассмеялся над своим порывом. – Я вас очень прошу, разрешите написать ваш портрет!
– Да ради бога! – рассмеялась Тина. – Верю, что вы напишете очень хороший портрет, и подпись будет: «Она видела снежного человека».
Всеволод посмотрел в глаза удивительной девушки. Она ему так нравилась, что он даже стерпел ее легкую насмешку над своей заинтересованностью снежным человеком.
Валентина же думала, что этому мужчине она могла бы рассказать все, что случилось с ней за последние несколько дней. Он все поймет правильно. И если она в нем не ошибается, то Александре Ильиничне есть кому отдать древний талисман.