— Кто такие «они»? — спросила Марианна. — И что такое вы им всегда говорили?
— Эти так называемые специалисты! Они мыслят шаблонно, не видят дальше своего носа! Я говорил им, что истощенные месторождения изумрудов могут еще принести большую прибыль при использовании калийно-кислородного метода обогащения! Вы ведь знаете, что этот метод в последние годы позволил Египту поднять добычу в самых старых изумрудных копях?
— Откуда же мне знать! — улыбнулась Марианна, ей нравился этот маленький человечек.
«Никому не доверяй! — тут же всплыло в голове. — Никому ничего не рассказывай о себе! Предать может любой! И главное — не давай волю чувствам!»
— Да, действительно, вы ведь не геолог… но вы хотя бы знаете, что большая часть мировой добычи изумрудов приходится на Колумбию, за ней следует Замбия, Бразилия и Афганистан…
— Да, что-то такое я слышала…
Действительно, Марианне что-то рассказывал об этом Иван Францевич.
— Ну, хорошо хоть слышали… а в прошлом, в далеком прошлом почти все изумруды добывались в Египте, в копях вблизи от Асуана. Это месторождение разрабатывалось еще при фараоне Сесострисе, примерно тридцать семь веков тому назад. Рабы-рудокопы в полной темноте пробивали шахты глубиной до двухсот метров…
— В полной темноте? Почему?
— Потому что египтяне считали, что необработанный изумруд боится света. На поверхности породу раскалывали на куски и смазывали оливковым маслом, чтобы выделить из нее драгоценные кристаллы…
Марианна подумала, что профессор увлекся и ушел от темы ее вопроса, но он продолжил:
— Как вы понимаете, за три с половиной тысячелетия эти копи истощились, и добыча изумрудов в Египте упала почти до нуля. Но несколько лет назад был изобретен тот самый калийно-кислородный метод обогащения, который позволяет добывать значительное количество изумрудов из истощенной на первый взгляд породы. Этот метод успешно применили на египетских месторождениях, и он позволил Египту выйти на третье место в мире по добыче изумрудов, уступая только таким признанным лидерам, как Колумбия и Замбия…
— Простите, но при чем тут это месторождение? Это ведь Сибирь, а не Египет!
— Вот то же самое мне говорили эти так называемые специалисты! Они утверждали, что в условиях нашего климата и низких температур калийно-кислородный способ обогащения не даст никакого экономического эффекта. Но вот здесь приведены расчеты, согласно которым добыча изумрудов на этой конкретной шахте не только возможна, но и чрезвычайно прибыльна!
— То есть эта шахта представляет собой большую ценность?
— Огромную! Конечно, потребуются некоторые вложения, но они непременно окупятся, и очень быстро!
— Спасибо, я вам признательна! Вы мне очень помогли!
— Всегда готов помочь такой интересной даме! — неожиданно галантно ответил маленький профессор.
Марианна хотела уже уйти, но тут вспомнила еще кое-что.
Она достала из кармана серо-зеленый камешек — тот самый, который нашла в малахитовом стаканчике на столе мужа.
— Посмотрите, что это за камень? Представляет он собой какую-то ценность?
Лепетихин осторожно взял камешек, осмотрел его сначала невооруженным глазом, потом достал из ящика стола лупу и осмотрел еще раз со всех сторон. Затем поскреб его кончиком пинцета и наконец повернулся к Марианне:
— Прекрасный экземпляр! Конечно, точно можно будет сказать только после обработки и огранки, сейчас я не могу определить чистоту цвета и наличие дефектов, но по внешним признакам это прекрасный, исключительный экземпляр!
— Экземпляр чего?
— Изумруда, конечно! Это замечательный изумруд весом около десяти карат.
— Изумруд?!
— Да, разумеется! А что же еще? Вы удивлены?
— Да нет, я так примерно и думала…
Марианна сердечно простилась с профессором, вышла из библиотеки и вызвала такси.
На этот раз она внимательно огляделась по сторонам, прежде чем перейти дорогу. Но ничего не случилось.
По дороге домой Марианна обдумывала результаты своего расследования.
Она узнала, что вовсе не бесприданница, как думала все годы своего замужества. Она все же унаследовала кое-что от своего отца, и не какую-нибудь мелочь, а изумрудную шахту. И если несколько лет назад эта шахта считалась истощенной и разработка ее была нерентабельна, то теперь, после изобретения нового метода обогащения породы, она могла приносить огромный доход. По крайней мере, так считает профессор Лепетихин, а он — крупный авторитет в данном вопросе.
И тут Марианну осенило.
Она часто задавала себе вопрос, зачем, собственно, Андрей Мамаев, ее муж, женился на ней в свое время.
Она-то сама вышла за него от безысходности, от одиночества. Собственно, ей было тогда проще дать согласие, чем сопротивляться его напору.
Но ему-то это зачем?
О большой любви говорить не приходится, да муж — не тот человек, чтобы жениться по любви. Он все делает только ради выгоды, если можно так выразиться — для пользы дела. Но какая польза ему была от женитьбы на ней?
И вот теперь она поняла какая.
Муж ведь видел завещание ее отца и знал о месторождении «Огдо». И наверняка поговорил со специалистами и узнал о перспективном методе обогащения руды.
Вот ведь, он заказал экспертизу, в которой прямым текстом говорится, что при использовании этого метода шахта может приносить огромную прибыль!
Вот зачем она ему понадобилась — чтобы через нее наложить руку на эту шахту!
И тут Марианна похолодела.
Ведь она, Марианна, стоит теперь между мужем и изумрудным месторождением, обещающим ему богатство…
Ведь формально эта шахта принадлежит ей, поскольку отец завещал ее дочери до того, как она вступила в брак… Она не сильна в деловых вопросах, но ведь, наверное, нужно от нее какое-то разрешение на ведение дел по разработке месторождения. И простой доверенностью тут не обойдешься, там же, наверное, нужно подписывать серьезные договоры с той фирмой, которая будет вести работы. И опять же нужны вложения, то есть кредит в банке придется брать. А кто ж даст кредит человеку, который формально не владеет предприятием?
То есть мужу придется ей все рассказать. А это опасно, потому что, хоть Марианна в его глазах и полная дура, вдруг она кое-что сообразит? Вдруг она только притворяется, что ничего не помнит, а на самом деле случай в ресторане открыл ей глаза?
То есть так оно и есть, но муж все же сомневается. Но дело серьезное, так что он решил ее просто убрать. Деньги-то огромные.
А муж ни перед чем не остановится, если захочет чего-то добиться.
Не остановится даже перед убийством…
Ну да, ведь там, перед библиотекой, было самое настоящее покушение, никакая это не случайность, потому что позавчера было еще одно покушение, в галерее. Кто-то всыпал яд в шампанское. И если бы Марианна выпила тот бокал, то уже была бы мертва.
Кстати, нужно позвонить в больницу и выяснить, как там художник Вареников. Не то чтобы Марианну сильно интересовало его здоровье, просто узнать, будет ли расследование.
Значит, первое покушение не удалось, муж перешел к плану «Б». И нарочно ведь сам уехал в командировку, чтобы обеспечить себе алиби. И Юрия к матери отпустил на три дня, чтобы свидетеля убрать.
И тут перед Марианной всплыло лицо водителя той страшной черной машины. Твердо сжатые губы, гладкие черные волосы и выделяющаяся на них одна седая прядь. Да это же Дронов, зам по безопасности фирмы мужа! Очень приметная личность, с этой его седой прядью, хоть бы волосы красил, что ли… Или кепочку на дело надевал.
Марианна даже вздрогнула, так что водитель такси покосился на нее в зеркало и спросил, все ли у нее в порядке. Она отмахнулась от него и сжала руки, до того стало ей страшно. Потому что подозревать мужа — это одно. А убедиться воочию, что именно муж хочет ее смерти — это совсем другое. И это ужасно.
Но теперь она точно знает, что раз Дронов был за рулем — стало быть, это муж ему приказал.
Марианна понятия не имела, какие у них с мужем отношения, знала только, что этот человек, Валентин Дронов, ее пугает. Хотя при немногочисленных встречах на корпоративах они не сказали друг другу ни словечка. Он к ней близко не подходил, скупо кивнет издали — и все. Но этот его взгляд, всегда плотно сжатые губы, не знакомые, надо полагать с улыбкой. Впрочем, кто знает, возможно, его улыбка выглядит еще страшнее, думала тогда Марианна.
Теперь она точно знала, что Дронов — убийца. Что-то такое слышала она краем уха, что муж с этим Дроновым давно работают вместе. Ага, работают…
Однако нужно взять себя в руки и следовать своему плану. Осталось всего два дня до приезда мужа. Нужно торопиться, но быть очень осторожной.
Дома она позвонила Гусеву и договорилась с ним о встрече, сказала, что хочет поручить ему кое-какую работу. Но в агентство идти отказалась, лучше встретиться в каком-нибудь малолюдном кафе.
На следующий день Розамунда сидела в своих покоях вдвоем с Хелмегисом. Слуг она отослала.
— Ты последнее время мрачен, — сказала она возлюбленному, накручивая темную прядь на палец.
— Я чувствую себя как дикий зверь в клетке! — раздраженно проговорил Хелмегис. — Мы живем в Равенне, как пленники! Не можем даже выехать из города на охоту! Я часто вспоминаю свою прежнюю жизнь — пиры, сражения, походы… соколиная охота, наконец… я чувствовал себя живым! Я чувствовал себя мужчиной! Я чувствовал себя свободным! А здесь… здесь мне не хватает воздуха!
— Не предавайся унынию! Ты же знаешь — родичи убитого тобой Альбоина только и мечтают захватить тебя! Если ты попадешь им в руки, они предадут тебя страшной смерти!
— Ты говоришь — тебя, ты… мы вместе убили короля и вместе должны заплатить за это!
— Тебя никто не заставлял…
— Ты меня уговорила!
— И разве я обманула тебя? Я сказала, что нас примут в Равенне и мы будем вместе — и все так и вышло!
— Равенна… эти византийцы выглядят как женщины! Они одеваются, как женщины, причесываются, как женщины, умащиваются благовониями… мне противно находиться среди них!
— Не говори так, дорогой. Эти люди дали нам убежище. И кроме того, ты же знаешь, я послала надежных людей к твоим соплеменникам, лангобардам, чтобы они прощупали обстановку. Возможно, мы сумеем вернуться, и не просто вернуться… возможно, мне удастся занять трон Альбоина. Удастся сделать тебя королем.
— Меня? Королем? Как ты это себе представляешь?
— Ты же знаешь, что в войске лангобардов немало гепидов, а для них я — дочь великого Кунимунда, его законная наследница… наследники Альбоина перегрызлись между собой, ни один из них не может набрать достаточно сторонников, и, если мы вовремя появимся и возглавим гепидов, власть может качнуться в нашу сторону. Особенно с нашим золотом и с поддержкой византийцев.
— А они поддержат нас?
— Я уговорю экзарха. Его советник, Нарцисс, прислушивается ко мне.
— Ты считаешь, это возможно?
— Во всяком случае, стоит попытаться. А сейчас давай выпьем за успех нашего дела! — с этими словами Розамунда протянула любовнику золотой кубок с вином, второй поднесла к своим губам.
Хелмегис сделал жадный глоток, еще один и вдруг закашлялся.
— Это вино… — проговорил он удивленно. — У него какой-то странный вкус…
— Это очень хорошее вино из Испании. Советник экзарха, Нарцисс, прислал нам целый бочонок.
— Нарцисс, Нарцисс… у тебя через слово этот Нарцисс! — недовольно проворчал лангобард. — Но это вино горчит… и у меня от него жжет в горле…
Вдруг лицо его перекосилось:
— Вино отравлено! Это ты отравила его!
— Что такое ты говоришь, любимый? Как ты мог так подумать?
— Ты убила мужа — теперь решила избавиться от меня!
— Как такое могло прийти тебе в голову? Ты знаешь, как я тебя люблю… ты знаешь, чем я пожертвовала, только чтобы быть с тобой! Ты знаешь, от чего я отказалась…
— Ты… ты лживая змея… ложь сочится из твоих уст, как сок из спелого плода… ты обманула меня, заставила сделать за тебя всю грязную работу, заставила убить короля, а теперь хочешь избавиться от меня… но ты не выйдешь сухой из воды! Ты сама выпьешь свой яд!
С этими словами Хелмегис поднес к губам Розамунды свой кубок с остатками вина:
— Пей!
Розамунда сжала губы и попыталась отвернуться. Но Хелмегис насильно раскрыл ее рот и влил в него вино.
Тут силы оставили его. Он покачнулся, сделал несколько шагов и упал. По его телу пробежала мучительная судорога, на губах выступила кровавая пена, и он застыл, глаза его закатились.
Розамунда почувствовала, что яд начинает действовать и на нее. В глазах начало темнеть, пищевод жгло адское пламя, руки и ноги охватила предательская дрожь. Из последних сил она кинулась к столу, схватила кувшин с водой и сделала несколько торопливых глотков, затем вложила два пальца в рот, чтобы извергнуть остатки яда.
Затем, пока тело еще слушалось ее, она дрожащими руками сняла с пальца заветный перстень, доставшийся ей от матери. В перстне было потайное углубление, в котором хранился белый порошок — снадобье, помогающее от ядов.
Она всыпала противоядие в воду и выпила его.
Тут слабость окончательно победила ее, и Розамунда упала на плиты пола.
Пробудилась она от льющейся на лицо холодной воды.
Над ней склонилась верная служанка Альдана.
— Что с вами, госпожа? — говорила она взволнованно. — Я вошла — а тут такое… господин Хелмегис мертв, а вы едва дышали… слава Создателю, вы пришли в себя!
— Да, слава Создателю! — едва слышно проговорила Розамунда.
— Что же с вами случилось, госпожа?
— Должно быть, это какая-то болезнь. От дурной воды.
— А не могла случайно попасть в ваше вино та крысиная отрава, которую продал мне торговец пряностями?
— Что ты болтаешь? Как это она могла попасть в вино? Если только ты сама его подсыпала?
— Что вы говорите, госпожа? Вы знаете, как я вам предана!
— Так прекрати болтать, лучше подай мне воды — умыться… и чистую одежду…
На следующий день советник экзарха Нарцисс проведал Розамунду в ее покоях.
Розамунда полулежала на низком ложе, накрытом узорным покрывалом. Лицо ее было бледно.
— До моего владыки, господина Лонгина, дошли слухи, что вас поразила тяжкая болезнь. Я рад видеть, что вам удалось справиться с этой болезнью. С прискорбием я узнал, что господину Хелмегису, вашему спутнику и другу, не так повезло. Болезнь погубила его.
— Боюсь, что это не болезнь, ваша милость.
— Что же тогда?
— Вы знаете, что у меня много врагов среди властителей лангобардов. Я думаю, они подослали убийцу, который подмешал отраву в нашу еду или питье.
— Как убийца смог проникнуть в Равенну?
— А может, ему и не пришлось проникать сюда. Может быть, мои враги подкупили того, кто был рядом.
— Вы кого-то подозреваете?
Розамунда выразительно покосилась на дверь, за которой только что скрылась Альдана, и проговорила нарочито громким и ненатуральным голосом:
— Нет, ваша милость, я никого не подозреваю! Рядом со мной только верные, преданные люди! Никто из них не мог бы польститься на золото лангобардов и предать меня.
— Да, вы правы! — так же громко произнес Нарцисс, ответив Розамунде выразительным, понимающим взглядом. — Что ж, я передам господину экзарху, что вы чувствуете себя не в пример лучше. Я уверен, что это его обрадует.
Вечером в покои Розамунды вошла молодая девушка с быстрым приметливым взглядом.
— Кто ты и зачем пришла? — осведомилась Розамунда.
— Меня зовут Клодия, меня прислал господин Нарцисс вместо вашей служанки. Я буду прислуживать вам.
— Вместо моей служанки? — удивленно переспросила Розамунда. — А где Альдана?
— Это такая грустная история! Боюсь, вы расстроитесь, госпожа.
— Говори.
— Ваша служанка шла мимо рынка, и какой-то негодяй напал на нее и ударил ножом. Она умерла на месте.
— Вот как! Это и правда грустная история.
Рано утром зазвонил телефон Марианны.
На дисплее высветился номер Анны, ее компаньонки по картинной галерее. Время было раннее, галерея еще была закрыта, и Марианна удивленно спросила подругу:
— Привет! Что-то случилось?
— Случилось, — в голосе Анны звучали растерянные нотки. — К нам в галерею сегодня ночью влезли!
— Влезли? Вот странно! С каких это пор грабители интересуются современным искусством? И что, много украли?
— Да я пока не разобралась… вообще, все как-то странно… может, ты подъедешь?
Марианна не стала задавать подруге лишних вопросов и приехала в галерею.
На первый взгляд все было в порядке, никакого видимого разгрома. В первом зале стояла растерянная Люся, она молча указала Марианне на подсобку. Там, среди прислоненных к стене картин, Анна на повышенных тонах разговаривала с Гошей, парнем, который устанавливал у них охранное оборудование.
— За что мы тебе деньги заплатили? — задавала Анна традиционный в таких случаях вопрос.
— Ну, то есть как за что… за безопасность… — мямлил Гоша.
— И где же эта безопасность?
— Ну, что пропало-то? — с порога спросила Марианна.
— Да ты знаешь, ничего особенно и не пропало… вроде все картины на месте.
— А что вообще случилось? Может, просто сигнализация по ошибке сработала?
— Такого не может быть! — возмутился Гоша. — У меня стоит очень надежная защита от ложного срабатывания!
— Да нет, ошибки не было. Кто-то отключил сигнализацию, взломал заднюю дверь и проник в галерею. Но в самой галерее, похоже, вообще ничего не тронули…
— А где тронули? — уточнила Марианна, почувствовав в словах подруги недоговоренность.
— Да вот, смотри!
Только теперь Марианна заметила, что распахнута неприметная дверь, за которой был чулан. Дверь, на которой все еще висел постер с покосившейся, вросшей в землю охотничьей избушкой. Той самой избушкой, которую Марианна видела во сне.
Марианна заглянула в чулан.
Там и правда все было разгромлено — горшки и амфора разбиты, кисти и весь реквизит разбросаны по полу, стеллаж отодвинут от стены, пахло разлитым растворителем…
— Ничего не понимаю! Что им здесь понадобилось? — восклицала Анна.
Марианна промолчала, но у нее возникло отчетливое подозрение.
Здесь, в этом чулане, она нашла таинственный череп. Не за ним ли охотились взломщики?
— Но ущерб минимальный, — ныл Гоша, — так что я не понимаю, какие у вас ко мне претензии!
— Претензии такие, что на этот раз нам повезло, грабители попались какие-то странные. Скорее всего, просто какие-то мальчишки на спор залезли. Но если к нам так легко залезть — в следующий раз это могут быть серьезные воры, и они…
— Анна Александровна, о чем вы говорите? Какие мальчишки? — возмутился Гоша. — Уверяю вас, здесь работали профессионалы! Они очень грамотно отключили сигнализацию, учли то, что я установил дополнительный источник питания… и камеры…
— Что, камеры тоже отключили? — заинтересовалась Марианна.
— Нет, не отключили, но залили объективы краской. Это быстрее и проще…
— Так что от твоих камер никакого проку! — припечатала Анна. — Если их так просто вывести из строя…
— Против лома нет приема! — вздохнул Гоша. — Всего несколько кадров осталось, то, что камера сняла перед тем, как ее испортили…
— Несколько кадров? — оживилась Марианна. — А можно взглянуть?
— Да пожалуйста, смотрите, Марианна Петровна, только там все равно невозможно разглядеть лицо…
Он вывел на экран компьютера сохранившиеся кадры.
На экране появился нечеткий, смазанный силуэт — худощавая фигура в куртке с опущенным капюшоном. Таинственный незнакомец подкрался к камере, протянул к ней руку с баллончиком, и тут же изображение исчезло.
Не незнакомец, мысленно поправила себя Марианна. Незнакомка. У грабителя была явно женская пластика.
— Это женщина, — подтвердила Анна ее догадку. — Но Гоша прав — лица не разглядеть, и вообще, по этим кадрам узнать человека невозможно. Так что от них никакого прока.
А вот это неправда, подумала Марианна.
Она узнала незнакомку на видеозаписи.
Узнала ее движения, ее хищную пластику, а самое главное — исходящее от нее ощущение силы и опасности.
Это именно с ней Марианна встретилась на крутой полутемной лестнице, уходя из мастерской художника Питиримыча…
Точно, с ней.
Но вслух Марианна ничего не сказала — иначе ей пришлось бы рассказывать Анне про череп, который она нашла в этом чулане, а этого ей совершенно не хотелось.
Череп — это ее тайна, и она ни с кем не намерена этой тайной делиться…
Значит, тот художник, как его… ах, ну да, Питиримыч, все-таки проболтался, что череп хранил в гипсовой голове в подсобке галереи. Или они сами узнали, что он в этом месте подрабатывал, детям рисунок преподавал.
И что теперь? Да ничего, вряд ли они станут подозревать Марианну, подумают, что гипсовую голову новые владельцы галереи выбросили вместе с черепом.
Бывший следователь, а нынче частный детектив Гусев уже ждал ее в небольшом кафе в центре города. Кафе было так себе, и это Марианну обрадовало. А еще то, что официантка не улыбалась Гусеву, хотя сегодня он был одет аккуратно и не то чтобы дорого, но даже и со вкусом. Спокойный такой, уверенный в себе мужчина, вежливо привстал с места, когда она подошла, улыбнулся слегка, махнул официантке.
Не зря он ей понравился еще тогда, пять лет назад. Но Марианна тут же себя одернула: никому не доверять! И никаких чувств, только холодный расчет. И если ненависть, то тоже ровная и холодная. Именно такую она питает к мужу.
И, как оказалось, правильно она сделала, что не стала расслабляться, потому что, когда Гусев пододвинул ей сахарницу и чуть наклонился вперед, она увидела очень близко его глаза и обострившимся зрением тут же их узнала. Именно такие глаза были у того бомжа, который вчера вытащил ее из-под колес черной машины.
Все тут же встало на свои места. И то, что бомж так быстро среагировал, и та сила, с которой он буквально выдернул ее и швырнул на тротуар.
Вот оно что… Стало быть, этот Гусев следит за ней. И кто его, интересно, об этом просил…
— Слушаю вас, Марианна Петровна, — сказал он. — Какое у вас ко мне дело?
— Дело… — она помешала ложкой в чашке, чтобы потянуть время.
Кофе с сахаром она никогда не пила, к тому же и кофе здесь явно оставляет желать лучшего. Но дело не в этом.
— Я хочу, чтобы вы или кто-то из вашего агентства сделал для меня фотографии, — начала она, — сегодня вечером в квартире по адресу такому-то встретятся мужчина и женщина. Так вот, мне нужны фотографии этой пары, причем такие, чтобы сразу было ясно: они занимались… ну, вы понимаете.
Она выразительно взглянула на Гусева и продолжила:
— Вы беретесь за эту работу? Да, кстати, я не знаю ваших расценок, но заплачу, сколько надо.
— Так-так… — Гусев очень внимательно посмотрел на нее через стол.
— Что, это для вас слишком сложно? — Марианне очень не понравился его взгляд. — Скажите сразу, я обращусь к другому. Подобных агентств в городе много…
— Так-так… — повторил он. — Марианна Петровна, я же все-таки как-никак профессионал. И знаю, что та квартира, где будет происходить встреча пары, — ваша. Она досталась вам после смерти отца, вы жили в ней до замужества. И для чего вам понадобилось приводить в ту квартиру постороннего мужчину, да еще и снимать ваши с ним развлечения на камеру?
Обострившимся слухом Марианна уловила нотку недовольства в его тоне, но поняла ее совершенно не так, потому что сильно разозлилась. Ей захотелось бросить все и уйти. Не прощаясь, за кофе сам заплатит, не обеднеет уж. Этот еще вздумал ее учить!
Но она тут же взяла себя в руки. Не время сейчас капризничать, главное для нее — это месть. И Гусев ей нужен, потому что сейчас искать другого частного детектива хлопотно. И времени совсем нет, через два дня муж появится.
— Вы следили за мной… — Марианна сказала это тихо.
— Вовсе нет! Просто в свое время я скопировал материалы вашего… дела, ограбления вашего отца, и взял их с собой. Пошел на должностное преступление, вот… — он улыбнулся.
И хоть Марианна знала, что он врет, потому что узнала Гусева в том самом бомже, что вытащил ее из-под колес машины, она невольно улыбнулась в ответ.
Он явно что-то знает, имеет смысл кое-что ему рассказать. Но, конечно, не все.
«Никому не доверяй!» — снова прозвучал в голове голос.
— Ну, вижу, что с вами нечестная игра не пройдет, — сказала она, — вы для этого слишком умны и наблюдательны. Придется рассказать вам все. Но и вы потом тоже расскажете, что знаете.
— Согласен! — тут же ответил Гусев.
Просто удивительно, до чего даже неглупые мужчины падки на примитивную лесть…
— Меня хотят убить!
И она рассказала ему про машину и про то, что узнала в водителе доверенного человека своего мужа по фамилии Дронов.
И не нашла в глазах Гусева искорки сомнения или недоверия, поскольку он видел покушение собственными глазами. Марианне он про это ничего не сказал, стало быть, тоже решил придержать важную информацию.
Марианна также рассказала про везучего художника Вареникова, который лежит сейчас в больнице и лечится там от отравления. Вроде бы на поправку пошел, от природы мужик здоровый как лось, по выражению его приятеля.
— Выясню! — Гусев сделал пометку в своем телефоне. — Но… мотив… какой же мотив?
И тогда она рассказала ему про шахту. И даже показала фотографию экспертизы.
— Да… — Гусев задумчиво покачал головой, — все сходится… А скажите, как вы про это узнали?
— Вы задаете слишком много вопросов! — запротестовала Марианна, не хватало еще ему рассказывать о скандале в ресторане. — Теперь ваша очередь!
— Ну да… — Гусев рассказал все, что ему удалось узнать о смерти ее отца пять лет назад, — и что за всем стоял некто Перегуд, который сейчас стал богатым и влиятельным человеком. И законопослушным, во что не очень верится, люди-то ведь не меняются. — И вот, кстати, я припоминаю, что на той камере, которая засняла машину, где пассажиром был Артем, на месте водителя сидел тип, очень похожий на Дронова, как вы его описали. Запись, конечно, оставляла желать лучшего, но гладкие черные волосы хорошо просматриваются, и эта седая прядь… И соседка, которая видела Машу Петрову накануне ее гибели, описала очень похожего сопровождавшего ее мужчину. Только ей не поверили… Стало быть, Дронов у вашего мужа используется для таких дел. И сейчас то же самое, что и пять лет назад.
— И я так понимаю, что сделать ничего нельзя, так ведь?
— Ну да, дело закрыто…
— Вот поэтому мне непременно нужно выяснить, что происходит на фирме моего мужа. И этот парень, Вячеслав, мне поможет. Он кое-что должен знать. Но так просто разговаривать со мной не станет, а вот если его припугнуть…
— Вы точно знаете?
— Да он весь как на ладони! — отмахнулась Марианна. — Такой, знаете, самовлюбленный эгоист, только о себе и думает. Пугнуть его, что с работы выгонят, карьера накроется медным тазом, а муж мой такое вполне способен сделать, этот Вячеслав и расстарается. Короче, вы беретесь или мне другого искать?
— Берусь… Но вы же не собираетесь с ним…
— Разумеется, не собираюсь, но это моя проблема! — усмехнулась Марианна.
Они обговорили еще некоторые существенные детали, после чего Марианна взглянула на часы и заторопилась — нужно еще успеть перед свиданием красоту навести.
Гусев подвез ее до ворот коттеджного поселка, на всякий случай остановив машину в мертвой зоне, чтобы на камере не засветиться.
Дом был весь уставлен ведрами с водой, швабрами и тряпками. Хлоркой вняло зверски. Доротея вдумчиво протирала перила, было похоже, что делала она это с самого утра.
— Уволюсь я! — угрюмо сообщила кухарка Нина Ивановна. — Сил моих больше нет терпеть эту… эту… — она добавила непечатное слово.
И Марианна не стала делать ей замечание, поскольку сама думала так же. От кухарки несло спиртным, что тоже было понятно — распустились без хозяина, да еще и вонь такая стоит.
Марианна собралась быстро, но таксист в салоне все принюхивался и смотрел удивленно: дама вроде приличная, обеспеченная, одета дорого, а запах… Или, может, это теперь духи такие новые… Кто этих богатых поймет?
Вячеслав немного опоздал. Марианна даже забеспокоилась, что он передумал и не придет. А возможно, она пришла чуть раньше, во всяком случае, минут пять ей пришлось ждать. Ну погоди, голубчик, это тебе зачтется.
Правда, пришел он с букетом цветов и так долго извинялся за пробки, что Марианна поняла: врет. На самом деле небось пришел пораньше и сидел в машине или прятался неподалеку, ожидая ее появления. А вдруг она передумала и не придет? Эти обеспеченные дамы такие капризные, неизвестно, что у них на уме…
И он будет сидеть как полный дурак с этим букетом и ждать, а официантки будут подсмеиваться над ним исподтишка. Да, тяжелый случай…
Марианна ничуть не попеняла ему за опоздание, явно ему обрадовалась и защебетала. Что-то они ели, откровенно говоря, ни он, ни она не ощущали вкуса. Голова Марианны была занята тем, чтобы как можно глубже посадить Вячеслава на крючок, а он решал в уме сложную задачу: будет или нет сегодня продолжение ужина в интимной обстановке. Может быть, богатой даме скучно и она решила поболтать и развлечься этак простенько, в недорогом ресторанчике посидеть, нервы пощекотать…
Однако Марианна утроила усилия, в ход пошли прозрачные намеки и откровенные взгляды, так что Вячеслав понял, что если он сейчас вежливо простится и посадит даму в такси, то она при случае это ему припомнит. Обиженные бабы ужас какими вредными могут быть, а у этой еще и возможности есть… Опять же лестно, когда такая красивая, холеная… ну, про это мы уже говорили.
В конце концов Марианна прямо пригласила его зайти выпить, вот буквально тут, рядом…
Ее квартира была в порядке, только пыли многовато и воздух немного затхлый. Но Марианна обернула это к своей пользе: раздернула занавески и открыла окно. А когда закрыла, то занавески оставила в том же положении. И переставила торшер, как они договорились с Гусевым, и незаметно расположила Вячеслава так, чтобы снимки получились как можно более качественными.
Она немного волновалась, не будет ли противно целовать совершенно незнакомого мужчину, который к тому же совершенно ей не нравился. Откровенно говоря, она его слегка презирала.
Но все получилось очень легко — натренировалась на муже изображать чувства, которых и в помине не было. Впрочем, Вячеславу и не нужны были ее чувства.
Она с удовлетворением убедилась, что он уже дозрел, и позволила отнести себя в спальню, где занавески были тоже раздернуты, но он этого, естественно, не заметил. И два бокала вина стояли на тумбочке, она открыла бутылку, пока он был в ванной. И положила в его бокал две таблетки успокоительного (спасибо доктору Вильяму Шекспировичу, и от него есть какая-то польза).
Вячеслав выпил вино залпом, чтобы не отвлекаться от процесса, Марианна еще немного потянула время, подвела его к окну, после чего убедилась, что лекарство подействовало: он стал какой-то вялый, и о том, чтобы переходить к решительным действиям, не было и речи.
И в этот момент зазвонил ее телефон. Все по плану, как и было условлено с Гусевым.
— Да, дорогой, — ответила она испуганным голосом. — Ты возвращаешься? Где я? Ты звонил домой и прислуга сказала, что я отсутствую? Да я тут с подругой… ты ее не знаешь… ну да, скоро буду дома… Конечно, уже еду!
— Ты слышал? — теребила она Вячеслава, который устроился уже поспать на широкой кровати… — Мне нужно идти, причем как можно скорее! Муж звонил, он знает, что я не дома.
— Ну и что? — Вячеслав попытался притянуть ее к себе. — Что с того, он же в командировке…
— А если он отслеживает мой телефон? — в панике закричала Марианна, быстро одеваясь. — Мне срочно нужно домой, он будет звонить через сорок минут! Да не тормози ты!
Она буквально выпихнула его из квартиры, не дав застегнуться и зашнуровать ботинки. И убежала, оставив его у подъезда.
Через два квартала ее подхватил на машине Гусев. Сказал, что все прошло хорошо, снимки получились, но смотрел при этом очень неодобрительно.
Несколько дней спустя Розамунда в сопровождении новой служанки шла по городу. Вдруг к ней приблизилась оборванная нищенка.
— Подай старухе на пропитание! — прошамкала она беззубым ртом.
Розамунда нашла мелкую монету, сунула старухе. Та многословно поблагодарила ее и незаметно сунула в руку сложенный вчетверо клочок пергамента.
Придя домой, Розамунда отослала служанку и развернула пергамент.
На нем было написано всего несколько слов.
«Едва стемнеет, приходи к западной башне».
Розамунда прочла записку дважды, а затем сожгла ее.
А вечером, едва солнце опустилось за горизонт и Равенна погрузилась в темноту, Розамунда одна, без слуг, отправилась к западной башне городских укреплений.
Возле этой башни селились люди нечистых профессий — живодеры, кожевники, уборщики городских улиц. Там же обосновались продажные женщины низшего разряда, воры и прочая сомнительная публика. Почтенные люди избегали этих мест.
Едва Розамунда приблизилась к башне, к ней подошел здоровенный одноглазый детина в поношенном плаще. Окинув женщину похотливым взглядом, он попытался ее схватить. Розамунда отскочила в сторону и прошипела:
— Проваливай!
— Что? — одноглазый злобно оскалился. — Ты, шлюха, кем себя возомнила? Ты сделаешь все, что я захочу, или я тебя изуродую!
— Я сказала — проваливай! — повторила Розамунда и вытащила из-под плаща кинжал.
— Вот как? У этой маленькой сучки есть зубы? А это мне даже нравится! — одноглазый бросился на Розамунду, но в это время из тени башни появился сгорбленный нищий в жалких отрепьях, опирающийся на суковатый посох.
Встав на пути одноглазого, он проговорил:
— Ты что, не понимаешь простую человеческую речь? Женщина сказала, чтобы ты проваливал, — так проваливай туда, откуда появился, если не хочешь провалиться прямиком в ад!
— А это еще что за замухрышка? — одноглазый пренебрежительно уставился на нищего. — Тебе что, старик, жить надоело? Ну так это дело поправимое…
Он шагнул к нищему, замахнувшись на него кулаком, но тот чуть заметно отступил и ударил здоровяка посохом под колени. Одноглазый грохнулся на землю, попытался встать, изрыгая страшные ругательства, но нищий ударил его еще раз и еще — по спине, по шее, по голове.
Здоровяк утробно охнул и растянулся в пыли, не подавая признаков жизни.
Розамунда следила за этим странным поединком, точнее, избиением. Когда одноглазый затих, нищий горбун поклонился ей и проговорил с почтением:
— Простите, что я немного опоздал, милостивая госпожа.
— Так это ты передал мне ту записку?
— Конечно, я.
— И зачем ты вызвал меня в это скверное место?
— Я хотел рассказать вам, что происходит в стане лангобардов.
— И почему ты думаешь, что меня это интересует?