– Ну, я добрался до Индии, оказалось – богом забытое место, так что я решил оттуда поехать в Италию, потому что, ну, ты же понимаешь, Италия. Что может быть лучше. Ну вот, а там я кое с кем познакомился… и мы решили вернуться. Очень сочувствую по поводу твоей мамы. Мы были в Альпах. Чертовски плохой интернет. Я только недавно узнал. Ужасно досадно.
У Сары все сжалось внутри. Она вдруг почувствовала себя невыносимо маленькой.
– Да… спасибо.
Он что, правда сказал, что смерть ее матери – это ужасно досадно?
Около Майка материализовалась неестественно яркая блондинка на несколько дюймов выше него. С великолепной фигурой, в белом платье – обтягивающем во всех нужных местах – и серебристых босоножках на высоченных каблуках.
– Майкл, наш столик готов.
Она произносила его имя как «ми-ки-лиии», с гортанным итальянским акцентом.
– Это Абриэль.
Ее искусственный загар лежал неровно, а поверх него она посыпалась какой-то блестящей пудрой, искрящейся на свету и придающей Абриэль сходство с рождественской ярмаркой – или вампиром среди бела дня.
Сара пожала теплую переливающуюся руку. Покосилась на Фила – тот все еще разговаривал по телефону. Взгляды их встретились. Фил посмотрел на Майка, расширил глаза и резко закончил разговор. Он быстро подошел к Саре и кивнул Майку.
– Фил, старина! – Майк схватил его за руку и крепко пожал. – Чертовски рад, как поживаете?
– Отлично, – ответил Фил ровным голосом. Без тени эмоций.
Майк приподнял брови, явно удивленный тем, что Сара ужинает с Филом.
– Фил помогает мне с… э-э-э… с одним писательским проектом.
– В самом деле? Я тут и сам взялся за книгу. Про свой опыт в Италии. Что это мне дало в смысле лидерских способностей, бизнеса, делового успеха – всего такого, и, знаешь, идет прямо хорошо. Со стороны мне всегда казалось, что книги писать сложно, но теперь я понял – сущие пустяки.
Сара теребила в пальцах сережку. Почему у нее так горят уши?
– Э-э-э… это ты удачно, Майк.
Бывший муж казался ей одновременно и до боли знакомым, и совсем чужим. Голос тот же, а вот брови словно бы потемнели. И что это за маленькая татуировка в виде виноградной лозы у него на шее? Наверняка переводная, не настоящая. Майк начинал умирать от банального пореза бумагой.
Теперь у нее горело уже все тело. По спине потекла струйка пота.
– Я подумал, для бизнеса полезно было бы выпустить книгу тут, да? Может, Фил меня с кем-нибудь познакомит, а, старина?
– Очень сомневаюсь, – произнес Фил.
Майк с преувеличенной веселостью расхохотался и хлопнул Фила по плечу, как будто Фил просто шутил – хотя оба знали, что тот и не думал.
Абриель склонилась на плечо Майку, томно поигрывая кудрями у него на затылке.
– Слушайте, – заявил Майк, – вы просто должны поужинать с нами.
Фил чуть сдвинул брови, посмотрел на Майка ледяным взглядом и покачал головой.
– Сара, нам пора.
Он показал на дверь, Сара неловко попрощалась. Фил взял ее под руку, вывел и проворно запихнул в первое же подъехавшее такси.
Сара сидела на заднем сиденье и никак не могла отдышаться. Голова у нее кружилась. Она слышала, как Фил дает водителю ее адрес. Сара попыталась дышать чуть медленнее. Не хотелось бы зайтись в панической атаке в такси, при Филе. Вот уж не хватало разреветься прямо перед ним. Она со всех сил старалась наскрести пресловутую стальную волю. Но такое потрясение. И так внезапно.
Перед глазами стоял Майк – приветственно улыбающийся, как будто однокурсницу по университету встретил. Шесть лет брака – а он ведет себя точно они старые друзья.
И у него новая девушка. Сногсшибательная искрящаяся блондинка.
– Ты как? – спросил Фил. В голосе его было столько неожиданной и искренней заботы, что Сара больше не смогла сдерживаться. По лицу у нее покатились слезы. Не успев подумать как следует, она обняла Фила и уткнулась головой ему в плечо, сотрясаясь от рыданий. Сперва Фил закоченел, не зная, как реагировать, а потом неловко обнял Сару за плечи. У него никогда не было дочери. Да и в целом он не очень-то знал, как обходиться с чужими эмоциями, – но сейчас покрепче обнял Сару, ласково пожал ее плечо и не мешал выплакаться, пока сам давал водителю какие-то новые указания.
Некоторое время они ехали молча. Наконец Сара успокоилась, вытерла глаза и нос и выглянула в окно.
– Куда мы едем?
– В другой ресторан.
– Куда?
– Увидишь.
Через тридцать минут они проехали по мосту в Квинс.
Сара посмотрела на Фила.
– Квинс?
– Положись на меня.
Такси остановилось перед кирпичным зданием в заброшенном с виду районе. Ярко-зеленая вывеска гласила: «СК Объединенных шахтеров „Рудар“».
Сара сощурила опухшие глаза.
– Что это за место?
– Футбольный клуб. И мой любимый ресторан.
– Футбольный клуб?
– Тут внизу ресторан с дивной хорватской кухней.
Сара была переполнена скептицизмом, но и любопытством тоже.
Они вошли в бар с неожиданно приветливой и праздничной атмосферой. Кряжистые старики потягивали пиво из огромных кружек и разговаривали на языке, которого Сара никогда в жизни не слышала. Одни играли в карты, другие смотрели футбол на многочисленных экранах. Фил помахал кому-то из них на ходу и повел Сару вниз.
По контрасту с баром в ресторане оказалось очень тихо и уютно. Не более дюжины столиков с накрахмаленными белыми скатертями. На стенах – большие фотографии хорватских пейзажей с причудливыми старинными городками и лазурными пляжами.
Сара с Филом уселись за столик рядом с выложенным кирпичом камином. Огня сейчас не было. Фил заказал несколько разных блюд, чтобы Сара могла попробовать всего понемножку. В ожидании еды она пила ромашковый чай, а Фил взял себе бокал красного вина. После приступа слез в машине у нее разболелась голова, так что она выпила пару таблеток «Адвила».
– Простите, что так расклеилась… Просто совершенно не ожидала его увидеть.
– Майк никогда тебя не заслуживал, – тихо промолвил Фил.
Сара покачала головой.
– Что вообще это значит? Все всегда друзьям такое говорят после тяжелого разрыва, только и всего. Кого-нибудь предадут или бросят, не важно, и мы все такие: «Ах, он тебя не заслуживал».
Она устало привалилась к спинке стула.
Фил положил обе руки на стол и наклонился вперед, ближе к Саре.
– Тогда позволь мне выразиться конкретнее. Майк – самовлюбленный засранец, считающий, что все в вашем браке, плохое или хорошее, было исключительно про него. Он никогда не ценил тебя как следовало бы, никогда о тебе не заботился и самым эпичным образом тебе и в подметки не годится. Вот что я имел в виду.
Сара выпрямилась.
– О…
– Мы с твоей матерью проводили вместе очень много времени. И я кое-что знаю о вас с Майком.
Сара кивнула, не зная, что сказать.
Официант принес еду – куда больше, чем под силу съесть двоим. От запаха розмарина, чеснока и жареного мяса в Саре вдруг вспыхнул лютый голод, разгорающийся все сильнее по мере того, как официант ставил на их столик все новые блюда.
Они начали с хоты – густого овощного супа с бобами, ячменем, макаронами и квашеной капустой, потом Сара попробовала закуску из листовой свеклы, поджаренной с картофельным пюре, – выглядело это не очень заманчиво, но оказалось удивительно вкусным. Больше всего ей понравилось фузи – мягкая, воздушная паста с густым и ароматным соусом из телятины.
За едой Фил рассказал Саре, что клуб «Рудар» открылся в семидесятые годы как частный социальный клуб для шахтеров-футболистов из Истрии.
– Я даже не слышала об Истрии.
– Касси тоже. Я наконец свозил ее туда прошлым летом. Это дивный полуостров в Адриатическом море. Мы как раз были там, когда получили твое письмо про Майка.
Сара опустила вилку. Казалось бы, о таких вещах она должна была знать. В глубине ресторана негромко играла народная музыка – какой-то незнакомый ей струнный инструмент.
– Я думала, она была в Мэне.
Фил покачал головой.
Их разговор прервал официант с десертом, поставивший на стол яблочный штрудель и блинчики. Сара и не представляла, что штрудель может оказаться таким легким и пропитанным. В блинчики была завернута начинка из грецких орехов и абрикосового варенья.
– Мой сын привел меня сюда, в клуб «Рудар», девять лет назад. В то время твоя мама порвала со мной. Он познакомил меня кое с кем из завсегдатаев там, наверху. Я с детства не слышал, чтобы столько людей сразу говорили по-хорватски.
Глаза Фила затуманились, выражение лица смягчилось.
– Филипп сказал, мне надо найти свои корни. Странно, что это он мне говорил, а не я ему, но он был прав. Я стал приходить сюда раз в неделю. Это заполнило какую-то пустоту во мне – хотя я даже не осознавал, что мне чего-то недостает.
– Вы редко рассказываете о сыне.
– Когда он рос, я был ему паршивым отцом. Мы с его матерью развелись, когда ему было десять. Я все время работал. Он панковал. Мы боялись, он даже школу не закончит. И я делу не помогал.
– О.
Что Сара могла сказать? Что всегда представляла Фила худшим в мире отцом – а он теперь подтвердил ее мнение? Однако сейчас Сара видела ту его сторону, о которой раньше даже не подозревала.
– А теперь Филипп занимается вашей недвижимостью в Мэне?
– Да, и еще в нескольких местах. Он работает в маленьком художественном колледже. Не то что я… ну… он хороший человек.
– Не могу придумать лучшего комплимента. – И она и в самом деле не могла. Майк закончил один из университетов Лиги плюща – но никто и никогда не сказал бы про него того же. Может быть, все проблемы Филиппа-младшего возникли как раз потому, что отец им не занимался, и теперь Фил предпочитал сосредотачиваться на хорошем.
Сара посмотрела на висевшую напротив фотографию с головокружительным видом родины Фила. Внутри у нее вдруг зародилось какое-то смутное томление, глухая тоска, которой она пока не могла подобрать имени. Сара сложила салфетку и отпила еще чая.
Фил наблюдал за ней теплым взглядом.
– Когда ты последний раз была дома?
– Три недели назад.
– Я про Лондон. В котором ты провела первые… сколько… Семь лет своей жизни.
– Восемь.
– Так когда ты была там последний раз?
Сара немножко подумала.
– Когда мне было девять, мы провели неделю в Беркшире у бабушки.
– Но когда ты последний раз была в Лондоне, гуляла по родным улицам, ела еду твоего детства?
Сара прикусила губу.
– Я не была там с тех пор, как умер мой отец.
Фил ткнул ложкой в ее сторону.
– Ты должна туда вернуться.
– Мне надо писать книгу.
– Я в курсе. – Фил допил кофе, подал официанту знак нести счет и вытащил из бумажника кредитку. – Когда книга будет готова, тебе просто необходимо съездить на родину. Побыть там. Возьми с собой Анну-Кат.
– Теперь мой дом – Мэриленд. Лондон… с ним… очень сложно.
– Хм-м… – Фил показал на фотографию Истрии, нежно обвел взглядом ресторан. А потом снова посмотрел на Сару, склонив голову набок. – Ты недооцениваешь силу корней.
Она вздохнула.
– Даже когда от этого больно?
Фил не отвел глаз.
– Особенно когда больно.
Глава 19
Всем нам, до последнего, трудно писать… Добывать уголь еще труднее. Думаете, шахтеры целыми днями стоят в кружке и обсуждают, как трудно добывать уголь? Ничего подобного. Они просто идут и копают.
Шерил Стрэйд
От: Глория Нетт
Кому: Сара Грейсон
Дата: Четверг, 11 июля, 12:30
Тема: Ни минутки спокойной!
Дорогая мисс Грейсон!
Здесь, в «Айрис», у нас жизнь так и кипит. Ни минуты спокойной! Сегодня заходил мистер Эшер Монро, встречался с Джейн. Чуете, к чему это я? Джейн просила меня не упоминать о его визите Филу, и я не стану. Словом, надеюсь, вам хорошо пишется.
С теплым приветом,
Глория Нетт,
младший администратор, «Айрис Букс»
Текстовая переписка, четверг, 6 июля, 18:30
Сара
Вы не знаете, кто такой Эшер Монро? Один мой друг говорит, что он заходил на днях в «Айрис». Какое-то знакомое имя. Гугл пишет, ему принадлежит сеть британских магазинов. Мой друг, похоже, считает, это имеет какое-то отношение ко мне.
Фил
Работай и не отвлекайся. Я проверю.
Текстовое сообщение в четверг, 11 июля, 19:03
Дэвид Оллман
Нужно обсудить еще несколько пунктов контракта. Буду в НЙ в эти выходные. Бранч в воскресенье?
Почти весь день лил дождь, и даже теперь, вечером, во влажном воздухе висела мелкая морось. Сара быстрым шагом прогуливала Гэтсби в Сентрал-парке, мимо бейсбольных полей и «Таверны на лугу», которую они миновали, как раз когда там зажглись мерцающие огоньки. Сара глубоко дышала, голова гудела после очередного утомительного дня с «Эллери Доусон». Закончив с планом, она теперь расписывала подробнее первые главы. Видеть, как они обретают форму, было здорово и вдохновительно, но к вечеру у нее все клетки мозга гудели от напряжения.
Держась на дорожке для пешеходов, она уволокла Гэтсби от грузовичка с сосисками и, решив, что лучше выбрать маршрут поспокойнее, свернула направо мимо Овечьего луга. И только успела шагнуть на новую дорожку, как услышала, что кто-то окликает ее по имени, но подумала, что ей послышалось, и обращать внимания не стала. Зов повторился… уже громче. Сара быстро оглянулась. Кто-то догонял ее сзади. Высокая женщина в черной бейсболке и дорогущем спортивном костюме для йоги. Она до крайности напоминала…
Нет же. Сара покачала головой. Не может быть.
Она продолжала идти вперед.
Женщина снова позвала ее по имени.
Сара ускорила шаг, внезапно всерьез испугавшись за свое психическое здоровье.
Она быстро бросила взгляд за плечо. Женщина догоняла.
Сердце у Сары билось часто и неровно. Наверное, это ей просто снится.
Однако на сон было совсем не похоже. Может, галлюцинация? У Сары разболелась голова. Нужно больше спать. Может, даже взять выходной день и не думать об Эллери.
– Сара! Сара Грейсон!
У Сары похолодело в груди. Она слышала, что иногда сумасшествие именно так и начинается – с галлюцинаций. Придется звонить по телефону экстренной связи Сибил Браун-Бейкер. И что она ей скажет? «Мне кажется, что Эллери Доусон гонится за мной по Сентрал-парку?»
Нарастающая паника гнала Сару вперед. Она попыталась было перейти на бег, но Гэтсби подстраиваться не спешил. Сара запуталась ногой в поводке и с размаха грохнулась на четвереньки, ударившись руками и коленками.
Она ожидала, что Эллери промчится мимо с маньяческим хохотом, как делала во всех Сариных снах. Но та вместо этого наклонилась и присела рядом.
– Прости, подруга. Ты как, ничего?
Сара крепко-крепко зажмурилась. У Эллери Доусон не было австралийского акцента.
Зато у Шер Фокс был.
Сара открыла глаза.
Прелестное, безупречное личико Шер смотрело на нее с искренней озабоченностью.
– Простите. Не хотела вас пугать. Я Шер Фокс. Помните меня? Мы встречались на премьере.
Она что, правда, думала, Сара могла забыть?
– Да. Простите. Конечно.
Сара попыталась вскочить на ноги, но снова запуталась в поводке Гэтсби. Кое-как распутавшись, она поднялась, чувствуя, как лицо полыхает от смущения. Отряхнула грязь с исцарапанных коленок и попыталась улыбнуться, как будто это все пустяки.
– Сперва вас не узнала.
– Тут совсем рядом есть скамейка. Может, вам лучше минутку посидеть? – Шер взяла у Сары поводок Гэтсби и повела их к скамейке с облупившейся зеленой краской.
Сара соскребла с ладони еще немного грязи.
– Э-э-э-э… а вам не рискованно выходить вот так вот, ну знаете, одной на люди?
– Да я не одна. – Шер показала на серьезного мужчину, стоявшего на тропе в десяти футах от них. – Со мной Кроуи.
Ну разумеется, у нее есть телохранитель по имени Кроуи. Сложением он напоминал Дуэйна Джонсона, только чуть покороче. И сейчас переминался с ноги на ногу возле объявления, предлагавшего бесплатный анализ характера по почерку.
– Здесь, в Нью-Йорке, у меня даже больше свободы. Могу надеть кепку и пойти побегать в парке, могу просто затесаться в толпу на улице – тут хватает людей поинтереснее меня.
Колени у Сары жгло и щипало. Интересно, не найдется ли у Шер и на такой случай с собой готового средства? Может, Кроуи носит для нее запас всего такого в сумочке на поясе? Она покосилась на телохранителя. Никаких сумочек.
Шер присела почесать Гэтсби голову.
– И кто у нас такой красивый?
Гэтсби заинтересованно насторожил уши. Понюхал Шер и лизнул руку с безупречным маникюром.
– Это Гэтсби.
– Гэ-э-этбси, ах ты красавчик мой.
Сара некоторое время смотрела на Шер, а потом протерла глаза. Может, это и правда сон.
– Ну, в общем, прошу прощения, что напугала. Просто хотела поздороваться и… – Она быстро вытерла глаза рукавом. Шмыгнула носом и повернулась к Саре. – Мне так жаль – я про вашу маму. Она очень много для меня значила.
Сара увидела в глазах Шер слезы. Ей понравилось, с какой простотой актриса сказала «мама». Внезапно вся ее неловкость исчезла.
– Спасибо.
Шер медленно кивнула.
– Моя мама тоже умерла всего несколько лет назад.
– Соболезную.
– Спасибо. Не стану утверждать, будто в точности знаю, что вы сейчас испытываете, но все-таки знаю чуть больше, чем многие, да? – Шер сжала руку Сары пониже локтя. Сара закрыла глаза и кивнула.
По тропинке приближалась пара бегунов, толкавших перед собой коляску. На ходу они громко спорили о какой-то Монике. Уже почти совсем стемнело, но дорожку освещали фонари. Стараясь не привлекать к себе внимания, Шер надвинула бейсболку на лоб, а когда пара прошла, состроила Саре смешную рожицу.
Сара засмеялась.
Шер улыбнулась в ответ.
– Ну ладно, не буду больше вас с Гэтсби задерживать.
Она поднялась, собираясь уходить.
– Шер, постойте. У меня к вам вопрос.
Шер опустилась обратно.
Сара покусывала нижнюю губу, пытаясь подобрать слова.
– В нашу первую встречу вы спросили – «что будет с моим отцом?», ну то есть с отцом Эллери, да? Вам до смерти хотелось знать, что с ним происходит в пятой книге.
– И до сих пор хочется.
– Если бы последнюю книгу писали вы… что бы с ним сталось?
Шер распахнула глаза.
– Так вы знаете, кто эту книгу пишет?
– Э-э-э… ну, наверное… то есть да, я знаю, и я вроде как помогаю, – неловко забормотала Сара. – Мы просто пытаемся, чтобы вышло как надо.
Шер чуть заметно прищурилась, словно призывая особые способности Эллери. Сара напомнила себе, что на самом деле никаких особых способностей у актрисы нет, так что Сара не обязана ничего ей рассказывать. Она выжидательно промолчала.
Шер медленно кивнула:
– Ну ладно. Что ж, у меня давно уже ощущение, что простых ответов касательно Питера Доусона просто-напросто нет. Правда – сложная и запутанная штука.
– Но он предатель?
Шер тихонько засмеялась.
– Не знаю. Новому автору придется принимать ряд очень крупных решений, и я ей… или ему не завидую. Готовясь играть Эллери, я побывала в гостях у вашей мамы в Мэне.
– В самом деле?
Кассандра обычно проводила лето в Мэне, но Сара никогда там не была. Теперь ей самой странно было, как так получилось. Мама же каждый год ее приглашала. Почему она не приехала?
– Там настоящий рай. И поскольку именно там ваша мама по большей части и писала книги про Эллери, то там словно бы витала эта энергия нас троих: вашей мамы, меня и Эллери. – Когда Шер говорила, руки ее снова начинали летать. – Ваша мама сказала мне: чтобы Эллери стала живой, ей самой пришлось стать Эллери. Пришлось видеть мир таким, каким видит его Эллери, а значит – настроиться на мельчайшие детали, совсем как Эллери, – и она сказала, мне тоже надо так.
Сара медленно выдохнула, осторожно прокручивая эти слова у себя в голове.
– С тех пор я стараюсь мыслить как Эллери. Вот, например, вы обратили внимание, что у вас под спиной на скамейке табличка с посвящением?
Сара покачала головой.
– От Тео – Марте. И там сказано: «Лети домой» – и изображение чайки.
Сара обернулась и посмотрела на табличку. Все, как сказала Шер.
– А ребеночка в коляске у людей, которые только что прошли, вы разглядели?
– Вроде бы нет.
– Ребенка там не было. Была собака. Белый уэсти. Такой хорошенький. – Шер засмеялась. – Словом, ваша мама сказала, мы с ней связаны особыми узами – пытаемся видеть и слышать как Эллери. Ваша мама назвала это «ощущением Эллери». Сказала, нам надо отрастить у себя новую антенну.
Сара разглядывала дуб на противоположной стороне тропинки. Листва его была наполовину освещена ярким светом паркового фонаря.
Шер встала.
– Это вот мое послание… автору.
– Спасибо. Я передам.
– Конечно. Мы сейчас обратно, к Коламбус-Серкл. Пойдете с нами?
– Я, пожалуй, еще немного посижу.
Шер отошла на несколько шагов, но потом обернулась.
– Сара, послушайте…
Сара подняла голову.
– Когда ваша мама заболела, мы с ней немного говорили. Она мне не сказала, кто именно будет писать пятую книгу. Зато сказала, что я не буду разочарована. Просто подумала, вам стоит знать.
Сара улыбнулась.
– Спасибо, Шер.
* * *
Тем же вечером Сара лежала в постели, перечитывая четвертую книгу. Гэтсби спал у нее в ногах, время от времени подрагивая ушами. Было уже одиннадцать, но Сара никак не могла перестать вспоминать разговор с Шер. Подойдя к окну, она подняла жалюзи, стараясь настроиться на ощущение Эллери. Дождь прекратился. Из театра «Гершвин» на Пятьдесят первую хлынула толпа народа, пешеходы размашисто перешагивали грязные лужи на перекрестках. Должно быть, как раз закончился мюзикл «Злая». Пожилой мужчина в грязном белом фартуке волочил за собой сумки с громыхающими винными бутылками. Наконец он поставил их на тротуаре, чтобы их забрала мусорная машина. Он так каждый вечер делает? И сколько раз она проходила мимо того китайского ресторанчика, не замечая объявления, что на втором этаже принимает ясновидящая?
Сара задумалась о своей семье, об Анне-Кат, о Майке. Что бы такого Эллери увидела в ее жизни, чего не видит сама Сара? Ей вспомнилась прогулка, на которую они с Анной отправились перед ее отъездом в Нью-Йорк. Анна подняла вопросы про ту женщину по фамилии Мередит, которая подавала на маму в суд. Сара тогда лишь отмахнулась. Строго говоря, после того дня в парке она об этом вообще не думала.
Видеть то, что увидела бы Эллери… отрастить новую антенну.
Когда Сара только приехала в Нью-Йорк, управляющий дал ей ящик с оставшимися после мамы вещами. Сара лишь бегло заглянула туда – и отодвинула ящик с глаз долой. Теперь же она вытащила его из кладовки и, открыв, заглянула внутрь по-новому. Пакетик леденцов от кашля, открытки, свитер и пара книжек. Сара уже собиралась снова мысленно отбросить это все. Но – смотрела ли она по-настоящему?
Она снова перебрала содержимое ящика, особое внимание уделив книгам. Тогда-то она заметила название и автора. «Безмолвие в Степни», автор Мередит Лэмб.
Сара застыла. Мередит Лэмб?
Но ведь Дэвид именно эту женщину и упоминал. Мама оставила фонд на ее имя.
И эта же самая женщина подала на маму в суд – обвинила ее в плагиате.
С какой бы стати маме хранить ее книгу?
Сара быстро пролистала книгу. Действие происходило в Ист-Энде. Во всем чувствовалось что-то смутно знакомое.
Бросившись к рабочей сумке, Сара отыскала там потрепанный томик, который нашла у мамы в коробке. Тот самый, без обложки и титульного листа. Она сравнила две книги.
И ахнула. Книга оказалась одной и той же.
Но как? Почему?
Насторожившись еще сильнее, Сара вытащила целый экземпляр.
«Безмолвие в Степни». Год публикации: 1995.
Сара посмотрела на заднюю обложку. Там обнаружилась лишь самая короткая биографическая справка:
«Мередит Лэмб живет в пригороде Лондона с мужем и двумя собаками. Это ее первый роман».
Сара попыталась нагуглить побольше. Википедия предлагала ту же биографию, никаких личных данных. «Безмолвие в Степни» было хорошо встречено публикой и даже завоевало «Эдгара», тираж уже распродан. Автор написала вторую книгу, продолжение «Степни», но она успехом не пользовалась, и Сара не нашла никаких других книг авторства Лэмб.
Сара позвонила Анне-Кат.
– Не спишь?
– Что случилось? С тобой все в порядке?
– Помнишь, ты мне рассказала, что Мередит Лэмб подавала на маму в суд? Оказалось, мама держала ее книгу в своем утешительном ящике.
– Что?
– Ты видела у мамы в ящике книгу без обложки?
– Ага. Она один раз заснула с ней в руках, уже во время болезни.
– Это книжка Мередит.
– Что?
– Мама хранила второй экземпляр тут у себя на квартире. Управление собрало оставшиеся после нее личные вещи. Я только что сложила два и два.
Сара слышала, как Анна торопливо печатает что-то на компьютере.
– Я тоже ее просмотрела, – сказала Сара. – Информации негусто.
– Зачем маме оставлять фонд на имя особы, которая пыталась загубить ей карьеру, а потом еще и держать ее книгу у себя в утешительном ящике?
– Бессмыслица какая-то, Анна. Жаль, я раньше на это внимания не обратила.
– Тебе хватало на что отвлечься.
– Ручаюсь, из Дэвида можно что-то вытянуть, – сказала Сара.
– Я уже пыталась, но все стало еще страннее. По всей видимости, все сведения об этом иске засекречены, включая и все контактные сведения. Так что у нас про Мередит или ее ребенка решительно ничего нет. Ребенок, к слову, уже взрослый. Но никакой контактной информации. Ни малейшей.
– А почему оно засекречено?
– Дэвид говорит, финальное соглашение включало в себя соглашение о неразглашении для обеих сторон и очень жесткие штрафы за нарушение, кто бы ни нарушил.
– Но мамы уже нет в живых.
– А Мередит жива.
– Ну тогда – нельзя ли связаться с ней через мамино завещание? Она же оставила для нее фонд. Можем получить какую-то информацию оттуда.
– Тоже все засекречено. Дэвид сказал, многие люди держат подробности своих завещаний в тайне. Не такая уж редкая практика.
– Тогда зачем он вообще нас про нее спрашивал?
– Вот и я задала Дэвиду ровно этот самый вопрос, а он тогда сделался страшно уклончивым и загадочным. Оказывается, он вообще не должен был упоминать при нас Мередит. А сам налажал. Мама не хотела, чтобы мы знали про Мередит.
– Но почему?
– Понятия не имею. Надо разузнать побольше про сам судебный процесс, но во всех заметках, которые я нашла по этому поводу, говорится одно и то же, почти дословно. Дело было улажено мирно, быстро и тихо. Никаких подробностей. Но вообще – поверить не могу, что ты там нашла книгу Мередит. Я жду экземпляр из букинистического – а у тебя он всю дорогу был?
– Я сама не знала, что он у меня есть.
– Ну так и что там, в книге?
– Всего пара слов, коротенькая биография.
Сара рассказала о том, как пыталась найти что-то по интернету, но для Анны-Кат, которая сама уже перерыла весь интернет несколько недель назад, там не оказалось ничего нового.
– Ну ладно, а еще что-нибудь там в книге было? Надписи, вложенные документы, закладки? Ну же?
– Сейчас. Дай посмотрю.
Сара пролистала книгу.
– О боже мой! На последней странице написан целый секретный код!
– Ты серьезно?
– Нет.
– А теперь давай серьезно. Посвящение? Благодарности? Что там?
Сара пролистала первые страницы и прочла вслух: «Джеку Грейсону: я все равно тебя люблю».
– Джеку Грейсону: я все равно тебя люблю?
– Как-то странно. Может, это другой Джек Грейсон?
– Другой Джек Грейсон?
– Никогда не знаешь, – сказала Сара.
– А когда книга вышла?
– Через год после папиной смерти. В девяносто пятом, – ответила Сара.
– С какой стати Мередит Лэмб посвятила бы книгу папе?
– Может, она его двоюродная сестра?