— Да, он был не в себе, — сказал Уолли с резким смешком. — Говорил о сделках на фильмы и прочем дерьме.

— Катя вчера вечером говорила о фильме, — сказал Нильс.

— Этого не может быть сейчас, не так ли? — сказал Себ. — Если Джош…

— Нет, я думаю, что это все же будет, — сказал Нильс.

Теперь Тим достал свой мобильный, посмотрел на него, похоже, ему не особенно понравилось то, что он увидел, и сунул его обратно в карман. Одновременно с этим Себ взял свой мобильный и что-то нажал на нем, прежде чем снова положить его. Страйк взглянул на ленту Аноми в Твиттере. Свежих твитов по-прежнему не было. Двое детективов продолжали прерывистый светский разговор, хотя четверо мужчин и мальчик, похоже, не интересовались ими и особенно не беспокоились о том, что кто-нибудь может услышать их разговор.

— Что они спрашивали у тебя, Нильс? — спросил Тим. — Почему они вообще хотели тебя видеть?

— Ну, они слышали, что Джош останавливался в Норт-Гроув на месяц, прежде чем на них напали.

— Это был он? — спросил Уолли, выглядя таким же удивленным, как и двое других молодых людей.

— Ага. Он затопил свою новую квартиру и ту, что под ней. Много структурных повреждений.

— Глупый ублюдок, — сказал Себ, но не злобно.

— Поэтому мы сказали, что он может ненадолго занять свою старую комнату. Полиция хотела знать все о визите Ясмин и…

— Кто? — спросил Себ.

— А, может быть, это было после тебя, — сказал Нильс. — Она помогала им какое-то время, неполный рабочий день. Работа с фан-почтой, планирование интервью и так далее.

— Я помню, — сказал Уолли. — Жирная птица, да? Эди уволила ее и все такое.

— Ага. Так или иначе, Ясмин пошла в новую квартиру Джоша, а его там не было, так что она выследила его до нас, и они поговорили, а потом Джошу пришло в голову, что Эди…

В этот момент скучающий Брэм снова встал и начал во весь голос выкрикивать дрекские фразы. Его взгляд скользнул по Страйку и Барклаю, когда он огляделся, пытаясь отвлечься.

— Дреку одиноко и скучно. Дреку одиноко и скучно. Дреку одиноко и скучно.

Непрекращающийся крик заглушал все, что Нильс говорил трем молодым людям. Прошла пара минут, хотя казалось, что это было гораздо дольше, прежде чем Нильс прервал все, что говорил, вытащил телефон из кармана своих шорт и молча протянул его Брэму, который схватил его, снова сел и замолчал, когда он начал играть в игру на нем.

— Итак, — продолжал Нильс, — Катя говорит, что Джош взял с собой досье.

— Разве они не нашли его на кладбище? — спросил Себ.

— Нет, — сказал Нильс. — Они думают, что нападавший забрал его. И телефон Джоша.

— Дерьмо, — сказал Себ.

— А полиция разговаривала с Пезом? — спросил Уолли.

Нильс покачал головой.

Теперь Тим снова достал телефон из куртки и что-то набрал. Страйк проверил ленту Аноми в Твиттере. Он по-прежнему был неактивен.

— Мне пора идти, — сказал Тим.

— Мы даже не добрались до тебя, — сказал Уолли.

– Я же сказал тебе, они не выходили со мной на связь, – сказал Тим, вставая. – Я просто подумал, что если они вышли на вас, то, должно быть, будут опрашивать всех, кто связан с «Чернильно-черным сердцем», но похоже, у них были другие причины поговорить с вами троими.

Эта идея, казалось, успокоила Тима.

– В любом случае, рад был вас видеть, – сказал Тим. Затем, увидев такси, сказал: — А вообще, возьму такси, — и, взмахнув рукой, выбежал со двора паба, чтобы поймать такси

Уолли, Себ и Нильс смотрели, как Тим уходит. Брэм не отрывался от игры. Когда такси отъехало, Уолли сказал:

— Я всегда считал, что он немного придурковат.

Себ усмехнулся. Уолли сверился со своим телефоном и сказал:

— Да, мне тоже пора. Передай привет Мариам, Нильс. Скажи ей, что я хотя бы ничего не поджигал.

Казалось, Нильс понял, о чём речь, он улыбнулся и пожал руку Уолли.

— Себ, ты возвращаешься в метро?

— Нет, я тоже возьму такси.

— Хорошо тогда, увидимся.

Уолли быстрым шагом направился к станции метро. Барклай позволил ему уйти из виду, прежде чем протянуть руку Страйку, который пожал ее.

— Приятно познакомиться, — тихо сказал Барклай. — Но ты совсем не похож на свою фотографию.

— Справедливости ради, это была моя задница, — сказал Страйк, и ухмыляющийся шотландец удалился, оставив Страйка одного за столом.

Себ снова печатал в телефоне. Страйк проверил свой собственный: Аноми до сих пор ничего не написал в Твиттере.

— Да, пожалуй, я тоже пойду, — сказал Себ, осушив последнюю пинту пива и, похоже, желая поскорее уйти. — Рад был тебя видеть, Нильс.

— Мы пойдем с тобой, — сказал Нильс, и молодой человек, похоже, не особенно обрадовался этому предложению.

Страйк дал им короткую фору, затем встал и последовал за ними, намереваясь просто наблюдать за Себом, пока тот не сядет в свою машину.

Себ поймал такси на небольшой кольцевой развязке в нескольких минутах ходьбы от паба, оставив Нильса и Брэма продолжать движение по Хэмпстед-лейн, Брэм все еще играл в телефоне отца и регулярно натыкался на фонарные столбы, стены и людей. Страйк остановился на тротуаре и закурил. Был еще только полдень; у него было достаточно времени, чтобы убить его до свидания с Мэдлин, возможно, достаточно, чтобы вернуться в квартиру, принять душ и переодеться, что было роскошью, которую он не часто имел. Намереваясь только докурить сигарету перед тем, как самому поймать такси, он стоял неподвижно и курил, пока его взгляд не упал на худую молодую женщину, одетую во все черное, которая спешно шла по тротуару на другой стороне дороги, с телефоном, прижатым к уху, она с отчаянием сканировала окружающее пространство.

Глава 22

… низкорослый ребенок,

Ее запавшие глаза обострились с не по годам развитой заботой…

Кристина Россетти

Вот, я стою у двери и стучу



Огорчение девушки было настолько очевидным, что привлекло внимание Страйка. Она была крохотной, футов пяти ростом, худой до изнеможения, с выступающими ключицами, которые были видны даже с другой стороны улицы. Ее волосы длиной почти до талии были выкрашены в иссиня-черный цвет, а глаза были густо подведены черным карандашом, так что они резко выделялись на фоне очень бледной кожи. Несмотря на ее почти плоскую грудь и на ее рост, Страйк предположил, что ей не меньше восемнадцати, потому что левая рука у нее была почти полностью покрыта черными татуировками. Ее тонкая черная майка, длинная юбка и ботильоны на плоской подошве выглядели старыми и дешевыми.

Очевидно, человек, которому она пыталась позвонить, не брал трубку. Каждую минуту или около того она тыкала в телефон пальцем и снова подносила его к уху, по-прежнему дико оглядывая улицу. Наконец она быстро пошла в ту сторону, откуда только что пришел Страйк.

Страйк повернулся и последовал за девушкой, продолжая курить, глядя, как она торопится по противоположному тротуару. Когда он почти добрался до «Красного льва и солнца», она перебежала дорогу, все еще прижимая телефон к уху. Страйк замедлил шаг, наблюдая, как она просматривает столики, занятые еще несколькими выпивающими, прежде чем поспешить в паб. Когда она перебежала дорогу Страйку, он увидел ее вблизи. Ее зубы казались слишком большими для ее впалого лица, и с легким трепетом удивления он узнал одну из татуировок на ее предплечье: Харти, угольно-черный герой «Чернильно-черного сердца».

Теперь явно заинтригованный, Страйк стоял и ждал на тротуаре, потому что у него было предчувствие, что того, кого пытается найти девушка, не окажется в пабе. И действительно, она снова появилась менее чем через минуту, все еще держа телефон у уха, хотя и не разговаривая. Постояв в нерешительности несколько секунд на тротуаре, пока Страйк делал вид, что изучает что-то в телефоне, она пошла прочь от паба более медленно, создавая впечатление человека, для которого место назначения уже не имеет значения, хотя она продолжала пытаться дозвониться кому-то по телефону, держа его у уха, пока, как догадался Страйк, не ответила голосовая почта, затем опускала телефон, не разговаривая, нажимала (как предположил Страйк) “повторите попытку”, затем поднимала его, чтобы прослушать еще раз.

Страйк продолжал следовать за ней на расстоянии двадцати метров. На ее запястьях звенело множество дешевых серебряных браслетов. Лопатки выдавались вперед, как и ключицы. Она была настолько худой, что Страйк мог бы обхватить ее за плечи одной рукой. Он подумал, не анорексичка ли она.

Когда Страйк следовал за своей жертвой по Хайгейт Хай Стрит, его собственный мобильный телефон начал вибрировать в кармане, и он достал его.

— Страйк.

— О, да, здравствуйте, — сказал нервный голос с акцентом среднего класса. — Это Катя Апкотт.

— А, спасибо, что ответили мне, миссис Апкотт, — сказал Страйк, продолжая следовать за девушкой вчерном. Она была такой маленькой, что шестифутовому Страйку было немного жутковато следовать за ней, и он держался поодаль.

— Да, мне очень жаль, Иниго написал ваш номер в блокноте, но перепутал одну из цифр, и мне все время попадалась какая-то бедная женщина, которая меня очень раздражала, поэтому я только что позвонила в ваше агентство, и очень приятный человек по имени Пэт дал мне правильный номер.

Слегка усмехнувшись, Страйк сказал:

— Очень хорошо, что вы взяли на себя труд. Вы знаете, зачем я звонил, я так понимаю?

— Аноми, да, — сказала она. — Я рада, что Аллан и Ричард наняли вас. Я очень надеюсь, что вы сможете узнать, кто он такой. Джош, — ее голос стал чуть выше, когда она произнесла это имя, — так огорчен — я знаю, они рассказали вам об этом — просто ужасное недоразумение, — сказала она, и ему показалось, что она вот-вот расплачется. — Мы оба так счастливы, что это вы. Я прочитала Джошу статью о вас.

— Что ж, мы постараемся сделать все, что в наших силах, — сказал Страйк. — Как Джош?

— Он… — Ее голос сорвался. — Мне так жаль… это было так ужасно. Он очень-очень смелый. Он парализован. Они называют это синдромом Брауна-Секара; он вообще не может двигаться с одной стороны и потерял всякую чувствительность с другой. Они говорят, что этот вид паралича может пройти, и я пытаюсь — все пытаются быть позитивными — он хочет встретиться с вами. Ему удалось сказать мне об этом сегодня днем, но доктора предпочли бы, чтобы он пока не беспокоился, потому что он изо всех сил пытается говорить, а тема Эди так его волнует и — и огорчает…

Она всхлипнула, и Страйк услышал приглушенный плач и догадался, что она положила руку на трубку.

Впереди девушка в черном свернула прямо в парк. Страйк последовал за ней.

— П-простите, — всхлипнула Катя Апкотт ему на ухо.

— Пожалуйста, не извиняйтесь, — сказал Страйк. — Ужасная ситуация.

— Так и есть, — сказала она, как будто он сказал что-то глубоко проницательное, чего никто из ее окружения не заметил. — Это действительно так. Он… он чувствует себя так ужасно из-за Эди и из-за того, что обвинил ее в том, что она Аноми. Я… Он продиктовал мне письмо, чтобы положить в ее… в ее.. — в ее гроб. Говорит, как он с..с..сожалеет и — и что она для него значила — ему двадцать пять, — всхлипнула Катя, не объясняя причин, но Страйк понял, что она имела в виду. Человек, тело которого разорвало пополам взрывом, оторвавшим половину правой ноги Страйка, был ровесником Джоша Блея.

— Извините, извините, — повторила Катя, явно борясь с собой. — Я навещаю его каждый день. У него действительно нет никого другого. Отец у него ужасный алкоголик, а друзья — ну, люди в таком возрасте, они все боятся того, что случилось, я думаю. Так или иначе, доктора хотят, чтобы его сейчас не беспокоили.

— Что ж, я, конечно, не хочу беспокоить его, пока доктора не решат, что он готов, — сказал Страйк, — но мне бы очень хотелось поговорить с вами, учитывая, что вы знали Джоша и Эди с самого начала. Чернильно-черное сердце. Я хотел бы знать, кто был с ними близок, потому что, как вы знаете, Аноми, кажется, завладел большим количеством личной информации об Эди.

Девушка, за которой он следовал, продолжала идти по мощеной дорожке посреди парка, прижав телефон к уху.

— Конечно, да, чем могу помогу, — сказала Катя. — Эди много переезжала, прежде чем перебралась в Норт-Гроув. У нее было много бывших соседей по квартире и людей, с которыми она работала. Я помогу, чем смогу — я пообещал Джошу, что сделаю это.

— Могли бы мы пересечься на следующей неделе? — спросил Страйк.

— Да, на следующей неделе должно быть все в порядке, но… я полагаю, Аллан сказал вам, что я работаю дома, — сказала Катя. — Вам было бы удобно, если бы мы встретились в кафе, а не у меня дома? Потому что мой муж болен, видите ли, и я не хочу его беспокоить.

— Никаких проблем, — сказал Страйк. — Где вам было бы удобно?

— Ну, мы в Хэмпстеде — это слишком далеко?

— Вовсе нет, — сказал Страйк. — Я буду в вашем районе в четверг, чтобы поговорить с Филиппом Ормондом. Вам известно о нем?

— Да, я знаю, кто такой Филипп.

— Я встречаюсь с ним в шесть часов в пабе рядом со школой, где он преподает. Возможно, я мог бы поговорить с вами в тот же день, прежде чем я увижусь с Филиппом?

— Четверг, четверг, — сказала она, и он услышал переворачивание страниц и предположил, что Катя — это все более редкое животное, человек, который ведет физический дневник. — Да, в четверг должно быть все в порядке. Я обычно навещаю Джоша во второй половине дня, но я знаю, что он предпочел бы, чтобы я отдала предпочтение разговору с вами.

Они договорились о времени и кафе в Хэмпстеде, потом Катя уже слегка сиплым голосом еще раз поблагодарила его за то, что он взялся за дело, и повесила трубку.

Девушка впереди Страйка все еще шла и пыталась дозвониться кому-то по телефону. Страйк снова открыл ленту Аноми в Твиттере. Свежих твитов не было.

Конец его ампутированной ноги начало натирать, несмотря на гелевую прокладку между культей и протезом. Сегодня днём было много неожиданных прогулок. Страйк не сводил глаз с левой руки девушки и ее замысловатых татуировок. Должно быть, они стоили приличную сумму, подумал он, но если у нее есть сотни фунтов на татуировки, почему ее одежда такая поношенная и дешевая?

Совершенно неожиданно девушка остановилась. Она наконец-то заговорила в телефон, причем ее поведение было крайне взволнованным, когда она отошла с середины дорожки и опустилась на пустую скамейку, склонив голову и прикрыв глаза одной рукой.. Страйк перебрался на траву, по которой всегда было трудно передвигаться с его протезом, и притворился, что поглощен своим телефоном. На вид бесцельно он приближался к тому месту, где она сидела, пока не смог расслышать, о чем она говорит.

— …но почему ты не мог мне сказать, просто сказать мне? — говорила она с сильным йоркширским акцентом, что стало неожиданностью. — Что, по-твоему, я почувствовала, когда она сказала, что ты встречаешься с Нильсом?

Наступило долгое молчание, во время которого человек на другом конце провода явно говорил.

— Но почему? — спросила девушка из Йоркшира. Голос у нее сорвался, но, в отличие от Кати, она не пыталась скрыть от человека на другом конце провода, что плачет. — Почему?

Снова повисла долгая тишина, тонкие плечи девушки тряслись, и она издавала булькающие, задыхающиеся звуки. Мимо прошел молодой человек с капюшоном на молнии, его взгляд безжалостно скользил по рыдающей девушке.

— Да, но почему тогда я тоже не могла быть там?… Но они не должны были знать… Почему они знали?

Еще одна пауза, а потом она выпалила:

— Но ты хочешь, чтобы я сказала, что ты был со мной, когда тебе удобно, не так ли?

Вскочив со скамейки, она снова пошла быстрее, чем раньше. Страйк шел следом, теряя позиции, так как ему пришлось возвращаться с травы на асфальтированную дорожку. Теперь она громко говорила, жестикулируя татуированной левой рукой, и он знал, что она, должно быть, все еще плачет, из-за любопытных взглядов, которые она привлекала к себе от тех, кто шел навстречу.

Она приближалась к выходу из парка, и Страйк впервые осознал, как близко они были к Хайгейтскому кладбищу. К нему примыкал парк, и слева от него сквозь деревья мелькали могилы. Его цель вышла из парка и свернула налево в переулок за ним, и когда он догнал ее, он мог слышать обрывки того, что она говорила, настолько расстроенную, что она, казалось, не заботилась о том, кто ее слышит.

— Я не имел в виду… я никогда не угрожала… почему, хотя?… просто отговорки… работаю сегодня вечером… Нет, хотя почему?

Очевидно, человек, с которым она разговаривала, повесил трубку. Она остановилась на одном уровне с внушительной неоготической сторожкой, служившей входом на кладбище, и Страйк тоже замедлил шаг, снова изображая интерес к своему телефону. По-детски вытирая глаза правым рукой, девушка стояла в нерешительности, глядя в сторону правого входа на кладбище, и он снова увидел ее в профиль и подумал, что ее белое, ввалившееся лицо со слишком торчащими зубами и черными глазами похоже на голову мертвеца. Длинные крашеные волосы, татуированная рука, дешевая черная одежда — все это придавало ей странное ощущение соответствия сцене: она была современной, но в то же время готично-викторианской: скорбящая девушка в длинной черной юбке, смотрящая в сторону могил. Притворившись, что пишет смс, Страйк сделал несколько фотографий, на которых она стояла, созерцая кладбище, прежде чем она снова отправилась в путь.

Он преследовал ее еще минут двадцать пять, пока она не достигла Джанкшен-роуд, длинной, оживленной улицы, полной машин. Она шла мимо магазинов и контор, пока, наконец, не свернула на Бруксайд-лейн и не скрылась в боковой двери, которая, как понял Страйк, вела в верхние помещения углового магазина неправильной формы. Окна выглядели грязными. Между двумя из них выделялась вывеска агента по сдаче в аренду.

Страйк сфотографировал это место на свой телефон, а затем отвернулся, чтобы поискать такси. Конец его культи теперь сильно болел, и он подумал, что, пожалуй, предпочтет съесть гамбургер, чем пойти домой принять душ и переодеться, если вдруг в выбранном Мэдлин баре не окажется ничего, кроме орешков со специями.

Прошло десять минут, прежде чем он нашел ресторан быстрого питания. Усевшись за стол, он с облегчением сбросил с себя тяжесть протеза, откусил большой кусок чизбургера и в очередной, уже сотый раз, попытался зарегистрироваться в Игре Дрека. Как и в предыдущие разы, маленькое черное анимированное сердечко появилось, улыбнулось, пожало плечами и предложило попробовать еще раз.

Страйк доел чизбургер до конца и переключился на Twitter, чтобы посмотреть, не появилось ли у Аноми чего-нибудь интересного.

Твит появился, когда Страйк ел чипсы.



Аноми @АномиGamemaster

Если бог хотел, чтобы мы чувствовали сочувствие, почему он заставил плачущих людей выглядеть такими чертовски уродливыми.

17:14 9 апреля 2015 г.

Глава 23

И нет ни ложного, ни истинного;

Но в отвратительном маскараде

Все вещи танцуют на…

Эми Леви

Магдалина



Внутриигровые чаты между шестью из восьми модераторов Drek’s Game



<Канал модераторов>

<9 апреля 2015 19.32>

<Присутствуют: Хартелла, Фиенди1, Червь28>

Хартелла: ЛордДрек был в игре?

Фиенди1: не видел его, а что?

Хартелла: просто интересно

Фиенди1: Аноми до сих пор никого не пускает?

Хартелла: Нет

<Морхауз присоединился к каналу>

Морхауз: Аноми нет?

Хартелла: Он был здесь полчаса назад, а потом исчез.

Морхауз: да. Он отвечал на мой телефонный звонок.

Фиенди1: вау, должно быть, это как иметь номер телефона Бога

Червь28: лол

Морхауз: ЛордДрек и Вилепечора были?

Хартелла: Я не видела ни одного из них сегодня. Зачем тебе?

Морхауз: потому что мне надоело ждать, пока Аноми их выгонит

Хартелла: Морхауз, они не Халвенинг, я тебе повторяю!

Червь28: они могли бы быть

Хартелла: не будь дурой

<Червь28 покинул канал>

Фиенди1: Хартелла, перестань называть ее дурой!

Фиенди1: она действительно не уверена в орфографии и всё такое

<Папервайт присоединился к каналу>

Фиенди1: и в чертовом времени

Фиенди1: Я не могу уйти, пока ты не придешь, приказ Аноми

Фиенди1: то, что ты любимица Морхауза, не означает, что ты можешь входить и выходить, когда захочешь.

<Фиенди1 покинул канал>

Пейпервайт: что за хрень?

Хартелла: не обращай на него внимания. он ревнует

Папервайт: почему?

Хартелла: потому что вы с Морхаузом сблизились. Ему это не нравится. Я почти уверена, что он гей.

Папервайт: о, я не знала

Хартелла: и Червь28 только что снова свалила. Она чертовски тонкокожая.

Папервайт: у всех нас есть неуверенность в себе.

Хартелла: Я знаю, но она смешна. Ей лучше вернуться, мне нужно уйти отсюда в 9

Хартелла: вообще-то, может быть, ты сможешь вразумить Морхауза?

Папервайт: ты о чем?

Хартелла: о ЛордДреке и Вилепечоре

Хартелла: он думает, что они нацистские террористы

Папервайт: ты уверена, что это не так?

Хартелла: Я просто знаю, что это не может быть так, хорошо?

Папервайт: как?

Хартелла: только из разговоров, которые у меня были с ними

Папервайт: подожди, ты знаешь, кто они?

Хартелла: нет, конечно нет

<Червь28 присоединился к каналу>

Папервайт: привет, Червь x

Червь28: привет, Папервайт

Хартелла: Червь, я не хотела тебя расстраивать.

Червь28: ладно, но я устала от того , что люди называют меня тупицей и идиоткой

Хартелла: Я когда-нибудь называла тебя идиоткой?

Червь28: не ты, Вилепчеро

Червь28: Я не могу это написать

Червь28: а ещё он всегда ругается насчет моей пунктуации

Хартелла: он не это имел в виду

Хартелла: это просто шутка

Папервайт: не очень смешная

Червь28: не особо смешно

Хартелла: ладно, мне пора.

Хартелла: увидимся завтра

<Хартелла покинула канал>

Папервайт: ты в порядке, Червь?

Червь28: да

Червь28: спасибо за вопрос

Папервайт: если тебя это утешит, ты не единственная, у кого проблемы с другими модами. Фиенди1 ненавидит меня.

Червь28: нет, не думаю

Червь28: он и Морхауз действительно были хорошими друзьями , но они спорили

Папервайт: когда это было?

Червь28: прямо перед тем, как ты стала модом

Червь28: Я не знаю, в чем было дело

Папервайт: я не могу представить, чтобы Морхауз с кем-то спорил

Червь28: он может быть жестким, когда ему нужно

Червь28: он очень зол на то, что Лордрек и Вайл все еще здесь

Папервайт: да, я знаю

Аноми: мы же не сплетничаем за спиной лидера?

Папервайт: не сплетничаем, а просто говорим

Морхауз: Пейпервайт, можно тебя на пару слов?

Папервайт: да, конечно

Аноми: лол

Червь28: что происходит?

Аноми: любовная размолвка

<Хартелла присоединился к каналу>

Аноми: Мне было интересно, где ты была

Хартелла: Прости, я идиотка. Я перепутала время, думала, что уже поздно. У меня еще есть час здесь.

Аноми: Я думал, что Червь здесь единственный мод с особыми потребностями.

<Червь28 покинул канал>

Хартелла: о боже, Аноми, она только что вернулась после того, как я случайно ее расстроила!

Аноми: ну ей лучше не оставаться в стороне. Она должна модерировать

Аноми: Я вернусь через 10, чтобы проверить, и если ее здесь не будет, будут проблемы.

<Аноми покинул канал>

Хартелла: Папервайт?

Хартелла: Я не могу модерировать все в одиночку, у нас снова пробка в Уомбвелле..

Папервайт: Я буду через минуту

Хартелла: Папервайт, мне нужна твоя помощь!

Папервайт: Я же сказала, буду через минуту!

Папервайт: где Червь?

Хартелла: снова вылетела

Хартелла: Аноми ее расстроил.

Папервайт: окей, где я тебе нужна?

Хартелла: затор в Уомбуэлле

Папервайт: я вижу это

<Червь28 присоединился к каналу>

Хартелла: слава богу, Аноми скоро вернется, чтобы проверить, здесь ли ты, Червь.

Червь28: Я устала от того, что все надо мной издеваются

Хартелла: Никто не издевается, теперь иди и помоги с Уомбвеллом, или мы все будем в дерьме.

Морхауз: успокойся, я тоже могу помочь

<Аноми присоединился к каналу>

Аноми: хорошо, все присутствуют и корректны

Аноми: иначе дерьмо попало бы в вентилятор

Морхауз: лол

Морхауз: нам всегда нравятся твои мотивационные речи

Аноми: oderint dum mentuant

(пусть ненавидят, лишь бы боялись — лат., прим.пер)

Аноми: Хартелла, забань этого ублюдка Inky501

Хартелла: почему?

Аноми: он продолжает спрашивать людей, что они знают обо мне.

Хартелла: окей

Хартелла: всё, его нет

Аноми: хорошо

Хартелла: Аноми, есть какие-нибудь новости о Маверике и фильме?

Аноми: почему ты думаешь, что я знаю?

Хартелла: потому что ты всегда все узнаешь первым.

Аноми: лол. Это так.

Хартелла: так они все еще планируют его сделать или как?

Аноми: со временем я расскажу о том, что знаю, в Твиттере.

Аноми: так что, боюсь, ты не успеешь сообщить новости раньше меня

Хартелла: я не поэтому спрашиваю!

Аноми: ты прости меня, если я не полностью доверяю тебе после недавних событий, Хартелла.

Аноми: Я склонен не доверять людям, которые что-то от меня скрывают.

Аноми: и до того, как кто-то укажет, что я скрываю свою личность, это другое дело. Splendide Mendax — мой девиз.

Червь28: что это значит?

Аноми: «благородный лжец»

Аноми: как ни странно, это относится и к моему соавтору

<Морхауз покинул канал>



<Открылся новый частный канал>

<Аноми приглашает Морхауза>

<9 апреля 2015 19.35>

<Морхауз присоединился к каналу>

Аноми: Я же говорил тебе после последнего гребаного раза. Никогда больше не звони мне домой.

Морхауз: Ты не хочешь говорить со мной об этом здесь, поэтому я позвонил.

Морхауз: И если ты по-прежнему не будешь обсуждать это здесь, я позвоню еще раз.

Аноми: ты не можешь звонить мне на чертов стационарный телефон. Ты не можешь этого делать.

Морхауз: Я сделал это из телефона-автомата. Твоя гребаная паранойя!

Аноми: ага, из таксофона в C********

Морхауз: Можем мы бросить эту чертову детскую чушь?

Аноми: Что ты хочешь от меня? Я сказал тебе, что посмотрю на ЛордДрека и Вилепечору. Я все еще ищу информацию.

Морхауз: прошли недели.

Аноми: Потребовались недели, и они чисты. Если я что-то найду, я их выкину.

Морхауз: что ты надеешься найти, грёбаный капюшон ку-клус-клана?

Аноми: слушай, я не могу выгнать их без доказательств.

Морхауз: нахрен доказательства. Знаешь, я всегда думал, что с Вилепечорой что-то не так.