Кэмерон Джонстон
Мерзкая семерка
© Р. Сториков, перевод на русский язык, 2023
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
Маме и папе, которые всегда меня поддерживали
Пролог
Крепость Ракатолл, двадцать третий день осады. За семь часов до того, как все полетело в тартарары.
Перед крепостными стенами, чуть дальше дистанции полета стрелы, в землю вбили пятьдесят один деревянный столб. Перед закатом у каждого установили полыхающую жаровню, чтобы предстоящее изуверство видели обе стороны.
Захваченную знать раздели догола и пинками и криками выгнали из загонов, а потом привязали к столбам, и за этим беспомощно наблюдали их подданные, трясясь от страха за осыпающимися стенами крепости.
Через пять лет войны Черная Герран наконец-то загнала последние королевские семьи Эссорана и остатки их армий в Ракатолл и горела желанием продемонстрировать все ужасы, которые для них уготовила. Мятежники, изгои, бандиты, наемники и монстры, из которых состояла ее армия, в той же степени жаждали посмотреть на мучения своих угнетателей.
Черная Герран, повелительница демонов, генерал и верховный главнокомандующий, оглядела свою армию и улыбнулась, когда все, на кого упал ее взгляд, потупились. Какими бы они ни были устрашающими, всегда полезно напомнить, что она куда опаснее. Они толкались, распихивали друг друга и обзывали, но не смели обнажить оружие. Лишь проникающий до мозга костей ужас перед ней сплачивал ее воинство.
Она стояла рядом с двумя капитанами, а тридцать тысяч жаждущих крови людей и чудовищ внимательно наблюдали за пленниками, пытающимися разорвать путы. Из рук в руки переходили монеты – ставки на то, кто продержится дольше.
Черная Герран провела унизанными драгоценностями пальцами по коротким волосам с рыжими кончиками и посмотрела на своего белокурого любовника, который отказался делать ставки.
– Ну что же ты, Амадден, – сказала она. – Обычно ты не так щепетилен. Может, все-таки выберешь кого-нибудь из благородных господ и сделаешь ставку вместе со мной?
Воин нахмурился и смахнул грязное пятнышко со сверкающего нагрудного доспеха.
– Большинство из них порочны, но некоторые храбро сражались за то, во что верят.
– Какой же ты все-таки напыщенный, – сказала Мейвен, старшая сестра Амаддена.
Копну ее длинных темных волос трепал ветер. Она была сильным некромантом и правой рукой Черной Герран, то есть куда более важным человеком для генерала, чем ее брат, всего лишь согревающий постель. Уж конечно, она это знала. Она отодвинула брата и бросила золотую монету в открытую ладонь Черной Герран. А потом указала на тощего мужчину в центре шеренги:
– Выбираю вон того. Он бережет силы, вместо того чтобы выть и дергаться. Он умрет достойно.
– Тогда я поставлю на крайнего слева, – отозвалась Черная Герран, выбрав наугад.
И ночное празднество началось.
Как только солнце скрылось за горизонтом, демоницы-тени по призыву генерала выскользнули из трещин в земле и стеклись к ногам пленников. В мерцающем свете костров армия смотрела, как к деревянным шестам поднимается жидкая тьма, как у тьмы вырастают острые зубы и когти. И когда демоны начали пожирать жертв, солдаты радостно взревели, а их прежние хозяева заорали, надрывая глотки. Демоны начали с пальцев ног и медленно прогрызали путь наверх, сдирая кожу и жир, прежде чем впиться в мышцы и кости.
Грейс, младшая сестра двух ближайших помощников Черной Герран, протиснулась сквозь ликующую толпу к брату и сестре. В одной руке она несла тарелку с сыром и закусками, а другой прижимала к себе потрепанную тряпичную лошадку с одним глазом. У Грейс были золотистые волосы, и ее красота бросалась в глаза, несмотря на простое платье, заляпанное сажей. Ни один прожженный убийца из армии не осмелился даже взглянуть на нее, опасаясь, что черная магия Мейвен вырвет глаза обидчика из орбит.
– Вы забыли поесть, глупыши, – неодобрительно сказала Грейс. – Вам нужно поддерживать силы, чтобы сражаться с врагами.
Амадден засопел и подвинулся так, чтобы загородить ей вид на крепость и происходящие там зверства.
– Я же велел тебе оставаться внутри шатра.
Мейвен закатила глаза.
– Я попросила ее принести нам поесть. Хватит над ней трястись, Грейс живет в этом мире и способна перенести вид крови.
Лицо ее брата вспыхнуло от злости, и он потянулся к горлу старшей сестры. Но тут Грейс сунула в протянутую руку тарелку.
Мейвен ухмыльнулась, зная, что Амадден никогда и пальцем ее не тронул бы на глазах у младшей сестры. Он не пережил бы, если бы Грейс перестала его обожать. Хотя они постоянно спорили о том, что лучше для Грейс, оба готовы были скорее отдать жизнь, чем позволить кому-то ее обидеть, и отнять жизнь у всякого, кто попытается.
Некромантка подбодрила криком стонущих пленных и улыбнулась, немигающим взглядом наблюдая за казнью.
Амадден посмотрел на сестру, и его лицо скривилось от отвращения. Его рука на рукояти меча, висящего в ножнах на поясе, дернулась.
– Если бы не любовь к тебе Грейс… – пробормотал он сквозь стиснутые зубы.
Грейс равнодушно окинула взглядом жуткую сцену – пожираемых заживо людей, а потом снова оживилась, посмотрев на Черную Герран.
– И ты тоже поешь. Держать такую армию в узде наверняка утомительно.
Черная Герран вздохнула. Грейс всегда удавалось видеть самую суть. Черная Герран так устала от постоянных склок, требующих ее вмешательства, чтобы солдаты не поубивали друг друга. Если бандиты или мятежники не дрались из-за идейных разногласий или золота, то великаны пытались сожрать орков, а эгоистичные капитаны еще хуже – каждый лелеял собственные планы. Черная Герран знала, что если сейчас уйдет и бросит их на произвол судьбы, то не пройдет и часа, как они перережут друг другу глотки, Амадден и Мейвен в том числе.
Аналогичным образом Грейс сплачивала свою семью – она присматривала за братом и сестрой, чтобы они не убили друг друга. Амадден и Мейвен уживались вместе только ради сестры и под командованием Черной Герран. На глазах у всех троих убили родителей и деда, и с тех пор брат и сестры уже не были прежними. Мейвен с маниакальной жаждой изучала все, относящееся к смерти и некромантии, ее брат с головой окунулся в войну и поиски универсальной истины, чтобы избавиться от боли и найти цель в жизни, а их очаровательная и невинная младшая сестра вернулась в детство и жила только счастливыми воспоминаниями. Из-за уязвимости Грейс было легко нанять ее брата и сестру на службу, а из их яростного стремления защитить Грейс Черная Герран выковала смертоносное оружие.
Вельможа, на которого сделала ставку Черная Герран, обмочился, тем самым разъярив глодавшего его демона. Тот вскочил, проник прямо в рот и заглушил крики, разорвав гортань.
– Увы, я поставила не на того, – сказала Черная Герран. – Мейвен, передаю тебе командование. Позаботься о том, чтобы наступление возобновилось, как только войска закончат с развлечениями. При первом луче зари я возглавлю последнюю атаку.
Черная Герран направилась к генеральскому шатру, Амадден последовал за ней. В его глазах стояла смесь обожания и страха. Ей всегда нравилось в мужчинах именно это, но только не сейчас.
Она хлопнула его рукой по нагруднику.
– Нет. Ступай, присмотри за армией и сестрами.
Вернувшись в свой шатер, Черная Герран плюхнулась в кресло, наслаждаясь относительным миром и спокойствием. Но долго это не продлилось. Лежащее на столе слева от нее серебряное зеркальце, которое она забрала в качестве трофея из королевской опочивальни, а потом заколдовала кровью и страданиями короля, задрожало и заискрило – владелец ее души требовал внимания, а он не прощал задержек.
Она глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, и взяла зеркальце, держа его на вытянутой руке. Отражение пошло рябью и потускнело, и вместо него появилось другое, совсем не похожее на человека.
Сквозь зеркало дунул раскаленный ветер, принося с собой серную вонь Хеллрата и крики измученных душ. На троне из блестящих костей и натянутой, еще живой человеческой кожи возлежала раздутая жаба размером с боевого коня, с пылающими глазами и языком: князь Шемхарай Хеллратский, могущественный повелитель демонов, даровавший Черной Герран огромную силу в обмен на душу. От одного его присутствия она словно ощутила удар молотом по голове, но собралась с силами и сделала суровое лицо – никогда не стоит показывать слабость демону. За троном возвышался грозный генерал Малифер, огромное и вечно голодное чудовище, покрытое красной чешуей-доспехами, нечто среднее между человеком и крокодилом.
– Моя драгоценная смертная кукла, – сказал Шемхарай, причмокивая синеватыми губами и брызжа слюной. – Очень скоро ты получишь все, чего желаешь. Ты наконец-то выполнила свою часть сделки и открыла путь к Хеллрату и для моего завоевания вашего мира. Ты можешь оставить себе континент Эссоран, но все остальные земли и моря будут моими, и не вздумай меня разочаровать, мерзавка. – Его горящий взгляд нырнул к ее животу, и Шемхарай сморщил бесформенный нос. – Чую, ты носишь потомство. – Он облизал губы. – Восхитительное лакомство. Если захочешь продать…
– Ты получишь все, что тебе причитается, всемогущий князь, – отозвалась она, потупившись. – Обещаю.
Князь хрипло рассмеялся и взмахнул перепончатой рукой. Изображение в зеркале подернулось рябью и сменилось на кислую мину Черной Герран. Она опустилась на стул, чувствуя облегчение от того, что Шемхарай оставил ее в покое.
Князь Шемхарай жаждал крови и душ, питающих его нескончаемую войну с другими влиятельными силами Хеллрата, и благодаря этому им было легко манипулировать. Однако теперь, когда пришло время отдать ему обещанное, у Черной Герран на уме было совсем другое.
Беременность многое усложняла. Об этом не знал никто, кроме нее, и хотя пока она не ощущала и намека на материнский инстинкт, все равно приходилось думать о будущем без жестоких войн. Она была слепа, так долго поглощена местью и завоеванием и не размышляла о том, что будет после победы. Чем она займется, став императрицей Эссорана? Смертной правительницей мира, который станет подножным кормом для демонов Хеллрата…
Она сидела во тьме в шатре главнокомандующего, держала кубок с остывающей кровью и вслушивалась в зловещую музыку последних часов осады. Далекие выкрики умирающих уже лишились прежнего великолепия, ожидание грядущей победы почти не радовало сердце Герран. Весь Эссоран сверкающим бриллиантом лежал на ее ладони… а она ничего не испытывала. Она просто делала что должна. Жестокий мир Крусибла никогда не знал силы, подобной ей, но все это теперь выглядело таким мелким.
А за тонкими красными стенами шатра ее армия всю ночь продолжала вести огонь, раздавался тяжелый стук катапульт, свист горящих ядер, летящих сквозь тьму. Треск и грохот магии и победные вопли обезумевших от крови бойцов. Они не могли дождаться рассвета, ведь он нес смерть, славу и золото.
Черная Герран скривилась и опрокинула кубок. Кровь на землю не пролилась – ее подхватила темнейшая тень, выскользнувшая из-под кресла. Невидимые языки вылакали кровь, темнота содрогалась от наслаждения.
Черная Герран опустила взгляд на живую тьму, сгустившуюся у ее ног, – любимых демониц-теней, вызванных ее магией, порождением преисподней. Они были ее доверенными служанками, взращены ее кровью и силой, хотя прочие обитатели Хеллрата считали их слабыми. Но в отличие от смертных сил, они никогда не обратятся против нее. Только им одним она доверяла – в этом мире или в ином. Демоницы поглаживали и успокаивали ее, радуясь, что могущественный князь отвел свой горящий взгляд от этого места.
– Что за высокомерный болван! – проворчала Черная Герран.
Миг спустя она хлопнула зеркалом по столу, и оно разлетелось осколками.
– Я заслуживаю большего, – сказала она, поднимаясь на ноги. – Проклинаю Шемхарая и сделку с ним. Я заслуживаю большего, чем вечное служение его целям. Как и вы, мои темные сестры. Не тревожьтесь, я сумею сделать так, что он никогда не отыщет нас.
Демоницы-тени притихли, потрясенные тем, что их кровавая сестра смогла отринуть соглашение и предать столь великую и страшную силу.
Она зашептала о том, что ждет впереди, и о планах на лучшую жизнь, которые уже начали осуществляться.
Они понимали. Они боялись. Но все же доверяли ей.
На мгновение Черная Герран вспомнила обо всех своих военачальниках, о любовнике Амаддене и его сестре Мейвен.
– Да пошли они все, – сказала она.
Демоницы-тени обступили ее. Когда тени растаяли, просочились в щели в земле, от их грозной повелительницы и следа не осталось.
А ее боевые военачальники, закаленные пятью годами сражений, собирали силы раздираемой склоками армии, продолжали осаду, не зная, что покинуты командующим на пороге великой победы.
Часть первая
Гроза надвигается
Сорок лет спустя
Глава 1
Мелкий бес пригнул рогатую голову и пополз меж камней, недовольно шипя, когда острые ледяные края вонзались под чешую и кололи ноги. Он выбрал подходящее место, откуда была хорошо видна убогая человечья деревня с крытыми соломой домишками, приютившаяся внизу, в устье скованной зимой долины. Бес устроился поудобнее, дрожа от холода, укутался в свои кожистые крылья, чтобы сохранить скудные остатки тепла, и собрался следить за деревней.
Холод постепенно истощал его адский жар. Внимание начинало рассеиваться, и беса клонило в сон. Мембраны век опускались, глаза затягивало пеленой. Но страх вернулся и красным когтем царапнул внутри, куснул за руку. Бес зашипел от боли, его кровь задымилась, падая на обледеневшие камни.
Сорок лет минуло с тех пор, как в последний раз Черная Герран вызывала его из уютного жара Хеллрата, тем не менее ужас беса был сейчас так же свеж, как тогда. Никакие доброжелательные слова не могли скрыть ее жестокости и амбиций, не меньших, чем у самого князя Хеллратского, а бес был не дурак. Он-то знал, что создания куда более могущественные, чем он, подвели когда-то Черную Герран. Им досталась судьба гораздо страшнее смерти, а вернее, они по сей день ее принимали.
Притаившись, бес наблюдал с высоты, невидимый для людского слабого зрения. После долгих часов темноты начинало подниматься солнце внешнего мира. Когда стали появляться первые люди, за которыми ему велено было шпионить, бес прищурил проницательные глазки. Сперва он испытывал лишь презрение, но по мере приближения людей начал чувствовать силу, которой они обладали. Задрожали рога, когти вгрызлись в камень. Улетучились все мысли о сне. Но бес старался оставаться как можно более незаметным.
Принц Сокол и его люди маршем шли на юг мимо заснеженной каменной пирамиды, воздвигнутой им много лет назад. Он почти забыл это место. Груда камней отмечала могильник, куда он сбросил бандитов – жалкие остатки разбитой армии Черной Герран. Он сам рыл эту яму и укладывал камни, теми же руками, которыми рубил врагов. Воспоминание об отлично сделанном деле подняло ему настроение.
С рассветом он въехал на окраину Борраха по нетронутой белизне снега в фут глубиной, восседая на горделивом боевом коне белой масти. Принц носил сверкающие серебряные доспехи, а позолоченное кованое забрало шлема напоминало о его хищном тезке. Глаза принца, сферы священного золотого огня, больше не были человеческими. Он – избранник Богини, несущий свет и святую истину.
Он привстал в седле, изучая убогую деревню внизу. Снегопад, последний этой зимой, начал утихать. Принц велел своим людям приступать к зачистке, и его дыхание затуманило ледяной воздух.
С флангов принца окружали три посвященных рыцаря-инквизитора, три носителя величайшего благословения Светлейшей. Три их белых коня были братьями могучего жеребца принца. А Великий инквизитор Маллеус, с суровыми чертами лица и бритой головой, возглавлял колонну из ста пеших воинов, в безмолвии марширующих вниз по склону холма. Горделивый знаменосец высоко держал эмблему Богини – золотое солнце с лучами на белом фоне. Рядом с ним, бормоча молитвы, двигался десяток жрецов в белых одеждах, бритых наголо и невозмутимых.
Они шли сквозь утренний туман, и восходящее над холмами солнце заливало красным белый мех и серебряные доспехи. Пехотинцы молча окружили дремлющую деревню и по двое направились к двери каждой лачуги. Кулаки в перчатках сжимали готовую к бою сталь. Взгляды воинов, ожидавших последней команды, были обращены к инквизиторам и божественному правителю.
Принц Сокол окинул взглядом крытые соломой лачуги язычников и печально покачал головой. Его меч взметнулся и опустился, блеснув алым в лучах рассвета. Его люди начали ломать двери. Там, где было закрыто накрепко, использовали топоры.
Деревенские жители громко кричали – их вытаскивали из постелей на площадь. С них сдирали одеяла и мех и уколом меча заставляли опуститься на колени на промерзшую землю. В одном доме раздались лязг мечей и крики, и оттуда вывалились два пехотинца – один без руки, а другой с разбитым лицом. Вслед за ними в дверной проем, бешено размахивая топором, с воплем выбежал дородный крестьянин, весь покрытый шрамами – следами множества битв.
Принц Сокол поморщился и, направив на него острие клинка, возгласил:
– О Светлейшая, великая и могущественная! Порази же этого прислужника зла.
Разъяренный и готовый убить крестьянин обратил на него гневный взгляд.
С острия клинка сорвался золотой огонь и прожег в груди варвара отверстие размером с кулак. Крестьянин рухнул на снег с зияющей дырой на месте сердца.
Все посвященные рыцари имели способность разить врагов, управляя крошечной частью обжигающей силы Светлейшей, но принц Сокол владел чем-то большим, нежели простой инквизитор. Он гордился тем, что стал Ее избранником, Ее стражем, Ее возлюбленным.
Это неприглядное зрелище положило конец всякому сопротивлению. Принц со свитой, пришпорив коней, поскакали на площадь, куда согнали крестьян. Пехотинцы кланялись проезжающим всадникам, опустив глаза.
– Что тебе от нас надо? – спросила одна старуха, полураздетая и дрожащая от зимнего холода. Она с вызовом смотрела на рыцарей в блестящих доспехах.
Великий инквизитор Маллеус поднял палец, и солдат ткнул старуху в живот древком копья. Взвыв от боли, она свалилась наземь, и Маллеус взглянул на нее сверху вниз.
– Обращайся к его святейшеству, только когда тебя спросят, тварь.
Принц Сокол сошел с коня и протянул поводья стоящему наготове солдату.
– Мы – посвященные рыцари Империи света, – произнес он. – Кто из вас поклоняется Светлейшей?
Никто не поднял руки.
– Очень жаль.
Он прошелся взад-вперед, изучая лица крестьян.
– До нас дошли мрачные слухи о том, что творится в этой гнусной деревне – колдовство и черная магия. Может быть, даже нечто худшее. Кто из вас занимается подобными мерзостями? Кто идет на сделки с демонами и монстрами? Сознавайтесь, и будет вам снисхождение.
Все молчали.
Принц холодно улыбнулся и направился к молодой женщине, крепко прижимавшей к груди младенца. Когда он поднял стальную перчатку, женщина задрожала от страха. Ледяной железный палец скользнул под ее подбородок, поднял вверх лицо, и взгляд женщины встретился с обжигающим взглядом принца.
– Дочь моя, скажи, кто здесь занимается грязными делами? Просвети нас, и милосердие ждет и тебя, и твое дитя. Вам обоим простятся все грехи.
Она крепче прижала к себе ребенка.
– Здесь нет темной магии или поклонения демонам. Мы идем путями Старых богов, вот и все.
– Ваши Старые боги, как и ваш Небесный Отец – это гнусные демоны, прячущиеся под масками, – сказал он, разглядывая ребенка. – Я люблю детей. Такие чистые. Такие невинные. Позволять их душам сойти с праведного пути и впасть в язычество было бы преступлением. Скажи, твой ребенок прошел обряд посвящения вашим ложным богам?
Нервно сглотнув, женщина покачала головой, потом бросила взгляд направо. По ее щеке скатилась слеза.
Принц Сокол обернулся к сморщенному старику, опиравшемуся на трость.
– Значит, местный колдун – это ты?
Палка взметнулась вверх, кончик лязгнул о нагрудный доспех принца Сокола. Старик зло оскалился, показывая почерневшие зубы на обрамленном белыми лохмами лице. Вонь горящего олова наполнила воздух – темное колдовство испустило из посоха острые когти, чтобы атаковать принца Сокола.
Пока все жрецы ахали и молились о защите своего господина, сам принц Сокол только сделал мысленную пометку – приказать выпороть негодного солдата, который позволил старику сохранить палку. Темное колдовство прикоснулось к его нагруднику, рассыпалось в прах и исчезло как пыль, унесенная ураганом.
Старик помрачнел, кончик палки опустился. Кровь отхлынула от лица, и колдун тяжело оперся о посох.
– Что ж, да будет так.
– Праведников защищает Богиня, – сказал принц Сокол.
Старик сплюнул ему под ноги.
– Праведников? Вы стадо убийц, таких же порочных, как и Черная Герран.
Принц ударил старика в челюсть кулаком в железной перчатке. Затрещала кость, посыпались зубы, и старик рухнул навзничь.
– Как ты смел сравнить меня с этой мерзостью? – взревел принц Сокол и ударил старика каблуком по голове. – От тебя исходят лишь зло и ложь. Я убил последних ее сторонников и зарыл их в яме неподалеку отсюда. Ложь!
Он все бил и бил каблуком, пока кость не хрустнула и не проломилась. Кровь и мозги окрасили снег в красный цвет.
Принц минуту смотрел на кровавое месиво, потом глубоко вздохнул.
– Разберитесь с этим, – приказал он.
Два солдата оттащили убитого колдуна к лачуге и швырнули внутрь, сверху бросили безжизненное тело крестьянина. Третий встал на колени перед властителем, чтобы вытереть кровь с сапог.
Великий инквизитор Маллеус обвиняюще ткнул пальцем в толпу и обвел ее взглядом.
– Кто еще из вас практикует черную магию?
На сей раз люди тыкали друг на друга пальцами, раздались крики отрицания. Предоставив своим инквизиторам отделять правду от лжи, сам принц Сокол обратился к Светлейшей и вознес молитву, прося прощения за необходимое кровопролитие.
Детей сразу отвели в сторону, рыцарям не потребовалось много времени, чтобы отделить горстку просто испорченных взрослых душ – тех, кто добровольно отрекся от своей языческой веры – от десятков испорченных безнадежно. Люди принца затолкали самых ярых служителей зла и любителей колдовства в их лачуги, завалили двери деревом и камнями.
– Да сгорят в огне нечестивые, – провозгласил Маллеус, простирая руки к восходящему алому солнцу.
На него сошла сила Богини, и соломенные крыши заполыхали.
Все смотрели на огонь и слушали крик и скрежет – женщины и мужчины раздирали деревянные стены разбитыми пальцами, пытаясь спастись от жара и дыма, а их дети снаружи выли от ужаса.
Некоторым из людей принца стало плохо, и они отворачивались от огня.
– Не сметь отводить глаза! – приказал им принц. – Нам пришлось покончить с их греховными жизнями, чтобы вычистить зло с этой земли. А значит, мы тоже должны при этом страдать.
И они смотрели, как сгорают дома, пока крики нечестивцев не смолкли.
Уцелевшие взрослые испуганно сбились в кучу, тщетно прикрывая глаза и уши детей. Только три женщины и двое мужчин из Борраха оказались достойны помилования Светлейшей.
Принц подал своим людям знак, и они подняли на ноги деревенских. Сам принц Сокол помог молодой женщине с ребенком, изнемогающим от ужаса.
– Вам больше нечего бояться, – мягко произнес он. – Ваша боль закончилась. Ваши поврежденные души теперь принадлежат Светлейшей, и она очистит вас от телесных грехов любящими руками.
Крестьян сопроводили к утесу, нависающему над берегом, где они до заката преклоняли колени в молитве перед Великим инквизитором Маллеусом. А принц Сокол молился о том, чтобы все они выдержали второе испытание.
Так или иначе, Светлейшая очистит их души.
Бес оставался недвижен до тех пор, пока все инквизиторы не приблизились к краю утеса и не занялись вплотную оставшимися селянами. Только убедившись в собственной безопасности, он рванул вверх, в ужасе хлопая крыльями. Эти люди владели силами бога, и даже страшная магия той, что его вызвала, легендарной Черной Герран, не могла им противостоять.
Во всяком случае, в одиночку.
Глава 2
Спустя несколько дней пожилая женщина стояла на утоптанном снегу на окраине Борраха и смотрела на дымящиеся угли на месте некогда процветавшей деревни. Холодный ветер трепал ее белые волосы, не обращая внимания на лакированные деревянные шпильки. О скалистый берег разбивались волны. Женщина тяжело опиралась на палку, в равной степени от эмоционального истощения и чтобы облегчить ноющую боль в бедре.
Повелительница демонов, некогда известная как Черная Герран, приказала своим демоницам-теням перенести ее на север через тайные ходы под землей, чтобы увидеть судьбу этой деревни. Понять, что ждет ее саму, когда отступят снега и откроется дорога на юг через горы.
Позади раздались шаги, тихие вздохи на покрытой пеплом земле, и с ними пришло знакомое ощущение: могильный холод пробрался в ее старые кости, и по спине поползла дрожь.
Она не обернулась, чтобы поприветствовать женщину, когда-то служившую ее жестокой правой рукой.
– Мейвен.
– Сорок лет – ни единого слова, – сказала некромантка. – А теперь мой старый генерал присылает за мной демона и тащит в эти жалкие руины. Неужели возраст лишил тебя разума, Черная Герран?
– Я давно отказалась и от звания, и от имени. Теперь я известна как Далия. Называй меня так или вообще никак.
Влажное дыхание Мейвен коснулось щеки Далии, когда некромантка склонилась над ее плечом.
– Я бы предпочла называть тебя трупом. Из-за тебя я лишилась всего. Так что тебе лучше объяснить, почему мне не следует вырвать душу из твоей морщинистой плоти и не сделать ее своей игрушкой.
Далия с улыбкой обернулась.
– Я бы от всей души пожелала тебе удачи. Боюсь, великий князь Шемхарай Хеллратский может прийти за своей собственностью. На этот случай приняты кое-какие меры предосторожности.
Через сорок лет они снова оказались лицом к лицу и оценивающе уставились друг на друга.
– На все-то у тебя есть ответ, – огрызнулась Мейвен.
Вместо своих шестидесяти с лишним она выглядела лет на тридцать. При ближайшем рассмотрении становилось ясно, что она скорее хорошо сохранилась благодаря своему магическому искусству, чем была действительно молода. Лицо пересекал уродливый старый шрам, лишь частично скрытый черной татуировкой, поднимавшейся от шеи на щеку. Чернильные щупальца будто жили своей жизнью, двигаясь по ее коже, как по воде.
– Это тоже твоя вина, – сказала Мейвен, проводя пальцем по щеке. – Когда ты нас бросила, мой брат рехнулся. Он пытался убить меня и похитил нашу сестру Грейс. Заштопав лицо, я сбежала из остатков твоей армии и стала искать свою семью. Но за все эти годы не нашла и следа. Брату особенно нечем похвастаться в области магии, но благодаря тому немногому, чем он владеет, его почти невозможно найти, если он того не хочет.
Далия пожала плечами.
– Он всегда был с придурью, да и ты не лучше.
Она подумала, что когда-то некромантка могла считаться красивой. Теперь ее уродовали вовсе не шрамы, а извращенная душа, скрывавшаяся за безразличным взглядом. Вонь смерти окутывала Мейвен, словно объятия любовника, и была так же очевидна, как серая волчья шкура, покрывающая ее плечи.
– Скажи-ка, – продолжила Далия, – а ты до сих пор таскаешь с собой ту коробочку с костями? Иногда ночью я слышала, как ты с ними разговариваешь, и порой мне чудилось, что кто-то отвечает.
Мейвен фыркнула и отвернулась.
– Ждешь ответов после всего, что ты сделала? Это ты должна мне ответить, старая ведьма. Твоя демоница сказала, что ты знаешь, где Амадден и Грейс, и только поэтому я здесь. Только поэтому ты еще жива.
Далия кивнула и вернулась к созерцанию деревни.
– Я точно знаю, где они, но это мы обсудим позже. Сначала нужно поговорить о том, кто разрушил деревню.
Поселение в пятьдесят пять душ превратилось в кучи костей и обугленных бревен, даже воронам и падальщикам ничего не досталось. Ветер покрыл плащ и лицо Далии пеплом.
Мыском сапога она пошевелила обломки дома и обнаружила человеческий череп. Лицо старухи не дрогнуло – в прошлом она творила кое-что и похуже.
Некромантка уделила человеческим останкам не больше внимания, чем дохлой мухе.
– Очаровательное место, – сказала она. – Объясни же, зачем притащила меня сюда.
Равнодушие не удивило Далию. Они обе черпали могущество в смерти и давно к ней привыкли. Некроманты получают силу из самого акта смерти, из энергии, высвобождающейся, когда душа покидает тело. А демонологов больше интересовала сила, рожденная болью и мучениями, и кровь, несущая жизненные силы существа по телу. Какой бы могущественной ни была душа, дорогу в Хеллрат могла открыть только кровь. Боль и мучения были самым лучшим пиршеством для демонов, и их повелительница использовала души только в качестве валюты, обменивая на покровительство и власть.
Далия откашлялась.
– Я снова собираю армию.
Визгливый смех Мейвен разнесся по мертвой деревне.
– Ты спятила? Ты предала своих военачальников прямо накануне победы. Предала меня! И скрылась, не сказав ни единого слова. Когда в армии узнали, что ты бежала с поля боя, началась резня. Ракатолл не мог поверить в такую удачу, глядя, как мы убиваем друг друга за его стенами. С чего бы тем из нас, кто пережил тот день, шевелить хоть пальцем ради тебя? Разве что перерезать тебе горло. Некоторые считали тебя мертвой, но я никогда в это не верила. К таким, как ты, смерть не приходит легко.
Далия пожала плечами.
– Разве я виновата, что никто из вас не справился с задачей? Разве вы дети, которых нужно держать за руку при каждом шаге? Я оставила вам армию и страну, готовую пасть перед вами. И что вы сделали? Набросились друг на друга, как голодные волки. Вы могли бы стать правителями, но испоганили все дело.
Мейвен скрипнула зубами.
– Зачем. Я. Здесь?
Далия задумчиво смотрела на разрушенную деревню.
– Летом Империя света двинется на юг через горы. Южное устье этой долины занимает город Тарнбрук. Как только империя сокрушит его, ничто уже не помешает ей захватить все земли юга. Она уничтожит старые порядки, вычистит города и заставит поклоняться своей новой богине. Этого не должно произойти.
– Я не собираюсь геройствовать, – сказала Мейвен. – Даже если бы я могла выстоять против целой армии, с какого перепугу мне делать это ради тебя? Откуда вдруг такая забота о других? Ты явно что-то задумала.
Далия недобро ухмыльнулась.
– Тарнбрук – мой город. Моя семья прожила там сорок лет, и это более чем весомая причина.
Мейвен вытаращилась на нее:
– Семья? У тебя?
Она расхохоталась почти до слез, но веселье прошло так же быстро, как началось.
– Да, семья, – отрезала Далия.
– Мне жаль твое потомство.
Далия проигнорировала ее слова.
– Я жила и любила в Тарнбруке все эти годы, и они изменили меня. Время смягчает ярость молодости и подносит зеркало, чтобы показать, какими эгоистичными мы были. Тогда во мне было столько огня, я так стремилась все разрушить. – Она вздохнула и покачала головой. – Не скажу, что все ушло без следа, но мой огонь утих, а когти сточились, чтобы я могла лучше утешать тех, кого люблю. Я была счастлива.
Мейвен насмешливо ухмыльнулась:
– Да тебя просто не узнать.
– Не тебе осуждать меня. Жить – значит изменяться. Только мертвые остаются прежними. И если думаешь, что ради спасения любимых я не сожгу весь мир, то сильно ошибаешься. Не стоит распалять во мне старый огонь, если не можешь с ним справиться. Предлагаю сделку, – поспешно добавила Далия, обводя взглядом шрамы некромантки. – Служба в обмен на ответы, которых ты так жаждешь. Ты сорок лет искала Амаддена и Грейс по всему миру и не нашла и следа. Я обещаю привести к тебе ненавистного братца и рассказать, где твоя золотоволосая сестра Грейс. Они оба еще живы. Согласна?
Мейвен качнулась на пятках, сжав зубы. Один глаз у нее подергивался.
– Ты скажешь мне сейчас, или я уйду.
Далия с преувеличенной грустью покачала головой:
– Нет, дорогуша, не уйдешь. Никто другой не откроет тебе эти тайны. И если вспомнишь, кем я была, то поймешь, что не сможешь вырвать их у меня против воли. Смерть надо мной не властна – моей старой душой владеют другие силы.
Мейвен протянула к ней руку, черный туман магии смерти заклубился между когтистых пальцев… А затем в ее глазах мелькнуло сомнение.
– Чем докажешь?
– Ничем, кроме моего слова. Я никогда не лгала тебе. Обещаю, если встанешь со мной против этих богомерзких рыцарей Империи света, я приведу к тебе Амаддена.
Мейвен нахмурилась.
– Ты рехнулась. Империя света просто растопчет нас и ту кучку дерьма, которую ты называешь домом.
Далия насмешливо нахмурилась.
– Я не так слаба, как тебе кажется. Мне нужно, чтобы ты собрала моих выживших военачальников. Я сделала тебя правой рукой не просто так – из всех ты была самой злобной и коварной. Так ты сделаешь то, что я прошу?
Некоторое время обе молчали, глядя на клубящийся пепел Борраха. Наконец Мейвен сказала:
– Если ты правда знаешь, где мои брат и сестра, то сделаю.
Далия протянула футляр, набитый листами пергамента.
– Здесь хранятся сведения о местонахождении всех моих бывших военачальников. А также записи о покупках, счета, отчеты о передвижении войск и прочее, свидетельствующее о подготовке Империи света в последние несколько лет к захватнической войне. Ознакомься с ними, и, возможно, они помогут в вербовке остальных. Я вверяю эту задачу в твои надежные руки, а сама начну готовить поле боя. Поторопись, если хочешь получить ответы, времени мало.
Мейвен посмотрела первый документ – список имен и адресов.
– И сколько же это, «мало»?
– Три месяца.
Брови Мейвен поднялись.
– Значит, так тому и быть. Пока я не ушла, хочешь узнать, что инквизиторы Империи света сделали с выжившими? Без моей помощи они сотворят то же самое с твоим городком. – Ее губы искривились в насмешливой улыбке. – Призраки этого места шепчут мне на ухо всякие ужасы. А в Империи света еще смеют называть этих страшных людей «посвященными рыцарями»…
– Полагаю, я должна это услышать, – спокойно ответила Далия. – Нужно знать душу врага, с которым предстоит столкнуться.
Некромантка повела ее за собой вверх по грязной тропе, к шуму разбивающихся волн. На краю обрыва она остановилась и посмотрела вниз, где чайки ссорились над красными кусками. Запах соли и водорослей не мог скрыть вонь гниющего мяса.
– Они привели пленников сюда, – сказала Мейвен. – Тех, кто отказался от веры в Старых богов.
На камнях внизу распростерлись переломанные тела: мужчины, женщины, даже дети… хотя теперь их было сложно различить. Раздутые, обглоданные падальщиками трупы сиротливо плавали в лужах между камней.
– Они сбросили всех, кроме самых чистых душ, – продолжила Мейвен. – После того как их благословили, Светлейшая должна была спасти их. Принять запятнанные души в свое лоно или что-то в этом роде. Полагаю, они не прошли какое-то испытание. Но эта смерть все равно лучше, чем заживо сгореть в собственных домах, как еретики, которых отправили в Хеллрат. Выживших жрецы забрали для обучения основам веры.
– Уверена, истерзанные души мертвых рассказывают тебе много подобных историй, – сказала Далия, изучающе глядя в холодные глаза некромантки. – Подозреваю, что мне вряд ли захочется слушать их все.
Мейвен натянуто улыбнулась побелевшими губами.
– Да, не захочется. Шрамы, которые ты видишь, – всего лишь плоть. У меня их гораздо больше, и я много страдала за годы, прошедшие с тех пор, как ты меня бросила.
Каким бы извращенным и мерзким существом ни стала некромантка, в этом была не только ее вина. Далия долго смотрела на трупы и чувствовала, как в груди разгорается старая, знакомая ярость. Не так уж глубоко она была погребена и забыта, как ей хотелось бы. Далия сжала свою палку так, что побелели костяшки пальцев, и повернулась спиной к мертвецам.
Она повсюду искала героев, храбрецов с отважным сердцем и крепкими руками, готовых выступить против Империи света. И не нашла ни одного. Орден дуба, Рыцари камня, Сестры копья… все старые ордена были слишком напуганы, чтобы встретиться лицом к лицу с чудовищем, надвигающимся на Тарнбрук. Все они были уверены в тщетности и глупости попыток укрепить город. Никакие герои не придут на помощь. И потому теперь, чтобы спасти свой мир, ей пришлось обратиться к старым, ужасным монстрам. Которые могут убить ее с той же вероятностью, что и враги.
– Думаешь, ты сможешь их контролировать? – спросила Далия. – Их страх передо мной и моя власть над ними за эти годы уменьшились.
Некромантка ухмыльнулась со смесью злобы и удовольствия.
– О нет, никакого контроля над такими злобными существами, как наши старые союзники, я обещать не могу. Лучшее, что я могу сделать, – это привести их сюда и указать, где враг. А они сделают то, что умеют лучше всего.
Далия кивнула.
– На том и порешим. Увидев, что творит Империя, я без малейших угрызений совести использую зло для борьбы со злом. Приведи моих чудовищ, призови свою черную магию и используй ее для защиты Тарнбрука. Только если моя семья выживет, я скажу тебе то, что ты так хочешь знать.
Некромантка покачала головой.
– Если посреди той бойни дело будет идти к твоей гибели, ты скажешь мне прямо там. Иначе твоя семья не переживет твоей смерти.
– Справедливая поправка. Я согласна. Когда летнее солнце растопит последний снег и высушит дороги, армия Империи света отправится в поход. А теперь ступай и приведи мне вампира, безумного алхимика, предводителя орков, королеву пиратов и бывшего бога. Собери порождения тьмы, чтобы они встали против армии Светлейшей.
– Как пожелаете, мой генерал. – Мейвен насмешливо поклонилась. – Однако один ответ я получу здесь и сейчас. Почему ты бросила наше завоевание сорок лет назад?
Далия посмотрела на юг, в сторону дома.
– Из-за нежданной и нежеланной любви, Мейвен. Из-за чего же еще? Не к мужчине, конечно. К ребенку.
Некромантка скривила губы.
– Любви? К плоду твоих чресел? Да ты меня за дуру держишь.
– И все же это правда, – ответила Далия.
Мейвен окинула ее долгим взглядом, усмехнулась и пошла прочь. Серый плащ развевался позади нее, как боевое знамя.
Далия осталась на скале, размышлять о прошлом выборе, о тяжелых решениях, принятых так много лет назад. Ветер толкал ее к краю, побуждая старые усталые кости сделать еще один шаг, послать все к чертям и прыгнуть.
Как отреагирует злобная Мейвен, когда узнает, что это ее родной ненавистный братец возглавляет Империю света? Что предпримет, когда Далия расскажет, что именно этот безумный фанатик сделал с их сестрой Грейс в день рождения Богини?
Она в последний раз оглядела раздутые трупы на скалах внизу.
– Какое еще зло ты учинил, мой дорогой Сокол? Я должна была заметить, как внутри тебя растет сумасшедший фанатик. Может, надо было сказать, что у тебя есть дочь… Но нет. Из тебя никогда бы не вышел хороший отец.
Она щелкнула пальцами, и от скалы отделилась тень.
– Госпожа?
– Возьми своих сестер, и возвращайтесь в свои логова, – приказала Далия. – Разворошите ульи, пробудите свое дремлющее потомство. Вы мне понадобитесь в ближайшие месяцы. Сообщи остальным, что моя земная жизнь подходит к концу. И грядет война.
Она не надеялась выжить в битве при Тарнбруке, но конец ее будет таким, что боги содрогнутся.
Мейвен была могущественна как никогда и имела собственные цели, но Далия не сомневалась, что сумеет оставаться на два шага впереди. Некромантка высокомерна и забыла, с кем имеет дело. Если Далия жила в мире и покое, это не означало, что она ослабла.
– Всегда есть другой план, моя дорогая. Всегда.
Глава 3
– Шевелись, человечек, дерись со мной. Ткни меня своей пикой. Призови побольше своей божественной магии и срази меня. Дерись же! Дерись!
– Ты… чудовище! – завопил единственный выживший солдат Империи света и отшатнулся, копье выскользнуло из его руки и со стуком покатилось по скользким от крови каменным плитам разрушенной башни. – О Светлейшая, защити меня! – Воин, почти ничего не видевший в безлунной тьме ночи, поскользнулся, упал и остался лежать, широко распахнув глаза и дрожа от страха, рядом с десятком трупов своих товарищей в разбитых доспехах, с переломанными костями и разодранной плотью. Даже молитвы жрецов оказались бессильны перед монстром, с которым они столкнулись, и теперь бритая голова служителя божества украшала воткнутое в землю сломанное копье. Под солдатом растекалась лужа мочи.
Монстр Лоример Фелле вздохнул и обмяк, его жуткая плоть постепенно меняла боевое обличье на прежнее, человеческое. Когти стали пальцами рук и ног, хвост, утыканный шипами, втянулся в человеческий позвоночник, кожистая шкура сменилась мягкой и темной кожей. Как всегда, неприятно было чувствовать себя меньше размером, но зато притупился неотступный голод, обостряемый только ранами, повредившими его тело. Ничего, раны он исцелит сразу, как только найдет время.
Некогда прекрасная алая туника и подбитый лисьим мехом плащ теперь клочьями свисали с черных широких плеч лорда-вампира – такова цена перемен. Теперь, когда Империя света с ее проклятыми инквизиторами захватила его дом, Придел теней, лорд лишился последних нарядов. Каким бы ни был он могущественным и выносливым, даже он не в силах противостоять такому сонму людей и магов. Совершенно невозможно, если он хотел сохранить жизнь остаткам своих людей.
– Жалкий смертный, – произнес он. Лорд, по мнению людей, обладал низким голосом, но сейчас, после пребывания в боевом обличье, он звучал пискливо и слабо. – Где твои посвященные богом рыцари вместе со своим золотым огнем? Думали, эта жалкая кучка сможет уничтожить меня простой сталью и мелкой магией? Глупцы.
Он поднял выпавший из рук меч и одним небрежным ударом отсек жертве голову.
Лоример перешагнул через истекающий кровью труп и вернулся в свой временный лагерь в тени осыпающейся южной стены, на которой копьем в живот был приколот его старый верный слуга.
Всего месяц назад Лоример, одетый в прекрасные меха, находился у себя дома, в Приделе теней. Он сидел за игровой доской с Эстеваном в библиотеке замка, они передвигали фигуры, перед каждым стоял бокал с разорительно дорогим иноземным вином. Эстеван выигрывал, как всегда, но и лорд-вампир, вызнавший в своих книгах несколько новых трюков, был ему достойным противником. В очаге полыхал огонь, а в бокалы лилось вино, это был приятнейший вечер. Пока вдруг тревожно не зазвонил колокол.
Они бросились к окну и смотрели, как змеятся вверх по холму огни тысячи горящих факелов – войско Империи света вторглось в Придел теней. Посвященные рыцари и огонь изгнали Лоримера из дома предков. Последнее, что лорд в нем видел, – как сдирали его охотничьи трофеи со стен и бросали в костер, разведенный из его имущества перед входной дверью.
Эстевану потребовались все его спокойствие и безупречная логика, чтобы отговорить Лоримера от бессмысленного сопротивления до конца. Вместо этого лорд велел своим людям бежать, скрыться среди гор коварного хребта Мхорран, где их никогда не найдут солдаты Империи света. Но Эстеван, его верный храбрый Эстеван, отказался уйти и намерен был сопровождать своего господина в изгнание. Что бы ни было дальше, он твердо решил оставаться рядом с лордом, пока они вместе отвлекут врага от своих людей. Войско Империи света неотступно преследовало лорда-вампира.
– Я прошу забрать у меня ваш щедрый дар, милорд Фелле, – произнес Эстеван, дрожа на холодном ветру. Изможденное, залитое кровью лицо камердинера искажало страдание, каждый вдох давался с огромной болью. Его темная кожа теперь стала мертвенно-серой. – Мне он больше… не понадобится.
Он поморщился – ноги у него подгибались, вертикально тело удерживало лишь копье, приколотое к стене. Лужа крови под ним растекалась с пугающей скоростью, такой раны не исцелить даже щедрому дару хозяина, бегущему по венам слуги.
– Да, ты прав, – печально сказал Лоример. – Ты верно мне служил, старый друг.
Кровавые раны вампира обостряли его ненасытный голод, и челюсти расширялись, а зубы превращались в клыки, чтобы рвать и пожирать плоть. Он все сделает быстро, это будет малая благодарность за столетие верной службы.
Но сквозь голод прорвался знакомый отвратительный голос:
– Погоди. Его еще можно спасти.
Лорду Лоримеру потребовалось огромное усилие воли, чтобы не вонзить зубы в мягкую и сочную шею Эстевана, однако ненависть оказалась сильнее голода. Он с шипением обернулся на голос.
– Мейвен.
Та, кого ему хотелось увидеть меньше всех на свете.
Осторожно ступая между окровавленных трупов, Мейвен коротко кивнула лорду. В одной руке она сжимала обсидиановый нож с серебряной рукоятью, а другой, как оружием, потрясала маленьким пузырьком.
– Рада встрече, Лоример Фелле, лорд Придела теней. – Она твердо выдержала его взгляд. – А вернее, бывший лорд.
Он почувствовал трепет магии и внутри пузырька, и в ноже, и понял, что у нее наготове колдовское оружие. Его тело сводило судорогой, проступали костяные шипы и острые когти.
– Будь любезна, скажи, почему бы мне не полакомиться твоим старым иссохшим сердцем?
– На то есть причины, – отозвалась она. – Жива Черная Герран, и она намерена мстить Империи света, тем подонкам, что отняли у тебя дом. Наши прежние сложные отношения не должны влиять на нынешние события. И еще – мое старое иссохшее сердце для тебя окажется горьким и жестким.
Лорд Лоример растерянно поморгал.
– Значит, наша старая предводительница все же выползла из какого-то сырого склепа, где скрывалась все эти годы? Любопытно.
Он усмехнулся, и клыки превратили усмешку в шипение. Он заставил свою плоть вернуться к человеческому обличью – чтобы убить обычную женщину, ему не требовалась такая мощь. Ее темная магия – другое дело. Трепет этой угрозы его возбуждал.