Флориан Дениссон

Загадка старинного кладбища

Серия «Детективы из Арвиля»



Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.



Original French-language edition published under the title: Histoires étranges № 2: UN VILLAGE ÉTRANGE

This translation is published by arrangement with CHAMBRE NOIRE PRODUCTIONS SAS. All rights reserved.

This edition is published by arrangement with LEOR LITERARY AGENCY and Synopsis Literary Agency.

© Кожевникова М. Ю., перевод, 2023

© Широнина Ю., иллюстрации, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2023

* * *

Посвящается Алекси, Мелиссе, Эмили и Юго


Глава 1



Скажи я, что не люблю школьные экскурсии, никто не поверит. И правильно сделает! Мне нравится путешествовать с ребятами из нашего класса. А самое интересное вот что: учителя, которые ездят с нами, оказываются в жизни гораздо симпатичнее, чем на уроках. Как будто у одного человека два совершенно непохожих лица. Никогда бы не подумал, что так бывает.

И конечно, приятно распрощаться на два-три дня со своим домом и ночевать то в маленькой гостиничке, то в студенческом общежитии. У меня всегда возникает ощущение, что вот-вот начнутся необыкновенные приключения, – мандраж такой, что не уснёшь. Всегда боюсь упустить что-то очень важное и засыпаю самым последним.

Ну правда, люблю я такие поездки. Я объяснил почему, хотя перечислил, конечно, не всё. Вот и это путешествие должно было получиться классным, но радости от него что-то мало.

Первым делом температура воздуха упала до нуля! С утра до вечера мы осматриваем разные развалины и дрожим от холода. Но и это ещё не всё: налетела снежная буря.

Как только завьюжило, мы закруглились со средневековым Каркассоном и помчались к автобусу. Впереди нас ждал замок Монсегюр[1].

В школе по истории мы будем проходить катаров[2], а у нас в деревушке в прошлом году археологи раскопали монастырь тамплиеров[3], так что два наших учителя-историка (один из них – моя мама) решили повезти нас на юг Франции и показать старинные катарские замки.

Мы с Тома заняли в автобусе наши обычные места: не в самом хвосте, но всё же подальше от взрослых и водителя. Шофёр, по нашему опыту, очень любит беседовать с теми, кто сел на ближайшие к нему места.

А тут нас не достанут ни вопросы учителей, ни споры из-за воды и еды, которые неминуемо вспыхивают в глубине автобуса. Зато всякие шутки и общее веселье точно не обойдут.

– Ты только посмотри! – обратился ко мне Тома, глядя на экран своего телефона. – Показывают твоё интервью.

Я подвинулся к нему поближе, чтобы лучше видеть. Тома сделал звук громче, и Фарид с сиденья впереди тут же обернулся и посмотрел на нас поверх спинки.

– Интервью, в котором ты рассказываешь, что обнаружил по соседству со своим домом? – спросил он с улыбкой.

– Да ерунда это всё! У ребят на ютьюбе блог, совсем маленький, месяц назад они решили сделать что-то вроде документалки и приехали.

Тома развернулся ко мне и сделал круглые глаза.

– Ничего себе маленький! Да у них почти триста тысяч подписчиков! Я бы на твоём месте не стал так говорить.

– Это смотря с какой стороны… – включился в разговор Фарид. – А ты не думал о собственном… подкасте, например? Приятель моего двоюродного брата вот так устроился. Ему ещё нет шестнадцати, а зарабатывает больше родителей. Бросил школу, и вообще…

У любого найдётся двоюродный брат, а у брата приятель, а с приятелем творятся чудеса в решете. Но, думаю, как раз Фарид не сочинял. Да я и сам сто раз слышал о ребятах, которые стали чуть ли не миллионерами благодаря интернету.

– Понятия не имею, о чём рассказывать. – Я пожал плечами.

– Ты мог бы рассказывать о сокровищах, – ответил Фарид. – Все просто обожают истории о сокровищах.

Один из родителей, ехавший с нами, что-то крикнул. Скорее всего, насчёт ремней, которые всем нужно пристегнуть, и голова Фарида тут же исчезла – белка спряталась в своё дупло.

Тома продолжал смотреть интервью – довольный, улыбка до ушей. Было видно, что он мной гордится. И я тоже разулыбался.

Мы ехали, наверное, с час, а вокруг бушевал настоящий буран. Ничего не было видно, словно из-за тумана, а потом я понял: мы въехали в снежную круговерть. Ледяная крупа, похожая на град, заколотила в стекло, и всё исчезло – вокруг только белёсая шевелящаяся пелена. Шофёр включил дворники, они работали вовсю, и всё равно дорога едва просматривалась.

Тома прочитал прогноз погоды в телефоне, и мы узнали, что во всём районе высокий уровень опасности: «снег и гололёд». Думаю, местные жители в своём самом солнечном уголке Франции не видели снега лет пять или шесть, а уж в таком количестве – лет тридцать точно.

Не сиди Тома рядом, я бы остался без всякой информации. У него смартфон, а у меня доисторический кнопочник. У родителей ответ один и совершенно неподражаемый: такого телефона тебе вполне достаточно. Потому что для них главное, чтоб я мог позвонить им в случае необходимости и был доступен в любую секунду.

Пока Тома лазил по ютьюбу в поисках других видео и просматривал, кто и что ему прислал, я протёр рукавом куртки запотевшее стекло. Машины, включив фары, двигались по шоссе черепашьим шагом, а снег с фантастической быстротой залепливал ветровые стёкла. Небо нависло так низко, а туман был такой густой, что сразу и не поймёшь, день сейчас или ночь.

Шофёр неожиданно резко затормозил, и по всему автобусу волной пробежали удивлённые вскрики. Все мы едва не боднули головами спинки передних сидений – хорошо, что страховочные ремни удержали нас на месте. Мы совсем остановились, и я приподнялся, чтобы как следует разглядеть, что же происходит. Полицейская машина с мигалкой, тут же пожарная, а вдалеке, поперёк дороги, засыпаемый снегом автобус. Лежит на боку. Точно такой же, как наш.

На эту экскурсию поехали два класса из моей школы, на двух автобусах.

Я отстегнул ремень и собрался пойти к шофёру – узнать подробности, что же там случилось. Но моя мама-учительница велела всем оставаться на своих местах.

У меня по спине пробежал холодок. Я подумал, что лежащий на дороге автобус может быть вторым, нашим. Тем самым, в котором едет класс Аманды.



Глава 2



Вышло так, что Аманде из-за очень трудного развода её родителей пришлось остаться на второй год. Мы с Амандой всю жизнь живём на одной улице, а в прошлом году подружились благодаря совершенно необыкновенному приключению, которое пережили вместе. Теперь, когда она то у отца, то у матери, мы видимся не так уж часто. Родительский развод здорово повлиял на Аманду. Она очень изменилась. Во всяком случае, по отношению ко мне. Перейдя в другой класс, она растеряла своих подружек и сошлась с двумя самыми старшими девочками, тоже второгодницами. Теперь мы с ней только здороваемся и прощаемся на нашей автобусной остановке: утром, когда едем в школу, и вечером, когда возвращаемся домой, да и то не каждую неделю. Можно сказать, почти не встречаемся.

К счастью, с Тома мы не раздружились. Он по-прежнему мой лучший друг, мы даже стали ещё ближе, и в этом году нам очень повезло попасть в один класс. В общем, на неприятности с соседкой можно не обращать внимания.

Полицейский подошёл к окошечку водителя и сообщил шофёру и нашим сопровождающим, сидевшим впереди, что дорога будет ещё долго закрыта. И вообще, из-за метели, которая только сильнее расходится, её, возможно, закроют на большую часть дня. Он посоветовал нам отправляться в объезд, и наш водитель, конечно, послушался.

– Как думаешь, это был второй школьный автобус? – спросил я Тома.

Судя по выражению его лица, он тревожился не меньше моего.

– Не знаю… Ничего не разглядеть. И потом все автобусы одинаковые, особенно со стороны колёс.

У меня затряслась правая нога. Дрожит и дрожит сама по себе. Это от нервов. Со мной такое бывает, когда я волнуюсь. Мама сразу впадает в панику, а я ничего не могу поделать. Тома сразу заметил, что у меня начался тик, и дружески похлопал меня по плечу.

– Учителя и родители вроде не особо волнуются. Будь это наши, они бы сильно паниковали, как думаешь?

– Может, не хотят нас пугать, – отозвался я.

Но слова Тома не пропали даром. Я повторил их про себя и решил, что он, скорее всего, прав. На сердце стало немного спокойнее.

Мы поехали назад и вскоре сделали остановку на заправочной станции. Стоило нам выйти, снег немедленно отхлестал нас по щекам, и мы с Тома понеслись, как ненормальные, в мини-маркет, чтобы спрятаться там. Ребята бродили по магазину кучками – как я заметил, точно такими же, как в школьном дворе во время перемены. Мы с Тома стали искать отдел с печеньем и сладостями. Хотели отвлечься от мыслей о дорожной аварии.

Я ходил и дышал себе на руки. Они жутко заледенели, и я старался вернуть свои пальцы к жизни. Вдруг Тома толкнул меня локтем в бок.

– Эй, погляди-ка!

Сквозь огромное окно я увидел, как в снежной сумасшедшей метели на стоянку заправочной станции выворачивает серый, как нависшее над ним небо, автобус. Наш второй школьный автобус с классом Аманды. Я с облегчением перевёл дух. Тома посмотрел на меня и засмеялся.

– Теперь понял, что не стоило волноваться? – сказал он очень довольным голосом.

Мы решили отпраздновать радостное событие дозой сахара и шоколада: купили конфет, печенья с начинкой и по бутылке газировки.

Пока мы стояли в очереди в кассу, Аманда и обе её подружки вышли из автобуса и побежали к нам под крышу. На секунду наши глаза встретились, и девочки шмыгнули дальше, к туалету в глубине магазина. Мне очень недоставало нашей дружбы с Амандой, ведь совсем недавно я был уверен, что мы с ней не разлей вода. Несколько месяцев назад эта школьная экскурсия сдружила бы нас ещё теснее, и, уверен, общие впечатления были бы незабываемые.

Тома забрал у меня из рук пакетики со сладостями, и я оглянуться не успел, как он уже за всё заплатил. Вообще-то, он часто так делает. Кажется, так он даёт понять, что заботится обо мне и будет всегда рядом, если понадобится его помощь.

– Спасибо, Тома, – поблагодарил я его.

– Да ладно тебе, потом купишь мне мороженое.

В окне показалась отъезжавшая машина, похожая на сугроб. Мы переглянулись и прыснули.

Минут через десять все ребята уже толкались возле автоматов с кофе, а мы с Тома принялись за свои вкусняхи. Аманда и её подружки выкатились из туалета и встали неподалёку от нас, но на меня она даже не взглянула. Ужасно неприятно: как будто стыдится знакомства со мной и уж точно не хочет показывать подругам, что знает меня. Шарлотта и Саманта считали себя взрослыми и делали что хотели. Им, наверное, едва исполнилось четырнадцать, а они одевались и красились, как их обожаемые инстазвёзды. Ходили слухи, что у Шарлотты есть парень, у него машина и права и он возит её в выходные по ночным клубам. Мы с Тома по возрасту не имеем пока даже законного права ездить на скутере и находимся, в общем-то, в миллионе световых лет от мира, в котором живут Шарлотта и Саманта. И что? Аманда тоже хочет в их мир? Не могу сказать, не знаю.

Оба автобуса выехали со стоянки и встали в нескольких метрах от входа в мини-маркет, а снег валил всё гуще и гуще. Учителя сказали, что сейчас мы рассядемся по своим местам, но сначала они сделают перекличку.

Тома запихнул в пластиковый пакет наши сладкие сокровища и спрятал их под куртку, чтобы они не пострадали от мокрого снега. Мы спешили к автобусам, и я снова встретился взглядом с Амандой. На стоянке царила толчея, нас запускали внутрь в час по чайной ложке, потому что учитель или родитель отмечал каждого галочкой в списке.

Я оказался в нескольких сантиметрах от Аманды и вдруг, неожиданно для себя, взял и заговорил с ней.

– Привет! У тебя всё в порядке?

– Да, всё хорошо. Спасибо. А у тебя? – спросила Аманда, явно немного смутившись.

Две её подружки стояли у неё за спиной и смотрели на меня как на прокажённого.

– Когда я увидел, что автобус попал в аварию…

Я замолчал, слова больше не желали выговариваться, а насмешливые улыбочки Шарлотты и Саманты окончательно меня заморозили.

– И? – Аманда ждала продолжения.

– И… Я вдруг забеспокоился: вдруг с тобой что-то случилось?

Аманда улыбнулась, чуть-чуть, самую малость, и я увидел, что она собирается мне ответить. Но тут её подружки всё испортили – без спроса влезли в наш разговор.

– Ой, малышок Леруа, оказывается, беспокоился. Как это трогательно! – завела Шарлотта, она из нас была самая старшая.

– Не волнуйся, детка, ты же в безопасности, под крылом своей любимой мамочки, – подхватила Саманта.

Мне стало жутко неловко, и я отвернулся от них, чувствуя, как полыхают щёки. На этот раз не от мороза. Аманда так ничего и не сказала. Тома протянул мне леденец. Лакричный, мой самый любимый.

* * *

Как только все в автобусе расселись, моя мама встала. Стоило ей заговорить, как шум мигом стих.

– Как ни жаль, мы лишились возможности добраться до замка Монсегюр, который должны были осмотреть сегодня. Но мы подумали, посоветовались и нашли выход из положения. Нам осталось путешествовать ещё четыре дня, мы находимся в нескольких километрах от небольшой деревни, которая называется Ренн-лё-Шато. Не знаю, слышал ли кто-нибудь из вас о ней, но уверена, что она вам понравится. В начале прошлого века там произошло одно очень таинственное событие, оставшееся весьма интригующей исторической загадкой. Не забудьте, пожалуйста, про ремни безопасности и не расстёгивайте их до конца поездки.



Глава 3



– Ренн – чего? – переспросил я Тома, озадаченно сдвинув брови.

– Ренн-лё-Шато, – ответил он. – Мне кажется, где-то я что-то слышал.

Шофёр завёл мотор, автобус и мы вместе с ним завибрировали и выехали на заснеженное шоссе. Тома достал из кармана куртки телефон и открыл поисковик. Теперь я точно знал, как пишется название этой деревни.

– Вот, смотри! – воскликнул Тома и ткнул указательным пальцем короткую статейку.

Больше мы уже не говорили – углубились в чтение.

«Ренн-лё-Шато – маленькое селение в департаменте Од, его прославила невероятная история, ставшая известной под названием “Кюре-миллиардер”.

В 1891 году Беранже Соньер, приходской священник, обнаружил клад, который дал ему возможность развернуть в деревне большое строительство. Он купил несколько земельных участков и возвёл на них не только роскошную виллу, но ещё и странные, загадочные здания, назначение которых до сих пор остаётся неизвестным.

Необыкновенная история не оставила равнодушными не только писателей и художников, но и учёных и археологов. Некоторые из них убеждены, что клад Ренн-лё-Шато до сих пор где-то закопан.

Среди произведений, вдохновлённых этими событиями, самым знаменитым стал роман “Код да Винчи”, проданный в количестве более восьмидесяти миллионов экземпляров и переведённый более чем на двадцать языков».

– «Код да Винчи»… Кажется, там тоже что-то связано с тамплиерами? – спросил Тома.

– Думаю, да… После всего, что произошло в прошлом году, мама купила мне эту книгу. Но я пока её не прочитал.

В общем, получалось, что я снова в местах, связанных с рыцарями-храмовниками и их прославленными сокровищами. Совпадение или нет? А, неважно! Главное, что мне захотелось как можно скорее узнать побольше и о кюре, и о его неожиданном обогащении. И потом нельзя сказать, что мне не улыбалась идея провести целых три дня с моим другом Тома в поисках сундука с золотыми монетами. Какое там! Она мне улыбалась во весь рот. В прошлом году на осенние каникулы Тома уезжал и не участвовал в расследовании, вертевшемся вокруг тамплиеров, на этот раз у моего друга появился шанс наверстать упущенное.

Инстинктивно я схватил рюкзак, открыл его и проверил, на месте ли моя рация.

Мы ехали ещё долго, глядя в окно на заснеженные поля и разбегающиеся по ним обледенелые просёлочные дороги. И вот наконец мы на главной площади деревни Ренн-лё-Шато. Наши два автобуса затормозили на стоянке. Рядом возвышалась круглая каменная башня с обледенелыми, заснеженными зубцами.

Мы осмотрелись – вокруг несколько тесно прижавшихся друг к другу домиков, справа скромная церковка. А дальше, в глубине, может уже за окраиной деревни, старинный средневековый замок, который явно позабыл, сколько ему лет. Я сразу же подумал об Арвиле. Это деревня, где я живу, и она самая маленькая на свете. Но, выбравшись из автобуса в Ренн-лё-Шато, я понял, что здорово ошибался.

Водители открыли багажные отделения, и мы разобрали свои сумки и чемоданы. Снег перестал идти минут пять назад, но температура, похоже, упала ещё ниже. У меня всё тело мигом заледенело, кроссовки промокли, ноги онемели, и я дрожал как осиновый лист.

Низенький толстяк с прилизанными, зачёсанными назад волосами подошёл к нам и представился владельцем этого местечка. Назвал его «обителью аббата Соньера». Надо же! Многообещающее название! Потом он указал на большой дом с острой крышей, тоже покрытой снегом, и сказал, что в нём мы будем жить эти три дня.

Я взглянул на Тома и увидел его сияющую улыбку. Уверен, что он точно так же, как я, чувствовал бегущие по коже мурашки, которые предвещали что-то необыкновенное впереди. Всё вокруг выглядело таким таинственным. Казалось, заснеженные домики смотрели на нас и гадали, зачем мы приехали – на поиски драгоценностей или просто на каникулы. Лично я задавался тем же самым вопросом.

Прежде чем расселить по комнатам, нас собрали внизу в просторном холле. И мы снова столкнулись нос к носу с Амандой и её подружками. На этот раз с ними были ещё два парня. Один здоровенный, у него, похоже, даже борода пробивалась, второй пониже ростом, но зато гораздо шире, потому что очень накачанный. Мама попросила всех замолчать, но парни продолжали исподтишка задевать и смешить девчонок, пользуясь тем, что их особо не видно. Меня это жутко бесило.

Аманда то и дело прыскала и зажимала рот рукой, чтобы смеха не было слышно. Кровь во мне прямо-таки закипала, а щёки стали цветом точь-в-точь как куртка Тома, ярко-красные. Хорошо, что от мороза у всех лица разрумянились, так что никто не обратил на меня внимания.

Тома потянул меня за рукав куртки – мол, наплевать на них. Однако я стоял к этой компании так близко, что слышал каждое слово, даже когда они шептались.

– Ну и дыра, – сказала Шарлотта, причём довольно громко – специально, чтобы я услышал. Правда, не настолько громко, чтобы её слова разобрали взрослые. – Пара жалких домишек и какие-то развалины. Кому только в голову пришло привезти нас сюда, это же полный отстой.

Глава 4



Ренн-лё-Шато окутала темнота, и маленькая уснувшая под снежным одеялом деревенька, казавшаяся такой мирной и уютной несколько часов назад, выглядела теперь мрачной и недоброй. На улице ни одного фонаря. Когда нас повели ужинать в столовую – буквально в нескольких метрах от дома, где нас поселили, – взрослым пришлось подсвечивать путь карманными фонариками. Под ногами поскрипывал снег, и я сразу вспомнил, как мы ездили кататься на лыжах в Итальянские Альпы.

Хозяин сказал, что зимой столовая обычно не работает, поэтому пригласил двух поваров из соседней деревни, чтобы прокормить нас в ближайшие три дня.

Столовая оказалась большой вытянутой комнатой, уставленной разномастными столами и стульями. В глубине её виднелся огромный камин, и один из поваров разводил в нём огонь. Вот только комната так и не прогрелась до конца ужина, так что некоторые – и я тоже – сидели в куртках. На стенах из грубого камня, куда ни посмотри, прилеплены чёрно-белые фотографии и статейки из старых журналов. На одной я увидел священника – похоже, аббата Соньера, – он в полном облачении стоял перед алтарём. На другом снимке с гордым видом позировала толпа людей, все с лопатами и заступами. И ещё там были разные вырезки из газет о знаменитом кладе в Ренн-лё-Шато.

Такое впечатление, что деревня до сих пор жила этой историей с сокровищами. Я бы легко поспорил на всё содержимое моей копилки: не появись в Ренн-лё-Шато кюре-миллиардер, никто бы в жизни не узнал, что есть на свете такая деревушка.

После десерта мы сквозь снежные вихри, которые снова закрутились над деревней, добежали до дома, где нам выделили комнаты для ночёвки. И вот мы снова в просторном нижнем холле. Наши сопровождающие ещё раз провели перекличку. Конечно, отозвались все до одного – а как иначе? Будем честны: здесь и пойти-то некуда.

Широкая деревянная лестница вела вверх, к спальням, которых хватило на всех наших ребят из двух автобусов. Перед ступеньками выстроилась длинная очередь – мама и ещё кто-то из родителей собирали у нас мобильные телефоны. Процедура была ежедневной и обязательной на протяжении всей экскурсии. Многие горевали, расставаясь со своими ненаглядными гаджетами, ворчали, сердились – хорошо, что мне без моей замшелой древности ни жарко ни холодно. До половины одиннадцатого, когда гасили свет, у нас было свободное время. Около камина, где лежали разные настольные игры, я заметил деревянный ящичек с шахматами и решил прихватить его с собой. Тома, увидев, что я проверяю, все ли фигуры на месте, только пожал плечами.

Ну вот, мы выполнили всё, что от нас требовалось, и наконец-то добрались до нашей комнаты. Похоже, ей была уже не одна сотня лет и на протяжении этого времени никто ничего в ней не менял, сохраняя её первоначальное убранство, чтобы однажды сдать целиком в музей. Две узенькие кровати стояли у противоположных стен напротив друг друга, а у стены в глубине стоял массивный платяной шкаф с зеркалом точь-в-точь как у моей бабушки. Деревянные полы скрипели, пружины на кроватях тоже, им жалобно вторили дверные петли. Казалось, весь старый дом жалуется при каждом нашем движении. Посередине комнаты лежал ковёр – суперкрасивый, с рыцарями на фоне средневекового замка, и мы с Тома улеглись на него.

Тома показал на свободную стену и сказал:

– Представляешь, какой классный экран! Если подключить приставку, можно всю ночь смотреть спортивные соревнования.

– Ай-ай-ай, вот незадача: у нас только и есть, что старинная игра в шахматы.

– Если б я не сдал смартфон, посмотрели бы какой-нибудь сериал или видео. Узнали бы всякие подробности об этом кладе…

– Послушай, неужели тебе чего-то не хватает? – спросил я, едва сдерживая смех. – Видишь вон там большое зеркало? Ага, на шкафу. Скажи себе, что это экран, и включи воображение.

Тома несколько секунд смотрел на меня очень серьёзно, а потом расхохотался. Прямо покатился со смеху, запрокинув голову.

– Нет уж, спасибо, давай лучше в шахматы играть, – решил он, отсмеявшись.

– А ещё не забывай, до чего нам повезло, что комнат хватило на всех.

В шахматы мы с Тома играли примерно одинаково, так что наши поединки бывали захватывающими и крайне напряжёнными. Не думаю, что, стремясь к победе в разгар игры, он так уж сильно жалел о своём телефоне. Я обыграл его два раза подряд – и ох как же упорно и яростно он сражался.

Тома не отвлекался даже на вопли мальчишек и смех девчонок, что доносились из всех комнат на нашем этаже. Нахмурив брови, он продумывал каждый ход, словно от этого зависела вся его жизнь.

Мы играли ещё час и сравняли счёт. Стрелки часов бежали быстро, так что мы могли сыграть всего одну партию до того, как погаснет свет. И эта партия была решающей!

Крики и смех слышались всё ближе. Хлопали двери. Приближались шаги по коридору.

Тома напряжённо размышлял, куда бы ему двинуть слона, чтобы доставить мне как можно больше проблем, и вдруг на этаже наступила тишина. В этой внезапности было что-то удивительное – словно кто-то повернул ручку и выключил звук. Около нашей комнаты заскрипел пол, дверь распахнулась, и в проёме появилась фигура, закутанная в простыню.

– У-у-у-у-у! У-у-у-у-у-у! – завыла белая фигура. – Я призрак аббата Соньера, я пришёл уничтожить всех ботанов на свете!

Выл один из придурков, прицепившихся к Аманде с подружками.

Аманда вместе с Шарлоттой и Самантой тоже участвовали в этом развлечении. Их очень веселило кривляние новых друзей. Когда я встретил насмешливый взгляд Аманды, у меня внутри всё перевернулось. Я буквально её не узнал.

Тот, что поменьше ростом, – кажется, его звали Кевин – заорал:

– Эй, шахматисточки! Не стосковались тут?

Девчонки захихикали, а призрак в белой простыне чуть не задохнулся от хохота. Кевин неожиданно повернул выключатель на стене возле двери, погасил свет и захлопнул дверь. Хохот переместился к нашим соседям, и опять вопли и смех заполонили коридор.

Я никогда не понимал такого идиотизма: почему, желая унизить парня, к нему обращаются в женском роде? Чем плохо быть девочкой? Почему у некоторых это звучит как оскорбление? Если подумать, полная бессмыслица. На месте Аманды или любой другой девчонки мне бы такое не понравилось. Впрочем, это совсем другая история.

Мы остались в полной тьме, спрашивая себя, что это было. Чья-то дурь помешала нашему поединку не на жизнь, а на смерть. Неудивительно, что мы были в недоумении. И вот ещё что интересно: неужели кому-то от этого весело?

Я встал, чтобы зажечь в комнате свет, и вдруг увидел за окном что-то странное. У нас в комнате было одно окно, и выходило оно на деревенскую площадь. Стояла тёмная ночь, и вместо деревни я видел одну черноту, но в этой черноте справа двигалось пятнышко света.

– Тома! Иди посмотри, – позвал я шёпотом.

Тома встал и подошёл ко мне.

– А там рядом не кладбище? Можно подумать, будто кто-то вышел…

Огромная фигура в широком плаще с капюшоном двигалась медленными шагами. В левой руке у неё был фонарь, бросавший красные и оранжевые отблески на снег и шевелящий вокруг неё пугающие тени. В правой руке таинственная фигура держала лопату.

Мы с Тома застыли, как загипнотизированные, наблюдая за этими неспешными перемещениями. Внезапно фигура повернулась. Неужели она направится в нашу сторону? Неужели мы увидим лицо?

Но нет – фигура остановилась и поспешно погасила фонарь, словно мы застигли её врасплох за совершением чего-то недозволенного.

Деревня Ренн-лё-Шато снова погрузилась в непроглядную тьму.



Глава 5



– Ребята, тишина! – крикнула моя мама.

Мы завтракали в просторной столовой, и проклятущий камин, хоть и был огромным, не справлялся с холодом. Когда мы вошли, изо рта у нас вылетал пар, стоило только заговорить, да и теперь, сидя над тарелками с овсянкой, все дрожали.

– Господин Плантар, которого вы видите перед собой, – продолжила мама и указала рукой на толстяка-хозяина, стоявшего слева от неё, – сообщил нам сегодня утром, что главные дороги будут расчищены не раньше чем через три дня. Он оказал нам честь, согласившись провести специальные экскурсии. Мы с вами собирались посетить замок катаров Монсегюр, но сможем познакомиться с особенностями средневековой культуры и здесь, в Ренн-лё-Шато. Это место тоже помнит тамплиеров и катаров, и есть у меня подозрение, что вас заинтересуют истории, которые вы узнаете в ближайшие дни.

В ответ послышался явно недовольный ропот. Думаю, мы ещё не проснулись как следует и к тому же продрогли. Так что мысль, что придётся три дня ходить-бродить вокруг крошечной заснеженной деревушки, никого не обрадовала.

– Меня лично история священника заинтриговала. Честное слово, я хочу узнать о ней больше, – сообщил мне Тома, набив рот хлебом с маслом.

Я ответил ему улыбкой: меня эта история тоже не оставила равнодушным.

Я быстренько огляделся и отыскал глазами Аманду. Она была в обществе двух своих подружек и двух верных рыцарей: долговязого Робина и Кевина, которые из кожи вон лезли, стараясь рассмешить девчонок. И останавливаться, похоже, не собирались.

Тем временем господин Плантар и один из поваров вкатили широкую чёрную доску на колёсиках, точь-в-точь такую же, как стояла у нас в кабинете математики, – словом, тоже очень древнюю вещь.

Мама снова встала и обратилась ко всем:

– У нас будет восемь экскурсионных групп, у каждой – один взрослый сопровождающий.

Она подошла к доске, расчертила её мелом на восемь колонок и вверху каждой написала имя сопровождающего.

– Впишите себя в любую группу, какую захотите. В каждой должно быть семь человек. Если вдруг не получится попасть в одну группу с вашим товарищем или подругой, уверена, что это не смертельно. На день-другой вполне можете разлучиться. В любом случае всегда и везде кто-то останется недоволен. Меня в ваше недовольство посвящать не стоит. На этом всё.

Снова послышалось бурчание.

– Запиши нас в одну группу, ладно? – попросил я Тома. – А то пока я доем овсянку, набежит столько народу, что мы окажемся в разных.

Я ещё не успел договорить, как у доски уже выстроился длинный хвост, и Тома, не теряя ни минуты, ринулся к нему.

Через некоторое время в нашем огромном сарае стало немного теплее. Вернувшийся Тома снова уселся за стол. Выражение лица у него было своеобразное.

– Что стряслось? – тут же спросил я.

– Не сказать, что у нас был большой выбор. Я записал нас с тобой в группу твоей мамы.

– Да ладно! – Я насупился.

– Ну, ещё мы могли бы пойти в группу Родье, второго учителя истории.

– Ну уж нет! Только не с ним. Это полный отстой. Всё хорошо. Спасибо тебе, ты сделал всё что мог.

– Да у тебя классная мама, Олив, не парься.

– Я знаю, Тома, но, понимаешь, я общаюсь с ней каждый день, и на экскурсии было бы неплохо отдохнуть. То, что мы поехали вместе, для меня уже порядочный напряг, а если все оставшиеся дни я опять буду как пришитый возле неё…

Я проглотил конец фразы, потому что Фарид, взяв стул, уселся между мной и Тома.

– Я в вашей группе, парни. Я слышал в автобусе, как вы говорили обо всей этой истории с кладом, и она меня здорово заинтересовала.

– Класс! – откликнулись мы в один голос.

– И я согласен с Тома, у тебя отличная мама, Оливье! Она гораздо симпатичнее остальных учителей, это я тебе точно говорю!

Я им, конечно, ничего не сказал, но про себя расплылся от удовольствия.

Ясное дело, я не против своей мамы – наоборот, очень даже за. Но когда в школе твоя мама учит твоих же приятелей – это вообще-то серьёзное испытание. Сказать по правде, я постоянно боюсь услышать, как ребята её критикуют, а то и вовсе разносят по полной программе. Я же знаю, что мы вовсю обсуждаем тех, кто у нас преподаёт. Да я и сам чего только не наговорю, если у меня конфликт с учителем. Когда вчера одна из новых подружек Аманды прошлась по поводу «отстойной идеи» моей мамы привезти нас в Ренн-лё-Шато, мне стало дико неприятно. Мама своим ученикам хочет только хорошего – думаю, и другие преподаватели тоже. В конце концов, я же слышу, о чём мама говорит с отцом, когда приходит домой из школы.

Восемь взрослых встали из-за стола и выстроились в одну шеренгу у выхода из столовой. Мама переписала фамилии с доски и устроила перекличку. Сначала она занималась другими группами, а свою оставила напоследок.

– Эмма П., Саломе, Тео, Фарид, Тома, Оливье и Аманда, подойдите ко мне.

Аманда? Сердце у меня так и подпрыгнуло, а Тома мне подмигнул. Я слышал, как кто-то у меня за спиной стал возражать, но мама очень спешила и совсем не собиралась вступать в разговоры.

Мы все встали. Я обернулся к столу Аманды – она нехотя, нога за ногу, направилась к нам. Взглянула она на меня убийственно.



Глава 6



– Идите за мной! Наша экскурсия начнётся с церкви, – сказала мама, повышая голос, чтобы её было слышно за общим шумом.

Наша маленькая группка двинулась за ней. Мы вышли из столовой и по узкой тропке направились к небольшой церковке. На тропке за нами оставались следы – до нас по свежему снегу ещё никто не успел пройти. Я вертел головой, стараясь встретиться взглядом с Амандой, но она от меня отворачивалась.

– Всё в порядке, да? – всё-таки отважился спросить я.

– По-твоему, что-то может быть в порядке? – ядовито переспросила она, и глаза у неё стали злые-презлые.

По-моему? Вообще-то да. Я думал, что ей будет гораздо интереснее с нами, чем с её безголовыми подружками и безмозглыми приятелями, но сказать это, конечно, не решился. Я собрался что-то ответить, но Тома слегка ткнул меня локтем в бок, намекая, что не стоит.

В нескольких метрах от входа в церковь по обе стороны дороги возвышались каменные стены.

Справа от нас раскидистая сосна изнемогала под тяжестью снега, облепившего ветки.

Порыв сильного ветра – и нас засыпало этим снегом. Все мы зажмурились и уткнулись в воротники и шарфы, защищаясь от него. Кто-то начал громко возмущаться, я узнал сердитый голос Аманды.

Ветер не унимался, и мама поспешно втолкнула нас всех в дверь церкви.

– Ты только посмотри! – Тома показал мне на статую, скорчившуюся слева у основания каменного свода.

Я посмотрел: красный дьявол с отвратительной мордой и сложенными на спине крыльями злобно уставился на нас, словно не хотел пускать в своё жилище. Дьявол в церкви, ну и ну! Откуда он тут взялся? Потом-то мы узнаем, что это не единственная странность здешних мест, загадочных и необычных.

Мы сделали ещё несколько шагов и сбились в кучку в середине церкви. Со всех сторон нас окружали статуи, яркие фрески, витиеватая резьба, позолота. Скамьи и кафедра тоже были украшены великолепной резьбой. Всё вокруг выглядело богатым и даже роскошным – странно для маленькой церкви, к тому же в такой крошечной деревне.

Пол под ногами был сложен из чёрных и белых плиток, свод сиял тысячами золотых звёзд. Немного воображения, и вполне могло показаться, что ты в осенние сумерки смотришь на звёздное небо.

– Вот тут-то всё и началось в 1881 году, – раздался в тишине мамин голос. – Беранже Соньер, только что назначенный священником в маленькую деревеньку Ренн-лё-Шато, увидел плачевное состояние церкви, в которой ему предстояло служить, и решил немного её подновить. Он обратился за помощью к маркизе Мари-Анн Элизабет д’Отпуль и попросил у неё вспомоществования. Маркиза была последней наследницей старинного замка, мимо которого мы с вами проходили, когда приехали. Вы его помните?

Мы закивали, и мама продолжила рассказ:

– Маркиза дала аббату Соньеру небольшую сумму, с её помощью он мог начать работу, но все расходы эти деньги не покрывали. Аббат нанял нескольких работников и начал ремонт с алтаря, который вы видите перед собой.

Мама сделала несколько шагов в глубину церкви и показала на подобие обширного мраморного стола на одной ноге. Когда-то и на нём было что-то вырезано, но с годами почти всё стёрлось.

– Самое древнее в этой церкви – алтарь. Он относится к эпохе вестготов, и, как вы сами можете убедиться, уже невозможно рассмотреть рисунки, которые украшали его верхнюю плоскость и опору. Внимание Беранже Соньера сразу же привлекла опора, она была как будто повёрнута задом наперёд. Рабочие подняли тяжёлую мраморную плиту и увидели в опоре неглубокую выемку, в которой лежал пергамент.

История нас уже заинтересовала, и мы все невольно вытянули шеи в сторону алтаря.

– С этого мгновенья для аббата Соньера всё изменилось и началась необыкновенная история Ренн-лё-Шато. Аббат взял находку в руки и заперся с ней на целые сутки у себя в маленькой комнатке. На следующее утро он попросил рабочих поднять большую плиту – в те времена она лежала в центре церкви. Но никто так доподлинно и не узнал, что же там такое нашлось, потому что дальше последовали странные события: аббат Соньер рассчитал всех рабочих, заперся в церкви и провёл там целых две недели. По словам обитателей деревни, выходил он оттуда только ночью с фонарём и бродил вокруг церкви. Через несколько дней после того, как подняли плиту, священник запретил всем ходить на кладбище и стал менять расположение могил, что вызвало страшное волнение и негодование в деревне.

Фонарь, кладбище… Как только прозвучали эти слова, мы с Тома обменялись многозначительными взглядами. Признаться, мы как-то заволновались.

– Через две недели, – продолжала рассказ мама, – аббат Соньер открыл церковь, нанял новых рабочих, и те взялись за дело. Всё, что мы видим теперь вокруг, сделали именно тогда. Священник заказал гобелены и резные скамьи. Над статуями трудились знаменитые скульпторы того времени. Вместо старого пола положили чёрную и белую плитку, заново расписали свод. Кроме того, аббат Соньер построил ещё несколько зданий, и мы с вами обязательно их осмотрим, но позже. И всё это вместе представляет ту самую загадку, которая не разрешена до сих пор.

Стоявший неподалёку от нас Фарид поднял руку, и мама кивнула ему.

– А при чём тут вообще сокровища? – спросил он.

– Понимаешь, в конце девятнадцатого века Ренн-лё-Шато была маленькой бедной деревушкой. Немолодой аббат Соньер с его тощим счётом в банке, назначенный местным приходским священником, никак не мог её обогатить. Но после того как начались работы в церкви и был найден пергамент, деньги так и потекли сюда. Соньер потратил целое состояние на украшение своей церкви. Потом он скупил все земли вокруг и стал владельцем деревни. А это ведь необыкновенный случай для сельского кюре. Как вам кажется, откуда у него могло появиться такое богатство?



Глава 7



В маленькой церкви вдруг стало тихо-тихо и как-то тревожно. Снаружи выл ветер, раскачивал липы и стучался в окна. Мама отпустила нас бродить по церкви и рассматривать убранство. Интересно, откуда она знает историю этого священника и почему никогда не рассказывала мне об этом. Я оглянулся – мама достала из кармана куртки книжечку и перечитывала её, словно повторяя урок. А, ну тогда всё понятно. Я видел, как господин Плантар раздавал взрослым такие книжечки, чтобы они не ударили в грязь лицом, когда будут вести экскурсии.

Следом за Фаридом и Тома я пошёл к мраморному алтарю, искоса поглядывая по сторонам: мне было интересно, что делает Аманда. А она делала всё, чтобы держаться как можно дальше от нас. И я никак не мог взять в толк, чем я ей так досадил, из-за чего она так на меня обиделась.

Тома и Фарид принялись осматривать и ощупывать остатки резьбы на алтаре, а я направился к Аманде. Та делала вид, что заинтересовалась росписью на стенах и гобеленами, но я-то её немножко знал, так что было ясно: она ждёт не дождётся обеда, чтобы опять прибиться к своей компании.

– Подумать только! Снова история с сокровищами, – обратился я к Аманде. – Мы как будто подписались на такие загадки.

Аманда устремила взгляд в пустоту. Мне показалось, что она всё-таки ответит. Нет – развернулась на каблуках и пошла от меня прочь. У меня снова тоскливо засосало под ложечкой. Ну с чего бы Аманде так злиться?

Я ужасно расстроился, загрустил и снова отправился к Тома и Фариду, которые теперь изучали фигурку дьявола у входа.

– Аманда за что-то на меня обиделась, – сказал я Тома.

– Не обращай внимания. – Он ухмыльнулся. – Ты здесь ни при чём. Скорее тут всё дело во мне.

Я нахмурился.

– С чего вдруг?

– Она оказалась с нами из-за меня. Это я стёр её имя в той группе и вписал в нашу.

Фарид прыснул со смеху и сразу прикрыл рот рукой. Я сначала удивился, а потом расплылся в улыбке – вообще-то, здоровско, что Тома так постарался ради меня. Теперь я понял, почему Аманда дуется, но огорчаться перестал. Это же не серьёзно, она скоро отойдёт. Не знаю почему, но на душе стало гораздо легче. Я даже почувствовал, что теперь будет проще снова подойти к Аманде и заговорить с ней. Теперь-то известно, что я никак её не обижал.

Голос Тома вторгся в поток моих мыслей.

– А вы заметили, – обратился он ко мне и Фариду, – над дьяволом есть надпись и две буквы – «Б» и «С».

– Бенжамен Соньер! – воскликнул Фарид.

– Беранже, – поправил его внезапно вошедший господин Плантар.

Мы втроём вздрогнули от неожиданности, услышав его громкий голос.

– Надпись сделана на латыни: In hoc signo vinces, – прочитал он.

– И что она означает? – спросил я, заинтересовавшись.

– «Сим знаком победишь».

Мы примолкли. Первым нарушил молчание Тома.

– Каким знаком? – спросил он.

Плантар разразился громким хохотом, хлопая себя по круглому животу ладонями.

– Ха-ха-ха! А вот этого никто так и не смог узнать!

И так же быстро, как появился, ушёл. Плантар направился в глубину церкви, туда, где стояла мама. Мы проводили его взглядом, невольно покачивая головой в ритм его шагов. При каждом движении связка ключей у него в руке металлически звякала, и церковь эхом откликалась на этот звук.

– Я забыл отпереть вам левую часть трансепта, – сказал он с улыбкой маме и отправился к деревянной перегородке слева, где едва можно было различить дверь.

– Все ко мне! – раздался мамин голос. – Господин Плантар открыл для нас помещение, где вы сможете полюбоваться пергаментом, который нашёл аббат Соньер.

Мы со всех сторон кинулись к ней. А кому не захотелось бы взглянуть на старинное письмо, с которого началась эта загадочная история!

Помещение было настолько крошечным, что там могли находиться только три человека одновременно, и мы с Тома и Фаридом послушно заняли своё место в общей очереди. В самом её хвосте стояла Аманда, глядя неведомо куда с мечтательным видом и совершенно не интересуясь тем, что творится вокруг. Она встала за всеми только потому, что через дверь в левой части трансепта мы должны были выйти из церкви, чтобы продолжить экскурсию.

Наконец подошёл наш черёд, и мы медленно приблизились к стене, на которой в рамке под стеклом висел таинственный пергамент, пожелтевший за несколько веков. На нём было что-то написано, по всей видимости на латыни.

Взгляд цеплялся за строчки, и вдруг они стали складываться в подобие рисунка или схемы. Некоторые буквы отличались от других, из них можно было сложить новые слова – в тексте прятался шифр. Ну, по крайней мере, мне так показалось.

Выйдя из церкви, мы обошли её сзади и оказались на маленькой площадке, за которой тянулось кладбище. Я выжидающе смотрел на приятелей: они почувствовали что-то особенное или нет? Тома, поймав мой взгляд, нахмурил брови и спросил:

– Что-то не так? Тебе плохо?

– Вы ничего не заметили на пергаменте?

Фарид сморщил лоб.

– Что заметили?

– Ну, не знаю. Там есть буквы, которые отличаются от других. И может быть, из них получаются другие слова…

Мы все замолчали. Потом Тома засмеялся так, что Аманда даже обернулась.

– Ха-ха-ха! Решил пошутить над нами? – сказал он и дружески хлопнул меня по плечу.

Фарид тоже рассмеялся. Они вовсе не издевались надо мной, в их смехе не было ничего обидного, и всё же я немного обиделся.

– С чего это ты решил?

– Когда расшифруешь указание, где находится сокровище, не теряй времени: сразу сообщи нам! – сказал Тома, когда немного успокоился.

Тут громкий мамин голос перекрыл все наши разговоры. Она звала нас тронуться в путь – экскурсия продолжалась. Мы сунули руки в карманы, уткнули носы в воротники тёплых курток и пошли дальше. Снег мерно поскрипывал под ногами, и я снова погрузился в свои мысли.

Зря Тома и Фарид решили, что моё предположение – это выдумка или шутка. Я был совершенно уверен: в самом обычном, на первый взгляд, латинском тексте зашифровано секретное послание.

Глава 8



Мы прогулялись по деревне. Потом мимо родового замка д’Отпулей. Потом снова вернулись к окраине и остановились перед квадратной башней, которая возвышалась над долиной.

Обратный путь лежал мимо кладбища, и мы с Тома поглядывали на него с некоторой опаской и в то же время с любопытством. Тома не нужно было ничего говорить, я и без всяких слов знал, что мой друг вспомнил то же самое, что и я: высокую фигуру в плаще и с фонарём, она вышла с этого самого кладбища с лопатой. Что можно делать в таком месте среди ночи?

Мы стояли возле башни и ждали, пока мама подберёт правильный ключ, чтобы отпереть дверь. Тома всё время оглядывался, как будто искал кого-то. Увидев наконец Аманду – она одиноко стояла вдали от нашей группы, – Тома направился к ней.

– Послушай, Аманда, с чего это ты вдруг обиделась? – начал он. Вид у него был хитрющий. – Мы соседи, всегда отлично ладили, какая муха тебя укусила?

Аманда вместо ответа только поджала губы и отвела глаза. А я? Я снова и снова восхищался своим другом. Он вёл себя так, будто ему легко даётся что угодно, будто ему неизвестно, что такое робость, боязнь, смущение. У меня годы прошли, прежде чем я осмелился наконец заговорить с Амандой. Да и не будь обстоятельств, которые меня подтолкнули, может, так и не решился бы. А Тома чувствовал себя непринуждённо в любых обстоятельствах. Его нисколько не заботило, что о нём скажут или подумают другие. Я прекрасно понимаю, что он прав, – так и надо. Но у некоторых (вроде меня) всё непросто. Вот так – ра-аз, щёлкнуть пальцами и делать то, что делает тебя счастливым? Не опасаться насмешливых взглядов и осуждения со стороны? Ох, прямо невозможно.

– Так в чём проблема, Аманда? Скажи прямо. Давай, смелее!

Аманда скрестила на груди руки, посмотрела на небо, но потом всё же снизошла до ответа.

– Я хотела быть в другой группе. На три последних дня я осталась без друзей.