Но Полина снова шагнул вперед.

– Не надо никуда ехать. Статуя есть у меня среди фоток на телефоне. Сейчас я ее найду.

– Ты сфотографировала статую? Зачем?

– Просто так, захотелось. Вот эти фотки.

Несмотря на отличное качество фотографий и их количество – Полина не пожалела и сделала не один, а множество кадров, каждый с нового ракурса, – совет, видевших косматого бородача, так и не смог прийти к единодушному мнению. Кому-то казалось, что похож. А кто-то считал, что нет. В конце концов пришли к выводу, что борода и косматый парик смогут сделать из любого человека предполагаемого Малкина.

– Это все ерунда! Остались еще дружки Малкина. У кого-нибудь из них найдется его фотка.

Кинули клич. Необходимые фотографии посыпались словно из рога изобилия. Леонард на воровской сходке, сидит на почетном месте. Леонард в кабаке, сидит во главе стола. Малкин на охоте, в центре группы охотников, под ногами убитый им кабан. Но даже при таком обилии фотографий все равно не было ясности, может быть косматый Малкиным или же нет.

Арсений был недоволен собой. Он понимал, что сделал ошибку, отпустив Зябликова. И корил себя за это.

– Я очень надеюсь на то, что осмотр дома Тамары Михайловны что-нибудь да прояснит, – признался он Фиме. – И конечно, очень рассчитываю, что ребята отследят машину косматого.

– С такой колоритной внешностью он далеко не уйдет, – постаралась Фима утешить своего друга. – Если его объявили в розыск, то скоро поймают!

– Да, если только он не вздумает побриться и подстричься.

Такая простая мысль ужаснула Фиму. Если косматый бородач избавится от изобличающей его растительности, то его и мать родная не узнает, не то что свидетели!

– И что же нам делать?

– Поедем к тебе.

– И что мы будем там делать?

– Будем наслаждаться пирожками, под них ждать результатов работы нашей бригады куда приятней, чем на пустой желудок.

Как только Арсений сказал про желудок, Фима вспомнила, что сегодня они только позавтракали. Пусть и сытно, и вкусно, но это было страшно давно. И сейчас урчание в животе подсказывало, что необходимо заправиться.

– Поехали, поехали, – настаивал Арсений. – Мне твоя тетушка Римма сто раз уже позвонила, сказала, что у нее все готово, они нас ждут.

– А как же Лесной Бор?

– Он никуда не денется. Как только криминалисты закончат с осмотром дома директрисы, они нам позвонят.

Колю и Полину они тоже взяли с собой. Фима не могла допустить, чтобы эти славные ребята, столько помогавшие им в расследовании, остались бы без вознаграждения. А пирожки тетушки Риммы были лучшим из того, что смогла придумать Фима в данную минуту.

Глава 13

Как и следовало ожидать, пирожки произвели среди молодежи фурор. Тетушка Римма нажарила целое блюдо беляшей. С пылу с жару они были невероятно сочными, нежными и ароматными.

Коля с Арсением воздали им по заслугам. Но если Арсений помалкивал, стараясь побольше запихнуть в рот, то Коля восторгался вслух и после каждого пирожка отвешивал тетушке Римме очередной комплимент.

– Никогда не ел такой вкуснятины. Поделитесь рецептом? Это что-то невероятное. Не могу остановиться!

Падкая на похвалу тетушка Римма смотрела на него и умилялась.

– Какой славный мальчик этот Коленька. Фима! Где ты с ним познакомилась?

– В разных местах.

Но Коля тут же всех сдал.

– Мы все участвуем в расследовании! Помогаем нашей подруге поймать убийцу ее отца! Приемного!

Тетушка Римма схватилась за сердце.

– Тогда еще пирожков! И Полине тоже!

Полина тоже была с ними. Но особо пирожками не восхищалась и поэтому нравилась тетушке Римме гораздо меньше мальчика Коленьки, к которому она прониклась материнскими чувствами.

Фима подсела поближе к Полине.

– Чего такая невеселая?

– Не могу поверить, что Михаила больше нет в живых. Как он погиб? Ты знаешь?

– Его зарезали, ударили ножом в спину. – И, помедлив, Фима добавила: – Он был в твоей гардеробной.

– Но что он там делал?

– Я думала, что это ты скажешь, зачем он пришел в твою комнату.

– Нет, я не об этом. Что он вообще делал в квартире? Он же ушел.

– Как это?

– Обыкновенно. Он отвез Веру в аэропорт, вернулся домой, собрал все свои вещи и сказал, что переезжает жить в другое место.

– Он как-то объяснил свой внезапный порыв к перемене места жительства?

– Говорил, что деньги кончаются и все это теперь напрасно. Ни к чему держать маску, сказал он. Театр кончился. Артисты могут быть свободны. Хлопнул дверью и ушел. Кстати, они оба вели себя странно. Вера тоже на нервах была. Сначала весь день накануне отлета прорыдала, потом вспомнила, что от слез портится кожа, собрала чемоданы и сказала, чтобы мы ее скоро не ждали. Но она-то на моря подалась, а вот куда ушел Михаил, я не поняла. Но если честно, то я сначала была даже рада, что они умотали. Остаться дома одной, делать что хочешь, ни перед кем не отчитываться – это ли не счастье?

– И тебе не было страшно?

Полина призадумалась.

– Сначала было прекрасно. А потом, если говорить честно, был один случай, когда мне стало не по себе. Это было еще в пятницу. Я вышла из подъезда и вдруг увидела его.

– Кого?

– Через дорогу стоял какой-то косматый и небритый мужик. И он так пристально на меня смотрел, что мне стало страшно. Мне даже показалось, что он хочет подойти ко мне. Не знаю, может, мне это показалось. Он шагнул, и я кинулась бежать прочь. Сначала мне казалось, что он за мной не погнался. Но потом весь день он мне мерещился. И там, на мосту, в субботу, где Коля упал в воду, он тоже там был! Я поэтому так быстро и убежала. Конечно, мне нужно было ехать, но пару минут я могла бы и подождать. Но я увидела, что он совсем рядом, и ноги сами понесли меня оттуда! Я даже не видела, что Коля упал в воду. Какой ужас! Он же мог утонуть! Никогда себе этого не простила бы!

– Постарайся вспомнить, может, ты еще раньше видела этого косматого?

– Нет, – помотала головой Полина. – Никогда! Такого монстра я бы уж точно не забыла.

– А он ничего тебе не говорил?

– Он только смотрел. Но так смотрел, что прямо мороз по коже. Казалось, что хочет заглянуть мне в самую душу. Понять, что я есть такое. Бр-р!

– Это не бр-р, милочка, – вмешалась тетушка Римма, которая вся была на своей кулинарной волне, – это очень вкусно. Попробуй. Все девочки любят сладкое.

Сегодня тетушка в качестве десертного блюда испекла пирог с морковью. Это была одна из самых любимых начинок. Толстый слой сладкой, просто сахарной моркови, нежное рубленое вареное яичко и много-много сливочного масла, которое буквально пропитывало тесто и стекало по губам. Но Полину ничего не радовало.

– Не могу есть, – пробормотала она. – Кусок в горло не лезет уже который день.

– Почему?

– Мне страшно. Этот косматый тип меня пугает. Ты бы знала, с какой ненавистью он посмотрел на меня.

– Когда это случилось?

– Так там, на мосту. Коля как раз пытался закинуть монетку к зайцу, но у него не получалось. И я просила его постараться.

– Как?

– Прямо так и говорила: «Братик, милый, постарайся ради наших с тобой тети Тани и дяди Олега. Мы же с ними родная кровь. На то мы и семья, чтобы помогать друг другу!»

– И после этого косматый взглянул на тебя с ненавистью?

– Сначала он выглядел просто удивленным. А потом да, потом он ТАК на меня глянул! У меня душа в пятки ушла! Я думала, что он там на мосту меня и придушит. Еще секунда – и он бросился бы на меня. Я чудом ноги оттуда унесла!

– Не бойся, – успокоила ее Фима. – Теперь ты в надежных руках. Мы обязательно разберемся в этом деле, найдем убийцу твоего отца. И если им окажется косматый, то ему несдобровать!

Постепенно Полина немного успокоилась. Но возвращаться к себе домой по-прежнему не хотела.

– И Зябликов говорил, что мне грозит опасность.

– Зябликов этот твой и сам мутный тип. Совсем не нужно во всем ему слепо верить.

– Сергей очень хороший человек, – кинулась на его защиту Полина. – Да я и сама чувствую угрозу.

Насилу удалось ее убедить, что нужно перебраться к тете Тане и пожить у той, пока все не утрясется. Полина отнекивалась, снова и снова спрашивая про Зябликова, так что под конец Фиме даже стало казаться, что дело тут не только в одном страхе перед косматым преследователем. Полине просто хочется, чтобы о ней позаботились и чтобы позаботился о ней именно Зябликов.

Сознавать это было одновременно и приятно, и не очень. Если все мысли Полины сосредоточены на Зябликове, значит, Арсений ее не заинтересовал. Это хорошо, меньше конкуренции. Но, с другой стороны, и плохо, что же это получается, Арсением никто, кроме Фимы, и увлечься не может? Что же, Фима выбрала себе кавалера, на которого, кроме нее, никто и не позарится? Бросовый товар, второй или даже третий сорт? Сознавать это было чуточку тревожно.

В то время как наши друзья отдыхали и отъедались, кто-то другой работал не покладая рук. И вскоре Арсению стали известны первые результаты осмотра дома Тамары Михайловны.

– Все чудесатей и чудесатей! – с недоумением произнес он. – Сплошные сюрпризы и неожиданности.

– Нашли отпечатки Малкина?

– Как мы их тебе найдем, если нам их сравнить не с чем? Может, мы их и нашли, но кто же его знает? Но вообще, если хочешь знать мое мнение, отпечатков в доме очень мало. Прямо на удивление мало. Такое впечатление, что кто-то совсем недавно протер на первом этаже все поверхности, а также ручки дверей. Но на втором картина изменилась. Там отпечатков полно.

– А что возле сейфа? Как насчет отпечатков на нем?

– Там отпечатков особенно много. Дверца прямо вся заляпана.

– Странно. Если сейф вскрыл тот косматый тип, который нас интересует, то он должен был навести чистоту в первую очередь возле открытого им сейфа.

– Об этом я ничего не знаю, но в собачьих мисках чистоту наводили только сами собаки. А они помыть миски с внешней стороны не догадались. И вот на них с другой стороны криминалисты нашли отпечатки человека, который много лет назад уже проходил через нашу картотеку. И который… вот тут барабанная дробь, был близко знаком с господином Малкиным!

– Вы нашли отпечатки одного из членов банды Малкина? Кого?

– Некий господин Лопахин по прозвищу Лопата, до сих пор числился погибшим во время пожара.

– Значит, не погиб.

– Мертвые бандиты собак не кормят, – вежливо согласился Арсений. – Этот Лопахин был не просто рядовым членом банды, он был одним из наиболее приближенных и доверенных лиц Малкина. Мы поговорили кое с кем из бывших членов этого бандформирования, они в один голос подтвердили, что Лопата был на особом счету у их главаря.

– И чем же он так пришелся Малкину по душе?

– Душа тут ни при чем. Лопахин был руками их банды. Все приспособления для ограблений, механизмы для вскрытия сейфов – все это было его рук делом. А кроме того, оружие! Переделать или починить, он все умел и мог. Золотые руки были у этого человека!

– Поэтому Малкин его и ценил.

– Я навел справки, Лопахин и впрямь был личность неординарная, неудивительно, что у главаря было к нему особое отношение. Малкин был бандитом, но он был умен и умел разбираться в людях. А сам Лопахин не был простым уголовником. Когда-то он учился в одном из лучших высших учебных заведений страны, собирался стать конструктором. Выучился на инженера, начал работать в одном конструкторском бюро, но участие в пьяной драке и потеря в ней чертежей с грифом «секретно» да плюс полученный им пусть и небольшой и условный, но все же срок, навсегда поставили крест на его карьере. Его уволили с волчьим билетом. Больше на работу по специальности его не брали. Никто не хотел связываться с таким ненадежным сотрудником, который может навлечь беду на всех своих коллег. Лопахин с трудом устроился в дом быта, где работал в мастерской, чинил лампы и примусы у населения. И так на протяжении многих лет. Неизвестно, как и при каких обстоятельствах он познакомился с Малкиным, но они поняли, что могут быть полезны друг другу. С этого момента между ними завязалось что-то вроде дружбы. Сейчас посмотрю, что на этого Лопахина есть в нашей базе.

Арсений открыл скачанное на смартфоне приложение и открыл базу данных. Увидеть фотографию на маленьком экране было затруднительно. И все же им показалось, что в размытых чертах Лопахина проглядывает что-то знакомое. Неизвестно, долго бы они так пялились на экран, если бы рядом не возникла любопытная Полина.

Девушка заглянула через плечо Фимы и воскликнула:

– Надо же! Да это же наш Пал Степаныч!

– Ты уверена?

– Точно! Только тут он совсем молодой. Его нипочем не узнать!

– Как же ты его тогда узнала? – с ревностью спросил у нее Арсений.

– Так я сколько раз видела у него в комнате фотографии, на которых он как раз такой молодой и есть. Потому сразу и узнала!

Фима покачала головой.

– Что-то тут не сходится. Павел Степанович совсем не Лопахин.

– Точно! Смирнов он!

– Смирнов Павел Степанович. Фамилия очень распространенная. Имя и отчество тоже не редки. Сколько же полных тезок нашего Пал Степаныча может существовать в стране?

– Ни к чему нам собирать всех этих Смирновых, – возразил Арсений. – Не нужны они нам. Отпечатки пальцев врать не будут. Павел Степанович никакой не Смирнов, он Лопахин. Поехали к нему!



Павла Степановича они обнаружили в его флигеле. Он возился возле окна, замазывал дыру, которая зияла в стене.

– Все разваливается, – посетовал он, когда гости вошли в его комнату. – Просто беда. Хотел окно открыть, а из стены кусок штукатурки вывалился.

– Судя по всему, вывалился он вместе с приличной частью кирпичной стены?

– Да, да, так и есть.

– Можно я задам вам вопрос? Что вы ищете, гражданин Лопахин?

Услышав свою фамилию, Павел Степанович вздрогнул. Потом бросил шпатель обратно в ведро с раствором и выпрямился.

– Давненько меня никто не называл этим именем. Вдвойне странно, что случилось это сейчас.

– Значит, вы признаетесь, что все эти годы жили под чужим именем?

– Не совсем под чужим. Павлом Степановичем моего деда звали по материнской линии. А Смирнова – это девичья фамилия моей бабушки. Так что, как видите, какое-то отношение к этому имени я все же имею.

– Бросьте валять дурака. Вы живете по поддельным документам, обманываете всех много лет подряд. Но теперь все, теперь мы знаем, кто вы такой. Знаем, что вы состояли в банде Малкина. И один вопрос, который у нас остался: с какой целью вы поселились в этом месте?

– А какая цель мне была нужна, чтобы устроиться в интернат? Тут нужен был учитель для отбившихся от рук мальчишек и девчонок. Место предлагалось с проживанием и питанием. Я одинок, а новая жизнь дала мне новое имя, но не дала нового жилья. Я подумал, что пригожусь в этом месте, и не прогадал. Все эти годы я усердно вдалбливал в головы мальчишек математику, физику и черчение. Учил их работать в мастерских. Что умел, все дал им. Что у меня не получилось в жизни, пусть получится у них. Что от меня зависело, я для этого сделал. Дал им базу, а уж дальше они пусть как хотят сами.

– И только желание воспитать новое молодое поколение ученых и конструкторов является причиной вашего нахождения в стенах этого здания?

– Какое же еще у меня могло быть желание?

– Но почему именно сюда вы пришли в поисках работы и нового смысла в жизни?

– А какая, собственно говоря, разница?

– Вы не правы, разница есть, и очень большая. В другом месте вам не удалось бы вести свои поиски.

– Поиски чего?

– А вот на этот вопрос вы нам и ответьте.

И Арсений указал на широкий провал в стене, который виднелся за спиной Павла Степановича.

– Я ничего не ищу, – опустил тот глаза. – Здание разваливается. Ему нужен новый ремонт.

– Капитальная реконструкция была проведена в этом здании чуть больше двадцати лет назад. За это время стены не могли начать разваливаться. А у вас во флигеле они выглядят так, словно по ним палили крупной картечью. Что вы тут ищете?

– Ничего.

– А по слухам, у Малкина в его особняке был сделан тайник, в котором он хранил награбленное.

Фима с интересом взглянула на приятеля. Вот дает Арсений!

– Преимущественно в тайнике Малкина хранилось золото и доллары. Всякую прочую валюту он презирал. Но золото лишь дорожает со временем. Да и доллар пока что от него не сильно отстает. Тот, кому повезет найти тайник Малкина, станет очень богатым человеком. А вам, гражданин Лопахин, хотелось бы богатства?

– На что оно мне? Я уже старый человек. Мне о душе надо думать, а не о деньгах. Ну да, признаюсь, я слышал о том, что где-то в доме у Леонарда был сделан тайник. Даже знал, что он располагается где-то в стене. Но это же не преступление – искать клад? Если бы нашел, то пожертвовал бы деньги на ремонт здания и оснащение наших мастерских новым оборудованием. Того, что у нас есть, уже не хватает. Ребят в интернате стало гораздо больше, не хватает ни инструмента хорошего, ни станков.

– Хорошо, что вы не отрицаете существование тайника с кладом. Как вы думаете, кто-нибудь еще мог интересоваться возможностью существования такого тайника?

– Не знаю. Разве что Тамара Михайловна.

– Она была посвящена в эту тайну?

– Могу лишь предполагать, потому что как-то она обмолвилась, что раньше, когда не существовало еще надежной банковской системы, люди предпочитали хранить свои ценности по старинке, закапывали в землю или вмуровывали в стены своих домов. Конечно, может, это она просто так сказала, но мне запомнилось. Сам-то я точно знал, что у Малкина в особняке был сделан такой тайник. Сам для него механизм делал, если не знать ключа, в какой последовательности нажимать кнопки, нипочем не откроешь. Стену взрывать придется. И то не факт, что получится. Вместе со стеной легко взорвать и сам сейф.

– Значит, знали, что искать надо не в саду, не в полу, а именно где-то в стенах?

– По устройству заказанного механизма мне уже было ясно, что его установят именно в стену.

– А устанавливал кто?

Павел Степанович хмыкнул.

– Это уже только сам Леня и знал. Но думаю, что Черпак, Силя и Шурик. Эти трое как-то внезапно разом исчезли. А в дальнем углу сада появилось три новых кленовых дерева. Леня клены считал сторожами, сажал их перед входом или там, где что-то нужно было охранять. Так-то с озеленением у него на участке к этому времени давно было уже закончено, а вдруг ни с того ни с сего эти три дерева привезли. Большие уже такие деревья, с хорошей корневой системой. Их в большие ямы нужно было сажать. Вечером садовник для них ямы закончил копать, специально поглубже сделал, как Леня ему и велел, а утром деревья уже посажены были. Вот кто их ночью посадил? И что под их корнями спрятал? Как вы сами думаете?

Арсений, а вместе с ним и остальные невольно поежились от возникших у них в головах образов.

Ночь. Несколько человек стоят под темным небом. Они еще не подозревают ничего дурного, но звучат выстрелы, и все трое падают словно подкошенные. Тела их сбрасывают в заранее приготовленные для этой цели ямы. И утром уже ничего не изобличает случившуюся ночью на этом месте трагедию. Мирно шелестят молодые клены своей резной листвой, с каждым годом они становятся все выше и мощнее. Еще бы, ведь под корнями у каждого дерева спрятан такой основательный запас питания, которого им хватит надолго.

– Меня ждала та же участь. Я в этом даже не сомневался. От смерти меня спасло только то, что Малкина арестовали раньше, чем он успел распорядиться на мой счет. Конечно, кто-то скажет, раз доказательств нет, то это лишь мои личные предположения. Но, как бы там ни было, про этих троих больше никто никогда не слышал. И когда Леонарда и остальных начали задерживать, этих троих полиция так и не смогла обнаружить. Так что я почти уверен, что лежат ребятки в саду под деревьями. Иногда я даже навещаю их, разговариваю с ними. Больше-то никто к ним не приходит.

– Расскажите лучше, как вы сумели стать учителем математики?

– Ничего сложного. Когда я купил себе поддельные документы, к ним прилагался диплом педагогического вуза. И я подумал: «Почему бы и нет? Был конструктором, стану педагогом. Все лучше, чем для бандитов железки точить». К этому времени свой особняк Леня уже передал государству. Дом культуры решили в нем больше не делать, потому что культуры в стране уже почти не осталось. Зато за время девяностых появилось множество проблемных детей. И тут поместили подростков, нуждающихся в усиленном внимании медиков.

– Тамара Михайловна уже тогда была директором?

– Она сюда поступила простым учителем. Это уже потом она взлетела по карьерной лестнице.

– Вы знали, что Тамара Михайловна приходилась вашему другу Малкину двоюродной племянницей?

– Сначала я и понятия не имел. Леонард никогда не общался со своими родственниками и не упоминал о них.

– И тем не менее участок земли был выделен Тамаре Михайловне непосредственно перед тем, как Малкина отправили за решетку. И строительство дома она начала в то же время.

– Ничего на этот счет не могу вам сказать. Я начал новую жизнь Павла Степановича, и о своем настоящем прошлом никому никогда не болтал. Тамара, по понятным причинам, свою родственную связь с представителем уголовного мира тщательно скрывала. Если даже какое-то личное общение у них с Леней и было, то это прошло мимо меня.

– А как вам удалось уйти от ответственности в момент ареста всей вашей группировки?

– Я никогда не участвовал непосредственно в делах моих лихих товарищей. Мастерскую свою, которую мне помог открыть Малкин, вместе со всем, что могло меня выдать, я ради такого дела не пожалел, уничтожил подчистую.

– Вместе с собой!

– Все должно было выглядеть так, словно я погиб во время пожара у себя на рабочем месте. И когда я наблюдал за тем, как огонь пожирает стены всего того, ради чего я жил и чем дорожил, я внезапно подумал, что вместе с этими стенами огонь уничтожает и меня самого. И что пришло время начать мне новую жизнь. У меня оставалось немного денег из тех, что Малкин заплатил мне за изготовление металлического хранилища для своих сокровищ. Время в стране было неспокойным. Продавалось и покупалось буквально все. В том числе и документы. На эти деньги я и купил себе новый паспорт.

– Захотели стать учителем?

– Не выбирал специально, взял что дают. Это был паспорт какого-то умершего бомжа. Но его имя и фамилия совпадали с именем и фамилией моих предков. Это показалось мне добрым предзнаменованием. Его я и выбрал. И не жалею. Как я уже говорил, к паспорту в виде бонуса мне отдали диплом учителя. Даже денег лишних с меня за него не попросили. Да и неудивительно, на тот момент такое образование не котировалось совершенно. Учителям в школах и преподавателям в вузах платили сущие копейки, но я был рад и им. Это были честные деньги, и мне они казались дороже всех тех, что я заработал у Малкина. Те прошли у меня сквозь пальцы, не оставив ничего, кроме чувства грязи на руках. С тех пор я прожил двадцать спокойных лет в окружении учеников, которых я обучал всему, что знал сам. Очень жаль, что теперь все закончилось.

– Жизнь по поддельным документам – это не такое уж страшное преступление. Тем более что в своей новой жизни вы занимались исключительно благородным делом. Уверен, что суд учтет это. А если вы окажете содействие следствию, то я лично замолвлю за вас словечко.

Павел Степанович просиял и воскликнул:

– Я готов! А что нужно делать?

– Вы должны постараться вспомнить все, что Леонард рассказывал про свою семью.

– У него никого не было. Родители умерли. Никого, кроме дальней родни, не осталось, но с ними Малкин не общался, как и они с ним.

– Бросьте вы мне заливать про этих дальних родственников. Я знаю, его с ними ничего не связывало, кроме кровных уз, о которых обе стороны не любили вспоминать. Я о другом спрашиваю.

– О чем?

– Леонард ведь был мужчина еще не старый, при деньгах, такой не мог остаться без женского внимания.

– Леня никогда не был женат.

– Я и не говорю про женитьбу.

– Женщин он вообще сторонился.

– Почему?

Павел Степанович усмехнулся:

– Представьте себе, но я таких вопросов ему никогда не задавал. Может, потому и прожил долго. И я даже не могу представить себе человека, который бы на такое нахальство осмелился.

– А Малкин разве никогда не заговаривал о том, кому же он оставит свое богатство?

– Это да. Сетовал, что наследников у него нет.

– И ничего не предпринимал для исправления ситуации?

– Вы себе плохо представляете, что это был за человек. Говорить с ним на подобные щекотливые темы никто бы не осмелился.

Ничего другого услышать от Павла Степановича не удалось.

– А не было ли у Леонарда какой-нибудь приметной черты, по которой его можно было бы даже спустя много лет узнать?

Павел Степанович задумчиво кивнул и что-то вполголоса произнес. Но говорил он так тихо, что услышали его только те, кто находился совсем близко к нему.

– Вот оно что! Так это же в корне все меняет!

– Рад, что сумел быть вам полезен.

– Но вам все равно придется проехать с нами и повторить в отделе все то, что вы только что рассказали мне.

Павел Степанович не возражал, впрочем, выбора у него и не было. Приглашение было чистой формальностью. Ему все равно пришлось бы поехать и дать показания, даже если бы он этого и не хотел.

Между тем, пока Арсений разговаривал с фигурантом по делу, само следствие шло дальше своим чередом. И Арсению снова позвонили, когда у его коллег появились новости.

– Во-первых, кажется, нам удалось задержать нашего косматого друга! Отследили его машину и взяли вместе с бородой и прической. Он даже не догадался, что всю эту растительность можно сбрить. Приезжай, он сейчас у нас. Разговорить его у нас пока что не получилось, молчит, словно ему язык отрезали.

Вторая новость была еще более ошеломляющей. В ходе осмотра дома Тамары Михайловны в гараже было найдено тело хозяйки. Тщательно засыпанное толстым слоем земли, оно лежало там с вечера вчерашнего дня.

Директрису интерната никто не похищал. Она была убита точно так же, как и ее брат, сильным ударом ножа в спину.

Глава 14

Допрос задержанного начался немедленно после приезда Арсения. Вот только личность его по-прежнему вызывала недоумение, ибо совершенно никаких документов у мужчины при себе обнаружено не было.

Поэтому первым делом Арсений поинтересовался:

– Как вас зовут? Как я могу к вам обращаться?

Некоторое время царила тишина, потом из-под спутанных волос раздался низкий голос:

– Брат Косьма мое имя.

– Вы монах?

– Отшельник я.

– В каком монастыре подвизаетесь?

– В Ново-Орловском.

– Это где?

– Отсюда не видать.

– А все же?

– За Уралом он.

Точнее определить свое место жительства отшельник не захотел. Попытки найти обитель с таким названием тоже не увенчались успехом.

– А мы не епархиальные, мы сами по себе. Нас отец Варлаам окормляет.

Арсений глубоко вздохнул. Значит, секта. А находящийся перед ним человек является ее представителем.

– Только этого мне не хватало! Ну а в наш город, что тебя привело, брат Косьма?

– Дитя повидать хотел.

– Какое дитя?

– Дочь.

– Так у тебя дочь имеется? Как зовут?

– Какая разница?

– Не хочешь говорить о личном, тогда расскажи, что делал в доме у Тамары Михайловны? Зачем забрался к директрисе интерната?

Мужчина молчал.

– Сам тогда расскажу. Тебя интересовали деньги, которые хранились у нее в сейфе. И ты их украл. Кто тебя надоумил залезть в пустой дом?

– Меня там не было.

– А если снимем твои отпечатки и проверим?

– Проверяйте.

Голос отшельника звучал так равнодушно, что было ясно: если даже в доме у Тамары Михайловны он и побывал, то подчистил за собой все следы. И доказать факт его появления там легко и просто полиции не удастся.

Арсений зашел с другой стороны.

– А на мосту возле Заячьего острова, что ты делал? Хоть тут не пытайся врать! Я лично с тобой общался. И ты мне наврал насчет своего имени и места жительства, гражданин Черепанов Федот Матвеевич!

В густой бороде задержанного мелькнула усмешка.

– Искали меня, выходит?

– Искали! И другие свидетели вспомнили, что это ты мальчишку в воду скинул. А нас потом в заблуждение ввел, свалил свою вину на подружку потерпевшего. Зачем ты это сделал?

– Вам не понять.

– Ну ты попробуй. Мы понятливые, разберемся.

– Нет, не буду. Делайте со мной что хотите, а говорить я с вами про нее не буду.

– Что хотим можем с тобой сделать? А что, если мы сейчас тебя подстрижем да побреем?

– Бороду брить не дам! – рассердился задержанный. – И стричься мне нельзя. Я обет дал! В искупление своих грехов не стричься и не бриться до самой моей смерти.

– Думаю, что Бог тебя простит, если ты перед нами облегчишь душу и покаешься нам в том, что сделал.

– Вы не священник, а я не в исповедальне.

– Тогда я сам кое-что расскажу. Никто ведь не возражает?

Никто и не думал возражать.

Сам задержанный в ответ лишь произнес:

– Воля ваша.

Арсений еще на какое-то время подержал паузу, чтобы речь его прозвучала эффектней, а потом все же начал:

– Жил да был на свете мальчик, звали его Леня. Родные дали ему звучное имя Леонард, то ли надеясь на то, что он станет великим изобретателем, то ли пророча ему карьеру живописца. Ни тем ни другим Леня так и не стал, хотя кое-какого величия в определенных кругах все же сумел достичь. Вот только гордости за свое чадо его родители не испытывали. И все же имя Леонарда повторяли с трепетом и страхом. А сам он сумел возвеличиться над окружающими настолько, что начал подумывать о том, кому бы часть своего величия передать по наследству.

Косматый слушал молча, глядя прямо перед собой. Лишь в самый первый момент, когда Арсений упомянул Леонарда, кулаки судорожно сжались, а борода вздрогнула. Выглядело это так, словно мужчина так крепко сжал губы, чтобы ни одно случайное слово не сорвалось бы с них.

Арсений между тем продолжал:

– Леонарду повезло появиться на свет в хорошей и порядочной семье, где все занимались каким-нибудь полезным для страны делом. Но сам Леонард горько разочаровал своих родителей, когда еще в детстве связался не с той компанией и пошел по кривой дорожке. Однако Леонард был своей жизнью доволен, несколько уголовных сроков позволили ему завоевать авторитет в криминальных кругах. Из всех разборок он силой или хитростью всегда выходил победителем. И более того, когда в девяностых он сумел подмять под себя часть нашей области, многие бывшие его конкуренты поспешили перейти на его сторону. А кто не поспешил, тот исчез. Но вот парадокс: чем успешней шли у него дела в криминальном бизнесе, тем глубже становилась пропасть между ним и его семьей. В итоге он остался совсем один. Его родители умерли, дядя и тетя последовали за ними, двоюродный брат с женой тоже. В живых остались лишь племянник и племянница, с которыми он не поддерживал отношений. И все же он считал их своей родней. И когда пришло время решать, кому же он оставит свое состояние, выбор пал на них.

Фима видела, что другие полицейские смотрят на Арсения с недоумением. Они явно не понимали, к чему был весь этот экскурс в биографию старого бандита. Одна Фима догадывалась, что затеял ее друг, и одобрительно ему кивала.

– Но был один деликатный момент во всей этой передаче наследства своим родственникам. Непосредственно им самим наследство вроде как и не полагалось. Все должно было достаться ребенку, который как раз в это время родился у Леонарда. Да, да, у Малкина был ребенок. Как это получилось, ведь сам он женщин всю жизнь чурался? К счастью или к сожалению, но наука не стоит на месте. Искусственно оплодотворенная яйцеклетка успешно прошла весь цикл развития в утробе суррогатной матери, чтобы в итоге на свет появилось маленькое крошечное чудо, которое счастливый отец признал своей дочерью. Теперь ей, и только ей, причиталось все то, что он накопил за годы своей криминальной деятельности. А заботиться о ребенке он поручил своим родным – племяннику Михаилу и племяннице Тамаре. И чтобы у них случайно не возникло искушения избавиться от малютки, а деньги присвоить себе, случается ведь и такое, Малкин оставил указание некоторым своим знакомым присматривать за девочкой и ее опекунами.

Один из полицейских не выдержал и перебил Арсения:

– Это очень интересная история. Прямо сага. Но зачем нам ее знать? Мы расследуем убийства, а не нарушение имущественных прав некоей сиротки.

– Терпение! Еще немножко терпения, и мы перейдем к нашему делу. Итак, малютка оказалась на руках у Михаила и Тамары, которые приходились ей дальней родней. Сначала они дико обрадовались. Окружили девочку заботой, умело тратя ее деньги вроде как на ее благополучие, но при этом не забывая и о собственной выгоде. Кроме процентов с нескольких вкладов, которые были неоспоримой собственностью этих двоих, опекунам разрешалось еще ежегодно снимать с самих вкладов некоторую фиксированную сумму, чем они и воспользовались. Михаил, к примеру, в первый же год выкупил комнаты у соседей по коммуналке, а затем сделал роскошный ремонт, накупил дорогих вещей и превратил свою квартиру в настоящий музей. Оправдание у него было. Ведь наследницу Леонарда должно было окружать лишь все самое лучшее. И жить в коммуналке ей не пристало. Тамара тоже не растерялась. Она отгрохала себе дом за городом, прикрываясь все тем же, ведь дорогому ребенку нужно было бывать на свежем воздухе. А где это лучше всего сделать, как не у родной тетушки? Да, по документам, которые им помогли оформить знакомые все того же Леонарда, девочка стала дочкой Михаила и племянницей Тамары.

– Понятно. Они поровну поделили заботу о ребенке и ее деньги тоже делили поровну. Мы тут при чем?

– Итак, богатая наследница жила в окружении любящих ее и ее деньги людей и была слишком мала, чтобы чем-то быть недовольной. У нее была комната, забитая игрушками под завязку. Много красивой одежды. И все ее капризы выполнялись в ту же секунду. Неудивительно, что ребенок рос, как бы это сказать, немного избалованным. Ничьи слова были малютке не указ. И чем старше она становилась, тем туже приходилось Михаилу и его жене Вере. Справляться с детскими капризами было тем трудней, что наказывать ребенка они не могли, опасаясь, что это может стать известно надзирающим за ними людям, и тогда девочку могли у них отнять, и прощай все поступающие к ним денежки! А денег было много. Леонард не поскупился. На имя девочки было оформлено столько счетов, что только на проценты с них можно было жить на широкую ногу. Что все опекуны и делали, стараясь закрывать глаза на тот факт, что их воспитанница время от времени становилась просто неуправляемой.

– И что же произошло потом?

– Непослушание в детском возрасте, когда ребенок еще слишком мал и несмышлен, чтобы понимать, что для него хорошо, а что плохо и опасно, зачастую приводит к бедам. Так случилось и в этой семье. Помимо загородного дома Тамары у семьи имелся еще домик в уединенной сельской местности на берегу красивейшей реки. Девочке там нравилось играть. А когда ей что-то нравилось, остальным приходилось уступать и слушаться. В общем, итог был закономерен, ребенок упал в воду и утонул.

– Ее утопили опекуны!

– Не думаю, что они пошли бы на такое. Во-первых, это был огромный риск потерять все. А во-вторых, они по-своему привязались к малышке. Но удар был сильный. Настолько сильный, что они пришли в полнейшее отчаяние. И только этим можно объяснить их последующие действия. Они никому не сказали о случившемся. Забрали девочку и закопали тело ребенка в лесу неподалеку от того места, где случилось несчастье. А дома сказали всем, что девочка заболела и ей необходим покой и постельный режим. Но сколько могла проболеть девочка? Месяц? Два? Сколько они могли изображать перед всеми видимость того, что ребенок лишь немного занемог? Им срочно нужно было найти замену малышке.

В этот момент скрипнула дверь.

– Прошу прощения, – произнес знакомый голос. – Я не помешал?

– Павел Степанович! – непритворно обрадовался Арсений. – Заходите, дорогой вы наш!

Старик сделал пару неуверенных шагов. За ним по пятам вошел один из помощников Арсения. То ли шел к Арсению, то ли привел Павла Степановича.

Оглядевшись, старый учитель с удивлением задержал взгляд на косматом мужчине, даже хотел что-то сказать, но передумал и повернулся к Арсению, который как раз в этот момент придвигал ему самый лучший и удобный стул и вообще вел себя как гостеприимный хозяин.

– Да, да, – растерянно сказал старик. – Спасибо за приглашение. Но я не совсем понимаю, зачем меня сюда привели. Я уже рассказал все, что знал.

– Так мы же за это время поймали убийцу Михаила и Тамары!

– Что вы говорите? – изумился Павел Степанович. – Как быстро обернулись! Молодцы! Поздравляю вас. Но при чем тут я?

– Мы хотим, чтобы вы тоже присутствовали при его разоблачении. Вы столько помогали нам, уж такую малость мы для вас можем сделать.

Павел Степанович присел на предложенный ему стул, но вид у него по-прежнему был слегка недоумевающий. Кажется, он предпочел бы обойтись без такой чести. И время от времени ерзал на стуле, косясь в сторону косматого.

Арсений заметил, что старому учителю доставляет дискомфорт вся эта ситуация. Он что-то шепнул одному из своих подчиненных, и косматого мужика вывели из кабинета.

Как только он ушел, Павел Степанович вздохнул заметно свободней.

Арсений тоже повеселел и продолжил рассказывать дальше.

– Итак, – произнес он, – ситуация для Михаила и Веры складывалась поистине катастрофическая. Им нужно было демонстрировать ребенка, а ребенка у них отныне не было. И замена никак не находилась. Тем летом они объездили многие детские дома, присматривая для себя подходящую малышку. Наконец им улыбнулась удача. Они нашли очень похожую внешне девочку, круглую сироту, которая к тому же страдала потерей памяти и не помнила своих настоящих родителей. Это был шанс, который Михаил с Верой не могли упустить. Неизвестно, сколько они заплатили заведующей детского дома, чтобы сиротка Агнешка стала бы их дочкой Полиной, наверное очень много, но дело того стоило. Теперь у них имелась новая доченька, вот только не слишком похожая на предыдущую. От чужих глаз ребенка отправили к Тамаре, где девочка провела целых четыре года. За это время знакомые Михаила и Веры основательно подзабыли, как выглядит ребенок. И когда Полина вернулась в отчий дом, все они дружно признали девочку, и ни у кого даже не зародилось сомнений, что это какой-то совсем другой ребенок. И хотя новая Полина была очень тихой и незаметной, когда прежняя была энергичной и даже шумной, изменения в характере поведения девочки все списали на ее затяжную болезнь и долгое выздоровление.

– Ловко! – отреагировал кто-то из полицейских. – То есть они подменили одного ребенка на другого, чтобы продолжать получать выплаты, которые причитались девчонке?

– Совершенно верно. Также они учли свои прежние ошибки, допущенные ими в воспитании первой девочки. И новую воспитанницу с первого же дня взяли в ежовые рукавицы. Никакого баловства, никакого поощрения, никаких похвал, улыбок или поцелуев, только жесткая муштра, учеба и помощь по дому. Боюсь, что они несколько увлеклись и переусердствовали. А возможно, понимая, что перед ними чужая девочка, они просто вымещали на ней то раздражение, которое накопилось в них с годами. И все же они заботились о ее здоровье, понимая, на ком основывается их материальное благополучие. И все было бы ничего, новая девочка оказалась кроткой и миролюбивой, но был один момент. Потерей памяти она отнюдь не страдала! И прекрасно помнила свою прежнюю семью, родных и места, где они жили. И когда до Михаила с Верой дошла эта информация, его едва не хватил инфаркт. Вера также была в панике. Их приемная дочь нашла свою родную семью. Она общается с ними. Бывает у них в гостях. И то, что об этом узнают те, кто надзирал за жизнью девочки, «родители» даже не сомневались. Вопрос был только в том, как скоро они об этом узнают. И что предпримут, когда узнают. В том, что с процентами по счетам можно будет проститься, Михаил даже не сомневался. Да с ними и так пришлось бы проститься. В завещании Леонарда оговаривалось, что пользоваться процентами Михаил с Тамарой могут лишь до двадцатилетия дочери. А Полине уже исполнилось девятнадцать. Еще год – и конец сытой и безбедной жизни для Михаила, Веры и Тамары. И все! Дальше они должны были отойти в сторонку и молча наблюдать, как их дочурка весело транжирит свои денежки, доступа к которым у них отныне не будет. В своем желании воспитать вторую дочку лучше, нежели это у них получилось с первой, они слишком перегнули палку. И Полина к своим приемным родителям не питала ни малейших теплых чувств. Да еще память так не вовремя вернулась к ней, и девочка знала, что Михаил с Верой ей чужие. Чужие недобрые люди, которые много лет подряд весьма сурово обращались с ней. Нет, надеяться на снисхождение дочери было нечего. Вера сразу сказала, что она не желает оставаться и ждать у моря погоды. Собрала вещи и улетела в теплые края, где собирается жить на те средства, которые успела припрятать за годы своего «материнства». С ней мы пообщались, назад женщина не собирается, она полностью вышла из игры. Но у Михаила оставался еще один припрятанный в рукаве козырь, которым он надеялся воспользоваться.

– И что за козырь?

– Дело в том, что сам Леонард был человеком в жизни повидавшим многое. Он не питал иллюзий насчет надежности того или иного банка или даже всей банковской структуры в целом. Переживший не один дефолт и вместе со всей страной крах прежней системы, он прекрасно понимал: свои накопления глупо доверять только лишь банкам. Всегда нужно иметь заначку, которую можно распотрошить в случае, если все банки в стране разорятся в одночасье. Такая заначка имелась у него в масштабах, соответствующих размаху его личности. Где-то в стенах своего особняка он соорудил тайник, в котором хранилась его казна. Деньги на счетах в банке, открытых на имя его дочери, были ничем по сравнению с тем богатством, которое хранилось там. Все это также должно было достаться девочке в день, когда той исполнилось бы двадцать лет. И Михаил считал это несправедливым.

– Но что он мог предпринять? Или он знал, где находится тайник?

– В том-то и дело, что точно он еще не знал, но догадывался.

– Еще не знал? То есть мог узнать?

– Каждый год в день рождения настоящей Полины ее опекунам в банковскую ячейку с курьером приходила посылка. Небольшой и очень легкий сверток, в котором вес приходился на саму упаковку. Содержимое не весило практически ничего.

– Что же это было?

– Обрывок бумаги с пометками, сделанными бурыми чернилами. Каждый клочок сам по себе не представлял интереса. Но в собранном виде это был план, с помощью которого можно было добраться до заветного тайника. На листе бумаги был изображен план дома Леонарда и детальное изображение той части стены, в которой был оборудован тайник. Свой особняк Леонард передал в безвозмездное пользование государству уже после проведенного ремонта и реконструкции старого здания. Сделано было на совесть, в ближайшие лет пятьдесят особняку не нужны были никакие переделки, разве что легкий косметический ремонт. К тому же Тамара, ставшая к тому времени в интернате первым лицом и забравшая в свои руки всю власть, всеми силами стремилась не допустить такого ремонта. Во всех ее отчетах в интернате все прекрасно, хотя это, возможно, и не совсем так.

– Совсем не так! – воскликнула Фима. – Мы там ночевали! Холодрыга жуткая! Из всех щелей дует! Невозможно было к стене прислониться, она была ледяная!

– И тому могла быть своя причина, – кивнул Арсений. – Дело в том, что в интернате все последние годы проживали сразу два человека, имеющие непосредственное отношение к бывшему хозяину. Руководящее кресло занимала Тамара. Но был еще один неприметный старый учитель, который был тоже далеко не прост. Павел Степанович, имевший в свое время прозвище Лопата и служивший Малкину, сумел проникнуть в тайну своего хозяина.

От глаз Фимы не укрылось движение, которое сделал Павел Степанович. Его губы дрогнули, словно он хотел что-то сказать, но в последний момент передумал.