— День не задался.

— Чего так? Тоже бросил мужчина?

— У меня нет мужчины.

— Странно, а пять минут назад еще был, — с ухмылкой подметил тот.

— Меня уже тошнит от любви.

— У тебя были длительные отношения?

— Я была замужем.

Ей показалось, что Андреас очень удивился. Он наверняка не думал, что она уже была замужем.

— Мы расстались. И сейчас я свободна.

— Вы из-за чего-то поссорились?

— Можно и так сказать, — сказала Эмма, отделив кусочек торта чайной ложечкой.

— Да уж, любовь — это зло. Моя жена мне изменила.

— Почему?

— Потому что я изменил ей.

Эмма едва сдержала смешок.

— Да, это смешно. Иронично.

— И почему же люди изменяют друг другу? Зачем пытаются сделать больно, убить или раздавить всё внутри?

— Потому что у животных лишь инстинкты, а у людей еще и чувства. Это желание отомстить, дать позавидовать, сделать больно. Нам не очень повезло, что мы родились людьми.

— Если ты родился человеком, это еще не значит, что ты человек. Среди людей тоже есть животные.

— Согласен, — коротко ответил Андреас. Он показался ей печальным. Он был легок в общении и искренен, как ребенок. Его компания почти не отягощала ее.

Она старалась разглядеть его получше. Мужчина был немного полноват, однако это не портило его. Он следил за телом, был вполне симпатичным. Его черты лица были мягкими. Узкие, темные глаза, черные волосы. Одет Андреас был прилично, не слишком дорого, но и недешево. Обычный среднестатистический мужчина.

— Скучаешь по своей жене?

— Конечно. Хочу ее вернуть.

— А сколько вы вместе?

— Семь лет.

— После семи лет совместной жизни ты хочешь просто так все перечеркнуть?

— Мы оба наломали дров. На момент измены, мне показалось, что мои чувства к ней вовсе погасли. Но потом я вспомнил наше знакомство и все те моменты, которые мы провели вместе, и понял, что она слишком близка мне, чтобы просто отпустить.

— Конечно, это так. Временами людям в браке надоедает одно и то же, они ищут что-то новое. Спустя время они понимают, что ближе друг друга у них нет ничего. Ведь среди множества людей они выбрали именно друг друга. Выбрали для того, чтобы вместе провести жизнь. И если пройдя через боль, измены, беды и несчастья, они доживут до старости вместе — это достойно уважения. Это целое искусство. Любовь.

— Я бы хотел дожить с ней до старости.

— Вы любите друг друга. А глупости случаются с каждым. Поговорите, — грустно улыбнулась Эмма, — ведь никогда не знаешь, что может произойти завтра.

— Спасибо за совет, — он коротко улыбнулся.

— Просто действуй, — сказала Эмма, накинув на себя пальто. Расплатившись, она собралась выходить из ресторана.

— Спасибо за компанию, — улыбнулся Андреас, поливая соком лимона устрицы.

— Хоть это было вынуждено, но и тебе спасибо, — отшутилась она и скрылась за дверью ресторана.

Холодный ливень вместе с пронзительным ветром заставили поёжиться. Эмма шла по городу, закинув голову к небу. Все, что она чувствовала в тот момент, — это постепенное осознание того, что как бы она ни боялась собственной смерти, рано или поздно это случится. И бояться смысла больше нет.

* * *

Эмма пришла домой к Томасу вечером. Она долго стояла на пороге, думая, входить или нет. Сегодня он был дома. В гостиной горел свет, но внутри было очень тихо. Собравшись с мыслями, она постучала в дверь и поняла, что она открыта. Ей определенно не нравился такой расклад событий. Эмма медленно прошла в дом, чувствуя внутреннее напряжение и страх. Всё это напоминало ей картины из старых кино.

— Том? — окликнула его женщина, но было тихо. На полу валялась разбитая бутылка бурбона. Эмма поёжилась.

— Ты тут? — словно в пустоту произнесла та, одновременно пытаясь анализировать происходящее. Ответа не последовало. Тишину словно ничто не могло нарушить.

Это ее напугало. Возможно, Том не был сегодня в этом доме, и это приманка. Ее могут убить прямо сейчас. Возможно, Том был дома, но кто-то пробрался и навредил ему.

Нервно выдохнув, она приоткрыла дверь, которая вела на балкон, и словно камень с души упал. На полу сидел Том, выкуривая сигарету. Его лицо не выражало особых эмоций. Его взгляд был устремлен в ночное небо, а пальцы нервно стучали по доскам.

— Я тебя звала, — неопределенно сказала женщина. Он промолчал. Она заметила, как на полу лежали две пачки от сигарет. Они были пусты. Сам мужчина выглядел очень неважно — синяки под глазами, помятый вид, усталость, растерянный взгляд. Эмма тихо села рядом. Она поняла, что что-то случилось.

— Что случилось?

— Ты пришла очень не вовремя, — зло ответил мужчина. Сейчас он был очень напряжен и агрессивен.

Внутри что-то сжалось. Женщина не знала, что ответить.

— Выглядишь неважно. Я должна была спросить.

Громко выдохнув, он немного снизил голос и горько произнес:

— Мой друг мертв, — Эмма лишь в изумлении открыла рот, чтобы сказать что-то, но тот перебил ее:

— Его очень жестоко убили, — выдохнул Том, доставая бутылку коньяка. — Он работал в полиции.

Ночь словно создана для передавания плохих новостей. Сколько Эмма себя помнила, все самое плохое случалось ночью. Это удивительное время суток имеет свою другую сторону: с наступлением темноты зловещие события случаются один за другим. Это то время суток, когда люди, связанные с криминалом, могут вытворять свои грязные дела, неся в общество горе и страх.

— Как ты узнал о смерти? — тихо спросила женщина.

— Я хотел заехать к нему, чтобы узнать кое-что, связанное с делом, да и просто поговорить, — горько сказал Томас. — Я зашел к нему домой, дверь была слабо заперта. Через окно я увидел кровь на стенах. Я выбил дверь, но оказалось, что она не была заперта на замок. Просто он лежал под входной дверью. Его убили.

Эмму затрясло.

— Ты хочешь сказать, что это сделали они?

— Я уже говорю это, — рыкнул Том. — Я растерян, и я понятия не имею, что мне, черт возьми, делать дальше, — занервничал мужчина, сжав ладони в кулаки.

Она видела его впервые в таком состоянии. В состоянии безысходности. Этот мужчина, который, по легендам, сам не раз смотрел в глаза смерти, был буквально подавлен и сломлен, словно маленький мальчишка. Это вызывало страх и растерянность в их самом мерзком проявлении.

Женщина опустила голову вниз, чтобы не показать нахлынувших слёз. Она не хотела добавлять еще больше драмы и истерик, это никак не поможет. Она молча отпила из бутылки коньяка и выдохнула, успокаивая себя.

Если ты родился человеком, это еще не значит, что ты человек. Ведь среди людей ходят настоящие убийцы, которые в один момент могут лишить кого-то жизни или семьи. Этот мир никогда не переставал быть жестоким. Сначала всем правил инстинкт выживания, а сейчас это безумие, которое происходит каждый день, час или минуту. А горькая правда в том, что ты никогда не знаешь, когда последний раз ты видел человека, ведь сегодня ночью или уже завтра он может быть мертв. И никто не может этого предотвратить.

Сейчас детектив Том показался ей сломленным. Он был настолько растерян и разбит, что, казалось, это он требует защиты, а не она… Но упорно боролся со своей слабостью, никогда не сдаваясь. Сильная личность обязательно сломается под напором обстоятельств. Сильная личность делает это тихо, ненавязчиво, так, чтобы никто не видел этого. Даже в момент сломления они пытаются быть сильными, боясь выглядеть унизительно или слабо. Такие люди прекращают бороться только после смерти. И это восхищает, но делает им самим вдвое больнее.

Кто-то держит эмоции в себе, кто-то слишком эмоционален и драматичен, но страдают все так же по-разному: в одиночку или же на плече у друга. Тихо рыдая, забившись в углу, или драматично утирая слезы перед знакомыми. Лишь одно объединяет эти два типа людей — бесконечная боль и горечь в душе, которую ничто не вылечит. Эмма никогда не была согласна с утверждением: «Время лечит». Это подобно тому, как проехавший автомобиль поднимает пыль в воздух, и со временем она оседает на асфальт. Но затем проезжает новое авто, и все повторяется снова и снова, и ничто не сможет выветрить эту пыль. Она так и будет оседать на асфальт, пока очередной транспорт не проедет мимо. Это подобно нашей боли. Всякий раз судьба будет напоминать нам, что у нас за спиной целый груз воспоминаний — будь то хороших или плохих. Это не заживает. Это не может вылечить время. Оно может лишь осесть, словно пыль на трассе.

— Дай волю своим чувствам, — сказала Эмма. Я знаю, что ты можешь. Перестань казаться сильным и безэмоциональным, — сквозь зубы злобно сказала та. Сейчас ею правило лишь два чувства — страх и агрессия. Первые чувства, которые включаются автоматически у любого человека при любой опасности. Потенциальное чувство личного самосохранения.

Том повернулся к ней лицом, которое было слабо освещено луной. Он выглядел очень подавленным, таким, словно был на грани.

Небо впервые было чистым и спокойным, а воздух на улице свежим и приятным. Тени от домов и деревьев захватили целые улицы, город находился в полумраке. Игра теней придавала городу большей красоты.

— Не стоит держать все в себе, — повторила женщина, сжав свою ладонь у него на локте. Она и сама была готова зарыдать.

Тогда, утирая скупую слезу, что уже успела скатиться по щеке, мужчина молча вышел из комнаты, предпочтя страдания в одиночестве.

Глава 4. Taking this one to the grave

На следующее утро Томас был весьма нервным: от его грусти не осталось и следа, но на смену чувства отчаянья и растерянности пришла решительность.

— Мне стоить уехать на некоторое время. Я буду отсутствовать примерно три дня, — негромко сказал он, надевая рубашку. Эмма стояла возле барной стойки, укутавшись в халат. Она удивлялась его быстрой смене настроения.

— Я оставлю тебе ключи, можешь приходить сюда, если захочешь, — немного помедлив, сказал Том.

«Я оставлю тебе ключи.»

Как странно осознавать, когда кто-то решается впустить тебя в свое личное пространство. Отдать кому-то ключи от своего дома означает, что этот человек может приходить сюда, когда захочет. Он может пользоваться твоей чашкой, посудой, лежать на твоей кровати, носить твою одежду. Иногда такие позволения становятся еще более интимны, чем остальные вещи. Нет ничего интимней, когда кто-то впускает тебя не только в свою душу, но и свой дом, где, собственно, и обитает душа этого человека.

— Спасибо, — удивленно ответила женщина. — Думаю, спрашивать куда ты едешь, смысла нет?

— Пока что не могу сказать, — мужчина одарил ее коротким взглядом и замер: — Мне кажется, я что-то забыл, — медленно надевая на шею галстук, он осмотрелся по сторонам. Затем, найдя взглядом серую папку, он поспешно кинул ее в рюкзак и надел пальто.

Сегодня мужчина выглядел неважно. Мешки под глазами и немного опухшее лицо говорили о том, что человек провел бессонную ночь в раздумьях: еще часа два после их откровенного разговора они просидели на балконе, там же и уснули. Эмма проснулась около семи утра и обнаружила, что лежит на груди у Тома, который еще спал. Всё жутко ныло и болело, особенно шея и спина — это были последствия неудобного сна в полусидячем положении. Затем мужчина проснулся и сразу же после принятия душа начал куда-то собираться, даже не выпив и чашки кофе.

— Эй, Том, — окликнула его Эмма.

— Да?

— Ты там будь аккуратней, — она вручила ему термос с свежезаваренным чаем.

— Спасибо, — он вскинул брови вверх и слабо ухмыльнулся. — И ты будь внимательна, — кивнул мужчина.

— Я позвоню, если вдруг что.

— Я на связи, — и хлопнув дверью, он поспешно покинул дом.

Эта женщина просто сводила его с ума, — так думал мужчина, пока ехал в машине, медленно попивая чай из термоса. Когда, черт возьми, ему кто-нибудь заваривал чай по утрам, заботясь о здоровье и пищеварении? Эта до ужаса маленькая деталь, которой никто бы и не придал значения, выбила мужчину из колеи. Все потому, что у него никогда не было заботы. Все свое детство он заботился о себе сам, — отец их бросил, а мать выпивала от горя. Старшему брату не было до него дела, хотя они всегда были хорошими друзьями.

«Ты должен воспитывать себя сам!» — так ему говорил старший брат Рэймонд. Поэтому мельчайшей заботы от своих родственников Том никогда не ждал. Он лечил себя сам, когда болел, и сам беспокоился о своем образовании. На самом деле, ему как никогда нужны были чьи-то объятья, простое беспокойство и заинтересованность. Но редко кто видел за его суровой маской что-то большее, нежели просто детектив-каменное-сердце. Именно поэтому мужчина оценил этот поступок Эммы.

Сама Эмма осталась в растерянности после уезда Томаса. Сегодня утром он вел себя весьма отчужденно, что было понятно после пережитой потери. Но куда он мог уехать так быстро? Она понимала, что Том определенно о чем-то догадывался по поводу ее дела. Это коробило ее, ведь она поскорей хотела покончить с этим. Было странно понимать, что со времени пропажи мужа прошло около двух месяцев, и она уже даже свыклась с мыслью, что его нет рядом, словно вместе с ним улетучились и ее чувства к нему. Хотя такая апатия была объясняема — когда ждешь слишком долго, в конце концов устаешь и перестаешь ждать. Будто ждешь кого-то подолгу в гости, но никто так и не приходит, и ты просто оставляешь дверь открытой в надежде, что кто-то войдет в нее. Бесконечное безразличие поселилось в душе женщины, и очень часто это чувство люди называют смирением.

Людей часто преследуют неудачи: будь то проблемы на работе, в семье, с друзьями, или же проблемы личного характера — так или иначе, все они решаются быстро или становятся хроническими, словно недуг. Так день за днем ситуация, которая еще вчера казалась острой и проблематичной, сегодня уже привычное дело, к которому было так неприятно привыкать. И это становится смыслом твоей жизни. Трудно сказать, хороша ли такая адаптация к неприятным событиям или нет. Во всяком случае, люди могут страдать о чем-то важном максимум неделю, потом им просто надоедает каждый день нервничать, лить слезы и мучить себя. Они свыкаются с этим, принимают, как должное, и просто живут, неся этот груз на спине. Зная, что он есть всегда, стоит им лишь наклонить спину вниз, как он тут же повалится тебе на голову. Люди привыкают к неприятностям, ведут себя спокойно по отношению к ним, но все же иногда случаются срывы. И так происходит всю нашу жизнь. Что-то хроническое вечно разбавляется чем-то острым.

Погода в Хэмптоне сегодня была славной. Было солнечно еще с самого утра, дул легкий ветер. Эмме очень нравилось любоваться видами города — очень часто она стояла на Хэмптонском мосту, с плиткой шоколада в руках и чаем в термосе. Мимо проходили люди, не обращая никакого внимания на одинокую, и даже немного грустную женщину, которая погрязла в своих мыслях и воспоминаниях. Прелесть одиночества часто неподдельная, но она кроется лишь в кратковременном одиночестве. Человеку иногда просто необходимо остаться одному, подальше от городской суеты и людей, чтобы поразмышлять над своим. Просто переварить все события, произошедшие недавно, или избавиться от ненужных мыслей. Любому экстраверту необходимо такое, а интроверту и подавно.

Город завораживал своими видами: высокие здания, которые касались неба, очень быстро сменялись маленькими коттеджами, уходящими прямо в густой лес. Могущественная река протекала под множественными мостами, — мостами метро, пешеходными мостами, автомобильными… Этот город не был слишком большим, или слишком маленьким, но он был особенным, потому что люди, которые жили здесь, наполняли его своей любовью. В интернете часто можно было обнаружить объявления о разных сходках жителей города или тихих вечеринках — люди собирались, чтобы устроить уборку на своих улицах или высадить новые клумбы и сады; здесь можно было встретить множество клубов: клуб музыкантов, танцоров, кулинаров и даже садоводов! И эта маленькая особенность процветала, поэтому в Хэмптоне все друг друга знали, несмотря на то, что население у города было немаленькое.

Вот и сейчас, в очередной раз любуясь видами города, Эмма думала о чем-то своем, как вдруг ее внимание привлек смех людей. Сегодня на мосту не было слишком пусто — вдали стояли парочки и рыбаки, которые рыбачили прямо с моста, но компания, смех и разговоры которой услышала Эмма, стояла совсем близко. Она невольно стала слушать их разговоры, эти люди явно болтали о каком-то веселом событии, которое ждет их в будущем. Но услышав знакомый голос, женщина тут же удивленно обернулась — в пяти метрах от нее, попивая кофе, стоял Андреас, по всей видимости, вместе с женой. Она хмыкнула и кивнула ему в знак приветствия. Компания тут же подтянулась к ней.

— Здравствуй, Эмма! — радостно крикнул ей Андреас, обнимая свою жену. Они таки помирились?

Андреас был одет в черное пальто, красный шарф, обычные выглаженные джинсы и перчатки. Его ботинки не были чистыми — на подошве и спереди красовалась грязь, чего Эмма жутко не любила в людях. Прежде чем осматривать новых знакомых, она всегда смотрела на обувь. Просто посмотрите на обувь человека при знакомстве, и она расскажет вам о нем всё!

— О, привет, Андреас. Неожиданная встреча. Ты с друзьями здесь? — спросила та.

— Да. Знакомься, это моя жена Луиз, — он тепло посмотрел на женщину, и та поздоровалась. — А это два моих лучших друга — Стив и Густав, — мужчины пожали Эмме руку и также представились.

— Очень рада знакомству с вами, — дружелюбно ответила Эмма. Решили прогуляться сегодня?

— Да, погодка чудная, думаем заглянуть вместе с друзьями к нам на чай. А завтра еще и фестиваль пива обещают устроить в центре.

— Господи, я ждал этого целый год, — довольно протянул один из его друзей.

— Тебе лишь бы пива выпить, — усмехнулась Луиз.

— Все мужчины любят пиво! — возразил Андреас.

— Только вы его и любите. Не знаю ни одной женщины, которая любила бы пиво.

Эмма рассмеялась:

— Она стоит прямо перед тобой. Обожаю пиво, готова пить его литрами.

— Вот видишь, дорогая, оказывается, и такие есть, — Луиз смущенно улыбнулась. Эмме понравилась внешность его жены — она была худощавой брюнеткой, с утонченным вкусом в одежде. Его друзья выглядели, как обычные среднестатистические мужчины сорока лет — неспортивное тело, вчерашняя рубашка и даже сальные волосы у одного из них.

Чего Эмма не любила, так это нечистоплотности. Она никогда не могла понять, как люди могут держать собственное тело в грязи — ходить в невыстиранной одежде, с грязными волосами, неухоженными ногтями или обувью. Ведь чтобы выглядеть красиво, не стоит покупать дорогую одежду — какой в этом толк, если ты неухоженный и грязный, и эта одежда будет также выглядеть на тебе? Намного приятней, когда человек одет просто, но очень чисто. Или когда от человека пахнет гелями для душа, шампунями и постиранной одеждой — таких людей сразу хочется обнимать, ведь так приятно находиться рядом с человеком, который хорошо пахнет.

Пока Эмма застряла в очередных мыслях, компания все говорила о своем, было понятно, что они куда-то собираются.

— Ну а ты чего стоишь, Эмма? — сказала Луиз. — Пошли к нам домой, на чай. Все равно же одна.

— Да, познакомимся поближе, расскажешь о себе, — поддержал ее Густав. Андреас и Стив махнули головой.

— Соглашайся, — кивнул Андреас. — Луиз печет отменные торты.

В принципе, она была не прочь развеяться и провести время в новой компании. Поэтому легко согласилась.

— Возможно, я бы могла провести время с вами, раз уж приглашаете, — улыбнулась женщина.

— Конечно, — улыбнулась в ответ Луиз, доставая из сумки ключи от машины.

Пройдя по пешеходному мосту вперед, они все вместе сели в машину.

* * *

В доме у Андреаса было весьма неплохо — простой дизайн, обычная кухня и гостиная. В доме все было аккуратным, ухоженным и чистым. Было видно, что хозяйка дома следила за порядком.

Стив, Густав и Эмма сидели на диване. Вот-вот Луиз и Андреас должны были принести чай и торт. Но они стояли на кухне и выясняли отношения. Из кухни доносились приглушенные возмущения и даже крики, поэтому все остальные чувствовали себя неловко, будто оказались «не в том месте и не в то время». Что поделать, никогда в семье ничего не бывает идеальным, как впрочем, и в любых других человеческих отношениях.

Очень скоро муж и жена вышли из кухни — Андреас держал в руке заварник, а Луиз несла чашки с весьма милыми узорами.

— Сейчас я за тортом вернусь, — вежливо улыбнулась хозяйка дома.

— Эмма, ты должна попробовать наш чай, он просто восхитительный, — с радостью сказал Андреас.

— О, да! — поддержал его Густав. — Мы часто собираемся и пьем у них чай, он очень вкусный.

— И торты тоже ничего, — засмеялся Стив.

Все улыбались. Это была милая, уютная атмосфера в компании. Вы тоже, должно быть, вспоминаете свои посиделки с друзьями или семьей — когда вокруг царит веселье, слышно смех, а в воздухе витает аромат свежеприготовленной еды. Гостям подали чай. Взяв чашку в руки, Эмма сделала пару глотков.

— Неплохой. Травяной?

— Да, собирала моя мать. У нее есть магазинчик, где продаются чаи ее собственного сбора, — улыбнулась Луиз, одарив Андреаса коротким взглядом.

Постепенно атмосфера в компании становилась более расслабленной. Сначала они поговорили о завтрашнем фестивале и о знакомых, которые тоже туда идут. Затем Эмма немного рассказала о себе, поделилась забавными историями из жизни. Далее, Стив и Густав долго спорили о футбольных командах, а Андреас рассказывал о них с Луиз.

— И потом, — смеясь в голос, — и потом Луиз говорит мне «О Боже, мужчина, да я вас где-то видела!», и я больше не мог скрывать, что это был я, — рассказывал мужчина о знакомстве с женой. А знакомство у них было весьма необычным, странным и до ужаса веселым: тот долго ходил за ней следом, умоляя познакомиться, но она никогда не воспринимала его всерьез, даже не оборачивалась к нему. Он буквально преследовал ее, в хорошем смысле, и когда однажды она зашла к нему в ресторан, где он временно работал официантом, то не смогла скрыть своего удивления, завидев мужчину в красивом костюме с бабочкой — и так они до глубокой ночи остались в ресторане, поговорив обо всем на свете. Затем он проводил ее домой, и с тех пор Андреас каждый день встречал ее с работы, преподнося маленькие подарки. Меньше чем через полгода они поженились.

— Да уж, мало ли кто будет преследовать тебя, чтобы потом женить на себе, — рассмеялась жена.

— Да уж, — грустно хмыкнула Эмма.

— А ты, Эмма, как ты познакомилась с мужем? — спросил Андреас.

— Ты замужем? — спросил Стив.

— Была, — коротко ответила женщина. — А как я познакомилась с мужем… — задумчиво протянула та, погрязнув в воспоминаниях. — У нас всё не было таким же романтичным, как у вас. У нас всё было очень просто: мы работали в одном офисе, пригляделись друг другу. Мне нравилось это чувство, когда ты наконец рада просыпаться рано утром, чтобы пойти на работу и наконец увидеть там предмет твоей симпатии…

— Мне это знакомо, — довольно протянул Густав, — мы с моей девушкой работаем вместе.

— Расскажи о своей девушке, — улыбнулась Эмма.

— Мы оба работаем редакторами в центральном офисе на Мэйпл-стрит. Она та еще «штучка». Невероятно обаятельная, хотя до ужаса вредная. Мы можем очень долго спорить с ней и не разговаривать неделями, но затем все приходит в норму, и мы также быстро миримся.

— Когда он с ней ссорится, это просто кошмар какой-то, — закатил глаза Стив. — Он вечно ноет о том, что это конец их отношений, и он станет алкоголиком.

Компания рассмеялась.

— Не выдумывай, — буркнул Густав, и все весело переглянулись. — Она правда замечательная. Ее зовут Бри. Я даже фото покажу, — он достал телефон, где на заставке стояло их совместное фото, и протянул Эмме.

— Чудная парочка. Это вы где?

— Это мы на бизнес-ланче.

— Ох, да. Эти совместные бизнес-ланчи, или когда вы остаетесь в офисе допоздна, объясняя начальнику, что хотите выполнить совместный проект, — вдруг рассмеялась Эмма вместе с остальными. — У нас с мужем тоже такое было. И это было чудно, — выдохнула она, пожав плечами. — Да.

— Вы расстались? — спросила у нее Луиз.

В воздухе повисла неловкая тишина. Эмма будто на несколько минут выпала из жизни.

— Эмма, вы расстались? — повторила свой вопрос женщина.

— Да. Развод, — натянуто улыбнулась Эмма. — Такое бывает с людьми.

— Да, бывает… — добавил Андреас. — Ну что, никто еще не хочет чаю с тортом?

— Я уже, пожалуй, пойду. Засиделись мы, — с улыбкой сказала Эмма, глядя на часы. — Спасибо за вкусный чай, за торт и просто за дружественную атмосферу. Я уверена, еще соберемся вот так вместе.

— Да, спасибо и тебе, Эмма, за компанию. Было круто, — добавили Стив и Густав.

— Заходи! — подмигнула Луиз, и обменявшись рукопожатиями, Эмма покинула дом.

Женщина шагала по пустой ночной улице. Воздух был, как всегда, чистым и свежим, и было так приятно наполнять им свои легкие. Сегодня был теплый вечер.

Эмма была несказанно рада, что встретила компанию Андреаса. Ей понравилась его жена, и друзья у него были весьма милыми. Она так давно не сидела в такой вот компании, атмосфере, где никто почти ничего не знает о тебе так много… Не знает ничего о печальном прошлом. Хотя вопросы о ее муже были для нее колкими. Хотелось, чтобы и у нее все было так хорошо: семья, муж, домашний уют. И пусть они с мужем ссорились бы каждый день, но все равно, это не сравнится с теми проблемами, что были сейчас.

Войдя в дом, она приняла душ и улеглась на диван. Последний час она чувствовала себя просто отвратительно — ужасная тошнота, тахикардия, легкий жар, бросало то в пот, то в холод.

Она не знала, что выпить, ведь ей сначала показалось, что это было отравление — считай, симптомы на лицо. Но она посчитала, что если ей не станет лучше, то утром она пойдет к врачу, и уже он выпишет ей лекарства. Все равно дома нет ничего, кроме обезболивающих и успокоительных, а в аптеке без рецепта ничего не продадут.

Хотя такое состояние было весьма неприятным. Поэтому женщина попыталась поскорей уснуть, и уже когда она замоталась в теплое одеяло, ее телефон внезапно зазвонил. Это был Том.

— Привет, — ответил ей он странным голосом.

— И тебе привет, — выдохнула та.

— У тебя там все нормально?

— Да. А у тебя?

— Да, — сказал тот, немного помедлив. — Завтра, возможно, вернусь, — оповестил ее мужчина.

— Это хорошо.

— Чем ты занимаешься?

— Собиралась спать, чувствую себя плохо.

— О… — протянул тот. — Болит что-то?

— Наверное, чем-то отравилась. А ты мне так и не скажешь, где ты? — попыталась выведать у него информацию.

— Пока что нет, — выдохнул Том. — У меня есть очень много информации, но я не могу ее сказать.

— Судя по голосу, она плохая.

— Да нет, — возразил мужчина. — Я просто очень устал. К тому же, у меня вчера друг умер, — немного съязвил тот.

— Прости, я не это имела в виду.

— Я знаю. Завтра утром будут похороны, поэтому я буду где-то к обеду. Заеду к тебе.

— Хорошо. Если хочешь, я могу поехать на похороны с тобой.

— Не стоит. Это мой друг. Я хочу сам.

— Хорошо… — протянула женщина. — Тогда я жду тебя завтра.

— До завтра. Выздоравливай, — ответил тот, и телефон отключился.

* * *

Похороны — это страшная вещь. Никогда не знаешь, как отреагируешь на близкого человека, лежащего в гробу. Трудно принять сам факт того, что человека больше нет. Но еще труднее принять то, что его больше не будет. Мы часто ассоциируем наших близких людей с определенными вещами — этот близкий для нас человек может напевать песни в душе по утрам, или может быть, он любит сидеть в каком-то особенном месте, будь то лавочка возле какого-нибудь фонтана, или одинокий камень у реки. Этот человек может кушать что-то такое, что мы на дух перенести не можем. И именно тогда, когда этого человека больше нет рядом с нами, все эти вещи, которые повторяет кто-то другой, или места, мимо которых мы проходим, будто специально задевают наши раны, и они кровоточат. Все песни, которые ассоциировались с этим человеком, все блюда, вся одежда, и его привычки, которые тоже есть у кого-нибудь другого — это все приносит нам неимоверную боль. Именно в этом прелесть вещей. Они способны запоминать и лучше сохраняют любую память, порой даже лучше, чем наша, человеческая память. Похороны — это определенно ужасно, а в особенности, прощание с человеком. Когда ты в последний раз видишь человека и бросаешь ему вслед горсть земли… Психологически это очень тяжело, ведь ты будто сам помогаешь ему быть закопанным навеки под метрами земли, но это важный момент прощания. И вот наконец тогда, когда ты уходишь с кладбища, наступает момент примирения. Всё. Баста! Ты обернулся к нему спиной и идешь дальше по жизни. Наступает апатия, а грусть постепенно исчезает. С годами ты начинаешь вспоминать человека с грустной улыбкой на лице. И лишь иногда, приходя на кладбище к этому человеку и видя крест с его именем, ты даешь себе немного права пострадать — ты плачешь и вспоминаешь, как оно было.

Осознание смерти — это важная часть жизни. Звучит иронично, не правда ли?

Это так. Лишь когда мы признаем, что человек стареет и умирает, принятие этого становится намного проще.

Но то, что чувствовал Том, не равнялось с этим осознанием. Ведь его друг не был стариком, который умер где-нибудь на террасе собственного дома с книгой в руках — он был молодым, амбициозным человеком, которого очень жестоко убили, потому что он стал жертвой обстоятельств.

Том очень винил во всем именно себя. В особенности за то, что втянул его в это. Что дал ему много информации, за которую его и убили. Поэтому рассказать Эмме о том, что он успел увидеть за эти два дня он даже и не думал. Его душа разрывалась на части, и он даже считал себя косвенным убийцей друга, как будто поспособствовал этому.

Хоронили его друга в закрытом гробу. Пришло очень много людей — его сотрудники, семья, друзья. Никто не мог поверить в такую потерю. Так как он работал в органах, то по праву ему предоставлялся почетный караул.

Том обязательно пообещал себе, что проведет расследование и накажет этих людей. Это было и так ясно, ведь теперь дело его друга перекликалось с делом Эммы.

Мужчине было очень трудно переносить сегодняшний день — он едва сдерживал себя, чтобы не зарыдать. Он стоял по центру, рядом с мамой умершего. Он постоянно нервно кашлял в кулак — от слез и кома в горле постоянно першило. Мама его друга вздрагивала от рыданий, едва не падая на колени. Поэтому Том стоял с ней в обнимку, и его официальный костюм был буквально мокрым от слёз. Том был уверен, что это худший день в его жизни.

Когда последняя горсть земли была брошена в яму, все медленно начали расходиться. Лучший друг детства Тома — Эндрю Хобс, теперь остался лишь только в их сердцах.

Глава 5. Подсказки

Детективу Тому было трудно вернуться на место, где был убит его лучший друг. После похорон он сразу же отправился на место убийства. Дом Эндрю был окружен полицейскими машинами, на месте работали следователи и эксперты. Возле входа все было ограждено желтой лентой. Тома сразу пропустили внутрь дома.

— А, Томас, это ты, — выдохнул его бывший начальник полицейского отдела, завидев старого коллегу. Его звали Майк.

— Добрый день, — Томас снял шляпу и надел перчатки. Внутри дома всё выглядело мрачно: стены и пол были в крови, некоторая мебель разбита. Осколки от торшера были разбросаны по паркету, картины валялись на полу.

— Эндрю был застрелен пулей калибра 30–06 «Springfield», — произнес начальник, листая документы. — Это старый военный калибр США. Сейчас его используют предпочтительно для охоты. Было произведено четыре выстрела — один в шею, остальные в брюшину. Смерть наступила от первого выстрела в шею, — пуля попала в артерию, наступило артериальное кровотечение. Остальные выстрелы, видимо, были для подстраховки.

Детектив напряженно осмотрелся. Он пытался найти зацепку.

— Это пули, — один из полицейских протянул Тому прозрачный пакетик, в котором лежало четыре пули.

— А это мы нашли у него в кулаке, когда производили вскрытие, — сказал Майк, передав Тому такой же пакетик, в котором лежала потертая записка.

Том незамедлительно открыл пакетик и пробежался взглядом по цифрам, написанным в записке.

«211411»

— Мы не знаем, что это. По почерку лишь видно, что он писал это в спешке, возможно, когда убийца находился в доме.

— Раз он сделал это, когда понимал, что скоро будет мертв, значит, это важная информация, — Том потер подбородок и положил записку в карман пальто.

— Мы тоже думали об этом. Еще он оставил вот это, — Майк указал взглядом на папку, которая лежала на письменном столе. — Это результаты отпечатков пальцев Джона Холбрука. Мы нашли эту папку у него в диване. Видимо, он спрятал её.

— Я посмотрю позже, — отвлеченно сказал Том. Он все еще разглядывал обстановку внутри гостиной, пытаясь восстановить хронологию событий того дня.

— Он был убит вечером, приблизительное время — семь сорок.

— Отпечатки пальцев?

— Нету.

— Следы обуви?

— Нет. Убийца не оставил ничего.

Следы крови Эндрю были со стороны двери. Осколки от торшера — напротив Эндрю. Том очень хорошо помнил, что кресло и торшер стояли возле входной двери, сейчас же торшер был разбит, а кресло перекинуто посреди комнаты.

— Это кресло находится между порогом, где, собственно, и умер Эндрю, и стеной, где висели картины. Некоторые из них упали на пол. Можно предположить, что Эндрю пытался защититься и бросить в убийцу что-либо. Убийца мог пригнуться вниз, чтобы предмет не попал в него, так он случайно задел картины, и они упали, — предположил Томас, осматривая входную дверь.

— Откуда ты знаешь, что убийца стоял именно там? Может быть, Эндрю стоял с той стороны, а потом просто начал бежать к двери, — спросил один из полицейских.

— Нет. Тогда убийца выстрелил бы в спину. И хотя лужи крови правда возле порога, пуля попала в шею и брюшину. Просто посмотрите — действие происходило именно в этой части комнаты. В остальных местах все так же, как и было. Дверь не была сломлена. Стекло двери не разбито.

— Значит, убийца вошел в дом просто так.

— Если он вошел просто так, значит, Эндрю впустил его. Значит, это был человек, которого он знал.

Все замерли в ожидании следующих слов детектива.

— Он не ожидал, что этот человек способен его убить. У него были доверительные отношения к нему. Кто может быть этим человеком?

— Кто угодно, — охнул начальник.

— Эндрю был застрелен четырьмя выстрелами. Один в шею, другие — в брюшину. Это произошло в семь сорок вечера, позавчера. Убийца не оставил ничего. Эндрю оставил записку с цифрами. Убийцей стал человек, которого он знал и которому доверял, — еще раз проговорил факты детектив, присев на диван. — Мы тоже можем знать этого человека.

— Что могут значить эти цифры?

— Что-то очень важное, — сосредоточенно размышлял Томас. — Может номер машины, на которой приехал убийца… Однако, там были бы еще и буквы. Он наводит нас на след, но на какой?

— Мы уже два часа пытаемся найти хоть одну подсказку.

— Я думаю, это какой-то шифр. Эндрю был очень умен. Даже перед смертью он хотел помочь, — выдохнул Том.

— Детектив Том, может чашечку кофе? — спросила одна из девушек, которая находилась там как судмедэксперт.

— Да, пожалуйста, если можно, — попросил тот, медленно оглянувшись на девушку. — Я выйду передохну, — коротко сказал детектив, уйдя следом за девушкой. Они остановились на пороге дома.

— Как тебя зовут? — спросил тот, проницательно разглядывая блондинку. Она была невысокого роста, с мягкими чертами лица и некой наивностью в глазах.

— Мелисса, — качнула головой девушка, подавая Тому кофе. Он сделал несколько глотков.

— Что же побудило тебя стать судмедэкспертом? — все так же с подозрением спросил детектив, осматривая ее внешность. Ее рука постоянно находилась в кармане. Сама она выглядела напряженно.

— Мечта детства.

— Странная у тебя мечта детства. Девочки мечтают стать моделями или певицами. А ты хотела работать с трупами?

— Это странно. Но мне нравится моя работа, — коротко ответила девушка.

— А какие случаи ты можешь припомнить? Например, странные или ужасные случаи. Меня всегда интересовала работа судмедэксперта.

— Таких было много. Даже и не вспомню, — улыбнулась та.

— Понятно. А сколько тебе лет?

— Двадцать.

— О, Томас. Ты уже познакомился с нашей Мелиссой? Она новая в нашей команде. Славная девушка, — довольно протянул Майк, вышедший из дома.

— Новая? — Томас удивленно хмыкнул.

— Неделю назад устроилась на работу в морг.

— Подозрительно быстро ей довелось исследовать серьезное убийство с четырьмя выстрелами, — удивленно сказал Томас.

— Это да, — выдохнула девушка.

— Мелисса, может, напишешь мне номерок, как-нибудь сходим в ресторан? — улыбнулся Том.

— Эй, Томас, я всё понимаю, но мы здесь вообще-то расследуем убийство твоего друга, — возмутился начальник.

— Минуточку, — Том снисходительно посмотрел на Майка и протянул ручку девушке.

— Может быть, ты сам запишешь? — любезно улыбнулась Мелисса, указав взглядом на пустой клочок бумаги.

— Да нет, у меня отвратительный почерк.

И тогда, вынув левую руку из кармана, она потянулась ею за ручкой, которую в руках держал Том. Не медля ни минуты, детектив резко перехватил ее левую руку, а затем и правую, другой рукой залезая в карман ее халата.

— Томас, ты сошел с ума? — снова возмутился начальник, который уже был готов остановить его, но тот его перебил:

— Это был единственный способ заставить ее вытащить левую руку из кармана! — рыкнул Том, доставая из ее кармана диктофон. Мелисса нервно осмотрелась по сторонам.

— Что это? — спросил Майк.

Том нажал на кнопку повтора. На диктофоне поочередно было записано все происходящее — разговоры полиции, их теории и предположения.

— Поразительно! — злобно воскликнул начальник.

— Ты левша. Ты записывала что-то в журнал, когда я приехал на место убийства. Я заметил тебя — ты постоянно оглядывалась по сторонам, пристально наблюдала за работой полиции. Как только я приехал на место, ты постоянно находилась на месте преступления, держа левую руку в кармане. У тебя там было что-то важное, и ты словно боялась это потерять. Это диктофон. В правой руке у тебя было кофе. Так как ты левша, тебе было бы удобней держать чашку в левой руке, и твой легкий дискомфорт можно было также заметить. Мало того, любопытные двадцатилетние девочки никак не могут работать судмедэкспертами, — нервно констатировал Том.

— Ты не вспомнила ни одной истории. И в глазах у тебя было разве что легкое беспокойство. А я видел глаза этих экспертов, которые каждый день смотрят на изуродованных трупов чьих-то детей, отцов и матерей. Записи диктофона могут лишь доказать то, что ты собирала нашу конфиденциальную информацию об убийстве и собиралась ее слить. Однако, плохой из тебя работник под прикрытием, юная леди. Говори! На кого ты работаешь и что тебе нужно? — зло спросил Том, оборачиваясь к Майку. — И как ты мог допустить ее к работе сюда?

Тот шокировано уставился на девушку, которая пыталась вырваться из цепкой хватки детектива.

— Отправьте ее в отделение полиции, там будем разбираться, — сказал Майк двум полицейским, и на девушку надели наручники.

— Нет, я не виновата! Я ничего не расскажу! — кричала девушка, когда на нее надели наручники.

— Уведите её, — раздраженно сказал детектив Том.

— Поразительно, Томас. Я и забыл про твою деловую хватку, — шокировано произнес Майк.

— Не заговаривай зубы, Майк, — грубо отмахнулся тот. — Она занималась вскрытием Эндрю?

— Да, — сконфуженно ответил тот.

— Черт! — Том ударил кулаком об стол. На его лице заходили желваки. — Как вы могли допустить такую ужасную ошибку! — воскликнул тот. — В голове не укладывается. Она смогла полностью исказить результаты расследования. Могла замести следы, которые оставил убийца.

— Это хорошо, что ты очень проницателен, — ответил Майк. — Не волнуйся. Она у нас. Мы проведем допрос.

— Конечно, вы проведете! Однако на каких основаниях вы будете удерживать ее в отделении полиции? Запись наших диалогов на диктофоне? Это не считается незаконным. Это только мы знаем, что она, возможно, причастна. Но закон не позволит удержать ее более, чем на трое суток.

— Мы найдем на нее информацию, — Майк устало потер виски и виновато посмотрел на детектива. Том же тяжело дышал, злобно листая страницы, на которых были записаны предположения об убийстве. Было видно, что мужчине трудно сдерживать свою внутреннюю злость. Он был почти уверен, что разгадка у него перед носом.

* * *

Эмма навестила Тома весьма неожиданно. Он так и оставался в доме Эндрю, продолжая сидеть на полу гостиной, когда уже весь наряд полиции разъехался. Он был насколько сосредоточен, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, что и не заметил, как наступил вечер. Эмма застала его как раз тогда, когда он перебирал вещи его друга. На кухне горел тусклый свет, едва освещая гостиную. Окна были закрыты, но звук пронзительного ветра все равно пробивался сквозь них. Атмосфера в доме была очень удручающей.

— Эмма? — удивленно спросил мужчина, осмотрев ее усталым взглядом. — Что ты здесь делаешь?

— Я подумала, что стоит прийти. Я принесла тебе немного еды, мне сказали, что ты не ел ничего с утра, — она протянула ему ланч-бокс, в котором лежало немного запеченного картофеля, сыр, бекон и нарезанные овощи. Рядом лежала пластиковая вилка и пару салфеток.

— Спасибо, — изумленно ответил мужчина, принимаясь за еду. Он правда чувствовал зверский голод, поэтому эта еда была огромным спасением для него.

— Обращайся. Ты будешь плохо думать, если голоден, — она присела рядом на диван, посмотрев на предмет в руке Тома. Там лежал потертый блокнот.

— Это твоего друга?

— Да. Я не знал, что у него был дневник. Он описывал здесь разные события. Знаешь, что-то вроде дневника памяти, — он с грустью перелистывал страницы, рассматривая записи и некоторые зарисовки.

— Это может рассказать о человеке всё.

— Да. А еще такие записи словно всегда будут вечны. Он писал всё так, будто рассказывал это самому себе. Вел монолог. И сейчас, когда он мертв, эти записи словно оживляют его, — пораженно ответил детектив, устремив свой взгляд на картины, которые лежали на полу. — В этом прелесть этого дневника. Будто Эндрю и сейчас живой.

— Важно записывать свои события, — согласилась Эмма. — Записи делают нашу личность вечной. Они могут жить много веков.

— Здесь записано много, начиная со времен учебы в университете. Очень много записей обо мне и наших совместных достижениях…

— Это было и всегда будет. Потому что оно записано на бумаге.

Ничего не сказав, мужчина лишь отвел взгляд. Он был абсолютно согласен со словами Эммы. Ему было невыносимо печально читать записи о былых временах, о громких победах и достижениях, ведь это все в прошлом. Что-то выходящее из ряда вон всегда оставляет след внутри, а значит, обыденные заботы стоят того, чтобы внезапно прожить что-то стоящее, что в итоге мы будем именовать воспоминаниями. Но именно для этого и созданы воспоминания — в нужный момент ты всегда можешь вернуться в определенный момент жизни и словно почувствовать все эмоции заново.

Еще лучше, если воспоминания записаны на бумаге или запечатлены на фото — тогда эти вещи словно оживают и остаются такими же через много лет. Взирая на такие фото или записи, мы понимаем, что мы больше никогда не будем такими, какими были на этом фото. И это делает такие вещи изумительными.

— Я оставлю этот дневник себе. Я думаю, Эндрю был бы не против, — хмыкнул Том, отложив дневник на диван. Затем он взял папку, которую ему еще днем передал полицейский, и принялся ее открывать.

— А это что?

— Результаты отпечатков пальцев. Эндрю успел их сделать, — он достал несколько бумаг из папки и принялся рассматривать фото, а затем заключение, написанное в конце.