Андрей Добров

Битники-3000

Он был похож на слона, которому отрезали хобот и одели в огромную гавайку.

– Хочу жить легко, как полет пушинки – и чтобы ноги не касались земли, – сказал слоноподобный Мик. – А вместо этого мы тащимся по жаре в Лост-Анжелос.

– Все потому, что ты никогда не слышал битлов, чу, – ответил Вик.

И правда – чистейшая правда, Мик никогда не слышал клонированных битлов, что гораздо круче прежних – точно таких же битлов, только с другим качеством звука. Все их песни были переписаны машинами так, что музыка вызывала в слушателе настоящий оргазмический взрыв. Да и откуда бы Мику слышать новинки ШоуБи, с его-то работой!

– Класть я морковь хотел на все, если через пять минут мы не увидим пищепост или хотя бы водоточку! – заорал Мик и вдал по кнопке газа так, что старенький стотысячный «мерс» завыл, будто его начали насиловать прямо в выхлопную трубу.

Как по волшебству, на горизонте появился пищепост. Даже не пищепост, а кормоблок! Здоровый, с крышей из пластожести или стеклочерепицы – издалека не разобрать. Но крыша сверкала как новенький атомный диск с песнями какого-нибудь Билли-Шмилли Айдола-младшего. К кормоблоку была пристроена пыльцеколонка, но на парковке было пусто, если не считать громаду заржавленного многовоза с битыми стеклами и спущенными шинами.

– Спасибо, Будда! СпасиБу! – застонал Мик и направил колымагу прямо к кормоблоку.

– Ты аккуратней с Буддой-то, – посоветовал Вик.

Бледный, покрытый рыжеватыми волосками, Мик был лейтенантом отряда Ящериц Будды и жил в Подземнотауне Пять, скрытой крепости староверов. Там, на минус триста пятом этаже, безусловно, можно было открыто поминать имя Будды, но уже тремя этажами выше китайцы могли за это арестовать и бросить в Дом Воспитателей. С этим у китайцев было строго – Небесный путь не позволял не-китайцам исповедовать Старые Веры, считалось, что это разрушает целостность простых личностей. Вик совсем недавно переселился в Подземнотаун Пять и пока еще плохо ориентировался в его улицах.

Они ввалились в зал, заказали по огромному стамбулгеру, пару кружек холодного ананасового пива и двадцать граммов травы. Трава оказалась ароматизированной и отдавала ванилью – а что может быть отвратнее ванильного косяка? Только косая ваниль.

– Опять за свое, чу? – спросил Вик, увидев, как Мик вытащил старенький буквонайзер из сумки.

Толстый Мик, как был уверен Вик, зарабатывал себе на жизнь буквонайзером. То есть он был писателем. Микки писал порнографические рассказики и продавал их тут же на улице Подземнотауна Пять.

– Знаешь, чу, я вообще-то хочу написать что-то необычное, – сказал Мик, – нечто такое, в чем не было бы ни одного плохого слова.

– Зашибись! – сказал Вик. – Зачем? Кому нужны рассказы без плохих слов?

В кормоблок влетела цветочек в шортах и майке с изображением старины Бандераса – это такие филиппинские маечки, на которых изображения не просто трехмерные, но еще и разговаривающие. То есть дешевка, но прикрыть морковь годится.

– Стручки! Это ваша коляска на парковке? – спросила цветочек.

Мик с Виком переглянулись и кивнули разом.

– Привет, чуваки, – сказал Бандерас с майки.

– Вы едете на концерт? – спросила цветочек и выключила Бандераса.

Еще один кивок.

– Меня зовут Мелисса, – сказала цветочек, – и дальше мы поедем вместе. Только, чур, секс по очереди. Двоим сразу не хочу!

«Блин! – подумал Мик. – И она туда же!»

Они заправились на пыльцеколонке и покатили дальше.

– Ну, – сказала Мел, – кто начинает?

– Пошла ты, – сказал Мик, – дай людям отдохнуть!

– Эй, ребцы, у вас все в порядке с морковью?

– Все, – сказал Мик.

– Или я что-то не понимаю, – удивилась Мел, – а как же плата за проезд?

– Начиталась книжек! – бросил через плечо Мик.

– Да ладно тебе! – сказал Вик. – Правила есть правила, что девчонку обижать?

Они слушали по радио репортаж с кикбольного матча. Мел дрыхла на заднем сиденье.

– Эй, чу, это что там впереди? – спросил Вик.

– Где? – спросил Мик.

– Ты что, не видишь? – спросил Вик.

– А! – ответил Мик. – Это чуваки голосуют.

Здоровенный хиппоид с длинными спутанными по его моде волосами стоял у трассы, а его цветочек сидела прямо в пыли.

– Это что за коляска, чу? – спросил детина, когда «мерс» остановился около них.

– Машина, – ответил Вик. – Что, никогда не видел?

– И на чем она ездит, – спросил волосатый, – на воздухе?

– На пыльце, как и все, – ответил Вик.

– А! – сказал волосатый. – А мы летели, но у нас леталы сломались. Турецкое фуфло! Подбросите до ближайшего пункта?

– Без проблов, чу, – сказал Вик.

Волосатый и цветочек сели на заднее сиденье, потеснив проснувшуюся Мелиссу.

– Меня зовут Дик, а это – Кларисса, – сказал волосатый. – Я ее подобрал тут недалеко, у монумента. А тебя как, цветочек?

– Привет, Дик, меня зовут Мелисса, – ответила цветочек Мел.

– Это что, чу? – опять спросил Вик.

– Впереди? – отозвался Мик.

– Ну да, – ответил Вик.

– Это Черный Дракон, – сказал тревожно Дик.

– Блин! – сказала Мел. – У меня гражкарта просрочена.

– И у меня, – сказала Клар.

– Внимание! Водитель, остановитесь! Выходите из машины и кладите руки на капот.

Мик так и сделал. Черный Дракон подлетел поближе и сел. Оттуда вышли два ржавых робокопа и взяли «мерс» на мушку.

– На этой дороге опасно, – продудел один из робокопов, – мы ищем преступника. Его зовут Кууз Виррапан. Он – индиец. У него большие усы и черные глаза. Он убил свыше миллиона человек. Если вы увидите похожего человека, немедленно сообщите нам.

– Большие черные усы? – спросил Вик. – Че, реально? Большие черные усы? Вот прикол.

– Ясная морковь, сообщим, господа железяки! – сказал Дик.

– Мы не железяки, – ровно прогудел робокоп слева. – А теперь предъявите ваши руки!

Вся компания протянула копам руки.

– Чистые, – сообщил один робокоп другому.

– Молодцы, – сказал второй робокоп, потом они сели в Черного Дракона и улетели.

– Сколько челов он положил, чу? – спросил недоверчиво Дик.

– Миллион, – ответил Мик.

– Буд… э-э-э Святая Хрень! – сказал Вик. – Знаешь про него? Ты же самый умный.

– Этот парень живет уже больше тысячи лет. В Индии он был самым грозным бандитом и похищал киноактеров, – сказал Мик.

– Кого? – спросила Мел.

– Индримов, – ответил Мик. – А потом он похитил ученого, который открыл секрет бессмертия.

– Ну и? – спросила Мел.

– Ученый умер, а Кууз нет, – ответил Мик.

Через два километра над дорогой появился воздушный щит: «Внимание! Через час солнце будет погашено. Ближайший мотель через пятьсот метров. Доброй вам ночи!»

– Последний спокойный приют, – сказал Мик.

– Почему? – спросил Дик.

– Дальше – национальная трасса, чу, – ответил Вик. – И народу там – не протолкнешься.

– А! – сказал Дик. – А объездных путей нет?

– Ха! – ответил Вик.

Мотель назывался «Иди сюда, чу!» и был похож на все мотели отсюда до Нью-Пекина. Мик, Вик и Дик скинулись на большую комнату с пятиспальной кроватью.

– Приятного секса, – сказал пожилой автомат и выбросил на лоток ключ, к которому была прикреплена коробочка с презами.

– И тебе, приятель, – ответил Дик.

Ночью цветочек Дика отдалась Вику, а Мелисса – Дику. Мик же уснул, как только его голова коснулась пластодушки, и поэтому остался без приятного секса. Ночью ему захотелось отлить. Он встал, сполз с кровати и на цыпочках пошел в сторону коридора.

– Эй, чувак, – прошептал сзади женский голос. Мик застыл и обернулся. Клар, не вставая, смотрела на него. – Ты куда пошел?

– Отлить.

– Я с тобой.

Она спустила босые ноги на пол и, откинув простыню, в чем Родина родила, подошла к Мику, качая узкими бедрами.

– Хочешь приятного секса?

– Я хочу отлить, – буркнул Мик и направился по коридору к стояку. За спиной зашлепали босые ступни Клар.

– Ты самый умный из них? – спросила она.

Мик, не оборачиваясь, пожал толстыми плечами. Вошел в сток и стал справлять нужду.

– Откуда знаешь об этом Куузе?

Мик залипнул шорты.

– Ну, так, брейкинги слушаю в ухе.

– Чувак, а ты не из коплиции?

– Нет.

Мик повернулся к Клар. Она залезла длинными пальцами в его нагрудный клапан и вытащила пачку турецких сиг.

– Можно? Знаешь, – сказала Клар, закидывая сигу в рот. – Я люблю умных. Очень! Они так прикольно кричат! Но только не коплицейских. Ты точно не?

Мик забрал у нее пачку сигов и вернул в свой клапан.

– Чего тебе надо?

Клар вдруг схватила его за указательный палец правой руки и сильно сдавила. Мик дернулся, но цветочек уже выпустила палец.

– Это как секс, – сказала она, улыбнувшись, и, широко открыв рот, выпустила в лицо Мика дым растаявшей сиги. Потом ловко развернулась на цыпочках и пошла обратно в комнату, раскачивая аппетитными репками.

Мик поднес палец к глазам. Что она там хотела нащупать? Стандартный оружейный чип коплицейского? Что за фигня? Там не было никакого чипа!

Мик был левшой и поэтому чип ему вшили в указательный палец левой руки.

Позавтракав утром помидорным стейком и выпив по чашке молока с ножами, компания снова втиснулась в «мерс» и покатила к национальной трассе.

– Родину мою! – сказал Дик через несколько километров. – Никогда не видел столько колясок сразу!

– Откуда ты, чу? – спросил Вик.

– Издалека, – ответил Дик. – Из Сяопин-вилледжа. Это провинция Техас. А ты, чу?

– А! – сказал Вик, посмотрел на Клар и подмигнул цветочку. – Повторим вечерком?

– Ясная морковь! – сказала хрипло Кларисса и выразительно посмотрела на Мика.

Они влились в гудящий, шуршащий и сигналящий поток каров, летал, машин, мобил, аутбайков и прочих средств передвижения в пространстве.

– Гляди, – сказал Дик. – «Хуанхэ».

И точно – посреди дороги плелся огромный «Хуанхэ» с тонированными экранами.

– Господа китайцы тоже любят музыку, – сказал Мик.

– Это какие-то неправильные китайцы, чу, – сказал Дик.

– Я по радио слышал, – сказал Вик, – на этот концерт приедут тысячи китайцев. Говорят, что даже император приедет.

– Морковь тебе, приедет он, – ответил Мик.

– Хватит про политику, – сказала Мел. – Может, вы музыку включите?

– Это тебе морковь, – сказал Вик. – Император тоже человек. А музыки у нас нет. Это арендная тачка без лицензии на музыку.

Дальше путешествие напоминало кошмар. Самый ужасный индрим, который можно было только себе представить. Хотя китайцы по случаю концерта распорядились по всей трассе построить огромных кормоблоков, на всех все равно не хватало. Сотни людей штурмовали кормоблоки, сотни задниц окружали водоточки – люди пили прямо из желобов – о кружках забыли, да и не хватало на всех кружек. Машины ползли медленно – черный «Хуанхэ» как будто застыл перед «мерсом».

– Вот кому хорошо, – сказал Вик, – у них там и корм и вода синтезируются прямо из бака с пыльцой. Можно сутками не вылезать из этого долбаного «Хуанхэ».

Все устали и пропотели, как будто команда кикболистов после всемирного чемпионата. О приятном сексе уже никто не заикался.

Наконец выключили солнце, и машины остановились. Закон запрещал передвижение по ночам.

Мик порылся в багажнике и вытащил костер.

– Посидим? – спросил он. – С прошлого года костер остался.

– У меня свой есть, – сказал Дик, – только маленький, вьетнамский.

– Эти вьетнамские костры просто фигня, – сказал Вик. – Там пишут, что они на трех чуваков, но только это вьетнамские чуваки, а таких, как мы, там поместится чувака полтора, не более.

– Морковь с ним! – сказал Мик. – Побереги для другого раза.

Они положили костер прямо у машины и некоторое время сидели, попивая из фляги разбавленную водкилу, которую из-под своего сиденья достал Вик.

– Здорово! – сказала Мелисса. – Хочется спеть что-нибудь.

– Пой, – сказал Мик и бросил в рот сигу.

Мелисса вытащила из своего рюкбэка маленькую «Ямаху» и расстелила на коленях клавиатуру.

– Про морковь? – спросила она.

– Нет, – ответил Мик. – Что-нибудь печальное.

– Хм, – сказала Мел, взяла пару аккордов и запела «Нефритовую девочку». Песня была старая, из индрима «Павильон наслаждений». Слушали ее молча, а Клар даже пустила слезу. Никто не заметил, как дверь стоявшего поблизости «Хуанхэ» приотворилась.

– Слышите? – сказал вдруг Мик.

И все услышали, как в «Хуанхэ» кто-то подыгрывает мелодии на флейте.

– Китайцы, – сказал Вик.

– Точно, чу, – кивнул Дик.

Мел закончила петь. Умолкла и флейта. Все смотрели на «Хуанхэ», на приоткрытую дверь. Вдруг с другой стороны «Хуанхэ» вышел пожилой китаец в форме старшего евнуха и приблизился к компании.

– Госпожа Цань Бао просит девушку, игравшую на «Ямахе», подойти к ней, – сказал евнух.

– Не бойся, – сказал Мик.

– Кхм, – сказала Мел, встала и пошла к «Хуанхэ». Она остановилась перед дверью и поклонилась.

– Это ты играла? – спросил ее из темноты молодой женский голос.

– Да, госпожа.

– Ты едешь на концерт?

– Да, госпожа.

– Хочешь поехать со мной? Ты будешь мне петь.

– Госпожа, я еду не одна.

В глубинах «Хуанхэ» помолчали, а потом дверь с легким шипением закрылась, и Мел вернулась к своим спутникам.

– Зря ты это, – сказал Вик. – Китайцы обидчивы.

Уснули они у костра, постелив спальные пакеты. Засыпая, Мик увидел, как Вик возится с Клар. «Запал парень», – подумал он и уснул.

Утром раздался сигнал включения солнца, все проснулись и принялись прогревать моторы. Воздух, немного очистившийся за ночь, снова наполнился тяжелым запахом паленой пыльцы. Еще час ушел на то, чтобы машины тронулись.

– Долго нам еще пилить, чу? – спросил Дик.

– Сегодня вечером приедем, – ответил Вик. Глаза у него были на полвосьмого – еще бы – Клар оказалась похотливым цветочком.

И этот день прошел как предыдущий. Вот только прогноз Вика не оправдался – к вечеру они одолели только полпути. Измотанные ползаньем по национальной трассе, Вик, Мик, Дик, Мел и Клар снова примостились у костра.

– Спой, Мел, – попросил Дик, но Мел помотала головой и кивнула в сторону «Хуанхэ», как будто приклеившегося к «мерсу».

Вик скрутил косяк, а Мик достал буквонайзер и погрузился в работу. Ему не нравилось, что «Хуанхэ» так нарочито волочится рядом. При желании китайцы могли подняться в воздух и уже через минуту были бы на концертном поле.

– О чем пишешь, чу? – спросил Дик.

– Обо всем этом, – сказал Мик. – О том, как мы едем на концерт и «Хуанхэ» торчит перед нами как морковь.

– Смотри, – сказал Вик.

Они посмотрели в сторону «Хуанхэ». Давешний евнух снова ковылял к ним.

– Госпожа Цань Бао просит юную девушку спеть, – сказал китаец.

– Юная девушка, к великому своему сожалению, не может, – сказал Мик. – Она пила мало воды сегодня и поэтому сильно охрипла.

Евнух кивнул и ушел в «Хуанхэ». Мел взглядом поблагодарила Мика. Вдруг дверь «Хуанхэ» снова открылась. Из его бездонной черной утробы выскользнула тонкая высокая фигурка в жемчужно-сером. Ее волосы были уложены в придворную прическу, а лицо казалось будто нарисованным на папиросной бумаге – белой и тонкой. В руках девушка-госпожа держала запотевший кувшин, при виде которого у всей компании моментально пересохло горло. Девушка-госпожа подошла – нет, она скользнула к ним, не касаясь пластфальта, и протянула кувшин Мел.

– Пей, – сказала девушка, и Мик не мог оторваться от ее лица, от тонких запястий и пальцев-паутинок, с легкостью державших тяжелый глиняный кувшин, – пей и пой.

– Спасибо, госпожа, – сказала Мел. – Можно я угощу своих друзей?

– Угощай, – ответила девушка-госпожа из «Хуанхэ».

Содержимое кувшина тут же разлили по кружкам, и это был самый холодный и самый свежий арбузный сок, который только можно было найти в Поднебесных Штатах. Девушка-госпожа из «Хуанхэ» увидела буквонайзер на коленях Мика.

– Ты поэт? – спросила она.

– Писатель, – ответил Мик.

– О чем ты пишешь?

– Я пишу порнуху, госпожа, – ответил Мик. – Я продаю ее на улице.

– Дай мне прочитать твою самую удачную порнуху, – сказала девушка-госпожа.

Мик с поклоном протянул ей буквонайзер, открытый на «Путешествии по Эмме». Девушка-госпожа положила буквонайзер на ладонь и начала читать. Пока она читала, все молчали, потягивая арбузный сок. Потом китаянка вернула буквонайзер Мику и сказала:

– Ты настоящий поэт. Жаль, что ты не китаец. Я хотела бы сделать с тобой секс так, как здесь написано.

– Я не китаец, госпожа, – сказал Мик.

– Я вижу.

Она щелкнула пальцами, и евнух вынес ей кресло. Цань Бао села и повернулась к Мел:

– Теперь ты можешь петь?

Мел достала из рюкбэка свою «Ямаху» и развернула клавиатуру. Снова появился евнух. Он нес лаковую шкатулку, из которой Цань Бао достала длинную сякухачи.

– Сначала «Нефритовую девочку», – сказала она. – Потом «Опадают листья кленов», если ты ее знаешь, а там посмотрим.

Они играли вместе так здорово, что люди из других машин перестали разговаривать и делать секс – они слушали, не смея приблизиться к «Хуанхэ».

Это была прекрасная ночь, но не все ее оценили. Как-то очень быстро всю компанию сморил крепкий сон.

Тогда Цань Бао встала, а евнух подхватил Мел под мышки и утащил в недра «Хуанхэ». Цань Бао улыбнулась, присела над спящим Миком и набрала в буквонайзере: «Будь осторожен. Зло среди вас».

– Она подсыпала в сок снотворное! – догадался утром Дик.

– Китайцы! – сказал Мик и захлопнул буквонайзер, пока никто не увидел написанное девушкой-госпожой. Итак, Зло среди них. Но кто это? Дик? Клар? Вик? Или он сам? Ведь есть такие техники, при которых преступник внедряется в сознание постороннего человека и ждет урочного часа, чтобы перехватить управление телом и совершить задуманное. Разве не так было совершено покушение на Великого Ученого Криптографа Ли Сунь Ена? Разве не так ограбили Павильон сна на улице Пертуха и Вороны в прошлом году?

Зло среди них. Почему? Почему среди сотен тысяч людей, едущих сейчас на концерт, только их маленькая компания привлекла Зло? Случайность? Или закономерность?

Машины тащились как безногие калеки. Впереди уже виднелись башни стадиона, на котором завтра начнется концерт. Черная корма «Хуанхэ» по-прежнему висела перед «мерсом».

– Морковь ей в зад! – прошептал Вик. – Жалко, что я не китаец!

Поле было действительно огромным – на нем могли одновременно играть в кикбол четыре сотни команд – так уверял Дик, который знал про кикбол все. В любом случае поле было просто чудовищным, но к полудню оно почти заполнилось группками чуваков и цветочков. Они курили дрянь, дурь, жуть, кололи себе порно в брови, делали секс друг с другом по-разному, ели корм, закидывали шарики, пили водкилу, висколу, простое пиво или пиво-сироп, ходили в индрим, просто валялись на травке, то есть весело и с пользой ждали начала концерта.

На разогреве должны были играть клонированные манкизы – компания прибыла как раз к их саунд-чеку. Черный «Хуанхэ» в последний момент поднялся в воздух и исчез.

Мику надо было срочно уединиться, чтобы, подключившись к буквонайзеру, просканировать свою душу на предмет постороннего спящего разума. Но сделать это на концертном поле было совершенно невозможно. Оставалось только внимательно следить за членами своей группы, чтобы попытаться выяснить, кто из них – Зло.

Через час манкизы настроились и сыграли двухчасовой сет – ничего не скажешь, играли они хорошо, пара цветочков даже прыгнули голыми на сцену для приятного секса, но не манкизы были сегодня героями. Они были просто молодцами-огурцами.

Наконец манкизы устали развлекать публику и ушли. Тут же на сцену вышли какие-то чуваки и стали настраиваться.

– Это битлы, чу? – спросил Мик.

– Нет, – сказал Вик, – это ребята, которые им настраивают гитары.

– Хотел бы я посмотреть, – сказал Мик, – на ребят, которые держат им морковь, когда они ходят в сортир.

В этот момент небо потемнело – все подняли головы. Над стадионом нависла огромная Ложа, в которой было черно от китайцев, прибывших на концерт.

– Интересно, – сказал Дик. – Наша подружка Мел там?

– Смотри, чу! – сказал Вик. – Вон там, выше. Видишь эту золотую лодку?

– Да, – сказал Дик.

– Это император.

– Где? – спросила Клар, вытягивая голову.

– Вон там.

– Родина моя! – сказал Дик.

«Началось!» – подумал Мик.

Край золотой лодки виднелся в небе из-за Ложи. Люди на поле вставали и кланялись императору. На сцену вышел какой-то прилизанный китаец – кажется, он играл в индриме «Герои Случайной войны». Он тоже низко поклонился золотой лодке, а потом сказал в макрофон:

– Дамы и господа! От вашего имени разрешите приветствовать Великого Желтого императора, властителя Поднебесных Штатов Америки, отца и повелителя!

Потом китаец на сцене прочистил горло и запел гимн «От Восхода до Заката раскинулась Родина». Весь стадион стоя подпевал ему. Наконец гимн закончился, и люди захлопали в ладоши.

– А теперь… – сказал китаец.

– Где Клар, чу? – спросил вдруг Дик.

– Не знаю, – сказал Мик встревоженно. Как он мог проморгать исчезновение этого цветочка? Может быть, Клар пошла делать секс с кем-то поблизости, а он не заметил?

– Тихо! – сказали им из соседней группки.

– Разрешите мне представить вам… – проорал китаец.

– Куда она подевалась? – спросил Мик.

– И правда, куда она девалась? – ревниво спросил Вик, который хотел сделать секс с Клар во время Йестудей.

– Помолчите, морковь вам в рот! – заорали из соседней группы.

– Лучшую группу всех времен и народов… – разорялся в макрофон китаец.

– Пойду поищу ее, – сказал Мик.

– Ты все пропустишь, чу! – крикнул Вик, выискивая глазами в толпе замену Клар.

– Я с тобой, – сказал Дик. – А то у меня шарик разболелся от этого гама.

– Придурки! – сказал Вик.

– Может, они что-то распыляют над стадионом? – спросил Дик Мика, который шагал впереди.

– ГРУППУ «БИТЛЗ»! – заорал вовсю китаец, и рев миллионной не просто подкрученной, а уже намертво завинченной толпы взорвал воздух. Но за секунду перед этим где-то слева впереди раздался тоненький крик.

– Это Клар! – проревел Дик в ухо Мику и они рванули в ту сторону.

Толстый Мик запыхался – они продирались сквозь орущих, дерущихся людей, сквозь лес вмиг одичавших, кончающих цветочков, а над ними, над всей этой мясорубкой плыло: «хэлп ми, иф ю кен, ай филинг даун»! Мик отрешенно успел подумать, что музычка заводная. И тут они увидели Клар. Ее окружила целая толпа робокопов, которые целились в нее своими громадными пестиками. А за кругом робокопов стояла госпожа Цань Бао собственной персоной.

– Стой! – закричал Мик Дику. Но Дик и сам уже остановился.

Мик прижал чип в указательном к большому пальцу, активировав скрытый грудной пулемет.

С Клар творилось что-то ужасное. Она вдруг начала расти, на ее щеках появились пышные усы, волосы будто сжимались и чернели, как и глаза.

– Это Кууз, – закричала госпожа Цань Бао робокопам. – Стреляйте!

Робокопы дали залп по ногам того человека, который был Клар. Клар, каждую ночь дававшей Вику.

Клар-Кууз выхватил из кармана черный шарик.

– У меня тайфун! – закричал бессмертный разбойник.

Мик уже был готов открыть огонь, но заметил жемчужно-серую стрелу, мелькнувшую над головами робокопов. И через секунду Кууз обмяк, а госпожа Цань Бао сжимала его ладонь, зажавшую черный шарик. Ее флейта, которую китаянка сжимала во второй руке, до середины вошла в грудную клетку Виррапана. Разбойник начал оседать и вскоре сполз на землю. Робокопы двинулись вперед, и их спины скрыли собой и бандита и госпожу.

Вик с Миком и Диком ехали обратно. Вик блевал через каждые пять минут. Он очень тяжело переносил известие о том, что делал секс не только с мужиком, но и убийцей.

– …и тогда Цань Бао сказала, что сначала подумала, будто Мел – это убийца, – рассказывал Мик.

– Цветочек Мел? – удивился Дик.

– Да. Бандит оказался не только бессмертным. Он владел секретом перемены пола по собственному желанию. Прикинь!

Вика опять вывернуло в окно.

– Они следили за нами почти неделю, – сказал Вик, наконец, отдышавшись, – странно, а я их не замечал. Но почему она взяла Мел, а не Клар?

– Она просто перепутала. Мы для них все на одно лицо.

Постепенно дорога пустела.

– Классный был концерт, – сказал Дик.

– А? – спросил Мик.

– Значит, Мел теперь лафа?

– Ясная морковь, – сказал Мик.

– Знаешь, что я думаю? – спросил Дик.

– Ну?

– Нам никогда не стать китайцами, – сказал Дик. – Обидно да?

– Ясная морковь, – сказал Вик.

Мик на заднем сиденье раскрыл буквонайзер и стал писать доклад на имя Пытливого Шефа Третьего округа Цань Бао.