Оператор: Если вы подождете, я на всякий случай дам вам регистрационный номер вашего звонка.

* * *

Адам Фаули

29 октября

19:40



– Вы получили письмо? – Я разговариваю по телефону с инспектором О’Нилом, практикуя то, что проповедую. – Это банковская выписка ее матери.

– Как раз ее открываю.

В основном это обычные текущие расходы: покупки, телефон, коммунальные платежи, газ, электричество. Доходы похожи на пенсионные выплаты. Одни и те же вещи, неделя за неделей. Но вдруг три дня назад денежный депозит, а сразу после этого исходящий платеж на точно такую же сумму. Электронный перевод фирме «Уютные сельские домики».

– Ну и что? – говорит О’Нил. – Она нашла для Роуэн жилье?

– Домик недалеко от Плимута. Вы, пожалуй, оце́ните его описание: «Недавно отремонтированный дом на одном из самых живописных участков побережья Девона, в идиллической бухте Блафф».

Я слышу, как он вздыхает:

– Они водят нас за нос.

– Не сомневаюсь. Коттедж принадлежит соседнему пабу. Кстати, он называется «Дикий гусь». Мой сержант посмеялся над совпадением[50].

Ну-ну, совпадение, как же… Я помню, как Леонора Стэнифорт в том сериале «Нетфликса» говорила, что именно Роуэн придумала «хамелеонов», что она «всегда была изобретательна по части таких вещей». На том и на этом одни и те же высокомерные маленькие отпечатки пальцев.

О’Нил снова вздыхает, а затем, к моему удивлению, неожиданно смеется.

– Да, ей не откажешь в чувстве юмора. Черт, вот это хохма…

Только вот мне не смешно. Я заканчиваю разговор и встаю. Время сменить обстановку. А еще лучше – пропустить пинту пива.

* * *





* * *

Адам Фаули

30 октября

01:28



Вставать к ребенку довольно тяжело. Я определенно слишком стар, чтобы не спать всю ночь. Должно быть, я задремал, потому что, когда открывается дверь, я резко просыпаюсь.

Это Гис. Он улыбается, когда видит меня:

– Извини.

Я сажусь.

– Не надо извиняться. Мне не следовало спать. – Смотрю на часы: – Черт, неужели уже так поздно? Почему ты все еще здесь?

Я думал, он ушел домой, как и все остальные. Никто из них не хотел сдаться первым – по крайней мере, передо мной. Но когда я прослушал последнее голосовое сообщение от О’Нила, я решил, что с них довольно, и велел им пойти домой и поспать.

– Просто я кое-что проверял, – говорит Гис и делает шаг ближе. – И кое-что нашел.

– Давай, сделай мой день.

– Я нашел машину. Точнее, нашла полиция Эссекса. Похоже, Роуэн бросила ее, а какие-то местные бездельники прокатились на ней, а потом сожгли.

– Эссекса? Что она там делала? Мне казалось, пункт проката находился в Плимуте?

– Так и есть. Машина оказалась настолько далеко в противоположном направлении, насколько то возможно без риска свалиться в море. Какой-то Бромнесс… Никогда про такой не слышал.

Я вздыхаю. Роуэн, похоже, опять взялась за свое.

– А в Эссексе уверены, что это та машина?

Гис кивает:

– Я только что разговаривал с одной из их полицейских, и она сказала, что у них там просто лавина угонов. Ну, ты знаешь, как это бывает… Пустырь находится в стороне от проторенной дороги, и разные лоботрясы слетаются на него, как осы на варенье. И, как мы оба знаем, взломать эти старые колымаги пара пустяков. – Он криво улыбается: – Мы должны поблагодарить старую миссис Салливан за ее дерьмовый вкус к автомобилям.

Я киваю:

– Ну, хоть в чем-то впервые повезло…

– Вообще-то, босс, повезло дважды. Похоже, это конкретное место стало такой головной болью, что местные жители создали местный дозор, чтобы попытаться оказать давление на муниципальный совет. В общем, мы должны поблагодарить кучку зорких пенсионеров за то, что ребята из Эссекса добрались туда довольно быстро и успели опознать регистрационный номер на «Нове», прежде чем та вспыхнула, как Гай Фокс[51].

– Или что они вообще удосужились туда приехать.

Он кивает. Мы оба знаем, как низко в списке оперативных задач обычно стоит такого сорта вандализм.

– Все равно это не ответ на вопрос: почему Эссекс? Если, конечно, поблизости нет симпатичного проката с названием вроде «Выкуси, Фаули».

Гис ухмыляется:

– Думаю, там кое-что получше. Бромнесс меньше чем в получасе езды от Харвича.

У меня плохо получается включить мозг, но даже я способен уловить связь.

– Харвича? Ты имеешь в виду этот гребаный огромный порт?

Его улыбка становится шире:

– Он самый. И до порта Феликстоу тоже рукой подать.

– Судя по твоему лицу, предположу, у тебя есть списки пассажиров?

– В Эссексе уже работают над ними. Это не займет много времени.

– Сколько паромов в день?

Гис протягивает мне лист бумаги:

– Даже принимая во внимание время в пути и тот факт, что она избегала автомагистрали, Роуэн могла легко успеть на паром из Харвича в Хук-ван-Холланд[52] в одиннадцать часов вечера. Есть также три грузовых рейса в Роттердам: один из Харвича в десять тридцать, один из Феликстоу в восемь и еще один из Феликстоу же в два тридцать. – Он смотрит на часы: – То есть почти через час.

Я смотрю на список:

– Ты сказал, в Роттердам приходят только грузовые паромы? Думаешь, она могла быть на грузовике?

– На или в, – сухо говорит Гис. – Зачем рисковать, сидя в кабине, чтобы у тебя проверили заимствованный паспорт?

Черт, как я не подумал об этом…

– Ты разговаривал с таможней?

Он кивает:

– Они ничего не задержали на границе, но, очевидно, исходящие грузы обычно не обыскиваются, если только нет данных расследования, а те почти всегда касаются контрабанды или наркотиков, а не людей. Это не туннель под Ла-Маншем; кроме того, груз идет не в ту сторону.

– Но мы можем попросить голландскую полицию задержать его на том конце? Когда причаливают паромы?

– Первый приходит в четыре тридцать по нашему времени, так что не волнуйся, у нас всё под контролем.

– Молодец, Гис. Отличная работа. Вся команда прохлопала это, но только не ты.

– Спасибо, босс.

Он направляется к двери, затем внезапно оборачивается. На его лице написано беспокойство:

– Но что, если все это – просто очередная попытка сбить нас со следа? Роуэн отправляет нас через Северное море, а сама все это время просто втихаря меняет машины и уезжает бог знает куда в солнечных очках и розовом парике…

Я не могу удержаться от улыбки:

– Не зря ее прозвали девушкой-хамелеоном. Но ей нужно где-то взять эту новую машину, а мы не нашли никакой информации о том, что Салливан помогла ей с этим.

Гис задумывается:

– Разве не могла она просто подъехать и взять прокатную?

– Верно, но тогда понадобятся документы, что значительно повышает риск быть пойманной. И в любом случае помнишь слова моего старого начальника о самом простом объяснении?

Гис улыбается:

– Бритва Осборна.

– Верно. И, прежде чем искать на наши головы новые неприятности, давай сначала исключим эти паромы.

Как только дверь за ним закрывается, я тянусь к телефону. Это чертовски неподходящее время для звонка, но особого выбора у меня нет.

– Инспектор О’Нил? Это Адам Фаули. Извините, если разбудил вас. Мне нужно, чтобы вы для меня кое-что проверили. Есть ручка? Да, я по поводу Андреа Салливан. Узнайте, есть ли у нее какие-либо связи с транспортной отраслью. Брат, отец, приятель, кто угодно… Короче, мы думаем, что она может быть в грузовике.

* * *

Это довольно простое жилье, но после всех этих лет за решеткой даже одна звезда – это роскошь, а трехфутовый диван кажется королевских размеров. Она бросает сумки на пол и, чувствуя, как ее плечи начинают расслабляться, падает на кровать. Пятно на потолке, легкий запашок дизеля, пульсирующий звук откуда-то поблизости, но ей все равно. Пока она здесь, это ее личное пространство. Только ее, и ничье больше. У нее есть даже своя ванная комната, Салливан позаботилась об этом. Она вздыхает при мысли о хорошей ванне, только для нее одной, в которой она, если захочет, может нежиться всю ночь. И со специальным маслом для ванн, которое дала ей Салливан…

Стук в дверь. Чувствуя, как учащается сердцебиение, она садится. «Успокойся, – думает она, – ничего не будет. Просто рутинная проверка или что-то в этом роде».

Она соскальзывает на край кровати и встает на ноги.

Новый стук, более настойчивый. Кто-то стоит прямо за дверью.

Она так тихо, как только может, идет на цыпочках к двери и надевает цепочку. Затем делает глубокий вдох и приоткрывает щель.

Она ни разу не видела этого человека вживую, но видела на фото; она знает, кто это.

Приподнятая бровь, легкая улыбка:

– Думаю, ты меня ждешь?

* * *

Адам Фаули

30 октября

02:47



Я собирался пройти в гостевую спальню, но, когда прихожу домой, в детской горит свет. Алекс сидит в старом кресле, которое ей подарила мать, когда она была беременна Джейком. Лили тихонько сосет ее грудь, лампа на столе отбрасывает мягкие золотистые тени.

Я останавливаюсь в дверях и просто стою и наблюдаю.

Она поднимает взгляд и манит меня к себе, но я качаю головой. Я не хочу нарушать эту идиллию.

– Ты похожа на картину Вермеера[53].

Алекс улыбается.

– Удивительно, какие чудеса творит мягкое освещение, – шепчет она.

– Как она?

– Хорошо. Сегодня приходила медсестра и осталась ею очень довольна.

Она смотрит на дочь и протягивает руку, чтобы коснуться ее щечки. Лили смотрит на нее, и в полумраке ее глаза просто огромные. Помню, как однажды читал описание того, что могут видеть новорожденные. Нет, не в руководстве по уходу за детьми, а в романе. Мол, расфокусированные и затапливаемые все новыми образами глаза видят мир только как калейдоскоп цветов и форм, но все же благодаря чувству более глубокому, чем зрение, способны распознать теплое сияние материнского лица и ореол волос.

И тогда я вспоминаю Ноа. Первого Ноа, которому сейчас был бы двадцать один год, того парня, что едва видел свою мать, разве что сквозь стеклянную стенку инкубатора; и второго, который в последний раз видел родившую его женщину в тот момент, когда ему на лицо опустился удушающий черный полиэтилен.

* * *

– Там есть кровать и телик, но его лучше выключить, пока мы не пройдем контроль. У некоторых случаются приступы клаустрофобии, но мне всегда было до фонаря. Думаю, и тебе тоже, верно?

Разумное предположение о человеке, отмотавшем срок. А Рок, очевидно, его мотала. Роуэн даже не нужно было видеть ее татуировки, чтобы это понять.

Они сидят на кровати в отеле и едят еду из «Макдоналдса». Это было единственное место, открытое в такую рань. До рассвета еще не меньше часа. У Роуэн лепешка с беконом и сыром, у Рок – макмаффин с двумя котлетами и яйцом. Два макмаффина с двумя котлетами и яйцом. У Рок огромный аппетит. Вообще-то, у Рок почти все огромное. Руки, живот, плечи под футболкой с логотипом «Айрон Мэйден».

– Во сколько нам уезжать? – спрашивает Роуэн, глядя на часы. В очередной раз.

– Думаю, около семи. Еще ехать и ехать.

– Ничего страшного. Чем раньше, тем лучше.

Рок смеется:

– Что верно, то верно.

– Думаешь, возникнут проблемы? – Она пытается придать голосу равнодушие, но если что-то пойдет не так…

Рок наблюдает за ее лицом:

– В таком случае на просушку вывесят не только мою толстую задницу, но и твою.

Ее сердце по-прежнему бьется мучительно быстро.

– А если они захотят обыскать кабину?

Рок фыркает, и крошки разлетаются по всему покрывалу.

– Это вряд ли. Поверь мне, они не пойдут на это – по крайней мере, без веской причины. Вот обратный путь – это другое дело. Особенно с полной загрузкой. Но это моя проблема, а не твоя.

– Поверю тебе на слово. – Она на миг умолкает. – И еще раз спасибо. Я не смогла бы сделать это без тебя.

Рок пожимает плечами:

– Не благодари меня, скажи спасибо Салливан. У моей хозяйки был перед ней должок.

Роуэн заканчивает есть и начинает убирать мусор. Рок смотрит на нее, после чего тянется за салфеткой.

– Сдается мне, теперь и у тебя тоже, верно?

* * *

К тому времени, когда входит остальная часть команды, Гис провел на службе уже час. Прошлой ночью он сумел-таки не разбудить Джанет, просто завалившись спать в гостевой спальне, но сегодня утром все равно получил положенную головомойку.

– Такими темпами ты наживешь себе язву; разве у вас нет констеблей, чтобы сидеть на работе допоздна?

Однако тот факт, что он встал первым и приготовил завтрак – яйца с беконом для них двоих и блины для Билли, которые тот любит, но Джанет почти никогда их не делает из-за нехватки времени и нежелания возиться, – спас его, учитывая обстоятельства, от худшего.

Наблюдать за прибытием команды – интересное занятие.

Брэдли Картер на службе как штык в 8:15, чтобы заработать дополнительные очки. Эв и Сарджент вскоре после него, со стаканчиками кофе из одного и того же места. Это заставляет Гиса задуматься, не подвезла ли Эв Хлою. Затем, жалуясь на пробки, входит Бакстер, затем Хансен и, наконец, Куинн в пальто в стиле Лютера[54], с шелковым шарфом и миндальным круассаном из шикарного заведения в районе Джерико.

– Во сколько ты ушел? – спрашивает он, проходя вперед, где Гис уже прикалывает к доске последнюю информацию.

– Примерно во втором часу. Босс ушел сразу после этого.

– Черт…

Гис морщится:

– Это да. – Он заглядывает через плечо Куинна. – Похоже, мы все здесь. Можно сказать, аншлаг.

Куинн начинает разматывать шарф:

– Не хочешь дождаться Фаули?

Гис качает головой:

– Он велел, если его не будет здесь к восьми, начинать. Во всяком случае, он в курсе большей части… – Сержант поворачивается к остальным и слегка повышает голос: – Итак, вот что выяснилось за ночь. Полиция Эссекса нашла «Воксхолл Нова»… Да, я сказал «Эссекс». Похоже, Роуэн бросила ее где-то в переулке в надежде на то, что та останется незамеченной, по крайней мере на то время, пока она сама не улизнет из страны. К счастью для нас, – сухо продолжает он, – у местного сообщества любителей халявных покатушек были на этот счет свои идеи.

Он указывает на карту:

– Вот где она была найдена – в месте под названием Бромнесс. Конечно, мы не знаем точно, когда и где Роуэн ее бросила, но можно предположить, что где-то не так далеко. В этом случае мы сделали обоснованное предположение, что она могла сесть на паром, уходящий или из Феликстоу, вот здесь, – он снова указывает на карту, – или из Харвича, вот здесь. Как видно из списка, который я только что раздал, накануне ночью было четыре рейса: один из Харвича в Хук-ван-Холланд, один из Харвича в Роттердам и два из Феликстоу в Роттердам.

– Погоди, – говорит Эв. – Это все пассажирские?

– Нет, только в Хук-ван-Холланд. Остальные грузовые.

Эв смотрит на него:

– Думаешь, она в грузовике?

Гис пожимает плечами:

– Мы не могли этого исключить. И что касается этой женщины, все мы знаем, что лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

На физиономии Бакстера написан откровенный скепсис:

– То есть тайком проникает в грузовик, чтобы сбежать из страны… Прямо как нелегалы в туннеле под Ла-Маншем, только в другом направлении? Думаю, такое возможно, но вы можете себе представить, как наша Герцогиня прячется в кузове сорокатонника?

– Да, – говорит Куинн. – Запросто. Ты не встречался с ней. Откровенно говоря, она готова почти на все, при условии, что ей это выгодно. И, если спросите меня, куда более вероятно, что она никуда не проникала тайком, а нахально напросилась в пассажиры. Я даже уверен, она была бы готова «возместить неудобства». Посмотрите, как она использовала эту дурочку Салливан.

– Но это огромный риск, не так ли? – говорит Эв, поворачиваясь к нему. – Просто взять и положиться невесть на что… А если заметят, а если донесут в полицию? То, что они спланировали вместе с Салливан, выглядит более тщательно организованным.

Хансен кивает:

– Согласен. Думаю, она отправилось туда, чтобы встретиться с кем-то. Кто согласился бы подвезти ее без лишних вопросов.

Гис улыбается:

– Вот почему вчера вечером босс позвонил в Суррей – они проверяют любые связи Андреа Салливан с водителями большегрузов. Вдруг найдется кто-то, кто готов оказать ей услугу…

Куинн доедает круассан и вытирает пальцы.

– И как далеко они продвинулись в своих поисках? – Он слегка хмурится, очевидно не зная, как снова взять инициативу в свои руки.

Гис морщится:

– Никак – это последнее, что я слышал. Отец был почтальоном, ни дядьев, ни братьев, вообще никаких близких родственных связей. Но сегодня утром они снова допрашивают ее.

– Голландская полиция проверяла эти ночные рейсы? – спрашивает Сарджент.

– Они обыскали тот, что прибыл в Хук-ван-Холланд в четыре тридцать, и ничего не нашли. – Он смотрит на часы: – Мы должны с минуты на минуту услышать о тех, кто прибыл в восемь и восемь тридцать.

– А пассажиры? – спрашивает Брэдли Картер, не желая сдаваться. – Мы ведь не знаем, что она была в грузовике.

Гис качает головой:

– Ни Камиллы Роуэн, ни Андреа Салливан нет ни в одном из списков, и никого, кто соответствовал бы описанию. Похоже, сейчас там мало народа. – Он криво улыбается: – В это время года мне тоже не понравилось бы Северное море. Во всяком случае, если плыть по нему восемь гребаных часов.

Куинн подходит карте:

– Как я понимаю, аэропорты мы исключаем?

– ПВП распространяется и на них, – уверенно говорит Гис. – Не зря это называется «предупреждение всем портам». Но мы можем на всякий случай вторично предупредить Станстед и Саутенд, если ты считаешь, что оно того стоит. Они ближайшие.

Эв смотрит на карту:

– Но до обоих час езды. Ей понадобится транспорт. Может, она взяла другую машину?

– Я говорил об этом с боссом. По его мнению, прокат – маловероятный вариант. Слишком много разных бумажек.

– Салливан могла оставить для нее другую машину в Феликстоу? – предлагает идею Картер.

Куинн фыркает, но Гис сохраняет невозмутимое выражение лица.

– Конечно, это возможно, но по большому счету маловероятно.

Картер краснеет:

– Я лишь хотел сказать, что вряд ли она захотела бы ехать поездом… Слишком велик риск быть замеченной.

– Автобус? – предлагает Эв. – Там почти никакого наблюдения.

Гис кивает и поворачивается к Картеру:

– Хорошо, может, проверишь? Поговоришь с автобусными компаниями?

Куинн усмехается:

– Осторожнее со своими желаниями, да, Картер?

* * *

Она слышит, как дверца открывается, а затем кабина качается – это Рок забирается внутрь. Перегородка задернута, но нет никаких сомнений, кто это. Для начала – запах. Дегтярное мыло. Ее отец всегда им пользовался.

Воспоминания. И не лучшие.

– С тобой там все в порядке?

Роуэн борется с тошнотой. Ей муторно; морская болезнь – единственная вещь, на которую она не рассчитывала.

– Все нормально, спасибо.

– У меня есть мятные конфеты, если хочешь. Потом может стать еще хуже.

«Как это понимать – потом?» – думает она.

– А еще мы потеряем мобильный сигнал, просто чтоб ты знала.

Она не знала, но все логично.

– Я регулярно проверяю новости, – продолжает Рок. – Про тебя ничего. Во всяком случае, я ничего не нашла… – Пауза. Затем: – Она давала о себе знать?

– Кто, Салливан? Нет, со вчерашнего дня нет.

– Думаешь, полицейские искали ее?

– Может быть. Они задавали вопросы. Но она знала, что это рано или поздно произойдет. И с ней все будет в порядке. Она та еще штучка.

Рок смеется:

– Это точно!

Слышится звук открывающегося бардачка, затем перегородка отодвигается примерно на дюйм, и на край кровати падает пачка мятных леденцов.

– Я, пожалуй, пойду. Меня не должно быть здесь, внизу, когда выйдем в открытое море. Ты не возражаешь?

– Завтра будет долгий день. Попытаюсь немного поспать.

Смешок.

– Оно того стоит. Урвать побольше плюшек.

«Да уж, плюшек, – думает она. – Мне не мешало бы сбросить несколько фунтов, а не набрать их».

– Сойдет, – говорит она. – За неимением лучшего.

* * *

Адам Фаули

30 октября

10:40



– Извини, босс. Мы с пустыми руками.

Похоже, наша удача села на мель.

Доска испещрена красными крестиками: Роуэн нет ни на пассажирских паромах из Харвича, ни на одном из грузовых, ни на каком другом известном рейсе. У нас заканчиваются варианты, и у нас истекает время.

– Итак, – говорю я, придавая своему голосу бодрости, – у кого-нибудь есть другие идеи?

– Я думаю, нам следует расширить поиск, сэр, – говорит Сарджент. – В других портах.

Куинн ухмыляется, но я его игнорирую.

– Что заставляет вас так думать?

Она немного нервно смотрит на Куинна, потом снова на меня:

– Я знаю, вы сказали, что вряд ли она возьмет напрокат машину, а общественный транспорт означал бы слишком большой риск…

– Продолжайте.

– Если мы правы и она в грузовике, то не подобрал ли он ее в Бромнессе…

– Мы уже исключили это, – говорит Картер, вздыхая на манер Куинна. Не знаю уж, сознательно ли он подражает ему или это получается само собой. Как у гусят. Если подумать, с его прической он и впрямь похож на гусенка. – Они проверили. Ее не было ни на одном из паромов.

– Не те. Нет, – говорит Сарджент. – Но я не это имела в виду. Я имела в виду, что она могла там сесть в грузовик… грузовик, который сейчас куда-то едет. В другой порт.

Куинн хмурится:

– Да, может быть, но это все равно что искать иголку в долбаном стоге сена. С чего, черт возьми, мы вообще начнем? У нее уже как минимум двенадцать часов форы. Мы же понятия не имеем, с кем она, кто этот тип, и не можем начать обыскивать каждый гребаный грузовик, выезжающий из страны…

– Вообще-то, – говорит Хансен, отрываясь от экрана, – я думал об этом. Я проверил парочку сайтов и, похоже, коммерческие перевозки – популярный вариант работы среди бывших заключенных. Если только они не сидели за опасное вождение…

Я смотрю на него. Все остальные тоже смотрят на него. И неудивительно: все время это было прямо у нас под носом.

– Позвони в Хитсайд. Нам нужны имена всех заключенных, освобожденных за последние три года. Затем сопоставь этот список со списком Агентства по лицензированию водителей и транспортных средств. Скажи, что это срочно. У меня там есть связи, если найдешь что-то стоящее.

Он открывает рот, чтобы спросить почему, но я получаю свой ответ еще до его вопроса.

– Нельзя водить большегруз без специального водительского удостоверения, Хансен, заключенный ты или нет… – Я обвожу взглядом комнату: – Похоже, мы все-таки ищем не мужлана-водилу. Мы ищем женщину.

* * *





* * *

Адам Фаули

30 октября

14:15



– Сэр, не хотите присоединиться к нам? Думаю, вам будет интересно это увидеть.

Это Хансен, он у моей двери.

Я встаю:

– Иду.

Сейчас в офисе многолюдно и шумно. Народ на телефонах, пришел кто-то из пресс-службы. Харрисон, конечно, разговаривает с Куинном, с кем же еще.

Я киваю Харрисону:

– Сэр.

– Хорошая работа, Фаули. Очень впечатляет.

– Она еще не арестована, сэр. Но спасибо. Команда поработала очень хорошо.

Я поворачиваюсь к Хансену, просто чтобы подчеркнуть суть дела:

– Так что в итоге?

– Мы установили личность водителя, с которым она может ехать.

Он поворачивается к экрану и демонстрирует данные Агентства по лицензированию.

– Женщина по имени Тереза Грант. Отсидела в Хитсайде восемнадцать месяцев за мошенничество с социальными пособиями. Освобождена в прошлом году.

– Она когда-нибудь делила камеру с Роуэн?

Хансен качает головой:

– Насколько мы можем судить, нет. Но она должна знать Салливан, это точно.

– Где сейчас работает Грант?

– В компании под названием «Ронни Хармсворт, грузоперевозки». Это исключительно женская компания, которая делает благое дело, предоставляя работу бывшим нарушительницам закона.

– Ты говорил с ними?

Он кивает:

– У Грант был билет на утренний паром из Ньюхейвена в Дьепп…

– Был?

– Он отплыл в десять, и это четырехчасовой рейс.

Я смотрю на часы:

– Черт, так он уже…

Гис отрывает взгляд от стола и указывает на свой телефон:

– Я занимаюсь ими, босс. Нам повезло – сегодня утром погода на Ла-Манше дерьмовая, так что он только что пришвартовался.

– Мы успеваем?

Он морщится:

– Все еще жду подтверждения. Почти не сдвинулся с места: тамошний тип притворяется, будто не понимает меня…

– Хотите, я попробую, сержант? – говорит Хлоя Сарджент. – Мой французский не так уж плох.