Он поехал в бар, где она всегда завтракала, и спросил Хуанито, румынского бармена, видел ли он сегодня инспектора.
— Она давно сюда не приезжала. Да, футбольная лига ушла на каникулы, но, если увидишь ее, скажи, что вот-вот начнется подготовка к новому сезону.
— Я передам, — пообещал Сарате, выходя за дверь.
Затем он заглянул в караоке. Бар пустовал, стулья стояли вверх ножками на столах, пол только что помыли, а в воздухе витал запах аммиака. Есть что-то грустное в развлекательных заведениях, когда они закрыты и ждут своего часа, чтобы снова принять посетителей. Девушка убиралась в туалетах.
— Знаете Элену Бланко? Инспектор полиции, постоянный клиент.
— Понятия не имею.
— Она часто приходит, поет песни Мины.
— Мины? Подумать только!
— Вы ее знаете или нет?
— Извините, я не знаю, кто это.
Сарате поехал на улицу Баркильо, поздоровался со швейцаром и поднялся в ОКА. Нашел Марьяхо.
— Она взяла с собой видео для служебного пользования, они настолько ее шокировали здесь при просмотре, что ее даже рвало в туалете…
— Подожди-подожди. Давай по порядку, а то я не понимаю.
Марьяхо ввела его в курс дела. Рассказала о последних событиях, об освобождении Мигеля Вистаса — это Сарате знал и так, — о доме в Ла-Серна-дель-Монте, об обыске и снафф-видео, которые распространяются в даркнете.
— А есть подробный отчет обо всем, что произошло, пока меня не было?
— Конечно, эти отчеты я составляю сама.
— Дай мне, хочу изучить повнимательнее. Я знаю Элену, важной может оказаться любая мелочь. Она человек импульсивный.
Марьяхо удивилась настолько верной оценке — Сарате общался с Эленой не так долго, — но вопросов не задавала. Она волновалась, она хотела знать, где Элена, и не представляла, где еще ее искать.
— Кто видел ее последним? — спросил Сарате.
— Я, это точно. А перед тем как прийти сюда, она встречалась с Рентеро.
Ческа вошла в отдел и, направившись прямиком к Сарате, высокомерно спросила:
— А ты что здесь делаешь?
— Скучал по тебе и пришел повидаться.
— Уходи.
— Я сама ему позвонила, — объяснила Марьяхо. — Попросила его помочь найти Элену.
— Этот человек отстранен, он не может здесь находиться, — сказала Ческа.
— Послушай, — сказал Сарате. — Я пришел не развлекаться, а помочь. В чем дело?
Ческа презрительно посмотрела на него и подбоченилась:
— Мне что, вызвать охрану?
Сарате улыбнулся:
— В этом нет необходимости. Мне тут больше делать нечего. — Сарате ушел.
Он был так зол, что решил вернуться в полицейский участок Карабанчеля и снова оформлять разрешения на поездки. Но все-таки повернул к Пласа-Майор. Надо попасть в квартиру Элены. Дом был старый, двери ветхие, и Элена никогда не запирала их на ключ, только захлопывала. Его изумляла подобная небрежность инспектора, ведь она полицейский, но одновременно ему нравилось в ней такое легкомыслие и безрассудство. Он достал кредитную карту, просунул ее между створками дверей, и со второй попытки язычок замка поддался. Он быстро нашел диски с видео, конфискованные в Ла-Серна: они валялись на полу. Просмотрев их за десять минут, он позвонил в отдел.
— Что это, Марьяхо?
— Они торгуют этими видео, — объяснила она. — Они называются «Пурпурная сеть». Ты когда-нибудь слышал о даркнете?
— Конечно, но при чем тут Мигель Вистас?
— Он автор видео и, вероятно, торгует ими. На Элену они произвели сильное впечатление. Там дети. Ты ведь знаешь, что ее сына похитили несколько лет назад?
Сарате еще раз просмотрел все четыре диска. Увидел бутылки граппы на полу. Представил, как Элена пила всю ночь напролет, снова и снова просматривая видео. И понял, что она пришла к какому-то выводу. Но к какому?
Он снова позвонил Марьяхо. У нее не было никаких идей, но накануне, по ее словам, Элена виделась с Рентеро и вернулась на взводе. Рентеро. Человек, который не переваривал Сальвадора Сантоса. Который собирался сделать себе имя в большой политике за счет репутации его наставника. Есть ли шанс получить от такого человека хоть каплю информации? Никакого.
Тем не менее Сарате поехал в отдел по расследованию убийств и пропавших без вести и сказал секретарю, что хочет поговорить с Рентеро.
— У него совещание.
— Ничего, я подожду.
Он сел на обшарпанную скамью, достал телефон, проверил «Вотсап» Элены. Она его не открывала.
Прошло два часа. Рентеро приветствовал его сухо.
— Не ожидал, Сарате, обычно о встрече со мной договариваются заранее.
— Я ищу инспектора Бланко. Вы что-нибудь знаете о ней?
— Я знаю, что она может быть где угодно. Не волнуйся, завтра она появится с чудовищного похмелья.
— По-моему, вчера вы с ней встречались. Вы говорили о чем-то особенном?
— Это подростки говорят о чем-то особенном, у меня таких разговоров не бывает.
— Я понимаю, но она была чем-то обеспокоена?
— Она была обеспокоена исчезновением Мигеля Вистаса. Я сказал, что нас тоже это беспокоит и что дело уже не в ее компетенции.
— Я думаю, Элена занялась его поисками, хоть вы ей это и запретили.
— Я бы не удивился, но не представляю, где она может быть.
— По-моему, представляете.
— Прости?
— Не поймите меня неправильно, я только хочу ее найти. Я думаю, что в вашем разговоре могло проскользнуть что-то очень важное. И мне нужно, чтобы вы рассказали об этом.
Рентеро несколько секунд пристально смотрел на него. Затем откинулся на спинку стула с недовольным выражением лица.
— Она попросила у меня досье Сальвадора Сантоса, дело Лары Макайи. Она хотела знать, есть ли там сведения о местонахождении двоюродной сестры Мигеля Вистаса или что-то в этом роде. И я отказал, потому что это дело сейчас расследуется.
— Двоюродная сестра Мигеля Вистаса?
Рентеро явно хотелось свернуть разговор.
— Или его отца, я не совсем уверен. Но Элена думала, что следующей жертвой станет именно она.
— Где это досье?
— Оно здесь, его уже вернула дисциплинарная комиссия, но тебе я его не дам.
— Я прошу вас разрешить мне посмотреть его, если хотите, я сделаю это в вашем присутствии. Я думаю, что в досье может быть ключ к исчезновению Элены.
— Если я не предоставил доступа к досье инспектору Бланко, то уж тем более не дам его сопляку из районного участка.
— Понимаю, но, возможно, инспектор Бланко в опасности.
— Возможно, но если это так, то способ спасти ее не в досье Сальвадора Сантоса. Насколько я понимаю, он был твоим наставником?
— Так и есть.
— Что ж, будем надеяться, что ты не последуешь его дурному примеру.
Сарате понял, что больше ничего не добьется. Можно было сразу догадаться. Рентеро слишком не любит Сальвадора Сантоса, чтобы протянуть руку помощи одному из его подопечных. Сарате приехал домой, разделся до трусов, включил вентилятор и стал думать. Но идей не было. Он позвонил Марьяхо: никаких новостей. Единственное, что пришло ему в голову, — проникнуть ночью в отдел по расследованию убийств и пропавших без вести, выкрасть досье, принести домой и поискать в нем какие-нибудь зацепки. Возможно, адрес этой самой двоюродной сестры. Но это означало выйти за все допустимые рамки, и последствия были бы очень серьезными.
Он успокаивал себя, снова и снова вспоминая слова Рентеро, что Элена появится завтра с чудовищного похмелья. Он представил, как она станет уклоняться от неудобных вопросов, намекать, что весь день пила, и в то же время будет вести себя сдержанно и очень загадочно. С этими мыслями он уснул.
Глава 76
Элена проснулась от того, что нос ей щекотала муха. Она тут же вспомнила, где находится: в полутемной гостиной уединенного загородного дома. Связанная по рукам и ногам. Рядом рой мух кружил над телом Виктории. Мигель Вистас мазал медом ноги женщины. Должно быть, то же самое он проделал с ее головой. Казалось, он не замечал, что Элена проснулась, но потом вдруг резко повернулся и застал ее врасплох, с ужасом наблюдающей за этой сценой.
— Доброе утро, соня.
Она помотала головой, чтобы отогнать муху, которая хотела сесть ей на лицо. Мигель засмеялся.
— Если тебя так беспокоит единственная муха, представь, что будет, когда я намажу тебя медом.
Элена отвела взгляд. Ей хотелось плакать, но она себе это запретила. Плакать перед своим убийцей означало полную капитуляцию.
— Смотри, мы сейчас попробуем, просто чтобы ты увидела.
Он подошел к Элене, задрал ей левую штанину и, любуясь золотистым цветом меда, стал накладывать его толстым слоем, с наслаждением размазывая по лодыжке. Самое время, подумала инспектор. Боднуть его головой в лицо. Надо лбом есть точка, от удара в которую человек теряет сознание. Если прицелиться и ударить изо всех сил, он вырубится. Он продолжал размазывать мед по ноге, словно покрывал лаком красивую мебель, и лучезарно улыбался. Надо подождать, пока он немного поднимет голову и создаст идеальный угол для удара. Несколько мух сели на ногу Элены и начали лакомиться медом. Но отвлекаться на них нельзя, нужно сосредоточиться и ждать удобного момента. И вот он настал. Мигель поднял глаза, чтобы взглянуть на нее, но Элена не решилась нанести удар. Она чувствовала, что все ее рефлексы замедлены, мышцы окаменели, что ею овладел страх. Она не осмелилась атаковать.
Мигель достал из синей спортивной сумки маленькую коробочку. Открыл ее. Вылетело несколько мух. Они заметались между Эленой и Викторией, словно не зная, какой из деликатесов выбрать.
— А теперь перейдем к самому увлекательному.
Он достал из сумки нож. И с улыбкой посмотрел на Элену. Она знала, что он не собирается убивать ее сейчас, это было бы слишком быстро. Возможно, он ограничится порезом на лице или руке, чтобы привлечь побольше мух. Но Мигель направился к Виктории и воткнул нож в большой палец ее ноги. Виктория взвыла, напугав Элену, уверенную, что несчастная мертва. Но нет, та была жива и корчилась от боли, к большому удовольствию Мигеля.
— У меня этот палец тогда в сарае съели черви, — сказал он. — Теперь твоя очередь. Это справедливо.
Инспектор Бланко старалась не смотреть на свою ногу, которую облепили мухи; они были заняты медом, и пока ей ничего не угрожало. Да и сцена, свидетелем которой она только что стала, говорила ей, что Мигель действует исключительно из мести, а она тут просто случайный зритель. Появилась слабая надежда, что ей удастся выжить. Она наблюдала за убийцей. Он что-то искал в своей спортивной сумке. Достал электробритву. Проверил, есть ли в ней батарейки. Посмотрел на Элену и улыбнулся.
— Пора бриться.
Только теперь Элена стала сопротивляться. Она мотала головой из стороны в сторону, пытаясь вырваться из рук Мигеля, а перед ее глазами металась туча мух. Он повалил ее и прижал к полу коленом. Успокаивающе зажужжала электробритва, на пол упали первые пряди волос. Затем в черепе будут сделаны дырочки, чтобы этот психопат мог ввести личинки в ее мозг. Обратный отсчет начался. Она больше не сопротивлялась. Закрыла глаза и перестала думать о том, что должно произойти. Она слышала, как Мигель снова завозился в своей спортивной сумке, и через несколько секунд почувствовала запах эфира.
— Засыпай, так тебе будет лучше.
Он положил ей на лицо марлю, пропитанную эфиром. От резкого запаха свело желудок. Но тут же стала наваливаться и одолевать сладкая дрема. Элена уснула.
В чувство Элену привела боль. Мигель очерчивал круг на ее голове. Он делал это ножом, пытаясь нарисовать змею, которая кусает себя за хвост. Поначалу лезвие царапало кожу, но через несколько секунд прорезало ее и уткнулось в черепную кость. Элена боролась изо всех сил, она билась об пол, извивалась, как лосось в корзине рыбака. Нож выпал, Мигель схватил ее за шею и несколько раз ударил по лицу. Если ее не усыпил эфир, то удары сделают свое дело. На этой стадии важна точность, важно, чтобы Элена не двигалась. От смеси запахов крови и эфира ее мутило, в ушах гудело. Казалось, голова сейчас лопнет. Она попыталась открыть глаза, но открылся только один, другой был залеплен свернувшейся кровью. Вдруг звуки пропали, в панике она решила, что оглохла. Она больше не слышала криков убийцы. Все ощущения притупились — это включился защитный механизм, избавляющий от страданий.
Удары прекратились, и она поняла, что в любой момент острие ножа продолжит разрезать кожу на ее голове, довершая начатое. Боли она по-прежнему не чувствовала, но вдруг различила смутные голоса, доносившиеся словно через толщу воды. Она не слышала, как жалюзи обрушились на пол, не видела, как в гостиную ворвался Сарате с пистолетом в руке, крича Мигелю отойти в сторону и заложить руки за голову.
— Брось нож, или стреляю!
Ощущения начали возвращаться к Элене, в ушах снова загудело, одним глазом она смутно различала своего коллегу со свирепым выражением лица и блестящим от пота лбом. И она поняла. Сарате нашел ее. Он либо продолжил расследование самостоятельно, либо, встревоженный ее исчезновением, каким-то образом выяснил, что она поехала в Алиагу. Мигель поднял руки, словно сдаваясь, но в то же мгновение схватил треногу, с силой швырнул ее в Сарате и, воспользовавшись его секундным замешательством, выскочил из гостиной.
Сарате бросился на помощь Элене, снял скотч, освободил руки.
— Иди за ним, — торопила она его. — Беги.
— Ты в порядке?
— Беги, беги! — И, когда Сарате выходил из гостиной, добавила: — Он нужен мне живым.
У нее не было времени объяснять почему. У этого человека могла быть информация о ее сыне. Ей нужно допросить его, возможно, у Мигеля Вистаса есть ответы, которые она искала столько лет.
Сарате выбежал на улицу и осмотрелся. Со стороны гаража тянулась струйка дыма. Выхлопная труба мотоцикла. Сарате кинулся туда, он не позволит Мигелю Вистасу улизнуть. Подбежав, он увидел, что ключ вставлен в зажигание и двигатель мотоцикла работает, но рядом никого нет. Он понял, что попал в ловушку, и тут же ощутил лезвие у себя на шее.
— Пистолет, — услышал он.
Сарате медленно протянул пистолет нападавшему. Мигель схватил его и подтолкнул Сарате к гаражу. Полицейский задыхался от ярости. Он бросил быстрый взгляд в сторону дома, ожидая появления Элены.
Инспектор уже развязала веревки на ногах и подошла к Виктории. Она не знала, без сознания та или мертва. Все ее тело облепили мухи, а голову сплошь покрывали личинки, но заниматься ею Элена сейчас не могла. Она схватила пистолет и наручники и выбежала на улицу. Ослепленная полуденным солнцем, она не сразу увидела возле гаража Сарате, безоружного и с поднятыми руками, и Мигеля, направившего на него пистолет. Элена молниеносно взвела курок и прицелилась в Вистаса.
— Брось пистолет, — приказала она.
После нескольких часов с кляпом во рту голос был хриплым.
— Брось пистолет сама, или хочешь, чтобы я убил его? — с неожиданным вызовом ответил Мигель, словно это он был хозяином положения.
— Все кончено, Мигель. Клянусь, я выстрелю.
— Уверена? Ты убьешь меня? Единственного человека, который что-то знает о твоем сыне?
— Что ты знаешь о моем сыне? — Элену охватил ужас.
Неужели он знал с самого начала, знал еще тогда, в тюрьме Эстремера, кто она и кто ее сын?
— Я расскажу тебе, — заулыбался Мигель, понимая, что полицейская растерялась, — но сначала мы оба станем свидетелями возрождения.
— Что?
— Все очень просто, я предлагаю сделку. Я рассказываю тебе о твоем сыне, а ты позволяешь мне сбежать. Но нам не нужны свидетели. Ни тебе, ни мне.
— Что ты знаешь о моем сыне? — повторила она.
— Бог света, помоги этому человеку возродиться и очиститься от его грехов, — сказал Мигель.
Грянул выстрел. Но упал не Сарате, а Мигель. Пуля попала в грудь. Элена подбежала к нему.
— Он жив, принеси полотенца, мы остановим кровотечение. Нет! Нет! Вызови скорую. Я за полотенцами.
Элена побежала обратно к дому. Сарате достал телефон, вызвал подкрепление и скорую, не сводя глаз с Мигеля, корчащегося на земле. Казалось, он пытается встать, но не может. Он лежал лицом вниз. Из дома выбежала Элена с двумя большими тряпками. И вдруг, еще не осознавая, что происходит, замерла на полпути. Мигель изогнулся, словно гусеница, волнообразным движением чуть приподнялся над землей и рухнул на какой-то предмет. Нож, поняли Сарате с Эленой; его рукоятка упиралась в землю.
Элена в отчаянии смотрела на тело Вистаса. Проверять, жив ли он, было незачем: ясно, что мертв. Это подтвердил и Сарате, когда подошел и положил руку ей на плечо.
Глава 77
Элена сидела на террасе бара, в котором ежедневно завтракала, смотрела на прохожих и спрашивала себя, почему жизнь устроена так странно. В ней бывают моменты тишины и красоты, и кажется, они что-то предвещают, кажется, что счастье где-то рядом, нужно только открыть свое сердце и смирить свой разум, чтобы принять его безоговорочно. Но она знала, что так не получится. Сейчас она чувствовала себя хорошо, с наслаждением вдыхала свежий воздух, впитывала это прекрасное утро, но разум ее не знал покоя. Перед глазами нескончаемой чередой проплывали страшные картины: трупы сестер Макайя, самоубийство Мойсеса, отчаяние Хауреги, стремящегося защитить своего сына, тело несчастной Виктории, кишащее червями, и то, как Мигель Вистас с улыбкой мажет его медом, Сарате под прицелом, обреченный погибнуть и возродиться согласно догматам религии, умершей более пятнадцати веков назад… И дети, дети, которых пытают люди в балаклавах, и мальчик на одном из размытых кадров, так похожий на ее сына.
— Какой у вас пиратский вид, начальник.
Хуанито вынес на террасу заказ Элены — кофе латте. Он смотрел на платок, которым была покрыта ее голова, и улыбался, словно инспектор во что-то играла, словно она надела карнавальный костюм. Она ласково улыбнулась ему, наивность Хуанито ей нравилась, она утешала среди жестокости, которой был полон мир. Хуанито — единственный, кто, увидев Элену в платке, не подумал, что у нее рак. Так думали все, даже в Центре психологической помощи, где она пробыла два дня. Она не дала себе труда возражать. Пусть лучше думают, что она проходит химиотерапию и поэтому облысела, чем узнают правду: что какой-то сумасшедший побрил ее наголо и нарисовал ножом уроборос на черепе. Надо отдать должное Рентеро, тут он ей очень помог — не допустил, чтобы имя Элены появилось в газетах или на телевидении.
Рана заживала хорошо, сказал врач. Она состригла оставшиеся волосы, с которыми выглядела как клоун, и кокетливо повязала платок. Потребуется несколько месяцев, чтобы волосы отросли и она смогла сделать прическу, которая ей нравится.
На сеансах психотерапии она встретилась с Соней Макайей и увидела, как поддерживают ее Капи и весь цыганский клан, как они помогают ей выживать. Сейчас эта женщина была примером для Элены. Увидев своего сына на видео, Элена вновь пережила его похищение, будто оно произошло вчера. Она словно вернулась в те первые дни после его исчезновения, когда было не продохнуть от боли. Но горе, которое пережила Соня, как ни крути, гораздо тяжелее. У Сони не было никакой надежды снова увидеть дочерей живыми, и, несмотря на это, она жила и даже думала о будущем. Элена знала, что должна учиться у других, должна быть сильной, как ее бывший муж, должна двигаться вперед.
Эти размышления привели ее к решению пойти вечером в караоке. Она хотела выйти на сцену в платке и спеть песню Мины. Это было бы подвигом, но она никак не решалась. Она сидела за столиком, потягивала граппу и наблюдала, как поют другие. Это тоже было неплохо. Не исключено, что она выйдет на сцену в последнюю минуту, возможно, еще пара бокалов, и она наберется духу. Элена подошла к стойке, чтобы заказать еще граппы, когда в дверях возник Сарате. Она не понимала, приятно ей его неожиданное появление или нет.
— Ты одна? — спросил он.
— Я всегда одна.
— У меня плохие новости. Я звонил в больницу. Виктория Вистас умерла.
Элене потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить услышанное. Несколько ужасных часов, проведенных вместе с этой женщиной, создали между ними таинственную связь. Когда Элена впервые пришла в клинику навестить ее, Виктория только что перенесла инсульт и ее срочно прооперировали. Элена ждала, пока ее вывезут из операционной и доставят в отделение интенсивной терапии. Врачи пустили ее на несколько минут, и она просто держала Викторию за руку и смотрела на нее, стараясь поделиться с ней жизненной силой. Она навещала ее еще несколько раз, но так и не смогла поговорить, поскольку Виктория не приходила в сознание.
— Еще один инсульт, — объяснил Сарате. — На этот раз она не справилась.
— Судя по тому, что я видела, чудо, что она продержалась так долго.
— Она знала, что должна спрятаться. Она сказала это Сальвадору Сантосу.
— Ты мне об этом не рассказывал. Он ездил к ней?
— Конечно. Он нашел ее в Алиаге, и она рассказала ему обо всем, что произошло в том сарае. Но сказала, что никогда не будет свидетельствовать на суде против племянника, которому уже причинила достаточно страданий.
— А откуда ты все это знаешь? Сальвадор рассказал?
— Сальвадор не в состоянии ничего рассказать. Но зато его не привлекут к суду. Дисциплинарная комиссия приняла во внимание состояние его здоровья.
— Я рада за него и за Асенсьон, но ты не ответил мне.
— Что ты хочешь знать?
— Я хочу знать, украл ли ты досье Сальвадора, чтобы выяснить, где я, и спасти мою жизнь. Вряд ли тебя отстранили за то, что ты плохо работал в полицейском участке Карабанчеля.
— Я бы предпочел, чтобы ты не знала правды.
— Почему?
— Потому что тогда ты точно не возьмешь меня назад в ОКА, а это сейчас мой единственный шанс получить работу.
— А может, я удивлю тебя. Попробуй. Расскажи мне все.
Сарате заказал виски. Если ты собрался рассказать все как есть женщине, свято чтущей правила, лучше сперва выпить для храбрости.
— К твоему сведению, сначала я пытался сделать все законными методами. Я хотел выяснить что-нибудь в ОКА, но Ческа меня выгнала. Тогда я решил поговорить с Рентеро, но он мало того что скрытничал, еще и оскорбил меня за то, что я защищал Сальвадора.
— Рентеро не тот человек, к которому стоит обращаться за помощью. Он думает только о собственной карьере и спасении своей задницы.
— С этим у него все в порядке. Ему вручили медаль за дело о цыганских невестах.
— И на здоровье. Расскажи, что ты сделал, чтобы найти меня.
— Я пришел вечером в отдел по расследованию убийств и пропавших без вести, поздоровался с дежурным, сказал ему, что должен передать дело Сальвадора в суд, и, к моему изумлению, мне его дали.
— Не могу поверить.
— Мне даже не пришлось взламывать шкаф. Я принес досье домой и, словно одержимый, листал и листал его, пока не нашел стенограмму разговора Сальвадора с Викторией. Там и было это название — Алиага.
— И что ты сделал?
— Второе нарушение: я взял патрульную машину и на ней примчался в городок. Остальное ты знаешь.
— Итак, ты претендуешь на работу у меня в отделе криминалистической аналитики, а в твоем резюме — кража официальных документов и угон полицейской машины в личных целях…
— Ну вот, начинается… Я же предупреждал.
Элена серьезно смотрела на него.
— Но цель не совсем личная, я сделал это, чтобы спасти тебе жизнь.
— И заодно загубить свою карьеру.
— Мир не идеален.
Элена кивнула, соглашаясь. Она взяла свой стакан граппы и подняла его:
— Давай выпьем.
Сарате тоже поднял свой стакан:
— За что?
— За твое поступление в ОКА. Как тебе кажется, за это стоит выпить?
— Не уверен, что Ческу и Буэндиа это обрадует, — улыбнулся Сарате.
Оба выпили залпом. Он взял ее за руку и поцеловал в шею.
— А что, если мы закончим отмечать у тебя дома? — прошептал он.
— Мне не хочется, извини.
Сарате принялся было шутливо настаивать, умолять, чтобы польстить ее тщеславию. Но, увидев, какая она серьезная и грустная, понял, что шансов у него сегодня нет, и решил сменить тему.
— Изучаешь «Пурпурную сеть»?
— Марьяхо расшифровывает содержимое дисков и отслеживает адреса, но это непросто.
— И… — Сарате колебался. — Ты что-нибудь узнала о своем сыне?
Элена устало улыбнулась:
— Я собираюсь домой. Ты не против? Мне хочется побыть одной.
— Конечно. Хочешь, я тебя провожу?
— Нет, выпей за мое здоровье. Я хочу пройтись. Завтра жду тебя в десять в отделе.
Сарате поднял вверх большой палец.
Глава 78
Элена Бланко поспешно ушла из бара, не желая, чтобы Сарате продолжил настаивать, чтобы он последовал за ней, чтобы помешал ей побыть одной. Она шла к своему дому на Пласа-Майор, жизнь продолжалась, по Мадриду разгуливали туристы, вокруг них ошивались сомнительные личности, надеясь выклянчить монетку или стащить набитый банкнотами кошелек. Она постаралась, как всегда, побыстрее пересечь площадь, чтобы увернуться от официантов на террасах, постоянно зазывающих в свои заведения. Она уже вошла с ключами в руке в свой темный подъезд. Но не успела подняться на первый лестничный пролет, как почувствовала, что сегодня с ней произойдет что-то важное, она не знала, что именно, только чувствовала, что оно надвигается.
Она снова спустилась, вышла из подъезда и по улице Майор пошла в сторону площади Пуэрта-дель-Соль, поражаясь количеству людей в городе: такое впечатление, возможно ошибочное, что жизнь в Мадриде все больше перемещается на улицу, словно в городах третьего мира: люди едят на улице, веселятся на улице, любят друг друга на улице, — и дальше по Алькале до самой Баркильо. Ее удивило, что Рамиро нет у входа, и она посмотрела на часы — уже много времени, даже позднее, чем она думала. На месте Рамиро стоял другой мужчина лет пятидесяти, видимо тоже бывший полицейский.
— Я на четвертый этаж.
— Конечно, инспектор. Проходите.
В отделе было пусто. Если бы по какой-то причине в это неурочное время Буэндиа, Марьяхо, Ордуньо и Ческа оказались на месте, она бы, наверное, отказалась от задуманного. Но никого не было, никто не мог помешать ей, никто не мог сказать, что оно того не стоит и что жизнь продолжается.
Он взяла диски с «Пурпурной сетью» и вошла в просмотровый зал. Жестокость снятых кадров была почти невыносимой. Дети кричали, отчаянно просили о помощи. Она зациклилась на ребенке, которого не могла рассмотреть и который не был ее сыном. Она смотрела на него каждый день по несколько часов. И она знала, что если не остановится, то сойдет с ума.
Ее муж думал, что их сына убили и что они никогда не найдут тело, и это позволяло ему спать спокойно. Но ей этого было недостаточно, может, если бы она смогла его похоронить… Она будет искать его, пока не найдет, у нее было чувство, что он появится в самый неожиданный момент, что ей просто нужно быть наготове.
На экране мужчина в маске насиловал девочку. Элена быстро промотала запись, хотя таких ужасов на видео было более чем достаточно. Порой отцы насиловали собственных детей, либо матери предлагали их для этих отвратительных съемок в обмен на несколько евро… Дети, которые потом ложились спать в слезах, возможно, до конца не осознавали, какое варварство с ними сотворили. Дети могли думать, что такова жизнь, что произошедшее с ними нормально. И, что еще хуже, они наверняка повторят это, когда вырастут, с другими детьми, такими же, как они.
Сигнал мобильного заставил ее вздрогнуть. Элена предположила, что это сообщение от Сарате с благодарностью за встречу. Но это было электронное письмо со ссылкой. Она нажала на ссылку, и на экране открылось видео. У Элены перехватило дыхание.
Она потеряла его восемь лет назад, уже почти девять, когда ему было пять лет, но у нее не возникло никаких сомнений в том, что мальчик, появившийся на экране крупным планом, — ее сын Лукас: его глаза, подбородок, завиток светлых волос…
— Привет, мама.
Он пошел на камеру, его лицо приблизилось.
— Перестань искать меня, мама. Ладно? Оставь это. Ты не представляешь, в кого я превратился.
Он чуть отошел, и стала видна обычная комната, превращенная в место для пыток. К стулу была привязана девочка-подросток. Около нее стоял человек с изуродованным оспой лицом, человек, который проходил через арку Пласа-Майор. С лицом, которое она так долго искала на фотографиях, снятых камерой с балкона.
— Я хочу кое-что тебе показать, потому что я не знаю, как еще тебя остановить.
Сын Элены был уже подростком тринадцати лет, высоким и крепким, ломающийся голос звучал то выше, то ниже. Он должен был бы смотреть с вызовом, но его взгляд не выражал ничего.
— Скажи, что любишь меня, когда досмотришь до конца.
Он взял нож и сделал аккуратный разрез на лбу девушки, которая кричала и сучила ногами. Мужчина с лицом изрытым оспой держал ее. Сын Элены посмотрел в камеру.
— Это только начало. Я бы на твоем месте не смотрел дальше, мам.
Элена не позволила себе остановиться, она досмотрела до конца. Она должна найти сына, она должна это прекратить.
Примечания
1. Начало композиции Il cielo in una stanza, автор и исполнитель — итальянский певец Джино Паоли. — Здесь и далее примечания переводчика.
2. «Очень плохие парни» (англ.).
3. Аутос сакраменталес — одноактные аллегорические пьесы на сюжеты из Священного Писания, жанр испанского театра XVI–XVII вв.
4. Чотис (шоттиш) — европейский парный танец XIX в., ставший визитной карточкой Мадрида.
5. «Пусть это будет любовь» (итал.).
6. Запрещены в Российской Федерации.
7. Звучит гармоника, а мне кажется, это орган поет для тебя и для меня в необъятности неба (итал.).
8. Спать не должно! Спать не должно! Ты тоже, о принцесса, в своем чертоге хладном смотришь на звезды — в сиянье их мерцают любовь с надеждой… (итал.) — Ария принца Калафа из оперы Пуччини «Турандот».
9. Начало песни на слова Антонио Амурри Vorrei che fosse amore, входившей в репертуар Мины (Анны Мадзини).
10. Если захочешь уйти, я пойму. Если бросишь меня, я изменю тебе, да… Но пока я сплю на твоей груди, любить тебя не перестану, нет… (итал.) — начало песни Ancora, ancora, ancora («Еще, еще, еще») из репертуара Мины.
11. Из песни Grande grande grande (1972), ставшей главным хитом Мины.
12. Лунный загар, твой загар молочного цвета, ты всю ночь на крыше, на крыше, словно кошка, а в полнолуние ты становишься белоснежной (итал.).
13. Начало песни Мины Città Vuota («Пустой город»).
14. Слова из песни E se domani из репертуара Мины.
Кармен Мола — коллективный псевдоним писателей и сценаристов Хорхе Диаcа, Антонио Мерсеро и Агустина Мартинеса. Первый роман К. Молы, которую называют «испанской Эленой Ферранте», вышел в 2018 году. Серия детективов, объединенных образом инспектора Элены Бланко — любительницы граппы, караоке и старинных автомобилей, — была переведена на многие языки и принесла авторам мировую известность.
В 2021 году исторический триллер Молы «Зверь» был удостоен премии испанского издательства «Планета» за лучший роман. Авторы получили вознаграждение в размере миллиона евро.
Псевдоним Кармен Молы был раскрыт на церемонии вручения премии, где присутствовал король Испании. До этого момента издатель и агент утверждали, что Кармен Мола — реальная личность, женщина-профессор, которая живет в Мадриде с мужем и детьми.
Информация
от издательства
Переводчик Татьяна Ильинская
Редактор Екатерина Чевкина
Корректоры: Ирина Чернышова, Любовь Богданова, Оксана Другова
Компьютерная верстка Алла Шебунина
Главный редактор Александр Андрющенко
Издательство «Синдбад»