Татьяна Луганцева

Тётя без присмотра



Татьяна уже никогда и ничего не ждала от жизни в плане счастья и любви. Но она ни на что и не жаловалась. Жизнь сложилась уже как сложилась. И в этом, конечно, была и ее вина. Живя с мамой в маленьком провинциальном городке, она хотела, как все девочки, выучиться, выйти замуж, родить ребенка, то есть создать нормальную семью. Ни о каком богатстве и о чем-то запредельном она не мечтала. Ну, а ее принц должен был быть сильным, смелым, заботливым. Но так как росла она девочкой-недотрогой, нацеленной на учебу и высокую нравственность, то очень многих парней, обращавших на нее, хрупкую блондинку, внимание, она оставила без этого самого внимания. Хотя любви и счастья, конечно, хотелось. У подружек практически у всех были парни, кто-то уже вышел замуж, даже дети родились.

И вот на этом фоне ее случайно знакомят с весьма милым парнем, старше на пять лет. Он тут же окружил ее заботой, прибил полочку в доме, где жили две беспомощные в быту женщины, Таня с мамой, починил вечно капающий кран. И Таня поддалась, — через шесть месяцев они расписались. Александр, так его звали, увез молодую и наивную жену к себе в двухкомнатную московскую квартиру. Он не был коренным москвичом, несколько лет как перебрался в столицу из Краснодарского края и вел абсолютно аморальный образ жизни. Это уже после свадьбы Таня поняла, что вытащила не счастливый билет, а скорее черную метку. А ведь когда уезжала в Москву, нашлись люди, которые сильно позавидовали ей.

— В столицу едешь! Замуж вышла! Везет тебе. Выберешься из нашей дыры, — говорили подружки.

— Да что вы! Я же не специально, так получилось, что Саша живет в Москве. Я и не думала, что уеду отсюда. Меня все устраивало. Я даже плакать буду. Маму здесь одну оставляю.

— Дурочка! В Москву едешь! Так удачно замуж вышла! — не соглашались с ней подруги. — В столице столько возможностей!..

Конечно, в чем-то они были правы… И про возможности, в частности. Только никто в расчет не брал тонкую душевную организацию Татьяны.

Уезжала она из родного города, действительно, со слезами на глазах, сразу нашла себе работу и вскоре родила сына. Правда, до родов пришлось пережить тяжелый период, полежав в чужом городе на сохранении. Впрочем, на этом ее начавшаяся сказка закончилась.

Уже после свадьбы Таня узнала, что ее Саша весьма опытный в любовном отношении мужчина. До нее он только официально успел жениться два раза. Видимо, те жены оказались умнее, чем она, и вовремя сбежали от этого Сашки. А он, гад, еще и радовался, что одна из них сделала от него неудачный аборт, покалечилась и теперь никогда не сможет стать матерью. А уж сколько он гулял так, без оформления отношений!..

Таня была в шоке, но расслабляться уже не могла, — на руках был маленький ребенок и давила ответственность за материальное обеспечение семьи. Ее Сашка оказался несерьезным, подлым человеком, этаким перекати-поле, который легкомысленно относился и к личной жизни, и к семье, и вообще к собственному существованию на этом свете.

Сашок летал с работы на работу как осенний рваный лист в ветреный день. Иногда он даже не успевал отработать хотя бы месяц, чтобы получить полный оклад.

Все тяготы содержания семьи легли на плечи Татьяны. К тому времени ее старенькая мама ушла на пенсию и переехала к ним, чтобы сидеть с маленьким внуком. Таня уже ходила не на одну, а на три работы и пахала, пахала, пахала…

Несколько лет прошли как в тумане. Татьяна похудела, да что там, — просто высохла до нитки. Уходила с утра и приходила поздно вечером, обделяла своего любимого ребенка вниманием. Но зато была за него полностью спокойна. Потому что абсолютно доверяла своей маме, под присмотром которой и был сын.

Сашок же жил своей привычной жизнью — гулял, пил, веселился. Да, Таня уже после замужества узнала, что муж падок до алкоголя. Он из более-менее приятного человека, который хорошо устроился в этой жизни, стремительно превращался в тупого, злого монстра. Потом, конечно, Сашок извинялся, просил прощения, несколько месяцев держался, оставался адекватным, потом — снова срыв. И снова — извините, простите…

Таня сначала переживала, потом зачерствела. Как в народе говорят: глаз замылился. Да и некогда ей было долго переживать и что-то переосмысливать. Она пахала как лошадь и жила… сыном. С огромной благодарностью к своей маме. Таня понимала, что живет обычной жизнью среднестатистической женщины и пыталась улыбаться и делать вид, что все хорошо. Но она не могла не замечать, что некоторые ее даже коллеги живут совсем по-другому. Мужья там зарабатывали много больше, жены наслаждались жизнью и работали не ради зарабатывания денег, а для своей самореализации, общения. И мужья не пили, и не прикладывали к ним руку.

Когда Саша в первый раз ударил ее, Таня была в шоке. В следующий раз после тысячи извинений он сделал это через полгода, потом чаще. И можно что угодно думать об умственных способностях Татьяны, но она и к этому привыкла. Люди, не подвергающиеся физическому насилию, никогда этого не поняли бы. А те, кто годами живет в таком состоянии унижения, входят в особое состояние зависимости и без посторонней помощи выбраться из этих отношений они не могут.

Но Таня должна была пройти еще очень долгий путь в этих токсичных отношениях. Ей удалось невозможное, — до восьми лет ее сын не знал, что папа по вечерам выпивает и издевается над мамой, потому что они воспитывала его в режиме и старалась пораньше положить спать. Но ребенок рос и уже не засыпал в девять вечера, да и глаза Саша стал заливать все чаще и чаще. Сын Тани, Влад, узнал, что такое буйство пьяного отца. Понятно, что для любимого ребенка это явилось шоком, но не удивлением. Потому что отношений с отцом и любви у них не получилось. Саша его просто ненавидел, становилось совершенно понятно, что он и не отец, и не муж, и не защитник семьи.

Немного сдерживала его пыл тёща, мама Тани Виктория Валентиновна. Она уже давно поняла, во что вляпалась ее дочь, и что ей не видать женского счастья, но рядом рос очень хороший мальчишка — ее внук. Такое вот счастье и несчастье в одном флаконе. Она уже, почувствовав себя плохо, продала свою квартиру в провинциальном городе, откуда они были, и отдала все деньги дочери со словами:

— Купи себе хоть что-нибудь, чтобы вы смогли с Владиком спастись от этого изверга, если что…

Немного Виктория Валентиновна прожила еще после этого, оставив свою дочь совсем одну. У Саши руки развязывались, хотя куда уже больше. Сын Тани тогда уже подрос и несколько раз вставал на защиту мамы, что очень злило и подзадоривало его отца. Несколько раз уроки из серии «Я научу тебя родину любить» получал и он. Но, конечно, в основном все удары и за себя, и за сына получала Таня.

Влад рос очень умным мальчиком и после девятого класса Таню вызвали в школу на учебный совет. Там она узнала, что ее сын два года подряд становится победителем Всероссийской олимпиады по химии и что он выиграл грант на обучение в лучшем учебном заведении Великобритании. Влад съездил туда и вернулся в полном восторге — так ему там все понравилось, такие условия для проживания и учебы, такие там крутые учителя и ученики.

Конечно, Таня никогда не думала, что надолго расстанется со своим сыном, но женское чутье подсказало, что Влад там будет счастлив, что ему будет хорошо. Да и чтобы спасти Влада от отца, ему очень даже не мешает уехать и заниматься любимым делом там, в чужой стране. И она согласилась.

Настала очередь задуматься и Владу о судьбе своей матери, которая после смерти любимой бабушки осталась у него одна.

— Я не могу оставить тебя с ним. Мама, ты же будешь один на один с этим чудовищем! — переживал Влад.

— Ничего страшного, справлюсь! Ты должен учиться. Нельзя упускать такой шанс!

Влад сказал, что уедет при условии, что мама разведется с отцом. Он по наивности предполагал, что если она уже не будет его женой, это даст ей какую-то защиту. Таня вместе с сыном сходила в адвокатскую контору и подала заявление на развод без согласия одного из супругов. Развели их через три месяца. Саша этого не знал.

Влад улетел в Англию на учебу. Когда Александр узнал, что Татьяна тайно развелась с ним, он избил ее до полусмерти и сказал, что она все равно от него никуда не денется и что он ей этого удара ножом в спину никогда не простит. Вот тут-то он и слетел с катушек. Виктории Валентиновны больше не было, ненавистный сын, который смел дерзить ему, улетел далеко и надолго. А осталась одна вот Татьяна, которая давно уже отказывала ему в сексе и явно не любила своего султана. И он развернулся, как баян, во всей красе своего садизма.

Конечно, Таня ничего не сообщала сыну. Просто когда-то она мельком посмотрела на себя в зеркало и испугалась, что у них в квартире находится какая-то чужая, изможденная женщина. Она не узнала саму себя!

А муж злился на нее за отказы, хотя сам уже был ни на что не способен из-за своего пьянства, срывал злость на жене, прекрасно понимая, что защитников у нее нет. Таня часто задерживалась на работе, иногда ей везло — она приходила, когда Саша уже спал мертвецким сном. Бывало, она вечером покидала квартиру, понимая, что назревает скандал, и до посинения гуляла в местном парке, ожидая, когда бывший муж отрубится. Ее жалели даже соседские мужики, — они терпеть не могли подонистого Сашку, говорили: «И что ты его терпишь? Зачем с ним живешь?»

А Таню ведь так воспитали, что замуж выходишь один раз и на всю жизнь. Да и идти ей было некуда — все деньги она вложила в сына. На работе заработки упали, с трех работ она уже ушла, организм не выдерживал такой нагрузки. Чтобы уйти от бывшего мужа и снять квартиру, не могло быть речи. Зарплаты Тани едва хватало бы на оплату квартиры да на хлеб с водой. Она ведь каждый месяц отсылала деньги сыну на его существование в другой стране. Ну, а на кого парень мог рассчитывать? А расходы там были будь здоров!.. Вот Таня и продолжала жить с Сашей в его квартире через немогу.

Сотрудницы на работе откровенно говорили ей:

— Да купи ты ему паленую водку. Выпьет и сдохнет. А ты при чем? Ни при чем! Это пусть они с криминальным алкоголем разбираются, а ты хоть жить будешь спокойно. Сколько уже мучиться можно!

Нет, Таня никогда не пошла бы на убийство человека, да чтобы потом еще и жить спокойно…

Таня давно никуда не ходила, не ездила. Саша ничего не зарабатывал, они еле сводили концы с концами. Но когда у нее были деньги и Влад жил с ними, она вывозила семью в отпуск минимум по два раза в год и на море, и в красивые города России, и в Европу. Но эта жизнь, где была какая-то отдушина, закончилась.

Именно в таком состоянии депрессии в один из сырых, осенних вечеров она сидела на скамейке в парке, в очередной раз ожидая, когда ее бывший муж выпьет бутылку и заснет на кухне, оплеванный семечками. Тогда у нее появлялась возможность на цыпочках пройти в комнату и поспать до утра, чтобы уйти на работу.

В парке было сыро, скамейка влажная. Фонарь работал с каким-то треском и миганием, словно выдавая автоматные очереди. И наконец-то погас, погружая Таню в темноту. А ей так было даже лучше, чем слышать этот треск и видеть мерцающее изображение. Да и не хотела она, чтобы ее видел кто-то. Некрасивая, бледная, замерзшая, с испуганными глазами, словно бездомная собака. Ей казалось, что люди, глядя на нее, могли прочесть и ее стыд, и ее беспомощность, и что ее выгнали из дома, где пил тиран… Хорошо еще, что в такую погоду, да еще и в такое время никого в парке не было!..

Поэтому появление рядом этого мужчины, идущего под моросящим дождем, для Тани стало полной неожиданностью. Он был высоким и очень атлетичным. Слегка вьющиеся волосы развевались, как и распахнутый черный плащ. Ворот белой рубашки был расстегнут, словно на улице была жара. В руке он держал бутылку шампанского.

Таня сжалась в комок, надеясь, что он ее не заметит. Но он прямиком направился к ней.

— Здравствуйте! Это что тут за серый воробышек спрятался? — присел он рядом на ее скамейку.

Таня напряглась. Это ж надо — нарвалась на веселого пьяного, хотя дома был такой же, только не веселый, поменяла шило на мыло!.. Но от мужчины абсолютно не пахнет спиртным. Волосы у него были очень густые и темные, черты лица было трудно разглядеть, но видно было, что у него большие глаза, крупные, четко очерченные губы, обаятельная улыбка и волевой подбородок.

— Извините, что нарушил ваше уединение, но я в отчаянии! — проговорил он, продолжая улыбаться.

— Что случилось? — спросила Таня, дрожа всем телом, потому что к холоду добавился и страх.

От мужчины очень вкусно пахло дорогим парфюмом. Да и по одежде и обуви было видно, что они не дешевые.

— Я первый день в Москве. Хотел отметить. Мы расстались с любимой женщиной. У меня душа болит. Вышел вот, а тут не нашел ни ресторана, ни кафе, — пояснил мужчина. — Купил шампанского. Думал, что первого, кого встречу, с тем и выпью! Не откажите блуждающей в отчаянии душе!

— Ресторан тут есть, только вот там, совсем в другом конце парка, — ответила Таня и вздрогнула от неожиданного хлопка открываемой бутылки.

— Дождь… Никого нет. А тут вы! Такая удача! Меня со своей бутылкой туда не пустят, — показал ей шампанское мужчина. — Выпейте за меня.

— Прямо из горлышка? — удивилась Таня. — Я, вообще-то, не пью.

— Извините, фужеров нет. Но вы пейте первой, а я за вами.

Мужчина слегка наклонился к ней. Глаза его были очень глубокие и влажные, то ли от слез, то ли от дождя. У него были широкие плечи, высокий лоб, крупный красивый нос с небольшой горбинкой… И вообще от него исходило незнакомое ей тепло, или, как принято теперь говорить, положительная энергетика. Таня поняла, почему так растерялась — с мужчинами такого плана она никогда не общалась. Да что там, она вообще с мужчинами сто лет не общалась.

Таня взяла из его рук бутылку и разглядела, что это «Вдова Клико».

— Никогда не пила такого…

— Так теперь попробуйте… — улыбнулся он, поправляя темную прядь волос.

Татьяна сделала глоток, пена, пузырьки ударили в нос, она чихнула.

Он засмеялся.

— На здоровье!

— Очень вкусное. — Она протянула ему бутылку.

— Рад, что нравится. Пей еще! — перешел мужчина на «ты».

Татьяна выпила еще и передала ему бутылку, слегка соприкоснувшись своими заледеневшими пальцами с его теплыми ладонями.

— Ты что, замерзла совсем? Промокла? Может, поедем куда? Я такси вызову.

— Нет-нет!.. — закрутила головой Татьяна. — Мне домой надо.

Мужчина встал, снял с себя плащ и накинул на худенькие плечики Татьяны.

— Не согреет, но хоть от дождя.

— А вы? — совсем смутилась она, понимая, что он остался только в рубашке и брюках. И ворот, и манжеты были расстегнуты, на руке видны были дорогущие часы, на груди никаких цепей не наблюдалось.

— Не сахарный, не растаю. У меня четверть кровей с Кавказа, я горячий, — успокоил он ее, тоже отпивая шампанское. — Меня Михаил зовут.

— Татьяна, — ответила она, чувствуя себя в каком-то сюрреалистическом сне.

Она только что из одиночества, нищеты и холода оказалась с приятным человеком, ее окутало тепло и забота, она впервые попробовала очень вкусное шампанское. На ее душе было светло и умиротворенно. Это даже хорошо, что вырубился фонарь, и ничего не нарушало ее счастья, даже яркий свет.

Парк погружался мало что в темноту, еще и в какой-то туман. Только желтый свет из окон жилого дома пробивался лучиками сквозь эту пелену и листья кроны. Таня погрузилась в созерцание.

— О чем ты думаешь? — спросил Михаил.

— Интересно люди живут. В большом доме много клеточек, как в улье, и в каждом своя семья.

— Для экономии места, — усмехнулся Миша.

— В каждом домашнем очаге свет, — продолжила Таня. — Интересно, счастливы ли они там? Каждый в своем гнездышке? Свет лампы, тепло… О чем они сейчас думают?

Михаил внимательно посмотрел на нее.

— Ну, и мысли у тебя, мать! Я понимаю, почему ты тут сидишь одна под дождем. Ты — философствуешь! Угадал? Правда, в основном, философы мужчины.

— Я, конечно, плохо выгляжу и наверняка старше вас, но в матери вам не гожусь, это точно, — поджала губы Татьяна.

— Да ладно! Обиделась, что ли? Это же просто молодежный сленг! — сказал он.

— Я не заметила, что вы — молодежь, извините, — бросила Татьяна.

— Ладно! Один-один! — засмеялся Михаил. — Странные мысли.

— Какие есть. Мужчинам ой как удобно лежать на диване и думать о тщете всего сущего. Женщина не может себе этого позволить, нет у нее времени. Дети, магазины, работа, уборка, готовка, стирка… Где уже нам! — ответила Таня.

— Это ты верно подметила, что за каждым окошком скрывается и хорошее, и грустное. Но я точно могу сказать, что у тебя какие-то неприятности. Что за твоим окошком, Таня? — проникновенно спросил Михаил, и у Татьяны побежали мурашки по коже.

— А вы психолог?

— Нет, я архитектор. Михаил Амирович Ахба. Проектирую здания, создаю эти, как их называют, «человейники». Только я стараюсь, чтобы они хотя бы отличались друг от друга. Эксклюзивные «человейники», так сказать. Ну, а ты? Расскажи мне о себе.

— Про личную жизнь? Нет… На то она и личная…

— А чем ты занимаешься?

— Я переводчица. Перевожу с английского и немецкого языков художественную литературу, документы, инструкции на лекарства, даже личные архивы. За всё берусь… — ответила Таня.

— Два языка в совершенстве? — хмыкнул Михаил.

— Я бы так не сказала. Это уж слишком. Но языки я знаю довольно прилично. Мне не стыдно за свою работу. После института решила усложнить себе жизнь, стала еще и китайский учить, но не дотянула. Что-то могу прочесть, но говорить так и не смогла. Сложновато для меня оказалось, — сказала Татьяна.

— А ты, видимо, из отличниц… Ты должна свою работу выполнять на все сто!

— Есть такое… А смысл тогда делать и предлагать свою продукцию, если не довела ее до совершенства?

— Я не такой. Я человек творческий, ко всему отношусь легко.

— Но выглядите вы сейчас не очень счастливым, — отметила Таня. — Вы сказали, что расстались с подругой… Почему?

— А почему люди расходятся? Не сложилось у нас. Я всегда считал, что не создан для семейной жизни. Еще у меня вечные командировки. Ну, а когда тебе уже под сорок, ты после большого количества женщин вдруг встречаешь очередное чудо на длинных ножках, и хочешь наконец остановиться. Исполняешь все капризы, балуешь, на руках носишь. Думаешь: вот она единственная, на всю жизнь. Длились наши отношения два года, и когда я сказал, что на этот раз командировка не в Нью-Йорк, не в Амстердам и не в Париж, и даже не в Вену, а в Москву, мне было предъявлен почему-то ультиматум: или я, или Москва. Дело в том, что я уже дал согласие на этот проект и не мог подвести коллег. Командировка на полгода. Лиза, а мою подругу звали Лизой, почему-то приняла в штыки мое решение. Пришлось выбирать.

Татьяна внимательно слушала, изредка отпивая шампанское.

— Это не повод для расставания, но и даже для ссоры. Вы не отчаивайтесь, ваша девушка всё обдумает и приедет к вам. Вы обязательно помиритесь.

— Ты не знаешь мою Лизу.

— Купите ей подарки, и всё будет хорошо, — не сдавалась Таня.

Сама она вдруг увидела себя шагающей по торговому комплексу и разглядывающей красивую одежду на манекенах. Михаил как бы шел за ней и нес пакеты и коробки с покупками. А Таня смотрела на проходящих мимо женщин и мысленно спрашивала каждую: «Ну, что? Съела? Видела, какой мужчина идет рядом со мной?» От сладких грёз ее оторвал Михаил. Он притронулся к ее плечу.

— Что с тобой?

Таня дёрнулась и очнулась. Она сидела, уткнувшись в сильное плечо под тонкой и мокрой материей шелковой рубашки.

— О господи! Я что, заснула, что ли? — испугалась она.

— Я смотрю, ты что-то притихла.

— Так неудобно!.. Это на меня так шампанское подействовало. Я словно уплыла…

— Ты, наверное, устала?

— Да. Что-то голова кружится. — Татьяна встала.

— Я провожу, — вызвался Михаил.

— Нет-нет, спасибо. Не нужно.

— Поздно уже, и ты выпила. Я обязан проводить.

Таня поняла, что он действует, как, видимо, должен действовать настоящий мужчина, не стала ему больше препятствовать. Они вместе вышли из парка, перешли дорогу и направились к дому Тани. Татьяна заметила, что Михаил значительно выше ее, хотя она сама себя бы дюймовочкой не назвала.

Они вошли в подъезд, Таня сняла плащ и протянула Мише.

— Спасибо. Я живу на втором этаже.

— Я провожу до дверей?

— Нет, не стоит.

— Нам по дороге. Я в этом доме снял квартиру на пятом этаже, хожу пешком, тренируюсь, — ответил он, улыбаясь.

— Вот как? Интересное совпадение.

Они стали подниматься по лестнице. Таня бросила на Михаила любопытный взгляд. При свете электричества он показался ей довольно симпатичным, даже несмотря на то, что промок до нитки.

У двери ее квартиры они расстались, Михаил пошел выше.

Она тихо закрыла за собой дверь и, не включая свет в прихожей, двинулась по квартире.

На кухне она Сашу не обнаружила. Он лежал на кровати в ботинках и джинсах, и храпел. В комнате стоял тяжёлый запах перегара. Таню затошнило. Она села на кухонный диванчик и, выпив чашку теплого чая, прилегла на узенькую кушетку. Уснуть Татьяна не смогла. Она вспоминала Михаила, его улыбку, глаза. И не понимала, что с ней происходит.

«Не сошла ли я с ума? — думала она. — Взяла и влюбилась в сорок лет, словно девчонка? Как это возможно? Он не свободен… Наверное, его подружка молодая и красивая. Приехал в командировку, скоро уедет. Зачем я размечталась? Да и что такого произошло? Посидели на скамейке под дождем. Я, наверное, показалась ему брошенным котёнком. Мокрая, одинокая… Подошел, накинул плащ, дал глотнуть шампанского. А я и растаяла. До чего я себя довела, если первый встречный заставляет о себе думать? Как мне мало надо! Он бы погладил меня по голове, так я бы сознание потеряла от радости?…»

Только под утро Тане удалось немножко поспать.

Шли дни. Татьяна искала встреч с Михаилом, хотя и понимала, что это какая-то глупость. Она даже стала красить губы и распускать волосы, выходя из дома и с работы, надеясь на встречу.

«Конечно, у нас не совпадает график. Я ухожу с утра, а такой богатый и свободный человек наверняка встает, когда ему надо. Не буду же я караулить его как бабушка на лавке у подъезда! Да он и не вспомнит меня…» — думала она.

Период возбуждения у Татьяны сменялся апатией. И конечно, вторая встреча состоялась, когда Таня ее совсем не ждала и совсем не была к ней готова. В спортивном костюме и с волосами, небрежно затянутыми в хвост, Таня вешала белье на балконе. Тут подъехала большая машина. Таню словно что-то толкнуло. Она застыла на месте, держа в руках мокрое полотенце. Открылась дверца и вышел Михаил. Он обошел машину и помог выйти очень эффектной блондинке в туфлях на шпильке, коротком клетчатом модном пальто и с маленькой сумочкой.

Михаил поднял голову и увидел Таню. Она хотела присесть, но не успела. Он блеснул зажигательной улыбкой и помахал ей рукой. Она махнула в ответ. Михаил открыл дверь подъезда и пропустил вперед себя блондинку. Дверь подъезда хлопнула, Татьяна очнулась и продолжила свое занятие.

Вернулся домой Саша. Уже по тому, как он вошел в дом, Татьяна поняла, что он не в настроении.

Он сразу начал к ней цепляться:

— Что нерадостная такая? Слышь, ты! Чего морду воротишь? Я с тобой разговариваю… У тебя кто-то появился, что ли? Слышь, иди сюда! Ты мне рога, что ли, наставляешь? — начал раскочегариваться Сашок.

Таню передернуло от омерзения. Она знала, что в таком настроении Сашок уже не успокоится, пока не разрядится. Но ни разговаривать с ним тоже нельзя. От этого ее бывший муж вообще зверел.

— Нет у меня никого. Никакие рога у тебя не растут. Ты забыл, что мы в разводе? Какое тебе вообще до меня дело? Что привязался? — резко бросила Таня.

— Такое забудешь! Подлюка! За спиной сходила и развелась! А для чего тебе это надо было? — схватил он Таню за шею и начал душить. — Тварь!

— Отпусти! Отпусти, больно! Ты убьешь меня!.. — задыхаясь, прохрипела Таня.

— И что? Да тебя и надо убить! Ты развелась, чтобы руки себе развязать и шататься по мужикам? Никуда ты от меня не денешься. Я научу тебя родину любить! И козла из меня не сделаешь! Враз убью, если узнаю!

И Татьяна получила мощный удар затылком о стену. В глазах у нее потемнело.

— Готовься к койке! Сегодня покажу тебе — бывший муж!

И Саша пошел на кухню доедать свой ужин и допивать водку.

Таня раздышалась в комнате и замерла там, ожидая, когда он отрубится. Храп минут через сорок сообщил о том, что это произошло.

В дверь позвонили. У Татьяны чуть не остановилось сердце. С кухни раздались какие-то невнятные звуки и прерывистый храп. Она поспешила в коридор и открыла дверь. На пороге стоял Михаил с тортом в руках.

— Здравствуй, Таня. Хотел на днях зайти, спросить, как дела. А то задержал тебя на улице. Но пару дней сам температурил, не захотел заражать никого. По-соседски вот к чаю. Не откажешь? — спросил Михаил.

Таня вжалась в дверь, поднимая ворот спортивной кофты и прижимая его к шее. Она до сих пор ощущала тяжелые руки Саши, и у нее кружилась голова.

— Нет… Я не могу… Извините. Очень приятно, но…

— Танька! Ты где, стерва?! Иди в койку, сказал! Убью заразу! — вдруг раздался голос Александра совсем рядом.

Таня вскрикнула и ухватилась машинально за руку Михаила, смертельно побледнев.

— Это кто? — спросил он.

— Муж… бывший, — успела ответить Таня, и дверь открылась.

Перед Михаилом предстало чудище, в заляпанной майке и в грязных джинсах, с налитыми кровью глазами и мутным взглядом.

— Опа! А вот и мужичек нарисовался! Сука! Мало я тебе дал!

Свет в глазах Татьяны погас, и сознание ее понеслось в небытие. Дикий страх парализовал ее. И усталость, и стыд… Да и сотрясение мозга, видимо, наконец-таки дало о себе знать.



* * *



— Как себя чувствуете? Вам лучше? — спросила Таню улыбчивая девушка в медицинской одежде с бейджиком.

Таня чувствовала легкость во всем теле. Она возлежала на высокой, очень удобной кровати. Большое окно, светлые стены и телевизор, это то, что бросилось Тане в глаза.

— Где я?

— Институт неврологии. Платное отделение.

— Господи, а как я здесь?… Долго?

— У вас черепно-мозговая травма, находитесь вы здесь сутки. Вас ввели в медикаментозный сон и наблюдали. Решался вопрос об операции. Когда опасность миновала, вот вывели из сна. Как себя чувствуете?

— Да вроде ничего… Вот именно как после сна, — ответила Таня. — Только затылок побаливает.

— Там у вас гематома. С вами хотят поговорить. Ждали вашего пробуждения.

— Кто? — спросила Татьяна.

— Следователь и мужчина, который вас привез и оплатил ваше пребывание. Михаил Амирович.

— Следователь? — переспросила Таня.

— У вас была травма головы, различные синяки на теле, свежие следы удушья на шее. Извините, но тут даже вашего согласия не требуется, — ответила медсестра. — Я позову их.

Татьяна успела только оценить качество белоснежного постельного белья и надетую на ней накрахмаленную белую больничную пижаму. Проведя рукой по челке, она столкнулась взглядом с темно-зелеными глазами Михаила, который выглядел не так, как всегда. Было видно, что он обеспокоен. Впервые Таня видела его не в костюме. Темный джемпер и джинсы. С ним вошел мужчина в штатском с почти лысой головой.

— Таня, я рад, что тебе лучше, — подошел к ней Михаил и взял за руку.

— Что произошло? — еле спросила она.

— Ты не помнишь?

— Я помню, что ты пришел, выбежал Саша, я сильно испугалась и все… Дальше не помню.

— Так и было. Когда выбежал этот гражданин, я сразу же все понял, и откуда у тебя следы на шее… Они вон и сейчас сине-багровым ожерельем. И почему ты так замкнута и сидишь ночью под дождем на лавке… Твой бывший муж кинулся на меня, я ответил. Извини, хорошо ответил. Извини, морду я ему попортил, и нос его теперь не будет больше прямой уточкой. И ты спасла меня от тюрьмы. Ты потеряла сознание, и я переключился на тебя. Иначе бы грохнул его. Я вызвал скорую, полицию вызвали соседи. Правда, ему тоже понадобилась медицинская помощь. Сашка твоего взяли пока на пятнадцать суток, тебя отвезли вот сюда. И по поводу этого всего пришел вот человек, Виктор Иванович. Не я его вызвал, честное слово, мне бы легче было разобраться с твоим Сашкой один на один. Терпеть не могу, когда бьют женщин и детей! Ничего не скажешь, хороший противник. Ты иди вот с мужиком померяйся, если кулаки чешутся, — весьма эмоционально высказался Михаил.

— Здравствуйте, меня уже представили. Виктор Иванович Лаврененко, следователь, — представился и сел на стул мужчина. — Мне надо задать вам несколько вопросов. Вы в состоянии говорить? Для протокола.

— Да…

— Вы находитесь здравом в уме и твердой памяти?

— Вроде, да… То есть, да.

— Ваше имя, фамилия, отчество.

— Татьяна Олеговна Эхбер, — ответила она.

— Дата рождения. Сколько вам лет?

— Не знаю, какое это имеет значение и для чего вам… Сорок один, — ответила она, отводя глаза.

— Вот эти следы, что зафиксировали на вас медики, нанес вам гражданин Александр Владимирович Липницкий?

— Ну, да…

— В день происшествия он душил вас?

— Немного…

— Он стукнул вас головой о стену?

— Да…

— Сколько лет это продолжалось? Телесные повреждения, — пояснил Виктор Иванович.

— Вы так на меня насели внезапно… Лет двенадцать-пятнадцать, я не помню.

— Вы обращались в полицию?

— Нет, — сглотнула она.

— Почему? — последовал правомерный вопрос.

— Смысл? Пятнадцать суток, потом он вернется и убьет меня, да? Я один раз пожаловалась, так после этого мне досталось еще больше. Легко говорить! Я живу на зарплату, половину отсылаю сыну, чтобы у него было другое будущее и чтобы хоть он не жил с отцом. Плачу за квартиру и остается — почти ничего! Если бы я была одна, я бы ушла, и те деньги, которые пересылаю Владу, тратила бы на съем жилья. А так мне уйти некуда. И что мне делать теперь, через эти пятнадцать суток? — Таня сжалась в комок.

— Вам причинён вред здоровью средней тяжести, я могу закрыть Липницкого до двух лет. При хорошем адвокате он может отделаться штрафом до одного миллиона и тогда не сесть. А на эти деньги вы можете временно снять жилье или даже купить комнату, — предложил следователь. — Ну, же, решайте! Сколько я видел таких женщин! Вы годами живете так, вам в один момент, конечно, не принять решения. Но так сделать надо! Это единственный шанс прекратить издевательства.

— Я бы предпочла штраф и уйти, — ответила Таня. Она спустила ноги с кровати. — Не хочу здесь лежать, мне домой надо.

Таня сделала несколько шагов к шкафу, еле держа равновесие. Она услышала, как следователь закашлял.

— Гражданка Эхбер, вы это… со спины голая совсем, а халат… только спереди халат, — сказал он.

Таня моментально повернулась к ним лицом, щупая свой голый зад и заливаясь краской стыда.

— Извините… Я не знала, что такой халат. Думала, такие только на трупы надевают.

Михаил засмеялся.

— Ну, до трупа тебе далеко. Да и тыл у тебя хороший. Шучу! Нет, не шучу, что он хороший! Просто не то сказал! Врач говорит, что ты должна еще полежать в больнице.

— Я не хочу! Мне домой, тем более, там нет Саши. Мне сын должен звонить.

— Ну, медицинские аспекты решайте сами, меня больше интересуют правовые вопросы, — откликнулся следователь. — Заявление подпишите?

— Да.

— Вот и умница, — хлопнул он своей папкой.



* * *



«В первый раз с этим мужчиной почувствовала какое-то притяжение. В первый раз попробовала такое дорогущее шампанское, и вот в первый раз еду в шикарном «мерседесе», — подумала Таня, сидя рядом с Михаилом в машине и провожая глазами больницу.

— Вы много на меня потратили? — спросила она.

— Мы, вроде, на «ты» перешли, мне так сподручнее с моим-то молодежным сленгом, — посмотрел на нее Миша. — Я, кстати, всего на четыре года младше тебя… Это вообще ни о чем.

— Это — пропасть, — откликнулась Таня. — Не по возрасту, а по нашему образу жизни и мировоззрению.

— Откуда ты знаешь о моем мировоззрении? — удивился Михаил. — Я-то до конца о нем не знаю.

— Догадываюсь. Женская интуиция. Так я много тебе должна? По оплате лечения.

— Давай договоримся, чтобы я этого больше не слышал. А так для твоего спокойствия скажу, что сбежав из больницы, ты сэкономила мне много денег. Пребывание в люкс-палате… Стоимость рассчитывается посуточно, — продолжал смеяться Михаил.

Таня понимала, что он ее подкалывает. Этот мужчина как-то сумел объять ее, расположить к себе. Она рядом с ним чувствовала себя и умиротворенно, и возбужденно. Причем возбуждение было не разрушительное, а скорее торжественное, как в предчувствии чего-то хорошего и доброго, вроде Нового года.

Он подвез ее к дому.

— Спасибо, Михаил… Извини, что так получилось, что проблемы мои свалились на тебя. Я не хотела…

— Ты жила как улитка, — подал он ей руку, помогая выйти из машины. — Все свои проблемы, весь свой дом несу в себе и на себе.

— Можно и так сказать… Не хочу казаться неблагодарной. Ты фактически вернул меня к жизни. Спасибо тебе!

— А я рад, что сделал это. Хочешь, пойдем ко мне? Квартира семьдесят.

— Нет, я к себе. Рада, что к тебе вернулась твоя Лиза, я же говорила, что все будет хорошо, — сказала Таня.

— Какая Лиза? Ты о чем?

— Красивая блондинка, с которой вы приезжали домой, — ответила Таня, почему-то тупо смотря ему в шею: она ее завораживала.

— Ах, это! Это не моя девушка! Это — мой деловой партнер в Москве на эту командировку. Представитель подрядчика, — ответил Михаил, доведя до двери ее квартиры. — Я преступник, обещал врачу, что ты будешь под моим присмотром. Но к себе я тебя не заманил. Приду завтра и узнаю, как ты себя чувствуешь, хорошо?

Таня кивнула. Михаил наклонился к ней и поцеловал в щеку. Внутри у нее все рухнуло — такое впечатление произвело на нее это прикосновение.

— Спокойной ночи, — и его мощная фигура удалилась вверх по лестнице.

Таня зашла к себе в квартиру и поняла, что не ощущает ее своим домом. Ведь дом должен давать защиту и покой, именно сюда стремится любой человек из любой ситуации в мире. А Таня, как себя ни уговаривала, ее начинало трясти. Нет, она понимала, что Саши нет, и уж сегодня он точно не придет, но почему-то подсознательно она ждала его каждую секунду и в каждом месте в квартире. Только сейчас она поняла, насколько психически больна, раз ее так трясет даже в отсутствие человека, от которого она каждый день ждала агрессии.



* * *



Михаил сидел за компьютером — домашние брюки, накаченный голый торс… Перед ним стояла бутылка сухого мартини. Еду из ресторана он заказывать не стал, а холодильник был пуст. Да и почти все последние сутки он провел в больнице.

Звонок в дверь его удивил, он никого не ждал. Михаил босиком дошел до двери, открыл, не спрашивая, кто там. На пороге стояла худенькая и перепуганная женщина. Татьяна. Волосы ее были распущены, а губы накрашены. Огромные глаза смотрели на него с непонятным выражением, а в руках она держала… пирог.

— Здравствуйте, здравствуй… Я… я никогда так не делала… Уже поздно, а я к мужчине… Ты… вы… ты можешь думать про меня все, что хочешь. Я не такая, я мужу не изменяла. Я… Миша, извини, можно я побуду у тебя? Я не могу там находиться, боюсь, сознание потеряю. Можно хоть одну ночь? Я сейчас привыкну. Я вот шарлотку испекла из яблок… Простой рецепт.

Михаил взял у нее из рук пирог, отложил в сторону и привлек Таню к себе, заключил в объятия, нежно поцеловал. Она и забыла, как это — целоваться, и какое это счастье, как это приятно.

— Проходи, конечно. Всё хорошо, извини. Я заехал, но не обустроился, коробки вот, сумки, что-то еще хозяева, которые сдали квартиру, вывезти не успели…

Михаил порылся в шкафу, нашел какую-то футболку и, торопясь, надел на себя.

— Спасибо за пирог. Сто лет не ел ничего домашнего, — разрезал он шарлотку и разложил по тарелкам.

Разлил по бокалам мартини. Они сидели на диване, смотрели старую комедию, пили мартини и ели шарлотку, и это было бомбическое сочетание. Татьяна смогла расслабиться и, глядя на Михаила, сказала:

— Поцелуй меня еще.

Но он как-то напрягся, отвёл взгляд и ответил:

— Таня, я… Прости…

— Не нравлюсь? Старая для тебя? — покраснела Таня. — Ой, как-то я напилась, извини. Стыд-то какой. Я пойду. Замечательный вечер!..

— Постой! Никуда ты не пойдешь! И, конечно, нравишься. Просто ты сейчас находишься в очень уязвимом психологическом состоянии, да еще после травмы головы. Тебе надо сначала прийти в себя, найти себя, поправить здоровье, а дальше ты уже будешь решать, нужен я тебе или нет. А я подожду, я не хочу воспользоваться твоим состоянием, чтобы ты потом пожалела.

Квартира, которую снял Михаил, это студия, где зона кухни была объединена с гостиной, и имелась еще комната спальной зоны. Именно там Михаил и постелил Тане, а сам лег в гостиной, но она слышала, что он еще долго сидел за компьютером. Она впервые спокойно заснула, и ей не снились кошмары. Хотя и было немного обидно, что пришлось так придержать свои эротические мысли.



* * *



Последующие дни для Татьяны стали самыми счастливыми в жизни. Она находилась на больничном, на работу ей ходить не надо было, а Михаил взялся всячески развлекать ее. Так как психическое здоровье способствовало и физическому выздоровлению. Это, с его слов, но и так всем было известно. Каждый день они ходили либо в театр, либо в музей, либо в картинную галерею, либо в кино.

— В Москве был в музеях и театрах, но давно, — сказал ей Михаил. — Сейчас, с тобой, как заново.

Больше всего Таню поразил Большой театр. Она никогда там не была, и никогда бы не побывала без Михаила. Стоимость билетов, да еще на хорошие места, зашкаливала. Но Миша ничего даже слышать не хотел.

— Прекрати думать о чем-то и напрягаться. Не была ни разу? Прекрасно! Сейчас будешь! Просто расслабляйся и получай удовольствие.

Таню немного смущало, что рядом с таким шикарным мужчиной она выглядит как-то очень уж просто. Нет у нее шикарного платья, да и менять каждый день она их не могла. Ходила в одном классическом черном платье, меняя только бижутерию и красивые цветные платки.

Но даже ей было заметно, что внешне она изменилась в лучшую сторону. Лицо у нее просветлело, появился румянец, глаза сияли. Даже волосы приобрели блеск, легче укладывались и лучше лежали. Она вдруг заметила, что у нее весьма хорошая фигура, тонкая талия, стройные ноги. И что ей не все в жизни, как она думала, безразлично. Что она наслаждается и театральными постановками, и прогулками в парках, и, конечно, обществом Михаила. Вечером они ужинали в ресторанах. Несколько раз Таня уговорила его остаться дома и порадовала его домашним ужином. Однажды Михаил встал к плите и приготовил сочные стейки.

— Я по весне на шашлыки тебя возьму, если еще здесь буду, — сказал он и осёкся.

Таня тогда в первый раз подумала о том, а что с ней будет, когда закончится его командировка. Но эти мысли она старалась гнать.

Ей было очень интересно с Михаилом, да и он, вроде, не тяготился общением с ней, а, наоборот, с удовольствием водил ее везде и все время пытался сделать ей подарок, завести в дорогой бутик, чтобы она выбрала себе из одежды все, что хочет. Но Таня не могла себе это позволить.

— Да ты что, Миша! С какой это радости ты должен это делать мне? Нет, если тебе стыдно со мной ходить и я плохо выгляжу…

— Выглядишь ты великолепно. И я горжусь, что рядом со мной находится такая умная и интеллигентная женщина. Это — большая удача. Да еще и красивая. Совсем повезло. Я хочу тебе сделать приятное. Я же имею на это право?

— Наверное, да. Но мне неудобно. Я могу без этого обойтись. Я наслаждаюсь нашими походами, — ответила ему Татьяна.

— А я как мужчина страдаю. Просто как стихийный дизайнер хотел, чтобы тебе подошло. А это ты должна была примерить…

Где-то через неделю таких тесных и очень приятных отношений они опять вместе сидели вечером за компьютером, и Михаил целовал ее снова и снова. В эту же ночь они стали близки, и до самого утра были вместе.

Для Тани это был особый этап в ее жизни. Михаил стал вторым мужчиной в ее жизни и первым, с которым она поняла, что людей влечет в эти сексуальные отношения. Она была так счастлива, что не заметила его несколько растерянного состояния.

— Сегодня точно я приготовлю тебе завтрак.

Таня упорхнула в его футболке, которая была как мини-платье, на кухню.

Она взбила в блендере яйца с молоком и стала нарезать бекон, когда услышала звонок в дверь. Понятно, что Михаил пошел открывать. Она вытерла руки бумажным полотенцем и решила посмотреть, кто пришел. Голос Миши и женский голос заставили ее остановиться в гостиной и прислушаться.

— Звоню, звоню с вечера, всё недоступен. Решила проверить, всё ли нормально. Господи, как же я по тебе соскучилась!.. — услышала она торопливый женский голос.

— Анна, прошу, не надо. Уходи, пожалуйста. Я не хочу выглядеть свиньей, но тебе лучше уйти. Аня, пожалуйста, я сам к тебе приду, — сказал Михаил.

— Я очень соскучилась! — настаивала женщина, и Таня уловила какое-то движение за углом, который вел в коридор.

Ей и так было неприятно, что она подслушивает. Таня выдохнула и вышла в коридор.

Михаил стоял с опущенными руками, а яркая блондинка вцепилась ему в плечи и шею и страстно целовала в губы. У Тани даже изображение поплыло перед глазами. Женщина заметила ее и отпустила Михаила.

— Опа! Вот оно что?! Как же ты дошел… до этого? Ах ты…

— Анна! — одернул ее Михаил.

— Не хотите позавтракать с нами? — спросила Татьяна изменившимся голосом.