– Полагаю, тебе интересно, где мы припрятали волшебство, которое приведёт тебя в Нетландию? – спросила она. – Просто проверь карман.

– Это ещё что за штучки? – спросил Джеймс.

– Волшебство там, в твоём кармане, – сказала Люсинда, вновь улыбаясь.

Джеймс сунул руку в карман и обнаружил стеклянный пузырёк с пробкой. Внутри сверкала пыльца.

– Этого достаточно, чтобы доплыть до Нетландии? Вот этой пыли? – спросил он, глядя на крохотный пузырёк. – И он лежал в кармане плаща всё это время? Я чуть не купил этот камзол ещё до нашей встречи.

– Знаем. Он пробыл в лавке, ожидая тебя, все эти годы с тех пор, как мы попросили Чёрную Бороду отнести его туда, – пояснила Люсинда со смехом, который не отразился на лице (по всей видимости, смеялись её сёстры).

– Вы попросили Чёрную Бороду отнести его туда? Почему тогда он просто не сказал мне, где искать пыльцу? Зачем было отправлять меня в это бессмысленное и возмутительное путешествие? – Джеймс почувствовал разочарование, словно его водили за нос с самого начала. Он ощутил сокрушительный вес предостережений Цирцеи и тут же отмахнулся от них и поднимавшегося страха.

– Чёрная Борода не знал, что пузырёк в кармане. Он просто выполнял поручение в обмен на своё желание. Знай он, что с пыльцой в пузырьке можно добраться до Нетландии, уверена, он бы тебе сказал. Он любил тебя как сына, Джеймс, сына, о котором он всегда так мечтал, сына, которого мы ему подарили, – сказала Люсинда.

– О чём это вы? – спросил Джеймс, вызвав у Люсинды новый приступ безумного хохота.

– Тебе известно, что Чёрная Борода похитил наши сокровища, но ты не знаешь, с какой целью он к нам шёл. Он мечтал о сыне или о том, кто его заменит. И мы дали ему желаемое: тебя. Взамен он отнёс плащ в лавку на Итон-сквер.

– Хотите сказать, он прожил жизнь в страдании, не ведая покоя, только затем, чтобы умереть, едва обретя сыновью любовь? Вы злая женщина, Люсинда. Я очень сожалею, что заключил с вами сделку.

– У тебя не было выбора. Это было предначертано. Чёрная Борода похитил наши сокровища, и мы обрекли его на вечное существование. Не сделай мы этого, он никогда бы тебя не встретил и не отправил к нам, чтобы мы показали дорогу в Нетландию. Всё сложилось как нельзя лучше, не находишь? – Люсинда выглядела весьма довольной собой.

Джеймс снова пожалел, что не сохранил Книгу сказок или не попросил Цирцею поведать его историю. Со дня, когда он выпал из коляски, Джеймса словно направляли по дороге, которая должна была привести к мечте. Однако теперь он понял, что это сестрички строили на него планы и управляли его жизнью, словно руками самой судьбы. Возможно, ему стоило прислушаться к предостережениям Цирцеи, Джеймс вдруг испугался, что она говорила правду.

– Моя дочь ничего не смыслит в судьбе, – произнесла Люсинда, читая мысли Джеймса. – Она полагает, что судьбу можно исправить, хотя любое её изменение привело бы к разрушению всей истории. Ты видел, какая она измученная, печальная и усталая от того, что пытается переписать судьбы, которые уже предопределены. Однако мы усвоили за долгие годы разочарований и упадка, что делать этого не стоит. Это наш с сёстрами долг – следить за тем, чтобы события шли своим чередом. Ты получил подарок, Джеймс. У тебя есть возможность отыскать Нетландию снова. Неужели ты поддашься страху и так и не осуществишь свои мечты и сокровенное желание, отправившись в Нетландию? – спросила она с на редкость серьёзным и спокойным видом. В этот момент Джеймс понял, как эта женщина может приходиться Цирцее матерью.

– Как ей пользоваться? – спросил он, поднося пузырёк с пыльцой к фонарю, чтобы как следует разглядеть. Он зачарованно смотрел, как пыльца мерцает на свету, танцуя во флаконе, словно ей не терпится очутиться на свободе. В этот момент он решил: от судьбы не уйдёшь; он отправится в Нетландию любой ценой и осуществит своё заветное желание.

– Высыпь её на ладонь и сдуй на паруса. Остальное доверь волшебству. Просто следуй за второй звездой справа и плыви до самого утра. – Люсинда посмотрела на него прищурившись. – Чувствую, у тебя есть вопрос, Джеймс. Он как-то связан с моей дочерью.

– Думаете, она сильно обидится на меня за то, что я не сдержал слово?

– Оставь Цирцею мне, – ответила Люсинда.

– Но ведь она королева мёртвых, – заметил он, всей душой сожалея о предательстве. Однако сделанного не воротишь. Цирцея сказала, что исполнить главное желание Джеймса, то, что скрыто в глубине его души, то, чего он жаждал даже больше, чем очутиться в Нетландии, не в её власти. Однако он продолжал чувствовать вину за то, что подвёл её и Чёрную Бороду, пускай и помог при этом матери.

– Цирцея, может, и королева мёртвых, но я её мать, и те сокровища принадлежали мне, а не ей или Чёрной Бороде. И я распоряжусь ими по своему усмотрению. Забудь про мою дочь; от неё ты не получишь желаемое. Теперь иди. Отправляйся в Нетландию и возвращайся с Динь-Динь, чтобы начать жизнь, о которой всегда мечтал, – сказала Люсинда, улыбаясь.

Джеймс глубоко вдохнул и ещё раз оглядел себя в зеркале на стене каюты. Его волосы заметно отросли за время, проведённое в компании Чёрной Бороды. А ещё он обзавёлся щёгольскими усами: длинными и заострёнными. Оставался последний штрих: золотые обувные пряжки. Те, что ему подарил Чёрная Борода. Когда Джеймс держал их в руках, ему становилось не по себе, но он скучал по Чёрной Бороде, и ему казалось, что, надев их, он берёт друга с собой в это важное путешествие.

– Чёрная Борода говорил; что на пряжки вы не наложили проклятие. Это так? – спросил он, доставая их из кармана.

– Клянусь душами сестёр, мы не наложили проклятие на пряжки, – ответила Люсинда. Прежде, чем он смог спросить что-либо ещё, она исчезла в отражении.

Когда Джеймс прицепил пряжки, его охватило то же дурное предчувствие, что и в момент, когда Чёрная Борода сделал ему подарок. Он глубоко вдохнул и посмотрел на обувные пряжки. Теперь его охватил такой животный ужас, что ему захотелось разбить пузырёк с пыльцой фей. Он не понимал точно, что испытывает. Это ощущение было инстинктивным – нечто глубоко внутри него подсказывало, что он совершает ошибку: нужно отказаться от плана. Как вдруг он вспомнил слова Чёрной Бороды: «Путь к мечте может казаться пугающей авантюрой из-за страха, что ожидания не оправдаются».

Джеймс решительно отринул сомнения, отвернулся от зеркала и, театрально взмахнув полами камзола, покинул каюту, чтобы пуститься наконец в приключение. Он изгнал из сердца любые тревоги и опасения. Он был готов.



Джеймс сжимал в ладони пузырёк с пыльцой фей, стоя на палубе «Весёлого Роджера». Полная луна ярко светила в небе, сверкая над ослепительно мерцающим Лондоном. Он никогда не видел ночи прекраснее. Небо блестело звёздами, и его сердце забилось чаще при мысли о том, куда он направляется – в Нетландию, страну среди звёзд. Казалось, будто его зрение стало острее. Он точно не знал, пыльца фей ли тому причина, но всё вокруг словно выглядело отчётливее, а происходящее стало казаться весомее и значительнее. Возможно, это потому, что он наконец держал путь в Нетландию. Или, быть может, дело было в витавшем в воздухе волшебстве. Как бы то ни было, сейчас, сбросив оковы прежней жизни, он чувствовал себя по-настоящему живым. И мог отправиться куда пожелает, не испытывая вины перед семьёй. У него теперь были обязательства только перед Люсиндой: поймать и вернуть для неё Динь-Динь. Ничтожно малая цена за то, чего он жаждет так горячо.

Ничтожно малая цена за чудесную жизнь.

– Насколько сложно поймать фею? – произнёс он, высыпая пыльцу фей из пузырька на ладонь. Он глубоко вдохнул, а затем сдул золотое мерцание на паруса. Плывя волшебным образом по ветру, сверкающая пыльца вихрем поднялась в ночи, придав парусам блеск. – По местам, джентльмены, мы направляемся в Нетландию! – крикнул капитан, указывая в небо, где сверкающая пыль смешалась со звёздами.

Корабль поплыл вперёд, затем набрал высоту, ведомый волшебством.

– Курс на вторую звезду справа! – крикнул он Скайлайтсу, державшему штурвал. Джеймс стоял на палубе, любуясь видами. Их окружали облака; казалось, луна заняла собой всё небо. Полы камзола Джеймса развевались на ветру. Они поднимались всё выше и выше, и у него полегчало на душе. Словно чем ближе становилась для него Нетландия, тем меньше его тянули заботы и печали, давившие на него, когда он был в Лондоне (да и во Многих королевствах, если на то пошло). Он снова почувствовал себя молодым и свободным. Ещё никогда в жизни его не переполнял такой восторг. Джеймс и не заметил, что наступило утро. Для него это случилось совершенно неожиданно. И ещё более неожиданно раскинулась под ним Нетландия. Капитана охватило счастье, когда он увидел её с такого ракурса. У него перехватило дыхание. Наконец-то он дома!

Спустя несколько мгновений корабль опустился на воду в лагуне, возле которой играли Потерянные мальчики. Это было всё равно что увидеть старых друзей, сердце радостно подскочило в груди. Пират метнулся к правому борту, широко раскинув руки, словно желая обнять старых приятелей.

– Друзья мои! Я дома! – Джеймс был так счастлив вернуться сюда, видеть знакомые лица такими весёлыми, такими свободными от забот, которые носят в своих сердцах взрослые. Ему с трудом верилось, что он наконец очутился здесь. – Эй, юноши на суше! – Джеймс не мог сдержать радости. – Во что играете сегодня? Можно к вам присоединиться?

– Прочь отсюда, пират! Никакие мы не юноши! – отозвался Питер, на лице которого было написано возмущение.

– Мы с тобой старые друзья. Не поприветствуешь меня как подобает? Ты, конечно же, помнишь меня, Питер? – спросил Джеймс. Он улыбнулся, ожидая, что старый друг вот-вот его вспомнит.

– Не имею привычки водиться с пиратами, – сказал Питер, презрительно фыркая. – Почему бы тебе лучше не попытаться украсть чьи-нибудь сокровища? Вы когда-нибудь слышали, чтобы пират напрашивался в друзья? – обратился Питер к своим сорванцам, и Потерянные мальчики отвлеклись от своего занятия и засмеялись.

Фокси, Кролик, Скунс и Близнецы разместили Кабби в гигантской рогатке и собирались отправить его в полёт через лагуну.

– Ну же, убери корабль с дороги, мы тут хотим запустить Кабби! – сказал Скунс.

– Угу, убирайся отсюда! Ты портишь нам игру! – воскликнул Кролик.

– Ага, кто тебе вообще разрешил плавать в нашей лагуне? – произнёс Фокси, показывая Джеймсу язык.

– Неужели ни один из вас меня не узнаёт? Быть не может, Питер! – сказал Джеймс, остро ощущая взгляды своей команды; он выглядел глупо.

Джеймс не замечал Динь-Динь на плече у Питера, пока не увидел, как она шепнула ему что-то на ухо, от чего Питер удивлённо выпучил глаза.

– Это правда ты, Джеймс? – спросил он, меняясь в лице и округляя глаза. – Я тебя не узнал, ты так постарел, – добавил Питер. Он рассмеялся, запрокинув голову и широко открыв рот. Джеймс помнил его именно таким.

– Не говори с ним; Питер. Он взрослый! – сказал Кролик.

– Ему нельзя доверять! – добавил Кабби. – Он портит нам игру!

Джеймс не понимал, почему старые друзья оказали ему такой приём. Он наконец здесь, а Питер и Потерянные мальчики его ненавидят.

– Динь говорит, что тебе нельзя доверять. Думаю, она права! – сказал Питер. Не успел Джеймс на это ответить, как из-за его спины показался Сми, встревая в разговор.

– Могу вас заверить: на господина Джеймса можно всецело положиться и его намерения самые дружественные. Я знаю его с самого детства и абсолютно убеждён, что он мечтал об этом дне всю свою жизнь.

Питер посмотрел на Сми прищурившись, затем перевёл взгляд на Джеймса, взвешивая их слова.

– Продолжай, – произнёс он. Было непонятно: Сми заинтриговал Питера и вызвал у него интерес или Питер просто выставляет его на посмешище. В любом случае Джеймс был рад, что Сми удалось завоевать внимание Питера.

– А если я скажу, что через три ночи мы устраиваем грандиозное пиршество и вы с Потерянными мальчиками на него приглашены? У нас будут музыка, еда, танцы и игры. Составите нам компанию? – спросил Сми, улыбаясь. Джеймс счёл идею гениальной и пожалел, что сам до этого не додумался.

– Еда и игры, говоришь? – спросил Питер, уперев руку в бок.

– О да! Наивкуснейшие блюда, которые вы когда-либо пробовали. Сми – превосходный повар, – заверил Джеймс.

– А торты будут? – спросил Кабби.

– А желе? Желе будет? – полюбопытствовал один из Близнецов.

– Как насчёт конфет? У вас есть шоколад? – поинтересовался Фокси.

– А шоколадный торт? Шоколадный торт будет? – спросил Питер.

– Да, друзья мои, самый большой шоколадный торт, который вы когда-либо видели! Прошу, составьте нам компанию. Обещаю, эту ночь вы не забудете, – сказал Джеймс, улыбаясь.

– Отлично. Тогда до скорого, – произнёс Питер с озорной ухмылкой.

– Замечательно! Кстати, Динь-Динь, ты тоже желанный гость. Очень надеюсь, что ты к нам присоединишься, – сказал Джеймс, отвечая на улыбку и прикидывая, как же ему похитить фею.

ГЛАВА XIII

Песня сирен

Сми своим предложением организовать пиршество для Потерянных мальчиков предоставил Джеймсу прекрасную возможность поймать Динь-Динь. Однако действовать нужно было осторожно. Джеймс не хотел, чтобы Питер узнал, что он причастен к похищению. Он чувствовал себя ужасно, возобновляя знакомство с обмана. Ему бы хотелось просто устроить для друзей праздник, чтобы показать: ему можно доверять. Вот только, очутившись в Нетландии, он поступил неразумно, когда приземлился прямо в лагуне перед Питером и Потерянными мальчиками. Ему так не терпелось увидеть их, он так радовался возвращению домой, что громко заявил о своём прибытии. Ему следовало вести себя более скрытно, появиться здесь незаметно, спрятаться, а затем придумать способ схватить Динь-Динь. Однако теперь скрытничать не было смысла; Питер знает о его появлении, и Джеймсу придётся извлечь выгоду из сложившейся ситуации.

Экипаж пришёл в восторг от предложения Джеймса пришвартовать «Весёлого Роджера» у устрашающего острова в форме черепа.

– Это идеальное убежище для пиратов! Бьюсь об заклад, такой берлоги нет ни у одной другой команды.

– Представьте, сколько сокровищ туч можно спрятать. И не нужно переживать, что нашу добычу заграбастают другие пираты.

Казалось, Скайлайтсу Нетландия тоже пришлась по вкусу.

– Мы можем сделать Нетландию нашим местом отдыха между набегами. Если вы считаете её безопасной, капитан. Кто ещё, кроме Потерянных мальчиков, здесь живёт?

Джеймс не знал, как сообщить команде, что он не намерен покидать Нетландию после возвращения Динь-Динь во Многие королевства. Ему не хотелось отвлекать их от плана, но он не был готов отвечать на вопросы, почему больше не хочет быть пиратом.

– Ни к чему разбивать лагерь на Острове черепа, когда на корабле есть всё необходимое. Сосредоточимся на том, как нам поймать Динь-Динь и доставить её во Многие королевства. После мы будем вольны выбирать, что делать дальше. – Казалось, команду устроил такой ответ. Никто из них не гнушался мелкого разбойничества, так что план Джеймса их чрезвычайно увлёк. – Ну, ладно, парни, пойду проверю мистера Сми. – Джеймс обнаружил его на камбузе в окружении булькающих кастрюль, кипевших на огне. – Сми, мой старый Друг, вижу, ты уже занялся приготовлениями к празднику! Здесь не найдётся какого-нибудь средства для крепкого сна? – Джеймс принялся перебирать всевозможные специи и чаи в кладовой. Он заметил, что действует старому другу на нервы. – В чём дело, приятель? Я нарушил порядок? Всё перепутал? – спросил Джеймс, улыбаясь.

– Извините, господин, но это так. Прошу, позвольте мне, – произнёс Сми, беря поиски на себя. – Помнится, капитан Чёрная Борода каждый вечер перед сном добавлял в чай снотворное. Сейчас найду. Хотя я не уверен в его эффективности, ведь капитан, казалось, никогда не смыкал глаз. А зачем оно вам? – спросил он, проталкиваясь мимо Джеймса. Он нашёл нужный флакон и протянул его Джеймсу.

– Этого хватит, чтобы усыпить всех Потерянных мальчиков? – спросил Джеймс, поднимая сосуд.

– Думаю, нет, но у нас есть ещё. Чёрная Борода всегда следил за тем, чтобы у меня было припасено достаточно, – сказал Сми, щурясь. – Что вы задумали, господин? – спросил он.

– Я хочу, чтобы ты приготовил наичудеснейший, наивкуснейший, наисоблазнительнейший шоколадный торт. И хочу, чтобы ты сдобрил его этим снотворным. Нам предстоит поймать фею!

– Простите за мои слова, господин, но это безрассудство! Питер и Потерянные мальчики поймут, что это сделали вы. Я не доверяю сестричкам, и мне не верится, что вы согласились с их безумным планом.

– Мы это уже обсуждали, Сми. Что ещё мне оставалось? Только так я мог позаботиться о матери. Если бы ты её видел, Сми, то понял, почему я пошёл на сделку с сестричками. Они не согласились бы исполнить моё заветное желание, не пообещай я им привезти Динь-Динь.

– Я думал, вы осуществили своё заветное желание. Мы в Нетландии! Этого вам всегда хотелось больше всего. – Сми нахмурил брови.

Джеймс был удивлён. Ему казалось, если уж кому известно его сокровенное желание, так это Сми.

– Есть кое-что ещё, чего я жажду сильнее прочего, и Люсинда заверила меня, что обладает властью это исполнить. К тому же Питер не узнает. Пока все будут спать, я воспользуюсь пыльцой Динь-Динь, чтобы доставить нас во Многие королевства и передать фею Люсинде. Когда все проснутся, мы уже вернёмся и притворимся, что тоже спали. Сделаем вид, что удивлены исчезновению Динь-Динь не меньше, чем они. Питер ничего не заподозрит. План гениален! – заключил Джеймс с очень довольным видом.

– Но разве правильно забрать Динь-Динь против её воли?

– Она очутилась здесь против воли, Сми. Её разлучили с домом, который она любила. Я отвезу её туда, где ей место.

– Вы уверены, что Долина фей не её дом?

– Долина фей? – Джеймс не понимал, о чём говорит Сми.

– Ребёнком вы рассказывали мне про нее бессчётное количество раз. Неужели не помните? Вы говорили, что это тайное сердце Нетландии, место, где рождаются феи.

Джеймс этого не помнил. Насколько ему было известно, Динь-Динь – единственная фея в Нетландии.

– Не знаю, Сми. Я не силён в легендах про фей. Люсинда говорит, что Динь-Динь родилась в Стране эльфов и фей во Многих королевствах, но этого не помнит. Она говорит, что память Динь-Динь вернётся, когда она вновь окажется дома.

– Не знаю, господин. Я считаю, вам следовало договориться с Цирцеей. Из ваших слов я заключил, что Люсинде нельзя доверять. К тому же Динь-Динь, кажется, всем сердцем любит Нетландию и Питера. Разве честно её отсюда забрать?

Джеймс не понимал, где Сми узнал об этом.

– Откуда ты столько всего знаешь про Нетландию, Сми?

– Разумеется, от вас, господин. Ребёнком вы только о ней и говорили.

– Что ж, как бы то ни было, Цирцея не наделена властью дать мне то, чего я хочу больше всего на свете, в отличие от её матери. И впредь мы не станем больше обсуждать это, – сказал Джеймс, не давая Сми возможности засыпать его новыми вопросами.

– Да, господин.

– Вот и договорились, – произнёс Джеймс, улыбаясь. – Я собирался спросить, не нужно ли тебе чего, но, судя по всему, продуктов у нас предостаточно. – Джеймс посмотрел на припасы съестного, которые Сми сделал, пока они находились во Многих королевствах. – Бери столько людей, сколько нужно, чтобы подготовиться к торжеству, Сми. Хочу, чтобы всё прошло как по маслу.

– Не волнуйтесь, господин. У меня всё под контролем.

У них оставалось три дня до грандиозного пиршества. Джеймс знал: Сми сделает всё, что в его силах, пускай его и одолевали сомнения. Юношу они тоже мучили, как и стыд перед Цирцеей. Её лицо вместе с образами леди из Мёртвого леса не оставляли его ни на миг. Джеймса не удивляло, что матери Цирцеи обладают большей властью и в состоянии осуществить его заветную мечту в отличие от неё. Вот только предостережения о них постоянно проносились у него в голове вместе со страхом, что была допущена ужасная ошибка. И с каждым новым днем в Нетландии сомнения только усиливались. Те первые впечатления, когда корабль снижался над Нетландией и всё казалось нипочём, сменились ужасом. Джеймсу тяжело было признать, но это ощущение сидело в груди с того самого момента, когда он пристегнул обувные пряжки.

Не ошибался ли Чёрная Борода? Неужели Джеймс боится исполнить свою мечту? Действительно ли его пугает то, что Люсинда осуществит желание, а ожидания не оправдаются? Дела явно шли не так, как он того хотел, с самого начала. Питер и Потерянные мальчики совсем не обрадовались его появлению, а теперь он собирается их провести, чтобы похитить Динь-Динь.

Быть может, Сми прав. Возможно, он сделал неправильный выбор, и страх неудачи теперь множится внутри него, заставляя сердце биться, словно тикающий будильник.

Джеймс ещё раз убедился, что команда понимает план, по которому будут разворачиваться события во время пиршества. После чего решил отвлечься от тревог, исследуя местность вблизи Скалы черепа. Нетландия состояла из островов, поэтому капитан взял небольшую лодку и поплыл по воде. Он всегда помнил о том, какая Нетландия красивая и что он чувствовал, находясь здесь. У каждой её части свой ритм, своя душа, но этот край не просто не походил на родную страну Джеймса. Нетландия – совершенно иной мир, и Джеймс словно вернулся домой.

Скала черепа находилась недалеко от Дерева висельника у входа в жилище Потерянных мальчиков. Джеймс смотрел на это огромное мёртвое дерево с лодки, гадая, чем сейчас занимаются Питер и Потерянные мальчики. По другую сторону Скалы черепа разлилась Русалочья лагуна. Заключив, что до празднества будет лучше держаться от Питера и Потерянных мальчиков подальше, Джеймс решил проведать русалок.

Было странно вернуться сюда, в место, которое он считал своим домом, и чувствовать себя чужим. Однако Джеймс полагал, что всё изменится, как только он вернёт Динь-Динь во Многие королевства и Люсинда исполнит его заветное желание. Пускай он ждал этого момента всю свою жизнь, ещё три дня казались вечностью. Когда судёнышко скользнуло в Русалочью лагуну, Джеймс услышал, как русалки разговаривают друг с другом. Мелодичные голоса немедленно пробудили воспоминания о том, как он посетил их мальчишкой.

Русалочья лагуна была практически полностью скрыта от глаз заводью с каменистыми берегами с гладью воды тёмно-синего цвета. Приблизившись, Джеймс увидел нескольких русалок на камнях. Они смотрели в вечернее небо, прислушиваясь к плеску водопада позади них, озаряемые лунным светом. Ему не верилось, что он действительно здесь и что его воспоминания об этом месте не утратили своей яркости за все эти годы. Он просто сидел в лодке, наблюдая за дивными созданиями и любуясь красотой лагуны. Сердце захлестнула волна счастья от того, что он здесь, в месте, о котором грезил много лет.

– Мы знаем, что ты там, Джеймс. Подплыви поздоровайся, – позвала одна из русалок. У неё были длинные тёмные волосы, карие глаза и такие миниатюрные и аккуратные черты лица, что она напомнила Джеймсу крольчонка.

– Добрый вечер, дамы. Простите меня за вторжение, – сказал он, улыбаясь русалкам. Как вдруг Джеймса поразила мысль: Нетлатдия настоящая. Он не понимал, как его не осенило раньше. Возможно, всё дело в восторге, который охватил Джеймса, когда он наконец очутился здесь и встретил старых друзей – Питера и Потерянных мальчиков. Как бы то ни было, почему-то именно вид русалок, этих почти волшебных существ, которые не являлись частью его мира, заставил Джеймса ощутить реальность происходящего. Он и не заметил, как родители внушили ему сомнения в себе и собственных воспоминаниях. И хотя Джеймс упорно следовал за мечтой, он вдруг осознал, что крохотная его часть всегда гадала, не плод ли его воображения всё это. Но вот он здесь, в Нетландии, и как никогда счастлив.

– Так ты нашёл способ вернуться в Нетландию после стольких лет, – сказала русалка с золотистыми волосами и озорной улыбкой. Она била хвостом по воде, словно рассерженная кошка.

– А мы всё гадали, вернёшься ли ты. Но, судя по всему, Питер оказался прав. Он знал, что ты отыщешь Нетландию, – произнесла рыжеволосая русалка, косясь на него.

Джеймс никак не мог взять в толк, почему в Нетландии ему никто не рад. Пускай обрывистые, его воспоминания о волшебной стране всегда были тёплыми. Он задумался о том, что, возможно, это его представление о Нетландии было ошибочным. Однако он напомнил себе, что через три дня всё изменится в лучшую сторону.

– К чему ты клонишь? – Джеймс прищурился, пытаясь разглядеть русалку, которая это сказала. В лагуне было темно, а свет луны закрывали теперь облака.

– Помню, как ты рыдал, когда за тобой пришли; это было ужасно, у меня заболели уши. Должна признать, я обрадовалась, когда мать тебя наконец-то нашла.

– Но твои вопли не шли ни в какое сравнение с возгласами твоей бедной матери. Мы слышали её всю дорогу из Лабиринта печали, выкрикивающую твоё имя снова и снова, – добавила темноволосая русалка. – Интересно, она ещё там?

– Не глупи. Джеймс не Потерянный мальчик. Только матери Потерянных мальчиков оказываются запертыми в Лабиринте, – заметила златовласая русалка.

– О чём это вы толкуете? – спросил Джеймс. – Что ещё за лабиринт? – Джеймс не помнил ничего подобного и был уверен, что русалки его дразнят.

– Что ты вообще ищешь в Нетландии, Джеймс? Тебе здесь нечего делать. Питер и Потерянные мальчики не станут тебе доверять, ты взрослый. Похоже, ты зря проделал такой длинный путь из Лондона, – заметила рыжеволосая русалка.

– Питер мне доверяет. Мы старые друзья. – Джеймс видел, что русалки с ним не согласны, и не мог их за это винить. Он и сам не очень-то верил в свои слова. – А если и нет, то вскоре непременно начнёт. Я докажу, что я ему Друг.

Русалки рассмеялись.

– Так вот чем ты здесь занимаешься, Джеймс? Заводишь друзей?

Джеймс уже пожалел, что не остался на корабле. Чем больше он общался с жителями Нетландии, тем острее ощущал своё одиночество. Да, русалка права – он прибыл сюда, чтобы найти друзей. Однако теперь чувствует себя глупо: зря он понадеялся, что Питер или кто- либо ещё из этих мест примет его с распростёртыми объятиями. Джеймс вёл одинокую жизнь, рос без друзей, не считая мистера Сми. У него попросту не было на них времени. А те немногие, кого он пытался узнать поближе, не понимали ни Джеймса, ни его одержимости Нетландией. Теперь он задумался, не потратил ли годы впустую, упуская возможности, поскольку был всецело сосредоточен на поиске. А теперь вырос и никому здесь не нужен. Он словно был сказочным злодеем, страшным пиратом. Да, не такую роль он мечтал сыграть в этой истории! Ему хотелось поговорить с Цирцеей; пусть даже прочитав по её лицу (или и вовсе услышав), что она в нём разочарована.

– Здесь у тебя нет друзей, Джеймс, и ты отрезан от дома. Поищи обратную дорогу в Лабиринте. Если хорошенько прислушаться, слышно, как матери Потерянных мальчиков плачут, неустанно ища их, – сказала темноволосая русалка. – Ветер доносит их скорбную песню до нашей лагуны.

– А где это? – спросил Джеймс.

– Ты должен помнить. Ты по нему блуждал. Так много лет назад твоя мать тебя и нашла, – сказала озорница, смеясь над ним.

– Скажите, где он! – потребовал Джеймс, выходя из себя. – Не играйте со мной.

– Само собой, он скрыт. Питер не желает, чтобы другие Потерянные мальчики по нему бродили, иначе их тоже заберут, – пояснила светловолосая русалка.

– Тогда как меня туда пустили? – не унимался Джеймс.

– Это вопрос к Питеру, – многозначительно ответила русалка с кроличьим личиком.

– Вы лжёте! – воскликнул Джеймс. – Питер меня не отсылал! – Он развернул лодку чтобы покинуть лагуну.

– Верь во что хочешь, Джеймс. Но если желаешь узнать правду, достаточно хорошенько прислушаться и последовать на голоса убитых горем. Тогда ты найдёшь Лабиринт.

– Чепуха!

Джеймс слышал, как смеются русалки, гребя прочь из лагуны и размышляя о том, зачем он здесь. Джеймс рисковал жизнью, чтобы добраться до Нетландии, но, что бы он ни делал, здешние обитатели, казалось, его ненавидели. «Через три дня всё наладится, – твердил он себе. – Всё станет на свои места». Однако он помимо воли прокручивал в голове предостережения Цирцеи снова и снова и начинал бояться, что та была права.

Позже той ночью Джеймс ворочался в постели, гадая, правду ли ему сказали русалки. Мысль о матерях Потерянных мальчиков, неустанно ищущих своих сыновей, была жуткой. Он никогда не размышлял над тем, каково было его матери в то время; он думал только о себе. Всю свою жизнь он винил мать за то, что она его забрала, а теперь не преставая думал о том, как ей одиноко в Лондоне, как она горюет по умершему мужу и сыну, который её покинул. Его мучили вопросы, скорбят ли матери Потерянных мальчиков и Питера по утраченным сыновьям. Превратились ли они за прошедшее время в бесплотных духов, навсегда запертых в лабиринте? От этой мысли у Джеймса побежали мурашки. Он подтянул одеяло к самому подбородку и постарался прогнать ужасные картинки из головы и сосредоточиться на важном.

Он наконец-то вернулся в Нетландию и вскоре обретёт то, чего жаждет больше всего. Друзей.

ГЛАВА XIV

Зеркала и безумие

Жуткий крик пронёсся по Многим королевствам эхом, и все, кто его слышал, поняли: Цирцея очнулась от кошмара. Пока королевы этих земель вздыхали в отчаянии, Мёртвый лес окутывала тьма, не считая мерцания золотых цветов, освещавших надгробия, склепы и плачущих ангелов.

Цирцея проснулась в зеркальной комнате, переживая о Джеймсе и о том, что выпадет на его долю в Нетландии. Во сне она увидела, как молодой капитан истекает кровью совсем один, его сердце разбито и наполнено яростью, он зовёт её. Ей следовало настоять на том, чтобы он остался в Мёртвом лесу. Со времён разлома миров Цирцея прибегала к грёзам, чтобы уснуть. Она могла сомкнуть глаза, лишь воспользовавшись чарами сна, иначе её терзали ужасающие события, произошедшие по вине её матерей. Если вы знакомы с историями из Книги сказок, это та самая зеркальная комната, в которой Аврора дремала под заклинанием, наложенным её матерью. Малефисентой. Здесь оказывается всякий, на кого наслали чары сна. Большинство не помнит, где находились, а те, кому удаётся управлять волшебством зеркал, часто мечтают забыть увиденное. Представьте, если бы Аврора помнила все пугающие откровения? Они бы преследовали бедняжку до конца дней. Мы всё ещё гадаем, что стало бы, не наложи Малефисента заклинание сна на свою дочь. Она бы превратилась в дракона подобно матери на шестнадцатый день рождения и спалила бы земли? Мы всё ещё скорбим о том, что могло случиться с Авророй. Внутри неё заперта огромная сила; мы иногда размышляем о том, что произошло бы, решись мы её пробудить. Однако, в отличие от Авроры и остальных, кому довелось побывать в зеркальной комнате, Цирцея помнила всё. Только так её тело могло отдохнуть, пока разум беспрестанно гудел от волшебства.

Комнату составляли бесчисленные зеркала, каждое из которых было окном в иные миры. Цирцея могла видеть любого человека и место, какое пожелает. Ей достаточно было их назвать.

– Покажи мне Люсинду. – Цирцея вздрогнула: зеркало затрещало, словно удар молнии, разбивая отражение матери на три, хотя теперь у Цирцеи была всего одна мать. Болезненное напоминание о том, что Руби и Марта физически больше не с ними. – Мама! Зачем ты так с Джеймсом? – Лицо Цирцеи было суровым, а голос переполняла ярость. Цирцея ненавидела призывать мать в зеркале, беседы с ней в последнее время приносили одну лишь боль.

– Ты так потерялась, что забыла, как время течёт за пределами Мёртвого леса? – сказала Люсинда. – Это мысленная конструкция, и, чтобы её понять, смертным приходится представлять время в виде прямой. Между тем как для нас все временные линии существуют синхронно. С точки зрения Джеймса, его история предшествует истории леди Тремейн, а её история – истории Круэллы. Как иначе отец Круэллы нашёл бы серьги, а лорд и леди Тремейн – брошь и Книгу сказок?

– Мало тебе разрушений, которые ты посеяла во Многих королевствах? Теперь заманиваешь жертв из дальних земель, чтобы совершить над ними те же зверства? Сперва Круэлла, потом леди Тремейн, а теперь Джеймс. – Цирцея устала, и её сердце разрывалось на части от того, что даже взаперти её мать творит зло, которое приходится исправлять.

– Мы пытались помочь леди Тремейн. Наделили её силой сберечь своё сердце. Если бы не брошь, она бы впала в отчаяние и ей бы никогда не хватило смелости освободиться от того ужасного человека, – сказала Люсинда.

В этом была доля правды. Несмотря на извращённую логику, Цирцея понимала, почему мать так считает.

– Ты хотела сказать, что попытаешься ей помочь, – поправила её Цирцея.

– Попыталась, попытаюсь – всё едино, Цирцея. Времена существуют синхронно, тебе ли не знать, пускай ты этому и противишься. – Люсинда усмехнулась. Цирцея скучала по дням, которые провела с матерями в Промежуточном месте. Она пожертвовала собой, чтобы вернуть матерям цельность. Она разбила сердце своей кузины Белоснежки, покинув мир живых, чтобы спасти Многие королевства и сохранить жизнь ей и другим, кто ей дорог, и наконец вернула матерей на истинный путь. Они стали женщинами, которыми были бы, не отдай много лет назад Цирцее всё лучшее в себе, чтобы создать её. Время, которое они провели в Промежуточном месте, было самым счастливым из её воспоминаний. Ей хотелось, чтобы те дни с Люсиндой, Руби, Мартой и их кошкой Фланци никогда не заканчивались. Она была бы счастлива провести вечность, сидя в их старом доме за кухонным столом, любуясь видом яблони Гримхильды в большое круглое окно. Они могли бы смеяться, искренне наслаждаясь обществом друг друга: ведь они были бы сами собой, а не искалеченными чудищами, в которых превратились, отдав части своей души. Однако их судьбы сложились иначе. Всё пошло наперекосяк, и теперь между ними остались лишь обида да разочарование.

– Почему в Книге сказок написано, что Цирцея, моя предшественница, была ребёнком, когда её убили в Стране эльфов и фей, в то время как, появившись перед леди Тремейн на балу, она была совершенно взрослой?

– Ты просматриваешь Книгу сказок, ища способ спасти Джеймса? Ничего не выйдет. Что до твоей предшественницы, ответ в твоём сердце. Она была необычайно искусной ведьмой, куда более могущественной, чем ты в силах себе представить. Однако ты слишком боишься прочесть истории, вписанные в твою душу, поэтому правда от тебя ускользает.

– Она была ведьмой и полной вашей копией: тебя, Руби и Марты, – коварной, лживой и жестокой, – сказала Цирцея, стыдясь того, что женщина, в честь которой её назвали, ничем не отличалась от её матерей.

– Цирцея была великой ведьмой; я не позволю тебе отзываться о ней дурно. В отличие от тебя, она бы никогда меня не предала, – прошипела Люсинда.

– Однако она предала леди Тремейн. Наложила на неё заклятие, затуманившее рассудок, и подтолкнула к браку с тем ужасным мужчиной. Несчастную мучило предчувствие, когда вы подводили её к краю пропасти, – сказала Цирцея.

– Хочешь сказать, ты проживаешь свою жизнь буквально? Привязанная к одной временной линии? – спросила Люсинда, наклонив голову вбок и глядя на дочь широко распахнутыми, пытливыми глазами.

– Я могу задержаться в определённом времени, если как следует сконцентрируюсь. Однако позволила себе увидеть истории леди Тремейн и Круэллы, поскольку чувствую их глубокую связь с историей Джеймса. Если мне удастся остановить Джеймса, не дав ему выполнить твою просьбу, возможно, я также смогу спасти леди Тремейн и Круэллу. Вот только все эти истории случились до истории Малефисенты, так что объясни-ка мне, почему в книге написано, что твоя дочь Цирцея умерла в Стране эльфов и фей ребёнком?

– На мой взгляд, это очевидно. Она заколдовала себя, чтобы выглядеть моложе. Не сделай она этого, феи бы ей ни за что не поверили, – сказала Люсинда.

– Все эти годы я говорила себе, что ваша сестра Цирцея была такой же, как я, что вы создали меня по её образу, но, судя по всему, она не уступала вам в жестокости и коварстве!

– Не она злодейка в этой истории, Цирцея, а Фея-Крёстная и Нянюшка! Ты видела её историю! Леди Тремейн умоляла их о помощи, но они ей отказали! – заметила Люсинда, усмехаясь.

– Я согласна и собираюсь обсудить это с Нянюшкой и Феей-Крёстной. На кону немало жизней, а Джеймс – ключ к разгадке. Круэлла могла бы сейчас путешествовать по миру; вместо этого она заперта в Хелл-холле, вновь и вновь в воспоминаниях переживая кошмар, которым была её жизнь. А бедная леди Тремейн перенесла немыслимые страдания. Ей следовало остаться в Лондоне, чтобы прожить счастливую жизнь, но вы отправили за ней подлую гадкую ведьму, и теперь она застряла в старом шато Золушки, обездвиженная навеки, подобно плачущим ангелам моего сада. Сейчас пришёл черёд Джеймса, – сказала Цирцея.

– Как это – «обездвижена»? – спросила Люсинда, дрожа от ярости.

– Думала, ты знаешь. Фея-Крёстная обратила её в статую. Леди Тремейн было уже не исправить. Она мучила своих дочерей; они жили в страхе и непрерывно страдали от рук матери. Это был единственный выход, – сказала Цирцея.

– И ты позволяешь своим дражайшим феям творить такое? Ты, которая ратует за то, чтобы у каждого была Фея-Крёстная? Ты хочешь бросить невинных людей в лапы подобных монстров? – спросила Люсинда.

– Как ты смеешь перекладывать вину на меня! Это случилось, когда мы были в Промежуточном месте. Ничего бы из этого не произошло, если бы не ты.

– Всё это должно было случиться, Цирцея. Ты никак не можешь этого понять. События были предначертаны, – возразила Люсинда.

– Предначертаны вами! – воскликнула Цирцея.

– Зачем ты задаёшь мне эти вопросы, Цирцея? Истории высечены на твоём сердце; почему ты боишься увидеть всё время разом? Может, ты и самая могущественная ведьма этих земель, но твоя сила проистекает из меня, дочь моя, и ты по-прежнему не понимаешь истинной природы Книги сказок. Но вскоре поймёшь. Поверь своим снам, Цирцея. Судьба Джеймса предрешена.

ГЛАВА XV

Пусть едят пирожные

Прошло три дня с тех пор, как Джеймс с командой приземлились в Нетландии, и два с того случая, когда русалки дразнили его ложью и полуправдой про Питера и Лабиринт печали. Ему не хотелось верить в то, что они говорили про Питера (всем известно, что русалки Нетландии вспыльчивые и злобные существа), но он только об этом и думал перед праздником для Потерянных мальчиков. Ведь теперь было особенно важно, чтобы план похищения и возвращения Динь-Динь во Многие королевства удался. Только тогда он станет по-настоящему счастливым. Только тогда Люсинда осуществит его главное желание, а, если верить русалкам, ему не обойтись без её колдовства. Его сны заполонили образы матерей, окутанных пеленой и толкающих пустые коляски. Они являлись ему рыдающими по своим сыновьям, неустанный поиск которых разбивал им сердца на каждом повороте.

Если бы не подготовка к предстоящему торжеству, Джеймс сошёл бы с ума. Сми как мог отвлекал Джеймса от невесёлых дум, то и дело заглядывая к нему по какому-нибудь поводу в процессе приготовлений. И юноша испытывал благодарность за эту попытку под бодрить его. Как бы крепко Джеймс ни скучал по Чёрной Бороде, он сильно радовался, что Сми рядом. Тот поддерживал и веселил его с детства, словно отец. И Джеймс любил его за это.

Шли дни, и страх Джеймса становился всё навязчивее. Разум наводнили тысячи мыслей, почему всё может пойти не по плану. Беспокойство о том, что стоило выбрать другой способ осуществить желаемое, нарастало, поэтому в конце концов он решил посидеть в тишине своей каюты и привести мысли в порядок.

– Господин, вы сам не свой. – Сми стоял в дверном проёме с чашкой чая. Пар поднимался над кружкой, словно над бурлящим ведьминым варевом, напоминая о Цирцее. Джеймс часто о ней думал; боялся, что каждое её слово было правдой. – Вам всегда удаётся задуманное, Джеймс. Вы умнее всех, кого я знаю. Уверен, вы всё просчитали и вас ждёт успех.

Джеймс понимал, что Сми просто пытается его успокоить.

– Ты говорил, что план неудачный. Я начинаю склоняться к тому же мнению. Не могу описать это жуткое чувство страха, которое меня обуревает. Оно всепоглощающее, Сми. Не знаю, как мне быть.

Сми нахмурился:

– Ладно, мастер Джеймс, вот что мы сделаем. Подготовлю-ка я ваш камзол да начищу сапоги и пряжки. Будете выглядеть, как подобает такому бравому пирату, как вы. А пока отбросьте переживания в сторону и хорошенько вздремните. – Джеймс вдруг почувствовал себя мальчишкой, с которым возится Сми, веля отправляться в кровать. В детстве няня или гувернантка частенько вызывали мистера Сми, потому что Джеймс слушался только его, особенно когда не хотел укладываться в тихий час (или капризничал по другой причине). Джеймсу сейчас как раз хотелось, чтобы о нём хлопотали, чтобы за ним ухаживали. – Вы недавно потеряли очень близкого друга, Джеймс, и столько всего пережили в короткий срок. Поспите, а уж мистер Сми о вас позаботится.

Джеймс улыбнулся и снял камзол с сапогами, протянув их Другу. В тот же миг он будто избавился от огромной ноши. Он снова мог дышать, и страх медленно отступал. Все тревоги волшебным образом испарились, когда он отдал вещи. Джеймсу было стыдно за это чувство. Он покачал головой, гадая, был ли Чёрная Борода прав. Он всегда считал свой камзол одеждой для капитана, да и пряжки всегда являлись символом его долга перед командой и «Весёлым Роджером». Так вот что на самом деле значит быть капитаном? Как бы то ни было, ему сейчас хотелось одного – вздремнуть, как предложил Сми. Джеймс так и поступил. Он проспал до самого вечера, когда до праздника осталось несколько часов.

Когда он проснулся, его одежда лежала приготовленная на большом деревянном сундуке. Сми почистил камзол, отполировал сапоги и натёр пряжки до блеска. Он даже выложил свежую белую рубашку и распушил белое перо на шляпе. Джеймс надел всё, кроме пряжек, решив в последний момент убрать их к волшебному зеркалу Люсинды. К счастью, в этот раз, когда он открыл ящик, лицо Люсинды не посмотрело на него в ответ. Однако он всё равно поскорее закрыл его из страха, что оно там покажется. Он взглянул на себя в длинное мутное зеркало и остался доволен увиденным. Сон явно пошёл ему на пользу, и Джеймс был готов к торжеству и тому, что за ним последует.

«Весёлый Роджер» ярко горел на фоне ночного неба; зажгли все фонари, и они теперь мерцали в окнах, которых у корабля было немало. Светлячки плясали под музыку, которую играли Маллинс, Скайлайтс и Джукс. Парни наслаждались моментом. Джеймс считал, что они заслужили немного веселья после испытания кракеном и потери Чёрной Бороды. Джеймсу было приятно видеть, что парни счастливы и отлично проводят время. У него до сих пор не находилось свободной минуты, чтобы по-настоящему осознать: это его экипаж и его корабль. Ведь события, после того как он простился с Чёрной Бородой на кладбище кораблей, разворачивались стремительно. Чёрная Борода не ошибся, когда сказал, что парни сделают для него всё, поскольку он спас им жизни, защитив от кракена. Казалось, они поплывут за ним хоть на край света, если он попросит. Когда Джеймс сказал им, что они отправляются в Нетландию, то не услышал ни единого возражения. И все они были на борту, когда он поделился с ними планом тайком увезти Динь-Динь во Многие королевства. Разумеется, если всё получится, парни пойдут своим путём, как только Джеймс передаст Динь-Динь Люсинде и навсегда вернётся в Нетландию. Он и не надеялся, что они захотят остаться здесь с ним. Конечно, если так, он будет рад, но такая возможность казалась маловероятной. Счастливее всего команда была в пути или на деле, а сейчас их задача состояла в том, чтобы притвориться дружелюбными пиратами, которые устраивают праздник для новых друзей, Потерянных мальчиков. И, судя по всему, трюк должен сработать.

Джеймс улыбнулся, глядя на парней, игравших задорный мотивчик, пока остальные танцевали. На камнях в отдалении устроились русалки, которые не были приглашены. Джеймса не радовало их присутствие, хотя они держались в стороне.

Сми превзошёл себя, готовя для Потерянных мальчиков: гостей ждали жареные цыплята, булки пышного хлеба, головки сыра, пряный яблочный сидр, шоколадное печенье, пирожные, выпечка со сладким кремом, печёные яблоки с карамельным соусом, фрукты в шоколаде, коврижки, сахарное печенье, миски взбитых сливок, лимонный творог и, разумеется, громадный шоколадный торт (хотя он всё ещё находился на кухне, ожидая своего торжественного появления, когда праздник будет в полном разгаре).

По просьбе Джеймса Сми поставил посередине стола железный будильник сестричек, чтобы отслеживать действие снотворного. Всё шло по плану, не считая русалок. Джеймс уже пожалел, что нанёс им визит, хотя ему удалось наконец прогнать ужасные образы, которые они создали у него в голове. Он вновь почувствовал себя собой: смелым, непоколебимым, знающим, что делать при любой опасности, как в случае с кракеном и «Летучим голландцем». Он рассмеялся, увидев Питера Пэна, который летал над русалками и кувыркался в воздухе, приводя последних в восторг. И всё же Джеймс не мог справиться с завистью к старому доброму Питеру, который всегда легко заводил друзей. Хотелось бы ему иметь такой дар, особенно сейчас в Нетландии.

В этот момент Питер приземлился на палубу рядом с Джеймсом. Он огляделся по сторонам и, казалось, остался доволен увиденным.

– Привет, пират! – Питер смерил его взглядом. – Мне нравится твой камзол. Тебе очень идёт.

– Добро пожаловать, Питер. Я так рад, что ты решил прийти. А где другие Потерянные мальчики и Динь-Динь? Сми подготовил для вас пир горой.

– Ты счастлив, Джеймс? Я говорил с русалками. Они сказали, что ты огорчён. – Питер с недоверием разглядывал Джеймса и корабль.

– Ты ведь знаешь, какими бывают русалки. Уверен, они просто дразнились, и, боюсь, я сам им это позволил. Да, долго же я сюда добирался. – Джеймс улыбнулся Питеру. Некоторые воспоминания Джеймса о Питере и времени, которое он провёл в Нетландии ребёнком, были расплывчатыми, словно в густом тумане. Теперь, когда он вернулся домой, часть воспоминаний начала проясняться. Он вспомнил, например, что чувствовал себя в Нетландии как дома с самого первого мига.

– Вижу, ты чувствуешь себя как дома, – произнёс Питер, улыбаясь. – Кажется, ты в самом деле счастлив быть здесь. Во всяком случае, выглядишь счастливее других взрослых, которых я встречал. – А затем, положив пальцы в рот, Питер громко свистнул и крикнул: – Заходите, Потерянные мальчики, это не ловушка! – В считаные мгновения Потерянные мальчики присоединились к Джеймсу и Питеру на палубе корабля. Джеймс был так счастлив находиться в окружении старых друзей. Сердце разрывалось от радости при звуке их смеха и при виде восторга на их лицах. Вот что он должен был почувствовать, когда прибыл сюда. Вот почему он всю свою жизнь искал Нетландию: чтобы воссоединиться с друзьями.

– Разумеется, не ловушка, дорогой друг, – заверил его Джеймс, смеясь и стыдясь того, что всё с точностью до наоборот. Он больше не боялся, что план не сработает, но переживал из-за того, что вот-вот предаст друзей.

– Ты помнишь Потерянных мальчиков, – сказал Питер. Не успел Джеймс поздороваться, как непоседы атаковали банкетные столы, устраивая беспорядок.

– Где торт? Нам обещали шоколадный торт! – возмутился Фокси, обыскивая стол с Кабби и Скунсом, переворачивая цыплят так и сяк. Сми с трудом успевал за ними подбирать. Джеймс не сдержался от смеха, наблюдая за тем, как Сми ловит подбрасываемых в воздух цыплят.

– Вечно эти взрослые врут! Мы так и знали, что торта не будет! – воскликнул Кролик, распаляя Потерянных мальчиков, которые теперь окружили Джеймса с сердитыми лицами.

– Угу, уходим! Нет никакого торта! – сказали Близнецы, топая ногами и сжав кулаки. – Мы здесь ради торта!

– Тише, мальчики, успокойтесь, – сказал Джеймс, смеясь. – Сми! Думаю, пора выносить торт! – крикнул он, раскинув полы своего пиратского камзола, словно вместо палубы стоял на сцене.

Сми поспешил на камбуз и в считаные мгновения выкатил гигантский шоколадный торт. Это кондитерское произведение искусства было даже больше того, которое Джеймс купил в пекарне для сестричек. Торт был покрыт толстым слоем шоколадной глазури, а сверху взгромоздилась крупная реплика «Весёлого Роджера», вырезанная из шоколада. Сми даже умудрился добавить флаг с черепом и окрещёнными костями. Настоящее чудо. Потерянные мальчики едва не сшибли Сми с ног, окружая торт. Беднягу на несколько мгновений закрутило, словно волчок.

– Джентльмены, прошу! – крикнул Сми, пытаясь раздать им тарелки. Вот только Потерянным мальчикам они не были нужны. Они отщипывали пригоршни торта руками и с жадностью заталкивали их прямо в рот, откусывали большие куски от шоколадного «Весёлого Роджера», пачкая руки и лица.

Джеймсу было так радостно наблюдать, что его друзья отлично проводят время. Он просто стоял, смеясь и любуясь картиной. Ему казалось, что он на шаг приблизился к тому, чтобы воскресить дружбу с Питером и Потерянными мальчиками. Сми быстро отрезал два куска торта, положил их на тарелки и принёс Питеру и Джеймсу.

– Угощайтесь, господа, – сказал он, подавая десерт.

– Да что это с тобой? Почему ты так нервничаешь? – спросил Питер, с недоверием глядя на Сми.

– Пустяки, юный господин, просто... – начал он с довольно тревожным видом. – Дело в том, что вокруг корабля плавает крокодил... Да, крокодил, и мне бы не хотелось, чтобы кто-либо из наших озорных друзей свалился в воду.

Джеймс знал, что Сми тревожит отнюдь не это, да и лгать он толком не умел, но Питер, казалось, ничего не заметил. Сказать по правде, Джеймс так хорошо проводил время с друзьями, что почти позабыл о том, что торт сдобрили снотворным, и в считаные мгновения нужно будет действовать быстро, если они хотят поймать Динь-Динь и тайно перевезти её во Многие королевства.

– О, не бери в голову. Тут недалеко его лагуна; он приплыл только затем, чтобы послушать музыку, – сказал Питер, поглощая торт.

– Да, спасибо, Сми. Уверен, Потерянные мальчики хорошо знакомы со всеми видами существ, населяющих эти края. Не переживай, – добавил Джеймс, гадая, где же Динь-Динь. Он не рассчитывал, что торт подадут до того, как она прибудет. А учитывая скорость, с которой Потерянные мальчики заталкивали десерт в рот, они должны были уснуть раньше, чем фея сюда доберётся. Тогда она, конечно же, поймёт, что это ловушка. – Где твоя подружка-фея? – спросил он Питера, который ответил ему с набитым шоколадом ртом.

– Она там, с русалками, – сказал Питер, и Джеймс увидел, как её искрящийся свет проносится среди русалок, певших под музыку, которую играли парни на «Весёлом Роджере». Маллинс, Джукс, Дэмиен Солт и остальные, казалось, чудесно проводили время. Джеймсу даже подумалось, не позабыли ли они об их тайном плане.

– Будем рады, если она к нам присоединится, как и русалки, – сказал Джеймс.

– Русалки не едят торты, – заметил Питер, смеясь.

– Разумеется, нет, как глупо с моей стороны. Я могу им что-нибудь предложить? Интересно, что больше придётся им по вкусу? А вот феи любят сладкое, это я знаю. Возможно, Динь-Динь не устоит перед птифурами; их размер для неё в самый раз. – Джеймс заметил, что у Питера начинают слипаться глаза. Скоро он и Потерянные мальчики уснут, и Джеймсу придётся действовать быстро. Он не хотел разрушить приятное впечатление, которое произвёл на друзей этой ночью. И ему как никогда сильно захотелось, чтобы в обмане не было нужды.

– О да, она обожает маленькие пирожные. У вас есть с лимоном? Это её любимое! – сказал Питер и позвал Динь-Динь. – Динь! Динь! У них есть маленькие пирожные! – произнёс он, затем свистнул, чтобы Динь подлетела к нему. Джеймс подмигнул Сми: условный сигнал, чтобы тот прыснул немного снотворного на пирожное феи перед тем, как его подать. Динь-Динь была как всегда ослепительном и дерзкой. А ещё она была совсем крошечной. Достаточно малюсенькой, чтобы легко поместиться в кулаке, и достаточно самонадеянной, чтобы из него высвободиться.

– Здравствуй, Динь-Динь, Сми сей час принесёт для тебя пирожные, – сказал Джеймс, улыбаясь фее. – Я так рад тебя видеть, рад видеть всех вас. Мои детские воспоминания об этом месте расплывчаты, поэтому не терпится узнать всех вас снова. Я читал о вас многие годы и должен признаться: у меня такое чувство, словно мы все добрые друзья. – Динь-Динь лишь свирепо на него посмотрела, уперев руку в бок. Ему даже подумалось, уж не чувствует ли она, что он замыслил недоброе. Джеймс знал: Динь-Динь считает, что ему нельзя доверять, и, пожалуй, она права (как-никак он собирается её похитить). И всё же ему было больно от того, что она такого о нём мнения, хотя он ничего не сделал (по крайней мере, такого, о чём ей было бы известно), чтобы вызвать её недоверие. – Питер, я всегда размышлял над тем, почему в Нетландии одни лишь Потерянные мальчики и нет Потерянных девочек, – признался Джеймс.

– Потому что девочки слишком умны, чтобы выпасть из колясок, – ответил Питер, смеясь.

Динь-Динь продолжала смотреть на Джеймса исподлобья. Его ранило её недоверие, и он подумал: «Быть может, даже к лучшему, что я увезу её во Многие королевства». Ему не хотелось, чтобы она препятствовала их с Питером дружбе.

– О, взгляните, Сми несёт пирожные для Динь, – сказал Джеймс.

Сми поставил на стол маленькую тарелку. Хотя для человека такие пирожные были на один зубок, крошечной фее-мастерице даже одного из них было бы предостаточно. И всё же Сми выложил на блюдце целую горку разноцветных кексиков. Джеймс заметил, что Сми посыпал их снотворным, перемешанным с сахарной пудрой так, чтобы ни Динь, ни Питер этого не заметили.

– А что передать твоим подругам-русалкам? Перед чем они не устоят? – спросил он, косясь на русалок. Джеймс не ожидал, что русалки приплывут. Нужно было придумать способ их усыпить, иначе они увидят, как Джеймс улетает на «Весёлом Роджере» с Динь, Питером и Потерянными мальчиками.

Динь-Динь понюхала предложенное угощение, сморщила нос и топнула ножкой. Из-под крошечных стоп поднялась фейская пыльца. Динь сердито показала пальцем на Сми.

– Пирожное очень вкусное, милая, уверяю тебя, – сказал Джеймс, но Динь-Динь была твёрдо настроена против него. Она упёрла руки в боки и сверлила его взглядом. – Может, попросить Сми принести что-нибудь другое? – спросил он, но было слишком поздно: Питер и Потерянные мальчики стали засыпать на ногах, шатаясь из стороны в сторону. Динь-Динь в панике попыталась разбудить Питера, но он и Потерянные мальчики попадали на палубу с громким «бух». Динь-Динь подлетала к каждому из Потерянных мальчиков по очереди, пытаясь их разбудить, но все они крепко спали.

– Проклятая фея! – воскликнул Джеймс, обращаясь к Мёрфи, который сидел в этот момент в вороньем гнезде, готовый сбросить сеть по сигналу.

Она обрушилась вниз каскадом, накрывая Динь. Фея завозилась под сеткой, отчаянно пытаясь высвободиться, но ловушка была слишком тяжёлой для такого крошечного создания. Джеймс по-прежнему не знал, как быть с русалками, но времени не оставалось. Придётся сочинить какую-нибудь историю, чтобы объяснить, почему он покинул Нетландию в такой спешке со всеми на борту. Парни прекратили играть музыку и валять дурака и заняли позиции. Однако Джеймс приказал им вернуться к инструментам, чтобы русалки не заподозрили неладное. Он посмотрел на железный будильник, отмечая время. Прежде чем отправляться во Многие королевства, он хотел убедиться, что у них ещё достаточно времени и действия снотворного хватит на дорогу туда и обратно. А с пыльцой Динь путешествие будет быстрым. И тут вдруг случилось то, чего Джеймс не ожидал: к крокодилу которого ранее заметил Сми, присоединилась его братия, и теперь они кружили вокруг корабля. Казалось, крокодил не сводил глаз с Джеймса, и в этот момент Джеймс понял: всё пропало. В считаные мгновения воцарился хаос. Джеймс даже не сообразил, как это случилось; он очутился в водовороте безумия. Не успел он и глазом моргнуть, как русалки, желая узнать, что привлекло крокодилов, подплыли это выяснить. Сообразив, что Джеймс и его команда затеяли, они присоединились к крокодилам и окружили корабль. Они принялись толкать «Весёлого Роджера», раскачивая его взад-вперёд. Джеймс пошатнулся несколько раз, теряя равновесие, среди Потерянных мальчиков, которые по-прежнему крепко спали. Наконец он подошёл к Динь-Динь, не оставлявшей попыток выбраться из- под сети. Джеймс вытащил нож из сапога, разрезал ловушку и потянулся к Динь-Динь. А та больно укусила его за руку!

– Ай, гадкая малявка!

Вдруг они оба покатились в противоположную часть корабля: русалки с крокодилами раскачивали корабль до того сильно, что Джеймс едва не упал в океан с крепко сжатой в кулаке Динь-Динь. Банкетные столы скользнули мимо него, скидывая кушанья в воду. Свободной рукой Джеймс воткнул в палубу нож и не отпускал его, чтобы не оказаться за бортом.

– Скайлайтс, Маллинс и Сми, хватайте Потерянных мальчиков и не дайте им упасть за борт! – крикнул Джеймс. Он отчаянно искал глазами Питера, но не мог его найти. – Думаю, Питер за бортом. Найдите его, кто-нибудь! – скомандовал Джеймс. Корабль грузно вернулся в прежнее положение. Динь-Динь билась в ладони Джеймса; он боялся, что сжимает её слишком сильно, но не мог найти банку, или коробку, или что угодно, чтобы запереть её там, откуда она не сможет улететь. Как глупо, что он не позаботился об этом заранее! Она всё кусала его руку, снова и снова, заставляя его в ярости трясти кулаком, от чего фейская пыльца оседала по всей палубе, поднимая корабль в воздух. Всё происходило гораздо быстрее, чем он рассчитывал. Джеймс не был готов вести корабль во Многие королевства; сперва нужно было убедиться, что с Питером и Потерянными мальчиками всё в порядке, и как ему быть с русалками по возвращении? – Сми, ты всех досчитался? – спросил Джеймс. Корабль оторвался от воды. Всё шло совсем не по плану, но Джеймс был намерен справиться с ситуацией.

– Всех, кроме Питера; русалки как раз его ищут, – сказал Сми. – Господин! Что вы делаете? – Корабль поднялся выше в воздух. – Как же Питер? – спросил Сми, глядя за борт.

Джеймс ринулся в его сторону, ища Питера внизу глазами.

– Это не я, Сми, а фейская пыльца. Думаю, она ведёт нас обратно во Многие королевства.

– Тогда остановите её, господин! – сказал Сми, прищуриваясь, чтобы разглядеть происходящее внизу. – Мы не можем улететь, не убедившись, что Питер в порядке. И как быть с русалками? Они непременно расскажут ему обо всём.

– Им не придётся! – произнёс голос сверху. Повернувшись, Джеймс увидел, что Питер летит к нему на большой скорости, направив на него меч. Джеймс ещё никогда не видел Питера таким серьёзным и таким взбешённым. Это застало его врасплох и отнюдь не прибавило ему уверенности. – Отпусти её, а не то я снесу тебе голову! – сказал Питер, приземлившись на палубу с поднятым мечом и суровым выражением лица. – Динь, Динь! Ты в порядке? – крикнул он. Она ответила, снова укусив ладонь Джеймса.

– Ай! – вскрикнул Джеймс, выпуская её, вот только Динь оказалась недостаточно проворной – капитану тут же удалось поймать её на лету. Она билась у него в ладони, пока он отражал нападение Питера свободной рукой и недоумевал, зачем ему это. Всё пошло наперекосяк. Не этого он хотел. Джеймс всё испортил; он понял это по глазам Питера. Ему так отчаянно хотелось завести друзей, лучших друзей, а теперь он стал врагом самого главного из них.

– Питер, нам нечего делить. Всё должно было произойти по-другому. Я лишь хотел... – Однако Джеймс так и не договорил: им завладела боль. Она промчалась от ладони до плеча, словно удар молнии. Боль была ослепляющей, всеобъемлющей и такой невыносимой, что он едва не потерял сознание.

Он не понимал, что происходит, пока не увидел, как его отрубленная кисть проносится по воздуху, продолжая сжимать Динь-Динь. Они перелетели за борт и канули в воду внизу. Происходящее казалось нереальным. Как и всё, что случилось с тех пор, как Джеймс спас Чёрную Бороду от кракена. Пират в который раз задумался, не сон ли это. Он всем сердцем этого желал. Вот если бы он сейчас крепко спал в Мёртвом лесу, видя сон о своей судьбе в Нетландии, которой удалось избежать, или хотя бы дома, воссоединившись с матерью. Он мечтал оказаться где угодно, только не здесь.

Время словно замедлилось, пока Джеймс смотрел, как к нему приближается вода, и на поджидавших его там крокодилов. Он беззвучно взмолился о том, чтобы после смерти ему удалось как-нибудь присоединиться к Чёрной Бороде на кладбище кораблей. Как вдруг прежде, чем Джеймс упал в лагуну, из ниоткуда возник «Весёлый Роджер». Он спикировал вниз и поймал капитана, не дав ему упасть в голодные зубастые пасти. Руке Джеймса повезло меньше.

– Динь-Динь! – закричал Питер, ныряя в воду за облизывавшимся крокодилом. Джеймс подумал, что чудище, должно быть, сожрало фею вместе с его рукой.

После чего всё погрузилось во тьму.

ГЛАВА XVI

Лабиринт печали

Проснувшись несколько дней спустя, Джеймс обнаружил две вещи: во-первых, на прикроватной тумбочке лежал жуткого вида крюк, а во-вторых, похоже, отныне он стал главным врагом Питера Пэна. Ни то, ни другое ему не понравилось. Сми удалось перевезти их в тайную часть Нетландии, куда никто из Потерянных мальчиков не посмеет сунуться, – к Лабиринту печали. Это вселило ужас в и без того израненное и перепуганное сердце Джеймса.

– Вы наконец проснулись, господин, – радостно произнёс Сми, сидевший у его постели. На лице Сми читалось беспокойство, глаза были усталыми и слипались от недосыпа.

– Убери эту мерзость, Сми. Не хочу её видеть, – попросил Джеймс, содрогаясь при виде крюка на прикроватной тумбочке.

– Конечно, господин, – ответил Сми, убирая крюк в ящик. – Вы ещё не скоро сможете его носить, вам сначала нужно поправиться, но Джуксу пришлось попотеть, чтобы смастерить его для вас.

– Поблагодари его за меня, – сказал Джеймс с усталой улыбкой.

– Парни испытают такое облегчение, узнав, что вы в порядке. Мне принести вам поесть перед тем, как вы подниметесь, чтобы произнести речь? Я выложил для вас вещи, чтобы вы выглядели соответствующе, обращаясь к команде. Знаю: они очень ждут ободряющих слов от своего капитана теперь, когда вы встали на ноги, – сказал Сми.

– Да, было бы неплохо. Спасибо. О, Сми, Динь-Динь выжила?

Сми улыбнулся:

– Полагаю, да, господин.

Когда Сми вышел из комнаты, Джеймс снял ночную рубашку и облачился в пиратское одеяние. Сми умудрился отстирать кровь с манжеты его рубашки и камзола. Ему даже удалось спасти шляпу, перо осталось цело. Собравшись, Джеймс подошёл к письменному столу, в котором лежало волшебное зеркало Люсинды и обувные пряжки. Он открыл ящик, вытащил пряжки, которые ему подарил Чёрная Борода, и пристегнул их к чёрным сапогам. Возможно, будь они на нём, когда Джеймс пытался похитить Динь-Динь, он бы не лишился руки и друзей. Что ж, он не собирается разлучаться с остальными друзьями впредь. Он сохранит память о Чёрной Бороде, нося пряжки, которые тот ему подарил. И никогда не отпустит от себя Сми. По крайней мере этого у него не отнять.

Он не удивился, увидев лицо Люсинды в отражении внутри ящика. При виде её жестоких и хитрых глаз на него накатила волна страха.

– Здравствуй, Джеймс.

– Всё пошло не по плану. У меня не получилось поймать Динь-Динь.

– Напротив, всё прошло как надо. – Люсинда смеялась и, казалось, совсем не удивилась услышанной новости.

– Я потерял руку, пытаясь похитить Динь-Динь для тебя. И Питер с Потерянными мальчиками теперь знают, что я замышлял. Ума не приложу, как мне теперь её поймать. – Сокрушительная тяжесть провала, словно якорь, тянула Джеймса на дно.

– Мы знаем обо всём, Джеймс. Про твою руку и крокодила, что Питер и Потерянные мальчики тебя ненавидят. Всё это написано в Книге сказок. Происходит то, что всегда должно было произойти, – сказала Люсинда, её лицо дёргалось, черты искажались. Казалось, она пыталась прогнать кого-то невидимого, отмахиваясь от него руками. Джеймс устал, и у него не было сил терпеть сумасшествие Люсинды. В этот миг ему хотелось лишь одного – умереть. – А крокодил уже рас-пробовал твою кровушку, – произнёс голос в зеркале, но он принадлежал не Люсинде – её губы в этот момент не двигались. Это было жутко. Джеймсу показалось, что он заперт в кошмаре с безумными ведьмами и не в силах из него выбраться.

– Кто это? Кто говорит? В каком это смысле: «распробовал кровушку»? – спросил Джеймс, опуская взгляд на свою руку. Страх и ужас внутри него нарастали.

– По крайней мере, теперь ты будешь слышать, когда зверь приближается. Той ночью крокодил проглотил не только твою ладонь. В его животе тикает наш будильник, – произнёс ещё один голос в зеркале, тоже не принадлежавший Люсинде.

– Так вы не собирались исполнять моё заветное желание? – спросил Джеймс, снова глядя на руку. – Цирцея предупреждала, что здесь меня ждут ужасные потери. Мне следовало её послушать.

– Да, Джеймс, тебе следовало послушать Цирцею; она говорит только правду. В отличие от меня, – сказала Люсинда.

– Так я застрял здесь навеки. И всё было напрасно.

– Нет, Джеймс, ты нам очень помог. Без тебя мы бы никогда не отправили брошь, серьги и книгу в Лондон. Когда Чёрная Борода предал нас, похитив наши сокровища, мы поняли, что дотянемся до мира живых только с твоей помощью, – сказала Люсинда, и к её смеху присоединился дуэт других смеющихся голосов в зеркале. Джеймс понял, что это её сёстры, сестрички, о которых ему столько доводилось слышать.

– Хотя бы одно обещание Чёрной Бороде ты всё же сдержал – обзавёлся пиратским прозвищем, не правда ли, капитан Крюк? – заметила Люсинда, презрительно и гадко смеясь.

Джеймс ударил кулаком по столу, а потом снова и снова. Звук смеха сестричек становился громче, отчего у него закружилась голова.

– Жаль, я не могу поговорить с Цирцеей, – сказал он, опуская голову в отчаянии. – Жаль, я не могу сказать, как сожалею о том, что её предал. Жаль, её сейчас здесь нет, – сказал он, и слёзы покатились по его щекам.

– Я здесь, Джеймс, – раздался вдруг мелодичный знакомый голос. Джеймс поднял взгляд и увидел в зеркале лицо Цирцеи. Она казалась неземной и очаровательной, а ещё преисполненной невероятной печали.

– Цирцея? Ты заодно с ними? Ты тоже меня предала?

– Нет, Джеймс. Наверное, ты попросил зеркало меня показать, – ответила Цирцея. – Я предупреждала, чтобы ты не доверял моим матерям.

Джеймс видел, что ей искренне его жаль.

– О, Цирцея, как мне теперь вернуться домой? Всё пошло совсем не так, моя судьба должна была сложиться иначе, – сказал Джеймс.

– Это и есть твоя судьба, с точки зрения моих матерей. Жаль, ты не использовал данную мной возможность её изменить, Джеймс. Я говорила, что в Нетландии тебя ждут лишь потери и разбитое сердце, и всё же ты выбрал этот путь. Ты выбрал довериться моим матерям, и я глубоко опечалена постигшей тебя судьбой. – Казалось, ей хотелось дотянуться до него сквозь зеркало, чтобы утешить, и Джеймс жаждал этого всем своим естеством.

– Они обещали сделать меня снова юным, превратить меня в Потерянного мальчика. Я должен был попытаться. Ты ведь знаешь: это и есть моё сокровенное желание.

– Мои матери солгали тебе, Джеймс. Единственный, кто способен на такое, – Питер, – сказала Цирцея.

– Питер? Почему же ты мне не сказала? Я мог просто его попросить? Единственное, чего мне всегда хотелось, – быть ему другом, – сказал Джеймс.

– Я не смогла разбить тебе сердце, Джеймс. Питер никогда не желал, чтобы ты был Потерянным мальчиком. Это он позаботился, чтобы тебя тогда нашли, из-за него ты покинул Нетландию. О, как жаль, что ты не принял моё предложение. С моим заклинанием ты бы смог улететь на своём корабле куда пожелаешь. Я надеялась, оказавшись в Нетландии, ты поймёшь, что для тебя здесь нет жизни, и вернёшься в Мёртвый лес, чтобы поселиться с нами. Мне так отчаянно хотелось изменить не только твою, но и судьбы многих других, но, кажется, я опять потерпела неудачу. – Цирцея была убита горем. Джеймс видел, какой беспомощной она себя ощущает перед лицом его трагедии.

– Разве ты не можешь заколдовать мой корабль теперь, чтобы я добрался к вам или в Лондон? – спросил Джеймс.

– К сожалению, нет. Ты можешь вернуться лишь с помощью пыльцы Динь-Динь.

– А нужна ли была Динь-Динь твоим матерям или и это ложь?

– Они знали: Питер сделает всё, чтобы её защитить, а они обещали ему врага. И теперь он у него есть. Ты.

– Получается, я застрял здесь навеки, как и мечтал. Твои матери сочтут это забавным, – сказал капитан с усмешкой.

– Полагаю, да, – сказала Цирцея. Её взгляд скользнул влево, словно она пыталась что-то расслышать. – Что это за звук? – спросила Цирцея.

Джеймс сразу понял, о чём она.

– Мы у Лабиринта печали. Ты слышишь убитых горем матерей, неустанно ищущих потерянных сыновей, – ответил Джеймс, вспоминая о том, что ему рассказали русалки.