Серена Валентино - Матушка Готель. История старой ведьмы

Литературно-художественное издание

DISNEY. ЗЛОДЕИ ДИСНЕЙ. НЕРАССКАЗАННЫЕ ИСТОРИИ



Серена Валентино



МАТУШКА ГОТЕЛЬ

ИСТОРИЯ СТАРОЙ ВЕДЬМЫ



Руководитель направления Т. Суворова

Ответственный редактор С. Мазина

Младший редактор Ю. Пичугина

Художественный редактор И. Успенский

Технический редактор О. Лёвкин

Компьютерная верстка Е. Коптевой



MOTHER KNOWS BEST

Copyright © 2020 Disney Enterprises, Inc.

All rights reserved.




Посвящается Эрику Расселу, Саре Кук, Крис Лир, Линде Сиквист-Кляйн, Джошуа Лрчеру и Дэрику Робертсону за ваши неизменные любовь и поддержку на протяжении многих лет


Глава I

Королева мёртвых

Надёжно укрывшись от посторонних глаз, в чаще Мёртвого леса жила семья ведьм. Их серый каменный особняк располагался на самом высоком холме, с которого открывался вид на бескрайние заросли безжизненных деревьев с хрупкими, похожими на длинные цепкие руки ветвями.

Тот лес окружали неприступные заросли розовых кустов с маленькими, прекрасно сохранившимися бутонами роз, которые цвели, несмотря на то, что сами растения были мертвы дольше, чем помнил кто-либо из живых. Здесь пролегала граница между землями живых и лесом мёртвых. Живущие в лесу ведьмы редко пересекали эту границу, чтобы причинить вред тем, кто жил на другой стороне. Взамен они просили лишь одно: тела мёртвых.

Ведьмин лес был не просто полон безжизненных деревьев. В этом месте покоились мёртвые – по крайней мере, так говорили жители окрестных поселений. Они считали лес кладбищем, которое запрещено посещать, а ведьм – его смотрительницами, хотя в глубине души они знали, что их умершим близким не найти покоя в этом месте, которое должно было стать их вечным пристанищем.

Но в нашей истории речь пойдёт не о том. Это рассказ о трёх сёстрах-ведьмах: Хейзел, Примроуз и Готель – и их матери Мани, ужасной королеве мёртвых, одной из величайших и самых страшных ведьм всех времён.

Мани никогда не скрывала, что дочери были для неё разочарованием, ведь, несмотря на то что сёстры родились в один день, они были совершенно не похожи друг на друга. Всему магическому миру было известно, как почётно иметь трёх одинаковых сестёр-ведьм. Считалось, что они пользуются особым уважением среди богов, так как обладают большей силой и магическими способностями, чем обычные ведьмы. Хотя Готель и её сёстры были в сущности тройняшками, сложно было отыскать более непохожих друг на друга девушек.

Начнём с Готель, которая была младше своих сестёр всего на несколько часов. У неё были волосы цвета воронова крыла, смуглая кожа и большие выразительные серые глаза. Густые, дикие, непослушные волосы девушки часто были полны маленьких веточек или сухих листьев от того, что она нередко отправлялась в Мёртвый лес вслед за своими сёстрами и бродила по местному кладбищу. Когда Готель отрывала взгляд от одной из своих драгоценных книг достаточно надолго, чтобы обратить внимание на происходящее вокруг, окружающим тут же бросалась в глаза её харизматичная внешность, притягивающая к себе всех присутствующих. Готель была вдумчивой, прагматичной молодой девушкой, редко поддающейся эмоциям и сосредоточенной исключительно на том, чтобы в конце концов унаследовать место своей матери в лесу мёртвых. Лишь одно она считала более важным – благополучие своих сестёр.

Хейзел, старшая из сестёр, была высокой и робкой девушкой с большими светло-голубыми глазами. Блестящие серебряные волосы ведьмы каскадом ниспадали на её плечи, словно саван. Она передвигалась бесшумно, как призрак, как богиня, что было вполне уместно, учитывая, где жили они с сёстрами. Хейзел была тихой и чрезвычайно чуткой молодой девушкой, всегда готовой выслушать проблемы своих сестёр и поддержать их.

Осталось рассказать о Примроуз. Она была обладательницей поразительно рыжих волос, блестящих зелёных глаз, нежно-персикового цвета лица и лёгкой россыпи веснушек на носу. Средняя сестра была легкомысленной, весёлой и всегда готовой к приключениям. Девушка полностью отдавалась своим эмоциям, что порой раздражало её сестёр и приводило к ссорам.

Большую часть своего времени сёстры проводили в Мёртвом лесу, исследуя мавзолеи и читая имена на надгробиях. Это место казалось им маленьким городом мёртвых. Девушки часами бродили по кладбищу, усеянному красивыми, богато украшенными надгробиями, статуями и склепами, проходя мимо которых, они нараспев зачитывали имена умерших.

В Мёртвом лесу время тянулось неспешно, и, чтобы заполнить длинные, скучные дни, которые обычно посвящались прогулкам, юным девушкам пришлось придумать себе занятия по душе. Хейзел нравилось брать с собой в лес листы тонкого пергамента и уголь, чтобы запечатлеть некоторые из самых изысканных и декоративных надгробий. Она называла это «сделать оттиск». Иногда на одном из надгробий Хейзел попадалось какое-нибудь особенно интересное или забавное имя, и она делала его оттиск просто на память. Позже она находила имя этого человека в оплетённой кожей книге своей матери, в которую были записаны все данные о людях, похороненных в лесу. Эти занятия позволяли девушке чувствовать себя менее одинокой. Дело не в том, что дружбы сестёр было недостаточно, просто ей нравилось представлять некоторых умерших своими друзьями. Сёстры жили в Мёртвом лесу совершенно одни, если не считать их матери, которая постоянно была занята и при каждой возможности стремилась уединиться для занятий магией, почти не оставляя себе времени на общение с дочерьми. Так что Хейзел находила утешение, читая о мёртвых в книге своей матери и представляя, что знакомится с людьми, которые обрели покой в этом лесу.

Примроуз часто брала с собой свой алый мешочек на завязках, в котором лежали моток ленты, маленький серебряный нож и всевозможные пожелания, которые девушка написала на ярко-красном пергаменте, чтобы повесить на ленточки на ветках мёртвых деревьев. Это так похоже на Примроуз: привносить краски в этот унылый мир. Как будто она была создана для того, чтобы наполнить жизнь красотой, которая, казалось, следовала за девушкой, куда бы та ни пошла. Примроуз считала, что по ночам, когда они с сёстрами уже спят, мёртвые бродят по лесу и читают её пожелания. Девушка надеялась, что мёртвые полюбят свою загробную жизнь. Она хотела, чтобы этот лес стал для них живописным пристанищем, а не унылым серым пейзажем, каким он был на самом деле.

В отличие от своих сестёр, Готель была более приземлённой, а её взгляд всегда был устремлён в будущее. Всякий раз, когда девушка отправлялась в лес со своими сёстрами, она брала с собой одну из книг матери. Книгу она прятала в карман юбки, когда мать не обращала на неё внимания. В то время как сёстры останавливались, чтобы сделать оттиск надгробия или повязать пожелания на деревья, Готель никогда не упускала возможности почитать. Иногда она читала вслух сёстрам, но обычно с головой погружалась в другой мир – мир магии, в котором отчаянно желала жить. И этот день не стал исключением.

– Готель! Ну же, подвинься! Ты загородила надгробие, которым я хотела заняться! – Готель подняла глаза на Хейзел, неодобрительно смотрящую на неё сверху вниз. Солнце находилось прямо за спиной старшей сестры, создавая мерцающий ореол, который делал её ещё более похожей на призрака.

– Но Хейзел, мне здесь удобнее. Разве ты не можешь подыскать для оттиска какое-нибудь другое надгробие? – спросила Готель, прищурившись, чтобы лучше видеть сестру.

Хейзел вздохнула: «Пожалуй».

Готель проследила за сестрой, прогуливающейся в ярких лучах заходящего солнца, которое окрашивало обычно унылый пейзаж Мёртвого леса в чудесный оранжево-розовый цвет. Это было любимое время суток Готель, волшебный час. Она читала о земле, где вечно царят сумерки, и гадала, каково это – жить в таком месте.

– Не уходи слишком далеко, Хейзел! – крикнула Готель. – Скоро стемнеет, и мама велела нам в это время быть дома.

Хейзел ничего не ответила сестре, но Готель знала, что та её услышала. Когда-то Готель читала о сёстрах-ведьмах, которые могли читать мысли Друг друга. Девушка знала, что у них троих всё обстоит совсем не так – вернее, не совсем так, – но тем не менее они действительно понимали друг друга. По крайней мере, так это называла их мать: «понимание». Ещё в детстве каждая из девочек знала, что чувствуют другие. Сёстры не умели мысленно общаться друг с другом, поэтому не могли передать мысли дословно, однако они чувствовали эмоции, благодаря которым могли угадать, о чём думает каждая из них. Поискав в книгах термин «понимание», Готель решила, что, скорее всего, это понятие было выдумано её матерью, так как ей так и не удалось найти об этом ни одного упоминания. Девушка задумалась, смогут ли они позднее, когда научатся магии своей матери, читать мысли друг друга.

– О чём ты думаешь, Готель?

Взглянув на Примроуз, которая стояла в окружении красивых ярко-красных сердечек, висящих на тёмных, изогнутых ветвях деревьев, Готель рассмеялась. Средняя сестра явно не сидела без дела, пока она читала свою книгу.

– Кажется, ты чем-то расстроена, Готель. Что случилось? – спросила Примроуз, нахмурив брови.

– Ничего, Прим. – Готель вновь погрузилась в чтение книги.

Примроуз сунула моток ленты и маленький ножик в свой мешочек, подошла к сестре и села рядом с ней.

– Правда, скажи мне, в чём дело? – спросила девушка, накрыв своей ладонью руку сестры.

Готель вздохнула:

– Всё дело в маме. Я не понимаю, почему она не хочет научить нас магии. Каждое поколение ведьм в нашей семье передавало свои знания новым поколениям. Как мы сможем продолжить эту семейную традицию, если понятия не имеем, как использовать магию?

Примроуз сжала руку сестры и улыбнулась:

– Зачем ей это, если мама никогда не собирается умирать? Она всегда будет здесь, чтобы чтить память наших предков, так что не волнуйся. – Готель вскочила, раздражённо стряхивая налипшие листья со своего платья ржавого цвета. – Прошу тебя, Готель, не сердись! Забудь о маминой магии и просто веселись вместе со мной и Хейзел!

Слушая слова Примроуз, Готель было всё труднее сдерживать своё раздражение:

– Разве ты не понимаешь? Это ведь и наша магия тоже, а мама скрывает её от нас! Допустим, мама будет жить вечно, как и мы. Чем мы будем заниматься этими бесконечными днями?

В зелёных глазах Примроуз отразился блеск заходящего солнца.

– Мы будем заниматься тем же, чем обычно. Вместе бродить по этому лесу. Три сестры. Вместе. Навечно.

Готель любила своих сестёр, но они были слишком наивны, особенно Примроуз. Вполне довольные своей жизнью в лесу, они позволяли своей матери заниматься магией, не имея ни малейшего представления о том, как она работает. Примроуз, похоже, думала, что деревенские жители с радостью отдают им своих усопших родственников. Готель прекрасно понимала, что ей не стоит обсуждать эту тему с сёстрами, если она не хочет развеять их блаженное неведение, тем самым нарушив сестринское душевное равновесие.

– Мне очень нравится проводить с тобой время, Прим! Но разве ты не хочешь увидеть мир за пределами этого леса? Разве ты не хочешь жить своей собственной жизнью?

– Мы и так живём своей собственной жизнью, Готель! Не будь странной! – ответила Примроуз, в то время как Хейзел двинулась по тропинке в их сторону.

– Поверить не могу, что ты хочешь нас бросить! – воскликнула старшая из сестёр, услышав разговор девушек.

– Я не собираюсь вас бросать! Я хочу, чтобы мы всегда были вместе. Ты же знаешь, я не смогу жить без вас, но если мама откажется учить нас магии, я надеюсь, мы покинем эту глушь все вместе. Я хотела бы увидеть мир по ту сторону леса вместе со своими сёстрами. – Девушка снова вздохнула и продолжила: – Если мама не станет учить меня магии, я найду ведьму, которая это сделает. Мы ведьмы, но понятия не имеем, как использовать наши силы. Разве вас это не беспокоит?

– Тсс! – опасаясь, что Готель вот-вот выйдет из себя, Хейзел приложила палец к губам, призывая сестёр вести себя тише.

– Здесь нет мамы! Ты такая подозрительная, Хейзел! – Но тут сёстры услышали хруст ветки, прозвучавший в тишине Мёртвого леса громче, чем гром. – Тсс! Что это было?

Сёстры застыли в страхе. Никто не осмеливался жить в лесу, кроме ведьм. Это могла быть только их мать или кто-то из мертвецов, и девушки никак не могли решить, кого они боятся больше.

– Если мама услышала тебя, Готель, она наверняка пришла в ярость! – прошептала Хейзел.

– Тише! Не думаю, что это она! Может быть, кому-то удалось пробраться через ограду с той стороны! – прошептала Примроуз.

– Это невозможно. За всю нашу жизнь ещё никто не забредал в эти леса. Ни разу! – возразила Готель.

– Мама нам об этом не рассказывала, – ответила Примроуз, заставив Готель усмехнуться.

– Пожелай кто-либо из жителей окрестных деревень забраться в наш лес, у него бы ничего не вышло, сколько бы он ни пытался. Лес заколдован. Сюда могут войти лишь ведьмы, родные нам по крови. Ты же знаешь, как это работает, Прим! Я рассказывала об этом множество раз! – Поразмыслив над своими словами, Готель продолжила: – Хотя, если подумать, на самом деле мы не знаем, как это работает, не так ли?

– Почему ты всё время ведёшь себя так странно, Готель? О чём ты говоришь? – спросила Примроуз.

– Я говорю о маме! Она ведь ничему нас не учит! Я знаю всё это только потому, что прочла её книги!

– Всё потому, что матери виднее, как лучше.

Голос матери пронзил Готель, словно нож. Вдруг девушка ощутила тошнотворную лёгкую слабость и её колени подогнулись. Примроуз схватила сестру под руку, не дав той осесть на землю.

– Мама! Оставь Готель в покое! – воскликнула Примроуз, заслонив собой сестру.

Мани рассмеялась над своими дочерьми:

– Тут нет моей вины, Примроуз. Готель, как обычно, просто переволновалась. Причинить боль ей – то же самое, что навредить самой себе, а мне бы и в голову такое не пришло.

Мани стояла совершенно неподвижно и смотрела на своих дочерей. Длинные, прямые волосы женщины чёрной копной свисали по бокам, обрамляя её силуэт и создавая тени в ложбинках её пугающе худого лица, делая его похожим на оживший череп. Её огромные глаза были выпучены от ярости и сверкали из глазниц, вселяя ужас в сердца дочерей.

– Прошу, успокойтесь, девочки. Я здесь вовсе не для того, чтобы наказать Готель. Вы же не думаете, что я слышу все ваши мысли и слежу за каждым движением? Я уже много лет знаю, что Готель читает мои книги. Думаете, меня это волнует? Книги для того и нужны, чтобы читать! – Она снова рассмеялась. – Умница Готель. Хитрая, скрытная, озлобленная. Всё это время ты прятала книги в карманы и тайком уносила их в лес, чтобы почитать! – проговорила женщина голосом, полным смеси презрения и веселья.

Длинными тонкими пальцами Мани откинула волосы с лица, отчего оно стало казаться ещё более суровым. Сёстры-ведьмы поняли, что она собирается колдовать, потому что в тех редких случаях, когда мать занималась магией при них, она делала такой жест перед тем, как произнести заклинание.

– Хочешь увидеть моё колдовство, Готель? Желаешь увидеть, чему меня научила мать? Жаждешь научиться колдовать, как я? Что ж, смотри!

Мани подняла руки к небу, освещая тёмный лес серебряными вспышками молний, которые, искрясь и срываясь с кончиков пальцев, врезались в кроны деревьев, заставляя полыхать сухие ветви. Притянув к себе сестёр, Примроуз закричала:

– Мама, нет!

– Я взываю к старым и новым богам, вдохните жизнь в эти леса и воздайте должное каждой из нас! – взревела Мани, посылая в небо всё новые молнии, отчего над головой ведьм разразилась сокрушительная буря.

– Мама, остановись! Зачем ты это делаешь? Мы знаем, как ты могущественна. Я сожалею обо всём, что говорила о тебе. Прошу, прости меня! – взмолилась Готель, но Мани лишь рассмеялась, создав бурю вращающегося золотого света, который смешался с бушующей стихией и пролился дождём вокруг ведьм.

– Я взываю к старым и новым богам, вдохните жизнь в эти леса и воздайте должное каждой из нас!

Впитываясь в землю вместе с дождём, золотой свет пробуждал души, населявшие этот город мёртвых, маня их покинуть свои склепы и выбраться из могил. Кладбище наводнили ожившие скелеты, измученные и злые из-за того, что кто-то посмел нарушить их покой. На некоторых из них всё ещё сохранились остатки плоти и одеяний. Когда существа с болтающимися или отсутствующими конечностями двинулись к Мани, Готель заметила отвращение, проступившее на лицах сестёр. Но она сама при виде этих существ ощутила в себе силу, осознав, что однажды они будут принадлежать ей и подчиняться её приказам.

– Простите, что разбудила, мои дорогие, – сказала Мани своим рабам. – Но вам предстоит кое- что сделать. Жители одной из соседних деревень не желают отдавать нам своих мертвецов. Идите и приведите их всех ко мне.

Хейзел и Примроуз едва дышали от страха, но Готель, увидев, насколько могущественна её мать, застыла в благоговейном трепете. Девушке никогда не доводилось видеть, как мать управляет своими созданиями. От этого зрелища по её телу побежали мурашки. Готель не могла представить, как жителям окрестных деревень хватило смелости пойти наперекор столь могущественной ведьме. Веками мёртвых хоронили в этом лесу. Конечно, бывали случаи, когда местные крестьяне поднимали восстание и пытались бросить вызов ведьмам, однако последствия оказывались столь ужасны, что Готель была уверена – такого больше не повторится. В толпе мертвецов девушка заметила высокое, покорёженное существо, которое внимательно прислушивалось к словам своей создательницы.

– Не оставляйте в живых никого, кроме детей и одной взрослой женщины. Напомните ей о древнем обязательстве. Пусть она поведает о событиях этой ночи будущим поколениям и предостережёт их от повторения подобной ошибки.

– Да, моя королева, – проревел гигант, качнув своим черепом, обтянутым тонкой, сморщенной кожей.

– Постучи в каждый склеп, который встретится тебе на пути, и разбуди всех моих детей. Даже совсем молодых. Возьми их с собой и укажи дорогу. Покажи им, как заставить страдать живых за то, что они посмели утаить от меня тела умерших.

– Как пожелаете, моя королева, – ответил монстр. Остальные мертвецы смирно стояли, ожидая приказаний, ожидая, когда королева мёртвых сотворит свою магию и ныне живые пополнят их ряды. Никто, кроме отвечавшего ведьме рослого существа, не проронил ни звука. Когда-то он был очень высоким человеком, одетым в чёрный цилиндр, длинное чёрное пальто и брюки, которые теперь были изодраны и чуть ли не рассыпались в пыль при малейшем движении. Мертвец посмотрел на свои руки, изучая их, и его лицо исказилось в гримасе, словно он был удивлён, что от него так мало осталось с тех пор, как в последний раз просыпался.

– Ты прекрасно выглядишь, любовь моя. Красив, как и прежде. Я всё ещё вижу в тебе того человека, которым ты когда-то являлся. А ты видишь его в отражении моих глаз? Сохрани этот образ, когда поведёшь армию от моего имени. Знай, что я люблю тебя и буду ждать твоего возвращения. – Ведьма уже собиралась было отпустить своего любимого слугу, но тут вспомнила ещё одну вещь. – Да, и приведи ко мне недавно умерших, любимый. Нужно записать их имена.

– Будет исполнено, моя королева. А что, если та женщина откажется последовать вашему приказу?

– Тогда убей её вместе с детьми, любовь моя. И приведи их всех ко мне.

– Да, моя королева.

В ушах Готель в унисон зазвенели крики старших сестёр. Они умоляли мать остановиться, и девушка не могла отличить один голос от другого.

Мани, казалось, не слышала своих дочерей, а если и слышала, то не обращала на них внимания. Пристальный взгляд ведьмы был прикован к зарослям кустарника. Она протянула вперёд руку, хватая воздух своей когтистой рукой, а затем сжала её, словно душа невидимую жертву. Затем, резко взмахнув кистью, она выпустила алый шар, который взмыл в воздух и превратился в крутящийся вихрь, создав путь для отвратительных приспешников, которые собирались ступить в мир живых. Сёстры никогда не видели, чтобы мать использовала магию таким образом, и это зрелище привело их в неописуемый ужас.

– Иди же, любовь моя! Покажи живым, что произойдёт, если те не станут отдавать мне мертвецов! Заставь их бояться меня так же, как боялись их предки. Пролей реки крови и будь беспощаден! Пусть их разум поглотит дикий, неистовый ужас, который будет будоражить воображение многих поколений. Наполни сердца людей таким страхом, который никогда не позволит им забыть, что значит идти против ведьм Мёртвого леса!

– Мама, не надо!

Готель охватил благоговейный трепет, а её сёстры застыли, оцепенев от страха, глядя на то, как мертвецы маршируют сквозь багровый вихрь. Но ещё больше ужаса внушала кривая улыбка на лице их матери. Они никогда не видели её такой счастливой, такой довольной собой. При мысли о том, что эти чудовища сделают с жителями деревни, девушек пробирала дрожь.

– Мама! Пожалуйста, не делай этого! Разве ты не можешь просто предупредить людей? Дать им шанс всё исправить, прежде чем нашлёшь этих мертвецов? – взмолилась Примроуз.

В ответ Мани рассмеялась:

– Какие вы жалкие! Если вы, девочки, хотите познать мою магию, если вы собираетесь чтить память предков, то это станет одной из ваших обязанностей. Думаешь, это легко, Прим? Неужели ты считаешь, что мне доставляет удовольствие убивать женщин и детей? Я делаю это ради нашей безопасности. Ради нашей семьи!

На лице Примроуз проступило отвращение:

– Да, я думаю, тебе это нравится, мама! Я это чувствую! Так что не притворяйся, что это не так!

Мани прищурилась, глядя на дочь:

– Когда-нибудь вы, девочки, возьмёте на себя эту обязанность после меня. Эта задача крайне важна и требует недюжинного мужества и решимости. Боюсь, вы слишком слабы, чтобы занять моё место, когда придёт время!

Примроуз неподвижно застыла, прижавшись к Хейзел. Тут в разговор вступила Готель. Она глубоко вздохнула, подняла подбородок, чтобы встретиться взглядом с матерью, и произнесла:

– Я буду чтить тебя и тех, кто был до тебя, мама. Я хочу научиться магии и унаследовать твои обязанности.

Мани схватила Готель за горло и подняла её над землёй. Ноги девушки болтались в воздухе, как у тряпичной куклы, а в ушах звенели крики сестёр.

– Почему ты считаешь себя достойной занять моё место, Готель, и править этой страной как королева?

– Я не знаю, – прохрипела Готель, дрожа и хватая ртом воздух. Она знала, что достойна. Она чувствовала, что внутри неё есть нечто, делающее её похожей на мать, ждущее выхода наружу. Она знала, что это её законное право, но не могла выразить столь странное чувство словами.

– Что бы ты сделала на моём месте? Как поступила, если бы деревенские жители отказались отдавать тебе мёртвых? – спросила Мани, встретившись взглядом с младшей дочерью.

– Я поступила бы так же, как и ты, мама, – ответила Готель.

– Хорошо. Я всегда надеялась, что, когда я отойду от дел, именно ты займёшь моё место здесь, Готель, – сказала Мани, осторожно отпуская шею девушки. – Но это время ещё не пришло, моя дорогая. – Она погладила дочь по голове. – Моё колдовство живёт в тех книгах, которые ты читаешь, не полностью. Оно содержится в моей крови. И лишь с кровью я могу его передать. – Готель слушала свою мать, широко раскрыв глаза, девушка чувствовала, что та слышит все её мысли и вопросы. – Да, Готель, моя дорогая, теперь-то ты меня понимаешь. Дело вовсе не в том, что мне жаль делиться своей силой. Как только я передам тебе всё, что могу, я исчезну. Ты получишь всё, в том числе мою жизнь и титул королевы, и именно на тебя будет возложена обязанность блюсти честь наших предков. Очень важно, Готель, чтобы ты поддерживала наши традиции и надёжно хранила наши секреты в тайне от мира живых. – Мани посмотрела в глаза дочери. – Дочь моя, готова ли ты ещё раз вкусить моей крови? Готова ли ты сделать следующий шаг?

– Ещё раз?

Мани рассмеялась:

– Именно так, моё тёмное дитя. Как думаешь, почему ты и твои сёстры можете чувствовать эмоции друг друга? Как Примроуз узнала, что чувствую я? Моя кровь течёт в ваших венах. Когда вы родились, я поделилась с каждой из вас крупицей своей крови, и намерена сделать это вновь. Чем больше крови я тебе передам, тем сильнее ты станешь. Так готова ли ты ещё раз вкусить моей крови, дочь моя?

– Готель, нет! Не делай этого! – прошептала Примроуз.

Больше всего на свете Готель хотела успокоить сестёр, дать понять, что пойдёт ради них на всё. Но девушке никак не удавалось подобрать слова, которые смогли бы их утешить. Обдумывая предложение матери, Готель взглянула на своих сестёр. Голубые глаза Хейзел застилали слёзы, а Примроуз отчаянно трясла головой, продолжая нашёптывать:

– Готель, прошу тебя, не надо!

Мани разразилась смехом:

– Вы обе всегда были слабовольными. Слишком чистыми. Совсем не похожими на ведьм. То ли дело Готель. Её сердце почти такое же чёрное, как моё.

– Не говори так! – воскликнула Хейзел. – Если ты так уверена, что знаешь Готель, дай ей время всё обдумать. Дай ей одну ночь, чтобы принять решение.

Мани рассмеялась:

– Так и быть. Вы все, возвращайтесь в дом! Готель должна сообщить мне своё решение завтра до захода солнца. А теперь ступайте, пока я не передумала!

– Пойдем, Готель, – сказала Примроуз, пытаясь увести сестру от матери, но Готель не могла заставить себя сдвинуться с места. На девушку накатило оцепенение, она словно погрузилась в транс и каким-то образом была привязана к матери. Сёстры взяли Готель за руки и двинулись вниз по тропинке, которая должна была вывести их к дому на холме. Они оставили мать в Мёртвом лесу, где та продолжила творить своё колдовство. Вокруг ведьмы вспыхивали молнии и двигались ужасные тени. Каждый шаг давался Готель с трудом. Словно какая-то неведомая сила хотела, чтобы она осталась со своей матерью.

– Не оглядывайся на неё, Готель! – прошептала Хейзел. – Сосредоточься на нас.

Готель моргнула, пытаясь последовать совету. Чем дальше девушки отходили от матери, тем больше ей казалось, что она выбирается из густого тумана.

– Ты в порядке? – спросила Примроуз, взглянув на сестру. В её глазах отражались далёкие магические всполохи, созданные колдовством матери. Из-за этого взгляд младшей сестры казался чужим, словно принадлежавшим другому человеку. Остановившись и положив руки на плечи сестры, Примроуз заглянула в её глаза:

– Готель? Посмотри на меня! Ты в порядке?

– Да, Прим, я в порядке. Пойдём домой. Мне нужно о многом подумать.

Глава II

Ведьмы на холме

Три сестры стояли на балконе спальни Готель и наблюдали за озарявшими Мёртвый лес яркими вспышками света, вызванными колдовством их матери. Они создавали зловещие тени на мордах каменных гарпий, которыми были украшены стены дома, из-за чего скульптуры казались ожившими.

– Как вы думаете, сколько она там пробудет? – спросила Хейзел. Её голос дрожал.

– Не бойся, Хейзел. Всё будет хорошо, я обещаю, – произнесла Готель со странным отсутствующим взглядом.

– Как ты можешь так говорить? Не вижу ничего хорошего! Наша мать собирается убить всех в этой деревне! – Примроуз затрясло от гнева.

– Мама просто придерживается традиций нашей семьи, Прим. Им уже много веков.

Примроуз с ужасом посмотрела на Готель, словно та была пришельцем с другой планеты, подменившим её сестру.

– Не смотри на меня так! – взмолилась Готель с болью в голосе. Она чувствовала отвращение сестры, но не могла подобрать слов, чтобы объяснить той, почему их мать приняла такое решение. И тем более не могла объяснить, почему на её месте Готель поступила бы так же.

– Что с тобой, Готель? Как ты можешь быть в порядке после всего этого?

Готель не нашлась что ответить.

Но похоже Примроуз и сама знала ответ. Она чувствовала эмоции сестры, чувствовала предвкушение, бурлившее в ней, словно буря.

– Ты хочешь обладать силами матери! – воскликнула Примроуз. – Так ведь?

Готель на мгновение задумалась и сказала:

– Я вовсе не эгоистка, Прим. Мне нужна эта сила, чтобы защитить тебя и Хейзел! Однажды мамы не станет, и кому-то придётся нас охранять. Что, если с ней что-нибудь случится? Что, если крестьяне поднимут бунт и нападут на нас? Как я смогу защитить вас без колдовства матери?

Примроуз стояла на своем:

– Раньше ты говорила, что хочешь увидеть мир за пределами леса, Готель. Говорила, что не хочешь быть запертой здесь навечно, а теперь думаешь взять на себя обязательство, которое на всю жизнь привяжет тебя к этому месту! – Примроуз, казалось, пыталась заглянуть в душу сестры, желая рассмотреть то, чего никогда не замечала раньше. – В тебе что-то изменилось! Всё из-за того, что мама обещала поделиться с тобой своей силой? Ты действительно ей веришь?

Хотела бы Готель объяснить сестре, зачем ей это нужно.

– Конечно, я ей верю! Она же наша мать!

Примроуз фыркнула:

– Что, черт возьми, с тобой происходит? Она хочет убить всех жителей деревни! Ты действительно хочешь сказать, что это тебя не волнует? Разве это не безумие?

– На самом деле нет, – ответила Готель. Она не хотела расстраивать сестру правдой, но не было иного способа избежать этого разговора: – Так издавна заведено, Прим. Задолго до рождения мамы и даже бабушки! Маме просто не приходилось прибегать к этому при нашей жизни, и, вероятно, не придётся снова в течение следующих ста лет. Я уверена, что жители деревни усвоят урок и будут придерживаться договора, заключённого между их и нашими предками. – Сделав паузу, девушка продолжила: – Если же они этого не сделают, мы будем вынуждены повторять этот ужасный урок снова и снова, пока они его не выучат. Жители должны понять, что мы не позволим им нарушить договор, что мы не слабы и что нами нельзя просто воспользоваться. – Готель понимала, что с каждым её словом злость Примроуз становится всё сильнее, но тем не менее она продолжила: – События этой ночи сыграют нам на руку, Прим. Часть нашего войска уже почти рассыпалась от старости, наши ряды редеют. Так мы сможем использовать больше мёртвых, если они нам снова понадобятся.

Слова Готель поразили Примроуз:

– Снова понадобятся? Для чего? Убивать невинных людей, потому что они не хотят отдавать нам умерших? Ах да, я же говорю с Готель! Самой логичной, практичной и умной сестрой из всех! Ну так вот, Готель, не очень-то ты и умна! Ты говоришь, как затворница! Ты говоришь, как наша мать!

Готель грустно улыбнулась сестре:

– Прим, почитай историю нашей семьи! Так было всегда, на протяжении большего количества поколений, чем ты можешь себе представить!

– Ну и что с того, что наши прапрапрабабушки убивали невинных людей! Это не значит, что и мы должны это делать! Мы можем уйти отсюда, можем отказаться! Необязательно делать это смыслом нашей жизни, Готель! Пожалуйста, давай просто пойдём тем путем, о котором мы говорили сегодня. Мы можем оставить маму здесь делать то, что ей вздумается, но я не хочу в этом участвовать!

– Мы не можем уйти, Прим. Не сейчас. Мы должны остаться! Хейзел, скажи ей, что мы не можем уйти! – сказала Готель молча стоявшей рядом старшей сестре.

– Готель, ты действительно собираешься принять предложение матери? Пожалуйста, скажи, что на самом деле ты этого не сделаешь! – взмолилась Примроуз, в то время как Хейзел, по обыкновению, наблюдала за спором сестёр, ожидая подходящего момента, чтобы поделиться своим мнением.

– Сделаю, Прим. И когда мама предложит мне свою кровь, я хочу, чтобы ты и Хейзел ко мне присоединились.

– Ты не в своём уме?

– Похоже, именно так ты и считаешь! Но представь, если мы примем её силу вместе, то сможем читать мысли друг друга. Только подумай, Прим, стоит кому-то из вас оказаться в беде, и я сразу об этом узнаю. Так мы сможем защитить друг друга.

Средняя сестра презрительно скривила лицо:

– Иными словами, ты хочешь контролировать нас так же, как мама контролирует сейчас тебя!

– Вовсе нет! Всё совсем не так! Кроме того, она меня не контролирует!

– Тогда что же это с тобой было чуть раньше? Казалось, что ты околдована!

– У меня просто закружилась голова! Я была ошеломлена тем, что мама нам предложила, и тем, что это на самом деле означает.

– Точнее, что она предложила тебе! Ты всегда была её любимицей. Ты сколько угодно можешь лгать себе о том, насколько это важно, но тебе не удастся скрыть от меня свои чувства! Послушай, Готель, если ты решишься на это, если ты примешь силу матери, я никогда тебя не прощу. Я навсегда покину это место, и ты никогда больше меня не увидишь, ясно? – Было видно, что Примроуз настроена решительно, хоть она и не могла скрыть своих слёз.

– Прим! Я люблю тебя, очень сильно люблю! Но ты не понимаешь, что говоришь! Мы понятия не имеем, сколько маме на самом деле лет. Однажды мы останемся совсем одни!

– Она может жить вечно! Она не умрёт, пока сама того не захочет! Бы же слышали маму, уйти или нет – это только её выбор! – сказала Примроуз.

– А что, если с ней что-то случится до того, как она будет готова нас покинуть? Как я смогу излечить её без магии? Кроме того, однажды она слишком устанет, чтобы оставаться в этом мире. Она захочет поступить так же, как до этого её мать, и мать её матери, и как все остальные ведьмы нашей крови до них. Наш долг – занять её место, убедиться, что магия нашей семьи будет жить и после того, как она уйдёт от нас. Мы должны остаться здесь, чтобы защищать этот лес и поддерживать наши традиции. Ты всегда знала об этом!

Примроуз покачала головой:

– Только не так, Готель! Я не буду участвовать в убийстве невинных людей! Я никогда не смирюсь с убийством детей! И я никогда не прощу тебе, если ты пойдёшь на это!

Готель чувствовала себя так, словно у неё вырвали сердце. Наконец-то мать согласилась поделиться своей магией, но слова сестры вынуждали её сделать мучительный выбор:

– Ты знаешь, что значишь для меня гораздо больше, чем материнская магия! Пожалуйста, не заставляй меня выбирать!

Примроуз ничего не ответила. Она просто молча смотрела на сестру, и по её щекам катились слёзы.

Готель сжала кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони и выступила кровь.

– Что ж, хорошо. Я сделаю так, как ты просишь! Я просто не могу поступить иначе, Прим! Не могу! Если это действительно то, чего ты хочешь, я откажусь от маминого предложения. Если хочешь, мы можем все вместе уехать отсюда завтра до захода солнца. Но сначала я хочу, чтобы вы обе осознали, что повлечёт за собой это решение.

Хейзел, до сих пор молча слушавшая спор сестёр, наконец заговорила:

– Мы никуда не поедем!

Готель и Примроуз изумлённо уставились на сестру. Пусть Хейзел, будучи тихим, задумчивым человеком, большую часть времени предпочитала держаться с сёстрами наравне, в нужный момент она всё же напоминала о том, что является среди них старшей. Вот и сейчас младшие сёстры молча внимали словам Хейзел, словно загипнотизированные её спокойствием и решительностью:

– Готель, завтра я пройду через этот ритуал вместе с тобой. Наше место здесь. Хотим мы того или нет, мы – дочери Мани, а значит, мы несём ответственность перед Мёртвыми лесом и перед нашими предками. И ты это знаешь, Примроуз! Знала об этом всю свою жизнь. Я не понимаю, почему ты ведёшь себя так, будто тебе только что раскрыли глаза на наше предназначение! Мама всегда рассказывала нам истории о тех временах, когда мы ещё не родились. Неужели ты думала, что это всё сказки? Оглянись, мы живём в Мёртвом лесу! В Мёртвом лесу, Прим! Ты не должна быть так сильно шокирована увиденным! Мы всю жизнь находимся бок о бок с мертвецами! С раннего детства перед сном мы слушали истории о наших предках. Если мы покинем это место, то после смерти матери не останется никого, кто мог бы контролировать мёртвых! Ты понимаешь, что это значит, Прим? Послушай меня! Завтра мы все вместе предстанем перед мамой. Слышишь, все вместе! Я самая старшая после мамы, и это моё окончательное решение.

– Хейзел, не могу поверить, что ты приняла сторону Готель! Меня тошнит от вас обеих! – произнеся это, Примроуз умчалась прочь, оставив сестёр на балконе.

– Прим, прошу, подожди! Вернись! – Готель была убита горем. Она почувствовала, что между ней и сестрой разверзлась глубокая пропасть. Девушка не знала, смогут ли они когда-нибудь снова стать близки.

– Не волнуйся, Готель. Думаю, завтра она уже успокоится. Ей просто нужно время, чтобы всё обдумать. Ты же её знаешь. Она быстро выходит из себя и так же быстро успокаивается. Она не сможет долго злиться на нас.

Готель понимала, что старшая сестра права, но что-то глубоко внутри подсказывало ей, что, возможно, она потеряла Примроуз навсегда.

– Спасибо, что поддержала меня, Хейзел. Спасибо, что доверяешь мне. Я знала, что ты поймёшь, почему я это делаю.

Ненадолго задумавшись, Хейзел ответила:

– Мне кажется, я понимаю. Мы пойдём на это, потому что таков наш долг.

– Это наш долг и предназначение! Я столько лет злилась на маму. Я думала, она слишком эгоистична, чтобы учить нас колдовать. Я уже была готова покинуть родной лес, боясь зачахнуть здесь от вечного безделья и однообразия. Но разве ты не догадалась? Раз мама пожелала разделить свою силу со мной именно сейчас, значит, она готовится уйти. Это значит, что она готова оставить нас и хочет передать нам знания, прежде чем это произойдёт.

– Готель, зачем тебе на самом деле нужна её сила? Чтобы защитить нас? Или же ради власти? – С этими словами Хейзел развернулась и ушла.

Некоторое время Готель смотрела вслед сестре, а затем тихо произнесла:

– О, Хейзел, что бы ты подумала обо мне, если бы узнала, что мне это нужно по обеим причинам?

Глава III

Вместе навсегда

Комната Готель была наполнена туманным серо-голубым светом, который всегда сопровождал восход солнца в Мёртвом лесу. Чувствуя утреннюю прохладу, девушка натянула красное бархатное одеяло до подбородка. Готель совсем не хотелось просыпаться, ведь она страшилась встречи с Примроуз, но когда она сосредоточилась и внимательно огляделась, то поняла, что, похоже, ей не стоит так волноваться. Комната девушки была заполнена красными бумажными сердечками, свисавшими с четырёх столбиков кровати и с потолочных балок. Она взяла в руку одно из сердечек и прочла надпись вслух: «Вместе навсегда».



Готель вздохнула, надеясь, что это хороший знак и сестра больше на неё не сердится.

Девушка стояла в своей комнате, любовалась серыми каменными стенами и великолепным лесным пейзажем, открывавшимся из окна, осознав, как сильно она любит этот дом. Несмотря на все разговоры о том, чтобы покинуть Мёртвый лес, Готель поняла, что на самом деле она этого совсем не хочет. Она любила свой дом, пусть он был холодным, уныло-серым и продуваемым сквозняками. Пусть здесь безжизненно, скучно и всюду виднеются жуткие изваяния ночных тварей. Тем не менее это её дом, в котором она провела всю свою жизнь. Готель поняла, что ей не выжить самой во внешнем мире. О чём девушка в действительности всегда мечтала, так это научиться колдовству у своей матери и никогда не расставаться с сёстрами. Похоже, теперь её мечта наконец-то осуществится. Но если Примроуз всё же заставит Готель выбирать между ней и колдовством, то выбор будет очевиден. Конечно, она выберет своих сестёр. И если из-за этого мать от неё отречётся, то они с сёстрами покинут этот лес и научатся жить в мире без магии.

До тех пор пока сёстры будут рядом, Готель будет счастлива.

Сёстры. Вместе. Навсегда.

В дверь тихонько постучали.

– Входи! – разрешила Готель.

Это была Примроуз. Она уже облачилась в своё лучшее зелёное платье и вошла в комнату, держа в руках потускневший серебряный поднос с двумя чашками чая и стопкой пшеничных лепёшек с черникой.

– Спасибо за пожелания, Прим. Мне было очень приятно, – сказала Готель, улыбнувшись сестре.

– Я принесла твой любимый чай с лесным орехом, – Примроуз улыбнулась в ответ и поставила поднос на маленький круглый столик у кровати.

– Спасибо, – поблагодарила младшая сестра.

Примроуз села на кровать Готель и похлопала по месту рядом с собой своей изящной рукой:

– Готель, прошу тебя, посиди со мной. Я всё обдумала и решила, что приму силу матери вместе с тобой и Хейзел.

Готель распахнула глаза в изумлении:

– Правда?

– Да. Кому-то же нужно приглядывать за тобой. Думаю, я с этим прекрасно справлюсь.

Готель крепко обняла сестру:

– Ты уверена? Ты действительно уверена? Потому что это очень важное решение, Прим!

– Я знаю. Конечно же, вы с Хейзел были правы. Я много раз слышала эти истории. С самого детства мы знали, кем является наша мать. Но, думаю, в какой-то момент, эм... я даже не знаю почему, я начала воспринимать эти истории, как...

– Как сказки?

– Точно.

– Я тебя понимаю.

– Я никогда раньше не видела, чтобы мама пользовалась колдовством таким образом. Мне как-то удалось убедить себя, что все эти жуткие истории нереальны и не имеют никакого отношения к нашей семье.

– Я правда понимаю, Прим. Но, знаешь, я беспокоюсь за маму. Что-то в ней изменилось. Мне кажется, что-то случилось, но я не могу понять, что.

– Мне кажется, вам с Хейзел не стоит так сильно переживать из-за мамы. Она будет с нами ещё сто лет, никак не меньше.

– Надеюсь, что так. Представляешь, сколько времени может потребоваться на то, чтобы обучить нас всему, что она знает?

Примроуз встала с кровати, подошла к шкафу Готель и достала тёмно-бордовое бархатное платье и чёрный бархатный плащ:

– Смотри! Думаю, сегодня тебе стоит нарядиться в это! Хейзел уже надела своё серебро. Ты же не хочешь быть единственной, кто не приоденется по такому случаю?

– По какому случаю?

– По случаю сегодняшней церемонии, глупышка! Я уже сказала маме, что сегодня на закате мы все примем её силу. Она сейчас в оранжерее, занимается приготовлениями!

– Как думаешь, она действительно позволит нам туда зайти?

– Может быть... лет через пятьдесят! – сказала Примроуз, смеясь. – Ты же знаешь нашу маму. Как думаешь, что там внутри?

– Скорее всего, рапунцель.

– Кто?

– Это цветок. Единственный, который может выжить в этих лесах. Он и цветёт в оранжерее.

– Откуда ты всё это знаешь? – спросила Примроуз.

– Я много лет читала мамины записи. Когда мама уйдёт, забота об этом растении станет одной из наших обязанностей.

– И всё-таки ты странная.

Готель вздрогнула:

– Странная? Почему?

– Да так, не бери в голову. Я тебя люблю.

– Ты уверена, что хочешь пойти на такое? Это ведь не только ради меня, правда? – спросила Готель, боясь, что Примроуз передумает.

– Перестань волноваться, Готель. Я просто хочу, чтобы мы всегда были вместе. Только сначала пообещай мне: когда ты станешь королевой мёртвых, ты никогда не будешь убивать детей из деревни.

– Я обещаю.

– Вместе навсегда, верно?

– Вместе навсегда.

Глава IV

Созерцая ангелов

К оранжерее, где мать Готель проводила большую часть своего времени, вела мощёная дорожка, вдоль которой росли иссохшие плакучие ивы. Ветви деревьев трепетали на ветру, отбрасывая на каменную поверхность дороги жуткие тени. Готель прогуливалась в одиночестве, оглядываясь по сторонам. Ей нравились расположенные здесь статуи плачущих ангелов. Некоторые из них выглядывали из-за деревьев, другие были такими старыми, что начали рассыпаться, а их каменные лица были разрушены временем. Была одна статуя, которая нравилась Готель больше всего. Её любимый ангел. Он был сделан из чёрного мрамора и покрыт сухим мхом. Лицо ангела было закрыто руками. Смотря на него, Готель представляла, что ангел оплакивает всех мёртвых, дремлющих в этом лесу. Ангел плакал уже целую вечность. И почему-то от этого Готель чувствовала себя лучше: ей никогда не придётся оплакивать мёртвых, ведь ангел сделает это за неё.

Ангел будет плакать вечно.

Готель гадала, сколько женщин до неё вот так ходили по дороге, созерцая ангелов. Девушка не совсем понимала, зачем идёт в оранжерею, но знала, что там находится её мать, и какая-то необъяснимая сила тянет Готель к ней.

Оранжерея представляла собой красивое стеклянное строение, похожее на гигантскую теплицу, но гораздо более впечатляющее по своей сложности. Из окон особняка открывался прекрасный вид на это сооружение, которое в окружении серого, хмурого леса сверкало, словно драгоценный камень. Готель приблизилась к оранжерее, гадая, зачем она сюда пришла. Девушка никогда не беспокоила мать, пока та колдовала. Ни разу. Готель даже никогда не просила, чтобы её пустили внутрь, но в тот день она чувствовала себя более сильной и смелой, ведь скоро к ней перейдёт часть силы её матери. И всё-таки в сегодняшнем дне было что-то особенное.

– В сегодняшнем дне есть что-то особенное, не так ли, моя милая? – произнесла мать девушки, стоя в дверях оранжереи.

– Мама! Я тебя не заметила.

– Не хочешь ли зайти внутрь, Готель?

– Эм... конечно, хочу, – сказала Готель, осторожно подходя к матери.

– Не волнуйся, моя дорогая. Когда-нибудь это здание станет твоим местом силы. – Женщина улыбнулась Готель, протянула руку и сказала: – Пойдём внутрь.

Помещение было наполнено ослепительным золотистым светом, сиявшим ярче солнца, ярче всего, что Готель когда-либо видела. Девушка удивилась, как это она не заметила свет, находясь снаружи.

– Это магия, моя дорогая! – сказала Мани со смехом.

Ослеплённая сиянием цветов, Готель была слишком потрясена, чтобы вымолвить хоть слово в ответ. Невозможно было сосчитать, сколько цветов находилось в помещении. Мать разместила их по всей оранжерее, расположив их на многочисленных рядах многоярусных скамеек, напоминающих сиденья в амфитеатре. Комната была полностью заполнена цветами, не считая самого центра, где на полу были нарисованы какие-то магические знаки и стоял маленький деревянный столик с магическими предметами матери.

Свет от цветов, называемых рапунцель, сиял так ярко, что затмевал многочисленные фонари, которые мать повесила на большие кованые крюки по всей комнате. От этого зрелища у девушки перехватило дыхание.

– Это твоё истинное наследие, Готель. Это наше достояние, – сказала Мани, обводя оранжерею руками.

– Рапунцель? – переспросила девушка севшим голосом.

– Да, моя сообразительная малышка. После того как я уйду вашей работой станет защищать всё это! Это самое важное, моё чёрносердечное дитя. Если ты собираешься жить так же долго, как и я, то тебе придётся беречь рапунцель хотя бы для того, чтобы вы с сёстрами никогда не познали старости.

– Я поняла.

– Охотно верю, моя дорогая. – Помолчав, Мани продолжила: – Я скажу тебе кое-что, но ты должна будешь сохранить это в тайне от своих сестёр. Они не поймут. Помнишь, я сказала, что причинить боль тебе – то же самое, что причинить боль самой себе?

– Да, помню.

– Ты никогда не задумывалась, что я имела в виду?

Готель вопросительно посмотрела в глаза матери, но вдруг поняла, что всегда знала ответ. Она чувствовала это с самого детства, но до этого момента не находила нужных слов.

– Потому что я – это ты. Не знаю, как так вышло, но я это чувствую.

– Ты всегда была самой умной, моя милая. Всегда была такой рассудительной. Ты знаешь, я люблю твоих сестёр, но всё же ты больше всех похожа на меня, Готель. Ты моя любимица, – сказала Мани, одарив дочь редкой улыбкой.