– Вы когда-то были учителем?

– Я и сейчас учитель, просто в данный момент не преподаю. Я взяла отпуск по уходу за ребенком.

– О, первый?

– Второй. У меня мальчик и девочка, как и у вас.

– Что ж, послушайте, – ловко нашла общий язык Мэри, – как мать матери, разве вы не можете помочь нам уладить это дело?

– Да, могу. И я помогу, – сказала Хелен Макин. – Если вы с мужем согласитесь оказать этой девушке помощь профессионалов…

– Я вижу, что зря трачу время, – сказала Мэри Коломбо.

И повесила трубку.



С тем же предложением Фрэнк Коломбо позвонил и Норме Рингель: открытый чек за отзыв заявления на Патрисию. Норма понимала, но помочь не могла. В случае Нормы Патрисия подделывала не именные чеки, как у Хелен, а использовала кредитные карты.

– Мне очень жаль, мистер Коломбо, – сказала она, – но это не в моей власти. Заявление на Патти подала не я, а банки, выпустившие кредитные карты.

– Я не понимаю, – сказал Фрэнк Коломбо.

– Я лишь подписала письменный отказ от предъявления обвинений. После этого дело берут на себя компании – эмитенты кредитных карт. Мне сказали, что мне даже в суд обращаться не нужно.

– Предположим, вы скажете, что ошиблись? – предложил отец Патрисии.

– Мне очень жаль, мистер Коломбо, но я не могу этого сделать, – сказала Норма. – Во-первых, у меня в таком случае наверняка возникли бы неприятности, а кроме того, это было бы неправильно. Я бы хотела помочь Патти, но я не могу лгать.

Фрэнк Коломбо явно огорчился провалом своих попыток «спасти» Патти. Мэри пыталась его утешить, уверяя, что он – и она – как родители сделали все, что могли. Но подруге Мэри сказала, что на сей раз Патти придется принять горькую пилюлю. И еще она часто напоминала мужу, что их дочь «почти взрослая», ей скоро восемнадцать. На что Фрэнк с философской грустью сказал жене и друзьям:

– Восемнадцать не делают человека взрослым.

Тут Мэри спорить не могла. Патти считала взрослостью броскую одежду – белые ботфорты и черные юбки, дешевую жуткую бижутерию, толстый слой макияжа, – мать от одной ее пурпурной туши выворачивало. Да и от всего остального: от того, как она ходила, как стояла. Однако отец ничего этого не замечал. Фрэнк старался делать покупки в «Уолгрин» в ее смену, зная, какой спектакль дочерней любви она разыграет перед покупателями и перед коллегами, вряд ли не понимая, что внимание на него Патти обращает только на людях. Воспоминания о вечерах, проведенных у батареи отопления с его маленькой девочкой и карточками, наверняка были для него мучительны. Мэри рассказывала друзьям, что Фрэнку очень больно, и считала своим долгом исправить положение. Мэри видела дочь именно такой, какой она в то время и была: лицемеркой. Да, она была лицемеркой, а ее манера одеваться была насмешкой. В глубине души Мэри наверняка сознавала, что тоже виновата в том, какой стала дочь…

Друзья, которым Мэри рассказывала о своих проблемах с Патрисией, чувствовали, что Мэри испытывала мучительное чувство если не вины, то, по крайней мере, не до конца выполненного долга. В жизни Патти все, в том числе и Мэри, слишком увлеченно ее баловали, вместо того чтобы чему-то научить. Потом Мэри перестала ее баловать и принялась ворчать. Но, как и прежде, не было никакой передачи жизненных ориентиров, никакого воспитания зрелости, никаких уроков взросления. Никакой закалки характера, следовательно, никакой глубины, – дочь была поверхностной, и она, мать, сама помогла ей стать такой. Мэри проблемы с Патрисией расстраивали и огорчали не меньше, чем Фрэнка. Только по-иному.



Насущную для всех дилемму в конце концов разрешил великий женский заступник Фрэнк Делука. Патрисия подошла к торговому центру «Гроув», и, как они договорились по телефону, Делука за ней заехал. Это была их первая с момента ее ареста встреча.

– У меня есть фантастическая идея! – с энтузиазмом сказал ей Фрэнк.

Идея заключалась в том, чтобы Патрисия переехала к нему. Не к нему одному – а к нему с Мэрилин и пятью маленькими Делуками. Фрэнк хотел, чтобы она стала частью его семьи.

Патрисия не могла в это поверить. Даже с учетом особенностей Фрэнка план был возмутительным.

Но Делука уже начал действовать. Он сказал Мэрилин, что неприятности Патриш с законом проистекают из проблем с «материалистическими» родителями, которые устанавливали высокие стандарты, а затем ожидали, что она должна жить в соответствии с ними. Делука сказал жене, что Патрисии почти восемнадцать, и она все равно собирается уйти из дома и жить одна, и он чувствует за нее ответственность, поскольку именно он привел ее в «Уолгрин», и что было бы хорошо, если бы они с Мэрилин пригласили Патриш к себе, пока та не оправится и все неприятности не останутся позади. Места явно хватит, спален пять, главная – Фрэнка и Мэрилин, спальня двух старших девочек, спальня двух самых маленьких, спальня Фрэнка-младшего, и спальня для Патриш.

– Это было бы идеально, – сказал Патрисии Фрэнк. Это означило бы, что они все время могли быть вместе.

Вместе – не обязательно одни. Как обычно.

Патрисия сильно сомневалась. Вся схема кражи кредитных карт и подделок чеков возникла как стратегия избавления от Фрэнка Делуки и от всех остальных в ее жизни. Конечно, почти сразу после ареста она осознала, насколько план абсурден. Из преданной любовником, преисполненной мрачной решимости женщины, каковой она себя возомнила, она обратилась в сбитого с толку подростка, коим была на самом деле. Она никогда раньше не воровала и больше никогда воровать не собиралась. Будь она на самом деле воровкой, в особенности воровкой, желавшей, чтобы ее не поймали, она могла незаметно обворовывать «Уолгрин». Однако ее мотивом, как верно полагала Хелен Макин, скорее всего, было отчаяние. Теперь мужчина, который и довел ее до этого отчаяния, просил ее переехать к нему и его семье.

– Фрэнк, я не знаю, – уклонялась Патрисия. – Вряд ли мне будет удобно с твоей женой и детьми. То есть, я имею в виду, в твоем собственном доме, где живет твоя семья, я думаю, я не смогу с тобой, ты понимаешь, хоть что-нибудь.

Делука включил всепонимающего. Он заверил ее, что понимает, насколько деликатной ситуация может показаться на первый взгляд. Но он уже поговорил обо всем с Мэрилин, даже пообещал ей, в случае согласия, что начнет проводить больше вечеров дома с ней и детьми. В конце концов Мэрилин согласилась, но только при условии, что в доме между ним и Патрисией не будет никаких глупостей. Никакого секса.

Годы спустя Патрисия вспоминала, как тогда до нее впервые дошло, что Мэрилин Делука знала о ее романе с Фрэнком. По ее словам, эта мысль была настолько унизительна, что ей стало дурно. Патрисия понимала, что ее роман с Делукой не такой большой секрет, как ей иногда хотелось думать. О нем наверняка как минимум подозревала половина сотрудников магазина, и, разумеется, знал Андре, и почти наверняка знала Джой Хейсек. Но мысль о том, что могла знать жена Фрэнка, никогда ей в голову не приходила.

Она не могла не спросить об этом.

– Мэрилин знает, что у нас роман?

– Она подозревает, – признал Делука.

– А о Джой Хейсек она знала?

– Я думаю.

– Так ты думаешь? Разве ты не уверен?

– Патриш, – снова терпеливо объяснял он, – ты еще такое дитя, ты не понимаешь, как все бывает. Муж никогда не знает, насколько хорошо жена осведомлена о его делах. Если только она ему не говорит. Мэрилин не из тех, кто будет говорить. Посмотри на все с ее точки зрения, хорошо? У нее хороший дом, пятеро детей и муж, который приносит деньги. Ради этого женщина со многим готова мириться.

После паузы он пожал плечами.

– Я не уверен, что она знает, но мне все равно.



Оглядываясь назад, Патрисия вспоминала, что не отдавала себе отчет в том, какая именно причина заставила ее переехать к Фрэнку Делуке и его семье. Причин было несколько, но тогда ни одна из них не казалась весомее остальных. Скорее, сработал кумулятивный эффект, как, например, при надевании одной одежки за другой, пока наконец не станет достаточно тепло. Теперь она хотела уйти из дома преимущественно не из-за отца, а из-за матери. В деле с уголовными обвинениями Фрэнк Коломбо был краеугольным камнем ее поддержки. Все мысли о неких его зловещих вольностях, прежде приходившие ей в голову, провалились в какую-то темную щель сознания, впихнутые туда естественным фактом, что она, образно говоря, прибежала к нему буквально через несколько минут после того, как на ее запястьях защелкнулись наручники. Малышка Патти Энн поранила коленочку и позвала папочку, а Фрэнк Коломбо, как обычно, тотчас устремился ей на помощь. Свою маленькую девочку он не даст в обиду никому – даже закону. В тюрьме Патрисия бросилась к нему в объятия, как испуганная малышка. Весь ее страх испарился, или, по крайней мере, ушел в подсознание.

С матерью у нее не то чтобы возникли проблемы. В первые дни после ареста и последующего освобождения мать поддерживала ее, однако постепенно, по непонятной Патрисии в ту пору причине, внезапно оказалась между отцом и дочерью – но явно для его, а не для ее защиты. При муже Мэри ему не возражала, а в его отсутствие делалась совершенно другим человеком. Стоило Мэри остаться наедине с Патрисией на пять минут, она набрасывалась на дочь.

– Патти Энн, если ты продолжишь в том же духе, ты убьешь своего отца, – таково было типичное обвинение.

– Мама, все кончено, – оправдывалась Патрисия. – Это никогда не повторится, обещаю.

Однако временами казалось, что у Мэри на уме не только украденные Патрисией кредитные карты. Она туманно упомянула подругу подруги, знавшую кого-то в «Уолгрин», а затем заметила, что такого легковозбудимого человека, как Фрэнк Коломбо, мог распалить даже слух. Другими словами, намекала на сплетни. Возможно, даже предупреждала о том, что может произойти, если эти разговоры дойдут до неуравновешенного отца семейства.

Патрисия со страхом представила грозящие ей неприятности, узнай отец, что Фрэнк Делука, почти его ровесник, женатый пятикратный папаша, состоял в интимной связи с его юной принцессой.

В это время Фрэнк Делука придумал еще кое-что.

– Знаешь, чем бы я хотел, ты занималась? – сказал он однажды. – Я бы хотел, чтобы ты стала моделью. Как те девушки «Фредерикс Оф Голливуд», рекламирующие нижнее белье для фирменных каталогов. Держу пари, с твоей внешностью ты легко сможешь стать моделью.

Патрисия клюнула. Фрэнк объяснил, как он все это видит. Первым делом они напечатают несколько визитных карточек с обеими фамилиями: ее как модели, его как ее менеджера. Затем они сделают много ее снимков – обнаженной, в нижнем белье – и отправят вместе с визитной карточкой во «Фредерикс» и в другие места, где требуются модели. Затем им останется только сидеть и ждать, пока зазвонит телефон. Делука не сомневался, что они в кратчайшие сроки смогут открыть собственное модельное агентство.

– А если ты согласишься жить в моем доме, – подчеркнул он, – мы могли бы вечерами быть вместе, чтобы все спланировать, проработать детали и все такое, это было бы идеально.

Патрисия не просто клюнула, она пришла в восторг.

* * *

Ей не понравилось предложенное Делукой распределение спален. Она призналась Фрэнку, что ее беспокоит, что он и дальше будет делить супружеское ложе с Мэрилин. Фрэнк, как обычно, бросился ее успокаивать.

– Патриш, – заверял он, – мы с Мэрилин больше ничем не занимаемся. Мы не… черт возьми, не помню, с каких пор. По крайней мере, с тех пор как родился ребенок. Прошло два года!

Почти столько же, сколько они в отношениях. От этой мысли у Патрисии к горлу подступил комок.

– Все это время ты не занимался сексом ни с кем, кроме меня?

– Только ты, – заявил он. – У меня больше ни к кому ничего не осталось. Патриш, я люблю тебя. Ты все, что мне нужно.

Это помогло.

Она сказала родителям, что уезжает, что мистер и миссис Делука пригласили ее пожить с ними какое-то время, пока она не наведет порядок в своей жизни. При желании родители могли заставить ее остаться с ними до ее восемнадцатилетия, но потом она уехала бы навсегда и даже не приходила бы с ними повидаться. Или они могли сохранить благоразумие и отпустить ее сразу, не портить отношений. Все зависит от них.

Фрэнк Коломбо закрыл лицо руками.

– Я больше не знаю, что делать, – беспомощно признался он.

– Фрэнки, сделать мы можем только одно, – сказала жена. Она обняла его понурые плечи и прижалась лицом к его голове.

– Мы должны ее отпустить, Фрэнки.

Фрэнк Коломбо заплакал.



Фрэнк и Мэрилин Делука приехали за Патрисией в своем универсале. В тот момент колоссальная наглость Делуки, скорее всего, достигла непомерных размеров, сопоставимых разве что с невообразимым пособничеством его жены.

Патрисия вышла на подъездную аллею с двумя чемоданами, и Делука открыл багажник, принял их у нее и положил внутрь. Прощаний не было, отец был на работе, а мать в спальне на первом этаже за закрытыми дверями. Патрисия увидела, что Майкл смотрит из-за угла дома, и пошла к нему, но он отвернулся и убежал. Она вскипела, но в глубине души знала, что разрыв с Майклом – это не навсегда.

Когда Патрисия села в машину и они поехали, ей показалось, что мать смотрит из окна вслед, но уверена в этом она не была. Когда универсал Делуки увозил ее из пригородного дома мечты Фрэнка Коломбо на Брэнтвуд-авеню, 55, Патрисия чувствовала себя так, словно ее кошмар остался позади.

На самом деле ее настоящий кошмар еще даже не начинался.

32

Июнь 1974 года – май 1975 года

Мэрилин Делука была ниже Патрисии и тоньше. Тоже итальянка – в девичестве Курсио, – темные глаза и черные волосы, как у мужа. Патрисии пришлось признать, что пара они с Фрэнком действительно симпатичная.

В этой необычной ситуации Патрисия особой неловкости не ощущала. Тем более Делука искусно подготовил почву еще до ее приезда.

Даже соседи оказались проинформированы о ней.

– На случай, если заговоришь с кем-нибудь из наших соседей, – сразу проинструктировала ее Мэрилин, – они думают, что мы с Фрэнком приемные родители, потому что у тебя было много проблем дома. Фрэнк сказал всем, что ты на него работала в аптеке и что, когда у тебя возникли проблемы, мы подали в суд, чтобы на время забрать тебя к себе. Эта история тебя устраивает?

– Конечно да, – согласилась Патрисия. Она поразилась тому, что любая ложь Делуки, казалось, неизменно выставляла его в выгодном свете. Соседи, скорее всего, считали его мистером Хороший Малый 1974 года.

Отношения Мэрилин Делука с Патрисией были отрешенными, почти безличными. Ни дружелюбия, ни враждебности, Патрисию она, казалось, воспринимала с мыслью: «И это пройдет». И никак не пыталась, во всяком случае открыто, повлиять на отношение детей к новому члену семьи.

Действительно, Патрисия наконец с досадой признала существование пятерых молодых Делука. Старшая, Лори, примерно ровесница Майкла, на грани подросткового возраста, относилась к Патрисии почти так же, как и Мэрилин: с некоторой неопределенной нейтральностью, возможно, следуя примеру матери.

Следующим был единственный сын Делуки, тоже Фрэнк, которого родители и сестра звали «Фрэнки», точно так же, как Мэри Коломбо ласково называла отца Патрисии. И вполне предсказуемо, Фрэнки тотчас влюбился в Патрисию и, всегда и везде, где только мог, робко терся рядом с ней.

Сдержанней всех была вторая по старшинству дочь Мэри Бет. Она словно чувствовала в Патрисии нечто нежелательное для семьи. Прямо она никогда ничего не высказывала, но руководствовалась лишь неким ощущением, которого не хватало братьям и сестрам. Возможно, это было не более чем детской интуицией. Как бы то ни было, Мэри Бет инстинктивно не любила Патрисию Коломбо.

Джули – дошкольница со своим маленьким мирком, сильно отстающая от двух сестер школьного возраста и намного опережавшая младшую сестру-малышку Крисси. На жизнь Джули присутствие Патрисии в доме, похоже, совсем не повлияло, и она мало обращала внимания «на работавшую на папу девушку», собиравшуюся какое-то время с ними пожить.

Крисси, самая младшая, была маминой маленькой дочуркой, и этому не могла помешать даже ядерная война, не говоря уже о Патрисии Коломбо.

Просто одна большая счастливая семья, в которую папа Фрэнк мог вернуться после очередного тяжелого дня в «Уолгрин».



Обвинение в совершении уголовного преступления против Патрисии никогда не выдвигали. В официальном протоколе сказано, что 22 мая 1974 года по ее делу вынесли решение nolle pro[7]. Она думала, что ей назначили испытательный срок на год. Так ей сказали родители, когда в тот день все вышли из суда. К тому времени Фрэнк Коломбо, разумеется, оплатил все мошеннические покупки и произвел необходимое возмещение убытков по поддельным чекам. Итак, Патрисия, хотя сама явно считала, что находится под каким-то условным или ограничительным обязательством перед судом, в действительности была свободна и чиста.

Делука начал работать над своим грандиозным планом по запуску стремительной модельной карьеры Патрисии. Эгоизм, непомерное тщеславие, казалось, руководившее каждым его шагом, очевидно, убедили его, что кроме нескольких снимков Патрисии – в нижнем белье и без такового – и отпечатанной визитки ничего больше не потребуется. Ему никогда не приходила в голову необходимость обучения Патрисии работе модели, он не думал и о таких вещах, как умение позировать, сдержанность и темперамент, обаяние, осанка, харизма, не говоря уже о стиле или изысканности, моде или форме. Он предполагал, что фотографии его обнаженной или полуобнаженной Патриш сразу принесут выгодные предложения.

Однако Фрэнк Делука отнюдь не был глупцом. Слушая Мэрилин, Патрисия вскоре узнала гораздо больше о его биографии. Семья Делука, как и Коломбо, происходила из чикагского нижнего Вест-Сайда. Одно время, когда Фрэнк учился в начальной школе, его семья жила на Саут-Олбани-стрит, 608, всего в четырех милях от Вест-Огайо-стрит, 1803, адреса семейства Коломбо. Отец, тоже Фрэнк, был водителем грузовика. Подобно другим живущим в центре города семьям, они двинулись на запад, уходя от вторжения этнических групп, с которыми они не хотели интегрироваться.

Делука решили двинуться на северо-запад до Килборн-авеню у Кельвин-Парк. Живя там, Фрэнк ходил в старшую школу Остин, в то время считавшуюся одной из лучших школ города. Она находилась практически в пригороде, всего в пяти кварталах от того места, где начинался богатый Оук-Парк. Делука учился средне, спортом занимался время от времени, никаких запоминающихся академических или спортивных достижений у него не было. Он окончил учебу в июне 1956 года, в том же месяце, когда родилась Патрисия.

В следующем учебном году Делука пошел в неполный колледж Райта, выбрав разнообразные курсы, не нацеленные на какую-либо конкретную специальность. Райт был городским колледжем, поэтому затраты были очень небольшими. Летом ему исполнилось девятнадцать, он работал на стройке разнорабочим, получая минимальную зарплату, составлявшую в тот момент 1,7 доллара в час. Осенью он отправился в соседний Лафайет, штат Индиана, и попробовал играть за футбольную команду юниоров Университета Пердью. Его приняли и разрешили поступить на второй курс в Пердью с его зачетами из колледжа Райт.

Спортивная стипендия продлилась всего два семестра. Делука утверждал, что получил травму, но, возможно, его просто исключили из команды за то, что он был недостаточно хорош и не соответствовал требованиям. Как бы то ни было, его образование в Пердью закончилось до тех пор, пока он не смог бы оплачивать обучение.

Тогда он вернулся к работе на стройке. Делука проработал полный учебный год, а также лето до и после, и сумел, поскольку все еще жил с родителями, накопить достаточно, чтобы оплатить второй год обучения в Пердью, и вернулся в университет осенью 1959 года. Он узнал о спонсируемой «Уолгрин» студенческой ссуде для фармацевтов и решил ею воспользоваться. Программа была привлекательная, потому что, если получатель впоследствии соглашался на работу в «Уолгрин», ссуду через определенное время прощали.

В 1960 году Делука женился на Мэрилин Курсио и летом работал на конвейере «Севен-Ап Боттлинг Компани», зарабатывая 2,10 доллара в час. Осенью вернулся в Пердью на фармакологический факультет. На следующее лето снова устроился разнорабочим, на сей раз в «Уилсон Бразерс Констракшн» в соседнем Сисеро. Вернувшись в Пердью осенью 1961 года, он настолько продвинулся в учебе, что к концу семестра его спонсор «Уолгрин» взял его продавцом в свой магазин в Мелроуз-Парке. Они платили ему 1,75 доллара в час, но с доплатой в размере пятидесяти центов в час, потому что он был одним из «их» студентов. Позднее тем же летом его перевели в «Уолгрин» в Элмхерсте.

Делуке оставался последний семестр до получения степени бакалавра в области фармакологии. Он сдал на него экзамен осенью 1962 года и должен был получить высшее образование в январе 1963 года. А через два дня после Рождества «Уолгрин» поручил ему работать клерком в том же магазине в Элмхерсте, и в следующем месяце, когда он стал лицензированным фармацевтом, пускай и в Индиане, компания зачислила его в штат в качестве заместителя менеджера в магазине Оук-Парка. Девять месяцев спустя он получил сертификат № 26155 как фармацевт в Иллинойсе.

На протяжении многих лет Делука неуклонно рос по служебной лестнице в «Уолгрин». Его считали трудолюбивым, надежным, честным. Его переводили из магазина в магазин, из города в город, от менеджера к менеджеру, чтобы дать ему набраться опыта. Он работал в магазинах «Уолгрин» в пригородах Бервин, Норридж, Глен-Эллин, Шаумбург, а также время от времени возвращался в Оук-Парк и Элмхерст. В сентябре 1969 года, через шесть с половиной лет после окончания учебы, он стал полноправным менеджером. Два с половиной года спустя «Уолгрин» назначил его руководителем своего большого магазина в торговом центре «Гроув» в Элк-Гроув Виллидж. К тому времени его зарплата в гигантской фирме увеличилась с первоначальных 2,25 доллара в час до восемнадцати тысяч в год – это в то время, когда средний наемный работник в Соединенных Штатах зарабатывал всего семь пятьсот в год.

Фрэнк Джон Делука, сын водителя грузовика, осуществил великую американскую мечту.

Отстранение Патрисии в «Уолгрин» заменили увольнением по уважительной причине, ей слишком стыдно было возвращаться туда. Поскольку теперь она жила в Аддисоне, работу она искала в этом же районе. Она нашла место в «Роберт Холл Виллидж», универмаге складского типа, одном из предшественников сегодняшних «Волмарт» и «Кеймарт». Она получила отличную рекомендацию от Делуки. Однако проработала всего несколько недель, кто-то из знакомых из Элк-Гроув, знавший о ее кражах в «Уолгрин», увидел ее за прилавком и, выходя, поговорил с охранником.

– Разве вы не проверяете тех, кого нанимаете?

Патрисию перепроверили, на сей раз связавшись с отделом кадров «Уолгрин». Ее уволили.



Патрисии стало совершенно очевидно, что честолюбивый план Делуки стать модельным магнатом не принесет мгновенного успеха, ни одного запроса на услуги Патрисии они не получили. Вся идея начала приобретать довольно убогий характер – вроде дешевой комнатушки в «их» мотеле.

Патрисия снова начала строить собственные планы – фактически те же, что и в Брэнтвуде: она собиралась уйти из дома. Единственная разница заключалась в том, что на сей раз покинуть она должна была дом Делуки. И она решила, что к родителям не вернется.

Чтобы избежать тщательной проверки биографических данных, которая требовалась для работы продавцом, она искала скромную должность, такую же, как в офисе компании по поставкам пластиковых труб. И спустя несколько дней нашла идеальный вариант: секретарши – единственной девушки – в небольшом офисе продаж компании по производству цементных смол. Делука сразу же встал на дыбы.

– Мне не нравится мысль о том, что ты – единственная женщина в офисе, полном мужчин, – выразил недовольство он. – Кучка продавцов. Невозможно сказать, с какими персонажами ты можешь столкнуться.

«Мне этого надо всерьез опасаться?» — подумала она.

– Послушай, Фрэнк, это хорошая работа, – возразила она. – Ребята там всего с час утром и немного в конце дня. Остальное время я одна. Или с менеджером по продажам.

– Что ты делаешь, когда находишься с менеджером по продажам? – подозрительно спросил он.

– То же самое, что я делаю, когда я не с ним, – заявила она. – Я печатаю письма, отвечаю на телефонные звонки, рассылаю рекламные буклеты…

– Ну, мне это не нравится, – сказал Делука. Он надулся.

– Тогда возьми меня обратно в «Уолгрин», – дерзко ответила она.

Это заставило его заткнуться.



Мэри Коломбо не могла успокоиться. Она позвонила Мэрилин Делуке.

– Вы в курсе, что Патти пытается увести у вас мужа? – спросила она.

– Я в курсе, что она наверняка хочет, – ответила Мэрилин. – Но не думаю, что сможет.

– Вы должны быть очень уверены в себе, – сказала Мэри, – позволяя ей жить в вашем собственном доме.

– Миссис Коломбо, я знаю своего мужа, – уверенно сказала Мэрилин. – Он устанет от Патти. В одном отношении я на Фрэнка могу положиться: рано или поздно он всегда теряет интерес. С Патти, думаю, это произойдет, скорее, рано. Когда ему надоест секс, он ее бросит – потому что ничто другое его с Патти не связывает. Ваша дочь очень поверхностный человек, миссис Коломбо. Вы не слишком хорошо ее воспитали.

Не в силах нанести удар по Делуке или Патрисии, Мэрилин нашла самую подходящую мишень в лице Мэри Коломбо.

– Неважно, как я воспитала Патти, – пригрозила Мэри Коломбо. – Просто будьте осторожнее, чтобы не потерять свой счастливый дом.

– Почему вы думаете, что дом у меня счастливый?

Ее дом мог быть счастливым, он должен был быть счастливым. У Мэрилин Делуки, как она считала, были лучшие в мире дети. Если бы только Фрэнк любил их, как любила она, если бы только он мог радоваться им, как радовалась она, боже, какая у них была бы прекрасная семья. Но что-то внутри Фрэнка было не так, что-то толкало его навстречу пропасти – что? Она не знала. Может быть, не знал даже он. Но толкало. И когда-нибудь он в нее рухнет. Мэрилин была полна решимости быть рядом, чтобы собрать осколки. Ради своих детей. А пока ей приходилось со всем этим мириться.

Мириться было непросто. Фрэнк не собирался сдерживать обещание не заниматься с Патрисией сексом в семейном доме. Соглашение, заключенное им с Мэрилин и впоследствии использованное для того, чтобы убедить Патрисию переехать, было пустышкой, как и все остальное, что он говорил, когда стремился добиться своего.

Скорее всего, Патрисия пыталась заставить его сдержать слово.

– Не в доме, Фрэнк, помнишь? – сказала она, когда он попробовал в первый раз.

Но Фрэнк был настойчив. Он изменил условия соглашения, сказав, что оно применяется только тогда, когда дома находится кто-то еще. Когда старшие дети ходили в школу, Мэрилин шла с младшими за продуктами, если Фрэнк опаздывал на смену, а Патрисия прибегала домой обедать – в чем был вред?

Патрисия все еще сопротивлялась, говоря, что она не считает это «правильным», однако годы спустя признала, что в то же время ужасно боялась попасться на месте преступления. При всем значительном опыте и несмотря на внешнюю браваду, она была еще подростком, и многие потом вспоминали, что она легко смущалась.

Патрисия пыталась убедить Фрэнка снять комнату, но он отказался:

– Зачем тратить деньги на мотель, если у нас прямо здесь, в гостиной, отличный диван?

Она никак не могла его отговорить. У него было слишком много аргументов, и напоминали они выстрел дробовика, когда дробь разлетается сразу во всех направлениях. И – она его любила.

В конце концов они занимались сексом в каждой комнате дома.



Однажды поздно вечером на работе менеджер по продажам вручил Патрисии небольшой пакет с образцами для передачи в отеле при аэропорте клиенту Луису Осборну. Если того не будет в номере, она должна была попросить его отыскать и лично вручить ему пакет.

Луи Осборн не ответил, когда портье позвонил ему в номер, поэтому Патрисия, следуя инструкции, попросила его уведомить. По пейджеру он тоже не ответил.

– Я уверен, что он где-то здесь, – сказал портье. – Он только что получил несколько сообщений. Я продолжу его вызывать, а вы, если хотите, можете его поискать. Он симпатичный молодой человек, лет двадцати, с усами.

Бродя по вестибюлю, Патрисия уже собиралась пойти в коктейль-бар, когда из него вышел симпатичный молодой человек с усами.

– Простите, вы мистер Осборн? – спросила она.

– Нет, – ответил он. – А вы, случайно, не видели мою мать?

– Что?

– Мою мать. Она стройная, красивая женщина с очень решительным выражением лица. Вы не видели никого похожего?

– Э-э нет, не видела.

Патрисия была слегка сбита с толку.

– Как выглядит ваш мистер Осборн? – спросил он.

– Думаю, как вы, – сказала она.

Он удивленно поднял брови.

– Правда? Красивый? Тогда его будет не так уж и сложно найти.

Патрисия не могла удержаться от улыбки. Он был красив.

– Как насчет выпить со мной? – предложил он. – Сначала мы можем составить план поисков, а потом поговорить о женитьбе.

– Вы с ума сошли? – спросила она. Вопрос был серьезным, теперь она не улыбалась.

– Возможно, – признал он. – Я студент-медик, большинство из нас сумасшедшие. Не совсем понял, вы возражаете против обсуждения наших поисков или нашей свадьбы? Если против первого, я вполне готов позволить маме и мистеру Осборну потеряться безвозвратно. Вот только я не смогу добраться до дома, пока мама меня не отвезет.

– Разве вы еще не выросли, чтобы вас возила мать? – спросила Патрисия. Это был самый странный человек, которого она когда-либо встречала. Но любопытство пересилило.

– Я не могу водить машину, – сказал он.

Его лишили прав за вождение в состоянии алкогольного опьянения. Это было после выпускных экзаменов предыдущего семестра, группа студентов-медиков так бурно отпраздновала сдачу. За рулем поймали его одного.

– Это было и впрямь очень глупо с моей стороны, – немного смущаясь, признался он. Он положил руку ей на плечо. – Один стаканчик со мной. Пожалуйста.

Патрисия позволила ему провести ее в коктейль-бар.



Звали его Эндрю Харпер, и Патрисию он очаровал. Жил он с матерью, разведенной, в одном из богатых кварталов Уитона. Впереди его ждал последний год обучения в медицинской школе, а потом стажировка и ординатура.

– Я еще не определился со специальностью, – сказал он после того, как им подали напитки. – Мама говорит, что я должен стать гинекологом, потому что, когда я был маленький, я всегда пытался задирать женщинам подолы.

«Ну вот, – подумала Патрисия. – Еще один чудак. Допивай-ка и отправляйся искать Осборна».

Но потом Эндрю Харпер посерьезнел.

– На самом деле я хотел бы заняться педиатрией, – сказал он. – Я люблю работать с детьми. Думаю, из меня получится хороший педиатр. Патрисия, а чем занимаешься ты?

– Просто офисная работа, – сказала она ему. – Ничего особенного.

– Честолюбивые планы?

– Раньше я хотела стать учительницей, – тихо сказала она. «Откуда это, черт возьми, взялось?» – спросила она себя. Прошли годы с тех пор, как она думала стать учительницей.

Эндрю остался доволен.

– Думаю, мы оба любим детей.

– Полагаю.

Патрисия внимательно смотрела на него, пока он продолжал рассказывать о своей медицинской карьере. В нем было нечто от маленького мальчика, Патрисия представляла его оживленно болтающим с Майклом о внедорожных мотоциклах или еще о чем-то подобном. Лицо у него было настолько детское, что если бы ни усы, выглядел бы он ненамного старше Майкла. В нем не было ничего от мачо, как в других мужчинах в ее жизни: в отце, Джеке Формаски, Делуке. Тем не менее он не производил впечатления слабого, в его манерах чувствовалась уверенность. Он был очень интересный мужчина.

– Вот мама, – тут же сказал он, указывая на входящую в вестибюль высокую женщину. – Мы встретимся здесь завтра? Мы можем пообедать, а потом ты отвезешь меня домой.

Патрисия знала, что завтра Делука будет работать с часу до закрытия.

– Если хочешь, – сказала она.

Патрисия едва ли не застеснялась, точно ее пригласили на свидание в первый раз. Она не могла поверить в происходящее.



Миссис Харпер, с которой Патрисия мимолетно встретилась неделю спустя, оказалась столь же необычной и своеобразной, как и ее сын. Она сразу прояснила одно: ей все равно, с кем встречался Эндрю или насколько он с кем-либо связан, главное, чтобы он окончил – еще раз, окончил медицинскую школу – и стал врачом. В противном случае она от него немедленно отречется. При этом условии она, похоже, вполне искренне относилась к новой подруге сына.

Патрисия начала регулярно встречаться с Эндрю – по крайней мере, настолько регулярно, насколько это было возможно. Она могла видеться с ним только в те вечера, когда Фрэнк работал допоздна, но в те дни, когда знала, что не сможет прийти вечером, они встречались за обедом. Номер телефона она ему дать отказалась, объяснив, что ее мать недавно выписали из больницы и ей не хотелось, чтобы ее тревожили телефонные звонки. Под тем же предлогом она так нерегулярно встречалась с ним вечерами: ей надо заботиться о матери. Снова ложь, но что она могла поделать?

Патрисия и Эндрю не спали вместе, не было ни времени, ни возможности. Но они явно были настолько увлечены, что, когда Эндрю спросил, сколько ей лет, Патрисия автоматически сказала ему правду, теперь ей было девятнадцать.

– Я думал, ты старше, – признался он. – Ближе к моему возрасту.

Ему было двадцать четыре.

– Доктор, я для вас слишком молода? – спросила она. Ей было приятно так его называть.

Эндрю явно к ней серьезно относился и захотел познакомиться с ее родителями. Патрисии пришлось по-настоящему задуматься о своих чувствах к нему, и она с удивлением обнаружила, что мысль связать будущее с Эндрю ей понравилась. Сколь бы невероятным ей это ни казалось, она успела привязаться к этому молодому человеку. Поражаясь себе, она задалась вопросом: а что, если ее первая взрослая любовь вовсе не Фрэнк Делука, а Эндрю Харпер?

Патрисия попыталась перестроиться на новый курс и твердо ему следовать. Она понимала, что если хочет всерьез встречаться с Эндрю, ей надо в первую очередь выбраться из дома Делуки. Теперь она была достаточно взрослой, чтобы – при наличии денег – снимать квартиру самой. На зарплату она не могла внести залог по квартплате, поэтому ей потребуется помощь. Она знала, что отец ей поможет, как помогал всегда. В особенности если она приведет домой знакомиться приличного молодого человека.

«С Эндрю может получиться», – взволнованно сказала себе она. Правда, рядом с ним она не теряла голову так, с Делукой, зажечь в ней такой же страсти, как Фрэнку, ему не удавалось. Зато он не хотел фотографировать, как ее трахает другой мужчина, и не пытался отыметь ее в спальне своих маленьких дочек. У Эндрю была парочка причуд. У Фрэнка – очень серьезные проблемы. Если ей удастся построить отношения с Эндрю, не было никаких сомнений в том, что ей будет гораздо лучше.



Собравшись с мыслями, она начала придумывать, как отвезти Эндрю Харпера домой познакомить с родителями.

Отношения Патрисии с семьей после отъезда из дома были прохладными. Отец был дружелюбен, только несколько отчужден, его ранило, что Патти уехала. Мэри Коломбо попыталась это восполнить неизменной ласковостью, при этом бдительно охраняя ничейную полосу между отцом и дочерью, решив, что муж больше не будет страдать от новой эмоциональной травмы. Майкл, как обычно, закрылся в раковину. Патрисия перестала быть самой любимой, он не мог понять, почему она ушла из дома, и был зол на нее за то, сколько она принесла всем горя, в особенности за ту печаль, которая порой вспыхивала в глазах отца.

Патрисии было не до того, чтобы утешать Майкла, он ребенок и, она чувствовала, со временем неприязнь к ней он перерастет. Мать беспокоилась за отца, и Патрисия знала, что Мэри сделает все, чтобы Фрэнку было хорошо. Поэтому основная цель Патрисии была вернуть благосклонность отца, и если не вернуться домой, то хотя бы снова стать членом семьи. Для этого она должна убедить Фрэнка Коломбо, что она раскаивается и готова привести свою жизнь в порядок. И в качестве доказательства она готова представить семье Эндрю Харпера: молодого, красивого, хорошо воспитанного, неженатого, бездетного, без пяти минут врача.

Идеальная противоположность Фрэнку Делуке.

Перспектива завораживающая.

Мэри оказывала дочери содействие, ее замечания, как обычно, служили правильному направлению мысли мужа. Она сказала об огромной работе, которая потребовалась для получения медицинского образования, тяжелую работу Фрэнк понимал. Эндрю ответил, что все стоящее требует упорных усилий. Это был идеальный ответ.

Мэри упомянула свою операцию, превознося замечательных врачей, которые ее проводили. Она спросила, не планировал ли Эндрю стать хирургом. Фрэнку понравилось бы: зять, ежедневно сражающийся с болезнью и смертью в операционной. Но Эндрю сказал им, что он решил пойти в педиатрию, он хотел бы работать с детьми. Мэри наверняка улыбнулась, Фрэнк сказал, что это даже лучше. Все знали, что он любит детей. И в последнее время, сказала Мэри Эндрю, Фрэнк начал обращать внимание на малышей в торговом центре. Мэри заявила, что в нем зашевелились дедовские инстинкты.

У Фрэнка был собственный вопрос, куда проще. Он заметил, что Эндрю подвезла Патрисия.

– Эндрю, у тебя нет машины?

Патрисия уже предупредила Эндрю.

– Не смей упоминать о потере водительских прав. Мой отец считает, что пьяных водителей нужно вешать за яйца.

– Я не совсем пьяный водитель, – возразил Эндрю. – Один случай вряд ли покроет меня позором до конца жизни.

– Только не перед папой. Не упоминай об этом.

В ответ на вопрос Фрэнка Коломбо Эндрю улыбнулся и солгал:

– Я на несколько дней отдал свою машину матери. Ее машина в мастерской.

Похоже, это Фрэнка Коломбо удовлетворило. Теперь, подумала Патрисия, если Эндрю просто вспомнит, что папа – фанат «Кабс»…

Позже Патрисия застала отца одного на кухне и сказала ему, что хочет переехать из дома Делуки. И сама снять квартиру. Отец явно надеялся не на это. Все, что известно о Фрэнке Коломбо, указывает, что, он, скорее всего, тосковал и надеялся, что дочь вернется домой. Но самой важной его задачей было избавить ее от влияния этого Делуки.

После того как Патрисия ушла из дома, Мэри наконец пересказала мужу некоторые слухи о Делуке и Патти. Ей ничего другого не оставалось, это был всего лишь вопрос времени, когда Фрэнк так или иначе узнает. Так лучше пусть услышит от нее, чем от кого-то постороннего, решила Мэри. Она рассудила, что, узнав обо всем в спокойной, доверительной обстановке, Фрэнк легче совладает со своим бешеным нравом.

Фрэнк был очень разумен с «заблудшей» дочерью.

– Ищи себе квартиру, милая, – сказал он ей. – Уходи из дома того парня, Делуки. За квартиру я заплачу, об этом не беспокойся.

В тот вечер отец и дочь впервые за долгое время обнялись.



Делука вошел в ее спальню, когда Патрисия собиралась уезжать. Эту новость Мэрилин сообщила ему сразу, как только он вернулся домой.

– Это безумие, Патриш, – сказал он. – Это большая ошибка.

– Я не думаю, что это ошибка, Фрэнк, – тихо ответила она. – Я думаю, было бы ошибкой этого не сделать.

– Но тебе здесь было хорошо, – сказал он, точно пораженный тем, что она подумала о том, чтобы уехать.

– О, Фрэнк, пожалуйста, – устало ответила она.

Она считала, что их образ жизни никого, кроме него, не делал счастливым, и чувствовала, что он должен это понимать. Не была счастлива его жена, не были счастливы его дети, и Патрисия, черт возьми, счастлива не была. Счастлив был только Фрэнк, потому что он должен был съесть свой пресловутый пирог и ел его – как в поговорке. Патрисия покачала головой.

– Я ухожу, Фрэнк. Я собираюсь переехать в мотель, пока буду искать квартиру.

Делука испробовал все возможные подходы. Как она собиралась жить на свою зарплату? Этот аргумент был отвергнут, когда она сказала ему, что ей поможет отец. Ну а как же их планы относительно модельного агентства? Подразумевалось, что после всей проделанной работы она его подводит. Патрисия просто сказала, чтобы он дал ей знать, когда придет первый отклик. Делука, должно быть, при этом напрягся, как всегда, когда чувствовал, что кто-то не проявляет к нему должного уважения.

– Ты увидишь, – предупредил он, – что в этом мире все не так просто, как ты думаешь. Ты знаешь, ты уже давно просила меня давать тебе советы. Что ты будешь делать? Что ты будешь делать, если ты попадешь в неприятности, а меня не будет рядом, чтобы тебе помочь?

– Я не собираюсь попадать в неприятности, Фрэнк, – сказала она ему. Она устала от неприятностей.

Делука уныло сел на кровать.

– Не могу поверить, что ты со мной так поступаешь.

– Я с тобой никак не поступаю, Фрэнк, – пыталась вразумить его она. – Я поступаю так ради тебя. Ради нас обоих. Она закрыла чемодан. – Мы никуда не денемся, Фрэнк. И поверь мне, так будет лучше.

Она попрощалась с Мэрилин и детьми и ушла.



На пару недель Патрисия остановилась в мотеле «Аддисон» и проводила вечера, рассматривая апартаменты. Было страшновато оставаться в одиночестве, но она была полна решимости справиться. Не раз она думала просить родителей помочь ей с поисками, или даже Эндрю, или как-то призвать Майкла ходить с ней. Однако в конце концов она заставила себя действовать самостоятельно. В ее сознании запечатлелось предупреждение Делуки, как трудно ей придется без него, и это решительнее подтолкнуло ее к независимости. «Патрисия Энн Коломбо, тебе скоро девятнадцать, – одновременно отчитывала и успокаивала она себя, – ты должны взять свою жизнь в свои руки.

Она нашла квартиру, которую хотела, в Ломбарде, соседнем южном пригороде. В довольно новом многоэтажном доме с лифтом на Саут-Финли-роуд, 2015, она арендовала небольшую двухкомнатную квартиру номер 911 на девятом этаже и с маленькой кладовкой на том же этаже. Это было идеально для нее, и она переехала.

В конце концов оказалось, что Патрисия движется в правильном направлении. Она чувствовала, что стала новой женщиной. Все «старые» Патти Коломбо остались в прошлом. Испорченная, немного избалованная Патти. Малышка Патти, получавшая все, что хотела. Патти, научившаяся врать. Патти, так быстро и легко попавшаяся на удочку менеджера «Уолгрин». Протеже Патти, познавшая взрослый секс в дешевом номере мотеля. Упрямая Патти, злобная Патти, Патти-воровка. Патти, ушедшая из своей семьи в странный дом Делуки.

Все эти Патти Коломбо остались в прошлом.

Она смотрела телевизор в своей новой квартире, когда Делука позвонил в дверной звонок. Она его ждала. Фактически она дала ему свой новый адрес, решив не прятаться от него, решив идти своим путем, используя силу воли, а не секретность. Когда Делука вошел, она решила не заниматься с ним сексом, это она тоже хотела оставить в своей прежней жизни.

Но своим поступком в тот вечер Делука застал ее врасплох, ошеломил и разрушил все ее прекрасные планы на будущее.

– Я ухожу из семьи, Патриш, – заявил он прямо с порога. – Я развожусь. Я хочу, чтобы мы поженились.

Патрисия уставилась на него, потеряв дар речи.

33

Июль 1976 года

В двадцать минут одиннадцатого жаркого июльского субботнего вечера Рэй Роуз стоял у дверей квартиры А дома 502 по Норт-Ардмор в Вилла-Парк, третьем к югу пригороде от Элк-Гроув-Виллидж. Старший следователь нажал кнопку звонка, и двери открыл Фрэнк Делука. Двое мужчин какое-то время молча смотрели друг на друга. За спиной Роуза Делука видел лица нескольких полицейских, с которыми он познакомился десять недель назад, когда были обнаружены тела Коломбо. Это были Уильям Конке, заместитель начальника полиции Элк-Гроув, Фрэнк Браун, лейтенант департамента шерифа округа Кук, следователи Джин Гаргано из департамента шерифа и Джон Ландерс из полиции Элк-Гроув.

– Я не удивлен, – тихо сказал Делука. – Я этого ожидал.

Его любовница Патти Коломбо сидела в тюрьме уже шесть недель.

– Фрэнк Делука, – сказал Роуз, – у меня есть ордер на ваш арест за убийство, предварительный сговор с целью совершения убийства и пособничество убийству. У вас есть право хранить молчание…

Зачитывая Делуке его конституционные права, старший следователь развернул его и сковал ему наручниками запястья за спиной.



В Департаменте полиции Элк-Гроув полицейские вели допрос по очереди. Первыми пошли Роуз и Фрэнк Браун.

– Вы хотите рассказать нам о своей причастности к убийствам Коломбо? – спросил Роуз.

Делука покачал головой.

– Я ожидаю, что сяду за это, но я ничего об этом не знаю.

Теперь головой покачал Рэй Роуз.

– Да ладно, Фрэнк, – произнес Роуз почти фамильярным тоном. Роуз на Делуку и не рассчитывал, зная, что тот у него в руках. Речь шла только о том, чтобы получить от него некоторую информацию.

– Если вы ни к чему не причастны, почему вы ждали, что вас за это посадят?

– Я просто жду, что меня за это осудят, ясно? – резко ответил он. Затем его тон смягчился. – Я думаю, что остаток жизни проведу в тюрьме.

– Фрэнк, невинные люди так не говорят, – сказал старший следователь. – Невинные люди злятся и возмущаются, когда их обвиняют.

– Я злюсь, – сказал ему Делука. – Послушайте, прежде чем это случилось, мы с Патриш месяцами боялись за свою жизнь. Фрэнк Коломбо нас постоянно преследовал. Его сын, Майкл, приходил в мой магазин и смотрел на меня. Три раза за Патриш, когда она уходила с работы, следила машина с антенной любительской рации на багажнике. Мы настолько его боялись, что ездили на работу и с работы разными маршрутами, выходили из лифта на разных этажах собственного дома и поднимались или спускались в нашу квартиру по лестнице. Нам было так страшно, что мы каждую ночь баррикадировали двери в квартиру.

– Но вы когда-нибудь действительно видели, как Фрэнк Коломбо за вами следит? – спросил Роуз.

Делука отвернулся.

– Нет, – признал он. Он слегка нахмурился, словно эта мысль его удивила.

– У вас было два телефонных разговора с человеком по имени Роман, – сказал Роуз. – Расскажите нам о них.

– Он был крестным отцом Патриш, – сказал Делука. – Его настоящее имя Фил Капоне, Роман было просто названием улицы, на которой он жил. Патриш попросила его узнать, заказал ли ее старик мое или ее убийство. Он узнал, что такой заказ был, но связался с наемными убийцами и перекупил их. Но потом он сказал нам, что старик ищет другого исполнителя для убийства. Роман сказал, что, похоже, есть только один способ его остановить: убить его первым.

– Что вы на это ответили? – спросил Роуз.

Делука пожал плечами.

– Я сказал, ну, если так и должно быть, тогда да.

– Сколько стоило перекупить первых наемных убийц? – спросил Фрэнк Браун.

– Я не знаю. За это заплатил крестный отец Патриш. Видите ли, он воспитывал ее в раннем детстве, она сказала, что он был для нее больше отцом, чем настоящий отец. Роман знал, каким был Фрэнк Коломбо, знал, что у него сумасшедший характер, он хотел помочь нам с Патриш.

– Патти рассказывала вам, что занималась с этим мужчиной, Романом, сексом? – спросил Роуз.

– Что? – Делука уставился на старшего следователя. – Занималась с ним сексом? Нет. Он был ее крестным отцом.

Делука покачал головой.

– Она бы мне сказала, если бы происходило нечто подобное. Послушайте, у нас, у Патриш и у меня, абсолютно честные отношения. Если бы она хотела встретиться с другим парнем или я захотел бы встретиться с другой женщиной, не было бы никаких проблем, пока каждый из нас рассказывал бы об этом другому.

Допрос взяли на себя Джин Гаргано и Джон Ландерс.

– Вы думали, что крестный отец Патти собирался устранить Фрэнка Коломбо, верно? – спросил Гаргано.

– Да. Роман сказал мне по телефону, что он возьмет на себя всю проблему. Была пара парней, которые должны были сделать эту работу.

– Но они ее не сделали?

– Прошла пара месяцев или больше, и ничего не произошло. Мы с Патриш боялись все сильнее. Наемные убийцы продолжали обманывать Патриш, у них всегда находилось какое-то объяснение, почему ничего не получается. В конце концов Патриш сказала, что она думает, что парни просто водят нас за нос, и нам придется делать эту работу самим…

Поняв, что он говорит, Делука резко замолчал.

– Придется делать работу самим, вы это имели в виду? – спросил Гаргано. Делука покачал головой.

– Это не мои слова, а ваши.

– Послушайте, Фрэнк, – сказал Джон Ландерс, – почему бы вам просто не рассказать нам, как на самом деле произошли убийства?

– Я не хочу говорить ничего, что могло бы повредить Триш.

Выражение лица Делуки стало очень искренним, только взгляд оставался холодным.