Отвернувшись от рыбаков, Лорелея поспешила по дощатому настилу на грязную дорожку, приподняв юбки и избегая мутных луж. Она глубоко вздохнула, прежде чем войти в таверну, и проскользнула внутрь, когда группа мужчин поспешно вышла оттуда.

От табачного дыма тут же защипало глаза и запершило в горле. Она отмахнулась от дыма, затем замерла и сжала ручку корзины покрепче, понимая, что должна очень постараться и вписаться в обстановку. Корзина с булочками в этом не помогала. Взглянув налево, она заметила пустой стол рядом с дверью и поставила корзину, убедившись, что никто не смотрит на нее. Все были слишком заняты разглядыванием пирата, удобно устроившегося за стойкой.

Мужчины за стойкой и барменши держались на расстоянии, будто он был чумным, и они могли заразиться. Стоявший за барной стойкой Грегор сжимал в руке тряпку и тер пивную кружку с таким усердием, будто никак не мог отмыть несуществующее пятно, и отказывался замечать сидевшего перед ним пирата.

Грегор не относился к числу любимчиков Лорелеи, и почему-то он и его всклокоченные волосы нравились ей теперь еще меньше. Лорелея подошла ближе и прислонилась к деревянной опоре. Наполовину спрятавшись, она продолжала наблюдать, все больше и больше любопытствуя о намерениях пирата и не обращая внимания на опасность, которой подвергала себя.

Впервые она почувствовала возбуждение. Она размышляла, не стоит ли подойти поближе, чтобы проверить, станет ли ощущение сильнее. В таверне было так тихо, что она услышала, как пират откашлялся. Грегор, должно быть, тоже это услышал, но продолжал его игнорировать. Когда пират ударил кулаком по стойке, Грегор перестал тереть кружку, его взгляд медленно скользнул вверх.

– Чем могу быть полезен? – проворчал он.

– Пинту эля, – ответил пират. – Это такой темный напиток, если он у вас есть.

Грегор перекинул тряпку через плечо.

– В моей таверне пиратов не обслуживают.

– Даже за золото? – пират запустил руку в карман своего черного жилета и вытащил что-то блестящее. Он положил на стойку несколько золотых монет и подвинул их к Грегору, глаза Грегора расширились. У пирата в руке осталась одна монета, и он играл ею, перекатывая между пальцев с такой ловкостью, будто творил волшебство.

Бармен окинул взглядом собравшихся в таверне людей, наблюдавших за ними. Лорелея догадалась по панике в его взгляде, о чем он думает. Люди станут шептаться и пускать новые слухи – о Грегоре, бармене, который принял пиратское золото, потому что тайно симпатизирует им и сам хотел бы стать пиратом.

Рука Грегора зависла над золотом, и на мгновение Лорелее показалась, что он возьмет его. Но вместо этого он оттолкнул монеты обратно.

– Вероятно, вам следует отправиться дальше на север. Говорят, шахтеры в Вентисе не имеют ничего против пиратской вони.

Грегор оказался еще невежественнее, чем считала Лорелея. Он должен был взять золото. На эти деньги он смог бы привести трактир в порядок: залатать дыры в потолке, прибить выгнувшиеся доски на полу. Люди не стали бы осуждать его – у них не было другого места, где можно залить алкоголем свои беды. Лорелея схватила бы золото, не задумываясь. Она поймала себя на мысли, что гадает, сколько же у пирата золота в кармане и хватит ли его, чтобы купить ей и матери возможность уехать из порта. Даже то небольшое количество, которым пират искушал Грегора, могло обеспечить Лорелею с матерью запасом провизии на сезон морозов. Но Грегор не только отказался от золота, он к тому же оскорбил пирата, и тот поднялся со своего барного стула. Вблизи он оказался много выше, чем показалось на причале. Он забрал золото со стойки и ссыпал его обратно в карман. Удивительно, но оскорбление он пропустил мимо ушей.

– Я ищу женщину по имени Шторм.

– Никогда не слышал ни о каких Штормах, – с усмешкой ответил Грегор, – А если бы и знал, то не сказал бы.

Имя показалось Лорелее странно знакомым, будто она слышала его в какой-то балладе или сказке.

– Тогда, может, ты поможешь мне найти кое-кого другого, – предположил пират.

Грегор в ответ скривился.

– Мой корабль – не единственный пиратский корабль, стоящий в гавани. В гавани есть еще один капитан, который к твоим комментариям о шахтерах отнесся бы не так снисходительно. Ты видел его? Весь в золоте. Его сложно не заметить.

– Нет, – ответил Грегор. – Не видел.

– Ну, тогда я ухожу.

Он повернулся, чтобы уйти, но следующие слова Грегора заставили его остановиться.

– И не возвращайся, пират.

– Меня зовут Блэкуотер, – ответил он. Его изменившийся голос заставил Лорелею похолодеть. – А за своим элем я вернусь позже. И получу его, так или иначе.

Блэкуотер.

Лореля узнала это имя, она слышала истории о нем. Род жестоких мужчин, так звали каждого капитана «Стальной Жемчужины».

Грегор сглотнул, наблюдая, как Блэкуотер развернулся и направился к двери. Пока он приближался, сердце Лорелеи учащенно забилось. Хоть ее внимание и было приковано к их разговору, она не могла игнорировать жгучую притягательность золота в кармане жилета Блэкуотера. Оно могло изменить их с матерью жизнь. С каждым шагом приближавшегося Блэкуотера кровь била в висках все сильнее. Пальцы подрагивали. Она могла бы поплатиться жизнью за то, что собиралась сделать, но, если это сделает их жизнь лучше, стоит рискнуть.

Закусив губу, она оттолкнулась от деревянного столба и в последний момент встала на пути Блэкуотера. Не имея времени среагировать, он врезался в нее. Она ловко запустила руку в его карман, когда он поймал ее, и они вместе пошатнулись. Она спрятала монеты в карман в юбках, когда им удалось восстановить равновесие, и он отошел. Темные глаза Блэкуотера встретились с ее, он приобнял ее за плечи и пробормотал нечто, что могло быть извинением. Затем пират поспешил прочь, а портовые работяги зашептались ему вслед.

Чья-то рука легла ей на плечо после того, как дверь таверны захлопнулась, заставив ее вздрогнуть. Лорелея повернула голову и увидела одну из барменш, вглядывавшуюся в нее с беспокойством в глазах.

– Ты в порядке? – спросила она, сжав плечо Лорелеи. – Удивительно, что он не сбил тебя с ног.

Лорелея не могла вспомнить, что пробормотала в ответ, потому что золото жгло ее карман. При первой же возможности она выскользнула из таверны, забыв о корзине с булочками, которую оставила на столе. Она засунула руку в карман и перебирала золотые монеты, пока петляла среди жителей гавани.

Ей не удалось добраться до тропы наверх достаточно быстро. Когда наконец получилось вырваться из людского потока, она глотнула свежего воздуха полной грудью и побежала к ферме. Ветерок шевелил траву, росшую по обеим сторонам хорошо утоптанной тропы. Гладкие волны, пробегавшие по полям, напомнили ей море, спокойное и в то же время буйное, когда небо над головой начало темнеть, а ветер усилился.

Ее сердце все еще бешено колотилось из-за ворованных монет, когда она ворвалась в их маленький домик. Она впервые совершила преступление, преступление против пирата! Лорелея остановилась, не заходя в комнату. Она была настолько ослеплена мыслью о том, что можно купить на украденное золото, что в тот момент даже не подумала о последствиях, кроме смерти. Пират скорее всего выследит ее, как только поймет, что у него в кармане не хватает половины золотых монет. Затем он убьет ее мать, а ее саму заставит смотреть. Все те ужасные вещи, которые Луис рассказывал о пиратах, заполонили ее сознание.

Лорелея была так глубоко погружена в свои мысли, что не слышала, как мать спрашивала, где корзина или что она теребит в кармане. Только когда мать засунула руку в карман дочери и вытащила оттуда блестящую монету, Лорелея вернулась к реальности.

Ей даже не пришлось объяснять, откуда у нее золото.

– Пираты! – закричала мать, выронив золотую монету, будто она жгла огнем. Монета звякнула и покатилась по полу. – Они здесь? В Порту Барлоу?

Голос ее звучал пронзительно и почти сломленно. Голубые глаза были так широко распахнуты, как Лорелее еще не доводилось видеть.

– Мама, – Лорелея вздохнула и опустилась на колени, чтобы поднять монету. – Успокойся. Все хорошо. С помощью золота мы сможем сделать запасы на время холодов или залатать крышу, или сделать и то, и другое. Мы могли бы даже отправиться куда-нибудь на новое место. Может быть, за море…

– Какого цвета были паруса пришвартованного корабля? – перебила ее мать. – Корабль был не один?

Она схватила Лорелею за руки и заставила встать. Взгляд был безумным, щеки пылали.

– Откуда ты взяла золото?

Во рту у Лорелеи внезапно пересохло, когда она увидела панику в глазах матери. Ее язык прилип к небу, а живот свело.

– Лори! – мать тряхнула ее за плечи. – Какого цвета были паруса?

– Там один корабль с коричневыми и один с черными парусами, – ответила она.

Лорелея была уверена, что и раньше видела безумие во взгляде матери, но то были только цветочки. Заключив лицо матери в ладони, она заставила ее смотреть в глаза.

– Мама, – нежно сказала она. – Пожалуйста, успокойся. Ты меня пугаешь.

– Тебе и нужно бояться! – закричала мать, схватив Лорелею за запястья и отдергивая ее руки от своего лица. – Он нашел нас. Должно быть, огонь указал ему путь сюда.

Лорелея вздохнула при упоминании огня. Ложная тревога. Просто еще один из припадков.

Но тут ее мать посмотрела мимо нее, в окно. У нее перехватило дыхание, глаза расширились, а подбородок затрясся. Раскат грома сотряс деревянные стены домика. Странно. Солнце светило сквозь дыры в облаках, пока Лорелея шла домой.

– Он здесь, – прошептала мать.

Глава 10

Лорелея

Порт Барлоу

Поздний Красновей

Мать Лорелеи бросилась на ковер, укрывавший пол в центральной части домика, заставив Лорелею застыть от страха. Одним быстрым движением мать откинула ковер и открыла маленький люк, ведущий в подпол. Они спускались туда лишь однажды, много лет назад, во время очередного приступа ложной тревоги у матери, и Лорелея не слишком хотела туда возвращаться. При одной мысли о затхлости темного подвала у нее бежали мурашки по спине.

Но на этот раз отчаяние ее матери было иным. То, как блестели ее глаза, пугало Лорелею. Тревога подступала.

– Спускайся, – потребовала мать, открывая люк. – Живее.

Лорелея не осмелилась спорить. Бегом на цыпочках она спустилась вниз, стараясь вести себя как можно тише, чуть не упав со ступенек, ведущих во мрак. Она повернулась, чтобы помочь матери спуститься следом, но мать отошла от двери люка. Вместо этого она присела на корточки, по ее щекам катились слезы, пока она смотрела на Лорелею.

– Ты не идешь? – спросила Лорелея. Ее голос дрожал, будто она очень замерзла, но на висках выступили капельки пота. Она сделала движение навстречу матери, поставив ногу на нижнюю ступеньку.

– Нет, – мать вытянула руку, жестом остановив дочь. – Веди себя тихо. Прячься. Неважно, что произойдет. Ты поняла меня?

Лорелея не ответила, смутившись.

– Ты поняла меня? – снова спросила ее мать, уже более нервно. – Неважно, что может случиться.

Лорелея едва заметно кивнула. Все слова разбежались от нее, пока она внутренне пыталась ухватить себя за каждую ниточку, чтобы не расползтись по швам. Это была не ложная тревога. Опасность действительно появилась на горизонте. Изнутри ее сжирало чувство вины за то, что она всегда сомневалась в своей матери и в правдивости историй, рассказанных ею. Мать задержалась еще на мгновение, глядя на лицо Лорелеи, как будто пыталась сохранить его в памяти, чтобы изобразить на одном из своих рисунков.

– Когда ты не будешь знать, что делать, моя милая Лори, следуй зову шторма внутри тебя.

Лорелея сдержала слезы, закрыла глаза и слушала, как мать закрывает крышку люка и накрывает ее ковром сверху. Она молчала и выжидала, как мать ее и просила.

Дверь домика с грохотом распахнулась, половицы затряслись у нее над головой. Шаги грохотали по полу их маленького домика, как гром.

– Где она? – спросил грубый голос. – Где твоя девчонка?

– Не знаю, о чем вы, – голос матери дрожал. – Я живу одна. У меня нет никакой девчонки.

– Лжешь! – прорычал владелец грубого голоса. Тень мелькнула в трещинах в полу над головой Лорелеи. – Ты боишься. Я чувствую запах твоего страха. Ты в ужасе.

Сначала Лорелея испугалась, что ее идея похитить золото привела в их дом Блэкуотера, но голос был не его. Должно быть, это был тот самый пират, которого разыскивал Блэкуотер.

– Знаешь, я узнаю тебя. Ты такая же, как шестнадцать или семнадцать лет назад, – продолжил мужчина. Его тень остановилась перед тенью матери. – Ты помнишь меня?

Тишина.

– Да, – пророкотал он. – Ты помнишь.

– Роува забыть невозможно, – прошипела ее мать.

– И я-то уж точно никогда не забывал о тебе, Женевьева.

Лорелея замерла. Он знал имя ее матери.

– Я знаю твой секрет, – продолжил Роув. – Ты спрятала ее. Это было бы самым разумным решением после твоего побега. Или, может, отослала ее прочь. Неважно. Я найду ее и убью.

Сердце Лорелеи билось так быстро, что в груди сделалось больно.

– У меня нет дочери, – ответила ее мать ровно и уверенно, не испугавшись ничего. Ее голос звучал ясно и твердо впервые за последние несколько лет.

– Лгунья! – слова Роува слились в рык. Меч выходил из ножен до тошноты неспешно, от этого мурашки бегали по коже Лорелеи.

Ей хотелось выскочить из люка. Хотелось кричать, чтобы пират забрал ее и оставил в покое ее бедную мать. Но она помнила, о чем та просила, и сдержала слово.

Мать ничего не сказала. Не умоляла сохранить ей жизнь.

Послышался хлюпающий звук, похожий на звук нарезки помидоров для рагу, а затем что-то ударило по половицам.

Пока Лорелея смотрела наверх, пытаясь понять, что произошло, что-то капнуло ей на лицо. Она коснулась капельки кончиками пальцев и выставила руку в луч света, сочившийся сквозь щели в половицах. Она тут же осознала, что это.

Кровь ее матери.

Крик застрял у нее в горле, и она быстро зажала рот рукой. Она молилась Морским Сестрам – Анафине, Талоне и Иодее, – умоляла их заставить ее молчать, успокоить ее, сохранить жизнь, чтобы жертва матери не стала напрасной.

Богини будто услышали ее молитвы. Она вела себя тише падающего снега. Неподвижна, как горы. Несмотря на эмоции, ураганом бушевавшие внутри, она хранила молчание и оставалась живой, пока Роув крушил домик, разыскивая ее.

Комната наверху наполнилась звуками бьющегося стекла и падающих полок, рвущихся штор и грохотом ботинок. Эти звуки заставляли ее страдать, пока она была вынуждена сидеть в темноте в мучительной тишине. Затем, по прошествии, как ей казалось, нескольких часов, все затихло, звуки стучащих по полу ботинок удалились в сторону выхода.

Перед тем как уйти, он снова заговорил. Его неожиданные слова пронзили ее до мозга костей.

– Если ты здесь, девочка, огонь найдет тебя. Если нет, то я не перестану рыскать по морям до тех пор, пока не пролью твою кровь.

Потом в доме стало тихо.

Лорелея не стала задумываться о значении последних слов Роува. Вместо этого она считала количество вдохов и выдохов, ожидая возращения пирата со своей командой. Он не вернулся.

Она взлетела по лестнице и толкнула плечом крышку люка, ковер делал ее тяжелее. Стиснув зубы, она уперлась обеими ладонями в крышку и изо всех сил толкала вверх, пока, наконец, не появилась небольшая щель. Она выглянула, проверяя, чист ли горизонт.

А потом увидела свою мать в луже крови.

– Мама! – закричала она, откинув дверь люка достаточно широко, чтобы выползти. Она баюкала голову матери на сгибе локтя и убирала волосы с бледного лица. Кровь пропитала одежду Лорелеи, ее руки и кончики длинных волос тоже были в крови, но она оставалась равнодушна к этому. Сердце разрывалось от воспоминаний и сожаления. Чем дольше она стояла на коленях и обнимала мертвую мать, ожидая, что та очнется, тем больнее ей становилось.

Она не могла дышать. Не могла думать. Не могла открыть глаза и взглянуть на жестокость вечера и постигшую ее утрату. Что было украдено… и чего ей никогда не вернуть.

Она была одна в целом мире. По-настоящему и абсолютно одинока.

Затем раздался голос.

Лорелееея.

В тишине домика он был подобен крику, но сейчас она слышала только потрескивание огня. Лорелея выпрямилась, а сердце бешено забилось в груди. Она затаила дыхание, прислушиваясь, но больше ничего не происходило. Не в силах избавиться от ощущения, что за ней кто-то наблюдает, она осторожно опустила голову матери обратно на пол и поднялась на ноги.

– Кто здесь? – спросила она, голос отразился от стен маленькой комнаты.

Она сжала руки в кулаки, чтобы унять дрожь. И не хотела услышать ответ, потому что подозревала, откуда звучал шепот. Она взглянула на огонь, пламя, казалось, стало выше, чем она помнила. Была ли ее мать права все это время?

Огонь слабо шипел. Его оранжевый свет наполнял дом. Треск становился громче. Языки пламени взметнулись вверх и зажили собственной жизнью, Лорелея отшатнулась от очага.

Крик застрял в горле.

Огонь поднимался все выше и выше.

Ей хотелось убежать, но она в ужасе продолжала наблюдать, как пламя подбирается к крыше дома, ее подбородок дрожал, глаза жгло от слез.

Пламя расползалось.

Огонь поглощал картины матери, изображавшие корабли и моря, по которым они путешествовали.

Лорелея моргнула, и исчез гардероб.

Жизнь, которую она знала, начала превращаться в пепел, и она ничего не могла с этим сделать, она была бессильна против пожара.

Дым заполнял пространство, заставляя Лорелею задыхаться и кашлять.

Она упала на колени, слезы текли по лицу, пока она пыталась подобраться к неподвижному телу матери. Если мать ее чему-то и научила, так это никогда не сдаваться. Лорелея встала на дрожащие колени и склонилась над матерью. Она подхватила ее под мышки и попыталась тащить к двери. Встав на ноги, она дернула, с большим усилием сдвинув тело всего лишь на дюйм. Такого небольшого движения было слишком мало. Она не могла позволить пламени сожрать маму – огонь уже и так поглотил ее разум. Но времени не оставалось. Воможность для спасения собственной жизни неумолимо исчезала.

Сдавленно рыдая, она опустила мать на пол, наклонилась и поцеловала в лоб.

– Прощай, мама, – сказала Лорелея, утирая кровь с её губ.

Не будет больше никаких историй, мечтательных вздохов, мягких прикосновений ее пальцев, заплетающих волосы Лорелеи в косы.

Лорелея поднялась с пола и побежала к входной двери. Она дернула дверную ручку и закричала от боли, когда латунная ручка обожгла ей руку. Пламя приближалось. Оно уничтожит ее за считанные секунды.

Огонь коснулся руки, будто острие меча, обжигая кожу. Она стиснула зубы и ухватила дверную ручку юбками своего платья, не обращая внимания на вздувшиеся волдыри. Затем распахнула дверь и вывалилась на траву, захлебываясь свежим воздухом. Грудь вздымалась и опадала, пока она, кашляя, уползала прочь от горящего дома и всего того, что знала.

Пламя ревело позади Лорелеи. Дом заскрипел и застонал, когда рухнула крыша, но она не стала оглядываться и поползла дальше. Рука болела, будто огонь продолжал жечь, но она продолжала двигаться вперед. И ползла до тех пор, пока трава под ней не превратилась в камни, а земля не исчезла.

Она оказалась на краю обрыва. Лорелея осмотрелась. Глядя, как волны разбиваются о каменистый утес, она позволила себе утонуть в этом звуке, топя в нем рев пламени и сгорающие вместе с домом воспоминания о матери. Рыдания вырвались на свободу. Вцепившись пальцами в землю, она свернулась калачиком, боль от потери нахлынула на нее, унося все глубже, как приливная волна. Лорелея плакала до тех пор, пока глаза не воспалились и не разболелось горло.

Она была виновата в случившемся. Она могла бы предотвратить это. Она могла поверить в рассказы матери о голосах в огне. В тот момент, когда она увидела пиратов в гавани, могла пойти домой и предупредить мать. Она так много могла сделать, но не сделала.

Медленно она подняла голову, блуждая взглядом по волнам, в которых блестели последние капли солнечного света. Вода мерцала и сверкала, как те самые золотые монеты, которые Блэкуотер выложил на барную стойку. Когда взгляд Лорелеи переместился к гавани, что-то привлекло ее внимание. Она прищурила опухшие глаза и увидела, как удаляются коричневые паруса «Костяного Пса». Ее сердце упало. Если бы она не выжидала так долго в подполе, возможно, ей удалось бы пробраться на борт и спрятаться. А затем, с наступлением темноты, подкрасться к Роуву и перерезать ему глотку, пока тот спал.

Этот шанс уже был упущен. Но в гавани по-прежнему стоял другой корабль.

«Стальная Жемчужина».

Каковы были шансы, что Блэкуотер встанет на якорь в гавани в тот же день, что «Костяной Пес»? Он наверняка что-то знал, и, похоже, Роув ему не нравился. Может, если она попросит его, то он поможет.

Нет. Лорелея больше не станет спрашивать разрешения. Она вытерла покрасневшие глаза тыльной стороной ладони. Однажды она подвела свою мать, и больше этого не повторится. Последние слова матери, обращенные к ней, были «когда ты не будешь знать, что делать, моя милая Лори, следуй зову шторма внутри». И прямо сейчас он бушевал внутри нее, голодный зверь, которого следовало накормить. Месть она свершит с холодным сердцем и огнем в глазах, испив ее до последней капли, смакуя как кубок крепкого вина.

Часть вторая

Серебро и золото

Глава 11

Цилла

Перекрестие Костей

Поздний Красновей

«Алая Дева» прибыла на Перекрестие Костей третьей по счету. Цилла предполагала, что они будут последними, учитывая крюк к Затерянному острову, но еще не было экипажей двух кораблей. Возможно, как и Цилла, «Стальная Жемчужина» и «Костяной Пес» тоже стремились запастись козырями, но все же странно, что Кейн до сих пор не явился. Она думала, что, следуя требованиям этикета, он прибыл первым, а его люди уже разбили лагерь и вовсю тренируются, чтобы нагнать ужаса на другие команды.

Путешествие к Перекрестию заставило Циллу пожалеть, что они не задержались на Затерянном острове. Как только они ступили на корабль и губы Роды смогли разомкнуться, темная часть Циллы пожалела, что проклятие длилось так недолго. Как только Рода открывала рот, чтобы высказаться по любому поводу, она не умолкала до тех пор, пока во рту не пересохнет. В море они говорили почти исключительно о наследнице. Сильные аргументы Роды заставляли Циллу съеживаться, но в ее словах была доля правды.

Ты собираешься доверять ведьме, которая ослепила тебя?

Какая разница, что она Шторм?

Это наш шанс наконец править этими людьми. Не позволяй ей отнять его у нас.

Постоянные попытки Роды навязать свои идеи вызывали желание кричать. Цилла была рада покинуть корабль. Рода не решится говорить о наследнице в компании команд с других кораблей. Если станет известно о ее существовании до выстрела стартового пистолета, Испытания будут отменены. Министры Церулианской короны будут решать, что делать.

В ухе Циллы покачивалось перо жакии, его тяжесть напоминала ей об обещании и словах Ведьмы Руин. Она бережно обращалась с серьгой, с тех пор как ведьма вложила ее ей в руку. Сначала даже не носила, а только рассматривала украшение, которое хранила на тумбочке в каюте. Затем, наконец, примерила и решила, что ей очень нравится, как свет, отражаясь от пера, бликует на ее скулах.

Защити Шторм.

Считай это началом своего пути.

Какую дорогу ты выберешь?

И все же Цилла по-прежнему находилась на распутье, не выбрала ни одну из дорог.

Ей было необходимо расслабиться и сосредоточиться на том, что происходило прямо сейчас. Наследницы на Перекрестии не было. Ведьма сказала, что Цилла поймет, когда настанет нужный момент и что потребуется сделать, но сейчас ее нутро сообщало исключительно о голоде.

Рода и Нара расположились с двух сторон от нее на одном из бревен у костра. Серафина и Розалина ушли куда-то покурить краденый табак. Рода болтала о чем-то несущественном, поэтому Цилла ушла в себя, но вскоре своими словами Рода вернула ее к реальности.

– Сегодня утром я услышала крайне любопытный разговор, пока точила клинки, – сказала Рода, понижая голос с каждым словом. – Громила Джарнис хвастался кому-то из шестерок с «Рассекающего Волны», что Костяные Псы уже оформили победу.

– Имбецилы, – с усмешкой фыркнула Нара. В последнее время Цилле приятнее было находиться в компании подруги, а не сестры. Ее всегда восхищало умение Нары обращаться с луком и ее убийственные молчаливые взгляды. Если она решит доверить роль первого помощника в Испытаниях кому-то кроме сестры, то это будет Нара.

– Он не упоминал, где сам Доминик Роув? – спросила Цилла. – Или Кейн?

Рода застонала.

– Надеюсь, Кейн не объявится. Он чересчур серьезный.

– Ты бы предпочла появление Роува? – Цилла не поверила своим ушам.

– Прекрати допрос. Я была бы счастлива, если бы оба их корабля пошли ко дну – меньше конкуренции. – Рода приподняла бровь, глядя на Циллу. – Я еще даже не рассказала тебе, что именно услышала от Джарниса.

– Тогда продолжай.

– «Костяной Пес» намерен атаковать «Стальную Жемчужину». Говорят, Кейн преследовал их через все Серебряное море с какими-то своими темными намерениями, и теперь они собираются потопить его корабль, чтобы он не достиг Перекрестия. Как знать? Может, он пойдет ко дну.

– Мятеж, – Цилла не заметила, что сказала это слишком громко, а пальцы ее задрожали.

Голоса вокруг них замолкли, а все глаза устремились на Циллу. Ее щеки вспыхнули, она старалась избегать любопытных взглядов. Игнорировала их, рассматривая свои ноги в песке, пока разговоры не возобновились.

– Змея, – прошептала Нара себе под нос, словно прочитав мысли Циллы.

– Мы должны помешать им, – прошептала Цилла. – Мы можем застать их врасплох. Им ни за что не заметить нашего приближения, и все это обернется против Роува.

– Просто дай им потопить друг друга, – ответила Рода, пренебрежительно отмахнувшись. – На целых два соперника меньше. Останется только навалять Томасу Стоуну, который не умеет держать язык за зубами, и Флинну, которому мы можем организовать несчастный случай.

«Рассекающий Волны» был одним из самых крепких кораблей в Морских Сестрах, но у штурвала стоял пьяница, который едва мог вести его прямо. Его поражение вряд ли бы принесло Цилле чувство победы.

Ужин Циллы угрожающе подступил к горлу, а лицо побледнело.

– Это бесчестно.

Рода фыркнула и вытащила из-за пояса один из своих кинжалов. Она вертела рукоять в руках, лезвие мелькало между пальцев, но она ни разу не порезалась… обычно она резала других.

– Честь надо заслужить, Цилла. Если ты проиграешь Испытания, много ли, по-твоему, в тебе ее останется?

– Бабушка всегда говорила, что честь – это…

– Кого волнует, что говорила бабушка? – вскипела Рода. Блики от огня вспыхнули в ее темных глазах. Затем она покачала головой, будто пыталась вытряхнуть что-то, но, когда снова посмотрела на Циллу, ее взгляд был похож на мутную воду, неспокойную и непредсказуемую.

Цилла отвела взгляд, быстро ломаясь под ее напором. Она прочистила горло, прежде чем заговорить. Голос прозвучал гораздо слабее, чем голос сестры.

– Я понимаю твою стратегию, Рода. Однако вариант сидеть на Перекрестии сложа руки, зная, что другой капитан в опасности, не по мне. Ты забыла, что Кейн – это тот самый мальчик, который прислал нам целый ящик свежих фруктов и цветов, когда умерла наша мать? – мутные глаза Роды подернулись влажной пеленой при упоминании матери, но потом она моргнула, и все исчезло, остался только ее колючий взгляд.

– Я не доверяю ему. И тебе не советую. Но хотя бы мне ты веришь?

– Конечно, я тебе верю, и, окажись в опасности ты, я пришла бы тебе на помощь. Разница между мной и тобой в том, что я спасла бы тебя до того, как тебе на шею накинули петлю.

Нара глубоко вздохнула, и какое-то время все трое сидели в тишине, такой же плотной и тяжелой, как их корабль.

– Вперед, делай, что хочешь, Цилла, – оскалилась Рода. – Но не впутывай в свои дела «Алую Деву». Помни, что я все еще твоя старшая сестра, малая, – детское прозвище внезапно перестало быть таким милым, как раньше. – Единственная причина, по которой я не стала капитаном, в том, что бабушка завидовала, что однажды я превзойду ее.

– Чушь собачья.

Цилла не могла поверить в дерзкие слова Роды, в то, что она так пренебрежительно отозвалась об их роде и предыдущем капитане. Рода всегда была завистливой, но обычно прятала свою зависть глубоко внутри. Она еще никогда не была так откровенна.

– Любой другой капитан выбросил бы тебя за борт за безрассудную болтовню. Ты должна быть благодарна, что я этого не делаю.

– А сделала бы? – Глаза Роды потемнели. – Ты действительно смогла бы выбросить меня за борт, Цилла? Хватит ли у тебя сил и смелости избавиться от меня, если я буду тебе перечить?

Цилла ощетинилась, поняв, что не может ответить на вопрос честно.

– Не хочешь мне помогать? Отлично! – закричала Цилла, внезапно потеряв интерес к тому, что другие пираты смотрят на нее. Ни одно решение, принятое ею, не бывало достаточно хорошим для Роды, никакая ее мысль не бывала правильной. Сидеть на месте она больше не могла. Ей необходимо двигаться, нужно привести в порядок мысли и решить, что делать дальше. Цилла резко вскочила с места, случайно задев Роду, когда та вставала. Когда она уходила, Рода выругалась ей вслед, но Цилла проигнорировала это и ушла, не задерживаясь.

Она остановилась недалеко от костра и сняла сапоги. Взяв их за шнурки, закинула за плечо и пошла дальше, ступая по белому прохладному песку, струящемуся между пальцами. Полная луна отражалась в море, мерцала и переливалась, будто по воде были раскиданы ограненные драгоценные камни.

– Правда, красиво? – раздался голос позади нее, заставив остановиться и напрячься.

Цилла узнала голос Флинна, едва он успел произнести первое слово, и в ее сердце вспыхнул гнев из-за того, что он пошел за ней. Она слышала его шаги, шуршащие по песку, пока он пытался догнать ее, но не стала оборачиваться, впрочем, и теперь она не хотела смотреть на него.

Увидеть Флинна в лунном сиянии было бы чревато, а сегодня она не могла позволить себе пасть жертвой его красоты и обаяния. В другой реальности, где груз ответственности и репутации не висел бы над ней грозовым облаком, возможно, она давным-давно позволила бы себе поддаться. Будь ее добрая воля, они сошлись бы значительно раньше, чем это случилось по факту, ведь Флинн флиртовал с ней с самого детства. Он уже тогда был почти профи.

– Ты преследуешь меня? – ответила Цилла вопросом на вопрос. Она надеялась, что Флинн не видел, как она сбежала от Роды. – Я ушла от костра, чтобы побыть одной, а не затем, чтобы ты тащился следом и приставал.

Он встал прямо перед ней. Она не почувствовала, как он приблизился, и это было отвратительно. Она не имела права ослаблять бдительность, находясь рядом с ним: с момента его предательства минуло всего три луны. Шагнув влево, она попыталась увернуться от него, он сделал шаг одновременно с ней и преградил ей путь.

– Хватит ломать комедию, Цилла, – сказал Флинн, голос его был на грани раздражения. – Сейчас на пляже только ты и я. Перестань вести себя так, будто не выносишь моего присутствия. Мы оба знаем, что все наоборот.

Цилла подошла на шаг ближе, и они оказались всего в нескольких дюймах друг от друга. Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть на него. Она снова подумала о возможности, что была у них когда-то. Кем они могли бы стать, если бы ей не приходилось вечно скрывать свои слабые стороны, будто это были ее страшные тайны. В этом мире любовь считалась слабостью. В момент, когда она поддалась этому теплу, тут же оказалась с петлей на шее. Настоящая пиратка, как ее бабушка, даже времени терять не стала бы на подобные разговоры. Она бы выпотрошила предателя на берегу и бросила останки на радость стервятникам, но Цилла не могла так поступить. Может, она действительно была такой слабой, как все считали.

– Когда-то ты был прав, – сказала она Флинну. – Но после того, как ты обошелся со мной, я не хочу иметь с тобой ничего общего. Никогда больше.

Последние несколько слов она с трудом заставила себя произнести, надеясь, что достаточно доходчиво донесла свою мысль, хотя ее собственное сердце упало, стоило произнести это вслух. Цилле хотелось стереть с лица земли ту часть себя, которая все еще цеплялась за него.

Мгновение Флинн выглядел обиженным, но быстро спрятал эмоции за лукавой улыбкой.

– Если ты пытаешься обидеть меня, тебе стоит приложить побольше усилий.

Цилла разочаровано хмыкнула.

– Как же ты бесишь. – Она толкнула его в грудь, но он не отшатнулся, как она надеялась. – Поверить не могу, что у тебя хватает наглости смотреть на меня. Остальные знают, что ты сдал капитана Инцендианскому флоту? Что Разведчики, которые преследуют меня, могут оказаться тут? Инцендианские разведчики, Флинн. Мужчины, перемещающиеся с неестественной скоростью, они охотятся как волки. Говорят, некоторые из них умеют повелевать пламенем, как и жалкие божки, которым они поклоняются. Что бы на это сказал пиратский флот?

– Ты понятия не имеешь, что на самом деле случилось в Порту Барлоу, Цилла, – улыбка сошла с его губ. – Но даже если я скажу, что это не я предал тебя, ты не поверишь.

На мгновение она доверилась печали, появившейся в его глазах цвета морской волны, но потом вспомнила, что эти же глаза смотрели на нее, поблескивая, когда она стояла у виселицы.

– Так просвети меня. Поведай свою печальную историю, Флинн Ганнисон. Расскажи-ка, как планировал предать меня той ночью, когда я полагала себя в полной безопасности в твоих объятиях. Расскажи, как солдаты заставили тебя выдать им меня или, может, отлично заплатили. – Она поднялась на цыпочки, приблизив свое лицо к его лицу так близко, что он мог чувствовать ее огненно-горячее дыхание. – Проклятье. Да ты мог сделать это просто потому, что тебе так захотелось.

Флинн какое-то время молча наблюдал за ней, прищурившись, пряди волос песочного цвета трепал морской бриз, и они то и дело били ему по лицу.

– Ты поверила бы мне? – прошептал он. Она не могла себе позволить доверять этому шепоту, но ей ужасно хотелось. Затем, без предупреждения, он заключил ее лицо в ладони и притянул к себе. Его губы обжигали ее, согревая кожу, жар разлился по телу. Ей следовало отстраниться, но она не смогла себя заставить.

Она позволила себе раствориться в нем.

Флинн был прав. Она ненавидела его, особенно сейчас, когда он разрушил ее тщательно выстроенные барьеры. Его руки заскользили вниз по ее шее, по плечам и опустились на бедра. Обняв за талию, он притянул ее к себе так близко, что она чувствовала сквозь тонкую рубашку исходящее от него тепло. Цилла легко смогла бы разорвать ткань и расцарапать ему грудь, если бы осмелилась. Чем дольше Флинн затягивал поцелуй, тем в большее отчаяние она приходила, пока не оказалась на грани принятия очень опасного решения – увлечь его за собой на песок и забыть о безумии этого мира.

Когда Флинн испустил, не размыкая губ, стон предвкушения, она застыла. Флинн замер в ответ на ее реакцию, остановившись на середине вздоха.

Что она творит? Она ставит себя в то же самое положение, в котором оказалась в ночь перед тем, как попала в плен. Она не позволит обмануть себя снова, несмотря на то, что его прикосновения воспламеняли тело.

Цилла вырвалась из объятий Флинна. Она оступилась, упала, ее ноги все еще не слушались после поцелуя. Флинн потянулся к ней, желая помочь. Она оттолкнула его руки и поднялась на ноги.

Он сделал шаг вперед. Она отступила. Бесконечный танец их отношений.

– Что не так? – спросил он, будто на такой сложный вопрос мог существовать простой ответ.

Цилла покачала головой, вспоминая первый рубец, оставленный им на ее сердце.

– В последний раз, когда ты меня целовал, на моей шее оказалась веревка. Ты не просто продал меня, ты предал меня. Мы были друзьями, а в ту ночь я подумала, может, между нами возможно нечто большее. Но ты отправил меня в ад, так что поцелуй ничего не изменит. У меня есть дела поважнее.

– Пожалуйста, Цилла, – умоляюще сказал он, сделав два шага навстречу. Почти мгновенно он снова оказался прямо перед ней. – Давай поговорим о…

– Я не хочу слышать ни слова. Ты, вносящий путаницу, сейчас мне совершенно не нужен. – Цилла обернулась, глядя на огни вдалеке. Флинн поймал ее за руку и развернул лицом к себе. Его глаза, в которых обычно плясало веселье, стали совершенно серьезными.

– Не уходи.

Не удостоив его последним взглядом, она вырвала руку и побрела прочь, чувствуя на себе взгляд Флинна. Заигрывания с ним должны стать последним пунктом в списке ее приоритетов. Один капитан нуждался в ее помощи, а другому предстояло выучить урок. Она направилась к огню, чтобы собрать Нару, близнецов и других Дев, которые решили встать с Циллой плечом к плечу, когда бы она ни нуждалась в них. Рода не последовала бы за ней, но это и не имело значения. Если она не станет выполнять свой долг первого помощника Циллы, то можно будет ее заменить. До выстрела стартового пистолета перед Испытаниями оставалось время. Если что-то пойдет не так, они успеют вернуться вовремя и принять участие в соревновании. Но она не могла допустить, чтобы задуманное сошло Роуву с рук. Возможно, она уже опоздала, но сердце подсказывало иное – шанс еще был. Серьга в ухе из пера жакии потеплела, когда она сделала свой первый выбор на долгом пути. И это заставило Циллу задуматься, что же случится, если этот выбор – неверный?

Глава 12

Кейн

Порт Барлоу

Поздний Красновей

Кейн покинул таверну, кипя от ярости, и тут же обратил внимание на пустое место, где некоторое время назад находился «Костяной Пес».

Невозможно.

Он облазил весь город в поисках Роува и его шавок, но охота не увенчалась успехом, поэтому он вернулся за элем, которого не получил днем. Либо жители порта были так же тупы, как рыба, которой от них воняло, либо Кейн напугал их до немоты, но к этому он уже привык. Возможно, ему нужно почаще улыбаться во время разговора, но сейчас настроение у него было только глотки резать. К тому же, половина золота пропала из его кармана. Он подозревал девушку, влетевшую в него в таверне, но она казалась такой напуганной, что едва ли ей хватило бы наглости обчистить пирата. С другой стороны, никто больше не подходил к нему достаточно близко, чтобы попытаться обокрасть, за исключением барменши, которая обслуживала его в таверне сегодня вечером, но судя по тому, как она на него смотрела, ее интересовало совсем другое.

Кто-то нежно коснулся его шеи.

– Куда путь держишь? – спросил мягкий женский голос. Он не говорил ей, что уходит. Не было нужды: единственная информация, которой обладала барменша, – это сплетни о сумасшедшей женщине, жившей на холме над гаванью.

– У меня есть дела поважнее, – ответил Кейн, оттолкнув руку девушки. Но рука снова легла ему на плечо.

Какая же пустая трата времени вся эта возня. Он мог бы уже быть на Перекрестии, готовить свою команду к Испытаниям. Он потерял многих людей во время пожара на острове, в отчаянии заменил некоторых дрянной командой из Сарвы, опаздывал уже настолько, что вполне мог пропустить выстрел стартового пистолета. К тому же, так и не нашел предполагаемую наследницу. Хуже быть не могло.

Вдалеке на холме, как ему показалось, он увидел столб дыма, но в ночной темноте было трудно сказать наверняка. Кейн ненадолго задумался, не связан ли пожар с отъездом Роува. Если Роув убил наследницу, и если слухи, которые он слышал, верны, то бог огня восстанет совсем скоро, если уже не ходит где-то по земле.

Кейн должен был предупредить Церулию. Ему необходимо добраться до Перекрестия как можно быстрее.

Когда он собирался снова оттолкнуть барменшу и направиться на корабль, чтобы отдать швартовы, что-то привлекло его внимание. Какая-то девушка запнулась на кромке лунного света, будто стараясь остаться незамеченной. Ей удалось бы обвести вокруг пальца любого из обитателей порта, но только не его. Когда она подошла ближе, он узнал в ней воровку из таверны. Но сейчас темные волосы закрывали ее лицо, а одежда была запачкана чем-то темным.

Любопытно.

– Кто это? – шепнул Кейн на ухо барменше.

– Кто? – переспросила она, подавшись поближе к нему.

– Вон та девушка, крадущаяся в тени.

Барменша прищурилась, а затем на губах ее заиграла улыбка.

– Дочь сумасшедшей. Кажется, она такая же чокнутая, как ее мать.

Кейн не знал, почему, но какое-то внутренне чувство подтолкнуло его спросить.

– Как ее зовут? – Барменша скривила губы, будто он спросил какую-то нелепость. – Ну? – поторопил он.

– Точно не знаю. Наверное, Лорелея. Лорелея Пенни.

Его сердце сжалось, ведь фамилия Шторм или Ратборн не прозвучала, но, вероятно, они жили под другим именем, желая сохранить тайну. Возможно, Роув обнаружил их, но не смог довести дело до конца. Это объясняло, почему мир до сих пор не пылал в огне, а также то, почему девушка, будто потерянная, теперь на цыпочках кралась к докам во тьме. Возможно, хотя бы крупицу удачи отца он все же унаследовал.

Кейн отмахнулся от барменши, игнорируя мольбы остаться. Его охватило любопытство, и он последовал за девушкой, державшейся в тени. Она торопливо спускалась к пристани босиком. Остановилась, оглянулась через плечо, луна обрисовала ее будто кровавого призрака, пока она осознавала, что находится на открытом месте, и ее может увидеть кто угодно. Кейн быстро юркнул за груду ящиков, надеясь, что она его не заметила. По нервным движениям и учащенному дыханию Кейн догадался, что она в ужасе.

Когда она продолжила спускаться по деревянным настилам вниз, легко ступая, Кейн поднялся и выглянул из-за ящиков. Она остановилась у самого крайнего пришвартованного корабля – у «Стальной Жемчужины». Бросив последний взгляд на Порт Барлоу, она незамеченной поднялась по одному из трапов на борт его корабля.

«Что ж, очень любопытно», – подумал Кейн.

Когда Кейн поднялся на борт «Стальной Жемчужины», он ожидал увидеть ее там. Он предполагал, что девушка будет стоять на видном месте, рыдать и умолять простить ее за воровство, помочь ей, но девушки нигде не было видно. Немногие члены экипажа, пережившие пожар в джунглях – те, кто тогда остался на борту, – ничего не смогли рассказать ему о девушке с широко раскрытыми глазами, с алыми пятнами на платье, которая кралась бы по палубе.

Возможно, она действительно была призраком. И теперь растворилась в воздухе.

Кейн поспешил вместе со своими людьми покинуть порт, несмотря на их жалобы на позднее время. Окажись она на корабле, он позволил бы ей приблизиться. У нее явно были причины пробраться сюда, и ему было любопытно узнать их, а еще он надеялся, что она и есть наследница, и что Церулия не погибнет в огне. Или, возможно, у нее произошла драка с Роувом, и теперь она жаждала пиратской крови, планируя убить Кейна во сне. В таком случае, ему следует положить нож под подушку.





Лорелея Пенни не показалась в первую ночь. Или во вторую.

С каждым рассветом мысли Кейна возвращались к воровке. Каждое утро он все крепче сжимал рифленые ручки корабельного штурвала, теряя терпение и злясь, что ее могло и не быть здесь.

Наконец, на третий день он проснулся от криков.

– Отпусти меня! – кричал женский голос, послышалась возня.

Чьи-то шаги прошуршали за дверью каюты Кейна. Он сел на кровати, выпрямившись, неуверенно почесал голову, пока шум продолжался.

– К безбилетным пассажирам на этом корабле у нас применяется единственная мера, – прорычал один из его людей.

Воровка.

Кейн отбросил простыни и поспешил к двери, не удосужившись натянуть ни ботинки, ни рубашку. Он распахнул массивную деревянную дверь, прислушиваясь к шуму у правого борта корабля. Его люди перекинули через борт доску и вытолкнули на нее девушку.

– Прекратить! – рявкнул Кейн, бросившись вперед.

За гомоном экипаж не расслышал его приказ. Идиоты.

Воровка уже покачивалась на доске, пока Кейн спешил по палубе. Ветер развевал ее волосы цвета кофе, трепал рубашку без рукавов и брюки, которые были слишком велики для ее хрупкого телосложения. На мгновение он задумался, что случилось с ее окровавленным платьем, и откуда взялся новый наряд. Ее хватка оказалась более цепкой, чем он предполагал. Вдоль руки девушки тянулась воспаленная красная черта, будто от ожога.

Кейн растолкал буйствовавших мужчин.

– Прекратить! – крикнул он.

Девушка развернулась и посмотрела прямо ему в глаза. Он ожидал увидеть слезы, но их не было, только темные круги залегли под глазами. Он протянул ей руку, но она не приняла помощь, прошла мимо и самостоятельно спустилась вниз.

– О чем вы думали? – крикнул Кейн своей команде. Два тощих брата, которых он завербовал в Сарве, отшатнулись от него.

Низким голосом ответил Доан – один из членов первого экипажа.

– Я пытался отговорить их, но они упорствовали. Настаивали на исполнении правил «Стальной Жемчужины». Безбилетным пассажирам – доска.

Кейн перевел взгляд с Доана на окружавших его мужчин, среди новых лиц он узнавал членов своего первого экипажа.

– Это правило было отменено, когда я занял место своего отца! – рявкнул он, готовый побить каждого. – Кто-то из вас обратил внимание, в каком она состоянии?

Впрочем, поколотить Кейну стоило самого себя. Вот почему он должен был сразу найти ее, а не позволять шататься по кораблю. Ошибки, казалось, стали частью его рутинных дней.

– Луис был прав насчет пиратов, – заявила Лорелея. – Все вы отвратительны.

Ожесточенность, прозвучавшая в ее голосе, удивила его, и ему вдруг захотелось узнать побольше об этом Луисе и лжи, которой он напичкал девчонку. Он наблюдал, как ее взгляд скользит по его обнаженной груди, пересеченной неровным шрамом, а затем останавливается на его лице. Холодные голубые глаза Лорелеи смотрели из-под нахмуренных бровей, будто она оценивала угрозу, исходящую от него. Когда он прочистил горло, ее бледные щеки залил румянец. Ведя себя так, будто не она только что неприкрыто пялилась на него, Лорелея шагнула вперед, задержавшись перед пиратами, преграждавшими ей путь. Они отошли в сторону, давая дорогу.

– Постой, – окликнул ее Кейн, расталкивая свою команду. – Нам нужно поговорить немедленно.

– Да, – ответила она, остановившись, но не оборачиваясь. – Но сначала я…

Далекий рев рога прервал ее. Экипаж неподвижно замер, как мачта без парусов.

– Это звук рога? – спросила Лорелея, глядя по сторонам. – Что это?

Кейн от досады зарычал, схватившись за голову. До него долетели испуганные голоса его людей.

– Звук очень плохих вестей, Лорелея.