– Но, доктор Ло, у меня есть для вас небольшой совет. – Джонатан подсел поближе. – Проснувшемуся не так-то просто адаптироваться к нашей эпохе. Я советую вам сначала устроить свою жизнь и только потом будить близких. Финансирования ООН хватит еще на двести тридцать лет их сна.
– Ну хорошо… И как же мне теперь устроиться?
Уполномоченный засмеялся в ответ:
– Об этом не беспокойтесь. Вам может быть непривычно в наше время, но жизнь как таковая проблемой не станет. Эта эпоха славится превосходным социальным обеспечением, и человек может жить в комфорте, даже если нигде не работает. Университет, в котором вы раньше преподавали, располагается здесь, прямо в городе. Мне сказали, что они не прочь принять вас на работу; с вами свяжутся позже.
В голову Ло Цзи внезапно пришло воспоминание, от которого его затрясло:
– А что будет с моей безопасностью, если я выйду на улицу? Меня же хочет убить ОЗТ!
– ОЗТ? – захохотал Джонатан. – Общество «Земля-Трисолярис» уже лет сто как разгромлено подчистую! В сегодняшнем мире им не на кого опереться. Разумеется, у нас есть кое-кто с подобной идеологией, но они неспособны объединиться. Вам ничто не угрожает.
В конце визита Джонатан больше не придерживался официального тона; на его костюме засияла какая-то искаженная, гротескная картинка неба. Джонатан с улыбкой обратился к Ло Цзи:
– Доктор, среди всех деятелей истории, с которыми мне довелось встретиться, у вас самое оригинальное чувство юмора. Это надо же было додуматься наложить заклятие на звезду! Ха-ха-ха!
* * *
Ло Цзи стоял в одиночестве посреди приемной и молча размышлял об окружающей его реальности. Отслужив два столетия на посту спасителя человечества, он снова стал обычным человеком. В новом мире его ожидала новая жизнь.
– Теперь, мой мальчик, ты плебей! – прервал его раздумья чей-то хриплый голос. Ло Цзи повернулся к двери и увидел входящего Ши Цяна. – Тут от тебя мужик только что вышел, он мне и рассказал.
Они радостно обнялись и забросали друг друга вопросами. Ши Цяна разбудили два месяца назад. Его вылечили от лейкемии. Врачи также обнаружили у него проблемы с печенью – вероятно, из-за пристрастия Да Ши к выпивке. Это они тоже поправили. Обоим старым знакомым казалось, что они лишь недавно расстались – не больше чем четыре или пять лет назад, ведь в гибернации течение времени не ощущается. Встреча в будущем, через две сотни лет, скрепила их дружбу.
– А я за тобой. Нечего тут рассиживаться! – Ши Цян достал из рюкзака ворох одежды для Ло Цзи.
– А он не великоват? – Ло Цзи рассматривал поданный ему пиджак.
– Эх ты, неуч! Я проснулся на целых два месяца раньше, так что ты по сравнению со мной просто дикарь – ни о чем не имеешь понятия. Давай надевай!
Ши Цян показал ему пару кнопок на рубашке и объяснил, что ими подгоняют размер. Когда Ло Цзи оделся, раздалось шипение, и одежда медленно уменьшилась, став впору. То же самое произошло и с брюками.
– Эй, а ты, часом, не в той же одежде, которую носил двести лет назад? – спросил Ло Цзи. Он отчетливо помнил кожаную куртку, в которой видел Да Ши последний раз перед гибернацией. Сейчас на том была точно такая же.
– Почти все мои шмотки пропали во время Великой пади. Моей семье удалось сберечь один комплект. Но ходить в этой одежде уже невозможно. У тебя тоже должна остаться всякая мелочовка из той эпохи. Когда устроишься, сходишь и заберешь. Да, мой мальчик, когда ты увидишь, как все изменилось, только тогда и прочувствуешь, что двести лет – это немало.
Ши Цян коснулся чего-то на куртке и нажал. Куртка тотчас же стала снежно-белой. Текстура натуральной кожи оказалась всего лишь картинкой.
– Просто люблю, когда оно как в старые времена.
– А моя одежда тоже может показывать картинки, как у них? – поинтересовался Ло Цзи, оглядывая себя.
– Может, но ее надо программировать, а это такая морока. Пошли!
Ло Цзи и Ши Цян спустились на встроенном в ствол лифте, прошли через вестибюль дерева и ступили в новый мир.
* * *
Когда уполномоченный отключил голографическую трансляцию, заседание еще фактически не кончилось. Ло Цзи успел расслышать чей-то голос. Это была женщина; Ло Цзи не разобрал слов, но все присутствующие посмотрели в одну и ту же точку. В этот момент Джонатан погасил экраны. Он наверняка тоже услышал выкрик, но после официального закрытия заседания Ло Цзи, отныне простой человек без статуса Отвернувшегося, не имел права присутствовать на собрании, даже если оно продолжалось.
Говорившей оказалась Кейко Ямасуки:
– Господин председатель, я должна сделать заявление!
– Доктор Ямасуки, вы не Отвернувшийся. Вам позволили присутствовать с учетом вашего особого положения, но права на выступление у вас нет, – одернул ее председатель.
Никто из делегатов не проявил к ней интереса. Они вставали, собираясь уходить. С их точки зрения, весь проект «Отвернувшиеся» являлся не более чем любопытным историческим курьезом, на который им пришлось потратить время и силы. Но следующие слова Кейко, обратившейся к мужу, приковали собравшихся к месту:
– Отвернувшийся Билл Хайнс, я ваш Разрушитель!
Хайнс уже вставал из-за стола. Ноги под ним подкосились, и он рухнул обратно в кресло. Делегаты переглядывались и перешептывались. Хайнс побледнел.
– Я надеюсь, кое-кто из вас еще помнит, что означают мои слова, – властно произнесла Ямасуки.
– Да, мы знаем, кто такой Разрушитель, – подтвердил председатель. – Но вашей организации больше не существует.
– Мне это известно, – бесстрастно произнесла Кейко. – Но, как последний член ОЗТ, я исполню свой долг перед Господом.
– Мне следовало догадаться, Кейко! Мне следовало догадаться… – Голос Хайнса дрожал; казалось, что бывший Отвернувшийся внезапно обессилел. Он знал, что его жена является поклонницей идей Тимоти Лири
[105]; ее фанатическое стремление переделать мозг человека при помощи технологии не было для него секретом. Но он так и не свел эти факты воедино, не сообразил, что за этим стоит ненависть к человечеству, скрытая в глубине ее души.
– Прежде всего мне хотелось бы сообщить, что развитие разума человека не являлось подлинной целью твоей стратегической инициативы. Ты как никто другой знаешь, что это абсолютно невозможно осуществить в обозримом будущем – ведь это ты открыл квантовую структуру мозга. Ты всегда знал, что, как только исследования достигнут квантового уровня, блокировка софонов положит им конец. Разработка технологии ментальной печати была не случайным побочным продуктом, а истинной целью твоей работы!
Кейко Ямасуки повернулась к залу:
– А теперь я хотела бы вас всех кое о чем спросить: что случилось с запечатыванием разума за все те годы, что мы провели в гибернации?
Ответил делегат Европейского флота:
– Ничего особенного. Порядка пятидесяти тысяч служащих национальных вооруженных сил добровольно прошли запечатывание и уверовали в победу. Они образовали особую группу, их назвали «проштампованными». Впоследствии, где-то через десять лет после того, как вы заснули, международный суд объявил эту технологию преступлением против свободы мысли. Единственное устройство для наложения ментальной печати – то самое, в Центре веры – демонтировали и отвезли на склад. Производство и применение такого оборудования были запрещены по всему миру, и за этим следили так же пристально, как и за нераспространением ядерного оружия. Собственно, запечатать разум оказалось бы труднее, чем собрать бомбу, – из-за сложнейшего компьютера, необходимого для управления процедурой. К тому времени развитие компьютерной техники практически остановилось. Такой компьютер, который требуется для нейронного сканера, даже сегодня считается суперкомпьютером. У обычных граждан и организаций к нему доступа нет.
Тогда Кейко Ямасуки предъявила первый существенный факт:
– Вы не знаете, что устройств для наложения печати было несколько. Пять, если быть точным, и каждое управлялось своим суперкомпьютером. Четыре из них Хайнс тайно передал уже запечатанным людям – тем, кого вы назвали «проштампованными». В те годы их было не более трех тысяч, но они уже образовали сплоченную, наднациональную организацию внутри вооруженных сил отдельных стран. Я узнала об этом не от Хайнса, а от со-фонов. Господа не заботит вера в победу; поэтому мы не предпринимали никаких действий.
– Какое это имеет значение? – спросил председатель.
– Давайте подумаем. Устройству для запечатывания разума не требуется работать постоянно. Его включают, когда нужно. Каждое устройство прослужит очень долго; если регулярно проводить профилактику, то лет пятьдесят. Если использовать все четыре машины по очереди, запуская следующую после износа предыдущей, то их ресурса хватит на двести лет. Это означает, что «проштампованные», возможно, не вымерли, а существуют до сих пор. Это культ, который истово верит при помощи машины. Ритуал приема – добровольное запечатывание разума.
Поднялся делегат Североамериканского флота:
– Доктор Хайнс, должность Отвернувшегося вас теперь не защищает, и закон больше не позволяет вам обманывать весь мир. Ответьте честно, перед лицом ККФ: говорит ли ваша жена, или, точнее, ваш Разрушитель, правду?
– Она говорит правду, – сокрушенно кивнул Хайнс.
– Это преступление! – вскричал делегат Азиатского флота.
– Может быть. – Хайнс снова кивнул. – Но так же, как и все вы, я не знаю, дожили ли «проштампованные» до сегодняшнего дня.
– Это неважно! – заявил делегат Европейского флота. – Я считаю, что надо найти все остающиеся устройства и обезопасить их – может быть, даже уничтожить. Что же касается «проштампованных» – если они приняли печать добровольно, то не нарушили никаких законов своего времени. Если они запечатывали разум других добровольцев, то действовали под влиянием веры, полученной ранее технологическим путем, поэтому опять-таки не заслуживают наказания. Таким образом, все, что нам нужно сделать, это отыскать устройства. С «проштампованными» ничего делать не требуется. Нет ничего плохого в том, что дюжина-другая военнослужащих флота искренне верит в победу. По крайней мере, вреда от них нет. Это должно оставаться личным делом каждого, и никому не надо знать, кто «проштампован». Впрочем, мне трудно даже представить, почему кто-то сегодня нуждается в печати – победа человечества и так не вызывает сомнения.
Кейко Ямасуки насмешливо улыбнулась. Делегатам почудилось, что они стоят перед старинной картиной, на которой лунный свет блестит на чешуе прячущейся в траве змеи.
– До чего же вы наивны! – уронила она.
– До чего же вы наивны, – эхом отозвался Хайнс, низко склоняя голову.
Ямасуки вновь повернулась к мужу:
– Хайнс, ты всегда утаивал от меня свои мысли – даже прежде, чем стать Отвернувшимся.
– Я боялся, что ты станешь меня презирать, – проговорил Хайнс, не поднимая головы.
– Сколько раз мы молча смотрели в глаза друг другу там, в бамбуковой роще посреди тихо спящего Киото? Я видела в твоих глазах одиночество Отвернувшегося; я знала, что тебе не терпится поговорить. Сколько раз ты был близок к тому, чтобы сказать мне правду? Ты жаждал утонуть в моих объятиях, сквозь слезы рассказать мне все и снять с души этот непосильный груз. Но долг Отвернувшегося сдерживал тебя. Обман – даже обман своей любимой – был одной из твоих обязанностей. Я могла лишь смотреть в твои глаза в надежде отыскать там призрачный след твоих тайных мыслей. Ты даже представить себе не можешь, сколько бессонных ночей я провела рядом, ожидая, что ты пробормочешь во сне хоть слово! Я пристально наблюдала за тобой, подмечая каждое движение, каждый взгляд. Когда ты лежал в гибернации в первый раз, я их вспоминала – не от тоски по тебе, а потому, что хотела разгадать твои секреты. Долгое время мне это не удавалось. Я не сомневалась, что ты носишь маску, но лицо под маской было от меня скрыто. Тянулись годы; наконец, тебя разбудили. Пройдя сквозь облако нейронной сети, ты остановился возле меня, и я взглянула в твои глаза. И тогда, наконец, я догадалась. Я ведь повзрослела на восемь лет, а ты остался прежним. Так я и раскрыла твои истинные намерения.
Тогда-то я и узнала настоящего Билла Хайнса – убежденного пораженца и горячего приверженца эскапизма. И до назначения на должность Отвернувшегося, и после ты стремился лишь к одной цели – к Исходу человечества. Твой гений, если сравнить с другими Отвернувшимися, заключался не в создании ложной стратегии, а в маскировке твоих собственных политических взглядов.
Но я все еще не знала, как именно ты собираешься достичь этой цели, занимаясь исследованиями мозга и мыслей. Я этого не понимала, даже когда мы изобрели ментальную печать. Лишь когда я уже входила в гибернацию, я вспомнила глаза «проштампованных» – такие же, как у тебя. И тогда меня осенило! Наконец я смогла истолковать загадочное выражение твоего лица. Я теперь знала твой секрет – но не могла никому ничего сказать, провалившись в сон на два столетия.
– Мадам Ямасуки, ничего особенного я в этом не вижу, – прокомментировал делегат Североамериканского флота. – История открытия технологии запечатывания разума нам известна. Первые пятьдесят тысяч добровольцев прошли ее под самым пристальным контролем.
– Верно, – ответила Кейко, – но комиссия наблюдателей проверяла только текст символа веры. Электронику нейронного сканера проверить намного труднее.
– Но в документах говорится, что техническая сторона вопроса также находилась под контролем и что аппаратуру неоднократно проверяли, прежде чем приступить к эксплуатации, – возразил председатель.
Кейко Ямасуки отрицательно покачала головой:
– Нейронный сканер – это комплекс невероятно сложного оборудования. А безупречного контроля не бывает. В частности, я говорю об одном-единственном лишнем знаке «минус» посреди сотен миллионов строк текста программы. Его не заметили даже софоны.
– Знак «минус»?
– Когда Хайнс создал математическую модель веры в подлинность произвольного заявления, он также построил модель веры в ложность. Этого он и добивался. Он утаил свое открытие от всех, включая меня. Ему даже не потребовалось особых ухищрений, поскольку две модели очень похожи друг на друга. В модели нейронных посылок различие заключается в направлении передачи ключевого сигнала от одного нейрона к другому. В компьютерной модели это знак «минус». Положительное число для веры, отрицательное – для неверия. Работая втайне от других, Хайнс внес преднамеренную ошибку в программу управления нейронным сканером. Знак «минус» оказался в рабочих программах всех пяти установок.
Зал заполнила зловещая тишина. Раньше такое случилось лишь однажды, когда во время слушаний СОП Рей Диас продемонстрировал «колыбель» на своем запястье и объявил, что приемник радиосигнала находится поблизости.
– Доктор Хайнс, что вы натворили?! – гневно повернулся к нему председатель.
Хайнс поднял голову; все заметили, что к его лицу вернулся нормальный цвет. Бывший Отвернувшийся говорил спокойно и ровно:
– Признаю, что недооценил возможности человечества. Вы достигли невероятных высот. Я видел ваши достижения, я вам верю, и я также верю, что победа в войне достанется нам. Эта вера так крепка, как будто ее запечатали нейронным сканером. Пораженчество и эскапизм, две идеи двухсотлетней давности, сейчас вызывают лишь смех. Однако, господин председатель и господа депутаты, я хотел бы объявить всему миру, что невозможно заставить меня покаяться в содеянном.
– Полагаете, что вам не в чем раскаиваться? – возмутился делегат Азиатского флота.
Хайнс выпрямился в кресле:
– Речь не о том, есть мне в чем каяться или нет. Это просто физически невозможно. Я воспользовался технологией запечатывания разума и наложил печать на себя. Я верю, что мой стратегический план Отвернувшегося правилен от начала до конца.
Делегаты в изумлении переглянулись. Даже на лице Кейко Ямасуки, повернувшейся к мужу, появилось такое же выражение.
Хайнс улыбнулся ей и кивнул:
– Да, дорогая – если позволишь мне так тебя называть. Лишь таким образом я смог обрести необходимую силу духа, чтобы работать над своими замыслами. Сейчас я верю, что все, что я сделал, правильно. Я верю в это безусловно, даже если вера противоречит фактам. Запечатывание разума превратило меня в моего собственного бога – а у бога не бывает сомнений.
– Вы будете так считать, даже когда в не таком уж отдаленном будущем трисоляриане сложат оружие перед могуществом землян? – В глазах председателя светилось не потрясение, а любопытство.
Хайнс с серьезным видом кивнул:
– Я и тогда продолжу верить в собственную непогрешимость. Все элементы моего плана Отвернувшегося безупречны. Конечно, теперь, когда ситуация изменилась, моя жизнь превратится в мучение. – Хайнс посмотрел на жену: – Дорогая, ты же знаешь, однажды я уже прошел через подобную пытку – когда верил, что вода ядовита.
– Давайте вернемся в наше время. – Голос делегата Североамериканского флота перекрыл приглушенный гул зала. – Вопрос в том, дожили ли «проштампованные» до наших дней. Все же прошло больше ста семидесяти лет. Если такая группа или организация, искренне верующая в поражение, существует, почему же никакие факты на то не указывают?
– Возможны два варианта, – ответил делегат Европейского флота. – Один заключается в том, что аппараты запечатывания разума давно вышли из строя и это ложная тревога…
Делегат Азиатского флота подхватил его мысль:
– Но есть и другой вариант. Никакие факты не указывают на существование «проштампованных» – вот это-то и тревожит больше всего.
* * *
Ло Цзи и Ши Цян гуляли по подземному городу среди теней, отбрасываемых стволами. Над ними, огибая постройки, пролетали автомобили. Коробки отдельных зданий свисали с ветвей наподобие листьев, поэтому на земле не было улиц – была лишь открытая территория, над которой то здесь, то там возвышались стволы.
Здесь было замечательно. Травяные лужайки, рощи обычных деревьев и чистый воздух создавали впечатление ухоженного парка. Мимо друзей спешили по своим делам горожане, похожие в своих сияющих одеждах на светлячков. Ло Цзи впечатлило развитие городской архитектуры – теперь толчея и шум перенеслись куда-то высоко в воздух, а внизу, на земле, царила первозданная благодать. Здесь не ощущалось даже тени войны; все вокруг предназначалось для отдыха и развлечений.
Они не успели уйти далеко, когда Ло Цзи услышал приятный женский голос: «Вы не господин Ло Цзи?» Он оглянулся; голос шел с информационного щита, установленного в траве возле дорожки. С экрана на него смотрела красивая женщина в униформе.
– Это я, – кивнул Ло Цзи.
– Здравствуйте. Я финансовый консультант № 8065 универсальной системы банковского обслуживания. Добро пожаловать в наш век! А теперь я представлю ваш финансовый отчет.
На экране появилась таблица.
– Перед вами таблица инвестиций за девятый год эры Кризиса. Она включает в себя депозитные счета в Торгово-промышленном и Строительном банках Китая. У вас также есть акции предприятий, но они частично обесценились в период Великой пади.
– Как она узнала, что я здесь? – прошептал Ло Цзи.
Ши Цян пояснил:
– Тебе под кожу левой руки зашили чип. Не беспокойся, нынче у всех есть такие. Используются как удостоверение личности. Любой экран тебя узнает. Куда бы ты ни пошел, увидишь на щитах рекламу, подобранную лично для тебя.
Явно услышав слова Ши Цяна, консультант запротестовала:
– Господин, это не реклама! Это услуга, оказываемая универсальной системой банковского обслуживания!
– Сколько у меня на счету? – спросил Ло Цзи.
На экране рядом с консультантом вспыхнула сложная диаграмма.
– Перед вами состояние всех ваших процентных счетов начиная с девятого года эры Кризиса. Разобраться в этой диаграмме непросто, но я скопировала ее в вашу личную папку.
Диаграмма сменилась другой, попроще.
– А здесь ваши финансы на данный момент, по всем счетам в универсальной системе банковского обслуживания.
Ло Цзи не имел ни малейшего представления, что означают все эти цифры. Тогда он спросил напрямую:
– Так сколько же?
– Парень, да ты богач! – Ши Цян от души хлопнул его по плечу. – У меня поменьше будет, но тоже ничего так! Что ни говори, двести лет сложных процентов – это и в самом деле долгосрочные вложения. Из бедняка стал богатеем. Жалею только, что побольше не скопил!
– Но… вы уверены, что тут нет ошибки? – Ло Цзи с недоверием смотрел на экран.
– А? – Большие глаза консультанта вопросительно смотрели на Ло Цзи.
– Прошло больше ста восьмидесяти лет. Разве не было инфляции? Не было никаких финансовых потрясений?
– Ты чересчур много думаешь. – Ши Цян вытащил из кармана пачку сигарет. Ло Цзи понял, что табак по-прежнему в ходу. Удивительным было то, что, вытянув из пачки сигарету, Ши Цян задымил ею, не прикуривая.
– В период Великой пади произошло много циклов инфляции, – ответила консультант, – и финансово-кредитная система была близка к развалу. Однако в соответствии с действующим законом проценты по вкладам спящих рассчитываются по особой формуле. Она опускает период Великой пади; вложения пересчитываются в деньги времен после пади, и калькуляция процентов продолжается с этой точки.
– Вот это да! Обслуживание по высшему классу! – воскликнул Ло Цзи.
– В хорошее время живем, кореш, – дыхнул дымом Ши Цян. Затем, воздев тлеющую сигарету, заметил: – Разве что курево паршивое.
– Господин Ло Цзи, сейчас мы только познакомились. Когда вам будет удобно, мы обсудим ваши финансовые потребности и план инвестиций более подробно. Если у вас нет других вопросов, я прощаюсь. – Консультант улыбнулась и помахала рукой.
– У меня есть один вопрос, – быстро вставил Ло Цзи. Он не знал, как принято обращаться к девушкам в эту эпоху, и не хотел ошибиться. Поэтому он просто сказал:
– Я мало знаком с этим временем – извините, пожалуйста, если мой вопрос вас обидит.
Консультант опять улыбнулась:
– Не беспокойтесь. Это часть наших обязанностей – как можно скорее познакомить вас с нашей эпохой.
– Вы живой человек или робот? Или вы программа?
Консультант, ничуть не обидевшись, ответила:
– Разумеется, я живой человек! Разве компьютер справится с такой сложной работой?
Изображение женщины исчезло с экрана. Ло Цзи обратился к Ши Цяну:
– Да Ши, кое-чего я не понимаю. Вокруг нас эпоха, в которой изобретены вечный двигатель и синтетическое зерно. Но компьютерная технология совсем не продвинулась! Искусственный интеллект не способен даже дать справку о банковском счете!
– Какой еще вечный двигатель? О чем это ты? – недоуменно спросил Ши Цян.
– Вечный двигатель – олицетворение бесконечного запаса энергии.
– Где? – Ши Цян посмотрел вокруг.
Ло Цзи ткнул пальцем вверх, указывая на транспортные потоки над головой:
– Вон те летающие автомобили. Они на бензине работают или на аккумуляторах?
Ши Цян затряс головой:
– Ни на том, ни на другом. На Земле больше не осталось нефти. Автомобили могут летать вечно, без аккумуляторов, и никогда не останутся без питания. Потрясающие штуковины. Подумываю купить себе такую.
– Почему же тебя не восхищает это технологическое чудо? Безграничная энергия для всего человечества! Это ведь такое же великое событие, как создание неба и земли первопредком Пань-гу! Разве ты не понимаешь, насколько великолепен этот век?
Ши Цян отбросил окурок в сторону; потом, передумав, поискал его в траве, поднял и бросил в ближайшую урну.
– Да с чего это мне восхищаться? Ты же работник умственного труда – куда соображалку подевал? Такая технология существовала уже в нашу эпоху!
– Серьезно, что ли?
– Я в технике не мастак, но кое-что знаю. Когда я работал в полиции, мне однажды довелось воспользоваться «жучком», который не нуждался в батарейках. Знаешь, на чем он работал? На микроволновой радиации, которой его облучали. Вот так сегодня и распространяют электроэнергию – разве что усовершенствованным методом.
Ло Цзи остановился и надолго уставился на Ши Цяна; а потом поднял глаза на пролетающие вверху автомобили. Он вспомнил про стакан с подогревом и наконец понял: это был всего лишь беспроводной приемник электроэнергии. Подключенный к источнику питания передатчик генерировал либо микроволны, либо сигналы в каком-то другом участке электромагнитного спектра. Внутри заданного объема возникало электромагнитное поле, а приемники в разных устройствах и механизмах, оснащенные соответствующей антенной, извлекали из поля энергию. Как и говорил Ши Цян, эта технология считалась рядовой даже двести лет назад. Ею не пользовались только по одной причине: высокий процент потерь. Удавалось извлечь лишь малую долю переданной энергии; большая же часть терялась. В эти дни, однако, стабильные и надежные термоядерные генераторы производили так много энергии, что потери при беспроводной передаче никого не заботили.
– А что с зерном? Его же вроде бы синтезируют? – спросил Ло Цзи.
– Я бы не сказал. Злаки по-прежнему выращивают из семян. Но это делается на фабриках, в огромных баках с питательной средой. Растения генетически изменены; я слышал, что вырастает только колос, без стебля. Из-за искусственного освещения они растут быстро, а вдобавок их еще и облучают стимулирующими лучами. Урожай пшеницы или риса можно вырастить за неделю. Со стороны кажется, будто зерно производят машины.
– Вот как… – вздохнул Ло Цзи. Розовые очки восторга спали, и перед его взором предстала картина реального мира. Он понял, что даже в это чудесное время софоны продолжают летать повсюду и что наука человечества не может сделать ни одного шага вперед. Земная технология никогда не пересечет черты, проведенной софонами.
– А космические корабли, достигающие пятнадцати процентов от скорости света?
– Ну, это правда. Когда военные корабли собираются на маневры, в небе загорается крохотное солнце. А их оружие… Позавчера я видел репортаж по телевизору об учениях Азиатского флота. Они мазнули лазерной пушкой по цели размером с авианосец. Половина этого железного корыта испарилась, как кусок льда. Другую половину разнесло – только брызги полетели, прямо тебе праздничный фейерверк. А еще у них есть рельсовые пушки, так те стреляют железными шарами размером с футбольный мяч по сотне в секунду, разгоняя их до орбитальных скоростей. За минуту могут снести целую гору на Марсе. Пусть даже у человечества и нет вечного двигателя – все равно с такой технологией Земля, само собой, способна остановить Трисолярианский флот.
Ши Цян подал Ло Цзи сигарету и объяснил, как повернуть кончик фильтра, чтобы она загорелась. Друзья закурили и принялись наблюдать, как завитки белого дыма поднимаются к небу.
– Так или иначе, парень, это хорошая эпоха.
– Да. Хорошие времена.
Не успел Ло Цзи договорить, как Ши Цян бросился на него, и оба покатились в траву. Оттуда, где они только что стояли, послышался грохот – в паре метров от них громоздились обломки летающего автомобиля. Ло Цзи ударило взрывной волной, над головой пролетела шрапнель. Она снесла половину стоящей неподалеку информационной панели; на землю посыпались осколки стекла. Пока Ло Цзи оставался лежать с кружащейся головой и подбитым глазом, Ши Цян вскочил и подбежал к месту аварии. Дискообразный корпус разломился и погнулся, но не загорелся, поскольку в топливе машина не нуждалась. Из-под искореженных обломков доносился треск электрических разрядов.
– В машине никого нет, – сообщил Ши Цян, когда Ло Цзи, хромая, подошел к нему.
– Да Ши, ты снова спас меня, – признал Ло Цзи, опираясь на плечо друга и потирая ушиб на ноге.
– Интересно, сколько еще раз мне придется это делать? Ты бы вел себя поосторожнее да смотрел в оба. – Ши Цян показал на разбитый автомобиль. – Ни о чем не напоминает?
Ло Цзи припомнил события двухсотлетней давности и невольно вздрогнул.
На одежде собравшихся вокруг прохожих синхронно мерцали мрачные картинки. Под рев сирен приземлились два автомобиля; из них выскочили полицейские и оцепили место крушения. Их форменная одежда ярко светилась наподобие огней аварийных служб, затмевая одежду зевак. Один офицер подошел к Ло Цзи и Ши Цяну; его форма сияла так, что им пришлось закрыть глаза.
– Вы стояли прямо на месте падения автомобиля! Ранений нет? – с беспокойством спросил полицейский. Он, очевидно, догадался, что перед ним стоят двое недавно проснувшихся, и старался говорить на старом китайском.
Прежде чем Ло Цзи ответил, Ши Цян повел офицера за оцепление, подальше от толпы. Когда они отошли, униформа полицейского потускнела.
– Проверьте все обстоятельства аварии. Она может оказаться попыткой убийства! – заявил Ши Цян.
– Скажете тоже! Обычная авария! – засмеялся офицер.
– Мы хотим подать заявление.
– Уверены?
– Уверены и непременно подадим.
– Вы делаете из мухи слона. Вы, наверное, испугались, но это же всего лишь несчастный случай. Тем не менее по закону, если вы настаиваете на заявлении…
– Настаиваем.
Полицейский прикоснулся к экрану на рукаве. Засветилось окошко. Он взглянул на него и сообщил:
– Заявление подано. Полиция будет следить за вашим местонахождением в ближайшие сорок восемь часов, но для этого требуется ваше согласие.
– Мы согласны. Нам все еще может угрожать опасность.
Офицер снова засмеялся:
– Да что вы в самом деле! Авария как авария, обычное дело…
– Обычное дело?! Тогда, с вашего позволения, спрошу: сколько таких аварий случается в этом городе каждый месяц?
– Шесть или семь за весь прошлый год.
– В наше время мы насчитывали больше аварий каждый день. Вот тогда они были обычным делом!
– В ваше время автомобили ездили по дорогам. Даже представить себе не могу, насколько это было опасно. Ну ладно, теперь за вами присматривает полицейская система наблюдения. Вам сообщат о ходе расследования; но поверьте, пожалуйста, это самая обычная авария. Независимо от подачи заявления, вам выплатят компенсацию.
Когда они отошли от места крушения, Ши Цян обратился к Ло Цзи:
– Пойдем-ка ко мне домой. Что-то неспокойно мне на улице. Я живу недалеко отсюда. Лучше прогуляемся пешком. Такси управляются компьютером; я им не доверяю.
– Но разве ОЗТ не разгромили? – озираясь, спросил Ло Цзи. Вдали над упавшим автомобилем завис эвакуатор. Толпа рассеялась, полицейские тоже отправились по своим делам. Приземлилась машина городских служб; рабочие принялись подбирать разбросанные повсюду осколки и восстанавливать поврежденный газон. Тревожный момент прошел, и город вернулся к комфортабельной, неторопливой жизни.
– Может, и разгромили. Но, парень, поверь моей интуиции.
– Я больше не Отвернувшийся.
– Рухнувший автомобиль так не думал… А ты, пока мы идем, все же поглядывай вверх.
По возможности держась в тени стволов зданий-деревьев и бегом пересекая открытые пространства, они вскоре оказались у широкой площади, и Ши Цян сообщил:
– Я живу на той стороне. Обходить кругом слишком далеко. Придется бежать со всех ног.
– Может быть, мы испугались понапрасну? Что, если это была какая-то неисправность в автомобиле?
– Может быть. А может, и нет. Осторожность еще никому не повредила… Видишь вон ту скульптуру в центре площади? В случае чего укроемся там.
В центре площади располагалась квадратная, посыпанная песком площадка, похожая на миниатюрную пустыню. Посреди нее возвышалась скульптурная композиция – несколько темных колонн высотой два или три метра. На удалении она была похожа на рощу засохших черных деревьев.
Ло Цзи побежал через площадь вслед за Ши Цяном. Недалеко от участка с песком Ши Цян крикнул: «Сюда, скорее!» – и, схватив его за руку, потащил за собой, а затем впихнул головой вперед прямо в «рощу». Лежа на теплом песке, Ло Цзи поднял взгляд и увидел низко летящий автомобиль. Машина пронеслась над верхушками колонн, набрала высоту и исчезла вдали. Песок, взметенный порывом воздуха, ударился о колонны и с шелестом осыпался.
– Может, она вовсе и не целила в нас…
– Может быть, – согласился Ши Цян, вытряхивая песок из туфель.
– Нас же засмеют…
– Не бери в голову. Кто тебя узнает? И вообще, мы люди из прошлого. Над нами будут смеяться, даже если мы станем вести себя как все! Парень, мы ничего не теряем, когда действуем осторожно. Что, если эта штуковина и в самом деле целилась в тебя?
Только тогда Ло Цзи обратил внимание на окружавшую их скульптурную группу. Колонны оказались не сухими деревьями, а руками, поднимавшимися из песка пустыни. Руки были тонкими, кожа да кости, поэтому они и казались деревьями. От воздетых к небу заломленных в муке ладоней, казалось, исходила бесконечная боль.
«Что это за скульптура?» Стоя посреди рук, Ло Цзи ощутил озноб, хоть он и вспотел от бега. Рядом с композицией стоял простой обелиск; по нему тянулись выгравированные крупными золотыми буквами слова:
УДЕЛИТЕ ВРЕМЯ ЦИВИЛИЗАЦИИ – ЕГО ОСТАЛОСЬ НЕ ТАК МНОГО.
– Это мемориал Великой пади, – объяснил Ши Цян. Он не пожелал вдаваться в подробности; вместо того он вывел Ло Цзи из скульптуры и быстрым шагом довел до края площади.
– Вот, парень, я живу в этом дереве, – Ши Цян указал на массивный ствол, возвышающийся перед ними.
Ло Цзи шел и смотрел по сторонам. Внезапно до его ушей откуда-то снизу донесся скрип, а потом земля ушла из-под ног. Ши Цян успел схватить Ло Цзи, когда тот уже провалился по грудь. С трудом бывший полицейский помог другу выкарабкаться; оба уставились на открывшееся в земле отверстие. Это был колодец канализации; его крышка отъехала в сторону за мгновение до того, как на нее ступил Ло Цзи.
– Боже мой! Господин, с вами все в порядке? – вскричал голос с информационной панели, висящей на стене небольшого киоска с автоматами прохладительных напитков. Голос принадлежал молодому человеку, одетому в голубую униформу. Его бледное лицо выдавало, что он перепугался не меньше, чем Ло Цзи.
– Я служу в отделе очистки третьего района обслуживания. Крышка колодца открылась автоматически. Наверное, ошибка программы!
– И часто у вас такое? – осведомился Ши Цян.
– Нет, нет! Я никогда не видел ничего подобного!
Ши Цян подобрал с обочины дорожки округлый камешек и бросил его в отверстие. Всплеск послышался не сразу.
– Проклятье! Какая глубина у этого колодца? – спросил он у служащего на экране.
– Около тридцати метров! Очень опасно! Я уже проверил систему дренажа поверхности. В ваше время ливневая канализация залегала неглубоко. Инцидент зарегистрирован. Вы… – он взглянул на манжету, – ага, господин Ло, – можете зайти в наш отдел и получить компенсацию.
Наконец они добрались до вестибюля дерева № 1863. Ши Цян сообщил, что живет на ветви 106, ближе к верхушке, и посоветовал Ло Цзи сначала пообедать, а потом уже подниматься. С одной стороны фойе располагался ресторан; туда они и направились. Помимо безупречной чистоты, в прежней жизни попадавшейся Ло Цзи лишь в компьютерной графике, здесь проявлял себя и другой обычай века: динамические информационные окна находились повсюду: на стенах, столах, стульях, на полу, на потолке и даже на таких мелких предметах, как стаканы и коробки с салфетками. Везде светились экраны, по которым бежали текст или картинки. Казалось, что это не ресторан, а гигантский компьютерный монитор, демонстрирующий богатство своей палитры.
Посетителей в зале было не очень много. Друзья сели за столик у окна. Ши Цян коснулся столешницы, вызывая меню, и выбрал парочку блюд, пояснив:
– Я не понимаю иностранных слов, поэтому заказал только китайскую еду.
– У меня такое ощущение, что весь этот мир построен из кубиков информационных панелей, – вздохнул Ло Цзи.
– Так и есть. Экраны появляются на любой гладкой поверхности. – Ши Цян вытащил пачку сигарет и передал ее Ло Цзи. – Смотри сюда.
Как только Ло Цзи коснулся пачки, по ней побежали символы миниатюрного меню.
– Это… всего лишь пленка, на которой можно создавать изображения. – Ло Цзи со всех сторон рассматривал упаковку.
– Пленка, говоришь? Эта фигня может подключиться к Интернету! – Ши Цян наклонился к Ло Цзи и нажал на один из символов. На всех сторонах коробочки вспыхнула выбранная им реклама.
В рекламе показывали семью с одним ребенком, устроившуюся в гостиной. Очевидно, это была старая фотография. Зазвучал пронзительный голос:
– Господин Ло, вы жили в то время. Дом в столице был заветной мечтой каждого гражданина. Сегодня группа компаний «Зеленый листок» предлагает помощь в осуществлении этой мечты. Как вы уже заметили, мы живем в замечательную эпоху. Частные дома превратились в листья на деревьях, и мы можем предоставить вам любой листок на ваш выбор.
Изображение сменилось на стволы и ветви деревьев; на ветвях появлялось все больше и больше листьев-домов самых разных форм; один даже был совершенно прозрачным – казалось, будто мебель висит в воздухе.
– Разумеется, мы также готовы построить для вас традиционный дом на поверхности, если вы предпочитаете вернуться в теплые объятия Золотого века и завести… семью.
Явилась картина лужайки с особняком, наверное, с другого старого фото. Диктор, говоривший на превосходном «старом» китайском, на мгновение, однако, запнулся на слове «семья», а затем особо выделил его голосом. Ведь у самого диктора семьи не было. Этот обычай ушел в прошлое.
Ши Цян забрал у Ло Цзи пачку и, вытряхнув последние две сигареты, передал ему одну, а пустую упаковку скомкал и бросил на столик. На смятой коробке продолжали мерцать изображения, но звук пропал.
– Куда бы я ни пошел, первым делом отключаю все чертовы экраны вокруг! Они так раздражают, – проворчал Ши Цян, руками и ногами гася экраны на столике и на полу. – Но обычному человеку от них не отделаться, – Ши Цян обвел рукой вокруг, – ведь знакомых нам компьютеров больше нет. Хочешь выйти в Интернет – ткни пальцем в любую ровную поверхность. Даже одежда и обувь действуют как компьютер! Веришь или нет, но мне как-то попалась туалетная бумага, способная подключиться к Сети!
Ло Цзи вытянул салфетку из коробки. Это оказалась простая бумага. Но на салфетнице засветился экранчик, с которого хорошенькая девушка принялась расхваливать бинты и лейкопластырь. По-видимому, она уже знала про его сегодняшние приключения и догадывалась, что он ушибся и оцарапался.
– О боже, – вздохнул Ло Цзи и затолкал салфетку обратно.
– Век информации. Мы с тобой жили в примитивную эпоху, – улыбнулся Ши Цян.
Пока они дожидались заказа, Ло Цзи спросил Ши Цяна, как у того идут дела. Ему было неловко, что он не догадался поговорить об этом раньше. Но если вспомнить все случившееся с ним с утра, то что тут удивительного – ведь толком и вздохнуть было некогда. Лишь теперь у него появилась свободная минутка.
– Меня отправили в отставку, – незатейливо ответил Ши Цян. – Дали неплохую пенсию.
– О чем ты говоришь – о Бюро общественной безопасности или о подразделении, где ты служил позже? Они до сих пор существуют?
– Существуют. Бюро вообще не изменилось. Но я перестал работать на них еще до того, как лечь в гибернацию. А то подразделение, где я работал, – оно теперь часть Азиатского флота. Ты же знаешь, флот – это особая держава, так что я здесь теперь иностранец.
Ши Цян выдохнул солидное облако дыма. Он наблюдал, как оно поднимается к потолку, и, похоже, напряженно решал какую-то загадку.
– Страны уже не настолько важны, как раньше… Мир изменился. Его трудно понять. К счастью, Да Ши, и ты, и я умеем приспосабливаться. Мы сможем жить, что бы ни происходило вокруг, и жить весьма неплохо.
– Ло, кореш, по правде сказать, кое в чем мозги у меня устроены не так, как у тебя. Я не такой пофигист, как ты. Если бы я прошел через то, что выпало тебе, у меня бы давно уже поехала крыша.
Ло Цзи расправил скомканную сигаретную пачку. На ней продолжалась реклама группы «Зеленый листок». Она лишь немного поблекла.
– Спаситель человечества или беженец, я всегда стараюсь извлечь максимум из того, что мне доступно, чтобы жить счастливо. Тебе может показаться, что я эгоист, но, честно говоря, это единственная черта моего характера, которую я уважаю. Да Ши, ты выглядишь беззаботным человеком, но глубоко в душе ты ценишь ответственность. Оставь эту ответственность в прошлом. Посмотри вокруг. Кому мы тут нужны? Сейчас наш священный долг – carpe diem.
– Ну да. Но если бы я наплевал на ответственность, то тебе сейчас не то что жрать – вообще бы уже ничего не хотелось. – Ши Цян бросил сигарету в пепельницу, которая тут же врубила рекламу табака.
Ло Цзи мгновенно осознал свою бестактность:
– Ой нет, Да Ши, я не то хотел сказать! Без тебя я погибну. Ты меня не оставишь, не тот ты человек. Только сегодня ты спас меня один… два, три раза! Ну, по крайней мере, два с половиной!
– Говоришь, я не способен бросить человека в опасности? Пожалуй, ты прав. Эх, ну что у меня за жизнь – все время только и знать спасать твою?! – проворчал Ши Цян, озираясь вокруг. Вероятно, искал, где бы купить сигарет. Затем наклонился к Ло Цзи и прошептал:
– Но, парень, какое-то время ты и вправду был спасителем человечества!
– На такой должности невозможно сохранить рассудок. К счастью, я выздоровел.
– Как ты только додумался наложить заклятие на звезду?
– В то время меня преследовала паранойя. Не хочу даже вспоминать. Да Ши, веришь или нет, но я убежден, что когда меня разбудили, то не только устранили повреждения, вызванные вирусом, но еще и провели психиатрическое лечение. Я уже не тот, кем был раньше. Как только я мог быть таким идиотом? Откуда у меня взялась та навязчивая идея?
– Какая навязчивая идея? Ну-ка расскажи!
– Это долгий разговор. Да и что в нем толку… Ты ведь наверняка сталкивался по работе с больными манией преследования? Кому охота выслушивать их бред…
Ло Цзи методично раздирал сигаретную пачку на клочки. Экран больше не действовал, но обрывки, лежащие небольшой кучкой, вспыхивали разными цветами и тут же гасли.
– Ладно. Поговорим о приятном. Мой сын жив.
– Что? – Ло Цзи подскочил от неожиданности.
– Я сам узнал пару дней назад. Он меня нашел. Мы еще не встречались, только поговорили по телефону.
– Он не…
– Я не знаю, сколько он отсидел, но как только освободился, то лег в гибернацию. Он сказал, что отправился в будущее, чтобы увидеть меня. Понятия не имею, откуда у него взялись на это деньги. Сейчас он на поверхности, но завтра приедет сюда.
Ло Цзи решительно встал и смахнул переливающиеся разными цветами обрывки бумаги на пол.
– Да Ши, за это надо выпить!
– Надо – значит, выпьем. Пойло в эту эпоху отвратное, но сшибает с ног ничуть не хуже, чем раньше.
Принесли еду. Ло Цзи не узнал ни одного блюда. Ши Цян объяснил:
– Не ожидай вкусняшек. В некоторых ресторанах готовят из натуральных продуктов, но дерут три шкуры. Вот приедет Сяомин, тогда и поедим по-человечески.
Внимание Ло Цзи привлекла нереально красивая официантка. Ло Цзи заметил, что у других официантов, плавно скользящих между столами, такая же идеальная внешность.
– Эй, не пялься, как идиот! Они все подделки. – Ши Цян даже не посмотрел на нее.
– Роботы? – переспросил Ло Цзи. Наконец-то в этом мире будущего нашлось что-то из научной фантастики его детских лет.
– Типа того.
– Что значит «типа того»?
Ши Цян показал на робота-официантку:
– Эта дура умеет лишь разносить жратву. Ходят по одному и тому же пути, как заведенные. Глупые железяки! Однажды я сам видел: столик временно отодвинули в сторону, но эти куклы продолжали таскать еду на прежнее место – и роняли ее прямо на пол!
Механическая официантка расставила перед ними блюда, ласково улыбнулась и пожелала приятного аппетита. У нее был восхитительный голос, ничуть не похожий на синтезатор робота. Она протянула тонкую руку и взяла столовый нож, лежавший перед Ши Цяном…
Взгляд Ши Цяна молниеносно перескочил с ножа в руке «куклы» на Ло Цзи, сидящего напротив. Ши Цян вскочил, перепрыгнул через стол и резко повалил Ло Цзи на пол. В то же самое мгновение официантка ударила ножом прямо туда, где секунду назад находилось сердце бывшего Отвернувшегося. Нож пробил спинку стула и включил экран. Робот вытащил нож и замер возле столика, с подносом в другой руке и с той же улыбкой на безупречном лице. В панике Ло Цзи поднялся на ноги и немедленно укрылся за спиной Ши Цяна. Но тот успокоил его жестом:
– Не беспокойся. Они не настолько проворные.
Механизм, держа в руке нож и по-прежнему улыбаясь, снова пожелал им приятного аппетита.
Встревоженные посетители собрались вокруг и с недоумением взирали на сцену. Прибежала менеджер. Услышав, как Ши Цян обвинил официантку в попытке убийства, она тотчас же покачала головой:
– Господин, но это невозможно! У роботов даже нет камер, чтобы видеть людей! Официанты ориентируются по датчикам в столах и стульях!
– Я свидетель – официантка схватила столовый нож и пыталась убить этого человека. Мы все это видели! – громко заявил один из посетителей. То же самое подтвердили и другие.
Пока менеджер раздумывала над ответом, робот снова всадил нож в стул – точно в дыру, пробитую в спинке минутой раньше. Кто-то вскрикнул.
– Приятного аппетита! – опять пожелал робот.
Подошли другие люди; среди них инженер ресторана. Он нажал на кнопку на затылке робота. Улыбка с лица официантки исчезла, и, прежде чем отключиться, она произнесла:
– Завершение работы по команде оператора. Контрольная точка записана.
– Наверное, сбой в программе, – предположил инженер, отирая со лба холодный пот.
– И часто у вас такое бывает? – саркастически улыбнулся ему Ши Цян.
– Нет, нет, клянусь! Никогда о таком даже не слышал! – заверил его инженер. Двое рабочих повезли робота из зала.
Менеджер поспешно объяснила посетителям, что, пока специалисты разбираются в случившемся, ресторан будут обслуживать люди. Тем не менее половина обедавших покинула зал.
– Вы так быстро среагировали! – с восхищением сказал один из любопытствующих.
– Они же из прошлого. В их время такое случалось сплошь и рядом, – сказал другой. На его одежде появилось изображение фехтовальщика.
– Господа, я крайне сожалею, – сказала менеджер, обращаясь к Ло Цзи и Ши Цяну. – Но вы обязательно получите компенсацию!
– Хорошо. А теперь давай поедим. – Ши Цян жестом предложил Ло Цзи занять место за столом. Человек-официант заменил блюда на новые.