ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Ну давай же, неумеха, — шептала Дениза Торранс сама себе, пытаясь попасть ключом в замочную скважину.
Неожиданно в коридоре стало темно. Дениза беспокойно посмотрела по сторонам, не понимая, почему обычное отключение электричества так напугало ее. «Бог с тобой, Дениза, — подумала она. — Ты ведь знаешь эти офисы лучше, чем свою собственную квартиру. Здесь не прячутся монстры, готовые в любую минуту наброситься на тебя».
— Ух, — выдохнула она с облегчением, когда упрямый ключ все-таки попал в замок. Дениза поправила на плече ремень своей огромной сумки, повернула ключ в замке и шагнула в погруженный во тьму кабинет. Непроизвольно ее правая рука потянулась к выключателю. Она нажала на клавишу, но безуспешно. — Отлично, — сказала она в темноту. — Похоже, никто не торопится налаживать освещение.
Забери она папки из офиса Патрика немного раньше, успела бы уйти до того, как отключили свет, и не стояла бы сейчас в темноте и не разговаривала сама с собой.
— Десять часов вечера, — пробормотала она. — Какому идиоту придет в голову работать в такое время, когда можно быть дома и принимать ванну?
— Только вам и мне, я полагаю, — раздался из темноты низкий, глухой голос.
От страха у Денизы сердце, казалось, ушло в пятки.
— Знаешь, дорогая, — продолжил голос, — горячая ванна — действительно, звучит заманчиво.
Дениза постаралась взять себя в руки и быстро осмотрелась, пытаясь хоть что-нибудь увидеть в темноте. Инстинктивно она отступила назад, пожалев, что на ней туфли на высокой шпильке, а не кроссовки. Напряженно всматриваясь в окутанный мраком кабинет, она уже приготовилась бежать отсюда без оглядки.
Кто-то стал явно приближаться, и на какое-то мгновение на неизвестного упал отблеск лунного света. Но все-таки ей удалось увидеть его и понять, что это довольно крупный мужчина и теперь он загораживает дверной проем.
«Замечательно, — сказала она себе, — этот путь отступления закрыт. Мы находимся на третьем этаже, так что спрыгнуть тоже не удастся. Думай, Дениза, думай. — Ее мозг бешено работал, пытаясь вспомнить уроки самообороны, которые она брала год назад. — Что же там говорилось? Нужно ударить нападающего и перекинуть его через плечо? Да, все правильно».
Она сделала еще один шаг назад, наткнулась на стул и попыталась удержать равновесие. В этот момент раздался треск. Это сломался каблук на одной из туфель. Дениза пошатнулась.
— Не двигайся, — произнесла она голосом профессионального убийцы. — Я предупреждаю тебя, что...
— Расслабьтесь, леди, — раздался голос, и налетчик сделал шаг вперед.
— Я закричу! — на всякий случай заявила она, но угроза ее не имела смысла, поскольку в горле настолько все пересохло, что просто удивительно, как ей вообще удалось что-то вымолвить, не говоря уже о том, чтобы закричать.
— Ну что вы... — с недоумением в голосе произнес преступник.
Прихрамывая, она отошла еще немного назад.
«Почему же ты не можешь думать? Почему не можешь вспомнить хоть что-нибудь из того, чему тебя научил этот немыслимо дорогой инструктор?» — спрашивала она себя. Произошло то, чего она всегда боялась: столкнувшись с реальной опасностью, она совершенно ничего не соображала.
В этот момент сумка больно ударила ее по животу, и Дениза застонала.
— Вы в порядке?
— Ха! — вырвалось у нее. «Заботливый маньяк!» — мелькнуло в голове. — О боже! — Ее всю обдало жаром.
— Послушайте, леди. Если бы вы только согласились спокойно постоять хоть минуту...
— Я не собираюсь облегчать вашу задачу, — бросила она в ответ. После чего, потеряв равновесие, проделала ряд виртуозных телодвижений, пытаясь удержаться на ногах. При этом Дениза ударилась бедром об острый угол стола Патрика, пообещав себе, что если этот сумасшедший убьет ее, то в образе привидения она будет преследовать Патрика до конца его жизни.
«Тоже мне, друг, — подумала она в бешенстве. — Взял отпуск, а я должна тащиться в его офис забирать папки, необходимые отцу на совещании завтра утром. Если я переживу весь этот кошмар, то, возможно, попрошу отца уволить старого доброго Патрика».
— Черт побери, женщина! — Мужской голос в темноте звучал уже сердито.
Дениза стала напевать себе под нос. Не то чтобы напевать, это больше походило на причитание, но ей нужно было издавать хоть какие-то звуки, чтобы дать понять этому бандиту: она его не боится. Дениза опять шагнула назад и замерла, когда ремень сумки зацепился за угол стола. Затаив дыхание, она наклонилась вперед, пытаясь освободиться, и в этот момент, о чудо, ей в голову пришла действительно стоящая мысль. Дрожащими от волнения руками она стала копаться в сумке. Поскольку в темноте было сложно что-либо разглядеть, ей приходилось на ощупь искать нужную ей вещь. Отчаявшись, она стала выбрасывать на пол все, что попадалось под руку.
— Успокойтесь же, — произнес маньяк и подошел совсем близко. — Расслабьтесь, и мы все сейчас проясним.
«Ну конечно, — подумала Дениза. — Какая замечательная мысль!»
Она с трудом переводила дыхание, при этом ее сердце бешено стучало, и вдруг она нащупала — наконец-то! — то, что искала. Дениза быстро выхватила баллончик из сумки и направила его в ту сторону, где, по ее предположениям, находился незнакомец. На всякий случай она зажмурилась и отвернулась в сторону, затем нажала на кнопку газового баллончика.
— О черт! — выругался бандит и бросился на нее.
Он выбил баллончик у нее из рук и повалил ее на пол. Какое-то время они боролись, после чего ему удалось прижать ее к полу, навалившись всей своей тяжестью. Дениза беспомощно смотрела по сторонам. Ее баллончик валялся в дальнем углу комнаты. Тогда она сделала глубокий вдох, собираясь громко закричать, и в этот момент почувствовала, как большая и очень сильная рука зажала ей рот. От террориста повеяло запахом сигарет, одеколоном «Олд спайс» и чем-то вроде машинного масла.
— Успокойся, хорошо? — произнес он сердито.
«Да, это именно то, что я непременно сделаю, — подумала Дениза, пытаясь вдохнуть поглубже. — «Успокойся»! Ему, конечно, легко так говорить».
Ночной взломщик лежал на ней, и она чувствовала, что его ремень давит ей на живот, а твердые, накачанные ноги прижаты к ее ногам.
«И почему я только не ушла домой, как все сотрудники?» — смирившись с неизбежным, спрашивала она себя. Впрочем, ни на этот, ни на другие вопросы ей не хотелось отвечать. «А что он делает в кабинете Патрика? Это финансовая компания. Здесь даже нечего украсть! А что он собирается сделать со мной? О боже! — Дениза вдруг вспомнила пугающие газетные статьи, где говорилось о возросшем уровне преступности. — И что же теперь? Моя жизнь оборвется и в какой-нибудь газете появится крошечная заметка на пятой странице напротив тусклой фотографии?»
В этот момент гангстер чуть ослабил хватку, переместившись немного в сторону. Одной ногой он продолжал удерживать ее тело, а руками крепко схватил ее за запястья. Теперь лунный свет падал на его лицо.
Дениза закрыла глаза, сказав себе, что не будет на него смотреть. «Если я не смогу опознать его, тогда, может быть, он не причинит мне вреда». Но, не выдержав, она тем не менее приоткрыла один глаз и взглянула на захватчика. У Денизы даже вырвался вздох облегчения.
У него хватало наглости ухмыляться ей.
Она была шокирована и крайне удивлена. Что здесь происходит? Если бы не слишком длинные волосы, недельная щетина и черная кожаная куртка, взломщик очень напоминал бы Патрика Райана.
«Настолько, — подумала она, все больше раздражаясь, — что его вполне можно считать его братом-близнецом».
— В конце концов, — произнес он, кивнув, — если бы вы не были так решительно настроены воспользоваться своим газовым баллончиком, я бы уже давно представился.
— Вы...
— Майк Райан.
— Брат-близнец Патрика, — оторопело пробормотала она и попыталась вырваться из его железной хватки.
— Вообще-то, — ответил тот, и на его лице появилась усмешка, — я предпочитаю думать, что это он мой брат-близнец.
«Какого черта, — размышляла взбешенная Дениза, — брат Патрика околачивается у него в офисе?»
— Как вы сюда попали? — строго спросила она.
— Меня пропустила охрана.
— Отлично. И почему же вы стояли тут в темноте?..
Он усмехнулся.
— Если вы помните, отключили свет.
— Хорошо. Но ведь вы могли хоть что-нибудь сказать, — раздраженно бросила она и вновь попыталась вырваться. И опять ей это не удалось. Казалось, что по какой-то причине ему не хочется ее отпускать.
— Но вы не дали мне такой возможности...
— Да у вас была куча времени прокричать что-нибудь типа: «Не падай в обморок! Я брат Патрика!» — возразила Дениза. Немного успокоившись, она добавила: — А может, вам нравится пугать женщин?
Он бросил на нее таинственный взгляд.
— Есть многое, что мне нравится делать с женщинами, — произнес он низким и глухим голосом, от которого у нее по телу побежали мурашки. — Но страх не имеет к этому никакого отношения.
Дениза облизала губы, но тут же вновь почувствовала сухость во рту.
— Ну, что ж, — продолжил он, проводя ладонью по ее бедру, — теперь мы оба знаем, кто я. Но кто же, черт побери, вы? У Патрика что, появилась подружка, а я о ней ничего не знаю?
Дениза пыталась изо всех сил не обращать внимания на жар, исходящий от его ладони.
— Возможно, — она с трудом произносила слова. — Но даже если и так, то это не я.
— Рад слышать, — усмехнулся он в ответ.
Дениза слегка повернулась, пытаясь освободиться от его волнующего прикосновения. Но он не отпускал ее.
— Имя? — спросил он.
— Дениза Торранс. — Она стиснула зубы и вновь попыталась высвободить хотя бы одну руку. — Я служу в «Финансовой компании Торранс». Патрик работает на моего отца. Мне нужно забрать кое-какие папки. Она замолчала, а потом зло прошипела: — И почему только я вам все это объясняю?
Он пожал плечами.
— И что же, вы думаете, я поверю всему этому?
Дениза откинула голову и недоуменно посмотрела на него.
— Если честно, мне наплевать, верите вы мне или нет. Но с какой стати мне врать?
Он вновь пожал плечами и провел рукой по ее животу. От прикосновения ее живот напрягся. И где-то глубоко внутри возникло какое-то странное и опасное чувство.
Майк словно заметил ее реакцию, и из его груди вырвался сдавленный смешок.
От смущения Дениза залилась румянцем и в первый раз за весь вечер порадовалась, что в помещении темно.
— Не вижу здесь ничего смешного, — проговорила она сквозь зубы. «Особенно, — добавила она про себя, — в том, что происходит с моим телом».
— Да, — согласился Майк, — я думаю, вам совсем не смешно.
Его рука скользнула под пиджаком вверх и остановилась у самой груди.
— Да, это так, — пробормотала она в ответ, вывернувшись и пытаясь откатиться в сторону. Она не собиралась позволять этому виртуальному незнакомцу проделывать с ней подобные вещи, и неважно, как на это реагирует ее собственное тело. — Сукин сын... — Дениза резко приподнялась и высвободила одну руку. Сжав пальцы в кулак, она размахнулась и ударила Райана. Удар пришелся прямо в челюсть.
В то же мгновение он отпустил ее, и Дениза откатилась подальше. Затем она вскочила и стала расправлять свой смятый деловой костюм. И делала это до тех пор, пока вновь не обрела уверенность в себе. Она подняла голову и посмотрела на Майка.
У негодяя хватало наглости смеяться ей в ответ?
Он потер рукой подбородок, медленно покачивая головой.
— Неплохой удар. Для девчонки.
— Я не девчонка. Я женщина.
— О да, дорогая. — Его взгляд изучающе скользил по ней. — Я заметил.
Тут внезапно зажегся свет, от неожиданности Дениза зажмурила глаза. Придя в себя, она посмотрела на мужчину. Он стоял в двух-трех шагах от нее и наблюдал за ней, на его красивых губах играла чуть заметная улыбка. Его нос, по-видимому, был сломан не раз. «Вероятно, разъяренной женщиной», — отметила она про себя. Щетина на лице придавала ему какой-то порочный и необузданный вид. И почему-то она была уверена, что он намеренно подчеркивает это. У него были длинные черные волосы, доходившие до плеч. Он медленно обеими руками откинул копну назад.
На нем были белоснежная футболка и черная кожаная куртка. И это очень ему шло. Поношенные джинсы сидели низко на узких бедрах, облегая длинные ноги. Образ современного пирата завершали далеко не новые тупоносые, черного цвета ботинки.
Дениза взглянула ему в лицо. Его живые зеленые глаза смотрели на нее оценивающе. Создавалось впечатление, будто он знает, о чем она сейчас думает. В глазах промелькнула усмешка, и ей снова захотелось ударить его.
Никому не позволительно быть настолько уверенным в себе.
Какое-то мгновение Майк изучал ее, так же, как только что это делала она. Непроизвольно она поправила свой небесно-голубой пиджак и, покачнувшись, изо всех сил напряглась, стараясь стоять ровно на уцелевшем каблуке.
А уж когда взгляд Майка задержался чуть дольше на ее полной груди, Дениза словно ощутила его прикосновение и покраснела. В голове у нее промелькнула безумная мысль: что она почувствует, если он прикоснется к ее обнаженному телу? От этой мысли еще одна волна болезненного наслаждения обдала ее, а ноги стали ватными.
— Ну что же, — произнес Майк, присев на край стола своего брата, — должен сказать, меня еще никогда не била по лицу такая хорошенькая девушка.
— Трудно в это поверить!
Он вновь усмехнулся, скрестив руки на своей великолепной груди.
«О боже, — подумала Дениза. — Неужели и вправду великолепной?»
— Большинство женщин не считают меня таким уж непривлекательным, Дениза.
От звука его голоса, произнесшего ее имя, у Денизы задрожали колени, и она от всей души захотела исчезнуть из этого кабинета, оказаться по пути к дому.
Ольга Примаченко
— А что вы скажете на то, чтобы попробовать еще разок? — спросил он.
— Попробовать что?
Всё закончится, а ты нет. Книга силы, утешения и поддержки
— О, — произнес Майк, кивнув ей добродушно, — я позволю вам вновь ударить меня, если вам нравится прикасаться ко мне таким образом.
— Я не могу поверить... — Ее щеки вновь покраснели, но сейчас уже не столько от смущения, сколько от гнева.
Моим родителям
— Верьте, моя дорогая, мне, верьте, — ласково сказал он. — Я никогда не лгу своим женщинам.
В книге использовано фото Владимира Шатрова
— Я не ваша женщина!
Его глаза намеренно поблуждали по ее телу, прежде чем встретиться с ее взглядом.
© Примаченко О. В., текст, 2023
— Неужели? — произнес он.
© ООО «Издательство «Эксмо», 2023
— Вы невыносимы! — вырвалось у нее. Она старалась не обращать внимания на то, как по ее телу разливается тепло. В его глазах появился чуть заметный блеск, но тут же исчез, и она не смогла бы с уверенностью сказать, что это было. Может, он издевается?
* * *
— О, мне об этом уже говорили, — сказал он, встав со стола и сделав шаг навстречу. Он задумчиво потер подбородок и затем мягко добавил: — Знаете ли, этот ваш удар стоил того. Я с радостью бы подставил лицо еще раз, лишь бы прикоснуться к вам вновь.
Ольга Примаченко удивительно тонко и профессионально лавирует между гранями «давать информацию» и обнимать. Каждая новая книга Ольги отвечает ровно на то, что болит сейчас. Она не топчется по поверхности ожога, не лезет с советами, не нарушает границ. А окутывает заботой нашу боль и уязвимость. И мягко учит нас самих делать то же самое – принимать себя даже в самые трудные времена. Вернее, в них – особенно.
Полина Санаева, писатель, публицист, автор книг «Черная водолазка» и «Одна и дети»
У Денизы вновь защемило в груди, а сердце билось так громко, что, казалось, его стук слышен в комнате. Она отступила назад, продолжая смотреть ему в глаза. Она уже не боялась. Страх исчез.
Прикрыть непрожитую боль, горе, потерю искусственным оптимизмом – это как накрыть старый бабушкин деревянный стол клеенкой. Вроде бы удобно, практично, не видно трещин и следов от короеда. Снять клеенку со стола, провести рукой по его трещинам и годовым кольцам, омыть слезами следы его долгой жизни – это как всмотреться в свою душу. И вдруг понять, что она под пластами невыплаканного горячая, звонкая, золотая.
В эту книгу я просто провалилась, как в море. И плыла, и плыла, и мои слезы смешивались с этим общим морем, и оно и обнимало меня, и качало, и умывало.
Эта книга разрешает тебе быть. Быть, когда ты не в форме, когда душа расколота, когда от печали хочется выть. Но даже тогда в тебе есть что-то непобедимое, которое укажет дорогу.
Ольга Демидюк, журналист, писатель, автор телеграм-канала «Осторожно: Бог»
Конечно, он дразнит ее, но она была уверена: ей нечего его бояться. Она могла спокойно уйти. Понятно, что ее удар не нанес ему ни малейшего вреда.
Введение
Единственное, что сейчас волновало Денизу, так это реакция ее тела. Майк и Патрик отличались друг от друга гораздо больше, чем это могло показаться с первого взгляда. Внешне они, конечно, были схожи. Этого отрицать нельзя.
Но к Патрику она никогда не испытывала подобного влечения. Она пыталась представить, что валяется на полу с Патриком, у него же в офисе: ее руки у него в волосах, и это ощущение прикосновения его тела...
Мало что соображая, Дениза сделала еще один неуверенный шаг назад. «Что же все-таки со мной происходит? Всего несколько минут назад мы боролись и я была уверена, что это маньяк, готовый убить меня. А теперь у меня мурашки бегут по коже от мысли, что этот самый маньяк поцелует меня. Да, я, кажется, вляпалась».
В жизни всегда есть люди, через которых Бог тебя любит. В жизни всегда есть люди, которых он любит через тебя.
М. Нигматуллин[1]
Майк улыбнулся. Его чуть заметная соблазнительная улыбка говорила о том, что он прекрасно знает, о чем она сейчас думает. И ему это нравится.
Вы держите в руках не просто книгу. Эта книга – друг сердца в темные времена души.
Дениза с трудом дышала. Она собрала содержимое сумочки с пола и выставила ее перед грудью, словно та могла защитить ее от нападения. Она нащупала кошелек и ключи от машины, сообразив, что часть вещей все еще валяется на полу. Сумочка весила вполовину меньше обычного.
Когда многое, если не все, потеряно и приходится восставать из пепла. Когда внутри тонны невыплаканных слез. Когда вас так давно обнимали, что тело почти не помнит, как это.
«Ну и ладно, — подумала Дениза, не отрывая глаз от мужчины, — остальное я могу подобрать потом».
Она написана для того, чтобы помочь слезам вырваться наружу.
— Я ухожу, — сказала она, сделав еще один неровный шаг назад. — Полагаю, что раз уж вы брат Патрика, то вы здесь не затем, чтобы что-то украсть?
Разобрать внутренние плотины, расчистить пересохшие русла рек, напиться сказочной мертвой и живой воды: первая – до конца умерщвляет отжившее, то, что уже давно пора отпустить. Вторая – пробуждает новую жизнь, исцеляет, дает надежду.
— Разумно, — ответил он и немного приблизился.
Я хочу, чтобы глава за главой к вам возвращались силы и вера. Не в то, что «все будет хорошо», а в то, что «все будет». Жизнь не закончилась и не оборвалась, будущее не пошло прахом. Умерли иллюзии, ожидания, наивные представления о том, что мир всегда будет добр и щедр, – но ваша история все еще пишется, даже если каждая буква сейчас дается с трудом и не видно не то что дальше страницы, а дальше строчки.
— В таком случае, может, скажете, что вы здесь делаете?
Я написала одну книгу про то, как быть «к себе нежно», и одну про то, как любить друг друга, оставаясь верными себе. Пришла пора написать о том, как справляться, когда дорогое исчезает, а любимые уходят – и при этом все равно продолжать дышать. Как не сдаваться, когда хочется прилечь лет на сто и потом проснуться в каком-нибудь другом мире. Где мы не выли по ночам от несправедливости, не плакали в машине по дороге на работу, не паковали десятки лет в один рюкзак и не срывались с места в панике и тревоге.
— А как насчет того, чтобы пойти куда-нибудь выпить и познакомиться поближе? — спросил Майк и приблизился еще немного. — Я расскажу вам о себе все, что захотите.
Где друзья оставались друзьями, где нашему завтра ничего не угрожало, где не нужно было начинать с нуля, сидя у разбитого корыта, с таким же разбитым сердцем, гулкой пустотой внутри и ощущением полного провала.
Единственное, что хотела бы знать Дениза, — это почему он так странно действует на ее тело. Но об этом она, конечно же, спрашивать не собиралась.
Увы, но, даже если мы выстроили нежные отношения с собой, мир снаружи остался по-прежнему непредсказуем.
Он вновь улыбнулся ей.
Нежность к себе – не волшебный оберег, который защищает от невзгод. Плохое как происходило в жизни, так и будет происходить. Но меняется то, в пользу чего мы начинаем совершать свои выборы.
«Беги отсюда, — говорил ее рассудок. — Беги сейчас же, пока не поздно».
Там, где раньше мы молча кивали и соглашались, мы неожиданно для себя вдруг слышим, как говорим: «Нет, мне это не подходит». Где отчаянно цеплялись за человека, которому не нужны, вдруг разжимаем руки и произносим: «Хорошо, я больше тебя не держу, иди».
Это была единственная разумная мысль, единственное, что имело смысл сделать.
Почему же так не хочется уходить?
Нежность к себе в невероятно нестабильном мире – это выбирать то, что помогает чувствовать себя живыми и отражается в теле полным вдохом, расслабленными плечами, доверчивым сном на спине без ожидания подвоха.
— Ну так что же вы скажете? — повторил он. — Может быть, сходим куда-нибудь?
Обращаясь с собой бережно и с уважением, мы прокачиваем, пожалуй, самый ценный навык: не бросать и не предавать себя. Не оставлять раз за разом бесхозным предметом в метро, чтобы потом долгие годы «искать себя» в терапии.
Он протянул ей руку.
С каждой новой распущенной петлей свитера прежней жизни, с каждым криком, вырвавшимся наконец-то из груди, с каждым плачем навзрыд и опустошающей бурей, унесшей многое и развалившей последнее, нам становится лучше видно дорогу, которая появляется под ногами.
Дениза перевела взгляд с его руки и посмотрела ему в глаза, встряхнула головой, в большей степени недовольная собой, чем им. Усилием воли она заставила успокоиться свои разыгравшиеся гормоны.
Оказывается, она там есть, и она всегда там была: под ногами не пропасть, а значит и мы – не пропадем.
— Райан, — произнесла она медленно и четко, — если бы мы находились в пустыне и вы были бы единственным человеком, у которого есть карта, показывающая путь к цивилизации, я бы все равно никуда с вами не пошла.
Придет день, когда мы утешимся. Спрядем новую нить, вплетем вереск в волосы, перестанем закрываться от любви, бояться верить.
Затем она повернулась и с достоинством прошагала к выходу и далее к лифту.
Мы горели, но не стали пеплом, тонули, но выплыли, ничего не видели, но шли на голос, который вывел нас из мрака на свет.
Когда двери лифта бесшумно закрылись, она услышала его смех.
Обо всем важном в книге будет сказано понятно и просто. Человеку, переживающему темную ночь души, нужны не ссылки на исследования, а чтобы его обняли, взяли за руку и посидели рядом. Признали его боль. Сказали, что с его чувствами все в порядке – они адекватны моменту, их не надо стыдиться и прятать. Миллионы людей проживали в такой же ситуации то же самое – или проживают прямо сейчас.
* * *
В книге три раздела: «Море слёз», «Время утешения» и «Свет надежды».
В первом мы встречаемся с болью. Это раздел бумажных платков, горевания об ушедшем, оплакивания неслучившегося. В нем течет тушь, дрожит подбородок, глаза становятся красными, а страницы – мокрыми. В этом разделе мы прощаемся и расстаемся, но не остаемся одни: люди – рядом.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Во втором разделе мы исследуем, что несем с собой. Что у нас есть. На что мы можем опереться. Знакомимся со своим «некрасивым» и признаемся себе, что не всесильны. Что у нас есть ограничения и пределы. Но их необязательно преодолевать или пытаться пробить лбом – они не случайны и существуют, чтобы нас оберегать, а не губить.
В третьей части книги мы говорим о мечтах и желаниях, разрешаем себе быть счастливыми, учимся не предавать свою радость. Здесь вы найдете мощный источник веры в себя, вдохновения и поддержки.
Какое-то время Майк стоял в дверях и смотрел ей вслед. Затем он повернулся и окинул взглядом беспорядок, оставленный в кабинете брата. Дениза Торранс так торопилась найти свой газовый баллончик, что половина содержимого ее сумки валялась сейчас на полу.
Это книга-объятие, книга-подорожник, книга-рассвет. Тот самый, который обязательно наступает за самой темной частью ночи.
Он вновь усмехнулся и встряхнул головой. В следующий раз, когда он вызовется налаживать систему охлаждения в офисе брата, непременно выяснит, не намечается ли на это время ураган. Конечно же, если ураганом окажется хорошенькая блондинка с короткой стрижкой и огромными голубыми глазами, он не будет слишком уж усердствовать, чтобы избежать встречи с ней.
Мы проживем эту ночь вместе.
Из холла все еще доносился шум отъезжающего лифта. Майк хотел было последовать за Денизой, но потом передумал. Очень скоро он увидит ее вновь.
И мы вместе увидим свет.
Майк наклонился и стал собирать с пола ее вещи, аккуратно складывая на стол и бормоча себе под нос:
Море слёз
— Ей придется вернуться. Да тут осталось пол ее жизни.
Затем он быстро обошел комнату в поисках разбросанных предметов. Подняв газовый баллончик, Майк поморщился: ему сильно повезло, что он оказался быстрее ее. Он уже было положил баллончик вместе с остальным содержимым сумочки, но, подумав получше, засунул себе за пазуху. «Какой смысл вооружать женщину?» — сказал он себе.
Если бы любая боль могла звучать, это был бы непрекращающийся гул во Вселенной.
С. Левин[2]
Сложив все в кучу, он окинул ее долгим взглядом. Здесь было все, начиная от расчески для волос и заканчивая зубной пастой и щеткой. Покачав головой, он отметил, что здесь также находится и обернутый в фольгу сандвич, и набор отверток, и упаковка марлевых салфеток. Затем его взгляд упал на огромную бутылочку с аспирином и противокислотные таблетки. От удивления он даже приподнял брови.
Глава 1. Когда больно – болит
По всей видимости, мисс Торранс была очень нервной.
«Интересно, почему? — подумал он. — Впрочем, меня это не касается».
Никто не бывает готов к событиям, которые делят жизнь на до и после. Какими бы закаленными и сильными мы себе и другим ни казались, но когда размеренное и упорядоченное бытие с хрустом ломается, страшно становится любому.
У него было правило — никогда не узнавать о людях слишком многое. Со знанием приходила привязанность. С привязанностью — боль.
В первые минуты после случившегося затапливает страх. Наливаются свинцовой тяжестью ноги, делается ватной голова, обрываются мысли – думать если и получается, то в основном вопросами: «За что?», «Почему я?», «Почему со мной?», «Что теперь делать?».
Небольшой блестящий предмет привлек его взгляд. Он наклонился, чтобы поднять его. Это был ключ. На его лице появилась улыбка. Это был ключ от шкафа, где хранились папки.
Лобная доля, та самая, которая про ясные рассуждения, логические цепочки и здравый смысл, практически отключается – насыщенная кислородом кровь уходит в мышцы.
Она придет сюда, чтобы забрать необходимые ей папки, а для этого ей нужен ключ. И этот ключ у него.
Если потрясение слишком велико, мы замираем. Это древнейший способ выживания в природе: притвориться мертвым, чтобы не сожрали, а потрогали лапой, поняли, что падаль, и бросили коченеть, не навредив.
Сжав ключ в руке, Майк положил его в карман. После чего направился к неисправному кондиционеру.
Увы, из состояния онемения выходить подчас тяжелее, чем из целенаправленного движения «бей/беги». В последнем случае мы приходим в норму, когда гормоны стресса заканчивают работу. А после замирания сроки «обратного включения» сильно варьируются, равно как остается непредсказуемым, запустится ли система целиком или только тело. То, что мы начали двигаться, ровно дышать и даже съели тарелку супа, еще не означает, что мы понимаем, что с нами произошло и где мы находимся.
Тихонько насвистывая, он сказал себе, что не собирается серьезно увлекаться этой девушкой и поэтому ему не обязательно избегать ее. Кроме того, всякий, кто таскает с собой такое количество лекарств, что хватит и роте солдат, нуждается в том, чтобы немного расслабиться.
В кризисной психологии есть такая поговорка: «Горе открывается порциями».
С улыбкой он открыл металлическую крышку кондиционера.
Иногда оно бывает настолько большим, что вместить его в себя за раз – невозможно.
«Мне будет очень приятно показать Денизе Торранс, что значит немного повеселиться».
Психологи МЧС, работающие на месте массовых катастроф и стихийных бедствий, уделяют повышенное внимание не тем, кто бьется в истерике, а тем, кто, потеряв при обрушении здания ребенка, не проявляет ни малейших признаков страдания. Просто сидит и смотрит, часто даже в одну точку, зажав руки между коленями. Без единого звука. Без слез. Просто сидит и смотрит.
Дениза остановилась напротив здания с большими стеклянными витражами. На центральной витрине большими буквами было написано: «Мотоциклы Райана».
Такие люди особенно нуждаются в поддержке. В острой фазе горя помощь нужна не тому, кто рыдает (он-то как раз проживает случившееся естественным образом), а тому, у кого не получается заплакать.
Она вновь ощутила где-то внутри щемящее чувство. И чтобы избавиться от него, глубоко вдохнула, но это не помогло.
Мы все через это проходили
Дениза нервно сжимала ремень своей кожаной сумки. Ей было совсем не трудно найти Майка. Как-то раз Патрик упоминал, что его брату принадлежит салон мотоциклов. Так что, пролистав «Желтые страницы», она быстро нашла то, что искала.
…когда получаешь страшное известие и кажется, что из-под ног уходит земля.
Дениза погладила рукой свой напрягшийся живот. «Перестань, — сказала она себе, — он всего лишь мужчина».
Или случайно обнаруживаешь что-то при стирке в кармане близкого, от чего привычное рассыпается карточным домиком. Еще вчера – счастливая семья, сегодня – два чужих человека.
«О боже, — уговаривала она себя через несколько минут, — ты же не можешь стоять здесь весь день. Собрание начнется меньше чем через сорок минут. А отец, как президент компании, будет там. И он не из тех, кто терпит опоздания сотрудников и выслушивает их оправдания».
Каждому найдется, что рассказать, если попросить его вспомнить событие, резко и до основания встряхнувшее жизнь.
Дениза нервно вздохнула. От одной лишь мысли о том, что сегодня утром ей предстоит встретить отца, ее бросило в дрожь. Порывшись в сумке, она достала небольшую упаковку разноцветных таблеток и засунула две в рот. Проглотив их, сказала себе, что у нее нет выбора. Ей необходимо встретиться с Майком еще раз. «Конечно же, — пришлось признаться ей, — если бы я вчера не убежала так по-глупому, то не стояла бы здесь сейчас».
Кто-то сталкивается со страшным диагнозом. Кто-то получает серьезную травму, несовместимую с дальнейшей карьерой в спорте. Или теряет все сбережения, попав в руки мошенников. Или переживает предательство друга, которому верил больше, чем себе.
Но она сделала это. На полпути к дому она вспомнила, что ключ и необходимые ей папки так и остались в кабинете Патрика, а также ее вещи, которые она сама выкинула из сумки, когда искала газовый баллончик.
В общем, происходит что-то такое, что навсегда помещает этот день в календаре в особую рамку.
«Газовый баллончик, уроки самообороны, — подумала она с раздражением. — Хорошую же службу оказали они мне».
Однажды в нашей деревне сгорел дом. Не старая ветхая хибара под снос, а красивый, большой и современный. Хозяева строили его несколько лет, вот-вот планировали заезжать и праздновать новоселье.
Но теперь слишком поздно жалеть об этом.
Мы гуляли с подругой и детьми неподалеку, когда я увидела, как по земле побежала тень. Я еще подумала: надо же, как быстро туча закрыла солнце, а ведь такой погожий день. Обернувшись, обнаружила что туча – это огромный столб черного дыма в паре десятков метров от нас.
Она остановилась напротив блестящей стеклянной двери и глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Затем резко открыла дверь и шагнула внутрь, в другой мир. Мир, которому она не принадлежала.
Адреналин мгновенно затопил тело, и мозг… практически выключился. Пока подруга звонила пожарникам, я уводила подальше детей. Потом достала телефон, чтобы позвонить мужу, и поняла, что вообще не соображаю, как этим куском пластмассы со стеклом пользоваться. Я смотрела на телефон, словно баран на новые ворота, и в упор не видела значка вызова. Не могла понять, как его разблокировать. Как войти в «Избранное» и выбрать нужный номер.
Салон был огромным. Она скользила взглядом по помещению, пытаясь охватить его целиком. Вдоль всей комнаты шел деревянный прилавок. За прилавком располагалась стеклянная витрина, на которой можно было найти все что угодно. Шлемы, черные перчатки, черные кожаные джинсы, ботинки... На противоположной стене было что-то вроде художественной галереи. Разноцветные щиты, рекламирующие торговую марку «Харлей-Дэвидсон», ярко выделялись на бледно-бежевой стене. Под ними располагались полки с одеждой. Футболки, пиджаки, кожаные штаны, даже женские вечерние платья, все с логотипом «Харлей-Дэвидсон».
Меня будто коротнуло – и соединение с думающей, знающей, рациональной частью меня оборвалось. Я стояла в замешательстве и испуге.
Но больше всего впечатляли представленные здесь мотоциклы. Хромовые детали элегантных машин отражались на блестящем полу. Свет, проходящий через окна, играл на сверкающих поверхностях.
Теперь я понимаю, почему в организациях в обязательном порядке заставляют вешать таблички, куда звонить при пожаре: никто не знает, как поведет себя человек в экстремальной ситуации. Тело каждого выдаст свою реакцию: кому-то понадобится минута, чтобы сориентироваться, прийти в себя и начать действовать, а кто-то будет стоять на месте с круглыми от ужаса глазами или вовсе забьется в угол.
Несмотря на то что Дениза пыталась держать себя в руках, от всего увиденного у нее голова пошла кругом. Она-то ожидала увидеть грязный, пропахший бензином гараж, где механики пьют пиво и обмениваются непристойными шуточками.
При этом человек может растеряться и замереть не только в угрожающей жизни ситуации. Так, некоторые молодые матери ведут себя похожим образом, когда им впервые приносят младенца. Они будто улетают в астрал и перестают осознавать, что происходит и почему сверток на руках так орет.
Из оцепенения ее вывел негромкий протяжный свист. Дениза повернула голову и увидела крупного бородатого мужчину в поношенных джинсах и фланелевой рубашке. Мужчина улыбался ей.
После известия о смерти близкого кто-то впадает в ступор, кто-то начинает лихорадочно суетиться, перекладывать предметы, мыть посуду, убирать квартиру. В общем, совершает огромное количество хаотичных действий, чтобы отодвинуть момент встречи с необратимым.
— Как вас сюда занесло, дорогуша? Может, вы потерялись?
Невозможно предсказать, какое по силе событие выбьет нас из колеи. Потому что там, где один быстро соберется и возьмет себя в руки, другой провалится в оцепенение и беспомощность.
Она поправила края своего бирюзового пиджака и вцепилась в сумку.
Осознание шокового опыта всегда происходит постепенно: по мере готовности воспринять следующий кусок информации, следующую грань случившихся перемен.
«Все в порядке, — сказала она себе. — Наверное, я и в самом деле выгляжу здесь странно».
Меня всегда завораживала эта независимая от ума мудрость тела: беречь нас, когда мир нас не бережет.
Она вновь осмотрела комнату, только сейчас обратив внимание на посетителей.
И она точно стоит того, чтобы рассказать о ней подробнее.
В салоне было всего несколько человек, и никого в деловом костюме бирюзового цвета, кроме Денизы, конечно же. Все присутствующие уставились на нее так, словно она прилетела с другой планеты.
Как тело пытается нам помочь
«Да уж, — подумала она, когда посетители вновь занялись своими делами, — мотоциклисты явно предпочитают джинсы и черную кожу. Даже женщины», — отметила она, обратив внимание на единственную здесь представительницу слабого пола.
Тридцать лет назад доктор наук, профессор психиатрии Стивен Порджес представил миру
поливагальную теорию, призванную помочь человеку «сотрудничать» с автономной нервной системой в стрессовой ситуации.
Она даже позавидовала высокой длинноволосой блондинке в туго обтягивающих джинсах. В сочетании с джинсами ее черная кожаная куртка выглядела очень соблазнительно. Но, к сожалению, Денизе пришлось признать, что если бы все это надела она, то результат был бы совсем другой. Бросив быстрый взгляд на себя, она убедилась, что была права.
Дальше будет немного терминологии, но, пожалуйста, не пугайтесь – ее не нужно запоминать. Главное – уловить суть, которую я постаралась передать на максимально близких и понятных примерах.
— Присматриваете себе мотоцикл, леди?
Итак, автономная нервная система (АНС) отвечает за дыхание, сердцебиение и пищеварение и состоит из нервных путей, иерархия которых эволюционно сложилась в три этапа. Между собой эти уровни связывает блуждающий нерв.
Она вновь повернулась к мужчине.
Самый «древний» уровень нервной системы – дорсальный вагальный комплекс
(«замри») – сформировался 500 миллионов лет назад у доисторической рыбы плакодермы.
— Нет, — ответила Дениза, сглотнув и сказав себе, что не должна забывать, зачем пришла сюда. Совсем неважно, что в кожаной куртке она будет выглядеть ужасно, ведь она не собирается покупать ее. — Вообще-то мне нужен Майк Райан.
Второй уровень – симпатический
(«бей/беги») – появился 400 миллионов лет назад у другой доисторической рыбы – акантоды. Благодаря этому она в момент опасности не замирала, а улепетывала от того, кто собирался ее сожрать.
— Тем хуже, — произнес мужчина с сожалением, затем кивнул на дверь за прилавком и добавил: — Майк в ремонтном цеху. Он скоро вернется.
— Спасибо, — ответила Дениза.
И наконец 200 миллионов лет назад образовался третий уровень АНС – вентральный вагальный комплекс (иногда его образно называют
«расслабься и отдыхай»). Он характерен лишь для нервной системы млекопитающих: мы получили возможность не только убегать от хищника или драться с ним, но и звать на помощь сородичей. А еще – успокаиваться благодаря их мирному присутствию рядом и поддержке.
В зависимости от того, на каком уровне работает АНС, мы получаем тот или иной набор реакций тела и психики на происходящее:
Через мгновение дверь отворилась и появился Майк. У Денизы вновь заколотилось сердце. Не обращая на это внимания, она направилась в его сторону.
«Расслабься и отдыхай». Состояние эмоционального благополучия и гармонии. Нам интересно жить, мы с удовольствием исследуем новое, тянемся к людям, жаждем объятий и душевной близости, занимаемся творчеством. Мы легко просим о помощи и оказываем ее сами. Сердце бьется ровно, дыхание спокойное. В теле нет избыточного мышечного напряжения. Мы без проблем восстанавливаемся после спортивной нагрузки, усталости или болезни. Чужое хамство не выводит нас из себя: мы даже находим силы относиться к нему философски и с юмором.
— Хорошие колеса, — проговорил бородатый мужчина у нее за спиной.
«Бей/беги». Тело словно «на стреме» – в нем появляется много хаотичной энергии: мы суетимся, нервничаем, раздраженно толкаемся в метро, хватаемся то за тряпку, то за телефон, то за пятнадцатую по счету конфету. Ищем и находим поводы, чтобы на кого-нибудь обидеться или вступить в конфликт. Хамство на этом уровне уже не прощаем, а вспыхиваем, начинаем огрызаться в ответ и угрожать наябедничать «куда надо».
— Что? — не поняла Дениза и повернулась.
«Замри». На нем мы ничего не хотим вообще и весь мир как неправильная елочная игрушка – не радует. Состояние безнадежности, апатии. Хочется все бросить, сдаться, спрятаться в нору. Присутствие других людей в тягость, энергия на нуле. Нас не трогают чужие страдания, мы равнодушны к чужой боли. Грубость тоже не воспринимаем, а словно стоим в оцепенении за толстым мутным стеклом: ничего не слышим, ничего не видим. Все происходит будто не с нами, все – мимо нас.
— Твои ноги, Дениза, — раздался голос Майка. Майк посмотрел внушительно на бородача и добавил: — Он сказал, что у тебя красивые ноги.
Когда я рассказала про три уровня АНС соседке Лене, она ответила: «Я эти состояния и без теории Порджеса знала, только называла их по-своему: Черепаха, Росомаха и Сорока. Когда я Черепаха, я прячусь в панцирь и сижу под ним, как в домике, пока не полегчает. Когда Росомаха – иду напролом, повышаю голос, качаю права. А в состоянии Сороки я “порхаю и щебечу”: мне хочется сесть рядом с мужем, обняться, поговорить, расспросить, как день прошел, почистить перышки…»
— О! — проговорила Дениза, смутившись. — Большое спасибо.
Перемещаться между уровнями АНС мы можем много раз на дню, а можем застревать на каком-то уровне надолго (вот бы в «расслабься и отдыхай», правда?).
«О боже, да какое мне дело до того, — подумал Майк, — смотрит ли Том Дженкинс на ее ноги?» Стараясь не обращать внимания на охватившее его волнение, он оперся руками о прилавок и наклонился немного вперед.
Но есть одна важная деталь:
невозможно вывести себя из состояния «замри» в состояние «радуюсь жизни», минуя уровень «бей/беги».
«Черт побери, что же со мной происходит?» — подумал Майк. Он-то надеялся, что все произошедшее между ними вчера вечером было лишь игрой воображения. Майк бросил на Денизу быстрый оценивающий взгляд, наблюдая за тем, как она решительно приближается к нему.
Как знание основ поливагальной теории может помочь, когда мы сталкиваемся с тяжелым событием или новостями?
Даже в этом мешковатом бирюзовом пиджаке и слишком длинной юбке она делала с ним то, что вчера еще казалось ему невозможным. Из колонок раздавалась мелодичная песня группы «Иглс». Стук ее каблуков нарушал гармонию этой знакомой мелодии. А в ушах Майка звучали слова песни «Возьми ее, она твоя. Возьми ее, она твоя».
Об этом – дальше.
Его тело напряглось, и он стиснул зубы, пытаясь не обращать внимания на эти слова и сосредоточиться на приближающейся женщине. Хотя знал, что увидит ее вновь, он никак не ожидал, что это доставит ему такое удовольствие.
Вред хронического стресса
«Это ничего не значит, — сказал он себе. — Это всего лишь здоровая реакция моего тела на симпатичную девушку». Он уже давно не путал истинные чувства с игрой гормонов.