Незнакомец в ужасе, как был, на карачках, пополз к лифту. Шарль отбросил ходунки и попытался достать врага в полете. Он рухнул на пол, выронив вставную челюсть, но сумел ухватить злоумышленника за ногу.
— Попался, сволочь!
\"Они красивы, спору нет…\"
— О-ой-ой-ой! — заверещал незнакомец, извиваясь земляным червяком.
Начиная с этой секунды безобразие сцены росло крещендо. Шарль мертвой хваткой вцепился в мокасин незнакомца, которого мы для пущей загадочности будем называть Мистером Икс. Мистер Икс попытался вырваться, но Шарль уже держал его за лодыжку. Тогда Мистер Икс треснул Шарля палкой по голове, Шарль заверещал от боли, но собрался с силами и вонзил в икру Мистера Икс вставную челюсть. Тот никак не отреагировал и продолжал извиваться. Тут вдруг раздался сухой хруст, и Мистер Икс на четвереньках покинул поле битвы, дополз до лифта, палкой нажал кнопку и испарился, оставив на полу задыхающегося Шарля с вывернутыми локтями и спятившим кардиостимулятором.
И с искусственной ногой в руке.
Четверг 22 апреля, 15.00 — бульвар Жана Роллена
Траурная служба закончилась. Феликс смотрел, как ее участники покидают церковь Сен-Буксоу. Только старичок со старушкой не торопились, словно сомневались, стоит ли уходить — все равно скоро обратно, на место Эмиля. Мимо Феликса прошли трое мужчин из первого ряда, смерив его одинаковым взглядом черных глаз. Феликс присмотрелся внимательнее и вздрогнул от неожиданности: у всех троих была одинаковая желтоватая кожа, на лоб низко спускались одинаковые челки, всем троим было хорошо за сорок. Тройняшки! Феликс так увлекся их созерцанием, что не заметил приближения заливавшейся слезами консьержки и не сумел вовремя от нее спрятаться.
— А кто занимался организацией похорон? Случайно не знаете? — спросил у консьержки инспектор Галашю.
— Я, — хлюпнув носом, ответила та и извергла небольшую Ниагару. — У Эмиля не было родных.
— Его вещи сейчас у вас? Завтра мы зайдем их осмотреть.
— Это еще зачем? — удивилась консьержка, исторгнув из каждого глаза по водопадику. — Эмиль что-то натворил?
— Нет-нет, просто таков порядок, — успокоил ее Галашю.
— Да у меня и нет ничего, кроме одежды, — пожала плечами совершенно обезвоженная консьержка. — Книги и бумаги забрали поклонники.
— Что-что? — ахнул Галашю.
— Какие поклонники? — не сдержал изумления Феликс.
— Может, сходим перекусим? — подал голос Виржиль, решив тоже поучаствовать в игре в вопросы и ответы.
— Вчера утром слышу — звонят в дверь, — начала не на шутку перепуганная консьержка. — Ну, открываю. А там они. Говорят, мы из клуба поклонников Эмиля. Будем разбирать его архив. Ну, я все им и отдала.
— Всё? — вознегодовал Галашю.
— Клуб поклонников Эмиля? — не поверил своим ушам Феликс.
— Хрум-хрум? — добавил Виржиль, разыскавший в кармане горсть засохших соленых крендельков.
— Что, не надо было отдавать? — снова залилась горючими слезами консьержка и на всякий случай прикрыла руками голову.
— Как они выглядели, эти \"поклонники\"? — требовательно спросил Галашю.
— Да они же только что были в церкви, — пробормотала та.
— Что-о? — взвился Галашю.
— Ну да, тройняшки! — прорыдала несчастная женщина.
— Виржиль, Феликс! — гаркнул Галашю. — Мы должны их выследить! Срочно за мной!
— Э-э… — промямлил Феликс. — А я вам точно нужен? Чего мне у вас под ногами путаться…
— Я сказал: вперед! Нечего прибедняться!
\"Трус\", \"малодушный\", \"кишка тонка\", \"слабо\" — всем этим довольно грубым характеристикам, которые многие считают неотъемлемыми чертами твоей личности, ты предпочитаешь выражение \"природная сдержанность\", полагая, что оно как нельзя лучше определяет присущий тебе тонкий антиконформизм. Впрочем, жизнь часто сводится к проблеме языкового барьера.
Ударное трио бросилось догонять подозреваемых. Феликс чувствовал, как у него колотится сердце; Эрнест — как у него закипает мозг; Виржиль — как у него бурчит в животе. К счастью, тройняшки еще не успели уйти далеко: остановившись возле уличного торговца на авеню Мариуса Лесёра, они прямо на тротуаре поедали фалафель. Трио чуть не засыпалось — из-за Виржиля, который тоже потребовал фалафеля, но его удалось утихомирить, пообещав двойную порцию макдаковских деликатесов. Покончив с едой, братья о чем-то пошушукались (автору отлично известно о чем, но он не собирается вам об этом говорить, потому что он — автор, а значит, что хочет, то и делает), после чего разделились, и один из братьев направился по улице Марио Бава.
— Я за ним! — принял решение Эрнест Галашю. — Следите за двумя другими, а главное — держитесь вместе. Если они разделятся, пойдете за кем-нибудь одним, но только вдвоем. Встречаемся на набережной Орфевр, тридцать шесть, в девятнадцать ноль-ноль.
— Мне идти с Виржилем? — обеспокоенно спросил Феликс, почувствовав болезненный укус страха, кольнувший внутренности где-то между тонким и толстым кишечником.
— Я вам его поручаю! — на ухо шепнул ему Галашю. — Приглядывайте, как бы он чего не натворил, о’кей?
— Л-л-ладно, — проблеял Феликс.
— Вот увидите, небольшое приключение пойдет вам на пользу!
Инспектор удалился, и Феликс с Виржилем потопали за двумя оставшимися братцами. Через несколько минут Феликсу пришел на ум вопрос чрезвычайной важности, который он вслух задал сам себе: если от тройняшек остается всего двое, следует ли их считать просто близнецами?
— Близнецы, — просветил его Виржиль, — это дети, родившиеся в один день из одной и той же матки. Следовательно, тройняшки — тоже близнецы. Как и четверняшки.
— Вы уверены? — с сомнением переспросил Феликс.
— А вы что, думали, что я — полный пельмень?
— Э-э… — растерялся Феликс. — Да нет…
— Пельмешки… — мечтательно произнес Виржиль, не сбавляя ходу.
Объемистое брюшко придавало его походке вразвалку известный шарм, однако немного затрудняло преследование. В результате шагов через сто тройняшки, обретшие статус двойняшек, оторвались от них на пару сотен метров, что было недопустимо.
К счастью, братишки заглянули в лавку к антиквару, где задержались почти на полчаса, позволив Виржилю ликвидировать отставание и избежать апоплексического удара. К шестнадцати часам вся компашка благополучно добралась до площади Бастилии, и здесь братья в очередной раз разделились. Один нырнул в метро, второй свернул на улицу Лина-Ромэ.
Виржиль прикрыл глаза, сложил губы куриной гузкой, надул пунцовые щеки и объявил:
— Я все обдумал. Ты идешь в метро, а я — по Лина-Ромэ.
— Но ваш отец сказал, чтобы мы не расставались.
— Брось. Я знаю, что делаю. У меня опыт.
— В преследовании тройняшек?
— Э-э… Ты все равно не поймешь. Это полицейские хитрости. Короче, встречаемся в восемь на набережной Рапэ.
— По-моему, ваш отец велел к девятнадцати ноль-ноль приходить на набережную Орфевр…
— Ну, можно и так. Главное — не трепли языком.
Виржиль, на прощание вильнув (в своей излюбленной манере выражать презрение) толстой задницей, испарился. Феликс вслед за своим тройняшкой побежал к метро, а г-н Юбер С. в Кнокке-ле-Зут хмыкнул, решив, что сцена преследования написана довольно-таки забавно.
Четверг 22 апреля, 16.00— \"Приют Святого Луки\"
\"Обойдусь без остеопороза!\", \"Второе дыхание в сто лет!\", \"У вас недержание? Улыбайтесь!\".
Пестрые плакаты, украшавшие стены процедурного кабинета в \"Приюте Святого Луки\", наперебой скалили белоснежные вставные зубы и щурили глаза в лучиках ласковых морщинок. Мадемуазель Фишер трудилась над стоящими торчком (в его практике такое случилось впервые) членами Шарля Дефланеля.
— За каким дьяволом тебя туда понесло? — негодовала Мадлен, колотя палкой по кровати.
— Я тебя спасал!
— Ты не в том возрасте, чтобы геройствовать!
— Да я же его почти сцапал! Кто же знал, что у него деревянная нога?
— И заработали себе перелом обеих рук! — вмешалась мадемуазель Фишер. — Пусть это послужит вам уроком! Носиться по коридорам, как мальчишка-сорванец!
— И как теперь, спрашивается, мы отпразднуем восьмидесятилетие супружеской жизни? — гневно проговорила Мадлен. — Кто обещал мне ремейк первой брачной ночи? Чемпион!
— Зря беспокоишься. Вспомни лучше, что было на съемках \"Нудистки по имени Клаудиа\". Сцену в будуаре! Я работал вообще без рук!
— Тебе тогда было двадцать лет!
— Зато у меня появился опыт!
— Да ты же на ногах не стоишь!
— Подумаешь! Попробуешь изобразить амазонку!
— Ты забыл, что я тоже на ногах не стою?
— Ох, Мадлен… Похоже, мы с тобой того…
— Чего — того?
— Стареем, вот чего.
В этот миг в процедурной появился профессор Шлокофф. Перед собой он толкал передвижное кресло, в котором сидел насмерть перепуганный старик.
— Месье и мадам Дефланель! Я искал вас. Познакомьтесь с новичком. Это месье Кустей. У него за плечами — блестящая карьера в театре на Люксембургском бульваре.
— Новичок! — радостно хихикнул Шарль. — Новичкам полагается устраивать веселые розыгрыши!
— Об этом позже. А пока месье Кустей хотел бы вас кое о чем спросить. Однако, поскольку у него отсутствуют голосовые связки, он поручил задать свой вопрос мне.
— Я вас слушаю.
— Конечно, это мелочь… И вам она наверняка покажется пустяком, но… Месье Кустей желает знать, не собираетесь ли вы вернуть ему его ногу.
Четверг 22 апреля, 19.00 — набережная Орфевр
\"Встречаемся на набережной Орфевр\"… В ушах Феликса эта реплика инспектора звучала музыкой из детектива. Недурно было бы, если бы сейчас на город опустился густой туман. Феликс ясно представил себе фигуру Галашю, застывшую под разбитым фонарем, с лицом едва освещенным огоньком сигареты. Подошел бы также проливной дождь, хлещущий косыми струями по плечам инспектора, угрюмо стоящего в насквозь промокшем плаще, а заодно — по хмурым лицам случайных прохожих. В крайнем случае его устроил бы ледяной ветер, охапка кружащих по мостовой опавших листьев и воющий пес. Ну, просто для атмосферы. К сожалению, в тот четверг 22 апреля на набережных Сены в семь часов вечера стояла прекрасная погода. Катили велосипедисты, в огромных количествах вышагивали беременные женщины, разгуливали голуби, кося безумным глазом и выводя идиотские рулады. Одним словом, обстановка была самая что ни на есть обыкновенная. Даже Эрнест Галашю, одетый почему-то несколько неряшливо, больше походил на банковского служащего, чем на сыщика из учреждения, расположенного в доме номер 36.
— Виржиль не с вами? — спросил инспектор злобным голосом человека, задающего глупый вопрос.
— Видите ли… Братья разделились… — забормотал Феликс смущенным голосом человека, пытающегося дать на него умный ответ.
— Я же приказал вам оставаться вместе!
— Он решил иначе. Это ведь он — полицейский.
— Кхм… Ну да, в каком-то смысле… — промямлил Галашю.
— Простите, не понял?
Инспектор огляделся, словно проверяя, не подслушивает ли кто, и шепотом сказал:
— Только никому не говорите. Он три раза провалился на вступительном конкурсе. Я беру его с собой на задания, чтобы он поучился.
— А разве так можно?
— А вот уж это не ваше дело! Только попробуйте кому-нибудь проболтаться! Обещаю вам еще один сеанс развлечений в холодильнике!
— Вы угрожаете мне пыткой?
— Ну угрожаю, и что с того? У каждого свои вкусы! Ладно, хватит об этом. Сейчас позвоню Виржилю, выясню, где он, а потом вы расскажете мне, что вам удалось разузнать.
Инспектор отошел на несколько шагов и завел оживленный телефонный разговор, постукивая себя по лбу сначала рукой, потом трубкой и, наконец, фонарным столбом. После этого он вернулся к Феликсу.
— Ну что?
— Все в порядке. Он с шести часов ждет нас на набережной Бранли. Я велел ему составить отчет.
Письменное задание — пусть потренируется. Теперь докладывайте. Что насчет вашего подозреваемого?
Феликс объяснил, что его тройняшка доехал на метро до Северного вокзала, затем зашел в супермаркет \"Монопри\" на улице Эдвиж Фенеш, где приобрел веревку и большой моток скотча, после чего проследовал в широко известное заведение — книжный магазин Норбера Мутье под названием \"Кинокомиксы\".
— Что еще за Норбер? — удивился Галашю.
— Норбер Мутье! Издатель журнала \"Монстр Б\". Он даже снял пару-тройку фильмов. Может, видели его \"Трепанатора\"?
— Боже упаси. И что ваш тройняшка там делал?
— Я не стал заходить внутрь, чтобы он меня не раскрыл. Но заметил, что он вынес из магазина DVD-диск. Потом он свернул на Страсбургский бульвар и пошел в кино. Тут-то я и понял, что с ним дело нечисто. Потому что он пошел не просто в кино… — Феликс понизил голос и для пущего саспенса сделал паузу.
— Ну? Рожайте уже! — брюзгливо поторопил его Галашю, который ни черта не смыслил в саспенсе.
— Это был кинотеатр \"Бради\", принадлежащий Жан-Пьеру Моки! Тот самый, в котором Эмиль Гаригет много лет работал киномехаником! Вот вам доказательство!
— Доказательство чего?
— Того, что он знал Эмиля!
Инспектор принялся выполнять комплекс дыхательных упражнений, к которому для сохранения душевного спокойствия часто прибегал в разговорах со своим сыном Виржилем.
— Месье Зак… — раздельно проговорил он. — Не хотелось бы вас огорчать, но подумайте немного, а?
Если тройняшка присутствовал на похоронах Эмиля, предполагается, что они были знакомы, не так ли?
Феликс зажмурился и потряс головой:
— Ну конечно! Как же я сразу не сообразил!
— Нас интересует другое, — продолжил Галашю, хорошенько провентилировав легкие. — Какого рода отношения они поддерживали. Ну ладно, что он делал потом?
— Не знаю. Я проследил за ним до кинотеатра, а потом ушел.
— Вы не пошли за ним?
— Но я не мог…
— Почему?
— Видите ли, дело в том, что… Я никогда не хожу в кино.
Инспектор изумился собственному удивлению. Он полагал, что после тридцати лет общения с Виржилем приобрел стойкий иммунитет к ошеломлению.
— Вы? Доктор Зет? Вы никогда не ходите в кино?
— Понимаете, у меня что-то вроде клаустрофобии… Темнота, незнакомые люди… Мне там как-то неуютно…
Галашю недоверчиво смотрел на Феликса. Нечесаная грива, линялые джинсы, разбитые кроссовки… Какое счастье, что Виржиль хотя бы следит за собой…
— Не знаю, месье Зак, говорил ли вам кто-нибудь об этом раньше, но вы — просто уникум.
\"Ты просто уникум, Феликс\" входит в пятерку фраз, которые тебе наиболее часто приходится выслушивать на протяжении всей жизни. Остальные четыре звучат так: \"Что еще ты натворил?\", \"Ты это что, нарочно?\", \"Ты спятил!\" и — классика жанра — \"Слушай, сколько тебе лет?\". Пока еще ты не пришел в связи с этим к какому-то определенному выводу, но одно знаешь наверняка: иногда тебе хочется, чтобы люди утратили дар речи.
Четверг 22 апреля, 19.00— \"Приют Святого Луки\"
Четверговое чаепитие с танцами утомило постояльцев дома престарелых. Впрочем, в этом и заключалась основная функция мероприятия — наряду с понедельничным разучиванием народного овернского танца бурре и субботним вводным курсом греко-римской борьбы. Зато потом никто не беспокоил сиделок по ночам. Нынешняя вечеринка отличалась тем, что на нее были приглашены родственники и члены семей. Отозвались трое: дочь Фердинана Бика — свидетельница Иеговы, которая поспешила воспользоваться случаем и принялась направо и налево проповедовать Слово Божие; племянник Луизы Куртпуэнт, явившийся обсудить вопрос о наследстве; и правнук Дефланелей — трехлетний мальчик с махровым бронхитом, чьей матери не терпелось пробежаться по магазинам.
— А к тебе что, никто не пришел? — спросил Фердинан Сюзанну.
— И слава богу! Я от твоей дочки-то еле отделалась. Еще чуть-чуть — и я затолкала бы ей Библию в глотку.
— По-моему, этим занялась Луиза. Она поспорила с племянником. А твои дети не смогли освободиться?
— Я запретила им здесь даже показываться! Нечего им в этом могильнике делать.
— Добрый вечер, Сюзанна! — с фальшивым сочувствием в голосе произнесла Мадлен. — У вас все в порядке? Я смотрю, к вам никто не пришел… Бедненькая!
— Зря беспокоитесь. Я так насмотрелась на вашего карапуза, который только и знает, что вопить и обкашливать вас с ног до головы, что у меня начисто отшибло материнский инстинкт.
— Ах! — скривилась Мадлен.
— Кстати, — испуганно продолжила Сюзанна. — Надеюсь, вы от него не заразитесь! Нам в нашем возрасте мало надо.
— Пожалуй, я пойду, — бросила Мадлен, разворачиваясь.
— Ступайте, ступайте, — подбодрила ее Сюзанна. — По свечке — и в постельку! Так-то оно лучше будет!
Мадлен мелкими шажками семенила к выходу, зажимая руками уши.
— Эй! — неслось ей в спину. — Сегодня можете позволить себе целых две свечки — праздник все-таки!
Четверг 22 апреля, 19.15 — набережная Орфевр
Над набережной Орфевр быстро стемнело. Для раннего вечера середины апреля это было несколько необычно, зато для атмосферы — в самый раз. Тень Эрнеста Галашю под фонарем удлинилась, закрапал мелкий дождик, и Феликс чуть слышно забормотал слова извинения, оправдываясь отсутствием опыта в слежке за тройняшками.
— Хватит ныть! — рассердился Галашю. — Прикинем лучше, что у нас есть. Книжный магазин, торгующий киномонстрами, и киношка Моки под названием \"Бради\". Делаю вывод: подозреваемый питает склонность к кино дебильного направления. Примерно как вы… Вы уверены, что не знакомы с ним? Может, встречались на своих сатанинских оргиях?
— Понимаете… Я общаюсь с поклонниками кино категории Б исключительно через Интернет. Я ведь почти никуда не хожу…
— Заразиться боитесь? Или что?
— Нет, но… Просто мне нравится тусовка в Сети. У меня там полно друзей. Вот, например, недавно появился новенький, его зовут Диджей Барон, и он…
— Можете не продолжать. Мне все с вами ясно. Итак, нам известны привычки одного из тройняшек. Это уже кое-что. Я организую наблюдение за книжным магазином и кинотеатром. И Виржилю будет чем заняться…
— Отличная идея! — горячо одобрил Феликс. Жизнь с Софи научила его прибегать к грубой лести. — Вы совершенно правы, хватаясь за этот след. Я заметил, что в детективных фильмах у преступника часто бывает брат-близнец, который появляется, чтобы запутать следствие.
— Во-первых, мы не в кино, — ответил инспектор, оскорбленный тем, что его статистический метод мог стать предметом плагиата. — Во-вторых, в этом деле нет никаких тайных близнецов. Мы с самого начала знаем, что перед нами тройняшки.
— Если только у них нет других братьев! — не желал сдаваться Феликс. — Вдруг окажется, что преступление совершили шестерняшки?
Галашю закрыл глаза и проделал еще один комплекс дыхательных упражнений. Феликс счел разумным сменить тему разговора:
— А как там с вашим? Ну, с третьим тройняшкой? Наверное, вам повезло больше, чем мне?
— Разумеется, — назидательно произнес Галашю (что в переводе означало: я сел в большую вонючую лужу). — Он весь вечер шатался по магазинам (а я — за ним по пятам по всем секс-шопам площади Пигаль), но в конце концов мне пришлось оставить слежку, потому что я спешил на встречу с вами (я потерял его, когда торговался с симпатичной русской эмигранткой в стрингах, требуя специальной скидки).
— Ну ничего, — отозвался Феликс. — У нас остается еще один шанс. Может быть, Виржилю удалось найти что-нибудь интересное?
— Может быть. (Если он до наступления следующего утра сумеет найти набережную Орфевр, я открою шампанское.)
Четверг 22 апреля — Отчет агента Виржиля Галашю
Тема. Слежение по делу тройняшек.
16.00. Начинание слежения с площади Бастилии.
16.02. Прохождение предполагаемого злоумышленника перед булочной, пристальное заглядывание внутрь. Искал сообщника? Я решил проверить и зашел: \"наполеон\" превосходен, лимонное пирожное восхитительно, эклер с шоколадным кремом недурен. Больше ничего интересного.
16.10. Возврат на улицу. Подозреваемый бандит улетучился.
Вывододелание. Имеем дело с профи.
Вопрософормулирование. Кому сдать на оплату чек из булочной?
Четверг 22 апреля, 20.00 — площадь Контрэскарп
День в шкуре сыщика вымотал Феликса. Договорившись с инспектором Галашю, что будет на связи, он решил устроить себе небольшую передышку и свернул в бар \"Контрэскарп\". Он понимал, что опоздает не только к купанию Зои, но и, возможно, к ее кормлению и укладыванию спать, однако делать было нечего: жизнь частного детектива состоит из жертв, и с этим нельзя не считаться. Он заказал большую кружку пива, надеясь, что она поможет ему вынести тяготы нелегкой доли и переварить полученную информацию.
Кто-то нашел себе странное развлечение: укоко-шивает стариков из \"Приюта Святого Луки\" и гримирует трупы под известных киноартистов. Самое неприятное, что в глазах полиции Феликс выглядит идеальным подозреваемым — отсюда и косые взгляды Галашю. И зачем только он умыкнул этот сценарий?! В длинном ряду идиотских поступков, пунктиром отметивших его жизнь, этому, бесспорно, принадлежала пальма первенства. Ну а Эмиль? Какую роль во всей этой истории играл он? Вопросы бурлили в голове. Чувствуя, что теряет контроль над событиями, Феликс заказал еще кружечку светлого — надо же успокоиться.
И конечно, арахис. Отличная штука этот арахис.
Из всех жизненных функции наибольшее удовлетворение тебе приносит пищеварение. Столкновение с жизнью всегда доставляет массу проблем, но на пустой желудок не стоит и пытаться их решать. \"Ты заедаешь свои огорчения\", \"У тебя примитивная реакция\", \"Ты так и не преодолел оральную стадию\", — без конца твердят тебе Софи и Мари-Жо, у которых всегда наготове карманный Фрейд с иллюстрациями. Но тебе на это плевать. Ты-то знаешь, что в жизни нет ничего путного, кроме жрачки. Хотя нет, еще есть пиво.
Феликс размышлял о миссии, порученной ему Галашю. На бумажной салфетке он выписал в столбик имена актеров, под которых убийца гримировал трупы. Мэрилин Монро, Мишель Морган, Жан Габен, Мими Мати. Есть ли в этом списке хоть какой-то смысл? В кино серийные убийцы всегда действуют, руководствуясь определенной логикой… И вдруг кое-что бросилось ему в глаза. Ну да, конечно. Это же очевидно. Инициалы! ММ. Как же он раньше не заметил? Имена и фамилии всех актрис из списка начинались с буквы М!
Возбужденный открытием, Феликс заказал кружку \"Гиннесса\". Для поддержания интеллектуального усилия требовалось темное пиво — случай больно сложный. Итак, ММ? Что бы это могло значить? Звуковой ребус? \"Ме-ме\"? Намек на козу? В том смысле, что сам убийца — козел? Возможно, здесь связь с оскорбленным самолюбием? Кто-то назвал его козлом? В детективах убийцей часто становится человек, переживший душевную травму. Надо бы порыться в прошлом жертв… Не исключено, что они знали этого мужчину, обидели его, и теперь он им мстит!
Феликс сидел как на иголках и с безумно горящими глазами нервно царапал на салфетке рождавшиеся в мозгу версии. Вот оно, его призвание! Он же прирожденный \"профайлер\" — человек, составляющий психологический портрет серийных убийц!
ММ! Надо срочно позвонить Галашю. Вот уж кто удивится! А что, знай наших!
Несколькими минутами позже Феликс отключил мобильник. Экранчик мигнул и погас, а вместе с ним угасло и радостное возбуждение его владельца. Он заказал кружку красного пива, убеждая себя, что не следует ждать слишком многого от заурядности. Разве полицейскому угнаться за полетом нетривиальной мысли? Ведь кто такой, в сущности, Эрнест Галашю? Чиновник. Серость и зануда, снедаемый завистью к чужому открытию. Иначе он по-другому реагировал бы на его теорию насчет инициалов ММ. И не ляпнул бы в ответ: \"А как быть с Жаном Габеном? Куда вы приткнете инициалы ЖГ?\"
ЖГ! Нашел к чему придраться!
Да уж, хороша французская полиция, нечего сказать!
КиноБ-блог — РаЗмышления Доктора Зет
ДруЗья мои киноманы, приветик вам всем! Раз уж сегодня вы предпочитаете прожигать жизнь в этом блоге, вместо того чтобы зарабатывать себе на старость, что скажете насчет небольшой дискуссии на тему престижа форменной одежды?
Итак, форма… Прямо-таки явственно слышу, как сидящий в каждом из вас битник громко возмущается моим выбором. Но не будем спешить… Кто способен выразить в кино душу эпохи лучше наших друзей полицейских или военных? Возьмем, например, легендарный киноцикл \"Жандармы из Сен-Тропе\" с Луи де Фюнесом. Не уверен, что мы по достоинству оценили социальное значение этих фильмов, которые сделали движущей силой комедии страхи среднего француза.
Итак, это страх американского культурного империализма (\"Жандарм в Нью-Йорке\"), страх перед подпольной иммиграцией (\"Жандарм и инопланетяне\"), страх женской эмансипации (\"Жандарм и жандарметки\") и, разумеется, страх перед молодежью, представленной нудистами из первой серии цикла. Жандармская форма выступает здесь оплотом порядка, а нудист — подлежащим уничтожению врагом, ибо он расшатывает хрупкие основы цивилизации, призывая вернуться к естественному состоянию.
\"Природа против культуры\" — вот тот смысловой стержень, который держит структуру каждого из фильмов сериала. Истеричный персонаж Фюнеса олицетворяет метафизический страх человека, наблюдающего, как исчезают привычные ему ориентиры и на свет рождается новое общество, из которого он исключен. Именно по этой причине он спешит объявить его варварским. В нервной дерготне \"унтера\" Крюшо отразился весь май 68-го года с его ужасом перед молодежью, выставившей напоказ свои голые задницы и тем самым пославшей подальше трепет перед формой. Что и требовалось доказать.
Ну вот, друЗья мои киноманы, на сегодня пока все. Не забывайте, что солнышко — наш друг и вам ничуть не повредит, если вы выйдете прогуляться.
Комментарии
Комментарий № 1 — Диджей Барон
ломанули летом в С-Трп с д-ром 3 будем валяцца на пляжу с голой жопой
Комментарий № 2 — Godzilla34
Я хорошо знал Луи де Фюнеса, который на протяжении тридцати лет работал вместе со мной на почте. В жизни он носил окладистую бороду и весил больше ста килограммов. Меня всегда поражало, где он находил время, чтобы сниматься в кино.
Комментарий № 3 — Жоржетта-в-любви
Хотелось бы знать, можно ли поехать в Сен-Тропе вместе с Диджеем Бароном, потому что мне очень нравится этот милый юноша. Спасибо.
Комментарий № 4 — Диджей Барон
шли фотку с голой жопой бапка
Комментарий № — 3 Саманта
Мне тоже очен любить кино про нудисты как ты. Хотель смотреть любителское видео очен очен горячо иди на ссылка www.ohouiohoui.org (0,99 евро/мин. плюс налог).
Четверг 22 апреля, 21.00 — улица Муфтар
Обратный путь Феликс проделал как истинный сыщик Он шагал, втянув голову в плечи и напустив на лицо непроницаемое выражение, и время от времени бросал на прохожих беглые взгляды исподлобья. Он нравился себе в этой роли. На миг мелькнула умильная мысль о Зое и ее бесстрашной родительнице, которая к этому часу уже должна была завершить трилогию \"Ням-ням — куп-куп — бай-бай\". Ее сменила другая — о Шерлоке Холмсе, Эркюле Пуаро, мисс Марпл и других собратьях по профессии, у которых не было ни супруга, ни потомства… Да, сказал он себе, его жизнь — полная чаша.
— Ну наконец-то! — с прижатой к уху телефонной трубкой воскликнула Софи, встречая Феликса на пороге квартиры. — Я не успела искупать твою дочь. Разговариваю с отцом ученика, который сегодня поджег мой портфель.
— Ничего страшного, — отозвался Феликс и медленным шагом направился в глубь коридора, где хранил непромокаемую накидку с капюшоном и очки для подводного плавания, после чего взял на руки Зою и двинулся в ванную комнату.
Завершив омовения, достойные пера Данте, Феликс вернулся в гостиную и рассказал Софи, как у него прошел день. Он не забыл ничего: ни посещения \"Приюта\", ни похорон Эмиля, ни слежки за тройняшками, особенно напирая на собственные смелость, чутье и инициативность (то, что ему необходимо сделать над собой усилие, если он намерен спасти свою семейную жизнь, он понял после обескураживающих результатов теста \"Твой мужик слишком мужик?\", опубликованного в еженедельнике \"Красота без консервантов\").
— Странное заведение этот \"Приют\", — делился он с Софи. — Один из постояльцев попытался выдать себя за директора и засыпал меня совершенно дикими вопросами. Потом его застукали возле директорского кабинета, где мы совещались с Галашю, — он подслушивал под дверью! Сдается мне, эти старики что-то скрывают.
— Может быть, им известно, кто преступник? — предположила Софи.
— Но почему тогда они молчат?
— Боятся мести? Во всяком случае, полиция, если верить твоим описаниям парочки Галашю, еще не скоро добьется от них признаний.
— А как тебе моя теория насчет инициалов ММ?
— Она нуждается в дальнейшей разработке, — ответила Софи, недавно прочитавшая спецвыпуск журнала на тему \"Укрощайте своего самца, щадя его эго\".
— Ты как-то так об этом говоришь… Без убеждения. Ладно, послушай лучше, какая идея пришла мне в голову по дороге домой. А что, если перевернуть ММ вверх ногами? Получится WW! Что скажешь? А?
— Ну… Э-э… А сам-то ты что об этом думаешь?
— Пока ничего. Но я уверен, что ухватил что-то важное.
— Не сомневаюсь, что ты прав, — проговорила Софи, мысленно концентрируясь на идее об эго самца. — Но мне хотелось бы проверить твои догадки на месте.
— Опять ты за свое? Все еще рвешься притащить в \"Приют\" своих учеников?
— Да нет, не учеников… Может быть, мне сходить туда с Зоей?
— С Зоей? Ну уж нет, лучше веди своих техников. Все-таки меньше риска для жизни стариков.
— Ха-ха. Вообще-то Мари-Жо предложила неплохое решение. Мы используем как прикрытие ассоциацию помощи пожилым людям.
— А это не будет выглядеть слишком притянутым за уши?
— Твоя сестра врач, у нее кредит доверия. Честно говоря, она уже позвонила директору \"Приюта\", и он дал согласие на ее встречи с пациентами. Первую назначили на понедельник.
— Хм, а что, может сработать… Но все-таки я кое-чего не понимаю… — Феликс нахмурил брови. — Зачем вам все это?
Софи приблизилась к самцу (и к его эго), чмокнула его в губы и сказала, глядя ему в глаза:
— Милый мой! Мы с Мари-Жо мечтаем, чтобы ты наконец получил свой шанс пробиться в мир кино! Если мы найдем преступника, ты напишешь потрясающий сценарий!
— Спасибо! — ответил Феликс и взял Софи за руку. — Я ужас дочего тронут. — Теплая волна прихлынула к сердцу.
— Но при одном условии.
— А я-то уж было удивился, — скривился Феликс и выпустил руку Софи. Теплая волна отхлынула от сердца.
— Так вот. Если по той или иной причине твой сценарий будет зарублен, ты обязуешься найти настоящую работу. Можешь писать сколько тебе угодно, но — в свободное время. Лично я буду всячески приветствовать твои творческие успехи, но ты должен покончить с состоянием непризнанного художника.
— Да ведь это же ультиматум!
— Да? Действительно, это он и есть. Ну что, по рукам?
Лицо Софи озарила торжествующая улыбка, категорически противопоказанная с точки зрения эго самца.
Четверг 22 апреля — Отчет агента Виржиля Галашю
Тема. Неожиданное поворачивание в деле тройняшек.
17.15. Стою на Лионском вокзале, пробую шаурму и жду встречи с папой. Какой-то турист меня сфотографировал (я не улыбнулся, потому что на службе).
17.25. Пошел к Сене, рассматривая прохожих в поисках преступников (см. Наглядное пособие Га-лашю № 28, упражнение 3). Столкнулся с туристом-фотографом, и мы кивнули друг другу.
17.40. Прибыл на набережную Рапэ. Турист с Лионского вокзала пихнул меня и вежливо извинился.
17.45. Новая загадка: у меня исчез бумажник.
17.55. Заметил в витрине три одинаковых \"наполеона\" (а денег больше нет, вот кошмар). Внезапно меня осенило (как будто кто-то уколол булавкой). Я же знаю туриста с Лионского вокзала! Это один из тройняшек!
Вопросозадавание. Что надо делать, если за тобой следит подозреваемый, за которым ты следишь?
Антракт
С пятницы 23 апреля по воскресенье 25 апреля — улица Муфтар
Ничего не происходило. На улице шел дождь, и выходные протекали по схеме \"диван — тапочки\". Зоя повзрослела на три дня (далеко не исчерпав все свои возможности), Софи проверила две горы тетрадей (а третью сожгла), Феликс посмотрел несколько фильмов про серийных убийц (и изобрел пять новых теорий, которые следовало обсудить с Галашю). Одним словом, обыкновенная рутина, слегка сдобренная скукой, — ровно то, что нужно, чтобы хорошенько отдохнуть.
Следовательно, и рассказывать нечего. С другой стороны, всегда приятно сделать небольшую передышку, ибо, как любит повторять г-н Юбер С. из Кнокке-ле-Зут, \"без перерыва чтенье — пузырю мученье\".
5
\"Приключения хитроумного брата Шерлока Холмса\"
(Джин Уайлдер, 1975)
Понедельник 26 апреля, 14.00 — \"Приют Святого Луки\"
Пациенты, собравшиеся в общей комнате, глядели строго. Ровно выстроившиеся в ряд кресла-каталки, праздничные наряды, сияющий свежим лаком перманент… Никакого лото, никакого кино, никаких чаев, не говоря уже о танцах — темой сегодняшней лекции была медицина. А с этим не шутят, особенно если тебе за восемьдесят.
Мари-Жо и Софи, обе в белых халатах, обе с дружелюбными улыбками, оглядывали собравшихся. Они подрядились на неделю — провести цикл бесед на тему \"Как с удовольствием пережить золотой возраст\" (отдав ей предпочтение перед предложенной Феликсом \"Как смириться с немощью\"). Как знать, может быть, кто-то из этих бабулек и дедулек хранит ключ к загадке убийств? Значит, надо вызвать их на откровенность, а для этого постараться завоевать их доверие, стать для них своими.
Софи подумала, что никогда раньше не видела сразу столько престарелых. Трудно поверить, что и они когда-то были молодыми… Но еще труднее признать, что и сама когда-нибудь станешь такой же…
— Здравствуйте, все-все-все! Меня зовут Мари-Жо, я врач неотложной помощи, добровольный сотрудник ассоциации \"Как с удовольствием пережить свою не…\" Кхе-кхе, \"свой золотой возраст\". Рядом со мной — Софи, она учительница. В каникулы она вместе со мной посещает дома престарелых.
Ее речь была встречена шумом аплодисментов, одобрительными кивками и парой шутливых реплик насчет \"чиновников, которые в кои-то веки решили поработать\".
— \"Старость\"! — провозгласила Мари-Жо. — Какое пугающее слово! Наша цель проста — добиться, чтобы к концу недели оно стало для нас ручным, лишенным своего зловещего смысла и наполненным новым позитивным содержанием… Да? Я вижу, что у кого-то уже есть вопрос. Прошу вас, месье!
— Фердинан Бик. Если я правильно понял, вы пришли, чтобы помочь нам омолодиться?
— Ну, в каком-то смысле да.
— Принесли таблетки?
— Простите?
— Я читал в Интернете, что в Соединенных Штатах из останков розуэлльской твари производят омолаживающие таблетки. Но ЦРУ зажимает исследования. Поэтому они взорвали башни-близнецы 11 сентября.
— Мне кажется, вы… — растерянно пробормотала Мари-Жо.
— Вы из ЦРУ? — прервала ее Одетта Флонфлон, настраивая слуховой аппарат.
— Нет, я…
— Кстати, о таблетках. Не могли бы вы достать нам виагры? — поинтересовалась Мадлен Дефланель. — У нас кончилась.
— Я…
— А что, от виагры молодеют? — удивилась Луиза Куртпуэнт.
— Конечно. Только ее надо разводить в кока-коле, — пояснил Фердинан. — Я в Интернете читал. Но ФБР скрывает правду, поэтому они убили леди Ди, а Саддама Хусейна…
— Извините, — прервала его Мари-Жо, — но мы с вами удаляемся от темы. Сегодня мне хотелось бы обсудить с вами проблему…
— Довольно, дочь диавола! — возопил аббат Сен-Фре. — Не погань наш чистый слух своей адской тарабарщиной!
— Но, месье, мы вовсе не… — начала обескураженная Софи.
— Может, вы новые парикмахерши? — предположила Одетта Флонфлон.
— Можно выйти в туалет? — с беспокойством спросила Сюзанна Борниоль.
— Как вам кажется, я не пересинила волосы? — гнула свое Одетта.
— По-моему, у пришельцев не бывает волос, — засомневался Фердинан.