Софи Салливан

Десять правил обмана

Sophie Sullivan

TEN RULES FOR FAKING IT

Печатается с разрешения St. Martin’s Publishing Group и агентства Nova Littera SIA.

Все права защищены.

© 2020 by Sophie Sullivan

© Яновская А., перевод 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

* * *

Существует не так много людей, которые позволят вам быть ранимыми, при этом веря в вашу силу. Вероника Марс


1

Эверли Дин твердо верила, что дни рождения – отстой, хотя степень отстойности менялась из года в год. Этот, ее тридцатый, был одним из худших. Даже хуже, чем седьмой, когда ее родители решили объявить о своем первом расставании – прямо на вечеринке, как раз перед тем, как вынесли пиньяту. Тогда у нее хоть был осел из папье-маше, на котором можно было выместить чувства, и скрывающаяся в нем гора сладостей в придачу.

Она тогда атаковала пиньяту с таким пылом, что это развлечение стало ежегодной традицией, пока она не перехитрила родителей на свой двенадцатый день рождения, спрятав подарок в шкафу. Когда мама не смогла найти пропажу, она предложила детям вместо этого поиграть в бутылочку. В тот момент Эверли отреклась от вечеринок навсегда. Однако на этом череда несчастий не закончилась. Сегодня было все же не так плохо, как на ее двадцать первый день рождения, когда она провела всю ночь в неотложке, заболев одновременно ангиной и бронхитом.

Пока что день ее тридцатилетия колебался между двумя оценками – по шкале отстойности он тянул где-то на восьмерку или девятку. Что заставило ее подумать, что с ее историей заявиться перед работой в дом парня с кофе и бейглами было хорошей идеей? Когда он сказал прошлой ночью, что пойдет в постель пораньше, она поверила. Ха. Он, наверное, пошел. Только не один.

Она сжала руль, зная, что ее ждут дела и ей нужно бы выйти из машины. Сделав над собой усилие, она вышла и прислонилась к двери. Было почти десять утра, и солнечный свет немного согрел ее продрогшее тело. Как она всегда умудрялась оказываться в таких ситуациях? Эверли напряглась.

Как? Ты выбираешь незрелых мужчин с которыми у тебя мало общего, надеясь, что их экстравертные черты уравновесят твою интровертность.

– Хорошо сказано, доктор Эверли.

Она тяжело вздохнула. Ходить на свидания было непросто. Преуменьшение года. Если ей удавалось собраться к выходу, не покрывшись сыпью из-за нервов, она уже считала это победой. Низкие ожидания давали далеко не заоблачные результаты. Ей казалось, что она будет доказывать это на своем примере до бесконечности.

Пока Эверли пересекала парковку, ее щеки больше пылали от унижения, чем от солнца. Сфокусируйся на чем-нибудь другом. На чем-нибудь хорошем.

Если и третий десяток будет таким же, то ей срочно нужно что-то менять в своей жизни. Нужны правила. Только то, что сегодняшний день получился отстойным, не означает, что она хочет превратиться в озлобленную старуху, коллекционирующую котов, птиц или вырезки из газет, чтобы облегчить душевную боль.



Правило № 1: Не собирать домашних животных. Хотя, наверное, одного можно и завести. Хмм… может, ей стоило купить кота?

Правило № 2: Находить позитивное.

Нет, стоп, это должно быть первым.

Правило № 1: Фокусироваться на хорошем.

Правило № 2: Никакого собирательства. Нельзя коллекционировать животных или что-либо другое.



Она надеялась, что ее настроение изменится, когда она войдет в здание. Вот, кстати, и что-то хорошее. Ей нравилась ее работа продюсера развлекательного шоу для радиостанции. Удобный график (даже если это не должность ее мечты), хорошая зарплата. Кроме того, она не работала с придурками, что было приятным бонусом. Она и диджей Стейси быстро подружились три года назад, когда поняли, что обе обожают «Веронику Марс» и ненавидят пиццу с морепродуктами. Сотрудники однажды заказали ланч в офис, и обеих чуть не стошнило от запаха. В результате они мгновенно нашли общий язык. Кроме того, у Стейси было еще больше историй о провальных свиданиях, чем у Эверли, что утешало. Даже если это происходило потому, что любовная жизнь Стейси была более оживленной, чем у Эверли. Тот факт, что им приходилось совместно работать над всеми программами, только укреплял их дружбу.

В грудной клетке кольнуло, боль растеклась по всему телу, и это явно было только начало. Эверли вдохнула, не обращая на это внимания, но легче не стало. Желание пойти домой и свернуться в кровати калачиком становилось сильнее по мере ее приближения к двери. Просто дыши. Ты в порядке. Она сжала пальцы, чувствуя, как ногти впились в ладони, а дыхание выровнялось. Все будет хорошо. То же самое ты думала этим утром. Просто переживи этот день. Она говорила себе это уже примерно двадцать три года.

Эверли решила, что будет держать голову опущенной, доберется до своей кабинки и уединится в изолированном пространстве. Она будет раздавать фальшивые улыбки через стекло и, может быть, оставит дверь закрытой. Все продумав, она открыла заднюю дверь старого здания, в котором располагалась их радиостанция 96.2 СОЛНЦЕ.

Здесь она хотя бы не могла мысленно заползти обратно в кровать и составлять рейтинг дней рождения по уровню катастрофичности.

Эверли расправила плечи и сделала несколько шагов, но снова остановилась около древней устланной ковром лестницы.

Тринадцать ступенек, менее ста шагов до кабинки. Она будет избегать болтовни даже с друзьями так же старательно, как финальную распродажу в Kate Spade. Стейси тогда убеждала ее, что бешеные скидки на любимые сумочки стоили работы локтями в толпе, но Эверли вспоминала это как свои личные девять кругов ада. В ее рейтинге тот визит на распродажу оказался ниже, чем сеанс массажа в обнаженном виде, и несколько выше, чем переезд обратно к родителям. Задумавшись, Эверли провела большим пальцем по ладони.

Опусти голову, быстрее иди к кабинке.

Она и в лучшие времена не блистала в общении даже с коллегами. Все они, наверное, считали ее высокомерной. Каждый раз, когда она оказывалась в комнате, где было больше трех человек, что-то странное случалось с ее способностью говорить – будто она проглатывала ложку арахисового масла. Легче было просто молчать. Особенно в тот день, когда ее эмоции бушевали, как торнадо.

– Просто иди уже работать, – приказала она себе, сжимая кулаки.

Поднявшись по лестнице и зайдя в еще одну дверь, она добралась до своей кабинки, так и не подняв взгляда и не запутавшись в ногах. Ну, первое, точно. Чтобы попасть к себе, ей нужно было пройти через диджейскую кабинку Стейси, потому что замок на двери в продюсерский офис заклинил полгода назад, и его до сих пор не починили. Было еще рано для ее программы, но ведущий раннего шоу должен был поставить музыку в эфире, чтобы они могли поменяться. Стейси уже сидела на месте, ритмично двигаясь под музыку, игравшую в наушниках, и глядя в экран компьютера.

Казалось, мимо нее было достаточно просто проскользнуть, но, видимо, взгляд в пол не делал Эверли невидимой. К сожалению.

– А вот и наша именинница, – поприветствовала ее Стейси.

Эверли поморщилась. Вот оно. Факт дня рождения признан. Никто от этого не умер. Время работать.

– Привет, – пробормотала она, глядя на свои фиолетовые конверсы.

– Мои глаза выше, солнышко.

– Но твои ноги такие симпатичные. У тебя что, оранжевый лак на ногтях? – Она невольно улыбнулась.

– А то.

Эверли зашагала к двери, разделявшей их кабинки, и уже взялась за ручку.

– Эв?

Сделав глубокий вдох и натянуто улыбнувшись, она повернулась. Эверли взглянула подруге прямо в глаза в надежде, что Стейси достаточно хорошо ее знает, чтобы понять – она не в настроении для каких-либо разговоров. Ей не нужно вдаваться в детали, все написано на ее лице. Разве не видно, как она дрожит?

В любой другой день или, хотя бы, просто не в тот, когда она застукала своего парня с очень грудастой, да еще и гибкой женщиной в его спальне в шесть утра, она могла с этим справиться. Но если бы она могла во что-нибудь превратиться прямо сейчас, она бы точно стала вулканом.

– Тебе, дорогая моя, тридцать лет, – сказала Стейси с улыбкой на розовых губах.

Она всегда вставала пораньше, чтобы накраситься. Однажды Эверли подметила, что им незачем краситься, ведь их никто не видит в студии, но Стейси оставалась при мнении, что не бывает причин выходить из дома неопрятной. И она всегда старалась выглядеть отлично. Эверли сама такой не была, но все равно любила ее.

– Спасибо, что дала мне знать, – Эверли слабо улыбнулась.

– Это ведь важное событие, – нисколько не смущаясь, продолжала Стейси.

– Ага…

– Стоит отпраздновать.

– Конечно. – Она еще крепче сжала дверную ручку.

– И для начала я спою тебе «С днем рождения», – сказала подруга, подступая ближе.

Пожалуйста, не надо.

– Не стоит. – Под смех Стейси она открыла дверь. Всего лишь пару шагов. Держи себя в руках.

– Тебе некуда деваться.

Стейси начала петь. Громко. Достаточно громко, чтобы остальные сотрудники могли услышать и, не дай Бог, присоединиться. Эверли развернулась и шагнула ближе к диджею.

– Перестань, – прошипела она.

Стейси покачала головой, продолжая еще громче тянуть слова, и театрально раскинула руки в стороны.

– С днем р…

– Стейси Джоанн Райан, немедленно прекрати петь!

Голос подруги резко затих, как прерванный радиоэфир.

– А? – Она непонимающе моргнула.

Эверли злило, что у нее тряслись не только руки, но и голос. Она не была влюблена в этого придурка и не мечтала иметь с ним детей, но думала, что они немного сблизятся, если она разделит с ним то, что многие считали радостным событием. Ха. Ближе некуда. Вот к чему ее привели попытки стать более открытой. Пытаясь сдержать слезы, Эверли постаралась вкратце все объяснить.

– Сегодня отвратительный день, – отчетливо произнесла она. Наклонившись ближе, она почувствовала неприятное давление в груди. – Ни один из дней рождений у меня не был отличным, но этот вообще катастрофа эпического уровня. Сегодня утром я застала Саймона в постели с его личной помощницей. Поверь мне, ты не захочешь узнать, как именно она ему помогала. Я тоже молодец, стояла там, как дура, пока они наконец-то меня не заметили. После чего я пробормотала что-то неразборчивое и выбежала из комнаты, уронив кофе и бейглы на пол. Так вот, я хоть и ценю нашу дружбу, твой энтузиазм и твою необъяснимую тягу отмечать день, когда я родилась, но не хочу, чтобы мне пели. И праздновать ничего не буду. Никакого торта. Никаких подарков. Есть небольшая вероятность, что я захочу выпить чего-нибудь покрепче после работы, если ты пожелаешь присоединиться. Но если мы пойдем гулять, я не намерена ни с кем знакомиться. Мне не нужно, чтобы кто-то покупал мне напитки. Я желаю забыть сегодняшний день, не помнить, что случилось, и, раз уж мы подняли тему, забыть о мужчинах. С меня хватит!

Глаза Стейси округлились, и у нее отвисла челюсть. Эверли, однако, не остановило, когда диджей попыталась что-то сказать. Именно это случалось со спящими вулканами – после многих лет спокойствия они взрывались, уничтожая все на своем пути. Она указала на Стейси пальцем:

– Никаких празднований дня рождения. Никаких мужчин. И вообще, знаешь что… Я даже усовершенствую это правило: если ты вдруг найдешь мужчину, который выглядит как Крис Пайн, ведет себя как Крис Хэмсворт, улыбается как Крис Пратт, а тело у него как у Криса Эванса, то я подумаю. А до этого я официально недоступна, – объявила Эверли и кивнула, будто соглашаясь сама с собой. Она даже почувствовала себя истощенной после такой тирады. – Все ясно?

С дрожащими губами Стейси кивнула, и Эверли тут же стало невыносимо стыдно. Глаза подруги блестели от не успевших пролиться слез. Эверли не намеревалась быть такой жестокой, но после адского утра она всего-то хотела несколько минут побыть в тишине, чтобы осознать случившееся. Что она натворила? Накричала на человека, которому была небезразлична. Ее злость и энергия внезапно исчезли без следа, как в те моменты, когда объедаешься фаст-фудом до отвала.

– Стейси, мне так жаль. Ты совсем такого не заслужила. Я…

– Перестань. Прекрати разговаривать сейчас же. – Подруга буквально закрыла Эверли рот ладонью.

Она охнула и попыталась заговорить. Стейси лихорадочно замотала головой.

– Перестань. Мне так жаль.

Почему она шептала? Эверли огляделась, но никого рядом не было. Она попыталась оттолкнуть ее руку, но Стейси была удивительно сильной.

– Мы в прямом эфире, Эв. Перестань. Мне так жаль.

Эверли думала, что она знает, как выглядит самое дно. Она была уверена, что оно выглядит как очень высокая фигуристая блондинка верхом на ее парне. До этого момента она не подозревала, что можно пасть еще ниже. В самом низу красная вывеска «В эфире» светилась, как маяк. Она вся обмерла от ужаса. В голове помутнело, по коже пошли мурашки.

Стейси убрала руку, приложив указательный палец к губам, отступила и нажала на одну из кнопок на пульте управления. Как только она это сделала и эфир прервался, подруга поспешила заключить ее в объятия.

– Мне очень жаль. Вот же подонок! Мне даже не верится. Я куплю тебе столько напитков, сколько захочешь. Ты заслужила.

Нет. О, нет. Эверли сообщила всем слушателям, что она ставит крест на личной жизни и презирает мужчин. Она не могла сказать это близким друзьям, зато умудрилась поделиться деталями своей любовной жизни с тысячами слушателей. Ее желудок сжался, а щеки запылали. Нет. Отстраняясь от Стейси, она проиграла битву со слезами. Эверли смахнула первые несколько слезинок.

– Поверить не могу. Какого черта ты была в эфире?

– Я хотела спеть тебе на радио. Чтобы ты почувствовала себя особенной. Мне так стыдно, что это все из-за меня.

Они постояли, глядя друг на друга, Эверли чувствовала себя как в параллельном измерении. Таком, где все было вверх дном. Люк, утренний уборщик, заглянул к ним в офис.

– Стейси, у тебя эфир не идет.

Стейси охнула и, поспешив к пульту, начала нажимать кнопки.

– Черт! Нет. Ладно, спасибо, Люк. Моя вина.

Они встретились взглядами с Эверли, и та видела, что подруга хочет сказать больше, снова извиниться. Это бы ничего не изменило. Все только становилось хуже. Эверли шагнула назад, подняв руки. Сумка резко съехала с плеча так, что она чуть ее не уронила.

– Я так не могу. Мы не можем об этом разговаривать сейчас. День только начался, а все уже пошло не так. Нам нужно работать.

С работой она могла справиться. Тишина, одиночество и ее работа – то, что нужно. Поспешив в свою кабинку, она уселась и попыталась избегать полного сожаления взгляда Стейси, смотревшей на нее через стекло. Этот день рождения только что получил твердую 9,5 по степени отстойности.



Правило № 3: Оставаться дома в дни рождения.

Звонки начали поступать на станцию мгновенно. Обычно Эверли была обязана мониторить их, но сигналы телефонных линий активно засветились, как гирлянды на рождественской елке, и она не успевала с ними справляться. Они игнорировали телефоны, пока Стейси пыталась в прямом эфире превратить происшествие с личной драмой подруги в шутку. Эверли надеялась, что этим все закончится. Просто еще одна вещь на сегодня, которую нужно забыть.

Надежды на воплощение ее желаний исчезли, когда в диджейскую кабинку вошел директор радиостанции. Через стекло он взглянул Эверли в глаза, заставив ее вздрогнуть. Ее желудок всегда всегда сжимался, когда Крис был рядом. Скорее всего, из-за нервов, так как она думала, что не слишком ему нравилась. Сегодняшнее происшествие, вероятно, сделало все еще хуже.

Он пересек комнату, сжав губы в тонкую линию, и открыл дверь. С его широкими плечами, оценивающим взглядом и легким запахом одеколона он заполнял собой пространство без особых усилий. Эверли заерзала на стуле, ее сердце подпрыгнуло, как котенок, которого поймали за хвост.

– Мистер Янсен. Вот это сюрприз. Доброе утро, – сказала она.

Да, она снова почувствовала, что с нее способностью говорить творится что-то неладное. На лбу выступили капельки пота. Он не был особо приветлив с ней и в хорошие дни, а сегодняшний день, как она уже установила перед тысячами слушателей, не был таковым. Эверли не знала, что она сделала, чтобы не понравиться ему, но с самого начала своей работы на студии примерно год назад он держал дистанцию, общаясь с ней исключительно вежливо. С другими он смеялся, шутил и казался обычным парнем, несмотря на то, что был боссом. С ней же его аура дружелюбия исчезала, и он лишь кивал ей, проходя мимо. А если ему нужно было поговорить с ней по работе, старался поскорее закончить разговор.

– Доброе? Удивительно, что вы так думаете после всего случившегося, – сказал он тихо.

Его светло-каштановые волосы, идеально подстриженные и уложенные, выглядели так, будто он нарочно их взъерошил. У него, наверное, уходит куча времени на то, чтобы добиться нужного результата. Господи, сконцентрируйся. Может, он хотел поздравить ее с днем рождения? Эверли сдержала нервный смешок. Огонь, пылавший в его зеленых глазах, точный оттенок которых невозможно было определить, указывал на противоположное.

– Эм… вы слышали?

Зачем задавать вопрос, на который уже знаешь ответ? Как будто ты до этого не звучала достаточно глупо. Отличное продолжение.

Если бы щиты невидимости существовали, она могла бы сейчас исчезнуть. Ускользнуть куда-нибудь подальше. Куда угодно.

Он расправил плечи, и безупречно подогнанный угольно-черный пиджак продемонстрировал легкость его движений. Она пыталась не смотреть на него. Но, очевидно, глаза ее не слушались.

Когда Эверли взглянула ему в лицо, в его выражении она увидела что-то очень похожее на сочувствие.

– Да, я слышал, мисс Дин. Все слышали. Нас завалили звонками.

Если бы под ее стулом разверзлась пропасть, то она бы не расстроилась. Когда этого не случилось, она уставилась на стену позади него. Если Эверли не хотела говорить о своем провальном утре даже со своей подругой или с верными слушателями, то она уж точно не жаждала обсуждать это со строгим директором. Особенно если он всегда делал все, чтобы с ней не разговаривать.

– Вам лучше уйти.

– Что? – она уставилась на него.

Нет. Нет. Нет.

– Идите домой. Отдохните сегодня. Вам не нужно отвечать на все эти звонки. Можете считать это подарком на день рождения.

– Я не хочу подарков. – Она напряглась.

– Это я тоже слышал. – Уголок его губ приподнялся в едва заметной улыбке.

– Это моя вина. Не отправляй ее домой. Пожалуйста, Крис, – ворвалась в комнату Стейси.

– Я знаю. Но я не могу отослать ведущую шоу домой, не так ли? Пусть все звонки отправляются на автоответчик. Однако на будущее: в твои обязанности не входят личные поздравления друзей по радио. Или пение в эфире, – отчитал он Стейси, повернувшись к ней.

Если бы человек мог вспыхнуть от стыда, Эверли уже подожгла бы станцию. Вместо этого она встала, толкнув стул так, что он проехался по линолеуму. Она не могла вынести зависшее в комнате неловкое напряжение. Если она уйдет, то сможет заползти в кровать и подождать, пока этот день закончится.

– Стейси, все в порядке. Я пойду домой, – заверила она и, посмотрев на своего начальника, поинтересовалась: – Вы же не уволите меня, да?

Эверли не могла потерять работу. В этом заключалась вся ее жизнь. Она была бездарна в рукоделии и ненавидела бегать. У нее не хватало терпения на популярные раскраски для взрослых, так что это не вариант. Она не имела ничего против записывания своих мыслей в дневник, но не могла бы назвать это своим хобби. Работа – вот где она преуспела. Но ничто не вечно. Радиостанция переживала программные изменения, и за последние несколько лет было уволено много сотрудников. Крис был одним из трех директоров, которые у них поменялись с тех пор, как Эверли вышла на работу. Показатели у шоу не были отличными, но свои слушатели все-таки имелись.

Эверли встретилась с Крисом взглядом. Она не могла уйти, не зная, что будет дальше. Она ненавидела неопределенность.

Глубоко вздохнув, он потер переносицу.

– Насколько мне известно, нет, мисс Дин. Просто идите домой, сделайте что-то для себя. Надеюсь, к завтрашнему дню внимание к происшествию спадет, и все будет как обычно.

Мисс Дин. Он всегда вел себя с ней так профессионально и отстраненно. Что она ему сделала?

– Я извинюсь перед нашей аудиторией еще раз. Просто разреши ей остаться, – попросила Стейси.

Он снова взглянул на Эверли, и ей показалось, что на мгновение его взгляд смягчился. Голос Криса не был мягким, когда он ответил:

– Это к лучшему. Я с вами свяжусь.

Эверли кивнула, взяла свою сумку и пакет с ланчем, жалея, что она вообще встала с кровати сегодня утром. Когда она спускалась по ступенькам, то босс провожал ее взглядом, и Эверли решила, что этот день точно заслуживает оценку в 10 баллов. В тридцать лет ее день рождения наконец-то достиг максимума по шкале отстойности.

2

По сути, она выполнила третье правило, отправившись домой в свой день рождения. Когда она шла по дорожке к дому, где снимала квартиру, входная дверь открылась. В доме было четыре квартиры – две наверху и две внизу. Из-за этого все соседи были знакомы между собой, но все же они никогда не собирались вместе.

Женщина из четвертой квартиры Шаннин и ее дочь Лекси, вышли, держась за руки. Эверли собиралась кивнуть и помахать им (ее стандартное приветствие в таких случаях), но их с Шаннин взгляды встретились, и желудок Эверли неприятно сжался.

– Сочувствую насчет… твоего дня. – Глаза соседки забегали по сторонам, прежде чем она взглянула на Эверли.

Она улыбнулась, пожалуй даже слишком приветливо, пытаясь думать о том, как хорошо, что соседи слушали ее шоу. А кожа при этом начала неприятно зудеть.

– Спасибо.

Эверли не хотела больше говорить, поэтому поспешила к парадному входу, поднялась по лестнице на самый верх, к квартире справа.

Она захлопнула дверь ногой и повесила ключи на крючок. Оперевшись о дверь, Эверли стукнула о нее затылком, не обращая внимания на боль. Она постояла, глядя на свою квартиру, и поняла, что не хочет сейчас быть здесь, но и выходить куда-то у нее тоже не было желания. Обычно Эверли обожала приходить домой, но ее ни разу еще не отсылали с работы, даже когда она сломала мороженицу в магазине мороженого, где работала.

В квартире было достаточно чисто, хоть и не безупречно, но удобно и организованно. Ей нравилось жить одной. Однако сейчас возвращение в пустой дом на обеденный перерыв только омрачило ее настроение.

– Правило номер три, – сказала она вслух, чтобы заполнить тишину. – Оставаться дома в дни рождения. Давай, Эв, тебе ведь нравится следовать правилам.

Она сняла конверсы и прошла на кухню. Эверли могла бы потратить этот день на какие-то нужные дела, но обычно постоянно откладываемые. Может, заготовить еду, чтобы хранить в морозилке и не беспокоиться об ужине каждый вечер? Это звучало как нечто такое, что пристало делать тридцатилетним.

Эверли взяла из холодильника банку диетической газировки и открыла ее. Достав из шкафчика стакан, она наполнила его, глядя на пузырьки с бóльшим вниманием, чем требовалось. Все-таки они полопались бы независимо от того, наблюдала она за ними, или нет.

Господи. Иногда, она раздражала сама себя. Ее мозг напоминал хомячка в колесе, которого напичкали кофеином с добавкой из допингов. Круг за кругом, без остановки. Мысли, несущиеся одна за другой, как сигареты у заядлого курильщика, сразу подкуривающего следующую вслед за только что выкуренной. Ее мысли метались, пока она не почувствовала физическое изнеможение, пробирающееся по телу. Она отпила глоток газировки. Возможно, ей все-таки стоило что-нибудь сделать, чтобы улучшить этот день. Эверли достала телефон из заднего кармана, раздумывая, не позвонить ли матери или отцу. Может, кто-то из них захочет пообедать вместе? Впрочем, она быстро отмела эту идею, не будучи уверенной, что готова столкнуться с ураганом отношений ее родителей. То, как они сходились и расставались, дало бы фору драме между Свифт и Кардашьян. Даже в лучшие дни при встречах с ними Эверли ощущала себя так, будто наклонялась над пропастью, не имея ничего, за что можно ухватиться.

Никакого обеда. Не с родителями, это точно. На сегодня лимит хаоса был уже исчерпан. Вместо этого она достала упаковку крендельков из буфета, взяла свою газировку и, переместившись в гостиную, устроилась на диване. Она была довольна жизнью. Своей работой. Своим домом, друзьями. В этих аспектах все было в порядке, и все же… беспокойство не оставляло ее. Эверли ненавидела двойственность своих чувств. Желание что-то поделать и неохоту куда-то идти, тягу увидеться с кем-то, но без необходимости развлекать собеседника.

Ее телефон зазвонил. Увидев звонок от Стейси, она приняла вызов.

– Привет.

– Привет. У меня появилась свободная минута. Извини еще раз.

– Ты извинилась больше раз, чем Саймон за то, что изменил мне. Это случилось, и все уже закончилось. Я не злюсь на тебя, – заверила она подругу, и это действительно было правдой. Она злилась на себя за глупую надежду, что этот день рождения будет лучше остальных, и за то, что позволила себе взорваться на работе.

– Я зайду к тебе позже. Принесу подкрепление.

Эверли засмеялась, зная, что под этим подруга подразумевала шоколад, соленую еду и какой-нибудь алкоголь.

– Звучит неплохо. А я тут сижу, раздумываю о жизни, – просто ответила Эверли. Она прекрасно понимала, что это гораздо лучше, чем думать об утренних происшествиях. Если бы она сейчас, будучи дома одна, начала бы прокручивать все это в голове, ей пришлось бы навсегда забиться под одеяло. Никаких пряток. Тебе уже тридцать, ты слишком взрослая для этого. Откинувшись на подушки, она уставилась на узорчатый потолок.

– Если есть желание встряхнуться, но надо встать и действовать прямо сейчас. Может, нам стоит сотворить что-то безбашенное вечером? Пробовала когда-нибудь делать бразильскую эпиляцию?

– Нет, и если ты пробовала, то это отправляется в категорию «Слишком много информации», – на этот раз решительно ответила Эверли и усмехнулась. Ее смешок больше напоминал писк.

– Я даже и не знала, что у нас такая есть, – сказала Стейси. Ее расслабленный голос явно давал понять, что она улыбается.

– Как видишь, должна существовать. Я думаю, с меня на сегодня уже хватит. Излияния души в эфире было вполне достаточно. К тому же я не могу никуда пойти.

– Почему это? – На заднем плане у Стейси зазвучала музыка.

– Новое правило. Номер три. Оставаться дома в дни рождения.

– С каких пор?

Эверли села прямо, неудобно зажала телефон плечом и с предвкушением открыла пачку крендельков.

– Начиная с сегодня. У меня уже целый список есть.

Три правила можно считать списком. Больше она пока не придумала, так что этого должно хватить. Технически. Детали были важны. Легкая улыбка тронула ее губы. Может, ей стоило все записать, чтобы она могла подкрепить слова документацией?

– Я хочу посмотреть на этот твой список, – сказала Стейси, c легкостью игнорируя тяжелый вздох Эверли. Зачем она сказала это вслух? Да еще именно Стейси? Стейси может заставить ее выполнить что-то из списка. Или хотя бы закончить его. Звякнуло оповещение о новом звонке, и Стейси добавила: – Мне нужно идти. Увидимся позже.

Закончив звонок, Эверли открыла сообщение.



Папа: Мне понадобится фамилия этого Саймона. Позвони, когда закончишь работу. Приходи на ужин вечером. Тебе нужно быть с семьей в свой день рождения.



Эм, точно нет. Прости, пап, правило номер три – не могу, – подумалось ей. Она глядела на сообщение еще пару секунд, гадая, понимает ли он, что она часто бывала с семьей на день рождения и это никогда не помогало его улучшить.

Отложив телефон, она принялась за поедание крендельков. Список был неплохой идеей. Она откусила завитушку. Что еще можно добавить? На самом деле, трех правил недостаточно, чтобы считать это полноценным списком. Пять тоже казалось маловато. Десять, вроде, было выполнимо, и, по правде говоря, тридцатилетие – подходящий день, чтобы составить список правил, целей или подобного взрослого дерьма. Нынешняя безалаберная жизнь все равно не вела ее к чудесным свершениям. У нее не было никаких жалоб, и Эверли нравилось почти все, что дала ей судьба, но она могла бы быть немного более… целеустремленной.

Преувеличенно вздохнув, она выругалась вслух, когда крошки от кренделька посыпались на штаны. Она посмотрела на колени, стряхнула остатки и поняла, что ей придется подметать.

– Вот молодец.

Она бросила пачку на стол и поднялась, чтобы взять веник из узкой кладовки, слишком узкой даже для Гарри Поттера, но идеальной для чистящих средств. Пока Эверли сметала крошки, она раздумывала над новыми правилами. К тому времени, как она снова устроилась на диване и взяла стакан, ей пришло в голову только еще одно: Есть более здоровую пищу. Ее питание нельзя назвать нездоровым, но нет предела совершенству, верно?

Тут ей подумалось, что это скорее решение, а не правило. Ей нужно быть осторожнее и не путать их. Правила создавали структуру и порядок. Направление развития. Вот что ей необходимо. Набор взвешенных принципов, способных помочь ей принимать решения. Таких, которые уберегут ее от того, чтобы вновь застукать очередного своего парня в постели с экстра-гибкой девушкой. Даже лучше так – правила, которые заставят принимать лучшие решения в этой сфере.

Не то чтобы она намеренно выбрала изменщика. Возможно ли загодя определить, что человек склонен к измене? Эверли была достаточно честна с собой, чтобы признать, что обычно (или даже постоянно) выбирала мужчин, которые вряд ли были ее родственными душами. Как будто она думала, что сможет впитать в себя их общительность, юмор, спонтанность, встречаясь с ними.

Допив газировку, она закусила губу и, поднявшись, направилась к антикварному шкафу с множеством ящичков, стоявшему возле стены между дверью и коридором. Казалось, что он достался Эверли в наследство еще от ее пра-пра-прародителя. Ей нравились вещи, выглядевшие старыми, но на самом деле новые. Она была уверена, что это должно быть рекламным слоганом «Pottery Barn».

Один из ящиков был полон блокнотов, как пустых, так и исписанных. Время от времени, когда мысли переполняли ее, Эверли успокаивалась, записывая часть из них. Однако, она не делала этого регулярно. Это могло бы поменяться. Твой стиль жизни может кардинально преобразиться.

Один блокнот – красный, с золотой надписью «благодарность» на обложке – она сразу отодвинула в сторону. Это лучше оставить на ее четвертый десяток. Следующие два уже были начаты, так что она порылась глубже и засмеялась, когда увидела блокнот, подаренный Стейси много лет назад. Он был необычный, как и ее подруга, а текст на обложке гласил: «ЖИВИ РИСКОВО (СРАЗУ, КАК ВСЕ СПЛАНИРУЕШЬ)». Подходящие слова. Прихватив ручку из другого ящика, она вернулась на диван и пролистала страницы. Некоторые были обычными, а некоторые цветные или разукрашенные узорами, которые Эверли так и не научилась рисовать. На нескольких страницах красовались цитаты, заставившие ее улыбнуться.

Поводив немного ручкой, чтобы та начала писать, Эверли написала сверху на первой странице: «Десять правил для третьего десятка».



1. Фокусируйся на хорошем.

2. Никакого собирательства! Нельзя коллекционировать животных или какие-то вещи.

3. Оставайся дома в день рождения.

* * *

Эверли могла и собиралась дополнить список. Просто необязательно делать это именно сегодня.

Она сказала Стейси, что у нее был целый перечень. Это значило, что ей нужно подумать о своих желаниях, что она вообще хочет от этой главы жизни. Тридцать должно что-то значить. Эверли погрызла колпачок ручки. То же самое она говорила себе в двадцать. И, скорее всего, в подростковом возрасте. Каждый ребенок в двенадцать клялся, что начнет жизнь по-новому в тринадцать, не так ли? А потом говорил себе: может, в следующем году. Или еще через год.

Она вернулась к цифре 4 и написала: «Пробуй новые вещи». Как бразильская эпиляция, например? Эверли вздрогнула и вычеркнула это, исправив на: «Пробуй что-то новое раз в месяц». Достаточно точно. От этого уже не получится отвертеться, найдя какую-то лазейку.

Постукивая ручкой по блокноту, она подумала о других идеях и мгновенно забраковала их все. Носить каблуки на работу (или куда угодно), пойти на костюмированную вечеринку, сходить на концерт, сделать воркшоп по радио-журналистике в своем университете. Ей предлагали это уже два года, но выступления перед толпой было для нее мучительно. Это не правила. Нужно добавить вещей, которые заставят ее жизнь измениться к лучшему. Добавь что-то о работе. Привет, зона комфорта!

– Выходи за границы своей зоны комфорта, – сказала она себе. У нее была одна идея, о которой Эверли думала уже долгое время, но так и не набралась смелости сказать о ней команде или Крису. Ее внутренняя чирлидерша, которая, что неудивительно, говорила голосом Стейси, пропела: «Записывай. Записывай!».

Предложить свой подкаст для станции.

* * *

Эверли со Стейси уже реализовали одну идею, которую когда-то вместе придумали. Так появился новый сегмент программы, который получил название «Откровенные разговоры со Стейси». Раз в неделю диджей делилась чем-то популярным и высказывала свое честное мнение на эту тему. Рейтинги шоу в целом были низкими, но именно на этот сегмент они получали много откликов. Слушатели даже присоединялись в соцсетях. Это создавало интересные разговоры онлайн и на радиостанции.

Формирование свежих идей, создание чего-то нового могло бы поднять ее карьеру на новый уровень. Может быть, даже помогло бы им со Стейси заполучить желанное утреннее время. Но чтобы чего-то добиться, не надо терять время, надо начинать действовать. Впрочем излишняя спешка тоже ни к чему. Она только заставляет нервничать. Прежде надо хорошо все продумать. Перестать всегда действовать по стандарту, направить свои мысли в новое русло. Приложить большие усилия. Даже нет, одних усилий мало. Тут понадобится мощный импульс.

* * *

Сделай что-то захватывающее. Что-то, что оживит тебя. Даже если в придачу получишь нервную сыпь. Американские горки? Спонтанное путешествие в Европу? Вождение без прав?

Вот. Теперь ты уже напрягаешься.

Звонок домофона, оповещающий о прибытии гостя, вывел ее из задумчивости.

Когда она спросила, кто там, из крохотного динамика послышался голос ее матери. Эверли открыла дверь в квартиру как раз вовремя, чтобы увидеть, как мать несется по лестнице с той же энергией, как и десять лет назад. Обе ее руки были заняты сумками. Длинные темные волосы пружинисто подпрыгивали на каждом шагу, а глаза блестели, когда она взглянула на Эверли.

– А вот и моя именинница, – сказала мать с улыбкой.

– В прошлый раз, когда мне сказали эту фразу, все закончилось плохо.

Если ее отец все слышал, то и мать уже знала, и наоборот. Даже в периоды расставаний они продолжали общаться и устраивать семейные встречи.

Впуская мать в квартиру, Эверли подумала, что для нее есть и хорошие новости – ей можно надеяться, что она тоже сохранит красоту в старости. В свои пятьдесят четыре года Джессика Дин была переполнена энергией и энтузиазмом. Будучи лицензированным семейным психотерапевтом, мать объясняла свою подтянутую фигуру (по словам Эверли, сама Джессика называла это соблазнительными формами) еженедельной йогой. Она вечно пыталась заставить Эверли присоединиться к занятиям.

Закрыв дверь, она прошла за матерью на кухню, изумленная видом переполненных сумок с едой.

– У меня есть еда, мам.

– Не мамина еда, – сказала Джессика через плечо.

– Ты права. А ято, есть какой-то магазин, где еду продают только матерям? – шутливо спросила Эверли.

Поставив сумки на стол, мать подошла и крепко обняла Эверли.

– Твой отец позвонил мне в офис и рассказал, что случилось. Мне жаль. Я просто рада, что мы с ним еще не познакомились. Было бы трудно, если бы я уже привязалась к нему, а он бы потом так себя повел.

В кои-то веки нежелание знакомить своих парней с родителями сыграло Эверли на руку. Не то чтобы их было много. По крайней мере, ты спасла мать от привязанности. Эверли сдержала вздох, что отозвалось болью в груди. Ее мать отстранилась и взяла в ладони ее щеки так, как делала всегда, сколько Эверли себя помнила.

– Есть шанс, что ты позволишь ему пресмыкаться и примешь его обратно? – Тот факт, что мать вообще задала этот вопрос, многое говорил о различиях между ними.

– Нет.

Уголки губ Джессики опустились, но она кивнула и потрепала дочь за щеки, прежде чем вернуться к сумкам и начать распаковывать продукты. Эверли проследила за тем, что мать выкладывала на столешницу: листовая капуста (нет, спасибо); апельсиновый сок (конечно); заправки для салата (ладно уж, если без листовой капусты); кексы (так-то лучше). И раз, два, три выпуска «Космо».

– Серьезно? – спросила Эверли, изогнув брови.

Ее мать годами пыталась «обучить» Эверли быть сексуально привлекательной женщиной. Хоть дочь и ценила заботу, она твердо верила, что дискуссии такого характера должны оставаться между подружками. Иногда мать забывала правила и их роли. Эверли была уверена, что после «разговора», когда ей было двенадцать, мать перестанет поднимать эту тему. Они могли избегать дискуссий о сексе так же, как и ЗППП, о которых предупреждала Джессика.

К шестнадцатилетию Эверли мать начала засовывать презервативы «на всякий случай» в карманы ее сумок. Обнаружив это, Эверли стала избавлялась от них, запихивая их в пиньяту, которая все еще была спрятана в ее детском шкафу.

Мать пожала плечами, заполняя холодильник.

– Там отличные статьи, дорогая. Дай-ка я тебе расскажу…

– О боже, пожалуйста, не надо. Не говори мне ничего, чему ты научилась из «Космо», – взмолилась Эверли, закрыв уши руками.

– Да брось. Так, сейчас мы превратим этот день рождения в праздник. Я знаю, что отец звал тебя на ужин, и я также в курсе, что ты не пойдешь. Это ничего. Ты взрослая женщина и можешь принимать свои решения. Но это не значит, что я разрешу тебе киснуть в одиночестве.

Зная, что позже примется за кексы, Эверли оторвала банан от связки, купленной матерью, чтобы заранее уравнять баланс.

– Я не кисну. Как ты вообще узнала, что я дома?

Джессика вздернула подбородок и одарила Эверли взглядом будто поверх очков. Вот только их на ней не было, и это выглядело странно. Но Эверли знала взгляды матери. Этот означал: «Я твоя мать. Мне виднее».

– Ты ходила на станцию?

Джессика закончила загружать холодильник и коротко кивнула:

– Ага. Стейси сказала, что тебя отправили домой. Мне жаль, дорогая. У тебя же не будет проблем?

Эверли отломила кусок банана и проигнорировала мгновенный спазм в желудке, появившийся от одной лишь мысли о проблемах. Сказав, что не видит на то причин, она порадовалась, что ее голос звучал более оптимистично, чем она себя чувствовала.

– Хорошо. Потому что ты точно не захочешь строить новую карьеру в твоем возрасте. Особенно когда тебе нужно сконцентрироваться на поиске мужа.

Эверли закатила глаза. Она была уверена, это оправдает себя к концу ее визита, а момент был подходящий, потому что мать стояла спиной к ней.

Возможное правило номер семь: «Хватайся за предоставленные возможности».

Ха! Она вполне могла придумать классный список. Предлагать проекты и схватывать мгновения – то, что нужно, чтобы начать третий десяток. Даже если эти мгновения включали в себя закатывание глаз у матери за спиной.

– Не уверена, слышала ли ты, но замужество больше не требуется, чтобы считаться женщиной. Тебе стоит поднять эту тему при следующем визите в магазин маминой еды.

– Жизнь становится более значимой, если разделить ее с кем-то, – смеясь, Джессика склонила голову набок. Она тоже взяла банан.

Сердце Эверли сжалось. Они обе были правы – ей не нужен муж, чтобы сделать жизнь лучше, но она стала бы более особенной, если бы можно было ее разделить с кем-то. Для этого у тебя есть Стейси. Можешь с ней поделиться сегодня вечером.

– Будешь кекс сейчас или позже? – спросила мать, доедая банан с рекордной скоростью.

Эверли ответила таким же строгим взглядом, которым ее наградила мать всего пару минут назад, заставив Джессику рассмеяться. Доев свою здоровую еду и взяв тарелки с вилками, они уселись на диван.

– Я дам тебе материнский совет, – сказала мать после пары минут тишины.

– Мам, мне не нужны советы. Я просто хочу, чтобы этот день закончился.

Эверли посмаковала мягкий вкусный шоколад, растекающийся по языку. Ей следовало начать день так, а не делать сюрприз своему бывшему. По крайней мере, ты бы не потратила на него кучу времени. Все кончено. Перестань зацикливаться.

– Солнышко. – Мама положила ладонь на ее руку, полностью склонив голову набок. Это был один из ее фирменных взглядов «Я не знаю, что тебе нужно». Эверли могла бы составить целый список взглядов Джессики.

– Правда, все хорошо. Я встречалась с неудачником, и поэтому все и произошло.

Шансов повторить ту же ошибку будет гораздо меньше, когда она закончит свои правила.

– Ты ведь врезала ему по яйцам?

Эверли чуть не поперхнулась тортом. Ее глаза заслезились.

– Эм, нет. Для этого мне пришлось бы их трогать, а мне очень не хотелось этого делать.

– Ты хоть накричала на него? Сказала все, что думаешь? – нахмурилась мать.

Эверли покачала головой. Для этого мне пришлось бы пробыть там дольше.

– Ты его обзывала? Прокляла? Хлопнула дверью? Разбила что-нибудь? – Джессика наклонилась ближе.

Эверли сглотнула, мечтая, чтобы стакан воды магически появился перед ней, и снова покачала головой.

– Нет. Нет. Нет. И нет. Зато я уронила на пол кофе и бейглы, которые я купила нам, и убежала, не убрав.

– Вау. Напомни мне никогда не переходить тебе дорогу, – раскрыв глаза в притворном ужасе, ее мать прижала руку к сердцу.

Эверли не унаследовала горячие нравы родителей или их любовь к драматизму. По ее мнению, чем меньше конфликтов, тем лучше. Они любили, смеялись и ссорились страстно. Эверли же обычно наблюдала со стороны.

С легкой улыбкой Эверли встала и пошла за парой бутылок воды из холодильника. Одну она передала матери, из другой отпила сама.

– Я в порядке. Тебе не нужно беспокоиться.

– Конечно же мы беспокоимся. Мы тебя любим.

В некоторые месяцы она говорила «мы», а в некоторые – «я и твой отец».

– Ну, не стоит. Я вас тоже люблю.

– Знаешь, я хорошо понимаю, о чем говорю. Тебе стоит ко мне серьезнее относиться. У меня есть клиентка, которая недавно вышла замуж. Ей двадцать три. Когда я открываю ей секреты счастливого брака, она поглощает их, будто я какой-то святой покровитель или что-то в этом духе. Я замужем уже двадцать пять лет.

Вулкан эмоций, успокоившийся в течение дня, снова начал просыпаться. Эверли хорошо понимала, что ее родители не были гуру брака. А Джессика, похоже, вообще не относилась к этому серьезно. Обычно Эверли прикусила бы язык, разрешая матери поэтизировать их отношения, но сейчас у нее не было энергии сдерживаться. Сегодня она не могла бороться и с этим. Глядя на свой торт, она отсчитала про себя до десяти. Затем, подняв голову, сказала:

– У тебя в офисе стоит раскладной диван на случаи, когда ты злишься на отца. Ты полностью погружаешься в новое хобби каждый раз, когда вы ссоритесь. Вы постоянно расстаетесь и сходитесь. Без обид, но я не хочу таких отношений. Или гору рукодельных творений, которые некуда деть.

Эти правила действительно идеальны. Никаких чудаковатых хобби, потому что правило номер два гласило: «Никакого собирательства. Нельзя коллекционировать животных или какие-либо другие вещи».

Глаза матери не полыхнули обидой или злостью. Нет. Джессика Дин могла выдержать удар. Это была одна из причин, почему на нее тяжело было злиться – она не извинялась за то, кем является. Она также не терпела притворства, поэтому ее не задело, что Эверли указала на факты. Мать засмеялась и прижала указательный палец к крошкам на своей тарелке.

– Ты в чем-то права. Но даже несмотря на это, я все же знаю пару вещей о том, как сделать мужчину счастливым. Кроме того, лишний диван никогда не повредит. Для него есть много применений. Например, когда твой отец бывает милашкой и приносит мне обед на работу.

Эверли снова заткнула уши, но не сдержала смех.

– Прекрати. Я думаю, мне нужно беспокоиться в первую очередь о том, как сделать счастливой себя. Но спасибо.

Джессика потрепала ее по локтю и тоже рассмеялась.

– В любое время, солнышко. Я знаю, у нас с твоим отцом все слегка шатко, и, может, мы не лучшие пример любви, но все люди разные. Просто нужно найти то, что подходит тебе.

* * *

Когда мать ушла, Эверли снова взяла блокнот и просмотрела правила. Она хотела, чтобы их было десять. Хорошее, парное количество. Доказательство того, что она воспринимала эту декаду всерьез. То, что поможет потом, когда ей стукнет сорок, не жалеть обо всех вещах, которые нужно было сделать по-другому. Ну да. Потому что у тебя уже есть планы и цели.

У нее сформировалось твердое седьмое правило: «Найди то, что делает тебя по-настоящему счастливой. И не отпускай».

3

Крис Янсен проснулся с мерзкой головной болью. Он бы улегся спать прямо на столе, если бы так сильно не старался себя контролировать. Выражение лица Эверли горело у него перед глазами, как неоновая вывеска. Как женщина могла быть такой восхитительной и напрочь этого не осознавать, было непостижимо. Он не должен так о ней думать. Крис прикладывал значительные усилия, чтобы не думать об Эверли Дин, но ему не давала покоя ее очаровательная улыбка. В маленьком городке, больше чем в часе езды от Лос-Анджелеса, перед ним стояло не самая простая задача: поднять рейтинги радиостанции, а потом перейти к намного более важным вещам. К тому, на что он учился и чем хотел бы заниматься.

Это был его краткосрочный план, когда он согласился на работу в качестве директора станции 96.2 СОЛНЦЕ.

– Согласился подразумевает, что у тебя был выбор, – пробормотал он.

Крис в силу возраста не обратил особого внимания, когда отец купил станцию и некоторые другие бизнесы. Натаниэлю Янсену нравилось руководить другими как пешками. Как младшему из четверых детей, Крису нужно было показать себя больше всех. Его братья уже работали в компаниях отца. Не то чтобы они избежали контроля, но, по крайней мере, они занимались тем, что им нравилось.

Он откинулся на спинку своего кожаного кресла, игнорируя протяжный скрежет, которое оно всегда издавало, и закрыл глаза, спрятав лицо в ладони. Нет. Он не сможет забыть грусть в выражении лица Эверли. Или то, как она снова будто окружила себя этим проклятым титановым щитом. Она была сильнейшей из женщин, которых ему доводилось встречать. Это было по-своему привлекательно, но также делало ее слегка отстраненной. Немного неприкасаемой. Однозначно неприкасаемой. Ему приходилось напоминать себе об этом слишком часто. Тихая, неловкая в общении (как он мог судить) и очень талантливая, она была как невидимая молния. Когда он бывал рядом с ней, то у него словно пропадал дар речи. Ты ее начальник. Уже почти готовый уехать.