И это тоже обращено к нам. Не потому ли в мире сейчас так много болезней, что все человечество должно страдать ради очищения во имя грядущего! К тому же здесь прямо говорится о том, что дает страдание при переходе в иное измерение.

Вот еще из области медицины. И вполне конкретной: «Лечение лучами относится к области безграничных возможностей духа. К примеру, можно сказать, что синий луч понижает температуру, окружение себя синим светом тушит всякие ненормальные, повышенные термические процессы и воспаления в теле».

Или слова, пришедшие к Борису Абрамову июньской ночью 1967 года: «Гибель народов и целых цивилизаций уже не раз посещала планету. Все зависит от человечества в целом. Если при решении судьбы мира перетянет Чаша весов Света, то есть если большинство примкнет к нему и станет под его знамена, мир будет спасен, если победят силы тьмы и разрушения, планета погибнет, закончив свое существование гигантским взрывом. Суждена победа Света, но люди должны принять в ней участие, встав на стороне сил созидания, сил Света».

Много говорилось и об устройстве тонких планов, инобытии: «Там одна и та же сцена может быть очень прилипчивой и при этом быстро меняться, повторяясь в своих вариациях бессчетное количество раз. Предмет может быть виден со всех сторон. Расстояния легко преодолеваются. Пребывание там вообще отличается субъективностью впечатлений, переживаний и воспоминаний.» Специально говорится о преступниках: «Очень устойчивыми могут быть для убийцы сцены убийства, суда и казни». И далее: «Тонкий Мир поддается научному исследованию. Скоро людям будут даны некоторые аппараты для изучения тонких явлений».

Сообщалось Абрамову и о планетах, достигших куда более высокой стадии развития, чем Земля: «Там является достоянием всех ясновидение, яснослышание, способность действовать в тонком теле на различных планах существования, чтение и передача мыслей и так далее. Землетрясение там невозможно, ибо подземный огонь регулируется силой объединенной мысли всего человечества планеты. Не нужны машины и человеческие аппараты. Все строится и приводится в движение психической энергией человека. Земля все еще находится в состоянии войн. Там они совершенно немыслимы, ибо нет государств, нет денег, нет торговли, нет взаимовражды и нет темной иерархии и ее постоянного противодействия Эволюции. Нет богатых и бедных, нет даже болезней. Осуществлена формула: „Едино стадо и Один Пастырь“.

А сколько было сказано о России ярких, полных ободряющего значения слов: «Чем ближе сужденное время, тем более невозможным будет казаться осуществление предуказанного. Ибо пути земные и неисповедимые не совпадают. И все исполнится, все. В последнем великом столкновении народов победила Новая Страна (так Великие Учителя называют Россию), победила всему вопреки, победила, несмотря на чудовищную силу направляемой против нее военной машины. И тебе в самые трудные дни этой борьбы было многократно указано, что победит Новая Страна, Родина Ваша, ибо ей сужден путь победный во всем и над всеми врагами ее, явными и тайными. Величию ее будущего ничто не сможет преградою стать, ибо Мы Помогаем и ручательство Даем победы. Те, кто с нею идет, первыми окажутся на путях преуспеяния. Близится время великих перемен и великих событий».

Так же неоднократно сообщалось Борису Абрамову, что эти записи – не для его современников, а для тех, кто будет жить через тридцать лет. Для нас! Доказательством этого служит хотя бы то, что в те времена книги подобного содержания невозможно было представить изданными у нас. Даже невиннейшую из невинных книг доктора Моуди тогда давали почитать на одну ночь. Ведь в ней шла речь о «том самом»: о загробном мире, о жизни после жизни!

Судьба возвращенца

Борис Абрамов всегда мечтал вернуться на Родину. И все-таки, когда в 1959 году он получил разрешение на въезд в СССР, у него сразу же возникло множество сомнений. Во-первых, что делать с тем кругом учеников, который сложился у него в Харбине? Там, в стране «научного атеизма», не слишком-то жаловали таких «искателей бессмертия»! Во-вторых, туда опасно было брать книги Агни Йоги, они могли бы прямым путем привести их владельца в места не столь отдаленные. А как же быть последователю Учения без книг Учения? И, конечно, вопрос о жилье. Это в Харбине был небольшой, но уютный собственный домик. А здесь был «развитой социализм» с его пропиской и очередями на получение даже самой убогой жилплощади.

Идеализм победил. К тому же и его Высокие Наставники советовали ехать в Россию, о которой они так много говорили ему.

Словом, Борис Николаевич и Нина Ивановна приехали в страну своей молодости. Тут-то и начались их очередные испытания. Сначала Абрамовы поселились в Новосибирске, в квартире семьи Кочеуновых. Но что это была за квартира! Двухкомнатная, где в двух проходных комнатах поселилось шесть человек!

Потом положение чуть облегчилось. В страну вернулся Юрий Рерих, в Подмосковье ему выделили дачу. Сосновый бор, тишина, пение птиц. Идеальные условия для того, чтобы переносить на бумагу мысли Оттуда. Но рай длился ровно месяц. Не прописан, и все тут! Не смог помочь и Юрий Николаевич, несмотря на весь свой авторитет. Вот если бы Абрамов был в фаворе у кого-нибудь из цековских бонз! Но, как известно, «волхвы не боятся могучих владык, а княжеский дар им не нужен».

Наконец в 1961 году Борис Абрамов и его жена осели в маленьком старинном русском городке Веневе в Тульской области. Пенсии у стариков были очень маленькие. И единственное, что их выручало, – возможность продавать вещи, привезенные из Китая.

И все это время до своего последнего часа Борис Николаевич делал записи. Исписывал новые и новые тетради. И даже накануне своего ухода из этого мира, 5 сентября 1972 года, он так же аккуратно, как и всегда, принял ночную информацию: «Мысленные построения, не видимые при жизни земной, становятся зримыми в Мире Надземном и играют решающую роль в дальнейшей судьбе человека».

И никаких конкретных слов об уходе. А зачем они тому, кто знает, что сброс физического тела только дает новые, удивительные возможности для духовной работы?

И вот 6 сентября 1972 года Абрамов надышался ядовитой гари, потому что долго рубил дрова. А рубил дрова потому, что дом был без удобств. Как и вся его жизнь.

Огненное эхо

Сейчас на книжных развалах можно увидеть великое множество всяких «высоких откровений». Тут и «Тайная доктрина Учителя Ракоци», и «Голоса ангелов небесных», и много чего другого. И все это написано, как правило, амбициозными, алчущими славы земной, а не знака небесного людьми. Многие из них читали «Грани Агни Йоги» – книги, написанные по Велению Истинному. Потому-то и язык подражателей так часто похож на язык «Граней».

Да, Борис Абрамов всегда подчеркивал, что не создавал собственного учения, а только развивал мысли Агни Йоги. И все же книги его произвели и производят сильнейшее впечатление на всю духовную Россию и на все страны, где читают по-русски. Эти книги еще ждут своих переводчиков на другие языки. Потому что тот, кто сумел создать их, оставил после себя несмолкающее огненное эхо. Эхо дальних миров, посылающих свою Вселенскую Любовь страдающей Земле.

Живой бог Тибета

Все замерли в напряженном ожидании. Потому что тело умершего правителя Тибета Тринадцатого Далай-ламы, Тхупптэна Гьяцо, уже было посажено на трон. Осталось только наблюдать за покойным. И он не заставил себя ждать. Голова его повернулась лицом на северо-восток. А вскоре и временный правитель Тибета, Высокий Регент, имел видение: трехэтажный монастырь с бирюзово-золотой крышей. От него шла тропа в горы. А там стоял небольшой дом. И тут же перед мысленным взором Регента промелькнули тибетские буквы: «Ах», «Ка», «Ма». Регент сразу же понял, что речь идет о северо-востоке, потому что первая же буква «Ах» означала Амдо, северо-восточную провинцию. Итак, стало понятно: нового Далай-ламу искать надо там! Именно там дух прежнего Владыки Тибета должен найти себе плоть для очередного воплощения. Началась подготовка к сокровенной поисковой экспедиции.

Лхамо Тхондуп, крестьянский сын

Неизвестно, когда весть о кончине Далай-ламы достигла дальней тибетской провинции. Все в стране делалось неторопливо, по-старому, по-средневековому. Даже повозки были большой редкостью. Зачем они, если есть яки? Навьючь на него, сколько хочешь, да и вези себе. И уж тем более не было никакого дела до выборов нового Далай-ламы простой крестьянской семье. Неважно, что они жили в деревне с громким именем Такцер, что означает «Рычащий Тигр». И неважно, что через год с лишним после смерти Далай-ламы у них родился сын Лхамо Тхондуп, что переводится на русский язык, как «Исполняющая Желания Богиня». Ну и что? В Тибете приняты громкие имена. Так что практически каждый тибетец может похвастаться чем-нибудь в том же роде!

Так думали простые крестьяне. Но не так думали высокие ламы. Они аккуратно отсчитали срок, который тибетская традиция отводит для возрождения Далай-ламы, и отправились в поход.

К тому времени, когда искатели появились в этих местах, там уже родился мальчик. Это произошло 6 июля 1935 года. Мальчик почти не отличался от своих сверстников. И все-таки было нечто, что заставляет употреблять слово «почти». Едва маленький тибетец научился говорить, как он стал часто повторять вслух: «Я еду в Лхасу, я еду в Лхасу», то есть в столицу Тибета. Интересно, что мальчик никогда и никому не позволял трогать свою чашку, кроме собственной матери. Да еще всегда настаивал на том, чтобы ему дали сесть во главе стола.

Когда поисковая группа прибыла в нужное место, постоянно уточнявшееся ламами-ясновидцами, ее глава выдал себя за человека низкого звания. И весь вечер под благовидным предлогом провел в нужном доме, играя с самым маленьким из детей. И вдруг ребенок узнал его и закричал: «Сера-лама, Сера-лама!» Через несколько дней уже несколько человек появились в крестьянском доме и показали мальчику разные вещи, конфеты и игрушки. Взгляд ребенка остановился на вещах, принадлежавших прежнему главе Тибета. Глядя на них, мальчик властно и уверенно изрек: «Это мое, это мое!» И зашумели волны нового «Океана Мудрости», ведь именно так переводится с тибетского титул «Далай-лама».

Большая игрушка по имени «Дворец»

Маленький Владыка Тибета оказался в столице только в 1939 году. До этого вокруг него крутились важные дяди и учили его всяким тонкостям жизни первого человека страны. Мальчик очень страдал от отсутствия родителей, и им все-таки разрешили поехать в Лхасу. И не только родителям, но и многим близким людям.

Крестьянский сын поселился в великолепном дворце с не менее великолепным садом.

Зимой 1940 года нового главу Тибета окончательно признали воплощением предшественника, а точнее, воплощением всех предшественников (ведь тибетцы считают, что дух Далай-ламы постоянен и это не просто дух, а божество!). И Далай-лама Четырнадцатый по праву воцарился в своем дворце Потале.

Но, естественно, пятилетний «живой бог» еще не мог править всеми своими буддистскими подданными. А потому бремя власти перешло пока к Регенту Ретингу Ринпоче. Что же касается царственного мальчика, то он был вынужден учиться великому множеству наук, без которых немыслим Далай-лама. Кроме того, невзирая на свою молодость, он обязан был каждое утро принимать правительство.

И все-таки ребенок оставался ребенком, а потому воспринимал огромный дворец как одну большую игрушку, внутри которой было великое множество игрушек поменьше. Например, конструктор, подаренный руководителем Британской торговой миссии. От президента Рузвельта он получил в подарок пару прекрасных певчих птиц и золотые часы.

Мальчик нашел старый английский фильм о коронации короля Георга и с удовольствием смотрел его с помощью старого монаха-китайца, умевшего обращаться с западной техникой. Среди вещей своего предшественника «Океан Мудрости» обнаружил даже музыкальную шкатулку, подаренную Владыке Тибета русским царем. Мальчик не шибко соблюдал субординацию, а потому мог запросто болтать со слугами или даже есть вместе с ними. Иногда он подтрунивал над своим личным врачом, которого за его бородку люди прозвали «доктор Ленин». «Доктор Ленин» был чудесным рассказчиком и обладал великолепным чувством юмора.

Любил «Его Святейшество» и сразиться с кем-нибудь на игрушечных мечах.

Но при всех детских забавах он проявлял и свои удивительные способности в постижении тех наук, которым его учили. Тем более что маленькому Главе Тибета надо было взрослеть как можно скорее, чтобы помочь своему народу выжить в трудный час. А трудный час уже стучал в двери роскошного дворца Далай-ламы и в сердца простых тибетцев.

Пожар в Стране Снегов

Опасность была старой и традиционной – отношения с Китаем! Поднебесная и Тибет часто враждовали. И, несмотря на явное превосходство Китая в численности населения, дела порой складывались совсем не так, как хотелось бы китайским императорам. Например, в IX веке нашей эры тибетцы сами нападали на Китай, захватывали его столицу и заключали весьма выгодные для себя договоры, вроде договора 821–822 гг., где говорилось: «Великий царь Тибета, Чудесный Божественный Владыка, и великий царь Китая заключили и скрепили печатями великое соглашение. И боги и люди знают о нем и свидетельствуют, что оно никогда не может быть изменено».

Но по мере развития буддизма в Тибете жители его становились все более мирными, склонными к религиозным и философским размышлениям, а не к желанию захватывать чьи-то земли. Чего нельзя было сказать о могучем соседе.

Особенно все обострилось тогда, когда в Китае победили коммунисты под руководством председателя Мао. Коммунистическая демагогия заработала в Пекине вовсю. И вскоре в красных газетах стали появляться недвусмысленные статьи-намеки на то, что «тибетский народ пора освободить от империалистических ставленников». Короче, готовился захват Страны Снегов.

Древние тибетские пророчества тоже предвещали наступление зловещей эпохи. Тибетцы знали об этом, но все-таки, когда опасность из рассуждения начала превращаться в реальность, многих людей охватило чувство, близкое к панике.

Естественно, что особая ответственность ложилась на юного Далай-ламу, который должен был быстро стать Его Святейшеством без кавычек! Нужен был истинный вождь, символ сопротивления нации.

Накануне китайского вторжения в Тибете наблюдались явные знамения грядущей катастрофы. Так, например, во дворце Далай-ламы вдруг ощутили толчки, похожие на толчки землетрясения (хотя никакого землетрясения, как выяснилось, не было!), и некоторые картины в комнатах дворца перевернулись.

Над всем Тибетом вдруг вспыхнуло неизвестно откуда взявшееся кровавое зарево, которое наблюдали очень многие, и прежде всего сам Далай-лама.

И вот наступил 1951 год. Вместо независимости он принес тибетцам китайское «Соглашение из семнадцати пунктов». Оно окончательно закрепило вхождение Страны Снегов в коммунистический Китай. «Соглашение о мирном освобождении Тибета»!

Штиль и шторм «Океана Мудрости»

Китайские власти настояли на том, чтобы духовный лидер Тибета прибыл в Пекин и предстал перед ясными очами председателя Мао.

Эта встреча произвела на юного Далай-ламу сильное впечатление. Он ощутил могучую энергию китайского вождя. Да и сами коммунистические идеи, где было много слов о свободе и справедливости, поначалу вызвали у великого буддиста горячий отклик в душе. Повторялась знаменитая история 1926 года, когда семья Рерихов привезла в Москву письмо Гималайских Махатм. Те тоже надеялись убедить большевиков в том, что буддизм положительно относится к Общине. Но иллюзии быстро прошли, они просто утонули в реках той крови, которую пролили большевики.

Что касается «Океана Мудрости», то кровавые потоки он почувствовал не сразу. Ведь его же сделали заместителем Всекитайского собрания представителей. И хотя это была чисто номинальная должность, его выслушивали, всерьез воспринимали слова о божественном предназначении человека и объединении всех людей в Общину Майтрейи, то есть в Общину Грядущего Царствия Божьего, выражаясь христианским языком.

Но чем больше проходило лет, тем больше было возможностей и у Далай-ламы, и у простых тибетцев понять, какую «общину» им предлагают атеистические освободители!

Все явственней, все заметнее стали прокатываться по Стране Снегов волны красных репрессий. Ни о какой свободе духа и речи быть не могло. Власть в Тибете активно переходила в руки китайской военной администрации. И, наконец, доведенные до отчаяния тибетцы начали подниматься на вооруженную борьбу с «освободителями».

Борьба достигла своего накала в 1958–1959 гг. Китайцы самым безжалостным образом расправлялись с восставшими. Их вешали, распинали, отрубали руки и ноги.

И тогда штиль «Океана Мудрости» сменился на шторм.

Бог с винтовкой на плече

В марте 1959 года китайские власти Тибета потребовали, чтобы Далай-лама «перешел под их защиту». В ответ на это толпы тибетцев окружили дворец своего «живого бога» и поклялись не отходить от него. Все прекрасно понимали, что речь идет о явном намерении китайцев арестовать Далай-ламу. Советники Его Святейшества просили его покинуть Тибет и перебраться в Индию, где другой великий деятель Азии Джавахарлал Неру мог бы оказать ему покровительство. Но такой серьезный вопрос, как уход Далай-ламы из страны своих предков, не мог, естественно, решаться без обращения к Высшим Силам.

И Далай-лама не замедлил прибегнуть к их совету в лице тибетского оракула Лобсанга Джигмэ. Вот как описывает этот красноречивый момент сам «живой бог» Тибета: «На следующий день я снова попросил консультации у оракула. К моему удивлению, он воскликнул: „Иди! Иди! Сегодня вечером!“ Медиум, продолжая находиться в трансе, пошатываясь, прошел вперед и, схватив бумагу и ручку, записал довольно ясно и четко тот путь, которым я должен идти до последнего тибетского города на индийской границе. Направление было неожиданным. Сделав это, медиум, молодой монах по имени Дорже Джигмэ, потерял сознание, что было знаком ухода Дорже Дракдэна (духа тибетского Божества, отвечающего за пророчества) из его тела. Как раз вслед за этим, как бы подтверждая указание оракула, в болоте у северных ворот Драгоценного Парка разорвались две мины, выпущенные из миномета».

17 марта 1959 года Далай-лама принял решение. Перед тем как окончательно покинуть дворец, он совершил медитацию на свое будущее возвращение в него.

А потом вышел на улицу, одетый в черное пальто. Через правое плечо он перебросил винтовку. А левую руку обернул старинной танкой, принадлежавшей Второму Далай-ламе, особо почитавшемуся в Тибете.

По пути к границе Далай-лама и его свита увидели статую древнего тибетского божества. У него была голова быка, смотревшая на мир исключительно доброжелательно. Неожиданно «черты лица» священного быка резко исказились, стали крайне свирепыми, а сама голова повернулась в сторону Китая.

«Свобода в изгнании»

Так назвал свою автобиографическую книгу Далай-лама. И так можно определить то положение, в котором он находится последние несколько десятков лет.

Индия приняла Далай-ламу и его спутников с симпатией и некоторой тревогой. Ведь было ясно, что коммунистический Китай непременно попытается отомстить своему великому соседу, где восторжествовала демократия западного образца. И все-таки Джавахарлал Неру направил духовному лидеру Тибета телеграмму, которую тот получил сразу же после пересечения индийской границы. В ней были, в частности, слова о том, что «Народ Индии, который глубоко почитает Вас, без сомнения, будет единодушен в традиционном уважении к Вашей личности».

Постепенно вслед за своим Учителем перебрались в Индию еще сто тысяч беженцев. Далай-лама должен был не только заниматься их устройством, но и доносить до всего мира правду о том, что происходит в Тибете. Наконец-то он стал «выездным». Свободная страна позволила ему свободно путешествовать по миру. И всюду он встречал радушный прием и понимание, как и тайное внимание к нему китайских спецслужб. В красном Китае его теперь называли не иначе, как «волк в монашеской одежде». Более того, в 1962 году разразилась индийско-китайская война. Впрочем, она закончилась без каких-либо особых последствий для обеих сторон. Просто Китай таким образом выразил свое раздражение по поводу предоставления убежища «главному тибетцу».

Первый раз духовный лидер Тибета выехал за границу в 1967 году. Целью его поездки были Япония и Таиланд. Культуры этих стран были близки и понятны человеку, выросшему в Стране Снегов. Иное дело христианский мир. И Далай-лама отправляется на Запад, в Европу, в Америку. Америка поразила его своим истинным и реальным правом выбора на все, что есть в этой стране. Радовался он и тому, что там активно развивается интерес к буддизму, к восточным учениям. Но он специально высказался по поводу того, что на этом интересе греют руки многие шарлатаны. Так, он с иронией отозвался о книгах Лобсанга Рампы, столь модных на Западе. Он дал понять читателям «выдающегося ламы», что содержание его книг – не более чем плод воображения хитроумного автора.

«Океан Мудрости» говорил и о связи современной науки и древних тибетских философских представлений о мире и Вселенной. Получалось, что во многом они схожи.

Главным камнем преткновения между буддизмом и христианством было то, что первый признавал закон перевоплощения, а второе напрочь отрицало его. Но после того как Папа Римский Иоанн-Павел Второй признал возможность перевоплощения, две великие религии значительно сблизились.

Великий Тибетец с большой симпатией отзывался о недавно ушедшем от нас римском понтифике. Он считал его святым нашего времени.

Удивили и восхитили Далай-ламу и те неистовые вера и служение, которые выказывали многие христиане. Он сказал, что этому можно поучиться и человеку из Страны Снегов. Словом, все то, что делал Далай-лама во время своих поездок по миру, можно вместить в фразу, высказанную им самим: «Как буддистский монах, я стараюсь внести свой вклад в установление гармонии и понимания между различными религиями».

И еще одну важную идею высказал Великий Тибетец: «Я очень ценю обмен мнениями с молодежной аудиторией». И это не просто желание понравиться новому поколению. Это ясное осознание Великим Посвященным того факта, что сейчас на планете рождаются люди с особыми способностями.

Далай-лама надеется и на диалог с Китаем. После смерти Мао Цзэдуна появились некоторые подвижки и с китайской стороны для установления контактов с тем, кого долгое время считали заклятым врагом.

И все-таки Китай сделал из духовно-религиозного центра Азии, каковым всегда был Тибет, туристическую Мекку. Там теперь рядом с древними храмами соседствуют увеселительные заведения, что вряд ли способствует росту духовности у приезжающих туда. Да и тибетцы живут в Тибете куда хуже, чем китайцы. Возможности получить настоящее духовное образование, да еще и на родном языке, у них практически нет. Его скорее можно получить в тибетской общине в Швейцарии, чем в сердце Азии! Из-за нерешенного тибетского вопроса Его Святейшество Далай-лама Четырнадцатый не смог оказаться в России дальше Бурятии и Калмыкии. Там он был гостем в качестве религиозного лидера, а в Москве превратился бы в политического эмиссара. Хотя, конечно, так могли бы рассуждать и западные страны. Но они не пошли на поводу у китайских, пусть даже и «модернизировавшихся» коммунистов.

Человек, не верящий в случайности

Наверное, это основное, что отличает Великого Тибетца от людей Запада.

А потому все явления подчиняются строгому закону причин и следствий. В том числе и захват Тибета не был случайностью, а кармическим долгом, о котором говорили еще древние пророчества. Просто порой бывает трудно докопаться до сути явления. И как замечает Далай-лама: «Я знаю, что если что-то не найдено, то это не означает, будто оно не существует. Благодаря психической практике мы развиваем методы для совершения таких вещей, которые наука все еще не может адекватно объяснить. Вот это и является основой так называемых „магии“ и „тайн“ тибетского буддизма».

Возможно, потому и верит великий святой современности в то, что Тибет снова займет свое достойное место на духовной карте мира. И встречает свое семидесятилетие так, как и положено «Океану Мудрости», – величаво катя свои волны на радость искателям истины.

Заступница московская

«Стекаху к тебе с недоумениями, скорбями и печалями»

Блаженная старица Матрона. Впервые я услышала о ней несколько лет назад. На дне рождения друга моего мужа, чудаковатого старого холостяка, его мать, женщина простая и религиозная, обычно молчавшая при гостях сына, вдруг стала горячо рассказывать мне о том, что церковь причислила к лику святых давно почитавшуюся в народе блаженную – матушку Матрону, и пересказала мне всю ее жизнь, упомянула о чудесах, даже образок вынула. Однако я, сидя за праздничным столом, слушала вполуха. Единственное, что запомнила – это имя блаженной, такое ласковое и домашнее: Матронушка.

А потом в нашей семье случилось несчастье: старший сын угодил в больницу с тяжелой депрессией. Мы опасались за его психическое здоровье. Прогнозы врачей были туманными, будущее рисовалось в мрачном свете. Мне пришло откровение, что я должна обойти семь храмов с молитвой о сыне, ставя свечи к иконе Нечаянной Радости. И вот по дороге к храму Нечаянной Радости в Марьиной Роще я разговорилась в троллейбусе с одной женщиной. В ответ на мой вопрос, как доехать до церкви, она, окинув меня опытным взглядом, спросила: «А вам зачем туда?» Я ответила, что у меня болен сын и я должна обойти по обету семь храмов. Женщина выслушала с пониманием и вдруг сказала: «А вы сходите к Матронушке. Она всем больным помогает». Я не поняла совет, и она пояснила, кто такая Матронушка. Тут-то мне и вспомнился неожиданный рассказ о ней на давнем дне рождения. Но добрая попутчица не знала, где могилка Матронина. В разговор вступили другие пассажирки троллейбуса – старушки, направлявшиеся, как и я, в храм. Все они слышали о чудесах исцеления у могилы блаженной, но о ее месте знали лишь приблизительно: где-то в монастыре на Пролетарке.

Я продолжала обходить храм за храмом. В последнем из них иконы Нечаянной Радости не оказалось. Зато я сразу же нашла большой образ святой блаженной старицы Матроны. Я решила поставить перед ней свечу за здравие сына и стала на молитву. Несмотря на то что глаза святой угодницы были плотно закрыты, я чувствовала, как ее тихий ласковый взгляд проникает мне в душу, наполняя ее миром, покоем и верой в то, что с сыном все будет хорошо.

Пробыв в больнице полгода, сын вышел из нее другим человеком: повзрослевшим, обновленным. Его раненая душа окрепла и успокоилась. Мы верим, что тучи, еще омрачающие его духовный горизонт, разойдутся, и он твердо пойдет по сужденному ему в жизни пути. И одной из тех, кто не даст свернуть с него, поможет и поддержит, будет матушка Матрона.

«От младенческих пелен Богом избранная»

Москвичи считают блаженную Матрону своей святой, но родилась она в Тульской губернии, в селе Себино. Произошло это в 1881 году (хотя в одном житии указан 1885 год). Матрона была четвертым ребенком в бедной крестьянской семье. Немолодым уже родителям, Дмитрию и Наталье Никоновым, в их беспросветной нужде казалось непосильным поднять еще одного ребенка, и мать еще до рождения задумала сдать младенца в приют в соседнее село. Но выполнить задуманное помешал странный сон. Неродившаяся дочь явилась ей во сне в виде сказочной белой птицы с человеческим лицом и закрытыми глазами, которая слетела к ней на правую руку, как в старинных книгах описывается нисхождение Духа Святого в виде белого голубя. Потрясенная женщина поверила в свой вещий сон, и Матрона осталась в семье с братьями и сестрой, хотя и родилась слепой. В силу какой-то врожденной особенности глазные впадины были у нее плотно закрыты веками, которые не открывались. Отняв зрение физическое, Бог отметил ее зрением духовным. Дар прозрения открылся у Матрюши в раннем детстве. Впервые он проявился, когда девочка сообщила родителям о кончине крестившего ее сельского священника отца Василия. Этот скромный праведник и подвижник первым угадал богоизбранность Матроны, потому что при крещении над купелью с младенцем поднялся столб легкого благоухающего дыма. Другим знаком, которым была отмечена ее избранность, был крестообразный кожный нарост на груди – нерукотворный нательный крест.

С семи-восьми лет у Матроны проявился дар предсказания и исцеления. Сначала близкие стали замечать, что ей ведомы мысли людей, особенно греховные, она может угадывать преступников и предвидеть опасности, стихийные и социальные бедствия. Дом Никоновых был возле самой церкви, и девочка чаще всего проводила время в храме. Немудрено, что она очень хорошо знала службу, наизусть выучила церковные песнопения, а потом у нее открылся дар непрестанной молитвы. Молитвой она и поднимала на ноги больных, которых везли к дому Никоновых в Себино из окрестных деревень, а порой и из города и даже из других губерний. О внезапном начале этого паломничества девочка предупредила мать: «Мама, у меня скоро будет свадьба!» И повторила свои слова о свадьбе, когда к их избе начали подъезжать чередой телеги, подводы, повозки. Однажды маленькая Матрюша предсказала пожар, во время которого сгорела почти вся деревня. А их дом огонь обошел. Тогда же, еще в детстве, Матрона предсказала и «пожар» всероссийский – революцию: «Будут грабить, разорять храмы и всех подряд гнать». Она образно показывала, как будут делить землю, хватать с жадностью наделы, а потом будут все бросать – и земля уж никому не будет нужна. Дочь себинского помещика Лидия Янькова брала Матрону с собой в паломничества: в Киево-Печерскую лавру, в Троице-Сергиеву лавру, в Петербург, по другим святым местам и городам России. Предание рассказывает и о встрече 14-летней Матроны с Иоанном Кронштадтским, который во всеуслышание объявил: «Вот идет моя смена – восьмой столп России». Так и вышло, что в тяжелые для православия времена Советской России неграмотная крестьянка Матрона стала опорой для верующих, одним из светочей негасимой веры, которую потом сложенный в ее честь акафист назовет «предивною чудотворицей, заблуждений и неразумений доброй вразумительницей, недугов прогонительницей, прозорливицей и невидимых и далече сущих неложной предсказательницей».

Прошло немного времени, и Матрона лишилась возможности передвигаться самостоятельно. Сама она знала, что у нее отнимутся ноги, и указывала духовную причину болезни: после причастия в храме к 16-летней блаженной подошла некая женщина, отнявшая у нее способность ходить. Матрона смиренно приняла новое испытание: «Я не избегала этого – такова была Воля Божия». И до конца дней своих осталась «сидячей». Сидение ее продолжалось 50 лет.

«Боготечной звездочкой явилася еси в стольном городе Москве»

Вот и грянула предвиденная Матроной революция. Не успела построить в Себино колокольню приезжая барыня, хоть и деньги, и материалы собрала на нее. Предсказала ей это Матронушка: «Что ты задумала сделать, то не сбудется». Помещичий дом был разграблен. Не пережив испытаний, преждевременно умер хозяин его, а дочери пришлось скитаться. Началась в селе Себино новая жизнь, стали организовывать коллективное хозяйство. Старший брат Михаил стал сельским активистом, вместе с другим братом вступил в партию. А к Матроне в их общий дом шли и шли болящие, страждущие, отчаявшиеся, которым она помогала молитвой и наставляла в вере. Чтобы не мешать жизни братьев и не обременять стареньких родителей, в 1925 году Матрона перебралась в Москву и стала бездомной странницей. Переселяясь с квартиры на квартиру, жила без прописки у дальних родственников, а то и чужих людей – кто приютит. Вместе с ней жили послушницы-хожалки, которые ухаживали за беспомощной Матронушкой, слепой и неходячей. Матушка Матрона безропотно сносила обиды ходившей за ней злой Пелагеи, которая обирала блаженную, отнимая и раздавая своей многочисленной родне те крохи, что приносили верующие. Денег от обращавшихся к ней Матрона никогда не брала. Читала над водой молитву и давала эту воду приходившим к ней – пить или окроплять ею больного. Всем советовала сходить в Божий храм к воскресной службе: покаяться в грехах, исповедаться, причаститься, отстоять литургию. Некрещеных благословляла креститься, живущих в гражданском браке – обвенчаться. Всегда подчеркивала, что лечит не сама, но сила дается ей от Бога. Особенно помогала при исцелении психических расстройств, душевных болезней, снимала бесовское одержание и порчу, то есть лечила не плоть, а душу.

Частые переезды были вынужденными, иногда спешный отъезд помогал самой Матроне спастись от ареста, а ее квартирным хозяевам – от репрессий. Так сменила она несколько адресов в Москве и Подмосковье, нигде не задерживаясь подолгу. Иногда Матронушка уезжала в родную деревню, навещала престарелую мать. Но где бы она ни жила, к ней нескончаемым потоком шли люди со своими бедами и горестями. Она никому не отказывала, принимала в день до сорока человек. Подобно древним подвижникам, матушка Матрона никогда не укладывалась спать по-настоящему, просто дремала на боку, подложив под голову кулачок. Это – днем, а ночи проводила в молитве перед образами. В квартире в Староконюшенном переулке на Арбате, в семье Зинаиды Ждановой и ее матери, где Матронушка прожила дольше всего – с 1942 по 1949 год, – три угла в комнате были заняты иконами сверху донизу.

Матушка была очень неприхотлива, скромна, никогда не жаловалась на свою телесную немощь, всегда была радостна, приветлива, ко всем относилась терпимо, с теплотой, состраданием, добром и любовью. Порой, если надо было, бывала и строга, и обличала, и вразумляла. Не учительствовала, не поучала. Учила только своим примером, бесконечным терпением и сестринской любовью. Бывала всегда немногословна, отвечала кратко, иногда простыми словами, иногда – иносказательно, притчами. Подавала конкретную помощь каждому в его несчастье.

Своего подвижнического служения Матрона не прекращала до самых последних своих дней, и даже когда совсем ослабела, все равно не могла отказать тем, кто пришел к ней за помощью, хотя уставала так, отдавая людям свои духовные силы, что к концу дня не могла говорить, только тихо стонала, полулежа на боку, «на кулачке».

«Лишенная телесных очес, очесами духовными просвещенная»

Матушка несколько раз предсказывала войну и грядущую победу. Еще в 1939 или 1940 году она сказала: «Вот сейчас вы все ругаетесь, делите, а ведь война вот-вот начнется. Конечно, народу много погибнет, но наш русский народ победит». В начале 1941 года одна женщина советовалась с матушкой, идти ли ей в отпуск зимой, когда предлагали путевку. Ответ был неожиданный: «Нужно идти в отпуск сейчас, потом долго-долго не будет отпусков. Будет война. Победа будет за нами. Москву враг не тронет, она только немного погорит. Из Москвы уезжать не надо». Когда война уже началась, Матрона передала всем землякам, что немцы не войдут в Тулу. И это пророчество оправдалось.

В войну очень многие шли к Матронушке не за исцелением плотским или духовным, а только узнать: жив ли не пишущий с фронта? Она отвечала кому-то: жив, ждите. Другому говорила: отпевать и поминать. «Она, казалось, знала все события наперед, – писала Зинаида Владимировна Жданова. – Приезжали к ней и за двести, и за триста километров, а она знала имя человека».

Удивляло людей и то, что Матрона, у которой не было глаз, имела представление об окружающем мире такое же, как и у зрячих людей. Женщине, пожалевшей ее за то, что не может видеть красоту мира, матушка ответила: «Мне Бог однажды открыл глаза и показал мир и творение Свое. И солнышко видела, и звезды на небе, и все, что на земле, красоту земную: горы, реки, травку зеленую, цветы, птичек».

Но еще поразительнее была способность святой старицы к ясновидению. Одной женщине, работавшей в Москве в церкви Ризоположения, Матрона говорила: «Я в вашей церкви все иконы знаю, какая где стоит». Во время войны она незримо бывала на фронтах, ободряла бойцов. Для ее духовного взора пространства не существовало. Она могла пребывать незримо в местах, о которых не знала и не слышала, и описывать их в подробностях, так как видела их внутренним взором.

З. В. Жданова рассказала удивительную историю о том, как в 1946 году, будучи студенткой Архитектурного института, готовилась защищать дипломный проект. Руководитель проекта был настроен «завалить» работу дочери «врага народа» и грозился вызвать комиссию, чтобы подтвердить несостоятельность проекта дипломницы. Матушка Матрона, жившая тогда у Ждановых, выслушала заплаканную девушку, успокоила: «Ничего, ничего, защитишься!» – и просила дождаться вечера. А вечером начала давать потрясенной студентке вполне профессиональные рекомендации, как поправить проект: «Поедем мы с тобой в Италию, во Флоренцию, в Рим, посмотрим творения великих мастеров». Начала перечислять улицы, здания, потом остановилась: «Вот палаццо Питти, вот другой дворец с арками, сделай так же, как и там – три нижних этажа здания крупной кладкой и две арки въезда». Наутро Зина побежала в институт. К приезду комиссии все исправления были внесены в проект, и руководителю проекта ничего иного не оставалось, как дать «добро» на защиту.

Матушка Матрона ясно читала мысли людей, и все тайное для нее становилось явным. Нечистые помыслы или скрытые грехи она обличала и наказывала за них. Однажды на Пасхальной седмице Матрону, гостившую в Себино, навестили три женщины из деревни Орловки и ушли от нее с подарками: одна – с просфорой, другая – с водой, а третья – с красным яйцом. Старица велела съесть это яйцо сразу, как только выйдут за огороды, на гумно. Женщина, как было велено, сразу за огородами вынула яичко из-за пазухи, разбила, а там – мышь! Испуганные товарки бросились назад к Матроне, сидевшей у окна. А блаженная спросила: «Что, гадко мыша-то есть?» Оказалось, что эта самая женщина торговала молоком от своей коровы, и если в молоко попадала мышь, она ее просто выбрасывала и продавала молоко как ни в чем не бывало, в чем и созналась Матронушке.

Дар необычайной духовной прозорливости и дар пророчества были даны Матронушке взамен обычного зрения. Для нее будущее было открыто так же, как и настоящее. Одному милиционеру, присланному начальством арестовать ее за проживание в Москве без паспорта и прописки, Матрона велела вернуться домой, потому что там случилось несчастье. Милиционер, поверивший ей, сразу же поехал домой и успел вовремя довезти до больницы и тем спасти свою жену, которая получила ожог от керогаза.

Близким Матронушка предсказала однажды: «Как мне вас жаль, доживете до последних времен. Жизнь будет хуже и хуже. Тяжкая. Придет время, когда перед вами положат крест и хлеб, скажут: выбирайте!» С болью видела прозорливица наступление такого времени, когда к газетному киоску нельзя будет подойти, чтобы не оскверниться. Не о наших ли временах это сказано, когда прилавки киосков с печатной продукцией завалены изданиями, разжигающими национальную и религиозную рознь, крутой порнографией, бульварными листками, смакующими подробности уголовных преступлений и мафиозных разборок?

Предвидела матушка и тяжелое время для православия: церкви и паствы. На малое время верующие вздохнут – им будет дана свобода. Это начнется с правителя по имени Михаил. Предсказала Матронушка, что будет и крестный ход на Красной площади, и панихида по убиенном помазаннике Божием. Но потом начнется резня между политическими партиями, борьба за власть, и победят опять коммунисты, а Михаила этого убьют. Как не узнать здесь эпоху «перестройки» и чуть было не погубивший ее «прораба» путч ГКЧП в 1991 году! К счастью, физическая смерть для Михаила Горбачева заменилась на политическую. И вместо лидера в небытие ушел Советский Союз. А будущее России виделось пророчице светлым: «Сколько народов исчезло, а Россия существовала и будет существовать!»

И, как однажды кончину праведного отца Василия, предрекла Матронушка и свою смерть.

«И по смерти не престала еси ходатайствовать пред Богом о людех»

Последний земной приют матушка Матрона нашла на подмосковной станции Сходня у дальней родственницы. Там она тихо скончалась 2 мая 1952 года. За три дня она поведала о своей близкой кончине и сделала все необходимые распоряжения. Согласно ее воле, погребена была на кладбище Свято-Данилова монастыря. Задолго до смерти блаженная старица предсказывала, что вначале могилку ее будут навещать лишь немногие и она запустеет, но через много лет люди узнают и пойдут толпами за помощью в своих горестях и, просьбами помолиться за них ко Господу Богу. Святая угодница обещала услышать всех и помочь всем, кто придет к ней. Еще раз перед смертью наказала приходить к ней и рассказывать, как живой, о своих скорбях. Всех, кто обратится к ней за помощью, Матронушка обещала «видеть, слышать и помогать» им, а еще «встречать при их смерти, каждого».

Минуло более 30 лет со времени кончины матушки Матроны, и к ее могиле на Даниловском кладбище ежедневно приходят и приезжают люди со всей России и из-за рубежа.

В 1998 году, вечером 8 марта, назначенная Русской православной церковью комиссия, в которой были судмедэксперт – врач и антрополог профессор Виктор Николаевич Звягин и ученый-историк – археолог Андрей Кириллович Танюкович, вскрыла захоронение. Так были обретены останки подвижницы благочестия блаженной старицы Матроны. После того как было окончено освидетельствование останков, подтвердившее наличие нерукотворного креста на груди усопшей, в течение всего Великого поста гроб с телом находился в надвратном храме во имя Св. Симеона Столпника в Свято-Даниловом монастыре. По окончании же поста, во вторую седмицу по Пасхе и накануне годовщины со дня преставления блаженной Матроны, после многих служб ее останки были торжественно препровождены в Свято-Покровский Ставропигиальный женский монастырь у Абельмановской заставы. Здесь они покоятся и поныне, и по-прежнему открыта дорога к Матронушке для всех недужных, духовными ли, телесными ли скорбями угнетенных, и чудеса исцеления продолжаются.

Исповедь еретика

– Зачем вы проектируете такие причудливые шпили? При их высоте никто не увидит этой красоты, – спросил однажды архитектора архиепископ.

– Монсеньор, – ответил архитектор, – их будут разглядывать ангелы.

В этом – весь Антонио Гауди, создатель необычных сооружений. Каждое из них – откровение и вызов. Четырнадцать – в Каталонии, двенадцать – в Барселоне. Самое известное и одно из самых загадочных в мире – собор Святого Семейства – Саграда Фамилия. Загадка его – в незавершенности. Гауди начал возведение собора в 1884 году, но и по сей день строительство не закончено.

Даже в своей незавершенности собор поражает далекой от каноничности архитектурой. «Он вырастает из-под земли с каким-то геологическим упрямством, свойственным лишь горным породам. Он вызывающе инороден и архитектурному стилю города, и эпохе – даже нынешней», – свидетельствует очевидец. Башни в форме епископских митр, бескрылые ангелы на высоченных шпилях. Он словно соткан из пребывающих в пространстве природы замысловатых узоров, утонченной вязи рисунка, какой можно увидеть на крыльях бабочки, раковине улитки или паутине паука. Гауди был великим знатоком этих неброских, но изощренных форм и линий, которыми природа украсила «подданных» своего царства. Какая-то таинственная сила временами заставляла Гауди устремляться в горы, где он пропадал днями и неделями, со скрупулезностью ученого-энтомолога погружаясь в мир «малых форм».

Собственно, все творения Гауди можно назвать «инородными». Ибо и сам он был «не от мира сего». Слыл чудаком. Любил символизм слов, совпадения, магию чисел, света, звуков и цвета, обожал музыку Вагнера. Не терпел людей в очках. Избегал женщин. Может быть, поэтому в созданном им городе-парке для графа Гуэля Гауди установил гигантскую, но одну (!) скамейку. Попробуй-ка, поворкуй на такой. Дворец, который построил архитектор для того же Гуэля, объявлен ЮНЕСКО достоянием всемирной культуры. Вот как его описывает очевидец: «127 колонн, и все разные – легкие, скользящие, разнообразные. Одна из них завита настолько, что кажется, ее отжимают узлом. Это своеобразный знак или шутка. Потому что располагается она в прачечной. Взобравшись на крышу, вы увидите на крыше солнце, а выше – летучую мышь, цепляющуюся за луну. А над всем этим – ажурный греческий крест!» Не случайно Гауди при всей его фанатичной вере считают одним из родоначальников сюрреализма.

И все же имя архитектора прославил именно собор Саграда Фамилия.

В соавторстве с Богом

Гауди шел всего 31-й год, когда он возглавил строительство собора. С самого начала работы архитектор отказался от детальной разработки проекта, чтобы не стеснять себя в полете фантазии на строительной площадке. Лишь только собор начал обретать первые очертания, Гауди переселился в него, оборудовав для жилья тесную комнатенку, заваленную инструментами и чертежными набросками.

По замыслу Гауди собор должен был быть на двадцать метров выше храма Святого Петра. А башни со шпилями – создавать ощущение безудержного устремления к небесам – наглядное подтверждение устремленности творца к Творцу.

Три фасада собора должны были воплотить три ключевые темы христианства: Рождество Христово, Страсти Христовы и Воскресение Христово. Каждый из фасадов предполагалось увенчать каменной короной с четырьмя башнями. Всего же взгляду потрясенного прихожанина должно было открываться восемнадцать башен: 170-метровая – являть собой изображение Христа, остальные – Девы Марии, евангелистов и апостолов.

Сорок лет были потрачены только на возведение фасада «Рождества Христова». Причина такой медлительности – в самом Гауди. Католик-иррационалист считал эту свою работу миссией, приравнивая ее к апостольской. Однажды на замечание, что он работает слишком медленно, Гауди ответил: «Мой заказчик не торопится».

Скажем больше: «заказчик» не только не торопил, но и «подсказывал» идеи. Не случайно Гауди избрал образ жизни отшельника-аскета, пищу вкушал самую скромную. Правда, сразу после назначения его на должность главного архитектора собора он какое-то время вел светскую жизнь: ходил в театры, кафе, прилично одевался, что совсем было ему не свойственно. Но ко времени Великого поста все эти «замашки» разом и навсегда исчезли. Как это часто бывало с Гауди, его пренебрежение к себе дошло до абсурда. Он обносился настолько, что прохожие стали подавать ему милостыню. Тогда друзья тайно сняли мерки с его обносок и купили ему новый наряд, который дон Антонио благосклонно принял.

Живя отшельником, Гауди часто погружался в трансовое состояние. Его посещали видения, в которых он видел детали собора. Только после этого архитектор продолжал работу, скрупулезно воплощая эти детали в реальности. Так же было и с Рафаэлем, который только тогда написал свою Мадонну, когда она сама явилась ему во сне.

Гауди настолько следовал своему наитию, что это порой создавало немало проблем. Например, для скульптурной группы «Бегство в Египет» он сделал гипсовый слепок с понравившегося ему ослика. Но для работы над «портретом» требовался «оригинал». Хозяин ни в какую не желал отпускать животное для позирования. Гауди потратил уйму времени и сил, чтобы заполучить именно этого ослика, ибо именно такой являлся ему в видениях. Кстати сказать, для фигур, украсивших порталы и стены собора, Гауди позировали непрофессиональные натурщики. Христа Гауди лепил с 33-летнего рабочего, Иуду – со смотрителя стройки, царя Соломона – с уличного бродяги, римского солдата – с бармена, имеющего шесть пальцев на ноге.

Без сомнения, Гауди обладал глубокими эзотерическими познаниями. Образцом совершенства считал куриное яйцо – один из главных эзотерических символов. Ведь из него образовалась Вселенная. Уже в нашем веке великий сюрреалист Сальвадор Дали использовал яйцо в качестве основного символа своего творчества.

Нелюбовь Гауди к прямым линиям тоже имеет свое объяснение. Извилистые, многоуровневые поверхности, по мнению Гауди, символизируют множественность миров, бесчисленность измерений.

Ангел-хранитель

Кто же финансировал безумные проекты гениального архитектора?

Испанский двор и власти предержащие не слишком жаловали барселонского чудака с еретическими наклонностями. Бог даровал ему земного ангела-хранителя в лице дона Эусебио Гуэля, которого называли «человеком с тонкой душой и толстым кошельком». Если бы не он, ни один замысел Гауди не был бы воплощен. Гуэль буквально боготворил Гауди и старался снабжать заказами, которые и давали деньги на возведение Саграда Фамилия.

Расходы дона Эусебио приводили в ужас его управляющего, который говорил всем и каждому: «Я наполняю карманы дона Эусебио, а Гауди их опустошает!»

«Опустошение» это продолжалось до рокового дня – 7 июня 1926 года, когда 74-летний Гауди попал под трамвай. В этот день он, как всегда, после работы шел по обычному маршруту на вечернюю службу. Он вполне мог бы выжить, но таксисты ни за что не хотели везти в больницу неизвестного оборванца.

Дух великого иррационалиста вознесся на небо, прах же был погребен там, где он жил и работал, в крипте недостроенного собора.

В 1936 году анархисты подожгли мастерские Гауди. Огонь уничтожил все его наброски и чертежи. Это на целых двадцать лет остановило строительство собора.

В недостроенном храме создан небольшой музей, посвященный жизни Гауди и его вселенским замыслам. Там – его посмертная маска и макет собора, сделанный им из веревок и грузов.

Заклятие

На средства, вырученные от посещения музея, стало возможным продолжить строительство. Но словно какая-то властная сила не дает этого сделать. Оно и понятно – у современных строителей нет божественного, как у Гауди, «соавтора».

Возможно, пять поколений барселонцев ждут завершения строительства совсем по другой причине. Ведь полное название последнего творения Гауди – Искупительный храм Святого Семейства. Напомним также, что строился он во славу католической церкви. «Соавтору» Гауди сверху было хорошо видно, что не может быть славы во грехе. Может быть, недавнее сенсационное всенародное покаяние Папы Римского Иоанна Павла II позволит снять наконец заклятие с храма, и недалек тот день, когда дух великого Гауди воплотится в современном архитекторе, который завершит дело, начатое 117 лет назад.

Дьявол и опальная валькирия

Она ушла из жизни во сне. Как праведница. В отличие от того, кто соблазнил ее дух. Мировые средства массовой информации сообщили о том, что 9 сентября 2003 года в Баварии на 102-м году жизни скончалась Лени Рифеншталь. Знаменитый кинорежиссер-документалист ХХ века, автор фильмов о Гитлере и фашизме.

Ее называли «нераскаявшаяся Лени», потому что она не признавала своей вины за все, что содеял воспетый ею человек и его режим. Лени Рифеншталь говорила: «Чего хотят от меня эти журналисты? Какого раскаяния? Я осуждаю нацизм. Разве можно предъявлять художнику такое обвинение – политическая безответственность? А как насчет тех, кто снимал во времена Сталина? Эйзенштейн, Пудовкин. Если художник целиком отдается своей художественной задаче и добивается успеха, он вообще перестает быть политиком. Надо судить его по законам искусства».

А вот родившийся 9 сентября 1828 года Лев Николаевич Толстой считал не так: «Нет раскаяния – потому что нет движения вперед. Раскаяние – это как пролом яйца или зерна, вследствие которого зародыш и начинает расти. Самое существенное деление человечества: на людей с раскаянием и людей без раскаяния».

Жизнь и смерть волею Высшей Судьбы сошлись в одном осеннем дне. И каждая из неразлучных сестер, как всегда, предложила нам свою версию того, что есть триумф Истины.

Два пути к одной встрече

Она появилась на свет 22 августа 1902 года в Берлине. Когда ему, Адольфу Шикльгруберу, было уже 13 лет. Чертова дюжина! Первая зловещая мистическая веха на пути сближения столь не похожих по рождению людей.

Австриец из обывательской семьи – и девочка из столицы кайзеровской Германии, где у нее были вполне обеспеченные и благополучные родители.

Впрочем, мать Лени заплакала, когда ей впервые показали младенца. В прозрачных бесцветно-голубых глазах новорожденной мелькнул какой-то таинственный свет, трагическое значение которого было понятно только матери. Но мать была женщиной типично кайзеровской эпохи, послушная главе семьи. И, естественно, она не решилась поделиться всякими мистическими глупостями с мужем! Тем более что муж был человеком не только жестким и тираническим, но и крайне раздражительным. По воспоминаниям самой Лени, он мог прийти в ярость от того, что пуговица на воротнике его кителя не так туго застегнута, как ему хотелось бы! И этим он мало отличался от австрийца Алоиса, отца Адольфа.

Быть может, потому и мальчик Адольф, и девочка Лени так безумно хотели бежать от родительского деспотизма. Скрыться от него в прекрасном и свободном мире искусства. Защититься языком высоких образов и понятий от базарного говорка приземленной черни.

Но Адольф не прошел в Венскую академию художеств. И превратился в ярого отрицателя современного искусства, да и всего мира с его традиционными христианскими ценностями. Он скитался по венским ночлежкам и писал свои непризнанные картины, где были разрушения домов, взрывы, пожары. И кое-кто покупал их у нищего самоучки. А Некто, названный великим Гете Мефистофелем, уже собирался купить не картину, а душу бедствующего австрийца.

Лени тоже ищет свой путь в искусстве. Деспотизм отца не только коверкал ее морально, но и привел к тому, что у нее с юности стала проявляться желчекаменная болезнь.

Но она презирает свои болезни. «Я хотела бы быть мужчиной, – пишет она в письме к одной из своих школьных подруг, – тогда мне было бы гораздо легче реализовывать планы, которые у меня есть».

Она мечтает стать танцовщицей, тайком берет необходимые уроки. Как ни странно, узнав об этом, отец не возражает. Он только разражается недобрым смехом: «Я не сомневаюсь, что ты бездарь и никогда ничего не добьешься!»

А она упорно занимается модными тогда «экспрессионистскими танцами», главной звездой которых стала Айседора Дункан. И тут в самый разгар ее турне по Европе случается несчастье. Она повреждает себе колено. Путь в танец ей отныне заказан. Как заказан путь в профессиональную живопись будущему Гитлеру.

В один из дней своего смятения и отчаяния она идет в кинематограф. И попадает на фильм Луиса Тренкера «Гора судьбы».

Лени пишет о впечатлении, которое произвела на нее встреча с фильмом: «Исполненная какой-то новой, странной тоски, я не могла спать всю ночь, и думала: что произвело на меня большее впечатление? Сами горы – или искусство, с которым они были сняты?»

А в Германии бушуют страсти двадцатых годов. Социальная несправедливость, версальское унижение германского духа, все нарастающие валы красного и коричневого экстремизма терзают души и тонких людей, и самых обычных обывателей.

Некоторые ищут выход из всего этого, уходя в горы. Кто-то – в прямом смысле этого слова. А кто-то – в кино. С гор можно озирать ристалище вечной человеческой битвы и думать о настоящей, Звездной Вечности!

Лени находит режиссера фильма, столь потрясшего ее воображение. Луис Тренкер влюбляется в молодую красавицу и помогает ей получить главную роль у другого «горного режиссера» – у Арнольда Франка в фильме «Священная гора», а потом и в фильме «Штурм Монблана».

Она становится звездой кино. Пока что немецкого. И решает снять свой собственный фильм. Ей уже тридцать лет. Ей хочется творить собственную реальность. А где может делать это человек, если он не Господь Бог и не великий политик? Только в кино!

И вот на экраны выходит пронзительный и романтический «Голубой свет». Баллада о деревенской девушке Юнте. Всю свою жизнь она видит голубое свечение в тех горах, где живет. Это сверкает прекрасный кристалл, быть может, волшебный камень той эпохи, когда валькирии свободно общались с отважными воителями, а теперь ушли подальше и повыше от людей.

Люди узнают о кристалле, потому что Юнта рассказывает об этом знакомому художнику, а он, в свою очередь, разбалтывает тайну всем. Кристалл разобран на сувениры. Юнта взбирается в горы привычной тропой, но не видит любимого света. И падает в пропасть. Не тот ли голубой свет увидела в глазах новорожденной девочки мать?

«Голубой свет» потряс многих в Германии. Но, кроме всех прочих зрителей, сентиментальную альпийскую историю посмотрел и руководитель одной из самых сильных политических партий Германии. Адольф Гитлер стал яростным поклонником и самого фильма, и его героини. И он пожелал увидеть эту женщину. И она тоже захотела этого. Потому что уже слышала о нем, как, впрочем, и вся Германия.

И каждый из них покинул свой воздушный замок, спустился со своей заветной горы, чтобы поговорить о вполне конкретных земных вещах.

Наместница киноимперии

Но прежде, чем поговорить с Гитлером с глазу на глаз, Лени увидела его на открытии спортивного праздника. Она услышала его речь. И поняла, что этот человек полностью завладел ее воображением.

И вот непосредственная личная встреча. Гитлер восхищен Лени не меньше, чем она им. В ней он видит эталон арийской женщины. А такая женщина в его представлении должна быть строгой, упорной, спортивной. Соратница истинного воителя. Не то что какая-нибудь Грета Гарбо.

От фюрера поступает предложение: снять фильм о съезде нацистской партии в Нюрнберге.

Смущенная Лени пытается отказываться. Ведь она так далека от политики. Но как вспоминает она сама: «Гитлер сказал мне: фройляйн Рифеншталь, я хотел бы, чтобы этот фильм снял художник, а не член партии».

И вот спустившаяся с горы, где больше не горит голубой свет, Лени, как истая валькирия, носится над улицами старинного Нюрнберга. Вернее, над ними летит ее камера, снижаясь до ликующих толп мужчин и женщин и тут же стремительно взмывая к тому, кто становится отныне божеством новой Германии. Задействовано множество необходимой техники. И все это получает имя «Триумф воли». Триумф воли одного человека. И человек этот доволен! Искуситель делится своими восторгами публично, что делает автора фильма недосягаемой даже для самой робкой критики.

Спустя годы Лени Рифеншталь скажет: «Я была бы счастлива, если бы этот фильм сгорел. Когда после войны в 60-м году в Англии я посмотрела его, у меня мороз побежал по коже».

Но это потом. А сейчас ей предстоит снимать еще более грандиозный фильм. О Мюнхенской Олимпиаде 1936 года.

Гремят трамваи с кинокамерами, снимающими на ходу. Работают операторы с воздуха. Снимают, чуть ли не лежа на земле, а то и в специально вырытых ямах. Неслыханное новаторство!

«Олимпия» показывает красоту человеческого тела, величие и миролюбие Германии Адольфа Великого. Еще не дымят трубы крематориев, еще не пылает ни одна захваченная страна. Просто строится общество сильных телом и духом людей. Просто нацистская пресса открытым текстом пишет о том, что «разве можно сравнить Христа, этого слабого учителя из презренной Иудеи, с мессией сегодняшнего дня, с Адольфом Гитлером?». А сам Гитлер мечтает заменить в христианских соборах крест на свастику.

Лени Рифеншталь, «валькирия» новой Германии, становится наместницей Гитлера в кинематографе. Как Альберт Шпейер в архитектуре. Они должны делать наброски к тому гигантскому полотну, которое всю свою жизнь собирается писать несостоявшийся художник Гитлер.

И Лени счастлива, что ей досталась такая роль. Ведь глядя на ее работы, ее идеальных людей, фюрер будет создавать чистое, высоконравственное общество. Мечи древних германцев будут сверкать только на костюмированных парадах.

Получив премию Венецианского кинофестиваля, она едет по приглашению Голливуда в Америку. Туда, где живет другая немка – Марлен Дитрих. Убежденная антифашистка и давняя творческая соперница Лени.

Наместница великой киноимперии Гитлера витает в облаках. Как и положено валькирии. Но эта валькирия не хочет замечать того, как земля начинает покрываться убитыми. И не только на полях сражений.

Известие о начале Второй мировой войны застает ее в Америке. От нее требуют осуждения гитлеровской агрессии, хотят, чтобы она повторила путь Марлен Дитрих. Но Лени не желает оставаться за океаном. Она убеждена в том, что это против Германии совершена агрессия, что снова нависла угроза над волшебным кристаллом, свет которого зажег Адольф Гитлер. И наместница киноимперии спешит домой.

«Друг» и «подруга»

Лени давно поняла, что она не просто любит Гитлера, как и положено всякой истинной немке. Она испытывала к нему самые сильные чувства. И однажды, по свидетельству служанки Гитлера, сказала не столько ей, сколько куда-то в небо: «Ах, Боже, как я его люблю!»

Но Лени Рифеншталь имела прочную репутацию «друга» фюрера, его соратника. А «подругой» называли совсем другую. Актрису Еву Браун. Именно Ева делила с Гитлером любовное ложе, слушала разговоры не только о высших и низших расах, но и о его сексуальных фантазиях.

Ева Браун была «душечкой». Все, что ни говорил и ни делал фюрер, было для нее выше любой истины. Она не думала о том, что, выражаясь средневековым языком, «прелюбодействовала с дьяволом». И она доказала свою верность ему 30 апреля 1945 года.

А вот пламенная валькирия и «друг» фюрера умела думать. Она была не пассивной актрисой, а создателем своей реальности. Там слушались ее, выполняли творческие задания. И если бы она заняла место Евы Браун в жизни Гитлера, то, быть может, и смогла бы внушить ему мысль о том, что идеальный, «киношный» рейх лучше настоящего, с кровью и злодеяниями. Впрочем, слишком уж одержим был фюрер своей идеей! И даже такая женщина, как Лени, вряд ли бы его остановила. Он рвался и рвался вверх, туда, где к его услугам всегда был огромный воздушный замок, данный ему на время самим Люцифером!

Лени нужна была ему только как мастер. А ложе фюрера было занято. Той, что вполне вписывалась в концепцию Ницше о том, что женщина – игрушка для воина.

Спуск в «Долину»

Поняв, что она никогда не будет для фюрера «подругой», Лени все еще очень дорожит титулом его «друга». И по возвращении в Германию немедленно отправляется на польский фронт. Ведь там идет борьба с коварными соседями! Не зря же доктор Геббельс рассказал всему миру о том, как поляки ночью напали на маленький немецкий городок. А кто, как не Геббельс, снабжал Лени самым лучшим кинооборудованием?

И тут мастера ждет потрясение. Она сталкивается с жестокостью немецких солдат. Ей, воплощенной валькирии, приходится наблюдать мерзкие сцены расправ германских воинов над мирными жителями!

И Лени возвращается домой. В душе ее зреет протест. И горечь от мысли, что мечта ее об «идеальном рейхе», который она являла зрителю, растоптана. И не кем-то, а сапогами солдат самого фюрера. Знает ли он об этом?

И валькирия в последний раз поднимается на гору, где обитает ее кумир. И впервые замечает, как разительно отличается эта гора от той, где когда-то для нее сиял голубой свет. Значит, и Гитлер тоже один из тех, кто растаскивал куски волшебного кристалла.

Она пытается с ним говорить о том, очевидцем чего стала. Но слова «друга» не производят никакого впечатления на вождя нации. Он полон грез о захвате всего мира, о том, что его гора устрашит человечество, как устрашает людей пламя действующего вулкана!

Единственное, чего добивается разочарованная идеалистка, так это права отойти от партийных дел. Фюрер в который раз демонстрирует теперь уже опальной валькирии триумф своей воли. Он великодушно позволяет ей жить в Альпах и снимать там художественный фильм. В конце концов, когда весь мир станет называться «Германией», то его счастливым гражданам будет что посмотреть на досуге.

И Лени начинает снимать фильм с символическим названием «Долина». Он романтический и сентиментальный, как и прежние картины Рифеншталь. Только с некоторой разницей.

В массовке используются 120 цыган, взятых из концлагерей под Берлином и Зальцбургом. После съемок большинство из них благополучно отправились в газовые камеры и крематорий.

Позже Лени наотрез отрицала, что знала об этом хоть что-то. Скорее всего, она говорила правду. Ведь она ушла в себя, спустилась в долину, где никогда не сиял голубой свет. А в темноте трудно рассмотреть очертания предметов и силуэты душ! Опальную валькирию наказали самым страшным наказанием. У нее отбили желание летать.

Жизнь после жизни

Казалось, Лени будет снимать свой фильм бесконечно. Шла война, стремительно приближаясь к границам «тысячелетнего рейха», а люди на съемочной площадке все работали и работали.

Человек, которому она отдала свой талант, а раньше готова была отдать и свое пылкое сердце, ушел на иные планы бытия. Его гора рухнула, как рушатся в сказках горы злодеев после их гибели. И обломки рухнувшей громадины больно ударили по судьбам и сердцам многих немцев.

После этого сокрушения Лени Рифеншталь подвергли «денацификации». Ее арестовывают наравне с военными преступниками. Требуют от опальной валькирии публичного покаяния. Но она отказывается от него!

Она служила не режиму, а искусству. Ее фильмы гениальны. Они прославляли Гитлера и рейх? Но какого Гитлера, какой рейх? Это было до крематорских печей, до всемирной агрессии. Рейх на ее лентах – это общество сильных и красивых людей. И не только телом, но и душой. Она даже в партии не состояла.

Крылья валькирии настолько безжизненно повисли, что у нее начинается депрессия. Ее помещают в психиатрическую клинику.

Только в 1953 году прекращается ее судебное преследование. И начинается жизнь. Жизнь после жизни. Она не ищет для себя места в новой европейской реальности. Это Вейт Харлан, создатель антисемитской ленты, быстро приспособился к действительности и что-то снимает. Она-то никогда не была антисемиткой, славянофобкой и всем тем, что полагалось истинному нацисту! И Лени решает просто покинуть Европу.

В глубинах «голубого света»

Лени отправляется в Африку. Во многом это происходит под влиянием книг Хемингуэя. Но есть и еще нечто. Она продолжает свой спор с Гитлером, начатый тогда, осенью 1939 года.

А потому она хочет снимать красивых и сильных чернокожих людей. Это при том, что Гитлер с ужасом говорил о грядущем, в котором «негр сможет гулять по берегам Рейна!». И он не смог заставить себя пожать руку одному из победителей Мюнхенской Олимпиады. Американцу Джесси Оуэну, темнокожему атлету.

Ведь общество, которое снимала Лени, было не только для совершенных немцев. Но и для всех, кто ищет совершенства!

Она снимает людей племени нуба под Момбасой. Становится еще и первоклассным фотографом. И на обложке немецкого журнала «Шпигель» появляется фотография чернокожего атлета в духе Микеланджело и фильма «Олимпия».

И все-таки прошлое преследует ее. «Фашистская эстетика», – пишут газетчики. Неважно, что тела черны, идеи все те же. Да, идеи все те же! Совершенный человек, купающийся в ореоле «голубого света», идущего из Божественного Космоса!

И тогда Лени решает погрузиться в самые глубины «голубого света». В океан. В 72 года, сказав, что ей пятьдесят лет, она в молодежной группе учится подводному плаванию. И вот уже появляются прекрасные картины подводной жизни. «Могут ли коралловые рифы иметь фашистский характер?» – вопрошает она мир.

Но мир продолжает молчать. А Карма, великая и неотвратимая судьба, готовит Лени самое тяжкое испытание. Испытание возрастом. И вот уже на часах Лени сто лет! Большая часть из этой сотни прожита «после жизни», после триумфа ее воли, воли художника.

И вот случается непредставимое. Лени приглашена на Международный кинофестиваль «Послание к человеку». Он проходит в Петербурге, в городе, пережившем Ленинградскую блокаду.

Зал рукоплещет седовласой валькирии. И только шесть человек из общества «Мемориал» устраивают пикет возле здания, где чествуют столетнюю Лени.

Дети и внуки тех, что гибли на фронте и умирали от голода, разрешают ей даже показать «Триумф воли». Главный герой этого фильма хотел навсегда стереть с лица земли непокорный русский город. А та, что снимала фильм, приехала в Россию как вестница мира! Спор с дьяволом, соблазнившим чистую душу валькирии, продолжался. Ведь для мистиков нет смерти, а есть только переход на иные планы бытия.

Два наследства

9 сентября 2003 года перевело Лени Рифеншталь в ту плоскость бытия, где уже давно были многие из тех, кого она знала. В том числе и ее бывший кумир, а ныне главный оппонент.

Теперь не только дьявол, но и соблазненная им валькирия стали для нас прошлым. И возник уместный вопрос о том, кто из них какое наследство нам оставил.

Гитлер завещал великую ненависть. И оставил нам великие потери и великую скорбь.

А Лени? Вряд ли те, что снимают сейчас бесконечные клипы, задумываются о том, что приемами и всевозможными трюками они обязаны госпоже Рифеншталь. Как и те, что снимают грандиозные кино– и телеполотна с потрясающими эффектами. Это сейчас камера, торчащая с борта самолета, автомобиля или корабля, – обычное дело! А до Лени всего этого не было, как и многих других секретов могучей империи «движущихся картинок»!

Убийца оставляет после себя трупы. Художник – шедевры. Потому-то гений и злодейство несовместны.

Хотя, наверное, «люди покаяния», о коих говорил Лев Толстой, все-таки нам чуть ближе, чем те, кто покаяния не хочет.