– На тот случай, если мне больше не представится случай сказать тебе это, для меня было большой честью быть твоим наставником все эти годы. Я…

– Вы не обязаны это говорить, – отвечаю я, чувствуя, что мое сердце начало биться в два раза быстрее.

– Я вообще не обязан говорить хоть что-то, – резко бросает он, артикулируя слова еще четче, чем обычно. – Однако это не умаляет правдивости того, что я хочу сказать.

Он замолкает, делает глубокий вдох и медленный выдох.

– Мой мальчик, наблюдая за тем, как ты растешь в этом… доме, я боялся увидеть, каким человеком ты станешь.

– Да, знаю. Я ни на что не гожусь.

– Это не то, что я собирался тебе сказать.

– Вы и не обязаны это говорить, – отвечаю я ему, стараясь не обращать внимания на то, что его слова ранят меня больнее, чем тысяча ударов. – Я знаю, какой я.

– Правда? – В этих словах заключено больше насмешки, чем я когда-либо слышал от Уотерса. – Неужели?

Я машу рукой в сторону дивана, стоящего в середине комнаты – и он мгновенно распадается в прах.

– Я… я выродок. Ошибка природы.

– Ты то, чем хочешь быть, – отвечает он.

– Если бы только это было правдой. – Я беру деревяшку здоровой рукой и начинаю вертеть ее. – Я знаю, что я собой представляю. Знаю, от кого я произошел.

– В том-то и дело, мой мальчик. Твое происхождение – это лишь ничтожная часть тебя. – Он окидывает меня взглядом с головы до ног. – То, что ты сейчас выдержал, доказывает это.

– Это были пустяки, – говорю я.

– Нет, не пустяки. Не унижай себя – или меня, – пытаясь утверждать, что это не так.

Он смотрит на деревяшку, которую я по-прежнему верчу в руках.

– Твое происхождение и то, что ты терпишь, – это лишь малая часть того, что ты собой представляешь и чем ты можешь стать. Главное – это то, что находится внутри тебя и что ты с этим делаешь.

– Я показал вам, что у меня внутри. – Я смотрю туда, где только что был диван.

– Нет, ты показал мне, что ты можешь сделать. Это не одно и то же. – Он берет у меня деревяшку и кладет ее обратно на верстак. – Ты можешь использовать свой дар не только для того, чтобы разрушать.

– Неправда.

– Правда. – Он кивком показывает на деревяшку. – Давай, попробуй.

– Моя рука…

– На сей раз тебе не надо использовать руки.

Поначалу я не понимаю, о чем он, а когда понимаю, мне хочется посмеяться. И сказать ему «нет». Но, если честно, мне хочется, чтобы он был прав. Хочется, чтобы мне было свойственно нечто большее, чем способность уничтожать, хотя именно этот дар пригодится мне, чтобы остановить моего отца. Поэтому мне и надо было доказать ему сегодня, что я ни на что не годен. Потому что, реши он, что есть хотя бы один шанс использовать меня как оружие, он бы ни за что не разрешил мне отправиться в Кэтмир.

Ни за что не позволил бы мне хоть секунду побыть свободным.

Ни за что не дал бы мне возможность предотвратить тот ужас, который он задумал.

– Я не могу это сделать, – говорю я Уотерсу, сосредоточившись на деревяшке. И, разумеется, ничего не происходит.

– Проблема состоит в том, что ты ассоциируешь свой дар со смертью. Видишь только разрушения, которые он может произвести. Но он также может убирать все лишнее и являть миру прекрасное, являть красоту.

Я сглатываю ком в горле.

– Вы не понимаете, о чем говорите.

Я ожидал, что он оскорбится, но его взгляд только становится мягче.

– Разве, вырезая что-то из дерева, мы не убираем все лишнее? В материале уже живет красота; просто нужен кто-то, кто освободит ее от оков.

Мои руки начинают дрожать, но я не пытаюсь коснуться дерева. Я не могу. Возможно, потому, что слишком сильно хочу, чтобы он оказался прав.

– Не бойся уничтожить его, сынок. Представь себе, чем может стать эта деревяшка, и дай себе волю.

– Если я дам себе волю, то уничтожу все.

– Если ты дашь себе волю, то обретешь то, что тебе необходимо.

Я не верю ему. Не могу позволить себе поверить ему. Но по выражению его выцветших зеленых глаз я вижу, что мне не удастся откосить. Единственный способ убежать от этой деревяшки на верстаке – это разнести весь дом на кирпичи.

А это сведет все мои усилия на нет. Я не могу этого допустить. Тогда я подвел бы Джекса и весь мир.

И я делаю то единственное, что могу сделать в этой ситуации. Я представляю себе конечный результат таким, каким хочу его увидеть, и выпускаю на волю крошечную частицу моей силы, сознавая, что из этого ничего не выйдет.

Однако… у меня получается. Почти.

Все ненужное дерево тает, превращается в мельчайшие опилки. На станке остается точная копия той лошадки, которую я вырезал для моего брата много лет назад. Приглядевшись получше, я вижу несколько изъянов, несколько мест, где я сработал не совсем точно. Но теперь у меня бешено колотится сердце. Что, если я и впрямь могу не только разрушать?

– Очень хорошо, – говорит Уотерс, начав собирать свою наплечную сумку. – Отлично.

– Но что… – Я с усилием сглатываю. Я бы ни за что не представил себе эту чертову лошадь, если бы считал, что есть хоть один шанс на то, что Уотерс окажется прав. – Что мне делать теперь?

– То, что хочешь, – отвечает он, складывая в сумку другую деревяшку.

– То, что можешь, – продолжает он, застегивая пряжку.

– То, что должен, – заканчивает он, похлопав меня по руке. – Теперь все в твоих руках.

И я тренируюсь. Несколько часов. Пока мне не удается скопировать лошадку в точности, не убрав ни единой лишней частицы древесины.

Мы оба стоим и смотрим на конечный результат. Я всегда знал, что должен сделать. Но теперь я знаю почему.

Я отправлюсь в Кэтмир не затем, чтобы разрушить гнусный план моего отца. Я отправлюсь в Кэтмир, чтобы убрать все безобразное и неправильное и тем самым явить миру, какой истинно прекрасной может быть эта школа.

Благодарственное слово

Для того, чтобы написать такую большую и сложную книгу, не хватило бы усилий одного человека, а потому я должна поблагодарить двух женщин, которые сделали ее создание возможным – Лиз Пеллетье и Эмили Сильван Ким.

Лиз, у меня такое чувство, будто мы с тобой пережили войну, и, может быть, даже не одну, и я могу сказать одно: спасибо, спасибо, спасибо. Спасибо за то, что ты заставила меня и эту книгу выйти из моей зоны комфорта, спасибо за твою неизменную решимость рассказать эту историю и спасибо за те титанические усилия, которые ты приложила, чтобы мы завершили эту работу, притом в неимоверно короткие сроки. Мы составляем замечательную команду, и я настолько люблю тебя, что не могу выразить это словами.

Эмили, что тут вообще можно сказать? Ты была рядом во всех перипетиях работы над каждой из моих последних шестидесяти четырех книг, и я так тебе благодарна. Спасибо за твой энтузиазм, за твою поддержку, за твою дружбу и за всю ту помощь, которую ты оказывала мне поздно ночью. Ты самый лучший литературный агент и самая лучшая подруга на всем белом свете.

Стейси Кэнтор Абрамс, пока я трудилась над этой книгой, прошла годовщина со дня выхода в свет моего первого романа для молодежи, и я вдруг поняла, что мы работаем вместе уже десять лет. Мне так повезло, что столько лет назад ты купила «Бурю». Я столькому научилась от тебя и считаю тебя своим близким другом и замечательным редактором.

И всем остальным в «Entangled» и «Macmillan», сыгравшим роль в успехе трилогии «Жажда», спасибо, спасибо, спасибо. Спасибо тебе, Бри Арчер, и тебе, Элизабет Тернер Стоукс, за то, что вы все время создавали для моих книг чудесные обложки, спасибо тебе, Джессика Тернер, за твою потрясающую работу по маркетингу и рекламе, спасибо тебе, Мередит Джонсон, за твою помощь с этой книгой во всех твоих ипостасях. Спасибо тебе, Тони Керр, за твою гибкость и невероятную заботу о моем детище. Спасибо тебе, Кертис Швелак, за чудеса, которые ты творишь в производстве, и за то, что ты миришься с моими постоянными опозданиями. Спасибо тебе, Кейти Клэпседл, за то, что ты так любезно отвечала на тысячи моих вопросов, спасибо тебе, Рики Кливленд, за то, что ты всегда такая потрясающая, спасибо тебе, Хезер Риччо, за весь твой энтузиазм и за помощь с тысячью самых разных вещей. Спасибо тебе, Хайме Боде, за то, что ты так болеешь за эту трилогию, и вам, Нэнси Кэнтор, Грета Гансельман и Джессика Мигз, за то, что вы с таким вниманием относились к каждой странице этой истории.

Спасибо тебе, Эдит Ким, за то, что ты стала замечательным тестовым читателем, и за то, что ты вдохновила меня на создание одного из моих самых любимых персонажей.

Спасибо тебе, Шерри Томас, за все те годы, что мы с тобой дружим, и за те ежедневные сообщения, которые одни только и заставляли меня не опускать руки, когда бывало трудно. Мне так повезло, что ты моя лучшая подруга.

Спасибо тебе, Меган Бити, за всю твою помощь и энтузиазм в создании «Жажды». Ты лучше всех!

Спасибо тебе, Стефани Маркес, за все. За твои помощь, поддержку, любовь, подбадривания, энтузиазм и радость. Спасибо за то, что ты охраняла мой покой и заботилась о моей матери и моих мальчиках в те дни, когда я не могла оторваться от клавиатуры, за то, что ты всегда заботилась обо мне, и за то, что ты мирилась с бессонными ночами и моим брюзжанием с такими достоинством, добротой и любовью.

Спасибо моим трем мальчикам, которых я люблю всем сердцем и всей душой. Спасибо за то, что вы понимаете, когда мне вечерами приходится закрываться в моей комнате и работать, вместо того, чтобы общаться с вами, за то, что вы вносили свой вклад, когда вы особенно были мне нужны, за то, что вы остаетесь со мной на протяжении всех трудных лет, и за то, что вы лучшие сыновья, которых только можно пожелать.

И наконец, спасибо всем фанатам Джексона, Грейс и всех остальных. Спасибо, спасибо, спасибо за ваши неизменные поддержку и энтузиазм, которые вы оказываете трилогии «Жажда». Ваши письма, твиты и посты так много значат для меня. Спасибо за то, что вы решили отправиться в это путешествие вместе со мной, и за то, что, читая «Искушение», вы наслаждались не меньше, чем я сама, когда писала эту книгу. Я люблю и благодарю каждого из вас. Целую и обнимаю.