Не без труда выкарабкавшись из глубин пышной софы, он последовал за нею на кухню и тут же вернулся с нагруженным подносом. Миссис Ингл вперевалку шла за ним с блюдцем в каждой руке: на одном лежали ячменные лепешки с маслом, на другом — глазированные пирожные. Торн вытаращил глаза.

— Но это целое пиршество, миссис Ингл, — воскликнул он. — Выходит, вы нас ждали.

Миссис Ингл так и засияла от полученного комплимента.

— Миссис Гейл, тетушка Мойры, только что заходила к нам купить пару бараньих отбивных на ужин и, должна признаться, в самом деле упомянула, что вы как раз беседуете с маленькой Мойрой. Вот я и подумала, что вы, может быть, пожелаете меня увидеть.

Торн взял чашку и, после настояний, две лепешки с маслом.

— Почему бы вам просто не рассказать нам о происшествии своими словами, миссис Ингл? — предложил он. Он уже понимал, что его рот будет слишком полон, чтобы задавать вопросы.

Предоставив старшему инспектору с удобствами наслаждаться чаем — лепешки и пирожные она поставила к нему поближе, — миссис Ингл приступила к повествованию. Она любила поговорить, так что рассказ занял немало времени, но по существу Торну почти все уже было известно из ее заявления.

Наконец Торн заговорил.

— Вы сказали, что ваша невестка запомнила номер. А самого мистера Ройстоуна кто-нибудь из вас узнал?

— Нет. Мы никогда его прежде не видели — откуда ж нам знать. — И миссис Ингл продолжала несколько непоследовательно и как бы обиженно: — Все, что нужно для столовой, школа закупает в Оксфорде или Лондоне, с нами, местными, они не желают иметь дела. — И, помолчав, добавила: — Но потом-то оказалось, что нам и не было смысла запоминать номер его машины. Он сам сказал Мойре, кто он.

— Вряд ли он уже тогда собирался причинить ей какой-нибудь вред, когда говорил ей это.

Миссис Ингл была сообразительна.

— Что ж, может, и так, — сказала она, — но подумайте сами, ведь он мог сказать так и потому, что собирался убить девочку после того, как изнасилует ее.

Торн признал, что в словах миссис Ингл есть резон. Не без сожаления он отказался от третьего пирожного.

— Когда вы с ним заговорили, мистер Ройстоун отрицал, что он собирался ее изнасиловать, не так ли?

— Именно так. «Я пальцем ее не коснулся» — вот что он нам сказал. «Я не хотел ей причинить никакого вреда» — это были его слова. — Миссис Ингл неожиданно грубо хохотнула. — Это он-то, с расстегнутыми штанами, выдернутой рубашкой и петухом его… чуть ли не вовсе наружу…

— Вы могли бы в этом поклясться, миссис Ингл? В суде? — Торн внезапно стал очень серьезен.

— Да уж конечно могла бы… и поклянусь! И Том, и Роуз тоже. Нас там было трое, запомните это, старший инспектор, и мы видели то, что видели! Это даже наш долг рассказать все. Мистер Ройстоун, может быть, очень важный человек, ну, так и что же, тут разницы-то нет. И ему бы следовало это лучше знать. А если, как Том говорит, все это сейчас покроют и он выскользнет, как знать, не затеет ли и в другой раз то же самое? Мы-то как бы себя чувствовали, если бы другая какая-нибудь девушка несчастная из наших мест… если на нее набросятся так-то, изнасилуют и убьют? А то, что он директор школы, так это ж только хуже! Вы подумали обо всех тех детях, ему доверенных, — им-то как быть, если он попытается этакое в своей же школе…

Это была длинная речь, и, когда миссис Ингл наконец кончила, ее мощная грудь высоко вздымалась и опадала от возмущения. Заверив ее, что полиция обязана только установить истину и о том, что она называет «покрыть все», не может быть речи, Торн попросил разрешения поговорить с Томом и Роуз. Успокоенная его заверениями, миссис Ингл сказала, что спустится в лавку и пришлет их, но только по одному, чтобы не страдало дело. Такое условие, разумеется, вполне подходило Торну, однако, если не считать нескольких несущественных подробностей, их сообщения полностью совпадали между собой, а также с сообщением старой леди. Никаких несоответствий не обнаружил.

Когда они возвращались в полицейский участок за своей машиной, Торн повторил Эбботу: Инглы видели то, что видели. Словом, Хью Ройстоуну предстояло услышать несколько пренеприятных вопросов.

ГЛАВА 15

Сержант Эббот въехал в открытые ворота Корстон-колледжа и осторожно повел машину по длинной главной аллее. Торн, ссутулясь, сидел с ним рядом. Несмотря на превосходный чай, которым угостила их миссис Ингл, старший инспектор выглядел словно бы пришибленным, он молчал почти всю дорогу от Коламбери.

— Не представляю, что выйдет из этой беседы, Эббот, — сказал он наконец, — совершенно не представляю. Похоже, это будет очень, очень трудная встреча.

Эббот кивнул в знак согласия. Подходящий случаю тактичный ответ как-то не приходил ему в голову, однако он знал совершенно точно: какую бы манеру поведения ни избрал Торн — ни Корстон, ни его директор благоговейного трепета ему не внушат.

— Наконец кто-то собрался нас встретить! — Торн выпрямился на сиденье и разгладил усы, пока Эббот подкатывал к подъезду главного, по-видимому, здания школы. — Неплохое начало.

Навстречу им вышла Фрэнсис Белл. Торн звонил в колледж, и Ройстоун не видел смысла откладывать неприятное на потом. Когда Фрэнсис ввела гостей в кабинет, он встал, однако из-за стола не вышел. Под этим предлогом можно было уклониться от рукопожатия.

— Вы не будете возражать, если мой секретарь останется здесь, пока мы беседуем? — спросил он, как только они сели и Эббот вытащил свой блокнот. — Мне хотелось бы записать этот разговор для себя.

Торн был несколько удивлен, но и он не остался в долгу.

— Ради Бога, сэр, — тотчас ответил он. — Конечно, если вы пожелаете, мы уедем и вернемся… скажем, завтра… чтобы вы успели пригласить также и вашего адвоката.

Ройстоун холодно улыбнулся. Он понимал, что его просьба прозвучала агрессивно и что старший инспектор заметил это, но ему было все равно.

— Не думаю, чтобы в этом была необходимость, — сказал он и замолчал, ожидая вопросов.

Торн был сейчас сама тактичность.

— Вы знаете, почему мы здесь, сэр, — сказал он. — Вы уже беседовали с сержантом Кортом. Мне хотелось бы, если не возражаете, чтобы вы повторили сейчас ваш рассказ о том дне, когда вы согласились подвезти Мойру Гейл. Затем мы, возможно, зададим вам несколько вопросов.

— Вы желаете услышать мою версию из первых рук. Ну что ж. — Ройстоун сделал глубокий вдох. — Я присутствовал на конференции директоров оксфордских школ, она продолжалась неделю, и в тот день ехал домой, в Корстон…

Рассказ Ройстоуна, если не считать некоторых отклонений в подборе слов, был совершенно идентичен его письменным показаниям, лежавшим в деле, и буквально до мелочей совпадал с изложением Мойры. Они сходились даже в самых незначительных фактах — например, в том, что девочка не побежала к «мерседесу» Ройстоуна, когда он остановился, а ждала, чтобы он подрулил к ней задним ходом. Такие факты, несущественные сами по себе, тем не менее подтверждали рассказ Мойры. Только когда Ройстоун стал объяснять, почему он остановился и они оба вышли из машины, две версии вступили в полное противоречие друг с другом.

— Она несколько минут молчала, — говорил Ройстоун. — Я сосредоточился на дороге — она там прямая, но мы ехали через лес, а вы знаете, как рассеивает внимание игра света и тени. Вдруг я услышал странные звуки, как бы позывы к рвоте, когда человеку дурно. Девица сидела, опустив низко голову и нащупывая ручку — окна либо дверцы… Естественно, я сделал то, что сделал бы всякий на моем месте. Я немедленно остановился — обочина, по счастью, поросла травой, — выскочил из машины, перебежал на ее сторону, открыл дверцу и постарался помочь ей выйти.

Наступила довольно долгая пауза. Губы Ройстоуна были горько сжаты, казалось, он заново переживает ту сцену. Фрэнсис Белл, опустив глаза, что-то черкала в блокноте, лежавшем у нее на коленях. Старший инспектор кашлянул.

— Обочина была не совсем ровная, от дороги к деревьям шел небольшой уклон, — продолжал Ройстоун, — и она, когда вышла из машины, как будто побежала по склону вниз. Я пошел за ней. Разумеется, я думал, ей худо. Уверяю вас, о сексе тут не могло быть и речи… И я оказался совершенно неподготовлен, когда она вдруг повисла на мне. Я поскользнулся, упал, мы оба оказались на траве… боролись. Сначала у меня возникла мысль, что она старается оттянуть меня за деревья… Знаю, это кажется невероятным — я и эта малявка-девчонка… — Ройстоун вытянул вперед руки, сильные руки, поросшие редкими темными волосками на тыльной стороне ладони. — Но она оказалась сильнее, чем можно было ожидать, а я — я, должно быть, боялся поранить ее. Странное это было противоборство. Я старался оттолкнуть, отстранить ее от себя, а она царапалась и кусалась. Только потом уже я понял, что она расстегнула мне брюки. Я и не заметил, что подъехала другая машина, пока она не вскочила вдруг на ноги и не кинулась, вопя о помощи, к вылезшим из той машины людям.

Ройстоун вздохнул.

— Остальное вы слышали. Теперь я знаю, что эти люди, которые подъехали в другой машине, были Инглы, мясник из Коламбери и его семья. Старая миссис Ингл сразу же обвинила меня в изнасиловании, убийстве и еще Бог знает в чем. Выслушать меня они не желали. Я так разозлился, что просто выругался им в лицо и уехал.

— Прямо сюда, сэр? — спросил Торн. — Вероятно, вы были крайне… подавлены.

— Слишком мягко сказано, старший инспектор. Я был зол, чувствовал себя прескверно и был… был ошарашен… особенно потом, когда осознал, что еще и ширинка расстегнута. Тут-то я понял, как должен был выглядеть перед Инглами. Я все время спрашивал себя: почему? Почему?! Почему она так поступила? Почему со мной? Джон Кворри предположил, что из-за моей шикарной машины, но…

— Кто такой Джон Кворри? — прервал его Торн.

— Мой заместитель. Я, как только приехал, сразу встретил Джона и Хелен, его жену, и все рассказал им. — Торн вскинул голову с явным недоумением, и Ройстоун сказал: — Почему бы и нет? Они видели, в каком я состоянии, и вообще они мои добрые друзья.

— Не в том дело, — сказал Торн, — но я не совсем понимаю. Триместр окончен, а мистер и миссис Кворри все еще в Корстоне. И мисс Белл, не так ли? И, разумеется, ваша жена…

— Нет. Сильвии нет. Моя жена… она в отъезде. Уехала… ухаживает за подругой. — Ройстоун посмотрел Торну прямо в глаза, как бы вызывая его на вопрос по поводу последнего утверждения.

Старший инспектор кивнул, по-видимому не заинтересовавшись, но удивляясь про себя, зачем Ройстоун соврал. До этой минуты директор колледжа говорил открыто и свободно — и убедительно. Сейчас он ни с того ни с сего перешел в оборону.

— Разрешите, я объясню, старший инспектор, — заговорила Фрэнсис Белл. — Ответственные за все наши шесть пансионов, в том числе мистер Кворри, живут здесь круглый год. В домах, которыми они ведают, им предоставляются квартиры, где они проживают с семьями. Некоторые из них остаются и на вакации.

Вмешательство Фрэнсис дало директору возможность вернуть утерянное было самообладание.

— Хотите поговорить с Джоном Кворри, старший инспектор? — спросил он; Торн заколебался, но Ройстоун уже распорядился: — Попросите его и Хелен прийти, Фрэнсис.

Такой вариант собеседования не совсем отвечал планам Торна, но он не стал возражать. Когда Фрэнсис Белл вышла в приемную, чтобы позвонить Кворри, он сказал:

— Когда вы оправились от первого шока, мистер Ройстоун, вы, конечно, обдумали всю эту историю. Вы сказали также, что обсуждали ее с друзьями. К каким же выводам вы пришли?

— Я не особенно широко обсуждал это… только с Кворри и мисс Белл. Не та тема, чтобы хотелось поболтать, верно? Но я, разумеется, написал обо всем лорду Пенмерету, председателю попечительского совета Корстона. Я полагал, что обязан поставить его в известность об этой ситуации. Ответа пока не получил. Возможно, он за границей. — Ройстоун чуть-чуть усмехнулся. — Но я и в самом деле отношусь к этой истории очень серьезно, старший инспектор. Даже если официальное обвинение мне не будет предъявлено, одних только слухов вполне достаточно, чтобы погубить человека в моем положении.

— Но ваши соображения? — настойчиво сказал Торн, когда Фрэнсис Белл вернулась в кабинет.

— Решительно никаких. Насколько я понимаю, тут, должно быть, просто случайность. Девица не могла знать, что я проеду по этой дороге в это именно время.

— А кто мог?

— Мог — что? Знать, где я буду? — Ройстоун был, кажется, озадачен. — В точности этого знать не мог никто. А те, кто все-таки мог бы, все из нашей школы. Все знали, что я на конференции. Не было секретом и то, что утром того дня я делал сообщение и сразу же после ланча должен был уехать в Корстон, чтобы встретиться с кандидатами на вакантные места. Весь персонал школы должен был — или мог — знать об этом, да и любой из учащихся, если кому-то вздумалось бы поинтересоваться… еще, пожалуй, кое-кто из участников конференции. Но уж во всяком случае не Мойра Гейл, не так ли?

— Да, не похоже, — согласился Торн. — А что относительно дороги, которую вы избрали?

— То же и тут. Все знали, что я предпочитаю проселочную дорогу, хотя она и подлиннее немножко. Мы часто спорили здесь, просто так, какой дорогой ехать лучше.

— Понимаю, — задумчиво произнес Торн.

— Вообще-то у меня есть одна теория, — опять заговорил Ройстоун после паузы. — Я ведь сказал ей, кто я… и ехал на «мерседесе». Как знать, может, она подумала: «Этот тип богат и для него репутация — вопрос жизни, почему бы не попробовать маленький шантаж?» Но никакого шантажа-то и не было — ни малейшего. Девчонка ничего не выиграла своей выходкой, решительно ничего, кроме весьма сомнительной, в сущности, славы.

Из приемной послышались голоса, и Фрэнсис Белл, отворив дверь кабинета, пригласила Джона и Хелен войти. Состоялись взаимные представления, из приемной были внесены стулья.

Джон Кворри сказал:

— Прежде чем вы начнете расспрашивать нас, старший инспектор, должен вас предупредить, мы с женой оба крайне пристрастны. Мы верим каждому слову Хью… мистера Ройстоуна… всему, что он рассказал об этой досадной неприятности. Мы понятия не имеем, с чего вздумалось этой маленькой потаскушке Гейл так оболгать его, но в том, что это ложь, убеждены.

— Благодарю вас, — бесстрастно ответил Торн. — Но вот чем вы могли бы помочь мне, я думаю… вместе с мистером Ройстоуном рассказать о последнем триместре. До полиции дошли слухи о наркотиках в Корстоне и…

Ройстоун внезапно пришел в ярость.

— Черт возьми, какое отношение к этой истории имеет последний триместр? Да, у нас были проблемы. Это случается в каждой школе. Но никого из тех, кто был как-то замешан, в школе уже нет.

— Я хотел бы услышать об этих… гм… проблемах, сэр.

— Но почему? Какая тут может быть связь с Мойрой Гейл?

— Не знаю, сэр, — сказал Торн примирительно. — Может быть, никакой. Но никогда не вредно полнее представить себе всю картину.

— Отлично! — Ройстоун кипел. — По существу, здесь имели место всего два инцидента, ни один из коих не представляет для вас интереса, но если вы желаете послушать, извольте. Первое — так называемая история с наркотиками. Джон Кворри и Хелен могут прервать меня, если мое изложение покажется им недостаточно точным.

Ройстоун коротко рассказал о случае с Ральфом Эвелоном.

— Пирсон и Грей были исключены немедленно, старший инспектор, хотя мистер Кворри без моего ведома организовал им сдачу экзаменов в другой школе. Мистер Лейтон больше не вернется в Корстон.

— Вы упомянули и второй инцидент?

— Боюсь, одна из наших воспитанниц забеременела. Но об этом пусть расскажет миссис Кворри. Девочка из их пансиона.

Хелен рассказала о Джейн Хилмен с откровенной симпатией.

— Бедная девочка, — заключила она. — Ее родители, насколько я понимаю, ужасные монстры, они совершенно не способны простить. Я так благодарна миссис Грентли, их родственнице, она взяла девочку в Лондон и намерена позаботиться о ней. Кстати, сегодня я получила от нее — я имею в виду Джейн — открытку с утренней почтой. Похоже, с ней все в порядке.

— Однако она никому не сказала, кто отец ребенка, — заметил Джон Кворри. — Насколько нам известно…

Это было, пожалуй, не слишком кстати. Ройстоун немедленно отозвался:

— Мне остается надеяться, что младенец будет голубоглазый и белокурый, как мать, не правда ли? Все-таки меньше оснований подозревать, что он мой.

— Но, Хью, такое никому и в голову не приходило! — возмутилась Хелен.

— Так ли? — Ройстоун повернулся к Торну. — Если вас так интересует Корстон, старший инспектор, то вам, вероятно, следует знать, что Хилмены, по-видимому, собираются подать на школу в суд за то, что здесь недостаточно внимательно следили за их дочерью. Председатель совета лорд Пенмерет, я уверен, снабдит вас всеми подробностями.

Торн внезапно встал.

— Благодарю вас, джентльмены… и леди. Все вы мне очень помогли. Боюсь, я отнял у вас слишком много времени.

Сержант Эббот поспешно убрал блокнот и ручку и тоже встал. Опять он был застигнут врасплох. У шефа, по его мнению, была странная манера прекращать беседу в тот самый момент, когда она становится действительно интересной, не задав целый ряд жизненно важных вопросов. Впрочем, Торн объяснял, что любит встревожить собеседника, и Эббот не мог не признать, что этот метод чаще всего приносил дивиденды.

Торн и Эббот распрощались, и Фрэнсис Белл проводила их вниз, к выходу.

— Крайне неприятная история, не так ли, мисс Белл? — самым нейтральным тоном сказал Торн. — Для всех, кто к ней причастен. Хуже всех, разумеется, директору, но она неприятна и для вас, и для других его друзей… для его бедной жены… Где сейчас находится миссис Ройстоун?

— Где?.. — Пожалуй, впервые в жизни Фрэнсис Белл растерялась. — Где она находится? Но мистер Ройстоун сказал вам. Она ухаживает за больной подругой.

— Очень мило с ее стороны, особенно когда столько неприятностей дома. — Торн улыбнулся. — Да, кстати… я бы должен был спросить раньше… у вас есть ее адрес?

— Адрес? — На скулах Фрэнсис Белл проступили два некрасивых красных пятна. — Вы хотите узнать адрес миссис Ройстоун?

— Да нет, не важно, просто в голову пришло. — Торн поспешил замять тему. — До свидания, мисс Белл.

Сержант Эббот знал по опыту, что старшего инспектора лучше не отвлекать, когда он погружен в свои мысли, так что они проделали три четверти пути назад, в Кидлинггон, прежде чем Торн вдруг ожил. Он выглядел вполне довольным.

— Завтра у нас будет тяжелая работенка, Эббот, — сказал он. — Надеюсь, вы аккуратно записали все эти фамилии.

— Фамилии, сэр?

— Да. Хилмен, Пирсон и так далее. Всех, кто может иметь зуб против Ройстоуна за увольнение, или за исключение их сыновей, или за то, что он позволил их дочерям забеременеть, или Бог знает за что еще. Можете включить в список и Джона Кворри. Между ним и Ройстоуном явно пробежала черная кошка, хотя оба строят хорошую мину…

— Да, сэр, я записал все фамилии, которые были упомянуты. Но… нам они и в самом деле понадобятся?

— Может быть. Сохраните список, Эббот, и если возникнут еще чьи-то имена, мы его дополним. Потому что, как я понимаю, возможны только три объяснения этого дельца.

— Да, сэр, — сказал Эббот. Он знал: теперь последует изложение всех трех вариантов.

— Возможно, Ройстоун лжет. Может быть, он и в самом деле хотел заполучить девчонку. Это версия номер один, — сказал Торн. — Ясно, что последнее время он был в напряжении. Сперва — дорожное происшествие у жены, потом неприятности в школе — как ни верти, паршивый триместр. А тут еще жена, похоже, отчалила. Что-то не очень мне верится в эту больную подругу. Словом, можно допустить, что на Ройстоуна нашло какое-то помрачение, когда девица оказалась в его машине.

— Есть другой вариант, — постарался внести свою лепту Эббот. — Ройстоун говорит правду, а Мойра Гейл лжет.

— Н-да. Могло быть и так, что действовала, под влиянием момента, наша Мойра, — согласился Торн. — В надежде, что удастся маленький шантаж, как и предположил Ройстоун. Но потом Инглы подняли шуму больше, чем она ожидала, настояли на том, чтобы обратиться в полицию и так далее… Ну, и она решила, что разумнее будет отступиться. И пусть все школьные директора спят себе с миром.

— Но ведь она страшно рисковала, сэр, — с сомнением сказал Эббот. — Шанс что-то выиграть был ничтожен.

— Да. Если она не была заранее уверена в вознаграждении.

— Что вы хотите этим сказать, сэр?

— Версия номер три, Эббот. У кого-то Ройстоун сидит в печенках. Этот кто-то дает маленькой Мойре солидный куш за известную проделку. Забывать о такой вероятности нам не следует. Вот мы и вернулись к тому, о чем я сказал вначале: у нас впереди уйма работы. Мы должны знать гораздо больше об этой девочке, о друзьях и врагах Ройстоуна. Однако и завтра ведь день будет…

Торн откинулся назад и закрыл глаза, едва они выехали на главную дорогу, уже неподалеку от Оксфорда. Спокойный вечер с Мирандой и телевизором — вот в чем он сейчас нуждался больше всего.

ГЛАВА 16

— Наши планы изменились, Эббот, — объявил Торн. — Нынче утром, вместо того чтобы гонять по округе за нужными нам людьми, мы будем принимать их у себя — по крайней мере, одного из них. Но зато это весьма значительная особа. Лорд Пенмерет — помните, председатель попечительского совета Корстона? — так вот, он едет к Ройстоуну и по дороге заглянет сюда, к нам. Уж он-то может порассказать нам о колледже и всех тамошних. Устроил это наш дражайший начальник здешней полиции, разумеется, только затем, чтобы нам было удобнее.

— Великое дело, сэр. — Эббот, как бывало часто, с сомнением поглядел на старшего инспектора, отнюдь не уверенный в том, что последняя фраза не имела другого, скрытого смысла. А кроме того, Эббот страдал сейчас от последствий ночной пирушки с приятелями и полагал, что провести утро за рулем, колеся по окрестностям, было бы куда приятнее, чем сидеть в помещении, взаперти. Однако он был искренне благодарен Торну за то, что тот был в таком хорошем настроении.

— Когда появится его лордство, сэр? — спросил он.

— Между десятью и одиннадцатью. А пока мне нужно заняться бумагами… Уверен, что и вы найдете себе занятие.

Оказавшись неожиданно свободным, Эббот спустился в буфетную и выдул подряд несколько чашек черного кофе. Но очень скоро он был обнаружен констеблем, сообщившим, что его требуют к телефону. Звонили из Оксфорда. Кошелек Мойры Гейл был найден уборщицей — он был засунут за радиатор в дамской уборной «Дебенхэмза». Само собой разумеется, кошелек был пуст, если не считать носового платка, но самый факт, что отыскался он именно в том магазине, еще раз свидетельствовал в пользу девочки. Эббот пошел к Торну доложить о находке и увидел, что лорд Пенмерет уже там.

Торн был само обаяние.

— А, Эббот, — воскликнул он, — я как раз собирался послать за вами. — И тут же повернулся к Пенмерету. — Вы не будете возражать, милорд, если мой сержант посидит здесь с нами во время нашей беседы, не правда ли? Тогда мне не придется пересказывать ему позже то, что вы намерены сообщить нам, к тому же он и запишет, если что нужно.

Пенмерет кивком выразил свое согласие. Его тяжелые челюсти были крепко сжаты, придавая лицу мрачное выражение.

— Отвратительная история, старший инспектор, чрезвычайно отвратительная история. Чем скорее она прояснится и мистер Ройстоун будет оправдан, тем лучше. Плохо всем, кто в этом замешан, но я особо заинтересован в добром имени школы. Мы просто не выдержим еще одного скандала. Я был в отъезде — по делу, в Штатах, — иначе уже давно старался бы как-то ускорить процедуру.

— Это не только отвратительная история, — сказал Торн. — Она, сдается мне, может оказаться весьма деликатной историей. — Он взглянул на Пенмерета. — Но могу вас заверить, сэр, мы тут не теряли времени даром. Тот факт, что ваш мистер Ройстоун знаком с нашим начальником полиции, помог нам, конечно… Но в любом случае… — Он приостановился, увидев, что Пенмерет поднял руку, как бы отклоняя попытки оправдаться, затем продолжал: — Теперь, милорд, я хотел бы задать вам несколько вопросов, которые могут показаться не относящимися к делу, а я не хочу выглядеть бесцеремонным…

— Задавайте ваши проклятые вопросы, какие вам угодно, — прервал его Пенмерет. — И к делу. — Он сунул руку в карман. — Вы не будете возражать, если я закурю?

— Разумеется, нет, сэр, — мгновенно соврал Джордж Торн. — Эббот, раздобудьте пепельницу для лорда Пенмерета.

Скрывая изумление, Эббот поспешил выйти. Как видно, шеф решил совсем растопить сердце его лордства, подумал он. Торн был завзятый враг курения и терпеть не мог, когда возле него курили. Что же до его нежелания выглядеть бесцеремонным, так это просто смех один. Если у шефа есть вопросы, он их задаст, бесцеремонны они или нет.

Когда Эббот несколько минут спустя вернулся с пепельницей, Пенмерет уже пыхтел огромной сигарой, а Торн открыл окно. В отсутствие Эббота разговор, очевидно, шел успешно, хотя сержанту показалось удивительным, как быстро они добрались до темы «Кворри и Ройстоун».

— Это не секрет, — говорил лорд Пенмерет в тот момент, когда Эббот вошел, — я предпочитал видеть директором Кворри, но мои коллеги-попечители проголосовали за Ройстоуна, и Ройстоун работал отлично. Корстон буквально расцвел под его управлением, и так было вплоть до последнего триместра.

— Похоже на то, что мой вопрос излишен, сэр, но у вас никогда не было оснований сомневаться в личной порядочности Ройстоуна?

— О Боже мой, нет! — Пенмерет сделал паузу. — Впрочем, если вы предложите мне поклясться в этом, не уверен, что я поклялся бы. Только не поймите меня превратно. Если на то пошло, я не поклялся бы и в собственной порядочности. — Пенмерет издал короткий, похожий на лай смешок, в котором не слышалось ни намека на юмор. — Но позвольте мне сказать, опираясь на мой жизненный опыт и знание людей, что я был бы удивлен и шокирован, если бы оказалось, что он и в самом деле набросился на эту девицу. А некоторый опыт в распознавании человеческих характеров у меня имеется.

— Мне этого совершенно достаточно, сэр, — сказал Торн несколько загадочно, без нужды глядя при этом на лежавшие перед ним бумаги. — Как я вижу, мистер Ройстоун проработал в Корстоне шесть лет, а мистер Кворри — два.

— Да. Ройстоун очень настаивал, чтобы заместителем директора назначили Кворри. Помимо всего прочего, они старые друзья. Кворри во второй раз подавал заявление на замещение директорской должности и был забаллотирован. Он профессор и хороший педагог, хотя, возможно, не столь силен как администратор… — Его лордство пожал плечами.

— Как бы то ни было, в Корстоне, — на этот раз Торн произнес это слово в его общепринятой здесь форме, — в Корстоне все складывалось хорошо до последнего триместра. Можно предположить, что ключ ко всей истории лежит именно в этом триместре как таковом, если вы следите за моей мыслью. Согласны ли вы были с образом действий мистера Ройстоуна в том, что касалось марихуаны, милорд?

Пенмерет ответил не раздумывая:

— Нет, я не был согласен. К счастью, благодаря Джону Кворри Пирсон и Грей экзамены сдали и Оксфордский колледж, куда они собираются поступить, не придает этой истории большого значения. Но Ройстоун, я полагаю, сделал ошибку, грубую ошибку.

— Не могли бы вы развить эту тему, сэр?

С минуту лорд Пенмерет созерцал кончик своей сигары, потом сказал:

— Ну что ж. Я, может быть, превысил свои полномочия, но я попытался кое-что выяснить сам и убедился, что Ройстоун не предпринял достаточно усилий, чтобы докопаться до истины. Я нанес миссис Эвелон визит вежливости и видел юного Ральфа. Он клянется, что обнаружил злополучные сигареты в своем кармане. Я побеседовал также с Тони и Питером — ведь мы с бригадиром Пирсоном хорошие знакомые, — и оба они клятвенно меня заверили, что после столкновения с Лейтоном у них ни одной сигареты с наркотиком не оставалось и, уж конечно, они ничего не совали Эвелону в карман. Лично я им верю. Так же как и Марк Джойнер, наставник их пансиона — вам, вероятно, будет интересно это услышать, — хотя оба юнца были далеко не ангелы, а нашел сигареты именно Джойнер, когда обыскивал их комнату.

— Но мистер Ройстоун не верит?

— Им? Нет. У Тони Пирсона есть на этот счет некоторые соображения. Он говорит: когда Ройстоун допрашивал его, он, Тони, имел глупость заметить, что курение все же не такое преступление, как убить кого-нибудь, ведя машину в пьяном виде. Ройстоун тотчас принял это как намек на его жену и тот несчастный случай в начале триместра.

— Но, насколько я понял, — высоко вскинул брови Торн, — она была полностью оправдана. Даже речи не возникло о неосторожном вождении, тем более в пьяном виде.

— Нет, конечно, но по школе ходили слухи, и Ройстоун мог — должен был — их слышать. — Пенмерет затянулся и выпустил дым в сторону Торна. — Бедняга. Неудивительно, что судил он не всегда верно. Тяжелое для него было время.

Торн был уже готов согласиться, но сигарный дым ударил ему в нос. Глаза заслезились, в горле защекотало, он почувствовал, что вот-вот раскашляется. Он поспешно проглотил слюну.

— Ужасная вещь слухи, — продолжал Пенмерет, не замечая состояния Торна. — Они способны нанести огромный вред и людям… и учреждениям, вроде школы. Взять хотя бы эту беременность Джейн Хилмен. Вы об этом, конечно, знаете? — Торн кивнул. — По школе ведь ходили слухи, что она была в таком отчаянии… пыталась даже покончить с собой. Но миссис Кворри заверила меня, что это абсолютнейшая неправда. Только на чужие-то рты замок не повесишь.

Несколько минут они обсуждали Джейн Хилмен и ее родителей. Постепенно Торн справился с действием сигарного дыма и предложил лорду Пенмерету кофе. Пенмерет отказался.

— Нет, благодарю вас. Я скоро должен ехать, если у вас больше нет вопросов. Кстати, если вы желаете узнать что-то еще о Джейн Хилмен, побеседуйте лучше с миссис Фэрроу. Правда, ее хлебом не корми — дай посплетничать, но именно ее дочь Бетти делила комнату с Джейн. Фэрроу живут в Блюбери, это недалеко отсюда, не доезжая Рединга. Вы сможете разыскать их по телефонной книге. Или спросите адрес у секретарши Ройстоуна.

— Благодарю вас, сэр, вероятно, мы так и сделаем.

— Впрочем, я просто не представляю себе, что всем этим можно доказать, кроме того, что Ройстоун в последнее время был основательно издерган.

— Возможно, доказать и не докажешь, хотя никогда нельзя знать… — Торн помолчал, словно затем, чтобы переменить тему. — У меня есть еще несколько вопросов, милорд, которые я хотел бы задать вам. Известен ли вам кто-нибудь, кто мог бы иметь зуб против мистера Ройстоуна или вообще против Корстона?

— Так. Начнем хотя бы с Хилменов — они-то могут быть недовольны, не так ли? Они угрожают судом, как я вам уже говорил. Может быть, и Пирсоны тоже, хотя мне трудно поверить, чтобы бригадир Пирсон стал… — Лорд Пенмерет мгновенно уловил ход мысли Торна. — Есть также Стив Лейтон. Он потерял работу в Корстоне за то, что не доложил о курильщиках травки. Саймон Форд собирался уйти в конце триместра по собственному желанию, но и у него отношения с Ройстоуном складывались не самым безмятежным образом. Дорогой мой старший инспектор, всегда могут найтись дюжины потенциальных врагов. Не цепляетесь ли вы за соломинки?

— Возможно, сэр.

— А тогда что скажете о Мортонах, тех, чей сынишка погиб? Они отсюда, из Коламбери. Можно предположить, что они как-то связаны с Мойрой Гейл и, возможно, считают, что имеют все основания ненавидеть Ройстоунов… и даже школу.

— Я о них не забыл, лорд Пенмерет, но мы еще не успели поговорить со всеми. — Торн опять постучал ногтем по лежавшим перед ним бумагам. — И еще одно: кто-нибудь допускал мысль, что отец ребенка Джейн Хилмен — мистер Ройстоун?

Как ни странно, лорд Пенмерет помолчал, прежде чем ответить. Он не спеша, старательно загасил сигару. Сосредоточившись на этой процедуре, он пропустил мимо ушей недовольное сопенье Торна. Наконец он сказал:

— Вероятно, вам следует знать, старший инспектор… Некоторое время назад я получил анонимное письмо, отправленное из Коламбери. Я показал его Ройстоуну. Его обвиняли в… в том, что он щупает своих учениц, как это было там выражено, особенно если они белокурые и хорошенькие. Джейн Хилмен, как мне кажется, вполне подходит под это описание.

— Где сейчас это письмо, сэр? — спросил Торн. — Можем мы взглянуть на него?

— Нет. Я его сжег на глазах у Ройстоуна. Он был взбешен, и я полагал, что поступаю, как должно.

— Можете ли вы описать его, сэр?

— Обычная писулька такого рода. Слова вырезаны из газет и наклеены на клочок бумаги. Моя секретарша заметила, что конверт был отправлен из Коламбери. Ах да, одно слово Корстон — было вырезано из школьного бланка, так что выглядело письмо так, словно оно отсюда.

— Понимаю, сэр, — задумчиво проговорил Торн. — Белокурые и хорошенькие, сказали вы? Описание подходит и к Мойре Гейл.

— Вот как? — сказал лорд Пенмерет. — Я этого не знал. И чертыхнулся себе под нос.



Десять минут спустя старший инспектор Торн проводил лорда Пенмерета до выхода из здания полиции, а Эббот, выдворив из кабинета отвратительную пепельницу, махал газетой, стараясь очистить атмосферу.

— Легкий завтрак, сэр? — спросил он, когда Торн вернулся.

— Нет, — буркнул Торн мрачно. — Уже поздно, и эта комната не пригодна для обитания. Раздобудьте мне адрес миссис Фэрроу и номер телефона. Я ей позвоню, и, если она пожелает принять нас, мы тотчас отправимся в Блюбери. По дороге выпьем где-нибудь пинту пива.

Билл Эббот ухмыльнулся. И опять подумал: конечно, шеф не без странностей, но и в его пользу можно сказать немало. День был теплый, солнечный, и небольшой вояж да пинта пива — это как раз то, что нужно. Голова у Эббота уже не трещала, и он опять чувствовал себя в приличной форме.

— Слушаюсь, сэр, — сказал он. — Я знаю одну славную пивную…

— Не сомневаюсь, — проговорил Торн рассеянно. Он думал о деле. Да, все это похоже на правду, думал он. Кто-то мог положить сигареты с марихуаной в карман юного Эвелона. Кто-то — не те два юнца — мог спрятать сигареты в их комнате. Слухи, о которых тут упоминалось, могли возникнуть отнюдь не сами по себе. И, конечно, кто-то должен был послать Пенмерету то письмо. Не обязательно один и тот же человек, однако… Торн имел уже начало версии, все так, но собрать доказательства, кажется, будет не так-то легко. Он вздохнул, отлично зная, как опасно подстраивать факты под заранее сложившуюся версию.

Как и предупреждал лорд Пенмерет, миссис Фэрроу оказалась чрезвычайно многоречивой, но для Торна это было кстати. Он знал по опыту, что даже самые несущественные с виду замечания часто могут представить большую ценность. А миссис Фэрроу была по-своему проницательна и совсем не глупа. С явным восторгом и безо всяких вопросов она приняла объяснения Торна, что они расследуют историю с марихуаной, которую тайно покуривают в Корстоне, но заодно вытащила все сплетни. Плохо было только то, что миссис Фэрроу монополизировала разговор полностью. Бетти Фэрроу, чьи впечатления и суждения были действительно необходимы Торну, сидела рядом, привычно, по-видимому, помалкивая в присутствии матери, и легонько постукивала пяткой по основанию садовой вазы.

— …действительно, не самая подходящая жена для директора школы, — говорила миссис Фэрроу. — Не то что миссис Кворри, та сама доброта, она им как мать. — Миссис Фэрроу повествовала о своей встрече с Сильвией Ройстоун в «Рендольфе» в Оксфорде. — Должна же была она знать о коленке Бетти, не так ли? Полагаю, в Корстоне не каждый день ученики падают на лестнице, поскользнувшись из-за разбитой бутылки джина. Впрочем, она, конечно, еще слишком молода. Понять не могу, отчего это мужчины, которые женятся в средних летах, непременно выбирают молоденьких девушек. Невольно задумаешься: а что же они делали до этого? — Она внезапно прервала себя, не закончив фразы, так как Бетти издала какой-то непонятный звук.

Все четверо — два детектива, миссис Фэрроу и ее дочь — сидели в заднем дворике с садом. На солнце было тепло, косилка садовника, подравнивающего лужайку, усыпляюще стрекотала, и Эббот, после почти бессонной ночи и кружки пива на голодный желудок, сидел в полудреме. Но только не Джордж Торн. Его острый слух уловил главное в шепоте Бетти.

— Вы не очень-то любите Корстон, мисс Фэрроу?

Бетти удивленно вскинула на него глаза. Она не ожидала, что кто-то услышит ее слова, и не привыкла, чтобы ее называли «мисс Фэрроу». Обычно никто не обращал на нее внимания, особенно когда говорила ее мать.

— Не очень, — согласилась Бетти. — Последний триместр был просто ужасный. Мне хотелось бы оставить колледж, но папа не разрешает.

— Разумеется, нет, — заявила миссис Фэрроу. — Тебе всего шестнадцать. Ты еще слишком молода. И потом, ты хочешь уйти только потому, что уходит мисс Дарби.

— Джейн ведь ушла.

— Будь же благоразумна, Бетти. Джейн вынуждена была уйти. Надеюсь, ты не хотела бы покинуть Корстон по той же причине. — Миссис Фэрроу опять повернулась к Торну. — Вы слышали о Джейн Хилмен, старший инспектор?

— Да, миссис Фэрроу. Мне хотелось бы… может быть, ваша дочь могла бы мне рассказать о ней что-нибудь. Я знаю о беременности мисс Хилмен и реакции ее родителей, но я полагал, если две девушки живут в одной комнате, то, вероятно…

— Сомневаюсь, чтобы Бетти могла сколько-нибудь помочь вам, старший инспектор. Они жили в одной комнате, но не были такими уж близкими подругами, не правда ли, Бетти?

— Пожалуй что нет, — сказала Бетти так, словно впервые задумалась об этом серьезно. — Она была не такая, чтобы с ней можно было дружить по-настоящему… не из тех, кто все тебе рассказывает. Но…

— Но — что? — тотчас спросил Торн. — Вы не догадываетесь, кто мог быть отцом, мисс Фэрроу?

— Н-нет. — Бетти помолчала, глядя на Торна, радуясь тому, что оказалась в центре внимания. — Но сейчас я не верю, чтобы это был вообще кто-то из Корстона.

— Бетти! Ты никогда раньше не говорила этого! — воскликнула ее мать.

— Меня никто не спрашивал. И потом, это же совсем другое дело, когда тут полиция. Но я, конечно, не знаю наверное. Единственное, что я знаю, это что Джейн вернулась после пасхальных каникул какая-то странная. — Бетти посмотрела на мать и сидевших перед нею двух мужчин в некотором замешательстве. — Она была очень обеспокоена, когда у нее не было… обычных… в первой неделе триместра. Потом она сказала, что все в порядке, но скорей всего, я думаю, для отвода глаз.

— Это очень важно, знаете ли, мисс Фэрроу, — сказал Торн. — Ваша информация может совершенно снять со школы ответственность. Лорд Пенмерет был бы доволен. И, возможно, теперь Джейн Хилмен все-таки назовет того человека. — Он улыбнулся Бетти своей самой обворожительной улыбкой. — Это может также прекратить всяческие сплетни и догадки относительно…

— …мистера Ройстоуна? — прервала его Бетти.

— Бетти! — На этот раз миссис Фэрроу была неподдельно шокирована.

— А почему бы и нет? Он… он щупал меня однажды в нашем бассейне. Сделал вид, что хочет помочь мне нырнуть, а сам просунул руку мне между ног. Это было ужасно.

— Но, Бетти… — На этот раз у миссис Фэрроу явно не хватало слов. — Ты уверена, Бетти, что тебе это не показалось?

— Я знала, что ты так скажешь! — с торжеством воскликнула Бетти. — Потому и не говорила тебе. Вообще-то мисс Дарби сказала то же самое… что мне показалось. А Джейн, та только и сказала, что если бы мистеру Ройстоуну захотелось кого-нибудь пощупать, он нашел бы посимпатичней меня.

— И вы не сообщили об этом… э-э… инциденте кому-либо еще? — спросил Торн. — Например, вашей наставнице?

— Вы имеете в виду миссис Кворри? Но она не наставница. Она жена нашего наставника. Нет, не сообщила. — Бетти покачала головой. — Если я не могла убедить мисс Дарби, то уж других, я думала, мне не убедить вовсе.

— Мисс Дарби кумир для Бетти, — поспешила вмешаться миссис Фэрроу, радуясь возможности переменить тему. — Ужасно жаль, что она покидает Корстон. Такая квалифицированная, такая одаренная молодая женщина!

— Мисс Дарби тоже оставляет Корстон? — сразу заинтересовался Торн. — Прямо исход какой-то. Может быть, вам известно почему?

Ответила Бетти:

— Она уезжает в Австралию. У нее там брат. Она бы осталась в Корстоне, но там для нее нет никаких перспектив. Вот если бы ушел мистер Кворри, тогда она могла бы стать в нашем доме наставницей, но на это слишком мало надежды.

Миссис Фэрроу, кажется, увидевшая свою дочь в новом свете и явно удивленная осведомленностью Бетти во внутришкольных делах, довольно откровенно поглядела на часы, и старший инспектор понял намек.

— Миссис Фэрроу, мисс Фэрроу, вы нам очень помогли. Чрезвычайно вам обеим благодарен.

Он встал и улыбнулся Бетти.

— Кстати, мисс Фэрроу, в последнем триместре, кажется, по Корстону ходило множество всяких слухов. Слышали вы когда-нибудь что-нибудь об анонимных письмах — о том, что кто-то их посылал или получал?

— Анонимные письма? — Бетти на минутку задумалась, потом решительно покачала головой. — Нет, господин старший инспектор.

— Ну, что ж, во всяком случае, спасибо, — сказал Торн, откланиваясь. — В самом деле, весьма полезная юная леди, — сообщил он Эбботу, садясь в машину.

— Вы поверили всему, что она рассказала, сэр? — спросил Эббот.

— Ну, не всему, конечно, нет-нет. Она любит драматизировать. Но про то письмо она не лгала, Эббот. Думаю, она его не посылала. — Торн задумчиво погладил усы. — Мы хорошо поработали нынче утром. И заслужили хороший ланч.

ГЛАВА 17

Гейлы проживали в муниципальном доме на окраине Рединга. Перед домом был небольшой клочок поросшей травою земли, огороженный невысоким заборчиком, который отделял его от соседских домов. Игравшие на улице дети с интересом следили за тем, как Эббот остановил машину перед калиткой и из нее вышли два полицейских. Район этот знавал, по-видимому, лучшие времена, но домик Гейлов, во всяком случае, выглядел достаточно ухоженным, занавески — чистыми и дорожка была не замусорена.

Дверь отворила им женщина среднего роста, с обширной грудью, нездоровой кожей, темноволосая и черноглазая. Она ничем не походила на маленькую хрупкую Мойру.

— Да? — Она подозрительно оглядела стоявших перед нею мужчин.

— Миссис Гейл? — спросил Торн. Она кивнула, и он продолжал: — Мы из полиции. Хотели бы поговорить с вами о Мойре.

Глаза миссис Гейл расширились от внезапно нахлынувшего страха.

— Но с ней все в порядке, правда? Ничего… ничего такого еще не случилось?

Торн поспешил успокоить ее.

— Но нам необходимо побеседовать с вами. Всего несколько минут, миссис Гейл. Быть может, нам лучше войти?

— Ох, да, простите. У меня от всего этого голова кругом. Моя бедная маленькая Мойра! О таких вещах читаешь в газете, но и в мыслях не держишь, что это может приключиться с твоими близкими.

Внезапно став словоохотливой, она провела их в маленький сумрачный холл и затем в переднюю комнату направо. Торн обратил внимание на большой цветной телевизор, видеомагнитофон, кассетный проигрыватель. Все было сравнительно новое и куплено, как он догадывался, в рассрочку. С другой стороны, мебель выглядела старой, коврик под ногами был сильно потерт. На каминной полке стояла большая цветная фотография Мойры в пышной рамке.

Торн шагнул к фотографии.

— Очень хорошенькая у вас дочка, миссис Гейл, — сказал он. — Мы должны задать вам о ней несколько вопросов.

Миссис Гейл, по-видимому, заподозрила опасность.

— Мойра не могла поступить дурно, — сразу заявила она. — Мойра хорошая девочка. Всего-то и было, что постаралась остановить машину, чтобы ее подвезли, значит… Тут ничего противозаконного нет. Она много занимается в школе, берется сидеть с детьми, и еще у нее есть почасовая работа у мистера Бронсона в новом торговом центре — она там у него вроде помощницы. — Миссис Гейл волновалась все больше. — У нее никогда не было никаких дел с полицией. Можете спросить о ней в школе.

— Пожалуйста, не расстраивайтесь, миссис Гейл, — мягко проговорил Торн. — Вы ведь знаете, мы обязаны провести расследование. В конце концов, человек, которого она обвиняет, также пользуется прекрасной репутацией, и он отрицает, что хотел причинить ей какой-либо вред.

Мать Мойры навряд ли слышала его.

— Она могла бы продать эту историю в газеты и получить много денег. Там были свидетели…

— Будь я на вашем месте, я бы заставил ее трижды подумать, прежде чем сделать что-либо подобное, — сказал Торн.

Миссис Гейл презрительно фыркнула и заносчиво вскинула голову.

— Наши соседи говорят, что даже если полиция не возбудит против него дела, мы можем привлечь его к суду за нанесение ущерба. Но Мойра ничего этого не хочет. Она говорит, все эти статьи в газетах и передачи по телеку будут для нас ужасны, и вообще ей его жалко, так она говорит, хотя как она может жалеть его после такого, в толк не возьму.

— Очень милосердно с ее стороны, — вставил Торн, пытаясь перекрыть поток слов. У него явно не ладилось с миссис Гейл. Он кивнул сержанту, и тот взял разговор на себя.

— Мойра впервые, кажется, поехала в Коламбери, не так ли, миссис Гейл? — спросил Эббот. — Прежде она никогда не навещала свою тетушку?

— Никогда, и лучше бы ей вообще это не приходило в голову.

— Она сама захотела поехать? Сама решила?

— Да. Отчего ж ей не съездить? — Миссис Гейл, кажется, опять вздумала обидеться. — Девочка много работала, сдала экзамены, вот и подумала, хорошо бы ей несколько дней отдохнуть. И стоило бы недорого. На другие такие каникулы, какие у нее были на Пасху, ей-то надеяться не приходится.

— А что было на Пасху? — спросил Торн, воспользовавшись паузой.

— Экскурсия у них была, школа устроила, иначе-то мы бы ее не пустили. Мистер Келси — школьный директор — повез ихнюю группу на Гернси… остров в Ла-Манше. Мойра специально копила для этого деньги. Делала вид, будто ей все нипочем, поедет, нет ли, а только очень ей хотелось. Она раньше-то никогда по морю не плавала. И ей очень понравилось, я знаю, хоть она почти и не рассказывала ничего, приехавши.

— Вот как? — сказал Эббот. — А я бы скорей подумал, что она рта не закрывала.

— Оно конечно. Да только Мойра скрытная девочка. Не любит показывать, что чувствует.

— Чем она занимается в свободное время, когда не в школе и не на работе? — спросил Торн. — Полно вокруг мальчиков?

— Не много-то у нее времени на что-нибудь, кроме учебы да работы в книжной лавке. Иногда в диско ходит. Я уж говорю ей, что она слишком много работает, да только она не обращает внимания. — Миссис Гейл покачала головой, показывая, что не понимает этого. — Прежняя напряженность оставила ее, и теперь она готова была обсуждать Мойру вдоль и поперек. — То же и с мальчиками. У соседей тут славный такой парнишка, но она и смотреть на него не хочет. Говорит, ей не к спеху, и вообще, мол, хочет найти кого получше.

— Похвально, похвально, — сказал Торн. — Видно, очень разумная девочка. И с амбициями. Хочет подняться выше.

То ли интонация, то ли сами последние эти слова сыграли роль, Торн не знал, но почувствовал, что и на этот раз затронул какую-то чувствительную струну — может быть, отголосок давней семейной ссоры. Землистые щеки миссис Гейл вспыхнули, она стала нервно тереть друг о друга большие пальцы.

— Молодые девушки все мечтают выйти замуж за принца и жить во дворце, — сказала она, как бы обороняясь.

— Да, — сказал Торн, — мне кажется, вы правы, даже самые разумные из них мечтают об этом.

Старший инспектор помолчал, он был в раздумье. При подобных расспросах всегда обнаруживаются самые разные грани характера, личности, и это естественно, однако образ Мойры, какой возникал у него сейчас, был почему-то странно смутен. Ему хотелось увидеть ее комнату: можно понять многое, увидев место, где человек живет. Тем не менее он решил не просить об этом. Он сделал знак Эбботу, встал и попрощался с миссис Гейл.

— Теперь куда, сэр? — спросил Эббот, когда дверь муниципального домика плотно закрылась за ними и они зашагали по дорожке к калитке. — Кидлингтон? Коламбери?

Торн покачал головой.

— Мы еще не закончили здесь, Эббот. Съездим-ка поглядим на лавочку, где работает юная Мойра. Ищите этот новый торговый центр. Кажется, мы его проезжали. Помните?

— Да, сэр. Примерно с милю назад.

Торговый центр они нашли легко, но лавка мистера Бронсона, кажется, играла с ними в прятки. Даже после расспросов они дважды проехали мимо, не заметив ее. Это была крошечная лавчонка на узкой улице, чудом, вероятно, спасшаяся от уничтожения, когда расчищали участок под торговый центр. Стиснутая между торговлей дешевой мебелью и зеленщиком, она тускло глядела своим единственным витринным окном, унылым даже на окружающем фоне.

— Не то, что вы ожидали увидеть, а, Эббот? — сказал Торн.

— О Господи, конечно, нет. Я думал, это будет магазин готового платья, сэр, ну, может быть, музыка, пластинки, что-нибудь в этом роде, куда так тянет молоденьких девушек.

— Я тоже, — признался Торн. — Да только наша Мойра не из тех шестнадцатилетних девчонок, каких тринадцать на дюжину… Впрочем, это не обязательно говорит против нее. Пожалуй, я зайду один, Эббот. А вы разыщите телефон. Нам нужен мистер Келси, директор местной школы для деток возраста Мойры. Она сказала, что учится в общеобразовательной, верно? Найти этого Келси будет нетрудно. Если что, попробуйте через местную телефонную станцию.

Эббот удалился, а Торн постоял некоторое время, изучая витрину, и вошел в лавку Бронсона. Это была букинистическая лавка и, что удивительно при ее неказистом внешнем виде, безусловно незаурядная. Большая часть товара скрывалась за стеклянными дверцами полок, сплошь закрывавших собой стены помещения, но некоторые книги — несомненно, менее ценные — были разложены на полированных столиках красного дерева.

Когда Торн вошел, с библиотечной стремянки на него без особого интереса поглядел человек. Человек этот в помещении был один; сидя на лесенке верхом, он вынимал с полки книги, рассматривал их и ставил обратно. Оторвался от своего занятия с явной неохотой; Торн понял, что здесь предпочитают обслуживать постоянных клиентов.

— Чем могу быть полезен? — спросил хозяин, спустившись с лесенки и подходя к Торну.

— Мистер Бронсон?

— Да, я Гектор Бронсон.

Торн подумал, что имя ему подходит. Мистер Бронсон был маленький, кругленький человек в коричневом твидовом костюме, слишком плотном для теплого летнего дня, и в туфлях ручной работы. Торн заметил дорогие часы, кольцо-печатку, шелковый галстук и решил, что материальное благополучие Гектора Бронсона зиждется, пожалуй, не на книжной торговле.

— Мистер Бронсон, мне посоветовали обратиться к вам, так как я хочу получить сведения о мисс Мойре Гейл, — сказал Торн, немного упрощая истину. — Насколько мне известно, она здесь работает помощницей на почасовой оплате. Она вас устраивает?

— О, более чем устраивает. Конечно, конечно, — тотчас ответил Бронсон. — Так трудно найти молодых сотрудников, особенно в такой магазин, как этот. А у нас весьма интенсивная торговля по почте. Мы имеем дело с клиентами во всем мире. Нужно рассылать каталоги, паковать книги… ну, и все такое. Кроме того, иной наш товар требует крайне бережного обращения.

Увидев, что Торн невольно бросил взгляд за окно, Бронсон прервал себя и засмеялся.

— Да не введет вас в заблуждение и место наше, и внешний вид, — сказал он не без гордости. — Имя Бронсона весьма известно в книжной торговле и среди библиофилов. Но Мойра — о да, она прекрасная помощница. Она служит здесь вот уже девять-десять месяцев. Только после школы, ну и по субботам и в каникулы, конечно. По-моему, эта работа ей нравится… и книги. Мне будет недоставать ее. Она ведь бросает школу, так? Ей нужна работа на полный день?

— Это еще не определенно. Она хотела бы остаться в школе хотя бы еще на год, но вы ведь знаете, как это бывает, мистер Бронсон. Девушка в доме — ее нужно кормить, одевать и так далее. В семье стесненные обстоятельства, и если она могла бы зарабатывать…

— В самом деле. В самом деле. — Бронсон нахмурился. — Я хотел бы оставить ее у себя. Как я сказал, она весьма заслуживает доверия, больше чем большинство нынешних молодых людей. Но у меня действительно нет работы на полный рабочий день. Однако, если бы она могла окончить секретарские курсы… Впрочем, тут приходит другая леди по утрам, чтобы выполнить такого рода работу. Но не в этом дело, не так ли? Она хочет остаться в школе? Вы из министерства образования, не так ли? Вопрос о стипендии, может быть?

— Вроде того, мистер Бронсон. — Торн улыбнулся. — Из вашего рассказа следует, что Мойра — прекрасная молодая особа. Жаль, что таких, как она, мало. Но… просто для сведения… вы никогда — никогда в ней не сомневались?

— Нет. Нет, никогда.

Старший инспектор заметил, однако, секундное колебание. Он знал: это может решительно ничего не значить. Есть люди, которые терпеть не могут высказываться определенно. Тем не менее он решил проявить здесь настойчивость.

— Не случалось так, чтобы к концу дня не хватало деньжат в кассе? — спросил он игриво. Когда же Бронсон, покачав головой, заметил, что у них невелика торговля наличными, задал еще один вопрос: — Ценные книги не исчезают?

Бронсон ответил уклончиво.

— В книжных магазинах книга всегда может исчезнуть. Поставишь не на ту полку, она и пропала. Но обычно они, конечно, возвращаются на место.

— Конечно, — сказал Торн и выжидательно помолчал.

— Была тут одна книга, — проговорил наконец Бронсон. — Джордж Оруэлл, первое издание, на комиссии, в грязной суперобложке и с милым посвящением. Очень ценная книга. Незадолго до Пасхи я получил запрос на нее от одного американского коллекционера и обнаружил, что книги нет. Я мог бы поклясться… — Он огорченно помолчал. — Разумеется, я спросил Мойру, но она ничего не знала. И очень встревожилась. Я надеялся, что мы книгу отыщем, но ее нет.

— Легко ли пристроить книгу, если она украдена? — спросил Торн.

— Ну, прежде всего нужно знать, что она дорогая, — а это весьма сокращает возможности. Далее надобно знать ситуацию в торговле, куда и как обратиться. Ведь могли бы возникнуть сомнения… — Бронсон вздохнул. — Впрочем, существует много посредников, которые дадут вам цену, не задавая лишних вопросов.

— Понимаю, — сказал Торн. — Что ж, благодарю вас за все, что вы мне рассказали, мистер Бронсон. Не думаю, чтобы это имело какое-либо отношение, но ведь надо знать…

— Но, простите, было бы ужасно, если вы подумали бы, будто я обвиняю…

— Разумеется, нет, мистер Бронсон. Я вас понимаю, — сказал Торн. — И все, что здесь было сказано, абсолютно конфиденциально. Знаю, что могу положиться на вашу скромность.



Торн вышел из книжной лавки, очень довольный собой. Сержант Эббот ожидал его в машине, стоявшей чуть поодаль.