– Выпусти меня! Выпусти сейчас же!
Ян Чжисен заорал в ответ:
– Закрой свой чертов рот!
Крики прекратились. Ян Чжисен с облегчением выдохнул и утер пот со лба тыльной стороной ладони. Подобрав с пола портрет жены, он пододвинул к себе стул, тяжело уселся на него и осторожно смахнул с портрета пыль. Потом медленно положил его в коробку из-под обуви, наполненную пенопластовой крошкой, и закрыл крышку.
Внезапно он учуял запах дыма. Принюхавшись, понял, что дымом пахнет из комнаты сына.
Он поспешно повернул ключ в наружном замке. Первое, что он увидел, был Ян Чжан, одетый в дорогу. Мальчик держал зажигалку возле угла простыни на своей кровати.
В одно мгновение Ян Чжисен полностью утратил контроль над собой. Он схватил сына за волосы, несколько раз со всех сил ударил по лицу и отшвырнул в угол.
– Какого черта ты творишь, мальчишка?!
С окровавленной верхней губой, Ян Чжисен попытался подняться на ноги, крича отцу:
– Я не поеду! Не поеду за границу с тобой!
Глаза Ян Чжисена загорелись. Он схватил с комода аквариум в форме шара и швырнул в сына.
Аквариум разбился о стену над головой Ян Чжана, осыпав мальчика осколками, водой, рыбками и камешками. Вскрикнув от страха, тот закрыл голову руками и съежился возле стены, весь дрожа.
– Если еще хоть раз посмеешь мне перечить, я тебя убью!
Ян Чжисен сдернул дымящуюся простыню с кровати и побежал с ней в ванную. Швырнул простыню в раковину и вернулся в гостиную, где, изрыгая проклятия, продолжил паковать чемоданы.
– Мелкий кусок дерьма! Ради кого, ты думаешь, твой старик все эти годы рвал себе задницу, а? – орал он. – Ради тебя, черт тебя подери! И чем ты мне платишь теперь? А? Неблагодарный маленький ублюдок, до чего же ты безмозглый!..
Он зарылся в груде книг и бумаг на полу. Какие-то из них швырял в мешок для мусора, какие-то – в чемодан. И не заметил, как Ян Чжан, словно привидение, прокрался в гостиную и встал у него за спиной.
Как не заметил и револьвера, который Ян Чжан держал в своей маленькой ручке.
Мальчик стоял, тихонько всхлипывая, с глазами, красными от ненависти и отчаяния.
Он медленно поднял револьвер.
Прогремел выстрел.
А за ним – второй.
* * *
Полицейский, патрулировавший платформы железнодорожного вокзала, уже несколько дней замечал этого мальчишку. Каждый раз тот появлялся на перроне в одно и то же время и рассматривал пассажиров, садившихся в поезд, словно искал кого-то.
На четвертый день, когда поезд отъехал от станции, мальчик, казалось, лишился последней надежды. Он тихонько постоял какое-то время на пустой платформе, полностью уничтоженный, а потом побрел к киоску, купил гамбургер, банку газировки и сел на скамью перекусить. Разделавшись с едой, оторвал от банки кольцо и надел себе на палец. Поднес руку к лицу, повертел туда-сюда, а потом отбросил пустую банку ногой.
Пустая банка покатилась по плитке и свалилась на железнодорожные пути.
Мальчик встал и размеренной походкой, с безразличным лицом направился к полицейскому.
Эпилог
Несколько сцен из жизни города
Отрывок статьи, опубликованной в «Чанхон Морнинг Таймс» от 6 февраля:
…Юный Ян признался, что выбросил револьвер в самый большой водный резервуар города, Северное озеро. Полиция немедленно организовала поиски, но на момент выхода публикации револьвер найден не был. Следствие по делу продолжается.
* * *
Из статьи от 10 марта:
…В свете того факта, что юному Яну еще не исполнилось 14 лет, когда он застрелил своего отца, суду, как взрослый, он не подлежит. Поскольку других родственников у него нет, Департамент общественной безопасности Чанхона постановил заключить юного Яна в Коррекционный центр для малолетних правонарушителей в Чанхоне, где он пройдет программу перевоспитания…
* * *
Из статьи от 22 марта:
…Семь сотрудников, включая некоего господина Хоу, вице-председателя совета директоров, были арестованы Департаментом по подозрению в поджоге и незаконном использовании взрывчатых веществ. Сразу после их ареста «Этерниум риал эстейт» опубликовала заявление, где утверждается, что господин Хоу с приспешниками действовали самовольно, и их преступление не имеет никакого отношения к политике компании. Источники подтверждают, что некоему господину Ву также предъявлены обвинения в убийстве (или попытке убийства) за границей…
* * *
Спустя месяц после смерти учителя Чжоу Чжан Десянь с женой подали на развод. Вся собственность, общая и личная, отошла жене. Через три дня после подписания соглашения бывшая жена Чжан Десяня с дочерью эмигрировали в Сингапур.
Неделю спустя Тан Чжи мирно скончался в своей постели в Университетском госпитале. На следующий день Чжан Десянь и Цу Рюй явились в Департамент общественной безопасности Чанхона и сдались властям. Дело по убийствам, связанным с Проектом трансформации поведения, было закрыто, а его материалы переданы в прокуратуру для судебного процесса.
* * *
Начальная школа где-то в Чанхоне, сумерки.
На спортивной площадке не было ни души. Приближалась ночь, и темнота медленно поглощала красные гаревые беговые дорожки и искусственную траву. На северо-восточном краю площадки на качелях едва виднелась детская фигурка.
Саммер сидел на доске качелей, медленно раскачиваясь взад-вперед. Фонарей поблизости не было, и его глаза, не отражавшие свет, казались в полумраке глубокими черными дырами. Он негромко напевал себе под нос. Мелодия была старой, слова – неразборчивыми; это больше походило на бормотание во сне, чем на песню.
Каждый раз, когда его ноги касались земли, под ними перекатывалось тельце крошечной собаки, переворачивавшееся с бока на бок в одном ритме с качелями.
* * *
Улица где-то в Чанхоне, поздно вечером.
Фан Му медленно ехал на своем внедорожнике, вглядываясь в пешеходов на тротуарах. Каждый раз, когда ему попадалась молоденькая девушка, он притормаживал и присматривался к ней. Поняв, что это не та, кого он ищет, снова давил на газ и продолжал поиски.
Время от времени мобильный телефон, валявшийся на приборной доске, начинал звонить и вибрировать. Фан Му бросал на экран равнодушный взгляд и ехал дальше; потом вообще зашвырнул трубку на заднее сиденье.
По его лицу пробегали пятна желтого света от уличных фонарей, и видно было, насколько оно усталое. Глаза, однако, оставались зоркими и блестели настойчиво и тревожно.
* * *
Из главных ворот Коррекционного центра для малолетних правонарушителей человек двадцать заключенных вынесли корзины, полные стеклянных бусин, и стали загружать их в кузов фургона. Как только они закончили, фургон заурчал и тронулся с места. Заключенные выстроились в ряд, охранники пересчитали их, и те побежали обратно внутрь, громко повторяя на бегу речевку.
В темноте кузова тем временем что-то зашевелилось – в одной из корзин, полных бусин. Десятки крошечных стеклянных шариков просыпались на деревянный настил с доски, которая приподнялась над корзиной, и из-под нее выбрался маленький мальчик.
Фургон остановился на красный свет. Когда загорелся зеленый, он двинулся снова, но дежурный полицейский на мотоцикле заметил, что задние двери фургона открылись и несколько корзин со стеклянными бусинами вывалились на мостовую.
С широко распахнутыми глазами полицейский включил сирену и помчался за фургоном.
Неприметный силуэт в сером метнулся на другую сторону улицы и скрылся между домов.
Когда он возник снова, то вместо серой формы Коррекционного центра на нем была обычная одежда, хоть и на несколько размеров больше. Он спокойно пошагал по тротуару прочь.
* * *
Забор вокруг «Дома ангелов» уже снесли, а на маленьком двухэтажном здании повсюду виднелись проломы. Тяжелая строительная техника расчищала завалы из кирпича и обломков бетона. Некогда ухоженные клумбы и огород были похоронены под грудами мусора, и лишь кое-где из-под него пробивались редкие зеленые побеги.
В клубах пыли, перед неузнаваемым теперь «Домом ангелов» стоял мальчик. Его одежда была покрыта плотным слоем сажи и песка.
С площадки раздался резкий свист, и рабочие по двое-трое стали отходить на тротуар.
Минуту спустя к «Дому ангелов» подъехал передвижной строительный кран с тяжелым чугунным шаром, подвешенным на цепи; за рулем его сидел упитанный коротышка с дымящейся сигарой во рту. Он затормозил прямо перед центральным входом в здание. Рабочие поснимали каски и оперлись на свои лопаты и кирки, обмениваясь шуточками и угощая друг друга сигаретами.
Двигатель крана взревел, и гигантский шар начал раскачиваться. Водитель поправил угол наклона, и в следующую секунду шар тяжело врезался в стену.
Раздался грохот. Двухэтажное здание пошатнулось. Вниз заструились осколки стекла и кирпичей, но «Дом ангелов» устоял.
Рабочие, наблюдавшие за сносом, презрительно расхохотались. Водитель выплюнул сигару изо рта, снова поправил угол и еще раз ударил гигантским чугунным шаром в цель.
Опять грохот.
На этот раз маленькое здание не выдержало напора. С ужасающим звуком, похожим на стон, оно обвалилось вниз в облаках пыли и цементной крошки. Рабочие пригнулись, пряча головы.
Только мальчик так и стоял неподвижно, глядя на то, как волна пыли несется к нему.
* * *
Несколько минут спустя пыль улеглась.
Строители вернулись на площадку, опять по двое-трое, и приступили к работе. Мальчик вытер пыль с лица, сделал глубокий вдох и пошагал к самому высокому дереву во дворе.
Была весна. Большое дерево, пережившее зиму с ее монохромом, расцветало салатовой листвой. Мальчик забрался на толстую ветку, привстал на цыпочки и потянулся к брошенному птичьему гнезду. Оттуда он достал черный полиэтиленовый пакет.
Медленно слез назад на землю и присел, опираясь о ствол спиной.
В пакете лежало нечто, обернутое в несколько слоев газеты и перетянутое желтым скотчем. Мальчик терпеливо снял скотч и обертку, под которыми обнажился черный металл револьвера.
Опытными руками мальчик откинул барабан и вытряхнул шесть патронов из него на ладонь. Медного цвета гильзы заблестели, холодные и гладкие, совсем как новенькие. Мальчик бросил их на землю, а потом ласково провел пальцем по холодной стали барабана. Захлопнул его и нажал на спуск. Потом еще раз. И еще. Плавное вращение и щелчки пустых камер барабана явно доставляли ему удовольствие. Он продолжал играть с револьвером, пока не пришел в состояние радостного возбуждения. Удивительно, но долгая зима нисколько не повредила его сокровищу. На лице мальчика, покрытом запекшейся коркой грязи, заиграла улыбка.
* * *
Неподалеку на площадке под грохот строительной техники, треск битого кирпича и нестройные выкрики рабочие уничтожали остатки некогда мирного рая. Никто не заметил ребенка и тем более куска металла, который он держал в руках.
Мальчик не сводил глаз с руин «Дома ангелов» и строительной команды. Прошло немало времени, прежде чем он опустил голову и начал перебирать рассыпанные по земле патроны. Наконец выбрал один и загнал его в барабан.
Потом крутнул барабан ладонью и захлопнул его.
Ему показалось, что вокруг сразу воцарилась тишина – он слышал лишь чириканье птички где-то в ветвях у себя над головой. Мальчик втянул носом воздух, словно пытаясь уловить аромат своей симпатичной подружки.
Он встал лицом к тому месту, где еще совсем недавно был «Дом ангелов», поднял правую руку и поднес холодное дуло револьвера к виску.
Щелчок.
Щелчок.