– Чайник поставлю? И поговорим.

– Я… – качаю головой. – Устала очень. – Из глаз, как вода из крана, который забыли до конца закрыть, текут слёзы. – Тебе необязательно было сюда приходить. Наверное, добровольцам в воскресенье тоже хочется отдохнуть.

– Я не как соцработник пришла. Я пришла как друг, друг тебе сейчас не помешает. Я понимаю, каково тебе сейчас. Так что если хочешь, может быть, пойдёшь поспишь немного или полежишь в ванне? Отдохнёшь? А поговорим потом. Я с собой привезла продукты, могу что-нибудь приготовить. Можешь на меня положиться.

Шелли выскальзывает из кроссовок, которые остаются стоять в углу рядом с обувью Джейми, проходит через кухню в дом. Я уже было иду за ней сказать, что не надо, и напомнить, что Джейми у меня очень застенчивый, но тут я слышу его голос. Иду на звук, встаю на пороге гостиной: Шелли движется по комнате, взбивает подушки, выкидывает стопки старых газет, которые невесть сколько пролежали в углу.

– Смотри, я тебе покажу, как играть… – заявляет ей Джейми. – Крестиком пас даёшь, а кружком мяч перехватываешь. – Он ей так об этом рассказывает, будто они не только что познакомились, а дружат вот уже несколько лет. Он часто стесняется, а тут – и следа робости нет. Видимо, и на него влияет её энергетика, её умение понимать без слов.

Шелли поднимает на меня глаза, улыбается.

Мне хочется к ним. Плюхнуться на диван, сидеть, слушать щебетание Джейми. Но не могу. В груди словно груз какой-то. Нужно прилечь. Нужно поспать.

– Ты точно не против, чтобы поспала ещё немного? – спрашиваю я, бесконтрольно зевая.

– У нас тут весело, – радостно откликается Джейми.

– Иди, я здесь разберусь, – доносится до меня голос Шелли в то время, как я уже бреду вверх по лестнице.

Не волнуйся. Тесс, я с тобой.

Но ведь нет тебя, Марк, нет же? Это не ты говоришь, это я говорю.

Помнишь нашу первую поездку с Джейми? В Португалию, он всё время ещё норовил песок попробовать.

Помню.

А эти официанты? Спешили к тебе, чуть не падая, так им хотелось тебе что-нибудь сказать.

Это вряд ли. Но ты рассказывай, люблю тебя слушать.

Глава 14

К реальности я возвращаюсь от смеха Джейми. В спальне царит мрак. Я смотрю на шторы и жду, когда глаза привыкнут к дневному свету. Но света уже нет. Сколько же я спала?

На столике у кровати кто-то оставил стакан с водой. Выпиваю его в один глоток. Вода с шумом проносится по пустому желудку, и, когда я встаю с постели, намереваясь спуститься вниз, меня внезапно мутит.

Джейми в гостиной совершенно один. Лежит на животе, растянувшись на коврике, дёргает ножками и пристально вглядывается в страницы книжки-загадки.

В доме горит свет, за окном темнота. Я совершенно утратила чувство времени, но, судя по припухлостям вокруг глаз, сыну пора спать. Нужно, наверное, сказать ему собираться, но это как-то нечестно – странный у него сегодня был день.

Когда я смотрю на него, сердце замирает и всю меня накрывает волной настоящей, чистой любви. Самолёт разбился, тебя не стало. Прежней жизни меня лишили, но Джейми здесь, рядом, а значит, есть жизнь. А без него меня не будет.

– Эй, – окликаю я сына с порога гостиной.

Он перестаёт дёргать ножками, смотрит на меня, качая языком зубик спереди взад-вперёд, взад-вперёд.

– Ты как? Извини, что сегодня день у нас такой никакой, – виновато говорю я.

– Ну и ничего. За мной Шелли присмотрела, – говорит он буднично и снова утыкается взглядом в книжку, пытаясь отыскать спрятанную там художником собачку.

– А делали что целый день?

– Ну… в «Плейстейшн» поиграли. Шелли крутая. Три раза меня сделала. Ещё убирались, в саду в футбол играли и поесть приготовили, – перечисляет он список сегодняшних дел.

– Ты что, сам готовил? – Я оглядываюсь вокруг и замечаю, как блестят полы, чувствую жасминовый аромат средства по уходу за мебелью. С кухни доносятся и другие запахи: курица с пряностями.

Сын отвечает мне с довольной улыбкой:

– Да, я резал лук. Настоящим ножом, мне Шелли разрешила. Им куда проще, не то что тем мелким, который ты мне всё время даёшь.

– Ого, да… ну хорошо. – Ну или мне хотелось бы верить, что хорошо. Хорошо, что Джейми было весело, что он так расположился к Шелли. Плохо только, что она дала ему острый нож: я никогда не даю – боюсь, что порежется.

Хочу ещё что-то спросить, но вдруг слышу: на кухне кто-то разговаривает. Шелли с каким-то мужчиной. Что это за мужчина у меня дома? Может, полиция пришла? Ещё что-то плохое случилось?

Хватит беситься, Тесси.

Не могу я не беситься, Марк. Сердце колотится, во рту пересохло.

– Не ходи никуда из комнаты, – шепчу я Джейми.

В шесть шагов долетаю до кухни. Дверь слегка приоткрыта. Дрожащей рукой двигаю её ещё на сантиметр, смотрю в щёлку.

Видно, как на столешнице у плиты горят три огромные свечи – я их покупала прошлой зимой, когда электричество отключили. Шелли, наверное, достала их из ящика. Но внимание привлекает не медленный танец огней, а угол дома, открытая боковая дверь.

– Вы должны понимать, что так просто дела не делаются. И я ничего не обещаю, – указывает кому-то Шелли таким напряжённым голосом, какого я ещё от неё не слышала. Телом она заслонила проход, прямо как охранник в ночном клубе, поэтому разглядеть её собеседника не получается.

– Я обещаний и не требую, – парирует мужчина.

Я узнаю его мгновенно. Йен.

Он вздыхает, и мне представляется, как он щиплет себя за переносицу.

– Я только вас прошу вот это передать Тесс. Давайте, может, я зайду…

– Вы в своём уме? Я вам что сейчас столько времени объясняла? Уходите, сейчас же.

– Хорошо, ухожу. Только передайте, пожалуйста.

– Ради бога.

Шелли с силой захлопывает дверь. Поворачивает ключ, язычок с глухим стуком входит в паз, и только тогда я снова могу вдохнуть. И я вдыхаю глубоко, дрожа, и открываю кухонную дверь.

Как тёплая волна, меня накрывает с головой прилив благодарности. Только и хочется, что обнять Шелли. Она меня сегодня как только не спасла. И Джейми тоже. И Йену не уступила. Знала, что мне этим вечером его не вынести, защитила меня, прямо как львица своего львёнка.

Шелли поворачивается, отходит от двери и вздрагивает, видя меня на пороге кухни.

– Тесс, – судорожно вздохнув, едва выговаривает она, поднося руку в груди, – ну ты меня и напугала. Ты давно там стоишь?

– Не особо.

– Познакомилась с братом твоего мужа. – Она проводит рукой по волосам и улыбается. – Неприятный тип.

– Прости.

– Ты не виновата. – На лице Шелли появляется гримаса. Она подходит к плите, приподнимает крышку, и из сковородки идёт пар. Аромат курицы с пряностями отозвался жалобными нотками в желудке: я ничего не ела со вчерашней пасты. – Ты не обидишься, надеюсь, но моё здесь присутствие его не обрадовало. Прости, что тебе пришлось услышать наш разговор.

– Мое присутствие в этом доме его тоже не радует. Это дом его матери, он здесь вырос. Мы с Марком выкупили часть Йена после её смерти. Йен тогда ничего не сказал, но мне кажется, он был недоволен. До сих пор здесь распоряжается, будто хозяин.

– Да, похоже на то.

– Он тебя, надеюсь, не достал своим напором? Со мной он просто всегда такой.

– Ничего, я привыкла уже к упёртым ослам с манией контроля. Всё ж таки за одного такого вышла. – Она смеётся, будто это шутка, но что-то я не уверена.

Шелли накрывает сковородку крышкой, протягивает мне руки, обнимает.

– Как твоё самочувствие?

– Пустота внутри, – отвечаю я, обнимая её в ответ.

– Принимала антидепрессанты?

– Толку от них нет. Мне показалось, что стало лучше, но нет. Если уж на то пошло, стало хуже.

– А когда ты их пить-то начала? Действие заметно минимум через неделю приёма. А полный эффект достигается иногда только спустя полтора месяца. Надо принимать не переставая, Тесс, а то пользы ноль. Тебе разве врач этого не объяснил?

– Ох, ну не знаю я. Может, и объяснил. Не очень-то я слушала. – Вдруг я ощущаю себя капризным ребёнком. Глупым, маленьким, капризным ребёнком.

– После ужина прими таблетку, ладно?

– Ладно, – киваю я.

На кухне становится тепло от жара духовки, а свечи создают уют. Стемнело. Окно, словно зеркало, отражает этот мрачный уголок, и всё дома вдруг кажется просторнее, гостеприимнее. Будто и не наша это кухня вовсе.

Мои глаза сами собой отыскивают пустое место на дверце холодильника, где раньше висел магнитик с фотографией Джейми. Не помню, когда же я его в последний раз видела. Встаю на четвереньки.

– Ты что там потеряла? – спрашивает Шелли, глядя, как я пытаюсь просунуть руку в небольшой зазор между холодильником и полом. Там нащупываются комочки пыли, крошки, бог знает что, но не магнитик.

– Я, кажется, случайно на днях зацепила фотографию Джейми, и она и слетела. Упала, похоже, куда-то под холодильник, – рассказываю я, умалчивая про то, как разбилась бутылка молока и как я наорала на Джейми. Тянусь пальцами ещё дальше, костяшки уже больно упираются в низ холодильника.

– Потом этим займёмся, – говорит Шелли, кладя руку мне на плечо, – возьмём с тобой лопатку, фонарик, вместе и посмотрим. А Йен тебе чили принёс. – Она показывает на тарелку, что стоит на столешнице рядом с дверью.

– Он за этим пришел? – спрашиваю я, решая приостановить поиски магнитика, вставая и отряхиваясь.

– Ещё он просил вот это вот передать: – Шелли проходит мимо меня, рядом с тарелкой находит конверт и даёт мне.

Конверт белый, размером А4, без имени, без ничего. Йен, видимо, думал отдать его мне прямо в руки.

– Ужинать будем только минут через десять, – замечает Шелли. – Не хочешь посмотреть, что там, чтобы потом не отвлекаться?

– Ну ладно, – невразумительно бормочу я.

Шелли подводит меня к стулу.

Старый дубовый стол протёрли, и он теперь сияет в тусклом свете. На одном конце Шелли с Джейми аккуратно разложили тарелки и столовые приборы – лучше сяду в другой конец стола, чтобы не испортить их работу.

Пока Шелли помешивает еду, я заглядываю в конверт. Там только один лист бумаги. Сверху жирным – «Отказ от выполнения обязанностей по исполнению завещания». Ещё моё имя и твоё. А внизу оранжевое поле для подписи.

– Всё в порядке? – интересуется Шелли, садясь рядом.

– Понятия не имею, – даю ей посмотреть, – здесь речь про завещание Марка.

На короткий миг повисает тишина, Шелли читает документ.

– А ты, видимо, исполнитель?

Киваю.

– Да, мы вместе составили завещание. Общее. Я принадлежала ему, а он – мне. А на случай, если мы умрём вместе, Йена назначили вторым исполнителем.

– А ты хочешь заниматься завещанием? Потому что можно подписать, и эта обязанность перейдёт Йену.

– Да?

– Судя по твоёму лицу, ты об этом не просила?

– Нет, – качаю я головой, – я даже не знала, что могу попросить. Это Йен адвокат. И ему хочется разобраться с делами Марка, потому что… – На секунду я задумываюсь, а так ли мне хочется доверять Шелли такие подробности. С другой стороны, ведь она понимает, что со мной происходит, и, в отличие от Йена, помогает от чистого сердца.

– Марк занял у Йена денег. Много денег. А я совершенно ничего об этом не знала, но Йен не сможет получить свои деньги, пока я не разберусь с финансами.

– Если подпишешь, то разбираться и не придётся. А дело-то непростое. Бумаги всякие составлять, на связи быть с разными компаниями и людьми. А подпишешь – и не надо будет ни о чём думать, всё сделают за тебя.

– А ведь и правда, – киваю я. У Шелли получается говорить так убедительно, что часть меня просто хочет схватить ручку и сразу же поставить подпись.

– Но… – начинает за меня Шелли.

– Но я не то чтобы очень доверяю Йену.

– Ага, но смотри, доверять ему в этом случае и не нужно. Он по закону будет обязан исполнить всё в точности по завещанию.

– Да, верно, – колеблюсь я, – так что же делать?

Шелли улыбается, сжимает мне руку.

– Неделя у тебя выдалась та ещё. Сегодня подписывать не стоит. Ты это дело обдумай, а на следующей неделе поймёшь, к чему склоняешься.

– Да, ты права, – отвечаю я, радуясь, что Шелли приняла решение за меня, пусть даже и отложить проблему на пару дней.

Засовываю бумагу в ящик под микроволновкой, уже заполненный до отказа какими-то обрывками и меню доставок, которые нам с тобой уже не понадобятся. Рукой толкаю всю эту кучу внутрь, чтобы ящик закрылся.

– Отлично, – широко улыбается мне Шелли. – Я только загляну в ванную, а потом – ужин. Проголодалась, наверное?

В ответ мой желудок издаёт жалобный стон, и Шелли смеётся, а я замечаю, что улыбаюсь.

– Значит, договорились, – говорит она. – Я быстро.

Облокачиваюсь на стул, закрываю глаза, чувствую, как меня наполняет тепло комнаты. С Шелли мне теплее раза в два.

Когда я вновь открываю глаза, на пороге кухни показывается Джейми, глаза как плошки, устал. Волосы торчат во все стороны, как будто его уже несколько дней не причёсывали. А ведь это и правда так.

– А Шелли что, ушла? – спрашивает сын, ища её глазами на кухне.

– Нет, малыш, не ушла, она просто в ванной.

Его лицо растягивается в широкой улыбке. Джейми плюхается на стул и констатирует:

– Здорово.

– Жаль, я так сегодня раскисла, – говорю я, когда Шелли возвращается на кухню. – Но мне лучше, кажется.

– А я и не заметил особо. Было весело, – радостно улыбается Джейми Шелли.

– Не расстраивайся, Тесс, – тоже с улыбкой отвечает мне та, ставя между нами горячее блюдо с едой. – У тебя был упадок сил, но ты со всем сможешь справиться, точно тебе говорю.

– Спасибо тебе, – благодарю я шёпотом, и мне хочется ей сказать не два слова, а много больше.

– Поешь, станет гораздо лучше, вот увидишь, – добавляет она, кладя мне на тарелку большой кусок куриной грудки, а потом вдоволь моркови и грибов, поливает всё соусом, и моя тарелка превращается в светло-оранжевый водоём. А потом добавляет картофельное пюре, блестящее от сливочного масла, и брокколи.

И я ем так, будто голодала целый месяц. Вкусно, очень. Здоровая пища. Соус солоноватый, тёплый, овощи и мясо мягкие. Какое-то время на кухне полное молчание, только и слышно, что клацанье приборов о тарелки.

Хочу сказать что-нибудь обычное, предложить нейтральную тему для разговора, чтобы он к тебе в конце концов не сводился. Но в голове пустота.

– Это просто чудесно, – произношу наконец, – лук измельчён идеально.

Улыбаюсь Джейми.

Шелли смеётся, и сын тоже. Интересно, я ли их рассмешила, или у них появилась своя шутка, пока они вместе играли и готовили ужин? Хочу уже спросить, что за шутка такая, но Шелли заговаривает первой.

– А я рассказывала, что готовлюсь переплыть Ла-Манш?

Мы с Джейми отрицательно качаем головами.

– Поплыву через весь пролив, от нас и до Франции. Безумная идея. Особенно учитывая, что я плавать-то особо не умела ещё несколько лет назад, а вот Дилан воду всегда обожал. Я рожала его в воде, поэтому он у нас с первых секунд жизни был пловцом.

Шелли на секунду замолкает, касаясь пальцами кулона на шее.

– После его смерти я как-то само собой стала приходить в наш местный бассейн. Просто садилась на скамейку и сидела. Жарко, влажно, а я слушаю, как плавают, как дети в воде плещутся. А потом взяла и решила: поплыву. И теперь почти каждый день плаваю. Там особенно чувствуешь, что Дилан рядом.

В выражении её лица что-то меняется, даже во всём её теле – будто внутри её гасят свет. У Шелли столько радости, столько сил, – как это у неё получается, мне не понять. Но что-то я всё же понимаю – эту боль, которая как ножом режет её, стоит только вспомнить о Дилане.

– А сколько проплыть надо? – спрашиваю я.

– Тридцать три километра.

– Ого, – восхищается Джейми, не забывая снова набить рот.

– Это где-то тысяча бассейнов. Но у меня подготовка идёт поэтапно, чтобы без травм. Время ещё до августа есть, поэтому я пока не волнуюсь. Но вот через пару месяцев начнутся тренировки в открытом море, посмотрим, каково мне будет.

– Офигеть просто.

– Спасибо, – кивает Шелли. – Хорошо, когда есть что-то полезное, на что можно направить силы. Я ещё веду сбор средств для разных благотворительных организаций: одна – это фонд, финансирует исследования в области лечения лейкемии, а другая помогает тем, кого постигла утрата. А ещё летом будет проходить благотворительная акция – соревнование по лучшей готовке на гриле, музыка будет, лотерея. Приходи обязательно.

Джейми головой так и кивает, вверх-вниз, улыбается, смотрит на Шелли, от восхищения глаза широко раскрыл.

– Может быть, приду. – Зачерпываю ещё еды, но вкуса не чувствую, одна горечь во рту. В желудке словно спазм, едва не выплёвываю кусок обратно. Быстро перевожу взгляд с Джейми на Шелли и обратно. Мой сын в последнее время был такой тихий, так глубоко ушёл в себя, но с Шелли он такой, как раньше.

Мне бы успокоиться, даже порадоваться, что Джейми, как я, нашёл в Шелли друга. И я рада, конечно, но почему он на меня-то так не смотрит, такими же горящими глазами, почему не думает, какая я крутая? А просто я не крутая совсем. Поломанная. Ты меня, Марк, поломал.

Снова меня накрывает приступ усталости, и я едва держусь, чтобы не уснуть. Мысли застилает серый туман.

Глава 15

Стенограмма опроса пациента. Присутствовали: Эллиот Сэндлер (Э.С.); Тереза Кларк (Т.К.) (пациент Оклендской больницы, отделение Хартфилд)

Вторник, 10.04. Сеанс № 1 (продолжение)



Э.С. Шелли и Йен знали друг друга до того, как познакомились через вас?

Т.К. (качаетголовой). Может быть. От этого обезболивающего думать не выходит. Вы как Джейми ищете? Вы говорите, что делается всё возможное, а что именно? Сын у меня застенчивый мальчик. Надо сказать полицейским, которые его ищут. А то он, может, прячется где-то. Вы уже проверяли домик на дереве в соседнем лесу? Это и лесом не назовёшь десяток дубов и пара ёлок. Но Марк, правда, построил домик для Джейми очень высоко. По краям доски, вроде стен. Такой шалаш на дереве. Марк хорошо постарался, но увидеть, есть ли кто-то внутри, можно, только если залезть или смотреть через окно в кабинете: оттуда виден вход. Джейми очень часто сидит в домике.

Э.С. После кончины Марка поменялось ли что-то в ваших отношениях с Джейми?

Т.К. (пауза). Было (молчание) тяжело. Нам обоим. Джейми большую часть времени не разговаривал.

Э.С. А когда вы в последний раз видели Джейми?

Т.К. На его день рождения.

Э.С. И что же тогда случилось?

Т.К. Йен, мне кажется, сговорился с Шелли. Вот на чем вам нужно сосредоточиться.

Э.С. Хорошо, но сначала хотелось бы понять, что же всё-таки случилось два дня назад. Не могли бы вы рассказать, что помните?

Т.К. (молчание).

Э.С. Давайте на сегодня прервёмся. Вам нужно отдохнуть. Завтра с утра продолжим.

Т.К. (плачет). Найдите же Джейми!

Сеанс окончен.

Глава 16

Воскресенье, 25 февраля – до дня рождения Джейми 42 дня

Телефон в руке уже липкий от пота. От дисплея глаз не отрываю – звони же. Не звонит.

Где Шелли с Джейми?

А вдруг авария?

Марк, что делать, что делать?

Тесси, хватит тебе.

Не дай бог, с ним что-то случилось.

Мой взгляд переключается с телефона на окно во второй гостиной. Небо играет оттенками розового и оранжевого. Сама комната чуть меньше главной гостиной, в которой мы обычно проводим время. По полу раскиданы коробки, хаотично расставлена мебель. Холодно, пахнет душными духами твоей мамы и плесневелыми шторами, которые я сняла в первый же день. Но если встать в угол, можно увидеть из окна не только въезд к дому, но и дорогу километра на полтора вперёд.

Ни машины.

Даже не знаю, какой марки должна быть машина. Какие машины предпочитают такие женщины, как Шелли? Наверняка что-то приличнее моей развалюхи, «Форд Фокуса». И почему я только внимание не обратила?

Прислоняюсь лбом к холодному стеклу, и оно приоткрывается. В лицо ударяет холодный воздух, я дрожу, обнимаю саму себя руками, чтобы согреться. Да о чём только Шелли думает? Сказала, что вернётся к трём, а саму где-то ветер носит, и на звонки она не отвечает. Она же знает, что я ужасно волнуюсь. Что Джейми – это последнее, что у меня осталось.

Сердце замирает – звук двигателя. Хоть бы Шелли, хоть бы они с сыном. Но нет. Красный «Ниссан Микро» проносится мимо дома.

Снова гляжу на часы. Марк, уже пять часов. Они на два часа опаздывают. Тут уже не «в пробке застряли» и не «про время забыли», опоздание в два часа – точно что-то случилось, у меня тяжело на сердце.

Перезваниваю. На экране высвечивается в скобочках – 22. Вот сколько раз я ей звонила. Вот сколько раз она не ответила.

О чём я только думала? Я доверила женщине, с которой знакома по двум встречам на неделе, своего ребёнка.

Хотя понятно, о чём я думала. Думала о том, как она вчера своей прыгучей походкой входила со словами: «Я к тебе как друг пришла, тебе сейчас нужен друг». И что она мне уже близкий человек, хотя я совсем её не знаю. Но она видит, как мне плохо, и не боится. И да, как это ни странно, я доверяю Шелли. По крайней мере, казалось, что доверяю.

Может, позвонить в полицию или начать обзванивать больницы? Или поехать искать самой? А если вернутся, пока меня не будет?

Тесси, не волнуйся. Ничего страшного не случилось.

Откуда тебе знать, Марк?

Пытаюсь напрячься и вспомнить, что со мной было в последние 24 часа. Вроде помню, но обрывками, не память у меня, а пальто, изъеденное молью так, что не понять – одежда это или ветошь. Помню, мы сидели втроём, ужинали. Потом я сказала, что помою посуду, и пока мыла, слушала, как в комнате радостно хохочет Джейми: они с Шелли играли в футбол на «Плейстейшн». Мне ещё так хотелось самой сидеть и играть вот так с Джейми, самой его радовать.

Не помню, как ложилась спать, как укладывала Джейми – тут в памяти в очередной раз проели дыру. Наверное, как-то уложила: следом вспоминается уже завтрак и то, что Шелли, оказывается, ночевала с нами.

– Ты же не против, надеюсь, что я на диване поспала? Не хотела уезжать, ты вчера такой грустной была, – сказала она, подавая мне чашку чая. Мне никогда не было на этой кухне так уютно, как стало ей. – Может быть, пойдём поплаваем? Подвигаешься – то, что нужно.

Я посмотрела на Шелли, её лицо всё так же сияло красотой, нипочём и ночь на диване. Потом посмотрела на Джейми – а он стоит весь в предвкушении, руки сложил в молитвенном жесте.

– Не могу… – тяжело вздохнула я, сама себя ненавидя. – Полежать бы, едва на ногах стою.

Там холодная вода, и столько усилий нужно будет, чтобы просто на дно не опуститься – мне тяжело было даже думать о бассейне.

Улыбки Джейми как след простыл. Он выпятил губу:

– Мам, ну можно я с Шелли? Можно, мама, можно?

– Ну а почему бы и нет, – улыбнулась мне та, – а на обратном пути я в магазин заеду, хорошо? Куплю чего-нибудь на неделю. До трёх тогда? У тебя нет запасного ключа? Уснёшь, никто тебя не потревожит.

– Договорились. Спасибо тебе. Если тебе не в тягость, – ответила я и стала искать в ящике у микроволновки запасной ключ к боковой двери, а Джейми в это время понёсся наверх к себе за плавками и очками.

Если тебе не в тягость – вот всё, что я удосужилась сказать. Пять слов. Я не спросила, управится ли Шелли в бассейне с семилетним ребёнком. И не сказала ей, что в воде Джейми быстро устаёт, что за ним нужен глаз да глаз. И что в мужскую раздевалку его пускать не стоит, он маленький ещё, среди незнакомцев растеряется, уронит одежду в какую-нибудь лужу.

Я даже не поинтересовалась, в какой это бассейн собралась Шелли. А теперь они опаздывают, сижу в одиночестве и волнуюсь, как сумасшедшая. Марк, вдруг с ними что-то случилось?

Проверяю часы на экране телефона. 5.30 почти. Пора звонить в полицию. В комнате кромешная темнота, а лампу не включишь, потому что дорогу не будет видно. Её и так в сумерках уже разглядеть трудно.

Уже почти начинаю набирать номер, но тут слышу шум мотора, к дому подъезжает машина. Прислоняюсь к стеклу, вижу Шелли за рулём белого «Мини» с чёрной откидной крышей. На заднем сиденье улыбается Джейми.

И меня всю трясёт – потому что от сердца отлегло, а ещё, наверное, от злости. Да что у Шелли в голове?

Но стоит только услышать, как с хлопком открывается боковая дверь, а по кухне раздаётся стук торопливых шажков Джейми, и злости будто и не бывало.

– Мам, мы вернулись. Можно я в «Плейстейшн» поиграю?

А я несусь по коридору, чуть не сталкиваясь с Джейми на кухне.

– Маленький, как съездили, весело? – спрашиваю я дрожащим голосом, но всё-таки умудряюсь улыбнуться.

Кивает. Рот приоткрыл, язычком шатает зубик взад-вперёд, взад-вперёд.

– А Шелли ты спасибо сказал?

Сын не успевает ответить: на кухню врывается Шелли с двумя огромными пакетами в руках. Делаю шаг ей навстречу, помочь, а когда оборачиваюсь – Джейми уже и нет. Только мгновение спустя раздаётся знакомый звуковой сигнал: включилась «Плейстеёшн».

– Как прошло? Без происшествий? – спрашиваю я, ставя пакет на столешницу. Там стучит какая-то банка, а сверху высовывается угол замороженной пиццы. Пеперони, она у Джейми любимая.

– Вообще отлично! То, что нужно, – Шелли забрала волосы в хвостик на затылке, несколько прядей вьются у ушей. Без макияжа кожа у неё бледнее, но глаза по-прежнему большие, живые, и в них всё так же пляшут весёлые огоньки. – Правда, сначала пришлось одолеть холод. – Она смеётся, немного дрожа, и выкладывает остальные покупки на пёструю бежевую столешницу.

Борюсь с досадой, не сразу решаюсь ответить.

– Я просто думала, ты раньше придёшь. Уже волноваться начала. И на звонки ты не отвечала. – Как ни стараюсь, всё равно выходит, будто я жалуюсь.

– Ой, ну я, мне кажется, обещалась быть около пяти. Я не думала, что это так важно.

– Конечно же важно! – огрызаюсь я так громко, что Шелли перестаёт разбирать пакеты и поворачивается ко мне.

– Ты сказала: три часа. У меня уже паника началась. Мысли всякие нехорошие. Я подумала, что-то случилось. Уже в полицию собиралась звонить.

– О боже, Тесс… Прости, я и не подумала, что для тебя это так важно. Ты утром такая вялая была, я подумала, ты весь день отдыхать будешь. Но я же вернулась, всё хорошо. – Она берёт мою руку. Кожа у неё гладкая, а ладонь раза в два меньше моей, но такая тёплая, что мне становится сразу спокойнее. – Извини, не хотела я тебя пугать, – говорит мне Шелли, глядя прямо в глаза. – Я пару часов назад звонила на домашний, хотела спросить, что тебе купить в магазине. А ты не ответила. Я подумала, что ты, наверное, спишь. Автоответчик у тебя был забит, поэтому оставить сообщение не получилось, а потом телефон разрядился. А про автоответчик я ещё вчера тебе хотела сказать.

– Ой, – глотаю слёзы, которые грозятся вот-вот политься из глаз. – Прости. Ты права, я что-то перенервничала. Ты для меня столько на этой неделе сделала, тут не тебе, а мне надо извиняться.

– Не думай даже, знаешь же, что я через то же самое проходила. Срывалась на сестру и на Тима бесчисленное количество раз. Надо было мне тебе СМС послать или на мобильный позвонить. Я правда думала, ты спишь. Но ладно, забыли? – улыбается. – Я накупила еды, так что будет что поесть. Давай ты разложишь всё куда надо, а я пока чайник поставлю.

Шелли такая уверенная, такая лёгкая, что невидимая рука, сжимающая сердце, меня отпускает. Джейми ничего не грозит. Ничего не случилось. И не Шелли виновата, что я так бешусь всё время. Я должна была ответить по домашнему телефону. И поехать с ними плавать, как Шелли и предлагала. А почему я не поехала? Могла бы просто сидеть и смотреть. Даже плавать необязательно. А вместо этого весь день слонялась по дому в режиме замедленной съёмки, только и делала, что вспоминала нас с тобой.

И вообще, говорила ли Шелли «три часа»? Может, и правда «пять»? Не то чтобы я хорошо помню, что было утром. Могла и напутать.

– А, да, забыла сказать, – замечает Шелли, пока ставит чайник кипятиться и достаёт из сушилки кружки. – Вчера, пока ты спала, звонила твоя мама на домашний. Я взяла трубку, чтобы тебя звонок не разбудил. Она переживает за тебя.

Вздыхаю, убирая в шкаф банку консервированной фасоли.

– Мне сейчас непросто с ней говорить. Ей хочется, чтобы я сказала, что всё налаживается, но я не хочу её обманывать.

– Знаю, и я ей это объяснила. У нас с ней на самом деле долгий разговор вышел. Она мне рассказала, как ей было непросто, когда твой папа умер, и она знает, каково тебе сейчас.

– Нет, не знает, – вырывается у меня. Пальцы хватают ручку дверцы. Сжимаю её крепко, а потом захлопываю ящик. – Извини, это несправедливо по отношению к ней, конечно. Но нет, не знает. Папе было 67. Это другое.

– Она так поддержать пытается, Тесс. Чужое горе ведь не измеришь.

Киваю, чувствуя укол совести: надо бы ей уже позвонить. Мне не за что обижаться на маму – конечно, она не хочет, чтобы меня мучила совесть от того, что я не перезваниваю. Но все же мучает же, а это несправедливо.

– Я перезвоню.

– Всё в порядке, – произносит Шелли. – Я ей объяснила, что ты чувствуешь, оставила свой номер. Теперь, если ей захочется узнать, как у тебя дела, она сможет связаться со мной. А ты ей позвонишь, когда будет желание.

В горле словно глиняный комок из грусти и облегчения.

– Спасибо.

– Не за что. Рада помочь. Если есть ещё люди, с которыми тебе не хотелось бы разговаривать, я могу их взять на себя. Вот, выпей чаю.

Шелли ставит на стол две чашки, и мы садимся друг напротив друга, как в первый её визит. С тех пор и недели не прошло, а сколько всего поменялось.

Не знаю, что бы я делала в эти выходные без Шелли.

– Так что же бассейн? – спрашиваю я. – Весело было?

– Да, – улыбается Шелли. – Я обычно днём по выходным не хожу. Было очень много детей – постоянно брызгались, прыгали с разбегу. Вспомнила Дилана. Ему бы точно понравилось. Как я по нему скучаю. – Она вздыхает, касается медальона. – У детей всегда столько энергии, правда? Дилан нам с Тимом принёс столько любви, но лично мне он подарил ещё и смысл. Мне нравилось быть мамой. Иногда по материнству тоскую не меньше, чем по сыну.

Пытаюсь представить Дилана. Наверняка мама из Шелли получилась отличная. Весёлая, озорная. Какой я сама была когда-то. Надеюсь, смотреть на Джейми в бассейне ей было не слишком больно. Но я не успеваю спросить – она уже встала, моет кружку.

– Я пойду, пожалуй, а то Тим уже, наверное, поисковый отряд собирает, – вздыхает Шелли.

– Ох. Ладно. – Не хочется её отпускать. Не хочется чувствовать одиночество, оставшись с одним Джейми в этом большом старом доме. – Ты прости, я сегодня сорвалась так на тебя…

Она машет мне рукой.

– И не думай извиняться. Рада, что тебе лучше. Напишешь мне потом?

– Напишу.

– Сейчас только шарф возьму, – говорит Шелли. – Кажется, в гостиной оставила.

Из гостиной сквозь открытую дверь доносится хохот Джейми, а потом его крик: «Пока».

– До встречи, – спустя мгновение произносит Шелли, крепко обнимает меня, и я чувствую тепло её тела. – Шажочки. По шажочку каждый день. Договорились?

– Договорились.

– Точно?

Я улыбаюсь.

– Точно.

– И не забудь про антидепрессанты. С ними станет легче.

И на этих словах она уходит.

Бреду в гостиную, сворачиваюсь на диване калачиком, смотрю, как играет Джейми. От подушек всё ещё веет духами Шелли. Без неё дом словно опустел. Пустым, холодным – вот каким он стал. Таким, какая я.

Глава 17

Йен Кларк

Не то чтобы я постоянно бывал у Тесс. Так, где-то спустя месяц после катастрофы заехал, проведал. Она не отвечала на звонки, я начал беспокоиться. В следующий раз я с ней говорил, когда она позвонила, никакая, и сказала, что увидела в магазине Марка. Она даже не мне позвонила, а самому Марку, на его телефон. Пыталась придумать какую-то отговорку, будто просто хотела услышать его голос, я ей не поверил. Как будто забыла, что мы договорились о переадресации его звонков мне. На похоронах обсуждали, и Тесс сказала, что мысль хорошая.

Шелли Лэнг

Мы быстро сблизились. Во второй раз мы с Тесс встретились в субботу. Я ей позвонила спросить, как дела. У неё выдалась сложная неделя. Стоило только Тесс услышать, я сразу поняла: ей плохо, нужно прийти помочь.

Возможно, в те выходные я зашла слишком далеко, но я чувствовала, каково ей, а ещё, что ей отчаянно нужно, чтобы кто-то был рядом. Она была на грани: в разговоре постоянно зависала, в глазах появлялось отсутствующее выражение. С родственниками ей разговаривать не хотелось, я и предложила, если что, общаться с ними за неё. Тесс это очень поддержало.

Глава 18

Среда, 28 февраля – до дня рождения Джейми 39 дней

Взяла себя в руки, Марк. Скорее даже «собрала по кусочкам». Кажется, будто балансирую на краю обрыва, ровно в той точке, когда ещё не падаешь, но равновесие потеряно. В любое мгновение могу сорваться, чувствую, и снова будет как раньше: мрак вокруг, холод до костей и так больно, что на всё наплевать. Но сейчас я пока ещё на краю, уже что-то.

Не знаю, как так вышло, что мрак этот немного развеялся. Шелли помогала, да. Воскресенье сменилось понедельником, Джейми пошёл в школу, я сосредоточилась на том, чтобы принимать таблетки и каждый день делать по шажочку, как мне говорила Шелли.

В понедельник я из купленных ею яиц сделала блины. Вылила вязкую жёлтую жидкость на сковородку, слышу – шаги Джейми на лестнице. А когда он уже появился на пороге кухни, решила, что пора броском перевернуть. Правда, я немного подрастеряла навык и чуть-чуть перестаралась – блин запустила через всю кухню. Он приземлился на спинку стула и, сползая вниз, наконец упал. Зато рассмешила Джейми, так что оно того стоило.

Во вторник помыла ванну, заказала набор лего «Тысячелетний сокол» из «Звёздных войн», который Джейми хочет на день рождения. Восемь ему, конечно, не завтра исполняется, но вдруг придёт пора брать, а на складе нужного набора не окажется или он во время доставки потеряется.

А сегодня повозила под холодильником лопаткой. Выудила всю пыль и грязь, что там накопились, но только не магнитик с фото Джейми. Ну, может быть, он под плиту завалился. Потом драила изнутри шкафчики – твоя-то мама, наверное, себя этим ни разу не утруждала, – так десятилетиями их никто и не трогал. Послушала радио, ту же самую передачу, и в музыкальной викторине даже что-то угадала. Не забыла вовремя выключить, чтобы новости не слушать – а то вдруг про катастрофу опять будут говорить.

Но не в ящиках мой сегодняшний шажочек. Они для меня только способ занять себя делом, сосредоточиться. Мой шажочек – это Джейми. Заберу его из школы и устрою ему праздник.

Бегу по дорожке в деревню, гремя по лужам сапогами, сама в куртке, надёжно застёгнутой так, что только голова моя остаётся на растерзание порывам ледяного ветра.

Впереди трактор – тёмно-зелёный монстр, а не машина – тянет за собой платформу с огромной трубой. Делаю ещё несколько шагов, глядя на то, как крутятся, приближаясь, огромные резиновые колёса, а потом отхожу к краю, вжимаясь в колючие кусты. Но и так он проезжает очень близко. Руку вытянуть – коснулась бы. По ушам бьёт рёв мотора, на секунду ноги подкашиваются.

Следом тащится минивэн, а на заднем сиденье у него два скучающих на вид ребёнка в тёмно-синих школьных джемперах. Таких же джемперах, что и у Джейми, – опоздала, понимаю я.

Резко порываюсь вперёд, ощущая спиной, как за куртку цепляются колючки, оставляя затяжки на куртке. Вот и школа за поворотом, краснокирпичное здание, и Джейми стоит, ищет меня глазами. Поднимаю руку, машу, пока он меня не замечает.

– Прости, – произношу я с трудом, переводя дух, – дорогу трактор загородил, пришлось ждать, пока проедет. Как день сегодня прошёл?

– Хорошо, – отвечает Джейми, и мы идём.

– А делали что?

– Ничего.

– Так уж прям и ничего, – игриво спрашиваю я. – Ну что-то же вы делали?

– Не помню.

– Ну ладно. Я вот что подумала – почему бы, как вернёмся домой, не прыгнуть в машину и не поехать в Колчестер, в развлекательный центр? Который тебе ещё понравился на Хеллоуин. Тот, с горками.

– Сейчас?

– Ну да, почему нет?

– Не хочу, – отвечает он мне таким тоном, будто я ему сказала комнату убрать. Дуется, конечно, что я поздно пришла, но всё равно, мог бы и веселее ответить.

– Ох, ну я просто… просто думала, тебе весело там будет.

– А Шелли с нами поедет?

– Эм-м… нет.