Милан Кундера
Жак и его господин
Милан Кундера
Жак и его господин
Памяти Дени Дидро
Пьеса в трех действиях
Перевод Владимира Еремина
Действующие лица:
ЖАК
ГОСПОДИН
ТРАКТИРЩИЦА
МОЛОДОЙ ОТРАПА
СТАРЫЙ ОТРАПА
ЖЮСТИНА
РЫЦАРЬ СЕНТ-ОУЭН
АГАТА
МАТЬ АГАТЫ
ОТЕЦ АГАТЫ
КОМИССАР
МАРКИЗ
ДОЧЬ
МАТЬ
СЕЛЬЧАНЕ
СЕЛЬСКИЙ СТАРОСТА
СЛУГИ
ЯН, ПОЛОВОЙ
Предисловие автора.
Представляется возможным, чтобы один актер играл две роли. К примеру, в парижском спектакле в ролях комиссара и сельского старосты, матери и матери Агаты появлялись одни и те же исполнители.
Жаку не менее сорока лет. Он ровесник своего господина или немного старше.
У Франсуа Жермона, автора знаменитой женевской постановки, возникла интересная идея, которую я одобрил: Жак и его господин в шестой сцене третьего действия намного старше, словно после предшествующей сцены прошло несколько лет.
Пьеса должна исполняться без антракта, однако каждое действие следует завершать закрытием занавеса или затемнением.
О декорациях. На протяжении всего действия сценография не меняется. При ее создании необходимо учесть наличие двух элементов: переднего — более низкого, и заднего — возвышенного, в виде большого подиума. На переднем плане разыгрываются события настоящего, на заднем — прошедшего времени.
Позади подиума находятся ступеньки или лестница, ведущие на чердак, наличие которого возможно, но не обязательно.
В основном же сцена, оформленная как можно проще и абстрактнее, почти пуста. Лишь в некоторых эпизодах актеры (слуги) принесут необходимые детали и реквизит, — стол, стулья и т.п.
Важно создать какие-то орнаментальные или символические элементы декорации, которые находились бы в явном противоречии с духом пьесы.
События происходят в 18 столетии, но оно таково, каким представляется нам сегодня. Как язык пьесы не является реконструкцией языка той эпохи, так и декорации и костюмы не должны иметь исторического правдоподобия. Временная принадлежность героев — главным образом, обоих протагонистов, — должна быть слегка размыта.
Немного об истории пьесы. Я написал ее в 1971 году, сам перевел на французский язык и в 1981 году опубликовал в издательстве “Галлимар” со своим предисловием и послесловием Ф. Рикарда. Французская версия стала источником для последующих переводов на английский, шведский, итальянский и испанский языки.
Я видел приличный спектакль в Париже, замечательный в Загребе, почти гениальный в Женеве, катастрофический — в Брюсселе. Тогда я понял, к какому недоразумению может привести моя “вариация на тему Дидро”. Режиссеры с графоманскими наклонностями могут решить: “Если Кундера позволил себе вариацию на роман Дидро, почему бы нам не позволить себе вариацию на его вариацию?” Непредставимы глупости, которыми брюссельский режиссер напичкал мою пьесу, дальнейший показ которой я тогда сразу же запретил. Театральная версия знаменитого романа — весьма деликатное дело, требующее равновесия между верностью источнику и тем, что в него привнесено, равновесия между оптимизмом эпохи Просвещения и скептицизмом нашего столетия. Поэтому во избежание смысловой путаницы инсценировать роман необходимо с максимальной точностью, правдивостью и простотой.
После брюссельского спектакля я считаю своего “Жака” прежде всего пьесой для чтения и разрешаю ее постановку только в случаях, когда к ней обращаются любительские или бедные театры (например, пьесу поставили десятки американских университетских трупп). Нехватка средств является частичной гарантией того, что режиссер пойдет по пути наибольшей простоты. Ничто не способно причинить искусству большего вреда, чем избыток денег в руках амбициозного глупца.
М. Кундера.
Первое действие.
1-я сцена.
Появляются ЖАК и ГОСПОДИН. Увидев зрителей, ЖАК приходит в замешательство.
ЖАК (робко). Господин... (Обращает его внимание на публику). Почему они на нас так пялятся?
ГОСПОДИН (испуганно поправляет платье). Делай вид, что ничего не замечаешь.
ЖАК (публике). Почему бы вам не поглазеть в другую сторону?.. Ну, чего надо?.. Откуда мы пришли? (Машет рукой назад). Вон оттуда. И куда идем? (С философским высокомерием). Разве человеку дано знать, куда он идет? (Публике). Может, вы знаете, куда идете?
ГОСПОДИН. К сожалению, Жак, я думаю, что знаю, куда мы идем.
ЖАК. Вы так думаете?
ГОСПОДИН (печально). Да. Но я не хочу посвящать тебя во все свои скорбные мысли.
ЖАК. А вы помните историю с Эзопом? Однажды хозяин послал его в бани. По дороге ему встретились полицейские. — Куда идешь? — Не знаю, — сказал Эзоп. — Ага, не знаешь? Тогда пойдешь с нами! — Вот видите, — сказал им Эзоп. — Разве я солгал, сказав, что не знаю, куда иду? Хотел попасть в бани, а попаду в кутузку... Мой господин, человек никогда не знает, куда идет, верьте слову. Но, как говаривал мой капитан, там, на небесах, все наперед записано.
ГОСПОДИН. И был прав.
ЖАК. Черт бы побрал эту Жюстину и тот грязный чердак, где я потерял невинность!
ГОСПОДИН. Почему ты проклинаешь эту даму, Жак?
ЖАК. Потому, что, потеряв невинность, я надрался, как свинья; отец, увидев, что я пьян, осерчал и ну меня дубасить; мимо, как назло, шел полк, я сгоряча подался в солдаты; вскоре случилась баталия и я получил в колено пулю. А уж эта чертова пуля повлекла за собой целую вереницу других приключений. Без нее я бы, например, никогда не влюбился...
ГОСПОДИН. Ты влюбился? Ты мне никогда об этом не рассказывал.
ЖАК. Мало ли чего я вам не рассказывал.
ГОСПОДИН. Итак, о том, как ты влюбился... Начинай!
ЖАК. На чем я остановился? Ага, на пуле в колене. Значит, так. Представьте себе — поле после битвы, куча мертвых и раненых, и я лежу себе под ними. Наутро меня нашли, бросили в телегу, повезли в госпиталь. Телегу трясет на ухабах, и я ору благим матом от каждого толчка. Потом вдруг лошади встали. Я прошу: ради всего святого, положите меня на землю. Смотрю — окраина деревни, и перед домом стоит какая-то молодка...
ГОСПОДИН (с удовлетворением). Ну, наконец-то!
ЖАК. Так вот, значит, идет она в дом, выносит бутылку вина и дает мне отхлебнуть. Тут хотели меня было погрузить обратно на повозку, но я, не будь дурак, хвать ту молодку за юбку — и тут же лишился сознания... Очнулся уже у нее в доме. Вокруг — ее дети, тут же муж стоит, а она мне мокрым платком лоб протирает...
ГОСПОДИН (в радостном возбуждении). Ах ты, жеребчик! Ну, ясно, чем дело кончилось!
ЖАК. Как бы не так, и совсем не ясно.
ГОСПОДИН. Ее муж оказал тебе гостеприимство, а ты его вон как отблагодарил?
ЖАК. Господин, да разве мы вольны в том, что творим? Мой капитан говорил: “Все доброе и злое, что с нами приключается на земле, записано там, наверху!” Вы знаете какое-нибудь средство эту запись стереть? Скажите мне, мой господин — мог ли я не родиться? А родившись — стать кем-то другим? Но если уж я — это я, то могу ли я делать то, что мне несвойственно?!
ГОСПОДИН. Меня интересует вот что, — ты такой жеребчик потому, что так записали наверху? Или там записали так потому, что ты — жеребчик? Что есть причина, а что — следствие?
ЖАК. Не знаю, господин, но, пожалуйста, не называйте меня жеребчиком.
ГОСПОДИН. Человек, который соблазнил жену своего благодетеля...
ЖАК. Ничего себе — благодетель! Слышали бы вы, как он ругал свою жену за то, что она смилостивилась надо мной и взяла в дом!
ГОСПОДИН. И правильно делал... Жак, как она выглядела? Опиши мне ее!
ЖАК. Та молодка?
ГОСПОДИН. Да.
ЖАК (неуверенно). Среднего роста...
ГОСПОДИН (без особого удовлетворения). Гм...
ЖАК. Нет, скорее, выше среднего...
ГОСПОДИН (удовлетворенно кивает). Выше?
ЖАК. Да.
ГОСПОДИН. Это уже лучше.
ЖАК (показывает). Красивая большая грудь...
ГОСПОДИН. А что у нее было больше — грудь или зад?
ЖАК (неуверенно). Грудь.
ГОСПОДИН (печально). Жаль.
ЖАК. Вам нравится большой зад?
ГОСПОДИН. Да... Такой, как у Агаты... А какие у нее были глаза?
ЖАК. Этого я уже не помню. Помню... черные волосы.
ГОСПОДИН. У Агаты были светлые.
ЖАК. Да разве я виноват, господин, что она непохожа на вашу Агату?!. Примите ее такой, какая она была... Где бы вы еще увидели такие длинные ноги?
ГОСПОДИН (мечтательно). Длинные ноги? Вот теперь ты меня порадовал.
ЖАК. И огромный зад.
ГОСПОДИН. Огромный зад? В самом деле?!.
ЖАК (показывает). Вот такой...
ГОСПОДИН. Жеребец! Ты так вкусно ее расписываешь, что у меня чертовски разыгрался аппетит! И, стало быть, ты с ней этому доброму человеку...
ЖАК. Нет, господин, с той женщиной у меня вообще ничего не было.
ГОСПОДИН. Как?!. Зачем тогда ты мне все это рассказываешь? Зачем мы теряем время?!
ЖАК. Извините, мой господин, но перебивать — это ужасно скверная привычка.
ГОСПОДИН. Когда я уже возмечтал о ней...
ЖАК. Я вам о простреленном колене и своих страданиях толкую, а вам только распутство подавай. И ко всему еще какую-то Агату примешиваете.
ГОСПОДИН. Не напоминай мне о ней, Жак!
ЖАК. Вы же сами о ней вспомнили.
ГОСПОДИН. А случалось тебе когда-нибудь хотеть женщину, а она — ни в какую?..
ЖАК. Да. Жюстина...
ГОСПОДИН. Жюстина? Та, что лишила тебя невинности?
ЖАК. Да.
ГОСПОДИН. Это ты должен мне рассказать.
ЖАК. Только после вас, господин...
2-я сцена.
Сзади на подиуме к этому времени уже появились новые персонажи. На ступеньках сидит МОЛОДОЙ ОТРАПА, перед ним стоит ЖЮСТИНА. На противоположной части сцены находится другая пара. На стуле, который принес СЕНТ-ОУЭН, сидит АГАТА, рыцарь стоит возле нее.
СЕНТ-ОУЭН (ГОСПОДИНУ). Друг!
ЖАК и ГОСПОДИН оборачиваются на его голос, ЖАК кивком головы указывает на АГАТУ.
ЖАК. Это она?
ГОСПОДИН кивает.
А тот, что возле нее?
ГОСПОДИН. Мой друг, рыцарь Сент-Оуэн. Он меня с ней познакомил. (Взглядом показывает на ЖЮСТИНУ). А это та, твоя?..
ЖАК. Ага... Хотя ваша мне нравится больше.
ГОСПОДИН. А мне — твоя. Она потолще. Может, поменяемся?
ЖАК. Раньше нужно было думать. Теперь уже поздно.
ГОСПОДИН (вздыхая). Да, поздно... А кто этот крепыш?
ЖАК. Молодой Отрапа, мой дружок. Мы оба положили глаз на эту девчонку. До сих пор не пойму, почему он имел успех, а я — нет.
ГОСПОДИН. Все, как у меня.
СЕНТ-ОУЭН переходит от АГАТЫ в направлении ГОСПОДИНА на край подиума.
СЕНТ-ОУЭН. Мой друг, будь осторожней. Ее родители начинают опасаться пересудов.
ГОСПОДИН (возмущенно, ЖАКУ). Чертовы мещане! Я эту девчонку осыпал деньгами. Этого они не опасались?
СЕНТ-ОУЭН. Нет, нет, они тебя уважают. Но им хочется, чтобы ты определился в своих намерениях. В противном случае тебе бы следовало перестать посещать их дом.
ГОСПОДИН (возмущенно, ЖАКУ). Но разве не он сам меня к ним привел? Не он всячески подбадривал? Не обещал, что она будет уступчивой?
СЕНТ-ОУЭН. Мой друг, я только передаю их слова.
ГОСПОДИН. Ладно. (Поднимается на подиум). В таком случае, скажи им, что к алтарю они меня и на веревке не затащат. И пусть Агата будет со мной поласковей, если не хочет меня потерять. Не то я начну тратить время и деньги на другую даму, и с большей для себя пользой!
СЕНТ-ОУЭН раскланивается и возвращается к АГАТЕ.
ЖАК. Замечательно, мой господин! Вот таким я вас люблю! Однажды в жизни вы действительно были храбрым!
ГОСПОДИН (на подиуме, ЖАКУ). Со мной такое иногда случается. Я перестал ходить в гости.
СЕНТ-ОУЭН (приблизившись к ГОСПОДИНУ). Я передал все, как вы того желали. Но мне кажется, вы были слишком резки.
ЖАК. Мой господин — резок?
СЕНТ-ОУЭН. Заткнись, лакей! (ГОСПОДИНУ). Семья напугана вашим исчезновением. А Агата...
ГОСПОДИН. Что — Агата?
СЕНТ-ОУЭН. Агата плачет.
ГОСПОДИН. Плачет...
СЕНТ-ОУЭН. Плачет. Целыми днями плачет.
ГОСПОДИН. Вы полагаете, рыцарь, что мне следует там снова появиться?
СЕНТ-ОУЭН. Это было бы ошибкой. Теперь отступать нельзя. Вернуться — значит проиграть. Этим лавочникам не повредит, что их научили способам...
ГОСПОДИН. А если приглашение не последует?
СЕНТ-ОУЭН. Последует.
ГОСПОДИН. А если этого придется ждать слишком долго?
СЕНТ-ОУЭН. Ты хочешь быть господином или рабом?
ГОСПОДИН. Но ведь она плачет...
СЕНТ-ОУЭН. Сильнее, чем плакал бы ты.
ГОСПОДИН. А если все-таки меня не позовут?
СЕНТ-ОУЭН. Говорю тебе — позовут. Ты должен извлечь все выгоды из этой ситуации. Пусть Агата поймет, что держит тебя в кулачке не так крепко, как ей кажется, тогда она постарается... А теперь между нами, рыцарями. Положа руку на сердце — у тебя правда с ней ничего не было?
ГОСПОДИН. Нет.
СЕНТ-ОУЭН. Не хочешь об этом говорить?
ГОСПОДИН. К сожалению, это правда.
СЕНТ-ОУЭН. И с ней никогда не случалось минутной слабости?
ГОСПОДИН. Нет.
СЕНТ-ОУЭН. Опасаюсь, не свалял ли ты дурака. С порядочными мужчинами такое случается.
ГОСПОДИН. А вы, рыцарь? Не хотелось ли вам ее заполучить?
СЕНТ-ОУЭН. Еще бы не хотелось! Я столько домогался ее! Но появился ты, и я в одночасье для Агаты превратился в ничто. Разумеется, мы остались друзьями, но, увы, не больше. Впрочем, меня способно утешить лишь одно. Если с ней переспит мой лучший друг, это будет равносильно тому, что ею овладел я. Поверь, я сделаю все, чтобы ты очутился в ее постели...
СЕНТ-ОУЭН удаляется к стулу, на котором сидит АГАТА.
ЖАК. Вот видите, господин, как я умею слушать. Ни разу вас не перебил. Берите с меня пример.
ГОСПОДИН. Оставь эту пустую похвальбу и поскорее перебей меня.
ЖАК. Если я иногда и позволяю себе это, то лишь из подражания вам.
ГОСПОДИН. Я имею право перебивать своего слугу, когда мне этого захочется. Но мой слуга не должен себе этого позволять.
ЖАК. Мой господин, я вас не перебиваю, я всего лишь беседую с вами, как вы того всегда желали... И позвольте вам кое-что сказать. Не нравится мне этот ваш друг. Голову даю на отсечение, что он хочет вас женить на своей сожительнице.
ГОСПОДИН. Хватит! Больше ты от меня не услышишь ни слова! (Сердито спускается с подиума).
ЖАК. Ну, пожалуйста, господин! Говорите!
ГОСПОДИН. О чем тут говорить? Ты все наперед угадал! Черт бы побрал твое остроумие, хвастовство и прозорливость... Кому все это нужно, кроме тебя самого?
ЖАК. Совершенно с вами согласен, мой господин! Прошу вас, продолжайте! Если мне что и удалось предсказать, так только отправное движение этой истории, но я остаюсь в полном неведении относительно деталей вашего разговора с господином Сент-Оуэном и всех дальнейших поворотов интриги.
ГОСПОДИН. Ты рассердил меня и потому я умолкаю.
ЖАК. Умоляю вас!
ГОСПОДИН. Если ты ищешь примирения, то рассказывай сам, а я тебя буду перебивать, где мне заблагорассудится. Поведай мне, как ты лишился невинности. И будь уверен, я тебя неоднократно перебью посреди первого в твоей жизни любовного акта!
3-я сцена.
ЖАК. Пожалуйста, мой господин, вам это дозволяется. Смотрите! (Жест в сторону ступенек, по которым МОЛОДОЙ ОТРАПА с ЖЮСТИНОЙ поднимаются наверх. Внизу под ними стоит СТАРЫЙ ОТРАПА). Колесная мастерская моего крестного, старика Отрапы. Эта лестница ведет на чердак, где обычно спит его сын, Отрапа-младший...
СТАРЫЙ ОТРАПА (в сторону чердака). Эй, Отрапа! Чертов бездельник!
ЖАК. Старик Отрапа обычно спал прямо в своей мастерской. И вот однажды, когда он крепко заснул, сын слез с чердака, тихонько впустил Жюстину и отвел ее к себе наверх...
СТАРЫЙ ОТРАПА. Уже к заутрене звонили, а ты все дрыхнешь! Вот сейчас поднимусь и огрею тебя метлой!
ЖАК. Той ночью молодым любовникам было так хорошо, что они проспали.
МОЛОДОЙ ОТРАПА (сверху). Не сердись, отец!
СТАРЫЙ ОТРАПА. Сосед уже, поди, заждался, когда ему принесут ось. Ну, пошевеливайся!
МОЛОДОЙ ОТРАПА. Иду, иду! (Спускается вниз, на ходу застегиваясь).
ГОСПОДИН. Значит, у птички не было возможности упорхнуть?
ЖАК. Она оказалась в клетке, мой господин!
ГОСПОДИН (смеется). Воображаю, какого ужаса она натерпелась!
СТАРЫЙ ОТРАПА. С тех пор, как он заприметил эту потаскушку, ему бы только дрыхнуть. И если бы она хоть чего-то стоила! Такая неряха — не приведи Господь! Видела бы ее бедная моя покойница, не иначе, выцарапала бы ей глаза, а этого дурака отдубасила бы по первое число! А я, старый пень, все терплю!.. Но ничего, я положу этому конец, и прямо сегодня! (Сыну). Вот ось, отнеси ее соседу!
МОЛОДОЙ ОТРАПА уходит с осью.
ГОСПОДИН. А Жюстина наверху все слышала?
ЖАК. Конечно.
СТАРЫЙ ОТРАПА. Черт подери, где моя трубка? Наверняка ее опять брал этот негодяй и оставил наверху...
Поднимается по ступенькам.
ГОСПОДИН. И что Жюстина? Что она сделала?
ЖАК. Залезла под кровать.
ГОСПОДИН. А Отрапа-младший?
ЖАК. От соседа он сразу прибежал ко мне за советом. Я ему говорю: пройдись по деревне, пока я найду способ отвлечь твоего старика и вывести Жюстину. Только не спеши, дай мне побольше времени...
Поднимается на подиум. ГОСПОДИН смеется.
Чего вы смеетесь?
ГОСПОДИН. Ничего.
СТАРЫЙ ОТРАПА (который тем временем уже слез с чердака). Крестничек! Рад тебя видеть! Что так рано?
ЖАК. То-то, что рано. Надо идти домой, да боюсь взбучки.
СТАРЫЙ ОТРАПА. Крестничек, ты становишься распутником.
ЖАК. А я и не спорю.
СТАРЫЙ ОТРАПА. Ты и мой дорогой сыночек — два сапога пара...Что, всю ночь прогулял?
ЖАК. А чего скрывать?
СТАРЫЙ ОТРАПА. С какой-нибудь замарашкой?
ЖАК. Да. А с моим отцом, ты знаешь, шутки плохи.
СТАРЫЙ ОТРАПА. А кому такое понравится? Ему бы следовало задать тебе хорошую трепку, как, впрочем, и мне моему дураку... Но сначала мы позавтракаем. За бутылочкой и сообразим, как быть.
ЖАК. Не могу, крестный. С ног валюсь от усталости.
СТАРЫЙ ОТРАПА. Хорошо же ты нынче гульнул!.. Надо полагать, девчонка того стоила? Ну, да ладно. Покуда сына нет дома, полезай на чердак, ложись в его кровать, поспи...
ЖАК поднимается по ступенькам.
ГОСПОДИН (ЖАКУ). Негодяй! Предатель! Я был о тебе лучшего мнения!
СТАРЫЙ ОТРАПА. Ох, эти дети! Эти чертовы дети...
Сверху доносятся приглушенные стоны.
Ого, видать, что-то снится парнишке... Похоже, ночка у него была и впрямь бурная!
ГОСПОДИН. Старику мерещится совсем не то! Этот подлец пристает к ней! Она защищается, но боится кричать, чтобы не выдать себя! Ах, мошенник! Тебя нужно судить, как насильника!
ЖАК (выглядывает сверху). Мой господин! Не знаю, уместно ли тут говорить о насилии, но в конце концов нам обоим стало не так уж плохо. Мне пришлось только пообещать ей...
ГОСПОДИН. Что ты посулил ей, плут?
ЖАК. Что молодой Отрапа никогда об этом не узнает.
ГОСПОДИН. Ты, разумеется, пообещал ей и вы сразу достигли взаимопонимания?
ЖАК. Да, а потом достигли его еще разок.
ГОСПОДИН. И так сколько раз подряд?
ЖАК. Не помню, господин. Но с каждым разом мы понимали друг друга все лучше и лучше...
Возвращается МОЛОДОЙ ОТРАПА.
СТАРЫЙ ОТРАПА. Где ты опять так долго шлялся? Обтеши-ка вон тот обод, только выйди во двор.
МОЛОДОЙ ОТРАПА. Почему во двор?
СТАРЫЙ ОТРАПА. Чтобы не разбудить Жака.
МОЛОДОЙ ОТРАПА. Жака?
СТАРЫЙ ОТРАПА. Он дрыхнет на чердаке. Ох, бедные отцы! Бог, на нас глядя, должно быть, плачет в три ручья! Один мерзавец чище другого... Ну, пошевеливайся! Чего встал, как чурбан?
МОЛОДОЙ ОТРАПА кидается к ступенькам с намерением взобраться наверх.
Куда? Дай ему поспать!
МОЛОДОЙ ОТРАПА (словно невменяемый). Отец! Отец!
СТАРЫЙ ОТРАПА. Бедняга от усталости с ног валился!
МОЛОДОЙ ОТРАПА. Пусти меня туда!
СТАРЫЙ ОТРАПА. Пошел вон! Тебе нравится, когда тебя будят?
ГОСПОДИН. И Жюстина все это слышала?
ЖАК (сидит наверху нас ступеньках). Так же хорошо, как вы меня сейчас.
ГОСПОДИН. Чудесно! И что же ты в этот момент делал, мой дражайший жеребчик?
ЖАК. Хохотал.
ГОСПОДИН. Ах, висельник! А она?
ЖАК. Рвала на себе волосы, обращала взоры к небесам и заламывала руки.
ГОСПОДИН. Жак, как ты жесток! У тебя каменное сердце.
ЖАК (спускаясь со ступенек, очень искренне). Вовсе нет, господин, я очень чувствительный человек. Но я приберегаю свою чувствительность для более подходящих случаев. Те, кто расточает это свойство налево и направо, могут лишиться его в момент, когда в нем возникнет особенная нужда.
СТАРЫЙ ОТРАПА (ЖАКУ). Вот видишь, сон пошел тебе на пользу! (Сыну). Взгляни на него — словно заново родился!.. Принеси из погреба бутылку. (ЖАКУ). Уж теперь-то позавтракаешь с аппетитом?
ЖАК. С преогромным аппетитом.