Орешек посмотрела на карандаш. Мистер Бел бежал прямо к нему.
— Вам не следовало делать этого, мистер Брэдли, — скорее утвердительно, чем укоризненно произнес служитель. — Мне было плохо, но я не обижаюсь. Хуже то, что вы впутали меня в неприятности с сержантом Робертсом. Он и раньше часто жаловался на меня, а уж из-за этого случая рассердился, как никогда… Едва мы спустились в морг и обнаружили, что все трупы на месте, он сказал, что я — фантазер, а когда я рассказал про вас, он сразу понял, что это один из ваших розыгрышей.
Она подвела подруг к той части музея, которая была посвящена личности Павла Сергеевича не просто как ученого, но как личности человека, живущего рядом с нами. На экспозиции было выставлено кресло ученого, в котором он любил отдыхать дома, стоял небольшой журнальный столик, на котором лежали книги, часы ученого, его большой бумажник, личные документы. Тут же стоял манекен в костюме и снова при галстуке.
Она посмотрела на Роквелла. Алан бежал прямо к нему.
Хендерсон перевел дыхание, пристально, но беззлобно глядя на Брэдли. Тот с нарочитой неторопливостью занялся сигарой.
– А украденный ключ лежал вот тут. Даже след остался.
У неё было время спасти лишь карандаш или Роквелла.
— Сержант сказал, что если я еще раз попадусь на розыгрыш или совершу какой-то другой промах, он непременно обеспечит мне уход на пенсию, мне, мол, давно пора отдыхать. Так что, пожалуйста, перестаньте шутить, мистер Брэдли…
На столе и впрямь виднелся отпечаток длинного ригельного ключа.
Решение пришло на удивление быстро.
Он постоял еще минутку и, шаркая, ушел прочь. Репортер пожал плечами, выдохнул колечко дыма и потянулся к телефону.
Подруги переглянулись. Отпечаток подозрительно совпадал с тем ключом, который они обнаружили в овощехранилище возле тела Сергея.
— Редакцию новостей «Экспресса»… Брэдли. Здесь все спокойно. Пайпер уже ушел? Порядок. Я отправляюсь домой и прошу не искать меня до завтра.
В это время женщине кто-то позвонил, она сначала вышла в коридор, но, так как там тоже было плохо слышно, вышла на улицу.
74. Жертвоприношение
Он повесил трубку, выдохнул очередное колечко и ушел.
– Это наш шанс! – прошептала Констанция, когда стало ясно, что подруги остались одни. – У нас есть несколько минут, чтобы найти дверь!
Оказавшись на темной, холодной улице, Брэдли заколебался: настроение было испорчено, и сейчас ему хотелось в большей степени, нежели спиртного или женщин, окунуться в атмосферу веселой, бесшабашной шутки. Пожалуй, выпью, решил он. Идти туда, где могли оказаться Морган или Фэрнесс, ему не хотелось, поэтому он направился в маленький бар возле доков, куда не заглядывала репортерская братия.
– Какую дверь?
Орешек подхватила бесчувственного Роквелла на плечо и спешно, сколько хватало сил, поволокла к мистеру и миссис М, которые стояли у отверстия в сетке купола. Она слышала за спиной тяжёлые шаги. Алан.
Помещение было маленьким и грязным, но спиртное подействовало согревающе. После третьей порции настроение поднялось, и Брэдли повеселел. Еще порция — и его охватила прежняя жажда розыгрыша, он тут же принялся обдумывать очередную шутку. Что за вечер без доброго розыгрыша и разделенного с приятелями веселья? К черту Фэрнесса и Моргана. Жалкие зануды.
– За нарисованным очагом! Анжелика, ты разве не понимаешь? Где-то тут должна находиться дверь, от которой у Сергея был ключ! Дверь за номером двадцать семь! Этот ключ, пропавший из экспозиции музея, у Сергея в хранилище вместе с овощами оказался не просто так!
Неожиданно из-под купола выскочил Штришок и с громким лаем стремительно бросился к прихвостню мистера Бела.
Газетчик огляделся. Шел третий час ночи, и бар почти опустел: кроме него, лишь бармен и какой-то мелкий высушенный тип, упирающийся ботинком в латунные перила для ног и пьющий пиво. Похоже, бармен относился к людям, способным посмеяться, ну а малышу ничего другого не останется — уж слишком он тощий.
– Я понимаю, но эта тетка утверждает, что двери за номером двадцать семь больше не существует. И ты сама видишь, что еще одной двери тут нет.
– Аааа! – дико завизжал Алан и попятился назад. – Хорошая собачка! Милая собачка! Пожалуйста, не кусайся!
Сдерживая улыбку, Брэдли нагнулся, словно завязывая шнурок, и проворно всунул спичку между подметкой и верхом ботинка пьянчужки. Зажег ее, выпрямился и заказал еще одну порцию.
– Да… Вижу. Но она говорила что-то про архив, из которого Лидия брала вещи для пополнения выставочной экспозиции. Он может быть где-то тут и тоже за дверью!
Он повернулся и бросился наутёк к Большому Кресту.
Когда бармен наливал виски, репортер подмигнул ему и кивнул в сторону коротышки-посетителя.
Но сколько ни рыскали подруги, заветная дверь им так и не открылась.
Орешек в сопровождении Штришка, спотыкаясь, внесла Роквелла через сетчатое отверстие под купол.
Бармен непонимающе уставился на него. Брэдли улыбался, сдерживая смех. Вдруг человечек издал вопль и запрыгал на одной ноге, лихорадочно сбивая небольшое пламя на ботинке ладонью.
Вскоре вернулась женщина, которая казалась чем-то озабоченной.
– Ну, здравствуйте, юная леди! – приветствовал её Джонатан Хиггинботтом. – Позвольте, я вам помогу с вашим другом. Пусть ему окажут медицинскую помощь.
Брэдли рассмеялся, поглядывая на бармена и ожидая одобрения. Коротышка опустил ногу и с рычаньем повернулся к репортеру.
– Вы все уже осмотрели? А то мне нужно уходить. Лидия попросила подъехать к ней кое-что забрать, кое-что увезти. В общем, вам пора уходить, девочки!
— Сук-н-сын, — выдохнул он смачно и не совсем отчетливо. И размахнулся.
Девушки не стали настаивать, они уже и сами поняли, что искать в этом музее им нечего.
Газетчик как раз поворачивал голову, и удар пришелся точно по губам, расплющивая их о зубы. Он зашатался и, не успев ухватиться за стойку, всем телом рухнул навзничь, ударившись шеей о латунные перила. Он еще успел ощутить зловещий хруст в основании черепа, и тут же все погрузилось во тьму.
Выйдя, они попрощались с Людмилой, которая ужасно спешила по делам, порученным ей Лидией. Где находится сама Лидия, женщина объяснить толком не смогла. По ее словам, получалось, что Лидия позвонила откуда-то из города, сказала, чтобы Людмила сейчас заехала бы к ней домой, взяла сумку и ехала бы с этой сумкой в город, где Людмиле предстояло переделать еще кучу всего.
Орешек устало выдохнула и улыбнулась. Мистер и миссис М помогли ей уложить Роквелла на спину аллигатору.
— Ну и слизняк! — человечек злобно посмотрел на лежащего. — Поймать меня на «велосипед». Меня — Кида Уилкинса!
– Ох, не забыть бы! – восклицала женщина. – Во-первых, я должна забрать загранпаспорт в туристической фирме, там его изготавливали по просьбе Лидии. Не забыть бы взять дома доверенность на получение документов, которое Лидия оформила на меня еще в прошлом месяце! Потом мне нужно заехать в интернет-магазин, там мне нужно забрать заказ Лидии, номер заказа она мне скинет позднее. И после всего этого сумки со всем их содержимым нужно доставить в камеры хранения аэропорта. К определенному часу! Как же я это все успею! Вот уж не ожидала, думала, выходной день, а тут – на тебе!
– Орешек! – сияла миссис М. – Какая ты молодец! Ты спасла Малькольма. Так! Давайте-ка все немедленно отправимся в Бункер. Кто не прочь выпить чашечку чая?
Бармен вперевалку обогнул стойку, вытирая руки о передник.
Они поспешили к маленькому деревянному люку возле дымохода, похожего на пенёк. Распахнутый настежь, люк ждал их посреди купола. Орешек оглянулась через плечо и посмотрела назад. Она увидела, как мистер Бел нагнулся и поднял карандаш. Он выпрямился, бережно держа карандаш обеими руками. И вдруг захохотал. Сначала тихонечко, а потом громче. Гораздо громче.
– Загранпаспорт? Аэропорт? Разве Лидия куда-то улетает?
– ОН МОЙ! – взревел мистер Бел. – КАРАНДАШ КОНТЕ ТЕПЕРЬ МОЙ!
Но этого Людмила не знала. По ее словам, ей нужно было бежать.
Он повернулся и, ничего, казалось, не замечая, вскарабкался по лестнице Большого Креста, запрыгнул в кабину и уселся рядом с дрожащим Аланом. Жуткий рёв двигателя оглушил долину. Машина развернулась и уехала прочь.
Она так торопилась, что чуть было не забыла закрыть за собой дверь гостиного дома.
Глаза Орешка наполнились слезами. Да, все её друзья целы и невредимы. Пока что. А папа так и не отыскался. И Хвостик она потеряла. И вместе с ним – всякую надежду вернуться домой.
– Может, проследим за ней? – предложила Анжелика, глядя вслед машины Людмилы.
– У меня другая идея. С этими поручениями тетка будет колупаться еще добрых часа два-три. За это время мы успеем кое-куда смотаться.
Часть 5
– И куда же?
…в которой Орешку очень хочется домой
– Вот по этому адресу.
75. Возвращение в Бункер
И Констанция протянула подруге фотографию. Это была черно-белая любительская карточка с неровно обрезанными краями и причудливо размытыми лицами.
– Стянула ее в музее! – похвасталась Констанция.
Тепло от огня, гудевшего в круглой гостиной Бункера, было как нельзя кстати. Орешек сидела в кресле и прихлёбывала чай из большой кружки. У неё на коленях устроилась Лялябет, а у ног вытянулся Штришок. Люди вокруг них снимали с полок книги и укладывали в большие подписанные картонные коробки, которые стояли, составленные одна на другую, по всей комнате.
– Как! Да ты что!
– Где же теперь будет новый штаб? – спросила Орешек.
– А что? Сигнализации-то у них пока что нет. Я стекло на витрине приподняла и фотку эту вынула. Не переживай, там еще несколько похожих осталось. Экспозиция почти не пострадала.
– Ну, у нас есть несколько вариантов, – ответила из кухни миссис М. – Хорошо то, что мистер Бел с ГАРПУНами, похоже, исчезли – по крайней мере, на некоторое время. Мы всё упакуем, это недолго, а когда закончим, переберёмся на новое место.
– Но зачем она тебе?
Анжелика не скрывала своего удивления. Кража в музее, пусть даже и таком…
– Никак от тебя не ожидала.
Миссис М, улыбаясь, вынесла в треугольную дверь поднос с пышками.
– Так ты посмотри на фотографию! Кто на ней изображен?
– Кстати, Роквелл скоро совсем поправится. – Она поставила поднос рядом с Орешком. – Мы боялись, что у него может быть сотрясение, так как он беспрестанно нёс всякий вздор – про какую-то «строенную математику», про «дифференцирование», но оказалось, что он просто беспокоится из-за школы. Совершенно обычное дело – для мальчика его возраста.
– Какие-то люди, семья, наверное. Мужчина, женщина и ребенок, девочка, если не ошибаюсь.
– Вы рассказали ему про карандаш? Про то, что мы не сможем вернуться домой? – спросила Орешек.
– А теперь прочитай на обороте.
– А зачем мне ему об этом рассказывать?
– «Мамочка, папочка и Лидуся – восемь лет». Хочешь сказать, это семья Лидии? Она с родителями? Вот, значит, как выглядели профессор и его жена.
– Потому что это правда. Карандаш был единственным способом попасть домой.
И Анжелика всмотрелась в лица профессорской семьи.
В комнату не спеша вошёл мистер М и протянул озябшие руки к огню. Орешек подалась вперёд.
— Ты слишком сильно ударил его, Кид, — пробормотал он, наклонившись. — Уж очень он неподвижен.
– Ничего, симпатичные, – одобрила она. – Даже не понятно, в кого Лидия такая коротконогая квочка. Родители очень даже, особенно папаша. Прямо красавец. И кого-то он мне напоминает.
– Привет, Орешек, – сказал мистер М. – Боюсь, о твоём папе ничего не слыхать. Мы дали знать о нём самым лучшим нашим агентам, но пока ничего.
– Сергея.
— Обычный хук левой, — проворчал коротышка. — Расшатал пару зубов, вот и все. В следующий раз прикинет раз-другой, прежде чем затевать дурацкие шутки…
Орешек бессильно обмякла в кресле.
– Точно! Неужели, Сергей – его сын? Внебрачный ребенок! Лидия вышла замуж за своего единокровного брата. Теперь мне понятно отсутствие ревности к мужу. Сергей не был ее мужем, он был ее братом!
— И голова у него уж очень странно повернута, — обеспокоенно заметил бармен. — Тебе не кажется, что…
Мистер М ласково улыбнулся и подошёл к ней:
– Эк тебя занесло, – с досадой произнесла Констанция. – Брат – это вряд ли. Разница в возрасте у Лидии с ее мужем слишком уж велика. Профессор-то на фотке совсем старенький, хотя Лидии всего восемь лет. А Сергей был гораздо моложе своей жены. Профессор чисто физически не успел бы настругать себе сына.
Не договорив, он присел на корточки. Руки его нащупали пульс репортера, потом нырнули под рубашку. С побелевшим, как мел, лицом он выпрямился.
– Откуда же сходство?
— Он мертв, — хрипло произнес бармен. — Как мороженая рыба.
– Девочка моя, послушай меня. За свою долгую службу Сопротивлению твой папа не раз проявил находчивость. Именно поэтому я твёрдо уверен, что с ним всё хорошо. Я даже готов поверить, что в эту минуту он скрывается от мистера Бела и ГАРПУНов где-нибудь в городе. Насколько я знаю Гэри, он будет выжидать, пока не подвернётся возможность действовать. Нам надо просто набраться терпения.
– Скорей всего, Лидия просто выбрала себе этого жениха за внешнее сходство с отцом. Наплевала на то, что Сергей практически нищий, видела в нем только своего обожаемого папочку.
— Мертв? — высушенный человечек быстро провел тыльной стороной ладони по губам. — Майк, это несчастный случай! Я же ударил его вовсе не сильно. Понимаешь, это несчастный случай!
– Да, – сказала Орешек. – Наверно, вы правы. Не могу объяснить точнее, я просто верю… Что-то в песне калейдоскоппи подсказывало мне: он жив и здоров. По крайней мере, мы знаем, что он был в Спирали всего несколько дней назад. Я же знала: он никогда не оставит нас нарочно.
– Ну да, Лидия же перед своим отцом буквально преклонялась.
— Само собой, Кид. Несчастный случай.
– А больше тебя ничего на этой фотографии не заинтересовало?
– Одно могу тебе обещать, – сказал старичок, – мы найдём его непременно. Наш город у тебя в огромном долгу, и мы сделаем всё, чтобы вернуть тебе папу. И ты, и твои друзья теперь полноправные члены Сопротивления, а своих мы всегда бережём.
Бармен живо подошел к двери, запер ее, опустил козырек с надписью «закрыто» и выключил наружный свет. Затем вернулся к телу.
– Что-то есть еще?
– И, кстати говоря, – вступила в разговор миссис М, – у нас для тебя есть предложение.
— Плохо дело, Кид, — бормотал он, обшаривая карманы Брэдли. — У меня и так хватает неприятностей с легавыми, а тут еще это… Да и у тебя пара сроков за разбойные нападения.
– Посмотри, что у них троих находится за спиной.
– Какое? – живо заинтересовалась Орешек.
— Знаю без тебя, — огрызнулся Кид. — Норов у меня горячий, да и кулаками работать умею. Потому и попадаю в беду. Что же нам делать?
Анжелика посмотрела и начала перечислять:
– Ну, мы бы хотели узнать, не захочешь ли ты продолжить работу, которую выполнял для нас твой отец.
Бармен изучал содержимое бумажника, извлеченного из кармана Дэйва Брэдли.
– Стена… Сложена из кирпичей. Еще кусок окна виднеется с подоконником. Кажется, какой-то многоквартирный дом.
– Совершенно секретную шпионскую миссию, о которой вы мне рассказывали? – спросила Орешек.
— Кид, — позвал он полушепотом, — дело, пожалуй, еще хуже, чем я думал. Этот слизняк — репортер из «Экспресс», а это почти то же самое, что легавый.
– Не какой-то, а их собственный, в котором семья жила раньше. И самое главное, что на этом доме табличка с адресом. Прочитай!
– Её самую, – улыбнулась миссис М. – Мы подозреваем, что существует какая-то связь между вашим миром и мистером Белом, и твой папа взялся отыскать этому доказательства.
— Репортер! — с горечью бросил Уилкинс. — Который делает мне «велосипед» и мне приходится ударить его! Которого я вынужден ударить и который ломает свою поганую шею! Почему? Скажи мне, почему?
Приглядевшись, Анжелике удалось разобрать буквы.
Орешек раскраснелась от гордости:
– Улица Лени Голикова… Это где-то на проспекте Ветеранов, я не ошибаюсь?
— Брось-ка свои вопросы! У меня есть идея. Нужно убрать его отсюда: унесем тело подальше, в доки. Пусть это выглядит, будто на него напали или же он неудачно упал после выпивки.
– Ну, если мой папа был готов взяться за это дело, значит, готова и я. Я с вами.
– Тут и номер дома разглядеть можно! – восторженно воскликнула Констанция, продолжая почти любовно разглядывать фотографию. – И мы сейчас с тобой туда поедем!
– Но сначала, юная леди, нам надо вернуть вас домой на Мелодия-роуд, – сказала миссис М. – Не хочется, чтобы ваша мама начала беспокоиться.
На мгновение Анжелика утратила дар речи.
— Отлично, Майк! — просветлел коротышка. — В шесть утра мой пароход уходит. В этот порт я уже не вернусь, а если кто-то проследил его до бара, скажешь, что парень нализался перед закрытием. А больше и знать ничего не знаешь.
Орешек растерянно огляделась:
– И что нам там делать?
– Но… но… мы не сможем попасть домой! Хвостик у мистера Бела! А без Хвостика я не смогу нарисовать дверь!
– Найдем квартиру, попробуем войти. Если получится, а я почему-то думаю, что получится, мы получим ответы на многие наши вопросы.
— Заметано. Идем. Но сначала возьмем это барахло, чтобы они не смогли опознать его. Это помешает расследованию. Потом отнесем его переулком в доки.
– Ах, да! Вот об этом… – миссис М встала со стула и подошла к мужу. – Орешек, помнишь, когда ты оказалась здесь в первый раз, я рассказывала, как много столетий назад возник город Хрома?
– С тех пор как сделана эта фотография, прошло лет сорок или даже больше. Почему ты думаешь, что квартира до сих пор принадлежит Лидии?
Он быстро обшарил карманы Брэдли и рассовал содержимое по своим. Затем выключил все освещение и открыл дверь, выходящую в темный и узкий переулок.
– Да, – кивнула Орешек. – Вы говорили, что всё началось в Радужном озере.
– Она сама проговорилась, что от родителей в наследство ей досталась квартирка в городе. Уверена, Лидия ее хранит как память о своем папочке.
Через минуту оба, поддерживая репортера с двух сторон, словно беспомощного пьяницу, вышли в темноту и закрыли за собой дверь.
– Верно. А ты помнишь, я говорила, что сюда наведываются люди из внешнего мира – вашего мира? Знаменитые художники, прославленные творцы?
– Но как мы найдем нужную нам квартиру? Мы же не знаем ее номера!
– Да.
Констанция уставилась на подругу вроде бы даже с жалостью.
Брэдли пришел в себя внезапно. Сознание возвратилось лишь настолько, чтобы понять, что он жив. Репортер попытался шевельнуться, но тело было чужим и мускулы не повиновались. Не было ни боли, ни вообще каких-либо ощущений. Он даже не знал положения собственного тела, хотя предполагал, что лежит на спине.
– И как, по-твоему, они сюда попадают?
– Ты что совсем ку-ку? Ключ-то у нас есть. А на нем бирка. Номер двадцать семь. Это и есть квартира, в которой жила Лидия с родителями.
«Моя шея, — тускло промелькнуло в мозгу. — Я ударился при падении. Тем самым позвонком, что был смещен еще в школе, во время игры в футбол. Он снова сместился, но на этот раз я ушиб его еще сильнее. Я помню, он хрустнул при падении».
– Я… э-э… я не знаю. Вы говорили, что ходят слухи о порталах между Хромой и внешним миром, но вы сказали, что их так и не нашли.
– Сама ты ку-ку! Даже если это и так, фиг тебе на двери тот же самый замок стоит. Этот ключ – память.
Вдруг Брэдли различил слабый далекий голос:
Миссис М взглянула Орешку в глаза:
– Если кто среди нас и впрямь ку-ку, так это сама Лидия. У нее крыша поехала на почве любви к своему папеньке. Посмотри, какой музей она ему отгрохала. Уверена, что и в городской квартире она ничего не стала менять. Там все точно так же, как в те счастливые дни, когда Лидуся была маленькой девочкой, рядом с которой были обожающие ее родители.
— Ну вот и порядок, клиент — ваш. Его обнаружили возле доков. Судя по лицу, его избили. Когда практикант добрался до него, он уже похолодел, — ночь не из тех, когда можно валяться долго. Помощник патологоанатома не смог обнаружить ни пульса, ни биения сердца, поэтому и отослал его к вам. Труп не опознан. Уложите его в постель, да поудобнее. Вскрытие сделают завтра.
– К своему стыду, я вынуждена признать, что говорила неправду.
И, помолчав, Констанция спросила:
Голос замер. Брэдли почувствовал, как его поднимают и несут. В шейном позвонке щелкнуло, и он вдруг смог открыть глаза. Должно быть, ослабло давление на какой-то важный нерв.
– Что вы хотите сказать?
– Ну что? Едем?
Окружающая обстановка была настолько знакомой, что даже в полубесчувственном состоянии он смог узнать помещение.
– Видишь ли, нам известно, что существует по крайней мере один портал, – улыбнулась миссис М. – Это тайна, которую мы тщательно оберегаем, но мы знаем точно, где он находится.
– А разве у нас есть выбор?
— Поп! — шепнул он. — Поп Хендерсон.
Сев в машину, девушки тронулись в путь.
76. Портал
Старик, не обращая внимания, распрямил ему руки и ноги. Брэдли повторил попытку:
О том, что они даже не сообщили Саше с Яриком о своем новом предприятии, подруги вспомнили уже в городе. Возвращаться назад было невозможно, дозвониться не получалось, и девушки предпочли заняться тем, ради чего и приехали в город, не ставя своих мужчин в известность.
— Поп! — на этот раз чуть громче. — Я жив!
Сутулый служитель, нахмурясь, обернулся. Брэдли с немыслимым усилием продолжил:
Они дождались рассвета. Орешек стояла в оружейной комнате Бункера и ждала мистера и миссис М, Джонатана Хиггинботтома и Штришка, которые взялись проводить её, Роквелла и Лялябет к порталу. Она с изумлением оглядывала бесконечный строй синих и розовых карандашей, уложенных рядами на полу, – все карандаши были нарисованы теми двумя, что миссис М по-прежнему носила в волосах. Утратив Хвостик, а с ним и возможность внести свой вклад в общее дело, Орешек находила в этих бесчисленных карандашах слабое утешение.
Глава 13
— Поп! — голос походил на кваканье. — Это я, Дэйв Брэдли. Я жив! Скорее позови врача!
С рюкзаком за плечами и повязкой на голове в оружейную с шумом ворвался Роквелл:
Казалось, Хендерсон испугался. Он наклонился и пристально вгляделся.
Нужный дом, спасибо услужливой Алисе, нашли быстро. Голосовой помощник заботливо проводила их до самого подъезда. Алиса даже проинформировала подруг о том, что впереди ремонтные работы и лучше обогнуть дом с другой стороны.
– Ты готова, Орешек?
Такая осведомленность робота, с одной стороны, радовала, а с другой… не то чтобы пугала, но как минимум заставляла почувствовать свою неполноценность. Алиса знала все мельчайшие детали, а подруги, существа высшего порядка, даже не сразу разобрались, как в этом доме включается домофон.
– Да. Ты как себя чувствуешь?
— Мистер Брэдли, — произнес он ошарашенно. — Я было вас и не узнал, уж очень лицо распухло. Да и никто бы не узнал на моем месте…
Когда разобрались, то сначала позвонили в двадцать седьмую квартиру, оттуда им не ответили.
– А, нормально, – ответил он. – Надеюсь, такой удар по голове вобьёт в меня чуточку здравого смысла. Какое всё-таки приключение, правда?
— Это неважно. — Каждое слово давалось Брэдли тяжело, как никогда в жизни. — Я жив. Вытащи меня отсюда, приведи врача.
Пока звонили, дверь открылась, выпуская упитанного дядечку с крошечным йорком на длинном поводке.
– Да. Правда. И знаешь что? Я бы не хотела отправиться в это приключение ни с кем другим, – улыбнулась Орешек. – Ну, идём? Пора.
Хендерсон обеспокоенно колебался, явно не зная, что делать. Потом поднял простыню и развернул ее.
Дядечка была человеком благодушным, он любезно придержал дверь, чтобы подругам было проще войти. На лифте поднялись на пятый этаж и нашли нужную им квартиру.
— Мистер Брэдли! Я вам говорил — больше никаких шуток. Одной за ночь вполне достаточно.
Одного взгляда на эту дверь хватило, чтобы понять, что имеющийся в их распоряжении ключ отлично им подойдет. Эта дверь была единственной деревянной дверью на этаже, а возможно, что и в подъезде или даже во всем доме.
Он аккуратно укрыл простыней распростертое тело.
Компания вышла из Бункера и направилась к северу под прикрытие Наброскового леса, где, незаметная под деревьями, повернула на запад.
В девяностых годах, разменяв железный занавес в стране на железные двери, практически все граждане обзавелись подобным форпостом перед входом в свою квартиру. Но для семьи Лидии все осталось без изменений. Дверь в их квартиру была скромно обита пластиком под дерево, словно в стране все еще торжествовал советский порядок, а его жители были исключительно добры друг к другу.
— Сержант Робертс не потерпит, если я еще раз сваляю дурака, — жестко заключил он. — Нет, мистер Брэдли. Дважды за ночь — это слишком.
Через полчаса они миновали два указателя, которые Орешек увидела, когда в первый раз оказалась в Хроме. Как будто сто лет назад. Ещё через час пути чёрные шипастые деревья Наброскового леса начали понемногу крепнуть и покрываться листвой.
– Ты видишь, – прошептала Констанция. – Я была права. Ключ сюда идеально подойдет.
Хендерсон неторопливо задвинул скользящий поддон в ячейку, закрыл дверцу с номером двенадцать и повернул ручку-защелку.
– Зелёные долины, – сказал мистер М. – Тихое, красивое место. Надеюсь, таким оно и останется.
Они вставили ригельный ключ в замочную скважину, надавили, и ключ вошел в замок словно в масло! Этим замком явно частенько пользовались. Его смазывали, о нем заботились.
Потом побрел в свою контору и уселся на стул, терпеливо дожидаясь конца смены.
И, очутившись в квартире, где прошло детстве Лидии, подруги с любопытством огляделись по сторонам. Огляделись и ахнули:
– Сколько же тут профессора!
Сквозь просветы в листве Орешек мельком разглядела отлогие холмы, усеянные величественными дубами, протянувшими ветки высоко к небу.
Все стены были буквально увешаны портретами отца Лидии. Он сидел, стоял и даже полулежал. Он улыбался, хмурился, был задумчив или весел. Он был с бородой и без, с усами щеточкой, ниточкой и даже с бакенбардами. Каждый свободный сантиметр пространства был заклеен, заставлен, завешан изображениями профессора. На отдыхе, на работе, на охоте и даже рыбалке.
– Вот и пришли, – сказала некоторое время спустя миссис М.
Роберт Артур
– Я такого никогда раньше не встречала. Это какое-то безумие!
Они стояли посреди особенно густого леса на самой границе города. Отсюда начиналась узкая тропинка, которая уводила в туннель из деревьев и терялась в непроглядной зелени.
Нож
– Лидия не просто обожала своего отца, она на нем помешалась!
– Вот и он, – показал на туннель мистер М. – Портал Зелёных долин. Этой тропой шагали многие знаменитые творцы из вашего мира. Хокни, Спенсер, Сарджент, твой папа и много кто ещё. Вы в хорошей компании.
Несмотря на все старания, Эдвард Доуз не смог преодолеть любопытства и, бочком приблизившись к столу, грузно уселся на стул напротив Герберта Смитерса. Опираясь о стол, Доуз следил, как тот очищает от ржавчины предмет, напоминающий нож. Непонятно, почему Смитерс уделял этой рухляди столько внимания…
– Что ж… – сказала Орешек, – вот, выходит, и всё. Нам пора.
Если в музее Лидии еще удалось сохранить баланс на грани разумного, наверняка не без помощи умной Людмилы, то в этой квартире она могла творить все, что пожелает ее душенька. И Лидия сделала все, чтобы воскресить любимого папочку. Он не умер, он все еще тут. На столе лежала книга, изданная еще при СССР, о чем наглядно говорило ее название.
Нежно согревая в ладонях порцию виски с содовой, Доуз молча ожидал, не скажет ли чего-нибудь Смитерс.
– Редкоземельные ископаемые минералы европейской части СССР. Автор профессор Попов П. С.
– Пора, – ответила миссис М. – Но мы ещё непременно встретимся. В этом нет никаких сомнений. И помните: если вы в своём мире добудете хоть какие-нибудь сведения о нечестивых поступках мистера Бела, тут же дайте нам знать. Идёт?
Но тот полностью игнорировал его, и поэтому Доуз, осушив стаканчик, нарочито громко стукнул донышком о стол.
– Это отец Лидии. Вот чем он занимался. Вот в чем была его научная работа. Он искал редкоземы в нашей области.
– Идёт! – воскликнули в голос Орешек и Роквелл и отдали по-солдатски честь.
— Похоже, нож никуда не годится, — заметил он презрительно. — Пожалуй, его и чистить-то не стоило.
– Тут написана европейская часть.
– Прощайте, друзья! – произнёс заплаканный Джонатан Хиггинботтом и обнял всех троих своим огромным чешуйчатым хвостом. – Берегите себя.
— Хм! — огрызнулся Смитерс, осторожно отскребывая с находки засохшую грязь с помощью пилки для ногтей.
– А мы где живем?
Глаза Лялябет наполнились слезами:
— Что это? — с любопытством спросила грудастая барменша Глэдис, собирая стоявшие перед ними пустые стаканы.
– На северо-западе.
– Ты тоже. Мы полюбили тебя, Джонатан Хиггинботтом.
— Это нож, притом старинный, — заверил Смитерс, — и принадлежит он мне, потому что я нашел его.
– Уверена, если почитать его работу, то станет ясно, что профессор именно у нас свои редкоземы и искал.
Роквелл вынырнул из объятий рептилии и взглянул на миссис М:
На этот раз хмыкнул Доуз.
Констанция открыла книжку, но из нее неожиданно выпал листок бумаги. Был он очень старым и ветхим, чернила выцвели, но все еще были худо-бедно читаемы.
– Спасибо вам большое-пребольшое за всё! Я никогда не забуду, как побывал в Хроме. Это настоящее приключение!
— Никак он решил, будто эта штука имеет какую-то ценность? — произнес здоровяк, обращаясь к пустой комнате, где никого кроме них троих не было.
– Какие-то цифры, буквы, формулы…
– Берегите себя, молодой человек, – ответила миссис М. – И постарайтесь решить хорошо свою контрольную по физике.
— Мне-то она не кажется ценной, — откровенно заметила Глэдис. — Выглядит как ржавое, старое барахло, которое следует бросить в ту же кучу хлама, откуда оно и появилось.
– И координаты!
– Мы скоро вернёмся! – прочирикала Лялябет. – Вот увидите, мы вернёмся!
Ответом служило довольно красноречивое молчание Смитерса. Отложив пилку, он послюнил кончик грязного платка и потер небольшое алое пятнышко на конце все еще замызганной рукоятки ножа. Пятнышко увеличилось и, очищенное от грязи, оказалось граненым камнем с красным отблеском.
Подруги переглянулись.
– Что ж, в Бункере вам всегда будут рады, где бы он ни очутился. Вы сослужили городу Хроме огромную службу – вы возвратили нам Малькольма.
— Похоже на драгоценный камень! — заметно заинтересовавшись, воскликнула Глэдис. — Смотрите, как блестит. Может, он и настоящий.
– А если это копия тех значков, что были на оборотной стороне Паулы? Помнишь, дядя Сеня говорил, что там тоже были похожие символы. Вдруг это они и есть?
И после всех объятий и слёз, в последний раз потрепав мягкий, шелковистый мех Штришка, дети помахали на прощание рукой и двинулись по тропинке в густую листву. И чем дальше они уходили, тем ниже и ниже нависали над головами ветки, и, чтобы подойти к двери, им пришлось согнуться почти пополам.
— Пожалуйста, еще одну с содовой! — подчеркнуто громко заказал Доуз, и Глэдис отплыла прочь. Казалось, покачивания ее в меру округлых бедер говорили об отсутствии интереса к предмету разговора, но брошенный через плечо взгляд свидетельствовал об обратном.
– Скорее, это черновик. Профессор сначала закодировал свое послание дочери, потом переписал начисто и уже чистовик спрятал на картине Паулы, а потом вручил картину Лидии со словами: «Когда будет трудно, картина тебя обогатит».
Деревянная дверь оказалась маленькая – высотой всего около метра. Роквелл толкнул дверь рукой. На их счастье, она отворилась легко.
— Драгоценность! — все так же презрительно бросил здоровяк. — Вот уж навряд ли!
– Но что это за шифр?
– Ты первая, – сказал он Орешку и угловато выгнулся, освобождая проход. – Увидимся на той стороне…
И Доуз подался вперед, внимательно наблюдая за стараниями Смитерса.
– Мне кажется, тут указаны координаты, которые находятся все примерно в одном месте. А химические формулы… Это ванадий. Он редкозем. А тут тулий, он тоже относится к числу редкоземов. Это очень дорогие металлы, их стоимость куда выше золота и тем более серебра.
Орешек опустилась на четвереньки, оглянулась через плечо на сестру и лучшего друга и поползла вперёд.
— А тебе почем знать? — со сдержанным чувством спросил Смитерс.
– Хочешь сказать, что клад профессора…
Он подышал на красный камень, потер рукавом и, любуясь, поднес к глазам. Камень напоминал красный глаз: он мерцал и словно концентрировал в себе алые отблески, отбрасываемые решетчатой жаровней в углу комнаты.
77. Национальная портретная галерея